«Интересный тип, – подумала я, – его бы самого кто посмотрел бы. По-моему, он неплохой кандидат на место пациента этой больницы...»
Величавый Никифор Никифорович снова щелкнул пальцами и один из санитаров помог ему подняться.
– Ну ладно, милочка, – проговорил Никифор Никифорович, – отдыхайте. Не буду вам мешать. Через час вам сделают укол глюкозы, а вечером будет еще один осмотр. Вот тогда мы с вами увидимся... и поговорим.
«Жду не дождусь», – подумала я.
А вслух сказала:
– Спасибо вам большое. Спасибо вам за все...
Никифор Никифорович еще раз ласково кивнул мне и, мельком осмотрев остальных пациентов в палате, вышел. За ним удалились и молчаливые санитары.
«Н-да, – вяло трепыхались в моей голове невеселые мысли, – вот так положеньице. Лежу в сумасшедшем доме, совершенно без сил, да еще и в рабочее время. Конечно, ни мое начальство, ни Васик с Дашей не знают, где я нахожусь... Ну, ничего. Для восстановления сил мне необходимо только несколько часов. Сейчас я сосредоточусь... В палате тихо, так что никто мне не помешает сосредоточиться...»
Я приготовилась уже сделать глубокий вдох и закрыть глаза, как вдруг пронзительный вой взметнулся к высокому потолку палаты.
Повернув голову, я увидела, что кричит девочка со стриженной головой. Она забилась в угол и, стиснув руками виски, самозабвенно орала. Когда я всмотрелась в ее лицо, мне стало немного не по себе – лицо девочки было совершенно спокойно – будто это она не издавала нечеловеческие вопли, а напевала вполголоса спокойную песенку.
– Началось, – донесся до меня хрип откуда-то сбоку.
Это была толстуха.
– Началось, – повторила она, обращаясь, видимо ко мне, но на меня не глядя, – кажные два час орет, как резаная. Но это еще ничего... Когда ее привезли сюда, она кажные пять минут орала. А через полгода – Никифорыч ее вылечил – вон как, гляди... Еще годик полечиться и можно выписывать ее. Когда она два раза в день, например, орать будет... Я ее тогда к себе в село возьму... заместо будильника...
«Здорово, – подумала я, – попробуй сосредоточься, когда барабанные перепонки того и гляди – лопнут...»
– Звали, пришел... – коротко сказал Темный и снова поежился.
Сумерки были в комнате. Человек, к которому обращался Темный, сидел спиной к нему – в глубоком кресле – лицом к жарко пылающему камину.
– Хорошо, что пришел, – обронил Захар и протянул руки к огню, – холодно мне, – сказал он, будто говорил не с Темным, а с самим собой, – а огонь меня не греет...
– Зачем... звали? – выговорил Темный. Он опять поежился. Ему не было холодно, ему было очень неуютно находиться в одной комнате с сидящим в кресле...
– Ты, Темный, владеешь информацией, – заговорил Захар, – а говорят, то, кто владеют информацией, владеют миром... Так ведь?
– Ага... – неловко осклабился Темный.
– Я вот не согласен с этим, – неожиданно сказал Захар, – посмотри на себя. Разве ты похож на человека, который может владеть миром?
Темный ничего не ответил.
– Нет, не похож, – медленно произнес Захар, – ну ладно... Хватит лирики... А звал я тебя затем, чтобы ты помог мне убрать одного человечка...
– Убрать? – удивился Темный. – Я этим не занимаюсь. Я просто... предоставляю людям интересующую их информацию... А убить... Это не ко мне.
– Я не говорил тебе – чтобы ты убил, – холодно поправил его Захар, – я позвал тебя, чтобы ты помог мне убить. Найдешь исполнителя и сделаешь все, как надо. У меня самого нет времени заниматься этим. Помощников, понимаешь, не осталось...
– Ну, если так, тогда – другое дело, – с явным облегчением сказал Темный, – кого нужно завалить?
– Чернобуров Антон Владимирович, – проговорил Захар, – найти его можно, скорее всего... в какой-нибудь психушке. Это совсем не трудно. Поищешь, поспрашиваешь... Ну, не мне тебя учить.
– Чернобуров... – произнес Темный, – ясно. Найдем. Только... Захар. Ты... Вы уже не в первый раз моими услугами пользуетесь и, наверное, помните мое правило... Ну, что за свои услуги я бабки вперед беру.
– Стол рядом с тобой, – не оборачиваясь, сказал Захар, – слева... Да. Достаточно?
Темный поднял со стола пачку денег и молниеносно перелистал ее.
– Ага, – почему-то шепотом сказал он, – достаточно... Вполне.
– Конечно, Чернобурова, я поищу, – продолжал Темный, – и человека, который его это самое... С этим проблем не будет...
– Не будет – значит, очень хорошо, – отреагировал Захар, – как сделаешь, позвонишь мне на мобильный. Все. Можешь быть свободен...
Темный помялся на месте, оглянулся на приоткрытую за своей спиной дверь, но уходить не стал.
– Я... это... – проговорил он, – если тебе... вам, Захар, интересно... Я могу продать одну информацию. Очень важную информацию – для вас очень важную.
Несколько секунд Захар не отвечал.
– Верхний ящик стола, – произнес он наконец, а когда Темный, открыл ящик и заглянул в него, спросил, – столько хватит за очень важную информацию?
– Ага! – уже довольно живо ответил ему Темный, – конечно, хватит... Мне очень нравится на вас работать, Захар. Всегда получаешь то, что должен получать. Вы же меня знаете – я могу продать вам любую информацию... Любую. Могу узнать все, что захотите. Полная конфиденциальность и исключительная достоверность... Тем и живу.
– Ладно, – довольно невежливо оборвал его Захар, – говори, что у тебя и проваливай. У меня еще много дел сегодня...
– Значит, так, – снова почему-то перешел на шепот Темный, – Вы Славика, конечно, знаете?
Захар промолчал, кивнув утвердительно.
– Так вот Славик тоже Чернобуровым интересовался, – сообщил Темный, – вроде бы побеседовать с ним хотел. Все называл Чернобурова – «последней ниточкой...»
– Когда? – коротко спросил Захар.
– Совсем недавно, – ответил Темный, – только то, что люди Славика не успели с Чернобуровым поговорить – это совершенно точно. У меня в том дурдоме корешок работает, так он там все обо всех знает...
– Вот и позаботься о том, чтобы люди Славика успели только к остывающему трупу, – медленно выговорил Захар, – все сделай быстро. И позвони мне. И со Славиком я разберусь сам...
