Страница:
Валентин усмехнулся и покосился на стену, где должен был находиться сделанный им пролом.
– Я не об этом, – Мануэль покачал головой. – За миг до того, как все потеряли голову, ваша рука, Фалер, метнулась к монете и спрятала ее в поясной мешок. Сразу же после этого вы зарычали, принялись разбрасывать заклинания и ломать стены. Так что я думаю, что рука ваша действовала сама по себе.
– Разумеется, – кивнул Валентин. – Именно сама по себе. В каком-то смысле пославший меня присутствует за этим столом.
– Я рад, что он не присутствует здесь лично, – без тени улыбки произнес Мануэль. – Оперативник такого класса чрезвычайно опасен.
– Оперативник?! – переспросил Валентин. Ай да Мануэль! Еще одна версия! Впрочем, кажется, я уже припоминал КГБ...
– Я изложу свои соображения, – сказал Мануэль. Валентин кивнул. – Как известно, Великий Черный появился в Фарингии не просто так. Имел место договор с тайной организацией, члены которой именуют себя Незримыми. Именно с их агентами мы и работали все эти долгие годы. Однако даже я не знаю никого из руководства Незримых выше второго уровня – выше, чем координаторов по районам. Нам полностью неизвестна их агентура в крупных городах. Возможно, Великий Черный знал больше, но это знанием умерло вместе с ним.
Валентин вспомнил сцену сговора Великого Черного и Незримых. Да, те тщательно соблюдали конспирацию..
– Договор с Незримыми предусматривал борьбу со всеми Избранными, не только с Серым Воителем, – продолжал Мануэль. – Вся обработка Георга и Детмара велась хоть и под моим руководством, но с использованием агентов Незримых. Имела место утечка информации: Незримые скорее всего знали о готовящемся на сегодня суде Георга над Габриэлем. Возможно, они также знали о том, что сделал в Ампере Талион.
Талион молча кивнул.
– В таком случае Незримые могли посчитать, что Великий Черный им больше не нужен, – жестко сказал Мануэль. – Таковы правила тайных организаций: убивать до того, как человек сможет причинить вред. О тумнарках, по-видимому, известно многим; направить своего агента к Фалеру Незримые могли по нескольким адресам. Психологическим кодированием их агенты владеют не хуже меня; к тому же, в их числе есть маги. Фалера лишили сознания, внушили ему, что перенос был мгновенным, и доставили сюда, в замок, чтобы он убил Великого Черного.
Валентин покачал головой. Хорошая версия. Но переносила-то меня Стелла! При всех ее недостатках она вряд ли агент Незримых. Надо бы Мануэля осадить, а то он тут всех убедит, что страшнее кошки зверя нет.
– Почему именно я? – спросил Валентин. Мануэль на миг отвел глаза.
– Вы знакомы с Хаямом, Фалер, – пояснил он, но без прежней уверенности. – Вы – единственный живой свидетель катастрофы в Гельвеции, так что Великий Черный не мог бы вами не заинтересоваться. – Валентин раскрыл рот. Черт возьми! Так вот почему Занг послал именно меня! – Не скажу, что любой другой человек не подошел бы, но у вас шансы были максимальны. На месте Незримых я выбрал бы кого-нибудь вроде вас.
– Не проще ли им было обработать вас самих, а, Мануэль? – нанес Валентин решающий, как ему показалось, удар. – Вас они знали, вы постоянно были в сфере досягаемости, зачем искать бродягу Фалера по всему Побережью? Опять же и с транспортировкой проблем меньше?
Вместо ответа Мануэль вытащил из-под стола свой кинжал и без особого усилия воткнул его в каменный стол. Впечатляет, подумал Валентин.
– Этот кинжал, – сказал Мануэль со вздохом, – еще вчера обладай силой, способной самих Избранных заставить действовать по моему желанию. С ним я был защищен от любого психологического кодирования. И взять меня живым у них тоже не было ни малейшего шанса.
Выкрутился, констатировал Валентин.
– Еще вчера? – переспросил Талион, раскрывая свои большие глаза. – Неужели заклинания утратили силу?
– Ровно в полночь, – Мануэль щелкнул по кинжалу ногтем. – Я проверял.
Талион вздохнул и покачал головой:
– Очень жаль. Теперь у нас больше нет надежды.
– Подожди, подожди, – толкнул его в бок Валентин. – Пока речь о монете; Избранными мы еще займемся!
Переживания Талиона были ему вполне понятны. Еще бы, с кинжалом-то наперевес – да мы бы вмиг всех Избранных убедили жить дружно. А ты вот без кинжала попробуй!
Судя по всему, эльфам не было доступно чисто человеческое чувство азарта. Задача не вызывала у Талиона восторга, который потихоньку охватывал Валентина. Черт возьми, такое ощущение, что весь мир против нас! Неужели сдюжим?!
– Поторопись же, Фалер! – воскликнула Нинель. Валентин уставился на нее с недоумением. Бледная, все в том же вечернем платье, изрядно пострадавшем в недавней потасовке, пророчица глядела на него почти с гневом. – Узнать, кто послал тебя, мы сможем в любой момент, для этого достаточно исполнить ритуал. Время неумолимо уходит, а ты еще ничего не сделал чтобы спасти нас! Фалер, заклинаю, поторопись!
– Какой ритуал? – Валентин, разумеется, пропустил причитания мимо ушей. Хаям, сидевший как раз напротив, ухмыльнулся:
– Один из самих старых ритуалов на свете. Нинель способна провидеть будущее того мужчины, с которым спит. Но точно так же она способна увидеть и его прошлое. Как-то раньше мы пренебрегали этой стороной ее таланта.
Ах вон оно что, сообразил Валентин. Это ж пока уснешь, пока проснешься... Действительно, пора переходить ко втором пункту повестки дня!
– Не время спать! – сказал он Хаяму и улыбнулся Нинель. – Еще один вопрос, и мы займемся Избранными. Но сначала, Талион, все-таки поясни мне, кого ты имел в виду, когда говорил, что за всем этим стоит Сумрак?
Талион вздрогнул, оторвавшись от созерцания светильника над головой Мануэля.
– Сумрак, – сказал он неторопливо, точно раздумывая, что именно рассказать об этом недобром предмете. – Это эльфийское слово, и за ним стоят тысячи лет легенд и преданий. Среди нас, эльфов, не принято делить мир на Добро и Зло, как делают это люди. Мы различаем Свет, Тьму и Сумрак.
Талион откинулся в кресле, подняв взор к потолку.
– Серый Воитель, Георг Великолепный и даже Алеф Недолгопроживший – все они, в нашем понимании, служили Свету.
О да, заметил про себя Валентин. Эльфийские понятия очень отличаются от людских. Может быть, Великий Черный тоже был эльфом? Раз такой цвет себе выбрал?
