Сельдемешев Михаил. Черный оазис

   — Ужас какой! — прокомментировал Левченко. — На этой бумажке я не вижу ее домашнего адреса. Он есть у вас?
   — Конечно, — кивнул доктор. — Я дам вам его. только за ее квартирой уже давно наблюдает участковый. Лена так ни разу там и не появилась.
   — Понятно. — Горин поднялся. — Спасибо за информацию, Альберт Яковлевич.
   — Ну а что с вас еще взять, кроме благодарности? — усмехнулся доктор. — Разве что обещание, что как только изловите Трофейщика, то привезете его в нашу лечебницу.
   — Мы привезем вам его скелет, для опытов, — пообещал Левченко. — И кстати, напомните адрес травматологии, куда увезли вашу Лелицкую.
 
   — Я знаю ту больницу, — вспомнил Левченко, когда они оказались на улице. — Минут пять ходьбы от метро. Сейчас самые пробки — если бросим машину здесь и воспользуемся метрополитеном, то гораздо быстрее получится… Ну ты чего, моральные принципы в метро ездить не позволяют? — спросил он у внезапно замешкавшегося Горина.
   — У тебя телефон с собой? — в свою очередь, задал вопрос Артем.
   — Только по межгороду не звони, этот аппарат у меня не служебный. — Александр достал из кармана пиджака мобильный телефон и передал Горину.
   Артем позвонил в отдел, ответил лейтенант Воробьев.
   — Паша, это Горин. Сизов на месте? — поинтересовался Артем.
   — Вышел, — вяло отозвался Воробьев.
   — Тогда выручай: зайди в базу и поищи по делу Трофейщика одного человечка, — попросил Горин. — Только поспеши, а то меня тут Эдуардович взглядом сверлит — мы сейчас его личный телефонный трафик жжем.
   — Говори фамилию, — Воробьев, услышав про шефа, заметно оживился.
   — Лелицкая…
   — Первая «л»? — уточнил Воробьев.
   — Да, «лопата», Ле-лиц-кая Елена Юрьевна…
   — Есть такая, — важно констатировал Воробьев после некоторой паузы, показавшейся клиенту сотовой компании Александру Левченко целой вечностью. — Среди жертв. Нужны подробности?
   — Нет, спасибо, — Артем захлопнул крышку телефона и пернул его Эдуардовичу.
   — Сукин сын! — воскликнул тот. — Как же я сам-то не догадался ее по базе пробить…
   — И фамилия вроде бы у девушки запоминающаяся, чтобы забыть, — согласился Горин. — И внешность… Так что не переживай, Саня, насчет телефона — зато я тебе жетончик на метро сэкономил.
   — Да отвяжись ты с этим телефоном! Получается, что должен быть еще кто-то, связывающий тех троих и Лелицкую…
   — Но компьютер Кацмана выдал только одну фамилию. — возразил Горин.
   — Придется продолжать копать, — Левченко тяжело вздохнул. — Ну что, едем в офис?
   — Едем, — кивнул Артем. — У меня есть кое-какие вопросы к твоему подопечному по фамилии Сизов.
   На работе Сизова не оказалось. По словам Воробьева, тот ненадолго появлялся и снова ушел. Горин включил компьютер и вызвал на экран досье на Лелицкую. Здесь информации было не больше, чем в распечатке сделанной несколько часов назад главврачом четвертой психбольницы. За исключением разве что наличия записи про обстоятельства смерти: девушке была вколота невероятная доза обезболивающих, а в желудке у нее нашли многократно превышающее допустимое количество снотворных препаратов. Организм Лелицкой попросту не справился со всем этим. То, что ей помогли уйти из жизни, доказывал неоспоримый факт: Лелицкая была туго спелената простынями, словно мумия.
   Артем вызвал список документов, сопутствующих досье девушки. Он был пуст, записи о справке из психиатрической лечебницы, подписанной Кацманом, не было. А ведь Горин старался заносить материалы в компьютер с особой тщательностью.
