Сальваторе Роберт. Заклятие короля-колдуна

   К этому времени те двое, которых Энтрери сбил с ног, уже поднялись и нерешительно подступали к нему.
   Убийца заметил, что оба нервно поглядывают по сторонам – то ли думают о бегстве, то ли ожидают подкрепления.
   Крики гоблинов были слышны по всему склону, так что другие вполне могли прийти им на помощь.
   Это из-за беспечности Джарлакса они навлекли на себя погоню целого племени. У костра-то они увидели всего троих гоблинов, мешавших в котле какое-то гнусное варево. Однако чуть поодаль находился скрытый от глаз вход в пещеру.
   Предостережения Энтрери Джарлакс то ли не услышал, то ли сделал вид, что не услышал, и, когда они внезапно напали на этих троих, из пещеры выскочила целая толпа ревущих чудищ.
   Сейчас противников оставалось двое, но у Энтрери было преимущество – он стоял чуть выше, поэтому воспользовался им для внезапного мощного нападения. Взмах мечом в одну сторону, в другую, и лязг металла – один из гоблинов попытался отбиться.
   Но убийца этого словно не заметил. Шагнув вперед, он низко полоснул лезвием, чтобы подсечь гоблина, если тот решит отскочить. Однако гоблин, к его чести, наоборот, с оружием бросился на противника. Но Энтрери был и к этому готов.
   Ударив кинжалом, он отклонил меч гоблина в сторону, одновременно взмахом Когтя Шарона отогнав второго противника. Вернув кинжал, он быстро нанес три коротких резких удара. Гоблин застонал, кровь полилась из трех ран на груди, расползаясь большим пятном. Он попятился, а Энтрери, решив, что с ним покончено, уже развернулся и полностью переключился на второго неприятеля, яростно бросившегося на него. Убийца отразил низкий выпад, затем удар, направленный в грудь, потом еще один.
   Взвизгнув, гоблин усилил натиск. Сверкнул кинжал. Гоблин взвыл, а потом стало тихо. Острие его меча коснулось земли, и взгляд опустился на торчащий из груди клинок.
   Он поглядел на Энтрери и выронил оружие.
   – Наверное, больно, – позлорадствовал убийца.
   Гоблин рухнул замертво лицом вниз.
   Энтрери перевернул его носком сапога и вырвал кинжал. Вверху на склоне слышался шум, но больше никто не появился. Внизу поспешно мчался прочь первый гоблин, раненный Энтрери в бок.
   Выше полыхнуло пламя. Наверняка Джарлакс устроил там настоящую бойню.
   Джарлакс бежал к центру открытой площадки, а за ним со всех сторон мчались гоблины, забрасывая его копьями.
   Но их оружие не могло пробить его магическую защиту, а чар, способных ее разрушить и причинить ему вред, у этих грубых созданий не найдется, в этом дроу не сомневался. С десяток копий упало рядом, но из-за валунов вокруг полянки с воплями повыскакивали новые противники с оружием.
   Похоже, в этом племени никогда не слышали страшных рассказов о коварстве и жестокости темных эльфов.
   Джарлакс рассчитывал не только на силу своей магической защиты, но и на ограниченность умственных возможностей своих неприятелей. Когда они сомкнулись кольцом вокруг него, дроу, равнодушно пожав плечами, вынул волшебную палочку и, направив ее себе под ноги, произнес заклинание.
   В то же мгновение взметнулись оранжевые языки пламени и громадный огненный шар объял дроу, гоблинов, всю полянку и ближайшие скалы. Гоблины дружно заорали.
   Однако никакого пламени на самом деле не было.
   Джарлакс, неподвластный силе созданной им иллюзии, с интересом наблюдал, как его противники в корчах падают на землю, машут руками и катаются, пытаясь прибить пламя и крича от боли. Довольно скоро некоторые из них замерли – гоблины так безраздельно поверили в очевидное, что иллюзорное пламя уничтожало их столь же беспощадно, как настоящее.
