Нижняя губка Эйи вздрогнула. Карл попытался успокаивающе улыбнуться, с облегчением обнаружив, что лицо его и правда приняло нужное выражение. Оставлять Эйю было нелегко: у Карла никогда не было младшей сестренки.
– Думаю, так будет лучше, – согласился он, передавая повод Морковки Чаку. – Приглядывай тут за всем, ладно?
– Бес проббем, паинь. – Из-за сильного акцента английский ответ Чака Карл едва смог разобрать.
Карл приподнял бровь.
– Паинь?..
Чак кивнул, потом повернулся к Ахире.
– Я ведь сказал верно?
– Почти. – Ахира улыбкой попросил у Карла прощения. – Ну, он попросил научить его английскому. И Рафф тоже.
– Вижу, вы начали с самого главного.
Вотансен уже проявлял нетерпение. Карл подошел к нему.
– Идем, Ахира? – позвал он.
Гном покачал головой.
– Чтобы туда попасть, надо плавать. Так что на меня не рассчитывай. Но потом ты мне все расскажешь, ладно?
– Плавать?..
Вотансен кивнул.
– Лучше оставь меч кому-нибудь из друзей. Тебе будет очень неудобно плыть с ним.
Карл расстегнул пряжку и протянул меч Раффу вместе с ножнами и поясом.
– Сбереги его.
– Само собой, Карл. – Его ученик серьезно кивнул. – И… держи нос морковкой, – добавил он по-английски, отвешивая легкий поклон.
Карл рассмеялся.
– Ну, Ахира, держись!
Он расстегнул сандалии и отшвырнул их, нарочно обсыпав гнома песком.
Гном крякнул; Карл и Вотансен сбросили саронги на пляж и медленно вошли в море.
Вода была прозрачной и теплой. На пути к островку Карл старался держаться вровень с Вотансеном.
Но Карл не плавал очень давно, а заплыв на четверть мили никогда не относился к его любимым дистанциям. Ко времени, когда Вотансен выбрался на плоскую верхушку прибрежного валуна и протянул Карлу руку, тот мог только поблагодарить его за помощь.
Как и Вотансен, он вытянулся на камне, отдыхая и обсыхая на горячем солнце. Дышал он часто и тяжело; пришлось заставить себя дышать медленней.
– И почему мы не поплыли сюда на каноэ?..
Вотансен терпеливо улыбнулся.
– Вот поэтому. – Он постучал по скале. – Весь остров – из таких же скал. Причалить негде. Кроме того, лучше не привлекать внимания к этому месту. На всякий случай. – Вотансен встал. – Сюда.
Узкая тропа, извиваясь в лесу, круто уходила вверх – и в конце концов вывела их на вершину островка, каменную площадку, откуда открывался вид на море. Блеск в листве привлек внимание Карла; он присмотрелся. Среди пальмовых перьев, чуть покачиваясь на легком ветерке, висел в воздухе шарик света.
Вотансен улыбнулся.
– Дар Арта Мирддина. Ты поймешь, зачем он, когда мы будем внизу.
Внизу?
Мелец подвел его к краю и указал вниз. Почти в ста футах под ними, в нескольких ярдах от места, где волны разбивались о риф, бурлила вода.
– Там в Киррик впадает родник. Это поможет нам выйти – но будет мешать войти.
Слушай внимательно. Когда я нырну, отсчитай сорок вдохов, набери как можно больше воздуха и следуй за мной. Ныряй прямо в бурлящую воду, потом иди вниз – так глубоко, как только сможешь. Колодец глубок, очень глубок. Плыви без колебаний – все вниз и вниз. Тебе будет трудно, но это можно сделать.
Глаза твои должны быть открыты; когда увидишь свет – плыви к нему. Я буду там и помогу. Ты все понял?
Карл кивнул, и Вотансен отошел от обрыва, разбежался и прыгнул вниз, изогнувшись в классическом лебедином прогибе, потом выпрямился и вошел в воду. Вошел чисто, лишь маленький всплеск обозначил место погружения.
Карл глубоко вздохнул и начал отсчет.
Один вдох. Не нравится мне это. Совсем. Но он продолжал дышать и считать.
Десять. Ну, по крайней мере понятно, почему магом здесь такой молодой живчик, как Вотансен. Не стариковское это дело: один неверный шаг – и он разобьется о скалы.
Двадцать. Насколько я помню, ныряльщики в Акапулько прыгают с высоты более ста футов – так почему мне не прыгнуть с меньшей?
Двадцать пять. Да потому, что я никогда этим не занимался – вот почему. Не прыгал, и не стану – если у меня есть хоть немного мозгов.
Тридцать. А есть ли у меня выбор?
Тридцать пять. Нет, если я хочу увидеть тот меч.
К черту. Карл начал проветривать легкие. Сделав пять быстрых вдохов, добавил еще пятнадцать – чтоб уж наверняка, – смерил взглядом расстояние от скал до бурлящей воды, разбежался и прыгнул – пальцы его сами собой сжались в кулаки.
Удар.
Он врезался в воду, как в каменную стену, вышибая воздух из легких – и, оцарапав правое плечо о камень, погрузился в гладкий колодец. На какой-то миг ему захотелось вернуться, попробовать снова – потом… но он знал, что если отступит сейчас, никогда больше не наберется духу повторить это еще раз.
А потому Карл ринулся вниз, так же бешено колотя по воде ногами, как работал руками.
Стеснение в груди росло; легкие горели жестоким огнем; диафрагма тщетно пыталась пропихнуть в легкие хоть что-то.
И наконец, когда Карлу уже начало казаться, что его голова и грудь вот-вот взорвутся, рядом открылся горизонтальный туннель, и в нем мерцал свет. Карл повернул на свет.
За его вытянутую руку ухватилась другая рука; Карл перестал шевелиться и позволил Вотансену втянуть себя сперва в горизонтальный туннель, потом – в еще один вертикальный.
В двух ярдах над его головой вода подернулась рябью. Отчаянным рывком Карл высвободился от Вотансена и высунулся наружу.
Первый вдох был самым сладким из всех – за всю его жизнь.
Карл выбрался из воды и, тяжело дыша, распластался на неровном каменном полу. Вотансен скользнул на пол, подобно тюленю, потом протянул Карлу толстое мягкое покрывало.
– Вот. Обсушись. Здесь холодно. – И мелец, следуя собственному совету, снял с каменной полки второе покрывало.
Вытираясь, Карл оглядывался вокруг. Они были в маленькой, почти круглой комнатке, каменный пол полого сбегал к колодцу посредине, до потолка было ярдов пять. В стенах мерцали кристаллы.
