Щёголев Александр. Свободный Охотник

   «Шпионов обезоружить. Шпионские корабли под контроль. Бортовые системы замкнуть на Дом-один».
   Между тем невидимое «нечто», исторгаемое распылителями «Кулака», начинает действовать. Системы жизнеобеспечения, контролирующие состав воздуха, способны мгновенно поймать и нейтрализовать любую отраву, поэтому охрана беспечно отказалась от дыхательных масок. Это ошибка. Дыхательные маски уберегли бы хозяев от того восхитительного угощения, которое гости тайком протащили на секретный объект. Датчики молчат, не замечая опасности. Зато отборные гвардейцы Голого Народа вдруг превращаются в безобидных, плохо стоящих на ногах детёнышей — все разом. Забыта боевая задача, спрятаны клыки, обвисли усы на морде. Расползаются в стороны глаза, покрываясь мутными плёночками. Разноголосый вой наполняет пузырь-овоид. Гвардейцы орут не своими голосами, катаются на спинах и вылизывают себя. Кто-то пытается резвиться, кусая ближайших соратников, кто-то, упав боком на пластик, радостно грызёт ремешки позитронного генератора. Многие оправляют естественные надобности, попросту говоря, гадят — прямо здесь же, на мосту. Многие, сделав несколько нетвёрдых шагов, валятся с края ленты в бездну…
   Действует валериановая пыль, выпущенная на волю из брюха «Кулака». Спасибо контрабандистам, щедро поделившимся драгоценным экстрактом. Спасибо молодому руководителю службы безопасности (сыну хозяев дома, где осталась Хозяюшка), который совместно с Ласковым организовал сделку. Спасибо и фермерам, в нечеловеческих условиях синтезировавшим это зелье.
   «Надеть маски! — ревёт каждая точка пространства. — Дом-два приказывает: надеть маски!» Концентрация валериановой пыли такова, что через несколько мгновений вся стая, высадившаяся на мост, лежит в неподвижности — блаженно вывалив багровые языки из пастей. Мало того, остальные обитатели полости вылезают из капсул, из диспетчерских камер, из жилищ, облепивших внутреннюю поверхность, чтобы скорее глотнуть воздух столь редкостного состава. Сами открывают шлюзы, впуская внутрь бесплатное удовольствие, сами помогают пьянящей смеси проникать в каждую щёлочку. Проходит ещё несколько мгновений, и секретный объект полностью дезорганизован. Поразительно с точки зрения человека, но вполне естественно для образцовых представителей Голого Народа. Животное желание побеждает разум — в точном соответствии с планом.
   — Стартуем, — говорит Свободный Охотник. — Пора посмотреть, что нас ждёт за вторым Входом.
   На лице Героя — дыхательная маска. Вероятно, подлинный вождь Гладкий приучил свой организм к воздуху, которым дышат твари, но двойник Гладкого вынужден защищаться от этой вони. Друг Ласковый также прячет мордочку под маской, спасаясь от охватившего пузырь безумия. Он с трудом сдерживает себя, чтобы не приоткрыться и не вдохнуть раз-другой вожделенной отравы, он явно не прочь присоединиться к соплеменникам, поэтому спешит ответить:
   «Стартуем, хозяин!» Однако путешественники не успевают сделать и одного шага в направлении своих кораблей. От стены отделяются два аппарата класса «Дом» и садятся — нет, обрушиваются на мост. Роскошные дорогие аппараты, способные трансформироваться по желанию владельцев. Очевидно, это местное руководство — Дом-один и Дом-два. Бортовые аннигиляторы выдвинуты, готовы немедленно подавить источник возмутительного неподчинения.
   «Сдавайтесь!» — переводит декодер.
