Робертс Нора. Наказание – смерть

   – Жаль, что вы не присмотрелись к «Кассандре» по­внимательнее, мистер Рикер, прежде чем вкладывать в эту организацию целых десять миллионов долларов, зарабо­танных, очевидно, потом и кровью!
   – Трагическая ошибка, о которой я чрезвычайно со­жалею. После этого прискорбного случая мой подчинен­ный, который курировал благотворительность, был уво­лен. За неразборчивость.
   – Понятно. И все же, несмотря на сделку, заключен­ную с прокуратурой, вас должны были судить по целому ряду обвинений. Однако потом начали пропадать вещест­венные доказательства, из компьютеров исчезала инфор­мация, и, наконец, сорвалась устроенная на вас полицей­ская облава.
   – Так, значит, вот какова официальная версия собы­тий? – Рикер взлохматил волосы и стал похож на седого дикобраза. – Положим, информации было с гулькин нос. Там было больше дезинформации, сфабрикованной поли­цией для того, чтобы оправдать незаконный налет на склад, которым, хоть он и являлся моей собственностью, управлял совершенно неизвестный мне, сторонний ме­неджер.
   Глаза Рикера горели, его голос взмыл вверх, а пальцы с серебряными ногтями отбивали виртуозную чечетку по хромированным ручкам кресла.
   – Вся эта история была сфабрикована легавыми, и поэтому сейчас мои адвокаты готовятся к тому, чтобы подать в суд на нью-йоркское Управление полиций.
   – Что связывало вас с детективом Таджем Коли? – резко сменила тему Ева.
   – Коли? – Рикер по-прежнему улыбался, однако гла­за его стали колючими. – Что-то не припомню. Вообще-то я общаюсь со многими из ваших, лейтенант. Люблю служак! Но вот это имя… Впрочем, подождите-подождите… – Он потер пальцами нос, а потом зацокал языком: – Господи, Коли! Ну, конечно же! Я слышал об этой трагедии. Его недавно убили, верно?
   – Коли был одним из тех, кто обложил ваш склад с наркотиками в Нью-Йорке, в результате чего вы лиши­лись нескольких миллионов долларов.
   Один из адвокатов быстро заговорил:
   – Хочу заметить, что мистер Рикер формально не имел никакого отношения ни к обнаруженному в Нью-Йорке складу наркотиков, ни к их распространению, которое было пресечено полицией Нью-Йорка. Мы настаи­ваем именно на такой формулировке и не согласны ни на какую другую.
   Ева не удостоила адвоката даже взглядом, а Рикер по­жал плечами.
   – Очень печально, что детектива Коли убили, лейте­нант. Но неужели меня будут допрашивать каждый раз, когда кто-то из полицейских умрет насильственной смер­тью? Я ведь могу расценить это как полицейский произ­вол и нарушение моих гражданских прав.
   – Нет, не можете. Вы сами дали согласие на эту встре­чу, вас никто не тащил за шиворот в полицейское управ­ление. – Ева улыбалась. – Я уверена, что ваша адвокатская рота подтвердит это. А что касается Коли… Он соби­рал информацию, и мне известно, что всякие мелочи, подробности, детали всегда являлись его сильной сторо­ной. Вы, как бизнесмен и многоопытный человек, навер­няка знаете, что мелочи порой играют решающую роль. Именно благодаря этим мелочам истина в итоге всплывает на поверхность, как бы глубоко она ни была упрятана. А я очень хочу докопаться до истины и очень сердита из-за то­го, что моего коллегу полицейского фактически казнили. Так что поиск этой истины и того, кто совершил – или приказал совершить – это преступление, является для ме­ня делом чести.
   – Не сомневаюсь, что вас задело жестокое убийство вашего коллеги, совершенное к тому же в клубе, принад­лежащем вашему мужу. – В голосе Рикера совершенно не к месту зазвучали веселые нотки. – Обидно, правда? Так, может, вместо того, чтобы донимать меня нелепыми подо­зрениями, вам стоит позвонить собственному мужу и вы­звать на допрос его?
