Робертс Адам. Стена

   – Помоги мне, Чародей! – крикнул он.
   – Ты в центре мира, – отозвался Чародей. – Средоточии всех целей и намерений.
   – Помоги мне. У меня все плывет перед глазами. Меня тошнит.
   Что-то легкое вдруг опутало ногу юноши. Последовал рывок, и Тигхи потащило в сторону. Ему показалось, что его поднимают, однако когда юноша пришел в себя, то увидел, что сидит у ног Чародея на металлическому полу, изогнутом и в то же время плоском, а вокруг его лодыжки захлестнулась нить, которая выходила из ладони Чародея.
   Петля ослабла, и нить убралась назад в ладонь.
   – Как тебе понравилось приключение? – осведомился Чародей спокойным, ровным голосом. – Теперь до тебя дошло мое объяснение, юный ученик?
   Тигхи вздрогнул и пополз по полу к противоположной стороне помещения. Он потерял всякую ориентацию.
   – Что со мной было? – спросил он.
   Чародей повернулся к ящику и опять принялся рыться в нем.
   – Если тебе вдруг позарез нужна какая-то вещь, то, как назло, ее нигде нет. Знаешь, что она должна быть здесь, а ее нет, хоть тресни.
   Он замолчал и еще несколько минут в тишине перекладывал что-то с места на место. Тигхи сидел, постепенно приходя в себя. Дыхание, вырывавшееся из его рта, сразу же превращалось в белые облачка пара.
   У противоположной стены склада стояли квадратные и прямоугольные ящики с выпуклостями. Их можно было принять за мешки, набитые замерзшими овощами. Тигхи повернулся и пощупал ближайший сверток. Открытие потрясло его. Сначала юноша не поверил своим ощущениям. Однако все говорило за то, что в этих свертках люди. Подняв руку, он приложил ее ладонь к лицу покойника. Под воздействием тепла, выделявшегося из перчатки, слой инея оттаял, и под ним обнаружились бело-голубые черты: стиснутые губы, закрытые глаза. Под одной из ноздрей запеклась черная капелька крови.
   – Чародей! – тонким голосом пропищал Тигхи. – Чародей!
   – Что?
   – Здесь люди! Покойники. Они все заморожены.
   – Да, – спокойно подтвердил Чародей и выдавил из себя сухой, неприятно резкий смешок. – Именно это я и хотел тебе показать. Не слишком многим людям удалось побывать на Восточном Полюсе и очень немногим выжить после этого посещения.
   Тигхи, переполненный тревогой и отвращением, попытался вскочить с пола, однако причудливая сила притяжения, господствовавшая в этом жутком помещении, тут же напомнила о своем непререкаемом авторитете. Юноша зашатался, потерял равновесие и опять упал. Перевернувшись на живот, он ухитрился сесть и в таком положении передвинуться поближе к другому трупу. Довольно скоро Тигхи растопил иней на мертвом лице и увидел, что оно принадлежало женщине с бледным цветом кожи. Во всяком случае, так решил Тигхи.
   – Кто эти люди? – спросил он.
   – Они? Одни – это семья, так сказать. Другие просто люди. Всего-навсего люди. Здесь не о чем беспокоиться.
   – Семья? – прошептал, ужаснувшись, Тигхи. – Люди?
   – Ну да. Урожай, так сказать. Мне удалось извлечь из некоторых хоть какую-то пользу. Другие – просто случайные личности. Пара исследователей: люди, которые прошли на Восток дальше, чем кто-либо еще.
   – Ты убил их?
   – Вообще-то, – уклончиво начал Чародей, почесывая свое кожаное лицо, – я не могу нести ответственность за всех. Такая честь мне не по плечу. Многие умерли просто от переохлаждения. Не дай я тебе этого костюма, мое сокровище, ты тоже испустил бы дух. Но кое-кому расстаться с жизнью помог действительно я. Они всего-навсего люди, мой ледяной принц. Всего-навсего. Никто из них не относился к нам; никто из них не является Возлюбленным.
