И сразу же застрял.
Я изо всех сил надавила ему на плечи. Фиг попало. Воробей был слишком крупным для этого мусоропровода.
– Может, тебе живот втянуть? – предложила я.
– Не в животе дело, Мухина. Я вообще не пролезаю.
– Ну что ж, тогда придется мне лезть. И я, ухватившись за веревку, стала спускаться в му-соропровод. Мне это удалось без особого труда.
– Чао-какао, – махнула я рукой. – Увидимся.
– Два раза дернешь – поднимаю, – напомнил Воробей.
– Да я помню…
– Смотри там осторожнее.
– Ладно. Не скучай.
В довольно быстром темпе я миновала три этажа, но дальше дело пошло хуже. Шахта мусоропровода почему-то сузилась. Я уже с трудом проталкивалась вниз. Наконец, и вовсе застряла.
Прямо ни туда, ни сюда…
А тут еще кто-то высыпал в мусоропровод гнилую картошку. Когда картофелины забарабанили по моей голове, я вспомнила Эльку Синичкину. Сидит, наверное, сейчас задавака Элька в валютном баре и попивает коктейль «Бархатные глазки». Вот так. Одним – коктейль в валютном баре, а другим – гнилая картошка в мусоропроводе.
Да, счастье – оно не для всех.
Словно бы подтверждая мою мысль, сверху раздался мужской возглас:
– Черт! Ведро!..
Я сразу поняла, в чем дело. Какой-то растяпа уронил в мусоропровод помойное ведро с отходами. И теперь это ведро со скоростью ракеты неслось вниз. Прямо на мою многострадальную голову.
БУМ-МП. – долбануло меня ведро по мозгам.
Ощущение было такое, словно в голове взорвалась атомная бомбы. Не верите? А вот огрейте себя полным мусорным ведром по башке, тогда сразу поверите.
Я исхитрилась ощупать свою черепушку. Вроде не треснула. Слава Богу. И еще я с радостью обнаружила, что снова могу двигаться. Клин клином вышибло. Другими словами, ведро протолкнуло меня вперед, и я, миновав узкий участок, полезла дальше. (С ведром на голове, естественно. Куда ж оно денется?..)
Наконец, я добралась до цели. То есть до очередной железной дверцы. По моим расчетам за ней и должна была находиться кухня Однорукого.
Я осторожно надавила на дверцу. Ура! Дверца подалась. Я вылезла из мусоропровода и, включив фонарик, огляделась. Кухонные окна были забраны решетками. Значит, я не ошиблась. Это квартира Однорукого.
Я пошла искать кабинет.
Квартира оказалась прямо-таки громадная. В коридорах можно было запросто устраивать забеги на короткие дистанции. А в комнатах – играть в футбол. Ну если, конечно, убрать отовсюду роскошную мебель.
Да уж, неплохо живут профессиональные убийцы.
Вскоре я нашла кабинет и первым делом выдвинула верхний ящик письменного стола. И хотите верьте, хотите нет, но в ящике лежала толстая тетрадь, на обложке которой было написано: «РЕГИСТРАЦИОННЫЙ ЖУРНАЛ ПЕТЕРБУРГСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ РАКа».
Я торопливо начала листать. Каждая страница была разделена на три колонки; каждая колонка имела свое название. Первая называлась «Жертва»; вторая – «Исполнитель»; третья – «Заказчик».
Я быстро нашла в журнале свою фамилию. Запись выглядела так:
Жертва: Исполнитель: Заказчик:
Мухина. Муму. Смерть.
Интересное кино! Выходит, странное существо по имени Смерть заказало Однорукому меня убить! А как же черное пятно?., похищение «Джоконды»?.. Неувязка получается. Впрочем, над этим я еще успею поломать голову. Вперед, Эмма! Ищем дальше!.. Я снова полезла в ящик и вытащила листок с непонятной схемой, похожей на схему метро. Но это было не метро. А тогда что?.. Я повертела листок с разных сторон, но так и не врубилась.
Больше в ящиках стола я ничего интересного не обнаружила. А где же записи, проливающие свет на убийство Немухина?.. Я пошла рыскать по всем комнатам, открывая в них все, что открывается: шкафы, тумбочки, шкатулки… Я даже в ванную комнату заглянула. Просторная ванна была заполнена водой и пеной. «Надо срочно уносить ноги!» – поняла я. С минуты на минуту сюда явится Однорукий. Мыться.
Увы, как только я это поняла, так сразу раздался звук отпираемой двери, и в прихожей послышались голоса. Путь на кухню был отрезан. Я быстро вырубила фонарик. И сразу же загорелся свет в комнате, которая граничила с ванной.
Я оказалась в ловушке.
И как всегда в ответственный момент, моя голова сработала не в ту сторону. Вместо того чтобы спрятаться за дверь, я – плюх! – запрыгнула в ванну и легла на дно, спрятавшись под густой шапкой пены. Одежда на мне тотчас промокла, а в глазах защипало.
Прикольно, наверное, я выглядела со стороны. Впрочем, со стороны меня видно не было.
Из комнаты отчетливо донеслись голоса.
– Садитесь, Паштетов. Можете курить. Паштетов?! Уж не тот ли это бандюга, которого я отметелила в поезде?!
– Благодарю, босс, – послышался знакомый голос. Да, тот самый.
– Как идет подготовка к операции «Шедевр»? Второй голос, скорее всего, принадлежал Однорукому.
– Все в порядке, босс. Ребята регулярно принимают ваши таблетки. И я тоже.
– Принимайте, принимайте. Это, так сказать, лучший в мире препарат для быстрого похудания.
– Ребята уже стали худые как спички. Да и я видите какой.
Послышался смех Однорукого.
– Смотрите, Паштетов, чтобы вас на улице ветром не унесло.
– А я гантели в карманах ношу, – захихикал бандит. – Для тяжести.
– Теперь о главном, – резко оборвал свой смех Однорукий. – Я думаю провести операцию «Шедевр» завтра ночью.
– Как прикажете, босс.
– Утром вы получите схему с указанием вашего маршрута. Сигнализация в зале будет отключена. Я об этом позабочусь. Надеюсь, Паштетов, сработаете, так сказать, на совесть.
– Не извольте беспокоиться, босс. Все будет тип-топ.
– Тип-топ, – проворчал Однорукий. – А кто в поезде засветился? Я же приказывал тайно приехать из Москвы в Петербург. Тайно! Чтоб ни одна собака не знала, что «Летучие кошки» прибыли в Питер. А из-за вашей жадности, Паштетов, чуть было не сорвалась операция «Шедевр».
– Не в жадности дело, босс. Просто братва решила вспомнить молодость, развлечься немного. А тут эта пакостная девчонка подвернулась. Эх, жаль я ее тогда в вагоне не замочил.
Я поняла, что речь идет обо мне.
– Без вас замочат. Знаете о Муму? Лучшем, так сказать, киллере России.
