Страница:
Ах, так!
Я встала с кровати и решительно направилась к буфету. Не получу морального утешения, так хоть поем. Так, что у нас тут? Это я не ем, это я не хочу, о, кексики с изюмом! Ням-ням!
— Ола, — сказал Ирга не вылезая из-под одеяла. — Перестань есть мой ужин.
— Утро за окном, какой ужин?
— Был бы ужин, — вздохнул некромант, — если бы кое-кто не пришел и не разбудил меня. Я бы мирно спал до вечера, а потом бы съел кексы и пошел бы на работу. А теперь я злой, голодный и спать хочу.
— Не будите во мне зверя, а то хомячок такой прожорливый, — пробормотала я себе под нос.
— Что-что? — переспросил Ирга.
— Извини, что разбудила, говорю.
Некромант потянулся со сладким зевком и, хитро улыбнувшись, спросил:
— А кто говорил «я тебе дам женщину»? Давай!
— Скоро может не оказаться женщины, — сказала я, придав голосу трагичность.
— Что опять случилось?
— Мы диплом защищать будем в полевых условиях.
— И что?
— В условиях, максимально приближенных к боевым, — объяснила я. — Это значит, что на меня напустят зомби. А я должна буду от них защищаться с помощью своего изобретения!
— Не понимаю причины твоего волнения, — сказал Ирга. — Ты что, первый раз в жизни столкнешься с нежитью? Опыта у тебя — хоть отбавляй.
— Если ты считаешь, что каждая встреча с этими созданиями доставляет мне радость, то ты глубоко заблуждаешься. У меня, вообще-то нервы слабые. И вообще их мало. И вообще…
— Хорошо, хорошо, — сказал Ирга, зевнув. — Я все понял. Неужели ты думаешь, что на этом испытании Наставники позволят, чтобы с вами что-то случилось? Припугнут — и делу конец.
— Припугнут! Легко тебе говорить!
— Милая, тебе напомнить как я диплом защищал?
— Э-э-э… — кажется, он когда-то что-то мне по этому поводу рассказывал, да я прослушала.
— Мне нужно было создать зомби и держать его под контролем, — сказал Ирга, приглашающе поднимая одеяло.
— Ты сам избрал себе специализацию, — упрямо сказала я. — А я свои нервы гробить не согласна на таком испытании!
— Милая, — некромант, видя, что я не собираюсь вставать со стула, гордо закутался в одеяло и сделал вид, что так изначально и задумывал, — почему ты не думаешь о тех, кому с твоим артефактом в руках придется столкнуться с реальной нежитью? Да к тому же не на учебном полигоне в окружении опытных магов? Я рукоплещу этому решению Министерства образования! Ты хоть представляешь, сколько магов-практиков погибло из-за того, что изделие, идеально работавшее в лабораторных условиях, в боевых отказывало?
Я почесала в голове. Такой аспект проблемы я не рассматривала — мне было важно, чтобы моя драгоценная шкура не подвергалась лишним испытаниям, а о тех, кому собственно предназначался мой труд, я как-то не подумала.
— И что, много народу погибло? — робко спросила я.
Ирга кивнул.
— Понимаешь, большинство Мастеров Артефактов никогда не бывали в боевой обстановке, да что там говорить — они-то и нежить видели хорошо если два раза в жизни и то на курсе по некромантии. А ведь часто от артефакта зависит жизнь не только мага, который может как-то выкрутиться, но и простого человека, которому больше не на что надеяться.
Я задумалась и вдруг до меня дошло. Почему я никогда не рассматривала свою работу в мастерской не только как очередной шаг к получению заветного диплома, но и как к возможности усовершенствовать свое умение помощи людям, которые надеются на мои изделия? Мне стало стыдно за всех артефактников. Почему никто и никогда мне не говорил об этом? Ни один Преподаватель не акцентировал внимание моих соучеников на то, что от нас, библиотечных крыс, часто зависит жизнь тех, кто сталкивается с противником не только на страницах книг? Они надеялись, что мы сами догадаемся? Нет, конечно, я знала, что изготавливаю вовсе не игрушки, но то, что моя недоделка может обернуться для кого-то смертью, до сих пор мою совесть не тревожило.
— Ты должна знать еще кое-что, — со вздохом сказал Ирга. — Только учти, что эта информация является закрытой. В нашем королевстве в этом году трижды появлялась Лунная нежить. Уже несколько отдаленных поселков стерты с лица земли. Я думаю, именно с этим связано ужесточение правил дипломирования Мастеров Артефактов.
— Лунная нежить? Насколько мне помнится, она появляется очень редко.
— Появлялась, — уточнил Ирга. — А теперь появляется часто.
— И никаких следов? А почему это секретная информация?
— Чтобы не было паники. Представляешь, каждое полнолуние города погружаются в хаос?
— А почему студентам не сказали?
— Чтобы не разболтали.
— А слухи…
— Пресекаются любыми методами, — жестко сказал Ирга
— Теперь мне значительно полегчало, — ответила я. — Теперь я знаю, что в полнолуние меня могут сожрать мертвяки и значительно меньше волнуюсь о предстоящем испытании.
— Я рад, что смог тебя утешить, — зевнул некромант. — Если тебе будет от этого легче, я обещаю прийти на твою защиту и проследить, чтобы ни один мертвец не коснулся своими лапами моей милой. А теперь я немного посплю, хорошо?
Я немного посидела на стуле, почесывая спину. Ирга заснул (или сделал вид, что заснул). Все вкусное в его буфете закончилось. Идти обратно в мастерскую и ругаться с Отто мне не хотелось, а покупать ему самогон вместо растраченного было жалко. Почесав в поисках умных мыслей затылок, я решила идти в Университет, чтобы узнать последние новости и повидаться с Бефом — вдруг строгий Наставник поделится какой-нибудь информацией.
В главном корпусе Университета в центральном холле царило столпотворение. Студенты-выпускники что-то бурно обсуждали, размахивая руками и перекрикивая друг друга. Разобрать что-либо в этом галдеже не представлялось возможным. Я попрыгала возле толпы, определила центр возмущения и стала пробиваться туда, бесцеремонно расталкивая народ локтями.
— Пропустите! Пропустите! Мне тоже интересно! А ну пропустите беременную девушку! Я тебе наступлю на ногу! Ай! Пропустите инвалида!
Добравшись до цели, я уткнулась носом в листочек с приказом по Университету, прикрепленному к доске объявлений.
Быстро пробежав его глазами я потрясла головой, чтобы упорядочить мысли и прочитала приказ вдумчиво. Каждый его пункт был хуже предыдущего.
1. «Объявить недостаточной подготовку специалистов по практической магии и Мастеров Артефактов.
2. Продолжить срок обучения студентов вышеупомянутых специальностей на один год.
3. Ввести обязательный практический экзамен по каждому выпускному предмету.
