Джоэл Розенберг
Меч и Цепь
Я считаю, что самое главное в этом мире не то, где мы стоим, но то, куда мы движемся; чтобы достичь гавани, мы должны плыть, когда по ветру, а когда и против него – но плыть, а не дрейфовать и не становиться на якорь.
Оливер Вендел Холмс
Действующие лица
Карл Куллинан – воин.
Андреа Андропулос – начинающий маг.
Эллегон – молодой дракон.
Уолтер Словотский – вор-подмастерье.
Ахира Кривоног – гном-воин.
Луджи (Лу) Рикетти – экс-маг/инженер.
Рэден Монстробойца – охотник.
Теернус – кузнец.
Ч'акресаркандин ип Катардн – воин, солдат удачи.
Ормист – мастер-работорговец.
Кира – освобожденная рабыня.
Эйя Эриксен – освобожденная рабыня.
Тэннети – освобожденная рабыня, ученица воина.
Хтон – освобожденный раб, фермер.
Ихрик – освобожденный раб, фермер.
Фиалт – освобожденный раб, моряк, ученик воина.
Армин – работорговец.
Вентхол – мастер-маг.
Жерр, барон Фурнаэльский.
Саммис – мастер-маг.
Хивар – стражник.
Энна – крепостная.
Рафф Фурнаэль – наследник баронства Фурнаэль, ученик воина.
Томен Фурнаэль.
Бералин, леди Фурнаэль.
Брен Адахан – наследник баронства Адахан.
Аваир Ганнес – капитан и владелец «Бородавочника».
Тирен – маг-подмастерье.
Игераль, Хинрид, Райх, Ленсиус, Фика – подмастерья-работорговцы.
Сейгар Вотансен – маг и военный вождь клана Вотан.
Эсталли, Олила – жены Сейгара Вотансена.
Пейлл – воин-эльф.
Джейсон Куллинан.
Андреа Андропулос – начинающий маг.
Эллегон – молодой дракон.
Уолтер Словотский – вор-подмастерье.
Ахира Кривоног – гном-воин.
Луджи (Лу) Рикетти – экс-маг/инженер.
Рэден Монстробойца – охотник.
Теернус – кузнец.
Ч'акресаркандин ип Катардн – воин, солдат удачи.
Ормист – мастер-работорговец.
Кира – освобожденная рабыня.
Эйя Эриксен – освобожденная рабыня.
Тэннети – освобожденная рабыня, ученица воина.
Хтон – освобожденный раб, фермер.
Ихрик – освобожденный раб, фермер.
Фиалт – освобожденный раб, моряк, ученик воина.
Армин – работорговец.
Вентхол – мастер-маг.
Жерр, барон Фурнаэльский.
Саммис – мастер-маг.
Хивар – стражник.
Энна – крепостная.
Рафф Фурнаэль – наследник баронства Фурнаэль, ученик воина.
Томен Фурнаэль.
Бералин, леди Фурнаэль.
Брен Адахан – наследник баронства Адахан.
Аваир Ганнес – капитан и владелец «Бородавочника».
Тирен – маг-подмастерье.
Игераль, Хинрид, Райх, Ленсиус, Фика – подмастерья-работорговцы.
Сейгар Вотансен – маг и военный вождь клана Вотан.
Эсталли, Олила – жены Сейгара Вотансена.
Пейлл – воин-эльф.
Джейсон Куллинан.
Предыстория
Это начиналось как игра. Семеро студентов колледжа собрались вместе, чтобы приятно провести вечер.
Они расселись вокруг стола – Карл Куллинан, Джейсон Паркер, Джеймс Майкл Финнеган, Дория Перлштейн, Уолтер Словотский, Андреа Андропулос и Лу Рикетти, – собираясь на вечерок погрузиться в фантастический игровой мир. Игра обещала быть весьма занятной. Не более того.
Но их Мастер Игры, профессор Артур Дейтон, каким-то образом – и без предупреждения – перенес их на Ту Сторону. Студенты перенеслись в мир, который, как они думали, существует только в их воображении, и оказались в телах своих игровых персонажей. Худощавый, среднего роста Карл Куллинан стал огромным мускулистым воином; скрюченный калека Джеймс Майкл Финнеган превратился в могучего гнома Ахиру Кривонога. Все семеро стали другими внешне людьми с самыми разными способностями.
Внезапно это перестало быть игрой.
Джейсон Паркер погиб первым. Последние несколько мгновений своей жизни он провел наколотым на копье.
Остальные выжили, но и они не играли больше – они боролись за жизнь: против гнева и оружия магов и воинов, властителей и работорговцев.
Они должны были найти Дверь между Мирами и вернуться домой.
Должны были – и нашли, но слишком многое потеряли. Ахира погиб у Двери. Дория впала в кататонию. Дома это было непоправимо. Но там, на Той Стороне, Матриарх Сообщества Целящей Длани могла вернуть к жизни Ахиру, могла исцелить пошатнувшийся разум Дории.
А потому они возвратились на Ту Сторону. И Матриарх согласилась помочь им – хоть и только один раз.
Но ничего не делается просто так. Им пришлось заплатить, пришлось и дать некий обет. Обет, который должен быть исполнен.
Любой ценой.
Они расселись вокруг стола – Карл Куллинан, Джейсон Паркер, Джеймс Майкл Финнеган, Дория Перлштейн, Уолтер Словотский, Андреа Андропулос и Лу Рикетти, – собираясь на вечерок погрузиться в фантастический игровой мир. Игра обещала быть весьма занятной. Не более того.
Но их Мастер Игры, профессор Артур Дейтон, каким-то образом – и без предупреждения – перенес их на Ту Сторону. Студенты перенеслись в мир, который, как они думали, существует только в их воображении, и оказались в телах своих игровых персонажей. Худощавый, среднего роста Карл Куллинан стал огромным мускулистым воином; скрюченный калека Джеймс Майкл Финнеган превратился в могучего гнома Ахиру Кривонога. Все семеро стали другими внешне людьми с самыми разными способностями.
Внезапно это перестало быть игрой.
Джейсон Паркер погиб первым. Последние несколько мгновений своей жизни он провел наколотым на копье.
Остальные выжили, но и они не играли больше – они боролись за жизнь: против гнева и оружия магов и воинов, властителей и работорговцев.
Они должны были найти Дверь между Мирами и вернуться домой.
Должны были – и нашли, но слишком многое потеряли. Ахира погиб у Двери. Дория впала в кататонию. Дома это было непоправимо. Но там, на Той Стороне, Матриарх Сообщества Целящей Длани могла вернуть к жизни Ахиру, могла исцелить пошатнувшийся разум Дории.
А потому они возвратились на Ту Сторону. И Матриарх согласилась помочь им – хоть и только один раз.
Но ничего не делается просто так. Им пришлось заплатить, пришлось и дать некий обет. Обет, который должен быть исполнен.
