Страница:
Она стукнула кулаком по земле.
– Тяжелый случай, – согласился Никита. Он поднялся и посмотрел на нее сверху вниз. – Ну что? Будем сидеть здесь или двинем к машине?
Сати разозлилась:
– Как я двину со сломанной ногой?! Тоже мне, умник!
Сисадмин огляделся:
– Ну не ждать же, пока настанет полночь и зомби подтянутся… а, вон и центральный вход. Недалеко совсем. Держись!
Сати почувствовала, как рука Никиты скользнула за ее спину, а вторая подхватила под колени, потом он выпрямился и, держа ее на руках, направился к воротам. Там по-прежнему сидел сторож, глубокомысленно разглядывая шахматную доску.
– Небось суперменом себя считаешь? – высокомерно поинтересовалась Сати. – Это ты зря! До машины-то всего-навсего метров сто. Такое расстояние меня хоть кто пронесет.
– Метров-шметров… Пешком сейчас пойдешь, ясно? Чего ты испугалась-то? Не бегала бы как угорелая, не пришлось бы о костылях переживать.
Сати призадумалась.
– Да старик этот, – нехотя проговорила она, – который из кустов вылез… какой-то он… Вот скажи, не показался он тебе каким-то… – Сати замешкалась, подбирая слово. – Странным каким-то? Зловещим?
– Еще раз спрашиваю, какое кино вчера вечером смотрела?
– Да ну тебя, – обиделась Сати.
Возле ворот Никита осторожно опустил ее на скамейку.
– Посиди пока, я машину подгоню поближе. Нога болит?
Сати пошевелила ногой.
– Нет… странно…
– А встать можешь?
Сати поколебалась, потом осторожно поднялась, сделала шаг, другой.
– Фу… – сказала она с облегчением. – Кажется, нормально все… А что же тогда хрустнуло?
Она схватила рюкзак и вытряхнула содержимое на скамейку. Вывалилась куча всякого добра: исписанные блокноты, ручки, огрызок шоколадки, мятые билеты в кино, пропуск в краевую Думу и диктофон с отскочившей передней панелью. Сати повертела его в руках.
– Черт, черт! – расстроилась она, ковыряя треснувшую панель. – Это я на диктофон упала, он и хрустнул… сломался. Блин, жалко-то как… Надо у шефа деньги просить на новый… А, может, ты починишь?
Никита усмехнулся:
– Деньги-шменьги… починю. Иди в машину, пока снова зомби не привиделись.
Странно было снова почувствовать себя в новом теле после того, в котором пришлось существовать много лет. Эта оболочка еще недавно принадлежала старику, человеку хорошо пожившему, но еще крепкому. Все было в относительном порядке: слух, зрение, руки-ноги, даже изношенное сердце, что исправно гнало кровь по венам.
Первая обновка за добрую сотню лет… прошлое тело, впрочем, тоже принадлежало старику. Это, конечно, было не совсем удобно, люди не живут так долго, но выбирать не приходилось. Чтобы не примелькаться и не вызывать подозрений, нужно было скитаться, бродить из города в город – и на старого нищего за много лет никто не обратил внимания. Зато даже на самых неспокойных дорогах ни воры, ни убийцы не трогали его: видно было, что поживиться у путника нечем. Лишь однажды молодой да алчный глупец позарился на медяки, собранные подаянием, и подстерег нищего на дороге. Когда старик поковылял дальше, вор остался лежать на дороге со сломанной шеей. Грабитель, наверное, так и не понял, что произошло, лишь успел удивиться, отчего у бродяги оказались такие крепкие руки. Обошлось без магии – каждую каплю волшебства, медленно накапливавшегося в теле, следовало беречь. Он и без того ждал почти сотню лет, пока оно возвратится и появятся силы для перехода в другое, более молодое и подходящее тело. Время тянулось долго, но мысли о мести, размышления о том, как он расправится с тем, кто обрек его на такое существование, скрашивали годы, проведенные без магии, без былого могущества. Это придавало смысл жизни.
Он попытался подняться, но ноги внезапно подогнулись под ним, и встать удалось лишь со второго раза. Воздух казался густым и вязким, пахло грозой и дымом, словно после пожара – привычный запах его собственной магии.
Он улыбнулся: начиналась новая жизнь. Потом сделал неуверенный шаг, другой и побрел по дорожке.
Да, тело оказалось немолодым, но это не беда. Через день-другой сил накопится столько, что можно будет выбрать любое. На свете полно здоровых и молодых людей, и каждый из них вполне подходит для задуманного. Приятная мысль скользнула и исчезла – об этом можно подумать после. Сейчас главным было то, что тот, ради кого он попал сюда, находился где-то здесь, в этом мире, и его предстояло отыскать.
Он брел по дорожке, глядел по сторонам и пытался догадаться, куда забросил его портал, сооруженный на скорую руку. Длинные ряды холмиков обозначали, скорее всего, место захоронения. Или нет?
Он вышел из ворот и остановился, с любопытством разглядывая картину, развернувшуюся перед ним: прямая улица, непривычные глазу дома, спешащие люди в странных одеждах. Само по себе проехало громоздкое сооружение синего цвета.
– Троллейбус, – запнувшись, произнес он.
Ему было известно это странное слово, хотя еще минуту назад он его не знал: сработала память старика, ничем не примечательного человека, мальчишкой приехавшего в большой город из деревни на берегу реки. Старик любил внуков и терпеть не мог молодых соседей в квартире напротив, которые шумели всю ночь и не давали уснуть. Все дни он проводил на даче и с нетерпением ждал конца недели, когда в гости приезжал сын. На кладбище старик заехал поглядеть, не надо ли покрасить оградку на могиле жены.
Он брезгливо поморщился. Перебирать чужие убогие воспоминания было скучно, но необходимо, чтобы лучше разобраться в незнакомом мире и в чужом городе. Город казался большим, гораздо больше, чем он себе представлял, значит, отыскать того, кто нужен, будет нелегко.
Он снова обратился к чужой памяти: что там дальше? Старик любил сидеть на бульваре, играть в шахматы с приятелями.
Он еще сильнее углубился в мысли человека, пытаясь вытянуть как можно больше сведений о здешней жизни. Давние воспоминания были хаотичными, смутными, с возрастом память все чаще начинала подводить старика, и воспоминания-картинки появлялись и исчезали без всякого намека на разумность и последовательность. Тем не менее удалось узнать все, что нужно. Некоторое время он разглядывал дома, мостовую и прохожих, потом сошел по ступеням вниз и двинулся вдоль по улице. Люди не обращали на него никакого внимания.
Возле здания с большими сверкающими стеклами он остановился.
