Роун Мелани. Звёздный свиток

   — А я думал, ты согласна с Тобин, что я обзавелся брюшком.
   Она рассмеялась и бросила в него болотным яблоком.
   — Каждому бы такое брюшко, милорд! Талия у тебя не шире, чем у Мааркена. Так что молчи и ешь!
   Поль и Фейлин ждали в верхней приемной. С ними была дочь Фейлин и Вальвиса Сьонелл. Леди Ремагевская поздоровалась и с улыбкой сказала:
   — Остальные, включая Вальвиса и Чейна, отправились погулять, или, как выражается Чейн, «инспектировать лошадей».
   — А что же вы не поехали с ними? — спросил Рохан у детей, гладя Сьонелл по кудрявой рыжей голове.
   — Леди Фейлин сказала, что вы будете рассказывать о драконах. Можно мне остаться и послушать?
   — Конечно, можно. А как ты, Сьонелл?
   Одиннадцатилетняя девочка, названная в честь Сьонед, была толстенькой и розовой копией своей матери: у нее были те же темно-рыжие волосы и то же треугольное личико. От Вальвиса ей достались одни опушенные густыми черными ресницами ослепительно голубые глаза, над которыми изгибались не менее черные брови. И улыбка у девочки была отцовская, полная чудесного беззаботного веселья.
   — Мне нравятся драконы, милорд. И эта комната тоже. Она самая лучшая во всем Стронгхолде. Летняя комната.
   — Ну, значит, так мы ее и назовем, — сказала Сьонед. — Сегодня же днем скажу сенешалю, что леди Сьонелл назвала эту комнату Летней в честь висящего здесь гобелена. И отныне она так и будет называться. — Принцесса увидела лукавые глаза Рохана и подмигнула в ответ: оба знали, что Сьонелл сохнет по Полю. Малышка бросила на юного принца ликующий взгляд, но Поль предпочел его не заметить. Сьонед едва скрыла улыбку.
   Они расположились на ковре, и Фейлин тут же принялась раскладывать чудовищное количество таблиц, карт и перечней. Лекция началась с результатов ежегодной переписи драконов.
   — Согласно наиболее достоверным отчетам, общее количество драконов достигает ста шестидесяти, в том числе тринадцать производителей и пятьдесят пять взрослых самок. Остальные — трехлетки, которые в этом году не будут принимать участия в брачных играх. Как видно из графика, милорд, популяция поддерживается на вполне приемлемом уровне. Естественная убыль в результате смерти от старости, болезней и несчастных случаев уменьшит ее примерно до ста пятидесяти; следовательно, после появления потомства их число достигнет приблизительно трехсот особей.
   — Почему трехсот, а не четырехсот? — перебил Рохан. — От пятидесяти пяти самок…
   — Но есть только сорок три пригодных пещеры, — сказала Фейлин. — В этом вся проблема.
   Поль насупился.
   — А что случится с теми, кто не сможет отложить яйца?
   — Они умрут, — лаконично ответила Сьонелл. То, что девочка знала о драконах больше его, заставило Поля слегка смутиться, но Сьонелл не обратила на это внимания и продолжила, — В прошлый раз умерло восемь самок. Мы потеряли не только дракончиков, которые должны были вылупиться в тот год, но и тех, кого эти самки могли произвести на свет за всю свою жизнь.
   — Но если популяция остаётся постоянной, то что за беда? — спросил юный принц.
   — А если Великий Мор повторится?
   — Вернемся к пещерам, — недовольно проворчала Фейлин. — До тех пор, пока их будет недостаточно, потеря лишних самок неизбежна. Поль прав, популяция взрослых драконов остается относительно постоянной, но она не сможет превысить верхнюю границу в триста голов из-за отсутствия подходящих пещер. Я не смогу вздохнуть спокойно, пока она не составит по крайней мере пяти сотен половозрелых драконов; желательно больше.