Любой ценой.
ЧАСТЬ I
МЕТРЕЙЛЬ
Глава 1
ПРОФЕССИЯ
– Куда двинемся? – Карл Куллинан присел рядом с Андреа Анропулос на самый большой из плоских камней, окружавших угли обеденного костра. Он медленно отхлебывал кофе и щурился на закатное солнце.
Энди-Энди улыбнулась. Карл всегда любил ее улыбку: она делала еще ярче и без того яркий день.
– Ты это в переносном смысле? – Она тряхнула головой, отбрасывая с лица непослушные прядки. Ее тонкий загорелый пальчик коснулся его виска. – Или интересуешься, куда бы нам удрать, чтобы побыть наедине? – Склонив голову к плечу, Андреа снизу вверх взглянула на воина. – А я-то думала, прошлой ночи нам хватит – хотя бы на время! Давай подождем до темноты, ладно?
Карл рассмеялся.
– Я не о том – а про то, сколько еще мы будем тут прохлаждаться. Сообщество Целящей Длани не станет терпеть нас здесь вечно. – И еще мне бы ну очень хотелось знать, каким образом мы сможем сдержать данный Матриарху обет. Он взял Андреа за руку. – Кстати… Коли уж ты сама заговорила, я бы не прочь…
«Это смешно!»– произнес жесткий пронзительный голос в голове Карла.
Ярдах в двадцати от пары, в траве, открыл глаза Эллегон. Подняв голову со скрещенных передних лап, дракон глянул на людей.
«Неужто вы не в состоянии думать ни о чем, кроме плотских утех? Я знаю, вы только люди, – но неужели у вас всегда гон?»
Он поднялся на четыре лапы, свернул и развернул крылья – с соседнего вяза поднялась туча мелких птах – и неторопливо взлетел. По драконьим меркам он был совсем мал: всего-то с автобус от острого кончика серовато-зеленого хвоста до подобных блюдцам ноздрей носа ящера.
Распахнулась и захлопнулась пасть, извергнув клубы дыма и пара.
«Мне казалось, что люди, еще недавно учившиеся вместе, должны думать и о другом. Хотя бы иногда».
«Эллегон, – подумал Карл, – ты несносен».
«Ладно, не бери в голову. Со мной можно и не считаться – я, в конце концов, всего лишь дракон».
Он развернулся и, покачиваясь, полетел прочь.
– Эллегон! – окликнул Карл. – Вернись!
Дракон сделал вид, что не слышит.
Карл повел плечами.
– И что это он стал таким…
– Занозистым? – договорил, подходя, Уолтер Словотский. – Но ты же сам во всем виноват.
Уолтер был крупным мужчиной – но все же не настолько высоким, широкоплечим и мускулистым, как Карл. По крайней мере здесь. Прежде, дома, Уолтер был сантиметров на пятнадцать выше Карла и куда сильнее. Но при переходе из мира в мир Карл изменился – ему прибавилось росту и силы, к тому же он приобрел умения, которыми не обладал дома.
Он изменился – но не во всем. Уолтер по-прежнему схватывал все быстрее, чем Карл. И это по-прежнему уязвляло.
– То есть? – раздраженно осведомился Карл.
– Сейчас скажу – дай только кофе налить. – Взяв тряпку, Словотский обернул ею ручку котелка и плеснул обжигающий напиток себе в чашку. Казалось, леденящий ветер, что дует с луга, вовсе не холодит его – хоть он и был, как обычно, в куртке без рукавов, белых полотняных штанах и сандалиях, а бедра его, как и прежде, обвивал увешанный метательными ножами пояс.
Свободной рукой Словотский потер глаза. Их чуть раскосая форма придавала его лицу восточный вид, хотя черты были славянскими, а черные волосы слегка вились.
– Ты сам напросился на сложности, Карл. Никакой особой причины его вредности нет. Он просто ревнует, вот и все.
– Ревнует? – Брови Энди-Энди изумленно выгнулись. – Ко мне? Почему?.. Никогда не думала…
«Вот это правда».
– …что драконы могут ревновать, – докончила она, словно ее не перебивали. А может, и правда не перебивали. Эллегон запросто мог заставить ее замолчать.
Карл обернулся – как раз вовремя, чтобы заметить кончик драконьего хвоста, исчезающий среди деревьев в рощице на другом краю луга.
«Не подслушивай. Хочешь поговорить? Возвращайся – и поговорим. А нет – так и не встревай».
В ответ – ничего.
Уолтер пожал плечами, уголки его губ приподнялись в насмешливой ухмылке.
– Это просто спор за внимание Карла. Тебя он им дарит, а Эллегона – нет.
Он направил указующий перст на Лу Рикетти, который сидел, опершись на ствол высокого клена, и о чем-то размышлял, скрестив руки на синей рабочей куртке.
– Тридцать седьмой Закон Словотского: «Кому-то нужно меньше внимания, кому-то – больше. Кое-кто жаждет получать все. Это зависит от…»
– Тревога! – Гном Ахира, устроившийся на вершине засохшего дуба, встряхнул головой. – Все – к оружию! Лу, возьми мой арбалет. Карл – на коня. Живей! К святилищу скачут всадники – галопом. Похоже, на нас сейчас нападут.
Говоря это, Ахира споро, хоть и неуклюже, спускался с дерева, цепляясь толстыми пальцами за шершавую кору – искать удобные ветки было некогда.
Карл, отшвырнул кружку, вскочил на ноги и, привычно проверяя, на месте ли меч, помчался через луг к своей гнедой – кобыла лениво паслась посреди поляны, переборчиво выбирая травинки повкусней. Если только Ахира не ошибся, времени седлать ее уже нет. На бегу сдернув с ветки уздечку, Карл просунул мундштук между зубов лошади, взнуздал ее и затянул узду за ушами. Собрав поводья в левой руке, правой он ухватился за гриву, вскочил на спину кобылы и быстро выпрямился. Потом стегнул гнедую поводьями, одновременно ударив пятками по бокам. Что за дьявольщина там происходит, подумал он.
«Мне видно немного лучше, и я мог бы…»
«Тогда смотри быстрей. На нас, кажется, нападают».
«И ничего подобного. Там происходит совсем другое…»
Эллегон открыл Карлу свой разум.
Изогнув длинную шею, Эллегон из-за скального выступа смотрел на Элрудову пустошь. Вдали, поднимая клубы пыли, мчалась по растрескавшейся земле пятерка всадников.
Дракон сосредоточился на них; всадники будто стали ближе. Все пятеро – мерзкие людишки верхом на лошадях. Возможно – вкусных лошадях.
Трое группкой преследовали четвертого, обнаженного по пояс и донельзя худого, с металлическим ошейником, на котором болтался обрывок цепи. Пятый всадник, одетый, как и остальные преследователи, в зеленую тунику и такие же леггинсы, галопом мчался наперерез.