– И еще одно, – добавил совсем тихо Темный и несколько раз боязливо оглянулся на дверь, – у меня такое ощущение, что Славик тебя завалить хочет. Нет, слухов пока никаких нет, но... братва волнуется – что-то непонятное в последнее время происходит. Армен четырнадцать бойцов потерял за один день – назначил кому-то стрелку, а тот приехал один, но что-то такое сделал, что четырнадцать бойцов на месте уложил, а сам Армен со своими пацанами едва уйти успел. Некоторые законники про тебя вспоминают. Говорят, что... ну... вот то, чем ты занимаешься... – Темный смущенно прокашлялся, но все же выговорил так долго не получавшееся у него слово, – колдовство там... – все это беспредел и за это валить надо...
Захар усмехнулся.
– Беспредел... – негромко проговорил он, – валить... Как странно меняется эта планета... Один мой близкий родственник был бы очень удивлен, узнав, что воры, еще несколько лет назад тырившие мелочь из карманов, могут править страной и решать – беспредел или не беспредел – связь человека с потусторонним...
Темный, почтительно склонив голову, выслушал непонятные слова Захара, а когда тот замолчал, спросил тихонько, чтобы продемонстрировать свой интерес к Захаровой речи:
– А как звали-то?
– Что?
– Ну, родственника вашего?..
– Торквемада... – механически ответил Захар и потянулся в кресле. – Если у тебя ничего больше нет, то можешь быть свободен.
Темный вежливо попрощался и, пятясь, отошел к двери.
– Всего доброго, – снова сказал он, – я все сделаю точно так, как нужно...
И исчез в темном прогале между косяком и тихо скрипнувшей дверью.
«Славик... – подумал Захар, – давно я подозревал, что этот бандит на меня смотрит как-то... Нужно было раньше с ним разобраться, а сейчас, когда пошли слухи о том, что от меня избавляться надо – это может быть чревато... Однако, я ничего не слышал о четырнадцати убитых боевиках из группировки Армена. Кто бы это мог сделать? Замочить четырнадцать человек в одиночку... Либо это хитрый фокус, либо... обладание недюжинными экстрасенсорными способностями. И то, и другое может быть мне интересным. Человек, который умеет убивать и не боится убивать, будет мне хорошим помощником... Вместо моего старого слуги Ящера...»
Захар качнул головой, вспомнив о Ящере. Нет, он вовсе не сожалел о том, что несколько месяцев назад – еще до последнего приезда в столицу; поддавшись минутному приступу ярости, уничтожил Ящера, метнув ему в голову бронзовое пресс-папье.
Когда-нибудь он все равно сделал бы это. Ящер был не идеален, а в последнее время допускал непростительное количество промахов. Захар уже через день подумывал о том, чтобы вернуть Ящера, но вовремя от этой идеи отказался – зомби – существа, конечно, преданные, но совершенно лишены возможности аналитического мышления. Да и внешний вид их – оставляет желать лучшего...
– Того парнишку, который четырнадцать бойцов Армена уложил, надо бы разыскать, – вслух проговорил Захар, – хороший бы помощник из этого парнишки получился б... Да. И со Славиком разобраться нужно, не мешкая. Эти высоко поднявшиеся воры – люди вредные. Вовремя не раздавишь – проблем потом не оберешься... Ладно. Посмотрим.
– Не нашли?! – взревел в трубку Армен. – Значит, лучше ищите! Проверьте всех его знакомых, всех его друзей! Всех, у кого он может остановиться! Этот козел в городе – уехать он никуда не успел – мои ребята перекрыли все выходы из города. Наверное, отлеживается где-то недалеко... Да... А к папаше его пока не суйтесь... Папаша у него крутой, как бы нам боком все это дело не вышло. Тем более, что, скорее всего, папаша этого Василия не при делах... Ищите лучше, но не валите сразу, а ко мне его... Нужно потолковать. Понятно? Брать живым и точка!
Армен отключил телефон и устало откинулся на спинку кресла.
«Дела-а... – подумал он, – дела-а... Этого Василия нужно найти. Но валить... с этим обождать пока немного... Если Василий такой крутой, что смог мне устроить такое... Четырнадцать бойцов как не бывало – просто так... Р-раз и нету. Какая же силища нужна! А с виду – лох лохом. Не-ет, реальная сила стоит за этим Василием. Если я узнаю секрет этой силы, тогда мне стать полноправным правителем Москвы – раз плюнуть. Славик ничего мне противопоставить не сможет. Кстати, о Славике...»
Армен закурил сигарету и снова задумался.
«Сдается мне, Славик что-то начал подозревать, – размышлял он, – как-то странно он себя вел при нашей последней встрече. Настороженно смотрел на меня и все такое. Славик не доверяет мне. Знаю я его разговоры о том, что дружить надо и все такое... А спиной к нему повернешься, тут же получишь пулю в затылок. Что-то он задумал. Неспокойно мне теперь с ним. Надо – от греха подальше – убрать Славика. Убрать и все. Если я узнаю секрет силы этого Василия – убрать Славика для меня будет – проще простого. Хм... дурака я свалял, конечно, когда приперся к Славику и просил помощь отыскать Василия. Нервы все... Не надо было так делать. А, хотя нет! Пусть Славик думает, что я ему доверяю! Правда, судя по его поведению, вряд ли он так думает, но лишний раз его успокоить не помешает. Черт, как сложно все...»
Армен вздохнул и, отложив сигарету на краешек большой серебряной пепельницы налил себе стопку дагестанского коньяка.
«Итак, что мы имеем, – держа в руках стопку, продолжал раздумывать он, – Славик догадывается о том, что я играю в темную игру. Славик что-то задумывает. Но, если я найду Василия первым, никакой Славик мне страшен не будет. Значит – искать и искать. Все силы бросить на то, чтобы откопать этого молокососа...»
Армен поставил стопку на столик и, взяв в руки свой сотовый телефон, принялся набирать номер.
– Чернобуров – единственная ниточка, которая может привести меня к Захару, – вслух проговорил Славик и нахмурился, – как много проблем! – невольно вырвалось у него, – Армен мудрит что-то... причем, конкретно мудрит – замышлял явно серьезную вещь. Давно-о я замечал, что Армен гораздо хитрее, чем кажется. Уверяет в дружбе и в том, что войны не хочет, а сам только и думает о том, как бы от меня избавиться и самому всю Москву держать. И Захара он защищал, будто тот ему брат родной. Вот этим-то он себя и выдал. А потом решил реабилитироваться и придумал всю эту историю с огнем с неба и прочей чертовщиной. Надо же – один лох сумел завалить четырнадцать его бойцов! Теперь мне все понятно – Армен хочет уверить меня в том, что он и сам пострадал от колдовства и сам заинтересовал, чтобы ни Захара, ничего такого похожего в городе не было. А сам – наверняка – завязан с Захаром. И они вместе думают о том, как бы от меня избавиться...