– Свет, – продолжал Талион, – это сила, которая не скрывает своих намерений и достигает своих целей прямыми путями. Люди Света обычно Избранные, великие мастера, святые, воины; эльфы от рождения принадлежат Свету. Но Свет при всей своей ясности может причинять боль, когда его становится слишком много. – Талион помолчал, лицо его отразило печаль. – Эльфам не место на земле людей – что может быть яснее? И эльфов не остается... Сталкиваясь со Светом такой силы, невозможно самому остаться в Свете и уцелеть. Многим, в том числе и мне, пришлось затаиться, скрыв свои замыслы. И тогда мы стали принадлежать Сумраку.
Талион снова сделал паузу. Кажется, я начинаю въезжать, сообразил Валентин. Сумрак, значит, это мы – выдаем себя за аборигенов, а сами преследуем цели Шаггара Занга, трепыхаясь, как приманка на веревочке. Сами не понимая, что мы делаем.
– Сумрак скорее хитер, чем силен, – продолжал Талион. – Уйти в тень – единственный способ одержать верх над более сильным противником, и кажется поначалу, что это верный способ. Но ложь, однажды прокравшаяся в наши действия, пускает там корни, остающиеся навсегда. Ступить в Сумрак легко; обратной дороги к Свету не существует. Даже победив своего врага, человек Сумрака остается таким, каким он стал. Он больше не ходит прямыми путями. Он утаивает новости от друзей. Он способен изображать любовь там, где ее нет, и скрывать ненависть за приветливой улыбкой. Рано или поздно, но он неизбежно сам запутывается в своей хитрости, и с этого дня он обречен.
Талион положил правую руку на грудь, нащупывая свой драгоценный камень сквозь зеленую ткань плаща.
– Мрачноватая перспектива, – заметил Валентин. – По твоим словам, мы тоже принадлежим Сумраку. Отчего же это именно Сумрак напал на Великого Черного?
– Великий верный служил Тьме! – громко провозгласил Талион. – Он прошел тропой Сумрака до конца и уцелел, он обрел свободу, которая и есть Тьма.
Валентин затряс головой, пытаясь вникнуть в хитроумную эльфийскую концепцию. К счастью, Талион пришел к нему на помощь:
– Великий Черный не имел никаких целей. Он просто делал то, что ему нравилось. Он хитрил, когда это представлялось забавным, и действовал с ужасающей прямотой, когда ему хотелось произвести эффект. Он наложил на нас заклятье общей судьбы – и тут же заявил, что вскоре, возможно, погибнет. Он убивал людей по малейшему поводу – но он же мог часами сносить побои и оскорбления от ничтожнейших Воителей, если ему того хотелось. Тьма приобрела сегодня великую душу.
Валентин вспомнил переживания Великого Черного, подслушанные у окна. Очень похоже; он мгновенно бросился выполнять первую же пришедшую в голову идею. Если Великий Черный всегда был так непредсказуем...
– Талион, – хрипло спросил Валентин. – А мог Великий Черный прихоти ради убить своего слугу?
– Конечно, – Талион пожал плечами. – Два или три раза он делал это в моем присутствии. Год назад у него было шестнадцать учеников. Он в любую минуту мог сделать что угодно. Для мира огромное счастье, что у Тьмы почти не бывает слуг.
Да уж, подумал Валентин, ощущая холодок в спине. Жить рядом с таким типом... Все равно что с тикающей миной. Того и гляди, убьет просто так. Я бы, наверное, не смог. А они – жили, и даже выжили. Теперь понятно, почему никто не пожалел о его смерти. Непонятно, почему никто не образовался.
– Силам Сумрака невозможно терпеть рядом истинного служителя Тьмы, – сказал Талион. – Загадочная, непредсказуемая сила угрожает любым их планам. Послать человека, тайно вооружив его талисманом, на убийство и вслед за тем – на верную гибель – это в духе Сумрака. Слуга Света привел бы к замку целое войско своих сторонников или явился бы лично, чтобы поразить Великого Черного в поединке. Другой же слуга Тьмы никогда бы не стал убивать, не насладившись игрой с намеченной жертвой. Нет, Великого Черного убил один из слуг Сумрака!
– По твоим описаниям, к Сумраку относятся едва ли не все обитатели Панги, – заметил Валентин. – Может быть, у тебя есть более конкретные подозрения?
– Зачем? – Талион пожал плечами. – Я еще не принадлежу к Тьме, чтобы карать по подозрению. Этом мог быть Ваннор, втайне от Серого, или Хеор – ведь талисман встречается именно в его владениях – или даже Акоста, когда-то претендовавший на звание Верховного Мага. Я уверен только, что пославший тебя, Фалер, был магом, а не Избранным, потому что только маги принадлежат Сумраку. И он был магом из первой дюжины этого мира. Все остальное неважно – ведь никто из нас скорее всего не доживет до вечера.
Хеор, отметил про себя Валентин. Так-так-так! Тумнарки в северных горах, Запретное королевство. Куда как раз собирались Георг с Детмаром, и которое именно Хеор сделал запретным. Ах ты черт, еще одна заноза в заднице.
Валентина прошиб озноб. Все темные места сектора Побережье-Север потихоньку выплывали на свет. Не-Джо мертв, Серый Воитель обречен; едва заглянувшие в сектор Георг и Детмар тоже без пяти минут покойники; наконец, великий маг Хеор, колдовской король Запретного королевства – главный претендент на роль человека за сценой. И вся эта нечисть не нашла другого времени сцепиться, как именно сейчас, когда я пошел отыскивать кольцо! Полно, уж не за мной ли они не самом деле охотятся? А все остальное – для отвода глаз?
Валентин усмехнулся своей мании величия. Ладно, сказал он себе, если они для отвода глаз поубивают друг друга, я в обиде не буду. И даже глаза отведу. Лишь бы Побережье не слишком пострадало. Замок мне и вправду нравится.
Он еще раз посмотрел на Нинель. Да, и кое-кто из его обитателей. Так что решено – доживем до понедельника!
– Ну, это мы еще посмотрим, – возразил Валентин упавшему духом эльфу. – Всего-то делов – предотвратить драку трех Избранных! Уверен, у каждого из нас есть парочка идей, как это проще всего сделать! Итак, вопрос второй: как именно?
Талион несколько раз молча кивнул, однако ничего не сказал. Валентин уже понял, что эльф на правах первого ученика предпочитает высказываться последним, и устремил взгляд на Хаяма.
– Опять я! – возмутился тот. – По-моему, и думать тут ничего не надо – раз уж Предвечные за это взялись. Ну, на всякий случай можно просто объяснить им, что битва в Ампере, да еще в праздничный день, приведет к катастрофе. Не идиоты же они, должны понять...
