Страница:
— Ничего из того, о чем я могу вспомнить. Ты не хотел бы, чтобы я сам сообщил Полю о случившемся?
— Да, если можешь. Спасибо. А потом найди Пандсалу, и начнем. — Снова зачесав волосы, он добавил: — Напомни мне сказать Полю, что он ни при каких обстоятельствах не должен смотреть на Гемму — разве что в самом крайнем случае. Единственное, чего мне не хватает, так это слуха о том, что их свадьба даст мне и Оссетию. Насколько она старше его? Зим на десять?
— В пятнадцать лет мальчики растут очень быстро, — откликнулся Мааркен.
— Пока непохоже, чтобы его интересовали девушки, — кисло сказал Рохан.
— В пятнадцать лет мальчики растут очень быстро, — повторил Мааркен и ухмыльнулся.
Часовня была прекрасна. В ее центре находилась огромная глыба фиронского хрусталя, выступавшая из отвесной скалы, которая служила стеной замка. Внутри стояли кресла, обитые белым бархатом. Внутренность часовни светилась и под солнцем, и под луной, и под звездами. Однако вскоре после восхода лун небо потемнело, покрытое густыми облаками. Остались только горящие свечи, но их свет был очень слаб.
Где-то рядом с оссетским поселением Атмир на двойном погребальном костре пылали тела отца и сына. Старый принц Чейл и его фарадим будут вглядываться в ночную мглу и ждать, пока Огонь не превратится в пепел; после этого «Гонец Солнца» призовет нежное дыхание Воздуха, чтобы разнести пепел по Земле, которая их родила и которой они никогда не будут править. В честь погребального огня будут всю ночь гореть свечи и в этой часовне, и в накрытой стеклянным куполом маленькой келье Верхнего Кирата у принца Давви, и в центральном зале дворца Волога в Новой Ритии, и в комнате летоисчисления фарадимов в Грэйперле, которую Поль описал во всех внушающих благоговение подробностях. Рохан попробовал представить себе, где в Скайбоуле будет проводить ритуал Сьонед. В Стронгхолде для этого существовало специальное помещение, которого у Оствеля не было. Наверно, Сьонед выберет какое-нибудь место за пределами замка, на берегу озера — возможно, поместит горящие свечи на плот, и они поплывут по темной воде.
Так же проходила церемония в Скайбоуле в память о его отце, о котором Ролстра говорил в этой же самой часовне в ночь, когда тело Зехавы сгорало в Пустыне. Рохан сомневался, что Ролстра говорил от души.
Отвернувшись от свеч, Рохан взглянул на потолок, где мерцающие огни отражались в гранях стекла. Там, где прозрачный свод встречался с каменной стеной, в тридцати шагах от него, стоял столик, на котором находились серебряные и золотые тарелки и два кубка из кованого золота. Куски неотшлифованного аметиста, вставленные в бокалы, как говорили, упали с небес во время первого восхода солнца.
Они были использованы только однажды: когда Ролстра женился на Лалланте. Рохан допускал, что рано или поздно Поль будет стоять здесь и праздновать свадьбу с подходящей девушкой. Повелитель Марки не сможет избежать свадебного обряда именно в этой часовне. Но, несмотря на окружавшую его красоту, Рохан не мог отогнать от себя холод. Ролстра правил здесь слишком долго…
Он беззвучно прошел по белому ковру в центр зала — туда, где высоко над головой кристалл встречался со стеклянным потолком. Стекла были вставлены в ажурные каменные рамки, на резку которых, должно быть, ушли годы. Рохан восхищался ручной работой, но недоумевал, почему не чувствует радости ремесленников, создавших это прекрасное творение. Сады его матери в Стронгхолде, дело и гордость всей ее жизни, оставляли совсем другое впечатление. Принцесса Милар с маленьким отрядом садовников превратила скучный двор замка в настоящее чудо: цветы, деревья, террасы, изгибы ручья доставляли людям наслаждение. Работы по обновлению, проведенные им самим в Большом зале, дарили то же ощущение — мастерство ремесленников преобразило его. Эта же часовня, несмотря на всю свою роскошь, была холодным и безжизненным местом, которое не могло согреть даже мягкое мерцание свеч.
Рохан сказал себе, что при ярком солнечном свете все было бы по-другому. Он бы увидел противоположный склон огромного ущелья и текущий далеко внизу Фаолейн. Часовня бы тогда не выглядела стеклянным пузырем, прилепленным в темноте к склону горы, пустынным, холодным и хранящим память о его враге.
Скрипнула дверь, и Рохан быстро обернулся. Вошла Пандсала; тусклый свет превратил ее серое траурное платье и вуаль в расплавленное темное серебро.
— Все спрашивают вас, милорд.
— Я спущусь через минуту. Как вам понравился мой сын?
— Конечно, очаровал всех, как я и ожидала, — улыбнулась она. В темных глазах Пандсалы блеснула гордость.
— Не позволяйте ему дурачить вас приятными манерами. Он может быть ужасен, когда ему этого хочется, и упрям, как шесть человек разом.
— А по-другому мальчики и не могут. Четверо сыновей моего камергера были моими пажами, один за другим, и каждый из них был проказливее предыдущего. — Она вошла в часовню и закрыла за собой дверь. — А так как он мальчик со всеми присущими его возрасту качествами, я бы хотела вас предупредить. Он слышал о старинной легенде, согласно которой, чтобы доказать свою силу и мужество, нужно забраться по склону горы напротив замка. Я боюсь, что он вбил себе в голову выдержать это испытание.
— Я тоже слышал об этом. Смысл состоит в том, чтобы спуститься вниз на канатах: что-то вроде полета. Посмотрим, как это ему понравится.
— Надо запретить ему.
— Разрешите вам кое-что рассказать о моем дракончике, — хмыкнул Рохан. — Если я запрещу ему что-то, это будет означать, что он должен найти обходной путь, но непременно добиться своего.
— Но ведь это опасно!
— Возможно.
— Он же совсем мальчик!
— Он старше, чем был Мааркен, когда отправился на войну. Пандсала, если я запрещу ему, он сбежит и сделает все сам. Я могу запереть его в комнате, но он найдет способ удрать и сделать так, как ему хочется. С Полем может помочь только изощренная хитрость, да и то не всегда.
— Но, милорд… — начала она.
— Пойдемте вниз. Я вам расскажу кое-что интересное о нашем упрямом принце.
Рохан едва успел положить себе в тарелку какую-то еду и взять кубок с вином, когда его отпрыск появился из толпы в сопровождении Мааркена.