   – Я не говорила, что убийство было жестоким и что оно произошло в клубе, принадлежащем Рорку, Откуда у вас эта информация, мистер Рикер?
   Впервые за время их разговора на лице Рикера отрази­лась глубокая растерянность. Взгляд его стал пустым, рот приоткрылся. Но в следующую секунду все шесть адвока­тов заговорили разом, воздух наполнился какофонией го­лосов, и это дало Рикеру время, чтобы прийти в себя.
   – Если бы я не умел добывать информацию, я был бы плохим бизнесменом. Мне сообщили об инциденте, слу­чившемся в одном из заведений вашего мужа, – только и всего.
   – Кто сообщил?
   Рикер вяло махнул рукой.
   – Ну, допустим, один из моих партнеров. Не помню, кто именно. А что, это запрещено законом – получать по­добного рода сведения? Я люблю собирать информацию. Можете считать, что это мое хобби. Кто-то собирает мар­ки, кто-то – монеты, а я – информацию о людях, кото­рые меня интересуют. О вас, например. Я, в частности, знаю, что с тех пор, как вам исполнилось восемь лет, вас растило и содержало государство.
   Руки Рикера сжались в кулаки, в глазах появился ка­кой-то хищный блеск. «Скорее даже голод, – подума­лось Еве. – Как у гурмана в предвкушении экзотического блюда».
   – Вас насиловали, причем с особой жестокостью, не так ли? Наверное, тяжело жить с такой страшной душев­ной травмой, постоянно помня, как безжалостно у вас отобрали невинность. У вас даже имя не свое, его наспех придумали для вас сотрудники детдома. Ева… Как роман­тично! Ведь так звали первую женщину на Земле. И фами­лия Даллас – просто и без вывертов. В этом городе вас на­шли – грязную, истерзанную, избитую девочку, которая скулила в мерзкой подворотне.
   Рикер достиг своей цели: по коже Евы побежали круп­ные мурашки, спина взмокла, леденящий холод пробрал до костей. Однако ей удалось отвести взгляд от лица Рике­ра и взять себя в руки. Она даже не моргнула.
   – Что ж, садясь играть в карты, нужно договориться о правилах. Я тоже собираю информацию. О людях, кото­рые оскорбляют мое обоняние. Копайте под меня сколько угодно – возможно, это даст вам более ясное представле­ние о том, кто противостоит вам на сей раз. Дело Коли – в моих руках, и, поверьте, я узнаю, кто, почему и как отпра­вил его на тот свет. Берегитесь, Рикер. Беседа законче­на, – сказала она и выключила диктофон.
   Адвокаты разразились протестами и возражениями, однако Рикер нажал на кнопку, и панель опустилась, отгородив законников от комнаты. Он сейчас был бледнее, чем в тот момент, когда Ева вошла в гостиную.
   – Это вы берегитесь, лейтенант. Те, кто осмеливается мне угрожать, обычно плохо кончают.
   – А вы еще раз просмотрите информацию на меня, Рикер, и убедитесь в том, что я всегда кончаю хорошо.
   Они оба встали. Ева надеялась, что он хотя бы на се­кунду потеряет контроль над собой – этого было бы до­статочно.
   – Думаете, что можете со мной тягаться? Думаете, что ваш значок для меня что-то значит? – Рикер повертел пальцами перед носом Евы. – Я сотру вас в пыль! Унич­тожу!
   – Попробуйте, а тогда уж и поглядим, кто кого.
   На скулах Рикера перекатывались желваки, но он за­ставил себя немного отступить.
   – Полагаете, что Рорк вас защитит? Напрасно. Он ослабел, размяк и стал сентиментальным, да еще попал под каблук жены. В свое время у меня были на его счет ве­ликие планы; теперь они тоже есть, но – другие.