   Единственным взмахом волшебной палочки Джарлакс избавился от почти половины своих преследователей.
   Все-таки это не такой уж простой мираж, с удовлетворением подумал дроу. Чтобы добиться идеального вида огненных языков, он много практиковался, истощая силы своей волшебной палочки.
   Однако долго предаваться самолюбованию он не стал, поскольку надлежало разобраться еще с десятком гоблинов. Но они растерялись, и Джарлакс, незаметно помахивая рукой и медленно поворачиваясь на месте, пустил целую очередь метательных кинжалов из своего волшебного браслета и поразил всех остальных гоблинов.
   Послышались крики других тварей, тоже готовых ринуться на него, но чары Джарлаксу больше не понадобились. Он обратился к своим врожденным способностям и вызвал сферу абсолютного мрака. А потом, ориентируясь по слуху, необычайно острому у всех темных эльфов, отбежал в сторону и, прыгая с камня на камень, стал уходить подальше от орущих преследователей.
   – Ты когда-нибудь остановишься? – пробормотал Энтрери, гонясь за раненым гоблином.
   Выследить жертву по кровавому следу не составляло ни малейшего труда, да гоблин к тому же так отчаянно петлял между валунами, что время от времени убийца видел и его самого. Энтрери был уверен, что рана у него серьезная, но тем не менее, объятый ужасом уродец и не думал останавливаться. Проще было прекратить преследование, потому что несчастный все равно умрет от потери крови, но от досады убийца продолжал за ним гнаться.
   Тропинка резко сворачивала, но он туда не побежал. Вскочив на скальный карниз, тянущийся над тропой, Энтрери помчался по нему, перескочил расщелину и ринулся вниз по склону без всякой дороги. Отсюда он увидел и тропинку внизу, и скачущего по ней гоблина и повернул, чтобы перехватить его. Ноги послушно перебрасывали его с камня на камень, перенося над темными трещинами, куда можно было запросто провалиться с головой. Несколько раз он оступался, ободрал колено и подвернул лодыжку, но ни разу не упал. Энтрери целиком сосредоточился на своей дичи и не обращал внимания на эти мелкие неприятности.
   Снова выскочив на вившуюся змеей тропинку, он, вопреки доводам здравого смысла, вновь побежал наперерез по каменистому склону и вскоре опять оказался на ней и встал за очередным поворотом. Он точно знал, что намного опередил преследуемого, поэтому успокоился, отдышался, поправил одежду и вытер кровь с колена.
   Показался раненый гоблин, ошалевший от ужаса. Он так боялся преследования, что даже не заметил выскочившего ему наперерез Энтрери.
   – А все могло быть намного проще, – промолвил наемный убийца и, обнажив оружие, спокойно двинулся навстречу несчастному.
   Услышав его голос, тот остановился так резко, будто наскочил на каменную стену. Взвизгнул, замер, а потом жалобно захныкал и грохнулся на колени.
   – Пожалю, господин, пожалю, – затвердил гоблин, коверкая Общий язык.
   – Заткнись, – приказал убийца.
   – Неужели ты убьешь существо, которое так красноречиво молит сохранить ему жизнь? – раздался голос, который Энтрери даже не сразу узнал, поскольку не ожидал, что Джарлакс может так быстро спуститься по склону. Правда, он уже взял себе за правило не удивляться ничему в отношении этого дроу.
   Энтрери спрятал меч и, ухватив гоблина за прядь грязных лохм, резко запрокинул его голову. Медленно проведя кинжалом по шее несчастного, он прижал клинок к его виску.
   – Так что, просто срезать ему уши? – недовольно спросил он, ясно давая понять своим тоном, что совершенно не намерен проявлять подобное великодушие.
   – Ты всегда думаешь только о сиюминутном, – подходя ближе, проговорил Джарлакс. – Между прочим, если так рассуждать, то нам следует поторопиться, потому что примерно сотня соплеменников этого несчастного уже спускается по склону.
   Энтрери уже готов был прикончить гоблина, но дроу снова остановил его:
   – Давай думать с расчетом на будущее.
