Страница:
Бармен не нашел лучшего момента, чтобы врубить музыку. Наверное, он держал палец на кнопке и от неожиданности дернулся. Звуки тяжелого металла заполнили помещение и прозвучали сигналом для остальных девиц.
Дженни взлетела на стойку, промчалась мимо ошалевшего бармена и с разбега прыгнула на четвертого мужика, увлекая его на пол, выложенный новой плиткой симпатичной расцветки. Мужик упал крайне неудачно, на руку. Он резко вскрикнул и выбыл из драки.
Серьезно контуженный Дашкиным подносом мужик нашел силы, издал клич на непонятном языке, схватил со стола вилку и двинулся на отшатнувшуюся девушку. Но с женщинами все не так. Видно, не привык престарелый джигит получать от женщин по морде, а умел только гонять их по дому, требуя горячую и острую еду. Почуяв опасность, Кайра оглянулась в поисках чего-нибудь тяжелого.
«Тяжелое» было рядом и называлось Кей.
Он покинул высокий стульчик у стойки, подхватил его за стальную ножку-трубу, протащил по полу и с глубоким выдохом обрушил на мужика, окрасив элегантный седой ежик в розовый цвет.
В пьяной драке Кей всегда следовал древнему принципу: бей по голове и делай ноги. Не хочется отвечать, если кто-то вдруг решит умереть и не оставит записку, что сделал это по собственному желанию.
Кайра оглушительно свистнула. Девицы ринулись прочь из бара, на ходу рассовывая по карманам апельсины.
Музыка стихла так же резко, как и началась. В тишине прозвучал расстроенный голос:
– Кто заплатит за этот бардак?
У всех барменов мира одно на уме. Убитый горем халдей собирал осколки, поглядывая на стонущих и кряхтящих мужиков.
– Это поправимо, – обнадежил Кей и за несколько секунд прошелся по карманам раненых, не забыв также их пиджаки и куртки, оставленные в бильярдном зале.
– Отдай хозяину. Он вычтет расходы. – Кей бросил горку бумажников на стол.
Бармен с почтением вернул кассету.
Парень, сбитый Кассандрой, пришел в себя настолько, что попытался мычать. Кассандра здорово его отходила. Он приподнялся, протянул руку к Кею и со стоном упал. Кей с силой опустил наборный каблук сапога на кисть руки лежащего. Тот дернулся и заверещал.
Бармен прислушался.
– Что он говорит?
– Говорит: сдачу оставь себе, – перевел Кей, удаляясь.
Кей устроился на сиденье ХаДэ, засунул в рот сразу две пластинки жевательной резинки и за цепочку вытянул ключ из заднего кармана.
Срываясь от бара, Кей едва разминулся с парой легковушек, с визгом тормознувших у входа. Двери автомобилей распахнулись, извергнув на тротуар пригоршню одинаковых, как сардельки, парней в кожаных куртках, числом не меньше восьми. Парни с руганью толкались у входа, пытаясь быстрее пропихнуться внутрь.
«Крыша. Придется пострадавшим раскошелиться по-крупному».
Знакомый звук врезался в уши, когда Кей остановился на «красный». Многоголосый, переливистый, агрессивный, требовательный, угрожающий, свирепый СВИСТ.
Значит, «Днепровец» уже доложил по команде.
Свистуны навалились одновременно со всех сторон. В условиях Города, на раздолбанных дорогах, трудно изображать Бэтмена, и Кей предпочел достойно отступить. То есть свалить от Свистунов, не ввязываясь в драку. Но у тех имелись на этот счет другие планы. У многих торчали из-за спины обрезки труб, воткнутые за ремень, а у двоих с локтей свисали велосипедные цепи.
Практичное вооружение. Можно легко спрятать и так же легко выхватить. Кей предпочитал накидной ключ 25x28.
Зеленый. Мотор Харлея легко набрал обороты. Кей не так беспокоился за себя, как за ХаДэ. Пока он будет отмахиваться от трех-четырех Свистунов, остальные выместят злобу на безответном ХаДэ. Большинству Свистунов никогда не получить такой аппарат, поэтому они со злостью увечат чужие Харлеи.
От группы преследователей отделился спортбайк, за доли секунды преодолев разрыв и поравнявшись с ХаДэ. Низко пригнувшись, на байке восседал голый по пояс и уже успевший набросить на себя слабый весенний загар квадратный детина, покрытый нечеткими цветными татуировками. Кей интересовался редкими татушками и в другое время обязательно попросил бы показать. Сейчас, не притормаживая, он привстал, нанес парню удар подкованным каблуком в бок и мгновенно ушел в сторону. Весьма предусмотрительно, потому что даже в падении Татуированный не выпустил руль и кругами пошел скрежетать по асфальту, высекая стальными обтекателями косой веер искр, как из-под точильного камня. Завершая вращение, Свистун покинул байк, перекатился пару раз и врезался спиной в стенку дома.
Парню повезло. Он почти жив. Правда, больше не сможет ходить.
Под горестный крик приятелей Татуированного Кей свернул в переулок и проскочил в узкое пространство между разгружавшимся грузовиком и подвальным люком.
Зря он надеялся таким образом вынудить Свистунов притормозить. Они лучше знали округу, и, когда Кей вынырнул из переулка, они уже накатывали справа. Спасло то, что байки у Свистунов разномастные. Одни, с трудом набрав скорость, не могли притормозить, другие здорово брали с места, но в тесноте городских улочек их заносило при маневрировании. При движении группой все сбивались в кучу и мешали друг другу, как детский сад в тесной игровой комнате.
На Кея несся мужик в трофейной каске германского вермахта с поднятыми на нее большими очками-консервами. Ветер трепал длинную бороду, открывая готические буквы на несвежей майке: «Bike Macht Frei». Бородатый вильнул, желая избежать столкновения, и тут же получил от Кея кулаком по каске. Большое пижонство – носить военный головной убор без мягкого подшлемника, амортизирующего удары. Бородатый бросил руль и обхватил каску руками, словно пытаясь ослабить острую боль, пронзившую его глупую башку. Байк развернуло, и аппарат завалился, наткнувшись передним колесом на кромку тротуара. Бородатый упал, и ему зажало ногу между горячим двигателем и бордюром.
Пока готовился ростбиф, ХаДэ вывел хозяина на улицу с оживленным движением и лавировал между машинами, стремясь увеличить дистанцию.
К ним устремился Свистун на чоппере с задним колесом такой ширины, словно подобрал на обочине трассы «Формула-1». Чоппер не успел приблизиться к Кею, как в просвет между ними моментально вмылил-ся шустрый малолитражник. Чоппер вильнул, не удержался на прямой и завалился. Байкер пробил лбом окно малолитражки, да так и остался торчать в нем, с головой, окруженной окрасившимся в красный цвет зубастым стеклянным венчиком.
