Щеглов Сергей Игоревич. Часовой Армагеддона

   Валентин на миг отключил Обруч. Опять Хеор. Вот уж кто больше всех заинтересован в гибели тальменов. Интересно, не приплачивал ли он Великому Черному? Или – Валентин невесело усмехнулся – пообещал заплатить, а потом убил, с целью экономии? Впрочем, для пангийского мага это было бы уж слишком по-человечески...
   Включив Обруч вновь, Валентин ощутил непонятное беспокойство. Георг весь подобрался, благодушие напрочь покинуло его. Перед глазами плыли улицы Ампера; прекрасный ясный день, люди в праздничных одеждах, флаги, серые с красным косым крестом.
   На центральной площади толпа, на просторном балконе Храма – Серый Воитель и его немногочисленная свита. Да это же День Единения – все верно, половина толпы – Воители, половина – кандидаты в оные! Вот Серый по широкой лестнице сходит с балкона, чтобы обняться с верными соратниками – его образ начинают множится, ведь он должен обняться с каждым из собравших тысяч и тысяч воинов.
   И тут толпа раздается в стороны, как прорезаемая плугом земля. Два человека с непокрытыми головами неспешным шагом, но очень, очень быстро, буквально скользя над землей, приближаются к Серому. Но этого еще не было, думает Георг в панике, это же только еще будет! Серый перестает множиться, его тени сливаются в одну грозную фигуру, возвышающуюся над пришельцами. Над площадью раскатисто проносятся грозные слова, а потом над всеми троими вспыхивает сияние. Георг и Детмар корчатся в лучах света, испускаемого Серым из обеих рук, а тот потихоньку уменьшается в размерах и становится полупрозрачным, призрачным, истлевшим.
   А затем – боль пронзает даже Валентина, лишь только подглядывающего за Георгом – удар в каждую клетку тела, в каждый нерв, и чернота, и непонятно, где верх, а где низ, и кто я такой. Из темного облака, окутавшего землю, глаз наблюдателя поднимается вверх, видя повсюду одно и то же: вздыбившуюся землю, языки пламени, рвущиеся к небесам, тучи пара, поднявшиеся там, где воды океана хлынули в открывшиеся провалы. Все выше и выше, пока на горизонте не появляется Поднебесная – и лишь только там выворачивающаяся в судорогах земля кажется спокойной.
   Валентин отключил Обруч. Его трясло. Несомненно, это лучший эпос Хаяма, подумал он. Болевой удар – это надо было придумать, во снах такого не почуешь. Он даже такое может! И общий эмоциональный фон, полная безнадега. Ну, если это не подействует...
   Валентин увидел, как вскочил на ноги Георг и как Хаям в страхе отползает от него, не решаясь даже подняться.
   – Что ты позволяешь себе, ничтожный червь! – заорал Георг так, что было слышно безо всякого Обруча. Валентин, матернувшись, врубился обратно. – Тебе позволили рассказать историю, а ты посмел проникнуть в наши мысли? Твоя смерть не будет теперь легкой, подлый маг!
   Валентин несколько успокоился. Георг, хоть и был разгневан, сохранял в глубине души некоторое любопытство. Откуда проклятый маг взял все эти картинки? Мы с Детмаром ничего подобного не планировали!
   Пытки пытками, а мгновенная смерть Хаяму пока не угрожала.
   – Пророчества... Пророчества... – бормотал Хаям, скорчившись и закрывая лицо руками. – Я не знал, что это вы, о Великолепный...
   – Пророчества?! – Детмар наконец соизволил присоединиться к разговору. – Чьи же это пророчества?
   Он бросил на Георга быстрый взгляд, сжав губы и покачав головой. Ведь именно так мы и собирались поступить, прочитал Георг его талисманное послание, но совсем не так собирались закончить! Если бы этот сказитель читал наши мысли, конец был бы совсем другим! Все равно надо убить, подумал Георг, маг все-таки, положено; и опять щемящее чувство заставило его поморщиться: как просто было бы все десять лет назад. Подземная тюрьма, палачи; к вечеру маг уже рассказал бы свою подлинную историю. А сейчас даже допросить толком некогда.
