Страница:
– Не боись, – сказал Николай, и Ляжечка покинул комнату.
Подождав немного, Щукин подошел к двери и закрыл ее на крючок, предварительно проверив, не подслушивает и не подглядывает ли за ним Ляжечка – с него станется. Убедился в том, что Толик никак подслушивать не может – судя по звуку льющейся воды, Ляжечка принимал душ, чтобы освежиться после недавних обильных возлияний.
– Тем лучше, – шепотом сказал Николай.
Потом он уселся на диван рядом с безучастной Лилей и закурил.
– Значит, так, – медленно выговорил Капитон, и Анна вдруг подумала, как редко она видит Капитона таким серьезным и сосредоточенным, – положение у меня, как я уже говорил тебе, незавидное. С одной стороны, я подписался помочь Седому. И если я этого не сделаю, у меня будут проблемы. А если дело сорвется, что скорее всего – ведь дело-то органы курируют, падлы, – то у меня все равно проблемы будут из-за того же Седого. Скажет – или не старался, или… связался с похитителями, а они мне больше заплатили… Он вечно на меня наговаривает… Так, а если я все-таки сделаю как надо, то менты могут на меня выйти – и очень просто. Потому как серьезная операция это, очень серьезная. Если у них все выгорит, они Седого к ногтю прижмут. Но до того, как они его прижмут, он успеет из меня кишки выпустить… Так вот…
Капитон внимательно посмотрел на Анну и, видимо, нашел, что она недостаточно верно представляет себе всю серьезность сложившейся ситуации.
– А ты не переживаешь? – желчно осведомился он. – Зря.
– Почему? – испуганная таким оборотом, спросила она.
– А потому, если меня у тебя не будет, что ты будешь делать? – рявкнул Капитон. – Что? Попробуешь прибиться к блядской конторе какой-нибудь, так из тебя там куклу резиновую сделают… А поставить ты себя не умеешь, хватки нет. Ты же на все готовенькое пришла – я тебя не обижал ведь?
– Н-нет… – пробормотала Анна.
– Значит, и жизни ты ни хрена не знаешь, – подытожил Капитон. – Ну, даже если у тебя и получится нормально устроиться – то что? Через десять лет все равно будешь никому не нужна и подохнешь под забором… Я-то ведь как хотел – чтобы ты выучилась, стала нормальной деловой женщиной. Тебя можно было бы подкладывать… то есть выдать замуж за какого-нибудь нужного человека. И сама бы как сыр в масле каталась, и мне помогала бы… информацией… Вот и подумай – лучше тебе будет, если меня не станет, или хуже. Прикинула? И теперь ты отказываешься мне помогать?
– Я не отказываюсь, – чуть не плача выговорила Анна.
– И хорошо, что не отказываешься, – немедленно сменив тон на менее суровый, сказал Капитон. – Значит, поможешь мне?
– А что надо делать? – спросила Анна.
– Это другой разговор, – отметил Капитон, – это деловой разговор. Разговор двух деловых людей. Что, говоришь, тебе делать надо? А вот ты послушай. Я тебе примерный расклад дам, чтобы ты врубалась…
Он на минуту замолчал, собираясь с мыслями, потом заговорил снова.
– Мне известно не все, – говорил Капитон, – а из того, что известно, я тебе не все, конечно, скажу. Короче, суть дела такова. Есть некий человек, который в этой большой игре вроде бы пешка. Это если посмотреть поверхностно, так сказать. А если глубже глянуть, так он едва ли не самая крупная фигура. Из того, что я знаю от своих ментов, я могу предположить, что это его ты подвозила на своей тачке, это на него была засада. Это из-за него ты в ментовке сидела. Помнишь? Когда тебя так странно отпустили – не допрашивая и не проверяя почти?
– Ага, – сказала Анна, – помню.
– Это тот самый человек, как мне кажется, который устроил побоище на пустыре. – Из-за этого побоища теперь по телику днем и ночью передачи про «братву» крутят и боевики показывают, пробивают тему, так сказать. Это он под городом подстрелил Петю, только он тогда с бородой был, этот человек… И именно этот человек – если я правильно понял своих ментов и если я доверяю… своей интуиции – повезет Лилю, дочку Седого, на пароме. Больше некому, кроме него… А вот я… Что мне делать?
– Ликвидировать, – подсказала Анна, – этого козла. Из-за него меня пристрелить могли!
– Он тебя сам мог бы… того… – сказал Капитон. – Так мне кажется…
Они помолчали немного. Анна – потому что ее неприятно поразили слова Капитона, а сам Капитон – потому что напряженно раздумывал о чем-то.
– А ты его знаешь? – спросила Анна после паузы.
– А? – очнулся от своих размышлений Капитон. – Кого знаю?
– Ну, его, – повторила Анна, – этого самого… Который то с бородой, то без бороды…
Капитон пожал плечами.
– Может быть, и знаю, – сказал он, – а может быть, и нет. Во всяком случае, есть у меня кое на кого подозрение… Был я знаком когда-то с одним пацаном – серьезным таким… По почерку вроде на него похоже…
– Как это – по почерку? – не поняла Анна. – По какому почерку?
– В том-то и дело, что ни по какому, – вздохнул Капитон и развел руками. – У того пацана, которого я знал, всегда была уйма планов, и каждый из них – даже самый безумный – он был в состоянии осуществить. А почерк… У него была привычка – никогда не повторяться. И если сейчас против меня играет тот, о ком я думаю, дела мои обстоят еще хуже, чем можно было предположить. Хотя хуже, кажется, некуда.
Анна молчала, не зная, что сказать.
– Хочешь меня спросить, что я намерен делать? – осведомился Капитон, хотя Анна не собиралась его ни о чем спрашивать.
Она неопределенно мотнула головой.
– Я тебе отвечу, – сказал Капитон. – Этого парня, из-за которого весь город который день уже гудит, как жопа геморройщика, надо или валить, или играть на его стороне. Одно из двух. Теперь так – если я его завалю, на меня менты выйдут, это уж как пить дать. Ведь до сих пор у каждого постового на руках липовые ориентировки с рожей дочки Седого. А начнут крутить, откуда пошли эти ориентировки, и тут-то мои менты меня и сдадут. Если уже не сдали. Значит, мне остается одно – привлечь пацана на свою сторону. И в этом ты мне поможешь…
Анна уже успела оправиться от первого потрясения, и теперь ее мозги работали более или менее нормально. Она сообразила, что чем-то может помочь Капитону, следовательно, нужна ему. Но чтобы включаться в эту очень опасную, как она уже поняла, игру, нужно знать как можно больше – и об игроках, и об игровой доске.
– Погоди, – сказала она, – Капитоша, у меня только два вопроса… Нет, три. Три вопроса. Можно я их сначала задам тебе, а потом уже…
– Валяй, – разрешил Капитон.
