Страница:
Мои догадки подтвердились. На диване и полу обнаружились следы разлитого напитка. Кто-то опрокинул бокал, а затем поднял его, чтобы не привлечь внимания, рассчитывая на фору во времени.
— Может, она кого из знакомых повстречала? — предположил Крысобой.
— Марк, ее похитили, — уверенно заявил я.
— Откуда ты…
Крысобой хотел задать вопрос. Но что-то увидел за моей спиной. Его глаза округлились, и он, ухватив меня за руку, повалил на диван. Обивка дивана над моей головой потрескалась от выстрелов. Звука не было. Он поглощался музыкой.
Я дернул локтями, высвобождая пистолеты, которые скользнули мне в ладони. Приподнявшись, я заметил цель, уже стреляя с двух рук. Рядом с нами на крыльях висели двое мужиков. Первыми двумя выстрелами я снял одного из них, и он, перевернув крыло, повис у него под брюхом, удерживаемый силовым полем. Второй мужик принял смерть от рук Крысобоя.
— Чего дальше? — спросил я.
— Прыгать будем, — ответил Крысобой.
— Куда? — не понял я.
— На их крылья.
— Но там же силовое поле, — возразил я.
— Оно не выпускает тело изнутри. С крыла. Но нас впустит. Во-первых, мы приходим извне. А, во-вторых, у нас другая скорость. Здесь поле слабое. Оно не успеет отреагировать на летящее извне тело и пропустит его. Пули оно не останавливало. Здесь поле только для того, чтобы самому из кабины не выпасть, — объяснил Марк.
— А дальше?
— Дальше нажимаем кнопку возвращения и смотрим, кто нас навестил.
Сказать легко, да вот сделать сложнее. У Марка получилось сразу же. Он, не раздумывая, разбежался по диванам и перепрыгнул на крыло своего противника, которое не перевернулось, а осталось в нормальном положении. У меня же намечалась осложненная ситуация. Помимо того что нужно перемахнуть три метра на высоте пятнадцати метров от тверди, так еще и на перевернутое крыло, которое перед использованием надо вернуть в нормальное положение. Короче, хорошего мало.
Я разбежался и прыгнул.
Не повезло.
Малость не долетел, но успел ухватиться за край крыла.
Тело мое замедлилось, потеряло скорость, и я почувствовал, как силовое поле обволакивает меня. Уняв участившийся пульс, я ухватился за раздвижную ногу пульта управления и, раскачав крыло, вернул его в исходное положение. Сверху обрушился труп, заливший меня кровью. Отпихнув его на край, я проорал Крысобою:
— От этого как избавиться?
— Отключи поле и столкни.
И как это я не догадался?
Спихнув холодевшее тело вниз (я заметил, что Крысобой поступил со своим мертвяком точно так же), я нажал кнопку «БАЗА», и крыло стартовало, заложив крутой вираж, огибая наш столик, оставшийся без хозяев.
Я проверил патроны в пистолетах. Практически полные обоймы. Я приготовился к бою.
Крыло отклонилось в сторону, облетев еще один парящий столик, и пошло на снижение. Пронеслось мимо сцены с диджеями, чуть было не столкнулось с танцующей девушкой возле шеста и вывернуло в коридор, уводящий на выход.
Нас поджидали.
Охрана возле дверей на улицу. Уже переполошились из-за выстрелов. Переминались с ноги на ногу, высматривая опасность.
Я заметил кабину, к которой стремились крылья, издалека. Ее покидали трое мужчин. Один из них держал на спине бесчувственное тело, очертаниями похожее на Музыкантскую. Охрана, заметив девушку, свисающую с плеча мужика, как куль с грязным бельем, попыталась остановить похитителей, но осталась лежать на полу, скошенная выстрелами из автоматов.
«Дерьмо у них, а не детекторы, — подумал я, — теперь зашевелятся, систему подновят».
Я не стал дожидаться состыковки моего крыла с кабиной, отключил силовое поле и спрыгнул на пол. Крысобой опередил меня на долю секунды и оказался впереди.
Перескочив через тела незадачливых охранников, мы выбежали на улицу. Прожектора взяли нас в фокус, но мы мало обращали внимание на слепящий с небес свет.
Я увидел спины убегавших. Они мчались к стоянке автомобилей.
Присев на колено, я прицелился и дважды выстрелил. Один из убегавших запутался в своих ногах и упал. Он не поднялся.
Мы влетели на стоянку, катастрофически опаздывая. Мужики уже сгрузили Музыкантскую в флаер и запрыгивали в него. Флаер у них был легкий, скоростной. Наш лимузин вряд ли бы смог с ним тягаться.
Я подлетел к ближайшему аппарату, быстрому на вид, и разбил стекло. Завыла сирена сигнализации.
— Отключить визжалку сможешь? — спросил я Крысобоя, забираясь в кабину на водительское место.
— Без проблем.
Марк наклонился над приборной доской, чем-то щелкнул, и сигнализация, завывавшая, словно разбуженный посреди зимы медведь, заглохла.
Мы стартовали на две секунды позже похитителей и тут же сели им на хвост
Невозмутимость Крысобоя покоряла. Я не мог сдержать азартного смеха. Погоня взбудоражила меня. Переключив аппарат на ручное управление, я захватил флаер похитителей в прицел наведения и старался выжать из маломощной машины по максимуму, но, несмотря на это, мы безбожно отставали. Плелись в хвосте, и перспектив атаковать противника в воздухе не наблюдалось. Оставалось уповать на то, что мы сможем отбить Музыкантскую на земле.
Это бессилие выводило меня из себя. А мысль, что кто-то покусился на жизнь и свободу Ренаты, приводила в ярость.
— Подержи меня, — потребовал я, переключая управление в автоматический режим.
— Как держать-то?
— Нежно!
Приоткрыв боковую сферу крыши флаера, я высунулся в образовавшуюся дыру, чувствуя, как Крысобой вцепился в мои ноги, и, вытянув перед собой руки с пистолетом, тщательно прицелился. Пистолет дважды дернулся в моих ладонях. Оба выстрела оказались неудачными. Флаер дрогнул, обходя вынырнувшее из темноты препятствие. Я едва не выронил пистолет. Покрепче ухватив рукоять металло-керамической малютки, я бросил неосторожный взгляд вниз.
Мы проплывали над крышами восьмиэтажных домов предместий Лондона. Крыши плавали в темноте, как свернувшиеся сливки в черном кофе. У меня закружилась голова, и я отвел взгляд.
Следующие два выстрела легли точно в цель. Флаер противника вильнул, на секунду потеряв управление, но быстро выровнял полет.
Позади нас послышался вой сирен. Я обернулся и увидел, что за нами на почтительном расстоянии следует эскорт полицейских геликоптеров.
