Щеглов Сергей Игоревич. Часовой Армагеддона

   Или даже останусь, прикинул Валентин. Должен же кто-то из наших поучаствовать в великой битве Серого с Черным! Хотя бы в роли наблюдателя. Ладно, там разберемся.
   Талион миновал еще одну пару дверей и остановился. Валентин вопросительно посмотрел на него.
   – Мы достигли комнат учеников, – сообщил тот. – Ты должен действовать быстро и спокойно – войти в комнату, ощутить ученика и снять заклятье. Я буду стоять рядом с тобой, чтобы отвести их магические удары. Хозяин часто проверял их бдительность; те, кто не встречал его ночной визит боевым заклятьем, были наказаны.
   Ну-ну, подумал Валентин. Интересно, насколько сильно они меня шарахнут. На всякий случай он сплел вокруг тела тонкую защитную вуаль.
   Дальше все получилось, как и предполагал Талион. Валентин мигом ощутил в углу комнаты полусонное тело, кинул туда контрзаклинание, а Талион перехватил ответный огненный шар и погасил его у самого лица Валентина одним дуновением холода.
   Только в двух комнатах ученики оказались способны отступить от этого нехитрого сценария. Талион пробормотал их имена – Аннерель и Розенблюм; видимо, запоминал отличившихся.
   Да-с, одному мне туговато пришлось бы, констатировал Валентин, потирая отмороженное, несмотря на защиту, ухо – привыкнув к фаерболам, Талион прозевал ледяную молнию. Пожалуй, я уже со второй комнаты стал бы их сначала об стенку постукивать. Головой.
   Валентин специально не стал восстанавливать кожу, чтобы быть позлее. А то у него уже начинало складывать впечатление, что замок Великого Черного был санаторием для святых.
   – Это покои Бранбо, – остановился Талион перед очередной дверью. – Бранбо из Гамбары – лучший знаток древностей на всем Побережье, и многие из этих древностей он хранит рядом с собой. В эти покои даже хозяин не стал бы заходить, не постучав.
   С этими словами Талион приложил ладонь к дрожащему серому камню. Послышалось отдаленное чириканье, сменившееся соловьиной трелью. Валентин представил себе электронный звонок, установленный над магической дверью, и усмехнулся.
   – Это ты, Талион? – раздался из-за ставшей прозрачной, но оставшейся все такой же твердой двери ворчливый голос.
   Валентин увидел по ту сторону маленького человечка с круглым морщинистым лицом, в ночном халате и колпаке. Типичный купец-антиквар.
   – Это мы, Бранбо из Гамбары! – громко сказал Талион. – Со мной Фалер из Лигии, и мы пришли снять с тебя заклятье общей судьбы.
   Дверь в покои мигом исчезла, и сам Бранбо шагнул им навстречу, щурясь от яркого света. Валентину показалось, что он специально загораживает проход внутрь.
   – Что случилось? – раздраженно спросил Бранбо. – Фалер? Какой еще Фалер? – Он уставился на Валентина. – Хозяин? Во что это вы вырядились?!
   Валентин непонимающе уставился на Бранбо.
   – Бранбо, – строго сказал Талион, – Фалер может обидеться на твое недостойное поведение. – Он коснулся плеча Валентина. – Перед тобой – новый хозяин замка, Фалер из Лигии, Распиливший Сук.
   Бранбо уставился на Валентина и прикрыл рот ладонью.
   – Вон оно что! – пробормотал он. – Точно, не мог Великий Черный напялить дурацкий колпак... А сам-то он где?
   – Великий Черный убит недоступной моему пониманию магией, – пояснил Талион. – Никто не знает, что ждет нас в ближайшем будущем. Поэтому Фалер счел за лучшее освободить всех слуг от заклятья общей судьбы.
   – Правильное решение, – засуетился Бранбо, – очень своевременное решение! Ну же, Фалер, скорее!