В точности такие же, как в Пещере Дракона. Холодок пробежал по спине Карла. Он принялся растираться, но холод не проходил.
Длинная неровная трещина бежала по потолку в задней части комнаты, пропуская узорную игру теней листвы деревьев по ту сторону стены.
Эта стена не более нескольких дюймов толщиной; вряд ли пробить в ней дверь так уж сложно. И, однако, можно понять мелцев, которые не стали устраивать более удобного входа в пещеры. Если они сотворены магией, лучше им оставаться сокрытыми.
В дальнем конце пещеры открывался коридор – единственный, кроме колодца, выход.
Вотансен помог Карлу подняться, и они направились к коридору. Низкий – Карлу пришлось идти нагнувшись – коридор оказался всего десяти футов длиной. Выводил он в другую пещеру.
– Ты не сможешь увидеть волшебных письмен на стене, но, думаю, тебя порадует это.
Карл вздрогнул. В стене рядом с ним через огромное, похожее на картину окно открывался вид на море.
Окно? Откуда здесь взяться окну? Они внутри острова; окно в этой стене должно открываться в скалу, а не смотреть сверху на Киррик. И это не картина: по волнам на картине не бежала бы рябь; облака были бы неподвижны.
– Этого не может быть. Мы на уровне моря.
Вотансен улыбнулся.
– Вспомни Око, что видел наверху. Арта Мирддин оставил его там, а это – здесь, чтобы мы всегда знали, что про исходит наверху.
Бок о бок с Вотансеном Карл подошел к окну и приложил пальцы к прохладному стеклу. Изображение закружилось.
– Тише, тише. – Вотансен отвел Карлову руку. Мягко коснувшись пальцами левой стороны стекла, он тихонько нажал – и тут же убрал ладонь.
Картина изменилась – будто камера поехала вбок. Теперь картина показывала дальний берег, где стояло с дюжину человек.
– Кажется, на берег явился кто-то из Эриксенов, – заметил Вотансен. Он прижал ладонь к центру окна и немного подержал. Поле зрения сузилось, одновременно приближаясь, так что вскоре остались видны лишь четыре фигуры; впечатление было такое, словно смотришь в бинокль или в подзорную трубу.
Ахира улыбался во весь рот – а пятеро мелцев с залитыми слезами лицами окружили Эйю и тискали ее так, что казалось, вот-вот выжмут из нее воздух.
Вотансен отвел ладонь от стекла, потом коснулся правой стороны – и картина вернулась в прежнее положение, вновь обратившись к морю.
– А вот ради чего все это. – Он повернулся к еще одному проходу. – Идем.
Они вошли в проход. Этот был длинней, чем первый, – сорок ярдов сплошных поворотов. Чем ближе делался выход, тем ярче становился свет в конце коридора. Но свет иной – белое, чистое сияние.
Карл замедлил шаг. Завернув за последний поворот, он вошел в этот свет.
– Я не… – Слова замерли у него в горле; голова закружилась.
Над грубым каменным алтарем, зажатый в призрачных пальцах сияющего света, в воздухе парил меч.
Глава 15
У Карла перехватило дыхание. Руки тряслись.
Но отчего? Сам по себе меч был совершенно обычным.
Ничем не примечательный двуручный клинок трех дюймов у гарды, сужающийся сперва плавно, а потом – резко к тонкому, как игла, острию. Обмотанная шпагатом рукоять и длинные толстые медные «усы» говорили, что меч этот – боевой, а не парадный.
На клинке не было ни щербин, ни ржавчины, но Карл видел много клинков не хуже. Подобный клинок мог стоить шестьдесят, ну семьдесят золотых. Не больше.
Тогда почему же простой взгляд на него поражал, как удар током?
– Таковы чары, – тихонько кашлянул Вотансен. – Так он действует на всех.
Карл оторвал взгляд от меча и сжимающей его призрачной руки и повернулся к Вотансену.
– Что…
Мелец пожал плечами.
– Большую часть того, что знаю, я уже рассказал. Я вижу на нем два заклятия. – Он потер лоб. – Внутренним взором… Одно удерживает его там, – он указал на пальцы света, держащие меч, – до прихода того, кому Арта Мирддин предназначил владеть сим мечом.
– А второе?
– Защитное. Не для меча – для владельца. Оно защитит его от любых чар.
Карл просто не мог не смотреть на меч. Он вновь повернулся к нему. Ладони его ощущали обмотанную шпагатом рукоять. Воин шагнул вперед.
– Погоди. – Рука Вотансена легла на плечо Карла. – Что видишь ты на клинке? Что говорит меч?
На сверкающей стали клинка не было гравировок.
– Говорит? Ничего. – Карл сбросил руку.
– Ничего? Тогда можно уходить – меч оставлен не для тебя. – Вотансен всматривался в лицо Карла. – Я надеялся, что это ты, – печально проговорил он. – Но надежды редко сбываются…
Карл сделал еще один шаг к мечу. Тот дрожал, испуская низкое гудение. Карл потянулся к клинку – гудение стало громче.
Он потянулся и обеими руками ухватил рукоять. Сияние стало ярче, гудение – еще громче. Пальцы света слепили; они вцепились в меч.
Глаза слезились; Карл прищурился – и потянул. От вибрации зубы его лязгали, но он только крепче вцепился в рукоять и тянул сильней. Свет стал так ярок, что даже закрытые глаза воина горели, но меч не поддавался.
Черт побери все, думал он. Я торчу здесь, пытаясь получить волшебный вибратор – а мне надо быть дома, с женой и ребенком, и…
Меч подался на дюйм – и снова застыл.
– Карл! – резко прозвучал голос Вотансена. – Прежде он никогда не двигался. Тяни сильней, Карл Куллинан! Сильней!
Он потянул сильней. Тщетно.
Он еще крепче ухватил рукоять, уперся ногами в каменный алтарь и потянул меч так, что сердце едва не выскочило у него из груди.
Шевелись же, черт побери.
Без толку. Он опустил ноги на пол и разжал ладони. Свет медленно померк; вибрация замедлилась, потом прекратилась.
– Ничего не выходит.
Карл покачал головой. Вотансен коснулся его руки.
– Жаль, – проговорил он. – Когда он шевельнулся, я был уверен, что это ты. – Он пожевал губами, пожал плечами и повел Карла назад по коридору, а свет позади медленно тускнел. – Но это не первое разочарование в моей жизни; и не последнее, полагаю.
Указав на окно, Вотансен отошел к противоположной стене.
– Мне надо обновить некоторые заклятия. Если хочешь – поразвлекись покуда с Оком.
Он по-портновски уселся перед стеной против стекла, положил руки на колени и принялся, шевеля губами, читать невидимые буквы.
