Страница:
Робот смахивал на стального краба. Отобрав у него «Хамелеон», я натянул костюм на себя. Надоело разгуливать голым.
Видеофон я нашел спустя десять минут в кабинете директора склада, который, как ни странно, присутствовал на рабочем месте. За мной в кабинет вполз робот-краб, который, лишившись «Хамелеона», чувствовал себя ограбленным и следовал за мной по пятам, видно стремясь вернуть утраченное.
Наше появление директора испугало, и я не стал его расстраивать. Стремительным и легким касанием болевой точки на шее я отключил его и уложил тело в угол кабинета. Набрав на видеофоне номер сотового Груфмана, который я успел заучить наизусть, я через пять секунд любовался его разъяренной физиономией.
— Где ты пропадаешь, кретин?! Ты должен был выйти со всеми!!!
— Заткнись и слушай, — властно оборвал я. Леопольд Груфман замолчал, но по его красной физиономии я понял, что эти слова он мне не простит.
— Заберите меня отсюда, — потребовал я. — Адрес вычислите по моему звонку. Трубку отключать я не буду. Все. Отбой.
Лицо Леопольда Груфмана исчезло.
Я положил включенную трубку на край стола и стал ждать.
Робот-краб нервно катался по кабинету, решая, что предпринять дальше.
Через десять минут я услышал шум приближающегося скутера. А еще через три минуты в кабинет вошли четыре спецназовца, возглавляемые Марком Крысобоем.
— Ну, ты, братан, напугал!! — обрадовался мне Марк и стиснул в медвежьих объятиях.
— Марк, Исайя жив… — тут же сообщил ему я.
— Ты видел его?! — взволнованно спросил Крысобой.
— Да. И он очень похож на тебя. Такой же страшный. Непропорциональный. Вылитая копия.
Крысобой довольно рассмеялся, хлопнув себя ладонью в грудь.
— Доставьте меня к Груфману, — потребовал я. — У меня есть для него очень ценная информация.
— Будет сделано, — обнадежил Крысобой. — Он тебя уже ждет.
Леопольд Груфман выглядел так, словно два предыдущих часа играл в гольф с призраком собственной тещи. Его посеревшее лицо напомнило мне ствол березы, поросший мхом, лишайниками и облепленный улитками. Он метнул на меня пламенный взгляд и, выскочив из кресла, как кукушка из часов, поднял крик:
— Вы должны были выйти вместе с переговорщиками!! Что за халатность!! Как вы могли там задержа…
— А что, собственно говоря, произошло? — с невинным видом спросил я, упав на диван напротив письменного стола Груфмана.
Диван мягко подстроился под мое тело.
Шеф СБЗ от удивления, казалось, проглотил язык.
— То есть как — что произошло? Вы еще спрашиваете?
— Да, спрашиваю, — подтвердил я. — Что случилось? Я увидел, как лицо Леопольда Груфмана надувается, будто воздушный шарик, и становится ярко-бордовым.
— Вы удивительный человек, — поборов гнев, выдавил Груфман. — Я выписал ордер на ваш арест. Вы объявлены дезертиром.
— Что ж, — я зевнул, — тогда потрудитесь отозвать ордер.
— Я уже сделал это, — признался Леопольд Груфман. — Теперь объясните мне все, а я подумаю, не стоит ли мне вновь выписать на вас ордер, господин Идеал.
Леопольд Груфман опустился в кресло и внимательно уставился на меня.
В душе я потешался над директором СБЗ. Мне доставляло удовольствие дразнить Леопольда Груфмана.
— Я выяснил, где содержатся заложники, — сообщил я и замолчал.
Леопольд Груфман заерзал в кресле:
— Я знал это и без вас. На третьем этаже в конференц-зале.
— На третьем этаже вас ожидает ловушка. Вернее, всех нас. Заложники на двадцать третьем в конференц-зале, — выпалил я.
— Тот зал не используется, — рассеянно возразил Груфман.
— А откуда вы вообще взяли, что заложники на третьем.' — спросил я.
— Данные спутника. Изображение с наблюдательных камер дублируется на спутник. Его мы перехватили. Это предусмотрено системой безопасности.
— Значит, взломали вашу систему. И изображение вы получали с двадцать третьего этажа, а не с третьего, — вывел я. — Долго вы собираетесь цацкаться с этими подонками?
Леопольд Груфман почесал переносицу и доверительно сообщил:
— На завтра назначен плановый штурм.
— Нужно срочно провести совещание обеих штурмовых групп. У меня есть план, который мы должны проработать. Вызовите командиров, а я пока душ приму.
Я поднялся с дивана.
— В восемь вечера за вами приедут, — сухим официальным тоном сказал Груфман.
После совещания с главами всех подразделений, которые должны были принять участие в антитеррористической операции, я чувствовал себя обессиленным, словно весь день, а также и предыдущую ночь потратил на любовные утехи с табуном сексапильных красоток. А поскольку никаких красоток не было, а только сухие и официальные чины в серой форме, я испытывал жестокое разочарование и тоску, от которой хотелось утопиться, да только мое чувство самосохранения выдавало через каждые две секунды вопли протеста.
До отеля, который носил звучное название «Корона Зеленого Мыса» (а среди обывателей и жителей Библиотечного Города — просто «Корона»), меня подбросил Крысобой, о котором СБЗ не заботилось так, как обо мне. Ему почему-то не выделили гостиничный номер, и Марк проживал вместе со спецназовцами в палаточном городке на базе. Я предложил ему остановиться у меня, но Крысобой отказался. Никогда не подозревал, что он может стесняться. Пришлось взять быка в свои руки и скрутить ему рога, чтобы не рыпался.
В холле я вызвал к стойке администратора отеля. Через минуту он появился — учтивый, вежливый, с улыбкой до ушей, но неживой какой-то, как манекен. Я потребовал от него номер люкс, и чтобы находился он неподалеку от моего. Администратор кивнул. Значит, номера у них еще были. На вопрос о том, как я намерен оплачивать номер, я предложил ему записать все расходы на счет СБЗ и лично Леопольда Груфмана. Администратор согласился, и через минуту Марк Крысобой стал обладателем связки пластиковых ключей.
Ночь пролетела незаметно.
Утром меня разбудил настойчивый стук в дверь моего номера. На предложение отправиться к черту посетитель зачастил по двери с удвоенной страстью и голосом Леопольда Груфмана заорал:
— Открывай немедленно, чертов грыжекрыл!!!
