Глава 10
– Где это мы? – прохрипел Васик, открывая один глаз – второй представлял из себя узенькую щелочку между двумя огромными фиолетовыми шишками.
– Судя по всему, в подвале, – отозвалась Даша, – вот дело... Никогда не приходилось так проводить время – пристегнутой наручниками к трубе парового отопления, проходящей под самым потолком темного и сырого подвала. Бр-р, холодно как. Я же почти раздетая – в одном нижнем белье...
– Н-да... – сказал Васик, звякнув своими наручниками, – веселого мало... Черт возьми, как они меня... По-моему, ребро сломали. Нос разбили, губы... Глаз вообще не раскрывается, – он причмокнул языком и добавил, – зуб, кажется, выбили, сволочи... Да, веселого мало... Хм, это я уже говорил.
– Тебе еще хорошо, – вздохнула Даша, – ты вон какой длинный. Стоишь на своих ногах, хоть и пристегнутый к батарее. А мне приходится – на цыпочках. Все руки затекли. Хорошо еще, что потолок низкий. А то бы вообще – висела, как сосиска.
– Жрать хочется, – немедленно поделился Васик, – и голова болит. И выпить бы не помешало. Я вот что, кстати, заметил – как выпьешь немного – сразу легче становится.
Даша промолчала, и тогда Васик вздохнул и проговорил тоскливо:
– Теперь, наверное, не скоро мне пить придется. Что-то уж больно круто завязалось дело.
– Если вообще придется, – заметила Даша и тут же прикусила язык.
Еще раз со скрипом повернулся ключ в замке и массивная железная дверь медленно отворилась. Щелкнул выключатель и тут же вспыхнула похожая на удавленника голая электрическая лампочка под низким подвальным потолком.
Человек вошел в подвал и дверь за ним тут же закрылась.
Щурясь от яркого электрического света, Васик вгляделся одним глазом в лицо человека и едва слышно застонал.
– Все, – услышал он шепот Даши, – теперь нам точно конец. А все из-за твоей поганой машины.
– Поганая машина? – усмехнулся Армен и поправил на голове новенькую папаху. – Даже в таком состоянии, в какое вы ее привели, она стоит... больших денег. Поганая... – тут голос Армена окреп и возвысился, даже намек усмешки исчез в его голосе. – Поганая?! – взревел он. – Поганая?!! Это вы поганые! Шакалы поганые! С вами, как с людьми, хотели – по-доброму, а вы... Четырнадцать бойцов моих угробили! Лучших бойцов перебили! Джип мой всмятку! Папаха потерялась! Да я вас, гадов, за такой беспредел!..
Недоговорив, он выхватил их наплечной кобуры большой черный пистолет и упер его ствол в лоб Васика.
– Молись, гнида! – заорал Армен и взвел курок.
Васик, по всей видимости, хотел что-то сказать, но не смог. Он судорожно переглотнул и снова открыл рот – но из его мгновенно пересохшей глотки вырвалось только слабое хрипение – как воздух их прохудившегося садового шланга.
– Молчишь, гад?! – крикнул Армен и, переложив пистолет в левую руку, правой несколько раз с силой ударил Васика в лицо.
Васик глухо застонал. Из подсохших ссадин на его лицо заструилась кровь.
– Молчишь, сука?! – разорялся Армен. – Я т-тебе сейчас!.. Что такое колумбийский галстук знаешь? Когда вонючую твою глотку распорют от уха до уха и паршивый твой язык вытащат наружу – ты у меня тогда помолчишь... Ах, ты блядюга потная! Жаба, мать твою!..
«Бу-бу-бу-бу!! – глухо стучали в голове Даши страшные слова озверевшего кавказца. – Очень странно, – подумала она, – у меня такое ощущение, что этот хачик орет и угрожает единственно ради того, чтобы заглушить свой страх... А кого ему бояться? Нас? Когда мы прикручены к батарее и не можем даже пальцами пошевелить на отекших руках? Нет, они нас не убьют, – отчетливо вдруг всплыло рассуждение на поверхность Дашиного сознания, – если бы хотели убить, убили бы прямо там – на даче Васика. А так... привезли нас сюда и прикрутили к батарее. Что им от нас нужно? Деньги? Вполне возможно, только вот как объяснить те неуловимые нотки страха, которые проскальзывают в диких воплях этого чернокожего? И как это он на нас вышел? Ведь мы вроде все следы за собой замели...»
– По всему городу искали вас, уроды, – снова заорал Армен, будто услышал вопрос Даши, – всю братву переполошили, все крыс на ноги подняли! На съемную хату вышли на вашу, да вы успели оттуда свалить...
Внезапно Армен успокоился, спрятал пистолет в кобуру и заговорил много тише:
– А вы как думали? На обычных бандитов напали? Да я весь этот ваш поганый городишко имею, как хочу, вот уже третий год! Не было еще такого случая, чтобы кто-нибудь смог от меня свалить... А выследить вас – куда вы направились, после того, как отпустили левака – вообще никаких проблем не было. Вдоль дороги-то – лесополоса! Мои люди шли за вами до самой дачи. А ночью...
– Мы знаем... – хрипнул вдруг Васик, – что было ночью. Двух человек убили...
Армен вскинул на него горящие дикие глаза и смачно сплюнул ему под ноги.
– Трех, – поправил он Васика, – трех, понял? Еще сторожа вашего тюкнуть пришлось по башке. А то за винтарь хвататься начал, орать хотел... А как вы хотели? Такую кашу заварили, что теперь только кровью все можно исправить.
Васик душераздирающе вздохнул и прикрыл свой единственный неповрежденный глаз.
«Очень странно, – подумала снова Даша, – еще загадочнее все... Если они шли за нами до самой дачи – выслеживали – неужели им не проще было бы нас просто схватить там? Места глухие – город в нескольких километрах... И трех человек убили на даче, только для того, чтобы до нас двоих добраться. Такое чувство, что эти хачики принимают нас за каких личностей, опасаться которых нужно просто безмерно. Почему?»
Армен снова начал орать и топать ногами, а в голову Даши пришла вдруг ясная, как апрельское утро, мысль.
«Ну, конечно! – едва не воскликнула она. – Как же я сразу не догадалась! После всего того, что устроила этим кавказцам Ольга, они, наверное, думают, что мы какие-нибудь колдуны. Да, так оно и есть. Этим и объясняется то, что бандиты не остановились перед тем, чтобы убрать всех свидетелей и возможных наших помощников. Этим и объясняется то, что бандиты побоялись напасть на нас среди бела дня и решили захватить во время сна. Этим и объясняется беспредельный налет на квартиру... Очевидно, вокруг дома было не меньше сотни черных зверей, а те, кто ломился в нашу дверь, просто были посланы вызвать огонь на себя. Или, может быть, выкурить нас из нашего убежища, выследить и захватить позже, когда мы успокоимся, что все позади и что нам ничего не угрожает – и будем наиболее уязвимы. Во сне, например... Этим и объясняются странные нотки суеверного ужаса в звериных воплях кавказца... Интересно... – подумала вдруг Даша, – а они думали, очевидно, что мы из окна на метлах вылетим... Вертолетов этот чурка к дому, где Васик снял квартиру, не подогнал случайно? С него станется. Похоже, что он не врет, когда говорит, что очень крутой...»