Бросив торопливый взгляд на зеркальце, Кей заметил судорожно дергающиеся ноги парня, избравшего весьма причудливый способ перерезать себе горло.
Сколько же их, этих Свистунов! Кей пытался потеряться в переулках. Преследователи схитрили. Они рассыпались по окрестностям и рыскали поодиночке. Кея это устраивало. Он не был настроен развлекаться.
Кей осторожно выглянул за угол. Вдали маячила пара Свистунов, размахивая руками и что-то отчаянно доказывая друг другу. Оживленней других вел себя бородатый «зольдат» в немецкой каске, успевший выбраться из-под собственного байка до того, как нога окончательно поджарится. Кей пожалел, что ударил несильно, и оглянулся по сторонам, разыскивая то, что помогло бы исправить упущение. Разумеется, можно просто свалить, но уж очень не по душе пришелся Кею тип в каске.
Длинная деревянная штакетина в заборе, окружавшем грязную стройку, устроила на все сто. Сбросив скорость, Кей ухватился за край доски и выломал ее. Удобнее перехватив занозистую деревяшку под мышкой и мысленно порадовавшись, что догадался нацепить косуху, а не жилетку, он медленно выкатил из переулка и устремился на Свистунов, набирая скорость.
Открывая турнир, Кей нацелил штакетину, как копье, в грудь Бородатому, но дурень пригнулся, судорожно пытаясь завестись. Штакетина скользнула по каске и выдрала кусок щеки. Кей бросил деревяшку и, соскочив с ХаДэ, осторожно уложил его на землю. Маневрировать на байке в узком пространстве невозможно.
Пока Бородатый, выдувая кровавые пузыри, подбирал щеку и пытался приставить обратно, его напарник, чернявый парень с пятном седых волос на виске, безуспешно тыркался на Каве вперед-назад. Отчаявшись разминуться с ХаДэ, тоже спрыгнул на дорогу, но не удержал байк, и тот завалился, накрыв собой хозяина. Кей отбежал и с разгона прыгнул на Каву – обеими ногами на поблескивающую под весенним солнышком ребристую поверхность двигателя.
– И примешь ты смерть от коня своего! – торжествовал Кей, тяжело прыгая на Каве, из-под которой пробивался клекот задыхающейся птицы. Хозяин Кавы не умер только потому, что Кей жалел дорогие байкерсы.
Поставив ХаДэ на колеса, Кей провел его между свистуновскими байками. Нырнув под низкую арку старого дома, больно приложился коленкой о приоткрытую створку тяжелых металлических ворот. С трудом свернув за нее (старался не поцарапать ХаДэ), Кей притаился. Не очень-то здесь чисто, мочой воняет, но выбирать не приходится. ХаДэ ободряюще подмигнул.
Кей ждал, пока звук работающего на малых оборотах двигателя приблизится. Рокот до отказа заполнил воздушное пространство во дворе, заставив вибрировать барабанные перепонки. Пытаясь предупредить судороги, Кей уперся спиной в стену, сквозь косуху ощущая шершавую поверхность камня. Вспомнились недавние похороны, кладбищенская теснота и зримый холод могильной ямы. Острая боль пробила мертвую кожу и отвлекла от неприятных мыслей.
Когда рокот начал заползать под низкий потолок арки, Кей обеими ногами толкнул воротину. Свистун на байке заорал дурным голосом, перекрыв звук мотора. Удар створки пришелся по ноге. Байк завалился на бок вместе с водителем. Удар головы о стену высек гулкое эхо из вонючей тишины.
Кей подскочил к упавшему и жестко взял его за воротник:
– Кто тебя прислал? Говори, свисток с х…м! Кто???
Какое там «говори»! Свистуна так контузило, что в себя он придет не скоро. Кей с сожалением отпустил воротник, и парень мешком свалился на асфальт, угодив лицом в кучку окаменевшего кошачьего кала.
Вдалеке зажужжали двигатели. Ого! С десяток, не меньше! Придется уходить дворами. Только вот сначала…
Кей посмотрел на валяющийся байк Свистуна. Затащил под арку, прикрыл ворота и прислонил к створкам с обратной стороны. Открыл топливный бак и отшвырнул крышку. Пошарил в кармане и выудил пластмассовую зажигалку. В зиппо закончился бензин, а утром заправить поленился. Пришлось взять газовую дешевку.
Нажав на клапан зажигалки, Кей придержал его, вытащил изо рта откушенную половину резинки и прилепил сверху, зафиксировав клапан так, чтобы газ свободно выходил. Опустился на колени. Примерился, посматривая на привалившийся к воротам байк. Выплюнул на асфальт остатки резинки и на нее пристроил зажигалку. Отвернул регулятор на полную и крутнул колесико. Газ взметнулся сантиметров на пять, осветив убогую темноту запущенной арки.
Гул двигателей на улице смолк. Судя по всему, Свистуны собрались неподалеку, помогая раненым братьям. Кей забрался на ХаДэ и дал всем окрестностям послушать, как работает отлично отрегулированный двигатель Харлея. Его услышали многие, в том числе и Свистуны. Кей ударил по газам и вылетел из опостылевшей арки.
Позади уже ломились в ворота. Сначала раздался гул удара от свалившегося байка, затем громыхнуло так, что у Кея заложило уши. В узком пространстве древней арки полыхнувший в топливном баке бензин сработал не хуже бомбы. Из-под свода вырвался сноп пламени. Кей вспомнил о Свистуне: неизвестно, как бы тот повел себя, окажись Кей на его месте.
Кей на скорости пересек двор, лавируя между развешенным для просушки бельем, детской песочницей и скамейками. Оставалось надеяться, что впереди его не ждет тупик. Кей пожалел, что не выучил ни одной молитвы.
После всего, что сегодня произошло, Свистуны распнут его. Если поймают.
Проскочив первый двор, ввалился в следующий, окруженный высокими серыми домами. Здесь – как на дне колодца. Приятная прохлада, ухоженные цветочные клумбы и поразительная чистота. Между клумбами катался на роликах худенький парнишка лет пятнадцати с рюкзачком за спиной и желтыми наушниками плеера на голове. Уткнувшись в книжку с яркой обложкой, он выписывал на асфальте замысловатые кривые.
Завидев взмыленного Кея верхом на ХаДэ, роллер встрепенулся и подкатил ближе. Развернулся и с любопытством уставился. Пригляделся внимательнее, и его глаза округлились. Он сдернул наушники и азартно прошептал:
– Тут Свистунов – полно! Я сам видел! Давай за мной!
Выбирать не приходилось. Неожиданная помощь пришлась кстати. Роллер умчался, и Кей догнал его в третьем дворе, где тот нетерпеливо кружился около распахнутой двери непонятного сооружения: сарай – не сарай… Постройка вплотную примыдала к высокому кирпичному дому, вырастая из него как древесный гриб.