— Глядите… — прошептал Рохан, и встревоженная Пандсала стала свидетельницей того, как Поль просил разрешения проверить свою силу и мужество в противоборстве со склоном.
— Знаешь, отец, я думаю, это будет нам полезно и с политической точки зрения, — закончил он с восхитительной практичностью.
— Ну да, и дело совсем не в том, что это очень весело, — кивнул Рохан.
— Я уже пробовал лазить по скалам в окрестностях Стронгхолда и Скайбоула, — возбужденно говорил мальчик. — А принц Чадрик даже водил всех своих оруженосцев учиться этому в окрестностях Грэйперла. Это было как раз над океаном, так что у меня есть порядочный опыт альпинизма над водой, и нервничать я не буду. Отец, можно, а? Пожалуйста…
Рохан притворился, что размышляет, хотя решение уже давно было принято; оно было частично внушено советом Пандсалы запретить принцу рисковать жизнью.
— А ты успел подготовиться к этому подвигу?
— Ну, я знаю, что это немного опасно. Но со мной может пойти Мааркен, если захочет, да и Маэта любит лазить по скалам. А если бы нас сопровождала группа людей, которые делали это раньше, то они могли бы показывать нам дорогу. Отец, это совсем не так опасно. И если я собираюсь быть здесь принцем, то мне просто необходимо показать им, из какого теста я сделан.
— Мааркен, что ты об этом думаешь? — Губы Рохана сложились в улыбку.
— Если молодой человек так решительно настроен, то я пойду вместе с ним, — пожал плечами тот.
— Да… Ну что ж, я подумаю.
На лице Поля мелькнуло разочарование, но затем он предпочел истолковать слова Рохана в выгодном для себя смысле.
— Спасибо, отец!
К ним приблизился человек, представленный как Кладон, лорд Реки Ушш, и разговор зашел о другом. Когда Рохан и Пандсала еще раз оказались с глазу на глаз, он повернулся к принцессе и усмехнулся.
— Ну что?
— Кажется, я поняла, милорд. Он обдумывал, как убедить вас, что все будет вполне безопасно, чтобы получить разрешение. Однако если бы вы продиктовали ему эти условия, то он бы обиделся и проигнорировал ваш запрет.
— Совершенно верно. Еще несколько дней он будет изучать проблему и представит мне дополнительные меры безопасности, а самое главное — будет знать о скалолазании гораздо больше, чем сейчас.
— Но вы уже приняли решение?
— Поль прав: будет отлично, если он докажет, на что способен в столь раннем возрасте. — Он увидел, как у Пандсалы округлились глаза, и правильно истолковал их выражение. — Не думайте, Пандсала, что я не боюсь за него. Однако я не сумею всюду подстилать ему соломку. Я могу направить его по нужному пути, но не уберегу от пары шишек. Это единственный способ воспитать сына мужчиной и принцем, достойным страны, которую он унаследует.
— Простите меня, милорд, однако… — Она заколебалась, но продолжила: — Все мы сегодня получили болезненный урок того, как легко может быть потеряна жизнь принца. Поль слишком большая ценность, чтобы им рисковать.
— Я тоже был таким… — Рохан помолчал, а затем тихо добавил: — Родители дрожали надо мной, пока мне не исполнилось тринадцать лет — обычный возраст для отправки на воспитание к друзьям или родственникам. Меня отпустили к нашему кузену Хадаану в Ремагев — это менее чем в дне пути от Стронгхолда. Там у меня было чуть-чуть больше свободы, но все равно не так уж много. В это время началась последняя война моего отца с меридами. Я неистово хотел проверить себя и отправился на войну, переодевшись простым всадником. Это было чертовской глупостью. Меня сто раз могли убить. Но ведь вы понимаете, они запретили мне, наследнику, туда идти! Мать Маэты, которая до нее командовала стражей Стронгхолда, поймала меня, однако решила поискать другой путь. Она поняла, что меня просто вынудили сделать это, уберегая от опасности всеми правдами и неправдами. У бедной мамы случился сердечный приступ, а отец чуть не лопнул от ярости. И все же потом он посвятил меня в рыцари прямо на поле боя.
— Так вы не хотите толкнуть Поля на что-нибудь подобное? — задумчиво спросила Пандсала. — Но даже в этом случае не стоит пробовать такую страшную вещь…
— Конечно, Сьонед будет вне себя, когда узнает об этом. Но тут уж ничего не поделаешь. Я часто удивляюсь, почему не перестал слушаться родителей гораздо раньше. Наверно, из-за того, что не представлялось возможности, но иногда я подозреваю, что на самом деле просто боялся отца.
— Со мной было то же, — сказала принцесса, глядя куда-то сквозь него. — Мы все очень боялись Ролстру. Но вы не могли так ненавидеть своего отца, как это делала я.
— И вы до сих пор удивляетесь, почему я разрешаю Полю все? Ему не придется делать что-нибудь столь же безрассудное, как довелось мне.
— Или стать таким же безнравственным существом, как я. Мы с вами, милорд, действительно ходячие примеры, — бледно улыбнулась Пандсала. — Ну хорошо, я согласна, но только надо будет убедиться, что с ним пойдут мои самые надежные люди.
— Спасибо. Вы ведь понимаете, что все, что мы можем сделать, это принять меры предосторожности, а в остальном уповать на Богиню и ее благосклонность. — Он горько вздохнул. — Честно говоря, вся эта затея очень пугает меня. Но я вынужден разрешить Полю быть тем, кто он есть. Он все равно сделает это независимо от моего разрешения, так зачем же подливать масла в огонь?
— Как пожелаете, милорд.
— Кроме того, — улыбнувшись, сказал Рохан, — дракончик хочет летать, и это нормально. Пандсала, я желал бы завтра поговорить с каждым из вассалов. Пожалуйста, устройте это.
— Конечно, милорд. — Она сделала многозначительную паузу, остановилась и попыталась заглянуть ему в глаза. — Знаете, вся разница между вами и моим отцом — и как принцами, и как людьми — заключается в одной мелочи. Мой отец в жизни никому не говорил «пожалуйста».
Впервые с начала ожесточенного сражения с высотой мальчик глянул вниз, и у него захватило дух. До этого он не понимал, как высоко забрался и как далеко под ним река. Он крепче схватился за вбитое в стену стальное кольцо и заставил себя поднять голову, пытаясь оценить расстояние до вершины и вычислить, сколько времени придется туда добираться. Рывок каната, обвязанного вокруг талии, просигнализировал, что ему пора преодолеть очередной отрезок. Он сжал нервы в кулак, не желая признаваться себе самому, что был дураком, решившись на подъем.