   – Пожалуйста, – пожал плечами Валентин, даже не приподняв руки. Контрзаклинание это уже надоело ему до смерти.
   Бранбо отшатнулся, постоял секунду, прислушиваясь к происходящим в теле изменениям, и затряс головой:
   – Это хорошо, это правильно... Великие Предки, хозяин убит! Надо же! Как я теперь узнаю, что вывозить, а что можно оставить? Ой, да о чем это я? Талион, что теперь делать-то? Он же, Фалер твой, наверняка ведь ничегошеньки не знает? Как он будет командовать?!
   – Бранбо, – прервал его излияния Талион, – оденься, как подобает человеку твоего положения, и отправляйся в соборный зал. Там, на совете, мы расскажем Фалеру все, что знаем сами. Конечно, никто не заменит нам Великого Черного; но на дорогах судьбы даже у самых слабых есть свой шанс.
   – На дорогах судьбы, – пробурчал Бранбо, бесцеремонно поворачиваясь к Талиону спиной, – не могли подождать со своей судьбой до вечера! У меня опись не закончена, и еще два склада разбирать...
   Дверь за ним затянулась, снова став дрожащим серым камнем.
   – Сколько еще? – спросил Валентин у Талиона. В покоях учеников он сбился со счету и теперь нервничал, не зная, когда ж это кончится.
   – Нам осталось навестить Мануэля с Земли, – ответил Талион, поворачиваясь к двери напротив. – Твой соотечественник, Фалер, сейчас может оказаться нашей главной надеждой.
   Соотечественник?! Валентин подозрительно посмотрел на Талиона.
   – Ты считаешь меня землянином? – спросил он напрямую.
   Талион кивнул.
   – Почему?
   – Глаза эльфа видят многое недоступное человеку, – Талион слегка повел плечами, словно ему было неудобно признавать свое превосходство. – Пусть ты владеешь магией, что считается невозможным; ты – землянин, и я вижу это так же ясно, как бубенцы на твоем колпаке.
   Валентин махнул рукой. Полно, да обманывает ли хоть кого-то моя легенда?! В конце концов, пришельцев легче легкого отличить от пангийцев. Нам, в Эбо, достаточно простого анализа крови; маги Побережья используют ритуальный напиток безумия. Может быть, глаз у эльфов – что твой микроскоп? Вот кого изучать надо, а не бедолаг зомби!
   Дверь перед ними раскрылась сама, и на пороге появился одетый в невзрачный серый костюм человек. Был он среднего роста, с растрепанными волосами и невыразительным смуглым лицом. На Валентина он даже не посмотрел, сразу обратившись к Талиону:
   – Пойдем?
   – Сначала, Мануэль, Фалер снимет с тебя заклятье, – ответил Талион, делая Валентину знак. Тот кивнул, исполнив свой долг в последний раз. Все, отмучился.
   – Действительно, – согласился Мануэль, – это может оказаться полезным.
   Глазами он показал направо, к выходу из коридора. Талион кивнул, и они, более не сговариваясь, одновременно зашагали вперед. Валентин пошел следом, чувствуя себя несколько неловко. Безразличие Мануэля казалось ему подозрительным.
   Видимо, соборных залов в замке было несколько. Спустившись по лестнице, Талион не стал поворачивать к двери в Малый Соборный Зал, за которой находилось кольцо Роберта, а прошел немного дальше и только тогда остановился, приглашая Валентина войти. Мануэль тоже остановился, держась от двери еще дальше Талиона. Валентин заподозрил было подвох, но потом сообразил, что церемонный эльф просто соблюдает субординацию. Пожав плечами, он вошел внутрь.
   Круглый соборный зал был ярко освещен множеством светящихся кристаллов, выступающих из стен на высоте трех метров от пола. Посреди зала располагался большой круглый стол из светлого дерева, окруженный креслами с низкими спинками. За столом уже сидели Хаям, Максим и Нинель. Бранбо, по-видимому, задерживался.