Славик яростно сплюнул на паркетный пол и растер плевок босой, причудливо татуированной ногой.
«Только того не понимает Армен, – подумал Славик, – что Захару тоже союзники не нужны. Как только Армен перестанет быть ему полезен, Захар его в порошок разотрет. Как вот плевок этот...»
– Чертовщина, чертовщина... – пробормотал Славик, – вокруг одна чертовщина. С Арменом пока погожу разбираться, а сделаю вот что...
Славик вытащил из кармана халата сотовый телефон и набрал номер.
– Алло, – проговорил он в трубку, – узнал меня? Ага, да... Есть дело. Проберешься ночью в психушку... адрес я сейчас скажу. Потолкуешь там с одним... Да не с врачом, а с психом! Спрашивать будешь у него о Захаре. Погоди, сейчас я все тебе объясню. Нет, весь расклад тебе знать не надо, только то, что скажу я. Потолкуешь, говорю, с психом, если тот ничего тебе не скажет, вали его. Понял? Только тихо и без шума. А когда он тебе расскажет все – тоже вали... В любом случае – живым мне этот Чернобуров не нужен. Сработаешь под мента – вроде ты оперативник и пришел с ним общаться. В смысле допрашивать. Понял? Действуй тогда. Нужно все очень быстро обделать. И очень тихо. Бабки потом... Ага, ага... Ты задавай вопросы, а я тебе отвечать буду...
Славик разговаривал по телефону еще минут десять. Когда он положил трубку и опустился в кресло, настроение у него было уже много лучше, чем до разговора.
– Пр-рорвемся! – бормотал он, выуживая сигарету из пачки. – Этот парень свое дело знает. Не то, что те дуболомы, которых я посылал до этого. Он выудит у психа все, что тот знает, а если не выудит, то...
Славик закурил и, выпустив первую струю дыма в потолок, вдруг злобно рассмеялся.
– Погоди, Армен, – сквозь зубы выговорил он, – думал, обмануть меня? Не на того напал, падла! Я тебя первый раздавлю!
Когда я пробудилась в третий раз за ночь, то спать мне уже не хотелось. То есть – хотелось, конечно, но снова закрывать глаза и пытаться уснуть, прекрасно зная, что часа через два тебя разбудят истошные вопли сумасшедшей – это выше всяких сил... Даже моих.
Крики, несущиеся из дальнего угла палаты, где комочком съежилась несчастная душевнобольная, на секунду прекратились, послышался короткий глубокий вдох и – через секунду все началось заново.
С трудом поднявшись на кровати, я спустила ноги вниз. Посидела немного – и, дождавшись, когда перестала кружиться голова, поднялась с кровати и сделал несколько шагов по направлению к выходу из палаты.
Меня здорово пошатывало от слабости. Да... я так и не смогла как следует сосредоточиться и восстановить свои силы, используя контакты с источниками космической энергии – мешала та же стриженная девочка, примерно, каждые два часа поднимавшая жуткий вой.
Жители палаты и медицинский персонал, по всей видимости, давно уже привыкли к подобным концертам и не обращали на них никакого внимания.
Стрижена девочка снова стихла – исключительно для того, чтобы набрать воздуха в легкие – и снова выдала вопль такой силы, что я – несмотря на свою слабость – заковыляла к двери быстрее.
– Эй! – окликнули меня с койки, мимо которой я проходила. – Ты куда?
Это толстуха. За все время, пока я находилась здесь, она так ни разу и не пошевелилась – лежала на спине, уставив в потолок неподвижные глаза – хотя иногда пыталась со мной разговаривать.
– Куда ты? – повторила толстуха, глядя в одной ей видимую точку на белом потолке.
– В туалет, – сказала я, – очень хочется.
– Судно у тебя под койкой, – сообщила толстуха, – а по ночам покидать палату запрещается. Другие палаты запирают, а на двери нашей замок сломан. А зачем он нужен, если мы и днем-то из палаты не выходим?..
– Я в туалет, – повторила я, – не могу в судно... Мне неудобно. И неловко при всех...
Девочка в углу на мгновение прервалась и я смогла услышать, как толстуха негромко усмехнулась.
– Новенькая, сразу видно, – сказала она, – месяцок поживешь здесь, под себя ходить будешь... не то что в судно. Неловко ей... А за то, что ночью шатаешься могут и в карцер запереть. А то... чего похуже. Ты – молодая, красивая, а санитары у нас – мордовороты отмороженные. Не знаю, откуда их таких понабрали. С психов спроса нет никакого, вот они и творят с ними все, что захотят. Так что – я на твоем месте не выпендривалась бы, в судно посикала... Не хочешь? Ну, ладно, посмотрю я на тебя через месяц...
Я пробормотала что-то о том, что не собираюсь задерживаться здесь надолго, но толстуха явно уже не слушала меня. Присмотревшись, я заметила, что она опустила веки, как бы давая мне понять, что аудиенция закончена.
«Да, – подумала я, подходя к двери, – интересная вырисовывается ситуация. Неизвестно, сколько мне придется еще здесь находиться. Из-за этой ненормальной девчонки я не могу как следует сосредоточиться, следовательно – не могу восстановить силы. Ждать, пока силы восстановятся естественным путем – то есть – ждать неделю или больше – я не могу. Я не могу даже попросить телефон, чтобы позвонить Даше или Васику – врачи сразу поймут, что моя временная амнезия – всего лишь выдумка. Остается одно – найти какое-нибудь укромное место и попытаться войти в транс там – если никто мне не помешает...»
Я осторожно приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Темно. Лампы горят – через одну, да еще и вполнакала. В самом конце коридора стоит стол, за которым дремлет, положив на скрещенные руки большую стриженную голову, громадных размеров санитар.
Выскользнув из палаты, я – стараясь двигаться как можно тише – пошла вдоль стены в противоположную сторону от уснувшего на своем посту санитара.
То ли силы вовсе оставили меня, то ли еще что, но коридор показался просто бесконечным – двери, двери, двери... Некоторые из дверей были заперты снаружи пудовыми чугунными задвижками, некоторые незаперты вовсе.
Когда коридор, наконец, повернул налево, я заметила небольшую дверь в углу; открыв ее, я обнаружила маленький чуланчик, сплошь заваленный вениками и швабрами. Пахло в чуланчике чем-то кислым – с переплетенных под потолком металлических труб капала вода.