   Убийца бросил на него недоверчивый взгляд.
   – Ради каждого уха нам приходится опережать сотню других следопытов, – пояснил дроу. – Представляешь, насколько больше была бы добыча, заполучи мы разведчика, который вел бы наверняка?
   – Разведчик? – И Энтрери поглядел на жалко съежившегося гоблина.
   – Ну конечно, – подтвердил Джарлакс и спокойно отвел кинжал убийцы от головы жертвы, потом взял Энтрери за другую руку и мягко, но настойчиво заставил его отпустить волосы гоблина. Оттеснив его, он сам склонился над гоблином. – Ну, что ты на это скажешь?
   Тот тупо смотрел на него.
   – Как тебя зовут?
   – Гулз.
   – Гулз? Чудесное имя. Так что скажешь, Гулз? Хотелось бы тебе помогать моему другу и мне?
   Выражение лица гоблина не изменилось.
   – Работа у тебя будет несложная, – продолжил дроу. – Покажешь нам дорогу к страшилищам – ну, ты понял, всяким там твоим друзьям – и не мешайся под ногами. Мы будем встречаться каждый день, – он помолчал и огляделся, – вот на этом самом месте. По-моему, прекрасное место для бесед.
   Похоже, гоблин начинал смутно сознавать, о чем его просят. Джарлакс бросил ему блестящую золотую монетку:
   – Их у Гулза будет намного больше. Ну, как?
   Гоблин долго глядел на монету, широко открыв глаза, потом перевёл взгляд на Джарлакса и кивнул.
   – Вот и отлично, – сказал дроу.
   Он сунул руку в мешочек на поясе, после чего поднес палец, испачканный чем-то бледно-голубым, похожим на мел, ко лбу гоблина.
   Тот дернулся, но Джарлакс так выразительно поглядел на него, погрозив мечом, что гоблин застыл как истукан.
   Дроу начал рисовать у него на лбу, что-то при этом приговаривая с важным видом, – любой ученик школы магии сразу понял бы, что он бормочет совершеннейшую абракадабру. И Энтрери, неплохо знавший язык дроу, тоже это понял.
   Закончив, Джарлакс взял Гулза за подбородок и, заставив поглядеть себе в глаза, заговорил с ним на гоблинском языке, чтобы тот ничего не упустил.
   – Я наложил на тебя заклятие. И если ты что-то слышал о моем народе – дроу, то поймешь, какое это ужасное заклятие. Действует оно просто, Гулз. Если ты останешься верен мне – нам, – то ничего с тобой не случится. Но если предашь – сбежишь или приведешь к западне, – заклятие начнет действовать. Твой мозг разжижится и медленно, очень медленно станет вытекать из уха. И все это время тебя будет мучить жгучая, страшная, невыносимая боль! Никакая рана не может причинить страданий, подобных этим. Ты будешь стонать, и плакать, и умолять о пощаде, но ничто тебе не поможет. И даже после смерти это заклятие будет терзать тебя, потому что его магическая сила положит тебя на алтарь Паучьей Королевы Ллос, страшной богини хаоса. Ты слышал о ней?
   Гулза била такая сильная дрожь, что он с трудом помотал головой.
   – А пауков знаешь? – спросил Джарлакс и пальцами свободной руки коснулся щеки гоблина. – Они ползают, – зловеще добавил он.
   Бедняга Гулз содрогнулся.
   – Они – орудия Ллос. Они станут кусать тебя, – и он больно ущипнул гоблина, – без конца. Они будут пожирать тебя вечно. И не будет спасения от их яда.
   Он обернулся к Энтрери, а потом снова заглянул в глаза побелевшей от ужаса жертве:
   – Ты меня понял, Гулз?
   Гоблин так сильно затряс головой, что слышно было, как застучали его зубы.
   – Будешь помогать нам – заработаешь золотые монеты, – продолжал дроу, бросив гоблину еще одну монету. Однако Гулз даже не шелохнулся, чтобы поймать ее, и золото упало на землю. – А предашь – познаешь вечные муки.