   — Фейлин, а нет ли где-нибудь пещер, в которые мы могли бы заманить их? — спросила Сьонед.
   — В Вереше слишком холодно, и яйца не успеют прогреться до нужной температуры. А южнее Ривенрока вообще нет никаких пещер.
   — Ривенрок… — эхом повторил Рохан. — Там полно пещер, отличных пещер. Фейлин, нет ли какого-нибудь способа заставить их вернуться туда?
   — Мне очень жаль, милорд. — Она покачала головой. — Заросли биттерсвита, которым питаются драконы в период спаривания, там гуще, чем где бы то ни было. Пещеры, как вы сами сказали, идеальные. Насколько я знаю, там вывелось около тысячи поколений. И тем не менее они даже не пролетают над этим местом.
   — Мама, я не понимаю, — пожаловалась Сьонелл. — Я знаю, что во время чумы там умерло много драконов, но те, кто помнил об этом, давно умерли от старости, правда? Так откуда же молодые знают, что Ривенрока нужно избегать?
   — Думаю, они намного умнее, чем мы можем себе представить, — задумчиво откликнулась Сьонед, вспоминая о сверкающих цветах, к которым ей удалось на мгновение прикоснуться. — Если они умеют общаться друг с другом не так, как обычные животные, то старшие драконы вполне могут убедить младших держаться подальше от мест массовой гибели. Хотя возможна и другая гипотеза: поскольку старшие никогда не показывали им этих пещер, младшие просто не знают об их существовании…
   Она поймала взгляд Рохана, полный напряженного интереса. Принц ничего не сказал, но Сьонед и без того знала его мысли. Если бы она как-то сумела связаться с драконами с помощью солнечного света, появилась бы возможность уговорить их вернуться в удобные пещеры Ривенрока, что позволило бы резко увеличить численность драконов.
   Заметив взгляд, которым обменялись родители, Поль спросил:
   — Отец, у тебя есть идея, как заставить их вернуться?
   — Я дорого дал бы за то, чтобы она оказалась правильной, — улыбнулся Рохан. — Фейлин, так сколько дракончиков мы можем получить в этом году?
   — Если повезет, то около ста пятидесяти. Кстати, Сьонед, ты ошибаешься, если считаешь, что старшие драконы показывают пещеры младшим. Пару лет назад в Скайбоуле разрушилось несколько пещер, и драконы разыскивали что-нибудь подходящее по всей Пустыне. Так вот, в сторону Ривенрока они даже не летали. Поэтому я и сделала вывод, что они прекрасно знают это место.
   — Не хочу, чтобы старые самцы убивали друг друга, — с несчастным видом сказала Сьонелл. — Очень страшно смотреть на умирающего дракона.
   — Это закон природы: выживает сильнейший, — сообщил ей Поль. — Но если бы всем самкам хватало пещер, то выживал бы и слабейший.
   — Это верно, — сказал Рохан. — Но леди Фейлин тоже права. Сначала нужно создать популяцию достаточно крупную, чтобы ей не угрожала опасность исчезновения. А когда она достигнет этой точки, начнет действовать закон «выживает сильнейший», ибо он уже не сможет подвергнуть риску существование популяции.
   — В точности как принцы, — откликнулся Поль. — Все пытались убить друг друга, борясь за лучшие земли. Пока ты, отец, не показал им, кто является сильнейшим, — гордо добавил он, и Рохан нахмурился. — Потому что сильнейший устанавливает свои законы, правда, отец? Соотношение воинских сил может меняться, а закон остается законом. — Он исподтишка посмотрел на Сьонелл, пытаясь понять, произвела ли на девочку впечатление мудрость принца, и когда малышка степенно кивнула, Сьонед подавила еще одну улыбку.
   Фейлин заметила реакцию обеих, но, встретив взгляд Сьонед, не стала скрывать усмешку.
   — Моя специальность драконы, а не политика, — заявила она, собирая свои пергаменты. — Я оставлю их вам для изучения, милорд. Сьонелл, ты не против, если мы присоединимся к отцу и брату и возьмем с собой нового пони, которого ты хотела показать лорду Чейналю?