«Подсобное помещение, – догадалась я, – до утра точно никто сюда не заглянет. Так что имеет смысл спрятаться здесь и постараться сконцентрироваться. Перспектива провести в этой больнице еще несколько дней – никак мне не нравится...»
Проникнув в подсобное помещение, я аккуратно прикрыла за собой дверь. Здесь было очень темно, но глаза мои скоро привыкли к темноте. Впрочем, и смотреть-то здесь было не на что – тряпки и швабры... Ведра.
Я присела на опрокинутое ведро и перевела дыхание. Путешествие по коридору настолько истощило мои и так неважнецкие силенки, что я едва отдышалась.
А когда дыхание мое немного успокоилось, кровь перестала гулко стучать в ушах, я услышала что к мерному звуку падающих с потолка капель примешивается еще что-то такое...
Я замерла, прислушиваясь – и скоро сомнений в том, что в этом помещении, кроме меня, есть кто-то еще, у меня не оставалось. Да-да... ошибки быть не может – я слышу дыхание человека. И еще... кажется, всхлипы...
– Кто здесь? – спросила я.
Глава 9
Величавый Никифор Никифорович снова щелкнул пальцами и один из санитаров помог ему подняться.
– Ну ладно, милочка, – проговорил Никифор Никифорович, – отдыхайте. Не буду вам мешать. Через час вам сделают укол глюкозы, а вечером будет еще один осмотр. Вот тогда мы с вами увидимся... и поговорим.
«Жду не дождусь», – подумала я.
А вслух сказала:
– Спасибо вам большое. Спасибо вам за все...
Никифор Никифорович еще раз ласково кивнул мне и, мельком осмотрев остальных пациентов в палате, вышел. За ним удалились и молчаливые санитары.
«Н-да, – вяло трепыхались в моей голове невеселые мысли, – вот так положеньице. Лежу в сумасшедшем доме, совершенно без сил, да еще и в рабочее время. Конечно, ни мое начальство, ни Васик с Дашей не знают, где я нахожусь... Ну, ничего. Для восстановления сил мне необходимо только несколько часов. Сейчас я сосредоточусь... В палате тихо, так что никто мне не помешает сосредоточиться...»
Я приготовилась уже сделать глубокий вдох и закрыть глаза, как вдруг пронзительный вой взметнулся к высокому потолку палаты.
Повернув голову, я увидела, что кричит девочка со стриженной головой. Она забилась в угол и, стиснув руками виски, самозабвенно орала. Когда я всмотрелась в ее лицо, мне стало немного не по себе – лицо девочки было совершенно спокойно – будто это она не издавала нечеловеческие вопли, а напевала вполголоса спокойную песенку.
– Началось, – донесся до меня хрип откуда-то сбоку.
Это была толстуха.
– Началось, – повторила она, обращаясь, видимо ко мне, но на меня не глядя, – кажные два час орет, как резаная. Но это еще ничего... Когда ее привезли сюда, она кажные пять минут орала. А через полгода – Никифорыч ее вылечил – вон как, гляди... Еще годик полечиться и можно выписывать ее. Когда она два раза в день, например, орать будет... Я ее тогда к себе в село возьму... заместо будильника...
«Здорово, – подумала я, – попробуй сосредоточься, когда барабанные перепонки того и гляди – лопнут...»
– Звали, пришел... – коротко сказал Темный и снова поежился.
Сумерки были в комнате. Человек, к которому обращался Темный, сидел спиной к нему – в глубоком кресле – лицом к жарко пылающему камину.
– Хорошо, что пришел, – обронил Захар и протянул руки к огню, – холодно мне, – сказал он, будто говорил не с Темным, а с самим собой, – а огонь меня не греет...
– Зачем... звали? – выговорил Темный. Он опять поежился. Ему не было холодно, ему было очень неуютно находиться в одной комнате с сидящим в кресле...
– Ты, Темный, владеешь информацией, – заговорил Захар, – а говорят, то, кто владеют информацией, владеют миром... Так ведь?
– Ага... – неловко осклабился Темный.
– Я вот не согласен с этим, – неожиданно сказал Захар, – посмотри на себя. Разве ты похож на человека, который может владеть миром?
Темный ничего не ответил.
– Нет, не похож, – медленно произнес Захар, – ну ладно... Хватит лирики... А звал я тебя затем, чтобы ты помог мне убрать одного человечка...
– Убрать? – удивился Темный. – Я этим не занимаюсь. Я просто... предоставляю людям интересующую их информацию... А убить... Это не ко мне.
– Я не говорил тебе – чтобы ты убил, – холодно поправил его Захар, – я позвал тебя, чтобы ты помог мне убить. Найдешь исполнителя и сделаешь все, как надо. У меня самого нет времени заниматься этим. Помощников, понимаешь, не осталось...
– Ну, если так, тогда – другое дело, – с явным облегчением сказал Темный, – кого нужно завалить?
– Чернобуров Антон Владимирович, – проговорил Захар, – найти его можно, скорее всего... в какой-нибудь психушке. Это совсем не трудно. Поищешь, поспрашиваешь... Ну, не мне тебя учить.
– Чернобуров... – произнес Темный, – ясно. Найдем. Только... Захар. Ты... Вы уже не в первый раз моими услугами пользуетесь и, наверное, помните мое правило... Ну, что за свои услуги я бабки вперед беру.
– Стол рядом с тобой, – не оборачиваясь, сказал Захар, – слева... Да. Достаточно?
Темный поднял со стола пачку денег и молниеносно перелистал ее.
– Ага, – почему-то шепотом сказал он, – достаточно... Вполне.
– Конечно, Чернобурова, я поищу, – продолжал Темный, – и человека, который его это самое... С этим проблем не будет...
– Не будет – значит, очень хорошо, – отреагировал Захар, – как сделаешь, позвонишь мне на мобильный. Все. Можешь быть свободен...
Темный помялся на месте, оглянулся на приоткрытую за своей спиной дверь, но уходить не стал.
– Я... это... – проговорил он, – если тебе... вам, Захар, интересно... Я могу продать одну информацию. Очень важную информацию – для вас очень важную.
Несколько секунд Захар не отвечал.
– Верхний ящик стола, – произнес он наконец, а когда Темный, открыл ящик и заглянул в него, спросил, – столько хватит за очень важную информацию?
– Ага! – уже довольно живо ответил ему Темный, – конечно, хватит... Мне очень нравится на вас работать, Захар. Всегда получаешь то, что должен получать. Вы же меня знаете – я могу продать вам любую информацию... Любую. Могу узнать все, что захотите. Полная конфиденциальность и исключительная достоверность... Тем и живу.