   Мощь прозвучавшего приказа ничуть не пугает Свободного Охотника. Он отвечает негромко, уверенный, что его услышат:
   — Советую обратить внимание на еле заметные искорки, которые покрывают поверхность и ваших, и наших кораблей. Это взаимодействует с окружающей средой так называемый ослабленный позитронный газ. Слыхали о таком явлении природы? Концентрация уже достигла критической величины, то есть достаточно одного выброса из микроформатного аннигилятора, не говоря о бортовых, чтобы смерть-волна пошла гулять по этой части Фрагмента, начав путь отсюда. Подумайте хорошенько, прежде чем решите воспользоваться оружием.
   Герой улыбается, закончив речь. Жаль, что дыхательная маска не позволяет увидеть его улыбку.
   Неужели сработало? Второй из распылителей, помимо валериановой пыли, насытил атмосферу гигантского пузыря ещё кое-чем — куда более жутким. И теперь спящее позитронное облако повсюду, оно перемешалось с веществом вражеского шлюза, и все это неопасно до тех пор, пока хотя бы к одной анти-частице не вернулась активность.
   Начальники звероидов молчат, спрятавшись в своих Домах. Вероятно, срочно замеряют концентрацию ослабленного позитронного газа. А то, может, оглушены сложившейся ситуацией? Свободный Охотник наклоняется к Ласковому, чтобы подтолкнуть его:
   — Расходимся по кораблям, друг.
   И тогда звучит голос:
   — Поразительно. Я ведь поверил, что вы сгорели в Прямом Курьерском…
   Нормальный человеческий голос, не требующий декодера.
   Герой на мгновение замирает. И сразу разворачивается к зазвучавшему «Дому» (Дому-один, надо полагать), приветственно поднимая руку.
   — Вот, значит, где ты живёшь, бывший сын гипа? Я думал, что ты не покидаешь Мерцающие Усы.
   — Это временное жилище, Неуловимый. Недолго осталось ждать того момента, когда я смогу выбрать для жительства любое место моей Галактики.
   Хлопает бортовая катапульта. Нечто пёстрое вылетает из вражеского корабля и по высокой траектории опускается на мост, преграждая путь уходящим гостям. Вождь Гладкий — подлинный. Встаёт на ноги. Выпускает из рук конец гибкого тонкого языка, который помог ему совершить прыжок (пластиковый шнур мгновенно втягивается обратно), затем удовлетворённо осматривает своего двойника:
   — А что, похож! Я и предположить не мог, что Неуловимого настолько захватит мой образ. Пожалуй, это даже лестно…
   Вождь Гладкий обходится без дыхательной маски, поэтому его улыбка видна всем. Беспорядочная растительность на лице негодяя весело колышется в такт словам. Достойный враг.
   — Ты ошибся дважды, — отвечает Свободный Охотник, глядя собеседнику в глаза. — Во-первых, Неуловимый исчез-таки в курьерском Тоннеле. Спасся только гип Узора, глава воссозданного гипархата Узора.
   — Ого, мой юный враг взялся за восстановление родного гипархата? Правильно, очень своевременно.
   — Во-вторых, беседовать с тобой у меня нет возможности, поэтому ты зря покинул ложе властителя. Или ты отдыхаешь на подстилке?
   — Мальчик торопится уничтожить Внегалактический, — понимает вождь Гладкий. — Тогда как Сферосовет мудро отказался от этой бредовой идеи. Мальчику не понравилось решение гипов, и он захотел сделать дело в одиночку, как привык. Я прав, гип Узора? И после этого ты заявляешь, что Неуловимый исчез?
   — Мне некогда с тобой разговаривать, — напоминает Свободный Охотник. — Надеюсь, ты простишь мою невежливость, но я ухожу.
   — Попробуй.
   Снова хлопает катапульта, выбрасывая кого-то из Дома-два. Стремительный полет завершается возле приятно беседующей компании. Прибывший ком шерсти расправляется, оказываясь холёной рыжей тварью средних размеров. Ага, надстаевый Бархатный, шестой из династии Бархатных — лично прибыл помочь вождю. Предусмотрительно надетая маска спасает его от валерианового безумия. Пластиковый шнур втянут обратно в катапульту. Зверь мельком смотрит на Свободного Охотника — снизу вверх, — затем… На своего двойника он смотрит с несравнимо большим интересом. И, не выдержав, шипит:
   «Ты кто? Должность, номер стаи?» Ласковый бесстрашно шипит в ответ:
   «Я властитель».