– Первый вопрос, – начала Анна, – что я должна делать?
– Пожалуйста, – качнул головой Капитон, – ничего особенного. Просто я решил устроить вам встречу…
– Как?! – вскричала Анна, не дав Капитону договорить.
– Не ори! – повысил голос Капитон. – На встречу пойдем с охраной. Он ничего плохого не сможет тебе сделать – я обещаю…
– А как ты встречу-то собираешься устраивать? – удивилась Анна. – То не мог поймать его, то так спокойно говоришь о встрече, будто сам договорился.
– Не спокойно, – раздраженно проворчал Капитон, – это во-первых. А во-вторых – я знаю место встречи. А место встречи, как известно, изменить нельзя. Они собираются переправлять Лилю на пароме… этом Силья… как его? Ну, короче, понятно… А в-третьих… – тут Капитон помедлил и заговорил после паузы снова: – Понимаешь, Анютка, когда речь шла об услуге Седому, то дело делалось с такой скоростью и таким усердием, на какие я только был способен. Теперь – когда речь идет о моей собственной шкуре – мне приходится делать невозможное. Так что – встреча будет, и тебе на ней ничего не угрожает. Кроме того, тебя не одну нужно свести с этим нашим загадочным товарищем…
– Вот отсюда и второй мой вопрос, – сказала Анна. – А смысл встречи?
– Подтвердить мои предположения, – коротко ответил Капитон. – Все?
– Еще один вопрос, – проговорила Анна. – А что я буду со всего этого иметь?
– Не понял?
Анна повторила.
Капитон удивленно посмотрел на нее.
– Раньше ты таких вопросов не задавала, – заметил он.
– Раньше ты не просил меня встретиться с человеком, перестрелявшим целую банду «братков», – ответила на это Анна.
Капитон хмыкнул.
– Разбаловалась ты, – сказал он, – забыла, кто ты есть такая и откуда я тебя вытащил? Хочешь обратно? К родителям своим? К папашке? Самогон хлебать и говно месить в коровнике?
Анна помрачнела.
– Замнем вопрос, – сказала она.
Чем меньше оставалось времени до выхода из дома, тем взволнованнее становился Ляжечка. Потирая руки, он ходил по квартире, то и дело закуривая вонючую дешевую сигарку, пачку которых он купил взамен заказанных Щукиным сигар. Раз двадцать Ляжечка осматривал наряд Лили, критически ощупывал взглядом невозмутимого Щукина и все никак не мог успокоиться и минуту посидеть на одном месте.
– Ты чего шухер наводишь? – Щукину пришлось даже одернуть Ляжечку, когда он разбил один за другим два стакана, из которых пытался напиться воды из-под крана.
– Непонятно, почему ты так спокоен, – ответил на это Ляжечка.
– То есть?
– То есть то, что я нервничаю, – это нормально, – сказал Толик. – Но мне-то предстоит только довезти тебя до места, а потом тебя другие люди пасти будут… На тебя вся основная часть мероприятия приходится, а ты спокоен, как дохлый слон.
– А чего мне беспокоиться? – удивился Щукин. – Бабки при мне. Телка тоже. Документы, все дела… Сядем на паром – через несколько часов я буду уже в Швеции. Чего мне париться?
– Забыл, как на вас напали на пустыре? – осведомился Ляжечка. – Как выследили квартиру и вы с Матросом еле успели ноги унести?
– Так унесли же – успели… А насчет того нападения… Матрос всех тех пацанов перестрелял, – сказал Щукин, – никого не осталось. Я видел – я уезжал последний. Кто на меня теперь напасть может?
– Да тот, кто хату выследил! – взорвался Ляжечка. – Не сами же приезжие «братки» занимались слежкой! У них на это ни мозгов, ни знания города не хватит! Вот и подумай! Зуб даю, что тот, кто вас выследил, знает, на каком пароме вы поедете…
– Да? – очень натурально удивился Щукин. – Так почему же тогда вы не отмените… мероприятие?
– Почему-почему… – отводя глаза в сторону, проговорил Ляжечка. – Дураки они – вот почему… Сказано нам – сегодня, значит – сегодня…
Проговорив это, Ляжечка сверкнул на Щукина глазами и отвалил в туалет.
«Понятно, почему, даже зная об опасности очередного нападения, менты не переносят время и место операции, – мысленно усмехнулся Щукин. – Во-первых, они столько средств угрохали на документы и все остальное… Бабки вот мне достали – что просто удивительно… К тому же я ведь не их сотрудник. Если меня закабанят, то Лилю-то точно отобьют. Я, можно сказать, выступаю в качестве громоотвода. Кто из ментов подпишется на такое дело? Провезти Лилю в Швецию – а там, если я, конечно, в живых останусь, меня – в наручники и обратно в Россию. Знаю я эти ментовские штучки. Только на этот раз прокол у них выйдет…»
Появившийся из туалета Ляжечка оборвал дальнейшие мысли Николая резким восклицанием:
– Ешкин хобот! Времени-то сколько!
– Сколько? – поинтересовался Щукин.
– Много! – веско ответил Ляжечка, подтягивая штаны. – Бери девчонку и спускайся к машине. Я пойду первым.
– Почему это?
– Экономия времени и сил, – пояснил Ляжечка, – и нервов. Чтобы тебе и Лильке – только выйти и бегом к машине. А я уж стартану с места.
– Ладно, – сказал Щукин, – как говорил мой прадед Фаддей из рязанской деревни Захребетино – итс о'кей, пипл…
– Чего? – наморщился Ляжечка.
– Ничего, – сказал Щукин, – иди на позицию. Как заведешься – сигналь.
– Ага, – сказал Ляжечка и направился к двери.
Как Щукин и предполагал, едва машина, в которой находились они с Лилей и Ляжечка, двинулась с места, следом покатила черная «девятка» с тонированными стеклами.
«Очень хорошо, – оценил Щукин, – что менты еще не додумались пустить на "хвосты" "газик". Или БТР с ОМОНом».
До пристани они доехали без приключений. Ляжечка был до того взволнован, что, почти не таясь, оглядывался в зеркало заднего вида на неотступно идущую следом «девятку». Щукину – против его желания – передалось беспокойство Ляжечки.
«Как у меня все получится? – невольно подумал он. – Надо тонко сыграть. С одной стороны, менты, а с другой – те, кто пытается похитить Лилю. Уверен, что Семен со своими "братками" – не единственная сила, которая противостоит тому, чтобы Лилю вывезли из страны. Уж Седой-то расстарается из-за своей дочки».
У пристани Ляжечка остановил машину и, уже не таясь, вздохнул с облегчением.
– Все, – сказал он, – приехали.
– Нормально доехали, – констатировал Щукин. – Теперь нападения ожидать не придется. То есть вероятность остается, конечно, но минимальная.