– Давно ты последний раз разговаривал с Избранным? – с некоторым раздражением спросил у него Мануэль. – Знаешь ли ты, что это такое разговаривать с Избранными?!
– Я говорил с королями и с великими магами, – надулся Хаям. – Мои истории слушали надменные жрецы Черной Шпаги. Я даже проник в Запретное королевство и выступал перед Стражами Границы! И все они слушали меня, затаив дыхание.
– Ну что ж, значит, тебе и карты в руки, – с явным неверием в успех хаямовых начинаний заключил Мануэль. – Эх, если бы мой кинжал еще работал...
Вообще-то это можно устроить, подумал Валентин. Ну-ка, на всякий случай...
– Мануэль, когда и в каком месте Великий Черный наложил на кинжал то самое заклятье? – спросил он. Если в замке – дело пяти минут.
Мануэль покачал головой:
– Три дня назад. А где именно – не знаю. Он летал куда-то очень далеко, почти на всю ночь.
Не вышло, отметил Валентин. Ну да не больно-то и хотелось.
– Без кинжала, – продолжал Мануэль мрачно, – я могу предложить только одно. Хотя и знаю, что эта идея вам не понравится.
Хаям фыркнул и демонстративно схватился за голову. Нинель закрыла лицо руками. Видимо, идея Мануэля была им хорошо известна.
– Серый Воитель должен заранее узнать о битве и о том, что она разрушит его любимую столицу, – сказал Мануэль. – Причем узнать это так, чтобы поверить. Если он поймает в столице шпиона Вождя Зомби, и тот расскажет ему о сговоре с Избранными, Серый поверит. И наверняка нанесет упреждающий удар – он скор на расправу. Битва состоится в другом месте, где нет эльфийского эликсира...
– Эликсира Сатаны! – громко поправил его Талион.
– Ну да, – кивнул Мануэль, – Сатаны. Такая битва будет куда безопасней, я прав, Фалер?
Валентин кивнул в ответ:
– Конечно, безопаснее. Но есть одна загвоздка: где ты найдешь в столице подходящего шпиона? Ведь агенты Избранных...
Мануэль легонько стукнул себя кулаком в грудь:
– Самый подходящий шпион. Даже если под пытками я начну говорить правду, я все равно скажу именно то, что нужно.
Очень мило, опешил Валентин. Он что, спятил?! Или действительно боится катастрофы? Но ведь он же землянин, что ему до Побережья! Впрочем, землянин землянину рознь.
– Мануэль, – спросил Валентин дрогнувшим голосом. – Как давно вы на Панге?
– Сорок два года, – ответил тот.
А выглядит всего на тридцать, машинально отметил Валентин. Похоже, Мануэлю есть что ценить в здешних местах.
– Ну, как крайний вариант, – пробормотал Валентин в ответ на вопросительный взгляд Мануэля. – Но я думаю, сдаваться Серому вам не потребуется.
– Некому будет! – выпалил Бранбо и тут же осекся под вспыхнувшим взглядом Валентина. – Э... как же его...
– Что вы имели в виду, милейший Бранбо? – осведомился Валентин.
– Проклятье! Не вспоминаю! – Бранбо забарабанил пальцами по столу. – Тумнарк, тумнарк, было же что-то похожее и от Избранных... что-то в наших подвалах... Фалер, то есть Хозяин! Мне нужно посмотреть мои записи!
– И как долго ты будешь их смотреть? – язвительно поинтересовался Хаям.
– Сколько надо, столько и буду! – отрезал Бранбо. – Я доложен найти эту штуку. Это же... Тысяча демонов, Великий Черный должен был спросить меня об этом! – Он изо всех сил ударил себя кулаком по затылку. – Дырявая пустая башка! Мы бы убили Серого давным-давно!
Он вскочил из-за стола и бросился было к двери, но все-таки остановился и посмотрел на Валентина.
– Бегите, бегите, Бранбо, – скомандовал Валентин, – время дорого!
Бранбо подпрыгнул на месте и бросился вон из зала. Кто следующий, подумал Валентин. Пока что-то не слишком много желающих.
Он взглянул на Нинель. В ее глазах стояли слезы. Поймав взгляд Валентина, она шмыгнула носом и расплакалась.
– Фалер, – почти простонала она, – сделай что-нибудь! Все это бесполезно, они погибнут в бою, я – в замке... Только ты можешь нас спасти! Спаси хотя бы Бранбо и Максима...
Похоже, заметил Валентин, она видела чуть больше, чем рассказала.
– Нинель, – произнес он ласково, – все будет хорошо. Может быть, вам лучше будет немного вздремнуть? Вдруг вам удастся увидеть новое, более счастливое будущее?
Нинель кивнула и поднялась. Все в сад, подумал Валентин. Ну-с, кто у нас еще остался?
– Мне очень жаль, Фалер, – сказал Талион, – но я согласен с Нинель. Мы ничего не можем сделать. Я не верю, что мы сможем убедить Избранных изменить свои планы. У нас слишком мало времени. Чтобы направить их на Серого, Мануэль потратил целую неделю, а ведь у него был магический кинжал. У нас есть от силы несколько часов. И никакой подходящей магии.
– Что же ты предлагаешь? – озлился Валентин. Вот уж от Талиона он никак не ожидал такой безнадеги. – Ждать, пока Бранбо не вытащит противоталисманную бомбу?
– Мы должны сделать все, что в наших силах, – сурово произнес Талион. – Мы попытаемся их уговорить. Мы позволим Мануэлю сдаться в плен Воителям и попытаться все рассказать. Мы даже попытаемся убить одного из Избранных, или хотя бы напугать его! И все-таки все это будет бесполезно.
– Ну, для того Бранбо и копается в подвале, – рассудил Валентин и посмотрел на часы. Полвосьмого по-местному. Четыре часа с небольшим до часа «Ч». – А пока у нас есть немного времени, чтобы поближе познакомиться с Избранными. Кстати, Талион, почему ты так упорно твердишь, что все бесполезно? Ты тоже провидишь будущее?
Талион покачал головой:
– Ты наверное знаешь, что эльфы бессмертны? Мы не старимся с годами, и нас очень трудно убить магией или простым оружием. Но когда-нибудь наступает день, и нить нашей жизни рвется тем, кто сильнее. Так вот, нам дано чувствовать наступление этого дня. Когда Серый пришел в Эред Ганнор, я не чувствовал ничего. Сегодня каждая капля моей крови горит огнем; и я знаю, как знали мои предки, что умру именно сегодня.
– Ты же сам говорил, что не все пророчества сбываются! – возразил Валентин, у которого мурашки по коже побежали от этих слов. – Может быть...
