Военные сцены выдвинули Ватто в число художников, пользующихся успехом. Особенным спросом картины пользовались у участников фламандских походов.
   По приезде из Валансьенна Ватто поселился у торговца рамами и картинами Пьера Сируа, через него он познакомился с Пьером Кроза, королевским казначеем, миллионером и тонким знатоком искусства. Вероятно, в 1714 году Ватто принял предложение Кроза поселиться в его новом особняке. Там художник мог наслаждаться созерцанием великолепной коллекции картин, скульптур, рисунков, резных камней, там мог работать, не думая о хлебе насущном.
   Одновременно с военной тематикой в творчество Ватто начинают прочно входить темы, связанные с жизнью театра и актеров. Художник сам создает мизансцены, декорации заменяет пейзажным фоном. Иногда это одинокая фигура музыканта, певца или танцора на фоне пейзажа: «Финетта», «Безразличный» (обе – 1716–1717), иногда – несколько артистов или друзей художника в театральных костюмах: «В одежде Мецетена» (1710-е годы), «Актеры итальянской комедии» (около 1712).
   Живя у Кроза, художник мог наблюдать театральные постановки на лоне природы, модные в то время в столице развлечения вельмож, концерты, пантомимы, маскарады Этими впечатлениями навеяны самые поэтические произведения Ватто – «Галантные празднества».
   Как отмечает Н.Л. Мальцева: «"Галантные празднества" Ватто проникнуты скрытым, едва ощутимым душевным движением, противоречивыми настроениями, в них звучат то нежные, то лукаво-иронические, то печальные интонации, то поэтическая мечта о недосягаемом прекрасном, то неверие в искренность героев. Сюжетные ситуации и переживания героев даются в органической связи с природой. На нее переносится ощущение быстротечности жизни, непрочности ее счастливых мгновений, свойственное и его героям, среди которых нет волевых натур.
   В картине "Общество в парке" нарядные девушки и юноши мирно беседуют, точно зачарованные поэтической красотой природы, созвучной их настроению. В пейзаже царит задумчивая тишина, и персонажам Ватто не свойственны бурные проявления чувств. Сосредоточенные в себе, они движутся в замедленном ритме, по едва заметным полуулыбкам, взглядам, незавершенным движениям можно лишь догадываться об их переживаниях».
   В 1717 году Ватто году пишет одну из лучших своих картин – «Паломничество на остров Киферу». За нее в том же году художник получил от Королевской академии специально для него придуманное звание «художника галантных празднеств».
   Образ произведения чрезвычайно музыкален. Кажется, в композиции картины исполняется какой-то медленный танец, в ритме которого дамы и кавалеры движутся по склону холма к ладье, которая должна доставить их на Киферу.
   Каждый жест, поворот головы, выражение лиц передают тончайшие оттенки переживаний. Художник не стремится к индивидуализации образов, его герои и героини внешне похожи. Лирик по преимуществу, он ставит своей задачей воссоздать мир эмоций, показать их зарождение и развитие, их тончайшие нюансы.
   К 1718 году относится великолепная картина Ватто – «Капризница», чрезвычайно показательная для мастера утонченной эмоциональностью образа, точным и изысканным рисунком, гармонией колорита.
   В конце 1719 года Ватто едет в Англию. Здесь он вновь пишет театр – картину «Итальянские актеры», одну из последних своих театральных композиций. Актеры стоят перед зрителями, будто прощаясь с ними, словно отдавая последний поклон после последнего акта живописной пьесы художника.
   «Итальянские актеры» были куплены у Ватто лечившим его доктором Мидом, художник сгорал от чахотки. Лечение не помогло. Ватто вернулся в Париж летом 1720 года безнадежно больным.
   Зная, что скоро умрет, он словно собрал в последнем напряжении все свои душевные силы. В последний год жизни он создал свои самые значительные картины: «Жилля», «Портрет скульптора Патера», «Вывеску Жерсена» и свои самые лучшие рисунки.
   Одиночество, печаль, неудовлетворенность с особенной силой воплощены художником в образе «Жилля» (около 1720). Напряженно-неподвижная поза, безвольно опущенные руки, бледное лицо, грустный взгляд убедительно раскрывают состояние его души, в которой живут одиночество, печаль, неудовлетворенность.
