ПЕРЕСТРЕЛКА В ЭРМИТАЖЕ
Молодцов открыл глаза и с недоумением огляделся.
– Мы уже на том свете, дорогуша? – спросил он у меня.
– Да нет, Григорий Евграфыч, пока еще на этом.
– Странно. Я точно помню, что одной ногой уже стоял в могиле.
– Вы могли бы туда и второй ногой встать, если б не этот человек, – показала я на Фигли.
Молодцов посмотрел на американца, но, как видно, не узнал в живом Роберте Фигли мертвого Эдуарда Немухина, которого он видел лежащим на полу в «Клубе К».
– Спасибо, приятель, – с чувством произнес суперопер. – Что я тебе должен за спасение?
– Ладонь и пять пальцев, – с улыбкой ответил Фигли.
Лицо Молодцова тоже расплылось в широкой Улыбке.
– Вот это по-нашему! По-русски! – Он протянул руку. – Будем знакомы – Григорий Молодцов! Лучший питерский сыскарь!
– Роберт Фигли, – пожал руку американец. – Лучший агент ЦРУ!
– Шутишь, парень.
– Клянусь статуей Свободы.
– Ну и ну, – развеселился Молодцов. – Первый раз в жизни встречаю американского шпиона. А вы к нам в Россию по заданию ЦРУ прибыли или просто как турист?
– По заданию ЦРУ, – подмигнул Молодцову Фигли.
– Ясненько. А правда, что у вас в ЦРУ недавно изобрели растворимые пули?
Лицо у американца вытянулось.
– Откуда вы знаете?!
– Наша разведка тоже не дремлет. – И на сей раз суперопер подмигнул Роберту Фигли.
– Послушайте, коллеги, – сказала я, – а не пора ли нам в Эрмитаж? Брать банду Паштетова. Молодцов взглянул на часы.
– Время пока есть. Так что успеем достать ящик из катера.
Честно говоря, мне уже не хотелось лезть в холодную и грязную воду.
– Давайте в следующий раз, – предложила я.
– Нет, только сейчас, – отрезал суперопер. – Жеребец с меня семь шкур спустит, если я не выполню ее приказ.
В общем, пришлось нам снова взваливать на спины тяжелые акваланги и спускаться на дно.
Общими усилиями мы подняли один ящик на поверхность.
Ящик оказался водонепроницаемым и закрытым на два замка. Но, как вы знаете, для суперагента 013 не существует закрытых замков. Я вытащила из волос заколку и за несколько секунд открыла оба замочка. Роберт Фигли откинул тяжелую крышку. Как и предполагала Анна Львовна, в ящике лежали картины. Причем сверху лежала… «Джоконда».
Мы с минуту разглядывали улыбающуюся Мону Лизу. Она точь-в-точь походила на ту Мону, что висела в Эрмитаже, так и на ту Лизу, что висела в спальне тети Моти.
– А что, если Однорукий хотел достать со дна именно эту картину, – сказала я. – Чтобы вручить ее мадам Смерти вместо настоящей «Джоконды».
– Интересная мысль, – встрепенулся Роберт Фигли. – Надо ее обмозговать.
– Некогда обмозговывать! – воскликнул Молодцов. – Пора в Эрмитаж. Моя ударная группа уже в засаде. Так что как раз к перестрелке успеем.
Погрузив ящик в джип, мы на дикой скорости погнали в Эрмитаж.
– Дорогуша, – суперопер вертел баранку то вправо, то влево, – возьми «трубку» в «бардачке» и звякни Анне Львовне. – Он назвал номер.
Я достала трубку и позвонила в ФСБ.
– Жеребец на проводе, – раздался генеральский бас.
– Здрасьте, Анна Львовна. Мухина говорит. В ящиках на затонувшем катере находятся картины.
– Так я и думала. Ваши дальнейшие действия, Эмма?
– Едем с Григорием Евграфычем в Эрмитаж. Брать банду Паштетова.
– Хорошо. Как возьмете – сразу звоните.
Мы подкатили к Эрмитажу.
Да, забыла сказать. По дороге мы заскочили на Мойку. Я вовремя вспомнила, что у меня сегодня день рождения, а значит, с утра трезвонят родители. Папочка трезвонит из Крыма, а мамочка из Нарыма. Или наоборот?.. Впрочем, не важно.
Короче, я прихватила «мобильник», и после этого мы подкатили к Эрмитажу.
Музей был закрыт. Молодцов показал свое удостоверение охране, и нас пропустили. Мы побежали в Синий зал.
Еще на подходе к залу слышался возмущенный мужской голос:
– Я буду жаловаться самому губернатору!!
Этот голос заставил меня насторожиться. Уж очень он напоминал голос Однорукого. Но когда мы вбежали в зал, старого киллера там и в помине не было. А голос принадлежал замдиректора Эрмитажа Косолапову.
Косолапов был весь багровый от злости.
– Безобразие! – кричал он на оперативников. – Вы за это ответите!..
– В чем дело, приятель? – обратился к нему Молодцов.
– А вы еще кто такой?!
– Григорий Молодцов, – сунул суперопер под нос замдиректора потрепанные корочки. – Лучший питерский сыскарь!
– А, так вы их начальник! Вы обязаны были заранее предупредить меня о готовящейся операции!
– С какой стати, парень, я должен был тебя предупреждать?!
– Я вам не «парень»! – взорвался Косолапов. – Я исполняющий обязанности директора Эрмитажа, Косолапов Вячеслав Семенович!
– Ну вот и исполняйте свои обязанности, – примирительно сказал Молодцов. – А мы будем исполнять свои… – Он повернулся к одному из оперов. – Как дела, Серега? Докладывай.
– До вашего прихода, Григорий Евграфыч, кто-то отключил сигнализацию в Синем зале, – доложил Серега.
– Значит, у них в музее есть свой человек. – Молодцов грозно посмотрел на Косолапова. – Уж не вы ли этот человек, Вячеслав Семенович?!
Косолапов смешался.
– Здесь какое-то недоразумение. Сигнализация в музее никогда не отключается. Мы завтра разберемся. И виновные, так сказать, будут наказаны.
– Ладненько, – хмуро бросил суперопер. Замдиректора вытер платком вспотевший лоб.
– Господин Молодцов, у меня к вам огромная просьба. Пожалуйста, если что – стреляйте аккуратнее. Все-таки тут, так сказать, сокровищница мировой культуры.
– Ну это уж как получится, – ответил Молодцов, доставая из плечевой кобуры пушку. – По местам, ребята. А вы, Косолапов, пока посидите с нашим сотрудником.
Мы заняли свои места. Свет в зале погас. Время поползло словно улитка. За большими окнами виднелась пустынная Дворцовая площадь с торчащей посредине Александрийской колонной.
Где-то через час снизу послышались глухие удары. С каждой минутой удары становились все слышнее. Мраморные плиты пола недалеко от «Джоконды» пошли трещинами и раскололись. В образовавшееся отверстие вылез худой как спичка человек. За ним вылезли еще двое, тоже худые как спички.