– Кто ж о нем не знает. Авторитетная фигура.
– На девчонку «заказуха» поступила. Муму ее еще позавчера должен был убрать. Да вот что-то до сих пор не появился. – В голосе Однорукого промелькнуло беспокойство.
– Появится, босс. Такие дела скоро не делаются. Адресок девчонкин надо вычислить и так далее.
– Ничего не надо вычислять. Я ему адрес, так сказать, на блюдечке преподнес. Иди да убивай.
«Откуда, интересно, Однорукий узнал, что я остановилась у тети Моти?.. – подумала я. – Эх, надо было У Бубликова спросить…»
– Деньги получите сразу после операции. У Лолы. Надеюсь, сумма вас устраивает?
– Устраивает, босс. Чтоб заработать столько бабок, нам пришлось бы пять банков грабануть.
– Я не скуплюсь, когда дело, так сказать, того стоит. Мне советовали поручить выполнение операции «Шедевр» банде «Черных лилипутов», но я выбрал вас, Паштетов. Потому что вы на сегодняшний день – первый грабитель России. И не надо стыдиться этого слова. Грабитель – звучит гордо! Вы, Паштетов, достойно несете знамя российских грабителей. Я горжусь вами.
– Спасибо, босс, – шмыгнул носом Паштетов. – Я оправдаю ваше высокое доверие. Считайте, что картина у вас уже в кармане.
«Это какая же картина?.. – подумала я, отплевываясь от пены. – Уж не „Джоконда“ ли?!.»
– Хорошо, Паштетов. Идите.
Паштетов ушел.
Неужели Однорукий остался в квартире совсем один?! Классно! Ну сейчас я с ним поговорю… Однако радость моя оказалась преждевременной. В комнату кто-то вошел.
– Добрый вечер, хозяин.
– Привет, Пуля. Ты ванну приготовил?
– Давно, хозяин. Как вы и приказывали, с пеной.
– Иди добавь горячей воды.
– Слушаюсь, хозяин.
М-да. Пули мне здесь только и не хватало. Я еще глубже погрузилась в воду. В ванную вошел Пуля. Судя по шагам, он весил килограммов двести, если не больше.
Как только верзила наклонился, чтобы открыть кран, я вынырнула из пены и изо всех сил огрела его рукояткой «Макарова» по затылку.
Пуля повалился на пол. А я, выскочив из ванной, влетела в комнату.
Да, я не ошиблась, в комнате был Однорукий. Его лицо поражало своим уродством. Жуткая морда. Честно.
Однорукий, в свою очередь, смотрел на меня. Тоже было на что посмотреть. Вся мокрая, в пене…
– Мухина?! – с изумлением произнес он. – Разве Муму тебя не убил?!.
– Как видишь!.. А ну поднимай клешню! Живо! Однорукий поднял свою единственную руку.
– А теперь рассказывай!
– Что рассказывать?
– Все по порядку. Кто такая Смерть?.. Почему Лола убила Немухина?..
– Много будешь знать – плохо будешь спать! – захохотал Однорукий.
И в ту же секунду мне под лопатку уперлось дуло пистолета.
ЗАВАРУШКА СО СТРЕЛЬБОЙ
ГРАФ КАНАЛИЗАЦЫН
Я изо всех сил надавила ему на плечи. Фиг попало. Воробей был слишком крупным для этого мусоропровода.
– Может, тебе живот втянуть? – предложила я.
– Не в животе дело, Мухина. Я вообще не пролезаю.
– Ну что ж, тогда придется мне лезть. И я, ухватившись за веревку, стала спускаться в му-соропровод. Мне это удалось без особого труда.
– Чао-какао, – махнула я рукой. – Увидимся.
– Два раза дернешь – поднимаю, – напомнил Воробей.
– Да я помню…
– Смотри там осторожнее.
– Ладно. Не скучай.
В довольно быстром темпе я миновала три этажа, но дальше дело пошло хуже. Шахта мусоропровода почему-то сузилась. Я уже с трудом проталкивалась вниз. Наконец, и вовсе застряла.
Прямо ни туда, ни сюда…
А тут еще кто-то высыпал в мусоропровод гнилую картошку. Когда картофелины забарабанили по моей голове, я вспомнила Эльку Синичкину. Сидит, наверное, сейчас задавака Элька в валютном баре и попивает коктейль «Бархатные глазки». Вот так. Одним – коктейль в валютном баре, а другим – гнилая картошка в мусоропроводе.
Да, счастье – оно не для всех.
Словно бы подтверждая мою мысль, сверху раздался мужской возглас:
– Черт! Ведро!..
Я сразу поняла, в чем дело. Какой-то растяпа уронил в мусоропровод помойное ведро с отходами. И теперь это ведро со скоростью ракеты неслось вниз. Прямо на мою многострадальную голову.
БУМ-МП. – долбануло меня ведро по мозгам.
Ощущение было такое, словно в голове взорвалась атомная бомбы. Не верите? А вот огрейте себя полным мусорным ведром по башке, тогда сразу поверите.
Я исхитрилась ощупать свою черепушку. Вроде не треснула. Слава Богу. И еще я с радостью обнаружила, что снова могу двигаться. Клин клином вышибло. Другими словами, ведро протолкнуло меня вперед, и я, миновав узкий участок, полезла дальше. (С ведром на голове, естественно. Куда ж оно денется?..)
Наконец, я добралась до цели. То есть до очередной железной дверцы. По моим расчетам за ней и должна была находиться кухня Однорукого.
Я осторожно надавила на дверцу. Ура! Дверца подалась. Я вылезла из мусоропровода и, включив фонарик, огляделась. Кухонные окна были забраны решетками. Значит, я не ошиблась. Это квартира Однорукого.
Я пошла искать кабинет.
Квартира оказалась прямо-таки громадная. В коридорах можно было запросто устраивать забеги на короткие дистанции. А в комнатах – играть в футбол. Ну если, конечно, убрать отовсюду роскошную мебель.
Да уж, неплохо живут профессиональные убийцы.
Вскоре я нашла кабинет и первым делом выдвинула верхний ящик письменного стола. И хотите верьте, хотите нет, но в ящике лежала толстая тетрадь, на обложке которой было написано: «РЕГИСТРАЦИОННЫЙ ЖУРНАЛ ПЕТЕРБУРГСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ РАКа».
Я торопливо начала листать. Каждая страница была разделена на три колонки; каждая колонка имела свое название. Первая называлась «Жертва»; вторая – «Исполнитель»; третья – «Заказчик».
Я быстро нашла в журнале свою фамилию. Запись выглядела так:
Жертва: Исполнитель: Заказчик:
Мухина. Муму. Смерть.
Интересное кино! Выходит, странное существо по имени Смерть заказало Однорукому меня убить! А как же черное пятно?., похищение «Джоконды»?.. Неувязка получается. Впрочем, над этим я еще успею поломать голову. Вперед, Эмма! Ищем дальше!.. Я снова полезла в ящик и вытащила листок с непонятной схемой, похожей на схему метро. Но это было не метро. А тогда что?.. Я повертела листок с разных сторон, но так и не врубилась.