– Магазин, – пробормотал он словечко, услужливо подсунутое чужой памятью. – Витрина.
Он подошел ближе, рассматривая отражение. Внешность у человека оказалась самая обычная: невыразительное лицо, изборожденное морщинами, выцветшие от старости глаза. Он выглядел потрепанным и неухоженным и, судя по всему, жил в непрестанной работе и нужде. Да, оболочка была самой обычной. Это хорошо. Старики, слабые и прожившие жизнь, ни у кого не вызывают подозрений.
Он не ожидал, что ему удастся завладеть именно этим телом, однако оно само так и шло ему в руки: человек буквально наткнулся на него, едва растаял портал, глупо было бы не воспользоваться шансом. И оказалось, что все не так уж плохо, тело прослужит ему столько, сколько нужно, а вскоре можно будет отыскать кого-нибудь помоложе. На молодое тело обычно требовалось больше энергии.
Непривычная одежда стесняла движения и слабо пахла каким-то лекарством. В правом кармане штанов обнаружился пузырек с какими-то таблетками. Он отыскал флакончик, и память тут же сообщила, что старик принимал их три раза в день.
Он посмотрел на белые крупинки, пожал плечами и бросил пузырек в канаву.
Потом покопался в памяти еще немного, вытянул новое слово «бульвар» и побрел вдоль улицы, разглядывая новый мир и его обитателей с холодным любопытством.
Люди спешили куда-то, шли, болтали и совершенно не понимали убогости собственного существования. Они знали только один мир, ему же было известно куда больше. Он спустился по улице вниз, огляделся и понял, что попал на бульвар. Что делал здесь старик? Сидел на скамейке, любовался прудами, наблюдал за прохожими, встречался с приятелями, такими же старыми, пожившими.
Он тоже опустился на скамью и огляделся, размышляя. Тратить много времени на поиски не хотелось, но, с другой стороны, он ждал так долго, что вполне может повременить еще день-другой.
И тут небеса послали ему подарок.
Это было настолько неожиданно, что он прищурил глаза, потом несколько раз моргнул, чтобы убедиться – не показалось ли? Не рассеется ли видение подобно чарам?
Но чары не рассеялись: по бульвару действительно спешил некто, на ком мерцала серебристая паутинка заклятия невидимости. Лицо человека показалось ему смутно знакомым.
Он поспешно обратился к памяти, на этот раз к своей собственной, покопался и вспомнил имя.
О большей удаче и мечтать не приходилось.
– Тильвус, – негромко проговорил он глуховатым, тусклым голосом старика, поднимаясь на ноги и не сводя глаз с приближающегося человека, – я снова охотник.
Великий маг сидел под деревом и занимался тем, что рассовывал по карманам календари, пачки квитанций и обрывки аккуратно сложенных газет. Вид у него был озабоченный.
– Я как раз собрался уходить, – сообщил он вместо приветствия. – Надо посоветоваться… э… кое с кем.
– Ну значит, мы вовремя, – пожала плечами Сати. – Как дела на магическом фронте? Отчитайся.
– Работаю над второй частью заклинания, – коротко «отчитался» Тильвус, листая пухлую пачку замусоленных пожелтевших листков.
– Это не очень трудно?
– Э… нет. Конечно нет. – Он выхватил из пачки один лист и впился в него взглядом. – Но дело идет не так быстро, как хотелось бы. Никогда такого не видел: все заклятие спутано в клубок… будто котенок играл с ним, все нити перепутаны! А распутывать их нужно с величайшей осторожностью, чтоб ни одна нить не оборвалась. От этого зависит… – Тильвус задумчиво поскреб в бороде. – В общем, многое зависит. Я бы сказал, заклятие попало в руки кому-то малосведущему в магии, вот он и напортачил. Но такого быть не может, в библиотеку монастыря нашего Ордена так просто не пробраться…
– Зачем кому-то пробираться в библиотеку? – хмуро спросил Никита. Он был очень недоволен краткостью «отчета».
– Выясню, – кивнул маг, не вдаваясь в подробности. Он свернул пачку листов вдвое, сунул в карман и поднялся. – Ладно, мне пора. Если что, завтра я…
– «Завтра, завтра», – расстроилась Сати. – Мне жить страшно, а ты про «завтра»!
Тильвус аккуратно сложил квитанции и перетянул резинкой.
– Не бойся. – Он взглянул на Сати и неожиданно подмигнул. – С тобой ничего не случится. А когда я узнаю, из-за кого все это произошло, этот «кто-то» пожалеет, что на свет родился.
Сати вздохнула:
– Ладно… А какой день ты уже не спишь? Я, пожалуй, тоже-Вдруг она умолкла и уставилась себе под ноги.
– Об этом не думай, – посоветовал великий маг. – Все, пора мне.
– Там в траве кто-то есть, – напряженным голосом перебила его Сати. – Смотрите!
– Зомби с кладбища, – с преувеличенным ужасом откликнулся Никита. – Ползут за тобой по пятам!
– Я серьезно говорю! Смотри, трава возле кустов шевелится! Кто это?
– Змея, – сказал Тильвус, мельком глянув в сторону кустов и пытаясь засунуть в карман ветхой джинсовой куртки рулон туалетной бумаги. – Гоблин его задери этого Адрика, неужели нельзя было превратить пергамент во что-нибудь маленькое?! Не люблю привлекать к себе внимание, но если я сейчас пойду по Красной линии с охапкой туалетной бумаги в руках, то…
– Змея?!
В траве скользнула быстрая тень, Сати проворно отскочила.
– Откуда она в городе взялась? А! Это небось та самая, что из зоомагазина сбежала! Хамер писал.
– Откуда? – удивился Никита.
– Из зоомагазина, который возле вокзала. Ворюги его ограбили и террариум разбили впопыхах. Ядовитые змеи вырвались на свободу! Ты что, не читал нашу газету? Игорь там такого насочинял!
Никита ногой поворошил траву.
– Померещилось тебе…
Он недоговорил. Что-то темное метнулось к его ногам и тут же исчезло в кустарнике. Сати вытаращила глаза:
– Укусила? Она тебя укусила?
– Змея-шмея… вроде нет, – растерянно проговорил сисадмин. – За джинсы цапнула, но не прокусила.
– Точно? – недоверчиво спросила Сати. – У ядовитых тварей зубы знаешь какие?! Как у тигра. Тяпнет за ногу – и будешь потом, как в стихах про этого самого…
– Про кого?
– Про князя Олега. Не помнишь? Из черепа выползла змея и хвать его!
– Так нечего всякую гадость руками цапать, – рассудительно заметил приятель. – Не взял бы череп, до сих пор бы был жив-здоров.
