Серегин Михаил. Алмазы Якутии

   – Нет, – с трудом покачал головой Митрич, – я хотел спросить, где, елы-палы, кумыс.
   – Не крути, дед, – майор перешел на «ты», – мы все равно все узнаем, тогда хуже будет. Хочешь на зону?
   – Дальше Чукотки все равно не сошлют, – невесело пошутил Митрич.
   – Такой умный, падла?! – взбесился Карагодин.
   Он размахнулся и всадил кулак Митричу в живот. Тот охнул и переломился пополам, так что голова почти упала на колени. Тут же последовал удар ногой в лицо. Митрич откинулся назад, закатил глаза и упал навзничь. В буорджие раздались женские крики.
   – Молчать, суки! – заорал Карагодин, злобно оглядываясь вокруг.
   В помещении снова повисла гнетущая тишина.
   – Николай Павлович, зачем же так? – проговорил в наступившей тишине Захаров.
   – Старая привычка, – покачал головой Карагодин, – чую, что они знают, а молчат.
   – Если знают, то расскажут, – тонкая садистская усмешка появилась на губах Ильи Александровича.
   К этому времени Митрич пришел в себя и сел на полу, вытирая кровь, текущую из разбитых губ.
   – Вы чего, охренели, что ли? – морщась от двойной боли – удара и похмелья, пробормотал он.
   – Очухался? – Карагодин присел рядом с ним. – Будешь говорить?
   – Подлечиться бы, – простонал Митрич.
   – Сперва скажи, где Родионов? – продолжал давить на него Карагодин.
   – Палыч, – позвал его майор.
   – Ну? – Карагодин подошел.
   – Нужно как-то по-другому, – шепнул ему майор, – нельзя же на виду у всех. А если убьешь? Понаедут из города… В конце концов, если что всплывет, мне отвечать придется.
   – За свою шкуру трясешься? – сквозь зубы процедил Карагодин. – Если бздишь, то катись отсюда, и без тебя справимся.
   От едва сдерживаемого гнева лицо майора стало красным, как раскаленная жаровня.
   – Ты, Палыч, выбирай слова-то. – Майор поднялся с табурета и направился к выходу.
   – Ладно, погоди. – Карагодин понял, что перегнул палку.
   Он двинулся следом за майором. Словно только и ждал такой возможности, Митрич перекатился по полу к табурету, где лежала его двустволка, и двумя ловкими движениями вставил в стволы патроны. Щелкнув ружьем, он взвел курки и медленно поднялся.
   – Никому не шевелиться, – предупредил он, отступая в другой конец буорджие, где, как он знал, был второй выход.
   Намерение у него было простое. Выскочить наружу и броситься к лесу, чтобы отвлечь на себя основные силы противника. Тогда Егор мог бы этим воспользоваться и незаметно ускользнуть из улуса. Митрич ни секунды не сомневался, что рано или поздно эти люди из города начнут обыскивать избы. Хотя он и не знал, где точно находится Родионов, но предполагал, что тот сможет правильно понять его задумку.
   Карагодин и майор обернулись одновременно. Митрич держал двустволку направленной на вход и постепенно отходил к печке, рядом с которой, словно изваяние, высился Ланах.
   Митрич контролировал движения майора и Карагодина, но его беда была в том, что одолевавшее его похмелье позволило ему упустить из поля зрения Захарова. Пока Митрич отступал, тот незаметно вытащил из-за пояса девятимиллиметровый «вальтер» и почти не целясь выстрелил туда, где он находился. Но в Митрича не попал, а угодил в Ланаха. Ланах рухнул на пол как подкошенный. Под потолок взвились крики. Наркусэ схватилась за виски и застыла со стеклянным, устремленным на мужа взглядом.
   Митрич быстро пригнулся и помчался к выходу. Хоть голова и болела, но жизнь была дороже.
   Карагодин и Захаров, как он и рассчитывал, бросились следом за ним. На выстрелы в буорджие влетел Белый, замерзавший снаружи.
   – Туда, – майор показал в противоположную сторону.