Больше в ящиках стола я ничего интересного не обнаружила. А где же записи, проливающие свет на убийство Немухина?.. Я пошла рыскать по всем комнатам, открывая в них все, что открывается: шкафы, тумбочки, шкатулки… Я даже в ванную комнату заглянула. Просторная ванна была заполнена водой и пеной. «Надо срочно уносить ноги!» – поняла я. С минуты на минуту сюда явится Однорукий. Мыться.
Увы, как только я это поняла, так сразу раздался звук отпираемой двери, и в прихожей послышались голоса. Путь на кухню был отрезан. Я быстро вырубила фонарик. И сразу же загорелся свет в комнате, которая граничила с ванной.
Я оказалась в ловушке.
И как всегда в ответственный момент, моя голова сработала не в ту сторону. Вместо того чтобы спрятаться за дверь, я – плюх! – запрыгнула в ванну и легла на дно, спрятавшись под густой шапкой пены. Одежда на мне тотчас промокла, а в глазах защипало.
Прикольно, наверное, я выглядела со стороны. Впрочем, со стороны меня видно не было.
Из комнаты отчетливо донеслись голоса.
– Садитесь, Паштетов. Можете курить. Паштетов?! Уж не тот ли это бандюга, которого я отметелила в поезде?!
– Благодарю, босс, – послышался знакомый голос. Да, тот самый.
– Как идет подготовка к операции «Шедевр»? Второй голос, скорее всего, принадлежал Однорукому.
– Все в порядке, босс. Ребята регулярно принимают ваши таблетки. И я тоже.
– Принимайте, принимайте. Это, так сказать, лучший в мире препарат для быстрого похудания.
– Ребята уже стали худые как спички. Да и я видите какой.
Послышался смех Однорукого.
– Смотрите, Паштетов, чтобы вас на улице ветром не унесло.
– А я гантели в карманах ношу, – захихикал бандит. – Для тяжести.
– Теперь о главном, – резко оборвал свой смех Однорукий. – Я думаю провести операцию «Шедевр» завтра ночью.
– Как прикажете, босс.
– Утром вы получите схему с указанием вашего маршрута. Сигнализация в зале будет отключена. Я об этом позабочусь. Надеюсь, Паштетов, сработаете, так сказать, на совесть.
– Не извольте беспокоиться, босс. Все будет тип-топ.
– Тип-топ, – проворчал Однорукий. – А кто в поезде засветился? Я же приказывал тайно приехать из Москвы в Петербург. Тайно! Чтоб ни одна собака не знала, что «Летучие кошки» прибыли в Питер. А из-за вашей жадности, Паштетов, чуть было не сорвалась операция «Шедевр».
– Не в жадности дело, босс. Просто братва решила вспомнить молодость, развлечься немного. А тут эта пакостная девчонка подвернулась. Эх, жаль я ее тогда в вагоне не замочил.
Я поняла, что речь идет обо мне.
– Без вас замочат. Знаете о Муму? Лучшем, так сказать, киллере России.
– Кто ж о нем не знает. Авторитетная фигура.
– На девчонку «заказуха» поступила. Муму ее еще позавчера должен был убрать. Да вот что-то до сих пор не появился. – В голосе Однорукого промелькнуло беспокойство.
– Появится, босс. Такие дела скоро не делаются. Адресок девчонкин надо вычислить и так далее.
– Ничего не надо вычислять. Я ему адрес, так сказать, на блюдечке преподнес. Иди да убивай.
«Откуда, интересно, Однорукий узнал, что я остановилась у тети Моти?.. – подумала я. – Эх, надо было У Бубликова спросить…»
– Деньги получите сразу после операции. У Лолы. Надеюсь, сумма вас устраивает?
– Устраивает, босс. Чтоб заработать столько бабок, нам пришлось бы пять банков грабануть.
– Я не скуплюсь, когда дело, так сказать, того стоит. Мне советовали поручить выполнение операции «Шедевр» банде «Черных лилипутов», но я выбрал вас, Паштетов. Потому что вы на сегодняшний день – первый грабитель России. И не надо стыдиться этого слова. Грабитель – звучит гордо! Вы, Паштетов, достойно несете знамя российских грабителей. Я горжусь вами.
– Спасибо, босс, – шмыгнул носом Паштетов. – Я оправдаю ваше высокое доверие. Считайте, что картина у вас уже в кармане.
«Это какая же картина?.. – подумала я, отплевываясь от пены. – Уж не „Джоконда“ ли?!.»
– Хорошо, Паштетов. Идите.
Паштетов ушел.
Неужели Однорукий остался в квартире совсем один?! Классно! Ну сейчас я с ним поговорю… Однако радость моя оказалась преждевременной. В комнату кто-то вошел.
– Добрый вечер, хозяин.
– Привет, Пуля. Ты ванну приготовил?
– Давно, хозяин. Как вы и приказывали, с пеной.
– Иди добавь горячей воды.
– Слушаюсь, хозяин.
М-да. Пули мне здесь только и не хватало. Я еще глубже погрузилась в воду. В ванную вошел Пуля. Судя по шагам, он весил килограммов двести, если не больше.
Как только верзила наклонился, чтобы открыть кран, я вынырнула из пены и изо всех сил огрела его рукояткой «Макарова» по затылку.
Пуля повалился на пол. А я, выскочив из ванной, влетела в комнату.
Да, я не ошиблась, в комнате был Однорукий. Его лицо поражало своим уродством. Жуткая морда. Честно.
Однорукий, в свою очередь, смотрел на меня. Тоже было на что посмотреть. Вся мокрая, в пене…
– Мухина?! – с изумлением произнес он. – Разве Муму тебя не убил?!.
– Как видишь!.. А ну поднимай клешню! Живо! Однорукий поднял свою единственную руку.
– А теперь рассказывай!
– Что рассказывать?
– Все по порядку. Кто такая Смерть?.. Почему Лола убила Немухина?..
– Много будешь знать – плохо будешь спать! – захохотал Однорукий.
И в ту же секунду мне под лопатку уперлось дуло пистолета.
ЗАВАРУШКА СО СТРЕЛЬБОЙ
«Ну и дура же ты, Эмка, – мысленно обругала я себя. – Не могла Пулю как следует вырубить».
– Брось пушку, детка, – грозно приказал он. Я разжала пальцы. «Макаров» упал на пол. Бандит отфутболил пистолет в дальний угол комнаты.
– А теперь ты, конфетка, расскажи все по порядку, – усмехнулся Однорукий. – Куда подевался Муму?.. Как тебе удалось проникнуть в квартиру?..
– Ничего я не скажу, – угрюмо бросила я.
– Сейчас всажу пулю в затылок – сразу скажешь! – рявкнул Пуля.
– Да хоть всю обойму всаживай, все равно не скажу! – храбро ответила я.