— Нам сели на хвост!!!
— Чего?! — не расслышал Марк.
Я вновь тщательно прицелился, стараясь попасть в силовой отсек флаера. Разбившийся или взорвавшийся аппарат меня не устраивал. Пробить топливный бак флаера было проще простого, но горящая заживо Рената меня не вдохновляла.
Выстрелить я не успел. По нам открыла огонь полиция. Они оказались более качественными и удачливыми стрелками. С третьей попытки им удалось поразить центр управления, и наш флаер стал резко терять скорость и высоту.
— Втягивай меня!!! — заорал я.
И Крысобой втащил меня в кабину.
Флаер был основательно поврежден. Догнать похитителей и освободить Музыкантскую мы уже не могли. Их аппарат таял в темноте с неумолимой скоростью. Я не мог разобрать даже их габаритных огней. А мы заваливались вниз. Падали на крыши спящего города.
Я испытал прилив тревоги. Я готов был вынырнуть из флаера и научиться летать, лишь бы догнать Ренату. Я не мог оставить ее одну.
Мой разум разделился на две части. Одна неистовствовала от собственного бессилия в кабине, а другая, как сторонний наблюдатель, с ироничной мудростью следила за первой, отмечая, что за истекшее время Ларе Русс слишком сильно привязался к Ренате Музыкантской и не может уже трезво оценивать ситуацию. Рената Музыкантская оказалась тем единственным наркотиком, к которому пристрастился Идеал. На наркотик этот часто вешают ярлык «любовь».
— Ларе, брось!!!
Крысобой схватил меня за плечи и сильно встряхнул. У меня зародилась шальная мыслишка вырубить его.
— Рената взрослая девочка и сумет позаботиться о себе сама.
Я позволил второй половинке разума слиться с первой и постарался успокоиться.
— Я должен ее найти.
— Найдем, — уверенно сказал Марк. — Не бойся, обязательно разыщем. Никуда не денется.
— Как же она позволила себя повязать? — удивился я.
— Я уже думал об этом. Ее, наверно, на расстоянии вырубили. Там же сумрак, сопло ракету не разберет. Но об этом потом.
Крысобой обернулся, проверяя наличие преследователей.
— Ты лучше помозгуй, что с легавыми будем делать?
— Чего с ними делать? — удивился я. — Мы же охотники. Надеюсь, удостоверение при тебе. Крысобой кивнул.
— Ну и все. Заодно ситуацию обрисуем и о пропаже заявим.
И тут меня прошибло воспоминание, что документики у меня хоть и качественные, но все же липа. Не стоит так рисковать и самому сдаваться полиции. То ли рефлекс застарелый пробудился, зажатый с тех времен, когда я спасался от власти, то ли психология солдата взыграла, но я насторожился.
— Меня не греет лезть копам в руки…
— Чего бы это?
Марк подозрительно покосился на меня.
— Давай катапультируемся, — предложил я.
— Не понял.
— Катапульт…
Наш флаер зацепили прожекторные лучи полиции, и заверещал противный голос, усиленный передатчиками:
— ГОЛУБОЙ ФЛАЕР «BZQ34578UT»!!! ОБЪЯВЛЯЕМ ПОСАДКУ!!!
— Надо, Марк, — сказал я.
Крысобой не стал задавать лишних вопросов. Он приберег их на более спокойное время. Он сел в кресло пассажира, пристегнулся ремнями и, разблокировав кнопку катапультирования на подлокотнике кресла, нажал ее.
Я последовал за ним.
Флаер сбросил крышу и один за другим в темноту выстрелил кресло Марка и мое.
Мое кресло болтало, кувыркало в воздухе, словно на аттракционе. Ветер хлестал мне в лицо дождем. За моей спиной хлопнул, разворачиваясь, силовой парашют.
Меня замутило. Я закрыл глаза, не в силах наблюдать за калейдоскопом картинок, но сгустившаяся темнота оказалась хуже, и я раскрыл глаза.
Пляска.
Чехарда картинок.
Крыши. Кувырок. Звезды, проклюнувшиеся сквозь городской смог. Кувырок. Полицейские огни, взявшие нас на прицел. Кувырок. Вновь крыши.
Толчок.
Кресло ударилось о крышу какого-то дома, но ветер, раздувший парашют парусом, поволок меня за собой. Я отстегнулся от сиденья и, выпрыгнув, покатился по мокрой крыше, уворачиваясь от тяжелого массивного кресла, которое, дотащившись до края, продолжило свой полет, вклинилось в соседний дом, разбило стекло и влетело в чью-то квартиру.
Я привстал на скользкой черепице и огляделся по сторонам.
Крысобою повезло больше. Он уже выбрался из пут кресла, которое оказалось прикованным к крыше. Стропы парашюта запутались в спутниковых антеннах и остановили полет.
— Бежим!!! — крикнул я Марку, ныряя к лифтовому конусу.
Полицейские огни шарили по соседним крышам в поисках катапультировавшихся.
Лифт отозвался на настойчивый стук моего кулака, впечатавшего кнопку «ВЫЗОВ» в стену. Через минуту двери уже разбегались в разные стороны. Марк заскочил в кабину первым. Я последовал за ним.
Крысобой нажал кнопку с цифрой «О». Двери захлопнулись, и лифт провалился вниз.
— Почему не на первый? — спросил я. Марк удивленно посмотрел на меня.
— Русс, ты удивляешь меня все больше. «О» — это обозначение подвала. На первом этаже нас могут уже ждать, а через подвал есть шанс уйти незамеченными.
— Как будем искать Ренату?
— Это обмозговать надо. Будем за лимузином возвращаться?
— Пусть Гоевин сам за ним возвращается. Проблем и без лимузина хватает.
— Ты не разобрал, что это за хмыри Ренатку похитили? — спросил Крысобой.
— Ничего я не разобрал. Не до разборов было, — огрызнулся я.
— Значит, сейчас на виллу. Там обмозгуем.
— Думаю, надо Гоевину отзвониться и сообщить о том, что Музыкантскую похитили. Это похищение может быть напрямую связано с шоу, в котором мы участвуем, или с каким-то бизнесом Себастьяна. Даже если это не так, виртуалоьщик может нам помочь. В конце концов, он заинтересован в новом контракте с нами, — поделился я своими идеями.
— Он такие условия выдвинет, что хоть под сопла звездолета лезь.
— Я соглашусь. Ренату нужно вернуть, — твердо ответил я.
— Слушай, а что, если Музыкантскую сперли по приказу Гоевина, чтобы стимулировать нас к подписанию контракта. Мы ведь контракт мурыжим уже несколько суток, а он надеялся получить от нас подписи по-быстрому, — предположил Марк.
— Версия занимательная.
Лифт остановился.
