ПИСЬМО ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ

   У входа в музей я нос к носу столкнулась с Перепелкиным. Старик весь сиял от счастья.
   – Эмма, Эмма! – Он расцеловал меня в обе щеки. – Сегодня самый счастливый день в моей жизни! Я оказался прав! Моя гипотеза документально подтвердилась!
   – Какая гипотеза? – не врубилась я.
   – Ну помните, я вам говорил, что Леонардо да Винчи написал две «Джоконды»?! Так вот, теперь у меня есть неопровержимые доказательства! Смотрите!.. – протянул он мне какой-то листок.
   – А что это?
   – Копия ранее неизвестного письма Леонардо другому великому художнику эпохи Возрождения, Микеланджело Буонаротти. Эту копию я только что получил из Италии, от своего коллеги Чезаре Вазари. Профессор Вазари является ведущим леонардодавинчиведом в мире. Буквально на днях в хранилище Миланской библиотеки он обнаружил этот бесценный документ. Чезаре тут же снял копию и прислал ее мне. Читайте, Эмма!..
   Я сунула нос в бумажку.
   – Но здесь же по-итальянски написано.
   – Пардон, – забрал письмо Глеб Борисыч. – Слушайте, я вам переведу. – Он поправил на носу очки и с волнением начал переводить: – «Здравствуй, мой юный друг Микеланджело. Опишу тебе в подробностях свою службу у Цезаря Борджи…» Ну это вам, Эмма, неинтересно. Ага, вот… «Недавно я закончил портрет Моны Лизы ди Антонио Марии ди Нольдо Герардини. И представь себе, дорогой Микеланджело, я влюбился в собственное творение. Да так страстно, что просто не в силах был с ним расстаться. К несчастью, картина писалась на заказ, а полученный аванс я уже истратил. Но я нашел выход из этого положения, написав еще один точно такой же портрет, чтобы отдать его заказчику. Но ты не поверишь, Микеланджело, я влюбился и в это полотно, и тоже не в силах был с ним расстаться. Только с третьей попытки мне удалось преодолеть любовь к собственному творению. Надо отметить, что синьор Джоконде не поскупился и щедро оплатил мой труд. Так что теперь я могу, не заботясь о хлебе насущном, всецело посвятить себя научным изысканиям…»
   – Постойте, – прервала я Перепелкина. – Выходит, Леонардо да Винчи нарисовал не две, а т р и «Джоконды»!
   Глеб Борисыч медленно опустился на ступеньки Эрмитажа.
   – Боже мой, – схватился он за сердце. – Выходит, три. Как же я сразу не сообразил. А где же тогда третья «Мона Лиза»?
   – Я знаю где! – воскликнула я.
   – Где?! – загорелись глаза у Перепелкина.
   – Потом скажу. Читайте дальше.
   – Дальше Леонардо описывает свои научные занятия. Пишет о метеорите, космическом вирусе… Откровенно говоря, мне это показалось неинтересным.
   – О каком еще космическом вирусе? – насторожилась я. – Ну-ка, ну-ка, читайте, Глеб Борисыч.
   Перепелкин, уже без особой охоты, принялся переводить дальше:
   – «… А на днях, дорогой Микеланджело, со мной произошел курьезный случай. Во время трапезы мне в тарелку упал… метеорит. Да, да, настоящий метеорит. Только очень маленький, величиной с горошину. Он пробил крышу дома, потолок и угодил в тарелку со спагетти.
   Ты, конечно, помнишь, дорогой друг, что, помимо механики и геологии, я занимаюсь еще гастрономией. Поэтому я сразу же провел химический анализ небесного тела. В составе метеорита я обнаружил карбонаты, напоминающие известняк. Внутри этих карбонатов находились частицы магнитного железняка и сульфида железа, сходные по структуре и формам с аналогичными веществами, производимыми бактериями земного происхождения.