– До сих пор? – Сати задумалась, напряженно припоминая поучительную историю древнерусского князя. – Никита, а ведь змеиный яд очень быстро распространяется. Возможно, тебя ужасная смерть ждет. Давай на всякий случай в больницу съездим?
Тильвус вздохнул:
– Да не ядовитая она…
– Ты откуда знаешь? – набросилась на него Сати. – Ты что, врач? Нет? Вот то-то. А у нас в институте занятия по неотложной помощи были. И я точно знаю, что в первую очередь место укуса осмотреть надо, а потом – к врачу. А вдруг придется нам нового сисадмина искать? А хорошего-то системного администратора – днем с огнем! Она повернулась к Никите:
– Снимай джинсы!
– Это еще зачем? – насторожился тот.
– Осмотр проведем. Надо точно выяснить, укусила она тебя или нет. Если укусила – срочно в больницу! Если не будем мешкать, то, может, выживешь. И не придется шефу нового сисадмина брать. Давай, не тяни!
Но Никита подумал и решительно отказался.
– Не хочешь? – зловещим голосом спросила Сати. – А знаешь, какой первый признак отравления змеиным ядом?
– Какой?
– Посинение трупа! – отчеканила она.
Сисадмин призадумался.
– Снимай штаны, идиот! – заорала Сати, потеряв терпение.
Тильвус фыркнул, Никита выразительно покосился на него.
– Э… прямо здесь? Ладно, уговорила, я с удовольствием… Только давай отойдем подальше. – Он повернулся к Тильвусу: – Слушай, дед, будь другом, исчезни, а? Свали куда-нибудь и приходи… мм… приходи… примерно минут через двадцать. А еще лучше – через полчаса. И пивка нам купи, как возвращаться будешь.
Тильвус поглядел на взбешенную Сати, потом пошарил взглядом в траве, нагнулся и протянул руку. На ладонь скользнула маленькая пестрая змейка.
– Это уж. Он никого не кусал.
– Точно? – сердито спросила Сати, испепеляя змейку взглядом. – Не врет?
Маг кивнул.
– И, кстати, ему очень не понравилось, что ты назвала его «ядовитой тварью».
– Блин, – разочарованно протянул сисадмин. – Кто тебя просил это выяснять? Кто за язык тянул? Будто промолчать не мог… – Он повернулся к Сати: – Так что? Мне снимать штаны или нет?
– Нет! – рявкнула она.
Никита укоризненно посмотрел на Тильвуса:
– Доволен? Такой момент испортил! Такой момент! Четыре года мы работаем вместе, и четыре года я мечтал, что она скажет мне «снимай штаны». И вот она сказала – и что? Ты тут как тут со своими дурацкими объяснениями.
Великий маг поскреб в бороде.
– М-да, – с непонятным выражением проговорил он. – Ну не переживай. Может, она еще как-нибудь предложит тебе снять штаны.
– Да идите вы оба, – процедила Сати. – Знаете куда?
И поскольку Тильвус и Никита на этот вопрос отвечать не торопились, она повернулась и пошла прочь.
Джулис на цыпочках спустился на первый этаж и сел на ступеньку лестницы.
Теперь – дожидаться. Рано или поздно кому-нибудь понадобится выйти, с ним и проскользнуть на улицу. А просто так не выйдешь: за столом в коридоре сидит старик с белой бородой, точь-в-точь маг-архивариус. Удивится, наверное, если дверь сама собой откроется. Сидит, какие-то бумаги разглядывает.
Джулис тоже как-то глянул, так, из интереса. Понять невозможно: закорючки, точки, палочки – хуже эльфийской грамоты.
А старик понимает: читает, а иной раз шляпу сдвинет на затылок и тихонько напевать начинает.
Когда же пройдет кто-нибудь? Чтобы скоротать ожидание, принялся размышлять, где бы еды раздобыть. В комнате, где сидит приятель девицы Никита? Там всякой снеди полно: лежат булки да пироги на подоконнике, бери – не хочу!
Но народу много, так что днем – опасно.
В типографии? Хлеб, странное кушанье под названием «винегрет», а на окне, как совершенно точно он, Джулис, узнал, стоит большая миска с холодными пельменями. Пельмени – еда непривычная, но вкусная. Обнаружился и тайник: местечко за старыми станками. Там «неприкосновенный запас» хранится – несколько бутылок.
Почему запас назывался «неприкосновенным», вот вопрос? Прикасаются-то к бутылкам буквально каждый вечер.
Бухгалтерия? Вот где самые вкусные яства! Жаль, проникнуть в комнату с табличкой «Бухгалтерия» так же просто, как, наверное, в драконье логово. Само собой, ни логова, ни драконов видеть не приходилось, драконы далеко от Доршаты живут, но это даже и к лучшему.
При воспоминании о Доршате взгрустнулось. Слов нет, хорошо здесь, но скорей бы домой… эх, набраться бы смелости, явиться к великому магу и… будь что будет! Но смелость-то откуда взять? Ее в лавке не купишь…
Если б не это, то на жизнь и жаловаться-то не стоило бы. Но. понятное дело, все это скоро закончится…
«И не самым приятным для тебя образом, уж поверь».
Внутренний голос в разговор влез, хоть и не просил никто.
Нет, и правда все неплохо устроилось: мягкое ложе, еда. Разузнал, куда ключ от кладовки прячут, – под коврик у двери. Доверчивость местных жителей достойна удивления! А в кладовке-то настоящее сокровище: неиссякаемый запас прекрасной газеты с увлекательными картинками! Хорошо в каморку с самого утра забираться, особенно в день, который девица называла «сдача газеты». Пересидеть суматоху: с раннего утра все бегают по этажам, как тролли, мухоморов объевшиеся, топают ногами, размахивают листами бумаги и кричат друг на друга. Простолюдины, что с них взять. Общество не блестящее, но выбирать не приходится.
Зато друг новый появился – замечательный человек по имени Адольфыч. Отличный собеседник, а рассказчик какой! С утра до вечера слушать можно. Много интересного поведал. Благодаря Адольфычу и в местной жизни разбираться стал, в обычаях, в укладе.
Эх, вот кого жаль покидать будет!
Хлопнула дверь, идет кто-то. Кто же? Женщина строгого вида, зовут – «главный бухгалтер». Только она дверь открыла, Джулис – раз! И на улице.
Вот так-то. Всегда ловким был.
На бульваре – красота! Воздух цветами пахнет, тихо, тенисто. Девушки, опять же, красивые ходят. И одеты так… В Доршате не поверит никто – мыслимое ли дело, в этаких нарядах на людях показываться? Он, Джулис, если бы супругой обзавелся, то строго-настрого запретил бы ей подобное надевать и по улицам ходить. Зато все остальные девушки – пусть непременно носят, короткие юбки очень глаз радуют.