– Почему ты так думаешь? – поинтересовался Ляжечка.
– Удобнее было бы напасть во время движения, – сказал Щукин, – на пристани слишком много народу. И ментов там полно… патрульных, – добавил он, заметив, как Ляжечка подозрительно зыркнул на него.
– Полно, – подтвердил Ляжечка. – Ну что – пошли?
– Разве на этом твоя миссия не закончена? – спросил Щукин. – До пристани ты нас довез…
– Провожу, – коротко сказал Ляжечка.
– Проводи, – разрешил Щукин.
Они вышли из машины и направились к зданию пристани. Ляжечка шел впереди, семеня короткими ножками и смешно подкидывая толстый зад. Щукин следовал за ним, ведя под руку Лилю в новой одежде и рыжем парике. А, отставая на несколько шагов, за ними торопились сурового вида мужчины в штатском – Щукин засек в зеркале заднего вида, как они выбирались из «девятки».
«Мне повезло, что Ляжечка слишком взволнован, чтобы обращать внимание на наряд Лили, – подумал еще Щукин. – А то бы он вспомнил, что почти так же была одета рыжая женщина, сидевшая на скамейке, когда он разговаривал с гражданином начальником. Впрочем, и тогда Ляжечка по сторонам не очень-то смотрел – этот товарищ майор ему такую выволочку устроил… да еще и напомнил про Вероничку, которую этот гад позорный отравил… Нет, сука, Вероничку я тебе никогда не прощу…»
У входа в зал ожидания Ляжечка остановился.
– Вам туда, – сказал он.
– А ты? – спросил Щукин.
– У меня билета нет, – проговорил Ляжечка, – меня не пустят. Но я еще не ухожу. Я тебя буду, так сказать, морально поддерживать. Я во-он там посижу – в кафе.
Николай оглянулся туда, куда указал Ляжечка, и увидел, что штатские с суровыми лицами рассаживаются вокруг одного из столиков.
«Ага, – подумал Николай, – инициатива гражданина начальника. Крепко тебя держат, Толик… Товарищ майор, после того как сам же и застращал тебя возможной карой за смерть Вероники, теперь боится, что ты когти рвать будешь, закончив свое дело… Не-ет, дорогой Ляжечка, такие уроды, как ты, ментам нужны. Поэтому они тебя до самой твоей смерти не отпустят. И сейчас ты не меня поддерживаешь, а, выполняя очередной приказ, сидишь под наблюдением у этих хмырей в штатском, которые, кстати говоря, и за мной тоже смотрят».
– Ну, давай, – сказал Николай. – Увидимся еще или нет?
– Нет, – качнул головой Ляжечка, – на паром сами пойдете. Если что вдруг – беги к стоянке. Помнишь, где я тачану свою оставил?
– Да, – кивнул Щукин.
– Вот я там буду, когда вы на паром пойдете – на всякий пожарный случай.
– Понял, – сказал Щукин. – Ну давай, покедова. Будь здоров, Толик, не кашляй…
– Удачи, – пожелал Ляжечка и, ссутулившись, пошел по направлению к кафе.
А Николай вместе со своей дамой направился в зал ожидания и, предъявив на входе билеты, уселся на свободное кресло, усадив Лилю рядом с собой.
Устроившись поудобнее и установив чемоданчик себе под ноги, Щукин посмотрел на часы.
– Полчаса осталось, – пробормотал он, – теперь спокойно бы дождаться начала посадки и… Того, кто за мной следить будет, я уже знаю в лицо – ну а он и не подозревает об этом. Штатские из кафе со мной на пароме явно не поедут. Мне остается вычислить – один майор будет на пароме или с подкреплением, а потом начинать действовать. А теперь – ждать.
Того, что случилось всего через несколько минут, Щукин никак не ожидал. Металлический голос через динамики во всеуслышание объявил:
«В администрацию городской пристани поступила информация о заложенной бомбе в здании пристани. Просьба ко всем находящимся в здании спокойно, не создавая паники, покинуть помещение. Все рейсы временно отменяются. Повторяю…»
Хотя пассажиры все еще сидели на своих местах, раскрыв рты в ожидании повторения, будто надеялись услышать какие-то дополнительные сведения, Щукин уже вскочил с места. Он посмотрел в сторону кафе – и мимолетного взгляда ему хватило, чтобы понять, что произошло что-то незапланированное.
Приехавшие на черной «девятке» люди в растерянности повставали со своих стульев – так поспешно, что едва не опрокинули столик. Ляжечка, выпучив глаза и раскрыв рот, остался сидеть, видимо, от неожиданности потеряв способность двигаться.
«Ситуация изменилась, – мелькнуло в голове у Щукина, – это явно дело рук не милиции – вон как они удивились. Случайность? Вряд ли… Не верю я в случайности… Не бывает случайностей… Не может это быть случайностью – именно сейчас. Помнится, я думал примерно так, когда вот тоже на вокзале, только железнодорожном, ко мне два мусора подвалили, чтобы проверить документы. А перед этим я проснулся в постели рядом с мертвой Вероничкой. А после того как я убежал с территории вокзала (хотя, как сейчас я понимаю, меня вовсе не хотели поймать, только загнать, как охотники волка), была ментовская засада – и тачка Ляжечки. Стечение обстоятельств, думал я тогда. Идиот! И еще считал Ляжечку своим спасителем!»
Не рассуждая больше, Щукин прихватил свой чемоданчик, взял под руку Лилю и быстрым шагом направился прочь от своего места, но не к выходу из зала ожидания, потому что к выходу уже бежали менты в штатском, а позади них семенил Ляжечка, а к полуоткрытой двери служебного входа.
Николай уже добежал до двери, когда помещение пристани превратилось в единый бурлящий людской водоворот. Обезумевшие от страха граждане метались бестолково туда-сюда, мало что понимая и не внемля увещеваниям металлического голоса, который снова зарокотал в динамиках:
«Уважаемые пассажиры! Ситуация под контролем! С минуты на минуту ожидается прибытие милиции и саперов. Просьба всем сохранять спокойствие и эвакуацию производить только через установленные для этого…»
Истошный женский крик поглотил окончание фразы. Впрочем, Щукин и не слышал, что там говорит диктор. Он действовал по привычному принципу: если ситуация сложная и вы не в силах пока изменить ее – дождитесь удобного момента для импровизации.
Такой момент наступил.
Немного растерявшись вначале, Щукин теперь чувствовал себя как рыба в воде – менты в штатском были далеко, у самого входа в зал ожидания, безуспешно боролись с людским течением, стараясь пробиться к Щукину, который в это время уже втаскивал по-прежнему ничего не соображающую Лилю в темный коридор служебного прохода.