«Спасибо, Эллегон, – мысленно поблагодарил Карл. – Пятый избрал иную, чем его приятели, тактику: пытается перехватить раба прежде, чем тот доберется до земель святилища».
«И перехватит: конь у него лучше, чем у тех четверых».
– Андреа, – распорядился Ахира, – в засаду! Спрячься в кустах и, когда они приблизятся, срази всех, кого сможешь, сонным заклятием. Потом разберемся, кто и что. Пока же я просто хочу…
– Нет, – возразил Карл, осаживая гнедую рядом с гномом. – Они не по наши души. Это четверо солдат, и гонятся они за беглым рабом. Они не собираются приближаться сюда. Энди, как далеко действует твое заклятие?
Она беспомощно махнула рукой:
– Две, ну, может, три сотни футов. Самое большее. «Эллегон, есть там у кого-нибудь луки? Ты не обратил внимание, так что и я не знаю».
«У двоих есть. Карл, нам надо поговорить…»
«Позже». Он повернулся к Андреа:
– Это без толку. Тебя подстрелят прежде, чем ты сможешь до них дотянуться. Ими займемся мы с Эллегоном. – «Взлетай и помоги мне».
Лошадь была только у Карла; если солдаты и их жертва окажутся не слишком далеко, он сможет какое-то время сдерживать врага – пока не подойдут остальные.
Карл, конечно, был весьма высокого мнения о своем мастерстве воина, но один против четверых или даже больше – это было все-таки немного слишком, как бы умело этот один ни обращался с мечом. А вот с Эллегоном над головой драка, возможно, вообще бы не понадобилась: поджариться в драконьем огне никому неохота.
«Нет».
«Что?»
«По-моему, я ясно выразился. Нет, я не взлечу. У них луки. Я боюсь».
Капризничаем. Чешуя Эллегона потверже, чем лучшая сталь. Ничем, кроме магии, дракона не взять.
Но на споры времени нет.
– Эллегон выбыл – я приторможу их один. Присоединяйтесь ко мне как сможете!
Андреа вцепилась в его штаны:
– Подожди. У меня есть…
– Некогда. Ты меня не слушала? Там беглый раб. Держись подальше – я не хочу волноваться, цела ты или нет. – Он выдернул штанину из ее пальцев.
Не обращая внимания на крики Ахиры, он пустил кобылу рысью. Лучше бы, конечно, вынестись на Пустошь галопом – но Карл не привык ездить без седла; лучше приехать чуть позже, зато без риска свалиться с лошади.
Он потрусил вниз по склону к прогалу в деревьях. За ними, тронутая алым светом заходящего солнца, простерлась суровая, режущая глаза равнина – Элрудова пустошь. Давным-давно землю, что ныне звалась Пустошью, покрывала густая сочная зелень – такая же, как на лесистом островке, окружившем Святилище Целящей Длани. Тысячу лет назад ее выжег смертный поединок двух магов – и теперь до самого горизонта простирался океан мертвой, растрескавшейся под солнцем земли.
В четверть мили впереди по этому океану катилась волна пыли. Перед ней одинокий всадник, оторвавшись от троих преследователей едва на сто ярдов, понукал своего коня, чтобы обойти четвертого, скакавшего к нему сбоку.
Четверо на одного. Ненавижу, когда на одного – четверо! Но тут уж ничего не поделаешь, придется потерпеть, по крайности какое-то время: Уолтеру, Ахире и Рикетти понадобится добрых пять минут, чтобы добежать. Карлу необходимо сдержать на это время четверых воинов. Пятиминутная схватка на мечах может обернуться вечностью.
«Но, опять же, – отдаленно прозвучал в его голове голос дракона, – ты ведь можешь попробовать просто поговорить с ними. Может, и выйдет».
«На что спорим?» – Карл ударил кобылу пятками.
Когда он приблизился к беглецу, тот повернул свою лошадь прочь. Полуобнаженный, худой, все лицо в шрамах, пот прочертил бороздки на загорелой, покрытой пылью груди… Он отчаянно вцепился в поводья сучковатыми пальцами, а обрывки цепи дребезжали что-то бестактно-веселое.
– Н'вар! – крикнул Карл на эрендра. – Не убегай! Т'рар аммали! Я друг!
Без толку. Человек, очевидно, решил, что Карл заодно с другими: одежды воина были такими же, как у преследователей. Для раба это, должно быть, выглядело ловушкой: словно еще один всадник возник перед ним, чтобы отсечь его от спасительных земель святилища – а до них оставалось всего несколько сот ярдов. Тихий стон сорвался с его губ, когда он резко повернул, под прямым углом пересекая путь Карла.
И тут, будто он только того и ждал, четвертый всадник привстал в стременах. Ременные путы с грузами на концах, кружась, со свистом рассекли воздух и обвились вокруг задних ног коня беглеца. Заржав от боли и страха, тот рухнул; всадник вылетел из седла, кубарем покатился по земле – и застыл недвижим.
Времени осматривать упавшего не было. Если он мертв – помощь ему не нужна; если ранен – возможно, сумеет протянуть до подхода Словотского, Ахиры и Рикетти. Они скоро будут, и наверняка – с целительным бальзамом.
Карл обнажил меч.
– Спокойно, – прошептал он на ухо гнедой, собирая поводья в левый кулак. – Просто постой спокойно.
Воин ждал четверых солдат.
Кони их замедлили бег, и Карл бросил быстрый взгляд на их оружие. Все четверо – мечники, мечи у всех – широкие и короткие, такие обычны для областей Эрена. С ними Карл, может, и справится, он ведь верхом. Его рыжая кобыла была крупной и сильной; возможно, ему удастся заставить ее танцевать вокруг этих загнанных бедолаг – и тогда его более длинный клинок соберет свою жатву.
Но у двоих к седлам приторочены арбалеты. Это плохо.
Очень плохо.
Но… Арбалеты? Если у них есть арбалеты, почему же они не стреляли?
«Дурень. Мертвый… стоит… немного…» – Мысленный голос Эллегона был едва слышен: Карл находился почти за гранью досягаемости дракона. И самое плохое – в его фразах, если он не сосредоточивался, возникали прогалы.
Верно, подумал воин, удивляясь, что дракон слышит его. Он повернулся к врагам.
– Риват'эд! – Раскатистые звуки эрендра легко скатывались с его языка. – Остановитесь.
Вожак, кряжистый бородач, ответил ему на том же языке.
– Это не твое дело, – проговорил он, направляя коня к Карлу. – Раб является собственностью лорда Мехлэна Метрейльского, которому мы и служим, – закон о правах на потерянную собственность тут не работает.
Эллегон что-то сказал.
«Тяни время. Просто тяни время», – еле расслышал Карл.