Я зоологию не изучал. Особенно космозоологию, но грыжекрыл подвида «пластинчатокрылых» был мне знаком. Кто же не знает на Земле это мерзкое животное, пахнущее так, словно оно изнутри разлагается. Грыжекрыл обитал на одной из планет пояса Ариадны, и несколько особей содержалось в земных зоопарках. Для них в зоопарках сооружались специальные вольеры, которые экранировались от посетителей, чтобы не проник запах, но все равно душок протекал, и не было ни дня, чтобы из зоопарка не вывозили посетителя в бессознательном состоянии. Я сам был свидетелем подобного инцидента.
«Октуда я все это знаю?»
Судя по отборным ругательствам, в дверь и вправду колошматил Леопольд Груфман, да и голос похож — противный, склочный, визгливый голосок кастрата.
— Открывай немедленно!
«Что же этому уроду надо?»
Я выполз из кровати и, босиком прошлепав в холл, открыл дверь.
Леопольд Груфман ворвался в номер, как смерч на поля бедных фермеров.
Заперев за ним дверь, я вошел в гостиную.
— И вам доброе утро, — съязвил я.
— Кто вам позволил записывать что-либо на счета СБЗ?! Кто дал право распоряжаться?!
Я накинул на себя халат и рухнул в кресло.
— Выпить не хотите? — миролюбиво спросил я.
— Молчать!!! Немедленно отвечайте!!!
— Да не волнуйтесь вы так, — посоветовал я, — можно же и до инфаркта доиграться.
Леопольд Груфман крякнул от злости и упал в кресло напротив, как гнилой листок с осеннего дерева.
— Который час? — полюбопытствовал я, недоуменно поглядывая на окно, которое было темным, словно его снаружи залили черной краской.
— Три часа ночи, — злорадно сообщил Груфман.
— И какого лешего вы ко мне приперлись в такую рань? — разозлился я.
— Ты забыл, что через два часа начнется операция. Груфман злорадствовал.
— О мать!..
Я зевнул и страшно потянулся, как леопард перед очередной охотой.
На совещании обсуждалось несколько планов проникновения отряда в Библиотеку. Предлагались и отвергались различные варианты. Десантирование на крышу Библиотеки — но никто не мог точно утверждать, будут ли открыты двери, да и картина, которую могли срисовать террористы, вряд ли бы показалась им достоверной. Парящие, прогнувшиеся под тяжестью человеческих тел парашюты, под которыми как раз человеческие тела и отсутствовали. Десантирование солдат-призраков… Проникновение вместе с переговорщиками, — но, как на зло, бородачи больше никого не приглашали. Леопольд Груфман предупредил, что требования, выдвинутые «первоземельцами», были нереальными для исполнения, и, что самое интересное, террористы знают об этом. Вполне возможно, что именно по этой причине они не стали вызывать переговорщиков во второй раз. Обсудив и отвергнув один за другим варианты проникновения, мы остановились на том, который предложил я. Вариант также был сопряжен с опасностью, но мне он виделся единственно возможным.
В пять часов утра я, Крысобой и шесть человек моего отряда десантировались на территорию ТЭФ-магазина, в который я днем раньше телепортировался из Библиотеки.
Мы могли воспользоваться любым близлежащим ТЭФ-магазином, однако решили не рисковать зря: вдруг террористы просчитают координаты переброски энергии и сопоставят ее с настройками магазина-поставщика Библиотеки? Лучше перестраховаться, посчитал я, и наш отряд отправился в город Праю, Земля Кабо-Верде, где располагался магазин.
ТЭФ-магазин незаметно для местных жителей был блокирован СБЗ.
Мы неспешно вошли внутрь. Директор магазина был удален из помещения заранее. Вызван на какое-то совещание. Об этом позаботился Груфман. Внутри остались только роботы и машины. Я провел отряд прямо к ТЭФ-установкам, которыми тут же занялся специалист. Он должен был настроить два аппарата соответственно двум аппаратам, которые находились в подвале Библиотеки. Через три минуты все было готово к действию.
Я избавился от одежды и аккуратно сложил ее стопочками на дно ТЭФ-кабины.
— Одновременно может телепортироваться два человека в две кабины в Библиотеку, — сообщил настройщик из СБЗ. — Здесь еще есть кабины, которые также работали на Библиотеку, но входящие кабины расположены в других точках, которые лежат далеко от этих двух. Отряд будет разделен на части.
— По двое пойдем, — решил я, кивнув Крысобою. Марк понял меня и тут же стал раздеваться, заполняя одеждой соседнюю кабину.
— Вашу переброску мы осуществим незаметно. Я просмотрел графики поставки в Библиотеку. Так вот, поставки с захватом здания не прекратились, а, наоборот, возросли. Мы не стали отрезать продуктовую линию от террористов. Так что никто не заметит, что вы перешли, — обнадежил настройщик.
Последним в кабину я положил свернутый «Хамелеон» и плотно затворил дверцу.
Настройщик поиграл клавишами на пульте управления. Кабину залило светом, и одежда исчезла. Через десять секунд вослед моей одежде отправилась одежда Крысобоя.
Я вошел в кабину, вытянулся в полный рост. Человек-стена ухмыльнулся и закрыл дверцу. Я закрыл глаза. Жужжание заполнило пространство. Резкая вспышка света. Жжение, распространившееся по телу. И внезапно все исчезло.
Дверь медленно отворилась. Я открыл глаза и увидел перед собой дуло автомата, которое смотрело мне в лицо.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
— Мэдлэнно руки полными, — потребовал резкий картавый голос.
Я подчинился.
Такой вариант мы не предусмотрели. Как обычно, самое очевидное относится в корзину «невероятное». А из оружия на моем голом теле осталось только одно…
В одежде, телепортированной ранее, лежал десантный нож, единственное оружие, которым каждый боец нашего отряда запасся на операцию. Я видел его рукоятку на полу подле кабины. Задача нашего отряда заключалась в том, чтобы обезвредить конференц-зал, где содержались заложники. Там мы и должны были разжиться огнестрельным оружием, чтобы поддержать второй отряд спецназа, призванный обезвредить остальные группы террористов при поддержке усыпляющего газа, пущенного на этажи через вентиляционную систему.
— Мэдлэнно выходи, — потребовал «первоземелец». Я сделал шаг вперед. Я лихорадочно пытался найти выход из сложившейся ситуации.
— Мэдлэнно на колэни, — раздалась новая команда.
Если я встану на колени, я стану беспомощным. У меня были доли секунды, чтобы оказать сопротивление, но в этой ситуации я не видел для себя шансов. Я сомневался и продолжал стоять.