   Майор тоже было дернулся, но на минуту задержался, склонившись над распростертым на полу телом Ланаха.
   – О господи! – пробормотал он и собирался двинуться дальше, но кто-то его окликнул.
   – Товарищ майор.
   Он обернулся, сжимая в руке табельный «макаров».
   – Не стреляй, я знаю, где этот человек, – прошептал Боотур.
   – Знаешь? – Глаза майора расширились от предвкушения успеха.
   Мысль о том, что было бы славно самому завладеть спрятанными алмазами, появилась у майора почти в тот же миг, когда он узнал об их существовании. Это была даже не мысль, а мыслишка, белым червяком выедавшая ему мозг. Если бы майору удалось первым добраться до Родионова, он бы своего шанса не упустил. Уж он бы смог разговорить этого полярника, пообещав тому жизнь взамен на алмазы. И тогда весь клад оказался бы у него в руках. Но существуя на подачки Шепелева и выслушивая всякие гадости от его прихвостня – Карагодина, майор был просто обязан выполнять их распоряжения. Конечно, можно было бы плюнуть на все и жить на одну зарплату. Но разве это жизнь? Вечное недовольство начальства, ночные дежурства, угрюмые взгляды подчиненных, вопли жены, сопли детей. И все упирается в деньги. Вернее, в их почти полное отсутствие. Настоящая жизнь представлялась майору совсем иначе. Почти как у Остапа Бендера. Рио-де-Жанейро, белые штаны… Пожалуй, можно будет купить морскую яхту, майор видел такие в журнале. Плюс сигары, водка и девочки… На большее фантазии майора не хватало. Но это было и не так важно. Уж он бы нашел куда потратить деньги.
   – И где же этот человек? – вкрадчиво улыбаясь, повторил свой вопрос майор.
   – В доме Куырсэн.
   – Хорошо, – кивнул майор, – пошли, покажешь, где это. Всем оставаться на местах, – рявкнул он и повел Боотура к главному входу.

Глава 20

   – Вертолет, – снова произнесла Куырсэн.
   Она вздрогнула, словно от холода. Девушка не знала о том, что Егору угрожает опасность, что его ищут какие-то люди, но интуитивно, женским чутьем поняла, что над ее другом нависла угроза. Бросившись к Егору, она повисла у него на шее.
   – Мне нужно уходить, – он оторвал от себя ее руки.
   Роняя что-то из домашних вещей, подлетел к окну, отдернул занавеску. С этого места ничего видно не было. Егор стремительно отошел от окна и принялся быстро натягивать одежду. Девушка стояла в стороне, потом вдруг спохватилась, поняв, что Егор сейчас уйдет, и кинулась в сени.
   – Куда? – бросил он ей вдогонку, надевая куртку.
   – Сейчас, – она даже не обернулась.
   Через минуту она возвратилась с узелком в руках.
   – Вот, – протянула узелок Родионову.
   – Что это?
   – Продукты. Идти далеко, – лаконично пояснила она.
   – Спасибо.
   Егор готов был уже выйти наружу, но на какое-то время задержался. Оставался маленький шанс, что вертолет прилетел не за ним, Егором, а по каким-то посторонним делам. Но даже если и так, рисковать было нельзя. Что-то ему подсказывало, что это именно по его душу. Нельзя было подвергать опасности жителей улуса. Если его найдут здесь, им не поздоровится. Впрочем, он даже не был уверен, не расскажут ли они прибывшим, что он здесь, у них. В любом случае нужно было уходить, и как можно скорее.
   – Где карабин? – он посмотрел на Куырсэн.
   Она метнулась в противоположный угол дома.
   – Я взяла, вчера… – протянула карабин Егору.
   – Патронов бы, – больше для себя пробормотал Родионов, но девушка опять побежала в сени.
   – Вот, – вынесла она увесистый холщовый мешочек, – это дядины.
   Егор сунул руку в мешок и вытащил пару картонных цилиндриков. Тот же калибр, что и у карабина. Он высыпал патроны в карман, застегнул клапан.
