Самохин Дмитрий. Меняла Душ

   Жнец опомнился первым. Он распахнул полу пальто и извлек на свет божий игломет. Это действие вывело Яровцева из ступора, и он последовал примеру товарища по несчастью. Второй игломет уставился в дрожащую фигуру Менялы. А то, что это был именно он, сомнений не оставалось.
   — Что здесь происходит? — зловеще произнес человек в красном платке.
   — Это и есть Меняла Душ — враг человечества! — отчетливо сказал Арвати Махони.
   — Что за идиотизм?! — возмутился Меняла.
   Арвати Махони выступил вперед. Он сложил на животе руки, точно проповедник, и тихо заговорил. Но его услышали все. Слова четко доносились сквозь шум разрастающейся снежной бури.
   — Жизнь человечества и всей Вселенной в целом строится на принципе равновесия. Чаши добра и зла должны быть всегда уравновешены. Тьма и свет — главные де-миургические силы Вселенной. Люди рождаются с встроенным в их душу знаком. Изначально они принадлежат той или иной чаше, но у них есть шанс изменить свою жизнь и перейти на другую сторону. Таких людей — единицы в миллионном потоке человеческих душ. Но чаши весов так или иначе отклоняются в разные стороны. Есть колебания, которые раскачивают колыбель Вселенной. Эти колебания и призван погасить Меняла Душ. Он появляется в мире обычным человеком, в душе которого просыпается странный Дар. Этот Дар — его благость и проклятие. Восстановив равновесие чаш в вечном противостоянии тьмы и света, Меняла должен остановиться и прекратить пользоваться своим Даром. Но он не может это сделать! Пока Меняла Душ изменяет, он бессмертен, а от бессмертия отказаться сложно. И с этого момента, что бы ни делал Меняла, он начинает раскачивать колыбель Вселенной, повиснув на одном ее крае. Рано или поздно, колыбель разрушится. Одна из чаш весов перевесит, и на Земле и во всей Вселенной начнется апокалипсис — смерть всему упорядоченному, всему сущему. Меняла Душ, словно алкоголик, не ведает о собственном губительном воздействии, и, как показывают время и легенды о пришествии других Менял, даже на грани катастрофы он не в состоянии отказаться от собственного Дара. Ведь его Дар — это его жизнь! Теперь, я думаю, ты сможешь понять, почему мы здесь оказались…