   Валентин прошел к столу и сел напротив Хаяма. Тот все еще был бледен, однако держался вполне бодро, а стоящая перед ним бутылка как нельзя лучше свидетельствовала, что дела сказителя идут на поправку. Ну и славно, решил Валентин, располагаясь поудобнее. Все расколдованы, делать больше ничего не надо, сейчас я их мило послушаю, они мне наплетут всякой всячины, потом я доберусь до визомона, сниму завесу и – домой! Доложим об изыскания офигенных резервов.
   Талион неторопливо обошел стол почти по кругу и сел рядом с Валентином, по левую руку.
   – Время дорого, – сказал он певучим голосом, как-то сразу заполнившим весь зал, – и поэтому нам дозволено отступить от традиций. Я поведу этот Совет до тех пор, пока наш новый повелитель не узнает достаточно. Хаям, поведай нам еще раз, как погиб Великий Черный.
   Хаям откинулся в кресле и прикрыл глаза.
   – Томимый неясными предчувствиями, я не в силах был оставаться в своих покоях в одинокой борьбе с бессонницей, – начал он тоном, не оставлявшим ни малейших сомнений в его намерениях. Очевидно, Хаям использовал полчаса, которые он провел, трупом валяясь на постели, для сочинения очередного куска своего бессмертного эпоса. Валентин вздохнул – все присутствующие внимали Хаяму, точно он излагал великие истины.
   Прикрыв глаза, Валентин убедился, что Хаям не только рассказывает, но и, по своему обыкновению, показывает произошедшее. Вот это было уже интересно. Валентин посмотрел на самого себя – в костюме факира, развязный, бесцеремонный, Фалер вломился в замок, словно в кабак. Встреть меня кто-нибудь кроме Хаяма, быть драке, подумал Валентин. Повезло мне; впрочем, нам всем повезло.
   Хаям добрался до сцены убийства. Действительно, рука Валентина двигалась сама по себе; смотреть на это было жутковато – откинувшись назад, Фалер в то же время сползал с кресла, явно собираясь стать на колени, а рука его без всякого замаха рванулась вперед, растопырив пальцы. И как только попал, удивился Валентин. Одно что заколдован!
   Потом картинки кончились – Хаям слишком много времени провел с закрытыми глазами. Закончив повествование моментом, когда Фалер покинул его комнату, Хаям умолк и оглядел присутствующих, явно ожидая аплодисментов.
   – Вот вторая монета, – сказал Максим, выкладывая перед собой круглый серебренный предмет.
   Талион кивнул и раскрыл левую ладонь. Монета встала на ребро, покатилась по столу и замерла перед эльфом.
   – Ты сказал, – подал голос Мануэль, обращаясь к Хаяму, – что за мгновение до удара понял, какая опасность угрожает хозяину?
   Хаям несколько раз кивнул:
   – Да, я до сих пор проклинаю себя, что не сообразил этого раньше. – Он ударил кулаком по столу. – Я все еще не верю, что мой эпос будет завершен именно так! Ах, если бы все шло так, как предначертал Хозяин...
   – Довольно намеков, Хаям, – перебил его Талион. – Рассказывай обо всем по порядку. Ни для кого не тайна, что Хозяин давал каждому из нас особые поручения. Что же именно он поведал тебе?
   – Свой подлинный план уничтожения Габриэля, – произнес Хаям, и Валентин поразился тишине, наступившей в зале. В этой тишине внезапно раздался стук каблуков. Оглянувшись, Валентин увидел Бранбо, разряженного в пух и прах, спешащего к столу. Его башмаки с огромными золотыми пряжками гулко ударяли по каменному полу.
   – Прошу прощения, господа, – затараторил он, – так трудно сообразить, что именно следует одеть на совет в пять часов утра! Надеюсь, впрочем, что я прихватил все необходимое. – Оглядев кислые физиономии, молчаливо советовавшие ему замолкнуть, Бранбо плюхнулся в кресло и пожал плечами. – Если вы осмелились начать совет без меня, извольте прерваться, когда я все-таки пришел! – заявил он, задрав нос.