   С улицы донесся звук приближающегося двигателя. «Что это?» – удивился Егор. Выглянув в окно, он увидел, что к избе на полной скорости несется снегоход, за рулем которого сидит здоровенный парень в красном пуховике.
   – А-а, черт! – выругался Родионов.
   Но ярко раскрашенный «Буран» пронесся мимо. Егор понял, что ему перекрывают пути к отступлению, потому что с другого конца улуса донесся рокот еще одного снегохода. Положение становилось безвыходным. Но, может быть, еще не поздно? До леса напрямик не больше двухсот метров. Только их еще нужно пройти. На снегу останутся следы, если снег не покрыт плотным настом. Он уже не помнил, какая погода снаружи. «Чертовы мухоморы!». – Егор все еще ощущал в голове странное кружение.
   Дольше ждать было нельзя. Егор надел шапку, прошел в сени, осторожно приоткрыл входную дверь.
   – Ты вернешься?
   Господи, он совсем забыл о Куырсэн. Она стояла позади него, кутаясь в пятнистую шкуру.
   – Вернусь. – Он притянул ее к себе и на мгновение застыл, ощущая под руками дрожащую плоть.
   – Нужно идти, – Егор отстранил девушку и выглянул наружу.
   Кажется, никого. Со стороны буорджие раздался грохот пистолетного выстрела. Что-то там случилось, но разбираться было некогда.
   – Запри дверь и никого не впускай. – Он на секунду обернулся к девушке и, держа карабин за цевье, двинулся вдоль дома.
   Обогнув его, вышел к задней стене. Теперь до спасительного леса оставалось двести метров открытого пространства.
 

* * *

 
   Митрич выкатился из буорджие и быстро перебирая ногами, кинулся через дорогу к лесу. Вслед ему неслись выстрелы. Пули ложились рядом, застревая под снегом в промерзшей земле. Перебежав дорогу, Митрич метнулся под защиту ближайшей избы. На мгновение обернулся, поднял ружье и пальнул, целя над головами. Преследователи упали в снег.
   – Ага, не нравится! – Митрич перехватил двустволку поудобней и кинулся бежать.
   На ходу наклонился, чтобы зачерпнуть пригоршню мерзлого снега. Продолжая бежать, растер снегом лицо. В висках стучало, будто там работала дизельная сваезабивная баба. Открыв пошире рот, он, помогая себе руками, начал взбираться на небольшой пригорок. Сзади снова послышались выстрелы. На их звуки с двух сторон улуса помчались «Бураны». Водители снегоходов заметили маленькую фигурку, медленно приближавшуюся к лесу, и на полной скорости двинули свои машины ей наперерез.
   Даже если бы Митрич добрался до леса быстрее своих преследователей, вряд ли ему удалось бы уйти. Тайга в этом месте была не слишком густой, и снегоходы вполне могли двигаться между стволами, не рискуя врезаться в дерево. Впрочем, у Митрича и не было такого желания. Он только надеялся, что, пока все силы прилетевшей на вертолете команды будут заняты его персоной, Егору удастся ускользнуть.
   Карагодин перестал стрелять, понимая, что Митрич и так никуда не денется. А тот все бежал к лесу. Когда снегоходы были уже совсем близко, он остановился и, подняв ружье вверх, нажал на курок. Снегоходы резко развернулись и застыли как вкопанные.
   – Козлы позорные, – орал Карагодин, стараясь перекричать рев двигателей, – вперед, у него нет патронов!
   Вообще-то патроны у Митрича еще были. Но только они лежали в кармане, и, чтобы их достать и вставить в стволы, нужно было время. Воспользовавшись тем, что снегоходы замерли на месте, он переломил двустволку и сунул начавшую замерзать руку в карман.
   – Вперед, кретины! – продолжал орать Карагодин своим прихвостням.
   Услышали ли они его или, скорее, поняли, что ружье у Митрича не заряжено, когда тот полез за патронами, но, врубив скорость, парни понеслись на старика. Тот видел, что не успевает, и теперь даже не старался двигаться в сторону леса.
   – Сдаюсь, сдаюсь, – он покорно опустил ружье на снег.