* * *

   Матвей не мог поверить в то, что услышал. Это было безумием, но таким холодным и логичным, что Ставрогин даже усомнился в себе. Но тут же восстановил статус-кво в организме, показав, кто хозяин, а кто узурпатор.
   Он перестал слушать африканца с задатками проповедника. Он вспомнил самое свое первое Изменение, которое совершил, сражаясь за собственную жизнь. Ситуация повторилась. Круг замкнулся. В намерениях стоящих напротив него людей Ставрогин не сомневался. Они пришли за его жизнью. Только он им не дастся. Он — рыбка явно не для их клыков.
   Матвей устремил свой взгляд к Жнецу, старому знакомцу, уже однажды прошедшему Изменение. Он вгляделся в его глаза и попытался проникнуть глубже, вобраться и вжиться словно вирус. Но сколько Матвей ни бился, ничего не получалось. Душа Жнеца оказалась для него недоступна!
   Его потуги не остались незамеченными. Африканец рассмеялся и сказал Ставрогину:
   — Можешь не пытаться, Меняла! Они уже стали Паладинами. А Паладины недоступны для тебя. Паладины — защитный механизм Вселенной. Их охраняет сама демиургическая сила, против которой ты выступил. Ты не сможешь изменить их души. Ты обречен!
   Матвей скользнул взглядом ко второму человеку, в кожаной куртке, но и он оказался экранированным от его воздействия. Ставрогин кинул прицельный взгляд на африканца — тот же результат.
   — Я — Хранитель, — усмехнулся черный дьявол. — Я так же недоступен для тебя, как и Паладины. Повторяю: ты обречен.
   Ставрогин взвыл от отчаяния.
   — Чаша весов глубоко ушла в сторону тьмы. Ты вот уже сто с лишним лет наполнял добротой души людей, но мир не может иметь только одну раскраску. Мир многоцветен. Попытка раскрасить мир в один цвет всегда оборачивается катастрофой. И мы сейчас на грани катастрофы. Выбравшись из иномирья, ты дослал последний камешек в копилку тьмы! Апокалипсис начнется с минуты на минуту, со дня на день. У нас нет времени. Мы должны торопиться. Чтобы восстановить баланс сил, мы должны убить тебя.
   Ага, вот оно! Матвей так и знал, что без его смерти дело не обойдется. Но он не мог умереть. Он не хотел этого. Какое ему дело до всего мира, если его в нем не будет? Какого черта?! Он должен был спастись! Должен был что-то сделать, чтобы спастись.
   Матвей потупил очи долу, уставившись в снег. Он зажмурился, пытаясь найти выход… Это получилось само собой. Его душа сама раскрылась навстречу взгляду Менялы Душ, устремленному внутрь.
   Матвей испытал ликование. Он нашел выход, который не могли предусмотреть ни Хранитель, ни Паладины. Он отыскал способ оставить их всех с носом. Вернуться к самому истоку, начать всё сначала. Заново прожить каждое мгновение собственной жизни. Заново выбрать путь для собственного развития.
   Снаружи продолжали доноситься голоса.
   — …смерть Менялы вызовет огромный выплеск силы. Меняла Душ изначально адепт света, мессия, который не может остановиться. Смерть мессии, адепта света, вызовет прилив энергии на чашу тьмы. Прилив, который сможет уравновесить силы и тем самым остановить качание колыбели Вселенной, которая уже готова сорваться и разрушиться. Убить Менялу Душ призваны Паладины. Так было и так будет! Ибо, пока существует Вселенная, а во Вселенной вращается маленький шарик Земли, на Землю будут приходить Менялы Душ! Они будут пытаться изменить ее к лучшему, не ведая того, что тем самым уничтожают ее. И будут рождаться Паладины — единственные способные остановить губительную деятельность Менял. И будут жить Хранители, из поколения в поколение передающие знания о Менялах Душ, Паладинах и Вселенной. Так было, так есть и так будет!..
   Матвей не вникал в слова Хранителя. Он нащупал свою душу. Увидел ее. Огромное колесо Изменений, на которое сходились миллионы крошечных ниток — человеческих судеб. Колесо медленно вращалось, поскрипывая. Ставрогин ухватился за него, словно за штурвал, и резко качнул вправо. Он знал, куда следует раскрутить колесо собственной души, чтобы избежать гибели. Колесо набрало скорость.
   Теперь Матвей был в недосягаемости для Паладинов и Хранителя. Механизм запущен. У них не оставалось времени. Он стал для них неуязвим!
   Ставрогин раскрыл глаза и насмешливо посмотрел на африканца, продолжавшего проповедь.
   Хранитель перехватил странный взгляд Менялы и понял, что произошло нечто непредвиденное.
   — Стреляйте! — закричал он.
   Паладины не стали себя долго упрашивать. Тихо застучали иглометы. Сотни титановых иголок с огромной скоростью вырвались на свободу. Они устремились к Ставрогину, и Матвей почувствовал аромат смерти, идущий от них.
   Ход времени для Ставрогина резко замедлился. Он видел, как медленно плыли в его сторону иглы, призванные оборвать его жизнь.
   Позади него вдруг проявилась чуждая энергия. Матвей медленно обернулся, чтобы посмотреть. Но он и так уже знал ответ. В мир Земли просачивались гаргульи. Они еще надеялись заполучить его. В тот момент, когда птицеголовые шагнули на Землю, последнее Изменение Менялы Душ завершилось.
   Матвей Ставрогин исчез.
   Иглы, предназначенные ему, ударили в гаргулий.