Девушки – это хорошо, но надо спешить, Адольфыч небось уж заждался. До прудов-то рукой подать, вон, в конце бульвара фонтаны видны.
Возле дороги остановился: горит красный огонь, торопиться не стоит – тоже Адольфыч сказал. Зажегся зеленый – можно идти. Главное – по сторонам смотреть во все глаза, жизнь незнакомая, странная, но интересная.
И вдруг голос. Словно окликнул кто-то?
Окликнул? Но он же невидим?
– Эй, Джулис!
Невидимка замер. Голос был незнаком, но сердце ухнуло куда-то в живот и превратилось в кусок льда. Джулис обернулся: от скамеек под деревьями к нему направлялся старик. Вот он подошел ближе. Джулис увидел, что глаза у него вовсе не стариковские – темные, словно подернутые льдом – и в ту же минуту узнал его.
– Здравствуй, Джулис, – сказал старик. – Не ожидал встретить тебя здесь.
– Э… э… Мор?! – не веря своим глазам, пролепетал невидимка.
ГЛАВА 10
– Тяжелый случай, – согласился Никита. Он поднялся и посмотрел на нее сверху вниз. – Ну что? Будем сидеть здесь или двинем к машине?
Сати разозлилась:
– Как я двину со сломанной ногой?! Тоже мне, умник!
Сисадмин огляделся:
– Ну не ждать же, пока настанет полночь и зомби подтянутся… а, вон и центральный вход. Недалеко совсем. Держись!
Сати почувствовала, как рука Никиты скользнула за ее спину, а вторая подхватила под колени, потом он выпрямился и, держа ее на руках, направился к воротам. Там по-прежнему сидел сторож, глубокомысленно разглядывая шахматную доску.
– Небось суперменом себя считаешь? – высокомерно поинтересовалась Сати. – Это ты зря! До машины-то всего-навсего метров сто. Такое расстояние меня хоть кто пронесет.
– Метров-шметров… Пешком сейчас пойдешь, ясно? Чего ты испугалась-то? Не бегала бы как угорелая, не пришлось бы о костылях переживать.
Сати призадумалась.
– Да старик этот, – нехотя проговорила она, – который из кустов вылез… какой-то он… Вот скажи, не показался он тебе каким-то… – Сати замешкалась, подбирая слово. – Странным каким-то? Зловещим?
– Еще раз спрашиваю, какое кино вчера вечером смотрела?
– Да ну тебя, – обиделась Сати.
Возле ворот Никита осторожно опустил ее на скамейку.
– Посиди пока, я машину подгоню поближе. Нога болит?
Сати пошевелила ногой.
– Нет… странно…
– А встать можешь?
Сати поколебалась, потом осторожно поднялась, сделала шаг, другой.
– Фу… – сказала она с облегчением. – Кажется, нормально все… А что же тогда хрустнуло?
Она схватила рюкзак и вытряхнула содержимое на скамейку. Вывалилась куча всякого добра: исписанные блокноты, ручки, огрызок шоколадки, мятые билеты в кино, пропуск в краевую Думу и диктофон с отскочившей передней панелью. Сати повертела его в руках.
– Черт, черт! – расстроилась она, ковыряя треснувшую панель. – Это я на диктофон упала, он и хрустнул… сломался. Блин, жалко-то как… Надо у шефа деньги просить на новый… А, может, ты починишь?
Никита усмехнулся:
– Деньги-шменьги… починю. Иди в машину, пока снова зомби не привиделись.
Странно было снова почувствовать себя в новом теле после того, в котором пришлось существовать много лет. Эта оболочка еще недавно принадлежала старику, человеку хорошо пожившему, но еще крепкому. Все было в относительном порядке: слух, зрение, руки-ноги, даже изношенное сердце, что исправно гнало кровь по венам.
Первая обновка за добрую сотню лет… прошлое тело, впрочем, тоже принадлежало старику. Это, конечно, было не совсем удобно, люди не живут так долго, но выбирать не приходилось. Чтобы не примелькаться и не вызывать подозрений, нужно было скитаться, бродить из города в город – и на старого нищего за много лет никто не обратил внимания. Зато даже на самых неспокойных дорогах ни воры, ни убийцы не трогали его: видно было, что поживиться у путника нечем. Лишь однажды молодой да алчный глупец позарился на медяки, собранные подаянием, и подстерег нищего на дороге. Когда старик поковылял дальше, вор остался лежать на дороге со сломанной шеей. Грабитель, наверное, так и не понял, что произошло, лишь успел удивиться, отчего у бродяги оказались такие крепкие руки. Обошлось без магии – каждую каплю волшебства, медленно накапливавшегося в теле, следовало беречь. Он и без того ждал почти сотню лет, пока оно возвратится и появятся силы для перехода в другое, более молодое и подходящее тело. Время тянулось долго, но мысли о мести, размышления о том, как он расправится с тем, кто обрек его на такое существование, скрашивали годы, проведенные без магии, без былого могущества. Это придавало смысл жизни.
Он попытался подняться, но ноги внезапно подогнулись под ним, и встать удалось лишь со второго раза. Воздух казался густым и вязким, пахло грозой и дымом, словно после пожара – привычный запах его собственной магии.
Он улыбнулся: начиналась новая жизнь. Потом сделал неуверенный шаг, другой и побрел по дорожке.
Да, тело оказалось немолодым, но это не беда. Через день-другой сил накопится столько, что можно будет выбрать любое. На свете полно здоровых и молодых людей, и каждый из них вполне подходит для задуманного. Приятная мысль скользнула и исчезла – об этом можно подумать после. Сейчас главным было то, что тот, ради кого он попал сюда, находился где-то здесь, в этом мире, и его предстояло отыскать.
Он брел по дорожке, глядел по сторонам и пытался догадаться, куда забросил его портал, сооруженный на скорую руку. Длинные ряды холмиков обозначали, скорее всего, место захоронения. Или нет?
Он вышел из ворот и остановился, с любопытством разглядывая картину, развернувшуюся перед ним: прямая улица, непривычные глазу дома, спешащие люди в странных одеждах. Само по себе проехало громоздкое сооружение синего цвета.
– Троллейбус, – запнувшись, произнес он.
Ему было известно это странное слово, хотя еще минуту назад он его не знал: сработала память старика, ничем не примечательного человека, мальчишкой приехавшего в большой город из деревни на берегу реки. Старик любил внуков и терпеть не мог молодых соседей в квартире напротив, которые шумели всю ночь и не давали уснуть. Все дни он проводил на даче и с нетерпением ждал конца недели, когда в гости приезжал сын. На кладбище старик заехал поглядеть, не надо ли покрасить оградку на могиле жены.