– Ладно, – довольно невежливо оборвал его Захар, – говори, что у тебя и проваливай. У меня еще много дел сегодня...
– Значит, так, – снова почему-то перешел на шепот Темный, – Вы Славика, конечно, знаете?
Захар промолчал, кивнув утвердительно.
– Так вот Славик тоже Чернобуровым интересовался, – сообщил Темный, – вроде бы побеседовать с ним хотел. Все называл Чернобурова – «последней ниточкой...»
– Когда? – коротко спросил Захар.
– Совсем недавно, – ответил Темный, – только то, что люди Славика не успели с Чернобуровым поговорить – это совершенно точно. У меня в том дурдоме корешок работает, так он там все обо всех знает...
– Вот и позаботься о том, чтобы люди Славика успели только к остывающему трупу, – медленно выговорил Захар, – все сделай быстро. И позвони мне. И со Славиком я разберусь сам...
– И еще одно, – добавил совсем тихо Темный и несколько раз боязливо оглянулся на дверь, – у меня такое ощущение, что Славик тебя завалить хочет. Нет, слухов пока никаких нет, но... братва волнуется – что-то непонятное в последнее время происходит. Армен четырнадцать бойцов потерял за один день – назначил кому-то стрелку, а тот приехал один, но что-то такое сделал, что четырнадцать бойцов на месте уложил, а сам Армен со своими пацанами едва уйти успел. Некоторые законники про тебя вспоминают. Говорят, что... ну... вот то, чем ты занимаешься... – Темный смущенно прокашлялся, но все же выговорил так долго не получавшееся у него слово, – колдовство там... – все это беспредел и за это валить надо...
Захар усмехнулся.
– Беспредел... – негромко проговорил он, – валить... Как странно меняется эта планета... Один мой близкий родственник был бы очень удивлен, узнав, что воры, еще несколько лет назад тырившие мелочь из карманов, могут править страной и решать – беспредел или не беспредел – связь человека с потусторонним...
Темный, почтительно склонив голову, выслушал непонятные слова Захара, а когда тот замолчал, спросил тихонько, чтобы продемонстрировать свой интерес к Захаровой речи:
– А как звали-то?
– Что?
– Ну, родственника вашего?..
– Торквемада... – механически ответил Захар и потянулся в кресле. – Если у тебя ничего больше нет, то можешь быть свободен.
Темный вежливо попрощался и, пятясь, отошел к двери.
– Всего доброго, – снова сказал он, – я все сделаю точно так, как нужно...
И исчез в темном прогале между косяком и тихо скрипнувшей дверью.
«Славик... – подумал Захар, – давно я подозревал, что этот бандит на меня смотрит как-то... Нужно было раньше с ним разобраться, а сейчас, когда пошли слухи о том, что от меня избавляться надо – это может быть чревато... Однако, я ничего не слышал о четырнадцати убитых боевиках из группировки Армена. Кто бы это мог сделать? Замочить четырнадцать человек в одиночку... Либо это хитрый фокус, либо... обладание недюжинными экстрасенсорными способностями. И то, и другое может быть мне интересным. Человек, который умеет убивать и не боится убивать, будет мне хорошим помощником... Вместо моего старого слуги Ящера...»
Захар качнул головой, вспомнив о Ящере. Нет, он вовсе не сожалел о том, что несколько месяцев назад – еще до последнего приезда в столицу; поддавшись минутному приступу ярости, уничтожил Ящера, метнув ему в голову бронзовое пресс-папье.
Когда-нибудь он все равно сделал бы это. Ящер был не идеален, а в последнее время допускал непростительное количество промахов. Захар уже через день подумывал о том, чтобы вернуть Ящера, но вовремя от этой идеи отказался – зомби – существа, конечно, преданные, но совершенно лишены возможности аналитического мышления. Да и внешний вид их – оставляет желать лучшего...
– Того парнишку, который четырнадцать бойцов Армена уложил, надо бы разыскать, – вслух проговорил Захар, – хороший бы помощник из этого парнишки получился б... Да. И со Славиком разобраться нужно, не мешкая. Эти высоко поднявшиеся воры – люди вредные. Вовремя не раздавишь – проблем потом не оберешься... Ладно. Посмотрим.
– Не нашли?! – взревел в трубку Армен. – Значит, лучше ищите! Проверьте всех его знакомых, всех его друзей! Всех, у кого он может остановиться! Этот козел в городе – уехать он никуда не успел – мои ребята перекрыли все выходы из города. Наверное, отлеживается где-то недалеко... Да... А к папаше его пока не суйтесь... Папаша у него крутой, как бы нам боком все это дело не вышло. Тем более, что, скорее всего, папаша этого Василия не при делах... Ищите лучше, но не валите сразу, а ко мне его... Нужно потолковать. Понятно? Брать живым и точка!
Армен отключил телефон и устало откинулся на спинку кресла.
«Дела-а... – подумал он, – дела-а... Этого Василия нужно найти. Но валить... с этим обождать пока немного... Если Василий такой крутой, что смог мне устроить такое... Четырнадцать бойцов как не бывало – просто так... Р-раз и нету. Какая же силища нужна! А с виду – лох лохом. Не-ет, реальная сила стоит за этим Василием. Если я узнаю секрет этой силы, тогда мне стать полноправным правителем Москвы – раз плюнуть. Славик ничего мне противопоставить не сможет. Кстати, о Славике...»
Армен закурил сигарету и снова задумался.
«Сдается мне, Славик что-то начал подозревать, – размышлял он, – как-то странно он себя вел при нашей последней встрече. Настороженно смотрел на меня и все такое. Славик не доверяет мне. Знаю я его разговоры о том, что дружить надо и все такое... А спиной к нему повернешься, тут же получишь пулю в затылок. Что-то он задумал. Неспокойно мне теперь с ним. Надо – от греха подальше – убрать Славика. Убрать и все. Если я узнаю секрет силы этого Василия – убрать Славика для меня будет – проще простого. Хм... дурака я свалял, конечно, когда приперся к Славику и просил помощь отыскать Василия. Нервы все... Не надо было так делать. А, хотя нет! Пусть Славик думает, что я ему доверяю! Правда, судя по его поведению, вряд ли он так думает, но лишний раз его успокоить не помешает. Черт, как сложно все...»
Армен вздохнул и, отложив сигарету на краешек большой серебряной пепельницы налил себе стопку дагестанского коньяка.