Однорукий продолжал ухмыляться.
– Браво, браво, конфетка. Достойно себя ведешь перед лицом, так сказать, смерти. Мне это нравится. Пожалуй, я сохраню тебе жизнь. Но все же как ты сумела проникнуть в квартиру? Из любопытства интересуюсь.
– В окно залезла, – сказала я.
– Ты эту шелуху выплюнь! – заорал Пуля. – В окно она залезла! Да на окнах решетки под током!
– А я между прутиков.
– Придуриваешься, Мухина, – покачал головой Однорукий. – Напрасно, напрасно…
Пуля приставил пистолет к моей переносице.
– Разрешите, я выбью ей мозги, хозяин.
– Не надо, Пуля. Мы же, так сказать, киллеры, а не заурядные убийцы. Пусть живет девочка, но… – В его руках появился маленький пузырек. – Но мне придется плеснуть тебе в лицо соляной кислоты, конфетка.
Пуля громко захохотал.
– Здорово придумано, хозяин!
– Ничего не поделаешь, Мухина, – продолжал Однорукий, откручивая колпачок у пузырька. – Ты красавица, а я урод. Несправедливо, так сказать. А теперь мы оба будем уродами. – Он открутил колпачок. – Посторонись, Пуля.
Пуля посторонился. Однорукий плеснул мне в лицо соляную кислоту. Но я стремительно отклонилась, одновременно с этим двинув Пулю кулаком поддых.
– О-о, – сложился он пополам. Я врезала ему другим кулаком по зубам. Пуля слетел с копыт. А я подпрыгнула и – БАЦ! – залепила Однорукому каблуком ботинка в грудь.
– А-а-а! – полетел киллер в другой конец комнаты.
Все это произошло в считанные секунды.
Я оглядела поле боя. Пуля лежал на спине без признаков жизни. Но один раз я уже купилась на его уловку. Поэтому была начеку. И как только бандит вскинул руку с пистолетом, ударом ноги вышибла у него оружие.
– Да я тебя по стене размажу! – зарычал он, вскочив с пола. Огромный кулак понесся в мою сторону. Но я оказалась проворней, ударив бандита носком ботинка в коленную чашечку.
Получив этот первоклассный удар, Пуля вновь отправился на пол.
Я обернулась к Однорукому. И как раз вовремя. Мне в голову летела бутылка, которую кинул очухавшийся киллер. Реакция у меня была отменной. Опля! – поймала я бутылку за горлышко.
В этот момент неугомонный Пуля снова вскочил с пола. В руке у него был нож. Бутылка пришлась как нельзя кстати. Я огрела ею бандита по голове, и он успокоился.
– Быстро наверх! – заорал Однорукий. – С оружием!!
Все это он орал в телефонную трубку. В другой руке он сжимал пистолет. БАХ! – прогремел выстрел. Ф ь ю т ь – просвистела пуля. Я размахнулась и швырнула в киллера его же бутылку. Реакция Однорукого была не столь отменной, как моя. Бутылка попала ему в лоб, и он тоже успокоился.
А мне надо было срочно уносить ноги. С минуты на минуту должны были появиться киллеры из «Клуба К».
Я понеслась на кухню и дернула веревку, висящую в мусоропроводе. Володька не отреагировал. Я дернула за веревку еще раз. Опять никакой реакции. Ах, Воробей, Воробей. Заснул, наверное. Он же не спал всю ночь, расшифровывая телеграмму из Сестрорецка.
Что же делать?..
Самой мне по веревке на чердак не забраться. Я рванула в прихожую, надеясь выскочить из квартиры до прихода бандитов. Но нет. Здесь уже была целая толпа киллеров. Я резко дала задний ход и помчалась по коридору.
– Гаси ее, братва! – послышались злобные крики убийц.
БАХ-БАХ-БАХ! – загремели выстрелы у меня за спиной.
Я свернула во второй коридор, затем в третий…
Квартира, конечно, была огромная, но далеко не безразмерная. И очень скоро отступать мне стало некуда
Все! Сейчас из меня сделают решето!
Но судьба распорядилась иначе. Когда я влетела в комнату, которой заканчивался последний коридор, то обнаружила, что это не просто комната, а склад боеприпасов. Тут было полным-полно всякого оружи. я: пистолетов, автоматов, пулеметов… Я схватила первое, что мне подвернулось под руку.
А подвернулся мне ручной гранатомет.
И я смело, с гранатометом наперевес, вышла навстречу киллерам. Те бросились в разные стороны.
– Эй, братва! – закричала я. – Куда же вы?! – И для острастки пальнула разок из гранатомета.
Грохот был неимоверный.
Впереди что-то загорелось. Повалил черный дым. Послышались испуганные крики.
Воспользовавшись переполохом в лагере противника, я помчалась в бывшую прихожую, где выход был заложен кирпичом. БА-АХ!!. – выстрелила я из гранатомета. На месте кирпичной стены теперь зияла огромная дыра.
Путь открыт! Вперед, Эмка!
– Пока, братва! – попрощалась я с бандитами. – Пишите письма!
Я выбежала из квартиры.
– Мы с тобой еще встретимся, Мухина! – услышала я голос Однорукого.
– Обязательно встретимся! После дождичка в четверг!.. А это тебе мой подарочек на прощание! – Я нажала на спуск. Но выстрела почему-то не последовало.
Шутить мне сразу расхотелось.
– У нее гранатомет не стреляет! – догадался Однорукий. – Хватайте ее, ребята!!
Вся орава вновь бросилась за мной. Я кинула в них гранатомет и, перепрыгивая через две ступеньки, погнала на чердак.
Володька сладко спал, подложив под щеку ладонь.
– Воробей, – принялась я его тормошить. – Хорош дрыхнуть!
– Мухина? – потер он кулаками глаза. – Фу ты черт. Уснул.
– Бежим, Володька! Он широко зевнул.
– Слушай, а как ты вылезла из мусоропровода?
– Давай быстрее! – дергала я его за руку. – Бежим!!
– Куда бежим?.. А что ты такая мокрая?..
– Ванну принимала!
– Какую еще ванну? Ничего не понимаю.
Тут засвистели пули киллеров, и Воробей все понял.
– Мухина, в нас стреляют! – заорал он. – Надо бежать!
– Наконец-то дошло!
Мы кинулись к чердачному окну, выбили стекла и выскочили на крышу. Хлестал дождь. Мы помчались по крыше. Под ногами громыхало кровельное железо. Киллеры не отставали, продолжая палить в нас из пистолетов.
– Воробей, у тебя же пушка в кармане! – вспомнила я. – Дай сюда!
– Я сам! – Володька на ходу выхватил «кольт» и открыл беглый огонь по бандитам.
Отстреливаясь, мы перескакивали с одной крыши на другую. Хорошо еще, дома стояли почти вплотную друг к другу. Но вот, когда надо было перескочить в очередной раз, вдруг оказалось, что расстояние между домами метра три, если не больше.
