Карл подавил смех. «Гордость» была узкой изящной красавицей, а не плавающей калошей. Единственное, чем эта шаланда могла быть лучше прежнего корабля Ганнеса – это тем, что Ганнесу не так жалко было бы ее терять.
– Ну, он по крайней мере здесь.
Подбоченясь одной рукой, Ганнес протянул другую.
– Уплати, будь так добр.
Карл похлопал по кошелю.
– У меня нет столько с собой.
Надо ли им вообще плыть на Ганнесовой лоханке? Может, стоит подождать другого судна?
Нет. Ожидание может затянуться – а если он пошлет Ганнеса подальше, капитан вполне может дать знать куда надо, что здесь человек, объявленный Пандатавэем в розыск, на голове которого можно неплохо подзаработать. То, что Ганнес именно так и сделает, вытекало из невообразимо высокой платы за проезд.
Развязав кошель, Карл вынул шесть золотых.
– Это – задаток; остальное получишь при отплытии.
– Согласен. Тогда и увидимся.
Карл совсем уже было повернулся, чтобы уйти, но Ганнес окликнул его.
Стоп.
– Ты ни о чем не забыл? – спросил капитан.
– Что?
Ганнес показал на Карлов меч.
– Думаю, все же стоит кое в чем поклясться. И, пожалуйста, на мече. Если, конечно, хочешь уплыть.
Карл колебался.
– Не такой уж это плохой кораблик, – заметил Ганнес. – Остойчивый и быстрый.
– Разумеется. – Карл медленно вытащил меч, уравновесил его на ладони.
Надо покончить и с этим. А то он еще начнет меня убеждать, что лоханка сможет добежать до Кесселя за три часа.
Армин, подавляя дрожь, вцепился в одну из десяти прикрепленных к пирсу веревочных лестниц.
Была поздняя ночь, и с Киррика тянуло холодом, но холод и тьма служили хорошим укрытием Армину и его десятку воинов. Несколько часов ушло у него, чтобы решить – скольких воинов взять ему с собой с «Плети». Слишком малым отрядом Куллинана и его друзей не захватить; слишком большим – не устроить засаду. Элемент внезапности всегда давал большое преимущество, а Армин считал необходимым пользоваться любым преимуществом.
Десять человек было именно то, что надо: достаточно, чтобы одолеть Куллинана и его отряд, и не слишком много, чтобы нельзя было спрятаться.
Надо было иметь весьма острый глаз, чтобы заметить их головы и несколько футов веревки, притулившихся сбоку причала. Высокий, прочный, твердого дерева причал вздымался над черной водой почти на три головы.
Близ корабля по дереву шлепали сандалии и перекликались, отдавая приказы, голоса: «Бородавочник» готовился отойти.
Армина толкнул Игераль, висящий на ближней к нему лестнице.
– Может, посмотришь еще раз в тот шар? – прошипел он. – Или боишься? – Он потряс головой, прочищая от воды глаза и длинные заостренные уши.
Армин оскалился. От проклятого эльфа было больше неприятностей, чем пользы. Игераль был старшим подмастерьем добрых двадцать лет и не скрывал неприязни к Армину из-за его продвижения в мастера.
Не то чтобы у гильдмастера Ирина был выбор. Он не мог поставить Армина над старшими подмастерьями, не повысив его, а это дело, совершенно очевидно, было бы провалено, будь под началом Армина младшие подмастерья и ученики.
Возможно, Игераль и другие приняли бы это. Но гильдмастер пошел дальше: пытаясь избежать конфликта, он объявил свою волю касательно Армина в Мастерском Послании. Обычно это решало дело. Гильдмастер Ирин был известен скупостью на похвалу.
На сей раз это не решило ничего. Деяние Ирина возымело обратный эффект и только разожгло недовольство подмастерьев. В частности – Игераля.
– Надо было дождаться их в море, – продолжал Игераль, – а не плыть сюда, как стае силков.
– Заткнись. Хочешь, чтобы нас услыхали?
Игераль нес чушь. В морском бою было бы невозможно захватить Карла Куллинана живым. Похищение – единственный выход.
А вот в первой идее Игераля смысл был. Очень осторожно Армин вытянул привязанный к лестнице плавающий свиной пузырь и достал упакованный в сетчатый кошель шар – тот самый, что дал ему Вентхол.
– Свет! – прошипел он.
Игераль вытащил нож и сложил ладони чашечкой, чтобы яркий свет не просочился сквозь доски причала. Тирен, маг с «Плети», отказался помочь Армину ловить Куллинана, сказав, что в его договор входит только нейтрализация мелких колдунов во время набегов, но – за отдельную плату – согласился зачаровать клинок, чтобы тот светился.
Плавающий в желтоватом масле палец безошибочно указывал на город – на Карла Куллинана.
Вперя взгляд в палец, Армин ждал.
Убийственно медленно тот шевельнулся… поворотился… и замер параллельно причалу.
Выхватывая клинок и знаком приказывая Игералю сделать то же, Армин метнулся с лестницы.
Палец был точен, как игла компаса. Карл Куллинан приближался к пристани. Он был там – во тьме Эвенора. Уже близко.
– Он близко.
Армин подергал сетку – убедиться, что шар в безопасности, проверил и тонкий шпагат, которым сфера была привязана к пузырю. Узлы были крепкими; Армин выпустил шар, и тот нырнул под воду. Армин кивнул остальным.
– По моему знаку – вперед! – прошептал он. – И помните: поубивайте хоть всех, но Карл Куллинан мне нужен живым! А ты, Игераль, – спрячь этот нож.
– Сейчас, – улыбнулся тот. – Сейчас.
У начала пирса Карл вытянул руку и соскользнул с седла Морковки.
– Рафф, Пиратка когда-нибудь бывала на корабле? Юноша помотал головой:
– Нет.
Белая кобыла фыркала и, когда Рафф попытался ее вести, заартачилась, приседая на задние ноги и натягивая повод. Держа его левой рукой, юноша правой похлопал лошадь по шее.
– Что-то она упрямится… Прости, Карл.
– Не извиняйся, Рафф. Ты неплохо управляешься с лошадьми.
Рафф горделиво выпрямился.
Карл подавил довольный смешок. Простое одобрение творило с мальчишкой сущие чудеса. При всех своих прекрасных качествах Жерр Фурнаэль, очевидно, не баловал сыновей похвалой.
Карл попытался успокоить Пиратку, но кобыла, фыркнув, едва не цапнула его за руку.
Похоже, будет проще продать других лошадей, чем грузить их на борт. С Морковкой забот не будет – но вот упрямство Пиратки может им здорово помешать.
Плеча Карла коснулся Чак.
– Ты позволишь?..
– Действуй.
Маленький воин полез в мешок и извлек тряпицу. Быстрым движением он набросил ее на голову Пиратки и затянул – вышло что-то вроде повязки на глаза. Лошадь ослепла.