   – Возлюбленным, – эхом отозвался Тигхи, озираясь в ужасе.
   – Хотелось бы напомнить тебе, – сказал Чародей, опять поворачиваясь к ящику, – что мы не располагаем временем в неограниченном количестве. – Он говорил через плечо. – Я надеялся, что это зрелище произведет на тебя надлежащее впечатление. Одно из преимуществ материала, который я вставил в твою голову, заключается в том, что совесть не будет калечить тебя так, как многих других. Подумай о свободе, которую я тебе дал! В действительности я сам поражаюсь. Обычным результатом является довольно скудный набор настроений и психологических расстройств, смена которых осуществляется достаточно резко. Однако в твоем случае речь идет о вполне уравновешенном характере с плавной сменой настроений, о почти идеальном спокойствии. Я достиг совершенства скорее, чем ожидал.
   Под аккомпанемент слов Чародея, которые заключали в себе какой-то неведомый для Тигхи смысл, юноша передвигался среди окоченевших трупов. Вскоре он обнаружил тело человека с такой же темной кожей, как и его собственная. Его глаза были открыты, и юноша увидел совершенно белые, как снег, зрачки. Этот человек зажал что-то между коленей.
   – Один-два человека доставили все-таки кое-какие хлопоты, и с ними пришлось повозиться, – произнес Чародей, продолжавший шарить в ящике. – Другие покорялись безропотно. Очень забавно. И все же они умерли не напрасно, и это самое главное. Каждый шажок подводит нас все ближе и ближе к преодолению последствий катастрофы, которая постигла человечество.
   Потерев перчаткой, Тигхи увидел, что у мертвеца между коленей зажато ружье – маленькое ружье с коротким стволом, которое свободно помещалось в ладони. Ружья такого типа Тигхи видел раньше у солдат Отре. Юноша украдкой посмотрел через плечо на Чародея, но тот был, похоже, всецело занят своими поисками и не обращал на Тигхи никакого внимания.
   – Как мы сделаем это, мастер? – спросил юноша.
   Сейчас ему было важно отвлечь Чародея разговором, не возбудить у него никаких подозрений. Ум Тигхи работал с предельной ясностью.
   – Понимаешь, дело сложное, гораздо более сложное, чем способен понять твой необразованный ум. Однако мы должны сделать эту стену горизонтальной! Должны опрокинуть стену, чтобы взрастить на ней человечество. В этом и состоит мой план. Мой Возлюбленный преследует точно такую же цель. Если бы мы действовали вместе, то могли бы творить чудеса. Однако он не доверяет мне, вот в чем беда. Он мне не доверяет.
   – Что ты вставил в мою голову, Чародей? – спросил Тигхи.
   Ручное ружье уже почти оттаяло ото льда. Тигхи приложил к нему обе свои руки в излучающих тепло перчатках.
   – А? Что? Что я вставил в твою голову? Ну, я надеюсь, что ты сможешь по достоинству оценить мое достижение. Надеюсь ты сможешь понять.
   Пистолет высвободился, и Тигхи вытащил его. Черный с коротким стволом и рукояткой, кривой, как рог. Между рукояткой и стволом помещался спусковой крючок, похожий на сосок козы. Тигхи видел, как солдаты стреляют из таких устройств. Он знал, что нужно делать.
   – Мне случилось пролететь мимо твоей деревни вскоре после того, как ты родился. Тебе тогда было около года. Я оставил в твоем теле свои устройства, сложный комплекс полимерных полленмашин. Можно выразиться следующим образом: я посадил свое семя, свое металлическое семя в основе твоей головы, чуть выше твоей шеи. Именно оттуда поступает твоя сила, твоя умственная сила. Однако, чтобы вырасти и дать плоды, ему, как и всякому другому семени, требуется время, а в том случае, когда дело касается вживления инородного тела в живую кору головного мозга, успех гарантировать невозможно.
   Тигхи набрал в легкие побольше воздуха и решился.