– Заезжай! Я закрою! – едва не подпрыгивая от нетерпения, выпалил роллер. – Быстрее!
За неимением других вариантов пришлось согласиться.
Вспыхнул яркий свет мощных ламп, и Кей зажмурился, выругавшись сквозь зубы. Приоткрыв глаза, он осмотрелся. Гараж. Но какой-то странный…
Здесь была еще одна дверь, к которой сейчас поспешно пробирался роллер через кучи металлических деталей. Чего здесь только нет!
Побитые фары, прогнутые рамы, «клинутые» двигатели, «убитые» карбюраторы, новые и насквозь проржавевшие топливные баки, колонны сложенных ободьев, разномерные спицы в пачках – как спагетти, вилки в сборе и вилки, пригодные только для драки, кожаные косички для украшения байковских рогов.
ХаДэ нашлось местечко рядом с агрегатом. Кей успел рассмотреть его, пока роллер копался с замком на двери. Толково собранный чоппер-оппозит, не без претензии на стиль.
Пробираясь к роллеру, Кей рассматривал небольшую фотовыставку. Множество снимков. И везде – Бешеные… Трибунал на байке, Барон вальяжно развалился под деревом и присосался к пивной бутылке, Освальд-младший с перемазанным маслом лицом, Аларих, на спор, кулаком прошибает дверцу автомобиля… А вот и Кей. Ну и глупый у него вид, когда он слезает с седла, далеко выставив ногу, словно собираясь перешагнуть стоящий рядом Харлей Морга! Есть и вся Стая вместе, за столом, на котором несколько бутылок дорогого виски (чей-то день рождения). Ха! А вот, очевидно, одна их этих бутылок, пустая, висит на стене гаража, привязанная за горлышко к гвоздику.
Очевидно, парень настриг снимки из старых газет.
Было время, Стаю не снимал только ленивый фотокор. Сами Бешеные в кадр не лезли, а особо назойливых журналистов посылали куда подальше. Те ждали от байкеров невесть каких выходок. Шли годы, ничего горячего не происходило, интерес прессы спал. Бешеные этого даже не заметили.
Еще больший сюрприз поджидал Кея, когда он пролез в маленькую дверь. Разогнувшись, он обнаружил, что стоит в узком коридоре, а издалека доносится шум проходящего поезда. Или реки, прорывающейся через шлюз. Постепенно Кей начал различать голоса.
Роллер тщательно запер дверь, махнул Кею и с шумом покатил по неровному полу, сложенному из квадратных бетонных плит. Толкнув еще одну дверь, он придерживал ее, пока Кей приблизился.
Самый обычный магазин: еда, выпивка, табак, хлеб и булки, десяток покупателей, искусственный плющ, высокие потолки, на стенах – календари с голой Снегурочкой и множество рекламных наклеек на тех местах, где белая кафельная плитка потрескалась или начала отваливаться.
Кей выбрался в зал, обогнув прилавок, и, стараясь не удивляться, направился к отделу с пивом и сигаретами. Но роллер его опередил. Он двигался вдоль прилавков, что-то хватал сам, что-то ему давали продавцы, но Кей не видел, чтобы он платил. Набив рюкзак и согнувшись под тяжестью упаковки с пивными банками, вытащенной предупредительным продавцом прямо из холодильника, роллер направился к выходу.
Помалкивая, Кей подхватил коробку с пивом.
– Замечательное местечко! – выходя из магазина, Кей говорил на ходу, поспешая за оглядывающимся по сторонам роллером. – Надо будет еще раз зайти, с компанией. Какой здесь добрый хозяин!
– Папа.
– Хозяин – мой папа. Неинтересный ответ.
Прошли по улице, свернули в тот же двор, где к стене дома прилепился гараж роллера. Парнишка устремился в подъезд, Кей за ним. Отправив лифт на верхний этаж, роллер перевел дух и осторожно опустил на пол распухший от добычи рюкзак. Они поднялись по узенькой металлической лестнице, преодолели две двери, открытые роллером с помощью ключей, которых у него в связке имелось не меньше двух десятков. Шаг, другой – и они на крыше.
Что за чудный денек! Солнце палит, крыша теплая и чистая после вчерашних дождей. Вокруг – антенны, трубы, чердачные оконца, непременные голуби и любопытные воробьи. Кей лег на живот, подобрался к краю и взглянул вниз. Двор пуст. Появились две бабки, примостили на лавке принесенные с собой картонки, уселись на них и замерли.
Вот и гараж-сарай, вид сверху. Сейчас там, внутри, ХаДэ вовсю трепется с чоппером, завирая насчет сегодняшних гонок и свысока посматривая на скромно покрашенного и почти лишенного хрома соседа. ХаДэ напыжился, отчего развал цилиндров кажется еще больше, а чоппер доверчиво развесил котлы оппозита, как уши и жадно внимает богатому собрату.
Свистунов нет, но торопиться нет смысла. Кей перевернулся на спину. На небе ничего интересного, кроме облака, похожего на взлохмаченного Капеллана, когда тот просыпается в Норе с легкого похмелья. Рядом звякнуло. Кей приподнялся на локтях. Роллер раскладывает на железной крыше хлеб, сыр, нарезанную колбасу, куски какого-то дивного копченого мяса, огурчики-помидорчики и даже пачку соли.
Перебравшись в тень, отбрасываемую широкой кирпичной трубой, Кей со щелчком вскрыл пивную банку и жадно опустошил. Опорожнив вторую, третью, он утомленно откинулся и закурил, стряхивая пепел на шмыгающих под руками воробьев и разглядывая спасителя. Именно так, «спасителя». Без роллера Свистуны зажали бы Кея во дворах, и тогда… Лучше об этом не думать.
Парнишка как парнишка. Чуть старше сына Но совсем другой. Глаза веселые и живые. Темноволосый, невысокий, худой. Он не снимает ролики даже на крыше. Бесформенные штаны из толстой ткани, белая майка с надписью по кругу «Ёхан Палыч forever!» и сползающая на ухо черная бандана с белым витиеватым узорчиком.
– …и тогда отец говорит: «Черт с тобой, забирай подсобку, только не устрой в ней пожар!» Я неделю перетаскивал детали, которые прятал по району. А байк собрал за месяц. Ребята помогли, те, которые уже катались.
Роллер замолчал и вцепился крепкими молодыми зубами в толстый кусок ветчины. Слушавший вполуха Кей стряхнул с майки крошки сыра и хлеба, пошарил в коробке и вытянул очередную банку пива. Жидкость не успела нагреться, и тонкий упругий металл приятно холодил ладонь.
– Как тебя сюда занесло? Тут же свистунский район! Они вас терпеть не могут. Я слышал, как они трепались в «Негабаритной кривой», что переловят всех Бешеных поодиночке и в асфальт вкатают. Чего им от вас надо?