В Питере начинались белые ночи, и поэтому я без труда разглядела лица бандитов. Это были Паштетов, Пиво и Жвачка. Но если тогда, в поезде, они выглядели здоровенными «качками», то теперь преступная троица походила на дистрофиков.
Бандиты на цыпочках двинулись к «Джоконде».
– Свет! – скомандовал Григорий Молодцов.
Тотчас на потолке зажглись многочисленные люстры. Преступники растерянно замерли. А к ним уже бежали оперативники с оружием в руках.
Банда бросилась наутек. Спуститься назад в канализацию они не успевали, поэтому кинулись к дверям и выскочили из зала.
Мы кинулись следом.
БАХ-БАХ-БАХ-БАХ!!. – щедро стреляли удирающие преступники.
БАХ-БАХ!.. – скупо отвечали оперативники, боясь попасть в картину или скульптуру.
Мы неслись через длинные галереи, просторные залы, вверх и вниз по широким лестницам… Наконец банда вбежала в зал, посвященный Древнему Египту.
На подставках стояли глиняные и каменные сосуды, под стеклом лежал папирус… А посредине зала возвышался саркофаг с мумией фараона. Вот к этому-то саркофагу и устремились бандиты.
Подбежав, Паштетов быстро выкинул мумию на пол, а сам полез в саркофаг. И – странное дело – полностью в нем скрылся. За Паштетовым в саркофаг заскочил Жвачка; за Жвачкой – Пиво. И тоже исчезли с концами.
Это еще что за фокусы?!
Я первая подскочила к саркофагу и сразу все поняла. На дне саркофага виднелась круглая дыра.
– Ну что ты копаешься?! – закричал Молодцов. – Быстрей за ними!!
Он с ходу прыгнул в дыру и, конечно же, застрял.
– Вот черт возьми! – ругался суперопер, пока мы с Робертом Фигли вытаскивали его обратно.
Когда мы его вытащили, я на глазок прикинула диаметр отверстия.
– Дайте фонарь! – распорядилась я. – И пистолет-пулемет с запасной обоймой.
Оперы мигом дали мне и то и другое.
– Думаете, пролезете, Эмма? – с сомнением спросил Фигли.
– Думаю, пролезу.
Я быстро пролезла в дыру.
– Ну дорогуша! Ну молодец! – напоследок расцеловал меня Молодцов. – На тебя вся надежда. Возьми их, ладненько?!
– Ладненько, – пообещала я и стала спускаться дальше.
– Мы уже на том свете, дорогуша? – спросил он у меня.
– Да нет, Григорий Евграфыч, пока еще на этом.
– Странно. Я точно помню, что одной ногой уже стоял в могиле.
– Вы могли бы туда и второй ногой встать, если б не этот человек, – показала я на Фигли.
Молодцов посмотрел на американца, но, как видно, не узнал в живом Роберте Фигли мертвого Эдуарда Немухина, которого он видел лежащим на полу в «Клубе К».
– Спасибо, приятель, – с чувством произнес суперопер. – Что я тебе должен за спасение?
– Ладонь и пять пальцев, – с улыбкой ответил Фигли.
Лицо Молодцова тоже расплылось в широкой Улыбке.
– Вот это по-нашему! По-русски! – Он протянул руку. – Будем знакомы – Григорий Молодцов! Лучший питерский сыскарь!
– Роберт Фигли, – пожал руку американец. – Лучший агент ЦРУ!
– Шутишь, парень.
– Клянусь статуей Свободы.
– Ну и ну, – развеселился Молодцов. – Первый раз в жизни встречаю американского шпиона. А вы к нам в Россию по заданию ЦРУ прибыли или просто как турист?
– По заданию ЦРУ, – подмигнул Молодцову Фигли.
– Ясненько. А правда, что у вас в ЦРУ недавно изобрели растворимые пули?
Лицо у американца вытянулось.
– Откуда вы знаете?!
– Наша разведка тоже не дремлет. – И на сей раз суперопер подмигнул Роберту Фигли.
– Послушайте, коллеги, – сказала я, – а не пора ли нам в Эрмитаж? Брать банду Паштетова. Молодцов взглянул на часы.
– Время пока есть. Так что успеем достать ящик из катера.
Честно говоря, мне уже не хотелось лезть в холодную и грязную воду.
– Давайте в следующий раз, – предложила я.
– Нет, только сейчас, – отрезал суперопер. – Жеребец с меня семь шкур спустит, если я не выполню ее приказ.
В общем, пришлось нам снова взваливать на спины тяжелые акваланги и спускаться на дно.
Общими усилиями мы подняли один ящик на поверхность.
Ящик оказался водонепроницаемым и закрытым на два замка. Но, как вы знаете, для суперагента 013 не существует закрытых замков. Я вытащила из волос заколку и за несколько секунд открыла оба замочка. Роберт Фигли откинул тяжелую крышку. Как и предполагала Анна Львовна, в ящике лежали картины. Причем сверху лежала… «Джоконда».
Мы с минуту разглядывали улыбающуюся Мону Лизу. Она точь-в-точь походила на ту Мону, что висела в Эрмитаже, так и на ту Лизу, что висела в спальне тети Моти.
– А что, если Однорукий хотел достать со дна именно эту картину, – сказала я. – Чтобы вручить ее мадам Смерти вместо настоящей «Джоконды».
– Интересная мысль, – встрепенулся Роберт Фигли. – Надо ее обмозговать.
– Некогда обмозговывать! – воскликнул Молодцов. – Пора в Эрмитаж. Моя ударная группа уже в засаде. Так что как раз к перестрелке успеем.
Погрузив ящик в джип, мы на дикой скорости погнали в Эрмитаж.
– Дорогуша, – суперопер вертел баранку то вправо, то влево, – возьми «трубку» в «бардачке» и звякни Анне Львовне. – Он назвал номер.
Я достала трубку и позвонила в ФСБ.
– Жеребец на проводе, – раздался генеральский бас.
– Здрасьте, Анна Львовна. Мухина говорит. В ящиках на затонувшем катере находятся картины.
– Так я и думала. Ваши дальнейшие действия, Эмма?
– Едем с Григорием Евграфычем в Эрмитаж. Брать банду Паштетова.
– Хорошо. Как возьмете – сразу звоните.
Мы подкатили к Эрмитажу.
Да, забыла сказать. По дороге мы заскочили на Мойку. Я вовремя вспомнила, что у меня сегодня день рождения, а значит, с утра трезвонят родители. Папочка трезвонит из Крыма, а мамочка из Нарыма. Или наоборот?.. Впрочем, не важно.
Короче, я прихватила «мобильник», и после этого мы подкатили к Эрмитажу.
Музей был закрыт. Молодцов показал свое удостоверение охране, и нас пропустили. Мы побежали в Синий зал.
Еще на подходе к залу слышался возмущенный мужской голос:
– Я буду жаловаться самому губернатору!!