И вот они уже бегут по длинным и узким коридорам – мимо кабинетов с открытыми дверями, где суетятся обеспокоенные паникой сотрудники.
«Куда, интересно, я направляюсь? – спросил у себя Щукин и сам себе ответил: – А черт его знает! Главное сейчас – свалить отсюда подальше. Бабки при мне и телка при мне. Конечно, разработанный план летит к черту, но… что это был за план – когда я разрабатывал его, я больше полагался на импровизацию, слишком много ожидалось моментов, которые нельзя было предугадать. Зато сейчас мы играем на равных… Даже нет – у меня два козыря на руках… Вот только предчувствие странное меня гложет все-таки… А что, если эта бомба не плод воображения телефонных хулиганов и не действительно взрывное устройство, подложенное настоящими террористами, не имеющими ко мне и к Лиле никакого отношения…»
Додумать эту мысль Щукин не успел.
Потому что, повернув на очередном повороте, остановился как вкопанный – и все мысли моментально вылетели у него из головы. И правда – как могли оставаться какие-нибудь мысли в голове, к которой приставлен черный ствол крупнокалиберного американского пистолета?
– Оп-паньки, – сказал Николай, инстинктивно крепче сжав в руке чемоданчик, и повернулся к Лиле, которую все так же держал за руку.
На лице девушки не отражалось ни удивления, ни страха – вообще никаких чувств. Она только чуть запыхалась и раскраснелась от бега.
Потом Щукин перевел взгляд на того, кто держал пистолет у его головы.
Несколько секунд пролетели в напряженной тишине.
– Ты кто? – с искренним интересом спросил наконец Николай.
Незнакомец – бритоголовый крепыш – молчал. Пистолет он держал твердо, но Щукин отметил в уголках его прищуренных глаз искорки страха.
«Молод еще, – сразу же определил Щукин, – нарвался на меня случайно, хотя ловил меня… но надеялся, что меня кто-то другой задержит. Теперь молчит, не знает, что делать… Ждет подкрепления. Интересно, кто он? Мент? На мента вроде не похож… Тогда кто? А если это?..»
– Тебе чемодан мой, что ли, нужен? – широко улыбаясь, спросил Николай.
Незнакомец молчал.
– Так на, возьми, – предложил Щукин, делая легкое движение вперед.
Крепыш немедленно отступил на шаг, не отклонив дуло пистолета от цели – лба Николая – ни на сантиметр.
– Не двигайся, – проговорил он.
– Может, я руки вверх поднять хочу, – сказал Щукин.
– Не двигайся, – повторил крепыш, – руки у тебя и так заняты. Нечего их поднимать.
Голос его звучал глухо и надорванно, но говоривший явно хотел показать, что он не новичок в таких делах.
Впрочем, как подумал Щукин, держался он молодцом.
– Как знаешь, – сказал Щукин, – я хотел, чтобы тебе удобнее было.
Николай широко улыбался, стараясь не глядеть в черное дуло. Незнакомец стал нервничать все больше: к нему на подмогу никто не шел, а Щукин вел себя более чем неестественно – какой нормальный человек станет лыбиться, если на него «пушку» наставят?
– Так ты кто? – продолжал допытываться Николай. – Из ментов или наоборот? А? Чего молчишь, как убитый? Это ведь не я на тебя, а ты на меня «ствол» направил… Из ментов, спрашиваю?..
– Мен… тов, – мелодично повторила вдруг Лиля.
Незнакомец вздрогнул, а Щукин с удивлением посмотрел на нее.
– Ого! – сказал он. – Заговорила! Представляешь, – продолжал он, обращаясь к крепышу, – молчала всю дорогу, как засланная, и вот начала говорить… Чудеса, да и только… Слушай, ты что – немой? Да нет, вроде только что говорил.
Позади крепыша раздался торопливый топот, он отпрыгнул в сторону, все так же держа Щукина на мушке, быстро обернулся и, узнав бегущих к нему, облегченно вздохнул.
Щукин же, напротив, помрачнел, поняв, что так просто он теперь сбежать не сможет. На смену уставшему уже крепышу спешили еще трое молодых людей достаточно крепкого телосложения, и глупостью со стороны Щукина было бы предполагать, что они не вооружены.
– Чего вы так долго-то? – прошипел крепыш, опуская свою «пушку» только после того, как в Щукина прицелились еще два черных дула. – Быстрее ведите его…
Один из подбежавших зашел сзади и толкнул Щукина в спину.
– А девчонку? – спросил он.
– Ты что – дурак? – рявкнул на него крепыш. – И ее тоже!
– А ну пошел! – зарычал тот, что сзади, и еще раз двинул Николая кулаком в спину. – Пошел вперед!
Стиснув зубы, Щукин пошел вперед – а что ему еще оставалось делать?
Получив утвердительный ответ на свой вопрос, Капитон просиял. Он даже рассмеялся – таким легким ему показалось то дело, из-за которого он весь извелся сегодня. Отсмеявшись, он достал из кармана мобильный телефон и набрал номер.
Ему ответили, как только отгудел первый сигнал.
– Алло? – проговорил Седой.
– Это из Питера, – сказал Капитон в трубку. – Узнаешь?
– Понял, что из Питера, – буркнул Седой, – по междугородному сигналу. Привет, Капа. Какие новости?
– Хорошие новости, – весело ответил Капитон, – можешь откупоривать шампанское. Нашли мы того, кто все дело… проворачивал. Он, наверное, и пацанов твоих положил.
– Лиля с ним? – отрывисто и быстро задал вопрос Седой.
– С ним, – ответил Капитон.
– Ништяк, – отреагировал Седой, и Капитон услышал, как тот вздохнул.
– Что дальше?
– А?
– Что дальше, говорю, делать?
– А ты не знаешь?.. Того, кого поймали… Ч-черт, сам бы хотел ему кишки выпустить, да боюсь, упустят его, пока перевозить будут, – уж очень он прыткий. Сам его кончай.
– Сделаю, – легко пообещал Капитон.
– А девчонку ко мне отправь, – скомандовал Седой, – да к моим пацанам приставь охрану – они сейчас слабые, раненые все-таки. Сколько хочешь охранников приставь, заплачу каждому в отдельности и тебе еще – за беспокойство, – сказал Седой, прекрасно зная, что Капитон, чтобы увеличить цену, вполне может отправить вместе с Филином и Петей целый батальон братвы. – Внакладе, Капа, не останешься. Понял?
– Секу! – сказал Капитон и, прикрыв трубку рукой, спросил у человека, стоящего возле двери комнаты: – Скоро?
Тот кивнул.
Тогда Капитон приблизил трубку к губам и сказал, обращаясь к Седому:
– Извини, говорить больше не могу. Ведут этого козла. Побазарю с ним немного, и надо сматываться. Кажется, небольшой шухер поднимается.