   «Властитель? — гнев Бархатного беспределен. — Как смеешь — ты, сгнивший коготь, прыщ под хвостом…» «Я властитель себя. Моя собственная Резвость давно освободилась от власти похлёбки, которую готовит для своих рабов Твоя Резвость».
   Вождь Гладкий, не обращая внимания на эту сценку, возобновляет светское общение:
   — Насколько я понимаю, своими анни вы не посмеете воспользоваться так же, как и мы своими.
   — Почему не посмеем? — удивляется собеседник. — Взорваться вместе с негодяем галактической значимости, заодно уничтожив этот шлюз — по-моему, неплохое завершение диверсионной миссии. Признаюсь, я вполне допускал даже полный провал экспедиции.
   — Внегалактический Тоннель останется. Останется наш флот — и в Галактике, и на Мерцающих Усах. Такой результат тебя вряд ли устроит, — вождь Гладкий хищно скалится.
   Тогда Свободный Охотник снимает аннигилятор с бедра и озабоченно взвешивает бесполезную вещь в руке, словно примериваясь, в кого бы это швырнуть.
   Противник тут же сбрасывает халат, под которым обнаруживается защитный костюм «вторая кожа». Чёрная плёнка обтягивает тело, защищая воина от механических, волновых, химических и прочих воздействий. В комплекте не хватает только шлема. Зловещая улыбка пропадает с отвердевшего лица — человек начинает неторопливо разминать кисти рук… Свободный Охотник, повторяя действия врага, также освобождается от халата. Видно, что его защитный костюм (белого тона) не менее надёжен и универсален. И лицо юного воина не менее серьёзно, сосредоточено.
   Эти странные приготовления, однако, не мешают разговору.
   — Ошибся не я, мой юный враг, а ты. Причём, количество твоих ошибок трудно сосчитать.
   «Эти червяки посмели назвать себя зрачками Жёлтого Глаза! — встревает Их Резвость, шестой из династии Бархатных. — Великий, казнить обычным способом за такое нельзя! Я предлагаю другой способ: биокристаллические личинки, запущенные в желудок».
   Гладкий не оборачивается, цепким взглядом контролируя каждое движение юноши.
   — Друг Бархатный, мы обсудим способ казни наедине. А теперь позволь мне допросить пленных, — голос его полон терпения. — Мы заговорили о твоих ошибках, Неуловимый. Например, учёл ли ты, что я уже связался с ближайшей крепостью в Сорок Седьмом гипархате, и в настоящий момент десятки боевых единиц мчатся нам на помощь?
   Свободный Охотник недолго размышляет.
   — Враньё. Отсюда не может быть выхода на Всеобщую, если уж вы так засекретили это местечко, — он скупо смеётся. — Придётся кому-нибудь из вас самому лететь за помощью, против чего я, кстати, не возражаю.
   — Слышишь, Бархатный? Нам разрешают улететь.
   — Да, я никого не задерживаю. Вынужден напомнить, что наш разговор закончен. Эй, Ласковый! По кораблям.
   Откликается король Бархатный:
   — Я предлагаю снимать с них во время казни психо-матрицы. Это позволит пересадить сознание какому-нибудь бластомеру, и снова казнить, снимая психо-матрицы, а потом — снова казнить… — Их Резвость все ещё гневается, но люди не обращают на него внимания.
   — Тогда я тоже стартую, — недобро соглашается Гладкий. — Хорошую мысль ты мне подарил, мальчик. Жаль, что в пузыре тесновато, и мы с тобой обязательно столкнёмся. Мой Дом, конечно, пострадает, но это не страшно, его починят. Что же ты остановился, герой?
   — Вы предлагаете нам воздушный бой? — спокойно спрашивает Свободный Охотник. — Мы принимаем вызов.