Этот голос заставил меня насторожиться. Уж очень он напоминал голос Однорукого. Но когда мы вбежали в зал, старого киллера там и в помине не было. А голос принадлежал замдиректора Эрмитажа Косолапову.
Косолапов был весь багровый от злости.
– Безобразие! – кричал он на оперативников. – Вы за это ответите!..
– В чем дело, приятель? – обратился к нему Молодцов.
– А вы еще кто такой?!
– Григорий Молодцов, – сунул суперопер под нос замдиректора потрепанные корочки. – Лучший питерский сыскарь!
– А, так вы их начальник! Вы обязаны были заранее предупредить меня о готовящейся операции!
– С какой стати, парень, я должен был тебя предупреждать?!
– Я вам не «парень»! – взорвался Косолапов. – Я исполняющий обязанности директора Эрмитажа, Косолапов Вячеслав Семенович!
– Ну вот и исполняйте свои обязанности, – примирительно сказал Молодцов. – А мы будем исполнять свои… – Он повернулся к одному из оперов. – Как дела, Серега? Докладывай.
– До вашего прихода, Григорий Евграфыч, кто-то отключил сигнализацию в Синем зале, – доложил Серега.
– Значит, у них в музее есть свой человек. – Молодцов грозно посмотрел на Косолапова. – Уж не вы ли этот человек, Вячеслав Семенович?!
Косолапов смешался.
– Здесь какое-то недоразумение. Сигнализация в музее никогда не отключается. Мы завтра разберемся. И виновные, так сказать, будут наказаны.
– Ладненько, – хмуро бросил суперопер. Замдиректора вытер платком вспотевший лоб.
– Господин Молодцов, у меня к вам огромная просьба. Пожалуйста, если что – стреляйте аккуратнее. Все-таки тут, так сказать, сокровищница мировой культуры.
– Ну это уж как получится, – ответил Молодцов, доставая из плечевой кобуры пушку. – По местам, ребята. А вы, Косолапов, пока посидите с нашим сотрудником.
Мы заняли свои места. Свет в зале погас. Время поползло словно улитка. За большими окнами виднелась пустынная Дворцовая площадь с торчащей посредине Александрийской колонной.
Где-то через час снизу послышались глухие удары. С каждой минутой удары становились все слышнее. Мраморные плиты пола недалеко от «Джоконды» пошли трещинами и раскололись. В образовавшееся отверстие вылез худой как спичка человек. За ним вылезли еще двое, тоже худые как спички.
В Питере начинались белые ночи, и поэтому я без труда разглядела лица бандитов. Это были Паштетов, Пиво и Жвачка. Но если тогда, в поезде, они выглядели здоровенными «качками», то теперь преступная троица походила на дистрофиков.
Бандиты на цыпочках двинулись к «Джоконде».
– Свет! – скомандовал Григорий Молодцов.
Тотчас на потолке зажглись многочисленные люстры. Преступники растерянно замерли. А к ним уже бежали оперативники с оружием в руках.
Банда бросилась наутек. Спуститься назад в канализацию они не успевали, поэтому кинулись к дверям и выскочили из зала.
Мы кинулись следом.
БАХ-БАХ-БАХ-БАХ!!. – щедро стреляли удирающие преступники.
БАХ-БАХ!.. – скупо отвечали оперативники, боясь попасть в картину или скульптуру.
Мы неслись через длинные галереи, просторные залы, вверх и вниз по широким лестницам… Наконец банда вбежала в зал, посвященный Древнему Египту.
На подставках стояли глиняные и каменные сосуды, под стеклом лежал папирус… А посредине зала возвышался саркофаг с мумией фараона. Вот к этому-то саркофагу и устремились бандиты.
Подбежав, Паштетов быстро выкинул мумию на пол, а сам полез в саркофаг. И – странное дело – полностью в нем скрылся. За Паштетовым в саркофаг заскочил Жвачка; за Жвачкой – Пиво. И тоже исчезли с концами.
Это еще что за фокусы?!
Я первая подскочила к саркофагу и сразу все поняла. На дне саркофага виднелась круглая дыра.
– Ну что ты копаешься?! – закричал Молодцов. – Быстрей за ними!!
Он с ходу прыгнул в дыру и, конечно же, застрял.
– Вот черт возьми! – ругался суперопер, пока мы с Робертом Фигли вытаскивали его обратно.
Когда мы его вытащили, я на глазок прикинула диаметр отверстия.
– Дайте фонарь! – распорядилась я. – И пистолет-пулемет с запасной обоймой.
Оперы мигом дали мне и то и другое.
– Думаете, пролезете, Эмма? – с сомнением спросил Фигли.
– Думаю, пролезу.
Я быстро пролезла в дыру.
– Ну дорогуша! Ну молодец! – напоследок расцеловал меня Молодцов. – На тебя вся надежда. Возьми их, ладненько?!
– Ладненько, – пообещала я и стала спускаться дальше.
«С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ДОРОГАЯ ЭММОЧКА»
Спуск продолжался очень долго. Я уже заколебалась перебирать руками и ногами перекладины лестницы, а колодец все не кончался и не кончался.
Наконец, я очутилась в каком-то подземелье. Здесь меня встретил ужасный запах. Если в первый раз, когда я попала в канализацию из квартиры Канализацына, пахло помойкой, то сейчас к помойному запаху примешивался еще и болотный.
Луч фонаря выхватил из темноты ржавую железную дверь. Другого выхода из подземелья не было, если, конечно, не считать колодца. Я открыла дверь и вошла в темный проход; до того узкий, что я еле протиснулась в него боком. Так боком я и продвигалась, светя себе под ноги фонариком.
Постепенно проход начал расширяться и превратился в довольно широкий коридор, а затем в самый настоящий тоннель. Стены тоннеля были покрыты плесенью. По полу текла вода. И чем дальше я шла, тем больше становилось воды. Она уже почти доходила мне до щиколоток.
М-да. Прямо скажем, не очень приятное путешествие.
Вскоре тоннель закончился, и я оказалась в большой пещере. Сюда стекала вода и из других тоннелей. Я их насчитала штук восемь. Интересное дело. В какой же из восьми тоннелей убежали бандиты?..
Посветив фонариком, я увидела, что один тоннель совершенно сухой. Осторожно ступая по воде, я направилась к сухому тоннелю.
Мало того, что он был сухой, здесь еще горел свет. На потолке тускло мерцали грязные лампочки. А на полу виднелись мокрые следы. Значит, бандиты выбрали именно этот путь.
Я вновь пустилась в погоню.
Но не успела я сделать и пяти шагов, как позади послышался шорох. Я резко оглянулась и увидела крысу. Я дико завизжала. Крыса стремительно юркнула в нору. И тут я с ужасом обнаружила, что таких нор в стене тоннеля полным-полно. Брр…
Я быстро пошла вперед, почти побежала. За спиной опять послышался шорох. Я снова обернулась. Меня преследовала целая стая серых тварей. Когда я остановилась, они тоже остановились, пялясь своими глазками-бусинками и противно попискивая.