Двери раскрылись, и мы покинули кабину.
Из стерильно-чистого подвала дома мы выбрались без осложнений, и на углу улицы на пульте таксомотора, приклеенного к фонарному столбу, нажали кнопку вызова свободного такси. Через две минуты возле нас приземлился желтый флаер с характерными шашечками.
Водитель попался словоохотливый. Если бы не Крысобой, который принял на себя всю тяжесть поддержания ненавязчивой беседы, я бы разорался на водилу. Его любопытство меня раздражало. Душою и мыслями я был с Ренатой.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Гоевин откликнулся на вызов тут же, не заставив нас долго ждать. Выглядел он воинственно. Было видно, что наш звонок отвлек Себастьяна от каких-то важных и трудных переговоров. Выслушав наше сообщение с лицом истукана с острова Пасхи, он пообещал, что разберется с вопросом и натравит на след похитителей все официальные и неофициальные службы. Гоевин попросил не беспокоиться и отключился. Его слова и поведение при разговоре усилили мою уверенность в том, что вариант, озвученный Крысобоем, имеет под собой основание: Гоевин причастен к похищению Музыкантской.
Крысобой отключил канал связи с Гоевином и подсоединился к новостному каналу «TEPvPxA-TV».
— Ну, что? Предлагаю раздавить по бутылочке пива, и на боковую, — сказал Крысобой, устало растекаясь по дивану.
— А Музыкантская?
Мысль о бездействии, пускай даже временном, не вдохновляла меня.
— А что Музыкантская? — отозвался Марк. — Пока Гоевин не отзвонится, мы ничего предпринять не сможем. Если это его рук дело, то мы Ренатку назад получим. Если не его, то наводку и помощь. Он заинтересован в нашем участии в проекте.
— Ладно. Уговорил.
Я поднялся с дивана и доплелся до ТЭФ-холодильника. Выбрав в меню две бутылки темного «Гессера», я отправил заказ и, открыв дверцу, обнаружил заиндевевшие бутылки в верхнем секторе. Подхватив холодное пиво, я вернулся в зал, откуда доносились слова новостной ленты.
Я сел возле Крысобоя и протянул ему пиво. Свинтив крышку, я сделал глубокий глоток.
— Сегодня в восемь часов вечера по Гринвичу… — На плазменной панели возникло лицо моложавого мужчины, сошедшего с полотен Магритта, — в городах Дублин, Неаполь и Москва произошли террористические акты. Разрушены около сорока зданий в каждом городе. Общее число жертв сводится к двум тысячам человек. Террористические акты были произведены через ТЭФ-магазины, которые захватили террористы. Единовременно по разным адресам, загруженным в клиентскую базу магазинов, были разосланы активированные взрывные устройства. Террористы в ходе антитеррористической операции были уничтожены. Ответственность за взрывы взяла на себя исламская радикальная группа «Первоземельцы».
— Не хило, — прокомментировал услышанное Крысобой. — Этих «первоземельцев» всех надо в вакуум. Сволочи!
— Внимание! — лицо диктора приобрело бледные оттенки, а взгляд наполнился ужасом. — Только что поступило сообщение, что здание Всемирной Библиотеки, где проходил Всепланетарный Конгресс Писателей-Фантастов, захвачено террористами, причисляемыми к радикальной исламской группе «Первоземельцы». Среди заложников находится весь литературный цвет современного общества.
На плазменной панели стали раскладываться фотографии, словно карты в пасьянсе.
— На ВКПФ слетелись писатели со всей Земли и планет Земной Федерации. В заложниках оказались…
Диктор зачитывал фамилии известных писателей, будто озвучивал приговор. С каменным лицом и траурным голосом.
— …также среди заложников оказался Академик Литературы и Фантастики, прижизненный классик, Болеслав Сарматский.
— Сын! — на одном выдохе изрек Крысобой, нагнулся ближе к экрану и впился взглядом в пасьянс из фотографий.
— Кто сын? Сарматский? Чей? — не понял я.
— Нет. Не Сарматский. Шоммер. Крысобой ткнул толстым пальцем в фотографию мужчины средних лет в правом верхнем углу панели.
— Исайя Шоммер. Мой сын там. Среди заложников…
— Я должен быть там.
Крысобой ребром ладони отбил горлышко бутылки. Поползла пена. Он припал к рваному краю и, утолив жажду, продолжил:
— Я обязан быть там. Где мой сын. Там. С ним.
— Что это тебе даст? — осторожно возразил я. — Тебя не допустят в здание. Тебя не допустят к участию в операции… Зачем?
— Я должен!
Крысобой вскочил, выключил плазменную панель и перепрыгнул через диван.
— Ты пойми, Русс, я был все эти годы далек от сына, но хотел быть с ним. Я не мог. У меня есть шанс. Если я не сумею помочь, то хотя бы поприсутствую. Буду рядом.
— И в это время Ренату убьют? — выдал я свой контраргумент.
— Или убьют моего сына?! — прокричал Марк.
— Хорошая дилемма, — я закрыл глаза. — На одной чаше весов твой сын, на другой Рената. Ты жертвуешь Ренатой.
— Жертвую. Твою мать! Жертвую! А как бы ты поступил на моем месте?!
— Не порол бы горячку!
Я смерил Марка суровым беспощадным взглядом.
— Вот что бы я сделал на твоем месте. Не порол бы горячку. Там лучшие… — я усмехнулся, — почти самые лучшие специалисты по силовым операциям. Они справятся и без твоего присутствия.
— Ты думаешь, брат, я этого не понимаю. Крысобой обмяк и неловко опустился на пол.
— Я все отлично понимаю. Но я жил с мыслью о сыне, знал, что он жив, и мне было хорошо. Теперь же, когда я убедился в том, что он близок к гибели, я не могу оставаться вдалеке.
— Давай лучше помозгуем, что мы сможем сделать, — предложил я.
— А что сможем? Что сможем?.. Ни хрена не сможем. Это тебе не шоу и не вольная охота.
— Какой-то ты пессимист, — заметил я, припадая к бутылке пива.
— Знаешь, оптимист тот, кто считает, что жизнь прекрасна, а пессимист опасается, что так оно и есть, — изрек Крысобой.
— Оригинальная мысль, — оценил я.
— Только не моя. Ее еще лет триста назад сочинили.
— А если мы вот так сделаем… — размышлял я. — Во-первых, нужно дождаться утра. Утром потолкуем с Гое-вином, узнаем, что нового. Нашли ли Музыкантскую. Если да, то, соответственно, у нас и руки свободны. Если нет, то… надо с Себастьяном договориться, чтобы поиски продолжались, а мы пока съездим в Библиотеку, узнаем, как там дела обстоят. Кстати, а где эта Библиотека находится?