   — Да, мама. Поль, пожалуйста, пойдем посмотрим на моего пони!
   На секунду Сьонед показалось, что он вот-вот согласится. Но Поль покачал головой.
   — Я должен остаться с матерью и отцом и обсудить то, что рассказала нам леди Фейлин. Возможно, попозже…
   Черные брови Сьонелл сошлись на переносице, и девочка вскочила на ноги.
   — «Возможно, попозже» мы уедем кататься, и такого шанса тебе больше не представится! — Она вылетела за дверь, не забыв поклониться Сьонед и Рохану.
   Пока Поль смотрел в пустой дверной проем, взрослые героически сражались с желанием расхохотаться. Фейлин сумела сдержаться, но как только за ней захлопнулась дверь, до Сьонед донеслись какие-то звуки, подозрительно напоминавшие хихиканье, и бедная принцесса пожалела, что не может позволить себе сделать то же самое.
   Поль что-то пробормотал себе под нос. Рохан обернулся к нему и кротко спросил:
   — Ты что-то сказал?
   — Ничего. Отец, так что мы будем делать с драконами?
   — Для начала все мы съездим в Скайбоул и последим, как им там живется.
   — Все?
   — А почему бы и нет? — невинно ответил Рохан, и Сьонед чуть было не проиграла свою битву с приступом хохота. — Конечно, Вальвис останется здесь и на время нашего отсутствия позаботится о Стронгхолде. Но все остальные поедут.
   Тут Сьонед решила, что пора сжалиться над мальчиком.
   — Естественно, Фейлин поедет с нами, но я думаю, что Сьонелл и\Янави захотят остаться е отцом. Это очень долгое путешествие. Даже для того, у кого есть новый пони.
   Поль кивнул, стараясь не показать своего облегчения, но нисколько не преуспев в этом.
   — Очень жаль, что они не увидят дракрнов, — сказал юный принц. Уверившись в том, что эта язва в Скайбоул не поедет, он сделался великодушным. . Лицо Рохана приобрело задумчивое выражение.
   — Я думаю, настала пора пополнить твое образование, Поль. Я научил тебя ездить верхом, фехтовать на ножах и мечах, и Ллейн говорил, что доволен твоими успехами в этих трех искусствах. Но сейчас я собираюсь научить тебя новому искусству, которое может оказаться очень полезным. — И только тут он позволил себе улыбнуться. — Я собираюсь показать тебе, как обыграть женщину в шахматы.
   — Смело сказано, милорд принц драконов! — фыркнулаСьонед. — Поль, неси доску, садись и смотри, как я выиграюу него в двадцатый раз за этот год!
   — С начала которого прошло ровно двадцать дней! — лукаво добавил Поль, устремляясь за доской и фигурами.
   Рохан поставил доску на ковер, а Поль сел рядом. Солнечный луч падал на две светлых головы, озаряя две одинаковых улыбки. Даже волосы на шее они поправляли одним и тем же жестом. Расцветка Поля была чуть более яркой, чем у Рохана, волосы и ресницы казались немного темнее, а в голубых глазах время от времени появлялся зеленоватый оттенок. Но от Янте в нем не было ничего; ничто не напоминало Сьонед о родившей его принцессе.
   Закончив разыгрывать дебют, она посмотрела на доску и наклонилась к Полю.
   — Теперь он будет пытаться поймать меня на ошибке. Так что следи в оба.
   — Когда же это я так поступал с тобой? — спросил Рохан, делая невинные глаза.
   — При каждом удобном случае.
   — Ты играешь защиту бабушки Милар, правда, мама? Мааркен научил ей Меата, а Меат научил меня.