Он брезгливо поморщился. Перебирать чужие убогие воспоминания было скучно, но необходимо, чтобы лучше разобраться в незнакомом мире и в чужом городе. Город казался большим, гораздо больше, чем он себе представлял, значит, отыскать того, кто нужен, будет нелегко.
Он снова обратился к чужой памяти: что там дальше? Старик любил сидеть на бульваре, играть в шахматы с приятелями.
Он еще сильнее углубился в мысли человека, пытаясь вытянуть как можно больше сведений о здешней жизни. Давние воспоминания были хаотичными, смутными, с возрастом память все чаще начинала подводить старика, и воспоминания-картинки появлялись и исчезали без всякого намека на разумность и последовательность. Тем не менее удалось узнать все, что нужно. Некоторое время он разглядывал дома, мостовую и прохожих, потом сошел по ступеням вниз и двинулся вдоль по улице. Люди не обращали на него никакого внимания.
Возле здания с большими сверкающими стеклами он остановился.
– Магазин, – пробормотал он словечко, услужливо подсунутое чужой памятью. – Витрина.
Он подошел ближе, рассматривая отражение. Внешность у человека оказалась самая обычная: невыразительное лицо, изборожденное морщинами, выцветшие от старости глаза. Он выглядел потрепанным и неухоженным и, судя по всему, жил в непрестанной работе и нужде. Да, оболочка была самой обычной. Это хорошо. Старики, слабые и прожившие жизнь, ни у кого не вызывают подозрений.
Он не ожидал, что ему удастся завладеть именно этим телом, однако оно само так и шло ему в руки: человек буквально наткнулся на него, едва растаял портал, глупо было бы не воспользоваться шансом. И оказалось, что все не так уж плохо, тело прослужит ему столько, сколько нужно, а вскоре можно будет отыскать кого-нибудь помоложе. На молодое тело обычно требовалось больше энергии.
Непривычная одежда стесняла движения и слабо пахла каким-то лекарством. В правом кармане штанов обнаружился пузырек с какими-то таблетками. Он отыскал флакончик, и память тут же сообщила, что старик принимал их три раза в день.
Он посмотрел на белые крупинки, пожал плечами и бросил пузырек в канаву.
Потом покопался в памяти еще немного, вытянул новое слово «бульвар» и побрел вдоль улицы, разглядывая новый мир и его обитателей с холодным любопытством.
Люди спешили куда-то, шли, болтали и совершенно не понимали убогости собственного существования. Они знали только один мир, ему же было известно куда больше. Он спустился по улице вниз, огляделся и понял, что попал на бульвар. Что делал здесь старик? Сидел на скамейке, любовался прудами, наблюдал за прохожими, встречался с приятелями, такими же старыми, пожившими.
Он тоже опустился на скамью и огляделся, размышляя. Тратить много времени на поиски не хотелось, но, с другой стороны, он ждал так долго, что вполне может повременить еще день-другой.
И тут небеса послали ему подарок.
Это было настолько неожиданно, что он прищурил глаза, потом несколько раз моргнул, чтобы убедиться – не показалось ли? Не рассеется ли видение подобно чарам?
Но чары не рассеялись: по бульвару действительно спешил некто, на ком мерцала серебристая паутинка заклятия невидимости. Лицо человека показалось ему смутно знакомым.
Он поспешно обратился к памяти, на этот раз к своей собственной, покопался и вспомнил имя.
О большей удаче и мечтать не приходилось.
– Тильвус, – негромко проговорил он глуховатым, тусклым голосом старика, поднимаясь на ноги и не сводя глаз с приближающегося человека, – я снова охотник.
Великий маг сидел под деревом и занимался тем, что рассовывал по карманам календари, пачки квитанций и обрывки аккуратно сложенных газет. Вид у него был озабоченный.
– Я как раз собрался уходить, – сообщил он вместо приветствия. – Надо посоветоваться… э… кое с кем.
– Ну значит, мы вовремя, – пожала плечами Сати. – Как дела на магическом фронте? Отчитайся.
– Работаю над второй частью заклинания, – коротко «отчитался» Тильвус, листая пухлую пачку замусоленных пожелтевших листков.
– Это не очень трудно?
– Э… нет. Конечно нет. – Он выхватил из пачки один лист и впился в него взглядом. – Но дело идет не так быстро, как хотелось бы. Никогда такого не видел: все заклятие спутано в клубок… будто котенок играл с ним, все нити перепутаны! А распутывать их нужно с величайшей осторожностью, чтоб ни одна нить не оборвалась. От этого зависит… – Тильвус задумчиво поскреб в бороде. – В общем, многое зависит. Я бы сказал, заклятие попало в руки кому-то малосведущему в магии, вот он и напортачил. Но такого быть не может, в библиотеку монастыря нашего Ордена так просто не пробраться…
– Зачем кому-то пробираться в библиотеку? – хмуро спросил Никита. Он был очень недоволен краткостью «отчета».
– Выясню, – кивнул маг, не вдаваясь в подробности. Он свернул пачку листов вдвое, сунул в карман и поднялся. – Ладно, мне пора. Если что, завтра я…
– «Завтра, завтра», – расстроилась Сати. – Мне жить страшно, а ты про «завтра»!
Тильвус аккуратно сложил квитанции и перетянул резинкой.
– Не бойся. – Он взглянул на Сати и неожиданно подмигнул. – С тобой ничего не случится. А когда я узнаю, из-за кого все это произошло, этот «кто-то» пожалеет, что на свет родился.
Сати вздохнула:
– Ладно… А какой день ты уже не спишь? Я, пожалуй, тоже-Вдруг она умолкла и уставилась себе под ноги.
– Об этом не думай, – посоветовал великий маг. – Все, пора мне.
– Там в траве кто-то есть, – напряженным голосом перебила его Сати. – Смотрите!
– Зомби с кладбища, – с преувеличенным ужасом откликнулся Никита. – Ползут за тобой по пятам!
– Я серьезно говорю! Смотри, трава возле кустов шевелится! Кто это?
– Змея, – сказал Тильвус, мельком глянув в сторону кустов и пытаясь засунуть в карман ветхой джинсовой куртки рулон туалетной бумаги. – Гоблин его задери этого Адрика, неужели нельзя было превратить пергамент во что-нибудь маленькое?! Не люблю привлекать к себе внимание, но если я сейчас пойду по Красной линии с охапкой туалетной бумаги в руках, то…
– Змея?!
В траве скользнула быстрая тень, Сати проворно отскочила.
– Откуда она в городе взялась? А! Это небось та самая, что из зоомагазина сбежала! Хамер писал.