   – Мой па тоже здесь? – спросил он.
   – Что?
   – В этой ледяной комнате. Мой па здесь?
   Чародей повернулся и внимательно посмотрел на юношу.
   – Но мы говорили о твоих имплантатах! – удивился он. – Почему вдруг тебя заинтересовал твой па? – В следующую секунду он заметил, что Тигхи держит в своих руках какой-то предмет. – Что это? – спросил Чародей.
   Тигхи быстро проглотил комок, стоявший от волнения в горле.
   – Я нашел это, – произнес он, держа пистолет руками в перчатках.
   Все сфокусировалось в его голове с предельной четкостью. Отомстить за своего па. Вернуть ма к нормальной жизни. Тигхи стиснул руки, ощущая тугой спусковой крючок, который никак не поддавался. И вдруг щелчок.
   Пистолет взорвался оглушительным громом и выпал из рук Тигхи. Пуля пронзила ледяной воздух, направляясь к Чародею.

Глава 7

   На мгновение время замерло, превратившись в такой же вечный, неподвижный лед, как и тот, что находился снаружи. Чародей стоял на месте, и выражение его кожаного лица было, как всегда, непроницаемым. Пистолет выскользнул из рук юноши и упал между окоченевших трупов.
   Рука Чародея медленно поползла вниз и остановилась на животе. Покопошившись несколько секунд, его длинные, кожаные пальцы вытащили из складок рубашки черную пульку. Чародей поднес ее к своему лицу и долго рассматривал. Его кожа выдержала прямое попадание пули, которая не смогла продырявить ее.
   – Извини, – произнес Тигхи.
   – Тебе следует быть осторожным в обращении с оружием, – пожурил его Чародей. Судя по голосу, инцидент не вывел его из себя. Очевидно, он посчитал его чистой случайностью. – Ты мог пораниться. Это означало бы напрасную трату твоего потенциала.
   – Должно быть, дело все в холоде, – виновато произнес Тигхи. – Он просто выстрелил сам собой.
   – Я и сам это видел. Успокойся. – Чародей просиял. Так, во всяком случае, юноша интерпретировал гримасу, появившуюся на кожаном лице. – Наглядная демонстрация превосходных качеств моей новой кожи. Микрофиламентная сетка, о которой я тебе говорил, очень прочная и очень умная. Она распределяет силу удара пули равномерно по всей структуре практически мгновенно, поэтому я почти не почувствовал его. Так, легкий щелчок. Ловко придумано?
   – Очень ловко, – согласился Тигхи.
   Перед глазами у него все плыло. Очертания предметов то расплывались, то становились исключительно четкими, даже резкими до боли в глазах. Несмотря на жуткий холод, стоявший в кладовке Чародея, юношу прошиб пот.
   – Какой же ты умный, Чародей.
   – Естественно. Так на чем я остановился?
   – На моих имплантатах, – услужливо подсказал Тигхи. Он лихорадочно шарил глазами, пока наконец не заметил пистолет. – Ты говорил мне.
   – Ах да. Так вот, твои имплантаты – в своей основе та же модель, которую я испробовал на нескольких людях. Одни из них теперь лежат замороженные рядом с тобой; другие все еще живы и обитают на мировой стене.
   Тигхи схватил пистолет и запихал его в карман своего теплого костюма.
   – Вот как? – Его голос выражал удивление.
   – Устройства, имплантированные в голову твоей ма, были почти идентичными, то есть одинаковыми.
   – Значит, ты вставил эти вещи и в ее голову, – произнес Тигхи, озираясь в поисках какого-либо другого оружия. Было еще устройство, похожее на пушинку одуванчика, но оно лежало в кармане его собственной одежды, на которую сверху был надет костюм, который ему дал Чародей. Юноша не мог расстегнуть этот внешний костюм и достать пушинку, не привлекая внимания Чародея. Он даже не был уверен в том, что ему удастся привести ее в действие. И вдобавок кто мог поручиться за то, что эта штука сможет пронзить крепкую кожу Чародея. Последняя мысль наполнила сердце Тигхи сознанием обреченности.