— Каму я сказал. На колэни, — ожесточив голос, потребовал бородач.
Меня спасла вспышка света, заполнившая вторую ТЭФ-кабину, в которой, когда свет свернулся и погас, оказался Марк Крысобой. Бородач на долю секунды отвлекся, чтобы посмотреть, откуда заструился свет. Этим я и воспользовался. Я покрыл расстояние до бородача одним прыжком. Через две секунды на полу лежало тело террориста со сломанной шеей.
Я бросился к своей одежде. Со скоростью метеорита я стал одеваться, краем глаза наблюдая за Крысобоем, который также облачался в одежду, поверх которой натягивал «Хамелеон».
— Что это за хмырь? — спросил Марк.
— Не время, — коротко отрезал я. — Слушай меня внимательно, пока мы одни.
ТЭФ-кабины заполнились вспышками свега, которые оставили после себя стопки одежды. Дверцы медленно отворились, и одежда других солдат вывалилась на пол.
— Я не могу после операции вернуться с вами. Меня попытаются ликвидировать. Я буду уходить сам. Крысобой молчал.
— Я уже знаю, как уйду. Так что не волнуйся, брат.
— Как мы встретимся?
— У меня есть документы на капелланскую должность, на имя Ларса Русса. Я приписан к семнадцатому звездно-десантному полку «Крест и Молния». Там ты меня и найдешь. — Помолчав, я добавил: — Если захочешь.
Я застегнул на себе «Хамелеон» и проверил, как удобно достаются из ножен десантные ножи.
— Проследи, чтобы Ренатку нашли, — попросил я.
Кабины вновь заполнились светом. Еще два солдата появились в подвале и тут же, без разговоров, начали одеваться.
— Я с Гоевина не слезу, клянусь задницей лорда Джудда.
Переброска отряда заняла десять минут. Это время я потратил на исследование замков на дверях, которые перекрывали лестницы, ведущие на первый этаж Библиотеки. Спилив замки, я приоткрыл двери и убедился, что путь свободен.
Когда последний солдат выскочил из кабины и оделся, я приказал активизировать «Хамелеоны». Мы исполнили это почти синхронно и пропали для окружающего мира, но остались видны друг другу. Я огляделся. Солдаты вокруг меня походили на распыленные из баллончика силуэты. Вокруг каждого расплывались цвета, словно кому-то понадобилось, и он размылил очертания туловища, рук и конечностей. Стоило кому-то из солдат сделать движение, как позади него оставался цветовой последыш, постепенно тающий в воздухе.
Я нагнулся над телом мертвого бородача, подобрал автомат, который повесил на плечо, собрал с ремня обильный убойный урожай — два метательных ножа, три сюрикена и четыре запасные обоймы к автомату.
— Двинулись. Идем бесшумно. Разговоры запрещены. Разрешаются только жесты, — отдал я последние указания.
Я возглавил отряд. По правую руку от меня встал Марк Крысобой. По левую — капитан Джим Орсон Клайд. Мы неспешно двинулись по лестнице на первый этаж Библиотеки.
Мы вошли в конференц-зал, расположенный на двадцать третьем этаже, неспешно, словно и не боевая операция вовсе, а прогулка с любимой девушкой. Точно пантеры перед прыжком на жертву, мы разбрелись по залу, занимая выгодную для себя позицию, так, чтобы в поле действия каждого бойца находилось по два, а то и по три террориста. Но все равно оставались неохваченные точки, которые предполагалось подавить оружием дальнего боя. Автоматами и пистолетами мои бойцы разжились по пути к конференц-залу. Исчезновение семи бородачей, которые могли просто прилечь отдохнуть и выключить переговорники, не разбудит осиное гнездо за тот короткий срок, который нужен нам, чтобы разворошить его самостоятельно.
Заложники выглядели удручающе. Изможденные лица— осунувшиеся, с бледной кожей. Синяки под глазами от переутомления. В рядах между кресел валялись пустые пластиковые бутылки из-под воды. Никто не удосужился накормить заложников; как ни предлагали и ни настаивали службы СБЗ и Международный Красный Крест, но пища к плененным людям не поступала. Только витаминизированная вода, чтобы их поддержать и не дать умереть от жажды.
Разглядывая заложников, я в сотый раз порадовался, что в этом зале не было детей. Они бы не вынесли такого напряжения. И, понимая это, руководство СБЗ не стало бы начинать освободительную операцию до тех пор, пока последний ребенок не будет отпущен. Так было в Москве на заре мировою терроризма.
Я сглотнул подступивший к горлу ком.
Я усмехнулся, осознавая, что ощущаю вновь то знакомое и любимое чувство опасности, и поразился одновременно, понимая, что раньше про меня можно было с полным основанием сказать, что я — ОПАСЕН ДЛЯ СОЦИУМА, а теперь я встал на защиту его интересов. И это было удивительно для меня — человека, который продолжал находиться на нелегальном положении, человека, которого по-прежнему презирали люди, человека, для которого двери в домах, именуемых «приличными», оставались закрыты.
И я подал команду на штурм. Взмахнул правой рукой, в то время как левая нажимала кнопку на дистанционном пульте, отдавая приказ двигаться второй группе спецназа.
Операция прошла стремительно. Никто из бородачей не успел отреагировать на внезапно изменившуюся ситуацию. Как по мановению волшебной палочки, восемь ножей возникли прямо из воздуха и вонзились в головы самых опасных террористов. Оставшиеся в живых ничего не могли понять. Откуда в зале, где никого, кроме них и заложников, нет, возникли ножи, которые били прицельно? Но обдумать эту проблему у бородачей и их спутниц не было времени. Секундная пауза между полетом первой партии смертоносных жал и второй, взвившейся в воздух.
Метнув нож в бородача на сцене, я, не останавливаясь, выпустил три сюрикена в мишени, находящиеся от меня справа, и, не медля, открыл огонь, сдернув с плеча автомат. Я бил одиночными выстрелами, стараясь попадать сразу в головы, чтобы не вызвать ответного огня. Я зачищал зал, уничтожая тех, до кого не дотянулись ножи. Меня поддержал огонь еще четырех точек.
Вскоре помещение было очищено.
Я пересек конференц-зал и вылетел в холл, где закипел бой. Бойцы последовали за мной.
Вторая группа спецназа, отравив дымом первые этажи Библиотеки, ворвалась в вестибюль и освободила цокольный этаж здания, планомерно уничтожая захваченного врасплох противника. Мы ударили в спину растерявшимся бородачам — их еще не затронул бой, который разгорелся на нижних этажах. Очистив подступы к двадцать третьему этажу, я оставил двух бойцов, включая и человека-стену, возле дверей конференц-зала и отдал приказ о спуске.