Мы растерянно остановились.
– Что будем делать, Воробей?!
– Не знаю!
– Может попробуем с разбегу?!
– Ты спятила, Мухина!
Я огляделась и увидела пожарную лестницу.
– Воробей, лестница!
– Давай, лезь скорей!
– А ты?
– Я их задержу!
– Нет, Володька!
– Да, Мухина! Лезь, я за тобой!
Я ухватилась за мокрые перекладины и начала быстро спускаться. Лестница держалась на честном слове. От моих движений она ходила ходуном, грозя вот-вот обрушиться. Главное, ни одного окна на стене не было. Зачем здесь тогда нужна пожарная лестница?..
Впрочем, не это меня сейчас волновало.
– Воробей, – поминутно кричала я вверх, – ну где же ты?!
– Иду, иду… – отвечал Володька.
Бах-бах-бах… – слышались выстрелы на крыше.
Я уже спустилась на уровень второго этажа, когда лестница оторвалась от стены и со страшным грохотом начала падать. Я отчетливо поняла, что если сейчас не прыгну в сторону, то окажусь под грудой искореженного железа. С силой оттолкнувшись от перекладины, я прыгнула, моля Бога, чтобы ржавая громадина меня не задела.
Мне повезло, я приземлилась в детскую песочницу.
А вот Володьке не повезло. Он остался там, наверху, в окружении беспощадных убийц. И я уже ничем не могла ему помочь.
А вдруг могла?!.
В порыве отчаяния я бросилась к ближайшему подъезду. Тотчас левую ногу пронзила острая боль. Застонав, я упала. Все. Теперь я уже точно ничего не смогу сделать. Безоружная, с больной ногой…
– Эх, Вовка, Вовка, – вздохнула я и поползла к стене, чтобы меня не засекли с крыши.
По моим щекам текли горячие слезы, смешиваясь с холодными каплями дождя.
– Брось пушку, детка, – грозно приказал он. Я разжала пальцы. «Макаров» упал на пол. Бандит отфутболил пистолет в дальний угол комнаты.
– А теперь ты, конфетка, расскажи все по порядку, – усмехнулся Однорукий. – Куда подевался Муму?.. Как тебе удалось проникнуть в квартиру?..
– Ничего я не скажу, – угрюмо бросила я.
– Сейчас всажу пулю в затылок – сразу скажешь! – рявкнул Пуля.
– Да хоть всю обойму всаживай, все равно не скажу! – храбро ответила я.
Однорукий продолжал ухмыляться.
– Браво, браво, конфетка. Достойно себя ведешь перед лицом, так сказать, смерти. Мне это нравится. Пожалуй, я сохраню тебе жизнь. Но все же как ты сумела проникнуть в квартиру? Из любопытства интересуюсь.
– В окно залезла, – сказала я.
– Ты эту шелуху выплюнь! – заорал Пуля. – В окно она залезла! Да на окнах решетки под током!
– А я между прутиков.
– Придуриваешься, Мухина, – покачал головой Однорукий. – Напрасно, напрасно…
Пуля приставил пистолет к моей переносице.
– Разрешите, я выбью ей мозги, хозяин.
– Не надо, Пуля. Мы же, так сказать, киллеры, а не заурядные убийцы. Пусть живет девочка, но… – В его руках появился маленький пузырек. – Но мне придется плеснуть тебе в лицо соляной кислоты, конфетка.
Пуля громко захохотал.
– Здорово придумано, хозяин!
– Ничего не поделаешь, Мухина, – продолжал Однорукий, откручивая колпачок у пузырька. – Ты красавица, а я урод. Несправедливо, так сказать. А теперь мы оба будем уродами. – Он открутил колпачок. – Посторонись, Пуля.
Пуля посторонился. Однорукий плеснул мне в лицо соляную кислоту. Но я стремительно отклонилась, одновременно с этим двинув Пулю кулаком поддых.
– О-о, – сложился он пополам. Я врезала ему другим кулаком по зубам. Пуля слетел с копыт. А я подпрыгнула и – БАЦ! – залепила Однорукому каблуком ботинка в грудь.
– А-а-а! – полетел киллер в другой конец комнаты.
Все это произошло в считанные секунды.
Я оглядела поле боя. Пуля лежал на спине без признаков жизни. Но один раз я уже купилась на его уловку. Поэтому была начеку. И как только бандит вскинул руку с пистолетом, ударом ноги вышибла у него оружие.
– Да я тебя по стене размажу! – зарычал он, вскочив с пола. Огромный кулак понесся в мою сторону. Но я оказалась проворней, ударив бандита носком ботинка в коленную чашечку.
Получив этот первоклассный удар, Пуля вновь отправился на пол.
Я обернулась к Однорукому. И как раз вовремя. Мне в голову летела бутылка, которую кинул очухавшийся киллер. Реакция у меня была отменной. Опля! – поймала я бутылку за горлышко.
В этот момент неугомонный Пуля снова вскочил с пола. В руке у него был нож. Бутылка пришлась как нельзя кстати. Я огрела ею бандита по голове, и он успокоился.
– Быстро наверх! – заорал Однорукий. – С оружием!!
Все это он орал в телефонную трубку. В другой руке он сжимал пистолет. БАХ! – прогремел выстрел. Ф ь ю т ь – просвистела пуля. Я размахнулась и швырнула в киллера его же бутылку. Реакция Однорукого была не столь отменной, как моя. Бутылка попала ему в лоб, и он тоже успокоился.
А мне надо было срочно уносить ноги. С минуты на минуту должны были появиться киллеры из «Клуба К».
Я понеслась на кухню и дернула веревку, висящую в мусоропроводе. Володька не отреагировал. Я дернула за веревку еще раз. Опять никакой реакции. Ах, Воробей, Воробей. Заснул, наверное. Он же не спал всю ночь, расшифровывая телеграмму из Сестрорецка.
Что же делать?..
Самой мне по веревке на чердак не забраться. Я рванула в прихожую, надеясь выскочить из квартиры до прихода бандитов. Но нет. Здесь уже была целая толпа киллеров. Я резко дала задний ход и помчалась по коридору.
– Гаси ее, братва! – послышались злобные крики убийц.
БАХ-БАХ-БАХ! – загремели выстрелы у меня за спиной.
Я свернула во второй коридор, затем в третий…
Квартира, конечно, была огромная, но далеко не безразмерная. И очень скоро отступать мне стало некуда
Все! Сейчас из меня сделают решето!
Но судьба распорядилась иначе. Когда я влетела в комнату, которой заканчивался последний коридор, то обнаружила, что это не просто комната, а склад боеприпасов. Тут было полным-полно всякого оружи. я: пистолетов, автоматов, пулеметов… Я схватила первое, что мне подвернулось под руку.
А подвернулся мне ручной гранатомет.
И я смело, с гранатометом наперевес, вышла навстречу киллерам. Те бросились в разные стороны.