   Итальянский искусствовед Г. Фосси считает, что «"Жилль" – одна из самых загадочных картин всей мировой живописи: кто этот юноша в маске, с кукольным взглядом, с висящими, как у марионетки, руками, но живыми, чувствительными ладонями? И что за люди сидят у его ног, на что смотрят они, над чем смеются и чему удивляются, притаившись за поросшим травой пригорком, удаленные таким образом эмоционально от недостижимого манекена, единственной фигуры, на которой останавливается глаз зрителя? А осел? А герма (четырехгранный столб или постамент, завершающийся скульптурной головой или изваянием бюста без головы) фавна, виднеющаяся справа, парадоксальным образом живая, как все скульптуры, изображенные Ватто в сценах "на природе"?»
   Блестящий финал творчества Ватто – «Вывеска Жерсена».
   Ее счастливый владелец удостоверил, что «написана она была за неделю, да и то художник работал только по утрам; хрупкое здоровье, или, лучше сказать, слабость не позволяла ему работать дольше».
   За семь коротких сеансов художник создал настоящий шедевр!
   Впервые в живописи Ватто мир искусства отделился от мира реального, и реальные люди из плоти и крови впервые показаны в прямом взаимодействии с выдуманным, живописным миром.
   «Все соединилось в этой причудливой картине, где привычные границы жанров разрушены с той же царственной уверенностью, что и сама передняя стена жерсеновской лавки, – пишет Ю.М. Герман. – Обыденный труд упаковщиков, нежность влюбленных, невзначай входящих в магазин, смешное кокетство любителей, гордых своей причастностью к профессиональным тайнам, трогательное внимание к искусству тех, кто и в самом деле способен им восхищаться.
   При этом все в картине кажется настолько естественным, настолько само собою происходящим, что трудно увидеть за этой простотой безошибочный и совершенный композиционный расчет.
   Ничего случайного нет в этой работе Ватто. И даже собака на мостовой помогает уравновесить картину, поскольку правая группа глубже левой и кажется потому легче».
   Близкие друзья пытались помочь безнадежно больному художнику, устроив его в прекрасном доме в окрестностях Парижа. Там он и умер 18 июля 1721 года. «Он кончил свою жизнь с кистью в руках», – написал о нем один из друзей.

ДЖОВАННИ ТЬЕПОЛО

   (1696–1770)
 
   Творчество Тьеполо продолжало великие традиции венецианской живописи. Но только в двадцатом столетии он вновь получил то признание, которого заслуживает. Сегодня искусство Тьеполо считается самым значительным явлением в живописи позднего барокко.
   Джованни Баттиста Тьеполо родился в Венеции 5 марта 1696 года. Его отец, Доменико Тьеполо, капитан торгового корабля, умер через год после рождения сына. После преждевременной смерти отца Джованни Тьеполо совсем юным поступил в обучение к авторитетному венецианскому художнику Ладзарини, у которого воспринял основы монументально-декоративной живописи. Одновременно он учился на образцах творчества величайших венецианских мастеров – Тициана, Тинторетто и в особенности Веронезе.
   В 1716 году двадцатилетний художник имел первый крупный успех, выставив свою картину, которую современники называли «Тонущий фараон», перед Скуоле ди Сан-Рокко. В 1719 году Тьеполо женится на Цецилии Гварди, сестре знаменитого пейзажиста.
   Примером раннего периода деятельности Тьеполо могут служить фрески в венецианской церкви дельи Скальции – «Апофеоз св. Терезы» (1720–1725), где он впервые вводит свои новые пространственно-декоративные композиции, а также ряд станковых картин на мифологические темы. Среди последних большое полотно «Похищение сабинянок» (около 1720). Картина написана темпераментно и свободно, к ней вполне подходят слова, сказанные о молодом художнике еще в 1731 году его первым биографом Виченцо да Каналом: «Манера живописи Тьеполо решительна и быстра, а его характер – вдохновение и огонь».
   О рано созревшем мастерстве Тьеполо свидетельствуют и созданные около 1725 года десять огромных декоративных панно для украшения дворца венецианского патриция Дольфино. Для них характерна сильная и выразительная передача героических сюжетов, пластическая, жизненно убедительная трактовка фигур, пространственная живописная композиция, построенная на ярких красочных контрастах с применением светотеневых эффектов.