— Не знаю. Через поисковик выясним, — рассеянно ответил Крысобой. — Только что это нам даст. Бандюков все равно не порешить.
— Погоди, еще не вечер, — едва слышно сказал я. Я видел только один выход, при котором меня и Марка могли задействовать в антитеррористической операции, но душа протестовала против этого шага. Чтобы освободить здание Всемирной Библиотеки, мне нужно воскреснуть, признать себя живым и выйти на контакт со спецслужбами, но для меня это означало гибель. Вряд ли спецслужбы выпустят меня целым и невредимым из ловушки, в которую я сунусь сам. А вся моя сущность протестовала против такого способа самоубийства.
Я теперь понимал, что это такое — оказаться привязанным к двум лошадям, которые рвут тебя в разные стороны.
— Марк, я должен кое-что рассказать тебе, — решился я. — Признаться, так сказать.
Крысобой, казалось, не обращал на меня внимания, но я чувствовал, что он внимательно впитывает каждое слово, которое я произношу.
— Я могу помочь тебе спасти сына.
— Как?
— Я единственный, кто способен тебе помочь. Ты что-нибудь слышал про Идеалов?
— Нет. Практически ничего, — Крысобой внимательно посмотрел на меня. — Только то, что несколько месяцев назад был заказ на некоего абсолютного убийцу. Кодовое имя — Идеал.
— Это я.
Крысобой встретил мой суровый взгляд и выдержал его.
— Только не убийца я. А абсолютный солдат, вышедший из-под ножа генного хирурга.
Я, не вдаваясь в подробности, открылся Крысобою. Изложил всю свою историю. Все, что помнил, все и рассказал, добавив к фактам свои ощущения и предположения.
Крысобой молчал.
Долго.
Потом сказал:
— Я догадывался. Помнишь, когда ты пришел за моей жизнью, я попытался тебя убить. Я не сумел. Я не мог тебе ничего противопоставить. Ты был волен меня убить, и я не смог бы защитить себя. Но чем ты способен помочь?
— Если я выйду на свет, то операцию по освобождению Библиотеки доверят мне.
— Но они попытаются тебя убрать! — возразил Крысобой.
— А это мы еще посмотрим, — ухмыльнулся я.
Известие о нашем намерении посетить здание Всемирной Библиотеки Себастьяна Гоевина не вдохновило. Он налился гневом и выплеснул все свое возмущение в диком оре и ругательствах, которые миновали наши уши. Крысобой отключил звук у плазменной панели, а когда гнев сошел с лица Гоевина, звук был возвращен, и я договорился с виртуалыциком за десять минут. Сошлись на том, что мы вернемся после освобождения Всемирной Библиотеки и примем участие в новом шоу, заготовленном Гоевином. В это время Себастьян Гоевин приложит все силы к тому, чтобы разыскать Ренату Музыкантскую, и, если она будет найдена, мы примем участие в шоу.
Такие условия устроили и меня, и Крысобоя, и даже Гоевина. Он расщедрился, выделил нам личный скутер, который поступил в наше распоряжение на все время операции, пообещал связаться с директором Службы Безопасности Земли, с которым он был хорошо знаком, и обеспечить нам встречу с ним. Остальное — дело техники.
На подъездной дорожке, возле дома, нас дожидался флаер, предоставленный Гоевином; на нем мы и примчались к ску-теродрому. За все время пути ни я, ни Крысобой не обронили ни слова. Каждый пребывал в своих мыслях. Крысобой размышлял о сыне. Я думал о том, как выпутаться из передряги. Чтобы не попасть под огонь спецслужб.
В скутере удалось вздремнуть. Прошедшая ночь, проведенная в разговорах за пивом, не подарила ни минуты сна. Пришлось наверстывать. Крысобой не смыкал глаз всю дорогу — Летели мы минут сорок. Над океаном. Безграничным буйным Атлантическим океаном.
Здание Всемирной Библиотеки располагалось на одном из островов Зеленого Мыса.
Посадку я даже не почувствовал. Проснулся только после того, как Крысобой тряхнул меня за плечо и сказал:
— Прибыли.
На скутеродроме нас встречала почетная делегация из людей в костюмах и черных очках, которые только одним своим видом говорили, что вооружены и очень опасны. Несколько флаеров почетного эскорта и лимузин. Предназначенные, по всей видимости, для нас.
Трап спустил меня и Крысобоя на асфальт посадочной площадки и вобрался в брюхо скутера.
От толпы встречающих отделилась группа людей — высокий худой мужчина в черном костюме с золотой булавкой в галстуке (с первого взгляда было видно, что он возглавляет всю группу) и хвост из четырех телохранителей, озирающихся по сторонам.
— Я — Крис Такер. Первый секретарь директора Службы Безопасности Земли Леопольда Груфмана, — представился встречающий. — Мне приказано доставить вас к господину Груфману для конфиденциальной беседы. Как мне представить вас господину Груфману?
— Идеалом, — отозвался я.
Лицо Криса Такера вытянулось, приобрело малиновый оттенок. Несомненно, он обо мне слышал.
— Прошу следовать за мной, — произнес он, поворачиваясь к нам спиной.
После пяти минут плавной поездки на мягких диванах в лимузине автомобиль въехал на территорию военного лагеря и остановился перед двухэтажным походным домиком, над которым развевался флаг Земной Федерации — голубь с оливковой ветвью в клюве на белом фоне. Вход караулили двое солдат с автоматами.
Я выбрался из автомобиля и вместе с Крысобоем и Крисом Такером проследовал в дом. Крис Такер провел нас в широкий зал на втором этаже, указал на кресла и удалился.
Ждать пришлось недолго.
Воображаю, какой шум наделало мое появление.
Через две минуты дверь в зал распахнулась, и вошел низенький полный мужчина в черном костюме с бейджи-ком на правом лацкане.
— Вы хотели меня видеть, — сказал он. — Честно признаться, я удивлен. Если вы тот, за кого себя выдаете, то на вашем месте я постарался бы быть где-нибудь в самой тихой и узкой норе, чтобы никто не узнал о вашем существовании.
— Что ж, вы не на моем месте, — парировал я.
— Себастьян Гоевин просил меня встретиться с вами, но если честно, то у меня нет времени на пустые разговоры. Поэтому попрошу сразу же к делу.
Директор Службы Безопасности Земли Леопольд Груфман проследовал к своему креслу и, удобно расположившись в нем, вопросительно уставился на меня.
— К делу так к делу, — я равнодушно пожал плечами. — Как обстоят дела в Библиотеке?
Глаза Леопольда Груфмана зажглись дьявольским блеском.
— Какое отношение вы имеете к захвату Библиотеки? — спросил он.
— Господин директор, так у нас с вами беседы не получится. Меня интересует, что изменилось за последние два с половиной часа?