   Он хочет возобновить движение. А соперник уже шагнул ему навстречу:
   — Неужели ты станешь состязаться со мной на этом дряхлом Веретене?
   — Почему бы нет? Шансов победить у меня достаточно.
   Унижение слишком велико. Вождь Гладкий первым теряет самообладание, не дав встрече достойно завершиться.
   — О, Космос! Долго мне ещё возиться с этим маленьким любителем совершать подвиги?!
   Он словно вибрирует, весь целиком. Какой огонь вскипятил его разум — ненависть, страх? Или что-то иное, тщательно скрываемое? Сила, стянутая чёрным защитным костюмом, рвётся на волю…
   Свободный Охотник, беззвучно усмехнувшись, шагает к Веретену. Нет, не шагает. Злая сила, освободившись из плена высокородного воспитания, подло сбивает его с ног. Пузырь проворачивается, хрупкое человеческое тело соприкасается с поверхностью моста.
   «Не трогай хозяина!» — взрывается декодер.
   Ласковый прыгает на врага, но прыжки Бархатного столь же стремительны, и две летящие в цель тени сливаются, превратившись в один кричащий ком шерсти.
   — Эй, ты жив? — издевательски зовёт голос Гладкого. Откуда-то сверху. Гип Узора приподымается на локтях и обнаруживает возле своего лица широко расставленные ноги.
   Он рывком встаёт.
   Тело, не привыкшее к таким падениям, мелко подрагивает. Впрочем, каких-либо повреждений нет — защитный костюм принял удар на себя. Лишь позор наполняет лихорадочным жаром голову, грудь, руки. Позор и ярость.
   — Кулачные забавы — удел слуг, — надменно удивляется гип Узора. — Или ты окончательно забыл, что когда-то родился Истинным?
   Человек в чёрном смотрит ему в глаза.
   — Я помню все, мой юный враг. Хотя, ты вряд ли поймёшь, что я вкладываю в эти слова. А насчёт слуг… — он презрительно кивает вбок и замолкает, отвлекшись на мгновение.
   Мимо прокатывается клубок сцепившихся звериных тел. Шерсть летит клочьями, окровавленные животы сотрясаются неистовым дыханием. Когтистые пальцы скребут по маскам, пытаясь сбросить преграду и окунуть соперника в пьяную атмосферу пузыря. Драка здесь идёт всерьёз! Неясно только, кто кого одолевает, ибо отличить Ласкового от Бархатного невозможно. Декодер ловит пригодное для перевода шипение: «…Ты не зрачок Жёлтого Глаза… ты соринка… капля грязи… слепое пятно…» — Разговор не окончен, герой, — продолжает вождь Гладкий. — Ты не дослушал меня, когда прятался в гипархате Энергии, но теперь ты не сможешь отключиться от канала связи.
   Свободный Охотник бьёт без замаха. Он бьёт в ненавистное волосатое лицо, потому что оно — единственное незащищённое место врага. Но кулак не достигает цели. Враг ловит взметнувшуюся руку толстыми мускулистыми пальцами. Время замирает на выдохе. Вождь Гладкий мгновение-другое держит противника в нелепой позе, давая ему возможность прочувствовать своё положение, потом дёргает руку вниз.
   И вновь гип Узора постыдно уложен на мост.
   — Ты не знаешь, что такое настоящая сила тяжести, детёныш, — насмехается голос сверху. — Ты не знаешь, что такое настоящая тренировка в условиях настоящей планеты. Ты ни разу не пробовал настоящего воздуха. Ты вообще ничего не знаешь о том, с чем взялся воевать. Людишки вроде тебя просто не могут вообразить размеров и мощи естественного мира. Лично я, к примеру, с огромным трудом заставил себя покинуть Мерцающие Усы и нырнуть в эти жуткие норы, именуемые Галактикой. Но я упорядочу вас по своему. Я стихия, которая вернёт Галактике естественность…
   Никогда раньше Свободный Охотник не испытывал такого унижения. Кто он — против этого волосатого зверя? Детёныш… Впрочем, он уже поднялся, уже готов достойно ответить:
   — Я и так могу воспроизвести все те оправдания, за которыми ты пытаешься спрятаться. Пропусти к кораблю. Сразимся, как мужчины.