4. В дополнительный год обучения предоставить студентам место работы для отработки навыков.
5. Обязать каждого выпускника перед получением диплома пройти полевую практику сроком не менее трех месяцев.»
Дальше я не успела дочитать — кто-то нагло оттер меня от листочка, я пробралась из толпы в свободную часть коридора и, сев на подоконник, загрустила. Я пока не знала, к каким последствиям приведет этот приказ, но что мое торжественное возвращение домой как дипломированного, хорошо оплачиваемого специалиста откладывается на неопределенный срок — это факт.
— Вот она, вражина, рассиживается, — прервал мою печаль голос Отто.
Я склонила свою проштрафившуюся голову перед лучшим другом и спросила:
— Ты приказ читал?
— Какой приказ? Ага, понял! — полугном круглой бочкой врезался в толпу студентов, и через некоторое время протолкался обратно мрачнее тучи.
— Ну и как тебе?
— Все интереснее и интереснее, — признался он, присаживаясь рядом.
Я воспряла духом. Пока Отто думает о последних учебных нововведениях, ему не до разборок со мной.
— Что будем делать? — спросила я.
— А ч то остается, — угрюмо ответил лучший друг. — Не бросать же дело у самого финиша! Придется сдавать экзамены, а потом идти работать куда пошлют. А потом еще эта полевая практика! Вот уж не было печали!
— И что теперь?
— Это дело надо отметить, — сказал Отто. — Ничего лучше не выводит из мрачного настроения, чем кружка хорошего вина. Только ты платишь, надо же как-то возместить мне ущерб от потери первоклассного алкоголя?
— Он испарился! — душевно поделилась я своей версией. — Пробка была плохо пригнана. Вот алкоголь и испарился, одна вода осталась.
— Да ну? — удивился полугном. — Тогда у тебя есть шанс выловить драгоценные пары из воздуха.
— Ты издеваешься?
— А ты?
Я перебрала в кошеле наличность и сказала:
— Ладно, пойдем уж ловить пары. Хорошее вино не обещаю, но на пиво, по крайней мере, у меня хватит.
Отто несколько мгновений поколебался, видимо, прикидывая как ему уговорить меня раскошелиться побольше, но в итоге принял предложения, решив, что за чаркой будет виднее.
Конечно, мы напились. Во всяком случае я довольно некрепко стояла на ногах. А как же — такую подлянку со стороны Министерства образования и Университета следовало подсластить горячительным. Мы шли по улице, крепко держась за друг друга. Я мурлыкала под нос грустную песенку о голодных студентах, а Отто подпевал, делая мое мурлыканье еще более немузыкальным:
— Каждый студент вам ответит как есть полезно и выгодно каждое утро поесть колбаска не вредит знаниям ням-ням-ням-ням-ням
— Стоп! — сказал вдруг Отто. — Там что-то лежит!
— Где?
— Под забором.
— Ну и пусть себе лежит, тебе-то что?
— Ни один нормальный гном не пройдет мимо чего-то, что бесхозно лежит! А вдруг там что-то нужное лежит?
— Нужное бы так просто под забором не лежало, — ответила я. Мне было лень наклоняться и смотреть что там лежит под забором в бурьянах. А потом еще и помогать это тащить в общежитие.
— Ты никогда не разбогатеешь, — напророчил Отто. — Медячок к медячку — вот и полный кошель.
Я фыркнула.
— Зря ты так, — пожурил полугном, направляясь к бурьянам. — Между прочим, состояние моего отца началось с одного медяка, которые ему дедушка подарил.
— Да?
— Ага. Папа выгравировал на нем розу и продал одной лопоухой за серебряный.
— Кому? — переспросила я, садясь в теплую дорожную пыль. Стоять не хотелось. Хотелось вообще-то лечь и полюбоваться на звездное небо, но я здраво рассудила, что Отто не порадует вид меня, лежащей посреди дороги.
— Эльфийской туристке. Представь, подходит такой милый розовощекий малыш и предлагает сувенирчик на память, — тут голос лучшего друга внезапно изменился. — Ты знаешь что, а точнее кто, туту лежит.
— Ну? — проявила я заинтересованность.
— Блондин!
— Э?..
— Блондин, точно, — сказал Отто, сотворив хиленький огонек — мой лучший друг никогда не был силен в практической магии.
— Живой?
— Живой. Но без сознания. Ты можешь его водой обрызгать?
Я неопределенно помахала руками в воздухе, что должно было значить «вряд ли у меня сейчас получится сотворить дождичек».
— Понятно, — сказал полугном и завозился в зарослях.
Я поднялась, отряхнула юбку от пыли и пошла полюбопытствовать.
Под забором в бурьянах действительно лежал Блондин. Выглядел он не ахти — порванная рубашка, разбитые губы, очень бледное лицо. Лим слабо дышал, веки у него подрагивали. Мой лучший друг ощупывал его конечности на предмет переломов.
— Отто, — сказала я. — Можно я его пну?
— Зачем?
— А просто. Он у меня много крови попил.
— Ола, пинать поверженного и беззащитного недруга — подло.
— Он меня изнасиловать хотел, — напомнила я, горя жаждой мести.
— Но ведь не изнасиловал, — возразил Отто. — Только хотел. Вот и ты только хоти его пнуть.
— Ты считаешь, что это равноценно? — возмутилась я. — Никогда не думала, что ты — шовинист!
— Я правдолюб, — с достоинством ответил полугном. — Бери его за руки и понесли.
— Куда это еще?
— К целителям.
— Ты предлагаешь мне его тащить к целителям? — возмутилась я.
— Ну не бросать же его здесь.
— Это не мы его здесь бросили.
— Имей хоть капельку доброты, — сказал полугном, решительно беря Лима за ноги.
— Добрыми делами прославиться нельзя, — пробурчала я, хватая Блондина за руки. — Учти, что мы совершаем ошибку.
— Если мы этого не сделаем, то меня будет мучить совесть. А тебя — нет?
— Не знаю, — честно ответила я, пытаясь разыскать внутри себя признаки существования совести.
Блондин оказался очень тяжелым, особенно если принимать во внимание тот факт, что я сама слегка покачивалась. Мы выволокли бесчувственное тело на дорогу и немного пронесли, после чего я уронила свою половину. Голова Блондина стукнулась о землю с глухим звуком.
— Ты его добьешь! — сказал Отто.
— Слушай, а где у человека центр тяжести? — задумчиво спросила я.
— Не знаю, — озадачился полугном. — Наверное, где-то возле пупка.
Я шагами измерила тело Блондина и сказала:
— Ты бери его за руки, там где руки, там он тяжелее.
— Он везде одинаково тяжелый, — ответил Отто, поочередно пытаясь поднять Лима и за руки и за ноги.
— Нет, — упорствовала я. — За ноги его нести легче. Вот я его и понесу!