   – Нинель Алиссинской, господин, – пролепетал Хаям, – она очень популярна в Лигии, и говорят, что все ее пророчества сбываются. Я позволил себе...
   Георг положил руку на талисман. Вроде не врет; напуган, но ни одно слово не светится желтым.
   Валентин опять отключил Обруч. Кретин! У него могучий талисман, а он использует его как... как молоток, что ли! Бездарь средневековый! Цветовое кодирование эмоционального фона – это ж самый примитивный аналог полиграфа, его можно даже с помощью визомона сделать, только настроить как следует. Да только не работает оно толком – напряжение ловит, но поди узнай, отчего чувак напрягся – то ли врет, то ли боится, то ли до ветру хочет... Ежели Георг по желтому фону ложь определяет, это ж сколько народу он зазря перебил! Одно слово, тальмен.
   Хаям между тем поднялся наконец на ноги и стоял, понурив голову. Валентин подключился.
   – Сама-то история тебе понравилась? – почти кричал Детмар.
   – Ну и что? – Георг пожал плечами. Ох уж этот Детмар, вечно вмешивается не в свое дело.
   – Ты обещал, – напомнил Детмар. – И он не шпион!
   – Он куда хуже! – взревел Георг. – Не хватало, чтобы он рассказывал это по всему Побережью! Что мы вдвоем не смогли одолеть Серого! – Он с ненавистью посмотрел на Хаяма; тот весь сжался в предчувствии удара.
   – Он только передал пророчество, – гнул свое Детмар. – Сдержи свое слово, расскажи ему, что будет на самом деле, и ты получишь вместо трупа еще одного сторонника!
   Георг поморщился. Имел я этих сторонников! Однако ссориться с Детмаром ему не хотелось. Все-таки Жезлом Детмар владеет лучше, чем я – Иглой; и с Серым сегодня драться... Внезапно его осенило.
   – Я обещал исполнить любое твое желание, – рявкнул он на Хаяма. – Так вот: жить хочешь?!
   Хаяма хватило только на то, чтобы молча кивнуть.
   – Твое желание исполнено! – взревел Георг и захохотал. – Я не убью тебя! А теперь слушай мое пророчество, и попробуй только еще раз закончить свою историю по-другому! – Он выхватил Иглу и устремил в небо алый луч. Хаям побелел от страха. Этот луч мог разрубить пополам целый город. – Сегодня на празднике Единения Серый будет скован по рукам и ногам, раздет, привязан к столбу, и каждый из Воителей, желающий остаться в живых, должен будет надругаться над ним! Этот праздник запомнят в Фарингии надолго!
   Хаям опустил голову еще ниже. Видимо, он наконец понял, что это такое – разговаривать с тальменами.
   – Ты закончил, Детмар? – раздраженно спросил Георг, больше не глядя на уничтоженного сказителя.
   – Потом разберемся, – махнул рукой Детмар.
   – Сам разберешься, – уточнил Георг. – Говорят, в Ампере есть бордельчик, где шлюхи подобраны по цвету кожи – от молочно-белого до иссиня-черного, и притом все с одинаковой фигурой, так что мне будет чем заняться... Ладно, – прервал он свои мечтания. – Полетели.
   Детмар кивнул, опуская руки на Жезл. Поднявшееся облако пыли заставило Хаяма закрыть лицо руками, а потом Валентин понял, что снова стал самим собой. Тальмены перенеслись; контакт с Обруча с Георгом оборвался.
   Хаям поднял голову, покосился в сторону рощи и громко чихнул.

Глава 11

   А у хранителей святыни палец пляшет на курке...

   Тяжело в деревне без нагана, подумал Валентин. Глупы тальмены, но упрямы; ничем их не проймешь, кроме магического кинжала.
   Мануэль неслышно соскользнул с дерева. Валентин вздохнул и последовал за ним. Талион уже прохаживался взад-вперед по поляне, отрешенно глядя в пространство.