Армен, задохнувшись от ярости на середине своего очередного матерного монолога, снова размахнулся кулаком, но почему-то не ударил уже вобравшего голову в плечи – в ожидании очередной порции боли – Васика.
– Хреновое ваше дело, – отдышавшись, заключил Армен, – но маленькая возможность остаться в живых у вас есть.
– Маленькая? – тихо-тихо спросил Васик, осторожно открывая глаз.
– Совсем децл! – рявкнул Армен. – Четырнадцать бойцов моих легло на том стадионе, двое в больнице после того, как вы их обработали... И это еще ничтожная часть всех проблем, которые вы мне устроили. За такой беспредел мочат без разговоров, но я решил вам дать шанс.
Армен помолчал минуту, видимо, для того, чтобы прикованные наручниками к батарее поглубже вникли в смысл произнесенного, затем продолжал:
– Короче, так... Вы делаете для меня одну вещь, и я вас отпускаю. А если нет...
Он снова достал свой пистолет и выразительно помахал им перед носом у Васика.
– А что делать-то надо? – пискнул Васик.
Армен спрятал пистолет обратно в кобуру и закурил сигарету, видимо, готовясь к долгим и трудным объяснениям. Потом вдруг швырнул сигарету себе под ноги и махнул рукой.
– Да чего я говорить буду? – исподлобья глядя на Васика, произнес он. – Сами все прекрасно понимаете, – по всей видимости, он обращался исключительно к Васику, Дашу совсем не принимая в расчет, – Как ты сделал то... тот комшар на стадионе как ты устроил?
– Я? – удивился Васик. – Я ничего не...
– Не свисти! – перебил его Армен. – Кто, кроме тебя так мог? Я же все видел! Четырнадцать бойцов моих положил – просто так! А на самом ни одной царапинки. Огонь с неба пустил. Каких-то бесов голых бегать вокруг заставил. Камни бросал, дома рушил.
– Да нет! – снова воскликнул Васик, – и никогда ничего такого...
– А кто тогда? – заорал Армен, и Даша отчетливо увидела, как глаза его наливаются багровой кровью. – И когда ты мою тачану толканул, ты тоже какие-то штуки вытворял. Когда твоя тачка с двумя телками исчезла на несколько секунд, а потом снова появилась... Я, конечно, первое время думал, что это телки, которые в машине с тобой... А ты клялся, что не при делах. Но потом я тебя раскусил! Все на лохушек свалил на каких-то, а сам маскируешься, падла...
Армен замолчал и, подойдя к Васику вплотную, тихо спросил:
– Слушай, ты кто, а? Научи меня так, как ты умеешь, и спокойно можешь жить дальше... А если нет, я тебе прямо здесь же башку снесу, а шалаву твою по кругу пущу. На сто двадцать бойцов. Они же ее порвут, как макаки салфетку. Понял, о чем базар?
– Понял! – активно закивал головой Васик. – Но дело в том, что ты... что вы ошибаетесь. Я ничего такого не умею. И... И мои... и мои девушки – тоже. Это все случайно как-то вышло. Я вот что могу сказать, – выдохнул Васик, – ко всей этой чертовщиной – с исчезновением картины, с извержением вулкана, с голыми... – я не имею никакого отношения. Я не колдун, не гипнотизер и не этот... не экстрасенс. Я просто... Но я могу заплатить за наши жизни большие бабки. Подумай... Подумайте сами – если вы нас убьете, кто возместит вам весь ущерб?
– Хватит мне заговаривать зубы! – зарычал Армен. – Чего ты, падла, чернуху раскидываешь? Случайно... Случайностей не бывает. Короче так – думай, рассказать мне и не рассказать. А я досчитаю до трех... Нет, до пяти досчитаю и...
Армен в третий раз вытащил свой пистолет, приставил дуло ко лбу Васику и взвел курок.
– Поехали, – сказал он, – р-раз.
– Да я не!.. – воскликнул Васик.
– Два!
«Что за кретин этот Василий, – замелькало в голове у Даши, – если убедить кавказца, что мы вовсе не при чем, то есть, он ошибается, принимая нас за могущественных гипнотизеров, то мы тем самым подпишем себе смертный приговор. Что в таком случае он нас пристрелит прямо здесь – в подвале – это абсолютно точно. Нет, нужно согласиться на его условия, и... А дальше посмотрим...»
– Три!
– Погоди... – заговорил Васик, то и дело облизывая губы, – я не умею делать никаких таких штук. Но у меня много денег. То есть – у моего отца много денег. И я мог бы просто откупиться. И вам будет выгодно и я... Сохраню свою жизнь. И жизнь девушки...
– В жопу себе свои бабеусы вшивые засунь, – отреагировал кавказец, – у меня своих бабок полно. Мне от тебя другое нужно... Четыре.
– Да не знаю я! – взвыл Васик.
– Пять, – проговорил кавказец и глаза его стали пустыми.
– Я знаю! – воскликнула Даша. – Все, что было, это моих рук дело. А Василий – просто мой помощник. Он, конечно, мне необходим, но сам без меня ничего сделать не сможет. Так что... опусти пистолет.
Не опуская пистолета, Армен во все глаза – изумленно – смотрел на Дашу.
– Ты чего плетешь... – сдавленным голосом заговорил Васик, – сама хоть понимаешь, что плетешь? Слушай, друг, не убивай нас, у меня денег много...
– Заткнись, – стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более спокойнее, проговорила Даша.
Армен в очередной раз водворил пистолет в кобуру и подошел к Даше.
– Будешь меня учить? – прямо спросил он.
– Конечно, – легко согласилась Даша, – только освободи нас и дай мне одеться.
Армен достал было из кармана ключ от наручников, но потом с сомнением качнул головой и сунул ключ обратно.
– Нет, – сказал он, – я вас знаю. Только я вас освобожу, вы тут же выкинете какую-нибудь беспредельную штуку. Огонь с неба, камни там... или еще что-нибудь в этом роде. Или просто исчезнете... Как в фильме про вампиров. Ты мне говори, что делать, и я все буду делать. А потом, когда пойму, что мне ничего не угрожает, отпущу вас. Ну, в смысле, сниму с вас наручники.
Васик вполголоса выругал Дашу дурой и потряс окровавленной патлатой головой. Даша не обратила на него никакого внимания. Армен тоже – даже ухом в его сторону не повел.