Первой мыслью было открыть по крысам огонь из пистолета-пулемета. Но тогда бандиты услышат выстрелы и поймут, что за ними погоня.
– Пошли вон отсюда! – крикнула я крысам в надежде, что они испугаются моего голоса.
Да, как же. Крысы не только не испугались, а, наоборот, начали медленно надвигаться на меня. Внезапно крысиный писк раздался прямо из моего кармана. Тут уж я так заорала, что все крысы в страхе разбежались по норам.
Естественно, в кармане пищала не крыса, а мобильный телефон.
Я достала трубку.
– Слушаю?
– Здравствуй, дочка. Это был папочка.
– Привет, папа.
– Поздравляю тебя с днем рождения, дорогая Эммочка. Желаю счастья, здоровья, успехов в учебе.
– Спасибо, папа.
– Мама присоединяется к моим поздравлениям. Мы с ней весь день тебе сегодня звонили и никак не могли дозвониться.
– А я с утра в школе была, потом гуляла.
– Я так и думал. А мама волнуется. Просила меня обязательно дозвониться. Поэтому я поздно и звоню. Ты, наверное, уже спишь?
– Ага, сплю.
– Ну извини, дочурка. А ты сегодня день рождения не отмечала?
– Решила на завтра перенести.
– Гостей много позвала?
Из нор стали выползать крысы.
– Целую кучу, – вздохнула я.
– А Володю Воробьева пригласила? Я опять вздохнула.
– Конечно, пригласила.
Крысы лезли и лезли из своих нор. Боже, какая мерзость!
– А как там погода в Москве? – беспечно интересовался папочка.
Я третий раз вздохнула. Знал бы он, в какой я сейчас Москве.
– Замечательная погода, папа. А как там Крым?
– У меня же командировка в Нарым. Это у мамы в Крым.
– Ах, да. Ну и как там Нарым?
Папочка начал подробно рассказывать о Нарыме. А в это время самая наглая крыса попыталась вцепиться зубами в мой ботинок. Но я ее так огрела пистолетом-пулеметом по башке, что у нее навсегда отпала охота грызть чужую обувь.
Остальные крысы заметно присмирели.
– До свидания, дочка, – стал прощаться папочка. – Жди нас ровно через пять дней. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, папа.
Пошли короткие гудки. Крысы медленно приближались. Ничего не поделаешь, придется стрелять.
Я сняла пистолет-пулемет с предохранителя.
Неожиданно среди крыс началось непонятное движение. Они засуетились и с испуганным видом стали разбегаться. В следующую секунду я поняла причину их странного поведения. Из глубины тоннеля неслась крыса-мутант. Огромная-преогромная. Величиной с собаку.
У меня прямо дыхание от страха перехватило.
– Гаф-гаф-гаф! – вдруг залаяла крыса знакомым голосом.
– Гафчик!! – с восторгом закричала я. Да, это был мой верный Гафч!
– Гафчуля, – принялась я целовать и обнимать своего друга. – Как ты меня нашел?!
– Гаф-гаф-гаф-гаф! – отвечал Гафчик.
– Не понимаю. Ну ладно, как только мы с тобой отсюда выберемся, я закончу Володькин эксперимент – научу тебя говорить. Согласен?
– Гаф!
– А сейчас нам надо найти бандитов, которые в поезде ехали. Помнишь?
– Гаф!
– Они где-то здесь прячутся.
Гафчик с озабоченным видом поводил носом и – рванул по тоннелю. Я, конечно, за ним. Мы пробежали весь тоннель, залезли в какую-то широкую трубу, долго в ней ползли, извиваясь словно змеи (потому что труба извивалась); затем вылезли, залезли в другую трубу, на сей раз узкую, опять вылезли, пролезли между толстыми прутьями решетчатой двери, свернули в один боковой переход, в другой, в третий и, наконец, оказались… у озера.
У настоящего подземного озера.
На противоположном берегу виднелся густой темный лес. Правда, он состоял не из деревьев, а из труб разного диаметра. Над лесом, будто солнце, горел мощный прожектор.
Да, Игнат Матвеич был прав: канализация, и в самом деле, целый подземный мир.
Гафч, громко лая, забегал у кромки воды. Несомненно, бандиты были на том берегу.
Ничего не поделаешь. Придется плыть.
Я сунула в широкую Гафчикову пасть пистолет-пулемет с фонарем, сама взяла в зубы «мобильник», и мы вошли в воду.
Как вы, наверное, уже догадались, это было не просто озеро, а озеро-отстойник. Чего тут только не плавало: огрызки яблок, размокшие окурки, горелые спички; даже женский журнал по пути попался.
На мокрой обложке журнала красовалась вездесущая Элька Синичкина. Видимо, ее сфотографировали на какой-то презентации, потому что Элька запихивала в рот большущий кусок торта.
«Вот так, – в очередной раз подумала я. – Одни на презентации, а другие в канализации. Нет в этом мире даже самой элементарной справедливости…»
Продолжая думать в том же духе, я вышла на берег. И здесь мне уже стало не до раздумий. Потому что из-за ближайшей трубы появился… Паштетов с пистолетом.
А мой пистолет-пулемет в зубах у Гафчика. Вот влипла.
За Паштетовым появились два его прихлебателя. Жвачка и Пиво. Жвачка, конечно, жевал жвачку; а Пиво, конечно, держал в руке открытую банку с пивом.
– Привет, детка, – ухмыляясь, сказал Паштетов. – Давненько мы с тобой не виделись.
Гафч, с ходу разобравшись в ситуации, рванул было ко мне, чтоб отдать пистолет-пулемет. БАХ! – прогремел выстрел. И мой верный друг отправился в собачий рай.
Теперь я осталась одна.
И без оружия.
Бандиты, как еще совсем недавно – крысы, медленно приближались. Внутренний голос подсказывал мне, что я в смертельной опасности. Впрочем, я это и без него знала.
– Сейчас ты умрешь, детка, – произнес Паштетов все с той же противной ухмылкой. – Но если ты скажешь, кто навел на нас ментов, я подарю тебе жизнь.
«Как же, подаришь, – подумала я, – ври больше».
– Ну так что? – Он помахал пистолетом. Я притворилась испуганной.
– Конечно, дяденька. Я вам все расскажу. Только не убивайте.
– Давай, говори.
– А можно мне попить? А то в горле от страха пересохло.
– Пиво, дай ей глотнуть пивка, – приказал Паштетов.
Пиво подошел ко мне и нехотя протянул банку.
– Только один глоток, – предупредил он.
Я набрала в рот пива и прыснула им в глаза бандиту. Пиво на минуту ослеп. А я бросилась в чащу трубного леса. Но мне не повезло. Первые же две трубы, между которыми я хотела пролезть, оказались с горячей водой.
– Ай! – воскликнула я, отдернув руку.
Момент был упущен. Триг бандита целились в меня из трех пистолетов. Теперь я была обречена на верную гибель.
Честно признаюсь – я почувствовала себя очень скверно.