   Послышался шум ломаемых веток, и на поляну вывалился Хаям. В руке он по-прежнему держал прозрачную чашку, яркие одежды его были покрыты пылью. Хаям перевел дух и выкрикнул какое-то древнее ругательство.
   – Понравилось? – хмуро спросил Мануэль. Хаям махнул левой рукой и медленно поднес чашку к губам, словно на банкете. Валентин с удивлением отметил, что сказитель не только ушел живым от тальменов, но даже изловчился унести с собой немного пива.
   – Пиво – божественно, – доложил Хаям, причмокивая. – Поймать бы этих Избранных, посадить на цепь да трактир открыть – от клиентов отбою не будет!
   Хаям держался вполне уверенно, но Валентин все же отметил, что руки у него заметно дрожат.
   – Куда они направились? – спросил Валентин, обращаясь большей частью к Талиону. С Хаямом все было ясно, выжил, и слава богу. Валентин понял, что особо и не рассчитывал на уговоры сказителя.
   – Скорее, всего, в Шингозак, посмотреть пепелище, – ответил Мануэль. – Избранные редко меняют планы.
   Талион бы сказал, что они принадлежат Свету, подумал Валентин. Равно как ослы и бараны.
   – А потом?
   – Потом – Ганаган, где Детмар собрался изучать искусство Серого. – Мануэль почесал в голове. – Ни один из них не знает, как послать Огненную Стрелу.
   – Да-а? – произнес Валентин удивленно. – Очень интересно! Похоже, наши друзья-тальмены не шибко преуспели в боевых искусствах? А что, вполне возможно – они ж не воевали семь лет с собственным народом. Интересно, почему они так уверены, что победят?
   Валентин фыркнул. Почему, почему! Ума нет, вот почему.
   – Куда мы теперь направимся? – нарушил молчание Хаям. Он спрятал добытую с боем чашку себе в котомку и вытер вспотевшие руки об жилет. – Кажется, Талион, ты собирался убить одного из Избранных? Тогда один подходящий момент ты уже пропустил!
   Талион наконец перестал мерять поляну шагами и взглянул на Хаяма.
   – Не сейчас, – произнес Талион и покачал головой. – Мне нужно все подготовить. Сейчас мы направимся в Ганаган.
   – Зачем это? – поинтересовался Валентин.
   – Я хочу сам поговорить с Избранными, – сказал Талион. Увидев на лице Валентина скептическую усмешку, он сделал успокаивающий знак рукой. – Я знаю, что это бесполезно, Фалер. Но я ни разу в жизни не говорил с Избранными.
   Ага, подумал Валентин. Талион-то думает, что сегодня ему конец!
   Он пожал плечами:
   – Почему бы и нет? Разговоры с Избранными не отличаются продолжительностью. Тем более, что сам я пока не придумал, что нам делать дальше.
   Разве что слетать обратно в замок и помочь Бранбо копаться в подвалах. Или перебрать в памяти коллекцию боевых заклинаний, в которых я никогда не был особо силен...
   – Они тебя убьют, – неожиданно сказал Мануэль. Талион молча кивнул. Хаям махнул рукой и отвернулся, чтобы плюнуть в сторону.
   – Что значит – убьют?! – спросил опешивший Валентин. – Ведь Хаяма же не убили?
   – Талион маг, – пояснил Мануэль, – и почти гроссмейстер. Георг боится магов и старается уничтожать их при первой же возможности. Он ни за что не поверит, что встреча с магом случайна, и тут же решит, что этот маг – шпион, убийца или еще кто-то, кого следует немедленно уничтожить.
   – Так какого же хрена? – возмутился Валентин, сгоряча перейдя на земную манеру выражаться. – Талион, ты что, спятил?!
   – Я должен поговорить с Избранными, – гнул свое эльф. – В день своей смерти я имею право на безумие. Быть может, мне удастся понять, в чем их слабое место.