Кей молчал. На этот вопрос он не знал ответа. Роллер смолк.
– Значит, с деталями проблем не было? – поинтересовался Кей из вежливости.
– Нет, совсем нет! – обрадованно встрепенулся роллер. – У нас здесь полно побитых байков! Пацаны напьются пьяные и носятся. А куда здесь ездить? От монастыря до железной дороги. И обратно. А по улицам побаиваются: либо на Свистунов напорешься, либо на ментов. Один хрен! И тем и другим бабки нужны…
Хмыкнув, роллер продолжил:
– Дня нет, чтобы кто-нибудь не грохнулся пьяный. Либо на переезде, либо под монастырской стенкой. Мелкота районная ко мне бежит и докладывает. Я им конфет, жвачки, шоколадных батончиков отсыплю – они и рады! А сам – на место, железяки собирать.
Кей вспомнил агрегат в сарае и подивился, насколько грамотно тот собран. В основе, как обычно, отечественный оппозит, а все остальное – «овеществленный плод фантазии», как сказал бы Морг.
– У твоего родителя деньги водятся. Намекнул бы, что, если ему дорого здоровье сына, надо купить японца.
– С японцем скучно, – немедленно отреагировал роллер.
Оторвавшись от пива, Кей с легкой иронией поинтересовался:
– Предпочитаешь отечественные аппараты? Ответ сразил его наповал:
– Хороший импортный аппарат рождает сон разума.
Изумленно подняв брови, Кей спросил:
– Где ты это вычитал?!
– Самодельщик один сказал, когда мы с ребятами носили ему передачу. Он снял аккумулятор с ментовского мотоцикла. Только на время, проверить, особенный он или как все. Оказался как все. Но его все равно арестовали и месяц держали, пока он им все раздолбанные УАЗы не починил. Он очень умный. Мы зовем его Чип. Потому что он все помнит.
– М-да-а… Он прав, ваш Чип. Стандартная заводская модель – холодная, в ней все просчитано. Но хочется, чтобы байк вызывал зуд в заднице не только при езде, но и при взгляде на аппарат. Потому и переделывают байк наперекор логике. Зато если бьются, то в лепешку.
Поежившись, роллер задал естественный вопрос:
– Почему бы завод не делал так, как удобно байкерам?
– Заводу нужны точные цифры. А кто знает, сколько на свете ненормальных? Вот завод и предлагает усредненный вариант – для грибников и туристов. Увидев этот кошмар и помолившись, байкер берется переделывать «середняка» под себя.
Глотнув еще пива, Кей шумно вздохнул. Жизнь снова начинала ему нравиться. Хотя бы потому, что встречаются такие замечательные люди, как вот этот парнишка.
– Но в одном ты прав. Владельцы наших мотоциклов – истинные байкеры: ездят, как и Ангелы Ада, на аппаратах отечественного производства. Сами – рисковые, неимущие, не боятся расколотить байк, плюют на права и правила, отлично чувствуют Стаю. А богатенькие – боязливы и законопослушны, трясутся над дорогой техникой, и каждый сам по себе. Может, и другие бывают, я не видел.
Оба надолго затихли. Кей курил, его юный собеседник рассеянно постукивал роликами по железу, отчего по крыше прокатывался заунывный гул. Роллер напряженно думал. Он хотел задать вопрос и не решался, Еще несколько минут он набирался решимости и быстро произнес:
– А как пройти в Стаю? Кей не удивился:
– Посмотреть? Или остаться навсегда?
– Понимаешь, мне все надоело, – торопился роллер, словно опасаясь, что Кей встанет и уйдет. – Дома все рассчитано, до самой смерти. Отец меня учит, как магазином править и остатки снимать. Я ему не сын, а заместитель. Накладные, чеки, сертификаты… Сколько дать пожарному, сколько «санитару». Как от налоговой инспекции бабки заныкать. Тоска! Мать. Она только и думает, чтобы отец нас не бросил, почернела вся. В школе – мрак. Учителя сами не знают, чего от нас хотят. Пьют, трахаются в учительской по очереди и бастуют, когда надоедает с нами возиться.
– Тебе в школе противно?
– В школе нормально. Это дурак считает, что если он на переменке колется, то крут донельзя. Сколько их у меня на глазах подохло… А вот Стая… Вас все уважают. Даже Свистуны, хотя они – гопники на колесах!
Нельзя спасителя послать подальше. Занятный роллер Кею понравился. Его охватило то же чувство, что и при последней встрече с сыном. Чувство сродни тому, которое испытывает человек, проигравшийся до нитки в поезде, отпросившись в туалет и выпрыгнувший из вагона на полном ходу. Он не может вернуться домой. Он не может вернуть работу, семью. Он не может отработать долг, потому что деньги примут, но бегство не простят. Он сидит в сугробе, окровавленный, со сломанной ногой и проклинает тот день, когда выучил карточные правила…
– Не я придумал правила. Не мне отменять. Как у нас говорят: «Чтобы стать капитаном дороги, надо им родиться».
Еиядя на изменившееся лицо роллера, Кей добавил:
– Хороший ты парень! И вот что я тебе скажу: байк – не главное. Сперва определи, куда едешь, потом реши – с кем. Потому что одному пускаться в путь нельзя, если хочешь добраться до цели. А потом и байк появится.
– Значит, никаких шансов?
В очередной раз Кей взглянул сверху на двор.
Далеко внизу шлялись Свистуны. По двое, по трое. Все без байков. Спешились и теперь прочесывают подворотни. Значит, кто-то настучал…
– Неплохая у них организация, – будто не слыша вопрос, задумчиво промолвил Кей. – До меня дошли слухи, что они собираются выставлять у бензоколонок патрули и собирать деньги с тех, кто хочет заправить байк. Хочешь кататься – плати.
Роллер зашелся кашлем и отвернулся. Кей посмотрел на подергивающиеся лопатки, пожал плечами и продолжил:
– Ты не задумывался, почему никто не догадался обложить налогом ходьбу пешком? Выходишь во двор, платишь контролеру подъезда и топаешь дальше. Называется «Сбор на восстановление дорожного покрытия». Затем обложат налогом ботинки и отдельно – шнурки. Богатые люди позволят себе покупать импортную обувь и покрывать ее шелковистым кремом. Сверкая шикарной обувкой, они будут выделяться в толпе, носящей скрепленные проволокой отечественные туфли или специально переделанные ботинки с удлиненными носками, толстой подошвой и задранной шнуровкой, с флагом конфедератов по бокам. Появятся мастера, которые научатся делать тюнинг обуви – ставить американские металлические дырочки для шнуровки, японские молнии, французские нитки, немецкие гвоздики и скреплять все это голландским клеем. Расширится торговля подержанной импортной обувью, поскольку наши фабрики закроются, лишенные электричества. Придумают особые гнутые подковки для желающих закозлить при ходьбе. И пешеходы перестанут отличаться от байкеров.