   Влад, добравшийся до него первым, соскочил со снегохода, сбил Митрича с ног и принялся метелить, целя в лицо. Митрич повалился на спину, потом свернулся клубком, стараясь прикрыть голову руками. Но жесткие точные удары Влада градом сыпались на него, выбивая остатки похмелья. Митрич пытался ему что-то говорить, чтобы остановить, но разбитые губы не слушались. Вскоре подскочил Эдик и тоже принялся долбать Митрича ногами.
   – Отойди, – кричал он брату, мешавшему как следует ударить, – сейчас я его уделаю.
 

* * *

 
   Когда Митрич выскочил из буорджие, Родионов был уже позади избы. Прячась за надворными постройками, он пригнулся и начал осторожно пробираться к лесу. Оглядываясь по сторонам, Егор хотел оценить обстановку, когда услышал новые выстрелы. Он замер, выглядывая из-за поленницы дров, и увидел маленького человечка, бежавшего к лесу. В человечке он узнал Митрича. Сомнений не было – стреляли в него. А во всем виноват он, Егор, и эти чертовы алмазы!
   Снегоход, вздымая за собой клубы снега, серебрящегося в солнечном свете, пронесся совсем близко от дома Куырсэн. Водитель в красном пуховике не заметил Родионова только по чистой случайности. Он слишком сильно был занят другим человеком – Митричем. Тот выстрелил, как показалось Егору, просто в направлении преследователей, в одном из которых Родионов узнал Карагодина.
   Последовавшие затем поимка и избиение Митрича заставило сердце Егора сжаться от жалости, а вслед за тем вскипеть от ненависти к преследователям.
   – Скоты! – прорычал Егор.
   Необходимо было срочно что-то делать. Вдруг он услышал осторожный стук. Стучали в окно, явно с наружной стороны.
   – Куырсэн, это я, открой, – узнал он голос Боотура.
   Егор прокрался назад и заглянул за угол. Рядом с Боотуром стоял человек в милицейской форме.
   – Стучи еще, – подтолкнул тот якута, когда ему не ответили.
   Он узнал голос мента, вместе с Карагодиным останавливавшего на трассе «КамАЗ». «Жаль, что не застрелил тебя тогда, на болоте, продажная тварь», – подумал он.
   Мент толкнул Боотура в бок. Якут с новой силой забарабанил в окно. Куырсэн не открывала и не отвечала.
   – Открывай, Куырсэн, – якут продолжал долбить рукой по стеклу, – я знаю, что ты дома.
   Менту надоело ждать, и он присоединился к якуту.
   – Открывай, это милиция. Именем закона. В вашем доме преступник, – кричал он в окно.
   Ответом им обоим было долгое молчание.
   – Открывай, сука, – взвизгнул майор, – пойдешь за соучастие! Ломай дверь, – повернулся он к Боотуру.
   Тот послушно пошел к двери, которая после его же буйства еле держалась на петлях. Майор остался на углу дома, боясь, как бы преступник не убежал через окно. Боотур саданул в дверь плечом (Родионов услышал глухой удар), и вскоре она поддалась. Изнутри раздался выстрел, и Боотур выскочил наружу как ошпаренный.
   Мент плашмя бросился на снег, выставив вперед пистолет. Боотур подбежал и упал рядом.
   – Она стреляет, – якут тяжело дышал открытым ртом.
   – Откуда у нее ружье?
   – Это мое, Егор отобрал, – с сожалением проговорил Боотур. – Ну ты и лох, – раздраженно пробормотал майор. – А Родионов там? – спросил он громче.
   – Не знаю, не видел.
   – Что ты вообще видел? – презрительно скривился майор.
   Сзади послышалось какое-то рычание, похожее на рычание волка или тявканье лисицы. Майор с якутом одновременно обернулись. Словно не замечая их, мимо пробежал Нурсун. Нет, все-таки он заметил людей возле избы и замер на какое-то мгновение, глядя на них горящими глазами. С другой стороны к дому спешили Захаров и Карагодин. Они услышали новый выстрел и бросились к избе, где уже разворачивалось другое действие.