– Эй, братва! – закричала я. – Куда же вы?! – И для острастки пальнула разок из гранатомета.
Грохот был неимоверный.
Впереди что-то загорелось. Повалил черный дым. Послышались испуганные крики.
Воспользовавшись переполохом в лагере противника, я помчалась в бывшую прихожую, где выход был заложен кирпичом. БА-АХ!!. – выстрелила я из гранатомета. На месте кирпичной стены теперь зияла огромная дыра.
Путь открыт! Вперед, Эмка!
– Пока, братва! – попрощалась я с бандитами. – Пишите письма!
Я выбежала из квартиры.
– Мы с тобой еще встретимся, Мухина! – услышала я голос Однорукого.
– Обязательно встретимся! После дождичка в четверг!.. А это тебе мой подарочек на прощание! – Я нажала на спуск. Но выстрела почему-то не последовало.
Шутить мне сразу расхотелось.
– У нее гранатомет не стреляет! – догадался Однорукий. – Хватайте ее, ребята!!
Вся орава вновь бросилась за мной. Я кинула в них гранатомет и, перепрыгивая через две ступеньки, погнала на чердак.
Володька сладко спал, подложив под щеку ладонь.
– Воробей, – принялась я его тормошить. – Хорош дрыхнуть!
– Мухина? – потер он кулаками глаза. – Фу ты черт. Уснул.
– Бежим, Володька! Он широко зевнул.
– Слушай, а как ты вылезла из мусоропровода?
– Давай быстрее! – дергала я его за руку. – Бежим!!
– Куда бежим?.. А что ты такая мокрая?..
– Ванну принимала!
– Какую еще ванну? Ничего не понимаю.
Тут засвистели пули киллеров, и Воробей все понял.
– Мухина, в нас стреляют! – заорал он. – Надо бежать!
– Наконец-то дошло!
Мы кинулись к чердачному окну, выбили стекла и выскочили на крышу. Хлестал дождь. Мы помчались по крыше. Под ногами громыхало кровельное железо. Киллеры не отставали, продолжая палить в нас из пистолетов.
– Воробей, у тебя же пушка в кармане! – вспомнила я. – Дай сюда!
– Я сам! – Володька на ходу выхватил «кольт» и открыл беглый огонь по бандитам.
Отстреливаясь, мы перескакивали с одной крыши на другую. Хорошо еще, дома стояли почти вплотную друг к другу. Но вот, когда надо было перескочить в очередной раз, вдруг оказалось, что расстояние между домами метра три, если не больше.
Мы растерянно остановились.
– Что будем делать, Воробей?!
– Не знаю!
– Может попробуем с разбегу?!
– Ты спятила, Мухина!
Я огляделась и увидела пожарную лестницу.
– Воробей, лестница!
– Давай, лезь скорей!
– А ты?
– Я их задержу!
– Нет, Володька!
– Да, Мухина! Лезь, я за тобой!
Я ухватилась за мокрые перекладины и начала быстро спускаться. Лестница держалась на честном слове. От моих движений она ходила ходуном, грозя вот-вот обрушиться. Главное, ни одного окна на стене не было. Зачем здесь тогда нужна пожарная лестница?..
Впрочем, не это меня сейчас волновало.
– Воробей, – поминутно кричала я вверх, – ну где же ты?!
– Иду, иду… – отвечал Володька.
Бах-бах-бах… – слышались выстрелы на крыше.
Я уже спустилась на уровень второго этажа, когда лестница оторвалась от стены и со страшным грохотом начала падать. Я отчетливо поняла, что если сейчас не прыгну в сторону, то окажусь под грудой искореженного железа. С силой оттолкнувшись от перекладины, я прыгнула, моля Бога, чтобы ржавая громадина меня не задела.
Мне повезло, я приземлилась в детскую песочницу.
А вот Володьке не повезло. Он остался там, наверху, в окружении беспощадных убийц. И я уже ничем не могла ему помочь.
А вдруг могла?!.
В порыве отчаяния я бросилась к ближайшему подъезду. Тотчас левую ногу пронзила острая боль. Застонав, я упала. Все. Теперь я уже точно ничего не смогу сделать. Безоружная, с больной ногой…
– Эх, Вовка, Вовка, – вздохнула я и поползла к стене, чтобы меня не засекли с крыши.
По моим щекам текли горячие слезы, смешиваясь с холодными каплями дождя.
ГРАФ КАНАЛИЗАЦЫН
В конце концов я приковыляла к дому тети Моти. Тихонько открыв дверь, вошла в темную прихожую. Я понимала, что смертельно рискую, возвращаясь в квартиру Матильды Эрнестовны. Здесь меня вполне могли поджидать киллеры, посланные Одноруким. Но с другой стороны, я навела такой тарарам в квартире самого Однорукого, что он вряд ли успел опомниться.
Из комнаты с радостным лаем выбежал Гафчик и начал, играя, хватать лапами мои ботинки.
– Подожди, Гафч, – вяло махнула я рукой.
От пережитых волнений я еле держалась на ногах. Вся одежда на мне была мокрая; а в горле, наоборот, все пересохло. Притащившись на кухню, я стала жадно пить воду прямо из-под крана. Я, наверное, половину питерского водопровода выхлебала, пока, наконец, не почувствовала, что напилась.
Надо было уходить. Но куда?.. Я без сил плюхнулась на табуретку. А может, рискнуть и остаться здесь до утра? Вряд ли Однорукий этой ночью станет меня тут искать.
А, будь что будет!
Я разделась, приняла душ и бухнулась в кровать.
Утром меня разбудило радио. Диктор бодрым голосом сообщал прогноз погоды. Прогноз в Питере был обычный: до обеда дождь, после обеда грязь.
Едва открыв глаза, я сразу вспомнила о героической смерти Воробья. И рассказала об этом Гафчику.
– Да, Гафч, – говорила я притихшему псу, – ты можешь гордиться своим хозяином. Володька был крутой парень. Он вел себя как настоящий герой, прикрывая мой отход. Но силы были неравны. Светлая память о Воробье навсегда останется в наших сердцах. В твоем – собачьем. И моем – человечьем. Правда, Гафчуля?
– Гаф, – печально гавкнул пес. Боль в ноге за ночь почти прошла. Я осторожно попрыгала. Терпимо.
Дальше оставаться в квартире тети Моти было опасно. Каждую минуту сюда могли нагрянуть киллеры. Поэтому я написала Матильде Эрнестовне благодарственную записку, и мы с Гафчем отчалили.
На улице вместо обещанного дождя светило яркое солнце. Чирикали птички. Мчались по дороге машины… «Вот так, – с грустью подумала я. – Володька погиб, а в мире ничего не изменилось. Солнце светит, птицы поют, машины едут…»
Я огляделась по сторонам. Куда же теперь податься? Может, пойти в милицию и все рассказать? Но там меня, скорее всего, и слушать не станут, а сразу упрячут за решетку.