Но, видно, и на этот раз судьба решила меня спасти. Потому что вода забурлила, и на поверхности озера-отстойника всплыла… подводная лодка. Да, настоящая подлодка. Ну, не атомная, разумеется. А такая, знаете, мини-подлодочка, величиной с «фольксваген-жук».
Крышка на рубке откинулась, и из лодки вылезла Лола с короткоствольным автоматом в руке.
– Что тут происходит? – повелительно спросила она.
– Девчонка сорвала нам всю операцию, – принялся объяснять Паштетов. – Когда мы пробрались в Эрмитаж, то…
– Значит, вы не взяли «Джоконду»?! – нетерпеливо перебила Лола.
– Нет, госпожа Лола. И все из-за нее, – указал Паштетов в мою сторону.
Лола посмотрела на меня.
– Какая ты, оказывается, нехорошая, симпатюля. – На ее губах заиграла кровожадная усмешка. – А ну-ка, ребята, отойдите от нее подальше. Я буду стрелять.
Лола резко передернула затвор автомата.
В эту минуту я поняла, что Лола обхитрила доверчивого американского разведчика Роберта Фигли. На самом деле, она работала на мадам Смерть.
Черный зрачок автомата смотрел мне прямо в лицо.
«Прощай, Эмка, – мысленно сказала я себе. – Сейчас ты получишь порцию свинца в качестве подарка на день рождения».
– До встречи на том свете, симпатюля. – Лола нажала на спусковой крючок.
Я невольно зажмурила глаза.
Тра-та-та-та-та-та… – застрочил автомат. И еще раз: тра-та-та-та-та-та…
Я открыла глаза. Лола стреляла по бандитам. Через пару минут все было кончено. «Летучие кошки» улетели на небо.
Я посмотрела на лежащих бандитов. Зрелище было ужасное.
– Может, не стоило их убивать, – сказала я.
– А их никто и не убивал, – ответила Лола. – Они через час очнутся.
– Так вы в них растворимыми пулями стреляли! – догадалась я.
– Конечно. Я же не убийца.
– И-и-и, – тоненько заскулил Гафчик и слабо вильнул хвостиком.
– Он жив! – радостно закричала я. – Его надо срочно в больницу!
– Да, да, срочно в больницу. А еще лучше в поликлинику ФСБ.
Тут я вспомнила, что должна позвонить Анне Львовне.
Я набрала номер генеральши.
– Жеребец на проводе.
– Здрасьте, Анна Львовна.
– Эмма?! Ты откуда звонишь?
– Из канализации.
– Паштетова с братвой взяла?
– Да, взяла.
– Отлично! Дуй ко мне!
– Анна Львовна, со мной еще Лола. Помните, я вам про нее рассказывала? Певица из ночного клуба.
– Помню. Дай ей трубочку. Я протянула трубку Лоле.
– С вами хочет поговорить генерал Жеребец. Лола приложила трубку к уху.
– Да, ма? – сказала она. – Хорошо, ма. Через полчаса будем.
«Что еще за „ма“?» – подумала я, но спрашивать у Лолы не стала.
Наконец, я очутилась в каком-то подземелье. Здесь меня встретил ужасный запах. Если в первый раз, когда я попала в канализацию из квартиры Канализацына, пахло помойкой, то сейчас к помойному запаху примешивался еще и болотный.
Луч фонаря выхватил из темноты ржавую железную дверь. Другого выхода из подземелья не было, если, конечно, не считать колодца. Я открыла дверь и вошла в темный проход; до того узкий, что я еле протиснулась в него боком. Так боком я и продвигалась, светя себе под ноги фонариком.
Постепенно проход начал расширяться и превратился в довольно широкий коридор, а затем в самый настоящий тоннель. Стены тоннеля были покрыты плесенью. По полу текла вода. И чем дальше я шла, тем больше становилось воды. Она уже почти доходила мне до щиколоток.
М-да. Прямо скажем, не очень приятное путешествие.
Вскоре тоннель закончился, и я оказалась в большой пещере. Сюда стекала вода и из других тоннелей. Я их насчитала штук восемь. Интересное дело. В какой же из восьми тоннелей убежали бандиты?..
Посветив фонариком, я увидела, что один тоннель совершенно сухой. Осторожно ступая по воде, я направилась к сухому тоннелю.
Мало того, что он был сухой, здесь еще горел свет. На потолке тускло мерцали грязные лампочки. А на полу виднелись мокрые следы. Значит, бандиты выбрали именно этот путь.
Я вновь пустилась в погоню.
Но не успела я сделать и пяти шагов, как позади послышался шорох. Я резко оглянулась и увидела крысу. Я дико завизжала. Крыса стремительно юркнула в нору. И тут я с ужасом обнаружила, что таких нор в стене тоннеля полным-полно. Брр…
Я быстро пошла вперед, почти побежала. За спиной опять послышался шорох. Я снова обернулась. Меня преследовала целая стая серых тварей. Когда я остановилась, они тоже остановились, пялясь своими глазками-бусинками и противно попискивая.
Первой мыслью было открыть по крысам огонь из пистолета-пулемета. Но тогда бандиты услышат выстрелы и поймут, что за ними погоня.
– Пошли вон отсюда! – крикнула я крысам в надежде, что они испугаются моего голоса.
Да, как же. Крысы не только не испугались, а, наоборот, начали медленно надвигаться на меня. Внезапно крысиный писк раздался прямо из моего кармана. Тут уж я так заорала, что все крысы в страхе разбежались по норам.
Естественно, в кармане пищала не крыса, а мобильный телефон.
Я достала трубку.
– Слушаю?
– Здравствуй, дочка. Это был папочка.
– Привет, папа.
– Поздравляю тебя с днем рождения, дорогая Эммочка. Желаю счастья, здоровья, успехов в учебе.
– Спасибо, папа.
– Мама присоединяется к моим поздравлениям. Мы с ней весь день тебе сегодня звонили и никак не могли дозвониться.
– А я с утра в школе была, потом гуляла.
– Я так и думал. А мама волнуется. Просила меня обязательно дозвониться. Поэтому я поздно и звоню. Ты, наверное, уже спишь?
– Ага, сплю.
– Ну извини, дочурка. А ты сегодня день рождения не отмечала?
– Решила на завтра перенести.
– Гостей много позвала?
Из нор стали выползать крысы.
– Целую кучу, – вздохнула я.
– А Володю Воробьева пригласила? Я опять вздохнула.
– Конечно, пригласила.
Крысы лезли и лезли из своих нор. Боже, какая мерзость!
– А как там погода в Москве? – беспечно интересовался папочка.
Я третий раз вздохнула. Знал бы он, в какой я сейчас Москве.
– Замечательная погода, папа. А как там Крым?
– У меня же командировка в Нарым. Это у мамы в Крым.
– Ах, да. Ну и как там Нарым?
Папочка начал подробно рассказывать о Нарыме. А в это время самая наглая крыса попыталась вцепиться зубами в мой ботинок. Но я ее так огрела пистолетом-пулеметом по башке, что у нее навсегда отпала охота грызть чужую обувь.