Это подействовало. Пиратка успокоилась мгновенно – словно кто-то повернул выключатель.
Фиалт забросил мешок за спину.
– Ведите лошадей посередине. Будет возможность маневра, если они станут метаться.
Тэннети обняла его за талию,
– Хм-м… – Она улыбнулась. – Думаю, ты на кое-что сгодишься, увалень. Кое-что этакое.
Ахира изогнул бровь; Карл покачал головой. Этакое?.. Очевидно, между Фиалтом и Тэннети кое-что произошло – а они оба это упустили.
– Больше не назначаем их дежурить вместе, – прошептал Карл. – Они будут слишком заняты друг дружкой, чтобы как следует нести стражу. Вероятно, это началось не сейчас.
– Вероятно. – Ахира кивнул. – Только не надо их ругать, ладно? Пусть тот, кто без греха, бросит камень… и все такое прочее.
– Твоя правда. – Карл поднял голову. – Пошли. Не спеша.
Он повел Морковку по причалу. Эйя рванулась вперед, пятки ее зашлепали по доскам. Она домчалась до «Бородавочника» и, остановясь в нескольких ярдах, принялась недоверчиво рассматривать незнакомцев на палубе.
Ганнес протянул руку.
– Добро пожаловать на борт. – Он поднял голову и крикнул Карлу: – Деньги с тобой?
– Как договорились, – прокричал в ответ Карл. – Вперед, Эйя. Залезай! Мы сейчас подойдем.
Мгновенное раздумье – и девочка взлетела на палубу. Карл потянул Морковку за повод.
– Тише, девочка. Это всего лишь…
Взметнувшаяся из воды рука вцепилась ему в ногу. Вторая рука вонзила в его щиколотку пылающий нож.
Боль пронзила его; Карл тяжело упал на бок, подмяв под себя левую руку. У него вырвался крик.
Одиннадцать вооруженных мечами и кинжалами человек, выскочив из воды, окружили их щетинящимся остриями кругом.
Карл потянулся к мечу – но тот же пылающий нож пронзил его правую руку, пригвоздив ее к доскам.
Пальцы его дергались; ногти скребли причал.
Чья-то рука ухватила его за волосы; узкое ядовитое лицо эльфа нависло над ним.
– Не дергайся, – посоветовали ему. – Будет больней.
– Нам нужен только Карл Куллинан, – донесся из темноты низкий голос. – Остальные вольны убираться – или подыхать.
Карл не мог повернуть головы, ладонь его рефлекторно подергивалась, и кровавые сполохи боли растекались по всей руке… Он видел бок Морковки, Фиалта, Тэннети и – краем глаза – два угрожающих им меча.
Фиалт поднял руки.
– Мы не хотим неприятностей… – начал он.
И вдруг шлепнул Морковку по крупу, посылая ее вперед, а сам выхватил из-за пояса манрики-гузари. И прыжком исчез из поля зрения Карла.
И почти сразу возник опять – зажимая ладонью пронзенную грудь. Сквозь его пальцы сочилась кровь. От ударов копыт Морковки содрогался причал.
– Чак! – рявкнул Ахира. – Вперед!
Карл рванулся – высвободить руку, и кулак эльфа ударил его в лицо.
Кровь залила Карлу глаза. Он слепо зашарил левой рукой – и сумел-таки вцепиться в эльфово горло.
И сжать. Боль раздирала его, вокруг звенела сталь, падали на доски и в воду тела – единственным, что имело сейчас значение, была его левая рука и пальцы, сомкнувшиеся на вражеском горле.
Карл сжимал.
Удары стали сильней, отчаянней.
Карл сжимал.
Плоть эльфа поддалась под его пальцами, руку омыла кровь.
Удары ослабли… прекратились.
– Можешь уже его отпустить. – Над Карлом склонился Ахира. – Он мертв. А остальные ушли. – Внезапная боль – гном вырвал нож из запястья Карла. – Рафф, бальзамы. Живей!
Карл мотнул головой, глаза слегка прочистились.
– Нет. – Боль терзала запястье и щиколотку. Каждое слово давалось с трудом. – Сперва. На борт. Все. Лечиться. Потом.
Гном поднял его, помогая Карлу удерживаться на здоровой ноге. Пирс был скользким от крови. На досках лицами вниз лежали три тела.
В луже крови Фиалта стояла на коленях Тэннети. Ее кулачки молотили по его спине.
– Болван! – всхлипывала она. – Никогда не умел защищаться от меча! Никогда…
Она колотила его по спине, словно хотела вбить в него жизнь, и слезы струились по ее лицу.
Чак вбросил меч в ножны и подошел к ней. Взял ее руку в свои.
– Ты ничем ему не поможешь, – мягко проговорил он. – Нам надо идти.
Он помог ей встать, наклонился, поднял тело Фиалта и забросил себе на плечо.
Подбежал Ганнес с парой лучников – лицо серое, губы побелели.
– По-моему, ты говорил…
Протянув руку, Рафф ухватил Ганнеса за ворот туники.
– Ты слышал, что сказал Карл. Умолкни. Нам надо убираться отсюда: они могут вернуться.
– Но…
Рафф обнажил окровавленный меч.
– Заткнись.
Карл старался слушать, старался не давать закрываться глазам, но тьма клубилась вокруг… и поглотила его.
Выплывать назад было трудно. Вода качала его, пыталась залиться в рот.
Карл сдался и позволил тянуть себя в глубину, но чья-то рука вцепилась в него и выволокла на свет.
– Карл, – проговорил Ахира, вливая ему в губы новую порцию бальзама, – мы в безопасности. По крайней мере сейчас.
Карл открыл глаза. Он лежал на узкой лавке, сквозь открытый под потолком иллюминатор на грудь его падал солнечный свет. Судно шло под углом к ветру.
– Где? – Он выдавливал из себя слова. – Где… мы?
– Ганнесова каюта. – Гном улыбнулся. – Когда мы тебя сюда принесли, Ганнес попытался возражать, но взглянул на Раффа – и передумал. У тебя верный ученик, Карл. Славный парень.
Кивнув, Карл поднес правую руку к глазам.
Рана сделалась розоватым шрамом на ладони и на ее тыльной стороне. Карл смотрел, как шрам медленно тускнеет. Скоро он исчезнет совсем. И можно будет считать, что ничего…
Нет.
– Фиалт?
Гном покачал головой.
– Тут мы оказались бессильны. Целительными бальзамами мертвого не оживить. Но Чак принес тело на борт. – Он закусил губу. – Я подумал – может, ты захочешь сказать над ним пару слов прежде, чем мы похороним его в Киррике. Тэннети говорит – на Салкете так принято.
Карл приподнялся на локте.
– Лучше я пойду проверю, как там…
Гном положил ладонь Карлу на грудь и толчком отправил его назад на лавку.