– Что мне делать-то? – снова спросил Армен.
– А делать нужно вот что, – медленно выговорила Даша, – для того, чтобы мне начать тебя учить, мне нужны несколько предметов. Сам понимаешь, для чего...
Армен кивнул, хотя по лицу его было прекрасно видно, что он ничего не понимает.
– Во-первых, – проговорила Даша, – мне нужно три литра жабьей крови. Потом – шкура только что зарезанного черного барана – и чтобы на шкуре ни одного белого пятнышка не было – черная шкура. Ну и шестнадцать яиц от черной курицы.
Выслушав заказ, Армен неопределенно покачал головой.
Даша нашла в себе силы усмехнуться.
– Что? – спросила она. – Думаешь, я тебя разыгрываю? Вот принеси все, что я тебя просила, тогда увидишь, что к чему. В любом случае ты ничего не теряешь. Или забыл, как я пустила на твоих бойцов огонь с неба? Я еще и не такому смогу тебя научить.
– Ладно, – сглотнув, проговорил Армен, – все сделаю, как ты скажешь... Хотя и похоже все это... на мультик. Жабья кровь, яйца, шкура... Я думал, ты все это не так делаешь.
– А как? – поинтересовалась Даша.
Армен пожал плечами.
– Ну так, – сказал он, – по-современному, что ли...
Даша многозначительно усмехнулась.
– Ладно, – сказал Армен, – через два часа все будет готово. А пока вам придется повисеть здесь. Вот как принесут все, что ты мне заказала, тогда поговорим по-другому. Я пошел...
Повернувшись, он направился к двери.
– Погоди! – крикнула ему вслед Даша. – Еще одно – барана должен зарезать человек, родившийся в пятницу тринадцатого. В пятницу тринадцатого! Иначе ничего не получится.
Не оборачиваясь, Армен значительно кивнул головой, будто считая уже себя маститым магом и вышел, громыхнув за собой тяжелой железной дверью.
– И что ты сделала? – спросил Васик, как только закрылась дверь.
– А что?
– Зачем ты прогнала чурке всю эту пургу?
– Потому что, милый Вася, – вздохнула Даша, – иначе тебя бы уже не было в живых. А так – я выиграю немного времени для... для...
– Вот именно, – мрачно выговорил Васик, – только два часа и все... А когда кавказец поймет, что его разыграли, он нас просто порвет на куски.
На это Даша ничего не ответила. Только дернула ртом, очевидно, вспомнив высказывания Армена относительно макак и салфетки.
Довольно долго в подвале царило полное молчание. Наконец, Даша проговорила, подняв глаза к низкому закопченному потолку.
– Будем надеяться на то, что нас найдет Ольга, – сказал Даша.
– Потому что больше нам надеяться не на что, – угрюмо добавил Васик.
Ранним утром Олег Владимирович снова переступил порог районной психиатрической больницы. Молча ткнул удостоверение в окошечко охраннику и проследовал к широкой белой лестнице.
– Возьму с собой снова этого главврача, – решил он, – с ним как-то удобнее... Черт возьми, что я с этим психом вожусь до сих пор? Закрыли бы дело и все. Пропал человек, так он вернулся. И все в порядке. Кому какая разница – кто его с ума свел? Может он сам съехал с катушек. От перенапряжение на работе, например... Чернобуров Антон Владимирович. Вот, блин, придурок. Сколько крови мне попортил... И чего его допрашивать, если он невменяемый? Прямо не понимаю я нашего полковника. Мало ли какие там влиятельные люди попросили найти злоумышленников...
Олег Владимирович остановился перед уже знакомой дверью с табличкой «Главный врач психиатрической больницы...» – и постучал.
Дверь кабинета распахнулась мгновенно. На пороге Олег Владимирович увидел сияющего главного врача и какого-то неприметного серого человечка с постоянно бегающими глазами в потертом синем костюме в клеточку.
– А-а! – воскликнул главврач, не дав Олегу Владимировичу даже раскрыть рта. – Вот и вы! А у нас для вас хорошие новости! Прямо-таки отличные! Чернобуров, которым вы так интересовались, стал понемногу приходить в себя. Не знаю, с чем связано такое внезапное просветление его рассудка, но факт остается фактом – Чернобуров уже полностью воспринимает окружающую действительность и даже – ведет себя почти как нормальный человек. Это – чудо! Чудо! Впервые в моей практике такое! Должно быть, наши уколы оказали действие! После утреннего обхода, на котором все выяснилось, я уже начал подумывать о Нобелевской премии! Если мне удастся доказать, что история болезни и неожиданного и резкого выздоровления Чернобурова – не частный случай, а результат эффективного лечения нашими препаратами, то Нобелевская премия мне обеспечена! А мы вот как раз направляемся с вашим коллегой к Чернобурову. Прошу вас присоединиться.
Совершенно обалдевший от объема свалившейся на него информации, Олег Владимирович перевел взгляд на серого человечка. Заглянул в его лицо, но никакого эффекта не добился – маленькие глазки человечка были абсолютно неуловимы.
– Знакомьтесь! – широко улыбнулся главврач. – Или вы уже знакомы? Не знаю, как у вас там в милиции, а я обычно всех своих коллег знаю в лицо.
– Олег Владимирович, – машинально сказал Олег Владимирович, не отводя удивленного взора от лица серого человечка. – А вы, позвольте, кто будете? – не удержавшись, добавил он. – Ведь дело Чернобурова мне поручили...
– Не только вам, не только вам, коллега, – быстро проговорил серый человечек, – делом Чернобурова заинтересовались органы более серьезные, чем МВД. Я как раз эти органы и представляю...
– Да? – сказал Олег Владимирович, не зная, что еще сказать. – Это... хорошо...
Ему что-то не нравилось во всем облике серого человечка. дело было не только в постоянно бегающих глазках, а... Нет, Олег Владимирович не смог бы объяснить, что ему не нравилось в сером человечке, но он всем своим ментовским нутром чувствовал какую-то смутную опасность исходящую от этого неприметного человечка в потертом синем костюме в клеточку.
«Надо будет справиться у полковника насчет этих самых органов, – стукнуло в голове у Олега Владимировича, – что-то этот коротышка кажется мне подозрительным. Попросить, что ли, у него удостоверение? Да нет, не стоит. Он может и не показать, а я что тогда делать буду? Пытаться его задержать? Если он и в самом деле из органов, потом хлопот не оберешься. Со свету сживут – с ФСБ лучше не связываться. Да и... кем еще может быть он? Черт, странно, странно, но разбираться сейчас нет времени...»
– Вот и познакомились! – воскликнул главврач и от избытка переполнявших его чувств расхохотался. – Вот и познакомились. А теперь пойдемте скорее к нашему пациенту. Уверен, что сегодня, вы узнаете о том, что с ним случилось! Просто уверен!