   И Джарлакс отступил на шаг. Гоблин весь обмяк, но все же у него осталось достаточно соображения, чтобы нащупать в грязи и поднять вторую монету.
   – Завтра, в это же время, – приказал дроу. – Думаешь?… – начал он на Общем языке, но не договорил и поглядел вверх, где на склоне послышался шум вновь начавшейся битвы.
   Энтрери и Гулз тоже подняли удивленные взгляды. Ветер донес оттуда звуки рога, крики и вопли гоблинов и звон металла.
   – Завтра! – напомнил Джарлакс Гулзу, ткнув в него пальцем. – А теперь убирайся, придурок!
   Гулз бросился удирать на четвереньках, потом вскочил на ноги и припустил что было мочи.
   – Думаешь, мы его еще увидим когда-нибудь? – спросил Энтрери.
   – Меня это мало волнует.
   – А как же уши?
   – Может, ты и хочешь добиться славы, с боем добывая каждое ухо, дорогой мой друг, но я всегда предпочитаю более простой путь.
   Энтрери собрался сказать что-то, но Джарлаке поднял руку, жестом приказывая молчать. Он показал на тропинку на склоне, поднявшись по которой можно было посмотреть, что творится вокруг.
   – Вот это и называется – кошмар наяву, – объявил Энтрери, когда они с Джарлаксом, распластавшись на скале, увидели, что происходит внизу на небольшой каменистой поляне.
   Гоблины мчались врассыпную, а между ними на боевых свиньях, одетых в панцири, носились хафлинги.
   Всадники-коротышки размахивали кистенями, трубили в рога, метали дротики, направляя своих животных то в одну, то в другую сторону в гуще растерянно мечущихся гоблинов. Тем казалось, что хафлинги носятся в беспорядке, однако наемному убийце и дроу сверху видно было, что все передвижения коротышек превосходно рассчитаны, согласованы и подчинены одной цели.
   – Дом Бэнр в Мензоберранзане иногда устраивает показательные парады своих солдат, чтобы продемонстрировать свою силу и сплоченность, – заметил Джарлакс. – Эти малыши организованы не хуже.
   За то короткое время, что ему довелось провести в городе дроу, Энтрери ни разу не видел такого парада, но, глядя, как слаженно и целенаправленно, методично истребляя врагов, движутся маленькие всадники, решил, что сравнение вполне оправданно. Товарищи, достаточно опытные в сражениях, прикинули, когда кончится эта бойня, и стали спускаться вниз, оказавшись на поле боя как раз тогда, когда хафлинги прикончили последнего гоблина.
   – Да здравствуют Коленоломы! – дружно крикнули коротышки, выстроив своих боевых свиней безупречно ровными рядами. Некоторые были ранены, но серьезно пострадал лишь один хафлинг, и им уже занимались жрецы.
   Но вот кто-то заметил двоих приближающихся незнакомцев, одним из которых оказался дроу, и воцарилась тишина.
   Все хафлинги дружно вскинули оружие, а один велел чужакам не двигаться с места.
   – Инурии уафлонк, – проговорил Джарлакс на незнакомом Энтрери языке.
   Глядя, однако, на изумленные лица хафлингов и припомнив словечки, проскакивавшие у его приятельницы из Калимпорта, Двайвел Тиггервиллис, он решил, что дроу обратился к коротышкам на их родном языке, причем довольно сносно, – и не удивился.
   – Сказал, что они отлично сражались, – перевел Джарлакс Энтрери, подмигнув. – Мы наблюдали вон оттуда. Гоблины были обречены.
   – Ты соображаешь, что ты темный эльф, так? – спросил его маленький упитанный хафлинг с роскошными темными усами, завивающимися кольцами.
   Джарлакс поднес руку к лицу и сделал вид, что несказанно удивился.
   – В самом деле, так и есть! – воскликнул он.
   – И ты понимаешь, что мы – Коленоломы, так?