– У остальных все в порядке. Я поставил на часы Раффа и Чака; лошади в трюме и не буянят. – По губам гнома скользнула хитрая усмешка. – Хотя я бы впустил Эйю. Она рыдает. Думает, ты умер. Рафф и Чак твердят ей, что ты неубиваем, но вряд ли она им поверила.
– Уверен, что нет. Сколько этих охотников за наградой мы прикончили?
Ахира пожал плечами.
– Троих наверняка. Еще четверых ранили: они попадали в воду. Остальные нырнули и скрылись.
– А Ганнес? Как он принял все это?
Зловеще улыбаясь, Ахира поднял с пола топор.
– Я немного поговорил с ним, и он перестал выражаться. – Гном опустил топор и вздохнул. – Но он удрал, чтоб его!
– Он? Кто?..
– А ты не заметил, кто ими командовал?
Карл фыркнул.
– Я был, знаешь ли, занят. Что за фокусы?
– Вожаку лет восемнадцать. Темные волосы, темные глаза, тонкий нос. Отлично владеет мечом. Ему не потребовались и секунды, чтобы пронзить грудь Фиалта и вернуться в оборонительную стойку. У него очень жестокая – и очень знакомая – улыбка.:. И этот голос… – Гном содрогнулся. – Он очень похож на голос кое-кого, кого мы знаем, да?
Карл попытался припомнить голос. Нет, ему тогда было слишком больно, чтобы обращать внимание на что-то еще. Но описание… если забыть о возрасте… это один в один…
– Ольмин? Но он мертв! – Я сам отрубил ему голову, я держал ее в руках. Порой от собственной жестокости Карла мутило, но убийство этого мерзавца доставило ему истинное наслаждение.
Ахира кивнул:
– Но, возможно, его сын или младший брат жив.
Карл вскочил, оттолкнув гнома. Ноги были ватные – ничего, выдержат.
– Не хочешь разобраться с этим?
– При первой возможности. Сейчас же…
– Мы похороним погибшего.
Карл стоял у перил, Рафф и Эйя – рядом.
Перед ними на доске лежало тело Фиалта. Одним концом доска уходила под ограждение штирборта, другой придерживали Тэннети, Ахира и Чак.
Карл положил руку на ограждение.
– Я так и не успел узнать Фиалта так хорошо, как мне бы хотелось, – проговорил он. – Потому, наверное, что мне никогда не хватало на это времени. Да и он был не из тех, кто легко открывается. Он был всегда ровен, наш Фиалт, и замкнут.
Я никогда не мог понять, почему он отправился с нами. В нем не было того огня, что горит в Ахире, в Тэннети, да и во мне. И дело было не в получении профессии и не в профессиональном долге, как у Чака. И не в обучении действием, как обстоит дело с Раффом.
Но это никак не помогает нам узнать его. Так что же мы все-таки знаем об этом спокойном человеке? Мы знаем, что он не слишком хорошо владел мечом и чуть лучше – руками.
Хотя он учился – никто никогда не учился старательней. Мы знаем, что он был салком, моряком, крестьянином и рабом. И, наконец, свободным человеком. Но это – почти все.
Почти все… – Карл так сжал ограждение, что побелели костяшки.
– Всего лишь дважды удалось мне заглянуть за стену, которую он возвел между собой и окружающим миром. Думаю, Фиалт не стал бы возражать против рассказа об этих случаях. И надеюсь, он простит мою откровенность.
В первый раз это было на тренировке. У него что-то получилось – черт, не могу припомнить, что именно, – и я сказал что-то вроде: «Так держать, и мы сделаем из тебя воина».
Он тогда повернулся ко мне и покачал головой. «Просто человека, кто смог бы защитить себя, своё и своих. Большего мне не надо». Не надо большего…
Другой раз был прошлой ночью. Фиалт должен был понимать, что не выстоит один против мечников. Он должен был подождать приказа Ахиры.
Но он не стал ждать. Это было совершенно бессмысленно, ч-черт! – Карл ухватил холодное, окостеневшее плечо. – Ты должен был подождать, Фиалт! Должен был… – Взгляд Карла затуманился; голос дрогнул. Воин глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки.
– Думаю, это многое говорит о нашем друге. Порывистость и доброта. Мне… будет не хватать этой порывистости и этой доброты – будет не хватать Фиалта, тело которого мы ныне отдаем Киррику. – Он погладил плечо трупа и отошел.
Тэннети, Чак и Ахира со скорбными лицами приподняли свой край доски. Тело соскользнуло с нее и плюхнулось в голубую воду, почти мгновенно уйдя в глубину.
Чак обнажил меч и поднял его, салютуя. Ахира, повторяя его, отстегнул боевой топор.
Тэннети смотрела на рябь, глаза ее покраснели, лицо застыло.
Карл тоже обнажил клинок, уравновесил его на ладонях.
– Прими мою клятву, Фиалт: ты будешь отмщен. – Клинок скользнул в ножны. – Может, я и ошибся, но мне нравится думать, что ты хотел бы именно этого.
Глава 12
Карл, вцепившись в ограждение, стоял на носу «Бородавочника»; кораблик бороздил тихое море, неспешно направляясь к маленькому полуострову и лежащей за ним бухте. Над головой Карла весело плясал на ветру вымпел; внизу, шипя и пенясь, плескалась у борта вода.
Волны с тихим шорохом лизали песчаный берег. Высоко в поднебесной синеве кружила острокрылая морская ласточка – вот она спикировала, выхватила из воды рыбешку и унесла трепещущую добычу ввысь.
Карл почесал живот, в который раз радуясь ощущению полного брюха. Ему понадобилось время, чтобы тело его привыкло к морю, – но оно привыкло, и куда быстрей, чем в прошлый раз.
На сей раз я кормил рыб всего-то шесть дней. Гм, если так пойдет дальше, через пару лет тошнить меня будет только в первую минуту на корабле.
Картинка самого себя, вступающего на борт, изрыгающего рвоту и тут же улыбающегося, подняла ему настроение. Он расхохотался.
Эйя вскинула на него взгляд, выгнула бровь – ну точь-в-точь Энди-Энди.
– Все в прядке, – проговорил он. Полез в карман, вытащил почти высохший апельсин и разделал его ногтем. Бросив дольку в рот, показал на берег. – Узнаешь?
– Д-да… – Она сперва кивнула, потом помотала головой. – Я не вижу дома… моего дома.
Насколько я знаю, малышка, Мелавэй протянулся вдоль побережья миль на двести – а тут тебе и косы, и пляжи, и острова, и полуострова, и заливы, и бухты…
– Не волнуйся. Может, и не сразу – но найдем мы его непременно.
Она наморщила лобик:
– Ты уверен?
Стоящий с ней рядом Рафф ласково ткнул Эйю в плечо.
– Карл ведь уже обещал, нет? – насмешливо фыркнув, он снова ткнул девочку.