Остальные крысы заметно присмирели.
– До свидания, дочка, – стал прощаться папочка. – Жди нас ровно через пять дней. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, папа.
Пошли короткие гудки. Крысы медленно приближались. Ничего не поделаешь, придется стрелять.
Я сняла пистолет-пулемет с предохранителя.
Неожиданно среди крыс началось непонятное движение. Они засуетились и с испуганным видом стали разбегаться. В следующую секунду я поняла причину их странного поведения. Из глубины тоннеля неслась крыса-мутант. Огромная-преогромная. Величиной с собаку.
У меня прямо дыхание от страха перехватило.
– Гаф-гаф-гаф! – вдруг залаяла крыса знакомым голосом.
– Гафчик!! – с восторгом закричала я. Да, это был мой верный Гафч!
– Гафчуля, – принялась я целовать и обнимать своего друга. – Как ты меня нашел?!
– Гаф-гаф-гаф-гаф! – отвечал Гафчик.
– Не понимаю. Ну ладно, как только мы с тобой отсюда выберемся, я закончу Володькин эксперимент – научу тебя говорить. Согласен?
– Гаф!
– А сейчас нам надо найти бандитов, которые в поезде ехали. Помнишь?
– Гаф!
– Они где-то здесь прячутся.
Гафчик с озабоченным видом поводил носом и – рванул по тоннелю. Я, конечно, за ним. Мы пробежали весь тоннель, залезли в какую-то широкую трубу, долго в ней ползли, извиваясь словно змеи (потому что труба извивалась); затем вылезли, залезли в другую трубу, на сей раз узкую, опять вылезли, пролезли между толстыми прутьями решетчатой двери, свернули в один боковой переход, в другой, в третий и, наконец, оказались… у озера.
У настоящего подземного озера.
На противоположном берегу виднелся густой темный лес. Правда, он состоял не из деревьев, а из труб разного диаметра. Над лесом, будто солнце, горел мощный прожектор.
Да, Игнат Матвеич был прав: канализация, и в самом деле, целый подземный мир.
Гафч, громко лая, забегал у кромки воды. Несомненно, бандиты были на том берегу.
Ничего не поделаешь. Придется плыть.
Я сунула в широкую Гафчикову пасть пистолет-пулемет с фонарем, сама взяла в зубы «мобильник», и мы вошли в воду.
Как вы, наверное, уже догадались, это было не просто озеро, а озеро-отстойник. Чего тут только не плавало: огрызки яблок, размокшие окурки, горелые спички; даже женский журнал по пути попался.
На мокрой обложке журнала красовалась вездесущая Элька Синичкина. Видимо, ее сфотографировали на какой-то презентации, потому что Элька запихивала в рот большущий кусок торта.
«Вот так, – в очередной раз подумала я. – Одни на презентации, а другие в канализации. Нет в этом мире даже самой элементарной справедливости…»
Продолжая думать в том же духе, я вышла на берег. И здесь мне уже стало не до раздумий. Потому что из-за ближайшей трубы появился… Паштетов с пистолетом.
А мой пистолет-пулемет в зубах у Гафчика. Вот влипла.
За Паштетовым появились два его прихлебателя. Жвачка и Пиво. Жвачка, конечно, жевал жвачку; а Пиво, конечно, держал в руке открытую банку с пивом.
– Привет, детка, – ухмыляясь, сказал Паштетов. – Давненько мы с тобой не виделись.
Гафч, с ходу разобравшись в ситуации, рванул было ко мне, чтоб отдать пистолет-пулемет. БАХ! – прогремел выстрел. И мой верный друг отправился в собачий рай.
Теперь я осталась одна.
И без оружия.
Бандиты, как еще совсем недавно – крысы, медленно приближались. Внутренний голос подсказывал мне, что я в смертельной опасности. Впрочем, я это и без него знала.
– Сейчас ты умрешь, детка, – произнес Паштетов все с той же противной ухмылкой. – Но если ты скажешь, кто навел на нас ментов, я подарю тебе жизнь.
«Как же, подаришь, – подумала я, – ври больше».
– Ну так что? – Он помахал пистолетом. Я притворилась испуганной.
– Конечно, дяденька. Я вам все расскажу. Только не убивайте.
– Давай, говори.
– А можно мне попить? А то в горле от страха пересохло.
– Пиво, дай ей глотнуть пивка, – приказал Паштетов.
Пиво подошел ко мне и нехотя протянул банку.
– Только один глоток, – предупредил он.
Я набрала в рот пива и прыснула им в глаза бандиту. Пиво на минуту ослеп. А я бросилась в чащу трубного леса. Но мне не повезло. Первые же две трубы, между которыми я хотела пролезть, оказались с горячей водой.
– Ай! – воскликнула я, отдернув руку.
Момент был упущен. Триг бандита целились в меня из трех пистолетов. Теперь я была обречена на верную гибель.
Честно признаюсь – я почувствовала себя очень скверно.
Но, видно, и на этот раз судьба решила меня спасти. Потому что вода забурлила, и на поверхности озера-отстойника всплыла… подводная лодка. Да, настоящая подлодка. Ну, не атомная, разумеется. А такая, знаете, мини-подлодочка, величиной с «фольксваген-жук».
Крышка на рубке откинулась, и из лодки вылезла Лола с короткоствольным автоматом в руке.
– Что тут происходит? – повелительно спросила она.
– Девчонка сорвала нам всю операцию, – принялся объяснять Паштетов. – Когда мы пробрались в Эрмитаж, то…
– Значит, вы не взяли «Джоконду»?! – нетерпеливо перебила Лола.
– Нет, госпожа Лола. И все из-за нее, – указал Паштетов в мою сторону.
Лола посмотрела на меня.
– Какая ты, оказывается, нехорошая, симпатюля. – На ее губах заиграла кровожадная усмешка. – А ну-ка, ребята, отойдите от нее подальше. Я буду стрелять.
Лола резко передернула затвор автомата.
В эту минуту я поняла, что Лола обхитрила доверчивого американского разведчика Роберта Фигли. На самом деле, она работала на мадам Смерть.
Черный зрачок автомата смотрел мне прямо в лицо.
«Прощай, Эмка, – мысленно сказала я себе. – Сейчас ты получишь порцию свинца в качестве подарка на день рождения».
– До встречи на том свете, симпатюля. – Лола нажала на спусковой крючок.
Я невольно зажмурила глаза.
Тра-та-та-та-та-та… – застрочил автомат. И еще раз: тра-та-та-та-та-та…
Я открыла глаза. Лола стреляла по бандитам. Через пару минут все было кончено. «Летучие кошки» улетели на небо.
Я посмотрела на лежащих бандитов. Зрелище было ужасное.
– Может, не стоило их убивать, – сказала я.
– А их никто и не убивал, – ответила Лола. – Они через час очнутся.
– Так вы в них растворимыми пулями стреляли! – догадалась я.
– Конечно. Я же не убийца.
– И-и-и, – тоненько заскулил Гафчик и слабо вильнул хвостиком.