   – Да, – ответил Чародей. – Я имплантировал ей эти устройства, когда она была ребенком. Возможно, я опоздал, потому что в ее характере уже тогда прослеживались некоторые психические аномалии. К счастью, ты их не унаследовал. Либо я нашел тебя вовремя, либо твой метаболизм более соответствовал имплантациям. Ах!
   Он поднял что-то из ящика и повернулся к Тигхи. Тигхи взглянул на него. Лицо Чародея исказило подобие улыбки.
   – Думаю, нам пора возвращаться на корабль, – произнес он. – Мы и так провели здесь слишком много времени.
   Вскинув на плечо мешок, в котором загремели собранные им вещи, Чародей направился к выходу.
   Медленно и осторожно Тигхи встал на ноги. У него возникло странное ощущение. Окружавшие предметы приобрели искаженные, кривые очертания, словно юноша смотрел на них в горячечном бреду.
   Он, пошатываясь, подошел к Чародею и схватил его за локоть. В этот момент открылась дверь, и они вышли на маленькую платформу. Затем Чародей ступил вперед и слился с ровной ледяной поверхностью. Пурга слепила глаза, швыряя в них твердые, колючие снежинки. Поежившись, Тигхи повернулся лицом к стене и вытянул вперед руки. Из перчатки выползла нить, и юноша полез вверх.
   Через несколько минут он уже стоял вместе с Чародеем на крыше корабля.
   Оказавшись внутри верхней, зеленой комнаты, чародей вытряхнул содержимое мешка на диван-кровать. Он радовался и в эту минуту был похож на ребенка, получившего подарки.
   – Спустимся вниз, – предложил он. – Сначала спустимся вниз и посмотрим, что замышляет мой Возлюбленный. Он очень хитрый, этот мой Возлюбленный. Лучше не терять его из виду.
   Он спустился по трапу за Тигхи, на котором все еще был теплый костюм. Юношу, опасавшегося, что ему будет слишком жарко – ведь он был укутан с головы до ног, – ожидал приятный сюрприз. Он не только не вспотел, но и, наоборот, почувствовал освежающую прохладу. Ступив на пол с нижней ступеньки, он кое-как преодолел пространство с искаженными линиями гравитационного поля и уселся рядом с ма.
   – Ма, – прошептал он, не отрывая взгляда от Чародея, который медленно пробирался к панели управления. – Я пытался убить его, однако у него волшебная кожа. Прочная.
   Стащив с одной руки перчатку, Тигхи дотронулся кончиками пальцев до губ матери. Чародей уже стоял у кресла.
   Юноша готов был испепелить его взглядом. Ма, устремив в пространство невидящий взгляд, начала механически сосать кончики его пальцев.
   – Итак, – произнес Чародей, всматриваясь в экраны. – Он уже близко. Совсем близко! Возможно, нам понадобится срочно покинуть это место. Все же нас выручают снегопады и метели, которые неплохо маскируют корабль.
   Он встал с кресла. Тигхи вынул свои пальцы изо рта матери.
   – Итак, – проговорил Чародей, – думаю, у нас еще есть часик-другой до отлета. Что я могу сказать? Прогулка по льду утомила меня. Если ты не возражаешь, я пойду прилягу ненадолго.
   Он побрел к трапу и поднялся в верхнее помещение, задраив за собой люк.

Глава 8

   Некоторое время Тигхи ничего не предпринимал. Он просто сидел, обняв мать за плечи. Его мысли кружили и кружили так же, как сам он кружился без остановки в жуткой ледяной пещере Чародея. Большая часть сказанного Чародеем не укладывалось в голове юноши. Мир не таков, как он представлял себе раньше. Однако юноша никак не мог осмыслить версию, которую так безоговорочно отстаивал Чародей. Здешняя странная часть стены была совсем не похожа ни на одно из тех мест, где ему уже пришлось побывать. Этого никак нельзя было отрицать, однако, как однажды сказал Ати, стена изобилует чудесами. Возможно, сила Чародея не ограничивается одними машинами, или же у него есть и такие машины, которых Тигхи еще не видел. Чем больше юноша думал об этом, тем вероятнее ему казалось, что своим круговерчением в ледяной пещере он был обязан не гравитационным искажениям, а колдовской магии Чародея. Да и чем, как не колдовским трюком, можно объяснить то, что он никак не мог добраться до верхушки стены, которую ему показал Чародей. Он словно дразнил его.