   – Очень полезное знание – на том свете, – Валентин постучал по голове. – Тебя же убьют, не понял что ли?
   – Я успею передать вам все, – Талион печально улыбнулся. – На это у меня хватит силы.
   Валентин смотрел на спятившего эльфа и лихорадочно соображал, что делать. Как там бишь фиксирующие заклятья? «Кольцо»? Или лучше «штопор»? Талион с пониманием улыбнулся:
   – Даже не пытайся, – сказал он, глядя Валентину в глаза. – Я сильнее.
   От такой наглости Валентина бросило в жар.
   – Ты уверен? – спросил он насмешливо. – Ведь ты хоть и почти, но все-таки не гроссмейстер!
   Талион слегка смутился, но не отступил:
   – До посвящения мне оставалось два месяца.
   – Тогда по званию мы равны, – с нехорошей усмешкой отметил Валентин. – Может быть, сравним мощь?
   Он выставил вперед правую ладонь, слегка подогнув кончики пальцев. Самый простой знак – Чистая Сила, без всякого Искусства. Именно так принято проверять, какой из магов сильнее: упереться друг другу в ладонь невидимым потоком Силы и давить, давить, давить, пока один из соперников не полетит вверх тормашками.
   Самое интересное, что этот ритуал, равно как и система званий, совпадали и в Эбо, и на Побережье. Валентин не зря отметил, что по званию они с Талионом были равны – сам он тоже участвовал в квалификационных турнирах, и уже дважды показывал гроссмейстерские результаты. Еще один турнир, и право на квалификационные бои в кармане. Так что я и сам – без пяти минут гроссмейстер, подумал Валентин.
   Талион молча поднял свою ладонь, принимая вызов.
   Валентин отпустил Силу.
   Мамма миа!
   В ладонь точно танк уперся. Талион давил так, как, пожалуй, никто до него. Валентин мигом вспотел, но продолжал сопротивляться. В конце концов, мастерам я еще ни разу не проигрывал! Валентин вдруг стало интересно, сможет ли он выдержать давление Талиона просто так, в глухой защите.
   Простояв, дрожа и обливаясь потом, пару минут, Валентин убедился, что сможет. Ну-с, мистер эльф, а если так?
   Конечно, это был не совсем чистый прием. Пангийские маги пользовались магией, накопленной за многие годы в собственном теле; земляне же просто черпали ее из окружающего пространства. Поэтому в затяжных магических боях преимущество было на стороне землян – их Сила не убывала со временем. Хотя, с другой стороны, по силе первого удара пангийцы не знали себе равных.
   Валентин слегка подал ладонь вперед, выпуская через нее собранную по окрестностям Силу. Талион побелел и закусил губу – крайне неприятное выражение на прекрасном эльфийском лице. Валентин покачал головой – и прибавил еще.
   Внезапный порыв ветра хлестнул по траве, и сопротивление исчезло. Талион отлетел метров на десять и упал навзничь, раскинув руки. Валентин вытер пот со лба.
   – Сила – не аргумент, – сказал он назидательно, имея в виду заявление Талиона. Однако Мануэль с Хаямом, с раскрытыми ртами глядевшие на результат поединка, вряд ли поняли его правильно.
   – Э-э... – выдавил Хаям. – Может быть, Фалер, тебе и с Избранными померяться силой?
   – Бей своих, чтобы чужие боялись, – ответил Валентин машинально. Он еще не пришел в себя после схватки. Сердце колотилось как бешеное, в голове гудело. Интересно, смог бы я прибавить еще? И сколько? Насколько я вообще крут?
   Происшедшее заставило Валентина вспомнить слова Занга. Прикончит, мол? Шеллера? Занг явно сомневался, что такое в принципе возможно. И, судя по результатам поединка, в его сомнениях что-то было.