Карл внимательно посмотрел на стену. Нет – для него это была по-прежнему пустая стена. Раз он не мог творить волшебство, не мог он и видеть подобные надписи.
Вряд ли это честно.
Впрочем, пошла она к черту, честность. И здравый смысл – следом.
Однако кое-что посылать не стоит. Арта Мирддина и его меч, к примеру.
События этой стороны нередко отражались – как легенды – там, дома. Большой меч, каким-то образом связанный с планами могущественного колдуна, неподвижный, пока его не коснется тот, кому это предначертано… похоже на историю Эскалибура! Легенда изменилась – но как раз этого можно было ожидать.
История Эскалибура всегда казалась Карлу бессмыслицей. Если бы тот, кто вырвет меч из камня, автоматически становился королем Англии – Англией очень быстро стал бы править первый каменотес, оказавшийся поблизости с молотком и резцом.
И никакое заклятие не помешало бы этому: чары на Той Стороне работают далеко не всякий раз – если работают вообще.
Но что все это дает? Дейтон провел на Эту Сторону отряд викингов, чтобы они не только охраняли меч, но и привели к нему избранника, того, кого меч защитит от заклятий и чар.
Предполагалось что избранник возьмет его. И использует. Для чего?
Карл тряхнул головой. Мысль зашла в тупик.
Чего ты добивался на самом деле, Дейтон?
Воин пожал плечами. Ахира прав. Пройдет очень много времени, прежде чем они это поймут.
Карл повернулся к окну, за которым открывался вид на море. Он прижал пальцы к левой стороне стекла и повернул Око к берегу. Мелцы чередой сновали по берегу, перенося холщовые мешки и складывая их на песке за линией прилива. Куча была уже явно выше шести футов.
Карл пожал плечами. Ганнесова копра. Плохо, конечно, что Аваир не может доставить ее прямо в Пандатавэй, а вынужден продавать в Эвеноре купцам-перекущикам. За высушенные невыжатые кокосовые ядра в Пандатавэе можно взять большие деньги. После того, как их выжмут и маги заберут нужное им количество масла, остальное пойдет на мыло и кремы, а жмых – в хлеб и сладости.
Но почему его сносят на берег сейчас? Ганнес и его «Бородавочник» не появятся раньше завтрашнего дня. Сейчас Эриксены должны бы праздновать возвращение Эйи.
Карл повернул Око к морю. На самом горизонте маячила черная точка. Корабль.
Все встало на свои места. Ганнес вышел на день раньше, и наблюдатели клана Эрика заметили «Бородавочник». Наблюдатели, без сомнения, подняли тревогу, но люди Вотансена успокоили их, объяснив, что корабль этот – дружественный.
Карл открыл было рот, чтобы сообщить об этом Вотансену, но передумал. Мелец все еще созерцал стену, тело его от напряжения было как каменное.
Надо было мне спросить, надолго ли он. Он лениво вывел точку-корабль в середину экрана и прижал пальцы к стеклу.
«Бородавочник» вырос; казалось, он плывет прямо на Карла. Корабль высоко сидел в воде: весь его груз остался у клана Вотан. Когда кеч приблизился, Карл разглядел на носу Ганнеса.
Не похоже на него. Ганнес обычно управлял кораблем с главной палубы, находясь посредине между впередсмотрящим на первой мачте и рулевым на корме. Таким образом он мог, не поднимаясь из кресла, и слышать донесения, и отдавать приказы.
Фигура Ганнеса заполнила экран. Моряк вытер со лба пот. Рука дрожала.
С чего бы ему так волноваться? Близ берега наверняка есть рифы, но вряд ли это их он так боится.
Карл шевельнул пальцем, чтобы осмотреть весь корабль, но движение оказалось слишком резким; Око потеряло «Бородавочник» из виду.
Черт. Он оторвал палец от стекла, подождал, когда поле зрения расширится, и вновь аккуратно приблизил кеч, осторожными касаниями пальца направляя взгляд Ока.
Рядом с Ганнесом стоял юноша. Смуглый, узколицый, с прямыми темными волосами. Жестокая улыбка пробежала по его губам, он всмотрелся в шарик дымного стекла, потом сунул его в кошель и, повернувшись, сказал что-то человеку у себя за спиной.
Перед Карлом был помолодевший Ольмин.
У Карла оборвалось сердце.
– Вотансен, взгляни. Мелский колдун оскалился.
– Не сейчас, прошу тебя. Мне и так трудно…
– Отвлекись. Это очень важно. Тут работорговец, что пытался схватить меня в порту Эвенора. Он и его люди захватили «Бородавочник». Они направляются прямиком к этому чертову пляжу, а Эриксены не знают…
– …что это работорговцы. – Вотансен побелел. – Мы сказали, чтобы они ждали друзей…
– Точно. – Правая рука Карла нашаривала меч. Хорошо бы точно знать, что они собираются делать. Сейчас на стороне работорговцев – внезапность. Как они ею воспользуются?
Скорее всего они встанут на якорь или причалят где-то поблизости и позволят долбленкам Эриксенов – как принято с купеческими кораблями – выйти им навстречу. Потом работорговцы перебьют или захватят тех, кто будет в каноэ, а самими каноэ воспользуются, чтобы переправиться на берег – а их маги защитят их от чар мелских колдунов.
Да, примерно так они и будут действовать. Совершенно очевидно – если уж работорговцы пошли на риск захвата «Бородавочника», чтобы получить преимущество внезапности – они намерены хорошо поживиться на этом.
– Карл! – Голос Вотансена дрожал. – Они, должно быть, уже захватили мой клан. Иначе оттуда уже прибежал бы кто-нибудь – предупредить.
– Успокойся, ладно? – Все верно, но сейчас все равно уже ничего не поделаешь. – По крайней мере одно преимущество у нас есть. Мы с тобой знаем о врагах – а они не знают, что мы о них знаем.
Да – но как им воспользоваться этим своим преимуществом? Не могут же Карл и Вотансен напасть на работорговцев одни.
– Плыви на берег и тихонько предупреди моих – только моих. Скажи Ахире: пусть затаится со своим арбалетом среди деревьев; Чака, Тэннети и Раффа пусть отправит к деревне – устроить засаду на тропе.
– Но Эриксены…
– Если мы дадим им знать, они поднимут тревогу. И все превратится в обычный набег. Клан Эрика отойдет в холмы, а работорговцы похватают, кого сумеют, и уйдут. Мы должны покончить с ними; таким путем этого не добиться.
Ключом ко всему был пандатавэйский маг; Карл решил убрать мага.