   Нурсун заметил открытую дверь и рванул в избу. Неизвестно, что он там делал, но уже через полминуты он стоял в дверях, водя ружьем из стороны в сторону. Он вертел головой, словно она была на шарнире.
   – Это что еще за придурок? – Майор покосился на Боотура.
   – Нурсун, дядя Куырсэн.
   – Иди успокой его, скажи, что милиция.
   Нурсун хоть и был не вполне нормальным по общепринятым меркам, но, однако, вполне мог себя содержать, охотясь и летом и зимой на мелкого и крупного зверя. Естественно, с оружием обращаться он тоже умел. Но никогда в улусе не было такого, чтобы он наставлял оружие на человека, тем более на своего земляка. Поэтому Боотур подошел к нему безо всякого страха. Он жестом остановил Захарова с Карагодиным, показав, что сам справится с сумасшедшим.
   Майор приподнялся на колено, чтобы совсем уж не выглядеть идиотом.
   Боотур взялся за ствол ружья, которое держал Нурсун, и потянул на себя.
   – Отдай, Нурсун, – мягко сказал он, мы не сделаем тебе ничего плохого.
   – Куырсэн, – резко ответил тот, дернув ружье за приклад.
   – Да отдай ты, дурья башка, – настаивал Боотур.
   И тут он чего-то не рассчитал, слишком сильно потянув за ствол. Раздался выстрел, и в животе Боотура образовалась небольшая дырка. Он свалился на подернутый голубоватыми тенями снег, прикрывая рану руками, последний раз взглянул на солнце и испустил дух. Кровь, толчками вытекающая из раны, окрасила снег в грязный бурый цвет.
   Нурсун, не ожидавший такого, уставился на поверженного Боотура дико вращающимися глазами. Он вдруг выскочил наружу и помчался в ту сторону, откуда только что так внезапно появился. Но тут прогремел еще один выстрел. Замедлив бег, Нурсун сделал еще несколько заплетающихся шагов и повалился лицом на снег. Шапка слетела с его головы, обнажив редкие седые волосы.
   – Вы что, здесь всю деревню собираетесь перестрелять? – Майор зло посмотрел на Захарова, в руке которого дымился пистолет.
   – Он псих и с оружием, это опасно, – холодно ответил Захаров. – Родионов там? – покосился он на дверь.
   – Не знаю, – покачал головой майор.
   – Дядя! – из избы вдруг выскочила Куырсэн.
   Захаров снова вскинул оружие, но стрелять не стал, так как понял, что девушка не опасна. Она едва не споткнулась о труп Боотура и побежала к мертвому Нурсуну. Опустилась перед ним на колени и уткнулась головой в его затылок.
   – Дя-а-дя, дя-а-дя, – бормотала она.
   Вдруг ее тоскующий взгляд упал на ружье, которое выронил Нурсун. Она медленно протянула к нему руку и, взяв за ремень, поволокла к себе.
   – Я убью тебя, – четко проговорила она, направив ствол на Захарова. – Дядя Нурсун учил меня стрелять. Я белку в глаз бью, так что не шевелись.
   – О, еще одна сумасшедшая, – ухмыльнулся Захаров. – Я не хотел стрелять в твоего родственника, – громко сказал он, – но он ведь тоже убил человека. И потом, он же сумасшедший… Рано или поздно ему пришел бы каюк.
   – Он не нарочно, – ответила Куырсэн, держа Захарова на мушке. – Он хороший…
   Палец Куырсэн дрожал на спусковом крючке.
   – Опусти ружье, Куырсэн, – раздался четкий голос.
   Куырсэн вздрогнула. Из-за избы вышел Егор. Повисла пауза. Все немного растерялись.
   – Опусти, – повторил внушительным тоном Егор, – я тебе говорю…
   Куырсэн отрицательно помотала головой. Ее палец, съехавший с курка, снова уверенно лег на него. Она держала двустволку нацеленной на Захарова, а тот продолжал глумливо усмехаться.