Глава 19
УЦЕЛЕВШИЙ

   Яровцев терпеть не мог проповеди. Он всегда считал, что они съедают время, а проку от них — ноль с хвостиком. Когда Меняла Душ неожиданно материализовался в заснеженном лесу перед Арвати Махони, привезшим шизофреническую историю из недр Черного континента, и остолбеневшими, не до конца еще поверившими в эту историю Жнецом и Ярославом, африканец завел длинную речь о свойствах мироздания, тьме и свете и миссионерской деятельности великого Менялы. Яровцев тогда попрощался с надеждой осуществить возложенную на него миссию. Поэтому, когда Меняла Душ неожиданно растворился в морозном воздухе, пропитанном снежинками, Ярослав этому не удивился. Неприятным сюрпризом оказалось явление старых знакомцев, птицеголовых существ, которые вдруг шагнули из пустоты.
   Их было восемь особей. Но в первые же секунды явления на Землю число их заметно уменьшилось. Иглы, выпущенные синхронно Жнецом и Яровцевым и предназначавшиеся Меняле Душ, в клочья разорвали первую троицу пришельцев. Умирающие птицеголовые дико заверещали, то ли взывая об отмщении, то ли просто от боли.
   Последовавшие далее события развивались молниеносно. Двое птицеголовых совершили стремительный прыжок в сторону африканца. Арвати Махони, остолбеневший от ужаса, не успел ничего сделать, чтобы спасти свою жизнь. Рука птицеголового, обратившаяся в некое подобие массивной секиры, ударила по ногам Хранителя, подрубая их. Арвати Махони зашатался и упал. Из отрубленных ног хлынула густая алая кровь, которая тут же пропитала снег и насытила промерзшую землю. Африканец закричал. Его крик был страшен. От этого крика Ярослав, привыкший к боли и чужой смерти, задрожал мелкой дрожью и с трудом подавил в себе желание развернуться и пуститься со всех ног в лес, чтобы скрыться с глаз птицеголовых, которые плотоядно озирались по сторонам в поисках новой жертвы.
   Крик Арвати Махони прервала короткая очередь Жнеца. Он прекратил мучения африканца. У того не оставалось никаких шансов на жизнь. В том месте, где рука-топор пришельца располовинила его ноги, показались черные пятна гнили. Они быстро разрастались, пожирая обрубки ног и поднимаясь к туловищу. С каждым новым сантиметром отвоеванного гнилью пространства мучения африканца усиливались, и не смолкал жуткий нечеловеческий крик.
   Из второго флаера выскочили телохранители, внезапно осознавшие, что доверенное им лицо пострадало, и метнулись в сторону мертвого Махони. Птицеголовые подрезали им путь. Африканцы пытались отстреливаться, но пули отскакивали от доспехов пришельцев, не причиняя им вреда.
   То, что увидел дальше Яровцев, нимало его удивило. Птицеголовые как-то нелепо крутнулись, и в следующую секунду в их руках оказались короткие автоматы незнакомой Ярославу модификации. Лавина свинца разорвала не готовых к сопротивлению телохранителей.
   Яровцев сбил с ног Жнеца, и в ту же секунду место, где они только что стояли, вспорола очередь.
   Ярослав откатился в сторону, ушел с линии огня, но утащить за собой Жнеца он не мог. Птицеголовые, чьи доспехи надежно защищали от пуль, накрыли окружающее пространство перекрестным огнем. Яровцев головы поднять не мог. И вдруг внезапно огонь стих. Яровцев тут же вскинулся и увидел бесчувственное окровавленное тело Жнеца, которое нелепо висело на плече одного из птицеголовых.
   Гаргульи один за другим исчезали в пустоте. Они возвращались домой. Ярослав вскинул было игломет, чтобы отбить Жнеца, но с такого расстояния он мог попасть в товарища. Яровцев опустил оружие.
   Он понимал, что видит Станислава Елисеева в последний раз, но ничего не мог с этим поделать.
   Последний птицеголовый со Жнецом на спине исчез.
   Марево прохода закрылось.
   Ярослав выронил из ослабевших пальцев полупустой игломет. Он растерянно оглянулся по сторонам, осматривая побоище. Белый снег был залит кровью. Яровцев один остался в живых. Да еще Жнец, но для этого мира его можно было считать потерянным.
   Ярослав медленно опустился в сугроб, зачерпнул полные пригоршни снега и умыл им лицо. Снег был холодным, но быстро таял, коснувшись разгоряченной кожи.
   Всё закончилось, но Ярослав всё еще в это не верил. Он видел, как Меняла Душ ушел от них буквально сквозь пальцы, и найти его теперь не представлялось возможным. Яровцев понимал, что теперь Меняла вне его досягаемости. На этот раз всё закончилось, но Ярослав чувствовал, что это далеко не конец. Меняла Душ на свободе, и он волен действовать по своему усмотрению.
   Вспомнилась фраза: «Имя ему — Легион…»
   Не дорого ли они заплатили только за то, чтобы попугать Менялу, оказавшегося неуязвимым для их воздействия?
   Ярослав Яровцев растерялся. Он не понимал, во имя чего Арвати, Жнец и многие другие пожертвовали своими жизнями. Но его жизнь продолжалась. Значит, надо подниматься, брать себя в руки и возвращаться в город, чтобы завтра с утра начать всё заново. Перед Ярославом раскрывался весь мир, миллионы возможностей. Только вот одно «но» мучило его: вероятность возвращения Менялы Душ, который только одним своим существованием сводил на нет все возможности и перспективы дальнейшего развития планеты, да и всей Вселенной в целом.
   Ярослав поднялся из сугроба и перекрестился. Так, на всякий случай, ибо он не был истово верующим человеком, и поклялся над телами погибших, и над памятью плененного Жнеца, что, если Меняла Душ вернется, он снова встанет у него на пути и не допустит разрушения мира, который был ему так дорог. Ведь он всё еще Паладин и останется им до самого последнего вздоха несмотря ни на что!