Вряд ли он сможет тянуть его долго. Младший из арбалетчиков уже отвязал арбалет и теперь тянулся к деревянному колчану на луке своего седла – за болтом.
Но попробовать все же стоило,
– Ты! – рявкнул он на эрендра. – Только тронь тетиву – я отберу у тебя арбалет и тебя же этой тетивой придушу! – Самый высокий из четверки был на голову ниже Карла; возможно, удастся на какое-то время припугнуть их, а там, глядишь, все и обойдется.
Светловолосый мальчишка-стрелок ухмыльнулся.
– Ой ли!.. – с насмешливым недоверием протянул он. Тем не менее его пальцы, нашаривавшие болт, замерли.
Отлично. Еще пару минут.
– Вот теперь поговорим. – Карл приспустил кончик меча.
Он прислушался к звукам за спиной. Ничего, кроме цоканья копыт вскочившей лошади беглеца. Раб делает вид, что без сознания, – в лучшем случае.
В лучшем случае…
Да гори оно все!
– Он не раб. Не раб – и под моей защитой. – Дать им шанс было справедливо: Карл, конечно, дал обет Матриарху, но он не мог убивать любого встречного только за то, что тот мирится с рабством – или даже его поддерживает. Это попросту было бы зря, даже пролей при этом Карл море крови.
Дьявольщина. Наибольшая жестокость, какую мог припомнить за собой Карл – слишком жесткие блоки во время занятий карате.
Но с тех пор кое-что изменилось.
– Вы его не получите.
Вожак фыркнул.
– Кто ты? – Он приподнял бровь. – На дщерь Длани ты не очень-то похож… Такой же урод, как они, это да, но… – Он умолк и пожал плечами. – Как думаешь, чем мы заняты? Мы гнали его столько времени…
– …а теперь поворачивайте и уезжайте, – оборвал его Карл. – И покончим на этом.
Вожак улыбнулся, рука его потянулась к рукояти меча.
– Сомневаюсь я…
Слова оборвались булькающим вздохом: острие Карловой сабли пронзило его горло.
Одним меньше. Карл послал кобылу ко второму – мечнику с безбородым рябым лицом. Тот уже вытащил меч.
Не медлить! Побыстрей покончить с этим и заняться стрелками. Мечник бросился на него, Карл отбил удар и ударил сам – по держащей меч руке.
К этому Безбородый был готов; поворотом кисти он отвел Карлов меч и попытался провести возвратный удар в шею.
Карл нырнул под клинок, воспользовался тем, что враг открылся, и ударил его в грудь, держа меч параллельно земле. Клинок прошел сквозь кожаную тунику, как нож сквозь масло.
Карл выдернул клинок. Винно-красная кровь ударила как фонтан, оросив и лезвие от кончика до гарды, и руку Карла от запястья до локтя. Он попал то ли в аорту, то ли в сердце… а впрочем, не все ли уже равно? Безбородый умер мгновенно.
Карл резко развернул кобылу навстречу остальным. Словно отражения в зеркалах, двое стрелков поворотили коней и галопом помчались в противоположные стороны.
Карл чуть помедлил. Ему надо убить обоих – и чем скорее, тем лучше. Но разделяло их всего несколько ярдов – пока он будет возиться с одним стрелком, другой успеет прикончить его самого.
Делать нечего. Сперва он уберет одного, а потом – если успеет – то и второго.
Стрелок слева от воина повернул коня. Его арбалет удерживали на седле две дужки; он потянулся к талии – за поясом с трехзубой пряжкой…
Его отделяли от Карла сорок ярдов неровной земли. Карл бросил гнедую в галоп. Если он успеет добраться до стрелка…
Тридцать ярдов. Пристроив арбалет на луке седла, стрелок наложил пряжку и начал оттягивать тетиву назад – до упора. Пряжка выскользнула у него из пальцев.
Двадцать ярдов. Трясущимися пальцами стрелок вытянул из колчана оперенный болт, вложил его в ложбинку арбалета и привычно прижал к тетиве большим пальцем.
Десять. Он поднял арбалет к плечу и прицелился, обхватив длинное ложе четырьмя пальцами.
Рванувшись вперед, Карл отбил арбалет в сторону, болт бессильно свистнул рядом с его ухом. Стрелок выхватил из-за пояса нож – но меч Карла уже пронзил его грудь.
И застрял.
Черт! Второпях Карл не проверил, параллелен ли клинок земле – и чертов меч тут же застрял меж ребер. Когда же Карл попытался освободить его, скользкая от крови рукоять вырвалась из ладони.
Обмякшее тело стрелка соскользнуло с седла – вместе с Карловым мечом. Воин выругался, и…
…боль огненным цветком расцвела в спине Карла. Ноги перестали его слушаться, он вообще не ощущал их. Он начал падать с лошади, попытался ухватиться за гриву – но пальцы свело, и жесткие волосы выскользнули из руки.
Он упал боком, тело его скрючилось. Краем глаза он видел, как дрожит торчащая из спины стрела.
Он ничего не чувствовал. От пояса вниз – вообще ничего.
Позвоночник. Эллегон, помоги мне. Пожалуйста…
Никакого ответа.
Сквозь кровавую пелену боли Карл видел, как второй стрелок, сидя на гарцующем коне, перезаряжает арбалет и старательно прицеливается. Тот самый блондинистый щенок, которому Карл угрожал. За ним, потрясая оружием, мчались по опаленной солнцем пустоши Ахира, Словотский и Рикетти. Но успеть добраться до стрелка вовремя у них не было ни единого шанса.
Жало болта притягивало взгляд. Блестящее, хоть и в пятнышках ржавчины, оно ало мерцало в лучах заходящего солнца. Арбалет медленно опускался; тетива…
…звякнула, и стрела закувыркалась в недвижном воздухе. Длинный багровый рубец вспух на бедре стрелка. Он опустил руки, закрываясь от невидимого врага… и его сдернули с седла.
Он съежился на земле у ног подбежавшего Уолтера, и тот навис над мальчишкой, сжимая по ножу в каждой руке.
– Иди взгляни, что там Карл, – сказал он в воздух. – Я пригляжу за этой… мразью.
Облачка пыли поднялись в воздух, направляясь к Карлу.
– Тише, – негромко проговорил голос Энди-Энди. – У Лу с собой бальзам. Целая бутыль. Боль скоро пройдет. – Нежные невидимые пальцы тронули его лоб.
Она начала тихонько наговаривать резкие, странные слова, такие странные, что они, едва услышанные, тут же и забывались, а Карл смотрел, как по равнине, пыхтя и отдуваясь, торопится Лу Рикетти с причудливо изукрашенным бронзовым сосудом в руках.
А потом начало действовать нейтрализующее заклятие – голова Андреа закрыла от Карла спешащего Рикетти.