Это надо было душить в зародыше. Не то чтобы мальчик совершил что-то страшное, но указать на проступок было надо.
– Рафф!
– Да, Карл?
– Мы не бьем людей, которых взялись защищать.
Эйя вскинула взгляд.
– Мне не больно.
– Не важно. Тот, кто избрал профессией насилие, не угрожает своей семье, своим друзьям. Мы с тобой взялись опекать Эйю, защищать ее – а не бить и запугивать.
Рафф немного подумал.
– А как же ты и Ахира? Вы с ним все время угрожаете друг другу.
– Подумай получше, Рафф. Мы изображаем угрозу. На самом деле мы не причиняем друг другу вреда. Понял разницу?
– Да. – Юноша наклонил голову к плечу. – А как же тренировки? Мы все зарабатываем от тебя синяки.
– Верно подмечено. Это обучение, не насилие. Любой из вас волен отказаться от тренировок. К тебе это тоже относится, ученик. Прекратить тренироваться и не получать синяков. Ясно?
– Ясно. Я буду тренироваться. – Рафф вернулся к перилам.
Карл одобрительно улыбнулся. Молодец мальчишка: принял выволочку как урок, не как удар по самолюбию.
Ганнес прокричал приказ – и рулевой снова сманеврировал, направив корабль между двух выступающих кос. Днище проскребло по банке, «Бородавочник» вздрогнул… освободился… и скользнул в недвижные воды залива.
Карл покачал головой. Нечего удивляться, что корабль протекает, как решето: будешь течь при таком обращении! Даже учитывая – как объяснил Ганнес, – что мелцы соглашаются иметь дело с корабельщиками только после того, как корабль окажется на мелководье, должен быть какой-нибудь другой способ заходить в заливы, кроме как всякий раз протирать днище на мелях.
И все же мореходом Ганнес был превосходным. На Этой Стороне не было Луны, а куда более слабые солнечные приливы и отливы почти не различались. Рисковать заходить на мелководье было со стороны Ганнеса подвигом; умудриться не сесть на мель – чудом.
Карл повернулся к Ахире; гном вцепился в мачту – именно вцепился, хоть и делал вид, что небрежно придерживается за нее одной рукой. «Придерживаясь», рук до судорог не сжимают.
– Плохо?
Ахира не обернулся.
– Нормально.
Карл перешел на английский.
– Эй, это я, узнаешь? Джеймс, что с тобой?
– Все в порядке. Просто мне не нравится, когда корабли прыгают.
Новый удар. Карла развернуло и швырнуло на ограждения; корабль приподнялся, опустился и замер. Эйя и Рафф обменялись снисходительными улыбками: чувство равновесия Карла оставляло желать лучшего.
Подождите, детки, вот потяжелеете на пару сотен фунтов – поймете, что таскать их не так уж и просто, не говоря о том, чтобы удержаться на ногах.
Ну да ладно. Пусть себе похихикают. Воин всмотрелся в берег, пытаясь понять, есть ли кто-то – или что-то – за пышной зеленью. Ничего. Ганнес говорил, что местные встретят их, но…
– Карл! – В голосе Ахиры звучали удивление и почти восторг.
– Что?
– Не оборачивайся. Хочу спросить тебя кое о чем.
Карл пожал плечами:
– Давай.
– Этот берег здорово похож на Гавайи, правда?
– Я бы сказал – на Полинезию.
– Гавайи – часть Полинезии, Карл. Это одно и то же. Больше всего похоже на Лагайну – пальмы, песчаные пляжи, почти нет скал, синяя вода… вот только здесь она чище и пресная.
– Верно. – Карл собрался поворачиваться.
– Еще минутку, – выдохнул гном. – Учитывая все это, ты не слишком удивишься, если местные прибудут на таких длинных долбленках?
– Вовсе не удивлюсь.
Сходные условия должны порождать сходные культуры. В данном случае самой торной дорогой – и охотничьими угодьями, кстати, – должно быть море. Если у мелцев нет возможностей строить большие парусные суда, они сделают каноэ. А если у них нет звериных или тюленьих шкур, чтобы обтянуть каноэ, они их выдолбят. Долбленые каноэ, да еще с балансирами, более устойчивы, чем другие подобные лодки, – все логично.
– Так в чем дело? У местных есть долбленки?
– По-твоему, это правильно – чтобы они были?
– Разумеется.
– Тогда обернись и скажи, почему их долбленки больше всего походят на драккары викингов.
Карл обернулся.
Три каноэ входили в жерло залива, каждое длиной ярдов в пять-шесть, балансиры вывешены, на каждом весле – по гребцу.
И с каждого высоко поднятого носа скалился резной деревянный дракон.
Проведав в трюме Морковку и Пиратку, Карл вернулся на палубу. Там его сразу же окружили Ахира, Эйя, Рафф, Тэннети и Чак. Отряд старался держаться подальше от Ганнеса и трех одетых в саронги мелцев, что на носу спорили о ценах на мелавэйскую копру и эндэлльскую сталь.
Местные говорили на эрендра со странным певучим акцентом, не похожим ни на быструю речь пандатавэйцев, ни на протяжное произношение Метрейля. Знакомый акцент…
– А, Карл? – взглянул на воина Ахира.
– Ты тоже слышишь?
– Еще бы. Можешь объяснить, почему эти парни болтают, как шведы? Как наш шеф-повар в колледже…
Чак нахмурился.
– Будет проще, – проговорил он, осклабясь, – если вы научите меня этому вашему аглицкому, а еще лучше – просто говорите по-эренски. По крайней мере когда я рядом.
– Интересная мысль, – кивнул гном. – Я попробую.
Карл жестом попросил прощения.
– Мы говорили об акценте этих мелцев. Очень похоже говорят дома.
– Дома? – Рафф покачал головой. – Не у меня.
– У нас дома. – Карл помахал рукой. – На Той Стороне. В области, что зовется Скандинавией. – Очень странно. Различия между здесь и там не были неожиданностью; он начал уже привыкать к ним. С другой стороны… в сочетании с драккарами-каноэ узнаваемость местного говора настораживала. Это должно было что-то значить.
Но что?
Это наверняка не просто переход, как произошло с ними. В конце концов, мелцы совершенно не похожи на скандинавов. Волосы у них прямые и черные, кожа смуглая, глаза с тяжелыми веками…
Чак мотнул головой.
– Бессмыслица. Я думал – перешли одни только вы.
– Я тоже так думал.
Самый высокий из мелцев, загорелый широкоплечий воин в пурпурном саронге, направился к ним.
– Ты от Арта Мирддина? – спросил он, и от его акцента по спине Карла пробежал холодок. – Он прислал за мечом?
Карл покачал головой.
– Я не понимаю – простите.
Воин пожал плечами, словно ожидал такого ответа и тем не менее разочарован.