Дженни взлетела на стойку, промчалась мимо ошалевшего бармена и с разбега прыгнула на четвертого мужика, увлекая его на пол, выложенный новой плиткой симпатичной расцветки. Мужик упал крайне неудачно, на руку. Он резко вскрикнул и выбыл из драки.
Серьезно контуженный Дашкиным подносом мужик нашел силы, издал клич на непонятном языке, схватил со стола вилку и двинулся на отшатнувшуюся девушку. Но с женщинами все не так. Видно, не привык престарелый джигит получать от женщин по морде, а умел только гонять их по дому, требуя горячую и острую еду. Почуяв опасность, Кайра оглянулась в поисках чего-нибудь тяжелого.
«Тяжелое» было рядом и называлось Кей.
Он покинул высокий стульчик у стойки, подхватил его за стальную ножку-трубу, протащил по полу и с глубоким выдохом обрушил на мужика, окрасив элегантный седой ежик в розовый цвет.
В пьяной драке Кей всегда следовал древнему принципу: бей по голове и делай ноги. Не хочется отвечать, если кто-то вдруг решит умереть и не оставит записку, что сделал это по собственному желанию.
Кайра оглушительно свистнула. Девицы ринулись прочь из бара, на ходу рассовывая по карманам апельсины.
Музыка стихла так же резко, как и началась. В тишине прозвучал расстроенный голос:
– Кто заплатит за этот бардак?
У всех барменов мира одно на уме. Убитый горем халдей собирал осколки, поглядывая на стонущих и кряхтящих мужиков.
– Это поправимо, – обнадежил Кей и за несколько секунд прошелся по карманам раненых, не забыв также их пиджаки и куртки, оставленные в бильярдном зале.
– Отдай хозяину. Он вычтет расходы. – Кей бросил горку бумажников на стол.
Бармен с почтением вернул кассету.
Парень, сбитый Кассандрой, пришел в себя настолько, что попытался мычать. Кассандра здорово его отходила. Он приподнялся, протянул руку к Кею и со стоном упал. Кей с силой опустил наборный каблук сапога на кисть руки лежащего. Тот дернулся и заверещал.
Бармен прислушался.
– Что он говорит?
– Говорит: сдачу оставь себе, – перевел Кей, удаляясь.
Кей устроился на сиденье ХаДэ, засунул в рот сразу две пластинки жевательной резинки и за цепочку вытянул ключ из заднего кармана.
Срываясь от бара, Кей едва разминулся с парой легковушек, с визгом тормознувших у входа. Двери автомобилей распахнулись, извергнув на тротуар пригоршню одинаковых, как сардельки, парней в кожаных куртках, числом не меньше восьми. Парни с руганью толкались у входа, пытаясь быстрее пропихнуться внутрь.
«Крыша. Придется пострадавшим раскошелиться по-крупному».
Знакомый звук врезался в уши, когда Кей остановился на «красный». Многоголосый, переливистый, агрессивный, требовательный, угрожающий, свирепый СВИСТ.
Значит, «Днепровец» уже доложил по команде.
Свистуны навалились одновременно со всех сторон. В условиях Города, на раздолбанных дорогах, трудно изображать Бэтмена, и Кей предпочел достойно отступить. То есть свалить от Свистунов, не ввязываясь в драку. Но у тех имелись на этот счет другие планы. У многих торчали из-за спины обрезки труб, воткнутые за ремень, а у двоих с локтей свисали велосипедные цепи.
Практичное вооружение. Можно легко спрятать и так же легко выхватить. Кей предпочитал накидной ключ 25x28.
Зеленый. Мотор Харлея легко набрал обороты. Кей не так беспокоился за себя, как за ХаДэ. Пока он будет отмахиваться от трех-четырех Свистунов, остальные выместят злобу на безответном ХаДэ. Большинству Свистунов никогда не получить такой аппарат, поэтому они со злостью увечат чужие Харлеи.
От группы преследователей отделился спортбайк, за доли секунды преодолев разрыв и поравнявшись с ХаДэ. Низко пригнувшись, на байке восседал голый по пояс и уже успевший набросить на себя слабый весенний загар квадратный детина, покрытый нечеткими цветными татуировками. Кей интересовался редкими татушками и в другое время обязательно попросил бы показать. Сейчас, не притормаживая, он привстал, нанес парню удар подкованным каблуком в бок и мгновенно ушел в сторону. Весьма предусмотрительно, потому что даже в падении Татуированный не выпустил руль и кругами пошел скрежетать по асфальту, высекая стальными обтекателями косой веер искр, как из-под точильного камня. Завершая вращение, Свистун покинул байк, перекатился пару раз и врезался спиной в стенку дома.
Парню повезло. Он почти жив. Правда, больше не сможет ходить.
Под горестный крик приятелей Татуированного Кей свернул в переулок и проскочил в узкое пространство между разгружавшимся грузовиком и подвальным люком.
Зря он надеялся таким образом вынудить Свистунов притормозить. Они лучше знали округу, и, когда Кей вынырнул из переулка, они уже накатывали справа. Спасло то, что байки у Свистунов разномастные. Одни, с трудом набрав скорость, не могли притормозить, другие здорово брали с места, но в тесноте городских улочек их заносило при маневрировании. При движении группой все сбивались в кучу и мешали друг другу, как детский сад в тесной игровой комнате.
На Кея несся мужик в трофейной каске германского вермахта с поднятыми на нее большими очками-консервами. Ветер трепал длинную бороду, открывая готические буквы на несвежей майке: «Bike Macht Frei». Бородатый вильнул, желая избежать столкновения, и тут же получил от Кея кулаком по каске. Большое пижонство – носить военный головной убор без мягкого подшлемника, амортизирующего удары. Бородатый бросил руль и обхватил каску руками, словно пытаясь ослабить острую боль, пронзившую его глупую башку. Байк развернуло, и аппарат завалился, наткнувшись передним колесом на кромку тротуара. Бородатый упал, и ему зажало ногу между горячим двигателем и бордюром.
Пока готовился ростбиф, ХаДэ вывел хозяина на улицу с оживленным движением и лавировал между машинами, стремясь увеличить дистанцию.
К ним устремился Свистун на чоппере с задним колесом такой ширины, словно подобрал на обочине трассы «Формула-1». Чоппер не успел приблизиться к Кею, как в просвет между ними моментально вмылил-ся шустрый малолитражник. Чоппер вильнул, не удержался на прямой и завалился. Байкер пробил лбом окно малолитражки, да так и остался торчать в нем, с головой, окруженной окрасившимся в красный цвет зубастым стеклянным венчиком.
Бросив торопливый взгляд на зеркальце, Кей заметил судорожно дергающиеся ноги парня, избравшего весьма причудливый способ перерезать себе горло.