   — Здесь раньше были какие-то записи, — неожиданно раздался сзади голос Воробьева. — Если это, конечно, интересно…
   — Еще как интересно, Паша, — отозвался Горин.
   — Я это заметил, когда ты по телефону просил про нее разузнать. — Воробьев указал пальцем на фото Лелицкой на экране.
   — И где здесь это видно?
   — А вот смотри, — Воробьев нажал пару клавиш на клавиатуре. — Когда я пытаюсь добавить сюда новую запись, система предлагает для нее порядковый номер три, а не один. Это означает лишь то, что две записи сюда уже были занесены ранее, а потом удалены.
   — Ходатайство о твоей премии с моей стороны обеспечено, Паша, продолжай…
   — Да все, в принципе, — пожал плечами Воробьев. — Это обычное дело при работе с базой: что-то удаляется, что-то добавляется.
   — Я — точно ничего не удалял, — заверил Артем. — А можно узнать, кто именно их удалил и, вообще, восстановить эти записи как-нибудь можно?
   — Насчет восстановления — это вряд ли, — ответил Воробьев. — А чтобы узнать по журналу, каким пользователем удалялись данные, нужен пароль администратора, то есть Костин.
   — Пароль, значит, только Сизов знает? — удивился Горин. — А если забудет? Какая же это, к черту, безопасность?
   — Вообще-то, по инструкции, пароль должен быть запечатан в конверт и храниться у Эдуардовича в сейфе, но с тех пор, как это было сделано последний раз, Костя пароль уже раза три поменял, это я точно знаю…
   — Так, может, ты и сам пароль знаешь, Паша? — доверительно шепнул Горин. — А я уж приложу все силы, чтобы Левченко внес тебя в список премирования первым.
   — Ну ладно, — пухлое лицо Воробьева густо покраснело. — Только дай слово, что Сизов об этом не узнает!
   — Это будет абсолютно конфиденциально, — Артем подтвердил свою клятву, крепко стиснув руки в замок.
   Через пять минут они с Воробьевым уже пролистывали на экране список доступных только Сизову файлов и просматривали так называемые логи, которые, по объяснениям Воробьева, по своему предназначению были аналогичны «черным ящикам» самолета. По логам Павел определил, что записи о документах Лелицкой были удалены администратором, то есть Сизовым, и Воробьев поручился, что больше, кроме них двоих, пароля точно никто не знает. Помимо этих записей Сизов удалил еще несколько из тех, что были в свое время кропотливо внесены в базу Гориным.
   — Кто просил его это все удалять? — негодовал Артем. — Пусть только появится здесь, картежник хренов!
   Восстановлению удаленные записи, как и предполагал Воробьев, не подлежали.
   — Ну что, выходим? — спросил Воробьев.
   — Наверное… Стой! — Артем схватил Пашу за руку, потянувшуюся к «мыши».
   В списке сизовских файлов на экране находился один с названием «topol 8».
   — Открой его! — Артем нетерпеливо постучал пальцем по экрану монитора.
   — Какой именно? — уточнил Воробьев.
   — Тополь-восемь!
   — Зашифрован, — заключил Павел после нескольких безрезультатных попыток подбора пароля.
   — А если постараться, Паша? Если очень сильно постараться?
   — В данном случае, Артем, я действительно не могу расшифровать, — извиняющимся тоном произнес Воробьев.
   — Ну что ж, ты и так неплохо потрудился, — Горин похлопал его по плечу и встал из-за стола.
   Близился конец рабочего дня, а Сизов так и не появился. Горин нервничал и слонялся по кабинету из угла в угол. Его раздражение дополнительно усилилось, когда в бумажном варианте дела по Лелицкой он тоже не нашел никаких документов.
   Уже нежданное появление Константина Сизова сопровождалось бурным всплеском эмоций у Артема.