– Ну, он по крайней мере здесь.
Подбоченясь одной рукой, Ганнес протянул другую.
– Уплати, будь так добр.
Карл похлопал по кошелю.
– У меня нет столько с собой.
Надо ли им вообще плыть на Ганнесовой лоханке? Может, стоит подождать другого судна?
Нет. Ожидание может затянуться – а если он пошлет Ганнеса подальше, капитан вполне может дать знать куда надо, что здесь человек, объявленный Пандатавэем в розыск, на голове которого можно неплохо подзаработать. То, что Ганнес именно так и сделает, вытекало из невообразимо высокой платы за проезд.
Развязав кошель, Карл вынул шесть золотых.
– Это – задаток; остальное получишь при отплытии.
– Согласен. Тогда и увидимся.
Карл совсем уже было повернулся, чтобы уйти, но Ганнес окликнул его.
Стоп.
– Ты ни о чем не забыл? – спросил капитан.
– Что?
Ганнес показал на Карлов меч.
– Думаю, все же стоит кое в чем поклясться. И, пожалуйста, на мече. Если, конечно, хочешь уплыть.
Карл колебался.
– Не такой уж это плохой кораблик, – заметил Ганнес. – Остойчивый и быстрый.
– Разумеется. – Карл медленно вытащил меч, уравновесил его на ладони.
Надо покончить и с этим. А то он еще начнет меня убеждать, что лоханка сможет добежать до Кесселя за три часа.
Армин, подавляя дрожь, вцепился в одну из десяти прикрепленных к пирсу веревочных лестниц.
Была поздняя ночь, и с Киррика тянуло холодом, но холод и тьма служили хорошим укрытием Армину и его десятку воинов. Несколько часов ушло у него, чтобы решить – скольких воинов взять ему с собой с «Плети». Слишком малым отрядом Куллинана и его друзей не захватить; слишком большим – не устроить засаду. Элемент внезапности всегда давал большое преимущество, а Армин считал необходимым пользоваться любым преимуществом.
Десять человек было именно то, что надо: достаточно, чтобы одолеть Куллинана и его отряд, и не слишком много, чтобы нельзя было спрятаться.
Надо было иметь весьма острый глаз, чтобы заметить их головы и несколько футов веревки, притулившихся сбоку причала. Высокий, прочный, твердого дерева причал вздымался над черной водой почти на три головы.
Близ корабля по дереву шлепали сандалии и перекликались, отдавая приказы, голоса: «Бородавочник» готовился отойти.
Армина толкнул Игераль, висящий на ближней к нему лестнице.
– Может, посмотришь еще раз в тот шар? – прошипел он. – Или боишься? – Он потряс головой, прочищая от воды глаза и длинные заостренные уши.
Армин оскалился. От проклятого эльфа было больше неприятностей, чем пользы. Игераль был старшим подмастерьем добрых двадцать лет и не скрывал неприязни к Армину из-за его продвижения в мастера.
Не то чтобы у гильдмастера Ирина был выбор. Он не мог поставить Армина над старшими подмастерьями, не повысив его, а это дело, совершенно очевидно, было бы провалено, будь под началом Армина младшие подмастерья и ученики.
Возможно, Игераль и другие приняли бы это. Но гильдмастер пошел дальше: пытаясь избежать конфликта, он объявил свою волю касательно Армина в Мастерском Послании. Обычно это решало дело. Гильдмастер Ирин был известен скупостью на похвалу.
На сей раз это не решило ничего. Деяние Ирина возымело обратный эффект и только разожгло недовольство подмастерьев. В частности – Игераля.
– Надо было дождаться их в море, – продолжал Игераль, – а не плыть сюда, как стае силков.
– Заткнись. Хочешь, чтобы нас услыхали?
Игераль нес чушь. В морском бою было бы невозможно захватить Карла Куллинана живым. Похищение – единственный выход.
А вот в первой идее Игераля смысл был. Очень осторожно Армин вытянул привязанный к лестнице плавающий свиной пузырь и достал упакованный в сетчатый кошель шар – тот самый, что дал ему Вентхол.
– Свет! – прошипел он.
Игераль вытащил нож и сложил ладони чашечкой, чтобы яркий свет не просочился сквозь доски причала. Тирен, маг с «Плети», отказался помочь Армину ловить Куллинана, сказав, что в его договор входит только нейтрализация мелких колдунов во время набегов, но – за отдельную плату – согласился зачаровать клинок, чтобы тот светился.
Плавающий в желтоватом масле палец безошибочно указывал на город – на Карла Куллинана.
Вперя взгляд в палец, Армин ждал.
Убийственно медленно тот шевельнулся… поворотился… и замер параллельно причалу.
Выхватывая клинок и знаком приказывая Игералю сделать то же, Армин метнулся с лестницы.
Палец был точен, как игла компаса. Карл Куллинан приближался к пристани. Он был там – во тьме Эвенора. Уже близко.
– Он близко.
Армин подергал сетку – убедиться, что шар в безопасности, проверил и тонкий шпагат, которым сфера была привязана к пузырю. Узлы были крепкими; Армин выпустил шар, и тот нырнул под воду. Армин кивнул остальным.
– По моему знаку – вперед! – прошептал он. – И помните: поубивайте хоть всех, но Карл Куллинан мне нужен живым! А ты, Игераль, – спрячь этот нож.
– Сейчас, – улыбнулся тот. – Сейчас.
У начала пирса Карл вытянул руку и соскользнул с седла Морковки.
– Рафф, Пиратка когда-нибудь бывала на корабле? Юноша помотал головой:
– Нет.
Белая кобыла фыркала и, когда Рафф попытался ее вести, заартачилась, приседая на задние ноги и натягивая повод. Держа его левой рукой, юноша правой похлопал лошадь по шее.
– Что-то она упрямится… Прости, Карл.
– Не извиняйся, Рафф. Ты неплохо управляешься с лошадьми.
Рафф горделиво выпрямился.
Карл подавил довольный смешок. Простое одобрение творило с мальчишкой сущие чудеса. При всех своих прекрасных качествах Жерр Фурнаэль, очевидно, не баловал сыновей похвалой.
Карл попытался успокоить Пиратку, но кобыла, фыркнув, едва не цапнула его за руку.
Похоже, будет проще продать других лошадей, чем грузить их на борт. С Морковкой забот не будет – но вот упрямство Пиратки может им здорово помешать.
Плеча Карла коснулся Чак.
– Ты позволишь?..
– Действуй.
Маленький воин полез в мешок и извлек тряпицу. Быстрым движением он набросил ее на голову Пиратки и затянул – вышло что-то вроде повязки на глаза. Лошадь ослепла.
Это подействовало. Пиратка успокоилась мгновенно – словно кто-то повернул выключатель.
Фиалт забросил мешок за спину.
– Ведите лошадей посередине. Будет возможность маневра, если они станут метаться.