Подождав немного, Щукин подошел к двери и закрыл ее на крючок, предварительно проверив, не подслушивает и не подглядывает ли за ним Ляжечка – с него станется. Убедился в том, что Толик никак подслушивать не может – судя по звуку льющейся воды, Ляжечка принимал душ, чтобы освежиться после недавних обильных возлияний.
– Тем лучше, – шепотом сказал Николай.
Потом он уселся на диван рядом с безучастной Лилей и закурил.
* * *
– Значит, так, – медленно выговорил Капитон, и Анна вдруг подумала, как редко она видит Капитона таким серьезным и сосредоточенным, – положение у меня, как я уже говорил тебе, незавидное. С одной стороны, я подписался помочь Седому. И если я этого не сделаю, у меня будут проблемы. А если дело сорвется, что скорее всего – ведь дело-то органы курируют, падлы, – то у меня все равно проблемы будут из-за того же Седого. Скажет – или не старался, или… связался с похитителями, а они мне больше заплатили… Он вечно на меня наговаривает… Так, а если я все-таки сделаю как надо, то менты могут на меня выйти – и очень просто. Потому как серьезная операция это, очень серьезная. Если у них все выгорит, они Седого к ногтю прижмут. Но до того, как они его прижмут, он успеет из меня кишки выпустить… Так вот…
Капитон внимательно посмотрел на Анну и, видимо, нашел, что она недостаточно верно представляет себе всю серьезность сложившейся ситуации.
– А ты не переживаешь? – желчно осведомился он. – Зря.
– Почему? – испуганная таким оборотом, спросила она.
– А потому, если меня у тебя не будет, что ты будешь делать? – рявкнул Капитон. – Что? Попробуешь прибиться к блядской конторе какой-нибудь, так из тебя там куклу резиновую сделают… А поставить ты себя не умеешь, хватки нет. Ты же на все готовенькое пришла – я тебя не обижал ведь?
– Н-нет… – пробормотала Анна.
– Значит, и жизни ты ни хрена не знаешь, – подытожил Капитон. – Ну, даже если у тебя и получится нормально устроиться – то что? Через десять лет все равно будешь никому не нужна и подохнешь под забором… Я-то ведь как хотел – чтобы ты выучилась, стала нормальной деловой женщиной. Тебя можно было бы подкладывать… то есть выдать замуж за какого-нибудь нужного человека. И сама бы как сыр в масле каталась, и мне помогала бы… информацией… Вот и подумай – лучше тебе будет, если меня не станет, или хуже. Прикинула? И теперь ты отказываешься мне помогать?
– Я не отказываюсь, – чуть не плача выговорила Анна.
– И хорошо, что не отказываешься, – немедленно сменив тон на менее суровый, сказал Капитон. – Значит, поможешь мне?
– А что надо делать? – спросила Анна.
– Это другой разговор, – отметил Капитон, – это деловой разговор. Разговор двух деловых людей. Что, говоришь, тебе делать надо? А вот ты послушай. Я тебе примерный расклад дам, чтобы ты врубалась…
Он на минуту замолчал, собираясь с мыслями, потом заговорил снова.
– Мне известно не все, – говорил Капитон, – а из того, что известно, я тебе не все, конечно, скажу. Короче, суть дела такова. Есть некий человек, который в этой большой игре вроде бы пешка. Это если посмотреть поверхностно, так сказать. А если глубже глянуть, так он едва ли не самая крупная фигура. Из того, что я знаю от своих ментов, я могу предположить, что это его ты подвозила на своей тачке, это на него была засада. Это из-за него ты в ментовке сидела. Помнишь? Когда тебя так странно отпустили – не допрашивая и не проверяя почти?
– Ага, – сказала Анна, – помню.
– Это тот самый человек, как мне кажется, который устроил побоище на пустыре. – Из-за этого побоища теперь по телику днем и ночью передачи про «братву» крутят и боевики показывают, пробивают тему, так сказать. Это он под городом подстрелил Петю, только он тогда с бородой был, этот человек… И именно этот человек – если я правильно понял своих ментов и если я доверяю… своей интуиции – повезет Лилю, дочку Седого, на пароме. Больше некому, кроме него… А вот я… Что мне делать?
– Ликвидировать, – подсказала Анна, – этого козла. Из-за него меня пристрелить могли!
– Он тебя сам мог бы… того… – сказал Капитон. – Так мне кажется…
Они помолчали немного. Анна – потому что ее неприятно поразили слова Капитона, а сам Капитон – потому что напряженно раздумывал о чем-то.
– А ты его знаешь? – спросила Анна после паузы.
– А? – очнулся от своих размышлений Капитон. – Кого знаю?
– Ну, его, – повторила Анна, – этого самого… Который то с бородой, то без бороды…
Капитон пожал плечами.
– Может быть, и знаю, – сказал он, – а может быть, и нет. Во всяком случае, есть у меня кое на кого подозрение… Был я знаком когда-то с одним пацаном – серьезным таким… По почерку вроде на него похоже…
– Как это – по почерку? – не поняла Анна. – По какому почерку?
– В том-то и дело, что ни по какому, – вздохнул Капитон и развел руками. – У того пацана, которого я знал, всегда была уйма планов, и каждый из них – даже самый безумный – он был в состоянии осуществить. А почерк… У него была привычка – никогда не повторяться. И если сейчас против меня играет тот, о ком я думаю, дела мои обстоят еще хуже, чем можно было предположить. Хотя хуже, кажется, некуда.
Анна молчала, не зная, что сказать.
– Хочешь меня спросить, что я намерен делать? – осведомился Капитон, хотя Анна не собиралась его ни о чем спрашивать.
Она неопределенно мотнула головой.
– Я тебе отвечу, – сказал Капитон. – Этого парня, из-за которого весь город который день уже гудит, как жопа геморройщика, надо или валить, или играть на его стороне. Одно из двух. Теперь так – если я его завалю, на меня менты выйдут, это уж как пить дать. Ведь до сих пор у каждого постового на руках липовые ориентировки с рожей дочки Седого. А начнут крутить, откуда пошли эти ориентировки, и тут-то мои менты меня и сдадут. Если уже не сдали. Значит, мне остается одно – привлечь пацана на свою сторону. И в этом ты мне поможешь…
Анна уже успела оправиться от первого потрясения, и теперь ее мозги работали более или менее нормально. Она сообразила, что чем-то может помочь Капитону, следовательно, нужна ему. Но чтобы включаться в эту очень опасную, как она уже поняла, игру, нужно знать как можно больше – и об игроках, и об игровой доске.
– Погоди, – сказала она, – Капитоша, у меня только два вопроса… Нет, три. Три вопроса. Можно я их сначала задам тебе, а потом уже…
– Валяй, – разрешил Капитон.