— А не боишься, что из его ботинок вонять будет?
— Не будет, он же аристократ! Он носки каждый день меняет, — но на всякий случай наклонилась и понюхала.
— Я тоже каждый день меняю, хоть я и не аристократ, — обиделся полугном.
Мы снова взялись за конечности Блондина и потащили его в направлении Дома Исцеления.
— Извините, а что это вы делаете? — раздался за нами хрипловатый баритон с легким акцентом.
Я от неожиданности выпустила из рук ноги Блондина, Отто же аккуратно положил свою часть тела на дорогу и обернулся на голос.
— А, это ты, Живко! — обрадовался он.
— Кто это такой? — прошептала я.
— Ты что не узнаешь? Это же орк, который к твоей младшей клинья подбивал.
Я зажгла огонек и присмотрелась. Действительно, он — крючковатый орлиный нос, большие миндалевидные глаза, жесткие черные волосы схвачены в высокий хвост.
— Извини, не признала. А ты что, его знаешь? — спросила я у полугнома.
— Да, — сказал тот. — На ярмарке и познакомились, когда ты его от сестрицы отогнала. Я подумал, то лишнее знакомство никогда не помешает.
Валяющийся на дороге Блондин издал тихий стон.
— Кто это? — спросил Живко. — И куда вы его тащите?
— На мясо мы его несем себе в кладовую, — ответила я. — На зиму запасаемся.
Орк ошеломленно уставился на меня, захлопав глазищами. Это зрелище мне понравилось и я решила дурачиться дальше.
— Не слушай ты ее, — начал Отто, но я перебила полугнома и сказала извиняющимся голосом:
— Ладно, я пошутила. На самом деле мы несем его в ближайший сарай, чтобы устроить там гнусную оргию.
Лучший друг ткнул меня в бок так сильно, что я согнулась.
— В Дом Исцеления мы идем, поможешь донести? Сам же видишь, помощник из Олы никудышний.
Я решила промолчать — ляпнула бы опять что-то и мне бы пришлось дальше тащить отнюдь не легкого Блондина. Поэтому я молча пошла за парнями, ловко несущими постанывающего Лима.
— И кто это его? — спросил Живко.
— Не знаю, — ответил Отто. — Мы с ним очень давно не пересекались, и я не в курсе его дел. Может, не поделили что-то. Хотя не знаю, кто бы мог осмелиться поднять на него руку — у Блондина папаша очень влиятельный.
— Кто-то еще более влиятельный, — предположил Живко и улыбнулся мне.
От его улыбки, сверкнувшей в тусклом свете уличных фонарей, меня обдало жаром. Такой мужчина, а я, как всегда, выгляжу ужасно! Волосы растрепались, выпившая, еще и угораздило в пыль сесть! Эх! Я вспомнила Томну — всегда аккуратную и ухоженную, как будто сошедшую с обложки журнала о жизни королевского двора. Она даже утром выходила из своей комнаты в общую умывальню так, словно была на конкурсе на новую фаворитку нашего правителя. Мы подходили уже к Дому Исцеления, когда я приняла решение не показываться перед Живко в ярко освещенном приемном покое. Иначе никакой улыбки больше никогда я от него не дождусь — только гримасы ужаса.
— Отто, я вас здесь подожду, на лавочке. Не хочу я к целителям идти.
Полугном, шумно дыша, пожал плечами. Как хорошо, что нам встретился орк! Если даже Отто умаялся нести упитанного аристократа, что уж тогда говорить обо мне!
Я села на ближайшую лавочку и зябко обхватила себя руками — время было давно за полночь, стало холодать. Вот уж не везет так не везет! Из-за желания показаться Живко привлекательнее, чем я есть приходится сидеть на холодной лавке вместо того, чтобы сидеть в тепле у целителей и пить горячий чай. Наверное, мужчины были созданы нам для испытания на прочность!
— Ола, вставай, простудишься и откосишь экзамен! Я что, сам отдуваться буду? — отказалось, что я незаметно для себя задремала.
— Холодно, — сказала я, клацая зубами.
Отто молча надел на меня свою жилетку. Меня как будто придавило к земле.
— Ты там кирпичи носишь? — удивилась я тяжести одежды.
— Так, по мелочи, — уклонился от ответа полугном.
— Что там Блондин?
— Избили и ядом насильно напоили. Если бы мы его не нашли, то к утру точно бы дуба дал, — сказал Отто. — А так проваляется у целителей пару дней и все будет нормально.
— Плохой был яд, не качественный, — вздохнула я.
— Да не в том дело, он как и любой аристократ, каждый день яды по чуть-чуть принимал, чтобы организм закалить. Мне это целители рассказали, — сообщил лучший друг.
— А где Живко?
— Домой ушел, как только мы Блондина целителям отдали. Он человек деловой, это мы с тобой просто так по улицам ночью шляемся.
— Ничего не просто так, — обиделась я. — Мы шли с конкретной целью — домой попасть. Я, во всяком случае, так хотела. Это ты вечно по сторонам глазеешь.
— Ах, так! — запыхтел Отто.
— Это еще не все, — разошлась я. — Ты почему меня под ребра стукнул? Чуть не сломал! И Блондина пнуть не дал, что ему, хуже бы от этого было бы?
— Замолкни, ты ерунду несешь! — возмутился Отто. — Тебе вообще пить вредно, ты злая становишься.
— А ты, правдолюбец тоже мне нашелся! Нам экзамен завтра сдавать, а мы полночи из-за Блондина прошатались!
— А ты бесчеловечная и немилосердная! О, Бездна, с кем я связался! — заорал полугном, пытаясь снять с меня свою жилетку.
— Кто из нас еще бесчеловечный! А раздевать бедную девушку посреди улицы у тебя совести хватает!
Отто от избытка чувств дернул меня за волосы, я же вцепилась ему в бороду. Ура, деремся! Напряжение дня с его плохими новостями и подзаборными явлениями, к которым присоединялось похмелье, начало немного уходить.
— Стоп, стоп, стоп! — чьи-то сильные руки расцепили нас с Отто.
— Отстань, Ирга, не мешай выяснять отношения с этой… этой…
Я плюнула в сторону полугнома, но в темноте не было видно — попала или нет. Ирга легко поднял меня на руки, прижал к себе, удерживая от активных действий и еще раз повторил:
— Стоп, ребята, вы чего? Хотите, чтобы сюда сбежалась вся ночная стража?
— Завтра поговорим, — прошипела я Отто.
— Жилетку отдай, — буркнул он. — И не забудь, что у нас завтра консультация перед защитой.
— Что ты здесь делал? — спросила я у Ирги.
— Шел с работы. А вот вы что тут делали посреди ночи?
Я рассказала Ирге о нашей находке в бурьянах.
— Как ты думаешь, кто это его? — поинтересовалась я.