Сколько же их, этих Свистунов! Кей пытался потеряться в переулках. Преследователи схитрили. Они рассыпались по окрестностям и рыскали поодиночке. Кея это устраивало. Он не был настроен развлекаться.
Кей осторожно выглянул за угол. Вдали маячила пара Свистунов, размахивая руками и что-то отчаянно доказывая друг другу. Оживленней других вел себя бородатый «зольдат» в немецкой каске, успевший выбраться из-под собственного байка до того, как нога окончательно поджарится. Кей пожалел, что ударил несильно, и оглянулся по сторонам, разыскивая то, что помогло бы исправить упущение. Разумеется, можно просто свалить, но уж очень не по душе пришелся Кею тип в каске.
Длинная деревянная штакетина в заборе, окружавшем грязную стройку, устроила на все сто. Сбросив скорость, Кей ухватился за край доски и выломал ее. Удобнее перехватив занозистую деревяшку под мышкой и мысленно порадовавшись, что догадался нацепить косуху, а не жилетку, он медленно выкатил из переулка и устремился на Свистунов, набирая скорость.
Открывая турнир, Кей нацелил штакетину, как копье, в грудь Бородатому, но дурень пригнулся, судорожно пытаясь завестись. Штакетина скользнула по каске и выдрала кусок щеки. Кей бросил деревяшку и, соскочив с ХаДэ, осторожно уложил его на землю. Маневрировать на байке в узком пространстве невозможно.
Пока Бородатый, выдувая кровавые пузыри, подбирал щеку и пытался приставить обратно, его напарник, чернявый парень с пятном седых волос на виске, безуспешно тыркался на Каве вперед-назад. Отчаявшись разминуться с ХаДэ, тоже спрыгнул на дорогу, но не удержал байк, и тот завалился, накрыв собой хозяина. Кей отбежал и с разгона прыгнул на Каву – обеими ногами на поблескивающую под весенним солнышком ребристую поверхность двигателя.
– И примешь ты смерть от коня своего! – торжествовал Кей, тяжело прыгая на Каве, из-под которой пробивался клекот задыхающейся птицы. Хозяин Кавы не умер только потому, что Кей жалел дорогие байкерсы.
Поставив ХаДэ на колеса, Кей провел его между свистуновскими байками. Нырнув под низкую арку старого дома, больно приложился коленкой о приоткрытую створку тяжелых металлических ворот. С трудом свернув за нее (старался не поцарапать ХаДэ), Кей притаился. Не очень-то здесь чисто, мочой воняет, но выбирать не приходится. ХаДэ ободряюще подмигнул.
Кей ждал, пока звук работающего на малых оборотах двигателя приблизится. Рокот до отказа заполнил воздушное пространство во дворе, заставив вибрировать барабанные перепонки. Пытаясь предупредить судороги, Кей уперся спиной в стену, сквозь косуху ощущая шершавую поверхность камня. Вспомнились недавние похороны, кладбищенская теснота и зримый холод могильной ямы. Острая боль пробила мертвую кожу и отвлекла от неприятных мыслей.
Когда рокот начал заползать под низкий потолок арки, Кей обеими ногами толкнул воротину. Свистун на байке заорал дурным голосом, перекрыв звук мотора. Удар створки пришелся по ноге. Байк завалился на бок вместе с водителем. Удар головы о стену высек гулкое эхо из вонючей тишины.
Кей подскочил к упавшему и жестко взял его за воротник:
– Кто тебя прислал? Говори, свисток с х…м! Кто???
Какое там «говори»! Свистуна так контузило, что в себя он придет не скоро. Кей с сожалением отпустил воротник, и парень мешком свалился на асфальт, угодив лицом в кучку окаменевшего кошачьего кала.
Вдалеке зажужжали двигатели. Ого! С десяток, не меньше! Придется уходить дворами. Только вот сначала…
Кей посмотрел на валяющийся байк Свистуна. Затащил под арку, прикрыл ворота и прислонил к створкам с обратной стороны. Открыл топливный бак и отшвырнул крышку. Пошарил в кармане и выудил пластмассовую зажигалку. В зиппо закончился бензин, а утром заправить поленился. Пришлось взять газовую дешевку.
Нажав на клапан зажигалки, Кей придержал его, вытащил изо рта откушенную половину резинки и прилепил сверху, зафиксировав клапан так, чтобы газ свободно выходил. Опустился на колени. Примерился, посматривая на привалившийся к воротам байк. Выплюнул на асфальт остатки резинки и на нее пристроил зажигалку. Отвернул регулятор на полную и крутнул колесико. Газ взметнулся сантиметров на пять, осветив убогую темноту запущенной арки.
Гул двигателей на улице смолк. Судя по всему, Свистуны собрались неподалеку, помогая раненым братьям. Кей забрался на ХаДэ и дал всем окрестностям послушать, как работает отлично отрегулированный двигатель Харлея. Его услышали многие, в том числе и Свистуны. Кей ударил по газам и вылетел из опостылевшей арки.
Позади уже ломились в ворота. Сначала раздался гул удара от свалившегося байка, затем громыхнуло так, что у Кея заложило уши. В узком пространстве древней арки полыхнувший в топливном баке бензин сработал не хуже бомбы. Из-под свода вырвался сноп пламени. Кей вспомнил о Свистуне: неизвестно, как бы тот повел себя, окажись Кей на его месте.
Кей на скорости пересек двор, лавируя между развешенным для просушки бельем, детской песочницей и скамейками. Оставалось надеяться, что впереди его не ждет тупик. Кей пожалел, что не выучил ни одной молитвы.
После всего, что сегодня произошло, Свистуны распнут его. Если поймают.
Проскочив первый двор, ввалился в следующий, окруженный высокими серыми домами. Здесь – как на дне колодца. Приятная прохлада, ухоженные цветочные клумбы и поразительная чистота. Между клумбами катался на роликах худенький парнишка лет пятнадцати с рюкзачком за спиной и желтыми наушниками плеера на голове. Уткнувшись в книжку с яркой обложкой, он выписывал на асфальте замысловатые кривые.
Завидев взмыленного Кея верхом на ХаДэ, роллер встрепенулся и подкатил ближе. Развернулся и с любопытством уставился. Пригляделся внимательнее, и его глаза округлились. Он сдернул наушники и азартно прошептал:
– Тут Свистунов – полно! Я сам видел! Давай за мной!
Выбирать не приходилось. Неожиданная помощь пришлась кстати. Роллер умчался, и Кей догнал его в третьем дворе, где тот нетерпеливо кружился около распахнутой двери непонятного сооружения: сарай – не сарай… Постройка вплотную примыдала к высокому кирпичному дому, вырастая из него как древесный гриб.
– Заезжай! Я закрою! – едва не подпрыгивая от нетерпения, выпалил роллер. – Быстрее!