   – Этот Чародей – очень могучее существо, ма, – прошептал Тигхи на ухо полностью ушедшей в себя матери. – И все равно я найду способ одолеть его.
   По какой-то необъяснимой причине этот человек с искусственной кожей вошел в жизнь его семьи. Тигхи должен проникнуть в эту тайну. Он погладил мать по волосам. Ее начала колотить мелкая дрожь.
   – Не бойся, ма, – тихо проговорил ей на ухо Тигхи. – У меня в кармане есть кое-что – оружие, которым пользуется сам Чародей. Оно будет для него полной неожиданностью. Я думаю, ему придется туго. Эта штука ранит или даже убьет его. Я отомщу за па!
   Ма тряслась как в лихорадке. Безмятежное оцепенение как рукой сняло. Можно было подумать, что она оказалась во власти какого-то припадка или приступа. Ее губы беззвучно шевелились, словно она пыталась сказать что-то.
   – Ма! – воскликнул Тигхи. Предчувствие чего-то ужасного встало комком в горле. – Что с тобой?
   Женщина стала раскачиваться взад-вперед, изо рта ее вырвалось какое-то глухое, бессвязное мычание. Тигхи еще крепче прижал ее к себе.
   – Он что-то сотворил с тобой. Я уверен в этом, – произнес он осипшим голосом. – Он убил па и спрятал его тело в той ледяной пещере. И он сделал что-то с твоей головой. И с моей.
   Сначала ма отпихивала юношу от себя, вырывалась из его рук, издавая тихие жалобные стоны. Затем она внезапно затихла и, повернув голову, заглянула Тигхи прямо в глаза. Она сделала это впервые с того времени, как юноша появился на борту корабля Чародея. Их взгляды встретились. Тигхи заметил, как ее темно-коричневые зрачки посветлели. В них появились живые огоньки. Брови собрались вместе, выражая то ли боль, то ли изумление.
   На глаза у Тигхи навернулись слезы.
   – Ма. – Его голос дрогнул.
   – Я помню тебя, – сказала ма. Она подняла трясущуюся руку и прикоснулась к лицу Тигхи. – Когда ты был совсем маленьким, у тебя была гладкая нежная кожа. От тебя приятно пахло. Красивый мальчик.
   – Ма, – проговорил юноша.
   По его щекам струились слезы, горло сдавило от избытка чувств.
   – Он пришел, – произнесла ма, и Тигхи сразу же понял, что она говорит о Чародее. – Он пришел и стал ковыряться в твоей голове. Он приказал мне сесть и смотреть. Он сделал так, что я получила удовольствие от этого зрелища. Он умеет это делать. Он может с далекого расстояния перевернуть все в твоей голове, заставить тебя радоваться или грустить, доставлять тебе удовольствие или боль. Он может управлять своими машинами на расстоянии. Он сделал отверстие у тебя в затылке и запихнул в него свои устройства. Но после того как он ушел, я разъярилась и вытащила из твоей головы уйму всяких проводов, столько, сколько смогла, еще до того, как рана заросла.
   Ее рука бессильно упала. Мать отвернулась, опять устремив свой взгляд на противоположную стену.