— Практически ничего. Заложники внутри. Террористы на переговоры не идут.
— Может, она кого из знакомых повстречала? — предположил Крысобой.
— Марк, ее похитили, — уверенно заявил я.
— Откуда ты…
Крысобой хотел задать вопрос. Но что-то увидел за моей спиной. Его глаза округлились, и он, ухватив меня за руку, повалил на диван. Обивка дивана над моей головой потрескалась от выстрелов. Звука не было. Он поглощался музыкой.
Я дернул локтями, высвобождая пистолеты, которые скользнули мне в ладони. Приподнявшись, я заметил цель, уже стреляя с двух рук. Рядом с нами на крыльях висели двое мужиков. Первыми двумя выстрелами я снял одного из них, и он, перевернув крыло, повис у него под брюхом, удерживаемый силовым полем. Второй мужик принял смерть от рук Крысобоя.
— Чего дальше? — спросил я.
— Прыгать будем, — ответил Крысобой.
— Куда? — не понял я.
— На их крылья.
— Но там же силовое поле, — возразил я.
— Оно не выпускает тело изнутри. С крыла. Но нас впустит. Во-первых, мы приходим извне. А, во-вторых, у нас другая скорость. Здесь поле слабое. Оно не успеет отреагировать на летящее извне тело и пропустит его. Пули оно не останавливало. Здесь поле только для того, чтобы самому из кабины не выпасть, — объяснил Марк.
— А дальше?
— Дальше нажимаем кнопку возвращения и смотрим, кто нас навестил.
Сказать легко, да вот сделать сложнее. У Марка получилось сразу же. Он, не раздумывая, разбежался по диванам и перепрыгнул на крыло своего противника, которое не перевернулось, а осталось в нормальном положении. У меня же намечалась осложненная ситуация. Помимо того что нужно перемахнуть три метра на высоте пятнадцати метров от тверди, так еще и на перевернутое крыло, которое перед использованием надо вернуть в нормальное положение. Короче, хорошего мало.
Я разбежался и прыгнул.
Не повезло.
Малость не долетел, но успел ухватиться за край крыла.
Тело мое замедлилось, потеряло скорость, и я почувствовал, как силовое поле обволакивает меня. Уняв участившийся пульс, я ухватился за раздвижную ногу пульта управления и, раскачав крыло, вернул его в исходное положение. Сверху обрушился труп, заливший меня кровью. Отпихнув его на край, я проорал Крысобою:
— От этого как избавиться?
— Отключи поле и столкни.
И как это я не догадался?
Спихнув холодевшее тело вниз (я заметил, что Крысобой поступил со своим мертвяком точно так же), я нажал кнопку «БАЗА», и крыло стартовало, заложив крутой вираж, огибая наш столик, оставшийся без хозяев.
Я проверил патроны в пистолетах. Практически полные обоймы. Я приготовился к бою.
Крыло отклонилось в сторону, облетев еще один парящий столик, и пошло на снижение. Пронеслось мимо сцены с диджеями, чуть было не столкнулось с танцующей девушкой возле шеста и вывернуло в коридор, уводящий на выход.
Нас поджидали.
Охрана возле дверей на улицу. Уже переполошились из-за выстрелов. Переминались с ноги на ногу, высматривая опасность.
Я заметил кабину, к которой стремились крылья, издалека. Ее покидали трое мужчин. Один из них держал на спине бесчувственное тело, очертаниями похожее на Музыкантскую. Охрана, заметив девушку, свисающую с плеча мужика, как куль с грязным бельем, попыталась остановить похитителей, но осталась лежать на полу, скошенная выстрелами из автоматов.
«Дерьмо у них, а не детекторы, — подумал я, — теперь зашевелятся, систему подновят».
Я не стал дожидаться состыковки моего крыла с кабиной, отключил силовое поле и спрыгнул на пол. Крысобой опередил меня на долю секунды и оказался впереди.
Перескочив через тела незадачливых охранников, мы выбежали на улицу. Прожектора взяли нас в фокус, но мы мало обращали внимание на слепящий с небес свет.
Я увидел спины убегавших. Они мчались к стоянке автомобилей.
Присев на колено, я прицелился и дважды выстрелил. Один из убегавших запутался в своих ногах и упал. Он не поднялся.
Мы влетели на стоянку, катастрофически опаздывая. Мужики уже сгрузили Музыкантскую в флаер и запрыгивали в него. Флаер у них был легкий, скоростной. Наш лимузин вряд ли бы смог с ним тягаться.
Я подлетел к ближайшему аппарату, быстрому на вид, и разбил стекло. Завыла сирена сигнализации.
— Отключить визжалку сможешь? — спросил я Крысобоя, забираясь в кабину на водительское место.
— Без проблем.
Марк наклонился над приборной доской, чем-то щелкнул, и сигнализация, завывавшая, словно разбуженный посреди зимы медведь, заглохла.
Мы стартовали на две секунды позже похитителей и тут же сели им на хвост
Невозмутимость Крысобоя покоряла. Я не мог сдержать азартного смеха. Погоня взбудоражила меня. Переключив аппарат на ручное управление, я захватил флаер похитителей в прицел наведения и старался выжать из маломощной машины по максимуму, но, несмотря на это, мы безбожно отставали. Плелись в хвосте, и перспектив атаковать противника в воздухе не наблюдалось. Оставалось уповать на то, что мы сможем отбить Музыкантскую на земле.
Это бессилие выводило меня из себя. А мысль, что кто-то покусился на жизнь и свободу Ренаты, приводила в ярость.
— Подержи меня, — потребовал я, переключая управление в автоматический режим.
— Как держать-то?
— Нежно!
Приоткрыв боковую сферу крыши флаера, я высунулся в образовавшуюся дыру, чувствуя, как Крысобой вцепился в мои ноги, и, вытянув перед собой руки с пистолетом, тщательно прицелился. Пистолет дважды дернулся в моих ладонях. Оба выстрела оказались неудачными. Флаер дрогнул, обходя вынырнувшее из темноты препятствие. Я едва не выронил пистолет. Покрепче ухватив рукоять металло-керамической малютки, я бросил неосторожный взгляд вниз.
Мы проплывали над крышами восьмиэтажных домов предместий Лондона. Крыши плавали в темноте, как свернувшиеся сливки в черном кофе. У меня закружилась голова, и я отвел взгляд.
Следующие два выстрела легли точно в цель. Флаер противника вильнул, на секунду потеряв управление, но быстро выровнял полет.
Позади нас послышался вой сирен. Я обернулся и увидел, что за нами на почтительном расстоянии следует эскорт полицейских геликоптеров.
— Нам сели на хвост!!!
— Чего?! — не расслышал Марк.