   — Она любила шахматы и прекрасно играла в них, — откликнулась Сьонед. — Только Андраде могла ее обыграть, и делала это очень часто. Перестань отвлекать меня, драконник! — добавила она, состроив ему гримасу. Он рассмеялся, и Сьонед поняла, что прощена за бестактность, допущенную во время его встречи.
   — Напоминаю тебе, — сказал Рохан, — она вечно проигрывает.
   — Похоже, за то время, пока меня не было, она не так уж часто проигрывала, — с улыбкой ответил Поль. — А на этот раз, отец, ты и подавно не сможешь у нее выиграть.
   — Знаю я ваши комплименты! Только и ждете, чтобы я зазевалась! — Сьонед подняла руку и ущипнула Поля за ухо.
   Рохан двинул фигуру.
   — Запомни, мой мальчик: самое главное в игре с женщиной — это всегда давать ей выигрывать. Даже после того, как женишься на ней.
   — Давать выигрывать? — Сьонед сделала вид, будто хочет двинуть мужу в челюсть. Рохан поймал ее за запястье, дернул и довольно засмеялся, когда жена повалилась прямо на доску. Сьонед потянулась к ребрам Рохана, прекрасно зная каждое уязвимое место на его теле. Шахматные фигуры разлетелись по всей комнате, Поль закричал «Куча мала!», и все трое принялись кататься по ковру, хохоча и щекоча друг друга. Из волос Сьонед выпали шпильки, Рохан схватил ее за распустившуюся косу, притянул к себе и поцеловал. А потом они повалились на сына. Придавленный двумя телами, Поль корчился, изнемогая от смеха.
   — Вот так так! — раздалось в дверях. — Это что, дворцовый переворот? Поспорим, кто победит, Мааркен?
   — Поль, — тут же откликнулся молодой человек. — Мама, Чадрик учит своих оруженосцев всяким нечестным приемам.
   Все трое тут же отпустили друг друга и сели, продолжая смеяться. Рохан улыбнулся Мааркену и Тобин.
   — Всегда ставьте на младшего — особенно если он ваш будущий принц!
   — Это единственная правильная политика, — фыркнув, согласился Мааркен и помог Сьонед встать на ноги.
   Она поблагодарила племянника и попыталась привести в порядок прическу.
   — И долго ты собираешься так сидеть? — напустилась она на мужа. — Немедленно поднимайся и сделай важное лицо, как подобает верховному принцу!
   — Действительно, приведите себя в порядок, — посоветовала Тобин. — Я пришла сказать, что прибыл посол из Фирона.
   Рохан застонал и покачал головой.
   — Ведь их «Гонец Солнца» сообщил, что она приедет только завтра!
   — Леди Энеида стоит за дверью, братец!
   Пока Мааркен и Поль подбирали с пола разбросанные фигуры, Тобин унесла доску и подняла опрокинутые стулья. Рохан и Сьонед почистили друг друга, а потом схватили сына и проделали счним то же самое. Затем они чинно сели в кресла, причем Мааркен встал за спиной матери, как подобало поступать молодому лорду в присутствии его принцессы. В ту же секунду раздался осторожный стук в дверь.
   — Войдите, — сказал Рохан, в последний раз проводя рукой по волосам.
   Фиронским послом была тощая смуглая женщина неопределенного возраста — где-то между сорока и семьюдесятью. Она была такой же холодной и хрупкой, как хрусталь, которым славилась ее страна, однако на этом сходство кончалось; воздушного изящества фиронских статуэток у нее не было и в помине. Казалось, хрупкость делала ее вялой и флегматичной, и хотя отсутствие у Рохана настоящего двора избавляло леди от необходимости являться в официальном костюме, ее шерстяное платье больше подходило для прохладного климата Фирона, чем для Пустыни, и когда дама согласно ритуалу кланялась сперва верховному принцу, затем верховной принцессе и наконец наследнику, лоб у нее был слегка влажным.
   — Благодарю за то, что вы приняли меня в частном порядке, ваше высочество, — сказала она Рохану.