– Просто постарайтесь не поднимать шума, пока я не подам знак. Если вы поднимете шум – навлечете на свои головы мага. А теперь – шевелись!
– Но ты не сможешь взять мага один. У тебя ни малейшего шанса.
– Я не буду один. Иди!
Вотансен помчался к проходу в комнату с входным колодцем. Карл не стал дожидаться всплеска: он повернулся и поспешил в пещеру меча.
Скрестив ноги, Карл уселся на каменный пол.
– Дейтон, ты слышишь меня?
Никакого ответа.
– Я знаю: ты не просто так поместил сюда меч.
Ответа нет. Ничего. Меч молча висел в воздухе, крепко зажатый в световых пальцах.
– Арта Мирддин, ответь мне.
Ничего.
Воин поднялся, подошел к грубому каменному алтарю и мягко положил ладонь на рукоять меча. И потянул – несильно, будто тянул за руку ребенка.
Меч не двигался.
Карл потянул сильней… еще сильней… свет стал ярче, меч задрожал.
Карл разжал ладонь. Сила тут не годится. Должно быть что-то другое. Подумаем…
Почему Арта Мирддин создал – или заколдовал – меч, который защищает своего хозяина от любых чар? Зачем нужен подобный меч? Ответ очевиден: чтобы убивать магов. Именно этого и хотел Арта Мирддин.
Разумеется, не всех магов. Арта Мирддин вовсе не хотел, чтоб вырезали всех его собратьев. Он хотел уничтожить одного определенного мага.
Итак. Меч оставлен здесь с определенной целью, и цель эта – чтобы тот, кому это предназначено, взял меч и убил им врага Дейтона. Да, смысл в этом есть…
Но зачем магу, столь могущественному, как Арта Мирддин, нужен подобный окольный путь? Почему бы ему самому не разделаться с тем магом?
Ответ на это был только один: Дейтон был совсем не уверен, что сможет победить – в честном бою.
Внезапно и совершенно непрошено перед внутренним взором Карла возникла Пустошь. Некогда там был пышный зеленый лес – пока битва двух магов не иссушила землю на веки вечные.
И Расколотые Острова, что лежат в северной части Киррика. Легенды говорят – когда-то они были одним островом, одним королевством. Но имя того острова давно позабыто.
Позабыто? Что за чушь такая? В Великой Библиотеке Пандатавэя были сведения обо всем; знание не исчезнет, пока стоят библиотеки. Если только…
Если только имя это не стерто. Не с бумаги – из памяти. А кому проще всего сделать это, как не Главе Гильдии магов?
Предположение: Дейтон бился с гильдмастером; битва породила Пустошь и разорвала остров.
И поскольку Дейтон не убит – он скрылся, отыскал или сотворил меч, провел сюда викингов – охранять его – и ушел на Другую Сторону.
И потом перебросил сюда нас.
Это должно иметь связь. Если это и в самом деле часть его битвы с гильдмастером, переброс сюда Карла и всех остальных должен был стать очередной – своеобразной – атакой на его врага.
Тогда почему же Карл не смог взять меч? Если все это действительно так – меч должен был сам прыгнуть ему в руку. А все, что он сделал, – это чуть сдвинулся.
Значит, я не могу взять меч, потому что убить гильдмастера предначертано не мне. Но я как-то связан с избранником, иначе меч вообще не пошевелился бы.
Нет! Дейтон не посылал их сюда, покуда к ним не присоединилась Энди-Энди. Именно это стало толчком. Разумеется, я связан. Как отец.
Карл положил ладонь на рукоять.
– А если, взяв, я соглашусь отнести его в долину и отдать сыну моему, когда он будет к тому готов?
Черные сполохи побежали по серебристой глади клинка, образуя жирные буквы.
Призрачные пальцы таяли, потом исчезли совсем. Меч лязгнул о камень.
Быстрым движением воин схватил его; сталь была девственно чистой.
– Ну что ж, Дейтон, считай, сделка заключена. – Мы с тобой еще поговорим об этом – в ближайшие дни.
Пока же мне надо подумать, как использовать этот клинок с наибольшей пользой.
Глава 16
Держась под водой почти целиком – кроме глаз и носа, – Карл обеими руками вцепился в полузатопленную скалу.
Меч, плотно замотанный в покрывало из пещеры и натуго перетянутый оторванными от другого покрывала полосами, был привязан у него на спине.
Таясь в тени, воин не шевелился, когда «Бородавочник» проходил мимо – не больше, чем в двухстах футах. На носу его, притворно дружески обнимая за плечи Ганнеса, стоял похожий на Ольмина юноша; другая рука его лежала на рукояти кинжала.
По всему кораблю рассыпались человек тридцать – сорок в моряцких туниках – все они старались не слишком удаляться от мечей и луков.
Вот, значит, в какие игры вы играете. Работорговцы заменили собой весь экипаж Ганнеса. А экипаж, возможно, в трюме – в цепях. Или в плену на невольничьем корабле. Или – что более вероятно – мертв.
Мучительно медленно «Бородавочник» миновал остров. Наблюдателей на корме не было; Карл отцепился от камня и поплыл за судном, стараясь, несмотря на тянущий вниз меч, держать голову над водой.
«Бородавочник» медленно полз дальше; его большой кливер, повернувшись, хлопал на ветру, матросы торопливо спускали главный парус – но корабль не разворачивали и якорь не бросали. Он неуклонно приближался к песчаному пляжу.
Значит, вот что они задумали. Работорговцы выбросят корабль на берег, как принято у купцов, подождут, пока народ из клана Эрика выйдет на берег грузить копру, ринутся на них по мелкой воде и захватят неготовых к набегу мелцев.
Посмотрим, насколько я сумею смешать ваши планы… Хорошо бы тут сейчас оказался Уолтер: уж он-то наверняка сумел бы изобрести способ взобраться на борт, никого не встревожив, а потом перебил бы половину врагов прежде, чем они сообразили бы, что происходит.
Черт, да Уолтер смог бы очистить их кошели, спустить за борт мечи, а потом связать шнурки их сандалий – и никто бы ничего не заметил.
Карлу же придется драться со всеми – быстренько разобраться с магом, а потом держаться, пока не придет подмога.
Это если ничего не сорвется. Если все пойдет, как он задумал. Если Карл сумеет быстро покончить с вражеским магом; если он не слишком устанет удерживать всю эту кучу работорговцев; если Эриксены подойдут быстро…
– Думаю, так будет лучше, – согласился он, передавая повод Морковки Чаку. – Приглядывай тут за всем, ладно?
– Бес проббем, паинь. – Из-за сильного акцента английский ответ Чака Карл едва смог разобрать.
Карл приподнял бровь.
– Паинь?..