И главврач двинулся по коридору. За ним, не оглядываясь на Олега Владимировича, засеменил серый человечек.
Олег Петрович почесал в затылке и пошел следом за ними.
– Сейчас у наших пациентов прогулка, – восторженно гудел главврач, – их можно в парке найти. Во дворе больницы. Конечно, Чернобурова я из палаты не выпускаю обычно, но ради такого исключительного случая, я соответствующим образом распорядился. Да и сам он уж очень слезно просил. Говорил, что от чистого воздуха ему много легче станет.
– Это так, – поддакивал серый человечек, – только, профессор, вы не боитесь, что ваши больные разбегутся из этого парка?
– Разбегутся? – главврач опять расхохотался. – Да там забор четырехметровый. И колючая проволока сверху. Ну, санитары еще ходят постоянно – дежурят. Еще не было случая, чтобы кто сбежал из нашей больницы. Вы ведь знаете, что в тридцатых годах здесь не больница была вовсе, а тюрьма? Главный корпус перестроили, а забор трогать не стали. Зачем – безопасность превыше всего!
Втроем они вышли во двор больницы через какой-то служебный выход – и оказались в начале аллейки самого настоящего парка – с густо посаженными деревьями и низенькими скамейками.
В голове у Олега Владимировича уже сложился вопрос, тот который намеревался задать так беспокоящему его серому человечку. Предполагаемый ответ на вопрос должен был вполне убедить Олега Владимировича в компетентности серого человечка, как представителя соответствующих органов. Олег Владимирович уже открыл было рот, но тут главврач, издав очередной восторженный крик, устремился по аллейке со скоростью почти космической.
– Вот он! – выкрикнул главврач. – Сидит на скамейке с какой-то девушкой разговаривает... Ты посмотри, только в рассудок пришел, а уже амуры заводит. Еще два дня назад жену свою не узнавал, а теперь... А-а! Так я и девушку эту знаю! Очень интересный случай – нервное истощение и временная амнезия. Не помнит даже имени-фамилии своей. Ее из кинотеатра какого-то врачи скорой помощи привезли. Была в бессознательном состоянии, а теперь уже свободно передвигается! Еще один случай удивительного исцеления! Да! Если все дело в наших новых препаратах, то Нобелевская премия от меня никуда не уйдет!
Проговорив всю эту чушь, главврач на мгновение остановился и сладко зажмурил глаза. А потом снова устремился к нужной ему скамейке, шелестя на ходу губами, будто бы репетировал речь нобелевского лауреата.
– Антон Владимирович! – ласково зашептал главврач, тяжело плюхаясь на скамейку рядом со встрепанным человеком с покрасневшими, словно от слез, глазами. – Как вы себя сейчас чувствуете?
Антон Владимирович посмотрел на главврача отсутствующим взором и ничего не ответил.
– Антон Владимирович? – снова позвал главврач. – Как вы себя...
Больной опустил глаза в землю и не говорил ни слова. С его губ потянулась прозрачная ниточка вязкой слюны.
– Это и есть ваше чудесное исцеление? – строго спросил серый человечек.
– Он, кажется, совсем невменяемый, – проговорил подошедший тоже Олег Владимирович, – почему вы говорили о том, что он действительность окружающую воспринимает? Ничего он не воспринимает. Выглядит точно так же, как и тогда, когда я к вам приходил. Даже хуже еще – тогда он, по крайней мере, слюну не пускал...
– Ничего не понимаю, – забормотал главврач, – я же утром его видел... Я же утром его осматривал, он был совершенно... ну, совершенно, как нормальный человек... Что за чудеса. Не мог же я ошибиться... Или это – просто временное прояснение было. А теперь у него новый приступ? Ничего не понимаю. Нужно пролистать литературу... А, может быть, это вовсе не прояснение было, а... новый виток его заболевания? Он не выздоровел – просто ему показалось, что он выздоровел. Или, если предположить...
Так бормотал обалдевший главврач. Олег Владимирович и серый человечек молчали. О чем думал серый человечек, неизвестно, а мысли Олега Владимировича были, хоть и путаны, но вполне понятны. Он тоже был ошарашен. Но совсем не по той причине, по которой едва не тронулся рассудком бедный главный врач районной психиатрической больницы.
«Вот так чудеса в решете... – думал Олег Владимирович, – а я сразу понял, что эту девушку где-то видел. Это же ее вчера вечером показывал мне тезка – Олег Петрович – точно ее! То есть – не то, чтобы ее, а ее фотографию. Та-ак... это что же получается? Чернобуров в сумасшедшем доме – пропал и наутро явился ненормальным. Дело, которым занимается Олег Петрович, тоже – по исчезновению крупного бизнесмена. И опять же – на этот раз не сам пропавший, а единственный, кажется, свидетель преступления – находится в психушке. Что-то мне подсказывает, что наши два дела нужно объединить в одно. Так, та-ак... А теперь мне необходимо, не мешкая, возвращаться в отделение и переговорить с тезкой. Потом брать наряд и ехать сюда. Пусть эта девушка – которая ни имени, ни фамилии собственной не помнит – прокатится с нами. Спокойнее будет, если она в тюремной больничке посидит. Оформим ей арест, как главной подозреваемой – тем более, что основания для этого есть железные. Вперед, вперед»!
– Простите, – проговорил Олег Владимирович, отступая назад, – я вижу разговора у нас не получится с господином Чернобуровым, так что мне лучше всего – откланяться. Дела, знаете ли... До свидания.
И, не дожидаясь ответного прощания, Олег Владимирович повернулся и почти бегом устремился по аллейке.
«Надо было еще и этого коротышку разъяснить, – мелькнула у него запоздалая мысль, – да только некогда. Если мы с тезкой два дела в одно объединим и злоумышленников накроем, тогда не только премия мне гарантирована, но и очередное повышение меня не обойдет»!
Огромных размеров санитар с совершенно звериным лицом вошел в туалет для медперсонала и тщательно запер за собой дверь. Проверив все кабинки и убедившись, что он совсем один в помещении, санитар пустил воду в раковине и, маскируя шумом воды свои действия, достал откуда-то из своей одежды глубоко запрятанный сотовый телефон и набрал номер.
– Это... – приглушенно проговорил он в трубку, – это я. Здорово, Темный.
Видимо, его что-то спросили, поскольку санитар немедленно изобразил на своем уродливом лице досаду и, оглянувшись на дверь, ответил:
– Да нет... Ничего я не сделал. Только моей вины в том нет. Ты меня знаешь, Темный. Я, на что подписался, то и выполнил. Но ночью этот ваш псих... Чернобуров... свалил куда-то из своей палаты, и я его найти не смог. Какая-то падла оставила дверь в палате не запертой, вот он, сука, и убежал. Я им сколько раз говорил...