   — Подожди, герой. Насчёт угадывания моих оправданий — это любопытно.
   — Ты боишься освободить дорогу, трус?
   — А ты боишься, что система жизнеобеспечения заменит весь здешний воздух, и дохлятина оживёт? — Негодяй размашисто указывает на лежащих повсюду звероидов. — Правильно боишься. Ударь по мне из анни, влепи от души, соверши последний в жизни подвиг.
   Свободный Охотник смотрит на оружие в своей руке. Словно размышляет: пришло ли время? Погибать ужасно не хочется — в шаге от победы…
   — Заменить воздух не так просто, — возражает он. — Но если ты ещё не наговорился — что ж…
   Бессмыслица какая-то.
   С какой целью вождь тварей раз за разом пытается объясниться, зачем ему нужно выглядеть лучше, чем он есть на самом деле? В истории его падения нет ни красоты, ни тайны! Сын гипа Пустоты мечтал создать новое Управление, чтобы возобновить строительство Метро. Какой Истинный не мечтал о том же! Сделать это другими способами, кроме военных, было невозможно, и тогда молодой наследник решил раскрутить войну по всей Галактике, выбрав себе в союзники тварей. Договорился со звериными королями, а затем осуществил коварный план — якобы Голый Народ взял в заложники экспедицию, работавшую на Мерцающих Усах. Всех, включая наследника… Мерзавец, очевидно, искренне полагал, что не совершает ничего плохого, что это меняет?!
   — Не знаю, какими словами ты собирался лгать мне, Гладкий, но я уверен: ты умолчишь кое о чем. Например, о том, что людей на Мерцающих Усах не взяли в плен, а просто уничтожили.
   — Ну почему же — лгать? — радуется собеседник. — Ты очень проницательный человек, сын гипа Узора.
   — Именно лгать. Потому что начали вы с руководителя — известного тополога, прозванного людьми Большим Лбом. Ведь это ты убил бывшего Координатора, Гладкий! И не отказывайся, не трать свою искренность. Я видел запись. Подлый импульс выпустил кто-то, кого старец хорошо знал…
   — Ты видел документ? — К вождю звероидов сразу возвращается серьёзность.
   — Женщина, владевшая документом, умерла, но он сохранился в её семье. Когда-то, давным-давно, к ней в гости явился таинственный незнакомец, который забрал архив Большого Лба и взамен подарил эту запись. Ты ведь хорошо понимаешь, о чем я говорю, Гладкий. Несчастная состарившаяся ассистентка оставила очень характерное описание пришельца.
   Вождь Гладкий хмуро молчит, не отвечая. Вспоминает прошлое? Готовит новую ложь?
   А рядом, параллельно со словесным поединком хозяев, смертельно бьются слуги. Темп замедлился, рычание иссякло, и все-таки это настоящая драка — страшно смотреть. По аннигиляторам на спинах теперь можно разобрать, кто есть кто. Выяснение отношений между соплеменниками явно подходит к концу, крепкотелый надстаевый уже сорвал дыхательную маску с морды Ласкового, уже метит растопыренными пальцами в глаза предателя. Тот отчаянно защищается, пустив в дело свирепые клыки, но валериановая пыль быстро сомнёт рассудок воина. Немного времени остаётся Ласковому проявлять свою свирепость…
   Вождь Гладкий вдруг сжимает кулаки.
   — Большой Лоб был для меня всем, — говорит он изменившимся голосом. — И отцом, и матерью. Гип Пустоты занимался Внегалактическим Тоннелем, а жена гипа наслаждалась запретной любовью с гипом Узора. Не до меня им было, Истинным… В общем, если тебя интересует имя убийцы, милый мальчик, я с удовольствием открою эту тайну.