И вдруг я поняла, куда мне податься.
В питерскую контрразведку!!
Ну конечно же! Ведь Сергей Иваныч говорил, что в крайнем случае я могу обратиться за помощью к начальнику петербургской контрразведки. И как это я забыла?!.
– За мной, Гафчик! – воскликнула я.
И мы погнали на Литейный проспект, где находилась ФСБ [5].
По дороге я решила заскочить куда-нибудь перекусить. И тут же увидела вывеску: «Детский ресторан „Терем-теремок“. Оставив Гафчика у входа (и клятвенно пообещав ему сочный, хорошо прожаренный бифштекс), я вошла в двери ресторана.
В просторном зале никого не было, кроме персонажей русских народных сказок, нарисованных на стенах: Ивана-царевича с Серым Волком, сестрицы Аленушки с братцем Иванушкой, Василисы Прекрасной с царевной-лягушкой… Я села за ближайший столик и раскрыла меню. Блюда и цены здесь были точно такие же, как и во взрослом ресторане. Зато напитки сплошь детские: детское шампанское, детская водка, детский коньяк…
Ко мне подбежал официант.
– Прошу ваш заказ.
Я заказала кучу всевозможной еды: жареного цыпленка, яичницу с беконом, заливную рыбу, две порции овощного салата, бифштекс (это для Гафчика), сыр, кофе, мороженое и даже сто граммов детской водки «Бармалей» – просто попробовать, что это такое.
Официант не моргнув глазом все записал и убежал.
А в зале тем временем появился старик с седыми волосами.
– Здравствуй, деточка, – сказал он, подойдя ко мне. – Здесь свободно? Я обвела зал широким жестом.
– Вполне.
Старик сел. И заказал себе бутылку детского коньяка «Красная Шапочка». А также легкую закуску.
– Вот уж не думал, что доживу до такого времени, когда откроются рестораны для детей, – прошамкал он.
– А сколько вам лет, дедушка? – из любопытства спросила я.
– Ох, деточка, лучше не спрашивай, – махнул он рукой. – Я еще в первой мировой войне участвовал.
– А разве мировых войн было несколько? – удивилась я.
– Здрасьте. Была еще вторая мировая война.
– Да-а, – протянула я. – Интересно. Официант еле-еле притащил тяжелый поднос с моим заказом. И я принялась сметать все подряд.
– Какой у тебя хороший аппетит, деточка, – заметил старик.
– Не жалуюсь. Вообще-то еда мне до лампочки, но иногда могу целого быка слопать. Старик улыбнулся.
– Как тебя зовут, деточка?
– Маня Сидорова, – ответила я.
– Маняша, значит, – ласково произнес он.
– Ага, Маняша. А вас как звать?
– Игнат Матвеевич Канализацын. Я невольно фыркнула.
– Канализацын?!
– А что ты, Маняша, смеешься? Это старинная русская фамилия. Мои предки строили на Руси первую канализационную сеть. Отсюда и фамилия пошла. А когда Петр I задумал возводить Санкт-Петербург, он приказал моему прапрапрадеду спроектировать канализационную систему будущей столицы. Что и было исполнено. За это царь пожаловал прапрапрадеду графский титул, с правом передачи его наследникам.
– Так вы, получается, граф Канализацын?!
– Да, граф Канализацын! – с гордостью подтвердил старик. – Я пошел по стопам своих предков. Всю жизнь строил и обслуживал канализационные коммуникации. А когда родилась моя дочка, я дал ей имя – Канализация. Правда, она стесняется своего имени, уменьшила его до «Лизы». И напрасно стесняется. Нам, Канализацыным, в России стесняться нечего! Мы, Канализацыны, испокон веков тут жили, живем и будем жить!!.
Игнат Матвеевич так разволновался, что одним махом выпил полбутылки детского коньяка «Красная Шапочка». Я, кстати сказать, тоже попробовала детскую водочку «Бармалей». Ничего, пить можно.
– Неужели вы всю жизнь проработали в канализации? – недоверчиво спросила я.
– Да, в канализации! – снова с гордостью подтвердил старик. – Потому как жизнь коротка, деточка, и надо делать только то, что велит сердце!
– И сердце вам велело работать там, где отвратительный запах и крысы бегают?!
Игнат Матвеевич возмущенно вскинул седые брови.
– У тебя, деточка, весьма смутные представления о канализации. Канализация, – важно поднял он вверх указательный палец, – это целый подземный мир, где текут широкие реки и шумят высокие водопады… А какие там гигантские отстойники, прямо безбрежные озера. Куда до них какому-нибудь Байкалу… А знаешь ли ты, Маняша, что канализационные трубы порой достигают таких размеров, что в них может свободно поместиться танковая дивизия…
– Вместе с танками?! – округлила я глаза.
– Да, вместе с танками, – подтвердил Канализацын. – А когда из миллионов петербургских кухонь, ванн и туалетов в канализационные трубы стекают потоки воды, слышится такая волшебная музыка, которая затмевает все произведения Моцарта, да и Чайковского тоже. Я готов был часами слушать эту божественную мелодию, стоя под землей…
– Как это – стоя под землей?
– А так, Маняша. Ты думаешь, канализация – просто трубы, закопанные в землю? Нет, деточка. Канализационные коммуникации – это десятки километров подземных ходов и переходов. А если сюда прибавить еще и старинные системы, то получаются уже сотни километров. И все эти старые и новые коридоры, водостоки, отстойники, трубы переплетаются между собой самым причудливым образом; одна система переходит во вторую, вторая в третью, третья в четвертую… За триста лет существования Санкт-Петербурга система городской канализации стала такой запутанной-перепутанной, что в ней найдутся уголки, куда десятилетиями не ступала нога человека. За исключением моей ноги, разумеется. Я-то везде побывал и знаю питерскую канализацию как свою квартиру. Кстати, у себя дома я открыл первый в России Музей истории канализации!..
Из комнаты с радостным лаем выбежал Гафчик и начал, играя, хватать лапами мои ботинки.
– Подожди, Гафч, – вяло махнула я рукой.
От пережитых волнений я еле держалась на ногах. Вся одежда на мне была мокрая; а в горле, наоборот, все пересохло. Притащившись на кухню, я стала жадно пить воду прямо из-под крана. Я, наверное, половину питерского водопровода выхлебала, пока, наконец, не почувствовала, что напилась.
Надо было уходить. Но куда?.. Я без сил плюхнулась на табуретку. А может, рискнуть и остаться здесь до утра? Вряд ли Однорукий этой ночью станет меня тут искать.
А, будь что будет!
Я разделась, приняла душ и бухнулась в кровать.
Утром меня разбудило радио. Диктор бодрым голосом сообщал прогноз погоды. Прогноз в Питере был обычный: до обеда дождь, после обеда грязь.
Едва открыв глаза, я сразу вспомнила о героической смерти Воробья. И рассказала об этом Гафчику.