Некромант пожал плечами.
— Блондин своими методами «сотрудничества» многим перешел дорогу. Ну что, отвести тебя в общежитие или пойдешь ночевать ко мне? — возлюбленный бережно укутал меня в свою легкую куртку.
— Я тебе не пойду, у тебя есть нечего, — сказала я, пытаясь вспомнить о собственных продуктовых запасах. Ладно, если ничего не найду, поживлюсь у Лиры в буфете.
— Почему нечего? Я вчера вечером купил продуктов, — ответил Ирга.
— Тогда пойдем к тебе, — сказала я, от усталости еле передвигая ноги.
Засыпая на ходу, в квартире Ирги я переоделась в его рубашку, выпила стакан молока с медом и отключилась, едва коснувшись головой подушки.
— Ола, милая, вставай!
— Отстань от меня, — я попыталась спрятаться под одеяло, но жестокий некромант начал щекотать мне пятки. — Ирга! Ай, ну перестань!
— Ола, я был бы рад, если бы ты продолжала храпеть у меня под боком и дальше, но тебе пора на консультацию.
— Я не храпела!
— Хорошо, хорошо, мне послышалось! В любом случае — пора вставать!
Я поднялась и, чувствуя себя недоделанным зомби, поплелась к маленькому зеркальцу, висящему около буфета. О, ужас! На меня смотрело нечто с мешками под глазами, опухшим лицом и вскоклоченными волосами — ни умыться, ни расчесаться я вчера, точнее сегодня под утро, так и не собралась.
— Ирга!
— Да, милая?
— Не смотри на меня, я такое страшилище!
— Что ты, я на работе вижу женщин, которые выглядят намного хуже тебя! — утешил некромант.
— Это на кладбище, что ли? — подозрительно уточнила я.
— Ну а где я работаю? — дипломатично ответил Ирга.
Сам он выглядел свеженьким и бодреньким и даже бритым. Показав некроманту язык, я поплелась в ванную. Одежда моя выглядела не лучшим образом, впрочем как раз для такого случая в недрах шкафа Ирги хранился запасной вариант — юбка и блузка, аккуратно сложенные на полочке. Грязную юбку я, воровато оглянувшись, запихнула в середину корзинки для грязной одежды в надежде, что Ирга ее не заметит среди своих рубашек и случайно постирает.
В аудитории Университета я села подальше от Отто. Я уже не помнила из-за чего мы поскандалили ночью, но мириться первая не хотела. Стоило Профессору Свингдару начать рассказывать о предстоящем завтра мероприятии, как в двери просунулся какой-то студент-младшекурсник и сказал:
— Профессор, Олугерду Ляху и Отто дер Шварца вызывают по важному делу.
Мы переглянулись и вышли.
— Что ты натворила? — спросил Отто.
— Я? Ничего. Я спать вчера вечером пошла под конвоем Ирги, а ты?
— Спокойно дошел до общежития и тоже лег спать.
В коридоре нас ожидал стражник.
— Мы заплатили вчера за выпивку? — прошептала я, пока мы шли в городское управление стражи.
— Кажется, заплатили, — сказал Отто. — Но за непроплаченную выпивку в главное управление не тащат.
— Я боюсь.
Полугном вцепился в бороду и неуверенно сказал:
— Если совесть чиста, бояться нечего.
В главном управлении важный офицер стражи сказал:
— Я капитан Анксе Любме. Вы обвиняетесь в покушении на убийство Лима ня Монтера.
— Кого? — завопили мы в один голос.
— Лима ня Монтера, — несколько обескуражено повторил капитан.
— Это что, Блондин? — спросила я у Отто.
— Наверное.
— Послушайте, — обратилась я к стражнику, — что здесь происходит? Мы ни на кого не покушались! Наоборот, мы этому мерза… Лиму жизнь спасли! В Дом Исцеления доставили!
— Успокойся, — одернул меня Отто. — Сейчас пан капитан нам все объяснит.
— Вчера в Дом Исцеления двумя мужчинами был доставлен ня Монтер. В данный момент он не пришел в сознание, но характер нанесенных повреждений, а также применение яда позволяет предположить, что лишь счастливая случайность спасла жизнь пострадавшего.
— Мы — его счастливая случайность, — проворчал Отто, дергая себя за бороду.
— Говорила я тебе, что мы ошибку совершаем, — сказала я ему. — Лежал бы себе там под забором, а мы бы сейчас на консультации сидели.
— Тихо! — шикнул полугном.
— Итак, вы утверждаете, что вы доставили пострадавшего в Дом Исцеления.
— Да.
— А почему тогда в показаниях целителей указывается, что ня Монтера доставили два мужчины?
— Потому что мы по дороге встретили нашего знакомого и он помог нам тащить Лима, — объяснила я. — А я их под Домом исцеления ждала, потому что не люблю лишний раз с целителями сталкиваться.
— Ага, значит преступный сговор!
— С кем? — растерялась я.
— Молчи! — сказал Отто. — А скажите, в чем конкретно нас обвиняют?
— В покушении на убийство, — важно сказал капитан, подняв вверх палец. — Все опрошенные свидетели единогласно утверждают, что у вас с ню Монтером были длительные разногласия на деловой и личной почве.
— Были, — согласился полугном, — но мы их давно разрешили. Об этом вам сказали?
— Сказали, — скривился капитан. — Но это не существенно. Вы могли затаить злобу и дождаться благоприятного момента для совершения мести.
— Да если бы мы хотели, мы бы давно его убили… ай! — Отто с силой наступил мне на ногу и я решила больше ничего не говорить.
— Мы вас задерживаем до выяснения обстоятельств, — сказал капитан.
— У нас завтра защита диплома, — сказал Отто.
— Значит, ее придется отложить, — любезно сообщил Анксе Любме.
Нас развели по разным камерам — чтобы мы не выработали общие показания.
Женская камера была переполнена. Многочисленные девицы самых разнообразных внешних видов сидели и лежали на нарах, что-то шумно обсуждая. Я помялась у входа, не представляя, как нужно себя вести в уголовной среде и решила, что элементарная вежливость — это лучше всего.
— Здравствуйте, девушки! — сказала я.
— О, еще одна! — воскликнула бойкая блондинка в открытом вечернем платье. — Хочешь, угадаю, за что ты здесь?
— Давай.
— За покушение на убийство Блондина Лима!
— Да, — удивилась я, — а откуда ты…
— А мы все тут — потенциальные убийцы Блондина, — сообщила блондинка. — Я, Блия, была заподозрена в том, что не ограничилась бурным расставанием с Лимом весной, а задумала убить его. Тяку, — Блия кивнула в сторону тихой девушки в аккуратном платье, скромно сидевшей в углу, — Блондин пытался опорочить и она его заказала. Вон та купеческая дочь, извини, опять забыла, как тебя зовут…
Я встала с кровати и решительно направилась к буфету. Не получу морального утешения, так хоть поем. Так, что у нас тут? Это я не ем, это я не хочу, о, кексики с изюмом! Ням-ням!