– Пророчества – не все, – согласился Талион, и голос его оставался все так же печален. – Но чувство последнего дня не обманывает никогда.
Вот, блин, последний из могикан выискался, зло подумал Валентин. Спокойный и печальный голос Талиона мог высечь слезу из камня. Валентину больше всего захотелось тут же, немедленно вызвать сюда взвод спецназа. Вот уж кто в совершенстве справился бы с ситуацией всех зафиксировал бы, и на допрос под внушением. По крайней мере, Талион точно бы жив остался – в подвалах Управления умереть не позволят! Но сделать это никак невозможно – токен-ринг не работает, да и если бы работал, как я объясню, что к чему?! Меня же первого на допрос утащат, усмехнулся Валентин.
Вот ведь влип – даже прямое начальство ни хрена в ситуации не понимает, а я туда же, собираюсь отговорить драться самих злобных пангийских тальменов! Действительно, куда как легче их просто убить. Ищи, Бранбо, ищи!
Максим аккуратно отодвинул свое полукресло и встал:
– Пойдем, – просто сказал он. – Раз все решено, настало время действовать.
Он прав, подумал Валентин. Ничего они больше не придумают. Пусть Бранбо ищет, пусть Хаям оговаривает. А я... Валентин почувствовал, что упустил кое-что важное, кое-что, относящееся именно к нему. Монета? Да что толку ею в тальменов кидать? Ладно, само вспомнится, решил Валентин, прекратив копаться в памяти.
– Пойдем, – сказал он, вставая. – А куда?
– В операторскую, – Максим был краток. – Нам нужно найти Георга и Детмара.
Интересно, как это он собирается их искать, подумал Валентин. Талион и Мануэль уже выходили из зала. В дверях Талион оглянулся, словно приглашая Валентина поторопиться.
Да, когда доходило до дела, слуги Великого Черного действовали вполне в духе своего Хозяина.
Операторской оказался тот самый зал, где Валентин получасом ранее терзал визомон. Максим в одно мгновение оказался в своем кресле и наполнил хрустальный шар бледным сиянием. Затем он повернулся к Валентину:
– Подойди сюда, Фалер.
Валентин шагнул вперед, недоумевая.
Максим не глядя толкнул левой рукой каменную стену, и та раздвинулась, открывая небольшую комнату. Почти всю ее занимали огромные каменные качели с выдавленным в верхней части желобом. Максим ухватился за гладкий, по руке, выступ и потянул ближнюю половинку качелей вниз; те наклонились, и с дальней половины с легким гулом к самым ногам Максима скатился большой каменный шар. Валентин присмотрелся внимательней: нет, не показалось! В ноздреватой серой массе шара там и тут алели прожилки, блестящие, словно только что выпущенная кровь.
Талион, неслышно подойдя сзади, положил Валентину руку на плечо.
– Нужна твоя кровь, Фалер, – спокойно сказал он. – Камень должен узнать тебя, как всех нас.
Валентин вздрогнул. Кровь? Камень?
Потом в памяти медленно всплыли лекции по черной магии. Камень крови! Вот что это такое! Полулегендарный, реже алмазов встречающийся минерал, способный передать сигналы каждому, чья кровь пропитывает его поры!
Валентин улыбнулся и обнажил левую руку до локтя. Не дожидаясь, пока взявшийся за кинжал Мануэль предложит свою помощь, он инвертировал формулу закрытия ран и выплеснул из запястья красную струйку. Упав на камень, кровь закипела, посветлела и застыла еще одной прожилкой.
– Теперь вы настроены, Фалер, – произнес Мануэль, словно инструктор на плаце. – Один удар – внимание, резкая боль опасность, одно царапанье – нет, два царапанья – да. Максим будет слышать и видеть все, что мы делаем, но сможет помочь только этими сигналами.
Максим положил руку на камень и царапнул его ногтем. Валентин почувствовал, как ноготь царапает его запястье. Понятно. Варварские, однако, методы!
Максим, не говоря ни слова, извлек из-под стола длинную, похожую на стилет иглу и всадил ее в камень. Валентин чуть не завопил от боли. Ни хрена себе!
– Это был знак опасности, – пояснил Мануэль.
– Я как-то и сам догадался, – буркнул Валентин. – Ну хорошо, со связью понятно, а как же мы доберемся до Избранных? Пешком?
В глубине души он знал, что пешком ходить не придется. Талион уверенно говорил и о попытках отговорить Избранных, и о сдаче Мануэля в плен в самом Ампере – за тысячу километров отсюда. Но как именно передвигались слуги Великого Черного – пока оставалось загадкой.
Максим убрал стилет и погрузился в работу с визомоном; у Валентина аж в глазах зарябило от стремительно сменяющихся картинок. Настройка на визомон никуда не делась, он видел почти то же, что и Максим – но Максим умудрялся как-то ориентироваться в этом калейдоскопе! И как же он это делает, заинтересовался Валентин. Нука, ну-ка...
– Огненный дракон, – торжественно произнес Талион.
При чем тут огненный дракон, не сразу сообразил Валентин. Он разглядел, что Максим просматривает картинки Панги квадратно-гнездовым методом, постепенно увеличивая разрешение. Каким-то чудом – а может, с помощью шестого чувства, доступного только подлинному оператору огромных размеров визомона, – Максиму удавалось стремительно перескакивать на тысячи километров, не ошибаясь ни разу. И еще – Максим с полувзгляда определял, есть ли в высветившемся квадрате Избранные или нет. Проклятье, этот замок стоит того, чтобы драться со всеми тальменами Побережья! Валентин потянулся было в ментал, чтобы поймать это шестое чувство – и тут смысл сказанного Талионом наконец дошел до него.
Огненный дракон?!
– Какой еще огненный дракон? – спросил Валентин с удивлением. – Разве такие еще бывают?
Даже обычный дракон был бы здесь чудом – в центре Фарингии, за тысячи километров от родных гнездовий, лишенный необходимых для жизни радиоактивных изотопов. Но огненный?! Они же вымерли тысячу лет назад?
– Увидишь, – пообещал Талион. – Это один из трех ныне живущих огненных драконов. Когда-то Великий Черный спас их семью от вымирания, и ему было позволено взять в услужение родившегося недоумком детеныша. Учитель не смог вдохнуть душу в его помраченное сознание, но сделал из него верного слугу и даровал ему счастье быть нужным. Увидев дело рук его, дракон-отец разрешил дракону-сыну носить имя. Его зовут Селингари, что значит – Пламя, рожденное Теплом.
Потрясающе полезная информация, оценил Валентин. Ему все еще было не по себе. Интересно, что еще может найтись в Замке? Шкатулка Пандоры? Очки Истины? Оба тома Небесного Канона?