Образ проявлялся: сперва карие, затуманенные слезами глаза, потом чуть длинноватый нос с легкой горбинкой, высокие скулы, полные губы – и все это в обрамлении длинных каштановых волос, слегка тронутых алыми бликами закатного солнца. Карл всегда считал Энди-Энди красавицей – но никогда она не казалась ему такой красивой, как сейчас.
– Энди, ноги…
– Идиот несчастный! – Она подсунула руку ему под, плечи и с трудом перевернула на живот. – Быстрей, давай сюда. – Хлопнула пробка.
Жуткая боль заставила его вскрикнуть – из спины выдернули стрелу. Но – самое страшное – ниже крестца боль прекращалась. Карл был парализован.
Нет. Боже милосердный, прошу тебя… Он попытался заговорить – но рот его был сух, как Пустошь.
А потом влажная прохлада смыла боль. Она прошла, будто и вовсе не было.
– Пошевели-ка пальцами, Карл, – велела Андреа. Он попробовал.
И они шевельнулись.
Он был целым; он чувствовал всё – от макушки гудящей головы до кончика пальца на правой ноге: палец дергало. Должно быть, вывихнул, когда падал…
– Спасибо. – Он попытался оттолкнуться руками и встать. – Еще…
– Хватит с тебя, – сказала Андреа. – У нас почти не осталось бальзама. Мне пришлось истратить почти все на дыру у тебя в спине. Больше тебе просто нельзя: организм не выдержит. Так что просто полежи. А я пойду взгляду на бедолагу, упавшего с лошади.
– Не трать время, – прохрипел Ахира. – Он, должно быть, сломал себе шею, когда падал. Он мертв.
Черт!
«Но, – прозвучал в голове у Карла голос Эллегона, – он умер свободным. Этим ты успел одарить его».
Прекрасно. В горле и глазах Карла кипели слезы. Он все сделал не так! Ну что стоило послушаться Энди-Энди: помедли он пару секунд, и она набросила бы на него чары невидимости; беглый раб не испугался бы и не повернул; боло пролетели бы мимо. И Карла никогда не подстрелили бы – будь он невидимкой. Все вышло бы куда как просто – надо было только чуток подождать.
А теперь все тщетно.
«Нет. Не тщетно».
«Тебе легко говорить. Трус».
«Послушай меня. Карл. Он был слишком далеко; я почти ничего не смог прочитать из его мыслей, когда он пытался спастись; я даже не знаю его имени. Но одно я услышал – когда он увидел тебя и принял за одного из преследователей. „Нет, – подумал он, – лучше я умру, чем вернусь!“
– …и если 6 я ждал…
«Он все равно умер бы. Может, через десять лет, может, через пятнадцать. А может – и завтра… что значит время? Но он не умер бы свободным. Всегда помни: он умер свободным».
Так ли уж это много?
«Он думал, что – много. Какое право у тебя оспаривать это? – Мысленный голос дракона смягчился. – Тебе пришлось нелегко. Поспи. Лу устроит носилки, и мы отвезем тебя в лагерь».
– Но…
«Спи».
Усталость окутала его и погрузила в прохладную, темную глубину.
Ахира взглянул на съежившегося у его ног светловолосого стрелка, и тихое проклятие сорвалось с его губ.
– И что же нам делать с этим? – вопросил он. Мальчишка не ответил; он безнадежно уставился в землю.
Гном опустил ладони на рукоять двойной секиры. Топор был простейшим и – возможно – самым верным решением. А возможно, и нет. В любом случае время, чтобы не торопясь обсудить, стоит или нет убивать арбалетчика, у них было. С привязанными к корням старого дуба руками далеко не убежишь.
Энди-Энди улыбнулась. Карл всегда любил ее улыбку: она делала еще ярче и без того яркий день.
– Ты это в переносном смысле? – Она тряхнула головой, отбрасывая с лица непослушные прядки. Ее тонкий загорелый пальчик коснулся его виска. – Или интересуешься, куда бы нам удрать, чтобы побыть наедине? – Склонив голову к плечу, Андреа снизу вверх взглянула на воина. – А я-то думала, прошлой ночи нам хватит – хотя бы на время! Давай подождем до темноты, ладно?
Карл рассмеялся.
– Я не о том – а про то, сколько еще мы будем тут прохлаждаться. Сообщество Целящей Длани не станет терпеть нас здесь вечно. – И еще мне бы ну очень хотелось знать, каким образом мы сможем сдержать данный Матриарху обет. Он взял Андреа за руку. – Кстати… Коли уж ты сама заговорила, я бы не прочь…
«Это смешно!»– произнес жесткий пронзительный голос в голове Карла.
Ярдах в двадцати от пары, в траве, открыл глаза Эллегон. Подняв голову со скрещенных передних лап, дракон глянул на людей.
«Неужто вы не в состоянии думать ни о чем, кроме плотских утех? Я знаю, вы только люди, – но неужели у вас всегда гон?»
Он поднялся на четыре лапы, свернул и развернул крылья – с соседнего вяза поднялась туча мелких птах – и неторопливо взлетел. По драконьим меркам он был совсем мал: всего-то с автобус от острого кончика серовато-зеленого хвоста до подобных блюдцам ноздрей носа ящера.
Распахнулась и захлопнулась пасть, извергнув клубы дыма и пара.
«Мне казалось, что люди, еще недавно учившиеся вместе, должны думать и о другом. Хотя бы иногда».
«Эллегон, – подумал Карл, – ты несносен».
«Ладно, не бери в голову. Со мной можно и не считаться – я, в конце концов, всего лишь дракон».
Он развернулся и, покачиваясь, полетел прочь.
– Эллегон! – окликнул Карл. – Вернись!
Дракон сделал вид, что не слышит.
Карл повел плечами.
– И что это он стал таким…
– Занозистым? – договорил, подходя, Уолтер Словотский. – Но ты же сам во всем виноват.
Уолтер был крупным мужчиной – но все же не настолько высоким, широкоплечим и мускулистым, как Карл. По крайней мере здесь. Прежде, дома, Уолтер был сантиметров на пятнадцать выше Карла и куда сильнее. Но при переходе из мира в мир Карл изменился – ему прибавилось росту и силы, к тому же он приобрел умения, которыми не обладал дома.
Он изменился – но не во всем. Уолтер по-прежнему схватывал все быстрее, чем Карл. И это по-прежнему уязвляло.
– То есть? – раздраженно осведомился Карл.
– Сейчас скажу – дай только кофе налить. – Взяв тряпку, Словотский обернул ею ручку котелка и плеснул обжигающий напиток себе в чашку. Казалось, леденящий ветер, что дует с луга, вовсе не холодит его – хоть он и был, как обычно, в куртке без рукавов, белых полотняных штанах и сандалиях, а бедра его, как и прежде, обвивал увешанный метательными ножами пояс.