– Первый вопрос, – начала Анна, – что я должна делать?
– Пожалуйста, – качнул головой Капитон, – ничего особенного. Просто я решил устроить вам встречу…
– Как?! – вскричала Анна, не дав Капитону договорить.
– Не ори! – повысил голос Капитон. – На встречу пойдем с охраной. Он ничего плохого не сможет тебе сделать – я обещаю…
– А как ты встречу-то собираешься устраивать? – удивилась Анна. – То не мог поймать его, то так спокойно говоришь о встрече, будто сам договорился.
– Не спокойно, – раздраженно проворчал Капитон, – это во-первых. А во-вторых – я знаю место встречи. А место встречи, как известно, изменить нельзя. Они собираются переправлять Лилю на пароме… этом Силья… как его? Ну, короче, понятно… А в-третьих… – тут Капитон помедлил и заговорил после паузы снова: – Понимаешь, Анютка, когда речь шла об услуге Седому, то дело делалось с такой скоростью и таким усердием, на какие я только был способен. Теперь – когда речь идет о моей собственной шкуре – мне приходится делать невозможное. Так что – встреча будет, и тебе на ней ничего не угрожает. Кроме того, тебя не одну нужно свести с этим нашим загадочным товарищем…
– Вот отсюда и второй мой вопрос, – сказала Анна. – А смысл встречи?
– Подтвердить мои предположения, – коротко ответил Капитон. – Все?
– Еще один вопрос, – проговорила Анна. – А что я буду со всего этого иметь?
– Не понял?
Анна повторила.
Капитон удивленно посмотрел на нее.
– Раньше ты таких вопросов не задавала, – заметил он.
– Раньше ты не просил меня встретиться с человеком, перестрелявшим целую банду «братков», – ответила на это Анна.
Капитон хмыкнул.
– Разбаловалась ты, – сказал он, – забыла, кто ты есть такая и откуда я тебя вытащил? Хочешь обратно? К родителям своим? К папашке? Самогон хлебать и говно месить в коровнике?
Анна помрачнела.
– Замнем вопрос, – сказала она.
* * *
Чем меньше оставалось времени до выхода из дома, тем взволнованнее становился Ляжечка. Потирая руки, он ходил по квартире, то и дело закуривая вонючую дешевую сигарку, пачку которых он купил взамен заказанных Щукиным сигар. Раз двадцать Ляжечка осматривал наряд Лили, критически ощупывал взглядом невозмутимого Щукина и все никак не мог успокоиться и минуту посидеть на одном месте.
– Ты чего шухер наводишь? – Щукину пришлось даже одернуть Ляжечку, когда он разбил один за другим два стакана, из которых пытался напиться воды из-под крана.
– Непонятно, почему ты так спокоен, – ответил на это Ляжечка.
– То есть?
– То есть то, что я нервничаю, – это нормально, – сказал Толик. – Но мне-то предстоит только довезти тебя до места, а потом тебя другие люди пасти будут… На тебя вся основная часть мероприятия приходится, а ты спокоен, как дохлый слон.
– А чего мне беспокоиться? – удивился Щукин. – Бабки при мне. Телка тоже. Документы, все дела… Сядем на паром – через несколько часов я буду уже в Швеции. Чего мне париться?
– Забыл, как на вас напали на пустыре? – осведомился Ляжечка. – Как выследили квартиру и вы с Матросом еле успели ноги унести?
– Так унесли же – успели… А насчет того нападения… Матрос всех тех пацанов перестрелял, – сказал Щукин, – никого не осталось. Я видел – я уезжал последний. Кто на меня теперь напасть может?
– Да тот, кто хату выследил! – взорвался Ляжечка. – Не сами же приезжие «братки» занимались слежкой! У них на это ни мозгов, ни знания города не хватит! Вот и подумай! Зуб даю, что тот, кто вас выследил, знает, на каком пароме вы поедете…
– Да? – очень натурально удивился Щукин. – Так почему же тогда вы не отмените… мероприятие?
– Почему-почему… – отводя глаза в сторону, проговорил Ляжечка. – Дураки они – вот почему… Сказано нам – сегодня, значит – сегодня…
Проговорив это, Ляжечка сверкнул на Щукина глазами и отвалил в туалет.
«Понятно, почему, даже зная об опасности очередного нападения, менты не переносят время и место операции, – мысленно усмехнулся Щукин. – Во-первых, они столько средств угрохали на документы и все остальное… Бабки вот мне достали – что просто удивительно… К тому же я ведь не их сотрудник. Если меня закабанят, то Лилю-то точно отобьют. Я, можно сказать, выступаю в качестве громоотвода. Кто из ментов подпишется на такое дело? Провезти Лилю в Швецию – а там, если я, конечно, в живых останусь, меня – в наручники и обратно в Россию. Знаю я эти ментовские штучки. Только на этот раз прокол у них выйдет…»
Появившийся из туалета Ляжечка оборвал дальнейшие мысли Николая резким восклицанием:
– Ешкин хобот! Времени-то сколько!
– Сколько? – поинтересовался Щукин.
– Много! – веско ответил Ляжечка, подтягивая штаны. – Бери девчонку и спускайся к машине. Я пойду первым.
– Почему это?
– Экономия времени и сил, – пояснил Ляжечка, – и нервов. Чтобы тебе и Лильке – только выйти и бегом к машине. А я уж стартану с места.
– Ладно, – сказал Щукин, – как говорил мой прадед Фаддей из рязанской деревни Захребетино – итс о'кей, пипл…
– Чего? – наморщился Ляжечка.
– Ничего, – сказал Щукин, – иди на позицию. Как заведешься – сигналь.
– Ага, – сказал Ляжечка и направился к двери.
* * *
Как Щукин и предполагал, едва машина, в которой находились они с Лилей и Ляжечка, двинулась с места, следом покатила черная «девятка» с тонированными стеклами.
«Очень хорошо, – оценил Щукин, – что менты еще не додумались пустить на "хвосты" "газик". Или БТР с ОМОНом».
До пристани они доехали без приключений. Ляжечка был до того взволнован, что, почти не таясь, оглядывался в зеркало заднего вида на неотступно идущую следом «девятку». Щукину – против его желания – передалось беспокойство Ляжечки.
«Как у меня все получится? – невольно подумал он. – Надо тонко сыграть. С одной стороны, менты, а с другой – те, кто пытается похитить Лилю. Уверен, что Семен со своими "братками" – не единственная сила, которая противостоит тому, чтобы Лилю вывезли из страны. Уж Седой-то расстарается из-за своей дочки».
У пристани Ляжечка остановил машину и, уже не таясь, вздохнул с облегчением.
– Все, – сказал он, – приехали.
– Нормально доехали, – констатировал Щукин. – Теперь нападения ожидать не придется. То есть вероятность остается, конечно, но минимальная.