— Ола, — сказал Ирга не вылезая из-под одеяла. — Перестань есть мой ужин.
— Утро за окном, какой ужин?
— Был бы ужин, — вздохнул некромант, — если бы кое-кто не пришел и не разбудил меня. Я бы мирно спал до вечера, а потом бы съел кексы и пошел бы на работу. А теперь я злой, голодный и спать хочу.
— Не будите во мне зверя, а то хомячок такой прожорливый, — пробормотала я себе под нос.
— Что-что? — переспросил Ирга.
— Извини, что разбудила, говорю.
Некромант потянулся со сладким зевком и, хитро улыбнувшись, спросил:
— А кто говорил «я тебе дам женщину»? Давай!
— Скоро может не оказаться женщины, — сказала я, придав голосу трагичность.
— Что опять случилось?
— Мы диплом защищать будем в полевых условиях.
— И что?
— В условиях, максимально приближенных к боевым, — объяснила я. — Это значит, что на меня напустят зомби. А я должна буду от них защищаться с помощью своего изобретения!
— Не понимаю причины твоего волнения, — сказал Ирга. — Ты что, первый раз в жизни столкнешься с нежитью? Опыта у тебя — хоть отбавляй.
— Если ты считаешь, что каждая встреча с этими созданиями доставляет мне радость, то ты глубоко заблуждаешься. У меня, вообще-то нервы слабые. И вообще их мало. И вообще…
— Хорошо, хорошо, — сказал Ирга, зевнув. — Я все понял. Неужели ты думаешь, что на этом испытании Наставники позволят, чтобы с вами что-то случилось? Припугнут — и делу конец.
— Припугнут! Легко тебе говорить!
— Милая, тебе напомнить как я диплом защищал?
— Э-э-э… — кажется, он когда-то что-то мне по этому поводу рассказывал, да я прослушала.
— Мне нужно было создать зомби и держать его под контролем, — сказал Ирга, приглашающе поднимая одеяло.
— Ты сам избрал себе специализацию, — упрямо сказала я. — А я свои нервы гробить не согласна на таком испытании!
— Милая, — некромант, видя, что я не собираюсь вставать со стула, гордо закутался в одеяло и сделал вид, что так изначально и задумывал, — почему ты не думаешь о тех, кому с твоим артефактом в руках придется столкнуться с реальной нежитью? Да к тому же не на учебном полигоне в окружении опытных магов? Я рукоплещу этому решению Министерства образования! Ты хоть представляешь, сколько магов-практиков погибло из-за того, что изделие, идеально работавшее в лабораторных условиях, в боевых отказывало?
Я почесала в голове. Такой аспект проблемы я не рассматривала — мне было важно, чтобы моя драгоценная шкура не подвергалась лишним испытаниям, а о тех, кому собственно предназначался мой труд, я как-то не подумала.
— И что, много народу погибло? — робко спросила я.
Ирга кивнул.
— Понимаешь, большинство Мастеров Артефактов никогда не бывали в боевой обстановке, да что там говорить — они-то и нежить видели хорошо если два раза в жизни и то на курсе по некромантии. А ведь часто от артефакта зависит жизнь не только мага, который может как-то выкрутиться, но и простого человека, которому больше не на что надеяться.
Я задумалась и вдруг до меня дошло. Почему я никогда не рассматривала свою работу в мастерской не только как очередной шаг к получению заветного диплома, но и как к возможности усовершенствовать свое умение помощи людям, которые надеются на мои изделия? Мне стало стыдно за всех артефактников. Почему никто и никогда мне не говорил об этом? Ни один Преподаватель не акцентировал внимание моих соучеников на то, что от нас, библиотечных крыс, часто зависит жизнь тех, кто сталкивается с противником не только на страницах книг? Они надеялись, что мы сами догадаемся? Нет, конечно, я знала, что изготавливаю вовсе не игрушки, но то, что моя недоделка может обернуться для кого-то смертью, до сих пор мою совесть не тревожило.
— Ты должна знать еще кое-что, — со вздохом сказал Ирга. — Только учти, что эта информация является закрытой. В нашем королевстве в этом году трижды появлялась Лунная нежить. Уже несколько отдаленных поселков стерты с лица земли. Я думаю, именно с этим связано ужесточение правил дипломирования Мастеров Артефактов.
— Лунная нежить? Насколько мне помнится, она появляется очень редко.
— Появлялась, — уточнил Ирга. — А теперь появляется часто.
— И никаких следов? А почему это секретная информация?
— Чтобы не было паники. Представляешь, каждое полнолуние города погружаются в хаос?
— А почему студентам не сказали?
— Чтобы не разболтали.
— А слухи…
— Пресекаются любыми методами, — жестко сказал Ирга
— Теперь мне значительно полегчало, — ответила я. — Теперь я знаю, что в полнолуние меня могут сожрать мертвяки и значительно меньше волнуюсь о предстоящем испытании.
— Я рад, что смог тебя утешить, — зевнул некромант. — Если тебе будет от этого легче, я обещаю прийти на твою защиту и проследить, чтобы ни один мертвец не коснулся своими лапами моей милой. А теперь я немного посплю, хорошо?
Я немного посидела на стуле, почесывая спину. Ирга заснул (или сделал вид, что заснул). Все вкусное в его буфете закончилось. Идти обратно в мастерскую и ругаться с Отто мне не хотелось, а покупать ему самогон вместо растраченного было жалко. Почесав в поисках умных мыслей затылок, я решила идти в Университет, чтобы узнать последние новости и повидаться с Бефом — вдруг строгий Наставник поделится какой-нибудь информацией.
В главном корпусе Университета в центральном холле царило столпотворение. Студенты-выпускники что-то бурно обсуждали, размахивая руками и перекрикивая друг друга. Разобрать что-либо в этом галдеже не представлялось возможным. Я попрыгала возле толпы, определила центр возмущения и стала пробиваться туда, бесцеремонно расталкивая народ локтями.
— Пропустите! Пропустите! Мне тоже интересно! А ну пропустите беременную девушку! Я тебе наступлю на ногу! Ай! Пропустите инвалида!
Добравшись до цели, я уткнулась носом в листочек с приказом по Университету, прикрепленному к доске объявлений.
Быстро пробежав его глазами я потрясла головой, чтобы упорядочить мысли и прочитала приказ вдумчиво. Каждый его пункт был хуже предыдущего.
1. «Объявить недостаточной подготовку специалистов по практической магии и Мастеров Артефактов.
2. Продолжить срок обучения студентов вышеупомянутых специальностей на один год.
3. Ввести обязательный практический экзамен по каждому выпускному предмету.