Я вновь тщательно прицелился, стараясь попасть в силовой отсек флаера. Разбившийся или взорвавшийся аппарат меня не устраивал. Пробить топливный бак флаера было проще простого, но горящая заживо Рената меня не вдохновляла.
Выстрелить я не успел. По нам открыла огонь полиция. Они оказались более качественными и удачливыми стрелками. С третьей попытки им удалось поразить центр управления, и наш флаер стал резко терять скорость и высоту.
— Втягивай меня!!! — заорал я.
И Крысобой втащил меня в кабину.
Флаер был основательно поврежден. Догнать похитителей и освободить Музыкантскую мы уже не могли. Их аппарат таял в темноте с неумолимой скоростью. Я не мог разобрать даже их габаритных огней. А мы заваливались вниз. Падали на крыши спящего города.
Я испытал прилив тревоги. Я готов был вынырнуть из флаера и научиться летать, лишь бы догнать Ренату. Я не мог оставить ее одну.
Мой разум разделился на две части. Одна неистовствовала от собственного бессилия в кабине, а другая, как сторонний наблюдатель, с ироничной мудростью следила за первой, отмечая, что за истекшее время Ларе Русс слишком сильно привязался к Ренате Музыкантской и не может уже трезво оценивать ситуацию. Рената Музыкантская оказалась тем единственным наркотиком, к которому пристрастился Идеал. На наркотик этот часто вешают ярлык «любовь».
— Ларе, брось!!!
Крысобой схватил меня за плечи и сильно встряхнул. У меня зародилась шальная мыслишка вырубить его.
— Рената взрослая девочка и сумет позаботиться о себе сама.
Я позволил второй половинке разума слиться с первой и постарался успокоиться.
— Я должен ее найти.
— Найдем, — уверенно сказал Марк. — Не бойся, обязательно разыщем. Никуда не денется.
— Как же она позволила себя повязать? — удивился я.
— Я уже думал об этом. Ее, наверно, на расстоянии вырубили. Там же сумрак, сопло ракету не разберет. Но об этом потом.
Крысобой обернулся, проверяя наличие преследователей.
— Ты лучше помозгуй, что с легавыми будем делать?
— Чего с ними делать? — удивился я. — Мы же охотники. Надеюсь, удостоверение при тебе. Крысобой кивнул.
— Ну и все. Заодно ситуацию обрисуем и о пропаже заявим.
И тут меня прошибло воспоминание, что документики у меня хоть и качественные, но все же липа. Не стоит так рисковать и самому сдаваться полиции. То ли рефлекс застарелый пробудился, зажатый с тех времен, когда я спасался от власти, то ли психология солдата взыграла, но я насторожился.
— Меня не греет лезть копам в руки…
— Чего бы это?
Марк подозрительно покосился на меня.
— Давай катапультируемся, — предложил я.
— Не понял.
— Катапульт…
Наш флаер зацепили прожекторные лучи полиции, и заверещал противный голос, усиленный передатчиками:
— ГОЛУБОЙ ФЛАЕР «BZQ34578UT»!!! ОБЪЯВЛЯЕМ ПОСАДКУ!!!
— Надо, Марк, — сказал я.
Крысобой не стал задавать лишних вопросов. Он приберег их на более спокойное время. Он сел в кресло пассажира, пристегнулся ремнями и, разблокировав кнопку катапультирования на подлокотнике кресла, нажал ее.
Я последовал за ним.
Флаер сбросил крышу и один за другим в темноту выстрелил кресло Марка и мое.
Мое кресло болтало, кувыркало в воздухе, словно на аттракционе. Ветер хлестал мне в лицо дождем. За моей спиной хлопнул, разворачиваясь, силовой парашют.
Меня замутило. Я закрыл глаза, не в силах наблюдать за калейдоскопом картинок, но сгустившаяся темнота оказалась хуже, и я раскрыл глаза.
Пляска.
Чехарда картинок.
Крыши. Кувырок. Звезды, проклюнувшиеся сквозь городской смог. Кувырок. Полицейские огни, взявшие нас на прицел. Кувырок. Вновь крыши.
Толчок.
Кресло ударилось о крышу какого-то дома, но ветер, раздувший парашют парусом, поволок меня за собой. Я отстегнулся от сиденья и, выпрыгнув, покатился по мокрой крыше, уворачиваясь от тяжелого массивного кресла, которое, дотащившись до края, продолжило свой полет, вклинилось в соседний дом, разбило стекло и влетело в чью-то квартиру.
Я привстал на скользкой черепице и огляделся по сторонам.
Крысобою повезло больше. Он уже выбрался из пут кресла, которое оказалось прикованным к крыше. Стропы парашюта запутались в спутниковых антеннах и остановили полет.
— Бежим!!! — крикнул я Марку, ныряя к лифтовому конусу.
Полицейские огни шарили по соседним крышам в поисках катапультировавшихся.
Лифт отозвался на настойчивый стук моего кулака, впечатавшего кнопку «ВЫЗОВ» в стену. Через минуту двери уже разбегались в разные стороны. Марк заскочил в кабину первым. Я последовал за ним.
Крысобой нажал кнопку с цифрой «О». Двери захлопнулись, и лифт провалился вниз.
— Почему не на первый? — спросил я. Марк удивленно посмотрел на меня.
— Русс, ты удивляешь меня все больше. «О» — это обозначение подвала. На первом этаже нас могут уже ждать, а через подвал есть шанс уйти незамеченными.
— Как будем искать Ренату?
— Это обмозговать надо. Будем за лимузином возвращаться?
— Пусть Гоевин сам за ним возвращается. Проблем и без лимузина хватает.
— Ты не разобрал, что это за хмыри Ренатку похитили? — спросил Крысобой.
— Ничего я не разобрал. Не до разборов было, — огрызнулся я.
— Значит, сейчас на виллу. Там обмозгуем.
— Думаю, надо Гоевину отзвониться и сообщить о том, что Музыкантскую похитили. Это похищение может быть напрямую связано с шоу, в котором мы участвуем, или с каким-то бизнесом Себастьяна. Даже если это не так, виртуалоьщик может нам помочь. В конце концов, он заинтересован в новом контракте с нами, — поделился я своими идеями.
— Он такие условия выдвинет, что хоть под сопла звездолета лезь.
— Я соглашусь. Ренату нужно вернуть, — твердо ответил я.
— Слушай, а что, если Музыкантскую сперли по приказу Гоевина, чтобы стимулировать нас к подписанию контракта. Мы ведь контракт мурыжим уже несколько суток, а он надеялся получить от нас подписи по-быстрому, — предположил Марк.
— Версия занимательная.
Лифт остановился.
Двери раскрылись, и мы покинули кабину.