   — Горин, у тебя ко мне какое-то дело? — Сизов окинул его несколько удивленным взглядом. Судя по всему, он очень спешил.
   — Да, небольшое дельце, — на этот раз Артем постарался сдержаться. — Жду тебя с утра.
   — Тогда еще пару минут подожди, я пойду перекурю. — Сизов достал из ящика стола пачку сигарет и вышел из кабинета.
   Горину не ждалось, и он отправился вслед за Сизовым, в курилку.
   Едкий табачный дым резанул Артему обоняние, и ему пришлось стоять от Сизова на некотором отдалении, поближе к открытой форточке.
   — Пассивное курение не менее вредно, в курсе? — спросил Константин, делая жадные затяжки.
   — Не менее вредно, чем сокрытие улик, Костя? — как бы невзначай обронил Артем.
   — О чем это ты? — рассеянный до этого взгляд Си-зова в одно мгновение сосредоточился на Горине. — Какие улики, Горин? Дыма нанюхался?
   — Чем ты руководствовался, капитан Сизов, когда удалял из базы записи, внесенные мной? — перешел Горин прямо к делу.
   — Какие, мать твою, записи? — глаза Сизова часто заморгали и забегали.
   — Например, справка, выданная потерпевшей Лелицкой Елене Юрьевне о нахождении ее на стационарном исследовании в психиатрической больнице номер четыре…
   — Не там копаешь, крот! — лицо Сизова побледнело, он выбросил окурок в урну, подошел к раковине, включил воду и начал сосредоточенно мыть руки. — Если я что-то удаляю в базе, значит, так надо, это моя работа. И не буду я объяснять всяким юзерам, для чего это все делается. Что у вас, фээсбэшников, за привычка — под своих рыть? — злобно бросил он через плечо.
   — Я не фээсбэшник, просто в свое время оказывал этой организации некие технические консультации, — спокойно ответил Горин. — Ладно, стер записи — и фиг с ними. А что, Костян, тебе известно про «Тополь-8»?
   От последних слов плечи Сизова вздрогнули. Он выключил воду, но остался стоять, повернувшись к Горину спиной. Артем не видел его лица, но предполагал, что выражение на нем сейчас не самое благостное.
   — Или хотя бы про какие-нибудь другие «тополя»… — Артём не успел закончить, так как Сизов неожиданно резко развернулся и быстро направился к выходу, едва не ударив Горина плечом.
   Артем плеснул себе на лицо холодной воды, обтерся салфеткой, а когда вернулся в кабинет, Сизова там уже, естественно, не было.
   — Паша, пока ты не ушел, — обратился Горин к переобувающемуся Воробьеву. — Последняя срочная просьба на сегодня: распечатай список всех жертв Трофейщика и отдай секретарю — пусть сделает копии и отошлет с курьерами во все психушки города. Пусть ищут в этом списке своих бывших клиентов. Санкция Левченко нужна?
   — Да ладно, сделаю, — устало махнул рукой Воробьев.
   — Благодарю, до завтра.
 
   Салон машины, простоявшей целый день на открытой стоянке, раскалился так, что забираться внутрь совершенно не хотелось. Горин опустил стекла у всех дверей и пожалел, что у «девятки» нельзя сложить крышу, как у кабриолета.
   Он уселся на горячее сиденье и завел двигатель, когда в окно пассажирской дверцы просунулась голова Сизова.
   — Привет доблестному ФСБ! — выпалил он, обдав Горина парами пива.
   Артем поморщился.