   – Я слышал ваш клич.
   – И знаешь, что мы знамениты тем, что уничтожаем всякую дрянь, так?
   – После того, что я здесь видел, сам буду рассказывать об этом всем и каждому, даю слово.
   – И ты, конечно, понимаешь, что темных эльфов это тоже касается.
   – В самом деле? А я всегда считал, что культурные народы – в число коих некоторые включают и хафлингов, между прочим, хотя есть и такие, что с ними спорят, – так вот, культурные народы полагают, что стоят выше всех прочих потому, что судят людей по их поступкам, а не по происхождению. Или это не главная примета высокоразвитого сообщества?
   – А он прав, – пробормотал один из маленьких всадников.
   – Я ему сейчас покажу, прав ли он, – сказал другой, воинственно потрясая довольно длинным для его роста копьем.
   – Также вы могли видеть, – продолжал Джарлакс, – что некоторые гоблины уже были мертвы, когда вы оказались на поле боя. Должен заметить, они умерли не сами по себе.
   – Вы сразились с ними? – спросил первый, похожий на командира.
   – Сразились? Скорее, просто уничтожили. И боюсь, ваш отряд лишил нас добычи. – Он обвел глазами поле, производя подсчет. – Мы потеряли, по меньшей мере, сорок-пятьдесят золотых.
   Хафлинги стали негромко переговариваться.
   – Но нет ничего такого, что нельзя было бы простить и забыть. Будем считать, что эта немалая сумма – плата за то великолепное зрелище, которое мы имели честь наблюдать, – добавил дроу и отвесил один из своих знаменитых поклонов.
   Хафлинги как будто смягчились.
   – Твой друг, похоже, не очень-то разговорчив? – спросил командир.
   – Он у нас отвечает за оружие, – ответил Джарлакс.
   – А ты, полагаю, все продумываешь?
   – Я или тот темный князь, что стоит у вас за спиной.
   Хафлинги, побледнев, обернулись, как один, но, конечно, никого не увидели.
   – Вам надо избавляться от подозрительности в отношении моего народа, – рассмеялся Джарлакс. – Иначе как же мы сможем пообедать с удовольствием?
   – Ты что же, хочешь, чтобы мы вас накормили?
   – Напротив, – возразил дроу. Сняв свой походный мешок, он вынул волшебную палочку и небольшой бурдюк. Поискав взглядом, он обнаружил несколько почти плоских валунов, которые могли бы послужить столом, и с приглашающим жестом спросил: – Пройдем сюда?
   Никто из недоумевающих хафлингов и шагу не сделал.
   Тогда Джарлакс со вздохом извлек из мешка скатерть и расстелил ее прямо на земле, найдя пятачок, не забрызганный кровью гоблинов. Отступив на шаг, он взмахнул палочкой и что-то сказал. В тот же миг скатерть вспучилась. Ухмыляясь, Джарлакс сдернул ее, и все увидели угощение, достойное настоящего пира: здесь были сладкие хлебцы, фрукты, ягоды и даже сочные окорока.
   Хафлинги изумленно вытаращили глаза.
   – Поскольку вы хафлинги, к тому же весьма культурные, у вас, полагаю, найдется достаточно приборов и бокалов, так? – спросил дроу, передразнивая их командира.
   Некоторые из коротышек с готовностью подстегнули своих животных, но командир остался на месте, подозрительно глядя на дроу.
   – Ну, полно, – обратился к нему Джарлакс. – Чем еще я могу доказать свое дружелюбие?
   – Вы из-за Стены?
   – Конечно, из Ворот Ваасы, – подтвердил Джарлакс. – Нас отправила на задание сама командир Эллери Трант Допре Кирни Драконобор Пейдопар.
   Энтрери старался держаться как ни в чем не бывало, решив, что его приятель затеял какую-то опасную игру.
   – Я хорошо ее знаю, – сказал командир хафлингов.
   – Правда? – просиял Джарлакс и вдруг поднес руку ко рту. – Не может быть, ты, наверное, сам знаменитый Хобарт Брейсгирдл?