   Валентин принялся глубоко дышать, чтобы скорее восстановиться. Надо полагать, ученик Великого Черного был далеко не последним из почти-гроссмейстеров. Значит, можно считать, что по классу я чуть-чуть повыше... сам себя не похвалишь, никто не похвалит. А повыше – это как кто? Сколько сейчас на Панге гроссмейстеров? Хеор, разумеется, но он в Палате уже лет сто не появлялся, потом Акоста, староват, но еще очень ничего, Ваннор, опять же, но этот вряд ли много сильнее Талиона, от хорошей жизни к Серому в услужение не ходят. Да, еще Эриох, как я мог забыть, он пожалуй наравне с Хеором будет, и к тому же приятель Детмара, и еще этот, как его, из Байсана. Окара? Отара? Нет, скорее все-таки Окара. Ну все равно, он не их крутых. В основном амулеты делает, хотя амулеты – высший класс.
   Ну, и еще наши – Тангаст и Полирем. Валентин припомнил свои встречи с Тангастом. Да, ощущения он вызывал специфические – но не шибко сильнее, чем Талион. И куда слабее Великого Черного. Ох, хорошо, что я землянин, подумал Валентин, будь я пангийцем, от меня бы народ просто шарахался бы! С такой мощью и по улицам-то ходить неприлично...
   Завершив сеанс воспоминаний, Валентин отметил, что дыхание наконец восстановилось. Итак, что мы имеем? По сути, половина известных мне гроссмейстеров будет послабее Талиона. А ведь они считаются практически бессмертными. Валентин цокнул языком. Вон оно – почему Занг мне ничего не сказал! И в самом деле – что может случиться с гроссмейстером?!
   Да хотя бы вот это. Валентин посмотрел на Талиона.
   Эльф сидел, опираясь одной рукой на землю, и мучительно медленно шарил за пазухой свободной рукой. Наконец из-под складок плаща вырвались лучи желтого света. Амулет, сообразил Валентин. Вот тебе и гроссмейстер, без амулета даже восстановиться не получается. А вообще-то идея хороша – держать часть магии в амулете, чтобы внимания не привлекать! И резерв, опять же...
   Глубоко вздохнув, Талион осторожно поднялся на ноги. Его слегка пошатывало, но цвет лица уже восстановился. Валентин пристально посмотрел на его нижнюю губу – слава богу, не прокусил. Ну, тогда все обошлось.
   Талион подошел к Валентину и опустился на одно колено.
   Вот тебе и обошлось, подумал Валентин.
   – Прости меня, Учитель, – произнес Талион. – Я позволил себе слишком многое.
   Как раз наоборот, меланхолично отметил Валентин. Не так уж сильно ты меня и даванул.
   – Вставай, вставай, – сказал он эльфу. – Чего уж тут прощать! Ну так как же, ты все еще хочешь поговорить с Избранными?
   Талион кивнул.
   – Тогда объясни, пожалуйста, свой план, – очень мягко, подражая эльфийскому выговору, произнес Валентин.
   Талион выпрямился. Валентин запоздало заметил, что к изумрудному плащу эльфа не пристало ни соринки.
   – У меня нет плана, Фалер, – ответил Талион. – Я просто буду там, на оплавленном камне Ганагана, буду, когда Георг и Детмар появятся из расступившегося воздуха. Я ничего не буду им рассказывать. Я просто буду рядом и буду делать то, что я буду делать. И они не смогут удержаться от вопросов. А тогда я отвечу – отвечу правду, которую хорошо знаю.
   Эльф умолк, опустив голову. По-видимому, вспоминал свою правду.
   Валентин почесал в затылке. Ну и план. Кажется, я придумал еще лучший – взять пива, сесть вместе с Мануэлем под липу и бухать, пока тальмены не появятся, а потом предложить им выпить, и пьянствовать до вечера.
   – И что же дальше? – полюбопытствовал Валентин. – Как эта твоя правда помещает Избранным напасть на Серого?
   – Это будет правда о Призраке, победившем Серого, – гордо сказал Талион, поднимая голову. – После встречи со мной Избранные никогда больше не смогут чувствовать себя неуязвимыми, потому что я буду не только говорить.
   Валентин широко улыбнулся. Давно бы так!