Свободной рукой Словотский потер глаза. Их чуть раскосая форма придавала его лицу восточный вид, хотя черты были славянскими, а черные волосы слегка вились.
– Ты сам напросился на сложности, Карл. Никакой особой причины его вредности нет. Он просто ревнует, вот и все.
– Ревнует? – Брови Энди-Энди изумленно выгнулись. – Ко мне? Почему?.. Никогда не думала…
«Вот это правда».
– …что драконы могут ревновать, – докончила она, словно ее не перебивали. А может, и правда не перебивали. Эллегон запросто мог заставить ее замолчать.
Карл обернулся – как раз вовремя, чтобы заметить кончик драконьего хвоста, исчезающий среди деревьев в рощице на другом краю луга.
«Не подслушивай. Хочешь поговорить? Возвращайся – и поговорим. А нет – так и не встревай».
В ответ – ничего.
Уолтер пожал плечами, уголки его губ приподнялись в насмешливой ухмылке.
– Это просто спор за внимание Карла. Тебя он им дарит, а Эллегона – нет.
Он направил указующий перст на Лу Рикетти, который сидел, опершись на ствол высокого клена, и о чем-то размышлял, скрестив руки на синей рабочей куртке.
– Тридцать седьмой Закон Словотского: «Кому-то нужно меньше внимания, кому-то – больше. Кое-кто жаждет получать все. Это зависит от…»
– Тревога! – Гном Ахира, устроившийся на вершине засохшего дуба, встряхнул головой. – Все – к оружию! Лу, возьми мой арбалет. Карл – на коня. Живей! К святилищу скачут всадники – галопом. Похоже, на нас сейчас нападут.
Говоря это, Ахира споро, хоть и неуклюже, спускался с дерева, цепляясь толстыми пальцами за шершавую кору – искать удобные ветки было некогда.
Карл, отшвырнул кружку, вскочил на ноги и, привычно проверяя, на месте ли меч, помчался через луг к своей гнедой – кобыла лениво паслась посреди поляны, переборчиво выбирая травинки повкусней. Если только Ахира не ошибся, времени седлать ее уже нет. На бегу сдернув с ветки уздечку, Карл просунул мундштук между зубов лошади, взнуздал ее и затянул узду за ушами. Собрав поводья в левой руке, правой он ухватился за гриву, вскочил на спину кобылы и быстро выпрямился. Потом стегнул гнедую поводьями, одновременно ударив пятками по бокам. Что за дьявольщина там происходит, подумал он.
«Мне видно немного лучше, и я мог бы…»
«Тогда смотри быстрей. На нас, кажется, нападают».
«И ничего подобного. Там происходит совсем другое…»
Эллегон открыл Карлу свой разум.
Изогнув длинную шею, Эллегон из-за скального выступа смотрел на Элрудову пустошь. Вдали, поднимая клубы пыли, мчалась по растрескавшейся земле пятерка всадников.
Дракон сосредоточился на них; всадники будто стали ближе. Все пятеро – мерзкие людишки верхом на лошадях. Возможно – вкусных лошадях.
Трое группкой преследовали четвертого, обнаженного по пояс и донельзя худого, с металлическим ошейником, на котором болтался обрывок цепи. Пятый всадник, одетый, как и остальные преследователи, в зеленую тунику и такие же леггинсы, галопом мчался наперерез.
«Спасибо, Эллегон, – мысленно поблагодарил Карл. – Пятый избрал иную, чем его приятели, тактику: пытается перехватить раба прежде, чем тот доберется до земель святилища».
«И перехватит: конь у него лучше, чем у тех четверых».
– Андреа, – распорядился Ахира, – в засаду! Спрячься в кустах и, когда они приблизятся, срази всех, кого сможешь, сонным заклятием. Потом разберемся, кто и что. Пока же я просто хочу…
– Нет, – возразил Карл, осаживая гнедую рядом с гномом. – Они не по наши души. Это четверо солдат, и гонятся они за беглым рабом. Они не собираются приближаться сюда. Энди, как далеко действует твое заклятие?
Она беспомощно махнула рукой:
– Две, ну, может, три сотни футов. Самое большее. «Эллегон, есть там у кого-нибудь луки? Ты не обратил внимание, так что и я не знаю».
«У двоих есть. Карл, нам надо поговорить…»
«Позже». Он повернулся к Андреа:
– Это без толку. Тебя подстрелят прежде, чем ты сможешь до них дотянуться. Ими займемся мы с Эллегоном. – «Взлетай и помоги мне».
Лошадь была только у Карла; если солдаты и их жертва окажутся не слишком далеко, он сможет какое-то время сдерживать врага – пока не подойдут остальные.
Карл, конечно, был весьма высокого мнения о своем мастерстве воина, но один против четверых или даже больше – это было все-таки немного слишком, как бы умело этот один ни обращался с мечом. А вот с Эллегоном над головой драка, возможно, вообще бы не понадобилась: поджариться в драконьем огне никому неохота.
«Нет».
«Что?»
«По-моему, я ясно выразился. Нет, я не взлечу. У них луки. Я боюсь».
Капризничаем. Чешуя Эллегона потверже, чем лучшая сталь. Ничем, кроме магии, дракона не взять.
Но на споры времени нет.
– Эллегон выбыл – я приторможу их один. Присоединяйтесь ко мне как сможете!
Андреа вцепилась в его штаны:
– Подожди. У меня есть…
– Некогда. Ты меня не слушала? Там беглый раб. Держись подальше – я не хочу волноваться, цела ты или нет. – Он выдернул штанину из ее пальцев.
Не обращая внимания на крики Ахиры, он пустил кобылу рысью. Лучше бы, конечно, вынестись на Пустошь галопом – но Карл не привык ездить без седла; лучше приехать чуть позже, зато без риска свалиться с лошади.
Он потрусил вниз по склону к прогалу в деревьях. За ними, тронутая алым светом заходящего солнца, простерлась суровая, режущая глаза равнина – Элрудова пустошь. Давным-давно землю, что ныне звалась Пустошью, покрывала густая сочная зелень – такая же, как на лесистом островке, окружившем Святилище Целящей Длани. Тысячу лет назад ее выжег смертный поединок двух магов – и теперь до самого горизонта простирался океан мертвой, растрескавшейся под солнцем земли.
В четверть мили впереди по этому океану катилась волна пыли. Перед ней одинокий всадник, оторвавшись от троих преследователей едва на сто ярдов, понукал своего коня, чтобы обойти четвертого, скакавшего к нему сбоку.
Четверо на одного. Ненавижу, когда на одного – четверо! Но тут уж ничего не поделаешь, придется потерпеть, по крайности какое-то время: Уолтеру, Ахире и Рикетти понадобится добрых пять минут, чтобы добежать. Карлу необходимо сдержать на это время четверых воинов. Пятиминутная схватка на мечах может обернуться вечностью.