Когда руки и ноги нащупали опору, к нему вернулась былая решимость. Это не слишком отличалось от лазания по неровной обветренной поверхности скалы в холмах Вере, за исключением расстояния до земли. Вид был просто поразительный; мальчик действительно ощутил себя родственником драконов. Поль представил, что за спиной у него два крыла, готовые к полету, и он взлетает над ущельем, а каждая струна его тела поет…
— Поль! Внимание!
Крик Маэты вернул принца к действительности и заставил вспомнить, что с драконом у него нет ничего общего. Он вскарабкался наверх, присоединился к ней на крошечном карнизе и с трудом перевел дыхание.
— Нравится? — улыбнулась она. — Ты хорошо держишься. Берись за канат Мааркена, и пойдем дальше.
— Далеко еще? — спросил он, прищурившись и посмотрев вверх.
— Примерно половина того, что уже пройдено. Потом мы поедим, отдохнем и полетим на канате вниз.
— Жаль, что мы не полетели вверх.
Она засмеялась и похлопала его по плечу.
— Знаешь, право на полет надо заслужить. Кроме того, подумай о тихом, спокойном спуске по каньону, когда все останется позади! Да я даже разрешу тебе поспать на лошади. Ну, дракончик, увидимся на вершине!
Женщина двинулась вперед, и Поль наблюдал, как она подбирается к следующему стальному кольцу. Маэта продела в него трос и завязала узлом, чтобы обеспечить Полю страховку на очередном отрезке пути — так же, как делал человек, шедший первым и обеспечивавший безопасность. Скоро на карниз рядом с Полем поднялся и тяжело дышавший Мааркен.
— Должно быть, я сошел с ума, если согласился на это.
— Оба мы хороши, — заметил Поль. — Я сорвал себе все ногти. — Он поднял кровоточащие, расцарапанные об острый, шершавый камень руки и улыбнулся двоюродному брату. — Но дело того стоит. Взгляни!
Казалось, что Мааркен впитывает в себя небо, деревья и склоны: взгляд молодого лорда жадно задерживался на всем. Поль любовался дикими цветами, прилепившимися к склону горы.
— Это чудо! — воскликнул Мааркен. — И все же я не решаюсь посмотреть вниз. Когда я это сделал, то чуть было не расстался с завтраком. Не уверен, что смогу завтра выбраться из кровати. Но ты прав, игра стоила свеч! — Он вгляделся в каньон и показал пальцем: — Это твой отец и Пандсала?
Поль покачнулся и чуть не потерял равновесие. Мааркен схватил его за плечо и внимательно всмотрелся в лицо.
— Спасибо, — нетвердо сказал кузен. — Думаешь, они нас видят?
— Твою голубую куртку видно за полмеры отсюда!
— Да и ты не очень-то замаскировался, — усмехнулся Поль, показывая пальцем на красное одеяние двоюродного брата.
Последовал очередной рывок каната, и Поль продолжил подъем. Потратив на это дело половину утра, он уверился в том, что все делает правильно, но горный кряж, состоявший из огромных валунов, снова превратил пятнадцатилетнего юношу в ребенка. Иной раз ему приходилось порядком потрудиться, чтобы дотянуться до выступа; плечи, руки и ноги начинало сводить от напряжения.
— Какого черта мне понадобилось доказывать, что я взрослый? — пробормотал он, карабкаясь к нише и с трудом доставая до нее.
Сейчас бы он предпочел сделать это совсем по-другому, не покоряя вершины. Последние несколько дней Поль провел за разговорами с людьми, которые номинально были его вассалами, а также с послами других государств. Предупреждение Рохана, что принц должен уметь слушать даже очень скучных людей, оказалось весьма кстати. Иногда Полю было трудно держать глаза открытыми. Однако было очень интересно наблюдать за теми, кто смотрел то на него, то на Рохана, один из которых был настоящим владыкой Марки, а второй им числился. По этим людям было непонятно, серьезно ли их интересует мнение Поля или они обращаются с ним снисходительно, как с мальчиком, притворяющимся принцем. Хорошо бы быть постарше, думал он, пытаясь найти опору для ног. Например, возраста и роста Мааркена, с его непринужденностью и авторитетом. Он прицепился к очередному кольцу и вдруг услышал звяканье металла. Что-то серое и слегка ржавое пролетело мимо и обрушилось в каньон. Взглянув вверх, он увидел Маэту, распластавшуюся на стене и раскинувшую в стороны руки и ноги.
— Маэта!
— Проверь кольцо, Поль! Быстрее!
Он проверил кольцо, и от ужаса на секунду замерло сердце. Штырь, вбитый в скалу, был почти сломан. При нагрузке он выдержит лишь его собственный вес, а то не выдержит и его.
— Вылетает, да? — затаив дыхание, спросила Маэта. Поль еще раз осмотрел место соединения штыря и скалы.
— Подпилен!
— Я так и думала. — Она помолчала, а потом добавила: — Мой трос перетерся.
— Должно быть, человек над тобой…
— Не думаю. Он не стал бы рисковать своей жизнью. Поль, развяжи трос, который соединяет нас.
— Нет! — Он понял, о чем его просят. — Если ты чуть отпустишь руки, то упадешь!
— А если я потяну за канат, связанный с тобой и кольцом, мы упадем вместе.
— Маэта, я могу залезть к тебе…
— Нет! — крикнула она с такой силой, что галька струйкой потекла из-под ненадежной точки опоры под ее левым ботинком.
— Послушай меня, родич, — сказала она чуть помягче. — Это не просто случай. Кольцо, которое только что упало было кем-то подпилено. Моя вина, что я этого не заметила. Я прошу прощения у моего принца.
— Маэта, ты только держись. Я лезу к тебе. Никто из нас не упадет.
— К черту, отвяжи трос! Я не собираюсь падать. Но если я упаду, то ни ты, ни Мааркен не сможете меня удержать. Тем более что кольцо едва держится. Давай, Поль! Чем дольше ты будешь это делать, тем дольше мне придется оставаться в таком положении.
Он смирился и сделал так, как его просили.
— Оставайтесь на месте! — крикнул Мааркен, все еще стоявший на карнизе ниже их. — Я обвяжу канат вокруг камней!
— Мааркен, не дай ей упасть!
Поль не мог видеть, что делал его брат, только предполагал. Не отрывая глаз от Маэты, принц молился, чтобы она нашла более безопасное положение. Женщина отыскала щель, еще одну, нащупывая более надежную опору, которая позволила бы немного ослабить напряжение в мышцах.