   – Ма, – тихо проговорил Тигхи, намереваясь задать вопрос. Однако женщина его опередила:
   – Твоему па это не понравилось. Он сказал, лучше оставить все, как есть, не то ты умрешь. Однако я заупрямилась и никого не хотела слушать. Я вытащила провода из твоего затылка, который он, перед тем как уйти, забинтовал. У тебя потекла кровь. Она никак не останавливалась. Ты даже не плакал. Наверное, я вытащила не все провода, но думаю, что внутри их осталось немного. – Ее тело опять задрожало. – Они были похожи на стебельки травы. Очень тонкие. Тонкий провод. Я сбросила их с мира и никогда не говорила ему об этом. Ты даже не плакал. Кровь текла и текла. Текла, и текла, и текла.
   – Ма, – сказал Тигхи, вытирая слезы руками, на которых уже не было перчаток. – Ма, перестань, пожалуйста.
   – Твой па пытался остановить меня, и я ударила его, ударила очень сильно. Но я вытащила эту гадость из твоей головы.
   – Ма, хватит. Не нужно. Ты делаешь себе больно.
   Последнее было слишком очевидно. Каждое слово давалось женщине с трудом. С ней что-то происходило. Ее глаза забегали вверх-вниз, а из одной ноздри закапала кровь. Речь стала нечленораздельной.
   – Ма! – вскричал Тигхи, схватив ее за плечи. – Ма!
   Она дернулась назад и со всего размаха ударилась головой о стену. Затем ее тело забилось в конвульсиях. Язык выкатился, зрачки побелели. Припадок был столь сильным, что Тигхи отбросило в сторону. Ма в припадке прикусила язык, и теперь из уголков ее рта текла кровь, которая смешивалась со слюной и образовывала розовую пену. Несколько минут из ее горла вырывались ритмичные хрипы, а затем ее тело с прижатыми к нему руками вдруг вытянулось и замерло.
   Тигхи перевернул мать на спину и приложил ухо к ее груди. Тихо. Никаких признаков дыхания.
   Юношу объял страх. Он не мог поверить своим глазам.
   – Чародей! – крикнул он, подползая по предательскому полу к трапу и карабкаясь по нему наверх. – Чародей! Проснись! Чародей! – Зацепившись одной рукой за верхнюю ступеньку, он принялся другой барабанить по люку. – Чародей!
   Сверху послышалось недовольное ворчание:
   – Ну что там у тебя?
   – Спустись сюда, Чародей!
   – Дай мне поспать, мальчик.
   – Спустись сюда, Чародей! Ма плохо. У нее припадок.
   – Оставь меня в покое. Мне нужно поспать хоть немного.
   В голосе Чародея звучало неприкрытое раздражение.
   – Пожалуйста, сойди сюда! Пожалуйста, приди и помоги мне!
   – О, очень хорошо, беспокойный и настырный. – Наверху что-то скрипнуло, затем раздались шаги. – Я уделю тебе ровно пять минут, а затем вернусь ко сну, чего бы это мне ни стоило.
   Крышка люка поехала в сторону.
   Тигхи кубарем скатился вниз по обманчиво кривому трапу.
   – В чем дело? – спросил Чародей, приближаясь к Тигхи. – А, да она в коме. Ну что ж, сказать по правде, это меня нисколько не удивляет. После стольких экспериментов на ее мозжечке, которые мне пришлось провести, трудно ожидать, что он будет функционировать безупречно. – Он нагнулся, опершись кожаной ладонью о плечо юноши, чтобы не упасть. – Да, – произнес он. – Да, да. Я предполагал, что такое может случиться.
   – Что ты будешь делать? – спросил Тигхи. – Приводить ее в чувство? Что ты будешь делать?
   – Приводить ее в чувство? Ну и ну. Похоже, это тебя волнует гораздо сильнее, чем я ожидал. Отрегулирую приборы, если ты в состоянии понять, что я имею в виду. Я произведу перенастройку твоего ума, чтобы ты не чувствовал себя столь удрученным.
   – Это моя ма!
   – Да, я знаю это. Очевидно, та часть твоего мозга, которая зарегистрировала этот факт, будет существовать и дальше. Если бы я стер этот факт в твоем сознании, исчезли бы твои индивидуальные личностные аспекты. Поэтому я полагаю, что в интеллектуальном смысле ее смерть могла бы доставить тебе некоторое огорчение.