«Но, опять же, – отдаленно прозвучал в его голове голос дракона, – ты ведь можешь попробовать просто поговорить с ними. Может, и выйдет».
«На что спорим?» – Карл ударил кобылу пятками.
Когда он приблизился к беглецу, тот повернул свою лошадь прочь. Полуобнаженный, худой, все лицо в шрамах, пот прочертил бороздки на загорелой, покрытой пылью груди… Он отчаянно вцепился в поводья сучковатыми пальцами, а обрывки цепи дребезжали что-то бестактно-веселое.
– Н'вар! – крикнул Карл на эрендра. – Не убегай! Т'рар аммали! Я друг!
Без толку. Человек, очевидно, решил, что Карл заодно с другими: одежды воина были такими же, как у преследователей. Для раба это, должно быть, выглядело ловушкой: словно еще один всадник возник перед ним, чтобы отсечь его от спасительных земель святилища – а до них оставалось всего несколько сот ярдов. Тихий стон сорвался с его губ, когда он резко повернул, под прямым углом пересекая путь Карла.
И тут, будто он только того и ждал, четвертый всадник привстал в стременах. Ременные путы с грузами на концах, кружась, со свистом рассекли воздух и обвились вокруг задних ног коня беглеца. Заржав от боли и страха, тот рухнул; всадник вылетел из седла, кубарем покатился по земле – и застыл недвижим.
Времени осматривать упавшего не было. Если он мертв – помощь ему не нужна; если ранен – возможно, сумеет протянуть до подхода Словотского, Ахиры и Рикетти. Они скоро будут, и наверняка – с целительным бальзамом.
Карл обнажил меч.
– Спокойно, – прошептал он на ухо гнедой, собирая поводья в левый кулак. – Просто постой спокойно.
Воин ждал четверых солдат.
Кони их замедлили бег, и Карл бросил быстрый взгляд на их оружие. Все четверо – мечники, мечи у всех – широкие и короткие, такие обычны для областей Эрена. С ними Карл, может, и справится, он ведь верхом. Его рыжая кобыла была крупной и сильной; возможно, ему удастся заставить ее танцевать вокруг этих загнанных бедолаг – и тогда его более длинный клинок соберет свою жатву.
Но у двоих к седлам приторочены арбалеты. Это плохо.
Очень плохо.
Но… Арбалеты? Если у них есть арбалеты, почему же они не стреляли?
«Дурень. Мертвый… стоит… немного…» – Мысленный голос Эллегона был едва слышен: Карл находился почти за гранью досягаемости дракона. И самое плохое – в его фразах, если он не сосредоточивался, возникали прогалы.
Верно, подумал воин, удивляясь, что дракон слышит его. Он повернулся к врагам.
– Риват'эд! – Раскатистые звуки эрендра легко скатывались с его языка. – Остановитесь.
Вожак, кряжистый бородач, ответил ему на том же языке.
– Это не твое дело, – проговорил он, направляя коня к Карлу. – Раб является собственностью лорда Мехлэна Метрейльского, которому мы и служим, – закон о правах на потерянную собственность тут не работает.
Эллегон что-то сказал.
«Тяни время. Просто тяни время», – еле расслышал Карл.
Вряд ли он сможет тянуть его долго. Младший из арбалетчиков уже отвязал арбалет и теперь тянулся к деревянному колчану на луке своего седла – за болтом.
Но попробовать все же стоило,
– Ты! – рявкнул он на эрендра. – Только тронь тетиву – я отберу у тебя арбалет и тебя же этой тетивой придушу! – Самый высокий из четверки был на голову ниже Карла; возможно, удастся на какое-то время припугнуть их, а там, глядишь, все и обойдется.
Светловолосый мальчишка-стрелок ухмыльнулся.
– Ой ли!.. – с насмешливым недоверием протянул он. Тем не менее его пальцы, нашаривавшие болт, замерли.
Отлично. Еще пару минут.
– Вот теперь поговорим. – Карл приспустил кончик меча.
Он прислушался к звукам за спиной. Ничего, кроме цоканья копыт вскочившей лошади беглеца. Раб делает вид, что без сознания, – в лучшем случае.
В лучшем случае…
Да гори оно все!
– Он не раб. Не раб – и под моей защитой. – Дать им шанс было справедливо: Карл, конечно, дал обет Матриарху, но он не мог убивать любого встречного только за то, что тот мирится с рабством – или даже его поддерживает. Это попросту было бы зря, даже пролей при этом Карл море крови.
Дьявольщина. Наибольшая жестокость, какую мог припомнить за собой Карл – слишком жесткие блоки во время занятий карате.
Но с тех пор кое-что изменилось.
– Вы его не получите.
Вожак фыркнул.
– Кто ты? – Он приподнял бровь. – На дщерь Длани ты не очень-то похож… Такой же урод, как они, это да, но… – Он умолк и пожал плечами. – Как думаешь, чем мы заняты? Мы гнали его столько времени…
– …а теперь поворачивайте и уезжайте, – оборвал его Карл. – И покончим на этом.
Вожак улыбнулся, рука его потянулась к рукояти меча.
– Сомневаюсь я…
Слова оборвались булькающим вздохом: острие Карловой сабли пронзило его горло.
Одним меньше. Карл послал кобылу ко второму – мечнику с безбородым рябым лицом. Тот уже вытащил меч.
Не медлить! Побыстрей покончить с этим и заняться стрелками. Мечник бросился на него, Карл отбил удар и ударил сам – по держащей меч руке.
К этому Безбородый был готов; поворотом кисти он отвел Карлов меч и попытался провести возвратный удар в шею.
Карл нырнул под клинок, воспользовался тем, что враг открылся, и ударил его в грудь, держа меч параллельно земле. Клинок прошел сквозь кожаную тунику, как нож сквозь масло.
Карл выдернул клинок. Винно-красная кровь ударила как фонтан, оросив и лезвие от кончика до гарды, и руку Карла от запястья до локтя. Он попал то ли в аорту, то ли в сердце… а впрочем, не все ли уже равно? Безбородый умер мгновенно.
Карл резко развернул кобылу навстречу остальным. Словно отражения в зеркалах, двое стрелков поворотили коней и галопом помчались в противоположные стороны.
Карл чуть помедлил. Ему надо убить обоих – и чем скорее, тем лучше. Но разделяло их всего несколько ярдов – пока он будет возиться с одним стрелком, другой успеет прикончить его самого.
Делать нечего. Сперва он уберет одного, а потом – если успеет – то и второго.
Стрелок слева от воина повернул коня. Его арбалет удерживали на седле две дужки; он потянулся к талии – за поясом с трехзубой пряжкой…
Его отделяли от Карла сорок ярдов неровной земли. Карл бросил гнедую в галоп. Если он успеет добраться до стрелка…
Тридцать ярдов. Пристроив арбалет на луке седла, стрелок наложил пряжку и начал оттягивать тетиву назад – до упора. Пряжка выскользнула у него из пальцев.