   — Запомни, сексот, и передай остальным, что сейчас не то время! — язык Сизова едва ворочался, и Артем удивился — как тому удалось так быстро захмелеть: еще полчаса назад Костя казался абсолютно трезвым. — Мне ваши секреты глубоко поровну, этот «Тополь-8» мне случайно подвернулся. Можете своим дерьмом заниматься сколько влезет, а под меня копать не надо, повторяю, не на-до! Думаешь, я не понял, что ты из-за этого «тополя» у Эдуардовича оказался? Только учти, Левченко здесь совершенно ни при чем, он попросту не в курсе. Отвяжитесь от меня, гады, думаете, на вас управы не найдется? У меня, между прочим, журналисты знакомые есть. В случае, если со мной какая неприятность случится, — они такой шум поднимут, что все эти ваши «тополя» и «березы» медным тазом накроются!
   — Ты все сказал? — спросил Горин, когда косноязычие Сизова окончательно одержало верх над красноречием.
   — Все! И я объяснил это тебе в последний раз!
   — Так вот теперь ты меня послушай, мент, — продолжил Артем. — Тебе я тоже последний раз повторяю, что к ФСБ я никакого отношения не имею уже несколько лет. В вашем отделе я появился по одной причине — это Трофейщик. Моя цель — прижать его к ногтю, тогда как твои мотивы подлога информации мне не совсем понятны. Про «Тополь-8» я вообще ничего не знаю, но очень хотел бы знать, так как недавно из-за этой дурацкой аббревиатуры погибло несколько хороших людей, а я выжил лишь чудом. Иди проспись, Костя, а завтра мы вернемся к разговору про этот «тополь». И уж поверь — я от тебя в этом вопросе теперь ни за что не отвяжусь.
   Горин включил первую передачу, и Сизов едва успел выдернуть голову из салона, прежде чем «девятка» тронулась с места. Когда Артем взглянул в зеркало заднего обзора, он увидел, как Сизов снова приложился к горлышку бутылки.
   Когда машина набрала скорость, воздух, врывавшийся в салон, выветрил омерзительный алкогольный перегар. От звука двигателя и шин, соприкасавшихся с асфальтом, стоял жуткий рев, но это компенсировалось прохладными струями воздуха, проникающими через открытые окна.
   После того как Горин поставил машину в гараж, солнце уже почти скрылось за горизонтом. Почти в полном одиночестве он добрел до своего подъезда и уже было собирался войти внутрь, но его внимание привлек человек, находившийся на другой стороне улицы. Человек тут же развернулся и пошел прочь. Артем мог поклясться, что до этого тот стоял и ждал его. Но для чего? Можно было догнать и спросить, но усталость вкупе с мыслями о прохладном душе и минералке со льдом одержали победу над любопытством.
 
   На этот раз в конце коридора Его ждали не языки пламени, хотя поначалу Ему казалось, что это именно огонь. Пришлось очень долго пробираться между утонувшими во мраке стенами узкого и холодного коридора, прежде чем Он очутился у оранжевой двери. Он взялся за ручку и толкнул ее — дверь оказалась запертой. Из Его груди вырвался вздох облегчения.
   Оранжевый цвет двери был таким ярким и насыщенным, что резал глаза. Неудивительно, что Он принял ее за отблески пожара. В коридоре не было никакого освещения, но, тем не менее, дверь различалась очень отчетливо,
   Он понимал, что не хочет оказаться по ту сторону и в то же время не мог отделаться от навязчивой догадки о наличии у себя ключа. Он неохотно начал проверять собственные карманы, пока рука не коснулась неприятно холодного кусочка металла.
   Ключ оказался старым и ржавым. Он подошел к двери, надеясь, что замок окажется неподходящим, но ржавый ключ свободно вошел в него до самого конца. Рука замерла, боясь сделать оборот. Захотелось вырвать ключ и сбежать, но он словно примерз к замку двери вместе с пальцами.
   В этот момент с той стороны двери робко постучали…
 
   Артем открыл глаза. Он собирался, как обычно, просто полежать некоторое время, дожидаясь звонка будильника, но вместо этого раздался еще один, более отчетливый, стук в дверь. Сразу после этого заголосил дверной звонок. Открыв без лишних расспросов дверь, Артем увидел у порога Риту.