   «…после 1725 года, когда он получает приглашение расписывать фресками собор и резиденцию архиепископа в Удине, Тьеполо полностью изживает здесь влияние Пьяцетты и находит свой собственный оригинальный живописный стиль. Фрески дворца на сюжеты из библии трактованы им с необычайным остроумием и смелостью. Его персонажи одеты в костюмы эпохи Возрождения и живут в залитых солнцем итальянских пейзажах. Легкое изящество и ирония, смесь сказки и реальности характерны для этих фресок» (Л.Н. Салмина).
   Репутация Тьеполо была к тому времени столь высока, что он получает заказы далеко за пределами Венеции. В последующие годы крупные заказы на фресковые росписи помогали ему выполнять двое его сыновей – Джованни Доменико и Лоренцо, а также Менгоцци-Колонна, мастерски писавший иллюзионистические архитектурные композиции. Среди этих работ надо упомянуть фрески в Палаццо Аркинто в Милане (1731) и в церкви Санта-Мария дель Розарио деи Джезуати в Венеции (1737–1739).
   Около 1740 года манера Тьеполо резко изменилась темные тона исчезли, уступив место огромному разнообразию красок, светлых и ярких. Прекрасным примером декоративного стиля Тьеполо являются его росписи палаццо Клеричи в Милане (1740). Для церкви Сант-Альвизе в Венеции художник пишет три гигантские алтарные картины: «Бичевание Христа», «Коронование терновым венцом» и «Несение креста». Тогда же он исполняет для одного из венецианских дворцов цикл из четырех больших декоративных полотен на мифологические темы. Одна из этих картин – знаменитый «Триумф Амфитриты».
   «Возле этой картины как-то особенно легко дышится – от нее словно исходит свежее дыхание моря, по которому мчится в своей сверкающей раковине-колеснице Амфитрита, окруженная нереидами, тритонами и амурами, – пишет Н.И. Ольшанская. – Мерно колышутся зеленоватые волны, в светло-голубом небе проносятся белые облака, развеваются легкие драпировки и гривы морских коней, серебристый солнечный свет щедро льется на обнаженное тело богини, на ее жемчужную раковину. Сверкающий поезд Амфитриты проносится мимо как видение, но в самом образе морской стихии с ее стремительным ветром и влажным воздухом, пронизанным лучами солнца и мельчайшими водяными брызгами, заключено обаяние подлинной жизни».
   Между 1740–1743 годами художник создает огромные плафонные композиции для венецианских церквей Джезуати, дельи Скальци, скуолы дель Кармине и других. Семьи венецианских патрициев, равно как монастыри и церкви, состязаются между собой в стремлении обладать произведениями его кисти. В марте 1743 года министр Саксонии Брюль поручил графу Альгаротти приобрести для его галереи наряду с картинами прославленных мастеров прошлого полотна современных художников. В этом списке одним из первых стояло имя Тьеполо. Из заказанных ему картин в том же 1743 году были закончены «Триумф Флоры» и «Меценат представляет императору Августу свободные искусства». В следующем, 1744 году для того же графа Брюля была закончена и направлена в Дрезден картина «Пир Антония и Клеопатры», к сюжету которой Тьеполо не раз возвращался впоследствии. Именно на сюжеты из истории Антония и Клеопатры был создан им непревзойденный шедевр иллюзорно-декоративной фресковой живописи – росписи палаццо Лабия в Венеции (1745–1750).
   Рассказывая историю Антония и Клеопатры, художник с замечательным мастерством группирует персонажи на больших поверхностях. Как отмечает Н.А. Белоусова: «Входя в просторный бальный зал палаццо Лабия, зритель утрачивает ощущение реального архитектурного пространства, потому что его пределы раздвинуты живописной декорацией, превратившей стены венецианского палаццо в роскошное театральное зрелище. Тьеполо умело использовал пространство стены между двумя дверями и двумя окнами над ними, сочетая таким образом реальную архитектуру с иллюзорной. В сцене "Пира" ступени, на которых спиной к зрителю изображен карлик, ведут на широкую мраморную террасу с колоннадой коринфского стиля и хорами, под сенью которых пируют египетская царица и римский полководец. Клеопатра, желая доказать Антонию свое презрение к богатству, бросает бесценную жемчужину в бокал с уксусом, где она должна без следа раствориться. Соотношение человеческих фигур с перспективным построением сцены передано безупречно».