4. В дополнительный год обучения предоставить студентам место работы для отработки навыков.
5. Обязать каждого выпускника перед получением диплома пройти полевую практику сроком не менее трех месяцев.»
Дальше я не успела дочитать — кто-то нагло оттер меня от листочка, я пробралась из толпы в свободную часть коридора и, сев на подоконник, загрустила. Я пока не знала, к каким последствиям приведет этот приказ, но что мое торжественное возвращение домой как дипломированного, хорошо оплачиваемого специалиста откладывается на неопределенный срок — это факт.
— Вот она, вражина, рассиживается, — прервал мою печаль голос Отто.
Я склонила свою проштрафившуюся голову перед лучшим другом и спросила:
— Ты приказ читал?
— Какой приказ? Ага, понял! — полугном круглой бочкой врезался в толпу студентов, и через некоторое время протолкался обратно мрачнее тучи.
— Ну и как тебе?
— Все интереснее и интереснее, — признался он, присаживаясь рядом.
Я воспряла духом. Пока Отто думает о последних учебных нововведениях, ему не до разборок со мной.
— Что будем делать? — спросила я.
— А ч то остается, — угрюмо ответил лучший друг. — Не бросать же дело у самого финиша! Придется сдавать экзамены, а потом идти работать куда пошлют. А потом еще эта полевая практика! Вот уж не было печали!
— И что теперь?
— Это дело надо отметить, — сказал Отто. — Ничего лучше не выводит из мрачного настроения, чем кружка хорошего вина. Только ты платишь, надо же как-то возместить мне ущерб от потери первоклассного алкоголя?
— Он испарился! — душевно поделилась я своей версией. — Пробка была плохо пригнана. Вот алкоголь и испарился, одна вода осталась.
— Да ну? — удивился полугном. — Тогда у тебя есть шанс выловить драгоценные пары из воздуха.
— Ты издеваешься?
— А ты?
Я перебрала в кошеле наличность и сказала:
— Ладно, пойдем уж ловить пары. Хорошее вино не обещаю, но на пиво, по крайней мере, у меня хватит.
Отто несколько мгновений поколебался, видимо, прикидывая как ему уговорить меня раскошелиться побольше, но в итоге принял предложения, решив, что за чаркой будет виднее.
Конечно, мы напились. Во всяком случае я довольно некрепко стояла на ногах. А как же — такую подлянку со стороны Министерства образования и Университета следовало подсластить горячительным. Мы шли по улице, крепко держась за друг друга. Я мурлыкала под нос грустную песенку о голодных студентах, а Отто подпевал, делая мое мурлыканье еще более немузыкальным:
— Каждый студент вам ответит как есть полезно и выгодно каждое утро поесть колбаска не вредит знаниям ням-ням-ням-ням-ням
— Стоп! — сказал вдруг Отто. — Там что-то лежит!
— Где?
— Под забором.
— Ну и пусть себе лежит, тебе-то что?
— Ни один нормальный гном не пройдет мимо чего-то, что бесхозно лежит! А вдруг там что-то нужное лежит?
— Нужное бы так просто под забором не лежало, — ответила я. Мне было лень наклоняться и смотреть что там лежит под забором в бурьянах. А потом еще и помогать это тащить в общежитие.
— Ты никогда не разбогатеешь, — напророчил Отто. — Медячок к медячку — вот и полный кошель.
Я фыркнула.
— Зря ты так, — пожурил полугном, направляясь к бурьянам. — Между прочим, состояние моего отца началось с одного медяка, которые ему дедушка подарил.
— Да?
— Ага. Папа выгравировал на нем розу и продал одной лопоухой за серебряный.
— Кому? — переспросила я, садясь в теплую дорожную пыль. Стоять не хотелось. Хотелось вообще-то лечь и полюбоваться на звездное небо, но я здраво рассудила, что Отто не порадует вид меня, лежащей посреди дороги.
— Эльфийской туристке. Представь, подходит такой милый розовощекий малыш и предлагает сувенирчик на память, — тут голос лучшего друга внезапно изменился. — Ты знаешь что, а точнее кто, туту лежит.
— Ну? — проявила я заинтересованность.
— Блондин!
— Э?..
— Блондин, точно, — сказал Отто, сотворив хиленький огонек — мой лучший друг никогда не был силен в практической магии.
— Живой?
— Живой. Но без сознания. Ты можешь его водой обрызгать?
Я неопределенно помахала руками в воздухе, что должно было значить «вряд ли у меня сейчас получится сотворить дождичек».
— Понятно, — сказал полугном и завозился в зарослях.
Я поднялась, отряхнула юбку от пыли и пошла полюбопытствовать.
Под забором в бурьянах действительно лежал Блондин. Выглядел он не ахти — порванная рубашка, разбитые губы, очень бледное лицо. Лим слабо дышал, веки у него подрагивали. Мой лучший друг ощупывал его конечности на предмет переломов.
— Отто, — сказала я. — Можно я его пну?
— Зачем?
— А просто. Он у меня много крови попил.
— Ола, пинать поверженного и беззащитного недруга — подло.
— Он меня изнасиловать хотел, — напомнила я, горя жаждой мести.
— Но ведь не изнасиловал, — возразил Отто. — Только хотел. Вот и ты только хоти его пнуть.
— Ты считаешь, что это равноценно? — возмутилась я. — Никогда не думала, что ты — шовинист!
— Я правдолюб, — с достоинством ответил полугном. — Бери его за руки и понесли.
— Куда это еще?
— К целителям.
— Ты предлагаешь мне его тащить к целителям? — возмутилась я.
— Ну не бросать же его здесь.
— Это не мы его здесь бросили.
— Имей хоть капельку доброты, — сказал полугном, решительно беря Лима за ноги.
— Добрыми делами прославиться нельзя, — пробурчала я, хватая Блондина за руки. — Учти, что мы совершаем ошибку.
— Если мы этого не сделаем, то меня будет мучить совесть. А тебя — нет?
— Не знаю, — честно ответила я, пытаясь разыскать внутри себя признаки существования совести.
Блондин оказался очень тяжелым, особенно если принимать во внимание тот факт, что я сама слегка покачивалась. Мы выволокли бесчувственное тело на дорогу и немного пронесли, после чего я уронила свою половину. Голова Блондина стукнулась о землю с глухим звуком.
— Ты его добьешь! — сказал Отто.
— Слушай, а где у человека центр тяжести? — задумчиво спросила я.
— Не знаю, — озадачился полугном. — Наверное, где-то возле пупка.
Я шагами измерила тело Блондина и сказала:
— Ты бери его за руки, там где руки, там он тяжелее.
— Он везде одинаково тяжелый, — ответил Отто, поочередно пытаясь поднять Лима и за руки и за ноги.
— Нет, — упорствовала я. — За ноги его нести легче. Вот я его и понесу!