За неимением других вариантов пришлось согласиться.
Вспыхнул яркий свет мощных ламп, и Кей зажмурился, выругавшись сквозь зубы. Приоткрыв глаза, он осмотрелся. Гараж. Но какой-то странный…
Здесь была еще одна дверь, к которой сейчас поспешно пробирался роллер через кучи металлических деталей. Чего здесь только нет!
Побитые фары, прогнутые рамы, «клинутые» двигатели, «убитые» карбюраторы, новые и насквозь проржавевшие топливные баки, колонны сложенных ободьев, разномерные спицы в пачках – как спагетти, вилки в сборе и вилки, пригодные только для драки, кожаные косички для украшения байковских рогов.
ХаДэ нашлось местечко рядом с агрегатом. Кей успел рассмотреть его, пока роллер копался с замком на двери. Толково собранный чоппер-оппозит, не без претензии на стиль.
Пробираясь к роллеру, Кей рассматривал небольшую фотовыставку. Множество снимков. И везде – Бешеные… Трибунал на байке, Барон вальяжно развалился под деревом и присосался к пивной бутылке, Освальд-младший с перемазанным маслом лицом, Аларих, на спор, кулаком прошибает дверцу автомобиля… А вот и Кей. Ну и глупый у него вид, когда он слезает с седла, далеко выставив ногу, словно собираясь перешагнуть стоящий рядом Харлей Морга! Есть и вся Стая вместе, за столом, на котором несколько бутылок дорогого виски (чей-то день рождения). Ха! А вот, очевидно, одна их этих бутылок, пустая, висит на стене гаража, привязанная за горлышко к гвоздику.
Очевидно, парень настриг снимки из старых газет.
Было время, Стаю не снимал только ленивый фотокор. Сами Бешеные в кадр не лезли, а особо назойливых журналистов посылали куда подальше. Те ждали от байкеров невесть каких выходок. Шли годы, ничего горячего не происходило, интерес прессы спал. Бешеные этого даже не заметили.
Еще больший сюрприз поджидал Кея, когда он пролез в маленькую дверь. Разогнувшись, он обнаружил, что стоит в узком коридоре, а издалека доносится шум проходящего поезда. Или реки, прорывающейся через шлюз. Постепенно Кей начал различать голоса.
Роллер тщательно запер дверь, махнул Кею и с шумом покатил по неровному полу, сложенному из квадратных бетонных плит. Толкнув еще одну дверь, он придерживал ее, пока Кей приблизился.
Самый обычный магазин: еда, выпивка, табак, хлеб и булки, десяток покупателей, искусственный плющ, высокие потолки, на стенах – календари с голой Снегурочкой и множество рекламных наклеек на тех местах, где белая кафельная плитка потрескалась или начала отваливаться.
Кей выбрался в зал, обогнув прилавок, и, стараясь не удивляться, направился к отделу с пивом и сигаретами. Но роллер его опередил. Он двигался вдоль прилавков, что-то хватал сам, что-то ему давали продавцы, но Кей не видел, чтобы он платил. Набив рюкзак и согнувшись под тяжестью упаковки с пивными банками, вытащенной предупредительным продавцом прямо из холодильника, роллер направился к выходу.
Помалкивая, Кей подхватил коробку с пивом.
– Замечательное местечко! – выходя из магазина, Кей говорил на ходу, поспешая за оглядывающимся по сторонам роллером. – Надо будет еще раз зайти, с компанией. Какой здесь добрый хозяин!
– Папа.
– Хозяин – мой папа. Неинтересный ответ.
Прошли по улице, свернули в тот же двор, где к стене дома прилепился гараж роллера. Парнишка устремился в подъезд, Кей за ним. Отправив лифт на верхний этаж, роллер перевел дух и осторожно опустил на пол распухший от добычи рюкзак. Они поднялись по узенькой металлической лестнице, преодолели две двери, открытые роллером с помощью ключей, которых у него в связке имелось не меньше двух десятков. Шаг, другой – и они на крыше.
Что за чудный денек! Солнце палит, крыша теплая и чистая после вчерашних дождей. Вокруг – антенны, трубы, чердачные оконца, непременные голуби и любопытные воробьи. Кей лег на живот, подобрался к краю и взглянул вниз. Двор пуст. Появились две бабки, примостили на лавке принесенные с собой картонки, уселись на них и замерли.
Вот и гараж-сарай, вид сверху. Сейчас там, внутри, ХаДэ вовсю трепется с чоппером, завирая насчет сегодняшних гонок и свысока посматривая на скромно покрашенного и почти лишенного хрома соседа. ХаДэ напыжился, отчего развал цилиндров кажется еще больше, а чоппер доверчиво развесил котлы оппозита, как уши и жадно внимает богатому собрату.
Свистунов нет, но торопиться нет смысла. Кей перевернулся на спину. На небе ничего интересного, кроме облака, похожего на взлохмаченного Капеллана, когда тот просыпается в Норе с легкого похмелья. Рядом звякнуло. Кей приподнялся на локтях. Роллер раскладывает на железной крыше хлеб, сыр, нарезанную колбасу, куски какого-то дивного копченого мяса, огурчики-помидорчики и даже пачку соли.
Перебравшись в тень, отбрасываемую широкой кирпичной трубой, Кей со щелчком вскрыл пивную банку и жадно опустошил. Опорожнив вторую, третью, он утомленно откинулся и закурил, стряхивая пепел на шмыгающих под руками воробьев и разглядывая спасителя. Именно так, «спасителя». Без роллера Свистуны зажали бы Кея во дворах, и тогда… Лучше об этом не думать.
Парнишка как парнишка. Чуть старше сына Но совсем другой. Глаза веселые и живые. Темноволосый, невысокий, худой. Он не снимает ролики даже на крыше. Бесформенные штаны из толстой ткани, белая майка с надписью по кругу «Ёхан Палыч forever!» и сползающая на ухо черная бандана с белым витиеватым узорчиком.
– …и тогда отец говорит: «Черт с тобой, забирай подсобку, только не устрой в ней пожар!» Я неделю перетаскивал детали, которые прятал по району. А байк собрал за месяц. Ребята помогли, те, которые уже катались.
Роллер замолчал и вцепился крепкими молодыми зубами в толстый кусок ветчины. Слушавший вполуха Кей стряхнул с майки крошки сыра и хлеба, пошарил в коробке и вытянул очередную банку пива. Жидкость не успела нагреться, и тонкий упругий металл приятно холодил ладонь.
– Как тебя сюда занесло? Тут же свистунский район! Они вас терпеть не могут. Я слышал, как они трепались в «Негабаритной кривой», что переловят всех Бешеных поодиночке и в асфальт вкатают. Чего им от вас надо?
Кей молчал. На этот вопрос он не знал ответа. Роллер смолк.