— Поль, не шевелись. — Мааркен был уже почти под ним. — Я привязал канат к нескольким обломкам скалы и предупредил всех, кто ниже нас. Дай мне проползти мимо тебя, и я привяжу другой конец к Маэте.
Поль распластался на скале, пока Мааркен пробирался вверх, находя опоры там, где никто их не делал.
— Ей стало полегче, — сказал мальчик, удивляясь спокойствию собственного неузнаваемого голоса. — А теперь что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Спускайся к краю, хватайся за канат и хорошенько закрепись. — Мааркен замолчал, поставил ногу поувереннее и начал подъем к Маэте.
Вверх с помощью рук было двигаться гораздо легче, чем спускаться вниз с помощью ног, держась руками за выбоины в скале. Он уже почти достиг узкого карниза, когда неожиданно услышал тонкий свист, заставивший его вздрогнуть. Стальной наконечник стрелы выбил искру из камня на расстоянии протянутой руки от его головы.
— Мааркен! — завопил он.
— Спрячься за валун!
Очередная стрела ударилась в камень рядом с кистью Мааркена. Поль перебрался в более безопасное место и стал смотреть на замок Крэг. Должно быть, стрелы летели оттуда, пущенные чьей-то злобной рукой из мощного лука, способного преодолеть такое расстояние. Но башни были слишком далеко, чтобы увидеть лучника, который мог прятаться в любом из сотни окон.
Пандсала будет в ярости, некстати подумал он.
Мааркен добрался до Маэты и мог коснуться ее лодыжки. Скалолазы над ней уже спустили новый канат, и она пыталась его поймать. Мааркен закричал Маэте, чтобы она держалась. Еще две стрелы со зловещим звоном ударили в скалу. Поль свернулся за камнями, стиснул руки, на его лбу выступил холодный пот.
— Ну, давай, давай, пожалуйста…
Мааркен подтянулся вплотную к Маэте, рука лорда обхватила ее талию. Маэта вдруг кашлянула и очень удивилась. Ее рука медленно потянулась назад и нащупала торчавшую в спине стрелу с коричнево-желтым оперением. Это были цвета меридов.
Ее пальцы разжались, тело изогнулось дугой. Поль увидел мертвое лицо и темные, уже слепые глаза. Целую вечность она падала из рук Мааркена, отчаянно пытавшегося ее удержать, затем пролетела мимо серого склона скалы, мимо Поля, мимо острых зубцов и наконец исчезла в темной глубине каньона.
Стрел больше не было. Поль повернулся лицом к замку Крэг и увидел яркую вспышку пламени, взметнувшуюся над верхней башней. Единственный луч света в тенистой громаде замка казался огнем далекого факела, но из пламени виднелись руки, раскинутые в тщетной попытке избежать смертельной муки. Огонь «Гонцов Солнца», приносящий в жертву человеческую жизнь. Факел погас и исчез…
Он почувствовал руку Мааркена у себя на плече и услышал тяжелое дыхание.
— Поль, ты цел? Не ранен? Ну скажи что-нибудь!
Он смотрел на Мааркена, ничего не понимая. Пот и слезы стекали по лицу брата, а на его лбу виднелась глубокая рана, окруженная раздутым синяком.
— Я-то цел, — услышал он свой голос, — а вот ты…
— Это только царапина, не обращай внимания. Постоим здесь, пока ты не перестанешь дрожать. — Сильная рука Мааркена обвила его.
— Я не дрожу, — сказал Поль и только теперь понял, что трясется всем телом. Он уткнулся лицом в плечо брата.
— Тс-с… она стоит гораздо больше наших слез, Поль, но это единственное, что мы можем дать ей. И даже за это она бы на нас ворчала.
— Если бы она не заставила меня развязать канат…
— Тогда бы мы потеряли и тебя, — горько сказал Мааркен. — Хвала Богине, что у женщин есть мужество.
Они помолчали, и объятия Мааркена немного ослабли.
— Теперь все в порядке? — спросил он, вытирая щеки. Поль кивнул.
— Я найду того, кто стрелял, и убью.
— Пандсала уже сделала это. Ты видел Огонь. Она убила его с помощью своего дара.
Потрясение сменилось отчаянной радостью, что лучник уже мертв. Но на смену радости тут же пришел гнев. Пандсала действовала слишком решительно, убив человека, которого следовало допросить.
— Она за это ответит, — сказал Поль. — Я здесь принц и единственный, кто может осудить человека на казнь. Если подпиленные кольца не сработали бы, тогда дело должен был завершить лучник. Почему Пандсала не приказала схватить его?
— Я уверен, у нее найдется хорошее объяснение. — Мааркен помахал рукой остальным скалолазам, которые медленно спускались к карнизу. — Разве можно осуждать человека, который спас нам жизнь? Или ты предпочел бы умереть сам?
— Нет. Но она не должна была его убивать, особенно таким образом.
— Вспомни, чья она дочь.
— И чей сын я. — Поль провел рукой по глазам и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. — Ты видел стрелы, Мааркен? Коричневое с желтым. Мериды.
— А то кто же?
Рохан с окаменевшим лицом отвернулся от корчащихся, смердящих языков пламени и вгляделся в склон горы напротив, где Полю и Мааркену помогали забраться на вершину скалы. Он обошел вокруг догоравшего трупа и встал у прохладной стены, приложив к ней ладони. Перед ним раскинулось ущелье — величественное и смертоносное. Среди скал кипел Фаолейн, весь в белой пене. Если бы это была Пустыня, в небе уже кружили бы стервятники. Но здесь не Пустыня, и обезображенное тело Маэты, выброшенное на острые камни, найдут далеко ниже по течению реки, если найдут вообще. Могила в темной воде не очень подходит для женщины, привыкшей к светлому песку и бескрайнему небу.
— Да, если можешь. Спасибо. А потом найди Пандсалу, и начнем. — Снова зачесав волосы, он добавил: — Напомни мне сказать Полю, что он ни при каких обстоятельствах не должен смотреть на Гемму — разве что в самом крайнем случае. Единственное, чего мне не хватает, так это слуха о том, что их свадьба даст мне и Оссетию. Насколько она старше его? Зим на десять?
— В пятнадцать лет мальчики растут очень быстро, — откликнулся Мааркен.
— Пока непохоже, чтобы его интересовали девушки, — кисло сказал Рохан.
— В пятнадцать лет мальчики растут очень быстро, — повторил Мааркен и ухмыльнулся.