Двадцать ярдов. Трясущимися пальцами стрелок вытянул из колчана оперенный болт, вложил его в ложбинку арбалета и привычно прижал к тетиве большим пальцем.
Десять. Он поднял арбалет к плечу и прицелился, обхватив длинное ложе четырьмя пальцами.
Рванувшись вперед, Карл отбил арбалет в сторону, болт бессильно свистнул рядом с его ухом. Стрелок выхватил из-за пояса нож – но меч Карла уже пронзил его грудь.
И застрял.
Черт! Второпях Карл не проверил, параллелен ли клинок земле – и чертов меч тут же застрял меж ребер. Когда же Карл попытался освободить его, скользкая от крови рукоять вырвалась из ладони.
Обмякшее тело стрелка соскользнуло с седла – вместе с Карловым мечом. Воин выругался, и…
…боль огненным цветком расцвела в спине Карла. Ноги перестали его слушаться, он вообще не ощущал их. Он начал падать с лошади, попытался ухватиться за гриву – но пальцы свело, и жесткие волосы выскользнули из руки.
Он упал боком, тело его скрючилось. Краем глаза он видел, как дрожит торчащая из спины стрела.
Он ничего не чувствовал. От пояса вниз – вообще ничего.
Позвоночник. Эллегон, помоги мне. Пожалуйста…
Никакого ответа.
Сквозь кровавую пелену боли Карл видел, как второй стрелок, сидя на гарцующем коне, перезаряжает арбалет и старательно прицеливается. Тот самый блондинистый щенок, которому Карл угрожал. За ним, потрясая оружием, мчались по опаленной солнцем пустоши Ахира, Словотский и Рикетти. Но успеть добраться до стрелка вовремя у них не было ни единого шанса.
Жало болта притягивало взгляд. Блестящее, хоть и в пятнышках ржавчины, оно ало мерцало в лучах заходящего солнца. Арбалет медленно опускался; тетива…
…звякнула, и стрела закувыркалась в недвижном воздухе. Длинный багровый рубец вспух на бедре стрелка. Он опустил руки, закрываясь от невидимого врага… и его сдернули с седла.
Он съежился на земле у ног подбежавшего Уолтера, и тот навис над мальчишкой, сжимая по ножу в каждой руке.
– Иди взгляни, что там Карл, – сказал он в воздух. – Я пригляжу за этой… мразью.
Облачка пыли поднялись в воздух, направляясь к Карлу.
– Тише, – негромко проговорил голос Энди-Энди. – У Лу с собой бальзам. Целая бутыль. Боль скоро пройдет. – Нежные невидимые пальцы тронули его лоб.
Она начала тихонько наговаривать резкие, странные слова, такие странные, что они, едва услышанные, тут же и забывались, а Карл смотрел, как по равнине, пыхтя и отдуваясь, торопится Лу Рикетти с причудливо изукрашенным бронзовым сосудом в руках.
А потом начало действовать нейтрализующее заклятие – голова Андреа закрыла от Карла спешащего Рикетти.
Образ проявлялся: сперва карие, затуманенные слезами глаза, потом чуть длинноватый нос с легкой горбинкой, высокие скулы, полные губы – и все это в обрамлении длинных каштановых волос, слегка тронутых алыми бликами закатного солнца. Карл всегда считал Энди-Энди красавицей – но никогда она не казалась ему такой красивой, как сейчас.
– Энди, ноги…
– Идиот несчастный! – Она подсунула руку ему под, плечи и с трудом перевернула на живот. – Быстрей, давай сюда. – Хлопнула пробка.
Жуткая боль заставила его вскрикнуть – из спины выдернули стрелу. Но – самое страшное – ниже крестца боль прекращалась. Карл был парализован.
Нет. Боже милосердный, прошу тебя… Он попытался заговорить – но рот его был сух, как Пустошь.
А потом влажная прохлада смыла боль. Она прошла, будто и вовсе не было.
– Пошевели-ка пальцами, Карл, – велела Андреа. Он попробовал.
И они шевельнулись.
Он был целым; он чувствовал всё – от макушки гудящей головы до кончика пальца на правой ноге: палец дергало. Должно быть, вывихнул, когда падал…
– Спасибо. – Он попытался оттолкнуться руками и встать. – Еще…
– Хватит с тебя, – сказала Андреа. – У нас почти не осталось бальзама. Мне пришлось истратить почти все на дыру у тебя в спине. Больше тебе просто нельзя: организм не выдержит. Так что просто полежи. А я пойду взгляду на бедолагу, упавшего с лошади.
– Не трать время, – прохрипел Ахира. – Он, должно быть, сломал себе шею, когда падал. Он мертв.
Черт!
«Но, – прозвучал в голове у Карла голос Эллегона, – он умер свободным. Этим ты успел одарить его».
Прекрасно. В горле и глазах Карла кипели слезы. Он все сделал не так! Ну что стоило послушаться Энди-Энди: помедли он пару секунд, и она набросила бы на него чары невидимости; беглый раб не испугался бы и не повернул; боло пролетели бы мимо. И Карла никогда не подстрелили бы – будь он невидимкой. Все вышло бы куда как просто – надо было только чуток подождать.
А теперь все тщетно.
«Нет. Не тщетно».
«Тебе легко говорить. Трус».
«Послушай меня. Карл. Он был слишком далеко; я почти ничего не смог прочитать из его мыслей, когда он пытался спастись; я даже не знаю его имени. Но одно я услышал – когда он увидел тебя и принял за одного из преследователей. „Нет, – подумал он, – лучше я умру, чем вернусь!“
– …и если 6 я ждал…
«Он все равно умер бы. Может, через десять лет, может, через пятнадцать. А может – и завтра… что значит время? Но он не умер бы свободным. Всегда помни: он умер свободным».
Так ли уж это много?
«Он думал, что – много. Какое право у тебя оспаривать это? – Мысленный голос дракона смягчился. – Тебе пришлось нелегко. Поспи. Лу устроит носилки, и мы отвезем тебя в лагерь».
– Но…
«Спи».
Усталость окутала его и погрузила в прохладную, темную глубину.
Ахира взглянул на съежившегося у его ног светловолосого стрелка, и тихое проклятие сорвалось с его губ.
– И что же нам делать с этим? – вопросил он. Мальчишка не ответил; он безнадежно уставился в землю.
Гном опустил ладони на рукоять двойной секиры. Топор был простейшим и – возможно – самым верным решением. А возможно, и нет. В любом случае время, чтобы не торопясь обсудить, стоит или нет убивать арбалетчика, у них было. С привязанными к корням старого дуба руками далеко не убежишь.