— А не боишься, что из его ботинок вонять будет?
— Не будет, он же аристократ! Он носки каждый день меняет, — но на всякий случай наклонилась и понюхала.
— Я тоже каждый день меняю, хоть я и не аристократ, — обиделся полугном.
Мы снова взялись за конечности Блондина и потащили его в направлении Дома Исцеления.
— Извините, а что это вы делаете? — раздался за нами хрипловатый баритон с легким акцентом.
Я от неожиданности выпустила из рук ноги Блондина, Отто же аккуратно положил свою часть тела на дорогу и обернулся на голос.
— А, это ты, Живко! — обрадовался он.
— Кто это такой? — прошептала я.
— Ты что не узнаешь? Это же орк, который к твоей младшей клинья подбивал.
Я зажгла огонек и присмотрелась. Действительно, он — крючковатый орлиный нос, большие миндалевидные глаза, жесткие черные волосы схвачены в высокий хвост.
— Извини, не признала. А ты что, его знаешь? — спросила я у полугнома.
— Да, — сказал тот. — На ярмарке и познакомились, когда ты его от сестрицы отогнала. Я подумал, то лишнее знакомство никогда не помешает.
Валяющийся на дороге Блондин издал тихий стон.
— Кто это? — спросил Живко. — И куда вы его тащите?
— На мясо мы его несем себе в кладовую, — ответила я. — На зиму запасаемся.
Орк ошеломленно уставился на меня, захлопав глазищами. Это зрелище мне понравилось и я решила дурачиться дальше.
— Не слушай ты ее, — начал Отто, но я перебила полугнома и сказала извиняющимся голосом:
— Ладно, я пошутила. На самом деле мы несем его в ближайший сарай, чтобы устроить там гнусную оргию.
Лучший друг ткнул меня в бок так сильно, что я согнулась.
— В Дом Исцеления мы идем, поможешь донести? Сам же видишь, помощник из Олы никудышний.
Я решила промолчать — ляпнула бы опять что-то и мне бы пришлось дальше тащить отнюдь не легкого Блондина. Поэтому я молча пошла за парнями, ловко несущими постанывающего Лима.
— И кто это его? — спросил Живко.
— Не знаю, — ответил Отто. — Мы с ним очень давно не пересекались, и я не в курсе его дел. Может, не поделили что-то. Хотя не знаю, кто бы мог осмелиться поднять на него руку — у Блондина папаша очень влиятельный.
— Кто-то еще более влиятельный, — предположил Живко и улыбнулся мне.
От его улыбки, сверкнувшей в тусклом свете уличных фонарей, меня обдало жаром. Такой мужчина, а я, как всегда, выгляжу ужасно! Волосы растрепались, выпившая, еще и угораздило в пыль сесть! Эх! Я вспомнила Томну — всегда аккуратную и ухоженную, как будто сошедшую с обложки журнала о жизни королевского двора. Она даже утром выходила из своей комнаты в общую умывальню так, словно была на конкурсе на новую фаворитку нашего правителя. Мы подходили уже к Дому Исцеления, когда я приняла решение не показываться перед Живко в ярко освещенном приемном покое. Иначе никакой улыбки больше никогда я от него не дождусь — только гримасы ужаса.
— Отто, я вас здесь подожду, на лавочке. Не хочу я к целителям идти.
Полугном, шумно дыша, пожал плечами. Как хорошо, что нам встретился орк! Если даже Отто умаялся нести упитанного аристократа, что уж тогда говорить обо мне!
Я села на ближайшую лавочку и зябко обхватила себя руками — время было давно за полночь, стало холодать. Вот уж не везет так не везет! Из-за желания показаться Живко привлекательнее, чем я есть приходится сидеть на холодной лавке вместо того, чтобы сидеть в тепле у целителей и пить горячий чай. Наверное, мужчины были созданы нам для испытания на прочность!
— Ола, вставай, простудишься и откосишь экзамен! Я что, сам отдуваться буду? — отказалось, что я незаметно для себя задремала.
— Холодно, — сказала я, клацая зубами.
Отто молча надел на меня свою жилетку. Меня как будто придавило к земле.
— Ты там кирпичи носишь? — удивилась я тяжести одежды.
— Так, по мелочи, — уклонился от ответа полугном.
— Что там Блондин?
— Избили и ядом насильно напоили. Если бы мы его не нашли, то к утру точно бы дуба дал, — сказал Отто. — А так проваляется у целителей пару дней и все будет нормально.
— Плохой был яд, не качественный, — вздохнула я.
— Да не в том дело, он как и любой аристократ, каждый день яды по чуть-чуть принимал, чтобы организм закалить. Мне это целители рассказали, — сообщил лучший друг.
— А где Живко?
— Домой ушел, как только мы Блондина целителям отдали. Он человек деловой, это мы с тобой просто так по улицам ночью шляемся.
— Ничего не просто так, — обиделась я. — Мы шли с конкретной целью — домой попасть. Я, во всяком случае, так хотела. Это ты вечно по сторонам глазеешь.
— Ах, так! — запыхтел Отто.
— Это еще не все, — разошлась я. — Ты почему меня под ребра стукнул? Чуть не сломал! И Блондина пнуть не дал, что ему, хуже бы от этого было бы?
— Замолкни, ты ерунду несешь! — возмутился Отто. — Тебе вообще пить вредно, ты злая становишься.
— А ты, правдолюбец тоже мне нашелся! Нам экзамен завтра сдавать, а мы полночи из-за Блондина прошатались!
— А ты бесчеловечная и немилосердная! О, Бездна, с кем я связался! — заорал полугном, пытаясь снять с меня свою жилетку.
— Кто из нас еще бесчеловечный! А раздевать бедную девушку посреди улицы у тебя совести хватает!
Отто от избытка чувств дернул меня за волосы, я же вцепилась ему в бороду. Ура, деремся! Напряжение дня с его плохими новостями и подзаборными явлениями, к которым присоединялось похмелье, начало немного уходить.
— Стоп, стоп, стоп! — чьи-то сильные руки расцепили нас с Отто.
— Отстань, Ирга, не мешай выяснять отношения с этой… этой…
Я плюнула в сторону полугнома, но в темноте не было видно — попала или нет. Ирга легко поднял меня на руки, прижал к себе, удерживая от активных действий и еще раз повторил:
— Стоп, ребята, вы чего? Хотите, чтобы сюда сбежалась вся ночная стража?
— Завтра поговорим, — прошипела я Отто.
— Жилетку отдай, — буркнул он. — И не забудь, что у нас завтра консультация перед защитой.
— Что ты здесь делал? — спросила я у Ирги.
— Шел с работы. А вот вы что тут делали посреди ночи?
Я рассказала Ирге о нашей находке в бурьянах.
— Как ты думаешь, кто это его? — поинтересовалась я.