– Откуда? – удивился Никита.
– Из зоомагазина, который возле вокзала. Ворюги его ограбили и террариум разбили впопыхах. Ядовитые змеи вырвались на свободу! Ты что, не читал нашу газету? Игорь там такого насочинял!
Никита ногой поворошил траву.
– Померещилось тебе…
Он недоговорил. Что-то темное метнулось к его ногам и тут же исчезло в кустарнике. Сати вытаращила глаза:
– Укусила? Она тебя укусила?
– Змея-шмея… вроде нет, – растерянно проговорил сисадмин. – За джинсы цапнула, но не прокусила.
– Точно? – недоверчиво спросила Сати. – У ядовитых тварей зубы знаешь какие?! Как у тигра. Тяпнет за ногу – и будешь потом, как в стихах про этого самого…
– Про кого?
– Про князя Олега. Не помнишь? Из черепа выползла змея и хвать его!
– Так нечего всякую гадость руками цапать, – рассудительно заметил приятель. – Не взял бы череп, до сих пор бы был жив-здоров.
– До сих пор? – Сати задумалась, напряженно припоминая поучительную историю древнерусского князя. – Никита, а ведь змеиный яд очень быстро распространяется. Возможно, тебя ужасная смерть ждет. Давай на всякий случай в больницу съездим?
Тильвус вздохнул:
– Да не ядовитая она…
– Ты откуда знаешь? – набросилась на него Сати. – Ты что, врач? Нет? Вот то-то. А у нас в институте занятия по неотложной помощи были. И я точно знаю, что в первую очередь место укуса осмотреть надо, а потом – к врачу. А вдруг придется нам нового сисадмина искать? А хорошего-то системного администратора – днем с огнем! Она повернулась к Никите:
– Снимай джинсы!
– Это еще зачем? – насторожился тот.
– Осмотр проведем. Надо точно выяснить, укусила она тебя или нет. Если укусила – срочно в больницу! Если не будем мешкать, то, может, выживешь. И не придется шефу нового сисадмина брать. Давай, не тяни!
Но Никита подумал и решительно отказался.
– Не хочешь? – зловещим голосом спросила Сати. – А знаешь, какой первый признак отравления змеиным ядом?
– Какой?
– Посинение трупа! – отчеканила она.
Сисадмин призадумался.
– Снимай штаны, идиот! – заорала Сати, потеряв терпение.
Тильвус фыркнул, Никита выразительно покосился на него.
– Э… прямо здесь? Ладно, уговорила, я с удовольствием… Только давай отойдем подальше. – Он повернулся к Тильвусу: – Слушай, дед, будь другом, исчезни, а? Свали куда-нибудь и приходи… мм… приходи… примерно минут через двадцать. А еще лучше – через полчаса. И пивка нам купи, как возвращаться будешь.
Тильвус поглядел на взбешенную Сати, потом пошарил взглядом в траве, нагнулся и протянул руку. На ладонь скользнула маленькая пестрая змейка.
– Это уж. Он никого не кусал.
– Точно? – сердито спросила Сати, испепеляя змейку взглядом. – Не врет?
Маг кивнул.
– И, кстати, ему очень не понравилось, что ты назвала его «ядовитой тварью».
– Блин, – разочарованно протянул сисадмин. – Кто тебя просил это выяснять? Кто за язык тянул? Будто промолчать не мог… – Он повернулся к Сати: – Так что? Мне снимать штаны или нет?
– Нет! – рявкнула она.
Никита укоризненно посмотрел на Тильвуса:
– Доволен? Такой момент испортил! Такой момент! Четыре года мы работаем вместе, и четыре года я мечтал, что она скажет мне «снимай штаны». И вот она сказала – и что? Ты тут как тут со своими дурацкими объяснениями.
Великий маг поскреб в бороде.
– М-да, – с непонятным выражением проговорил он. – Ну не переживай. Может, она еще как-нибудь предложит тебе снять штаны.
– Да идите вы оба, – процедила Сати. – Знаете куда?
И поскольку Тильвус и Никита на этот вопрос отвечать не торопились, она повернулась и пошла прочь.
Джулис на цыпочках спустился на первый этаж и сел на ступеньку лестницы.
Теперь – дожидаться. Рано или поздно кому-нибудь понадобится выйти, с ним и проскользнуть на улицу. А просто так не выйдешь: за столом в коридоре сидит старик с белой бородой, точь-в-точь маг-архивариус. Удивится, наверное, если дверь сама собой откроется. Сидит, какие-то бумаги разглядывает.
Джулис тоже как-то глянул, так, из интереса. Понять невозможно: закорючки, точки, палочки – хуже эльфийской грамоты.
А старик понимает: читает, а иной раз шляпу сдвинет на затылок и тихонько напевать начинает.
Когда же пройдет кто-нибудь? Чтобы скоротать ожидание, принялся размышлять, где бы еды раздобыть. В комнате, где сидит приятель девицы Никита? Там всякой снеди полно: лежат булки да пироги на подоконнике, бери – не хочу!
Но народу много, так что днем – опасно.
В типографии? Хлеб, странное кушанье под названием «винегрет», а на окне, как совершенно точно он, Джулис, узнал, стоит большая миска с холодными пельменями. Пельмени – еда непривычная, но вкусная. Обнаружился и тайник: местечко за старыми станками. Там «неприкосновенный запас» хранится – несколько бутылок.
Почему запас назывался «неприкосновенным», вот вопрос? Прикасаются-то к бутылкам буквально каждый вечер.
Бухгалтерия? Вот где самые вкусные яства! Жаль, проникнуть в комнату с табличкой «Бухгалтерия» так же просто, как, наверное, в драконье логово. Само собой, ни логова, ни драконов видеть не приходилось, драконы далеко от Доршаты живут, но это даже и к лучшему.
При воспоминании о Доршате взгрустнулось. Слов нет, хорошо здесь, но скорей бы домой… эх, набраться бы смелости, явиться к великому магу и… будь что будет! Но смелость-то откуда взять? Ее в лавке не купишь…
Если б не это, то на жизнь и жаловаться-то не стоило бы. Но. понятное дело, все это скоро закончится…
«И не самым приятным для тебя образом, уж поверь».
Внутренний голос в разговор влез, хоть и не просил никто.
Нет, и правда все неплохо устроилось: мягкое ложе, еда. Разузнал, куда ключ от кладовки прячут, – под коврик у двери. Доверчивость местных жителей достойна удивления! А в кладовке-то настоящее сокровище: неиссякаемый запас прекрасной газеты с увлекательными картинками! Хорошо в каморку с самого утра забираться, особенно в день, который девица называла «сдача газеты». Пересидеть суматоху: с раннего утра все бегают по этажам, как тролли, мухоморов объевшиеся, топают ногами, размахивают листами бумаги и кричат друг на друга. Простолюдины, что с них взять. Общество не блестящее, но выбирать не приходится.