– Я не об этом, – Мануэль покачал головой. – За миг до того, как все потеряли голову, ваша рука, Фалер, метнулась к монете и спрятала ее в поясной мешок. Сразу же после этого вы зарычали, принялись разбрасывать заклинания и ломать стены. Так что я думаю, что рука ваша действовала сама по себе.
– Разумеется, – кивнул Валентин. – Именно сама по себе. В каком-то смысле пославший меня присутствует за этим столом.
– Я рад, что он не присутствует здесь лично, – без тени улыбки произнес Мануэль. – Оперативник такого класса чрезвычайно опасен.
– Оперативник?! – переспросил Валентин. Ай да Мануэль! Еще одна версия! Впрочем, кажется, я уже припоминал КГБ...
– Я изложу свои соображения, – сказал Мануэль. Валентин кивнул. – Как известно, Великий Черный появился в Фарингии не просто так. Имел место договор с тайной организацией, члены которой именуют себя Незримыми. Именно с их агентами мы и работали все эти долгие годы. Однако даже я не знаю никого из руководства Незримых выше второго уровня – выше, чем координаторов по районам. Нам полностью неизвестна их агентура в крупных городах. Возможно, Великий Черный знал больше, но это знанием умерло вместе с ним.
Валентин вспомнил сцену сговора Великого Черного и Незримых. Да, те тщательно соблюдали конспирацию..
– Договор с Незримыми предусматривал борьбу со всеми Избранными, не только с Серым Воителем, – продолжал Мануэль. – Вся обработка Георга и Детмара велась хоть и под моим руководством, но с использованием агентов Незримых. Имела место утечка информации: Незримые скорее всего знали о готовящемся на сегодня суде Георга над Габриэлем. Возможно, они также знали о том, что сделал в Ампере Талион.
Талион молча кивнул.
– В таком случае Незримые могли посчитать, что Великий Черный им больше не нужен, – жестко сказал Мануэль. – Таковы правила тайных организаций: убивать до того, как человек сможет причинить вред. О тумнарках, по-видимому, известно многим; направить своего агента к Фалеру Незримые могли по нескольким адресам. Психологическим кодированием их агенты владеют не хуже меня; к тому же, в их числе есть маги. Фалера лишили сознания, внушили ему, что перенос был мгновенным, и доставили сюда, в замок, чтобы он убил Великого Черного.
Валентин покачал головой. Хорошая версия. Но переносила-то меня Стелла! При всех ее недостатках она вряд ли агент Незримых. Надо бы Мануэля осадить, а то он тут всех убедит, что страшнее кошки зверя нет.
– Почему именно я? – спросил Валентин. Мануэль на миг отвел глаза.
– Вы знакомы с Хаямом, Фалер, – пояснил он, но без прежней уверенности. – Вы – единственный живой свидетель катастрофы в Гельвеции, так что Великий Черный не мог бы вами не заинтересоваться. – Валентин раскрыл рот. Черт возьми! Так вот почему Занг послал именно меня! – Не скажу, что любой другой человек не подошел бы, но у вас шансы были максимальны. На месте Незримых я выбрал бы кого-нибудь вроде вас.
– Не проще ли им было обработать вас самих, а, Мануэль? – нанес Валентин решающий, как ему показалось, удар. – Вас они знали, вы постоянно были в сфере досягаемости, зачем искать бродягу Фалера по всему Побережью? Опять же и с транспортировкой проблем меньше?
Вместо ответа Мануэль вытащил из-под стола свой кинжал и без особого усилия воткнул его в каменный стол. Впечатляет, подумал Валентин.
– Этот кинжал, – сказал Мануэль со вздохом, – еще вчера обладай силой, способной самих Избранных заставить действовать по моему желанию. С ним я был защищен от любого психологического кодирования. И взять меня живым у них тоже не было ни малейшего шанса.
Выкрутился, констатировал Валентин.
– Еще вчера? – переспросил Талион, раскрывая свои большие глаза. – Неужели заклинания утратили силу?
– Ровно в полночь, – Мануэль щелкнул по кинжалу ногтем. – Я проверял.
Талион вздохнул и покачал головой:
– Очень жаль. Теперь у нас больше нет надежды.
– Подожди, подожди, – толкнул его в бок Валентин. – Пока речь о монете; Избранными мы еще займемся!
Переживания Талиона были ему вполне понятны. Еще бы, с кинжалом-то наперевес – да мы бы вмиг всех Избранных убедили жить дружно. А ты вот без кинжала попробуй!
Судя по всему, эльфам не было доступно чисто человеческое чувство азарта. Задача не вызывала у Талиона восторга, который потихоньку охватывал Валентина. Черт возьми, такое ощущение, что весь мир против нас! Неужели сдюжим?!
– Поторопись же, Фалер! – воскликнула Нинель. Валентин уставился на нее с недоумением. Бледная, все в том же вечернем платье, изрядно пострадавшем в недавней потасовке, пророчица глядела на него почти с гневом. – Узнать, кто послал тебя, мы сможем в любой момент, для этого достаточно исполнить ритуал. Время неумолимо уходит, а ты еще ничего не сделал чтобы спасти нас! Фалер, заклинаю, поторопись!
– Какой ритуал? – Валентин, разумеется, пропустил причитания мимо ушей. Хаям, сидевший как раз напротив, ухмыльнулся:
– Один из самих старых ритуалов на свете. Нинель способна провидеть будущее того мужчины, с которым спит. Но точно так же она способна увидеть и его прошлое. Как-то раньше мы пренебрегали этой стороной ее таланта.
Ах вон оно что, сообразил Валентин. Это ж пока уснешь, пока проснешься... Действительно, пора переходить ко втором пункту повестки дня!
– Не время спать! – сказал он Хаяму и улыбнулся Нинель. – Еще один вопрос, и мы займемся Избранными. Но сначала, Талион, все-таки поясни мне, кого ты имел в виду, когда говорил, что за всем этим стоит Сумрак?
Талион вздрогнул, оторвавшись от созерцания светильника над головой Мануэля.
– Сумрак, – сказал он неторопливо, точно раздумывая, что именно рассказать об этом недобром предмете. – Это эльфийское слово, и за ним стоят тысячи лет легенд и преданий. Среди нас, эльфов, не принято делить мир на Добро и Зло, как делают это люди. Мы различаем Свет, Тьму и Сумрак.
Талион откинулся в кресле, подняв взор к потолку.
– Серый Воитель, Георг Великолепный и даже Алеф Недолгопроживший – все они, в нашем понимании, служили Свету.
О да, заметил про себя Валентин. Эльфийские понятия очень отличаются от людских. Может быть, Великий Черный тоже был эльфом? Раз такой цвет себе выбрал?