«Итак, что мы имеем, – держа в руках стопку, продолжал раздумывать он, – Славик догадывается о том, что я играю в темную игру. Славик что-то задумывает. Но, если я найду Василия первым, никакой Славик мне страшен не будет. Значит – искать и искать. Все силы бросить на то, чтобы откопать этого молокососа...»
Армен поставил стопку на столик и, взяв в руки свой сотовый телефон, принялся набирать номер.
– Чернобуров – единственная ниточка, которая может привести меня к Захару, – вслух проговорил Славик и нахмурился, – как много проблем! – невольно вырвалось у него, – Армен мудрит что-то... причем, конкретно мудрит – замышлял явно серьезную вещь. Давно-о я замечал, что Армен гораздо хитрее, чем кажется. Уверяет в дружбе и в том, что войны не хочет, а сам только и думает о том, как бы от меня избавиться и самому всю Москву держать. И Захара он защищал, будто тот ему брат родной. Вот этим-то он себя и выдал. А потом решил реабилитироваться и придумал всю эту историю с огнем с неба и прочей чертовщиной. Надо же – один лох сумел завалить четырнадцать его бойцов! Теперь мне все понятно – Армен хочет уверить меня в том, что он и сам пострадал от колдовства и сам заинтересовал, чтобы ни Захара, ничего такого похожего в городе не было. А сам – наверняка – завязан с Захаром. И они вместе думают о том, как бы от меня избавиться...
Славик яростно сплюнул на паркетный пол и растер плевок босой, причудливо татуированной ногой.
«Только того не понимает Армен, – подумал Славик, – что Захару тоже союзники не нужны. Как только Армен перестанет быть ему полезен, Захар его в порошок разотрет. Как вот плевок этот...»
– Чертовщина, чертовщина... – пробормотал Славик, – вокруг одна чертовщина. С Арменом пока погожу разбираться, а сделаю вот что...
Славик вытащил из кармана халата сотовый телефон и набрал номер.
– Алло, – проговорил он в трубку, – узнал меня? Ага, да... Есть дело. Проберешься ночью в психушку... адрес я сейчас скажу. Потолкуешь там с одним... Да не с врачом, а с психом! Спрашивать будешь у него о Захаре. Погоди, сейчас я все тебе объясню. Нет, весь расклад тебе знать не надо, только то, что скажу я. Потолкуешь, говорю, с психом, если тот ничего тебе не скажет, вали его. Понял? Только тихо и без шума. А когда он тебе расскажет все – тоже вали... В любом случае – живым мне этот Чернобуров не нужен. Сработаешь под мента – вроде ты оперативник и пришел с ним общаться. В смысле допрашивать. Понял? Действуй тогда. Нужно все очень быстро обделать. И очень тихо. Бабки потом... Ага, ага... Ты задавай вопросы, а я тебе отвечать буду...
Славик разговаривал по телефону еще минут десять. Когда он положил трубку и опустился в кресло, настроение у него было уже много лучше, чем до разговора.
– Пр-рорвемся! – бормотал он, выуживая сигарету из пачки. – Этот парень свое дело знает. Не то, что те дуболомы, которых я посылал до этого. Он выудит у психа все, что тот знает, а если не выудит, то...
Славик закурил и, выпустив первую струю дыма в потолок, вдруг злобно рассмеялся.
– Погоди, Армен, – сквозь зубы выговорил он, – думал, обмануть меня? Не на того напал, падла! Я тебя первый раздавлю!
Когда я пробудилась в третий раз за ночь, то спать мне уже не хотелось. То есть – хотелось, конечно, но снова закрывать глаза и пытаться уснуть, прекрасно зная, что часа через два тебя разбудят истошные вопли сумасшедшей – это выше всяких сил... Даже моих.
Крики, несущиеся из дальнего угла палаты, где комочком съежилась несчастная душевнобольная, на секунду прекратились, послышался короткий глубокий вдох и – через секунду все началось заново.
С трудом поднявшись на кровати, я спустила ноги вниз. Посидела немного – и, дождавшись, когда перестала кружиться голова, поднялась с кровати и сделал несколько шагов по направлению к выходу из палаты.
Меня здорово пошатывало от слабости. Да... я так и не смогла как следует сосредоточиться и восстановить свои силы, используя контакты с источниками космической энергии – мешала та же стриженная девочка, примерно, каждые два часа поднимавшая жуткий вой.
Жители палаты и медицинский персонал, по всей видимости, давно уже привыкли к подобным концертам и не обращали на них никакого внимания.
Стрижена девочка снова стихла – исключительно для того, чтобы набрать воздуха в легкие – и снова выдала вопль такой силы, что я – несмотря на свою слабость – заковыляла к двери быстрее.
– Эй! – окликнули меня с койки, мимо которой я проходила. – Ты куда?
Это толстуха. За все время, пока я находилась здесь, она так ни разу и не пошевелилась – лежала на спине, уставив в потолок неподвижные глаза – хотя иногда пыталась со мной разговаривать.
– Куда ты? – повторила толстуха, глядя в одной ей видимую точку на белом потолке.
– В туалет, – сказала я, – очень хочется.
– Судно у тебя под койкой, – сообщила толстуха, – а по ночам покидать палату запрещается. Другие палаты запирают, а на двери нашей замок сломан. А зачем он нужен, если мы и днем-то из палаты не выходим?..
– Я в туалет, – повторила я, – не могу в судно... Мне неудобно. И неловко при всех...
Девочка в углу на мгновение прервалась и я смогла услышать, как толстуха негромко усмехнулась.
– Новенькая, сразу видно, – сказала она, – месяцок поживешь здесь, под себя ходить будешь... не то что в судно. Неловко ей... А за то, что ночью шатаешься могут и в карцер запереть. А то... чего похуже. Ты – молодая, красивая, а санитары у нас – мордовороты отмороженные. Не знаю, откуда их таких понабрали. С психов спроса нет никакого, вот они и творят с ними все, что захотят. Так что – я на твоем месте не выпендривалась бы, в судно посикала... Не хочешь? Ну, ладно, посмотрю я на тебя через месяц...
Я пробормотала что-то о том, что не собираюсь задерживаться здесь надолго, но толстуха явно уже не слушала меня. Присмотревшись, я заметила, что она опустила веки, как бы давая мне понять, что аудиенция закончена.
«Да, – подумала я, подходя к двери, – интересная вырисовывается ситуация. Неизвестно, сколько мне придется еще здесь находиться. Из-за этой ненормальной девчонки я не могу как следует сосредоточиться, следовательно – не могу восстановить силы. Ждать, пока силы восстановятся естественным путем – то есть – ждать неделю или больше – я не могу. Я не могу даже попросить телефон, чтобы позвонить Даше или Васику – врачи сразу поймут, что моя временная амнезия – всего лишь выдумка. Остается одно – найти какое-нибудь укромное место и попытаться войти в транс там – если никто мне не помешает...»