   – Она мертва?
   – Но я могу изменить соотношение других чувственных рецепторов так, чтобы свести это огорчение к минимуму. Я удивлен, – продолжал Чародей, направляясь к своему креслу. – Я удивлен тем, что ты принимаешь все так близко к сердцу. Перенастройка, которую я уже произвел, должна была значительно смягчить воздействие этого отрицательного фактора. Не понимаю, почему и где произошел сбой.
   Он забрался в кресло и ткнул своим пальцем в одну из кнопок, пристально наблюдая при этом за шкалой прибора.
   – Ну, вот, – произнес он. – Лучше?
   – Умерла, – потерянно проговорил Тигхи, глядя на тело матери.
   – Да, да. Судя по твоему голосу, ты уже более спокойно воспринимаешь сей факт. Я не прочь похвастаться, что достиг совершенства в том, что касается точной настройки. Так… так. Ну а как тебе вот это?
   Мысли в голове Тигхи упорядочились. Так неистовая пурга внезапно расступается, и в снежной мгле появляется клочок голубого неба. Теперь ему было ясно, что он должен делать. Левой рукой Тигхи подобрал с пола перчатку. Его правая рука была свободна. Он встал.
   – Видишь, тебе уже намного лучше, – говорил Чародей. – Мне нравится называть это эмоциональной анестезией. Нейтрализатор душевной боли, если хочешь. Лишь одна из многих вещей, которые мы можем делать, ты и я.
   Причудливая топография отвлекала внимание, и поэтому Тигхи, не сводя глаз с Чародея, как с точки, являвшейся для него главной целью, двинулся к нему. Пол под ногами словно бугрился. Засунув руку в передний карман, юноша вытащил пистолет. Рукоятка холодила кожу.
   – Эй, мой мальчик? – произнес Чародей, оглядываясь. Он увидел пистолет. – Я вижу, эта штука все еще у тебя, – удивился он. – Сувенир? Можешь взять себе еще пару-другую таких игрушек, если они тебе так уж нравятся. Ведь нам придется отнести тело твоей матери в пещеру. Если порыться, там можно найти много чего интересного. Чего там только нет.
   Тигхи остановился сбоку кресла Чародея, лицо которого было повернуто к нему в профиль. Чародей в этот момент впился взглядом в один из экранов.
   – Как кстати ты разбудил меня, мой мальчик, – сказал он. – Думаю, мой Возлюбленный теперь приблизился настолько, что это начинает внушать некоторую тревогу. Наверное, пора исчезнуть отсюда.
   Тигхи поднял пистолет и навел дуло на висок Чародея. Тот был всецело поглощен экранами. С места, где стоял юноша, наиболее удобной целью представлялись глаза. Глазные отверстия были единственным слабым местом в непробиваемой коже Чародея.
   Чародей оглянулся еще раз, скользнув взглядом по Тигхи, и тут же опять сосредоточился на приборной панели.
   – Да, да, – сказал он нетерпеливо. – Я уже видел его. Очень забавная игрушка.
   Тигхи нажал на крючок.
   Пуля вонзилась в левый глаз Чародея, раздробила переносицу и вышла наружу из правого глаза. Затем ударилась в металлическую стенку за креслом Чародея и, пару раз отскочив рикошетом от ее неровностей, угодила в один из экранов. Она просвистела так близко от головы Тигхи, что он ощутил легкое дуновение. Экран с треском и звоном разлетелся на кусочки, однако Чародей уже не увидел этого, потому что оба его глазных яблока были выбиты одним выстрелом.
   Чародей взревел диким голосом. Какое-то время он по-прежнему сидел в кресле, и из его глотки вырывался пронзительный вопль, выражавший боль и изумление. Затем Чародей схватился обеими руками за свои глазницы. Кровь струилась меж его пальцев и стекала несколькими ручейками по кожаному лицу.