Чак кивнул, потом повернулся к Ахире.
– Я ведь сказал верно?
– Почти. – Ахира улыбкой попросил у Карла прощения. – Ну, он попросил научить его английскому. И Рафф тоже.
– Вижу, вы начали с самого главного.
Вотансен уже проявлял нетерпение. Карл подошел к нему.
– Идем, Ахира? – позвал он.
Гном покачал головой.
– Чтобы туда попасть, надо плавать. Так что на меня не рассчитывай. Но потом ты мне все расскажешь, ладно?
– Плавать?..
Вотансен кивнул.
– Лучше оставь меч кому-нибудь из друзей. Тебе будет очень неудобно плыть с ним.
Карл расстегнул пряжку и протянул меч Раффу вместе с ножнами и поясом.
– Сбереги его.
– Само собой, Карл. – Его ученик серьезно кивнул. – И… держи нос морковкой, – добавил он по-английски, отвешивая легкий поклон.
Карл рассмеялся.
– Ну, Ахира, держись!
Он расстегнул сандалии и отшвырнул их, нарочно обсыпав гнома песком.
Гном крякнул; Карл и Вотансен сбросили саронги на пляж и медленно вошли в море.
Вода была прозрачной и теплой. На пути к островку Карл старался держаться вровень с Вотансеном.
Но Карл не плавал очень давно, а заплыв на четверть мили никогда не относился к его любимым дистанциям. Ко времени, когда Вотансен выбрался на плоскую верхушку прибрежного валуна и протянул Карлу руку, тот мог только поблагодарить его за помощь.
Как и Вотансен, он вытянулся на камне, отдыхая и обсыхая на горячем солнце. Дышал он часто и тяжело; пришлось заставить себя дышать медленней.
– И почему мы не поплыли сюда на каноэ?..
Вотансен терпеливо улыбнулся.
– Вот поэтому. – Он постучал по скале. – Весь остров – из таких же скал. Причалить негде. Кроме того, лучше не привлекать внимания к этому месту. На всякий случай. – Вотансен встал. – Сюда.
Узкая тропа, извиваясь в лесу, круто уходила вверх – и в конце концов вывела их на вершину островка, каменную площадку, откуда открывался вид на море. Блеск в листве привлек внимание Карла; он присмотрелся. Среди пальмовых перьев, чуть покачиваясь на легком ветерке, висел в воздухе шарик света.
Вотансен улыбнулся.
– Дар Арта Мирддина. Ты поймешь, зачем он, когда мы будем внизу.
Внизу?
Мелец подвел его к краю и указал вниз. Почти в ста футах под ними, в нескольких ярдах от места, где волны разбивались о риф, бурлила вода.
– Там в Киррик впадает родник. Это поможет нам выйти – но будет мешать войти.
Слушай внимательно. Когда я нырну, отсчитай сорок вдохов, набери как можно больше воздуха и следуй за мной. Ныряй прямо в бурлящую воду, потом иди вниз – так глубоко, как только сможешь. Колодец глубок, очень глубок. Плыви без колебаний – все вниз и вниз. Тебе будет трудно, но это можно сделать.
Глаза твои должны быть открыты; когда увидишь свет – плыви к нему. Я буду там и помогу. Ты все понял?
Карл кивнул, и Вотансен отошел от обрыва, разбежался и прыгнул вниз, изогнувшись в классическом лебедином прогибе, потом выпрямился и вошел в воду. Вошел чисто, лишь маленький всплеск обозначил место погружения.
Карл глубоко вздохнул и начал отсчет.
Один вдох. Не нравится мне это. Совсем. Но он продолжал дышать и считать.
Десять. Ну, по крайней мере понятно, почему магом здесь такой молодой живчик, как Вотансен. Не стариковское это дело: один неверный шаг – и он разобьется о скалы.
Двадцать. Насколько я помню, ныряльщики в Акапулько прыгают с высоты более ста футов – так почему мне не прыгнуть с меньшей?
Двадцать пять. Да потому, что я никогда этим не занимался – вот почему. Не прыгал, и не стану – если у меня есть хоть немного мозгов.
Тридцать. А есть ли у меня выбор?
Тридцать пять. Нет, если я хочу увидеть тот меч.
К черту. Карл начал проветривать легкие. Сделав пять быстрых вдохов, добавил еще пятнадцать – чтоб уж наверняка, – смерил взглядом расстояние от скал до бурлящей воды, разбежался и прыгнул – пальцы его сами собой сжались в кулаки.
Удар.
Он врезался в воду, как в каменную стену, вышибая воздух из легких – и, оцарапав правое плечо о камень, погрузился в гладкий колодец. На какой-то миг ему захотелось вернуться, попробовать снова – потом… но он знал, что если отступит сейчас, никогда больше не наберется духу повторить это еще раз.
А потому Карл ринулся вниз, так же бешено колотя по воде ногами, как работал руками.
Стеснение в груди росло; легкие горели жестоким огнем; диафрагма тщетно пыталась пропихнуть в легкие хоть что-то.
И наконец, когда Карлу уже начало казаться, что его голова и грудь вот-вот взорвутся, рядом открылся горизонтальный туннель, и в нем мерцал свет. Карл повернул на свет.
За его вытянутую руку ухватилась другая рука; Карл перестал шевелиться и позволил Вотансену втянуть себя сперва в горизонтальный туннель, потом – в еще один вертикальный.
В двух ярдах над его головой вода подернулась рябью. Отчаянным рывком Карл высвободился от Вотансена и высунулся наружу.
Первый вдох был самым сладким из всех – за всю его жизнь.
Карл выбрался из воды и, тяжело дыша, распластался на неровном каменном полу. Вотансен скользнул на пол, подобно тюленю, потом протянул Карлу толстое мягкое покрывало.
– Вот. Обсушись. Здесь холодно. – И мелец, следуя собственному совету, снял с каменной полки второе покрывало.
Вытираясь, Карл оглядывался вокруг. Они были в маленькой, почти круглой комнатке, каменный пол полого сбегал к колодцу посредине, до потолка было ярдов пять. В стенах мерцали кристаллы.
В точности такие же, как в Пещере Дракона. Холодок пробежал по спине Карла. Он принялся растираться, но холод не проходил.
Длинная неровная трещина бежала по потолку в задней части комнаты, пропуская узорную игру теней листвы деревьев по ту сторону стены.
Эта стена не более нескольких дюймов толщиной; вряд ли пробить в ней дверь так уж сложно. И, однако, можно понять мелцев, которые не стали устраивать более удобного входа в пещеры. Если они сотворены магией, лучше им оставаться сокрытыми.
В дальнем конце пещеры открывался коридор – единственный, кроме колодца, выход.