Перепрыгивая через ступеньки, я отматывал пролеты лестницы.
Двадцать второй этаж.
Короткий отстрел бородачей.
И новый спуск.
Двадцать первый этаж.
Схема повторяется.
В моих руках плясала свинцовая коса, которой я планомерно выкашивал ряды врагов. Я бежал, поводя дулом автомата по сторонам, и вокруг меня падали скошенными колосьями враги.
Четырнадцатый этаж.
Легкая перестрелка.
Новый спуск.
Двенадцатый этаж.
Пустота. Ни души.
Несемся вниз.
Вокруг меня засвистели пули. Террористы, не понимая, что происходит вокруг, отстреливались по сторонам, целя в те пустоты, откуда вылетал наш огонь. Пуля чиркнула возле моей головы, оторвав кончик уха. Я ответил, раздробив голову зазевавшегося бородача двумя прицельными выстрелами. Возле меня упал один из невидимок. Случайный веер пуль намертво пришил к его животу «Хамелеона», который, утратив целостность, выдал своего обладателя. Потерявший невидимость мертвый товарищ остался лежать на восьмом этаже.
Со второй группой мы соединились на пятом этаже. Чтобы не попасть под их огонь, мои солдаты отключили «Хамелеоны». Они становились видимыми. Проявлялись из пустоты, как изображение на бумаге. Я единственный остался невидимым. Воспользовавшись суматохой и понимая, что теперь обойдутся и без меня, я махнул рукой Крысобою. Марк, ответив мне, отключил «Хамелеон». Я бросился к лифтовому комплексу.
Возле лифтов никого не было, за исключением трех неподвижных тел в камуфляже. Хватило одного беглого взгляда, чтобы сообразить, что это не наши ребята, а террористы. Одна из кабин была открыта. Она хлопала дверьми, а двери не закрывались. Из кабины торчали ноги в камуфляже и военных ботинках, подкованных железными гвоздями. Ноги не давали дверям закрыться. Я наклонился, впихнул ноги в кабину и запрыгнул внутрь. Двери закрылись, и лифт стал подниматься вверх. Я нажал кнопку «стоп» и перенаправил лифт в подвал.
Я знал, что у меня есть фора во времени. Не больше тридцати минут. Пока спецназовцы произведут зачистку всех этажей, пока заглянут во все двери, пока введут дополнительные силы — специалистов с аппаратурой — для обыска всех этажей на наличие взрывчатки… За это время я должен спуститься в подземную галерею и постараться уйти как можно дальше, пока СБЗ не успел перекрыть туннели и выходы.
Лифт остановился.
Я заблокировал телом створки дверей, чтобы они не захлопнулись. Обогнув ТЭФ-кабину, я вбежал в комнату с будкой и замер. Я дал себе двадцать секунд передышки. За это время я перезарядил автомат, отбросил в дальний угол пустую обойму и вставил свежую. Перекрестившись (отдавая дань уважения своей новой биографии), я открыл дверь и вступил в темноту.
Тьма окутала меня.
Я включил фонарь на лбу «Хамелеона».
Луч света залил уходящий вдаль туннель.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Я бежал по длинному, прямому, как стрела, туннелю, который заканчивался в трехстах метрах от меня поворотом. Я чувствовал себя превосходно. После проведенного боя и двух километров непрерывного бега мое тело не ощущало усталости. Я.торопился. Время, отпущенное мне, приближалось к концу вместе с энергией «Хамелеона». Я видел свои руки, и они уже были не такие, какими они предстают, когда для окружающего мира ты перестал существовать как объект; руки становились реальными, облекались в плоть и затягивались кожей.
Запас энергии стремительно иссякал.
«Хамелеон» утратил свою силу.
Я отключил режим невидимости, чтобы сохранить энергию для подпитки фонаря.
Я достиг поворота и, не сбавляя темпа, завернул. И тут же получил удар в лоб. Удар был настолько сильным, что я рухнул на пол. Уже падая, я сгруппировался, приготовившись к бою, но ничего сделать не успел. Четыре человека навалились на меня и сковали руки наручниками, набросив на шею петлю. Осторожно, стараясь не привлекать внимания, я попробовал наручники на прочность и убедился, что сломать их будет нетрудно. Но делать этого я пока не стал.
Любопытно все-таки, кому я понадобился. Судя по проведенному захвату, напавшие на меня не имели никакого отношения к СБЗ.
Меня подняли на ноги. Я раскрыл глаза, стараясь отморгнуть кровь, которая лилась из рассеченного лба. Я увидел, что держат меня бородачи. Не особо церемонясь, они подхватили меня под руки и понеслись, словно сохатые в брачный период, учуяв самку.
Мы бежали долго. Минут сорок. Туннель не кончался. Я старался припомнить планы, которые мне довелось изучить. Если судить по тем схемам и картам, туннель давно должен был вывести нас на соседний остров, где я и намеревался выбраться на сушу и попытаться завладеть транспортом. Но мы бежали и бежали.
Это становилось все любопытнее.
Кому же я так потребовался?
Через полтора часа туннели стали меняться. Мы уже мчались по широким просторным залам, которые с двух сторон обнимали два туннеля с проложенными по ним рельсами. Мы спрыгнули в один из туннелей и зашлепали по просыревшим шпалам.
Мое удивление росло. Вместе с усталостью, которой все-таки удалось взять приступом крепость моего тела. Да и вспомнилась Рената. Воспоминания заволокла грусть. Мне так и не удалось ей помочь. Оставалось надеяться, что Марк Крысобой справится с этой проблемой. Но что-то подсказывало мне, что похищение Ренаты и мое похищение, которое еще не состоялось до конца, связаны между собой. Эта интересная мысль давала мне новые силы для бега и удерживала меня от нестерпимого желания порвать наручники и поломать шеи моим похитителям. Помимо тех, кто держал меня под руки, я насчитал пять человек. Они бежали позади, прикрывая наши спины.
По новому пути с рельсами мы бежали минут пятнадцать. Туннель вывел нас в новый зал с высокими потолками, украшенными лепниной. Мы остановились и взобрались на платформу. Я увидел, что платформа загромождена старинными вагонами. Вагоны были приспособлены для жизни. По платформе разгуливали бородачи. В вагонах горел свет. Готовилась еда в котлах, стоящих в огне.