   — Не спрашиваешь? — спросила она, чмокнув его в щеку и проходя в комнату.
   — Да кому я нужен? — Горин зевнул и протер глаза.
   — Разбудила? — Рита кивнула на постель и подошла к окну. — Думала, что уже не откроешь, оставишь меня одну в этом пустом подъезде, в котором всякие подозрительные личности отираются.
   Она стояла спиной к Артему, опираясь руками о подоконник. Ее красивую задницу обтягивали бледно-голубые джинсы.
   — Эти только по ночам выползают, — ответил Горин, натягивая брюки. — Кофе будешь?
   В этот момент запищал будильник, заставивший Риту подпрыгнуть от неожиданности.
   — Извини, — Артем отключил назойливое устройство.
   — Пора вставать, — улыбнулась Рита. — Ну, так как насчет кофе?
   Когда Артем вернулся с кухни, держа в руках поднос с дымящейся чашкой и вазочкой с печеньем и конфетами, очаровавшие его джинсы уже были аккуратно уложены на стуле вместе с остальными предметами женского туалета. Рита лежала под одеялом, заложив одну руку за голову.
   — Ты куда исчез? — спросила она вошедшего Артема.
   — Кофе варил.
   — Нет, я в более глобальном смысле, — улыбнулась девушка.
   — Да мне тут одна работенка подвернулась, — произнёс он виноватым, неожиданно для самого себя, тонну. — Куда поднос поставить?
   — Поставь куда-нибудь уже, — рассмеялась Рита.
   Как только поднос оказался на тумбочке неподалеку от кровати, Рита схватила Горина за руку и настойчиво притянула к себе…
 
   — Ты, я вижу, выздоровел? — Рита сидела на подоконнике, натянув одни лишь джинсы, курила в открытую форточку и болтала босой ногой с цепочкой на щиколотке.
   — Как видишь — не до конца, — усмехнулся Артем, отправляя в рот последнее печенье и допивая остывший кофе с подноса.
   Пятнадцать минут назад все началось очень оптимистично, но завершающая фаза со стороны Горина снова не наступила. На этот раз он не стал мучить девушку и просто остановился.
   Покончив с едой, Артем взглянул на часы.
   — Опаздываешь? — спросила Рита.
   — Немного, — кивнул он. — Ты все так же в «Униформике»?
   На этот раз очередь кивать подошла Рите.
   — Такое чувство, что ты их жалеешь, — сказала она.
   — Кого? — не понял Артем.
   — Сперматозоидов своих.
   Они посмеялись.
   — Пойду в душ заскочу, если ты не возражаешь, — Артем подошел, обнял ее и поцеловал в голову. — Спасибо, что еще помнишь про меня.
   Стоя под струями прохладной воды, Горин услышал, как за Ритой хлопнула входная дверь.
 
   В следственном отделе Горина ждали.
   — Ну ты где ходишь? — нетерпеливо спросил Левченко.
   — Я под ваше штатное расписание не подпадаю, Эдуардович, — ухмыльнулся Горин. — Что-то случилось, как обычно? — Он посмотрел на Сизова, сидящего за экраном монитора, но тот старался не смотреть в сторону Горина. На бледном лице его были заметны следы вчерашних возлияний.
   — На наш запрос пришли факсы из нескольких психбольниц! — радостно провозгласил Воробьев.
   — Еще четверо наших клиентов были их пациентами, — добавил Левченко. — Я же говорил, что наш Горин — гений.
   Не все разделяли восторг начальника. Костя Сизов, к примеру, как будто вообще ничего не слышал. Он просто сидел, уставившись в монитор, и щелкал кнопками «мыши». Артем же продолжал буравить его взглядом.
   — В факсах они обведены кружком. — Воробьев протянул Горину листы бумаги.
   — Ты уже смотрел даты их пребывания в больницах, Паша? — спросил Артем.
   — Конечно, время разное, пересечений практически нет, — ответил Воробьев.