Вотансен помог Карлу подняться, и они направились к коридору. Низкий – Карлу пришлось идти нагнувшись – коридор оказался всего десяти футов длиной. Выводил он в другую пещеру.
– Ты не сможешь увидеть волшебных письмен на стене, но, думаю, тебя порадует это.
Карл вздрогнул. В стене рядом с ним через огромное, похожее на картину окно открывался вид на море.
Окно? Откуда здесь взяться окну? Они внутри острова; окно в этой стене должно открываться в скалу, а не смотреть сверху на Киррик. И это не картина: по волнам на картине не бежала бы рябь; облака были бы неподвижны.
– Этого не может быть. Мы на уровне моря.
Вотансен улыбнулся.
– Вспомни Око, что видел наверху. Арта Мирддин оставил его там, а это – здесь, чтобы мы всегда знали, что про исходит наверху.
Бок о бок с Вотансеном Карл подошел к окну и приложил пальцы к прохладному стеклу. Изображение закружилось.
– Тише, тише. – Вотансен отвел Карлову руку. Мягко коснувшись пальцами левой стороны стекла, он тихонько нажал – и тут же убрал ладонь.
Картина изменилась – будто камера поехала вбок. Теперь картина показывала дальний берег, где стояло с дюжину человек.
– Кажется, на берег явился кто-то из Эриксенов, – заметил Вотансен. Он прижал ладонь к центру окна и немного подержал. Поле зрения сузилось, одновременно приближаясь, так что вскоре остались видны лишь четыре фигуры; впечатление было такое, словно смотришь в бинокль или в подзорную трубу.
Ахира улыбался во весь рот – а пятеро мелцев с залитыми слезами лицами окружили Эйю и тискали ее так, что казалось, вот-вот выжмут из нее воздух.
Вотансен отвел ладонь от стекла, потом коснулся правой стороны – и картина вернулась в прежнее положение, вновь обратившись к морю.
– А вот ради чего все это. – Он повернулся к еще одному проходу. – Идем.
Они вошли в проход. Этот был длинней, чем первый, – сорок ярдов сплошных поворотов. Чем ближе делался выход, тем ярче становился свет в конце коридора. Но свет иной – белое, чистое сияние.
Карл замедлил шаг. Завернув за последний поворот, он вошел в этот свет.
– Я не… – Слова замерли у него в горле; голова закружилась.
Над грубым каменным алтарем, зажатый в призрачных пальцах сияющего света, в воздухе парил меч.
Глава 15
МЕЧ
Что ж, снова ринемся, друзья, в пролом,
Иль трупами своих всю брешь завалим!
В дни мира украшают человека
Смирение и тихий, скромный нрав;
Когда ж нагрянет ураган войны,
Должны вы подражать повадке тигра.
Кровь разожгите, напрягите мышцы,
Свой нрав прикройте бешенства личиной,
Глазам придайте разъяренный блеск!
Шекспир
У Карла перехватило дыхание. Руки тряслись.
Но отчего? Сам по себе меч был совершенно обычным.
Ничем не примечательный двуручный клинок трех дюймов у гарды, сужающийся сперва плавно, а потом – резко к тонкому, как игла, острию. Обмотанная шпагатом рукоять и длинные толстые медные «усы» говорили, что меч этот – боевой, а не парадный.
На клинке не было ни щербин, ни ржавчины, но Карл видел много клинков не хуже. Подобный клинок мог стоить шестьдесят, ну семьдесят золотых. Не больше.
Тогда почему же простой взгляд на него поражал, как удар током?
– Таковы чары, – тихонько кашлянул Вотансен. – Так он действует на всех.
Карл оторвал взгляд от меча и сжимающей его призрачной руки и повернулся к Вотансену.
– Что…
Мелец пожал плечами.
– Большую часть того, что знаю, я уже рассказал. Я вижу на нем два заклятия. – Он потер лоб. – Внутренним взором… Одно удерживает его там, – он указал на пальцы света, держащие меч, – до прихода того, кому Арта Мирддин предназначил владеть сим мечом.
– А второе?
– Защитное. Не для меча – для владельца. Оно защитит его от любых чар.
Карл просто не мог не смотреть на меч. Он вновь повернулся к нему. Ладони его ощущали обмотанную шпагатом рукоять. Воин шагнул вперед.
– Погоди. – Рука Вотансена легла на плечо Карла. – Что видишь ты на клинке? Что говорит меч?
На сверкающей стали клинка не было гравировок.
– Говорит? Ничего. – Карл сбросил руку.
– Ничего? Тогда можно уходить – меч оставлен не для тебя. – Вотансен всматривался в лицо Карла. – Я надеялся, что это ты, – печально проговорил он. – Но надежды редко сбываются…
Карл сделал еще один шаг к мечу. Тот дрожал, испуская низкое гудение. Карл потянулся к клинку – гудение стало громче.
Он потянулся и обеими руками ухватил рукоять. Сияние стало ярче, гудение – еще громче. Пальцы света слепили; они вцепились в меч.
Глаза слезились; Карл прищурился – и потянул. От вибрации зубы его лязгали, но он только крепче вцепился в рукоять и тянул сильней. Свет стал так ярок, что даже закрытые глаза воина горели, но меч не поддавался.
Черт побери все, думал он. Я торчу здесь, пытаясь получить волшебный вибратор – а мне надо быть дома, с женой и ребенком, и…
Меч подался на дюйм – и снова застыл.
– Карл! – резко прозвучал голос Вотансена. – Прежде он никогда не двигался. Тяни сильней, Карл Куллинан! Сильней!
Он потянул сильней. Тщетно.
Он еще крепче ухватил рукоять, уперся ногами в каменный алтарь и потянул меч так, что сердце едва не выскочило у него из груди.
Шевелись же, черт побери.
Без толку. Он опустил ноги на пол и разжал ладони. Свет медленно померк; вибрация замедлилась, потом прекратилась.
– Ничего не выходит.
Карл покачал головой. Вотансен коснулся его руки.
– Жаль, – проговорил он. – Когда он шевельнулся, я был уверен, что это ты. – Он пожевал губами, пожал плечами и повел Карла назад по коридору, а свет позади медленно тускнел. – Но это не первое разочарование в моей жизни; и не последнее, полагаю.
Указав на окно, Вотансен отошел к противоположной стене.
– Мне надо обновить некоторые заклятия. Если хочешь – поразвлекись покуда с Оком.
Он по-портновски уселся перед стеной против стекла, положил руки на колени и принялся, шевеля губами, читать невидимые буквы.
Карл внимательно посмотрел на стену. Нет – для него это была по-прежнему пустая стена. Раз он не мог творить волшебство, не мог он и видеть подобные надписи.