Я осторожно приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Темно. Лампы горят – через одну, да еще и вполнакала. В самом конце коридора стоит стол, за которым дремлет, положив на скрещенные руки большую стриженную голову, громадных размеров санитар.
Выскользнув из палаты, я – стараясь двигаться как можно тише – пошла вдоль стены в противоположную сторону от уснувшего на своем посту санитара.
То ли силы вовсе оставили меня, то ли еще что, но коридор показался просто бесконечным – двери, двери, двери... Некоторые из дверей были заперты снаружи пудовыми чугунными задвижками, некоторые незаперты вовсе.
Когда коридор, наконец, повернул налево, я заметила небольшую дверь в углу; открыв ее, я обнаружила маленький чуланчик, сплошь заваленный вениками и швабрами. Пахло в чуланчике чем-то кислым – с переплетенных под потолком металлических труб капала вода.
«Подсобное помещение, – догадалась я, – до утра точно никто сюда не заглянет. Так что имеет смысл спрятаться здесь и постараться сконцентрироваться. Перспектива провести в этой больнице еще несколько дней – никак мне не нравится...»
Проникнув в подсобное помещение, я аккуратно прикрыла за собой дверь. Здесь было очень темно, но глаза мои скоро привыкли к темноте. Впрочем, и смотреть-то здесь было не на что – тряпки и швабры... Ведра.
Я присела на опрокинутое ведро и перевела дыхание. Путешествие по коридору настолько истощило мои и так неважнецкие силенки, что я едва отдышалась.
А когда дыхание мое немного успокоилось, кровь перестала гулко стучать в ушах, я услышала что к мерному звуку падающих с потолка капель примешивается еще что-то такое...
Я замерла, прислушиваясь – и скоро сомнений в том, что в этом помещении, кроме меня, есть кто-то еще, у меня не оставалось. Да-да... ошибки быть не может – я слышу дыхание человека. И еще... кажется, всхлипы...
– Кто здесь? – спросила я.
Глава 9
Мне пришлось повторить свой вопрос еще трижды, прежде чем я услышала невнятное бормотание в ответ. Тогда, отодвинув висящую на батарее парового отопления большую половую тряпку, я смогла различить в темноте силуэт сжавшегося в углу человека.
– Кто ты? – спросила я.
Человек что-то снова забормотал.
«Наверное, какой-нибудь сумасшедший, – решила я, – один из пациентов. Сбежал и забился здесь в угол. Еще чего не хватало. Даже здесь покоя нет. Сумасшедший... Погодите-погодите... Что-то мне в этом человеке не нравится...»
Я пододвинулась поближе. Теперь флюиды, исходящие от незнакомца ощущались яснее. Мне не нужно было входить в транс, чтобы определить природу этих флюидов – подобное я всегда различала ясно.
«Это не просто сумасшедший, – поняла я, – его безумие явно искусственного происхождения. Не больная психика виной тому, что он оказался здесь. Какая-то мощная экстрасенсорная сила свела его с ума. От этого несчастного смердит прочно поселившейся в его сознании злой силой...»
Я протянула руку. Сумасшедший что-то тоненько выкрикнул и сжался в комочек. Коснувшись кончиками пальцем его лба, я заметила, что он дрожит мелкой дрожью.
– Как жаль, что я сейчас очень слаба, – пробормотала я, – я чувствую, что у меня получилось бы исцелить этого человека гораздо быстрее, чем у какого-нибудь психиатра. Психиатру неподвластно глубокое проникновение в подсознание больного, к тому же – здешние доктора вряд ли смогут точно определить источник поражения – хотя бы потому, что врачи, отличающиеся прагматичностью мышления от остальных людей – никогда не поверят до конца в истинность паранормальных явлений. Любому явлению они найдут кучу объяснений именно прагматического характера, но не коснуться истины. Однако, хоть я и слаба, но кое-что сделать смогу для этого бедолаги...
Я положила ладонь на затылок человека и закрыла глаза. Мысленно представила себе источник космического излучения и приоткрыла оболочку собственной ауры для беспрепятственного проникновения в свое подсознание и дальше – в энергетические узлы моего тела – и дальше – в головной мозг моего случайного пациента.
Теперь я выполняла роль своего рода передатчика. Конечно, какая-то часть получаемой мною из космоса энергии оседала в мне, наполняя мое существо живительной силой, но основной поток излучения атаковал зараженный чужеродной и губительной силой мозг несчастного сумасшедшего.
Не знаю, зачем я занялась этим человеком прежде, чем сама собою... Наверное, оттого что я не смогла бы сконцентрироваться должным образом, зная, что всего на расстоянии вытянутой руки от меня находиться человек, мозг которого прочно оккупирован враждебной экстрасенсорной энергией...
Когда я посчитала, что первый сеанс можно заканчивать, я осторожно отняла руку от лба бедолаги.
Теперь и я чувствовала себя лучше, но прежде всего мне нужно было проверить, что сталось с больным. Он уже перестал дрожать, не бормотал и не вскрикивал ничего, но вот освободилась ли хоть бы какая-то часть его разума...
Впрочем, сейчас посмотрим.
– Кто ты? – спросила я.
Ответа ждать мне пришлось довольно долго. Наконец человек в углу пошевелился и проговорил зыбким, плывущим голосом:
– А... Антон меня зовут. В... в-в... Владимирович...
Уже хорошо. Значит, мои старания не пропали даром. Этот тип воспринимает окружающую его действительность – раз в состоянии отвечать на мои вопросы.
– Как ты попал сюда?
– У... убежал, – тихонько провыл сумасшедший, – в палате... страшно.
Когда я задавала свой вопрос, то имела в виду несколько другое. Я хотел спросить, как он попал в психиатрическую клинику.
Ну что же... уточним.
– Как ты попал в эту больницу?
– Огонь... – простонал человек и заплакал, – огонь... Гуревич... деловой партнер... Очки и кудрявые волосы – Гуревич... Предложил, я приехал, потом... огонь... Я убежал...
Н-да, мало понятного.
Однако, что-то странное вдруг поселилось у меня в груди. Что-то такое, из-за чего я теперь не могла так просто отстать от этого психа. На его аура был отпечаток... Очень знакомый отпечаток враждебного и очень мощного экстрасенсорного воздействия.
Но я была очень слаба, чтобы постараться разобраться в этом. Поэтому я снова прикоснулась к голове сумасшедшего и провела пальцами по его лицу.