– Почему ты так думаешь? – поинтересовался Ляжечка.
– Удобнее было бы напасть во время движения, – сказал Щукин, – на пристани слишком много народу. И ментов там полно… патрульных, – добавил он, заметив, как Ляжечка подозрительно зыркнул на него.
– Полно, – подтвердил Ляжечка. – Ну что – пошли?
– Разве на этом твоя миссия не закончена? – спросил Щукин. – До пристани ты нас довез…
– Провожу, – коротко сказал Ляжечка.
– Проводи, – разрешил Щукин.
Они вышли из машины и направились к зданию пристани. Ляжечка шел впереди, семеня короткими ножками и смешно подкидывая толстый зад. Щукин следовал за ним, ведя под руку Лилю в новой одежде и рыжем парике. А, отставая на несколько шагов, за ними торопились сурового вида мужчины в штатском – Щукин засек в зеркале заднего вида, как они выбирались из «девятки».
«Мне повезло, что Ляжечка слишком взволнован, чтобы обращать внимание на наряд Лили, – подумал еще Щукин. – А то бы он вспомнил, что почти так же была одета рыжая женщина, сидевшая на скамейке, когда он разговаривал с гражданином начальником. Впрочем, и тогда Ляжечка по сторонам не очень-то смотрел – этот товарищ майор ему такую выволочку устроил… да еще и напомнил про Вероничку, которую этот гад позорный отравил… Нет, сука, Вероничку я тебе никогда не прощу…»
У входа в зал ожидания Ляжечка остановился.
– Вам туда, – сказал он.
– А ты? – спросил Щукин.
– У меня билета нет, – проговорил Ляжечка, – меня не пустят. Но я еще не ухожу. Я тебя буду, так сказать, морально поддерживать. Я во-он там посижу – в кафе.
Николай оглянулся туда, куда указал Ляжечка, и увидел, что штатские с суровыми лицами рассаживаются вокруг одного из столиков.
«Ага, – подумал Николай, – инициатива гражданина начальника. Крепко тебя держат, Толик… Товарищ майор, после того как сам же и застращал тебя возможной карой за смерть Вероники, теперь боится, что ты когти рвать будешь, закончив свое дело… Не-ет, дорогой Ляжечка, такие уроды, как ты, ментам нужны. Поэтому они тебя до самой твоей смерти не отпустят. И сейчас ты не меня поддерживаешь, а, выполняя очередной приказ, сидишь под наблюдением у этих хмырей в штатском, которые, кстати говоря, и за мной тоже смотрят».
– Ну, давай, – сказал Николай. – Увидимся еще или нет?
– Нет, – качнул головой Ляжечка, – на паром сами пойдете. Если что вдруг – беги к стоянке. Помнишь, где я тачану свою оставил?
– Да, – кивнул Щукин.
– Вот я там буду, когда вы на паром пойдете – на всякий пожарный случай.
– Понял, – сказал Щукин. – Ну давай, покедова. Будь здоров, Толик, не кашляй…
– Удачи, – пожелал Ляжечка и, ссутулившись, пошел по направлению к кафе.
А Николай вместе со своей дамой направился в зал ожидания и, предъявив на входе билеты, уселся на свободное кресло, усадив Лилю рядом с собой.
Устроившись поудобнее и установив чемоданчик себе под ноги, Щукин посмотрел на часы.
– Полчаса осталось, – пробормотал он, – теперь спокойно бы дождаться начала посадки и… Того, кто за мной следить будет, я уже знаю в лицо – ну а он и не подозревает об этом. Штатские из кафе со мной на пароме явно не поедут. Мне остается вычислить – один майор будет на пароме или с подкреплением, а потом начинать действовать. А теперь – ждать.
* * *
Того, что случилось всего через несколько минут, Щукин никак не ожидал. Металлический голос через динамики во всеуслышание объявил:
«В администрацию городской пристани поступила информация о заложенной бомбе в здании пристани. Просьба ко всем находящимся в здании спокойно, не создавая паники, покинуть помещение. Все рейсы временно отменяются. Повторяю…»
Хотя пассажиры все еще сидели на своих местах, раскрыв рты в ожидании повторения, будто надеялись услышать какие-то дополнительные сведения, Щукин уже вскочил с места. Он посмотрел в сторону кафе – и мимолетного взгляда ему хватило, чтобы понять, что произошло что-то незапланированное.
Приехавшие на черной «девятке» люди в растерянности повставали со своих стульев – так поспешно, что едва не опрокинули столик. Ляжечка, выпучив глаза и раскрыв рот, остался сидеть, видимо, от неожиданности потеряв способность двигаться.
«Ситуация изменилась, – мелькнуло в голове у Щукина, – это явно дело рук не милиции – вон как они удивились. Случайность? Вряд ли… Не верю я в случайности… Не бывает случайностей… Не может это быть случайностью – именно сейчас. Помнится, я думал примерно так, когда вот тоже на вокзале, только железнодорожном, ко мне два мусора подвалили, чтобы проверить документы. А перед этим я проснулся в постели рядом с мертвой Вероничкой. А после того как я убежал с территории вокзала (хотя, как сейчас я понимаю, меня вовсе не хотели поймать, только загнать, как охотники волка), была ментовская засада – и тачка Ляжечки. Стечение обстоятельств, думал я тогда. Идиот! И еще считал Ляжечку своим спасителем!»
Не рассуждая больше, Щукин прихватил свой чемоданчик, взял под руку Лилю и быстрым шагом направился прочь от своего места, но не к выходу из зала ожидания, потому что к выходу уже бежали менты в штатском, а позади них семенил Ляжечка, а к полуоткрытой двери служебного входа.
Николай уже добежал до двери, когда помещение пристани превратилось в единый бурлящий людской водоворот. Обезумевшие от страха граждане метались бестолково туда-сюда, мало что понимая и не внемля увещеваниям металлического голоса, который снова зарокотал в динамиках:
«Уважаемые пассажиры! Ситуация под контролем! С минуты на минуту ожидается прибытие милиции и саперов. Просьба всем сохранять спокойствие и эвакуацию производить только через установленные для этого…»
Истошный женский крик поглотил окончание фразы. Впрочем, Щукин и не слышал, что там говорит диктор. Он действовал по привычному принципу: если ситуация сложная и вы не в силах пока изменить ее – дождитесь удобного момента для импровизации.
Такой момент наступил.
Немного растерявшись вначале, Щукин теперь чувствовал себя как рыба в воде – менты в штатском были далеко, у самого входа в зал ожидания, безуспешно боролись с людским течением, стараясь пробиться к Щукину, который в это время уже втаскивал по-прежнему ничего не соображающую Лилю в темный коридор служебного прохода.