   — Тогда их дела я почитаю чуть позже. — Горин присел на край стола. — Давайте сделаем первые предположения.
   — Теперь уж точно о случайных совпадениях не может быть и речи, — заявил Левченко. — Твоя прикидочная версия, Артем?
   — У меня есть три такие версии, Михалыч, — отозвался Горин.
   — Так делись! — потребовал Левченко.
   — Версия первая, — начал Горин. — Некто, кого мы называем Трофейщиком, являясь пациентом психиатрических лечебниц нашего города, каким-то образом в разное время контактировал со своими будущими жертвами, то есть такими же пациентами. Впоследствии, руководствуясь только ему известными мотивами, расправился с ними. Эта версия, правда, противоречит данным доктора Кацмана.
   — Исходя из которых с Лелицкой и остальными пациентами его больницы больше никто не пересекался, — добавил Левченко.
   — Остается еще вероятность, что Кацман или его компьютер ошиблись, — продолжал Горин. — Либо с пациентами Альберта Яковлевича Трофейщик мог встречаться вне стен четвертой психиатрической клиники. Для гарантии нужно провести подобное сравнение в остальных больницах.
   — Ладно, Михалыч, какая вторая версия? — нетерпеливо произнес Левченко.
   — Вторая версия похожа. — Горин взял со стола карандаш и принялся крутить его в руках. — Трофейщик мог контактировать с психически больными жертвами, будучи медицинским работником: психиатр, санитар и тому подобное.
   — Ясно, третья версия? — Левченко достал блокнот и сделал какие-то пометки.
   — А смысл третьей версии в том, что Трофейщик может быть вообще кем угодно. — Артем бросил карандаш обратно на стол. — В этом случае ему каким-то образом необходимо было получить доступ к информации о пациентах. Причем во всех больницах.
   — Может, через этот ваш Интернет, Костя? — поинтересовался Левченко у Сизова.
   Тот в ответ неопределенно пожал плечами.
   — Вряд ли, — ответил за него Воробьев. — У некоторых из интересующих нас больниц даже и компьютеров-то нет. И кстати, вариант контакта на воле отпадает: один из убитых провел в стенах психушки всю жизнь, с детства. Убит из снайперской винтовки, через зарешеченное окно.
   — Спасибо, Паша, это очень ценное замечание, — поблагодарил Горин. — В любом случае, все наши версии, Михалыч, требуют тщательной работы с руководящим персоналом вышеозначенных больниц. Предлагаю прямо сейчас еще раз навестить нашего старого знакомого Альберта Яковлевича Кацмана.
   Сизов в это время встал из-за стола и направился к выходу.
   — Ты далеко, Константин? — поинтересовался Левченко. — Не заболел, случайно?
   — Да съел что-то в обед, — отмахнулся Сизов. — Пойду в сортире немного посижу.
   — Зайди в медпункт лучше сначала, — посоветовал Левченко.
   — Смотри-ка, первый раз наблюдаю такой нонсенс! — воскликнул Воробьев после ухода Сизова. — Девка у Кости на экране полностью одета, а сам он ей уже кучу денег должен…
   — Видать, крепко живот прихватило у парня, — искренне посетовал доверчивый Эдуардович.
 
   Доктор Кацман всем своим видом давал понять, что посетители из следственного отдела ему уже изрядно надоели. При разговоре с Левченко и Гориным он почти все время глядел в экран своего монитора и шевелил по столу «мышкой». Артем не видел изображения на экране, но готов был поклясться, что Альберт Яковлевич взирал не на данные пациентов. Возможно, он тоже был любителем покера.
   — Кто-нибудь помимо вас имеет доступ к информации по всем пациентам клиники? — спросил его Левченко.
   — Без меня в этот кабинет никто не заходит, тем более — никто не имеет права работать с моим компьютером. — ответил Кацман. — Всю информацию в него заношу я лично, по мере ее поступления. Лечащим врачам я предоставляю распечатки, подобные тем, что сделал не так давно вам, причем эти распечатки делаются на отдельных пациентов.