   Недолго помолчав, он заставляет себя продолжить:
   — Мне было всего семнадцать Единиц, когда Координатора убили. Я сумел провести собственное расследование и даже раздобыл полную запись гибели Большого Лба. Запись дала мне возможность исследовать полевые характеристики оружия, из которого ударили по шлюзу. Аннигилятор принадлежал руководителю службы охраны гипа Пустоты, то есть главный из телохранителей и совершил это убийство. Кто мог приказать ему? Только один человек в гипархате — сам гип. Мой отец. Вот так, мальчик.
   — Твой отец? — удивлён Свободный Охотник. — Отец Хозяюшки? — Он вспоминает гордого старика, который помог ему бежать из плена. — Зачем?
   — А мне зачем? — усмехается Гладкий.
   — Но ведь твой отец сам пригласил бывшего Координатора, когда было принято решение тянуть Внегалактический за пределы Мерцающих Усов!
   — Очень просто. Мировоззрение бывшего Координатора неожиданно для всех оказалось никак не соответствующим новой должности. Причём, он не считал нужным скрывать свои взгляды от кого бы то ни было, так что у гипа Пустоты была веская причина прервать жизнедеятельность великого учёного.
   Звериный вождь улыбается. Вообще, поведение врага необъяснимым образом изменилось — странной приветливостью наполнены теперь его слова и жесты.
   — Наконец-то мы приблизились к разгадке, от которой ты бежал с таким упорством, Неуловимый… — продолжает он.
   Опять разговор прерван! Декодер не вполне уверенно переводит, приспосабливаясь к возникшим трудностям:
   «Ты не вождь Гладкий, ты обманщик… Я все понял… Если тебе не нужно выстригаться, значит…» Люди дружно поворачивают головы. Шпион Ласковый ползёт к ним, скаля окровавленную морду, тщетно стараясь вернуть дыхательную маску на место. Однако ядовитое веселье уже вошло в его организм.
   «…значит, твой титул вовсе не вечен!.. У тебя просто нет титула!..» Их Резвость надстаевый Бархатный никуда не ползёт. Представитель славной династии лежит неподвижно, с бесстыдством раскинув лапы — в стремительно растущей луже крови. Морда запрокинута. Под мордой, среди комьев слипшейся шерсти, отвратительно пульсирует что-то тёмное, рваное, бесформенное — это живёт своей жизнью перегрызенное горло. Зря Бархатный сорвал с предателя дыхательную маску, освободив из клетки ярость взбунтовавшегося раба. Королевская ярость оказалась слабее. Зубы Ласкового нашли дорогу к холёной шее…
   В груди Свободного Охотника — вспышка радости. Молодец, друг! — беззвучно шевелятся его губы; победа наша! — сияют его глаза.
   — Надо же, — равнодушно говорит вождь Гладкий, разглядывая труп звероида. — Такой большой начальник, и так мелко сдох. Коллега Твердолапый будет долго смеяться. Мы с тобой остановились, Неуловимый, на том, что… — возвращает он взгляд собеседнику.
   Радость гаснет мгновенно, сменяясь черно-белой, резко очерченной ясностью. Враг тянет время — чего-то ждёт, на что-то надеется! Свободный Охотник обрывает ниточку его странного дружелюбия:
   — Мы остановились на том, что затеянное тобой «спасение человечества» — это абсолютная чушь. Ты подсчитывал, сколько людей погибло? И скольких ещё ты намерен убить?
   Смена тональности слишком быстра для вождя Гладкого. Он рвётся что-то объяснить:
   — Разумеется, люди гибнут! Система назначила свою цену, и нам всем придётся её заплатить.
   — Ты веришь в Единую Систему?
   — Так же, как и ты, гип Узора. Поразительно, как много между нами общего. Когда Галактика переходит на новый уровень, у вождей цивилизации есть дела поважнее, чем подсчитывать потери, согласись.