   Несомненно, этот камешек лежал на поверхности какой-нибудь далекой планеты, и в эту планету врезался астероид. В результате удара кусочки осадочных пород были выбиты с поверхности планеты и попали в открытый космос. В числе пострадавших оказался и мой камешек. Некоторое время он летал в открытом космосе, постепенно смещаясь в сторону Солнца, пока не попал в гравитационное поле Земли. И в результате упал на Землю, прямо в мои спагетти.
   Но каково же было мое изумление, друг Микеланджело, когда я обнаружил на метеорите живой микроорганизм. Ты представляешь?!. Впрочем, скоро мое безмерное изумление сменилось столь же безмерным ужасом! После тщательного изучения таинственного пришельца я пришел к выводу, что это смертоносный вирус, способный уничтожить всех людей Земли. Сам же этот вирус не уничтожить ничем. Я в этом убедился путем многочисленных опытов и экспериментов. Единственный способ избавиться от вируса-убийцы – отправить его обратно в космос.
   Я уверен, что наши далекие потомки сумеют создать летательные аппараты, которые будут перемещаться за пределами Земли. Но вся беда в том, дорогой друг, что до того времени проклятый вирус может молниеносно пронестись по Земле, скосив все человечество под корень.
   И вот что я придумал, Микеланджело.
   Я замуровал смертоносного врага в один из портретов Моны Лизы. Перенес его осторожно на полотно и наложил сверху слой особой краски. Не дай Бог ему когда-нибудь вырваться из плена. Страшно представить, что случится тогда с бедным человечеством…»
   Перепелкин читал дальше, но я уже не слушала. Щеки мои пылали. Итак, в одной из «Джоконд» спрятан космический вирус, способный уничтожить все человечество. А мадам Смерть пыталась похитить «Джоконду» из Эрмитажа. Оба эти факта состыковались в моем мозгу, как два космических корабля.
   Смерти нужна не картина, ей нужен – ВИРУС!
   Глеб Борисыч уже закончил читать письмо и что-то оживленно рассказывал.
   – … он улетает в загранкомандировку. В Лондон. А когда йернется, я ему обязательно покажу это письмо.
   – Кто улетает в Лондон? – машинально спросила я.
   – Да наш замдиректора.
   – Косолапов?! – закричала я. – Когда?! Перепелкин опешил от моего крика.
   – Да вот прямо сейчас. – Он посмотрел на часы. – Буквально через три минуты.
   Я выхватила из кармана «мобильник» и принялась лихорадочно набирать номер тети Моти. «Только бы она вернулась из Новгорода», – молила я про себя.
   Матильда Эрнестовна, к счастью, была уже дома.
   – Эммочка, лапочка, – сразу узнала она мой голос. – Скорей приходи. Я расскажу тебе о Новгороде. Ах, какой это красивый город…
   – Матильда Эрнестовна, бегите в спальню и посмотрите, висит там «Джоконда» или нет!
   – А чего бежать? Я и так знаю, что висит.
   – Я вас умоляю! Посмотрите!
   – Ну хорошо, Эммочка.
   Она пошла смотреть. Драгоценные секунды уплывали.
   – Господи, Господи… – послышался в трубке взволнованный голос. – Ее там нет, Эмма! Ее там нет!..
   Так я и знала!
   Слушать тетимотины сетования времени не было. Я уже набирала номер справочной.
   – «Двенадцатая», – сказала телефонистка. – Говорите.
   – Девушка, – закричала я в трубку, – срочно дайте номер Службы безопасности аэропорта! Там готовится террористический акт!
   Телефонистка испуганно протараторила номер.
   Я позвонила в аэропорт.
   – Служба безопасности аэропорта, – ответил мужской голос.
   Что-либо объяснять времени не осталось. И я применила испытанный Володькин прием.
   – Слушай меня внимательно, приятель, – заговорила я с хрипотцой в голосе. – В самолет на Лондон заложена бомба. Понял, да?
   – Кто это говорит?!
   – Говорит террористическая организация «Чижик-пыжик».
   Перепелкин был похож на рыбу, которую выбросило волной на берег. Он выпучил глаза и потерял дар речи от моего звонка в аэропорт. А я тем временем уже звонила Анне Львовне.
   – Жеребец на проводе! – отчеканила генеральша.