– Свет, – продолжал Талион, – это сила, которая не скрывает своих намерений и достигает своих целей прямыми путями. Люди Света обычно Избранные, великие мастера, святые, воины; эльфы от рождения принадлежат Свету. Но Свет при всей своей ясности может причинять боль, когда его становится слишком много. – Талион помолчал, лицо его отразило печаль. – Эльфам не место на земле людей – что может быть яснее? И эльфов не остается... Сталкиваясь со Светом такой силы, невозможно самому остаться в Свете и уцелеть. Многим, в том числе и мне, пришлось затаиться, скрыв свои замыслы. И тогда мы стали принадлежать Сумраку.
Талион снова сделал паузу. Кажется, я начинаю въезжать, сообразил Валентин. Сумрак, значит, это мы – выдаем себя за аборигенов, а сами преследуем цели Шаггара Занга, трепыхаясь, как приманка на веревочке. Сами не понимая, что мы делаем.
– Сумрак скорее хитер, чем силен, – продолжал Талион. – Уйти в тень – единственный способ одержать верх над более сильным противником, и кажется поначалу, что это верный способ. Но ложь, однажды прокравшаяся в наши действия, пускает там корни, остающиеся навсегда. Ступить в Сумрак легко; обратной дороги к Свету не существует. Даже победив своего врага, человек Сумрака остается таким, каким он стал. Он больше не ходит прямыми путями. Он утаивает новости от друзей. Он способен изображать любовь там, где ее нет, и скрывать ненависть за приветливой улыбкой. Рано или поздно, но он неизбежно сам запутывается в своей хитрости, и с этого дня он обречен.
Талион положил правую руку на грудь, нащупывая свой драгоценный камень сквозь зеленую ткань плаща.
– Мрачноватая перспектива, – заметил Валентин. – По твоим словам, мы тоже принадлежим Сумраку. Отчего же это именно Сумрак напал на Великого Черного?
– Великий верный служил Тьме! – громко провозгласил Талион. – Он прошел тропой Сумрака до конца и уцелел, он обрел свободу, которая и есть Тьма.
Валентин затряс головой, пытаясь вникнуть в хитроумную эльфийскую концепцию. К счастью, Талион пришел к нему на помощь:
– Великий Черный не имел никаких целей. Он просто делал то, что ему нравилось. Он хитрил, когда это представлялось забавным, и действовал с ужасающей прямотой, когда ему хотелось произвести эффект. Он наложил на нас заклятье общей судьбы – и тут же заявил, что вскоре, возможно, погибнет. Он убивал людей по малейшему поводу – но он же мог часами сносить побои и оскорбления от ничтожнейших Воителей, если ему того хотелось. Тьма приобрела сегодня великую душу.
Валентин вспомнил переживания Великого Черного, подслушанные у окна. Очень похоже; он мгновенно бросился выполнять первую же пришедшую в голову идею. Если Великий Черный всегда был так непредсказуем...
– Талион, – хрипло спросил Валентин. – А мог Великий Черный прихоти ради убить своего слугу?
– Конечно, – Талион пожал плечами. – Два или три раза он делал это в моем присутствии. Год назад у него было шестнадцать учеников. Он в любую минуту мог сделать что угодно. Для мира огромное счастье, что у Тьмы почти не бывает слуг.
Да уж, подумал Валентин, ощущая холодок в спине. Жить рядом с таким типом... Все равно что с тикающей миной. Того и гляди, убьет просто так. Я бы, наверное, не смог. А они – жили, и даже выжили. Теперь понятно, почему никто не пожалел о его смерти. Непонятно, почему никто не образовался.
– Силам Сумрака невозможно терпеть рядом истинного служителя Тьмы, – сказал Талион. – Загадочная, непредсказуемая сила угрожает любым их планам. Послать человека, тайно вооружив его талисманом, на убийство и вслед за тем – на верную гибель – это в духе Сумрака. Слуга Света привел бы к замку целое войско своих сторонников или явился бы лично, чтобы поразить Великого Черного в поединке. Другой же слуга Тьмы никогда бы не стал убивать, не насладившись игрой с намеченной жертвой. Нет, Великого Черного убил один из слуг Сумрака!
– По твоим описаниям, к Сумраку относятся едва ли не все обитатели Панги, – заметил Валентин. – Может быть, у тебя есть более конкретные подозрения?
– Зачем? – Талион пожал плечами. – Я еще не принадлежу к Тьме, чтобы карать по подозрению. Этом мог быть Ваннор, втайне от Серого, или Хеор – ведь талисман встречается именно в его владениях – или даже Акоста, когда-то претендовавший на звание Верховного Мага. Я уверен только, что пославший тебя, Фалер, был магом, а не Избранным, потому что только маги принадлежат Сумраку. И он был магом из первой дюжины этого мира. Все остальное неважно – ведь никто из нас скорее всего не доживет до вечера.
Хеор, отметил про себя Валентин. Так-так-так! Тумнарки в северных горах, Запретное королевство. Куда как раз собирались Георг с Детмаром, и которое именно Хеор сделал запретным. Ах ты черт, еще одна заноза в заднице.
Валентина прошиб озноб. Все темные места сектора Побережье-Север потихоньку выплывали на свет. Не-Джо мертв, Серый Воитель обречен; едва заглянувшие в сектор Георг и Детмар тоже без пяти минут покойники; наконец, великий маг Хеор, колдовской король Запретного королевства – главный претендент на роль человека за сценой. И вся эта нечисть не нашла другого времени сцепиться, как именно сейчас, когда я пошел отыскивать кольцо! Полно, уж не за мной ли они не самом деле охотятся? А все остальное – для отвода глаз?
Валентин усмехнулся своей мании величия. Ладно, сказал он себе, если они для отвода глаз поубивают друг друга, я в обиде не буду. И даже глаза отведу. Лишь бы Побережье не слишком пострадало. Замок мне и вправду нравится.
Он еще раз посмотрел на Нинель. Да, и кое-кто из его обитателей. Так что решено – доживем до понедельника!
– Ну, это мы еще посмотрим, – возразил Валентин упавшему духом эльфу. – Всего-то делов – предотвратить драку трех Избранных! Уверен, у каждого из нас есть парочка идей, как это проще всего сделать! Итак, вопрос второй: как именно?
Талион несколько раз молча кивнул, однако ничего не сказал. Валентин уже понял, что эльф на правах первого ученика предпочитает высказываться последним, и устремил взгляд на Хаяма.
– Опять я! – возмутился тот. – По-моему, и думать тут ничего не надо – раз уж Предвечные за это взялись. Ну, на всякий случай можно просто объяснить им, что битва в Ампере, да еще в праздничный день, приведет к катастрофе. Не идиоты же они, должны понять...