* * *
Свечи, ярко горевшие в начале церемонии, оплыли; их фитили догорали. Рохан стоял спиной к ним, вглядываясь в темноту. Было далеко за полночь, ритуал закончился. Здесь, в часовне, он выполнял обязанности верховного принца. Собрав людей благородной крови и высокопоставленных придворных, он обратился к ним с краткой речью о том, что в лице Иноата и Йоса они понесли тяжелую утрату. Все свечи стояли вдоль задней стены; их владельцы спустились в зал, где ожидал накрытый стол. Рохан подумал, что ему тоже пора вниз. Это уже не был официальный банкет: Рохану хотелось есть, да и Полю было бы легче, если бы отец был рядом. Но там находились Пандсала и Мааркен, которые могли последить за мальчиком в самые тяжелые моменты, а Рохан еще не был готов присоединиться к ним.Часовня была прекрасна. В ее центре находилась огромная глыба фиронского хрусталя, выступавшая из отвесной скалы, которая служила стеной замка. Внутри стояли кресла, обитые белым бархатом. Внутренность часовни светилась и под солнцем, и под луной, и под звездами. Однако вскоре после восхода лун небо потемнело, покрытое густыми облаками. Остались только горящие свечи, но их свет был очень слаб.
Где-то рядом с оссетским поселением Атмир на двойном погребальном костре пылали тела отца и сына. Старый принц Чейл и его фарадим будут вглядываться в ночную мглу и ждать, пока Огонь не превратится в пепел; после этого «Гонец Солнца» призовет нежное дыхание Воздуха, чтобы разнести пепел по Земле, которая их родила и которой они никогда не будут править. В честь погребального огня будут всю ночь гореть свечи и в этой часовне, и в накрытой стеклянным куполом маленькой келье Верхнего Кирата у принца Давви, и в центральном зале дворца Волога в Новой Ритии, и в комнате летоисчисления фарадимов в Грэйперле, которую Поль описал во всех внушающих благоговение подробностях. Рохан попробовал представить себе, где в Скайбоуле будет проводить ритуал Сьонед. В Стронгхолде для этого существовало специальное помещение, которого у Оствеля не было. Наверно, Сьонед выберет какое-нибудь место за пределами замка, на берегу озера — возможно, поместит горящие свечи на плот, и они поплывут по темной воде.
Так же проходила церемония в Скайбоуле в память о его отце, о котором Ролстра говорил в этой же самой часовне в ночь, когда тело Зехавы сгорало в Пустыне. Рохан сомневался, что Ролстра говорил от души.
Отвернувшись от свеч, Рохан взглянул на потолок, где мерцающие огни отражались в гранях стекла. Там, где прозрачный свод встречался с каменной стеной, в тридцати шагах от него, стоял столик, на котором находились серебряные и золотые тарелки и два кубка из кованого золота. Куски неотшлифованного аметиста, вставленные в бокалы, как говорили, упали с небес во время первого восхода солнца.
Они были использованы только однажды: когда Ролстра женился на Лалланте. Рохан допускал, что рано или поздно Поль будет стоять здесь и праздновать свадьбу с подходящей девушкой. Повелитель Марки не сможет избежать свадебного обряда именно в этой часовне. Но, несмотря на окружавшую его красоту, Рохан не мог отогнать от себя холод. Ролстра правил здесь слишком долго…
Он беззвучно прошел по белому ковру в центр зала — туда, где высоко над головой кристалл встречался со стеклянным потолком. Стекла были вставлены в ажурные каменные рамки, на резку которых, должно быть, ушли годы. Рохан восхищался ручной работой, но недоумевал, почему не чувствует радости ремесленников, создавших это прекрасное творение. Сады его матери в Стронгхолде, дело и гордость всей ее жизни, оставляли совсем другое впечатление. Принцесса Милар с маленьким отрядом садовников превратила скучный двор замка в настоящее чудо: цветы, деревья, террасы, изгибы ручья доставляли людям наслаждение. Работы по обновлению, проведенные им самим в Большом зале, дарили то же ощущение — мастерство ремесленников преобразило его. Эта же часовня, несмотря на всю свою роскошь, была холодным и безжизненным местом, которое не могло согреть даже мягкое мерцание свеч.
Рохан сказал себе, что при ярком солнечном свете все было бы по-другому. Он бы увидел противоположный склон огромного ущелья и текущий далеко внизу Фаолейн. Часовня бы тогда не выглядела стеклянным пузырем, прилепленным в темноте к склону горы, пустынным, холодным и хранящим память о его враге.
Скрипнула дверь, и Рохан быстро обернулся. Вошла Пандсала; тусклый свет превратил ее серое траурное платье и вуаль в расплавленное темное серебро.
— Все спрашивают вас, милорд.
— Я спущусь через минуту. Как вам понравился мой сын?
— Конечно, очаровал всех, как я и ожидала, — улыбнулась она. В темных глазах Пандсалы блеснула гордость.
— Не позволяйте ему дурачить вас приятными манерами. Он может быть ужасен, когда ему этого хочется, и упрям, как шесть человек разом.
— А по-другому мальчики и не могут. Четверо сыновей моего камергера были моими пажами, один за другим, и каждый из них был проказливее предыдущего. — Она вошла в часовню и закрыла за собой дверь. — А так как он мальчик со всеми присущими его возрасту качествами, я бы хотела вас предупредить. Он слышал о старинной легенде, согласно которой, чтобы доказать свою силу и мужество, нужно забраться по склону горы напротив замка. Я боюсь, что он вбил себе в голову выдержать это испытание.
— Я тоже слышал об этом. Смысл состоит в том, чтобы спуститься вниз на канатах: что-то вроде полета. Посмотрим, как это ему понравится.
— Надо запретить ему.
— Разрешите вам кое-что рассказать о моем дракончике, — хмыкнул Рохан. — Если я запрещу ему что-то, это будет означать, что он должен найти обходной путь, но непременно добиться своего.
— Но ведь это опасно!
— Возможно.
— Он же совсем мальчик!
— Он старше, чем был Мааркен, когда отправился на войну. Пандсала, если я запрещу ему, он сбежит и сделает все сам. Я могу запереть его в комнате, но он найдет способ удрать и сделать так, как ему хочется. С Полем может помочь только изощренная хитрость, да и то не всегда.
— Но, милорд… — начала она.
— Пойдемте вниз. Я вам расскажу кое-что интересное о нашем упрямом принце.
Рохан едва успел положить себе в тарелку какую-то еду и взять кубок с вином, когда его отпрыск появился из толпы в сопровождении Мааркена.
— Глядите… — прошептал Рохан, и встревоженная Пандсала стала свидетельницей того, как Поль просил разрешения проверить свою силу и мужество в противоборстве со склоном.