   – Если вы, Рикер, знаете обо мне так много, то долж­ны знать и то, что я никогда не нуждалась в чьей-либо за­щите. Однако Рорку все равно будет приятно узнать, на­сколько панически вы его боитесь. Мы с ним здорово по­смеемся над вами, Рикер!
   Ева повернулась и сделала шаг к двери, но Рикер схва­тил ее за руку. Под ложечкой у нее неприятно екнуло, но она спокойно обернулась и холодно посмотрела на него.
   – Ну, давайте!
   Пальцы Рикера сжались, больно впившись в ее пред­плечье, но их хватка тут же ослабла. «А ты не так уж хоро­шо владеешь собой», – подумала Ева.
   – Я провожу вас, – сказал Рикер.
   – Я сама найду выход, а вам, Рикер, советую заняться делом. Вам следует получше замести следы, поскольку я собираюсь перевернуть каждый камушек, под которым вы можете спрятаться, и это доставит мне огромное удоволь­ствие.
   Ева вырвала руку и пошла к двери. Тут же рядом с ней возникла улыбающаяся горничная.
   – Надеюсь, ваш визит к нам оказался приятным, лей­тенант? Я провожу вас к выходу.
   За спиной Евы послышался звук бьющегося стекла. «Нет, – снова подумала она, мысленно улыбаясь, – ты плохо владеешь собой».
   На том же электрокаре ее довезли до ворот, и трое вер­зил неотрывно следили за тем, как она садится в машину и уезжает.
   Через десять минут Ева заметила за собой «хвост». Преследователи даже не пытались маскироваться. Она не увеличила скорости и продолжала ехать в обычном ре­жиме, но через двадцать миль на дорогу вынырнула еще одна машина и пристроилась впереди. Ее взяли в «коро­бочку».
   «Ну что ж, давайте поиграем!» – мысленно усмехну­лась Ева и вдавила педаль газа в пол. Перестроившись в левый ряд, она легко обогнала машину, которая шла впереди, и одновременно набрала на автомобильном телефо­не номер полиции. Сейчас для нее было главным изобра­зить панику. Она вывернула руль вправо, и машина, вильнув задом, съехала с главного шоссе на трассу, ведущую к Нью-Йорку.
   – Я знаю, вы от меня не отвяжетесь, – пробормотала она. – Говнюки!
   Ева снова вдавила педаль в резиновый коврик, и ма­шина бешено рванула вперед. Дорога, к счастью, была свободна, и ничто не мешало Еве осуществить задуман­ное. Разогнавшись, она одновременно нажала педали тормоза и сцепления, резко крутанув руль влево. Маши­на, завизжав шинами, развернулась на сто восемьдесят градусов и остановилась. Ева включила сирену, выхвати­ла пистолет из наплечной кобуры и выскочила из автомо­биля.
   Не ожидавшие такого поворота событий, преследова­тели тоже затормозили и остановились: одна машина с ле­вой стороны дороги, другая – с правой. Ева подскочила к одной из машин и, наставив пистолет на водителя, закри­чала:
   – Выйти из машины! Всем! Руки держать на виду!
   Покосившись вправо, она заметила, что пассажир во второй машине сунул руку за пазуху, и выстрелила в фары автомобиля. Стекло со звоном разлетелось, и тут же в от­далении послышалось завывание других сирен.
   – Вылезайте из машины, да побыстрее! – Свободной рукой Ева вытащила из кармана служебное удостовере­ние. – Полиция Нью-Йорка! Вы арестованы!
   Один из водителей выбрался из машины. Вид у него был обескураженный, но он пытался возражать:
   – На каком основании?
   – Начнем с превышения скорости, а там видно будет. Руки – на крышу, ноги расставить!
   Вокруг задержанных уже копошились подъехавшие полицейские из патрульной службы.
   – Заковать их в наручники, лейтенант? – спросил один.
   – Да, так будет лучше. Они сопротивлялись при за­держании. И вот еще, посмотрите сюда. – Она похлопала водителя по пиджаку и нащупала рукоятку револьвера. – Оружие! Да еще запрещенное законом. Ну, ребята, у вас – большие проблемы.