   – Может быть, тебе помочь? – спросил он просительно. – Или два мага на двух Избранный – слишком неравный бой?
   Талион покачал годовой:
   – Сегодня день моей смерти, а не твоей. Будь с нами даже все гроссмейстеры Панги, мы все равно были бы обречены. Избранных нельзя поразить магией...
   – Но ты же собираешься!
   – Но можно заставить поверить в то, что магия нанесла им урон, – закончил Талион. – Если я сумею поселить страх в их сердцах, моя жизнь завершится достойно.
   Замаял уже, подумал Валентин. Эльф-камикадзе. Ладно, пусть думает, что я на все согласен. Валентин размял пальцы на обеих руках. А я в нужный момент поколдую. Опять же, проверим, так ли я неуязвим, как многим кажется.
   – Страх? – сказал он вслух. – У Избранных? Ну-ну.
   – Нам нужно поспешить, Фалер, – сказал Талион. – Время уходит.
   – Ладно, попробуем, – смилостивился Валентин. Помимо всего прочего, ему захотелось еще раз взглянуть на развалины Ганагана. Воочию, не через визомон.
   Талион подозвал дракона. Прямо перед Валентином раскрылся темный проход.
   На этот раз дракон взял курс на север. Ганаган – прежняя столица Ландора, ныне ставшего Фарингией, – располагался на реке Лейр, в полусотне километров от устья. Когда-то – совсем недавно – это был красивейший город Побережья. Выстроенный на высоких холмах одного из отрогов Деттерского хребта, спадающий к реке многочисленными террасами, он был виден за многие километры, Ган-а-ган, дом всех домов, – сверкая на солнце золотом куполов и снежной белизной своих крепостных стен. Крупнейший порт Севера, пристанище тысяч ремесленников и торговцев, сердце Ларингии – прибрежной провинции Ландора. Совсем недавно...
   Дракон уже перевалил через хребет и стремительно мчался на север. Внизу, в темном ущелье, блеснула вода – истоки Лейра; впереди замаячили облака. Северное, Холодное Море было совсем рядом.
   Валентин попробовал прикинуть скорость, с которой летел дракон. От Ганнеда до Ганагана – две тысячи километров; даже на самолете лететь два часа. Дракон преодолел то же расстояние за десять минут. Получается – интересно, как он звуковой барьер переходит? – километра три в секунду. И ведь никакого ускорения на старте! Одно слово, магия.
   – Ганаган, – произнес Хаям со странной интонацией. Валентин посмотрел вниз.
   Река делала широкий плавный поворот, подмывая высившиеся с наружного берега холмы. Береговые скалы в десятки метров высотой Панга, подумал Валентин, на Земле такого не встретишь. А наверху, над скалами, там, где должны были раскинуться террасы великолепного города, не было ничего. В пасмурном утреннем свете Валентин разглядел лишь огромную плоскую площадку, подозрительно гладкую, поблескивающую, точно после дождя. И больше – ничего, на многие километры.
   Дракон перелетел через Лейр и опустился в полукилометре от берега, там, где странная площадка плавно переходила в обычную для предгорий каменистую равнину. Отсюда Валентин мог хорошо рассмотреть то, что осталось от Ганагана.
   До самого горизонта из-под ног тянулась совершенно ровная плоскость гладкого, похожего на обсидиан камня, испещренная прожилками и пятнами разных цветов. Она блестела, как только что отшлифованный лед. Из полупрозрачных глубин камня проступали темные образы, в которых угадывались дома, улицы, деревья.
   Валентин покачал головой. Целый город, превращенный в прозрачный каменный монолит. Огонь, упавший с неба, не сжигал; пламя Огненной стрелы расплавило все, с чем соприкоснулось. Камень, дерево, даже человеческая плоть – все стало исходным материалом для этой гигантской танцплощадки. Жители Ганагана вместе со своими домами и нажитым добром лежали под ногами Валентина, сплавленные в единое целое. Так поступают тальмены.
   Талион сошел на землю и повернулся, преградив путь остальным.