Из стерильно-чистого подвала дома мы выбрались без осложнений, и на углу улицы на пульте таксомотора, приклеенного к фонарному столбу, нажали кнопку вызова свободного такси. Через две минуты возле нас приземлился желтый флаер с характерными шашечками.
Водитель попался словоохотливый. Если бы не Крысобой, который принял на себя всю тяжесть поддержания ненавязчивой беседы, я бы разорался на водилу. Его любопытство меня раздражало. Душою и мыслями я был с Ренатой.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Всякое зло, которое легко предвидеть, очень трудно предотвратить.
П. Буаст
Гоевин откликнулся на вызов тут же, не заставив нас долго ждать. Выглядел он воинственно. Было видно, что наш звонок отвлек Себастьяна от каких-то важных и трудных переговоров. Выслушав наше сообщение с лицом истукана с острова Пасхи, он пообещал, что разберется с вопросом и натравит на след похитителей все официальные и неофициальные службы. Гоевин попросил не беспокоиться и отключился. Его слова и поведение при разговоре усилили мою уверенность в том, что вариант, озвученный Крысобоем, имеет под собой основание: Гоевин причастен к похищению Музыкантской.
Крысобой отключил канал связи с Гоевином и подсоединился к новостному каналу «TEPvPxA-TV».
— Ну, что? Предлагаю раздавить по бутылочке пива, и на боковую, — сказал Крысобой, устало растекаясь по дивану.
— А Музыкантская?
Мысль о бездействии, пускай даже временном, не вдохновляла меня.
— А что Музыкантская? — отозвался Марк. — Пока Гоевин не отзвонится, мы ничего предпринять не сможем. Если это его рук дело, то мы Ренатку назад получим. Если не его, то наводку и помощь. Он заинтересован в нашем участии в проекте.
— Ладно. Уговорил.
Я поднялся с дивана и доплелся до ТЭФ-холодильника. Выбрав в меню две бутылки темного «Гессера», я отправил заказ и, открыв дверцу, обнаружил заиндевевшие бутылки в верхнем секторе. Подхватив холодное пиво, я вернулся в зал, откуда доносились слова новостной ленты.
Я сел возле Крысобоя и протянул ему пиво. Свинтив крышку, я сделал глубокий глоток.
— Сегодня в восемь часов вечера по Гринвичу… — На плазменной панели возникло лицо моложавого мужчины, сошедшего с полотен Магритта, — в городах Дублин, Неаполь и Москва произошли террористические акты. Разрушены около сорока зданий в каждом городе. Общее число жертв сводится к двум тысячам человек. Террористические акты были произведены через ТЭФ-магазины, которые захватили террористы. Единовременно по разным адресам, загруженным в клиентскую базу магазинов, были разосланы активированные взрывные устройства. Террористы в ходе антитеррористической операции были уничтожены. Ответственность за взрывы взяла на себя исламская радикальная группа «Первоземельцы».
— Не хило, — прокомментировал услышанное Крысобой. — Этих «первоземельцев» всех надо в вакуум. Сволочи!
— Внимание! — лицо диктора приобрело бледные оттенки, а взгляд наполнился ужасом. — Только что поступило сообщение, что здание Всемирной Библиотеки, где проходил Всепланетарный Конгресс Писателей-Фантастов, захвачено террористами, причисляемыми к радикальной исламской группе «Первоземельцы». Среди заложников находится весь литературный цвет современного общества.
На плазменной панели стали раскладываться фотографии, словно карты в пасьянсе.
— На ВКПФ слетелись писатели со всей Земли и планет Земной Федерации. В заложниках оказались…
Диктор зачитывал фамилии известных писателей, будто озвучивал приговор. С каменным лицом и траурным голосом.
— …также среди заложников оказался Академик Литературы и Фантастики, прижизненный классик, Болеслав Сарматский.
— Сын! — на одном выдохе изрек Крысобой, нагнулся ближе к экрану и впился взглядом в пасьянс из фотографий.
— Кто сын? Сарматский? Чей? — не понял я.
— Нет. Не Сарматский. Шоммер. Крысобой ткнул толстым пальцем в фотографию мужчины средних лет в правом верхнем углу панели.
— Исайя Шоммер. Мой сын там. Среди заложников…
— Я должен быть там.
Крысобой ребром ладони отбил горлышко бутылки. Поползла пена. Он припал к рваному краю и, утолив жажду, продолжил:
— Я обязан быть там. Где мой сын. Там. С ним.
— Что это тебе даст? — осторожно возразил я. — Тебя не допустят в здание. Тебя не допустят к участию в операции… Зачем?
— Я должен!
Крысобой вскочил, выключил плазменную панель и перепрыгнул через диван.
— Ты пойми, Русс, я был все эти годы далек от сына, но хотел быть с ним. Я не мог. У меня есть шанс. Если я не сумею помочь, то хотя бы поприсутствую. Буду рядом.
— И в это время Ренату убьют? — выдал я свой контраргумент.
— Или убьют моего сына?! — прокричал Марк.
— Хорошая дилемма, — я закрыл глаза. — На одной чаше весов твой сын, на другой Рената. Ты жертвуешь Ренатой.
— Жертвую. Твою мать! Жертвую! А как бы ты поступил на моем месте?!
— Не порол бы горячку!
Я смерил Марка суровым беспощадным взглядом.
— Вот что бы я сделал на твоем месте. Не порол бы горячку. Там лучшие… — я усмехнулся, — почти самые лучшие специалисты по силовым операциям. Они справятся и без твоего присутствия.
— Ты думаешь, брат, я этого не понимаю. Крысобой обмяк и неловко опустился на пол.
— Я все отлично понимаю. Но я жил с мыслью о сыне, знал, что он жив, и мне было хорошо. Теперь же, когда я убедился в том, что он близок к гибели, я не могу оставаться вдалеке.
— Давай лучше помозгуем, что мы сможем сделать, — предложил я.
— А что сможем? Что сможем?.. Ни хрена не сможем. Это тебе не шоу и не вольная охота.
— Какой-то ты пессимист, — заметил я, припадая к бутылке пива.
— Знаешь, оптимист тот, кто считает, что жизнь прекрасна, а пессимист опасается, что так оно и есть, — изрек Крысобой.
— Оригинальная мысль, — оценил я.
— Только не моя. Ее еще лет триста назад сочинили.
— А если мы вот так сделаем… — размышлял я. — Во-первых, нужно дождаться утра. Утром потолкуем с Гое-вином, узнаем, что нового. Нашли ли Музыкантскую. Если да, то, соответственно, у нас и руки свободны. Если нет, то… надо с Себастьяном договориться, чтобы поиски продолжались, а мы пока съездим в Библиотеку, узнаем, как там дела обстоят. Кстати, а где эта Библиотека находится?
— Не знаю. Через поисковик выясним, — рассеянно ответил Крысобой. — Только что это нам даст. Бандюков все равно не порешить.