– Судя по всему, в подвале, – отозвалась Даша, – вот дело... Никогда не приходилось так проводить время – пристегнутой наручниками к трубе парового отопления, проходящей под самым потолком темного и сырого подвала. Бр-р, холодно как. Я же почти раздетая – в одном нижнем белье...
– Н-да... – сказал Васик, звякнув своими наручниками, – веселого мало... Черт возьми, как они меня... По-моему, ребро сломали. Нос разбили, губы... Глаз вообще не раскрывается, – он причмокнул языком и добавил, – зуб, кажется, выбили, сволочи... Да, веселого мало... Хм, это я уже говорил.
– Тебе еще хорошо, – вздохнула Даша, – ты вон какой длинный. Стоишь на своих ногах, хоть и пристегнутый к батарее. А мне приходится – на цыпочках. Все руки затекли. Хорошо еще, что потолок низкий. А то бы вообще – висела, как сосиска.
– Жрать хочется, – немедленно поделился Васик, – и голова болит. И выпить бы не помешало. Я вот что, кстати, заметил – как выпьешь немного – сразу легче становится.
Даша промолчала, и тогда Васик вздохнул и проговорил тоскливо:
– Теперь, наверное, не скоро мне пить придется. Что-то уж больно круто завязалось дело.
– Если вообще придется, – заметила Даша и тут же прикусила язык.
Еще раз со скрипом повернулся ключ в замке и массивная железная дверь медленно отворилась. Щелкнул выключатель и тут же вспыхнула похожая на удавленника голая электрическая лампочка под низким подвальным потолком.
Человек вошел в подвал и дверь за ним тут же закрылась.
Щурясь от яркого электрического света, Васик вгляделся одним глазом в лицо человека и едва слышно застонал.
– Все, – услышал он шепот Даши, – теперь нам точно конец. А все из-за твоей поганой машины.
– Поганая машина? – усмехнулся Армен и поправил на голове новенькую папаху. – Даже в таком состоянии, в какое вы ее привели, она стоит... больших денег. Поганая... – тут голос Армена окреп и возвысился, даже намек усмешки исчез в его голосе. – Поганая?! – взревел он. – Поганая?!! Это вы поганые! Шакалы поганые! С вами, как с людьми, хотели – по-доброму, а вы... Четырнадцать бойцов моих угробили! Лучших бойцов перебили! Джип мой всмятку! Папаха потерялась! Да я вас, гадов, за такой беспредел!..
Недоговорив, он выхватил их наплечной кобуры большой черный пистолет и упер его ствол в лоб Васика.
– Молись, гнида! – заорал Армен и взвел курок.
Васик, по всей видимости, хотел что-то сказать, но не смог. Он судорожно переглотнул и снова открыл рот – но из его мгновенно пересохшей глотки вырвалось только слабое хрипение – как воздух их прохудившегося садового шланга.
– Молчишь, гад?! – крикнул Армен и, переложив пистолет в левую руку, правой несколько раз с силой ударил Васика в лицо.
Васик глухо застонал. Из подсохших ссадин на его лицо заструилась кровь.
– Молчишь, сука?! – разорялся Армен. – Я т-тебе сейчас!.. Что такое колумбийский галстук знаешь? Когда вонючую твою глотку распорют от уха до уха и паршивый твой язык вытащат наружу – ты у меня тогда помолчишь... Ах, ты блядюга потная! Жаба, мать твою!..
«Бу-бу-бу-бу!! – глухо стучали в голове Даши страшные слова озверевшего кавказца. – Очень странно, – подумала она, – у меня такое ощущение, что этот хачик орет и угрожает единственно ради того, чтобы заглушить свой страх... А кого ему бояться? Нас? Когда мы прикручены к батарее и не можем даже пальцами пошевелить на отекших руках? Нет, они нас не убьют, – отчетливо вдруг всплыло рассуждение на поверхность Дашиного сознания, – если бы хотели убить, убили бы прямо там – на даче Васика. А так... привезли нас сюда и прикрутили к батарее. Что им от нас нужно? Деньги? Вполне возможно, только вот как объяснить те неуловимые нотки страха, которые проскальзывают в диких воплях этого чернокожего? И как это он на нас вышел? Ведь мы вроде все следы за собой замели...»
– По всему городу искали вас, уроды, – снова заорал Армен, будто услышал вопрос Даши, – всю братву переполошили, все крыс на ноги подняли! На съемную хату вышли на вашу, да вы успели оттуда свалить...
Внезапно Армен успокоился, спрятал пистолет в кобуру и заговорил много тише:
– А вы как думали? На обычных бандитов напали? Да я весь этот ваш поганый городишко имею, как хочу, вот уже третий год! Не было еще такого случая, чтобы кто-нибудь смог от меня свалить... А выследить вас – куда вы направились, после того, как отпустили левака – вообще никаких проблем не было. Вдоль дороги-то – лесополоса! Мои люди шли за вами до самой дачи. А ночью...
– Мы знаем... – хрипнул вдруг Васик, – что было ночью. Двух человек убили...
Армен вскинул на него горящие дикие глаза и смачно сплюнул ему под ноги.
– Трех, – поправил он Васика, – трех, понял? Еще сторожа вашего тюкнуть пришлось по башке. А то за винтарь хвататься начал, орать хотел... А как вы хотели? Такую кашу заварили, что теперь только кровью все можно исправить.
Васик душераздирающе вздохнул и прикрыл свой единственный неповрежденный глаз.
«Очень странно, – подумала снова Даша, – еще загадочнее все... Если они шли за нами до самой дачи – выслеживали – неужели им не проще было бы нас просто схватить там? Места глухие – город в нескольких километрах... И трех человек убили на даче, только для того, чтобы до нас двоих добраться. Такое чувство, что эти хачики принимают нас за каких личностей, опасаться которых нужно просто безмерно. Почему?»
Армен снова начал орать и топать ногами, а в голову Даши пришла вдруг ясная, как апрельское утро, мысль.
«Ну, конечно! – едва не воскликнула она. – Как же я сразу не догадалась! После всего того, что устроила этим кавказцам Ольга, они, наверное, думают, что мы какие-нибудь колдуны. Да, так оно и есть. Этим и объясняется то, что бандиты не остановились перед тем, чтобы убрать всех свидетелей и возможных наших помощников. Этим и объясняется то, что бандиты побоялись напасть на нас среди бела дня и решили захватить во время сна. Этим и объясняется беспредельный налет на квартиру... Очевидно, вокруг дома было не меньше сотни черных зверей, а те, кто ломился в нашу дверь, просто были посланы вызвать огонь на себя. Или, может быть, выкурить нас из нашего убежища, выследить и захватить позже, когда мы успокоимся, что все позади и что нам ничего не угрожает – и будем наиболее уязвимы. Во сне, например... Этим и объясняются странные нотки суеверного ужаса в звериных воплях кавказца... Интересно... – подумала вдруг Даша, – а они думали, очевидно, что мы из окна на метлах вылетим... Вертолетов этот чурка к дому, где Васик снял квартиру, не подогнал случайно? С него станется. Похоже, что он не врет, когда говорит, что очень крутой...»