   – Вам лучше вернуться в замок, – сказал он Валентину. – Избранные не должны заметить, что я не один. Чем бы ни закончилась наша встреча, вы все узнаете от Максима.
   Валентин покачал годовой:
   – Хаям и Мануэль – от Максима. Я же намерен остаться.
   Талион укоризненно посмотрел на него:
   – Ты все испортишь, Фалер. На этот раз, встретившись не с умирающим от усталости сказителем, а с могучим магом, Избранные обязательно ощупают окрестности. Неужели ты думаешь, что сможешь избежать их внимания?
   Валентин пожал плечами. Конечно, куда Обручу до Жезла; однако и от оператора кое-что зависит. Сомневаюсь я, что Детмар вообще знает, что такое ментальный след. Не говоря уж о Георге!
   – Пусть ощупывают, – сказал он Талиону. – Даже если они меня заметят, им придется иметь дело с двумя могучими магами вместо одного. Ведь ты собираешься поселить страх в их сердцах? Но впрочем, они меня не заметят.
   Валентин огляделся по сторонам. Да, вот подходящее место. Каменистый пригорок с прикрытой колючками впадиной. Здесь мы и спрячемся.
   – Отвернись-ка на минутку, – подмигнул Валентин Талиону, – и потом можешь сам проверить, легко ли меня обнаружить!
   Талион медленно повернулся к Валентину спиной. Вот это я понимаю, вот это – работа, подумал Валентин, стремительно забираясь в кусты. Комбинезон изменил окраску, а заодно и температуру; на лицо спустилась защитная сетка. Хоть в упор смотри, не заметишь, усмехнулся Валентин. Интересно, как тальмены меня искать будут?
   По магии? Ха! Нету ее у меня, ни на грош нету! Земляне обходятся без запасов Силы – приходится, поскольку удержать ее все равно не способны. Как еще?
   Валентин быстро перебрал остальные способы. Ментальный след отпадает, не сумеют, три года учиться надо, а не по борделям шастать. Ощущение присутствия? Так я ж в ментал выйду, тишина полная, да и костюм белый шум гонит. Визуальный осмотр? Чушь, вон сколько километров камней да колючек, глазки выпадут осматривать! Что ж это получается, меня никак и не обнаружить?!
   Валентин усмехнулся. Как же! По звуку сердца, как два пальца об асфальт. Но это же додуматься надо! Он был абсолютно уверен, что тальмены не додумаются.
   – Талион, – послышался издалека голос Мануэля. – Мы будем неподалеку, если они нападут, мы тут же вернемся.
   – Ни в коем случае! – крикнул Талион пронзительно. – Вы вернетесь, только если они НЕ НАПАДУТ!
   – Мануэль, – Хаям ткнул напарника в бок, – он прав. Что ты сделаешь против двух тальменов?
   Мануэль ничего не ответил. Валентин услышал, как зашелестела пожухлая трава: дракон снова взмыл в воздух.
   С вершины пригорка послышались шаги Талиона.
   – Как ты это делаешь? – громко опросил он, обращаясь явно к Валентину. – Я не слышу даже твоего дыхания!
   Вот еще, по думал Валентин, нашел что слушать! Кто же в засаде дышит?
   – Ну как? – подал он голос из канавы. – Найдут меня Избранные?
   – Ты здесь?! – Из под ног Талиона покатились камни. Видимо, он чересчур резко повернулся к Валентину. – Именем Тенелдура, Фалер! Почему ты до сих пор не гроссмейстер?
   Действительно, подумал Валентин, а почему? Поздно в турнирах начал участвовать, вот почему. Два выиграл, остался третий. Да и с нашими мастерами биться, это не с пангийскими, там хитрые приемы вроде сегодняшнего не проходят – все земляне, все Силу вбирать умеют. Да и турниры проводятся не по прятанью в камнях и стрельбе в спину.
   – Узкая специализация, – ответил он, едва сдерживая смех. – Я не силен в целительстве и в предсказании погоды.