– Он жив! – радостно закричала я. – Его надо срочно в больницу!
– Да, да, срочно в больницу. А еще лучше в поликлинику ФСБ.
Тут я вспомнила, что должна позвонить Анне Львовне.
Я набрала номер генеральши.
– Жеребец на проводе.
– Здрасьте, Анна Львовна.
– Эмма?! Ты откуда звонишь?
– Из канализации.
– Паштетова с братвой взяла?
– Да, взяла.
– Отлично! Дуй ко мне!
– Анна Львовна, со мной еще Лола. Помните, я вам про нее рассказывала? Певица из ночного клуба.
– Помню. Дай ей трубочку. Я протянула трубку Лоле.
– С вами хочет поговорить генерал Жеребец. Лола приложила трубку к уху.
– Да, ма? – сказала она. – Хорошо, ма. Через полчаса будем.
«Что еще за „ма“?» – подумала я, но спрашивать у Лолы не стала.
«ТАК СКАЗАТЬ»
Мы спустились в крохотный отсек мини-подлодки. Лола «задраила рабочий люк» (так, кажется, на флоте говорят), и подлодка погрузилась в мутные воды озера-отстойника.
Лола, поглядывая на кучу всевозможных приборов, уверенно дергала какие-то рычажки и рукоятки.
Я, конечно, сразу начала любопытничать.
– Лола, а это что? – ткнула я пальцем в один прибор.
– Глубомер, – отвечала Лола. – Он показывает, на какой глубине идет корабль.
– А это? – ткнула я пальцем в другой прибор.
– Креномер. Он сигнализирует, насколько корабль отклонился вправо или влево около своей продольной оси.
– А как вы узнаете, куда нам плыть?
– По компасу, – показала Лола на большой циферблат со стрелками.
– Классно. А можно мне порулить?
– Не сейчас, симпатюля. Вот выйдем из канализационной системы в Неву, тогда пожалуйста.
Короче говоря, мы вышли в Неву и всплыли у Литейного моста. Отсюда до Большого дома было рукой подать.
И уже через пять минут мы были в ФСБ.
Первым делом я отнесла Гафчика в поликлинику. Моя знакомая врачиха, осмотрев Гафча, твердо сказала:
– Будет жить.
Я с облегчением вздохнула, и мы с Лолой поспешили в кабинет Анны Львовны.
Но в коридоре я увидела свое отражение в большом напольном зеркале. Видок у меня был, что называется, «я упала с самосвала, тормозила головой». Волосы растрепаны, одежда мокрая, грязная… Пришлось по пути заскочить на вещевой склад и поменять мокрые шмотки на сухие; заодно я приняла душ, высушила феном волосы и причесалась.
…В кабинете, кроме Анны Львовны, находились еще Григорий Молодцов и Роберт Фигли.
Жеребец подошла ко мне и заключила в свои генеральские объятия, такие крепкие, что у меня даже косточки захрустели.
– Вы отлично справились с заданием, дорогая Эмма, – сказала она.
– А вы сомневались, Анна Львовна?
– Ничуть. Я даже заранее доложила директору ФСБ генералу Грязеву о ваших успешных действиях в канализации.
– Тогда доложите директору и о Лоле. Если б не она, мы бы сейчас с вами не разговаривали. Анна Львовна с улыбкой посмотрела на Лолу.
– Грязеву о Лоле докладывать не надо. Он про нее и так все знает. Ведь она его внучка.
– Какая еще внучка?! – изумленно воскликнул игли.
– Родная внучка, – обняла генеральша Лолу. – А мне родная дочка. Американец смотрел на Лолу круглыми глазами.
– Вы дочь генерала Жеребец?!
– Да, Роберт, – улыбнулась Лола. – Я Лола Жеребец. Потомственный разведчик. Роберт Фигли нахмурился.
– Значит, вы меня не любите?
– Я вас очень люблю, Роберт.
– А почему тогда скрывали, что работаете на Россию?
– Успокойтесь, мистер Фигли, – сказала Анна Львовна. – Лола скрывала это по моему приказу. Не только цэрэушники поняли, насколько опасен СМЕРЧ; мы, фээсбэшники, тоже не лыком шиты. Поэтому и отправили Лолу в Цюрих с заданием войти в доверие к мадам Смерти. Лоле это удалось. А тут вдруг в Цюрихе появляетесь вы и начинаете охмурять Лолу. Нас это поначалу очень насторожило. Мы решили, что вы агент мадам Смерти…
Роберт Фигли продолжал хмуриться.
– Ну не хмурься, Роберт, – примирительно сказала Лола. – Видишь, все выяснилось. Давай лучше поцелуемся.
И они стали целоваться.
– Анна Львовна, – обратилась я к генеральше, – а как обстоят дела с «Клубом К»?
– Все в порядке, Эмма. Пока вы брали банду Паштетова в канализации, Гриша со своей ударной группой взял всех киллеров в клубе.
– Ну, не всех, положим, – поправил генеральшу Молодцов. – Однорукому удалось уйти. Но я приказал блокировать все выезды из Питера. Так что далеко не уйдет.
Сердце мое тревожно застучало.
– Григорий Евграфыч, а вы случайно не видели в клубе мальчишку лет четырнадцати?
В глубине души я все же надеялась, что Володька жив.
– Нет, дорогуша, не видел.
– Да, вот еще что, – сказала Жеребец. – Я послала в Москву факс, чтобы там арестовали официантку, которая оцарапала вам плечо, Эмма. Уже получен ответ. В Дансинг-холле никогда не было ни официантки, ни бармена с теми приметами, что вы мне сообщили.
– Значит, это люди мадам Смерти.
– Верно. Еще я отправила факс в Цюрих. И тоже уже получила ответ из цюрихской полиции. Все члены тоталитарной секты СМЕРЧ арестованы. Ну, а мадам Смерть…
– … будет арестована в Стокгольме, – договорила я за генеральшу.
– Так сказать, «конец – всему делу венец»! – заключил Молодцов.
Меня прямо кольнуло!
– Так сказать! – закричала я.
– Что «так сказать»? – недоуменно подняла брови Инна Львовна.
– Они все время говорили: «Так сказать»!
– Кто «они»? – спросила Лола, перестав целоваться с Робертом Фигли.
– Однорукий и Косолапое!
Я кинулась к столу и, схватив первую попавшуюся зубку, набрала номер Канализацына.
– Алло? – раздался в трубке старческий голос.
– Игнат Матвеич, здрасьте! Это Эмма Мухина!
– Здравствуй, деточка, – обрадовался старик. – Как твои дела?
– Все по кайфу, граф!.. А вы еще не вспомнили фамилию человека, который интересовался питерской канализацией?
– Нет, деточка, не вспомнил.
– Его фамилия Косолапое?
– Да, да, Косолапое, – тут же вспомнил Канализа-цын. – Вячеслав Семенович Косолапов.
– До скорого, Игнат Матвеич!