И вот они уже бегут по длинным и узким коридорам – мимо кабинетов с открытыми дверями, где суетятся обеспокоенные паникой сотрудники.
«Куда, интересно, я направляюсь? – спросил у себя Щукин и сам себе ответил: – А черт его знает! Главное сейчас – свалить отсюда подальше. Бабки при мне и телка при мне. Конечно, разработанный план летит к черту, но… что это был за план – когда я разрабатывал его, я больше полагался на импровизацию, слишком много ожидалось моментов, которые нельзя было предугадать. Зато сейчас мы играем на равных… Даже нет – у меня два козыря на руках… Вот только предчувствие странное меня гложет все-таки… А что, если эта бомба не плод воображения телефонных хулиганов и не действительно взрывное устройство, подложенное настоящими террористами, не имеющими ко мне и к Лиле никакого отношения…»
Додумать эту мысль Щукин не успел.
* * *
Потому что, повернув на очередном повороте, остановился как вкопанный – и все мысли моментально вылетели у него из головы. И правда – как могли оставаться какие-нибудь мысли в голове, к которой приставлен черный ствол крупнокалиберного американского пистолета?
– Оп-паньки, – сказал Николай, инстинктивно крепче сжав в руке чемоданчик, и повернулся к Лиле, которую все так же держал за руку.
На лице девушки не отражалось ни удивления, ни страха – вообще никаких чувств. Она только чуть запыхалась и раскраснелась от бега.
Потом Щукин перевел взгляд на того, кто держал пистолет у его головы.
Несколько секунд пролетели в напряженной тишине.
– Ты кто? – с искренним интересом спросил наконец Николай.
Незнакомец – бритоголовый крепыш – молчал. Пистолет он держал твердо, но Щукин отметил в уголках его прищуренных глаз искорки страха.
«Молод еще, – сразу же определил Щукин, – нарвался на меня случайно, хотя ловил меня… но надеялся, что меня кто-то другой задержит. Теперь молчит, не знает, что делать… Ждет подкрепления. Интересно, кто он? Мент? На мента вроде не похож… Тогда кто? А если это?..»
– Тебе чемодан мой, что ли, нужен? – широко улыбаясь, спросил Николай.
Незнакомец молчал.
– Так на, возьми, – предложил Щукин, делая легкое движение вперед.
Крепыш немедленно отступил на шаг, не отклонив дуло пистолета от цели – лба Николая – ни на сантиметр.
– Не двигайся, – проговорил он.
– Может, я руки вверх поднять хочу, – сказал Щукин.
– Не двигайся, – повторил крепыш, – руки у тебя и так заняты. Нечего их поднимать.
Голос его звучал глухо и надорванно, но говоривший явно хотел показать, что он не новичок в таких делах.
Впрочем, как подумал Щукин, держался он молодцом.
– Как знаешь, – сказал Щукин, – я хотел, чтобы тебе удобнее было.
Николай широко улыбался, стараясь не глядеть в черное дуло. Незнакомец стал нервничать все больше: к нему на подмогу никто не шел, а Щукин вел себя более чем неестественно – какой нормальный человек станет лыбиться, если на него «пушку» наставят?
– Так ты кто? – продолжал допытываться Николай. – Из ментов или наоборот? А? Чего молчишь, как убитый? Это ведь не я на тебя, а ты на меня «ствол» направил… Из ментов, спрашиваю?..
– Мен… тов, – мелодично повторила вдруг Лиля.
Незнакомец вздрогнул, а Щукин с удивлением посмотрел на нее.
– Ого! – сказал он. – Заговорила! Представляешь, – продолжал он, обращаясь к крепышу, – молчала всю дорогу, как засланная, и вот начала говорить… Чудеса, да и только… Слушай, ты что – немой? Да нет, вроде только что говорил.
Позади крепыша раздался торопливый топот, он отпрыгнул в сторону, все так же держа Щукина на мушке, быстро обернулся и, узнав бегущих к нему, облегченно вздохнул.
Щукин же, напротив, помрачнел, поняв, что так просто он теперь сбежать не сможет. На смену уставшему уже крепышу спешили еще трое молодых людей достаточно крепкого телосложения, и глупостью со стороны Щукина было бы предполагать, что они не вооружены.
– Чего вы так долго-то? – прошипел крепыш, опуская свою «пушку» только после того, как в Щукина прицелились еще два черных дула. – Быстрее ведите его…
Один из подбежавших зашел сзади и толкнул Щукина в спину.
– А девчонку? – спросил он.
– Ты что – дурак? – рявкнул на него крепыш. – И ее тоже!
– А ну пошел! – зарычал тот, что сзади, и еще раз двинул Николая кулаком в спину. – Пошел вперед!
Стиснув зубы, Щукин пошел вперед – а что ему еще оставалось делать?
* * *
Получив утвердительный ответ на свой вопрос, Капитон просиял. Он даже рассмеялся – таким легким ему показалось то дело, из-за которого он весь извелся сегодня. Отсмеявшись, он достал из кармана мобильный телефон и набрал номер.
Ему ответили, как только отгудел первый сигнал.
– Алло? – проговорил Седой.
– Это из Питера, – сказал Капитон в трубку. – Узнаешь?
– Понял, что из Питера, – буркнул Седой, – по междугородному сигналу. Привет, Капа. Какие новости?
– Хорошие новости, – весело ответил Капитон, – можешь откупоривать шампанское. Нашли мы того, кто все дело… проворачивал. Он, наверное, и пацанов твоих положил.
– Лиля с ним? – отрывисто и быстро задал вопрос Седой.
– С ним, – ответил Капитон.
– Ништяк, – отреагировал Седой, и Капитон услышал, как тот вздохнул.
– Что дальше?
– А?
– Что дальше, говорю, делать?
– А ты не знаешь?.. Того, кого поймали… Ч-черт, сам бы хотел ему кишки выпустить, да боюсь, упустят его, пока перевозить будут, – уж очень он прыткий. Сам его кончай.
– Сделаю, – легко пообещал Капитон.
– А девчонку ко мне отправь, – скомандовал Седой, – да к моим пацанам приставь охрану – они сейчас слабые, раненые все-таки. Сколько хочешь охранников приставь, заплачу каждому в отдельности и тебе еще – за беспокойство, – сказал Седой, прекрасно зная, что Капитон, чтобы увеличить цену, вполне может отправить вместе с Филином и Петей целый батальон братвы. – Внакладе, Капа, не останешься. Понял?
– Секу! – сказал Капитон и, прикрыв трубку рукой, спросил у человека, стоящего возле двери комнаты: – Скоро?
Тот кивнул.
Тогда Капитон приблизил трубку к губам и сказал, обращаясь к Седому:
– Извини, говорить больше не могу. Ведут этого козла. Побазарю с ним немного, и надо сматываться. Кажется, небольшой шухер поднимается.