   В результате торопливого обыска на свет божий яви­лись две унции «экзотики», шесть унций «Зевса» и набор отмычек.
   – Отвезите этих обормотов в Центральное управле­ние, – велела Ева патрульным. – Предъявите им обвине­ние в незаконном хранении наркотиков, запрещенного оружия и пересечении границ между штатами со всем этим хозяйством.
   Она мстительно улыбнулась и отряхнула руки.
   – Да, кстати, не забудьте о злостном превышении скорости. Мистер Рикер очень на вас рассердится, маль­чики. Очень!
   Ева села в машину и пристегнула ремень безопасно­сти.
   «Нервничаешь, Рикер, нервничаешь, – подумала она, потирая предплечье в том месте, куда вцепились его паль­цы. – Никогда не отдавай приказы в состоянии раздраже­ния. Итак, первый раунд – за мной».

ГЛАВА 6

   Дверь в комнату детективов приоткрылась, и в образо­вавшуюся щель просунулась голова Яна Макнаба. Челове­ку с волосами до плеч и в канареечных штанах трудно на­пустить на себя безразличный вид, но Макнаб старался изо всех сил.
   У него имелся вполне благопристойный предлог, что­бы прийти сюда. Некоторые из детективов, работавшие по делу Коли, обращались в отдел электронного сыска с за­просами на свидетелей, и Макнаб отыскивал в недрах компьютера всю необходимую им информацию.
   Но главная причина его прихода заключалась не в этом. Она находилась в маленьком отсеке, отделенном от остального помещения стеклянными стенами, – девушка, которая сидела там за письменным столом и разбиралась в каких-то бумагах, становилась особенно привлекательной, когда напускала на себя деловой вид.
   Увы, Макнаб был в нее влюблен. Вообще-то обычно он избегал глубоких чувств и следовал принципу «имей все, что шевелится». Целью его жизни являлось переспать с как можно большим количеством женщин. Ну любил он это, что теперь поделать! Однако в данном случае судьба сыграла с ним злую шутку. Пибоди вошла в его жизнь в своих тяжелых полицейских ботинках и выутюженной форме, да так в ней и осталась.
   С ней было нелегко. Разумеется, в конечном итоге Макнаб все же затащил ее в кровать – если это выраже­ние вообще уместно в данном случае, поскольку они занимались сексом на полу в кухне, в кабине лифта, в машине, в стенном шкафу и вообще везде, где только можно. Одна­ко нужно признать, что при всем этом Пибоди отнюдь не сходила с ума по Макнабу. А вот он – наоборот… Офицер Делия Пибоди перевернула жизнь Яна Макнаба!
   Он вошел в каморку Пибоди и уселся своей костлявой задницей на край ее письменного стола.
   – Привет, сладкая! Как дела?
   Пибоди даже не подняла глаз на своего поклонника.
   – Зачем приперся? Снова сорвался с поводка?
   – Нас в отделе не сажают на цепь, в отличие от вас. Как тебе работается в этом аквариуме?
   – Замечательно. Пошел вон! Не видишь, что ли? Я за­нята.
   – Делом Коли? Все только об этом и говорят. Бедняга!
   В голосе Макнаба прозвучало искреннее сочувствие, поэтому Пибоди все же удостоила его взглядом. И увиде­ла, что его глубокие зеленые глаза не просто печальны – в них читалось неподдельное горе.
   – Н-да… Ну ничего, мы найдем ту тварь, которая это сделала. Уж Даллас постарается!
   – Да, она это умеет. Ваши ребята просили нас прове­рить кое-каких людей. Так вот, весь наш отдел – от Фини до последнего стажера – занимается только этим.
   Пибоди фыркнула:
   – А ты почему сачкуешь?
   – Меня послали узнать, нет ли у вас какой-нибудь но­вой информации. Давай, Пибоди, колись. Мы же в одной лодке! Расскажи мне что-нибудь. Не могу же я вернуться с пустыми руками!