Армен, задохнувшись от ярости на середине своего очередного матерного монолога, снова размахнулся кулаком, но почему-то не ударил уже вобравшего голову в плечи – в ожидании очередной порции боли – Васика.
– Хреновое ваше дело, – отдышавшись, заключил Армен, – но маленькая возможность остаться в живых у вас есть.
– Маленькая? – тихо-тихо спросил Васик, осторожно открывая глаз.
– Совсем децл! – рявкнул Армен. – Четырнадцать бойцов моих легло на том стадионе, двое в больнице после того, как вы их обработали... И это еще ничтожная часть всех проблем, которые вы мне устроили. За такой беспредел мочат без разговоров, но я решил вам дать шанс.
Армен помолчал минуту, видимо, для того, чтобы прикованные наручниками к батарее поглубже вникли в смысл произнесенного, затем продолжал:
– Короче, так... Вы делаете для меня одну вещь, и я вас отпускаю. А если нет...
Он снова достал свой пистолет и выразительно помахал им перед носом у Васика.
– А что делать-то надо? – пискнул Васик.
Армен спрятал пистолет обратно в кобуру и закурил сигарету, видимо, готовясь к долгим и трудным объяснениям. Потом вдруг швырнул сигарету себе под ноги и махнул рукой.
– Да чего я говорить буду? – исподлобья глядя на Васика, произнес он. – Сами все прекрасно понимаете, – по всей видимости, он обращался исключительно к Васику, Дашу совсем не принимая в расчет, – Как ты сделал то... тот комшар на стадионе как ты устроил?
– Я? – удивился Васик. – Я ничего не...
– Не свисти! – перебил его Армен. – Кто, кроме тебя так мог? Я же все видел! Четырнадцать бойцов моих положил – просто так! А на самом ни одной царапинки. Огонь с неба пустил. Каких-то бесов голых бегать вокруг заставил. Камни бросал, дома рушил.
– Да нет! – снова воскликнул Васик, – и никогда ничего такого...
– А кто тогда? – заорал Армен, и Даша отчетливо увидела, как глаза его наливаются багровой кровью. – И когда ты мою тачану толканул, ты тоже какие-то штуки вытворял. Когда твоя тачка с двумя телками исчезла на несколько секунд, а потом снова появилась... Я, конечно, первое время думал, что это телки, которые в машине с тобой... А ты клялся, что не при делах. Но потом я тебя раскусил! Все на лохушек свалил на каких-то, а сам маскируешься, падла...
Армен замолчал и, подойдя к Васику вплотную, тихо спросил:
– Слушай, ты кто, а? Научи меня так, как ты умеешь, и спокойно можешь жить дальше... А если нет, я тебе прямо здесь же башку снесу, а шалаву твою по кругу пущу. На сто двадцать бойцов. Они же ее порвут, как макаки салфетку. Понял, о чем базар?
– Понял! – активно закивал головой Васик. – Но дело в том, что ты... что вы ошибаетесь. Я ничего такого не умею. И... И мои... и мои девушки – тоже. Это все случайно как-то вышло. Я вот что могу сказать, – выдохнул Васик, – ко всей этой чертовщиной – с исчезновением картины, с извержением вулкана, с голыми... – я не имею никакого отношения. Я не колдун, не гипнотизер и не этот... не экстрасенс. Я просто... Но я могу заплатить за наши жизни большие бабки. Подумай... Подумайте сами – если вы нас убьете, кто возместит вам весь ущерб?
– Хватит мне заговаривать зубы! – зарычал Армен. – Чего ты, падла, чернуху раскидываешь? Случайно... Случайностей не бывает. Короче так – думай, рассказать мне и не рассказать. А я досчитаю до трех... Нет, до пяти досчитаю и...
Армен в третий раз вытащил свой пистолет, приставил дуло ко лбу Васику и взвел курок.
– Поехали, – сказал он, – р-раз.
– Да я не!.. – воскликнул Васик.
– Два!
«Что за кретин этот Василий, – замелькало в голове у Даши, – если убедить кавказца, что мы вовсе не при чем, то есть, он ошибается, принимая нас за могущественных гипнотизеров, то мы тем самым подпишем себе смертный приговор. Что в таком случае он нас пристрелит прямо здесь – в подвале – это абсолютно точно. Нет, нужно согласиться на его условия, и... А дальше посмотрим...»
– Три!
– Погоди... – заговорил Васик, то и дело облизывая губы, – я не умею делать никаких таких штук. Но у меня много денег. То есть – у моего отца много денег. И я мог бы просто откупиться. И вам будет выгодно и я... Сохраню свою жизнь. И жизнь девушки...
– В жопу себе свои бабеусы вшивые засунь, – отреагировал кавказец, – у меня своих бабок полно. Мне от тебя другое нужно... Четыре.
– Да не знаю я! – взвыл Васик.
– Пять, – проговорил кавказец и глаза его стали пустыми.
– Я знаю! – воскликнула Даша. – Все, что было, это моих рук дело. А Василий – просто мой помощник. Он, конечно, мне необходим, но сам без меня ничего сделать не сможет. Так что... опусти пистолет.
Не опуская пистолета, Армен во все глаза – изумленно – смотрел на Дашу.
– Ты чего плетешь... – сдавленным голосом заговорил Васик, – сама хоть понимаешь, что плетешь? Слушай, друг, не убивай нас, у меня денег много...
– Заткнись, – стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более спокойнее, проговорила Даша.
Армен в очередной раз водворил пистолет в кобуру и подошел к Даше.
– Будешь меня учить? – прямо спросил он.
– Конечно, – легко согласилась Даша, – только освободи нас и дай мне одеться.
Армен достал было из кармана ключ от наручников, но потом с сомнением качнул головой и сунул ключ обратно.
– Нет, – сказал он, – я вас знаю. Только я вас освобожу, вы тут же выкинете какую-нибудь беспредельную штуку. Огонь с неба, камни там... или еще что-нибудь в этом роде. Или просто исчезнете... Как в фильме про вампиров. Ты мне говори, что делать, и я все буду делать. А потом, когда пойму, что мне ничего не угрожает, отпущу вас. Ну, в смысле, сниму с вас наручники.
Васик вполголоса выругал Дашу дурой и потряс окровавленной патлатой головой. Даша не обратила на него никакого внимания. Армен тоже – даже ухом в его сторону не повел.