   На лбу Куырсэн, несмотря на морозное утро, выступила испарина. Карагодин начал отклоняться вправо, стараясь обойти приближавшегося Егора с фланга. Оставив Митрича на попечении Владика, к избе на снегоходе подъехал Эдик. В лицо Егору ударила мощная освежающе-колючая волна снежной крошки.
   – Мы там старика пытаем, а он здесь, мудила… – заулыбался Эдик.
   – Закрой пасть, – истерически взвыл Карагодин.
   – Послушай, что говорит тебе твой е..рь, – восковое лицо Захарова плыло перед Куырсэн как в тумане.
   Слезы, полившиеся из глаз, мешали ей целиться. Захаров был начеку. Он следил за пальцами Куырсэн и в то же время позволял себе нагло шутить и смеяться.
   – Видишь, убить человека не так уж просто, особенно слезливой бабе!
   – Перестаньте ее провоцировать! – вскипел майор.
   – А вам бы, наверное, жутко хотелось, чтобы она меня пришила, – парировал Захаров.
   Майор закусил губу от досады.
   – Не слушай его, Куырсэн! – кричал Егор. – Брось ру…
   – А ну-ка, бросили все ружья! – рявкнул Карагодин, которого эта щекотливая ситуация изрядно нервировала.
   Он и так-то не отличался особой выдержкой. Эдик застыл, озадаченно переглядываясь с начальниками. На всякий случай он наставил на Егора пистолет. Это была цель номер один. Девчонку они не принимали всерьез. Майор замешкался.
   Куырсэн упрямо мотнула головой в ответ на приказ Егора и плотнее прижала палец к курку. Егор перехватил движение Захарова. Тот струхнул и, держа пистолет на уровне пояса, направил его на Куырсэн.
   Секунда растянулась в вечность. Грянул выстрел. Перед заплаканными глазами Куырсэн пронесся вихрь огня, а потом все застыло в ледяном оцепенении. Захаров гулко рухнул на смерзшийся снег. Пистолет вылетел из его руки и как некий одушевленный предмет юркнул майору под ногу.
   Эдик засуетился.
   – Не стрелять! – гаркнул Карагодин.
   Парни нехотя опустили пистолеты, опасливо косясь на Егора. Куырсэн разжала пальцы. Двустволка ерзнула по снегу. Девушку бил нервный озноб, из глаз катились слезы. Она закрыла лицо руками и, медленно опустившись на колени, приникла лицом к земле.
   Егор опустил дымившийся карабин. Куырсэн оторвала лицо от снега и тревожно взглянула на Егора.
   – Он убил Захарова! – округлил глаза Эдик.
   – Заткнись, – рявкнул Карагодин. – Берите этого фраера и – в избу. У меня к нему деловой разговор. А Захаров сам виноват, можно сказать, напросился.
   Сперва Карагодин испугался, увидев Захарова с пробитой грудью. Что на это скажет Шепелев? Будет во всем винить его, Карагодина, мол, не углядел, допустил трагическую оплошность и так далее. Но, поразмышляв пару минут, успокоился. На войне как на войне, в конце концов! Главное – результат. А результат был. Родионов схвачен, и не будь он Карагодин, выложит все свои секреты. Алмазы, считай, в кармане. А этот мудила, – Николай Павлович сплюнул на снег в двух метрах от тела Захарова, – сам виноват.
   – И что мне теперь делать? – взвился майор. – Я так этого оставить не могу.
   – Да остынь ты, – почти умиротворенно сказал Карагодин, – всякое бывает.
   – Бывает! – ерепенился майор. – Три трупа за одно утро. Кто будет отвечать?
   – Шепелев ответит, – скривил губы в ухмылке довольный Карагодин, – и тебе ответит. Ты не забывай, чей, в натуре, хлеб жрешь!
   – Ну вы, полегче, – резко вздернул подбородок майор, – не забывайтесь.
   – По-моему, это ты забываешься, – презрительно глянул на мента Карагодин и закричал на Эдика: – Ну, я чего тебе сказал? В избу!
   Егор не сопротивлялся. Он дал скрутить себе руки и втолкнуть в сени. Карагодин и майор вошли в пропахшие сухими травами и кислым молоком сени.