Некромант пожал плечами.
— Блондин своими методами «сотрудничества» многим перешел дорогу. Ну что, отвести тебя в общежитие или пойдешь ночевать ко мне? — возлюбленный бережно укутал меня в свою легкую куртку.
— Я тебе не пойду, у тебя есть нечего, — сказала я, пытаясь вспомнить о собственных продуктовых запасах. Ладно, если ничего не найду, поживлюсь у Лиры в буфете.
— Почему нечего? Я вчера вечером купил продуктов, — ответил Ирга.
— Тогда пойдем к тебе, — сказала я, от усталости еле передвигая ноги.
Засыпая на ходу, в квартире Ирги я переоделась в его рубашку, выпила стакан молока с медом и отключилась, едва коснувшись головой подушки.
— Ола, милая, вставай!
— Отстань от меня, — я попыталась спрятаться под одеяло, но жестокий некромант начал щекотать мне пятки. — Ирга! Ай, ну перестань!
— Ола, я был бы рад, если бы ты продолжала храпеть у меня под боком и дальше, но тебе пора на консультацию.
— Я не храпела!
— Хорошо, хорошо, мне послышалось! В любом случае — пора вставать!
Я поднялась и, чувствуя себя недоделанным зомби, поплелась к маленькому зеркальцу, висящему около буфета. О, ужас! На меня смотрело нечто с мешками под глазами, опухшим лицом и вскоклоченными волосами — ни умыться, ни расчесаться я вчера, точнее сегодня под утро, так и не собралась.
— Ирга!
— Да, милая?
— Не смотри на меня, я такое страшилище!
— Что ты, я на работе вижу женщин, которые выглядят намного хуже тебя! — утешил некромант.
— Это на кладбище, что ли? — подозрительно уточнила я.
— Ну а где я работаю? — дипломатично ответил Ирга.
Сам он выглядел свеженьким и бодреньким и даже бритым. Показав некроманту язык, я поплелась в ванную. Одежда моя выглядела не лучшим образом, впрочем как раз для такого случая в недрах шкафа Ирги хранился запасной вариант — юбка и блузка, аккуратно сложенные на полочке. Грязную юбку я, воровато оглянувшись, запихнула в середину корзинки для грязной одежды в надежде, что Ирга ее не заметит среди своих рубашек и случайно постирает.
В аудитории Университета я села подальше от Отто. Я уже не помнила из-за чего мы поскандалили ночью, но мириться первая не хотела. Стоило Профессору Свингдару начать рассказывать о предстоящем завтра мероприятии, как в двери просунулся какой-то студент-младшекурсник и сказал:
— Профессор, Олугерду Ляху и Отто дер Шварца вызывают по важному делу.
Мы переглянулись и вышли.
— Что ты натворила? — спросил Отто.
— Я? Ничего. Я спать вчера вечером пошла под конвоем Ирги, а ты?
— Спокойно дошел до общежития и тоже лег спать.
В коридоре нас ожидал стражник.
— Мы заплатили вчера за выпивку? — прошептала я, пока мы шли в городское управление стражи.
— Кажется, заплатили, — сказал Отто. — Но за непроплаченную выпивку в главное управление не тащат.
— Я боюсь.
Полугном вцепился в бороду и неуверенно сказал:
— Если совесть чиста, бояться нечего.
В главном управлении важный офицер стражи сказал:
— Я капитан Анксе Любме. Вы обвиняетесь в покушении на убийство Лима ня Монтера.
— Кого? — завопили мы в один голос.
— Лима ня Монтера, — несколько обескуражено повторил капитан.
— Это что, Блондин? — спросила я у Отто.
— Наверное.
— Послушайте, — обратилась я к стражнику, — что здесь происходит? Мы ни на кого не покушались! Наоборот, мы этому мерза… Лиму жизнь спасли! В Дом Исцеления доставили!
— Успокойся, — одернул меня Отто. — Сейчас пан капитан нам все объяснит.
— Вчера в Дом Исцеления двумя мужчинами был доставлен ня Монтер. В данный момент он не пришел в сознание, но характер нанесенных повреждений, а также применение яда позволяет предположить, что лишь счастливая случайность спасла жизнь пострадавшего.
— Мы — его счастливая случайность, — проворчал Отто, дергая себя за бороду.
— Говорила я тебе, что мы ошибку совершаем, — сказала я ему. — Лежал бы себе там под забором, а мы бы сейчас на консультации сидели.
— Тихо! — шикнул полугном.
— Итак, вы утверждаете, что вы доставили пострадавшего в Дом Исцеления.
— Да.
— А почему тогда в показаниях целителей указывается, что ня Монтера доставили два мужчины?
— Потому что мы по дороге встретили нашего знакомого и он помог нам тащить Лима, — объяснила я. — А я их под Домом исцеления ждала, потому что не люблю лишний раз с целителями сталкиваться.
— Ага, значит преступный сговор!
— С кем? — растерялась я.
— Молчи! — сказал Отто. — А скажите, в чем конкретно нас обвиняют?
— В покушении на убийство, — важно сказал капитан, подняв вверх палец. — Все опрошенные свидетели единогласно утверждают, что у вас с ню Монтером были длительные разногласия на деловой и личной почве.
— Были, — согласился полугном, — но мы их давно разрешили. Об этом вам сказали?
— Сказали, — скривился капитан. — Но это не существенно. Вы могли затаить злобу и дождаться благоприятного момента для совершения мести.
— Да если бы мы хотели, мы бы давно его убили… ай! — Отто с силой наступил мне на ногу и я решила больше ничего не говорить.
— Мы вас задерживаем до выяснения обстоятельств, — сказал капитан.
— У нас завтра защита диплома, — сказал Отто.
— Значит, ее придется отложить, — любезно сообщил Анксе Любме.
Нас развели по разным камерам — чтобы мы не выработали общие показания.
Женская камера была переполнена. Многочисленные девицы самых разнообразных внешних видов сидели и лежали на нарах, что-то шумно обсуждая. Я помялась у входа, не представляя, как нужно себя вести в уголовной среде и решила, что элементарная вежливость — это лучше всего.
— Здравствуйте, девушки! — сказала я.
— О, еще одна! — воскликнула бойкая блондинка в открытом вечернем платье. — Хочешь, угадаю, за что ты здесь?
— Давай.
— За покушение на убийство Блондина Лима!
— Да, — удивилась я, — а откуда ты…
— А мы все тут — потенциальные убийцы Блондина, — сообщила блондинка. — Я, Блия, была заподозрена в том, что не ограничилась бурным расставанием с Лимом весной, а задумала убить его. Тяку, — Блия кивнула в сторону тихой девушки в аккуратном платье, скромно сидевшей в углу, — Блондин пытался опорочить и она его заказала. Вон та купеческая дочь, извини, опять забыла, как тебя зовут…