— Знаешь, отец, я думаю, это будет нам полезно и с политической точки зрения, — закончил он с восхитительной практичностью.
— Ну да, и дело совсем не в том, что это очень весело, — кивнул Рохан.
— Я уже пробовал лазить по скалам в окрестностях Стронгхолда и Скайбоула, — возбужденно говорил мальчик. — А принц Чадрик даже водил всех своих оруженосцев учиться этому в окрестностях Грэйперла. Это было как раз над океаном, так что у меня есть порядочный опыт альпинизма над водой, и нервничать я не буду. Отец, можно, а? Пожалуйста…
Рохан притворился, что размышляет, хотя решение уже давно было принято; оно было частично внушено советом Пандсалы запретить принцу рисковать жизнью.
— А ты успел подготовиться к этому подвигу?
— Ну, я знаю, что это немного опасно. Но со мной может пойти Мааркен, если захочет, да и Маэта любит лазить по скалам. А если бы нас сопровождала группа людей, которые делали это раньше, то они могли бы показывать нам дорогу. Отец, это совсем не так опасно. И если я собираюсь быть здесь принцем, то мне просто необходимо показать им, из какого теста я сделан.
— Мааркен, что ты об этом думаешь? — Губы Рохана сложились в улыбку.
— Если молодой человек так решительно настроен, то я пойду вместе с ним, — пожал плечами тот.
— Да… Ну что ж, я подумаю.
На лице Поля мелькнуло разочарование, но затем он предпочел истолковать слова Рохана в выгодном для себя смысле.
— Спасибо, отец!
К ним приблизился человек, представленный как Кладон, лорд Реки Ушш, и разговор зашел о другом. Когда Рохан и Пандсала еще раз оказались с глазу на глаз, он повернулся к принцессе и усмехнулся.
— Ну что?
— Кажется, я поняла, милорд. Он обдумывал, как убедить вас, что все будет вполне безопасно, чтобы получить разрешение. Однако если бы вы продиктовали ему эти условия, то он бы обиделся и проигнорировал ваш запрет.
— Совершенно верно. Еще несколько дней он будет изучать проблему и представит мне дополнительные меры безопасности, а самое главное — будет знать о скалолазании гораздо больше, чем сейчас.
— Но вы уже приняли решение?
— Поль прав: будет отлично, если он докажет, на что способен в столь раннем возрасте. — Он увидел, как у Пандсалы округлились глаза, и правильно истолковал их выражение. — Не думайте, Пандсала, что я не боюсь за него. Однако я не сумею всюду подстилать ему соломку. Я могу направить его по нужному пути, но не уберегу от пары шишек. Это единственный способ воспитать сына мужчиной и принцем, достойным страны, которую он унаследует.
— Простите меня, милорд, однако… — Она заколебалась, но продолжила: — Все мы сегодня получили болезненный урок того, как легко может быть потеряна жизнь принца. Поль слишком большая ценность, чтобы им рисковать.
— Я тоже был таким… — Рохан помолчал, а затем тихо добавил: — Родители дрожали надо мной, пока мне не исполнилось тринадцать лет — обычный возраст для отправки на воспитание к друзьям или родственникам. Меня отпустили к нашему кузену Хадаану в Ремагев — это менее чем в дне пути от Стронгхолда. Там у меня было чуть-чуть больше свободы, но все равно не так уж много. В это время началась последняя война моего отца с меридами. Я неистово хотел проверить себя и отправился на войну, переодевшись простым всадником. Это было чертовской глупостью. Меня сто раз могли убить. Но ведь вы понимаете, они запретили мне, наследнику, туда идти! Мать Маэты, которая до нее командовала стражей Стронгхолда, поймала меня, однако решила поискать другой путь. Она поняла, что меня просто вынудили сделать это, уберегая от опасности всеми правдами и неправдами. У бедной мамы случился сердечный приступ, а отец чуть не лопнул от ярости. И все же потом он посвятил меня в рыцари прямо на поле боя.
— Так вы не хотите толкнуть Поля на что-нибудь подобное? — задумчиво спросила Пандсала. — Но даже в этом случае не стоит пробовать такую страшную вещь…
— Конечно, Сьонед будет вне себя, когда узнает об этом. Но тут уж ничего не поделаешь. Я часто удивляюсь, почему не перестал слушаться родителей гораздо раньше. Наверно, из-за того, что не представлялось возможности, но иногда я подозреваю, что на самом деле просто боялся отца.
— Со мной было то же, — сказала принцесса, глядя куда-то сквозь него. — Мы все очень боялись Ролстру. Но вы не могли так ненавидеть своего отца, как это делала я.
— И вы до сих пор удивляетесь, почему я разрешаю Полю все? Ему не придется делать что-нибудь столь же безрассудное, как довелось мне.
— Или стать таким же безнравственным существом, как я. Мы с вами, милорд, действительно ходячие примеры, — бледно улыбнулась Пандсала. — Ну хорошо, я согласна, но только надо будет убедиться, что с ним пойдут мои самые надежные люди.
— Спасибо. Вы ведь понимаете, что все, что мы можем сделать, это принять меры предосторожности, а в остальном уповать на Богиню и ее благосклонность. — Он горько вздохнул. — Честно говоря, вся эта затея очень пугает меня. Но я вынужден разрешить Полю быть тем, кто он есть. Он все равно сделает это независимо от моего разрешения, так зачем же подливать масла в огонь?
— Как пожелаете, милорд.
— Кроме того, — улыбнувшись, сказал Рохан, — дракончик хочет летать, и это нормально. Пандсала, я желал бы завтра поговорить с каждым из вассалов. Пожалуйста, устройте это.
— Конечно, милорд. — Она сделала многозначительную паузу, остановилась и попыталась заглянуть ему в глаза. — Знаете, вся разница между вами и моим отцом — и как принцами, и как людьми — заключается в одной мелочи. Мой отец в жизни никому не говорил «пожалуйста».
* * *
Полю очень нравилась его новая толстая кожаная куртка, которая защищала от холодных порывов ветра, дувшего вдоль склона горы и поднимавшегося от едва видной внизу реки. Две трети лета миновали, и хотя где-то в Пустыне и в Грэйперле еще стояли иссушающе горячие дни, здесь, в горах, облака приносили настоящую прохладу. В конце концов получив от отца разрешение на подъем, после четырех дней детального планирования, проходившего с переменным успехом, Поль панически боялся, как бы ему не помешал поздний летний дождь. Через два дня они уезжали в Виз, так что подъем надо было совершить или сегодня, или никогда.Впервые с начала ожесточенного сражения с высотой мальчик глянул вниз, и у него захватило дух. До этого он не понимал, как высоко забрался и как далеко под ним река. Он крепче схватился за вбитое в стену стальное кольцо и заставил себя поднять голову, пытаясь оценить расстояние до вершины и вычислить, сколько времени придется туда добираться. Рывок каната, обвязанного вокруг талии, просигнализировал, что ему пора преодолеть очередной отрезок. Он сжал нервы в кулак, не желая признаваться себе самому, что был дураком, решившись на подъем.