Видеофон я нашел спустя десять минут в кабинете директора склада, который, как ни странно, присутствовал на рабочем месте. За мной в кабинет вполз робот-краб, который, лишившись «Хамелеона», чувствовал себя ограбленным и следовал за мной по пятам, видно стремясь вернуть утраченное.
Наше появление директора испугало, и я не стал его расстраивать. Стремительным и легким касанием болевой точки на шее я отключил его и уложил тело в угол кабинета. Набрав на видеофоне номер сотового Груфмана, который я успел заучить наизусть, я через пять секунд любовался его разъяренной физиономией.
— Где ты пропадаешь, кретин?! Ты должен был выйти со всеми!!!
— Заткнись и слушай, — властно оборвал я. Леопольд Груфман замолчал, но по его красной физиономии я понял, что эти слова он мне не простит.
— Заберите меня отсюда, — потребовал я. — Адрес вычислите по моему звонку. Трубку отключать я не буду. Все. Отбой.
Лицо Леопольда Груфмана исчезло.
Я положил включенную трубку на край стола и стал ждать.
Робот-краб нервно катался по кабинету, решая, что предпринять дальше.
Через десять минут я услышал шум приближающегося скутера. А еще через три минуты в кабинет вошли четыре спецназовца, возглавляемые Марком Крысобоем.
— Ну, ты, братан, напугал!! — обрадовался мне Марк и стиснул в медвежьих объятиях.
— Марк, Исайя жив… — тут же сообщил ему я.
— Ты видел его?! — взволнованно спросил Крысобой.
— Да. И он очень похож на тебя. Такой же страшный. Непропорциональный. Вылитая копия.
Крысобой довольно рассмеялся, хлопнув себя ладонью в грудь.
— Доставьте меня к Груфману, — потребовал я. — У меня есть для него очень ценная информация.
— Будет сделано, — обнадежил Крысобой. — Он тебя уже ждет.
Леопольд Груфман выглядел так, словно два предыдущих часа играл в гольф с призраком собственной тещи. Его посеревшее лицо напомнило мне ствол березы, поросший мхом, лишайниками и облепленный улитками. Он метнул на меня пламенный взгляд и, выскочив из кресла, как кукушка из часов, поднял крик:
— Вы должны были выйти вместе с переговорщиками!! Что за халатность!! Как вы могли там задержа…
— А что, собственно говоря, произошло? — с невинным видом спросил я, упав на диван напротив письменного стола Груфмана.
Диван мягко подстроился под мое тело.
Шеф СБЗ от удивления, казалось, проглотил язык.
— То есть как — что произошло? Вы еще спрашиваете?
— Да, спрашиваю, — подтвердил я. — Что случилось? Я увидел, как лицо Леопольда Груфмана надувается, будто воздушный шарик, и становится ярко-бордовым.
— Вы удивительный человек, — поборов гнев, выдавил Груфман. — Я выписал ордер на ваш арест. Вы объявлены дезертиром.
— Что ж, — я зевнул, — тогда потрудитесь отозвать ордер.
— Я уже сделал это, — признался Леопольд Груфман. — Теперь объясните мне все, а я подумаю, не стоит ли мне вновь выписать на вас ордер, господин Идеал.
Леопольд Груфман опустился в кресло и внимательно уставился на меня.
В душе я потешался над директором СБЗ. Мне доставляло удовольствие дразнить Леопольда Груфмана.
— Я выяснил, где содержатся заложники, — сообщил я и замолчал.
Леопольд Груфман заерзал в кресле:
— Я знал это и без вас. На третьем этаже в конференц-зале.
— На третьем этаже вас ожидает ловушка. Вернее, всех нас. Заложники на двадцать третьем в конференц-зале, — выпалил я.
— Тот зал не используется, — рассеянно возразил Груфман.
— А откуда вы вообще взяли, что заложники на третьем.' — спросил я.
— Данные спутника. Изображение с наблюдательных камер дублируется на спутник. Его мы перехватили. Это предусмотрено системой безопасности.
— Значит, взломали вашу систему. И изображение вы получали с двадцать третьего этажа, а не с третьего, — вывел я. — Долго вы собираетесь цацкаться с этими подонками?
Леопольд Груфман почесал переносицу и доверительно сообщил:
— На завтра назначен плановый штурм.
— Нужно срочно провести совещание обеих штурмовых групп. У меня есть план, который мы должны проработать. Вызовите командиров, а я пока душ приму.
Я поднялся с дивана.
— В восемь вечера за вами приедут, — сухим официальным тоном сказал Груфман.
После совещания с главами всех подразделений, которые должны были принять участие в антитеррористической операции, я чувствовал себя обессиленным, словно весь день, а также и предыдущую ночь потратил на любовные утехи с табуном сексапильных красоток. А поскольку никаких красоток не было, а только сухие и официальные чины в серой форме, я испытывал жестокое разочарование и тоску, от которой хотелось утопиться, да только мое чувство самосохранения выдавало через каждые две секунды вопли протеста.
До отеля, который носил звучное название «Корона Зеленого Мыса» (а среди обывателей и жителей Библиотечного Города — просто «Корона»), меня подбросил Крысобой, о котором СБЗ не заботилось так, как обо мне. Ему почему-то не выделили гостиничный номер, и Марк проживал вместе со спецназовцами в палаточном городке на базе. Я предложил ему остановиться у меня, но Крысобой отказался. Никогда не подозревал, что он может стесняться. Пришлось взять быка в свои руки и скрутить ему рога, чтобы не рыпался.
В холле я вызвал к стойке администратора отеля. Через минуту он появился — учтивый, вежливый, с улыбкой до ушей, но неживой какой-то, как манекен. Я потребовал от него номер люкс, и чтобы находился он неподалеку от моего. Администратор кивнул. Значит, номера у них еще были. На вопрос о том, как я намерен оплачивать номер, я предложил ему записать все расходы на счет СБЗ и лично Леопольда Груфмана. Администратор согласился, и через минуту Марк Крысобой стал обладателем связки пластиковых ключей.
Ночь пролетела незаметно.
Утром меня разбудил настойчивый стук в дверь моего номера. На предложение отправиться к черту посетитель зачастил по двери с удвоенной страстью и голосом Леопольда Груфмана заорал:
— Открывай немедленно, чертов грыжекрыл!!!