   В 1750 году по просьбе князя-архиепископа Вюрцбургского Тьеполо приступил к росписям его резиденции – бесспорному шедевру. Он исполнил грандиозную фреску площадью 650 квадратных метров над лестницей в вестибюле дворца.
   «В основе ее сложного аллегорического сюжета лежит прославление архиепископа франконского и всей католической церкви, – пишут М.В. Доброклонский и Н.Н. Никулин. – Тьеполо словно уничтожает плоскость потолка и уводит взгляд зрителя в безграничное голубое, пронизанное солнечными лучами небо. Множество фигур порхает среди облаков в легком головокружительном полете. Оставляя в центре свободное пространство, художник располагает большинство действующих лиц у карниза, где изображены четыре страны света: Европа, Азия, Африка, Америка. Тут же аллегории наук, искусств и многое другое. С поразительной непринужденностью объединяет художник самые разнохарактерные образы и мотивы. Здесь и мифологические существа, античные боги, нимфы, наяды, обитатели экзотических стран, а также разнообразные звери, птицы, растения и т.д. Все сливается в яркое, ликующее зрелище».
   В 1753 году плафон вестибюля был закончен, и Тьеполо с сыновьями возвратился на родину. Поездка в Вюрцбург принесла художнику огромный успех, еще более укрепила его славу крупнейшего мастера монументально-декоративной живописи: в Венеции приглашения, заказы, почести непрерывно следуют одни за другими. В 1756 году Тьеполо был избран президентом незадолго до того организованной Венецианской Академии живописи и скульптуры и одновременно – почетным академиком Пармской Академии.
   К лучшим созданиям декоративного гения Тьеполо относятся его фрески в Виченце в вилле Вальмарана, относящиеся к 1757 году, где художник работал с учениками и своим сыном Джованни Доменико Тьеполо (1727–1804). В росписях этой виллы, где Тьеполо обращается к новым декоративным решениям, его стиль приобретает особую утонченность и великолепие.
   Последними большими работами мастера в Италии были плафоны «Триумф Геркулеса» в палаццо Каносса в Вероне и «Апофеоз семьи Пизани» бального зала виллы Пизани в Стра, а также исполненный по заказу русского двора плафон на холсте – «Триумф Марса» для большого Китайского дворца в Ораниенбауме. В апреле 1762 года художник покинул родину. Его пригласили в Мадрид ко двору Карла III для исполнения большой фрески в королевском дворце.
   К 1764 году художник завершил роспись плафона большого тронного зала. Стремясь достичь впечатления наибольшей торжественности и величия, Тьеполо использовал здесь весь арсенал аллегорических и мифологических образов, заимствуя их из своих более ранних работ. В том же дворце он исполнил еще два значительно меньших по размеру плафона.
   Одной из последних работ Тьеполо в Мадриде были семь алтарных картин для церкви святого Паскаля, заказанные ему в 1767 году. Как пишет Л.Н. Салмина: «Особая "текучесть" краски, мазки, переливающиеся один в другой, тончайшие световые оттенки, передающие различные состояния освещения, глубокое восприятие природы характерны для этого периода».
   Последние годы жизни Тьеполо были омрачены соперничеством с испанским художником Рафаэлем Менгсом: «неоклассицизм» вытеснял уходившее в прошлое «барокко».
   Тьеполо обращался и к другим жанрам живописи, создав несколько великолепных портретов, ярких и выразительных: «Портрет Антонио Риккобоно» (около 1745), «Портрет Джованни Кверини» (около 1749).
   Живописи художника не уступают по качеству исполнения его рисунки и офорты. Как рисовальщик и офортист Тьеполо является одним из величайших мастеров восемнадцатого столетия. Сотни его рисунков и две серии оригинальных офортов – «Каприччи» и «Скерци ди фантазиа» – отличаются оригинальностью образов, изобретательностью композиционных решений и, при лаконизме примененных средств, исключительной светосилой.
   Тьеполо так и не вернулся в родную Венецию. Он умер в Мадриде 27 марта 1770 года.

УИЛЬЯМ ХОГАРТ

   (1697–1764)
 
   Уильям Хогарт родился в Лондоне 10 ноября 1697 года. Он был первенцем в семье учителя Ричарда Хогарта. Удивительно, но сын преподавателя в школе занимался прескверно. На уроках Уильям обычно рисовал для развлечения. Так и не окончив начальную школу, он перешел в учение к граверу по серебру Эллису Гэмблу.