   Валентин улыбнулся. Бранбо начинал ему нравиться.
   – Хаям, – Талион будто и бы не заметил вторжения Бранбо. – Мне странно слышать твои слова! Разве не в союзе с Георгом и Детмаром, о котором Хозяин говорил многие недели, заключался план завершения великой Битвы?
   – А вот и нет! – торжествующе возразил Хаям. – Союз с Избранными?! Хозяин слишком хорошо понимал, что такой союз невозможен. Избранные не нуждаются в союзе со смертными! Нет, план, который Хозяин открыл мне вчера после ужина – открыл, чтобы я внимательнее отнесся к мелким событиям, которые в противном случае вряд ли заметил бы, – заключался совсем в другом. – Хаям обвел собравшихся взглядом, добившись полного внимания. – Великий Черный понял, что Габриэлю в любом случае суждено предстать перед судом Георга и Детмара. Хозяин решил сделать так, чтобы их встреча окончилась битвой, а битва – гибелью всех трех сыновей Тьмы!
   – Так оно и будет! – Воскликнула Нинель, подаваясь вперед. Валентин посмотрел на нее, увидев будто в первый раз. Что делает с женщинами смена одежды! В открытом жемчужного цвета платье, с поднятой лифом грудью Нинель выглядела придворной красавицей. Валентин с некоторым опозданием прислушался к ее словам. – Трое Избранных сойдутся в битве посреди Ампера. Тучи пыли затмят солнце, земля содрогнется и извергнет потоки огня. – Глаза Нинель почти закатились, она говорила монотонным, потусторонним голосом. – В этой битве не будет победителей. Три бесплотных тела взовьются к облакам, собравшимся над полем брани, и алое солнце проводит их в последний путь. А потом огромная волна встанет из-за горизонта, и вся Фарингия до самых Симанских гор скроется под водой. С беззвучным грохотом, который некому будет слышать, провалится под землю Деттерский хребет, и в этой бездне найдет свой конец горный замок Великого Черного со всеми его обитателями...
   – Когда? Когда это случится? – перебил Нинель Бранбо. – Понятно, что сегодня днем, но в котором часу?
   – Солнце едва начнет клониться к закату, – ответила Нинель, постепенно приходя в себя. – Талион, Макс! Я не хочу умирать!
   – К закату, – пробурчал Бранбо. – Семь часов осталось, нипочем не успеть. И хозяин туда же: все бы с Избранными драться, нет, об имуществе подумать...
   – Бранбо, – обратился к нему Талион. – Поясни нам, о каком имуществе ты говоришь. Наверняка не все знают, какие именно указания ты получил вчера от Великого Черного.
   – А всем и незачем их знать, – буркнул Бранбо. – Все в замке принадлежит Хозяину, а я поставлен следить, чтобы на складах был порядок! Но разве можно успеть все переписать, упаковать и вывезти меньше чем за день?! Да если бы я вчера знал, что замок уже в полдень под землю провалится, я бы даже и не начинал! Собрал бы первую сотню, и дело с концом. Вот тоже, маги, сначала триста лет копят, а потом вожжа под хвост попадет – и гори оно все синим пламенем...
   – Хозяин сказал тебе подготовить склады к вывозу? – уточнил Максим. – И это произошло вчера?
   – Разумеется, вчера! – раздраженно ответил Бранбо. – Сколько можно повторять: иначе бы я все успел. Все впопыхах, никакого порядка... – Он покосился на Валентина. – Может, хоть при новом хозяине лучше станет?
   – Похоже, Хозяин предвидел гибель замка, – заметил Мануэль. Валентин посмотрел на него – надо же, все еще здесь, а у меня было впечатление, что он давно вышел. До чего неприметный человек! – И что самое странное, Великий Черный принял это как должное.