Я зоологию не изучал. Особенно космозоологию, но грыжекрыл подвида «пластинчатокрылых» был мне знаком. Кто же не знает на Земле это мерзкое животное, пахнущее так, словно оно изнутри разлагается. Грыжекрыл обитал на одной из планет пояса Ариадны, и несколько особей содержалось в земных зоопарках. Для них в зоопарках сооружались специальные вольеры, которые экранировались от посетителей, чтобы не проник запах, но все равно душок протекал, и не было ни дня, чтобы из зоопарка не вывозили посетителя в бессознательном состоянии. Я сам был свидетелем подобного инцидента.
«Октуда я все это знаю?»
Судя по отборным ругательствам, в дверь и вправду колошматил Леопольд Груфман, да и голос похож — противный, склочный, визгливый голосок кастрата.
— Открывай немедленно!
«Что же этому уроду надо?»
Я выполз из кровати и, босиком прошлепав в холл, открыл дверь.
Леопольд Груфман ворвался в номер, как смерч на поля бедных фермеров.
Заперев за ним дверь, я вошел в гостиную.
— И вам доброе утро, — съязвил я.
— Кто вам позволил записывать что-либо на счета СБЗ?! Кто дал право распоряжаться?!
Я накинул на себя халат и рухнул в кресло.
— Выпить не хотите? — миролюбиво спросил я.
— Молчать!!! Немедленно отвечайте!!!
— Да не волнуйтесь вы так, — посоветовал я, — можно же и до инфаркта доиграться.
Леопольд Груфман крякнул от злости и упал в кресло напротив, как гнилой листок с осеннего дерева.
— Который час? — полюбопытствовал я, недоуменно поглядывая на окно, которое было темным, словно его снаружи залили черной краской.
— Три часа ночи, — злорадно сообщил Груфман.
— И какого лешего вы ко мне приперлись в такую рань? — разозлился я.
— Ты забыл, что через два часа начнется операция. Груфман злорадствовал.
— О мать!..
Я зевнул и страшно потянулся, как леопард перед очередной охотой.
На совещании обсуждалось несколько планов проникновения отряда в Библиотеку. Предлагались и отвергались различные варианты. Десантирование на крышу Библиотеки — но никто не мог точно утверждать, будут ли открыты двери, да и картина, которую могли срисовать террористы, вряд ли бы показалась им достоверной. Парящие, прогнувшиеся под тяжестью человеческих тел парашюты, под которыми как раз человеческие тела и отсутствовали. Десантирование солдат-призраков… Проникновение вместе с переговорщиками, — но, как на зло, бородачи больше никого не приглашали. Леопольд Груфман предупредил, что требования, выдвинутые «первоземельцами», были нереальными для исполнения, и, что самое интересное, террористы знают об этом. Вполне возможно, что именно по этой причине они не стали вызывать переговорщиков во второй раз. Обсудив и отвергнув один за другим варианты проникновения, мы остановились на том, который предложил я. Вариант также был сопряжен с опасностью, но мне он виделся единственно возможным.
В пять часов утра я, Крысобой и шесть человек моего отряда десантировались на территорию ТЭФ-магазина, в который я днем раньше телепортировался из Библиотеки.
Мы могли воспользоваться любым близлежащим ТЭФ-магазином, однако решили не рисковать зря: вдруг террористы просчитают координаты переброски энергии и сопоставят ее с настройками магазина-поставщика Библиотеки? Лучше перестраховаться, посчитал я, и наш отряд отправился в город Праю, Земля Кабо-Верде, где располагался магазин.
ТЭФ-магазин незаметно для местных жителей был блокирован СБЗ.
Мы неспешно вошли внутрь. Директор магазина был удален из помещения заранее. Вызван на какое-то совещание. Об этом позаботился Груфман. Внутри остались только роботы и машины. Я провел отряд прямо к ТЭФ-установкам, которыми тут же занялся специалист. Он должен был настроить два аппарата соответственно двум аппаратам, которые находились в подвале Библиотеки. Через три минуты все было готово к действию.
Я избавился от одежды и аккуратно сложил ее стопочками на дно ТЭФ-кабины.
— Одновременно может телепортироваться два человека в две кабины в Библиотеку, — сообщил настройщик из СБЗ. — Здесь еще есть кабины, которые также работали на Библиотеку, но входящие кабины расположены в других точках, которые лежат далеко от этих двух. Отряд будет разделен на части.
— По двое пойдем, — решил я, кивнув Крысобою. Марк понял меня и тут же стал раздеваться, заполняя одеждой соседнюю кабину.
— Вашу переброску мы осуществим незаметно. Я просмотрел графики поставки в Библиотеку. Так вот, поставки с захватом здания не прекратились, а, наоборот, возросли. Мы не стали отрезать продуктовую линию от террористов. Так что никто не заметит, что вы перешли, — обнадежил настройщик.
Последним в кабину я положил свернутый «Хамелеон» и плотно затворил дверцу.
Настройщик поиграл клавишами на пульте управления. Кабину залило светом, и одежда исчезла. Через десять секунд вослед моей одежде отправилась одежда Крысобоя.
Я вошел в кабину, вытянулся в полный рост. Человек-стена ухмыльнулся и закрыл дверцу. Я закрыл глаза. Жужжание заполнило пространство. Резкая вспышка света. Жжение, распространившееся по телу. И внезапно все исчезло.
Дверь медленно отворилась. Я открыл глаза и увидел перед собой дуло автомата, которое смотрело мне в лицо.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Солдат со временем начинает понимать, что вынужден выполнять приказы тех, кто ниже его во всех смыслах.
Джо Холдеман. 11 тезисов военнослужащего Холдеыана
— Мэдлэнно руки полными, — потребовал резкий картавый голос.
Я подчинился.
Такой вариант мы не предусмотрели. Как обычно, самое очевидное относится в корзину «невероятное». А из оружия на моем голом теле осталось только одно…
В одежде, телепортированной ранее, лежал десантный нож, единственное оружие, которым каждый боец нашего отряда запасся на операцию. Я видел его рукоятку на полу подле кабины. Задача нашего отряда заключалась в том, чтобы обезвредить конференц-зал, где содержались заложники. Там мы и должны были разжиться огнестрельным оружием, чтобы поддержать второй отряд спецназа, призванный обезвредить остальные группы террористов при поддержке усыпляющего газа, пущенного на этажи через вентиляционную систему.
— Мэдлэнно выходи, — потребовал «первоземелец». Я сделал шаг вперед. Я лихорадочно пытался найти выход из сложившейся ситуации.
— Мэдлэнно на колэни, — раздалась новая команда.
Если я встану на колени, я стану беспомощным. У меня были доли секунды, чтобы оказать сопротивление, но в этой ситуации я не видел для себя шансов. Я сомневался и продолжал стоять.