   В мастерской Гэмбла мальчик научился гравировать гербы и орнаменты на серебряной посуде. Но свое призвание Уильям видел в графике. Ему было ясно, что для достижения этой цели надо «научиться рисовать предметы, несколько более близкие натуре, чем чудовища геральдики».
   В 1718 году умер отец, и, используя полученные навыки в работе гравера, Уильям содержит своим трудом целую семью – мать и двух сестер.
   В 1720 году Хогарт открывает собственную граверную мастерскую. Но выполнение всяких мелких заказов – пригласительных билетов, объявлений не приносит ему удовлетворения. В конце того же года Уильям начинает посещать открытую Чероном и Вандербанком Академию.
   Далеко не все устраивало здесь Хогарта. Уильям занимается самообразованием. В Академию наведывается редко, главным образом, чтобы пополнить свои познания в анатомии.
   В 1724 году Хогарт, окончательно бросив Академию, поступил в бесплатную художественную школу, основанную сэром Джеймсом Торнхиллом, тем самым художником, чьи росписи в соборе святого Павла восхищали юного Уилли.
   В период с 1720 по 1730 год художник пробует свои силы в области книжной иллюстрации, создав в 1726 году серию гравюр к «Гудибрасу» – популярной в Англии героико-комической поэме.
   В 1728 году появляется первое его живописное произведение, заслуживающее внимания. Он воспроизводит сцену из нашумевшей в то время театральной постановки «Оперы нищего», написанной драматургом Джоном Геем и представлявшей едкую сатиру на английские правящие классы. Мастерство рассказа и яркость характеристик – то, что потом составит основные стороны творчества Хогарта, – уже чувствуются в этой композиции. Сказывается и его склонность к сатирическому искусству.
   25 марта 1729 года в старой педдингтонской церкви состоялось бракосочетание Хогарта и мисс Джейн Торнхилл, которую художник похитил. Но, похоже, довольно скоро наступило примирение с семьей жены, так как молодожены в 1730 году вернулись в дом Торнхиллов.
   Сам Хогарт об этом времени рассказывает коротко и деловито: «Затем я женился и начал писать маленькие салонные картинки от 12 до 15 дюймов высоты. Так как они были новинкой, то имели успех в течение нескольких лет и хорошо расходились».
   Лучшие из этих картин – «Завоевание Мексики», «Семейство Уолластон» и «Ассамблея в Уонстид-Хауз».
   Гравер и знаток английской живописи Вертью еще в 1729 году сказал о Хогарте: «Счастлив тот, кто может иметь портрет, им написанный». Автор четырехтомного труда об английской живописи Д. Митчелл в 1730 году писал Хогарту: «Аристократические семейства покорны вашей руке; по вашему приказанию восстают ассамблеи».
   Однако такие портреты требовали от художника много времени, а дохода давали мало. Живой интерес к окружающей жизни подсказал ему новые возможности. «Я обратился к совсем новому жанру, – говорит Хогарт, – а именно к писанию картин и созданию гравюр на современные нравственные темы – области еще не испробованной ни в одной стране и ни в какие времена».
   Так возник первый, принесший громкую славу художнику сатирический цикл из шести работ, называвшийся «Карьера продажной женщины». Здесь воспроизведена простая как мир история деревенской девушки Мэри, приехавшей в Лондон, ставшей богатой содержанкой, а затем попавшей в тюрьму и умершей в ужасающей нищете.
   В 1731 году картины были готовы. В 1732 году Хогарт воспроизвел их в гравюрах. Успех серии был столь велик, что на гравюры сразу же нашлось 1200 подписчиков. За первой серией в 1735 году последовала вторая: «Карьера мота», состоявшая из 8 небольших картин, где героем стал разбогатевший бездельник.
   Доход от издания гравюр обеспечил Хогарту возможность сравнительно независимого существования. В 1733 году он даже смог приобрести собственный дом на Лейстер-сквер, в котором и прожил до конца своих дней. Немалое наследство досталось ему после смерти Торнхилла в 1734 году. Теперь Хогарт много сил отдает руководству художественной школой, расположенной в переулке Св. Мартина, ранее также принадлежавшей тестю.
   Своими гравюрами художник завоевал широкую популярность у англичан. В конце тридцатых – начале сороковых годов Хогарт продолжает ряд своих остро сатирических произведений, таких как «Спящие прихожане», а также создает юмористические, жанровые – «Странствующие актрисы».