– Что мне делать-то? – снова спросил Армен.
– А делать нужно вот что, – медленно выговорила Даша, – для того, чтобы мне начать тебя учить, мне нужны несколько предметов. Сам понимаешь, для чего...
Армен кивнул, хотя по лицу его было прекрасно видно, что он ничего не понимает.
– Во-первых, – проговорила Даша, – мне нужно три литра жабьей крови. Потом – шкура только что зарезанного черного барана – и чтобы на шкуре ни одного белого пятнышка не было – черная шкура. Ну и шестнадцать яиц от черной курицы.
Выслушав заказ, Армен неопределенно покачал головой.
Даша нашла в себе силы усмехнуться.
– Что? – спросила она. – Думаешь, я тебя разыгрываю? Вот принеси все, что я тебя просила, тогда увидишь, что к чему. В любом случае ты ничего не теряешь. Или забыл, как я пустила на твоих бойцов огонь с неба? Я еще и не такому смогу тебя научить.
– Ладно, – сглотнув, проговорил Армен, – все сделаю, как ты скажешь... Хотя и похоже все это... на мультик. Жабья кровь, яйца, шкура... Я думал, ты все это не так делаешь.
– А как? – поинтересовалась Даша.
Армен пожал плечами.
– Ну так, – сказал он, – по-современному, что ли...
Даша многозначительно усмехнулась.
– Ладно, – сказал Армен, – через два часа все будет готово. А пока вам придется повисеть здесь. Вот как принесут все, что ты мне заказала, тогда поговорим по-другому. Я пошел...
Повернувшись, он направился к двери.
– Погоди! – крикнула ему вслед Даша. – Еще одно – барана должен зарезать человек, родившийся в пятницу тринадцатого. В пятницу тринадцатого! Иначе ничего не получится.
Не оборачиваясь, Армен значительно кивнул головой, будто считая уже себя маститым магом и вышел, громыхнув за собой тяжелой железной дверью.
– И что ты сделала? – спросил Васик, как только закрылась дверь.
– А что?
– Зачем ты прогнала чурке всю эту пургу?
– Потому что, милый Вася, – вздохнула Даша, – иначе тебя бы уже не было в живых. А так – я выиграю немного времени для... для...
– Вот именно, – мрачно выговорил Васик, – только два часа и все... А когда кавказец поймет, что его разыграли, он нас просто порвет на куски.
На это Даша ничего не ответила. Только дернула ртом, очевидно, вспомнив высказывания Армена относительно макак и салфетки.
Довольно долго в подвале царило полное молчание. Наконец, Даша проговорила, подняв глаза к низкому закопченному потолку.
– Будем надеяться на то, что нас найдет Ольга, – сказал Даша.
– Потому что больше нам надеяться не на что, – угрюмо добавил Васик.
Ранним утром Олег Владимирович снова переступил порог районной психиатрической больницы. Молча ткнул удостоверение в окошечко охраннику и проследовал к широкой белой лестнице.
– Возьму с собой снова этого главврача, – решил он, – с ним как-то удобнее... Черт возьми, что я с этим психом вожусь до сих пор? Закрыли бы дело и все. Пропал человек, так он вернулся. И все в порядке. Кому какая разница – кто его с ума свел? Может он сам съехал с катушек. От перенапряжение на работе, например... Чернобуров Антон Владимирович. Вот, блин, придурок. Сколько крови мне попортил... И чего его допрашивать, если он невменяемый? Прямо не понимаю я нашего полковника. Мало ли какие там влиятельные люди попросили найти злоумышленников...
Олег Владимирович остановился перед уже знакомой дверью с табличкой «Главный врач психиатрической больницы...» – и постучал.
Дверь кабинета распахнулась мгновенно. На пороге Олег Владимирович увидел сияющего главного врача и какого-то неприметного серого человечка с постоянно бегающими глазами в потертом синем костюме в клеточку.
– А-а! – воскликнул главврач, не дав Олегу Владимировичу даже раскрыть рта. – Вот и вы! А у нас для вас хорошие новости! Прямо-таки отличные! Чернобуров, которым вы так интересовались, стал понемногу приходить в себя. Не знаю, с чем связано такое внезапное просветление его рассудка, но факт остается фактом – Чернобуров уже полностью воспринимает окружающую действительность и даже – ведет себя почти как нормальный человек. Это – чудо! Чудо! Впервые в моей практике такое! Должно быть, наши уколы оказали действие! После утреннего обхода, на котором все выяснилось, я уже начал подумывать о Нобелевской премии! Если мне удастся доказать, что история болезни и неожиданного и резкого выздоровления Чернобурова – не частный случай, а результат эффективного лечения нашими препаратами, то Нобелевская премия мне обеспечена! А мы вот как раз направляемся с вашим коллегой к Чернобурову. Прошу вас присоединиться.
Совершенно обалдевший от объема свалившейся на него информации, Олег Владимирович перевел взгляд на серого человечка. Заглянул в его лицо, но никакого эффекта не добился – маленькие глазки человечка были абсолютно неуловимы.
– Знакомьтесь! – широко улыбнулся главврач. – Или вы уже знакомы? Не знаю, как у вас там в милиции, а я обычно всех своих коллег знаю в лицо.
– Олег Владимирович, – машинально сказал Олег Владимирович, не отводя удивленного взора от лица серого человечка. – А вы, позвольте, кто будете? – не удержавшись, добавил он. – Ведь дело Чернобурова мне поручили...
– Не только вам, не только вам, коллега, – быстро проговорил серый человечек, – делом Чернобурова заинтересовались органы более серьезные, чем МВД. Я как раз эти органы и представляю...
– Да? – сказал Олег Владимирович, не зная, что еще сказать. – Это... хорошо...
Ему что-то не нравилось во всем облике серого человечка. дело было не только в постоянно бегающих глазках, а... Нет, Олег Владимирович не смог бы объяснить, что ему не нравилось в сером человечке, но он всем своим ментовским нутром чувствовал какую-то смутную опасность исходящую от этого неприметного человечка в потертом синем костюме в клеточку.
«Надо будет справиться у полковника насчет этих самых органов, – стукнуло в голове у Олега Владимировича, – что-то этот коротышка кажется мне подозрительным. Попросить, что ли, у него удостоверение? Да нет, не стоит. Он может и не показать, а я что тогда делать буду? Пытаться его задержать? Если он и в самом деле из органов, потом хлопот не оберешься. Со свету сживут – с ФСБ лучше не связываться. Да и... кем еще может быть он? Черт, странно, странно, но разбираться сейчас нет времени...»
– Вот и познакомились! – воскликнул главврач и от избытка переполнявших его чувств расхохотался. – Вот и познакомились. А теперь пойдемте скорее к нашему пациенту. Уверен, что сегодня, вы узнаете о том, что с ним случилось! Просто уверен!