   – Анна Львовна, поезжайте скорей в аэропорт! Надо во что бы то ни стало арестовать Косолапова!
   – Все ясно! Едем! – коротко сказала она.
   Сунув «мобильник» в карман, я побежала к джипу.
   Перепелкин, наконец, обрел дар речи.
   – Эмма, – закричал он мне в спину, – я ничего не понимаю! Объясните, что случилось?!
   – Потом, Глеб Борисыч! Все потом!
   Я вскочила в «паджеро» и погнала в Пулково.

АРЕСТ КОСОЛАПОВА

   Когда я подкатила к стоянке аэропорта, там меня уже ждал Григорий Молодцов.
   – Косолапов арестован, – доложил он.
   – Классно.
   – Представляешь, дорогуша, еще чуть-чуть – и он бы улетел в Лондон. Но, на наше счастье, позвонил телефонный хулиган и сказал, что в самолете бомба.
   – Это я звонила.
   Суперопер восхищенно присвистнул.
   – У тебя золотая голова, дорогуша.
   – Да уж, котелок у меня варит неплохо, – без ложной скромности согласилась я.
   Мы пошли в Службу безопасности аэропорта.
   Здесь я увидела Анну Львовну Жеребец и Вячеслава Семеновича Косолапова.
   – На каком основании я задержан?! – кипятился Косолапов. – Это произвол.
   Я отвела Анну Львовну в сторону.
   – Вы осмотрели его багаж?
   – Да. Ничего подозрительного. Я подошла к Косолапову.
   – Где картина, Косолапов?!
   – Какая еще картина?!
   – Которую вы украли из квартиры Матильды Эрнестовны Конде.
   – Выбирай выражения, девочка! – погрозил он мне пальцем. – Это, так сказать, оскорбление личности!
   Не долго думая, я схватила его за палец и изо всех сил рванула на себя. Жеребец и Молодцов дружно ахнули. Потому что рука у Косолапова… оторвалась.
   – Знакомьтесь, – сказала я. – Профессиональный убийца по кличке Однорукий. Председатель питерского отделения РАКа.
   – Какого еще рака?! – завопил Косолапое. – Ты что себе позволяешь, малявка?!. Да, одна рука у меня искусственная. Ну и что?.. Разве это преступление?!
   – Браво, браво, Вячеслав Семеныч, – захлопала я в ладоши. – Я восхищена вашими актерскими способностями. Но, может, все-таки хватит ломать комедию?
   – Я с тобой вообще не желаю разговаривать, дрянная девчонка, – с ненавистью произнес Косолапое.
   Он снял пиджак, закатал рукав рубашки и стал демонстративно прилаживать искусственную руку к плечу.
   Голова у меня сегодня работала как компьютер. Я мигом поняла, куда Косолапое спрятал «Джоконду».
   – Минуточку. – Я забрала у него протез.
   Косолапое хотел было снова начать возмущаться, но, увидев, что я делаю, изменился в лице. А делала я вот что – откручивала от искусственной руки кисть. Она легко шла по резьбе. Открутив кисть полностью, я сунула в протез руку и вытащила оттуда свернутое в тугую трубку полотно. Когда я его развернула, Жеребец и Молодцов опять дружно ахнули.
   Перед нами была картина Леонардо да Винчи.
   – Ну что ж, Косолапов, – сказала я, – давайте рассказывайте, как вы докатились до такой жизни. Косолапов угрюмо молчал, кусая губы.
   – Не хотите? Тогда я сама расскажу. И я стала рассказывать.
   – С детства, Косолапов, вы очень любили деньги. А когда выросли, вашей голубой мечтой стало иметь их как можно больше. И вы решили ограбить Эрмитаж. Для этой цели вы окончили университет и устроились младшим научным сотрудником. Здесь вы обнаружили, что система охраны Эрмитажа продумана до мелочей и потому ограбить его практически невозможно.
   Вы было впали в уныние, но тут вас вызвали в Смольный. Оказывается, там располагалась картинная галерея, и требовалась консультация специалиста.
   Охранял галерею веселый и добродушный парень Юра.