Вряд ли это честно.
Впрочем, пошла она к черту, честность. И здравый смысл – следом.
Однако кое-что посылать не стоит. Арта Мирддина и его меч, к примеру.
События этой стороны нередко отражались – как легенды – там, дома. Большой меч, каким-то образом связанный с планами могущественного колдуна, неподвижный, пока его не коснется тот, кому это предначертано… похоже на историю Эскалибура! Легенда изменилась – но как раз этого можно было ожидать.
История Эскалибура всегда казалась Карлу бессмыслицей. Если бы тот, кто вырвет меч из камня, автоматически становился королем Англии – Англией очень быстро стал бы править первый каменотес, оказавшийся поблизости с молотком и резцом.
И никакое заклятие не помешало бы этому: чары на Той Стороне работают далеко не всякий раз – если работают вообще.
Но что все это дает? Дейтон провел на Эту Сторону отряд викингов, чтобы они не только охраняли меч, но и привели к нему избранника, того, кого меч защитит от заклятий и чар.
Предполагалось что избранник возьмет его. И использует. Для чего?
Карл тряхнул головой. Мысль зашла в тупик.
Чего ты добивался на самом деле, Дейтон?
Воин пожал плечами. Ахира прав. Пройдет очень много времени, прежде чем они это поймут.
Карл повернулся к окну, за которым открывался вид на море. Он прижал пальцы к левой стороне стекла и повернул Око к берегу. Мелцы чередой сновали по берегу, перенося холщовые мешки и складывая их на песке за линией прилива. Куча была уже явно выше шести футов.
Карл пожал плечами. Ганнесова копра. Плохо, конечно, что Аваир не может доставить ее прямо в Пандатавэй, а вынужден продавать в Эвеноре купцам-перекущикам. За высушенные невыжатые кокосовые ядра в Пандатавэе можно взять большие деньги. После того, как их выжмут и маги заберут нужное им количество масла, остальное пойдет на мыло и кремы, а жмых – в хлеб и сладости.
Но почему его сносят на берег сейчас? Ганнес и его «Бородавочник» не появятся раньше завтрашнего дня. Сейчас Эриксены должны бы праздновать возвращение Эйи.
Карл повернул Око к морю. На самом горизонте маячила черная точка. Корабль.
Все встало на свои места. Ганнес вышел на день раньше, и наблюдатели клана Эрика заметили «Бородавочник». Наблюдатели, без сомнения, подняли тревогу, но люди Вотансена успокоили их, объяснив, что корабль этот – дружественный.
Карл открыл было рот, чтобы сообщить об этом Вотансену, но передумал. Мелец все еще созерцал стену, тело его от напряжения было как каменное.
Надо было мне спросить, надолго ли он. Он лениво вывел точку-корабль в середину экрана и прижал пальцы к стеклу.
«Бородавочник» вырос; казалось, он плывет прямо на Карла. Корабль высоко сидел в воде: весь его груз остался у клана Вотан. Когда кеч приблизился, Карл разглядел на носу Ганнеса.
Не похоже на него. Ганнес обычно управлял кораблем с главной палубы, находясь посредине между впередсмотрящим на первой мачте и рулевым на корме. Таким образом он мог, не поднимаясь из кресла, и слышать донесения, и отдавать приказы.
Фигура Ганнеса заполнила экран. Моряк вытер со лба пот. Рука дрожала.
С чего бы ему так волноваться? Близ берега наверняка есть рифы, но вряд ли это их он так боится.
Карл шевельнул пальцем, чтобы осмотреть весь корабль, но движение оказалось слишком резким; Око потеряло «Бородавочник» из виду.
Черт. Он оторвал палец от стекла, подождал, когда поле зрения расширится, и вновь аккуратно приблизил кеч, осторожными касаниями пальца направляя взгляд Ока.
Рядом с Ганнесом стоял юноша. Смуглый, узколицый, с прямыми темными волосами. Жестокая улыбка пробежала по его губам, он всмотрелся в шарик дымного стекла, потом сунул его в кошель и, повернувшись, сказал что-то человеку у себя за спиной.
Перед Карлом был помолодевший Ольмин.
У Карла оборвалось сердце.
– Вотансен, взгляни. Мелский колдун оскалился.
– Не сейчас, прошу тебя. Мне и так трудно…
– Отвлекись. Это очень важно. Тут работорговец, что пытался схватить меня в порту Эвенора. Он и его люди захватили «Бородавочник». Они направляются прямиком к этому чертову пляжу, а Эриксены не знают…
– …что это работорговцы. – Вотансен побелел. – Мы сказали, чтобы они ждали друзей…
– Точно. – Правая рука Карла нашаривала меч. Хорошо бы точно знать, что они собираются делать. Сейчас на стороне работорговцев – внезапность. Как они ею воспользуются?
Скорее всего они встанут на якорь или причалят где-то поблизости и позволят долбленкам Эриксенов – как принято с купеческими кораблями – выйти им навстречу. Потом работорговцы перебьют или захватят тех, кто будет в каноэ, а самими каноэ воспользуются, чтобы переправиться на берег – а их маги защитят их от чар мелских колдунов.
Да, примерно так они и будут действовать. Совершенно очевидно – если уж работорговцы пошли на риск захвата «Бородавочника», чтобы получить преимущество внезапности – они намерены хорошо поживиться на этом.
– Карл! – Голос Вотансена дрожал. – Они, должно быть, уже захватили мой клан. Иначе оттуда уже прибежал бы кто-нибудь – предупредить.
– Успокойся, ладно? – Все верно, но сейчас все равно уже ничего не поделаешь. – По крайней мере одно преимущество у нас есть. Мы с тобой знаем о врагах – а они не знают, что мы о них знаем.
Да – но как им воспользоваться этим своим преимуществом? Не могут же Карл и Вотансен напасть на работорговцев одни.
– Плыви на берег и тихонько предупреди моих – только моих. Скажи Ахире: пусть затаится со своим арбалетом среди деревьев; Чака, Тэннети и Раффа пусть отправит к деревне – устроить засаду на тропе.
– Но Эриксены…
– Если мы дадим им знать, они поднимут тревогу. И все превратится в обычный набег. Клан Эрика отойдет в холмы, а работорговцы похватают, кого сумеют, и уйдут. Мы должны покончить с ними; таким путем этого не добиться.
Ключом ко всему был пандатавэйский маг; Карл решил убрать мага.
– Просто постарайтесь не поднимать шума, пока я не подам знак. Если вы поднимете шум – навлечете на свои головы мага. А теперь – шевелись!