Тэннети обняла его за талию,
– Хм-м… – Она улыбнулась. – Думаю, ты на кое-что сгодишься, увалень. Кое-что этакое.
Ахира изогнул бровь; Карл покачал головой. Этакое?.. Очевидно, между Фиалтом и Тэннети кое-что произошло – а они оба это упустили.
– Больше не назначаем их дежурить вместе, – прошептал Карл. – Они будут слишком заняты друг дружкой, чтобы как следует нести стражу. Вероятно, это началось не сейчас.
– Вероятно. – Ахира кивнул. – Только не надо их ругать, ладно? Пусть тот, кто без греха, бросит камень… и все такое прочее.
– Твоя правда. – Карл поднял голову. – Пошли. Не спеша.
Он повел Морковку по причалу. Эйя рванулась вперед, пятки ее зашлепали по доскам. Она домчалась до «Бородавочника» и, остановясь в нескольких ярдах, принялась недоверчиво рассматривать незнакомцев на палубе.
Ганнес протянул руку.
– Добро пожаловать на борт. – Он поднял голову и крикнул Карлу: – Деньги с тобой?
– Как договорились, – прокричал в ответ Карл. – Вперед, Эйя. Залезай! Мы сейчас подойдем.
Мгновенное раздумье – и девочка взлетела на палубу. Карл потянул Морковку за повод.
– Тише, девочка. Это всего лишь…
Взметнувшаяся из воды рука вцепилась ему в ногу. Вторая рука вонзила в его щиколотку пылающий нож.
Боль пронзила его; Карл тяжело упал на бок, подмяв под себя левую руку. У него вырвался крик.
Одиннадцать вооруженных мечами и кинжалами человек, выскочив из воды, окружили их щетинящимся остриями кругом.
Карл потянулся к мечу – но тот же пылающий нож пронзил его правую руку, пригвоздив ее к доскам.
Пальцы его дергались; ногти скребли причал.
Чья-то рука ухватила его за волосы; узкое ядовитое лицо эльфа нависло над ним.
– Не дергайся, – посоветовали ему. – Будет больней.
– Нам нужен только Карл Куллинан, – донесся из темноты низкий голос. – Остальные вольны убираться – или подыхать.
Карл не мог повернуть головы, ладонь его рефлекторно подергивалась, и кровавые сполохи боли растекались по всей руке… Он видел бок Морковки, Фиалта, Тэннети и – краем глаза – два угрожающих им меча.
Фиалт поднял руки.
– Мы не хотим неприятностей… – начал он.
И вдруг шлепнул Морковку по крупу, посылая ее вперед, а сам выхватил из-за пояса манрики-гузари. И прыжком исчез из поля зрения Карла.
И почти сразу возник опять – зажимая ладонью пронзенную грудь. Сквозь его пальцы сочилась кровь. От ударов копыт Морковки содрогался причал.
– Чак! – рявкнул Ахира. – Вперед!
Карл рванулся – высвободить руку, и кулак эльфа ударил его в лицо.
Кровь залила Карлу глаза. Он слепо зашарил левой рукой – и сумел-таки вцепиться в эльфово горло.
И сжать. Боль раздирала его, вокруг звенела сталь, падали на доски и в воду тела – единственным, что имело сейчас значение, была его левая рука и пальцы, сомкнувшиеся на вражеском горле.
Карл сжимал.
Удары стали сильней, отчаянней.
Карл сжимал.
Плоть эльфа поддалась под его пальцами, руку омыла кровь.
Удары ослабли… прекратились.
– Можешь уже его отпустить. – Над Карлом склонился Ахира. – Он мертв. А остальные ушли. – Внезапная боль – гном вырвал нож из запястья Карла. – Рафф, бальзамы. Живей!
Карл мотнул головой, глаза слегка прочистились.
– Нет. – Боль терзала запястье и щиколотку. Каждое слово давалось с трудом. – Сперва. На борт. Все. Лечиться. Потом.
Гном поднял его, помогая Карлу удерживаться на здоровой ноге. Пирс был скользким от крови. На досках лицами вниз лежали три тела.
В луже крови Фиалта стояла на коленях Тэннети. Ее кулачки молотили по его спине.
– Болван! – всхлипывала она. – Никогда не умел защищаться от меча! Никогда…
Она колотила его по спине, словно хотела вбить в него жизнь, и слезы струились по ее лицу.
Чак вбросил меч в ножны и подошел к ней. Взял ее руку в свои.
– Ты ничем ему не поможешь, – мягко проговорил он. – Нам надо идти.
Он помог ей встать, наклонился, поднял тело Фиалта и забросил себе на плечо.
Подбежал Ганнес с парой лучников – лицо серое, губы побелели.
– По-моему, ты говорил…
Протянув руку, Рафф ухватил Ганнеса за ворот туники.
– Ты слышал, что сказал Карл. Умолкни. Нам надо убираться отсюда: они могут вернуться.
– Но…
Рафф обнажил окровавленный меч.
– Заткнись.
Карл старался слушать, старался не давать закрываться глазам, но тьма клубилась вокруг… и поглотила его.
Выплывать назад было трудно. Вода качала его, пыталась залиться в рот.
Карл сдался и позволил тянуть себя в глубину, но чья-то рука вцепилась в него и выволокла на свет.
– Карл, – проговорил Ахира, вливая ему в губы новую порцию бальзама, – мы в безопасности. По крайней мере сейчас.
Карл открыл глаза. Он лежал на узкой лавке, сквозь открытый под потолком иллюминатор на грудь его падал солнечный свет. Судно шло под углом к ветру.
– Где? – Он выдавливал из себя слова. – Где… мы?
– Ганнесова каюта. – Гном улыбнулся. – Когда мы тебя сюда принесли, Ганнес попытался возражать, но взглянул на Раффа – и передумал. У тебя верный ученик, Карл. Славный парень.
Кивнув, Карл поднес правую руку к глазам.
Рана сделалась розоватым шрамом на ладони и на ее тыльной стороне. Карл смотрел, как шрам медленно тускнеет. Скоро он исчезнет совсем. И можно будет считать, что ничего…
Нет.
– Фиалт?
Гном покачал головой.
– Тут мы оказались бессильны. Целительными бальзамами мертвого не оживить. Но Чак принес тело на борт. – Он закусил губу. – Я подумал – может, ты захочешь сказать над ним пару слов прежде, чем мы похороним его в Киррике. Тэннети говорит – на Салкете так принято.
Карл приподнялся на локте.
– Лучше я пойду проверю, как там…
Гном положил ладонь Карлу на грудь и толчком отправил его назад на лавку.
– У остальных все в порядке. Я поставил на часы Раффа и Чака; лошади в трюме и не буянят. – По губам гнома скользнула хитрая усмешка. – Хотя я бы впустил Эйю. Она рыдает. Думает, ты умер. Рафф и Чак твердят ей, что ты неубиваем, но вряд ли она им поверила.