   — А не проверите, Альберт Яковлевич, не был ли лечащим врачом наших четверых пациентов один и тот же человек? — попросил Горин.
   — Нет, их лечили разные люди, — тут же ответил Кацман.
   — Может, все-таки по компьютеру уточните? — предложил Левченко.
   — Этого не требуется, гражданин следователь, моя память меня еще не подводила, — доктор натянуто улыбнулся.
   — Помимо компьютера информация еще где-нибудь хранится? — продолжил опрос Горин.
   — Безусловно, — Кацман махнул рукой за спину, где стоял огромный металлический шкаф. — Куда же мы без бумажек? Если хотите спросить о ключе, то он тоже хранится у меня.
   — Сюда же уместились дела и за все прошедшие годы? — удивился Левченко.
   — У нас здесь не дела, товарищи, а карточки, — уточнил Кацман. — А что касается архивов, то мы их, согласно регламенту о сроках хранения, уничтожаем. Как раз на последнем субботнике попросил парочку находящихся у меня на излечении пироманьяков сжечь несколько стопок, — он рассмеялся.
   — И все-таки, Альберт Яковлевич. — Левченко подался вперед. — Постарайтесь еще раз напрячь свою отменную память. Быть может, вам все-таки удастся вспомнить, кто и при каких обстоятельствах интересовался личностями Лелицкой и тех других ваших пациентов.
   — Да я вам еще раз говорю, ребята, — устало обвел взглядом собеседников доктор Кацман. — Кроме вас и подобных вам, ими никто не интересовался. Даже родственников их судьба волновала гораздо меньше, чем иных ваших сотрудников…
   — Постойте-ка! — прервал его Левченко. — Иных наших сотрудников? Вы имеете в виду кого-то помимо нас двоих?
   — Ну да, — ответил ему Кацман. — Тот парень, что приходил с вами первый раз, Константин, забыл фамилию…
   — Сизов? — Горин насторожился.
   — Точно, Сизов, — кивнул Кацман. — Как он меня с этой Лелицкой достал! Ходил больше недели сюда, тянул из меня информацию, словно на допросе.
   Горин с Левченко переглянулись.
   — Так что же вы про это-то молчали? — удивился Эдуардович.
   — Ну, извините! — Кацман развел руками. — Я думал, что Сизов с вашего ведома действует, в интересах следствия, как он говорил. Или прикажете мне еще и в вашей несогласованности разбираться?
   — Альберт Яковлевич, Сизова интересовала только Лелицкая? — спросил Артем, когда Кацман замолчал.
   — Да, только Елена, причем это была скорее одержимость, нежели заинтересованность. Это я вам как психиатр говорю, — уже более спокойным голосом ответил Кацман.
   — Возможно, вам это не понравится, доктор, но мы желаем услышать все, что стало известно о Лелицкой Сизову.
   При этих словах Горина Левченко одобрительно закивал и открыл блокнот.
   — Конечно не понравится… — снова принялся было кипятиться Кацман.
   — И умоляю, — прервал его Артем, — давайте сегодня уже не будем упоминать врачебную этику, раз она вдруг стала мешать прекращению массовых убийств.
   Лицо Кацмана залилось краской, он замолчал на некоторое время, уставившись в монитор, а к беседе вернулся лишь, когда его лицо приобрело прежний бледноватый оттенок.
   — Он спрашивал меня о каких-то незначащих деталях. — заговорил доктор. — Требовал с меня воспоминания из ее прошлой жизни, фантазии, которыми она делилась со мной на сеансах психотерапии. Его интересовало, каким образом Лена наносила себе ранения, вплоть до мельчайших подробностей. Даже просил меня сделать несколько снимков.
   — Неужели Сизов все это получил? — нахмурил брови Левченко.