   Нинель закрыла лицо руками и заплакала. Валентин тоже почувствовал себя не в своей тарелке. Ну, блин, Не-Джо он и есть Не-Джо! Да за такие штучки убить мало! Не зря на него всем сектором охотились, вон чего удумал! Стравить трех тальменов, как в Гельвеции! И ведь знал, паскуда, что дело Т-бурей кончится, а все равно не отступился, даже замок свой не пожалел.
   Нет, вовремя я его монеткой-то. Валентин перевел дух: слава богу, Не-Джо мертв. Сражения с затоплениями отменяются.
   – Фалер, – Талион вопросительно посмотрел на Валентина. – Ты был в Гельвеции, когда там сошлись в бою трое Избранных, и один из них был убит. Мы знаем, что вслед за тем Гельвеция оказалась разрушена, но никто из нас не видел этого своими глазами. – Талион сделал паузу, а Валентин ни с того ни с сего подумал, мол, такие консультации я даю только за серебренные монеты. – Правда ли, что битва Избранных между собой всегда вызывает столь ужасные последствия?
   Т-бурю она вызывает, подумал Валентин, помрачнев. Как нам в Эбо просто – сказал Т-буря, шесть баллов, – и все ясно. А тут – ну как объяснить?
   – Правда, – сказал он вслух, мысленно переносясь на несколько лет назад, на центральную площадь Гельвеции, где он, еще мало кому известный факир, готовился к исполнению популярного в те времена фокуса «Сквозь стену». Добротная стена из гранитных глыб, скрепленных известью на яичных желтках, возвышалась перед ним, толпа шумела и отпускала шуточки, не пройдет мол, застрянет. Валентин немного нервничал, как всегда при публичном выступлении, и постоянно озирался по сторонам. Это его и спасло.
   Увидев на широкой и пустой – весь народ толпился на площади улице двух всадников, Валентин сразу почувствовал неладное. Это шестое чувство ни разу его не подводило; не слыша больше насмешливых криков толпы, он активировал Обруч и прыгнул на след чужих сознаний, только что пронесшихся через перекресток. В прямой видимости талисман работал надежно, не прошло и тридцати секунд, как Валентин стал одним из всадников, и чуть не упал от переполнивших его чувств. Всадником оказался Георг, и его буквально трясло от ненависти. Вместе с Детмаром на ехал смертный бой с Избранным Алефом, недавно воцарившимся в Лигии. Валентина поразили чувства Георга – гадливое отвращение к Алефу, с которым он даже знаком не был, и знание своей абсолютной правоты. Тогда впервые Валентин понял, что значит – быть тальменом, и именно тогда он испугался по-настоящему. Тальмен Георг был воплощением смерти; он знал только одно наказание для провинившихся подданных, а подданными считал всех без исключения обитателей Панги.
   Дальше Валентин действовал, как ему потом казалось, совершенно автоматически, тальмен плюс тальмен – талисманная буря, этой популярной в Эбо поговорки оказалось вполне достаточно, чтобы предсказать очевидные последствия надвигающейся битвы. Воронка, должно быть, метров двести будет – такой была единственная мысль, которую Валентин потом смог припомнить.
   Он даже не понял, почему иллюзорное чудовище получилось именно таким – мохноногим жуком с крыльями, закрывающими солнце. Жук низко гудел, разбрызгивая вокруг себя отвратительную на вид слизь, и тянулся длинными изогнутыми жвалами в направлении каждого, кто его видел. Все его существо испускало ужас, от которого кровь стыла в жилах – в заклинании Валентин умудрился предусмотреть и инфразвуковую поддержку.
   Толпа взвыла и бросилась прочь, растекаясь по многочисленным улицам живыми потоками.
   Валентин и сам был не прочь убежать, но ужас, сковавший его тело, оказался сильнее. Беспомощный и почти потерявший сознание, он бросился за каменную стену, которую теперь совсем не стоило проходить насквозь, и трясясь от страха наблюдал за тем, как два всадника неотвратимо приближаются к вышедшему им навстречу Алефу.