— Каму я сказал. На колэни, — ожесточив голос, потребовал бородач.
Меня спасла вспышка света, заполнившая вторую ТЭФ-кабину, в которой, когда свет свернулся и погас, оказался Марк Крысобой. Бородач на долю секунды отвлекся, чтобы посмотреть, откуда заструился свет. Этим я и воспользовался. Я покрыл расстояние до бородача одним прыжком. Через две секунды на полу лежало тело террориста со сломанной шеей.
Я бросился к своей одежде. Со скоростью метеорита я стал одеваться, краем глаза наблюдая за Крысобоем, который также облачался в одежду, поверх которой натягивал «Хамелеон».
— Что это за хмырь? — спросил Марк.
— Не время, — коротко отрезал я. — Слушай меня внимательно, пока мы одни.
ТЭФ-кабины заполнились вспышками свега, которые оставили после себя стопки одежды. Дверцы медленно отворились, и одежда других солдат вывалилась на пол.
— Я не могу после операции вернуться с вами. Меня попытаются ликвидировать. Я буду уходить сам. Крысобой молчал.
— Я уже знаю, как уйду. Так что не волнуйся, брат.
— Как мы встретимся?
— У меня есть документы на капелланскую должность, на имя Ларса Русса. Я приписан к семнадцатому звездно-десантному полку «Крест и Молния». Там ты меня и найдешь. — Помолчав, я добавил: — Если захочешь.
Я застегнул на себе «Хамелеон» и проверил, как удобно достаются из ножен десантные ножи.
— Проследи, чтобы Ренатку нашли, — попросил я.
Кабины вновь заполнились светом. Еще два солдата появились в подвале и тут же, без разговоров, начали одеваться.
— Я с Гоевина не слезу, клянусь задницей лорда Джудда.
Переброска отряда заняла десять минут. Это время я потратил на исследование замков на дверях, которые перекрывали лестницы, ведущие на первый этаж Библиотеки. Спилив замки, я приоткрыл двери и убедился, что путь свободен.
Когда последний солдат выскочил из кабины и оделся, я приказал активизировать «Хамелеоны». Мы исполнили это почти синхронно и пропали для окружающего мира, но остались видны друг другу. Я огляделся. Солдаты вокруг меня походили на распыленные из баллончика силуэты. Вокруг каждого расплывались цвета, словно кому-то понадобилось, и он размылил очертания туловища, рук и конечностей. Стоило кому-то из солдат сделать движение, как позади него оставался цветовой последыш, постепенно тающий в воздухе.
Я нагнулся над телом мертвого бородача, подобрал автомат, который повесил на плечо, собрал с ремня обильный убойный урожай — два метательных ножа, три сюрикена и четыре запасные обоймы к автомату.
— Двинулись. Идем бесшумно. Разговоры запрещены. Разрешаются только жесты, — отдал я последние указания.
Я возглавил отряд. По правую руку от меня встал Марк Крысобой. По левую — капитан Джим Орсон Клайд. Мы неспешно двинулись по лестнице на первый этаж Библиотеки.
Мы вошли в конференц-зал, расположенный на двадцать третьем этаже, неспешно, словно и не боевая операция вовсе, а прогулка с любимой девушкой. Точно пантеры перед прыжком на жертву, мы разбрелись по залу, занимая выгодную для себя позицию, так, чтобы в поле действия каждого бойца находилось по два, а то и по три террориста. Но все равно оставались неохваченные точки, которые предполагалось подавить оружием дальнего боя. Автоматами и пистолетами мои бойцы разжились по пути к конференц-залу. Исчезновение семи бородачей, которые могли просто прилечь отдохнуть и выключить переговорники, не разбудит осиное гнездо за тот короткий срок, который нужен нам, чтобы разворошить его самостоятельно.
Заложники выглядели удручающе. Изможденные лица— осунувшиеся, с бледной кожей. Синяки под глазами от переутомления. В рядах между кресел валялись пустые пластиковые бутылки из-под воды. Никто не удосужился накормить заложников; как ни предлагали и ни настаивали службы СБЗ и Международный Красный Крест, но пища к плененным людям не поступала. Только витаминизированная вода, чтобы их поддержать и не дать умереть от жажды.
Разглядывая заложников, я в сотый раз порадовался, что в этом зале не было детей. Они бы не вынесли такого напряжения. И, понимая это, руководство СБЗ не стало бы начинать освободительную операцию до тех пор, пока последний ребенок не будет отпущен. Так было в Москве на заре мировою терроризма.
Я сглотнул подступивший к горлу ком.
Я усмехнулся, осознавая, что ощущаю вновь то знакомое и любимое чувство опасности, и поразился одновременно, понимая, что раньше про меня можно было с полным основанием сказать, что я — ОПАСЕН ДЛЯ СОЦИУМА, а теперь я встал на защиту его интересов. И это было удивительно для меня — человека, который продолжал находиться на нелегальном положении, человека, которого по-прежнему презирали люди, человека, для которого двери в домах, именуемых «приличными», оставались закрыты.
И я подал команду на штурм. Взмахнул правой рукой, в то время как левая нажимала кнопку на дистанционном пульте, отдавая приказ двигаться второй группе спецназа.
Операция прошла стремительно. Никто из бородачей не успел отреагировать на внезапно изменившуюся ситуацию. Как по мановению волшебной палочки, восемь ножей возникли прямо из воздуха и вонзились в головы самых опасных террористов. Оставшиеся в живых ничего не могли понять. Откуда в зале, где никого, кроме них и заложников, нет, возникли ножи, которые били прицельно? Но обдумать эту проблему у бородачей и их спутниц не было времени. Секундная пауза между полетом первой партии смертоносных жал и второй, взвившейся в воздух.
Метнув нож в бородача на сцене, я, не останавливаясь, выпустил три сюрикена в мишени, находящиеся от меня справа, и, не медля, открыл огонь, сдернув с плеча автомат. Я бил одиночными выстрелами, стараясь попадать сразу в головы, чтобы не вызвать ответного огня. Я зачищал зал, уничтожая тех, до кого не дотянулись ножи. Меня поддержал огонь еще четырех точек.
Вскоре помещение было очищено.
Я пересек конференц-зал и вылетел в холл, где закипел бой. Бойцы последовали за мной.
Вторая группа спецназа, отравив дымом первые этажи Библиотеки, ворвалась в вестибюль и освободила цокольный этаж здания, планомерно уничтожая захваченного врасплох противника. Мы ударили в спину растерявшимся бородачам — их еще не затронул бой, который разгорелся на нижних этажах. Очистив подступы к двадцать третьему этажу, я оставил двух бойцов, включая и человека-стену, возле дверей конференц-зала и отдал приказ о спуске.