Когда руки и ноги нащупали опору, к нему вернулась былая решимость. Это не слишком отличалось от лазания по неровной обветренной поверхности скалы в холмах Вере, за исключением расстояния до земли. Вид был просто поразительный; мальчик действительно ощутил себя родственником драконов. Поль представил, что за спиной у него два крыла, готовые к полету, и он взлетает над ущельем, а каждая струна его тела поет…
— Поль! Внимание!
Крик Маэты вернул принца к действительности и заставил вспомнить, что с драконом у него нет ничего общего. Он вскарабкался наверх, присоединился к ней на крошечном карнизе и с трудом перевел дыхание.
— Нравится? — улыбнулась она. — Ты хорошо держишься. Берись за канат Мааркена, и пойдем дальше.
— Далеко еще? — спросил он, прищурившись и посмотрев вверх.
— Примерно половина того, что уже пройдено. Потом мы поедим, отдохнем и полетим на канате вниз.
— Жаль, что мы не полетели вверх.
Она засмеялась и похлопала его по плечу.
— Знаешь, право на полет надо заслужить. Кроме того, подумай о тихом, спокойном спуске по каньону, когда все останется позади! Да я даже разрешу тебе поспать на лошади. Ну, дракончик, увидимся на вершине!
Женщина двинулась вперед, и Поль наблюдал, как она подбирается к следующему стальному кольцу. Маэта продела в него трос и завязала узлом, чтобы обеспечить Полю страховку на очередном отрезке пути — так же, как делал человек, шедший первым и обеспечивавший безопасность. Скоро на карниз рядом с Полем поднялся и тяжело дышавший Мааркен.
— Должно быть, я сошел с ума, если согласился на это.
— Оба мы хороши, — заметил Поль. — Я сорвал себе все ногти. — Он поднял кровоточащие, расцарапанные об острый, шершавый камень руки и улыбнулся двоюродному брату. — Но дело того стоит. Взгляни!
Казалось, что Мааркен впитывает в себя небо, деревья и склоны: взгляд молодого лорда жадно задерживался на всем. Поль любовался дикими цветами, прилепившимися к склону горы.
— Это чудо! — воскликнул Мааркен. — И все же я не решаюсь посмотреть вниз. Когда я это сделал, то чуть было не расстался с завтраком. Не уверен, что смогу завтра выбраться из кровати. Но ты прав, игра стоила свеч! — Он вгляделся в каньон и показал пальцем: — Это твой отец и Пандсала?
Поль покачнулся и чуть не потерял равновесие. Мааркен схватил его за плечо и внимательно всмотрелся в лицо.
— Спасибо, — нетвердо сказал кузен. — Думаешь, они нас видят?
— Твою голубую куртку видно за полмеры отсюда!
— Да и ты не очень-то замаскировался, — усмехнулся Поль, показывая пальцем на красное одеяние двоюродного брата.
Последовал очередной рывок каната, и Поль продолжил подъем. Потратив на это дело половину утра, он уверился в том, что все делает правильно, но горный кряж, состоявший из огромных валунов, снова превратил пятнадцатилетнего юношу в ребенка. Иной раз ему приходилось порядком потрудиться, чтобы дотянуться до выступа; плечи, руки и ноги начинало сводить от напряжения.
— Какого черта мне понадобилось доказывать, что я взрослый? — пробормотал он, карабкаясь к нише и с трудом доставая до нее.
Сейчас бы он предпочел сделать это совсем по-другому, не покоряя вершины. Последние несколько дней Поль провел за разговорами с людьми, которые номинально были его вассалами, а также с послами других государств. Предупреждение Рохана, что принц должен уметь слушать даже очень скучных людей, оказалось весьма кстати. Иногда Полю было трудно держать глаза открытыми. Однако было очень интересно наблюдать за теми, кто смотрел то на него, то на Рохана, один из которых был настоящим владыкой Марки, а второй им числился. По этим людям было непонятно, серьезно ли их интересует мнение Поля или они обращаются с ним снисходительно, как с мальчиком, притворяющимся принцем. Хорошо бы быть постарше, думал он, пытаясь найти опору для ног. Например, возраста и роста Мааркена, с его непринужденностью и авторитетом. Он прицепился к очередному кольцу и вдруг услышал звяканье металла. Что-то серое и слегка ржавое пролетело мимо и обрушилось в каньон. Взглянув вверх, он увидел Маэту, распластавшуюся на стене и раскинувшую в стороны руки и ноги.
— Маэта!
— Проверь кольцо, Поль! Быстрее!
Он проверил кольцо, и от ужаса на секунду замерло сердце. Штырь, вбитый в скалу, был почти сломан. При нагрузке он выдержит лишь его собственный вес, а то не выдержит и его.
— Вылетает, да? — затаив дыхание, спросила Маэта. Поль еще раз осмотрел место соединения штыря и скалы.
— Подпилен!
— Я так и думала. — Она помолчала, а потом добавила: — Мой трос перетерся.
— Должно быть, человек над тобой…
— Не думаю. Он не стал бы рисковать своей жизнью. Поль, развяжи трос, который соединяет нас.
— Нет! — Он понял, о чем его просят. — Если ты чуть отпустишь руки, то упадешь!
— А если я потяну за канат, связанный с тобой и кольцом, мы упадем вместе.
— Маэта, я могу залезть к тебе…
— Нет! — крикнула она с такой силой, что галька струйкой потекла из-под ненадежной точки опоры под ее левым ботинком.
— Послушай меня, родич, — сказала она чуть помягче. — Это не просто случай. Кольцо, которое только что упало было кем-то подпилено. Моя вина, что я этого не заметила. Я прошу прощения у моего принца.
— Маэта, ты только держись. Я лезу к тебе. Никто из нас не упадет.
— К черту, отвяжи трос! Я не собираюсь падать. Но если я упаду, то ни ты, ни Мааркен не сможете меня удержать. Тем более что кольцо едва держится. Давай, Поль! Чем дольше ты будешь это делать, тем дольше мне придется оставаться в таком положении.
Он смирился и сделал так, как его просили.