   Дальше Валентин запомнил только первые молнии. Мир раскололся на части, зрение, слух и прочие чувства заработали вразнобой, отказываясь воспринимать творившееся вокруг. Даже дома, под глубоким гипнозом, Валентин так и не смог воспроизвести ни одной подробности исторической схватки тальменов.
   Очнувшись, он обнаружил, что стена уцелела. А вот все остальное... Город лежал в руинах. Там, где сошлись трое Избранных, зияла воронка с гладкими оплавленными краями. Тело Алефа, точно сотканное из паутины, прозрачное, светящееся редкими сполохами пламени, дотлевало у ее края; черная грозовая туча накрывала город. Георга и Детмара уже и след простыл.
   Еще два часа Валентин бродил по разрушенному городу, машинально помогая уцелевшим, пока Т-буря не утихла настолько, что его смогли перебросить домой.
   Но даже этот кошмар не шел ни в какое сравнение с видением Нинель.
   Валентин покачал головой.
   – Правда, – повторил он, заметив, что все по-прежнему слушают его, затаив дыхание. – Гельвеция была наполовину разрушена. Я спрятался за стеной толщиной в два человеческих роста, и только потому уцелел. Но при первых же ударах Избранных я потерял сознание. Эта битва слишком ужасна, чтобы простой смертный мог наблюдать ее даже издали.
   – Разрушенный город – это действительно ужасно, – склонил голову Талион. – Но Великий Черный не раз говорил мне, что за некоторые вещи можно и должно платить любую цену. Любую...
   – Разрушенный город, – возразил Максим, – это совсем не то же самое, что Фарингия, погрузившаяся под воду! Не может быть, чтобы схватка Избранных вызвала такую катастрофу!
   – Ты не веришь Хозяину? – криво усмехнулся Хаям. – Ты же сам слышал, что он распорядился выносить вещи!
   Максим покачал головой и упрямо сжал губы.
   – Фалер, – снова обратился к Валентину Талион. – Ты лучше нас разбираешься в делах Избранных. Скажи нам, может ли их битва вызвать разрушение целой страны?
   Ох, хорошо, что это чисто академический вопрос, подумал Валентин. Он почесал в голове, всем своим видом изображая глубокие раздумья. Не было никаких сомнений, что слуги Великого Черного так и будут сидеть за столом и смотреть ему в рот, пока не услышат ответа. Ну что ж, посчитаем.
   Все талисманы, срабатывая, вызывают в едином Т-поле Панги небольшие возмущения – вроде колебаний в электрической сети при включении мощного потребителя. Могучие талисманы, естественно, вызывают куда большие возмущения, чем мелкие. Т-буря возникает тогда, когда возмущения переходят какой-то предел – сейчас Валентин не помнил, какой именно, – и начинают сказываться на работе других талисманов. Талисманы начинают работать неправильно, предметы, имеющие хоть какое-то отношение к Т-технологии, претерпевают непредсказуемые изменения, ну и, само собой, происходит спонтанный выброс тепловой и кинетической энергии.
   Для расчета интенсивности Т-бурь использовались – местный сопромат, отметил Валентин с усмешкой, – специальные формулы. Земляне, собравшиеся в Эбо в огромных количествах, неуклонно превращали эту страну в гигантский политехнический университет. Параллельно с интуитивной магией развивалась строго формальная Т-технология; на все случаи жизни существовали формулы, и «Уравнения математической магии», высмеивавшиеся на Земле не одним поколением фантастов, стали здесь едва ли не самым популярным названием для монографий. Валентин относился к этим изыскам с иронией, – бухгалтер по земной профессии, он слишком хорошо знал цену абстрактным цифрам, – но в некоторых случаях магоматематика – а точнее, матемагия, как ее звали в Эбо, – была весьма полезна. Вот как сейчас, например.