   – Вообще-то у меня ничего особенного нету, но… – Она оглянулась, будто боялась, что в ее крохотном стек­лянном пенале прячется шпион. – Не пойму, что задума­ла Даллас. Она уехала, не взяв меня с собой, и даже не ска­зала куда. Но несколько минут назад она мне позвонила. Сказала, что сейчас должны приехать патрульные поли­цейские и привезти четырех козлов, которым предъявят обвинение сразу по нескольким статьям, а я как можно быстрее должна прокинуть их имена по компьютеру. Она тоже едет сюда.
   – Ну, и что ты выяснила?
   – Все четверо – «заслуженные» бандиты со многими отсидками. Разбой, ограбления, покушения на убийство… Но это еще не все. – Пибоди понизила голос. Макнабу пришлось наклониться, и его ноздри уловили щекочущий запах ее шампуня. – Эти мерзавцы связаны с Максом Рикером.
   Макнаб открыл рот, но Пибоди приложила палец к гу­бам и зашипела:
   – Тсс-с-с!
   Компьютерщик осекся и, боязливо оглянувшись, ше­потом спросил:
   – Ты думаешь, Рикер причастен к убийству Коли?
   – Не знаю. Но Коли входил в состав группы, которая прошлой осенью устроила облаву на Рикера. Он, правда, был на вторых ролях и даже не выступал на суде. Да и про­цесс-то продолжался всего три дня, после чего Рикер вы­шел на свободу. Однако Даллас, судя по всему, раскопала что-то такое, от чего Рикеру не поздоровится.
   – Хорошие новости!
   – Можешь рассказать своему начальству о четырех го­риллах, которых взяла Даллас. Но имя Рикера пока не упоминай.
   – Я готов повиноваться, но мне нужен стимул. Как насчет сегодняшнего вечера?
   – Не знаю. Все зависит от Даллас. – Пибоди смотрела на лучезарную улыбку Макнаба, и что-то внутри ее таяло. Благоразумие боролось с безрассудностью, и безрассуд­ность явно побеждала. – Ну, может, мне удастся отвер­теться.
   Макнаб наклонялся все ближе к Пибоди.
   – Если ты сумеешь отвертеться, – проворковал он, – мы могли бы…
   На столе пронзительно заверещал зуммер, и Макнаб отскочил, словно пробка от шампанского.
   – Черт, это майор!
   – Молчать! – хладнокровно приказала Пибоди. Уитни никогда раньше не появлялся в комнате детективов, а тут – пожаловал собственной персоной.
   – О, черт! Он идет сюда!
   Пибоди и сама это видела. Она с трудом подавила в се­бе желание одернуть форму.
   – Детектив Макнаб! – Уитни остановился, загородив собой весь дверной проем. – Вас что, перевели сюда из отдела электронного сыска? Вы теперь работаете у нас?
   – Нет, сэр! – отрапортовал Макнаб, словно новобра­нец на плацу. – Отдел электронного сыска работает со­вместно с отделом по расследованию убийств над делом детектива Коли! Мы уверены, что сотрудничество двух наших отделов поможет скорейшему раскрытию преступле­ния.
   Макнаб только что честь не отдал, вытянувшись перед Уитни по стойке «смирно». «Молодец! – подумала Пибоди. – Ему палец в рот не клади!»
   – В таком случае, детектив, я полагаю, вам лучше вер­нуться в свой отдел и не мешать нашим сотрудникам вы­полнять свои обязанности.
   В ту же минуту Макнаб растворился в воздухе, словно демон, услышавший третий крик петуха.
   – Сержант, – обратился Уитни к Пибоди, – вы уже нашли информацию относительно четырех арестованных, о которых сообщила лейтенант Даллас?
   – Да, сэр!
   – Давайте. – Он протянул к ней раскрытую ладонь.
   Пибоди поспешно включила распечатку документов.