— Оставайтесь на месте! — крикнул Мааркен, все еще стоявший на карнизе ниже их. — Я обвяжу канат вокруг камней!
— Мааркен, не дай ей упасть!
Поль не мог видеть, что делал его брат, только предполагал. Не отрывая глаз от Маэты, принц молился, чтобы она нашла более безопасное положение. Женщина отыскала щель, еще одну, нащупывая более надежную опору, которая позволила бы немного ослабить напряжение в мышцах.
— Поль, не шевелись. — Мааркен был уже почти под ним. — Я привязал канат к нескольким обломкам скалы и предупредил всех, кто ниже нас. Дай мне проползти мимо тебя, и я привяжу другой конец к Маэте.
Поль распластался на скале, пока Мааркен пробирался вверх, находя опоры там, где никто их не делал.
— Ей стало полегче, — сказал мальчик, удивляясь спокойствию собственного неузнаваемого голоса. — А теперь что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Спускайся к краю, хватайся за канат и хорошенько закрепись. — Мааркен замолчал, поставил ногу поувереннее и начал подъем к Маэте.
Вверх с помощью рук было двигаться гораздо легче, чем спускаться вниз с помощью ног, держась руками за выбоины в скале. Он уже почти достиг узкого карниза, когда неожиданно услышал тонкий свист, заставивший его вздрогнуть. Стальной наконечник стрелы выбил искру из камня на расстоянии протянутой руки от его головы.
— Мааркен! — завопил он.
— Спрячься за валун!
Очередная стрела ударилась в камень рядом с кистью Мааркена. Поль перебрался в более безопасное место и стал смотреть на замок Крэг. Должно быть, стрелы летели оттуда, пущенные чьей-то злобной рукой из мощного лука, способного преодолеть такое расстояние. Но башни были слишком далеко, чтобы увидеть лучника, который мог прятаться в любом из сотни окон.
Пандсала будет в ярости, некстати подумал он.
Мааркен добрался до Маэты и мог коснуться ее лодыжки. Скалолазы над ней уже спустили новый канат, и она пыталась его поймать. Мааркен закричал Маэте, чтобы она держалась. Еще две стрелы со зловещим звоном ударили в скалу. Поль свернулся за камнями, стиснул руки, на его лбу выступил холодный пот.
— Ну, давай, давай, пожалуйста…
Мааркен подтянулся вплотную к Маэте, рука лорда обхватила ее талию. Маэта вдруг кашлянула и очень удивилась. Ее рука медленно потянулась назад и нащупала торчавшую в спине стрелу с коричнево-желтым оперением. Это были цвета меридов.
Ее пальцы разжались, тело изогнулось дугой. Поль увидел мертвое лицо и темные, уже слепые глаза. Целую вечность она падала из рук Мааркена, отчаянно пытавшегося ее удержать, затем пролетела мимо серого склона скалы, мимо Поля, мимо острых зубцов и наконец исчезла в темной глубине каньона.
Стрел больше не было. Поль повернулся лицом к замку Крэг и увидел яркую вспышку пламени, взметнувшуюся над верхней башней. Единственный луч света в тенистой громаде замка казался огнем далекого факела, но из пламени виднелись руки, раскинутые в тщетной попытке избежать смертельной муки. Огонь «Гонцов Солнца», приносящий в жертву человеческую жизнь. Факел погас и исчез…
Он почувствовал руку Мааркена у себя на плече и услышал тяжелое дыхание.
— Поль, ты цел? Не ранен? Ну скажи что-нибудь!
Он смотрел на Мааркена, ничего не понимая. Пот и слезы стекали по лицу брата, а на его лбу виднелась глубокая рана, окруженная раздутым синяком.
— Я-то цел, — услышал он свой голос, — а вот ты…
— Это только царапина, не обращай внимания. Постоим здесь, пока ты не перестанешь дрожать. — Сильная рука Мааркена обвила его.
— Я не дрожу, — сказал Поль и только теперь понял, что трясется всем телом. Он уткнулся лицом в плечо брата.
— Тс-с… она стоит гораздо больше наших слез, Поль, но это единственное, что мы можем дать ей. И даже за это она бы на нас ворчала.
— Если бы она не заставила меня развязать канат…
— Тогда бы мы потеряли и тебя, — горько сказал Мааркен. — Хвала Богине, что у женщин есть мужество.
Они помолчали, и объятия Мааркена немного ослабли.
— Теперь все в порядке? — спросил он, вытирая щеки. Поль кивнул.
— Я найду того, кто стрелял, и убью.
— Пандсала уже сделала это. Ты видел Огонь. Она убила его с помощью своего дара.
Потрясение сменилось отчаянной радостью, что лучник уже мертв. Но на смену радости тут же пришел гнев. Пандсала действовала слишком решительно, убив человека, которого следовало допросить.
— Она за это ответит, — сказал Поль. — Я здесь принц и единственный, кто может осудить человека на казнь. Если подпиленные кольца не сработали бы, тогда дело должен был завершить лучник. Почему Пандсала не приказала схватить его?
— Я уверен, у нее найдется хорошее объяснение. — Мааркен помахал рукой остальным скалолазам, которые медленно спускались к карнизу. — Разве можно осуждать человека, который спас нам жизнь? Или ты предпочел бы умереть сам?
— Нет. Но она не должна была его убивать, особенно таким образом.
— Вспомни, чья она дочь.
— И чей сын я. — Поль провел рукой по глазам и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. — Ты видел стрелы, Мааркен? Коричневое с желтым. Мериды.
— А то кто же?
* * *
Пандсала была не просто в ярости. Как отцу или сестре Янте, ей хотелось наказать кого-нибудь еще. Того, на кого можно было бы обрушить ужасный гнев, стыд и страх. Она видела, как мерид сгорел дотла в огне «Гонца Солнца», и лишь присутствие верховного принца удержало ее от попытки собственными руками задушить начальника охраны замка, который позволил предателю проникнуть в Крэг.Рохан с окаменевшим лицом отвернулся от корчащихся, смердящих языков пламени и вгляделся в склон горы напротив, где Полю и Мааркену помогали забраться на вершину скалы. Он обошел вокруг догоравшего трупа и встал у прохладной стены, приложив к ней ладони. Перед ним раскинулось ущелье — величественное и смертоносное. Среди скал кипел Фаолейн, весь в белой пене. Если бы это была Пустыня, в небе уже кружили бы стервятники. Но здесь не Пустыня, и обезображенное тело Маэты, выброшенное на острые камни, найдут далеко ниже по течению реки, если найдут вообще. Могила в темной воде не очень подходит для женщины, привыкшей к светлому песку и бескрайнему небу.