   Свободный Охотник легко соглашается:
   — Хорошо, задам более важный вопрос. Зачем тебе понадобился инкубатор? О какой именно цивилизации ты волнуешься, добывая в Центре технологию клонирования тварей?
   Вождь обводит медленным взглядом свои владения.
   — Я отвечу, — решает он. — Все равно зверюшки не слышат. Лучший способ контролировать рождаемость — это полностью заменить естественный прирост искусственным. Чтобы в нужный момент остановить всякий прирост. Когда твари победят, они станут не нужны людям, и тогда твари исчезнут. Тебе нравится такая схема?
   Ну и «схема»! Ужасный план, о котором вряд ли догадываются ближайшие сподвижники вождя Гладкого. Слишком ужасный, чтобы быть правдой. Можно ли верить человеку, вся жизнь которого — непрерывная цепь обманов? И остался ли хотя бы один микро-миг времени, чтобы продолжать этот обмен ударами?
   — Если бы тебя заботила судьба Галактики, ты бы не допустил уничтожение Полной Карты, — вколачивает Свободный Охотник самый крепкий из своих аргументов.
   Он срывается с места, не дожидаясь очередной лжи. Бежать! До Веретёна — всего несколько прыжков, и глупо было не воспользоваться представившейся возможностью. Внимание врага ослаблено, враг ослеплён чудовищной красотой собственных планов… Увы, нет. Наивные надежды. Вождь Гладкий неуловимым движением сбивает беглеца с ног — словно прихлопывает его огромной рукой — и защитный костюм белого цвета не помогает удержать равновесие, и неуёмная жажда победы не способна остановить этот позор. Мгновение, и жертва прижата к поверхности моста. Отвердевшая ткань комби принимает тяжесть на себя, однако встать невозможно, никак невозможно. «Отпусти… — хрипит герой Космоса, теряя достоинство. — Трус, обманщик…» — Успокоился, детёныш? — яростно осведомляется бородатый зверь. — Теперь послушай! Именно я не допустил уничтожение Полной Карты, именно я предупредил твоего отца о нападении, а вовсе не наша с сестричкой общая мать, как ты нашёптывал доверчивому гипу Связи! Пусть, думаю, доблестный гип успеет отослать кого-нибудь со своими секретами, все равно ведь я найду этого человека. Жаль, что хранителем Карты оказался такой идиот, фанатик противоположного знака… — Свирепо торжествуя, Гладкий сдёргивает с пленника боевую маску. — Глотни настоящего воздуха, мои маленький коллега, почувствуй неповторимый вкус азота!
   Убийственная тяжесть падает на лицо, затыкает нос и рот. Дикое ощущение, будто чья-то рука залезла в лёгкие, потная волосатая рука. Дышать не хочется, потому что люди этим не дышат. «…Вы не заслуживаете того, что я для вас делаю, слепые несмышлёные котята! — кипит вождь ненавистью. — Но я все-таки вытащу Галактику на новый уровень, как бы вы все мне не мешали! Я исполню предназначенное, хоть вы и не верите ни в каких героев!..» Героев? При чем здесь «герои»? Вытаращенные безумные глаза приближаются, закрывая мир. Вождь исполнит предназначенное! Он победит, он уже победил. Хищные пальцы держат добычу за горло — наверное, чтобы уберечь её от нестерпимого смрада. Разинутый в крике рот переполнен воздухом настоящей планеты: «…Значит, вы уверены, что я хочу выстроить собственное Управление и заняться расширением Метро? Все наоборот! Все в точности наоборот!..» Он и в самом деле нечеловек, если может дышать этим. Его безумные глаза закрывают мир целиком. Его голос с трудом пробивается сквозь наползающий гул, а слова теряют смысл: «…Будьте уверены в одном — вместо отвергнутого Героя вы получите Большой Резонанс, недолго осталось ждать! Я обещаю вам это…» И вдруг — свобода возвращается к обездвиженной жертве. Вождя Гладкого словно подбрасывает. Вспарывая воздух пронзительным воплем, он бешено трясёт головой и машет всеми конечностями сразу. Что это?