– Подожди, Эмма. Твой Гафчик убежал в канализацию, прямо не знаю, что и делать…
– Не волнуйтесь, Игнат Матвеич. Я его нашла. Вернее, он меня нашел.
– Как это случилось? Расскажи.
– Потом, все потом. – Я бросила трубку.
Все смотрели на меня непонимающими глазами.
– Ты напала на след Однорукого, дорогуша?! – Первым понял Молодцов.
– Похоже, что так, Григорий Евграфыч. Но надо еще кой-чего уточнить. Ждите моего звонка. Анна Львовна, я возьму ваш джип.
– Конечно, бери, Эммочка, – разрешила генеральша.
Лола, поглядывая на кучу всевозможных приборов, уверенно дергала какие-то рычажки и рукоятки.
Я, конечно, сразу начала любопытничать.
– Лола, а это что? – ткнула я пальцем в один прибор.
– Глубомер, – отвечала Лола. – Он показывает, на какой глубине идет корабль.
– А это? – ткнула я пальцем в другой прибор.
– Креномер. Он сигнализирует, насколько корабль отклонился вправо или влево около своей продольной оси.
– А как вы узнаете, куда нам плыть?
– По компасу, – показала Лола на большой циферблат со стрелками.
– Классно. А можно мне порулить?
– Не сейчас, симпатюля. Вот выйдем из канализационной системы в Неву, тогда пожалуйста.
Короче говоря, мы вышли в Неву и всплыли у Литейного моста. Отсюда до Большого дома было рукой подать.
И уже через пять минут мы были в ФСБ.
Первым делом я отнесла Гафчика в поликлинику. Моя знакомая врачиха, осмотрев Гафча, твердо сказала:
– Будет жить.
Я с облегчением вздохнула, и мы с Лолой поспешили в кабинет Анны Львовны.
Но в коридоре я увидела свое отражение в большом напольном зеркале. Видок у меня был, что называется, «я упала с самосвала, тормозила головой». Волосы растрепаны, одежда мокрая, грязная… Пришлось по пути заскочить на вещевой склад и поменять мокрые шмотки на сухие; заодно я приняла душ, высушила феном волосы и причесалась.
…В кабинете, кроме Анны Львовны, находились еще Григорий Молодцов и Роберт Фигли.
Жеребец подошла ко мне и заключила в свои генеральские объятия, такие крепкие, что у меня даже косточки захрустели.
– Вы отлично справились с заданием, дорогая Эмма, – сказала она.
– А вы сомневались, Анна Львовна?
– Ничуть. Я даже заранее доложила директору ФСБ генералу Грязеву о ваших успешных действиях в канализации.
– Тогда доложите директору и о Лоле. Если б не она, мы бы сейчас с вами не разговаривали. Анна Львовна с улыбкой посмотрела на Лолу.
– Грязеву о Лоле докладывать не надо. Он про нее и так все знает. Ведь она его внучка.
– Какая еще внучка?! – изумленно воскликнул игли.
– Родная внучка, – обняла генеральша Лолу. – А мне родная дочка. Американец смотрел на Лолу круглыми глазами.
– Вы дочь генерала Жеребец?!
– Да, Роберт, – улыбнулась Лола. – Я Лола Жеребец. Потомственный разведчик. Роберт Фигли нахмурился.
– Значит, вы меня не любите?
– Я вас очень люблю, Роберт.
– А почему тогда скрывали, что работаете на Россию?
– Успокойтесь, мистер Фигли, – сказала Анна Львовна. – Лола скрывала это по моему приказу. Не только цэрэушники поняли, насколько опасен СМЕРЧ; мы, фээсбэшники, тоже не лыком шиты. Поэтому и отправили Лолу в Цюрих с заданием войти в доверие к мадам Смерти. Лоле это удалось. А тут вдруг в Цюрихе появляетесь вы и начинаете охмурять Лолу. Нас это поначалу очень насторожило. Мы решили, что вы агент мадам Смерти…
Роберт Фигли продолжал хмуриться.
– Ну не хмурься, Роберт, – примирительно сказала Лола. – Видишь, все выяснилось. Давай лучше поцелуемся.
И они стали целоваться.
– Анна Львовна, – обратилась я к генеральше, – а как обстоят дела с «Клубом К»?
– Все в порядке, Эмма. Пока вы брали банду Паштетова в канализации, Гриша со своей ударной группой взял всех киллеров в клубе.
– Ну, не всех, положим, – поправил генеральшу Молодцов. – Однорукому удалось уйти. Но я приказал блокировать все выезды из Питера. Так что далеко не уйдет.
Сердце мое тревожно застучало.
– Григорий Евграфыч, а вы случайно не видели в клубе мальчишку лет четырнадцати?
В глубине души я все же надеялась, что Володька жив.
– Нет, дорогуша, не видел.
– Да, вот еще что, – сказала Жеребец. – Я послала в Москву факс, чтобы там арестовали официантку, которая оцарапала вам плечо, Эмма. Уже получен ответ. В Дансинг-холле никогда не было ни официантки, ни бармена с теми приметами, что вы мне сообщили.
– Значит, это люди мадам Смерти.
– Верно. Еще я отправила факс в Цюрих. И тоже уже получила ответ из цюрихской полиции. Все члены тоталитарной секты СМЕРЧ арестованы. Ну, а мадам Смерть…
– … будет арестована в Стокгольме, – договорила я за генеральшу.
– Так сказать, «конец – всему делу венец»! – заключил Молодцов.
Меня прямо кольнуло!
– Так сказать! – закричала я.
– Что «так сказать»? – недоуменно подняла брови Инна Львовна.
– Они все время говорили: «Так сказать»!
– Кто «они»? – спросила Лола, перестав целоваться с Робертом Фигли.
– Однорукий и Косолапое!
Я кинулась к столу и, схватив первую попавшуюся зубку, набрала номер Канализацына.
– Алло? – раздался в трубке старческий голос.
– Игнат Матвеич, здрасьте! Это Эмма Мухина!
– Здравствуй, деточка, – обрадовался старик. – Как твои дела?
– Все по кайфу, граф!.. А вы еще не вспомнили фамилию человека, который интересовался питерской канализацией?
– Нет, деточка, не вспомнил.
– Его фамилия Косолапое?
– Да, да, Косолапое, – тут же вспомнил Канализа-цын. – Вячеслав Семенович Косолапов.
– До скорого, Игнат Матвеич!
– Подожди, Эмма. Твой Гафчик убежал в канализацию, прямо не знаю, что и делать…
– Не волнуйтесь, Игнат Матвеич. Я его нашла. Вернее, он меня нашел.
– Как это случилось? Расскажи.
– Потом, все потом. – Я бросила трубку.
Все смотрели на меня непонимающими глазами.
– Ты напала на след Однорукого, дорогуша?! – Первым понял Молодцов.
– Похоже, что так, Григорий Евграфыч. Но надо еще кой-чего уточнить. Ждите моего звонка. Анна Львовна, я возьму ваш джип.
– Конечно, бери, Эммочка, – разрешила генеральша.