   — Это я благодарю вас за то, что вы не поленились совершить такое дальнее путешествие в такой спешке, — ответил он. — Пожалуйста, миледи, садитесь и чувствуйте себя как дома.
   Мааркен принес ей кресло, леди поблагодарила его и уселась, сложив тонкие руки на коленях.
   — Государственный совет прислал меня, чтобы сообщить вашим высочествам о несчастном состоянии нашего государства, — начала она. — Как вы знаете, принц Айит умер на Новый год, не оставив наследников.
   — Мы узнали о его смерти по солнечному лучу и были безутешны, — сказал Рохан. Он хорошо помнил этого принца по своей первой шумной Риалле. Тогда Айит больше остальных сомневался в его умственных способностях. Впрочем, Рохан никогда не сердился на старика: наоборот, был благодарен ему, поскольку Айит первым оценил его актерские способности. Некоторая придурковатость, но не. полный идиотизм — именно это впечатление он и хотел создать, чтобы втянуть Ролстру в торг. Конечно, сейчас это бы ему не удалось: все принцы знали Рохана как облупленного.
   — Прошедшие дни дались нам нелегко, — продолжила леди Энеида. — Нас засыпали предложениями… другие принцы.
   — Я в курсе. И как отнесся к этим предложениям государственный совет?
   Леди удостоила его ледяной улыбкой.
   — Сами понимаете, милорд, с сильным подозрением.
   — Естественно, — пробормотала Тобин.
   — Большинство этих предложений основано на кровном родстве, как действительном, так и мнимом. А этот вопрос касается обоих ваших высочеств. — На сей раз она посмотрела и на Сьонед, и на Рохана.
   — Простите, не понимаю, — откликнулась Сьонед. — Я не слишком сведуща в вопросах генеалогии принцев, леди Энеида.
   — Неудивительно, ваше высочество, поскольку вопрос крайне запутанный. Бабушка верховного принца была дочерью нашего принца Гаврана, у которого были две сестры, вышедшие замуж за владетельных принцев Дорваля и Кирста.
   Сидевшая в кресле Тобин слегка подалась вперед.
   — Следовательно, на Фирон могут претендовать четверо — сыновья Волога Кирстского, сыновья Давви Сирского, внуки Ллейна Дорвальского и мой племянник, принц Поль.
   Леди Энеида поклонилась, благодаря Тобин за это краткое резюме.
   — Права Пустыни являются предпочтительными, поскольку линия верховного принца объединяется с линией верховной принцессы Сьонед, происходящей из династии принцев Кирстских.
   Рохан нахмурился, раздосадованный пылкостью сестры.
   — Миледи, вы понимаете, что если мой сын унаследует трон, это будет означать ликвидацию Фирона как самостоятельного государства?
   Энеида пожала плечами.
   — Перспектива для нас не слишком приятная — прошу прощения, ваше высочество, — поклонилась она Полю, который понимающе кивнул, — но это куда лучше, чем быть проглоченными Кунаксой.
   — Я ценю вашу позицию, — промолвил Рохан, и намек на улыбку, промелькнувший на лице леди Энеиды, подсказал ему, что женщина оценила его географическую остроту: вечно голодная Кунакса давно точила зубы на соседний Фирон. — Конечно, такой поворот событий не доставил бы нам радости. Но ведь есть и другие варианты — например, сделать наследником престола младшего внука принца Ллейна. В таком случае Фирон сохранил бы свою независимость. Тобин слегка заерзала в кресле и бросила на брата недовольный взгляд. Стоявший позади Мааркен незаметно положил ей руку на плечо. Он не хуже Рохана знал тягу матери к приобретению новых земель.
   — Дорваль далеко, — прямо сказала леди Энеида. — Если нам понадобится помощь против Кунаксы, на это уйдет десять дней плавания под парусом при хорошей погоде. А с Маркой у нас общая граница.
   — Достаточно трудно проходимая, — напомнила Сьонед. — Высокие горы с единственным приличным перевалом.