– Уверен, что нет. Сколько этих охотников за наградой мы прикончили?
Ахира пожал плечами.
– Троих наверняка. Еще четверых ранили: они попадали в воду. Остальные нырнули и скрылись.
– А Ганнес? Как он принял все это?
Зловеще улыбаясь, Ахира поднял с пола топор.
– Я немного поговорил с ним, и он перестал выражаться. – Гном опустил топор и вздохнул. – Но он удрал, чтоб его!
– Он? Кто?..
– А ты не заметил, кто ими командовал?
Карл фыркнул.
– Я был, знаешь ли, занят. Что за фокусы?
– Вожаку лет восемнадцать. Темные волосы, темные глаза, тонкий нос. Отлично владеет мечом. Ему не потребовались и секунды, чтобы пронзить грудь Фиалта и вернуться в оборонительную стойку. У него очень жестокая – и очень знакомая – улыбка.:. И этот голос… – Гном содрогнулся. – Он очень похож на голос кое-кого, кого мы знаем, да?
Карл попытался припомнить голос. Нет, ему тогда было слишком больно, чтобы обращать внимание на что-то еще. Но описание… если забыть о возрасте… это один в один…
– Ольмин? Но он мертв! – Я сам отрубил ему голову, я держал ее в руках. Порой от собственной жестокости Карла мутило, но убийство этого мерзавца доставило ему истинное наслаждение.
Ахира кивнул:
– Но, возможно, его сын или младший брат жив.
Карл вскочил, оттолкнув гнома. Ноги были ватные – ничего, выдержат.
– Не хочешь разобраться с этим?
– При первой возможности. Сейчас же…
– Мы похороним погибшего.
Карл стоял у перил, Рафф и Эйя – рядом.
Перед ними на доске лежало тело Фиалта. Одним концом доска уходила под ограждение штирборта, другой придерживали Тэннети, Ахира и Чак.
Карл положил руку на ограждение.
– Я так и не успел узнать Фиалта так хорошо, как мне бы хотелось, – проговорил он. – Потому, наверное, что мне никогда не хватало на это времени. Да и он был не из тех, кто легко открывается. Он был всегда ровен, наш Фиалт, и замкнут.
Я никогда не мог понять, почему он отправился с нами. В нем не было того огня, что горит в Ахире, в Тэннети, да и во мне. И дело было не в получении профессии и не в профессиональном долге, как у Чака. И не в обучении действием, как обстоит дело с Раффом.
Но это никак не помогает нам узнать его. Так что же мы все-таки знаем об этом спокойном человеке? Мы знаем, что он не слишком хорошо владел мечом и чуть лучше – руками.
Хотя он учился – никто никогда не учился старательней. Мы знаем, что он был салком, моряком, крестьянином и рабом. И, наконец, свободным человеком. Но это – почти все.
Почти все… – Карл так сжал ограждение, что побелели костяшки.
– Всего лишь дважды удалось мне заглянуть за стену, которую он возвел между собой и окружающим миром. Думаю, Фиалт не стал бы возражать против рассказа об этих случаях. И надеюсь, он простит мою откровенность.
В первый раз это было на тренировке. У него что-то получилось – черт, не могу припомнить, что именно, – и я сказал что-то вроде: «Так держать, и мы сделаем из тебя воина».
Он тогда повернулся ко мне и покачал головой. «Просто человека, кто смог бы защитить себя, своё и своих. Большего мне не надо». Не надо большего…
Другой раз был прошлой ночью. Фиалт должен был понимать, что не выстоит один против мечников. Он должен был подождать приказа Ахиры.
Но он не стал ждать. Это было совершенно бессмысленно, ч-черт! – Карл ухватил холодное, окостеневшее плечо. – Ты должен был подождать, Фиалт! Должен был… – Взгляд Карла затуманился; голос дрогнул. Воин глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки.
– Думаю, это многое говорит о нашем друге. Порывистость и доброта. Мне… будет не хватать этой порывистости и этой доброты – будет не хватать Фиалта, тело которого мы ныне отдаем Киррику. – Он погладил плечо трупа и отошел.
Тэннети, Чак и Ахира со скорбными лицами приподняли свой край доски. Тело соскользнуло с нее и плюхнулось в голубую воду, почти мгновенно уйдя в глубину.
Чак обнажил меч и поднял его, салютуя. Ахира, повторяя его, отстегнул боевой топор.
Тэннети смотрела на рябь, глаза ее покраснели, лицо застыло.
Карл тоже обнажил клинок, уравновесил его на ладонях.
– Прими мою клятву, Фиалт: ты будешь отмщен. – Клинок скользнул в ножны. – Может, я и ошибся, но мне нравится думать, что ты хотел бы именно этого.
Глава 12
СТРАЖИ МЕЧА
Я был здесь уже когда-то –
Не помню – как и когда.
Знаком мне порог заросший,
Как галькой шуршит вода…
И запах – неведомый, пряный,
И берег в огнях костров…
Данте Габриэль Росетти
Карл, вцепившись в ограждение, стоял на носу «Бородавочника»; кораблик бороздил тихое море, неспешно направляясь к маленькому полуострову и лежащей за ним бухте. Над головой Карла весело плясал на ветру вымпел; внизу, шипя и пенясь, плескалась у борта вода.
Волны с тихим шорохом лизали песчаный берег. Высоко в поднебесной синеве кружила острокрылая морская ласточка – вот она спикировала, выхватила из воды рыбешку и унесла трепещущую добычу ввысь.
Карл почесал живот, в который раз радуясь ощущению полного брюха. Ему понадобилось время, чтобы тело его привыкло к морю, – но оно привыкло, и куда быстрей, чем в прошлый раз.
На сей раз я кормил рыб всего-то шесть дней. Гм, если так пойдет дальше, через пару лет тошнить меня будет только в первую минуту на корабле.
Картинка самого себя, вступающего на борт, изрыгающего рвоту и тут же улыбающегося, подняла ему настроение. Он расхохотался.
Эйя вскинула на него взгляд, выгнула бровь – ну точь-в-точь Энди-Энди.
– Все в прядке, – проговорил он. Полез в карман, вытащил почти высохший апельсин и разделал его ногтем. Бросив дольку в рот, показал на берег. – Узнаешь?
– Д-да… – Она сперва кивнула, потом помотала головой. – Я не вижу дома… моего дома.
Насколько я знаю, малышка, Мелавэй протянулся вдоль побережья миль на двести – а тут тебе и косы, и пляжи, и острова, и полуострова, и заливы, и бухты…
– Не волнуйся. Может, и не сразу – но найдем мы его непременно.
Она наморщила лобик:
– Ты уверен?
Стоящий с ней рядом Рафф ласково ткнул Эйю в плечо.
– Карл ведь уже обещал, нет? – насмешливо фыркнув, он снова ткнул девочку.