   И надо же было такому случиться, что именно в те дни, когда вы работали в галерее, в стране произошла попытка государственного переворота. В Смольном царила ужасная неразбериха. А когда у ворот собралась огромная толпа, в здании и вовсе началась паника.
   И вы поняли, Косолапов, – настал ваш звездный час!
   Вы побежали к Юре и сказали, что надо срочно спасать картины. Ведь если в Смольный ворвется разбушевавшаяся толпа, она под горячую руку уничтожит всю галерею. Вместе с Юрой вы упаковали полотна в водонепроницаемые ящики и погрузили на катер «АННА».
   Когда катер вышел на середину реки, вы предложили Юре сделку: половину картин вам, половину ему. Юра с негодованием отказался от вашего предложения. Тогда вы всадили ему пулю между глаз. А после решили затопить катер. Лучший тайник для картин, чем дно Невы, трудно себе и представить. Но вы неосторожно обошлись со взрывчаткой, Косолапов, и вам оторвало руку.
   Истекая кровью, вы поплыли к берегу. А катер пошел ко дну.
   В городе у вас имелся знакомый врач, который залечил рану, а также знакомый протезист, который сделал вам искусственную руку, да с таким мастерством, что внешне она ничем не отличалась от настоящей.
   Убив Юру, вы почувствовали вкус к убийствам и вступили в Российскую ассоциацию киллеров. Чтобы вас там уважали, вы разрисовали свое лицо страшными шрамами. Еще вы придумали себе легенду, будто являетесь закоренелым убийцей и орудовали топором еще с семидесятых годов. Киллеры вам поверили и выбрали председателем питерского отделения РАКа. Одновременно с этим вы ходили на работу в Эрмитаж и продвигались по служебной лестнице. Скоро вы стали замдиректора Эрмитажа.
   Короче говоря, Косолапов, вы вели двойную жизнь.
   И вот на позапрошлой неделе в музей привезли бесценное полотно Леонардо да Винчи. В это же самое время в «Клуб К» позвонил странный человек по имени Смерть и предложил вам за огромные деньги украсть для него «Джоконду». Позвони он чуть раньше, вы бы отказались. Но буквально за день до этого звонка вы познакомились с чудаковатым стариком Канализацыным, который показал вам схему старинной канализации Эрмитажа.
   И у вас в голове родился дерзкий план! Да, еще забыла сказать. В Эрмитаже всю жизнь проработал Глеб Борисыч Перепелкин – крупный специалист по эпохе Возрождения. Как-то раз он изложил вам свою гипотезу о том, что Леонардо нарисовал не одну, а две «Джоконды». И что эта вторая «Джоконда» висит в квартире его соседки Матильды Эрнестовны Конде.
   Вы ему, естественно, не поверили, но подумали: раз Итакой опытный специалист утверждает, что картина в спальне тети Моти – кисти Леонардо да Винчи, значит, там циситкопия самой высокой пробы.
   И вы, Косолапов, решили украсть «Джоконду» для себя. А мадам Смерти подсунуть копию. Для этой цели вы и предложили Перепелкину поменять картины местами. Мотивируя это тем, что из Эрмитажа «Джоконду» могут похитить, а из квартиры старушки-пенсионерки нет.
   Глеб Борисыч клюнул на вашу удочку и принес копию в музей. Вы посвятили в свои планы начальника охраны; тот тоже клюнул на вашу удочку и разрешил поменять «Джоконд» местами… Уф! – перевела я дух. – Ну что скажете, Косолапов? Разве не так все было?!.
   – Так! Так, дрянная девчонка!! – со злобой закричал Косолапов. – И откуда ты только узнала?!!
   – Настоящий сыщик, получив минимум информации, всегда сумеет домыслить остальное, – скромно сказала я словами Володьки Воробьева.
   – Ты вечно путалась у меня под ногами, Мухина!! – продолжал орать Косолапов. – Залезла в мою квартиру!.. Организовала засаду в музее!.. Помешала мне выкрасть ящики из катера!..
   – Ладно, хорош орать, – постучал его по плечу Молодцов. – Пора ехать в «Кресты».