   — Но Пустыня и Кунакса тоже граничат между собой, — без всякого выражения сказала леди Энеида, однако глаза ее при этом, превратились в осколки темного стекла.
   После этих слов наступило молчание. Рохан понял намек. Если бы принцем Фирона стал внук Ллейна Ларик, это напугало бы кунакцев намного меньше, чем правление Рохана. Нападение на Фирон стало бы прямой и непосредственной угрозой верховному принцу, и для принятия ответных мер Рохану вовсе не потребовалось бы прибегать к договору о взаимопомощи между независимыми государствами. Кирст был ближе к Фирону, но ответить Кунаксе агрессией на агрессию могла бы только Пустыня. Принц Мийон был не так глуп, чтобы вторгаться на запад, не обращая внимания на возможность контратаки с юга. В таком случае ему неминуемо пришлось бы раздробить силы и вдвое уменьшить их мощь.
   Воцарившуюся тишину вновь нарушила леди Энеида, сказавшая:
   — Итак, самые большие права на престол у Пустыни. Благодаря вам, милорд, принц Поль на целое поколение ближе к Фирону. А учитывая кирстскую кровь ее высочества… — она закончила фразу пожатием плец, что означало неизбежный конец Фирона как независимого государства.
   — Я так понимаю, что совет с этим согласился, иначе вы просто не приехали бы сюда, — сказала Тобин.
   — Да, ваше высочество, согласился, хотя и с большой неохотой, не в обиду вам будь сказано. В правильности выбора кандидатуры будущего принца никто не сомневался.
   — То есть ваши сожаления вызывала лишь сама необходимость принятия такого решения, — добавил Рохан. — Я тоже сожалею об этом, миледи.
   — Следовательно, я могу считать, что верховный принц принимает предложение совета?
   — Мы не сможем дать вам окончательного ответа до Риаллы; закон гласит, что такие решения требуют предварительных консультаций между принцами.
   Тобин со свистом втянула в себя воздух, и Мааркен сжал ее плечо, что было молчаливым предупреждением. Леди Энеида выпрямилась в кресле, как будто аршин проглотила.
   — Пожалуйста, поверьте, — сказал Рохан, — я искренне говорю вам, что все сделаю для обеспечения безопасности и сохранения целостности Фирона. Но закон есть закон, и его надо соблюдать. Я не имею права торопиться и принимать единоличное решение по столь важному вопросу, пока в Визе не будут обсуждены все факты, относящиеся к этому делу.
   — Милорд, наверно, я недостаточно ясно выразилась. Угроза со стороны Кунаксы очень велика, а до Риаллы еще почти вся весна и целое лето.
   — И тем не менее я вынужден придерживаться закона, который сам написал, — спокойно ответил принц. — Ваш фарадим в Баларате всего лишь в луче света от принцессы Сьонед. Если Фирону потребуется помощь против агрессора — согласно закону, она будет оказана ему немедленно.
   Это должно было ее удовлетворить. Леди Энеида с холодным достоинством откланялась, и стук захлопнувшейся за ней двери напомнил хруст льда.
   Прежде чем Тобин успела дать выход гневу, Сьонед сказала:
   — Мааркен, будь добр, поищи отца, пожалуйста.
   На лице молодого лорда отразилось разочарование. Мааркену хотелось полюбоваться на одну из знаменитых вспышек ярости матери, но он послушно поклонился и ушел. Рохан благодарно кивнул жене и обернулся к Полю.
   — Интересно, извлёк ли ты пользу из уроков Ллейна и Чадрика? Что ты думаешь об этом деле?
   Мальчик, польщенный тем, что с ним советуются, быстро справился с удивлением.
   — Фирон нужно брать. Мы покупаем их хрусталь, но если кунакцы захватят эти земли, они ни за что не станут торговать с нами, даже если это будет стоить им большей части годового дохода. Особенно учитывая тот вес, которым при кунакском дворе пользуются наши враги мериды. А они могут в любой момент перейти границу Фирона через два удобных горных перевала.