Это надо было душить в зародыше. Не то чтобы мальчик совершил что-то страшное, но указать на проступок было надо.
– Рафф!
– Да, Карл?
– Мы не бьем людей, которых взялись защищать.
Эйя вскинула взгляд.
– Мне не больно.
– Не важно. Тот, кто избрал профессией насилие, не угрожает своей семье, своим друзьям. Мы с тобой взялись опекать Эйю, защищать ее – а не бить и запугивать.
Рафф немного подумал.
– А как же ты и Ахира? Вы с ним все время угрожаете друг другу.
– Подумай получше, Рафф. Мы изображаем угрозу. На самом деле мы не причиняем друг другу вреда. Понял разницу?
– Да. – Юноша наклонил голову к плечу. – А как же тренировки? Мы все зарабатываем от тебя синяки.
– Верно подмечено. Это обучение, не насилие. Любой из вас волен отказаться от тренировок. К тебе это тоже относится, ученик. Прекратить тренироваться и не получать синяков. Ясно?
– Ясно. Я буду тренироваться. – Рафф вернулся к перилам.
Карл одобрительно улыбнулся. Молодец мальчишка: принял выволочку как урок, не как удар по самолюбию.
Ганнес прокричал приказ – и рулевой снова сманеврировал, направив корабль между двух выступающих кос. Днище проскребло по банке, «Бородавочник» вздрогнул… освободился… и скользнул в недвижные воды залива.
Карл покачал головой. Нечего удивляться, что корабль протекает, как решето: будешь течь при таком обращении! Даже учитывая – как объяснил Ганнес, – что мелцы соглашаются иметь дело с корабельщиками только после того, как корабль окажется на мелководье, должен быть какой-нибудь другой способ заходить в заливы, кроме как всякий раз протирать днище на мелях.
И все же мореходом Ганнес был превосходным. На Этой Стороне не было Луны, а куда более слабые солнечные приливы и отливы почти не различались. Рисковать заходить на мелководье было со стороны Ганнеса подвигом; умудриться не сесть на мель – чудом.
Карл повернулся к Ахире; гном вцепился в мачту – именно вцепился, хоть и делал вид, что небрежно придерживается за нее одной рукой. «Придерживаясь», рук до судорог не сжимают.
– Плохо?
Ахира не обернулся.
– Нормально.
Карл перешел на английский.
– Эй, это я, узнаешь? Джеймс, что с тобой?
– Все в порядке. Просто мне не нравится, когда корабли прыгают.
Новый удар. Карла развернуло и швырнуло на ограждения; корабль приподнялся, опустился и замер. Эйя и Рафф обменялись снисходительными улыбками: чувство равновесия Карла оставляло желать лучшего.
Подождите, детки, вот потяжелеете на пару сотен фунтов – поймете, что таскать их не так уж и просто, не говоря о том, чтобы удержаться на ногах.
Ну да ладно. Пусть себе похихикают. Воин всмотрелся в берег, пытаясь понять, есть ли кто-то – или что-то – за пышной зеленью. Ничего. Ганнес говорил, что местные встретят их, но…
– Карл! – В голосе Ахиры звучали удивление и почти восторг.
– Что?
– Не оборачивайся. Хочу спросить тебя кое о чем.
Карл пожал плечами:
– Давай.
– Этот берег здорово похож на Гавайи, правда?
– Я бы сказал – на Полинезию.
– Гавайи – часть Полинезии, Карл. Это одно и то же. Больше всего похоже на Лагайну – пальмы, песчаные пляжи, почти нет скал, синяя вода… вот только здесь она чище и пресная.
– Верно. – Карл собрался поворачиваться.
– Еще минутку, – выдохнул гном. – Учитывая все это, ты не слишком удивишься, если местные прибудут на таких длинных долбленках?
– Вовсе не удивлюсь.
Сходные условия должны порождать сходные культуры. В данном случае самой торной дорогой – и охотничьими угодьями, кстати, – должно быть море. Если у мелцев нет возможностей строить большие парусные суда, они сделают каноэ. А если у них нет звериных или тюленьих шкур, чтобы обтянуть каноэ, они их выдолбят. Долбленые каноэ, да еще с балансирами, более устойчивы, чем другие подобные лодки, – все логично.
– Так в чем дело? У местных есть долбленки?
– По-твоему, это правильно – чтобы они были?
– Разумеется.
– Тогда обернись и скажи, почему их долбленки больше всего походят на драккары викингов.
Карл обернулся.
Три каноэ входили в жерло залива, каждое длиной ярдов в пять-шесть, балансиры вывешены, на каждом весле – по гребцу.
И с каждого высоко поднятого носа скалился резной деревянный дракон.
Проведав в трюме Морковку и Пиратку, Карл вернулся на палубу. Там его сразу же окружили Ахира, Эйя, Рафф, Тэннети и Чак. Отряд старался держаться подальше от Ганнеса и трех одетых в саронги мелцев, что на носу спорили о ценах на мелавэйскую копру и эндэлльскую сталь.
Местные говорили на эрендра со странным певучим акцентом, не похожим ни на быструю речь пандатавэйцев, ни на протяжное произношение Метрейля. Знакомый акцент…
– А, Карл? – взглянул на воина Ахира.
– Ты тоже слышишь?
– Еще бы. Можешь объяснить, почему эти парни болтают, как шведы? Как наш шеф-повар в колледже…
Чак нахмурился.
– Будет проще, – проговорил он, осклабясь, – если вы научите меня этому вашему аглицкому, а еще лучше – просто говорите по-эренски. По крайней мере когда я рядом.
– Интересная мысль, – кивнул гном. – Я попробую.
Карл жестом попросил прощения.
– Мы говорили об акценте этих мелцев. Очень похоже говорят дома.
– Дома? – Рафф покачал головой. – Не у меня.
– У нас дома. – Карл помахал рукой. – На Той Стороне. В области, что зовется Скандинавией. – Очень странно. Различия между здесь и там не были неожиданностью; он начал уже привыкать к ним. С другой стороны… в сочетании с драккарами-каноэ узнаваемость местного говора настораживала. Это должно было что-то значить.
Но что?
Это наверняка не просто переход, как произошло с ними. В конце концов, мелцы совершенно не похожи на скандинавов. Волосы у них прямые и черные, кожа смуглая, глаза с тяжелыми веками…
Чак мотнул головой.
– Бессмыслица. Я думал – перешли одни только вы.
– Я тоже так думал.
Самый высокий из мелцев, загорелый широкоплечий воин в пурпурном саронге, направился к ним.
– Ты от Арта Мирддина? – спросил он, и от его акцента по спине Карла пробежал холодок. – Он прислал за мечом?
Карл покачал головой.
– Я не понимаю – простите.
Воин пожал плечами, словно ожидал такого ответа и тем не менее разочарован.