– Давно ты последний раз разговаривал с Избранным? – с некоторым раздражением спросил у него Мануэль. – Знаешь ли ты, что это такое разговаривать с Избранными?!
– Я говорил с королями и с великими магами, – надулся Хаям. – Мои истории слушали надменные жрецы Черной Шпаги. Я даже проник в Запретное королевство и выступал перед Стражами Границы! И все они слушали меня, затаив дыхание.
– Ну что ж, значит, тебе и карты в руки, – с явным неверием в успех хаямовых начинаний заключил Мануэль. – Эх, если бы мой кинжал еще работал...
Вообще-то это можно устроить, подумал Валентин. Ну-ка, на всякий случай...
– Мануэль, когда и в каком месте Великий Черный наложил на кинжал то самое заклятье? – спросил он. Если в замке – дело пяти минут.
Мануэль покачал головой:
– Три дня назад. А где именно – не знаю. Он летал куда-то очень далеко, почти на всю ночь.
Не вышло, отметил Валентин. Ну да не больно-то и хотелось.
– Без кинжала, – продолжал Мануэль мрачно, – я могу предложить только одно. Хотя и знаю, что эта идея вам не понравится.
Хаям фыркнул и демонстративно схватился за голову. Нинель закрыла лицо руками. Видимо, идея Мануэля была им хорошо известна.
– Серый Воитель должен заранее узнать о битве и о том, что она разрушит его любимую столицу, – сказал Мануэль. – Причем узнать это так, чтобы поверить. Если он поймает в столице шпиона Вождя Зомби, и тот расскажет ему о сговоре с Избранными, Серый поверит. И наверняка нанесет упреждающий удар – он скор на расправу. Битва состоится в другом месте, где нет эльфийского эликсира...
– Эликсира Сатаны! – громко поправил его Талион.
– Ну да, – кивнул Мануэль, – Сатаны. Такая битва будет куда безопасней, я прав, Фалер?
Валентин кивнул в ответ:
– Конечно, безопаснее. Но есть одна загвоздка: где ты найдешь в столице подходящего шпиона? Ведь агенты Избранных...
Мануэль легонько стукнул себя кулаком в грудь:
– Самый подходящий шпион. Даже если под пытками я начну говорить правду, я все равно скажу именно то, что нужно.
Очень мило, опешил Валентин. Он что, спятил?! Или действительно боится катастрофы? Но ведь он же землянин, что ему до Побережья! Впрочем, землянин землянину рознь.
– Мануэль, – спросил Валентин дрогнувшим голосом. – Как давно вы на Панге?
– Сорок два года, – ответил тот.
А выглядит всего на тридцать, машинально отметил Валентин. Похоже, Мануэлю есть что ценить в здешних местах.
– Ну, как крайний вариант, – пробормотал Валентин в ответ на вопросительный взгляд Мануэля. – Но я думаю, сдаваться Серому вам не потребуется.
– Некому будет! – выпалил Бранбо и тут же осекся под вспыхнувшим взглядом Валентина. – Э... как же его...
– Что вы имели в виду, милейший Бранбо? – осведомился Валентин.
– Проклятье! Не вспоминаю! – Бранбо забарабанил пальцами по столу. – Тумнарк, тумнарк, было же что-то похожее и от Избранных... что-то в наших подвалах... Фалер, то есть Хозяин! Мне нужно посмотреть мои записи!
– И как долго ты будешь их смотреть? – язвительно поинтересовался Хаям.
– Сколько надо, столько и буду! – отрезал Бранбо. – Я доложен найти эту штуку. Это же... Тысяча демонов, Великий Черный должен был спросить меня об этом! – Он изо всех сил ударил себя кулаком по затылку. – Дырявая пустая башка! Мы бы убили Серого давным-давно!
Он вскочил из-за стола и бросился было к двери, но все-таки остановился и посмотрел на Валентина.
– Бегите, бегите, Бранбо, – скомандовал Валентин, – время дорого!
Бранбо подпрыгнул на месте и бросился вон из зала. Кто следующий, подумал Валентин. Пока что-то не слишком много желающих.
Он взглянул на Нинель. В ее глазах стояли слезы. Поймав взгляд Валентина, она шмыгнула носом и расплакалась.
– Фалер, – почти простонала она, – сделай что-нибудь! Все это бесполезно, они погибнут в бою, я – в замке... Только ты можешь нас спасти! Спаси хотя бы Бранбо и Максима...
Похоже, заметил Валентин, она видела чуть больше, чем рассказала.
– Нинель, – произнес он ласково, – все будет хорошо. Может быть, вам лучше будет немного вздремнуть? Вдруг вам удастся увидеть новое, более счастливое будущее?
Нинель кивнула и поднялась. Все в сад, подумал Валентин. Ну-с, кто у нас еще остался?
– Мне очень жаль, Фалер, – сказал Талион, – но я согласен с Нинель. Мы ничего не можем сделать. Я не верю, что мы сможем убедить Избранных изменить свои планы. У нас слишком мало времени. Чтобы направить их на Серого, Мануэль потратил целую неделю, а ведь у него был магический кинжал. У нас есть от силы несколько часов. И никакой подходящей магии.
– Что же ты предлагаешь? – озлился Валентин. Вот уж от Талиона он никак не ожидал такой безнадеги. – Ждать, пока Бранбо не вытащит противоталисманную бомбу?
– Мы должны сделать все, что в наших силах, – сурово произнес Талион. – Мы попытаемся их уговорить. Мы позволим Мануэлю сдаться в плен Воителям и попытаться все рассказать. Мы даже попытаемся убить одного из Избранных, или хотя бы напугать его! И все-таки все это будет бесполезно.
– Ну, для того Бранбо и копается в подвале, – рассудил Валентин и посмотрел на часы. Полвосьмого по-местному. Четыре часа с небольшим до часа «Ч». – А пока у нас есть немного времени, чтобы поближе познакомиться с Избранными. Кстати, Талион, почему ты так упорно твердишь, что все бесполезно? Ты тоже провидишь будущее?
Талион покачал головой:
– Ты наверное знаешь, что эльфы бессмертны? Мы не старимся с годами, и нас очень трудно убить магией или простым оружием. Но когда-нибудь наступает день, и нить нашей жизни рвется тем, кто сильнее. Так вот, нам дано чувствовать наступление этого дня. Когда Серый пришел в Эред Ганнор, я не чувствовал ничего. Сегодня каждая капля моей крови горит огнем; и я знаю, как знали мои предки, что умру именно сегодня.
– Ты же сам говорил, что не все пророчества сбываются! – возразил Валентин, у которого мурашки по коже побежали от этих слов. – Может быть...
– Пророчества – не все, – согласился Талион, и голос его оставался все так же печален. – Но чувство последнего дня не обманывает никогда.