– Спи, – приказала я, отдавая остаток своей энергии, чтобы отключить на время его сознание, – спи...
Человек в углу затих.
Тогда и я закрыла глаза.
Сконцентрировалась.
Мне нужно только несколько часов, чтобы восстановить свои силы. Всего несколько часов пребывания в потусторонних измерениях, а потом я снова вернусь к действительности и разберусь в сложившейся вокруг ситуации.
Даша давно заснула. Васику не спалось.
«Вот черт, – думал он, – влип я как, а? Теперь ведь и не выкрутишься... Светка такой скандал устроила, когда я приехал на эту дачу не один, а с Дашей... На весь сад орала. Я уж боялся, что Саша – муж ее – услышит. Угрожала, что пойдет в ментовку и заявление напишет о том, что я ее изнасиловал. Если я откажусь на ней жениться. И это тогда – когда она сама замужем за своим тормозным Сашей. Отец меня точно тогда убьет. Заявление, конечно, никуда не пойдет – дальше опера, который его первым увидит. Но, зная своего отца и его принципы, вполне логично предположить, что он вмиг все обделает – разведет Светку с Сашей и женит на мне – Светку...»
– Кто ты? – спросила я.
Человек что-то снова забормотал.
«Наверное, какой-нибудь сумасшедший, – решила я, – один из пациентов. Сбежал и забился здесь в угол. Еще чего не хватало. Даже здесь покоя нет. Сумасшедший... Погодите-погодите... Что-то мне в этом человеке не нравится...»
Я пододвинулась поближе. Теперь флюиды, исходящие от незнакомца ощущались яснее. Мне не нужно было входить в транс, чтобы определить природу этих флюидов – подобное я всегда различала ясно.
«Это не просто сумасшедший, – поняла я, – его безумие явно искусственного происхождения. Не больная психика виной тому, что он оказался здесь. Какая-то мощная экстрасенсорная сила свела его с ума. От этого несчастного смердит прочно поселившейся в его сознании злой силой...»
Я протянула руку. Сумасшедший что-то тоненько выкрикнул и сжался в комочек. Коснувшись кончиками пальцем его лба, я заметила, что он дрожит мелкой дрожью.
– Как жаль, что я сейчас очень слаба, – пробормотала я, – я чувствую, что у меня получилось бы исцелить этого человека гораздо быстрее, чем у какого-нибудь психиатра. Психиатру неподвластно глубокое проникновение в подсознание больного, к тому же – здешние доктора вряд ли смогут точно определить источник поражения – хотя бы потому, что врачи, отличающиеся прагматичностью мышления от остальных людей – никогда не поверят до конца в истинность паранормальных явлений. Любому явлению они найдут кучу объяснений именно прагматического характера, но не коснуться истины. Однако, хоть я и слаба, но кое-что сделать смогу для этого бедолаги...
Я положила ладонь на затылок человека и закрыла глаза. Мысленно представила себе источник космического излучения и приоткрыла оболочку собственной ауры для беспрепятственного проникновения в свое подсознание и дальше – в энергетические узлы моего тела – и дальше – в головной мозг моего случайного пациента.
Теперь я выполняла роль своего рода передатчика. Конечно, какая-то часть получаемой мною из космоса энергии оседала в мне, наполняя мое существо живительной силой, но основной поток излучения атаковал зараженный чужеродной и губительной силой мозг несчастного сумасшедшего.
Не знаю, зачем я занялась этим человеком прежде, чем сама собою... Наверное, оттого что я не смогла бы сконцентрироваться должным образом, зная, что всего на расстоянии вытянутой руки от меня находиться человек, мозг которого прочно оккупирован враждебной экстрасенсорной энергией...
Когда я посчитала, что первый сеанс можно заканчивать, я осторожно отняла руку от лба бедолаги.
Теперь и я чувствовала себя лучше, но прежде всего мне нужно было проверить, что сталось с больным. Он уже перестал дрожать, не бормотал и не вскрикивал ничего, но вот освободилась ли хоть бы какая-то часть его разума...
Впрочем, сейчас посмотрим.
– Кто ты? – спросила я.
Ответа ждать мне пришлось довольно долго. Наконец человек в углу пошевелился и проговорил зыбким, плывущим голосом:
– А... Антон меня зовут. В... в-в... Владимирович...
Уже хорошо. Значит, мои старания не пропали даром. Этот тип воспринимает окружающую его действительность – раз в состоянии отвечать на мои вопросы.
– Как ты попал сюда?
– У... убежал, – тихонько провыл сумасшедший, – в палате... страшно.
Когда я задавала свой вопрос, то имела в виду несколько другое. Я хотел спросить, как он попал в психиатрическую клинику.
Ну что же... уточним.
– Как ты попал в эту больницу?
– Огонь... – простонал человек и заплакал, – огонь... Гуревич... деловой партнер... Очки и кудрявые волосы – Гуревич... Предложил, я приехал, потом... огонь... Я убежал...
Н-да, мало понятного.
Однако, что-то странное вдруг поселилось у меня в груди. Что-то такое, из-за чего я теперь не могла так просто отстать от этого психа. На его аура был отпечаток... Очень знакомый отпечаток враждебного и очень мощного экстрасенсорного воздействия.
Но я была очень слаба, чтобы постараться разобраться в этом. Поэтому я снова прикоснулась к голове сумасшедшего и провела пальцами по его лицу.
– Спи, – приказала я, отдавая остаток своей энергии, чтобы отключить на время его сознание, – спи...
Человек в углу затих.
Тогда и я закрыла глаза.
Сконцентрировалась.
Мне нужно только несколько часов, чтобы восстановить свои силы. Всего несколько часов пребывания в потусторонних измерениях, а потом я снова вернусь к действительности и разберусь в сложившейся вокруг ситуации.
Даша давно заснула. Васику не спалось.
«Вот черт, – думал он, – влип я как, а? Теперь ведь и не выкрутишься... Светка такой скандал устроила, когда я приехал на эту дачу не один, а с Дашей... На весь сад орала. Я уж боялся, что Саша – муж ее – услышит. Угрожала, что пойдет в ментовку и заявление напишет о том, что я ее изнасиловал. Если я откажусь на ней жениться. И это тогда – когда она сама замужем за своим тормозным Сашей. Отец меня точно тогда убьет. Заявление, конечно, никуда не пойдет – дальше опера, который его первым увидит. Но, зная своего отца и его принципы, вполне логично предположить, что он вмиг все обделает – разведет Светку с Сашей и женит на мне – Светку...»