— Погоди, еще не вечер, — едва слышно сказал я. Я видел только один выход, при котором меня и Марка могли задействовать в антитеррористической операции, но душа протестовала против этого шага. Чтобы освободить здание Всемирной Библиотеки, мне нужно воскреснуть, признать себя живым и выйти на контакт со спецслужбами, но для меня это означало гибель. Вряд ли спецслужбы выпустят меня целым и невредимым из ловушки, в которую я сунусь сам. А вся моя сущность протестовала против такого способа самоубийства.
Я теперь понимал, что это такое — оказаться привязанным к двум лошадям, которые рвут тебя в разные стороны.
— Марк, я должен кое-что рассказать тебе, — решился я. — Признаться, так сказать.
Крысобой, казалось, не обращал на меня внимания, но я чувствовал, что он внимательно впитывает каждое слово, которое я произношу.
— Я могу помочь тебе спасти сына.
— Как?
— Я единственный, кто способен тебе помочь. Ты что-нибудь слышал про Идеалов?
— Нет. Практически ничего, — Крысобой внимательно посмотрел на меня. — Только то, что несколько месяцев назад был заказ на некоего абсолютного убийцу. Кодовое имя — Идеал.
— Это я.
Крысобой встретил мой суровый взгляд и выдержал его.
— Только не убийца я. А абсолютный солдат, вышедший из-под ножа генного хирурга.
Я, не вдаваясь в подробности, открылся Крысобою. Изложил всю свою историю. Все, что помнил, все и рассказал, добавив к фактам свои ощущения и предположения.
Крысобой молчал.
Долго.
Потом сказал:
— Я догадывался. Помнишь, когда ты пришел за моей жизнью, я попытался тебя убить. Я не сумел. Я не мог тебе ничего противопоставить. Ты был волен меня убить, и я не смог бы защитить себя. Но чем ты способен помочь?
— Если я выйду на свет, то операцию по освобождению Библиотеки доверят мне.
— Но они попытаются тебя убрать! — возразил Крысобой.
— А это мы еще посмотрим, — ухмыльнулся я.
Известие о нашем намерении посетить здание Всемирной Библиотеки Себастьяна Гоевина не вдохновило. Он налился гневом и выплеснул все свое возмущение в диком оре и ругательствах, которые миновали наши уши. Крысобой отключил звук у плазменной панели, а когда гнев сошел с лица Гоевина, звук был возвращен, и я договорился с виртуалыциком за десять минут. Сошлись на том, что мы вернемся после освобождения Всемирной Библиотеки и примем участие в новом шоу, заготовленном Гоевином. В это время Себастьян Гоевин приложит все силы к тому, чтобы разыскать Ренату Музыкантскую, и, если она будет найдена, мы примем участие в шоу.
Такие условия устроили и меня, и Крысобоя, и даже Гоевина. Он расщедрился, выделил нам личный скутер, который поступил в наше распоряжение на все время операции, пообещал связаться с директором Службы Безопасности Земли, с которым он был хорошо знаком, и обеспечить нам встречу с ним. Остальное — дело техники.
На подъездной дорожке, возле дома, нас дожидался флаер, предоставленный Гоевином; на нем мы и примчались к ску-теродрому. За все время пути ни я, ни Крысобой не обронили ни слова. Каждый пребывал в своих мыслях. Крысобой размышлял о сыне. Я думал о том, как выпутаться из передряги. Чтобы не попасть под огонь спецслужб.
В скутере удалось вздремнуть. Прошедшая ночь, проведенная в разговорах за пивом, не подарила ни минуты сна. Пришлось наверстывать. Крысобой не смыкал глаз всю дорогу — Летели мы минут сорок. Над океаном. Безграничным буйным Атлантическим океаном.
Здание Всемирной Библиотеки располагалось на одном из островов Зеленого Мыса.
Посадку я даже не почувствовал. Проснулся только после того, как Крысобой тряхнул меня за плечо и сказал:
— Прибыли.
На скутеродроме нас встречала почетная делегация из людей в костюмах и черных очках, которые только одним своим видом говорили, что вооружены и очень опасны. Несколько флаеров почетного эскорта и лимузин. Предназначенные, по всей видимости, для нас.
Трап спустил меня и Крысобоя на асфальт посадочной площадки и вобрался в брюхо скутера.
От толпы встречающих отделилась группа людей — высокий худой мужчина в черном костюме с золотой булавкой в галстуке (с первого взгляда было видно, что он возглавляет всю группу) и хвост из четырех телохранителей, озирающихся по сторонам.
— Я — Крис Такер. Первый секретарь директора Службы Безопасности Земли Леопольда Груфмана, — представился встречающий. — Мне приказано доставить вас к господину Груфману для конфиденциальной беседы. Как мне представить вас господину Груфману?
— Идеалом, — отозвался я.
Лицо Криса Такера вытянулось, приобрело малиновый оттенок. Несомненно, он обо мне слышал.
— Прошу следовать за мной, — произнес он, поворачиваясь к нам спиной.
После пяти минут плавной поездки на мягких диванах в лимузине автомобиль въехал на территорию военного лагеря и остановился перед двухэтажным походным домиком, над которым развевался флаг Земной Федерации — голубь с оливковой ветвью в клюве на белом фоне. Вход караулили двое солдат с автоматами.
Я выбрался из автомобиля и вместе с Крысобоем и Крисом Такером проследовал в дом. Крис Такер провел нас в широкий зал на втором этаже, указал на кресла и удалился.
Ждать пришлось недолго.
Воображаю, какой шум наделало мое появление.
Через две минуты дверь в зал распахнулась, и вошел низенький полный мужчина в черном костюме с бейджи-ком на правом лацкане.
— Вы хотели меня видеть, — сказал он. — Честно признаться, я удивлен. Если вы тот, за кого себя выдаете, то на вашем месте я постарался бы быть где-нибудь в самой тихой и узкой норе, чтобы никто не узнал о вашем существовании.
— Что ж, вы не на моем месте, — парировал я.
— Себастьян Гоевин просил меня встретиться с вами, но если честно, то у меня нет времени на пустые разговоры. Поэтому попрошу сразу же к делу.
Директор Службы Безопасности Земли Леопольд Груфман проследовал к своему креслу и, удобно расположившись в нем, вопросительно уставился на меня.
— К делу так к делу, — я равнодушно пожал плечами. — Как обстоят дела в Библиотеке?
Глаза Леопольда Груфмана зажглись дьявольским блеском.
— Какое отношение вы имеете к захвату Библиотеки? — спросил он.
— Господин директор, так у нас с вами беседы не получится. Меня интересует, что изменилось за последние два с половиной часа?
— Практически ничего. Заложники внутри. Террористы на переговоры не идут.