   — Три, — сверкая черными глазами, бросила Тобин. — Рохан, что тебя беспокоит? Тебе поднесли государство на блюдечке с голубой каемочкой! И ты будешь ждать конца лета, чтобы принять его?
   — Да. Поль, как ты думаешь, почему?
   — Ты сам сказал, есть такой закон. — Мальчик помедлил, а потом пожал плечами. — Но ведь принцам все равно придется согласиться, правда? Прав на это у нас больше, чем у других; кроме того, ты верховный принц.
   — Тогда почему он не хочет действовать так, как положено верховному принцу? — резко спросила Тобин. — Конечно, Рохан, с твоей стороны очень красиво и благородно соблюдать все формальности, но если кунакцы перейдут границу Фирона, Пустыне придется воевать за то, что фиронцы хотят отдать нам даром!
   Рохан задумчиво смотрел на сына, не обращая внимания на слова Тобин.
   — Потому что я верховный принц, — повторил он. — Значит, желания верховного принца — это закон?
   — Нет, но…
   Фразу Поля прервал приход Чейна и Мааркена. Тобин вскочила и велела мужу вразумить ее балбеса брата. Горячность жены заставила Чейна выгнуть бровь, но он молча перевернул стул леди Энеиды, сел на него верхом, обхватил руками спинку и вытянул длинные, обутые в сапоги ноги.
   — Я слышал, фиронцы хотят вручить тебе подарок, — мягко сказал он. Потом Чейн улыбнулся, и в его серых глазах появился злорадный блеск. — Прекрасная нынче стоит погода! Самое подходящее время для военных маневров у замка Туат. И какое счастье, что он стоит всего в пятидесяти мерах от границы с Кунаксой!
   Тобин пропустила воздух сквозь сжатые зубы и воззрилась на своего лорда. Глаза Поля расширились от изумления; Сьонед принялась рассматривать свои руки, пытаясь скрыть лукавую усмешку. Но Рохан делать этого не стал, он широко улыбнулся сестре.
   — Тобин, тебе следовало бы знать меня лучше. Неужели ты действительно решила, что я сошел с ума? — Он укоризненно покачал головой. — У Мийона и его совета будет столько сложностей с охраной собственной границы, что им ни времени, ни мозгов не хватит на мысли о Фироне.
   — Это ты так считаешь! — взорвалась она. — Почему ты не согласился на предложение фиронцев немедленно? Это сэкономило бы нам уйму времени. Поль прав — у них нет другого выхода, кроме как согласиться с верховным принцем.
   — Но если я сам не буду соблюдать собственные законы, то кто им будет подчиняться? — возразил он. — Теперь понимаешь, Поль?
   Мальчик посмотрел на Мааркена, который подбодрил его улыбкой, а потом сказал:
   — Это то же самое, что быть «Гонцом Солнца», правда? Ты верховный принц и несешь большую ответственность перед законом, чем кто-нибудь другой, даже если закон тебе неудобен. Как фарадим. Чем больше власти, тем больше обязанностей, верно?
   — Вот именно. — Рохан едва не засветился от гордости и напомнил себе, что надо послать благодарность Ллейну, Чадрику и Аудрите. — Тобин, ты у нас лучше всех разбираешься в карта». Не могла бы ты прикинуть, как лучше всего разделить Фирон между Маркой и Фессенденом?
   — Фессенденом?
   У Поля отвисла челюсть; Сьонед подмигнула ему. Чейн положил лоб на сложенные руки и затрясся от смеха. Через минуту он поднял голову и пробормотал:
   — Ах, Тобин, Тобин, неужели ты так и не привыкнешь к его выходкам?
   Шокированная до глубины души, Тобин саркастически произнесла:
   — До чего же мы боимся показаться скупыми! Почему бы тогда не подарить Фессендену весь Фирон с лучшими на всем континенте хрустальных дел мастерами?