   – Сэр, согласно инструкции, я отправила эту инфор­мацию лейтенанту Даллас – на ее служебный и автомо­бильный телефон, – доложила она и протянула майору выползший из принтера листок.
   Уитни, читая распечатку, пробурчал нечто нечлено­раздельное. В этот момент дверь открылась, и на пороге возникла Ева.
   – Пройдемте в ваш кабинет, лейтенант! – мгновенно среагировал начальник, и Пибоди поразилась тому, как жестко прозвучал его голос.
   Ева незаметно подала ей знак, и Пибоди, выйдя из своего «аквариума», отправилась вслед за ними. Ева от­перла замок, пропустила внутрь майора и свою помощни­цу, а затем плотно закрыла дверь. Пибоди почувствовала, что в воздухе явно пахнет жареным, но еще не знала, кого именно насадят на вертел.
   – Слушаю вас, сэр, – с достоинством произнесла Ева. – Что вам угодно?
   – Мне угодно узнать, почему вы пересекли границу штата и, находясь вне зоны нашей юрисдикции, не согла­совав свои действия с начальством, подвергли допросу Макса Рикера!
   – Начнем с того, что я не обязана согласовывать с на­чальством каждую беседу, которую считаю необходимой в интересах следствия. Кроме того, в интересах все того же следствия я уполномочена действовать даже вне зоны юрисдикции нашего отдела.
   – И нарушать гражданские права жителей другого штата?
   Ева почувствовала прилив злости, но ничем не выдала себя.
   – Чьи же права я нарушила, майор?
   – Мне позвонил адвокат Рикера – кстати, до этого он разговаривал с начальником управления – и угрожал по­дать в суд на вас, на полицию Нью-Йорка и на весь город за то, что вы нарушили гражданские права Макса Рикера, а также напали на четырех его сотрудников и незаконно задержали их.
   – Да неужели? – проворковала Ева. – Быстро же он действует! Даже не ожидала, что я задела его так сильно! А теперь, майор, если не возражаете, я изложу вам мою версию. Все происходило по обоюдному согласию. Я со­звонилась с Рикером, попросила его о встрече, и он согла­сился. Беседа состоялась в его доме, причем я зачитала ему его права в присутствии шести адвокатов. Прошу вас, май­ор. – Ева вынула из сумочки магнитофонную ленту. – Здесь все записано – от первого до последнего слова.
   – Хорошо. Я на это надеялся. – Уитни взял кассе­ту. – Однако, как бы там ни было, втягивать Рикера в де­ло об убийстве детектива Коли – опасно и хлопотно. Советую вам позаботиться о том, чтобы подвести под ваши обвинения солидную базу.
   – Не сомневайтесь, сэр. Я знаю свои обязанности.
   – В таком случае скажите, пожалуйста, входит ли в ва­ши обязанности безумная гонка по шоссе, которая окон­чилась аварией для двух автомобилей, а также задержание четырех человек с угрозой для их жизни и жизни ни в чем не повинных прохожих?
   Еве хотелось зарычать, но она все же взяла себя в руки.
   – Когда я возвращалась из Коннектикута в Нью-Йорк, за мной установили слежку две машины, в каждой из которых находилось по два человека, – заговорила Ева официальным тоном. – Я пыталась избавиться от «хво­ста», однако преследователи не отпускали меня, нарушая при этом скоростной режим. Не желая стать причиной дорожно-транспортного происшествия, я свернула с ожив­ленной трассы на боковую дорогу и пересекла границу штата. В этот момент две преследовавшие меня машины увеличили скорость и приблизились вплотную к моему ав­томобилю. Я расценила это как знак опасности и вызвала подмогу. А поскольку дальнейшие действия преследовате­лей были непредсказуемы, я включила сирену, развернула машину и задержала их. Таким образом…
   – Лейтенант…
   – Позвольте мне закончить отчет об этом досадном инциденте, сэр.
   Хотя в груди Евы бушевало пламя, голос ее оставался холодным.
   – Хорошо, лейтенант. Заканчивайте.