   Хафлинг горделиво приосанился.
   – Тогда ты просто обязан отобедать с нами! – воскликнул дроу. – Я… то есть мы, – и он очень сердито поглядел на Энтрери, – настаиваем.
   Убийца молчал, и дроу снова сделал ему большие глаза.
   – Да-да, – неохотно промямлил убийца.
   Хобарт оглядел своих соратников. У тех уже слюнки текли.
   – Никому не повредит хорошо закусить после славной битвы, – сказал он.
   – Или до, – добавил другой.
   – Или во время, – бесстрастно заметил Джарлакс и с улыбкой посмотрел на своего спутника. – Обаянию нужно долго учиться, – едва слышно процедил он.
   – Как и убийству, – шепнул в ответ Энтрери.
   Энтрери без особого удовольствия сидел среди десятков подвыпивших хафлингов. Правда, эль был весьма недурен, а такое вкусное мясо вряд ли можно было сыскать, обойди хоть все Королевства. Еда из походных мешков хафлингов вряд ли могла соперничать с тем пиршеством, которое устроил Джарлакс. На протяжении всей трапезы убийца хранил молчание, наслаждаясь угощением и выпивкой и внимательно присматриваясь к сотрапезникам. Приятель же его, наоборот, непринужденно беседовал с Хобартом и все вызывал его на рассказы о битвах и приключениях.
   Хафлинги рассказывали с большой охотой. Они поведали о своем пути к славе, о тех временах, когда король Гарет занял трон, а земли Бладстоуна были намного более дикими, чем сейчас.
   – Довольно необычно – или я не прав? – что представители вашего народа предпочитают дорогу и приключения домашнему уюту?
   – Да, уж такая о нас идет слава, – согласился Хобарт.
   – И слава темных эльфов нам тоже хорошо известна, – со смехом добавил другой, а остальные дружно подняли свои фляги.
   – Ага, и если бы мы в ней не усомнились, то убили бы вас еще на склоне, так? – поддержал командир.
   – За воинственных хафлингов! – предложил тост Джарлакс, поднимая стакан со светлым элем.
   – И за всех тех, кто преодолевает косные традиции, – усмехнулся Хобарт.
   – Хазза! – присоединились все остальные. Они пили и произносили тосты и снова пили, и, когда Энтрери уже подумал, что пиршество окончено, явился упитанный хафлинг по имени Рокни Хэмсаккер, бывший за повара, и объявил, что ягненок готов.
   И снова были крики, и тосты, и еда – очень много еды.
   Солнце уже давно село, а они все пировали, и Джарлакс вновь и вновь наводил Хобарта на рассказы об их подвигах. И лились бесконечные истории о том, как гоблины и орки падали под напором смелых хафлингов. Хобарт даже посвящал их в тактические тонкости и рассказывал о том, как «наваливаться», наступать «свиньей» и перестраиваться «клином».
   – Да ну, – отмахнулся Джарлакс. – Разве в сражениях с гоблинами и орками нужна тактика? Вряд ли их можно считать достойными противниками.
   Все вокруг смолкли, а Хобарт нахмурился. Один из его соратников даже недвусмысленно растянул веревку с двумя металлическими шарами.
   Энтрери тут же перестал жевать и мгновенно прикинул, как атаковать, чтобы причинить максимальный вред наибольшему количеству противников.
   – Но в больших количествах – само собой, – поправился Джарлакс. – Когда гоблинов много, справиться с ними непросто. Не забывайте, я же видел вас в бою.
   Хобарт глядел на него с недоверием.
   – После этой впечатляющей битвы, дорогой Хобарт, вряд ли вам удастся переубедить меня в том, что для вашего славного отряда разобраться с любым количеством гоблинов не составит большого труда. Ведь в этой схватке они даже не нанесли вам ни одного удара, если не ошибаюсь?
   – У меня несколько раненых, – хмуро напомнил Хобарт.
   – Ну, это случайность.