   – Я не хочу в «Кресты»! – побелел как молоко Косолапов.
   – Не бойся, приятель, – грубовато сказал суперопер. – В тюрьме только первые десять лет тяжело, а потом привыкнешь.
   И он увез Косолапова в «Кресты».
   «Вот и все, – подумала я. – Однорукий арестован. Мадам Смерть арестована. Питерские киллеры арестованы. Цюрихские сектанты арестованы…»
   Короче, полный «хэппи-энд», как сказал бы Роберт Фигли.
   – А где Роберт с Лолой? – спросила я у Анны Львовны.
   – В научной лаборатории ФСБ. Проводят анализ картин, чтобы узнать, зачем Смерти понадобилась «Джоконда».
   – Я вам и без анализа могу сказать зачем. В одной из картин находится смертоносный вирус, способный уничтожить все человечество.
   – Ого! – воскликнула Жеребец. – Тогда я срочно мчусь в Большой дом!
   И она умчалась в Большой дом.
   Ну а я села в джип и не спеша поехала к тете Моте.

МАДАМ СМЕРТЬ

   Когда я уже подъезжала к дому Матильды Эрнестовны, вдруг запищал «мобильник».
   – Слушаю, – сказала я.
   – Привет, птичка-синичка.
   Я чуть в фонарный столб не врезалась.
   – Мадам Смерть?!
   В трубке раздался визгливый смех.
   – А ты думала, меня в Стокгольме арестовали?!
   – Послушайте, мадам, – твердо сказала я, – все ваши сообщники арестованы. «Джоконду» вам не видать как своих ушей. Я предлагаю вам сдаться. Вы проиграли.
   – Не говори, птичка, «гоп», пока не перепрыгнешь.
   – Что вы имеете в виду?
   – Сейчас ты принесешь мне картину. Теперь уже я рассмеялась.
   – А трубу от немецкого крейсера вам не принести?
   – Хватит валять дурака, Мухина. Чтобы через полчаса «Джоконда» была у меня!
   – Да я для вас и пальцем не шевельну.
   – Ты уже один раз это говорила.
   – Правильно. В тот раз вы взяли меня на испуг. Но сейчас этот номер не пройдет.
   – Еще как пройдет. В моих руках – твой дружок Воробьев.
   – Володька жив?!! – закричала я и чуть было не впилилась в троллейбус.
   – Пока жив, птичка. Но если ты не принесешь мне картину, он умрет. Причем самой мучительной смертью.
   – Вы все врете.
   – Можешь сама убедиться.
   – Мухина! – раздался в трубке голос Воробья. – Ни в коем случае не соглашайся! Не соглашайся, Мухина!..
   Послышался шум. Видимо, у Володьки отнимали трубку.
   – Ну что, убедилась? – спросила Смерть.
   – Немедленно отпустите Воробьева! – потребовала я. – Слышите?!
   – Как только ты привезешь «Джоконду», так сразу и отпущу.
   – Да где я вам ее возьму?!
   – В Эрмитаже, где же еще?
   В Эрмитаже… Значит, мадам Смерть не знает о существовании второй и третьей «Джоконды». А что, если…
   – Хорошо, я украду для вас картину. Где вам ее передать?
   – В аэропорту «Пулково», птичка.
   Связь оборвалась. И тотчас телефон запищал вновь.
   – Слушаю?
   – Эмма, это Анна Львовна говорит. Мне только что позвонили из аэропорта. Мадам Смерть и ее люди захватили «Боинг» с заложниками!
   – А мне только что звонила сама мадам Смерть и приказала привезти ей «Джоконду» в аэропорт. Иначе она убьет Володьку Воробьева.
   – Ваши действия?
   – Еду в Пулково!
   – Мы тоже все туда едем!
   – Чем закончилось исследование картин?
   – В одной из «Джоконд» обнаружен вирус внеземного происхождения. В той, что вы проткнули ножницами.
   – Понятно. Привезите в аэропорт картину, которую мы конфисковали у Косолапова.
   – Хорошо. До встречи.