   – Итак, я представилась, сообщила, что являюсь со­трудником полиции, и потребовала, чтобы они вышли из автомобилей. В этот момент один из задержанных сделал подозрительное движение, и я пресекла его, выстрелив в фары машины. Впоследствии выяснилось, что у него за пазухой действительно находилось оружие, причем запре­щенное законом. После моего запроса о помощи прибыли две полицейские машины. В результате обыска, который, замечу, не противоречит закону в случае задержания подо­зрительных элементов, были обнаружены несколько доз наркотиков, запрещенное законом оружие, набор отмы­чек и два тяжелых обрезка трубы, явно предназначенных для использования в качестве оружия. В связи со всем вы­шеизложенным я попросила патрульных полицейских от­везти задержанных в управление и оформить на них дела. После этого я созвонилась с моей помощницей и попро­сила ее выяснить их подноготную.
   Голос Евы был холоден, словно кладбищенский мра­мор. Она торжествовала победу, но внешне это никак не выражалось.
   – Так что, майор, меня невозможно упрекнуть в нарушении процессуальных норм и, тем более, чьих-то гражданских прав.
   Уитни сунул кассету в карман и скупо улыбнулся:
   – Хорошо сработано, Даллас, черт меня побери!
   – Спасибо, сэр, – выдавила из себя Ева. Последние пять минут обошлись ей недешево.
   – Злишься, что я тебя прижал?
   – Да, сэр. Злюсь.
   – Что ж, нормальное дело. – Уитни побарабанил пальцами по карману, в который положил кассету от дик­тофона. – Я надеялся на то, что ты сумеешь прикрыться, но не был в этом окончательно уверен. Только учти, Дал­лас, адвокаты Рикера сделают все, чтобы распять тебя на кресте. А я буду за этим наблюдать.
   – С адвокатами я справлюсь.
   – Не сомневаюсь. – Уитни посмотрел в окно, откуда открывался отвратительный вид на проезжую часть, и по­думал, как Ева может работать в таких чудовищных усло­виях. – Вы намерены каким-либо образом оправдывать­ся, лейтенант?
   – Никак нет, сэр.
   – Ясно. – Лицо Уитни стало мрачным и сосредото­ченным. – Мы не признаемся в своих ошибках. Вот и хо­рошо! Итак, вы отрицаете любые обвинения, а я делаю вид, что верю вам. Однако даже при таком раскладе вы, лейтенант Даллас, не можете отрицать, что поставили управление в очень сложное положение, когда вовлекли в расследование господина Рикера.
   – Для меня «сложное положение» – это убийство де­тектива Коли.
   – Не надо играть словами, лейтенант, – фыркнул майор. – И не надо думать, что мне все равно, будет най­ден убийца детектива Таджа Коли или нет. Если Рикер и впрямь имеет к нему отношение, то мне его шкура нужна не меньше, а даже больше, чем вам. Да, больше! – доба­вил он. – А теперь объясни мне вот что. Если Рикер добровольно согласился встретиться и поговорить с тобой, почему после этого он послал по твоему следу четырех костоломов?
   – Я слишком сильно зацепила его.
   – На тебя это похоже, лейтенант.
   Уитни обвел взглядом кабинет Евы. Ей стало неуютно, и она поерзала на своем скрипучем стуле. Уитни откинул голову и рассмеялся:
   – Ладно, не обижайся на мое ворчание, Даллас. От­части оно объясняется твоими отвратительными стульями. И вообще, объясни, ради бога, почему ты сидишь в такой норе? Ведь ты же лейтенант, начальник! Ты можешь по­требовать себе нормальный кабинет.
   – Мне здесь нравится, босс. Так удобнее работать – ничто не отвлекает. Потому что, когда у человека появля­ется большой кабинет, он расставляет в нем хорошие сту­лья, мягкие кресла, и к нему начинают постоянно ходить в гости многочисленные друзья и коллеги – просто так, чтобы посидеть и поболтать, мешая тем самым работать.