Перепрыгивая через ступеньки, я отматывал пролеты лестницы.
Двадцать второй этаж.
Короткий отстрел бородачей.
И новый спуск.
Двадцать первый этаж.
Схема повторяется.
В моих руках плясала свинцовая коса, которой я планомерно выкашивал ряды врагов. Я бежал, поводя дулом автомата по сторонам, и вокруг меня падали скошенными колосьями враги.
Четырнадцатый этаж.
Легкая перестрелка.
Новый спуск.
Двенадцатый этаж.
Пустота. Ни души.
Несемся вниз.
Вокруг меня засвистели пули. Террористы, не понимая, что происходит вокруг, отстреливались по сторонам, целя в те пустоты, откуда вылетал наш огонь. Пуля чиркнула возле моей головы, оторвав кончик уха. Я ответил, раздробив голову зазевавшегося бородача двумя прицельными выстрелами. Возле меня упал один из невидимок. Случайный веер пуль намертво пришил к его животу «Хамелеона», который, утратив целостность, выдал своего обладателя. Потерявший невидимость мертвый товарищ остался лежать на восьмом этаже.
Со второй группой мы соединились на пятом этаже. Чтобы не попасть под их огонь, мои солдаты отключили «Хамелеоны». Они становились видимыми. Проявлялись из пустоты, как изображение на бумаге. Я единственный остался невидимым. Воспользовавшись суматохой и понимая, что теперь обойдутся и без меня, я махнул рукой Крысобою. Марк, ответив мне, отключил «Хамелеон». Я бросился к лифтовому комплексу.
Возле лифтов никого не было, за исключением трех неподвижных тел в камуфляже. Хватило одного беглого взгляда, чтобы сообразить, что это не наши ребята, а террористы. Одна из кабин была открыта. Она хлопала дверьми, а двери не закрывались. Из кабины торчали ноги в камуфляже и военных ботинках, подкованных железными гвоздями. Ноги не давали дверям закрыться. Я наклонился, впихнул ноги в кабину и запрыгнул внутрь. Двери закрылись, и лифт стал подниматься вверх. Я нажал кнопку «стоп» и перенаправил лифт в подвал.
Я знал, что у меня есть фора во времени. Не больше тридцати минут. Пока спецназовцы произведут зачистку всех этажей, пока заглянут во все двери, пока введут дополнительные силы — специалистов с аппаратурой — для обыска всех этажей на наличие взрывчатки… За это время я должен спуститься в подземную галерею и постараться уйти как можно дальше, пока СБЗ не успел перекрыть туннели и выходы.
Лифт остановился.
Я заблокировал телом створки дверей, чтобы они не захлопнулись. Обогнув ТЭФ-кабину, я вбежал в комнату с будкой и замер. Я дал себе двадцать секунд передышки. За это время я перезарядил автомат, отбросил в дальний угол пустую обойму и вставил свежую. Перекрестившись (отдавая дань уважения своей новой биографии), я открыл дверь и вступил в темноту.
Тьма окутала меня.
Я включил фонарь на лбу «Хамелеона».
Луч света залил уходящий вдаль туннель.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Судьба ничего не дает в вечную собственность.
Сенека
Я бежал по длинному, прямому, как стрела, туннелю, который заканчивался в трехстах метрах от меня поворотом. Я чувствовал себя превосходно. После проведенного боя и двух километров непрерывного бега мое тело не ощущало усталости. Я.торопился. Время, отпущенное мне, приближалось к концу вместе с энергией «Хамелеона». Я видел свои руки, и они уже были не такие, какими они предстают, когда для окружающего мира ты перестал существовать как объект; руки становились реальными, облекались в плоть и затягивались кожей.
Запас энергии стремительно иссякал.
«Хамелеон» утратил свою силу.
Я отключил режим невидимости, чтобы сохранить энергию для подпитки фонаря.
Я достиг поворота и, не сбавляя темпа, завернул. И тут же получил удар в лоб. Удар был настолько сильным, что я рухнул на пол. Уже падая, я сгруппировался, приготовившись к бою, но ничего сделать не успел. Четыре человека навалились на меня и сковали руки наручниками, набросив на шею петлю. Осторожно, стараясь не привлекать внимания, я попробовал наручники на прочность и убедился, что сломать их будет нетрудно. Но делать этого я пока не стал.
Любопытно все-таки, кому я понадобился. Судя по проведенному захвату, напавшие на меня не имели никакого отношения к СБЗ.
Меня подняли на ноги. Я раскрыл глаза, стараясь отморгнуть кровь, которая лилась из рассеченного лба. Я увидел, что держат меня бородачи. Не особо церемонясь, они подхватили меня под руки и понеслись, словно сохатые в брачный период, учуяв самку.
Мы бежали долго. Минут сорок. Туннель не кончался. Я старался припомнить планы, которые мне довелось изучить. Если судить по тем схемам и картам, туннель давно должен был вывести нас на соседний остров, где я и намеревался выбраться на сушу и попытаться завладеть транспортом. Но мы бежали и бежали.
Это становилось все любопытнее.
Кому же я так потребовался?
Через полтора часа туннели стали меняться. Мы уже мчались по широким просторным залам, которые с двух сторон обнимали два туннеля с проложенными по ним рельсами. Мы спрыгнули в один из туннелей и зашлепали по просыревшим шпалам.
Мое удивление росло. Вместе с усталостью, которой все-таки удалось взять приступом крепость моего тела. Да и вспомнилась Рената. Воспоминания заволокла грусть. Мне так и не удалось ей помочь. Оставалось надеяться, что Марк Крысобой справится с этой проблемой. Но что-то подсказывало мне, что похищение Ренаты и мое похищение, которое еще не состоялось до конца, связаны между собой. Эта интересная мысль давала мне новые силы для бега и удерживала меня от нестерпимого желания порвать наручники и поломать шеи моим похитителям. Помимо тех, кто держал меня под руки, я насчитал пять человек. Они бежали позади, прикрывая наши спины.
По новому пути с рельсами мы бежали минут пятнадцать. Туннель вывел нас в новый зал с высокими потолками, украшенными лепниной. Мы остановились и взобрались на платформу. Я увидел, что платформа загромождена старинными вагонами. Вагоны были приспособлены для жизни. По платформе разгуливали бородачи. В вагонах горел свет. Готовилась еда в котлах, стоящих в огне.