   – До встречи.
   Я развернула джип на сто восемьдесят градусов и погнала обратно в Пулково.
   В здании аэропорта было пусто. Всех пассажиров эвакуировали. Летное поле плотным кольцом окружали автоматчики.
   На взлетной полосе стоял захваченный террористами «боинг». В иллюминаторах виднелись испуганные лица пассажиров.
   Жеребец, Лола, Роберт Фигли и Григорий Молодцов были уже здесь. Я подошла к ним в тот момент, когда Молодцов горячо доказывал, что надо брать самолет штурмом.
   Его так же горячо поддерживал Фигли.
   – Олл райт, Грег! Террористов следует уничтожить! У нас, в Штатах, с ними не церемонятся!
   – Милый, мы в России, а не в Штатах, – напомнила жениху Лола. – А у русских есть поговорка: «Семь раз отмерь, один раз отрежь».
   – Пока мы будем семь раз мерить, террористы всех заложников перестреляют! – горячился суперопер.
   – Лола права, – встала на сторону дочери Анна Львовна. – Группу захвата задействовать не стоит.
   – Да почему, почему?! – кричал Молодцов.
   – Потому что это «Боинг», Гриша. И в нем одни иностранцы, я список пассажиров смотрела. Был бы наш «Ту» с соотечественниками, я бы тебе, Григорий, слова не сказала. А тут пострадает при захвате какой-нибудь японец или немец, потом разговоров не оберешься.
   – Что же нам делать? – спросила Лола и почему-то посмотрела на меня.
   Все остальные тоже посмотрели на меня.
   – Эмма, – сурово произнесла Анна Львовна, – вам дан талант находить выход из безвыходных ситуаций. Как вы сейчас скажете, так и будет.
   – О'кей, – сказала я. – Лола, у вас еще остались растворимые пули?
   – Остались. – Лола протянула мне обойму.
   – Григорий Евграфыч, а вы дайте свою пушку.
   – Ты чего задумала, дорогуша? – спросил Молодцов, протягивая мне пистолет.
   – Сейчас увидите. – Я вытащила из рукоятки обойму с обыкновенными пулями и вставила вместо нее обойму с растворимыми. – Всем привет. Я пошла.
   – Эмма, вы хотите в одиночку взять террористов? – сдержанно проговорила Жеребец. – Я, конечно, преклоняюсь перед вашим мужеством. Но стоит ли так рисковать?
   – Это очень опасно, Эмма, – поддержала свою ма-ман Лола.
   – Не опаснее, чем перебегать дорогу на красный свет.
   – Давай я с тобой пойду, дорогуша, – предложил Григорий Молодцов. – У тебя одной ничего не получится.
   – Спорим, получится!
   – Не получится!
   – Получится! На что поспорим?
   – Да не знаю, – хмыкнул суперопер.
   – Давайте на «кукареку».
   – На какое еще «кукареку»?
   – Кто проиграет спор, будет сто раз кукарекать. Идет?
   Несмотря на опасную ситуацию, все заулыбались.
   – Идет! – сказал Молодцов.

СХВАТКА В САМОЛЕТЕ

   И вот я с пистолетом в одной руке и с полотном Леонардо да Винчи в другой медленно шла к самолету.
   Над летным полем висела мертвая тишина.
   Поднявшись по ступенькам трапа, я вошла в «боинг». И первый, кого я увидела, был «бармен» из Дансинг-холла.
   – Пушку, – протянув руку, потребовал он.
   Я отдала ему пистолет.
   «Бармен» повел меня по проходу авиасалона. В салоне тоже висела мертвая тишина. Половина пассажиров была в шоке, другая половина – в обмороке.
   Мы прошли в хвостовую часть лайнера. И как вы думаете, кто здесь сидел, закинув ногу на ногу и покуривая сигарету?..
   Капитан Чмонин!
   То, что мадам Смерть – это капитан Чмонин, я догадалась, когда он позвонил мне второй раз. Впрочем, у меня и раньше были смутные подозрения на этот счет. А после второго звонка, проанализировав все факты по дороге в аэропорт, я пришла к твердому убеждению – Чмонин и есть Смерть!