Зато друг новый появился – замечательный человек по имени Адольфыч. Отличный собеседник, а рассказчик какой! С утра до вечера слушать можно. Много интересного поведал. Благодаря Адольфычу и в местной жизни разбираться стал, в обычаях, в укладе.
Эх, вот кого жаль покидать будет!
Хлопнула дверь, идет кто-то. Кто же? Женщина строгого вида, зовут – «главный бухгалтер». Только она дверь открыла, Джулис – раз! И на улице.
Вот так-то. Всегда ловким был.
На бульваре – красота! Воздух цветами пахнет, тихо, тенисто. Девушки, опять же, красивые ходят. И одеты так… В Доршате не поверит никто – мыслимое ли дело, в этаких нарядах на людях показываться? Он, Джулис, если бы супругой обзавелся, то строго-настрого запретил бы ей подобное надевать и по улицам ходить. Зато все остальные девушки – пусть непременно носят, короткие юбки очень глаз радуют.
Девушки – это хорошо, но надо спешить, Адольфыч небось уж заждался. До прудов-то рукой подать, вон, в конце бульвара фонтаны видны.
Возле дороги остановился: горит красный огонь, торопиться не стоит – тоже Адольфыч сказал. Зажегся зеленый – можно идти. Главное – по сторонам смотреть во все глаза, жизнь незнакомая, странная, но интересная.
И вдруг голос. Словно окликнул кто-то?
Окликнул? Но он же невидим?
– Эй, Джулис!
Невидимка замер. Голос был незнаком, но сердце ухнуло куда-то в живот и превратилось в кусок льда. Джулис обернулся: от скамеек под деревьями к нему направлялся старик. Вот он подошел ближе. Джулис увидел, что глаза у него вовсе не стариковские – темные, словно подернутые льдом – и в ту же минуту узнал его.
– Здравствуй, Джулис, – сказал старик. – Не ожидал встретить тебя здесь.
– Э… э… Мор?! – не веря своим глазам, пролепетал невидимка.
ГЛАВА 10
Мор сидел на скамейке под деревом, смотрел на кишащую людьми улицу и раздумывал. Иногда в размышления вкрадывалась мысль о том, что здесь, в этом городе, людей, пожалуй, слишком много. Если б не Хранители Равновесия, неплохо было б задержаться тут ненадолго и вспомнить прежние навыки. Но драконы мигом учуют использование магии в мире, далеком от волшебства, и кто-нибудь из них лично явится глянуть, в чем дело. А связываться с Хранителями кому же захочется? Они обычно долгими разбирательствами себя не утруждают.
Мор прикрыл глаза, разум его наполнился образами смерти, болезней и страданий. Видения текли, как течет вода сквозь разрушенную дамбу, в памяти вставали картины городов, опустошенных чумой, селений, уничтоженных холерой, сотни и тысячи людей, пораженных проказой. Кто-то из них перед смертью взывал к богам, кто-то молил о пощаде, но большинство просто просило воды. Это было приятное, успокаивающее зрелище – созерцать сотворенное собственной магией.
Конечно, не сразу удалось обрести могущество и такую власть – пришлось потратить долгие годы на обучение, но результат! Результат оправдал все ожидания.
Мор откинулся на жесткую спинку скамейки и погрузился в воспоминания.
Наргалию, маленькую небогатую страну, где он появился на свет и прожил первые годы жизни, он почти не помнил. Зато окраина Доршаты – караванный поселок на самой границе с Мглистым краем вставал перед глазами во всех подробностях – здесь он начинал учиться чародейству. Опасное место: приграничье, перекресток миров, где шлялся всякий сброд, люди и нелюди, все те, кому путь в Доршату был давным-давно заказан. В грязном трактире «Эльф и гоблин» кого только не встретишь, кого не увидишь! Недаром в трактире всегда было полутемно: среди посетителей попадались такие, что не выносили дневной свет, а кое-кто прекрасно видел даже в кромешной тьме.
Здесь заключались незаконные сделки, проворачивались какие-то темные дела. Хозяин трактира помнил крепко: меньше знаешь, дольше проживешь. К представителям магических рас он относился без предубеждения, сам происходил из двойников, чье племя давным-давно рассеялось по бескрайним равнинам Мглистого края. Постоянные посетители не удивлялись, если за стойкой рядом с трактирщиком иной раз стоял человек, точь-в-точь похожий на него самого. Но частенько хозяин появлялся мрачнее тучи – он был трезвенником, а двойник любил выпить, однако похмелье наутро терзало их обоих. Впрочем, хозяин был человеком крепким – даже самое жестокое похмелье не мешало ему следить за порядком в трактире. В погребах имелось все: и только что освежеванные крысы, и птичьи яйца, и дичь, и летучие мыши, и свежая кровь, и мясо грифонов, а если кто-то из посетителей по привычке спрашивал человечину, то находилось и это. Даже змеиное мясо было, но предлагали его, конечно, только тогда, когда в трактир не заходили юнь-ти. Люди-змеи частенько забредали на окраину Доршаты из южных земель и подолгу сидели в трактире, переговариваясь вполголоса на шипящем наречии, вызывающе разглядывая других посетителей узкими холодными глазами. Расплачивались они старинными золотыми галеонами с изображениями драконов – Хранителей Равновесия в мире. Каким образом монеты попали к юнь-ти, хозяин предпочитал не думать. Иногда вместо галеонов на столе оставалась сухая змеиная шкурка, которую он убирал в надежное место, твердо зная, что в следующий раз юнь-ти непременно выкупят ее.
Иной раз спускались с гор гоблины, дожидаясь в трактире перекупщиков, меняли на оружие связки дорогих шкур и золото, намытое в быстрых горных реках. Кроме оружия их ничто не интересовало. Много лет назад норлоки вытеснили гоблинов из Доршаты, и с тех пор плосконосые обитатели гор не могли думать ни о чем, кроме мести. Если б норлоки знали, с каким упорством гоблины скупали мечи, как, не торгуясь, покупали ножи, кинжалы и дорогие тисовые луки, они перестали бы спать по ночам. И уж совсем редко и ненадолго появлялись в трактире аркабские маги, загадочные и опасные повелители сновидений. На мальчишку слугу они обращали внимания не больше, чем на муху, жужжащую над столом, зато Мор смотрел на них во все глаза со смешанным чувством страха, зависти и восхищения.