И главврач двинулся по коридору. За ним, не оглядываясь на Олега Владимировича, засеменил серый человечек.
Олег Петрович почесал в затылке и пошел следом за ними.
– Сейчас у наших пациентов прогулка, – восторженно гудел главврач, – их можно в парке найти. Во дворе больницы. Конечно, Чернобурова я из палаты не выпускаю обычно, но ради такого исключительного случая, я соответствующим образом распорядился. Да и сам он уж очень слезно просил. Говорил, что от чистого воздуха ему много легче станет.
– Это так, – поддакивал серый человечек, – только, профессор, вы не боитесь, что ваши больные разбегутся из этого парка?
– Разбегутся? – главврач опять расхохотался. – Да там забор четырехметровый. И колючая проволока сверху. Ну, санитары еще ходят постоянно – дежурят. Еще не было случая, чтобы кто сбежал из нашей больницы. Вы ведь знаете, что в тридцатых годах здесь не больница была вовсе, а тюрьма? Главный корпус перестроили, а забор трогать не стали. Зачем – безопасность превыше всего!
Втроем они вышли во двор больницы через какой-то служебный выход – и оказались в начале аллейки самого настоящего парка – с густо посаженными деревьями и низенькими скамейками.
В голове у Олега Владимировича уже сложился вопрос, тот который намеревался задать так беспокоящему его серому человечку. Предполагаемый ответ на вопрос должен был вполне убедить Олега Владимировича в компетентности серого человечка, как представителя соответствующих органов. Олег Владимирович уже открыл было рот, но тут главврач, издав очередной восторженный крик, устремился по аллейке со скоростью почти космической.
– Вот он! – выкрикнул главврач. – Сидит на скамейке с какой-то девушкой разговаривает... Ты посмотри, только в рассудок пришел, а уже амуры заводит. Еще два дня назад жену свою не узнавал, а теперь... А-а! Так я и девушку эту знаю! Очень интересный случай – нервное истощение и временная амнезия. Не помнит даже имени-фамилии своей. Ее из кинотеатра какого-то врачи скорой помощи привезли. Была в бессознательном состоянии, а теперь уже свободно передвигается! Еще один случай удивительного исцеления! Да! Если все дело в наших новых препаратах, то Нобелевская премия от меня никуда не уйдет!
Проговорив всю эту чушь, главврач на мгновение остановился и сладко зажмурил глаза. А потом снова устремился к нужной ему скамейке, шелестя на ходу губами, будто бы репетировал речь нобелевского лауреата.
– Антон Владимирович! – ласково зашептал главврач, тяжело плюхаясь на скамейку рядом со встрепанным человеком с покрасневшими, словно от слез, глазами. – Как вы себя сейчас чувствуете?
Антон Владимирович посмотрел на главврача отсутствующим взором и ничего не ответил.
– Антон Владимирович? – снова позвал главврач. – Как вы себя...
Больной опустил глаза в землю и не говорил ни слова. С его губ потянулась прозрачная ниточка вязкой слюны.
– Это и есть ваше чудесное исцеление? – строго спросил серый человечек.
– Он, кажется, совсем невменяемый, – проговорил подошедший тоже Олег Владимирович, – почему вы говорили о том, что он действительность окружающую воспринимает? Ничего он не воспринимает. Выглядит точно так же, как и тогда, когда я к вам приходил. Даже хуже еще – тогда он, по крайней мере, слюну не пускал...
– Ничего не понимаю, – забормотал главврач, – я же утром его видел... Я же утром его осматривал, он был совершенно... ну, совершенно, как нормальный человек... Что за чудеса. Не мог же я ошибиться... Или это – просто временное прояснение было. А теперь у него новый приступ? Ничего не понимаю. Нужно пролистать литературу... А, может быть, это вовсе не прояснение было, а... новый виток его заболевания? Он не выздоровел – просто ему показалось, что он выздоровел. Или, если предположить...
Так бормотал обалдевший главврач. Олег Владимирович и серый человечек молчали. О чем думал серый человечек, неизвестно, а мысли Олега Владимировича были, хоть и путаны, но вполне понятны. Он тоже был ошарашен. Но совсем не по той причине, по которой едва не тронулся рассудком бедный главный врач районной психиатрической больницы.
«Вот так чудеса в решете... – думал Олег Владимирович, – а я сразу понял, что эту девушку где-то видел. Это же ее вчера вечером показывал мне тезка – Олег Петрович – точно ее! То есть – не то, чтобы ее, а ее фотографию. Та-ак... это что же получается? Чернобуров в сумасшедшем доме – пропал и наутро явился ненормальным. Дело, которым занимается Олег Петрович, тоже – по исчезновению крупного бизнесмена. И опять же – на этот раз не сам пропавший, а единственный, кажется, свидетель преступления – находится в психушке. Что-то мне подсказывает, что наши два дела нужно объединить в одно. Так, та-ак... А теперь мне необходимо, не мешкая, возвращаться в отделение и переговорить с тезкой. Потом брать наряд и ехать сюда. Пусть эта девушка – которая ни имени, ни фамилии собственной не помнит – прокатится с нами. Спокойнее будет, если она в тюремной больничке посидит. Оформим ей арест, как главной подозреваемой – тем более, что основания для этого есть железные. Вперед, вперед»!
– Простите, – проговорил Олег Владимирович, отступая назад, – я вижу разговора у нас не получится с господином Чернобуровым, так что мне лучше всего – откланяться. Дела, знаете ли... До свидания.
И, не дожидаясь ответного прощания, Олег Владимирович повернулся и почти бегом устремился по аллейке.
«Надо было еще и этого коротышку разъяснить, – мелькнула у него запоздалая мысль, – да только некогда. Если мы с тезкой два дела в одно объединим и злоумышленников накроем, тогда не только премия мне гарантирована, но и очередное повышение меня не обойдет»!
Огромных размеров санитар с совершенно звериным лицом вошел в туалет для медперсонала и тщательно запер за собой дверь. Проверив все кабинки и убедившись, что он совсем один в помещении, санитар пустил воду в раковине и, маскируя шумом воды свои действия, достал откуда-то из своей одежды глубоко запрятанный сотовый телефон и набрал номер.
– Это... – приглушенно проговорил он в трубку, – это я. Здорово, Темный.
Видимо, его что-то спросили, поскольку санитар немедленно изобразил на своем уродливом лице досаду и, оглянувшись на дверь, ответил:
– Да нет... Ничего я не сделал. Только моей вины в том нет. Ты меня знаешь, Темный. Я, на что подписался, то и выполнил. Но ночью этот ваш псих... Чернобуров... свалил куда-то из своей палаты, и я его найти не смог. Какая-то падла оставила дверь в палате не запертой, вот он, сука, и убежал. Я им сколько раз говорил...