– Значит, с деталями проблем не было? – поинтересовался Кей из вежливости.
– Нет, совсем нет! – обрадованно встрепенулся роллер. – У нас здесь полно побитых байков! Пацаны напьются пьяные и носятся. А куда здесь ездить? От монастыря до железной дороги. И обратно. А по улицам побаиваются: либо на Свистунов напорешься, либо на ментов. Один хрен! И тем и другим бабки нужны…
Хмыкнув, роллер продолжил:
– Дня нет, чтобы кто-нибудь не грохнулся пьяный. Либо на переезде, либо под монастырской стенкой. Мелкота районная ко мне бежит и докладывает. Я им конфет, жвачки, шоколадных батончиков отсыплю – они и рады! А сам – на место, железяки собирать.
Кей вспомнил агрегат в сарае и подивился, насколько грамотно тот собран. В основе, как обычно, отечественный оппозит, а все остальное – «овеществленный плод фантазии», как сказал бы Морг.
– У твоего родителя деньги водятся. Намекнул бы, что, если ему дорого здоровье сына, надо купить японца.
– С японцем скучно, – немедленно отреагировал роллер.
Оторвавшись от пива, Кей с легкой иронией поинтересовался:
– Предпочитаешь отечественные аппараты? Ответ сразил его наповал:
– Хороший импортный аппарат рождает сон разума.
Изумленно подняв брови, Кей спросил:
– Где ты это вычитал?!
– Самодельщик один сказал, когда мы с ребятами носили ему передачу. Он снял аккумулятор с ментовского мотоцикла. Только на время, проверить, особенный он или как все. Оказался как все. Но его все равно арестовали и месяц держали, пока он им все раздолбанные УАЗы не починил. Он очень умный. Мы зовем его Чип. Потому что он все помнит.
– М-да-а… Он прав, ваш Чип. Стандартная заводская модель – холодная, в ней все просчитано. Но хочется, чтобы байк вызывал зуд в заднице не только при езде, но и при взгляде на аппарат. Потому и переделывают байк наперекор логике. Зато если бьются, то в лепешку.
Поежившись, роллер задал естественный вопрос:
– Почему бы завод не делал так, как удобно байкерам?
– Заводу нужны точные цифры. А кто знает, сколько на свете ненормальных? Вот завод и предлагает усредненный вариант – для грибников и туристов. Увидев этот кошмар и помолившись, байкер берется переделывать «середняка» под себя.
Глотнув еще пива, Кей шумно вздохнул. Жизнь снова начинала ему нравиться. Хотя бы потому, что встречаются такие замечательные люди, как вот этот парнишка.
– Но в одном ты прав. Владельцы наших мотоциклов – истинные байкеры: ездят, как и Ангелы Ада, на аппаратах отечественного производства. Сами – рисковые, неимущие, не боятся расколотить байк, плюют на права и правила, отлично чувствуют Стаю. А богатенькие – боязливы и законопослушны, трясутся над дорогой техникой, и каждый сам по себе. Может, и другие бывают, я не видел.
Оба надолго затихли. Кей курил, его юный собеседник рассеянно постукивал роликами по железу, отчего по крыше прокатывался заунывный гул. Роллер напряженно думал. Он хотел задать вопрос и не решался, Еще несколько минут он набирался решимости и быстро произнес:
– А как пройти в Стаю? Кей не удивился:
– Посмотреть? Или остаться навсегда?
– Понимаешь, мне все надоело, – торопился роллер, словно опасаясь, что Кей встанет и уйдет. – Дома все рассчитано, до самой смерти. Отец меня учит, как магазином править и остатки снимать. Я ему не сын, а заместитель. Накладные, чеки, сертификаты… Сколько дать пожарному, сколько «санитару». Как от налоговой инспекции бабки заныкать. Тоска! Мать. Она только и думает, чтобы отец нас не бросил, почернела вся. В школе – мрак. Учителя сами не знают, чего от нас хотят. Пьют, трахаются в учительской по очереди и бастуют, когда надоедает с нами возиться.
– Тебе в школе противно?
– В школе нормально. Это дурак считает, что если он на переменке колется, то крут донельзя. Сколько их у меня на глазах подохло… А вот Стая… Вас все уважают. Даже Свистуны, хотя они – гопники на колесах!
Нельзя спасителя послать подальше. Занятный роллер Кею понравился. Его охватило то же чувство, что и при последней встрече с сыном. Чувство сродни тому, которое испытывает человек, проигравшийся до нитки в поезде, отпросившись в туалет и выпрыгнувший из вагона на полном ходу. Он не может вернуться домой. Он не может вернуть работу, семью. Он не может отработать долг, потому что деньги примут, но бегство не простят. Он сидит в сугробе, окровавленный, со сломанной ногой и проклинает тот день, когда выучил карточные правила…
– Не я придумал правила. Не мне отменять. Как у нас говорят: «Чтобы стать капитаном дороги, надо им родиться».
Еиядя на изменившееся лицо роллера, Кей добавил:
– Хороший ты парень! И вот что я тебе скажу: байк – не главное. Сперва определи, куда едешь, потом реши – с кем. Потому что одному пускаться в путь нельзя, если хочешь добраться до цели. А потом и байк появится.
– Значит, никаких шансов?
В очередной раз Кей взглянул сверху на двор.
Далеко внизу шлялись Свистуны. По двое, по трое. Все без байков. Спешились и теперь прочесывают подворотни. Значит, кто-то настучал…
– Неплохая у них организация, – будто не слыша вопрос, задумчиво промолвил Кей. – До меня дошли слухи, что они собираются выставлять у бензоколонок патрули и собирать деньги с тех, кто хочет заправить байк. Хочешь кататься – плати.
Роллер зашелся кашлем и отвернулся. Кей посмотрел на подергивающиеся лопатки, пожал плечами и продолжил:
– Ты не задумывался, почему никто не догадался обложить налогом ходьбу пешком? Выходишь во двор, платишь контролеру подъезда и топаешь дальше. Называется «Сбор на восстановление дорожного покрытия». Затем обложат налогом ботинки и отдельно – шнурки. Богатые люди позволят себе покупать импортную обувь и покрывать ее шелковистым кремом. Сверкая шикарной обувкой, они будут выделяться в толпе, носящей скрепленные проволокой отечественные туфли или специально переделанные ботинки с удлиненными носками, толстой подошвой и задранной шнуровкой, с флагом конфедератов по бокам. Появятся мастера, которые научатся делать тюнинг обуви – ставить американские металлические дырочки для шнуровки, японские молнии, французские нитки, немецкие гвоздики и скреплять все это голландским клеем. Расширится торговля подержанной импортной обувью, поскольку наши фабрики закроются, лишенные электричества. Придумают особые гнутые подковки для желающих закозлить при ходьбе. И пешеходы перестанут отличаться от байкеров.