Аркаб был крошечным государством, затерянным на юге Мглистых земель, по слухам, совершенно непригодным для жизни: там были только скалы, горячий от вечного солнца песок и больше ничего. Но в этом бесплодном крае обитали самые могущественные чародеи мира. В последнюю войну магов они могли сровнять Доршату с землей, если бы в битву не вмешались драконы и не загнали колдунов обратно на скалы. Пока что заклинания драконов не позволяли аркабским магам ступать на земли Доршаты, поэтому дальше затерянной на границе деревушки ходу им не было. Хозяин трактира, завидев на пороге чародеев, сбивался с ног, стараясь угодить: молчаливые колдуны с лицами, словно обожженными солнцем, запросто могли погрузить кого угодно в волшебный сон лет на двести.
Мор смотрел на них украдкой. Вот у кого поучиться бы магии, опасной, виртуозной, древней! Она завораживала его так же, как горячий ветер, зачарованный аркабскими магами, завораживал и погружал в вечный сон целые города. Но о том, чтобы овладеть аркабской магией, нечего было и мечтать.
И все же, живя на этом перекрестке миров, он кое-чему научился. Бывало в трактир случайно забредали чародеи средней руки, те, что за пару монет изгоняли мышей из погребов да накладывали на крынки простенькое заклинание, чтоб молоко дольше не прокисало. Иногда за монетку-другую они объясняли мальчишке парочку заклятий: как отвадить кошек от горшков со сметаной, как мгновенно сделать дрова для очага сухими.
Мор прикрыл глаза, разум его наполнился образами смерти, болезней и страданий. Видения текли, как течет вода сквозь разрушенную дамбу, в памяти вставали картины городов, опустошенных чумой, селений, уничтоженных холерой, сотни и тысячи людей, пораженных проказой. Кто-то из них перед смертью взывал к богам, кто-то молил о пощаде, но большинство просто просило воды. Это было приятное, успокаивающее зрелище – созерцать сотворенное собственной магией.
Конечно, не сразу удалось обрести могущество и такую власть – пришлось потратить долгие годы на обучение, но результат! Результат оправдал все ожидания.
Мор откинулся на жесткую спинку скамейки и погрузился в воспоминания.
Наргалию, маленькую небогатую страну, где он появился на свет и прожил первые годы жизни, он почти не помнил. Зато окраина Доршаты – караванный поселок на самой границе с Мглистым краем вставал перед глазами во всех подробностях – здесь он начинал учиться чародейству. Опасное место: приграничье, перекресток миров, где шлялся всякий сброд, люди и нелюди, все те, кому путь в Доршату был давным-давно заказан. В грязном трактире «Эльф и гоблин» кого только не встретишь, кого не увидишь! Недаром в трактире всегда было полутемно: среди посетителей попадались такие, что не выносили дневной свет, а кое-кто прекрасно видел даже в кромешной тьме.
Здесь заключались незаконные сделки, проворачивались какие-то темные дела. Хозяин трактира помнил крепко: меньше знаешь, дольше проживешь. К представителям магических рас он относился без предубеждения, сам происходил из двойников, чье племя давным-давно рассеялось по бескрайним равнинам Мглистого края. Постоянные посетители не удивлялись, если за стойкой рядом с трактирщиком иной раз стоял человек, точь-в-точь похожий на него самого. Но частенько хозяин появлялся мрачнее тучи – он был трезвенником, а двойник любил выпить, однако похмелье наутро терзало их обоих. Впрочем, хозяин был человеком крепким – даже самое жестокое похмелье не мешало ему следить за порядком в трактире. В погребах имелось все: и только что освежеванные крысы, и птичьи яйца, и дичь, и летучие мыши, и свежая кровь, и мясо грифонов, а если кто-то из посетителей по привычке спрашивал человечину, то находилось и это. Даже змеиное мясо было, но предлагали его, конечно, только тогда, когда в трактир не заходили юнь-ти. Люди-змеи частенько забредали на окраину Доршаты из южных земель и подолгу сидели в трактире, переговариваясь вполголоса на шипящем наречии, вызывающе разглядывая других посетителей узкими холодными глазами. Расплачивались они старинными золотыми галеонами с изображениями драконов – Хранителей Равновесия в мире. Каким образом монеты попали к юнь-ти, хозяин предпочитал не думать. Иногда вместо галеонов на столе оставалась сухая змеиная шкурка, которую он убирал в надежное место, твердо зная, что в следующий раз юнь-ти непременно выкупят ее.
Иной раз спускались с гор гоблины, дожидаясь в трактире перекупщиков, меняли на оружие связки дорогих шкур и золото, намытое в быстрых горных реках. Кроме оружия их ничто не интересовало. Много лет назад норлоки вытеснили гоблинов из Доршаты, и с тех пор плосконосые обитатели гор не могли думать ни о чем, кроме мести. Если б норлоки знали, с каким упорством гоблины скупали мечи, как, не торгуясь, покупали ножи, кинжалы и дорогие тисовые луки, они перестали бы спать по ночам. И уж совсем редко и ненадолго появлялись в трактире аркабские маги, загадочные и опасные повелители сновидений. На мальчишку слугу они обращали внимания не больше, чем на муху, жужжащую над столом, зато Мор смотрел на них во все глаза со смешанным чувством страха, зависти и восхищения.
Аркаб был крошечным государством, затерянным на юге Мглистых земель, по слухам, совершенно непригодным для жизни: там были только скалы, горячий от вечного солнца песок и больше ничего. Но в этом бесплодном крае обитали самые могущественные чародеи мира. В последнюю войну магов они могли сровнять Доршату с землей, если бы в битву не вмешались драконы и не загнали колдунов обратно на скалы. Пока что заклинания драконов не позволяли аркабским магам ступать на земли Доршаты, поэтому дальше затерянной на границе деревушки ходу им не было. Хозяин трактира, завидев на пороге чародеев, сбивался с ног, стараясь угодить: молчаливые колдуны с лицами, словно обожженными солнцем, запросто могли погрузить кого угодно в волшебный сон лет на двести.
Мор смотрел на них украдкой. Вот у кого поучиться бы магии, опасной, виртуозной, древней! Она завораживала его так же, как горячий ветер, зачарованный аркабскими магами, завораживал и погружал в вечный сон целые города. Но о том, чтобы овладеть аркабской магией, нечего было и мечтать.
И все же, живя на этом перекрестке миров, он кое-чему научился. Бывало в трактир случайно забредали чародеи средней руки, те, что за пару монет изгоняли мышей из погребов да накладывали на крынки простенькое заклинание, чтоб молоко дольше не прокисало. Иногда за монетку-другую они объясняли мальчишке парочку заклятий: как отвадить кошек от горшков со сметаной, как мгновенно сделать дрова для очага сухими.