Глава 10
Если б каменный уголь умел говорить,
Он не стал бы вести беседы с тобой.
Вот, блин, последний из могикан выискался, зло подумал Валентин. Спокойный и печальный голос Талиона мог высечь слезу из камня. Валентину больше всего захотелось тут же, немедленно вызвать сюда взвод спецназа. Вот уж кто в совершенстве справился бы с ситуацией всех зафиксировал бы, и на допрос под внушением. По крайней мере, Талион точно бы жив остался – в подвалах Управления умереть не позволят! Но сделать это никак невозможно – токен-ринг не работает, да и если бы работал, как я объясню, что к чему?! Меня же первого на допрос утащат, усмехнулся Валентин.
Вот ведь влип – даже прямое начальство ни хрена в ситуации не понимает, а я туда же, собираюсь отговорить драться самих злобных пангийских тальменов! Действительно, куда как легче их просто убить. Ищи, Бранбо, ищи!
Максим аккуратно отодвинул свое полукресло и встал:
– Пойдем, – просто сказал он. – Раз все решено, настало время действовать.
Он прав, подумал Валентин. Ничего они больше не придумают. Пусть Бранбо ищет, пусть Хаям оговаривает. А я... Валентин почувствовал, что упустил кое-что важное, кое-что, относящееся именно к нему. Монета? Да что толку ею в тальменов кидать? Ладно, само вспомнится, решил Валентин, прекратив копаться в памяти.
– Пойдем, – сказал он, вставая. – А куда?
– В операторскую, – Максим был краток. – Нам нужно найти Георга и Детмара.
Интересно, как это он собирается их искать, подумал Валентин. Талион и Мануэль уже выходили из зала. В дверях Талион оглянулся, словно приглашая Валентина поторопиться.
Да, когда доходило до дела, слуги Великого Черного действовали вполне в духе своего Хозяина.
Операторской оказался тот самый зал, где Валентин получасом ранее терзал визомон. Максим в одно мгновение оказался в своем кресле и наполнил хрустальный шар бледным сиянием. Затем он повернулся к Валентину:
– Подойди сюда, Фалер.
Валентин шагнул вперед, недоумевая.
Максим не глядя толкнул левой рукой каменную стену, и та раздвинулась, открывая небольшую комнату. Почти всю ее занимали огромные каменные качели с выдавленным в верхней части желобом. Максим ухватился за гладкий, по руке, выступ и потянул ближнюю половинку качелей вниз; те наклонились, и с дальней половины с легким гулом к самым ногам Максима скатился большой каменный шар. Валентин присмотрелся внимательней: нет, не показалось! В ноздреватой серой массе шара там и тут алели прожилки, блестящие, словно только что выпущенная кровь.
Талион, неслышно подойдя сзади, положил Валентину руку на плечо.
– Нужна твоя кровь, Фалер, – спокойно сказал он. – Камень должен узнать тебя, как всех нас.
Валентин вздрогнул. Кровь? Камень?
Потом в памяти медленно всплыли лекции по черной магии. Камень крови! Вот что это такое! Полулегендарный, реже алмазов встречающийся минерал, способный передать сигналы каждому, чья кровь пропитывает его поры!
Валентин улыбнулся и обнажил левую руку до локтя. Не дожидаясь, пока взявшийся за кинжал Мануэль предложит свою помощь, он инвертировал формулу закрытия ран и выплеснул из запястья красную струйку. Упав на камень, кровь закипела, посветлела и застыла еще одной прожилкой.
– Теперь вы настроены, Фалер, – произнес Мануэль, словно инструктор на плаце. – Один удар – внимание, резкая боль опасность, одно царапанье – нет, два царапанья – да. Максим будет слышать и видеть все, что мы делаем, но сможет помочь только этими сигналами.
Максим положил руку на камень и царапнул его ногтем. Валентин почувствовал, как ноготь царапает его запястье. Понятно. Варварские, однако, методы!
Максим, не говоря ни слова, извлек из-под стола длинную, похожую на стилет иглу и всадил ее в камень. Валентин чуть не завопил от боли. Ни хрена себе!
– Это был знак опасности, – пояснил Мануэль.
– Я как-то и сам догадался, – буркнул Валентин. – Ну хорошо, со связью понятно, а как же мы доберемся до Избранных? Пешком?
В глубине души он знал, что пешком ходить не придется. Талион уверенно говорил и о попытках отговорить Избранных, и о сдаче Мануэля в плен в самом Ампере – за тысячу километров отсюда. Но как именно передвигались слуги Великого Черного – пока оставалось загадкой.
Максим убрал стилет и погрузился в работу с визомоном; у Валентина аж в глазах зарябило от стремительно сменяющихся картинок. Настройка на визомон никуда не делась, он видел почти то же, что и Максим – но Максим умудрялся как-то ориентироваться в этом калейдоскопе! И как же он это делает, заинтересовался Валентин. Нука, ну-ка...
– Огненный дракон, – торжественно произнес Талион.
При чем тут огненный дракон, не сразу сообразил Валентин. Он разглядел, что Максим просматривает картинки Панги квадратно-гнездовым методом, постепенно увеличивая разрешение. Каким-то чудом – а может, с помощью шестого чувства, доступного только подлинному оператору огромных размеров визомона, – Максиму удавалось стремительно перескакивать на тысячи километров, не ошибаясь ни разу. И еще – Максим с полувзгляда определял, есть ли в высветившемся квадрате Избранные или нет. Проклятье, этот замок стоит того, чтобы драться со всеми тальменами Побережья! Валентин потянулся было в ментал, чтобы поймать это шестое чувство – и тут смысл сказанного Талионом наконец дошел до него.
Огненный дракон?!
– Какой еще огненный дракон? – спросил Валентин с удивлением. – Разве такие еще бывают?
Даже обычный дракон был бы здесь чудом – в центре Фарингии, за тысячи километров от родных гнездовий, лишенный необходимых для жизни радиоактивных изотопов. Но огненный?! Они же вымерли тысячу лет назад?
– Увидишь, – пообещал Талион. – Это один из трех ныне живущих огненных драконов. Когда-то Великий Черный спас их семью от вымирания, и ему было позволено взять в услужение родившегося недоумком детеныша. Учитель не смог вдохнуть душу в его помраченное сознание, но сделал из него верного слугу и даровал ему счастье быть нужным. Увидев дело рук его, дракон-отец разрешил дракону-сыну носить имя. Его зовут Селингари, что значит – Пламя, рожденное Теплом.
Потрясающе полезная информация, оценил Валентин. Ему все еще было не по себе. Интересно, что еще может найтись в Замке? Шкатулка Пандоры? Очки Истины? Оба тома Небесного Канона?