   Выдающимся примером искусства Хогарта этой поры является «Портрет капитана Корэма» (1740).
   «Это был отличный портрет, один из лучших, написанных Хогартом, хотя историки английского искусства вполне справедливо упрекают его в откровенной традиционности…
   Это лицо простодушного, но не лишенного лукавства английского добряка и философа вроде сквайра Олверти или мистера Пикквика, то есть образ национальный, для нашего времени уже книжный, нарицательный; Хогарт уловил то, что носилось в воздухе, но в искусстве еще не обрело воплощения, – и в этом, наверное, наибольшая удача портрета капитана Корэма. А что до глобуса в сияющей медной оправе, книг, свитков, нарядных пряжек на башмаках, складок форменного сюртука, лежащих с торжественностью мантии, облаков над океаном – с этой традицией Хогарт еще успеет распрощаться» (М.Ю. Герман).
   Хогарт подарил картину приюту для найденышей, основанному Корэмом в 1739 году, и убедил других живописцев последовать своему примеру.
   В сороковые годы, в период своей творческой зрелости Хогарт создает ряд лучших своих произведений и как портретист, и как сатирик.
   Таков, к примеру, групповой портрет «Дети Даниэля Грэхэма» (1742). По мнению Г. Фосси: «Картина встает в один ряд с "Портретом пятерых детей Карла I" работы великого фламандского мастера (Ван Дейка. – Прим. авт. ). Редкий пример группового портрета в натуральную величину, картина Хогарта считается одним из его шедевров благодаря моментальным выражениям и богатству моралистических аллюзий. По контрасту с юностью моделей, которая символизируется, помимо прочего, двумя черешнями – райскими фруктами, в картине содержится напоминание о тщете и уходящем безвозвратно времени. Следуя логике линии-"змейки", Хогарт двигается к противопоставленным характерам изображений, точным и зачастую парадоксальным: заметьте почти человеческий взгляд кота над головой мальчика с почти хищной улыбкой и живую птичку в клетке, как две капли воды похожую на голубку, вырезанную на ручке коляски».
   Непримиримый противник шаблона светских портретов, он обращается обычно к портретированию родственников, близких ему людей. Исполненные с проникновенностью и теплотой «Автопортрет с собакой Трамп» (1745), «Портрет миссис Солтер» (1741–1744), «Портрет слуг Хогарта» утверждают образы положительных героев, поднимают значение личности вне зависимости от ее социальных рангов.
   «Автопортрет с собакой Трамп» являет собой образ «английского художника, буржуа, интеллектуала, равнодушного, почти наглого, явно очень смелого». Столь же смел и оригинален выбор цветовой гаммы, основанный на перекличке шоколадного цвета собаки и гармонии темных цветов в целом; эффект контрастный, но все же достигающий в своем роде полного слияния.
   Между 1742 и 1744 годами Хогарт работает над картинами своей знаменитой серии «Модный брак». Именно для поиска подходящих для этой работы граверов художник совершил в 1743 году свою первую поездку во Францию. Изготовление он поручил французским мастерам Скотену, Равене и Барону. Заказ был выполнен в 1745 году.
   «"Модный брак", наиболее значительная по глубине замысла серия Хогарта, состоит из шести полотен; это правдивая и поучительная история брака по расчету, своего рода живописный "роман нравов", – пишет М.Т. Кузьмина. – Отдельные персонажи олицетворяют здесь, по существу, целые социальные группы и их взаимоотношения. Открывает серию картина заключения брака, фактически уподобленного торговой сделке разорившегося графского сына и дочери богатого торговца. Со скучающим видом отвернулись друг от друга молодые, в то время как их родственники оформляют брачный контракт. Картина "Вскоре после свадьбы" продолжает повествование; в ней каждая деталь свидетельствует о бессмысленности существования супружеской четы, о безразличии молодых супругов друг к другу, о кутежах и развале дома, из которого управляющий выносит пачку неоплаченных счетов. Серию завершает трагическая развязка – гибель ее героев. С удивительным мастерством передает Хогарт последовательность хода событий, раскрывает характеры действующих лиц, их взаимоотношения, нравы, привычки. По его картинам можно писать целые рассказы. Каждая из картин – законченное самостоятельное произведение, все вместе они объединены одной идеей и дополняют друг друга».