   – Место для нашей тактики весьма удачное.
   – Твоя правда, – согласился дроу. – Но я не сомневаюсь, что такой дисциплинированный отряд, как ваш, может перестроиться мгновенно и с тем же успехом сразиться на любом рельефе.
   – Я постоянно напоминаю своим ребятам: мы живем на грани, – заявил командир хафлингов. – Малейшая ошибка – и катастрофа неизбежна.
   – Да, вот он символ веры настоящего воина, – подтвердил Джарлакс. – Но разве у вас нет другого интереса, кроме радостей самой битвы? Только не подумайте, пожалуйста, что я хочу умалить ваше геройство!
   Засунув пухлые большие пальцы за нагрудную пластину своих лат, Хобарт сказал:
   – Да, мы давно ездим по этим диким местам, потому что поставили себе целью вернуться в Ворота Ваасы и опустошить сундуки командира Эллери.
   – Точно, оставить ее без штанов! – фыркнул другой хафлинг под одобрительные смешки товарищей.
   Хобарт с довольной ухмылкой обвел взглядом своих бойцов.
   – Так оно и будет, – заявил он. – Я имею в виду сундуки.
   Он щелкнул пальцами, и какой-то тощий вертлявый коротышка, повозившись немного, вытащил на всеобщее обозрение здоровый мешок. Улыбнувшись командиру, он опрокинул его, и на землю посыпались отрезанные уши разных размеров, была даже пара размером со шляпу.
   А Хобарт вновь пустился рассказывать байки, на сей раз о том, как они столкнулись с троицей огров, а потом к ним примкнули еще двое в компании с несколькими хобгоблинами. В наиболее драматичных местах он возвышал голос, как настоящий странствующий сказитель, а его товарищи разражались ликующими криками. Двое даже решили в лицах представить всю сцену, и один из них влез на скалу, чтобы показать гиганта, высящегося над войском коротышек.
   Артемис Энтрери невольно заулыбался. Детская порывистость хафлингов, увлеченность, с которой они поглощали еду и напитки, напомнили ему старых калимпортских друзей – Двайвел Тиггервиллис и толстого Дондона.
   Когда в рассказе Хобарта великан погиб – и коротышка на скале картинно изобразил его смерть, – все хафлинги принялись нараспев выкрикивать свой боевой клич.
   Они плясали, пели, хлопали друг друга по плечам, ели и пили. И так продолжалось очень долго.
   Много лет назад Артемис Энтрери научился спать очень чутко, чтобы его даже во сне нельзя было захватить врасплох. И когда товарищ тряхнул его за плечо, он в то же мгновение открыл глаза в совершенно ясном сознании. До рассвета было еще далеко, вокруг сладко храпели, и ворчали во сне славные Коленоломы, а те несколько коротышек, что были выставлены в качестве дозорных, могли дать фору любому из храпунов.
   Джарлакс подмигнул товарищу, и ничего не понимающий Энтрери встал и пошел за ним к тому хафлингу, у которого хранился мешок с добытыми в боях ушами. Мешок этот стоял среди нескольких тюков с поклажей, в темноте очень похожих. Ловко орудуя длинными гибкими пальцами, Джарлакс отвязал мешок с трофеями, аккуратно вытащил его из кучи и неслышно двинулся за пределы лагеря. Убийца бесшумной тенью последовал за ним. Пройти мимо стражников, не опасаясь их разбудить, было также просто, как миновать две кучи камней.
   Выйдя на небольшую полянку, залитую бледным лунным светом, Джарлакс с усмешкой взялся за одну из пуговиц нарядного жилета и покрутил ее. Энтрери без особого удивления смотрел, как пуговица быстро выросла в размерах, потом у нее появилось дно, опустившееся до самой земли. Дроу как будто держал в руках цилиндр, пришедшийся бы впору великану.
   По знаку Джарлакса Энтрери опрокинул мешок и принялся забрасывать уши в «пуговицу». Когда трофеев осталось совсем немного, дроу остановил его.