   И, как видите, не ошиблась.
   – Чмонин?! – воскликнула я с притворным удивлением.
   – Нет, птичка-синичка, – ответил бандит. – Перед тобой мадам Смерть!
   – Вы мадам Смерть?! – старательно таращила я глаза.
   – Да, я мадам Смерть, – довольно посмеивался Чмонин.
   – Ничего не понимаю. Вас же убили на уроке физики.
   – Все было подстроено, птичка. – Он протянул руку. – Давай сюда картину.
   Я отдала ему свернутое в трубочку полотно. Чмонин развернул его и удовлетворенно заулыбался.
   – Чудненько… Курт, – обратился он к «бармену», – командуй на взлет.
   «Бармен» достал из кармана миниатюрный передатчик.
   – Взлетаем, братва, – сказал он в микрофон.
   – Прошу, птичка, – галантно указал мне на кресло Чмонин. – Тебе придется составить нам компанию, пока я не сделаю анализ картины. Вдруг ты копию подсунула.
   Через минуту самолет оторвался от земли и стал быстро набирать высоту. Я посмотрела в иллюминатор и увидела далеко внизу крохотные фигурки своих друзей. Теперь рассчитывать мне было не на кого. Только на себя.
   Помимо Чмонина и Курта, в отсеке находился еще один террорист, увешанный гранатами, словно новогодняя елка игрушками. Итого три бандита. Многовато, конечно. Но ничего не поделаешь.
   Я приступила к выполнению своего плана.
   – Чмонин, – сказала я с томным вздохом, – когда я прочитала в газете о вашей смерти, я думала, мое сердце разорвется от горя…
   – Ты чего несешь, птичка? – подозрительно смотрел Чмонин.
   – Да, да, милый, – продолжала я ангельским голосом, – я люблю вас. Вы мой идеал мужчины.
   Бандит недоверчиво скривил губы.
   – Так я тебе и поверил.
   – Хотите я на деле докажу свою любовь?! Хотите?!.
   – Хочу!
   – Прикажите привести Воробьева. И вы увидите всю силу моей любви.
   – Приведи мальчишку, Курт, – распорядился Чмо-нин.
   «Бармен» привел связанного по рукам Володьку.
   – Мухина, – с досадой закричал Воробей, – зачем ты пришла?! Я же предупреждал, что этот гад тебя обманет!..
   – Он не гад, Володя, – продолжала я играть роль. – Капитан Чмонин самый светлый и прекрасный человек на свете. Он герой нашего времени.
   – Чего, чего?.. – обалдел Воробей. Я повернулась к Чмонину.
   – Дорогой, хочешь из любви к тебе я застрелю этого пацана?!
   Бандит визгливо расхохотался.
   – Валяй, птичка! – Он сделал знак сообщникам. Курт встал справа от меня; другой террорист – слева. Оба целились в меня из своих автоматов.
   – Держи, Мухина. – Чмонин протянул пистолет.
   – А можно мне из своего? – с замиранием сердца спросила я. – Из своего я лучше стреляю.
   Сейчас был самый скользкий момент моего плана. Если Чмонин не согласится, придется на ходу менять весь план.
   Но Чмонин согласился.
   – Курт, отдай девчонке пушку, – приказал он. «Бармен» отдал мне пистолет. Володька растерянно моргал, не зная, что и думать. Я щелкнула предохранителем.
   – Мухина… – выдохнул Воробей.
   – Гуд бай, май френд… – Я нажала на спусковой крючок.
   БАХ-БАХ-БАХ!.. – загремели выстрелы. И в Володьку полетели растворимые пули.
   В этом и состоял мой рискованный план.
   Сначала – огорошить! Затем – ошарашить!
   Огорошила я Чмонина тем, что призналась ему в любви. Ну а ошарашила – своей залихватской стрельбой, разрядив в Воробья чуть ли не всю обойму.
   Террористы на секунду остолбенели. Этой секунды мне было вполне достаточно.
   БАХ! – выстрелила я в Чмонина.