– Да, Гафч, – говорила я притихшему псу, – ты можешь гордиться своим хозяином. Володька был крутой парень. Он вел себя как настоящий герой, прикрывая мой отход. Но силы были неравны. Светлая память о Воробье навсегда останется в наших сердцах. В твоем – собачьем. И моем – человечьем. Правда, Гафчуля?
– Гаф, – печально гавкнул пес. Боль в ноге за ночь почти прошла. Я осторожно попрыгала. Терпимо.
Дальше оставаться в квартире тети Моти было опасно. Каждую минуту сюда могли нагрянуть киллеры. Поэтому я написала Матильде Эрнестовне благодарственную записку, и мы с Гафчем отчалили.
На улице вместо обещанного дождя светило яркое солнце. Чирикали птички. Мчались по дороге машины… «Вот так, – с грустью подумала я. – Володька погиб, а в мире ничего не изменилось. Солнце светит, птицы поют, машины едут…»
Я огляделась по сторонам. Куда же теперь податься? Может, пойти в милицию и все рассказать? Но там меня, скорее всего, и слушать не станут, а сразу упрячут за решетку.
И вдруг я поняла, куда мне податься.
В питерскую контрразведку!!
Ну конечно же! Ведь Сергей Иваныч говорил, что в крайнем случае я могу обратиться за помощью к начальнику петербургской контрразведки. И как это я забыла?!.
– За мной, Гафчик! – воскликнула я.
И мы погнали на Литейный проспект, где находилась ФСБ [5].
По дороге я решила заскочить куда-нибудь перекусить. И тут же увидела вывеску: «Детский ресторан „Терем-теремок“. Оставив Гафчика у входа (и клятвенно пообещав ему сочный, хорошо прожаренный бифштекс), я вошла в двери ресторана.
В просторном зале никого не было, кроме персонажей русских народных сказок, нарисованных на стенах: Ивана-царевича с Серым Волком, сестрицы Аленушки с братцем Иванушкой, Василисы Прекрасной с царевной-лягушкой… Я села за ближайший столик и раскрыла меню. Блюда и цены здесь были точно такие же, как и во взрослом ресторане. Зато напитки сплошь детские: детское шампанское, детская водка, детский коньяк…
Ко мне подбежал официант.
– Прошу ваш заказ.
Я заказала кучу всевозможной еды: жареного цыпленка, яичницу с беконом, заливную рыбу, две порции овощного салата, бифштекс (это для Гафчика), сыр, кофе, мороженое и даже сто граммов детской водки «Бармалей» – просто попробовать, что это такое.
Официант не моргнув глазом все записал и убежал.
А в зале тем временем появился старик с седыми волосами.
– Здравствуй, деточка, – сказал он, подойдя ко мне. – Здесь свободно? Я обвела зал широким жестом.
– Вполне.
Старик сел. И заказал себе бутылку детского коньяка «Красная Шапочка». А также легкую закуску.
– Вот уж не думал, что доживу до такого времени, когда откроются рестораны для детей, – прошамкал он.
– А сколько вам лет, дедушка? – из любопытства спросила я.
– Ох, деточка, лучше не спрашивай, – махнул он рукой. – Я еще в первой мировой войне участвовал.
– А разве мировых войн было несколько? – удивилась я.
– Здрасьте. Была еще вторая мировая война.
– Да-а, – протянула я. – Интересно. Официант еле-еле притащил тяжелый поднос с моим заказом. И я принялась сметать все подряд.
– Какой у тебя хороший аппетит, деточка, – заметил старик.
– Не жалуюсь. Вообще-то еда мне до лампочки, но иногда могу целого быка слопать. Старик улыбнулся.
– Как тебя зовут, деточка?
– Маня Сидорова, – ответила я.
– Маняша, значит, – ласково произнес он.
– Ага, Маняша. А вас как звать?
– Игнат Матвеевич Канализацын. Я невольно фыркнула.
– Канализацын?!
– А что ты, Маняша, смеешься? Это старинная русская фамилия. Мои предки строили на Руси первую канализационную сеть. Отсюда и фамилия пошла. А когда Петр I задумал возводить Санкт-Петербург, он приказал моему прапрапрадеду спроектировать канализационную систему будущей столицы. Что и было исполнено. За это царь пожаловал прапрапрадеду графский титул, с правом передачи его наследникам.
– Так вы, получается, граф Канализацын?!
– Да, граф Канализацын! – с гордостью подтвердил старик. – Я пошел по стопам своих предков. Всю жизнь строил и обслуживал канализационные коммуникации. А когда родилась моя дочка, я дал ей имя – Канализация. Правда, она стесняется своего имени, уменьшила его до «Лизы». И напрасно стесняется. Нам, Канализацыным, в России стесняться нечего! Мы, Канализацыны, испокон веков тут жили, живем и будем жить!!.
Игнат Матвеевич так разволновался, что одним махом выпил полбутылки детского коньяка «Красная Шапочка». Я, кстати сказать, тоже попробовала детскую водочку «Бармалей». Ничего, пить можно.
– Неужели вы всю жизнь проработали в канализации? – недоверчиво спросила я.
– Да, в канализации! – снова с гордостью подтвердил старик. – Потому как жизнь коротка, деточка, и надо делать только то, что велит сердце!
– И сердце вам велело работать там, где отвратительный запах и крысы бегают?!
Игнат Матвеевич возмущенно вскинул седые брови.
– У тебя, деточка, весьма смутные представления о канализации. Канализация, – важно поднял он вверх указательный палец, – это целый подземный мир, где текут широкие реки и шумят высокие водопады… А какие там гигантские отстойники, прямо безбрежные озера. Куда до них какому-нибудь Байкалу… А знаешь ли ты, Маняша, что канализационные трубы порой достигают таких размеров, что в них может свободно поместиться танковая дивизия…
– Вместе с танками?! – округлила я глаза.
– Да, вместе с танками, – подтвердил Канализацын. – А когда из миллионов петербургских кухонь, ванн и туалетов в канализационные трубы стекают потоки воды, слышится такая волшебная музыка, которая затмевает все произведения Моцарта, да и Чайковского тоже. Я готов был часами слушать эту божественную мелодию, стоя под землей…
– Как это – стоя под землей?
– А так, Маняша. Ты думаешь, канализация – просто трубы, закопанные в землю? Нет, деточка. Канализационные коммуникации – это десятки километров подземных ходов и переходов. А если сюда прибавить еще и старинные системы, то получаются уже сотни километров. И все эти старые и новые коридоры, водостоки, отстойники, трубы переплетаются между собой самым причудливым образом; одна система переходит во вторую, вторая в третью, третья в четвертую… За триста лет существования Санкт-Петербурга система городской канализации стала такой запутанной-перепутанной, что в ней найдутся уголки, куда десятилетиями не ступала нога человека. За исключением моей ноги, разумеется. Я-то везде побывал и знаю питерскую канализацию как свою квартиру. Кстати, у себя дома я открыл первый в России Музей истории канализации!..