Глава 20
С НОВЫМИ СИЛАМИ

   Они хотели его убить. Они вынесли ему смертный приговор, прикрываясь мистически лживыми заверениями об опасности конца света. Грязные твари! Какие, в сущности, люди грязные твари! Он нес им добро. Он перестраивал их души к лучшему, обращал их в сторону света, а они повернули оружие против него. Они уверяли его, что своими Изменениями он роет человечеству выгребную яму, в которую свалят всех без разбора. Они пытались убедить его, что, обращая людей к свету, он дает тьме право на реванш. Они распространялись о весах и сбалансированности Вселенной, в которой он — соринка, выводящая организм из равновесия, грозящая полным тотальным уничтожением всему сущему. Но он в это не верил. Его пытались обмануть. Он Меняла Душ — это его дар и его проклятие. И он не даст себя уничтожить, как уничтожали других Менял, приходивших до него. Одному из Менял люди поклонялись до сих пор, почитая его равным Богу.
   Матвей Ставрогин с трудом избежал смерти. Он поймал бы ее так или иначе. Смерть пришла бы из рук Паладинов или гаргулий, которые вышли по его следам на Землю. Но он ускользнул. Ему удалось изменить собственную душу! Внести крохотную коррективу, которая отклонила ветку будущего в сторону. Он ожидал Волны, которая всегда следовала за каждым его Изменением, но она не показалась. Может, Волна и была, но настолько незначительная, что он ее не заметил?
   Матвей Ставрогин вновь начал жизненный путь, неся внутри себя таинственный Дар. Сначала, спасаясь от смерти, он думал отказаться от Дара, но не нашел в себе такой возможности. Это было нереально. Его Дар являлся неотъемлемой его частью, словно мозг или сердце. Он не мог существовать без него. Тогда Матвей внес изменения, которые не могли сильно повлиять на его личность.
   Время текло быстро, приближая его к черному отрезку первой жизни. Отрезку, в котором вся Вселенная ополчилась на него, мечтая убить. Он так же менял души. Только был очень осторожным и вносил небольшие коррективы, не злоупотребляя Даром. Он помнил о Хранителях.
   В тот день, когда он спасся бегством из замка гаргулий и угодил в новую ловушку, Ставрогин взял напрокат флаер и отправился за город. Его потянуло на старое место, где когда-то довелось столкнуться со смертью лицом к лицу. С тех пор прошло сто пятьдесят лет, отмотанных по временной шкале заново.
   На пятачке, где столкнулись Меняла Душ, Хранитель, Паладины и гаргульи, он никого не обнаружил. Никаких следов человеческого присутствия. Он прошелся по лесу, проваливаясь в сугробы и размышляя о том, как ему жить дальше.
   Когда он вернулся к флаеру, в голове созрела решимость. Он знал, что ему делать!
   «Вы хотели меня убить, — думал он, — вы верещали, что я приближаю апокалипсис тьмы на Земле? Вы рассуждали о весах и о свете, которым я перевесил чашу весов до катастрофического состояния? Вам не нравится то добро, которое я нес вам? Что ж, сделаем по-другому! Я изменял людей к лучшему, вычищал скверну из их душ. Теперь всё будет наоборот! Я буду селить тьму в души людей! Я буду развращать их и обращать во зло, тем самым допуская свет к силам апокалипсиса. Вы не хотели апокалипсиса тьмы, так получите апокалипсис света! Вы у меня захлебнетесь добром! Оно попрет у вас горлом и разрушит этот глупый мир! Я — Меняла Душ. Я не могу отказаться от своего Дара. Я могу лишь выбрать сторону, на которую встать. В прошлый раз я ошибся. Теперь же я сделал правильный выбор! Апокалипсис света — это же так прекрасно!..»
   С этими мыслями Матвей Ставрогин вернулся за штурвал флаера, поднял машину над лесом и направил ее в сторону города. В его кармане лежал аккуратно сложенный билет на рейс «Санкт-Петербург — Нью-Йорк». Он возвращался к истокам. Он готов был к сражению. Но готовы ли к нему люди и Вселенная?
   Вот в чем вопрос!..