– Но ты не сможешь взять мага один. У тебя ни малейшего шанса.
– Я не буду один. Иди!
Вотансен помчался к проходу в комнату с входным колодцем. Карл не стал дожидаться всплеска: он повернулся и поспешил в пещеру меча.
Скрестив ноги, Карл уселся на каменный пол.
– Дейтон, ты слышишь меня?
Никакого ответа.
– Я знаю: ты не просто так поместил сюда меч.
Ответа нет. Ничего. Меч молча висел в воздухе, крепко зажатый в световых пальцах.
– Арта Мирддин, ответь мне.
Ничего.
Воин поднялся, подошел к грубому каменному алтарю и мягко положил ладонь на рукоять меча. И потянул – несильно, будто тянул за руку ребенка.
Меч не двигался.
Карл потянул сильней… еще сильней… свет стал ярче, меч задрожал.
Карл разжал ладонь. Сила тут не годится. Должно быть что-то другое. Подумаем…
Почему Арта Мирддин создал – или заколдовал – меч, который защищает своего хозяина от любых чар? Зачем нужен подобный меч? Ответ очевиден: чтобы убивать магов. Именно этого и хотел Арта Мирддин.
Разумеется, не всех магов. Арта Мирддин вовсе не хотел, чтоб вырезали всех его собратьев. Он хотел уничтожить одного определенного мага.
Итак. Меч оставлен здесь с определенной целью, и цель эта – чтобы тот, кому это предназначено, взял меч и убил им врага Дейтона. Да, смысл в этом есть…
Но зачем магу, столь могущественному, как Арта Мирддин, нужен подобный окольный путь? Почему бы ему самому не разделаться с тем магом?
Ответ на это был только один: Дейтон был совсем не уверен, что сможет победить – в честном бою.
Внезапно и совершенно непрошено перед внутренним взором Карла возникла Пустошь. Некогда там был пышный зеленый лес – пока битва двух магов не иссушила землю на веки вечные.
И Расколотые Острова, что лежат в северной части Киррика. Легенды говорят – когда-то они были одним островом, одним королевством. Но имя того острова давно позабыто.
Позабыто? Что за чушь такая? В Великой Библиотеке Пандатавэя были сведения обо всем; знание не исчезнет, пока стоят библиотеки. Если только…
Если только имя это не стерто. Не с бумаги – из памяти. А кому проще всего сделать это, как не Главе Гильдии магов?
Предположение: Дейтон бился с гильдмастером; битва породила Пустошь и разорвала остров.
И поскольку Дейтон не убит – он скрылся, отыскал или сотворил меч, провел сюда викингов – охранять его – и ушел на Другую Сторону.
И потом перебросил сюда нас.
Это должно иметь связь. Если это и в самом деле часть его битвы с гильдмастером, переброс сюда Карла и всех остальных должен был стать очередной – своеобразной – атакой на его врага.
Тогда почему же Карл не смог взять меч? Если все это действительно так – меч должен был сам прыгнуть ему в руку. А все, что он сделал, – это чуть сдвинулся.
Значит, я не могу взять меч, потому что убить гильдмастера предначертано не мне. Но я как-то связан с избранником, иначе меч вообще не пошевелился бы.
Нет! Дейтон не посылал их сюда, покуда к ним не присоединилась Энди-Энди. Именно это стало толчком. Разумеется, я связан. Как отец.
Карл положил ладонь на рукоять.
– А если, взяв, я соглашусь отнести его в долину и отдать сыну моему, когда он будет к тому готов?
Черные сполохи побежали по серебристой глади клинка, образуя жирные буквы.
Возьми меня
Карл моргнул. Буквы исчезли.Призрачные пальцы таяли, потом исчезли совсем. Меч лязгнул о камень.
Быстрым движением воин схватил его; сталь была девственно чистой.
– Ну что ж, Дейтон, считай, сделка заключена. – Мы с тобой еще поговорим об этом – в ближайшие дни.
Пока же мне надо подумать, как использовать этот клинок с наибольшей пользой.
Глава 16
КРОВАВАЯ ПЛАТА
Мир ломает всех, и многие становятся от того лишь крепче; тех же, кого он не может сломать, он убивает. Он убивает самых лучших, самых добрых и самых смелых: ему все равно. Если ты не таков, ты можешь быть уверен: он все равно убьет тебя. Просто не станет торопиться…
Эрнест Хемингуэй
Держась под водой почти целиком – кроме глаз и носа, – Карл обеими руками вцепился в полузатопленную скалу.
Меч, плотно замотанный в покрывало из пещеры и натуго перетянутый оторванными от другого покрывала полосами, был привязан у него на спине.
Таясь в тени, воин не шевелился, когда «Бородавочник» проходил мимо – не больше, чем в двухстах футах. На носу его, притворно дружески обнимая за плечи Ганнеса, стоял похожий на Ольмина юноша; другая рука его лежала на рукояти кинжала.
По всему кораблю рассыпались человек тридцать – сорок в моряцких туниках – все они старались не слишком удаляться от мечей и луков.
Вот, значит, в какие игры вы играете. Работорговцы заменили собой весь экипаж Ганнеса. А экипаж, возможно, в трюме – в цепях. Или в плену на невольничьем корабле. Или – что более вероятно – мертв.
Мучительно медленно «Бородавочник» миновал остров. Наблюдателей на корме не было; Карл отцепился от камня и поплыл за судном, стараясь, несмотря на тянущий вниз меч, держать голову над водой.
«Бородавочник» медленно полз дальше; его большой кливер, повернувшись, хлопал на ветру, матросы торопливо спускали главный парус – но корабль не разворачивали и якорь не бросали. Он неуклонно приближался к песчаному пляжу.
Значит, вот что они задумали. Работорговцы выбросят корабль на берег, как принято у купцов, подождут, пока народ из клана Эрика выйдет на берег грузить копру, ринутся на них по мелкой воде и захватят неготовых к набегу мелцев.
Посмотрим, насколько я сумею смешать ваши планы… Хорошо бы тут сейчас оказался Уолтер: уж он-то наверняка сумел бы изобрести способ взобраться на борт, никого не встревожив, а потом перебил бы половину врагов прежде, чем они сообразили бы, что происходит.
Черт, да Уолтер смог бы очистить их кошели, спустить за борт мечи, а потом связать шнурки их сандалий – и никто бы ничего не заметил.
Карлу же придется драться со всеми – быстренько разобраться с магом, а потом держаться, пока не придет подмога.
Это если ничего не сорвется. Если все пойдет, как он задумал. Если Карл сумеет быстро покончить с вражеским магом; если он не слишком устанет удерживать всю эту кучу работорговцев; если Эриксены подойдут быстро…