   – Ну и хоромы, – усмехнулся Карагодин, окидывая насмешливым брезгливым взором тусклое помещение избы.
   В избе было занавешено только одно окно – то, в которое выглядывал Егор. Эдик с деловитым видом связал Егору руки и не церемонясь толкнул его. Тот упал на ложе.
   – Усади его на стул, – поморщился Карагодин. – Найди что-нибудь, – раздраженно передернул он плечами в ответ на недоуменный взгляд Эдика.
   Эдик пошарил по избе и за оленьей занавеской нашел старый табурет. Егора усадили на него. Карагодин приказал своим амбалам оттащить труп Захарова к телу Боотура. «Чтоб не маячил без надобности», – цинично выразился он.
   Майор переминался с ноги на ногу.
   – Надо население предупредить, – сказал он Карагодину, – а то натворят чего-нибудь.
   – Вот и займись, ты же у нас тут власть, – с ухмылкой процедил Карагодин, – а я пока с парнем пообщаюсь.
   – Дай мне кого-нибудь из ребят, а то кто его знает…
   – Страшно? – По губам Карагодина скользнула усмешка. – Бери Белого.
   Майор нервничал не потому, что за одно утро было убито три человека, а потому, что не хотел оставлять Карагодина наедине с Егором. У мента возник простой и дерзкий план, и он отдал бы все на свете, лишь бы он удался. Для начала он врубил рацию и, пренебрегая удивленными взглядами Белого, проговорил в трубку с антенной:
   – Пятый, пятый, я третий, мне нужна бригада ОМОНа и представители прокуратуры.
   – Какой ОМОН? – отозвался диспетчер. – Ни пилотов, ни керосина…
   – У меня ЧП, в Кировском улусе, – настаивал майор, – три трупа. Задержан особо опасный преступник. Срочно нужно подкрепление.
   – Хорошо, – раздалось в ответ, – что-нибудь придумаем.
   – Думай быстрее. Свяжись с подполковником Стаценко, скажи, что, мол, Осипов просит…
   Майор спрятал рацию под бушлат и стремительно зашагал к буорджие. Белый почесал в затылке и, пожав плечами, пошел следом.
   В буорджие толпились якуты. Мертвый Ланах лежал на столе, на том самом, где прежде громоздились праздничные закуски. Его руки были сложены на груди, тело накрыто белой холщовой простыней. Эргис тихо лила слезы в углу, а Наркусэ плакала навзрыд. Ей вторили три немолодых якутки, что-то бормоча и воздевая очи к закопченному пологу балагана. Статуей застыла, уткнувшись лицом в вороха шкур, Куырсэн. Ее лицо горело от злости и стыда. Сельчане прямо не обвиняли ее в происшедшем, но на их угрюмых лицах она прочла безоговорочное осуждение. Она знала, что не избегнет по крайней мере морального остракизма, как только будут погребены Ланах и Боотур. Задыхаясь от слез, прибежала она в буорджие и кинулась в объятия подавленной и горюющей Эргис. А потом просто упала на шкуры и замолкла, словно потеряла сознание.
   Мужчины отрешенно молчали. Глаза в пол, руки на коленях. Появление мента и Белого вызвало шквал ненависти. Первой вскочила со своего места Наркусэ, заплаканная, с всклокоченными волосами, с перекошенным от боли и злобы лицом.
   – Зачем убили Ланаха, он никому ничего не сделал! Он был шаман! Вы подняли руку на шамана! Духи вас покарают.
   Белый перекрыл дорогу разъяренной женщине. Она рвалась к майору, чтобы выплеснуть на него свой гнев. Белый схватил женщину, не давая ходу ее проклинающим рукам. Та забилась в его железных объятиях, визжа и воя.
   Вскочил Тыгын, вслед за ним Сэсэн. Тыгын было кинулся на Белого, но майор поднял пистолет дулом вверх и закричал, перекрывая буйные возгласы Наркусэ:
   – Стоять! Ни с места! Кто шевельнется, башку прострелю!