   Валентин вызвал перед собой изображение формулы и уставился на нее в немом изумлении. Во блин! На полстраницы! Он еще раз почесал в голове. Ну еще бы, тут же надо брать матрицы суперпозиций всех Т-объектов в гильбертовом пространстве... Аккурат к концу света и досчитаю, мрачно оценил Валентин свои математические способности. Нам бы чего попроще, на пальцах прикинуть! Думать придется, короче говоря.
   Покопавшись в памяти, Валентин нашел то, что нужно. Упрощенная формула из вводного курса Т-технологии: е равно ка пэ квадрат! Ну, сейчас мы мигом! Значит, пэ – это задействованная мощность, в Гельвеции она была, ммм, скажем, половина от максимума – Алеф еще не набрался опыта, Георг с Детмаром задавили его довольно быстро. Получается, что тут мы раза в четыре можем прибавить. Дальше коэффициент утечки, пропорционален кубу времени работы на расчетной мощности в условиях Т-бури. Талисманы без поддержки владельцев обычно сами вырубаются через две десятые секунды. Ну а если владелец желает повелевать и дальше... Гм, прикинул Валентин, если упереться рогом и биться до кровавых соплей, на расплав ствола, то могучий талисман секунд двадцать проработает; правда, хозяина потом долго лечить придется. Сто раз разница, да еще в кубе. Охо-хо! Сколько секунд они в Гельвеции бились?
   Валентин еще раз припомнил свои ощущения. Да, несмотря на выворот мира наизнанку, магические часы в его теле тикали безотказно. Это безобразие длилось от силы несколько секунд, максимум четыре, потом уже воронка образовалась, а Алеф копыта отбросил. Итак, если драться на талисманах всерьез, то можно прибавить – пять на пять еще раз на пять – и на четыре – пятьсот раз. Какой это радиус разрушений получается?
   Валентин перемножил гельвецинские два километра на пятьсот и почесал в затылке. Сколько отсюда до Ампера?! Как раз тыща?
   Сердце замерло и застучало сильнее. Валентин поерзал в кресле. Чертовы тальмены! Давить их надо; и лучше сразу при рождении.
   – Может, – сказал он упавшим голосом. – Если битва будет продолжаться достаточно долго.
   В Управлении должны об этом знать, убеждал себя Валентин. За тальменами присматривают, и присматривают хорошо. Особенно после Гельвеции...
   Присматривают? Как это, интересно знать, если они в любое мгновение могут телепортироваться?!
   Вот теперь Валентину по-настоящему стало плохо. Ему вспомнилась Стелла и то, как она работает с визомоном. На Алонсо засмотрелась, например. Да мы, если надо, конец света прошляпим, сообразил Валентин. У того же Великого Черного любой слуга заткнет за пояс весь наш сектор! Вон как они на его смерть отреагировали, и часа не прошло, а заклятья сняты, и ситуация под контролем. И наверняка у них-то тальмены под присмотром.
   Валентин посмотрел на Максима и несколько приободрился. Ну, если что, есть кому подстраховать.
   Мануэль, словно появившись из ниоткуда, ударил по столу ладонью:
   – Проклятье! – сказал он неожиданно громко. – А ведь для битвы все подготовлено!
   – Да, – эхом отозвался Талион. – Теперь я понимаю, что именно я делал вчера в Ампере. – Он поднял руку, предупреждая вопрос. – Но сначала пусть Мануэль расскажет о своей части плана.
   – Хозяин каким-то образом всегда точно знал, куда направляются Георг и Детмар, – сказал Мануэль и покосился на Максима. Тот молча кивнул. – Последнюю неделю я следовал за ними, иногда совершая ночные перелеты. В каждом населенном пункте, где они останавливались, я находил агентов Незримых и, пользуясь данными мне полномочиями, передавал им поручения Хозяина. Там, где агентов не было...