– Про деньги кричала какие-то, – Игнат уже Паше рассказывал, – мол, заберите все деньги, только оставьте меня в покое…
Еще несколько секунд Саша соображала лихорадочно, потом криво улыбнулась и сказала смущенно:
– Да это бывает у меня… Вы уж извините… Нафантазирую чего-нибудь, а потом… Очень сильно меня напугали вчера ночью. Нервы у меня слабые… Я и не такое наговорить могу. Извините…
– Ничего, – в один голос сказали Игнат и Паша.
Игнат пнул ногой баллон правого колеса «шестерки», будто проверяя, правильно ли он накачан. Саша заложила руки в карманы и уставилась на носки своих потрепанных кроссовок. Молчала.
– Ну, вы уже познакомились? – чтобы снять неловкое молчание, спросил у обоих Паша.
– Познакомились, – кивнул Игнат.
– Да, – сказала Саша.
– Ну и прекрасно! – Паша подошел к Игнату, встал рядом с ним и хлопнул его по плечу. – Прошу любить и жаловать! – сказал он Саше. – Мой родной брат! Выросли вместе, вместе в школу ходили…
– Бра-ат? – удивилась Саша. – И правда, как вы похожи…
– А ты что удивляешься?.. Ты что, ей не сказал? – спросил Паша у Игната.
– Да не успел как-то, – усмехнулся Игнат, – она ж меня чуть не съела.
– Извините, – еще раз сказала Саша, которой теперь и на самом деле стало стыдно за свое поведение, – я взвинчена с утра…
– Бывает, – примирительно проговорил Игнат.
– Игнат в этом городе живет, – похлопывая брата по плечу, принялся рассказывать Паша, – в котором мы с тобой ночевали. Он старше меня на три года, как школу закончил, из армии вернулся – так сразу в этот город – в районный центр. Наш-то родной городок совсем крохотный. Он городом-то стал называться года два назад. А раньше был – поселок городского типа. У нас все молодые на заработки уезжают куда-нибудь. Дома делать нечего – только если в огороде копаться да за курями смотреть. Вот и я уеду скоро… – добавил Паша.
– Давно пора, – одобрил Игнат, – я тебя устрою куда-нибудь. Порекомендую.
– Игнат у нас на мебельной фабрике работает, – зардевшись счастливо от обещания брата, похвастал Паша, – мебель по району развозит.
– Заказы, – пояснил Игнат, – все больше к морю вести выпадает – в особняки разные к этим… к новым русским. А что – выгрузишь им мебель, поулыбаешься, они тебе еще сверху накинут, на бутылку дадут. Хоть и написано у нас в рекламе, что доставка и погрузка бесплатно, но так чтобы мне вообще ничего не перепало – еще ни разу не было, – с гордостью заключил Игнат.
– Вот так-то, – Паша хлопнул его по плечу, – так как решим? С нашей машиной?
– Я предложил, – Игнат кивнул на Сашу, – а она что-то не согласна…
– Да я согласна, – заторопилась Саша, – теперь-то все выяснили… Брат – есть брат. Это понятно. Теперь-то что… – она заметила, что начала нести чушь и остановилась.
Игнат и Паша переглянулись.
«Что это она»? – молча спросил Игнат.
«Да черт ее знает, сам удивляюсь…» – молча ответил Паша.
– Ну чего вы молчите? – улыбнулась Саша. – Паша! Так кто поедет с Игнатом, кто останется машину сторожить? Машину ведь нельзя бросать на дороге без присмотра.
– А ты как хочешь? – спросил Паша. – Поехать или остаться?
– Да мне…
– Лучше пускай со мной поедет, – внес предложение Игнат, – а то – девушка… одна… на дороге… Черт его знает, что может случиться…
– Да, – сказал Паша, – пожалуй, так будет лучше. Поезжай, Саш. Как будешь ехать – дорогу запомни получше, чтобы не плутать с аварийкой.
– Хорошо, – кивнула Саша и направилась к «шестерке», – рюкзачок только возьму.
– Да зачем ты его таскать будешь? – удивился Паша. – Здесь оставь.
– Не могу, – стыдливо улыбнулась Саша, – мне… зайти еще надо кое-куда… Ну… понимаешь.
– А-а… Понимаю… Примерно…
– Тут ехать-то недалеко, – проговорил Игнат, очевидно, для того, чтобы начать разговор, – минут пятнадцать-двадцать – и уже на месте.
Сидеть в высокой кабине грузовика было непривычно. Саша первый раз передвигалась при помощи такого транспорта.
«Вообще-то ничего, – подумала она, – даже забавно. Только трясет здорово и шумно…»
Саша поглядела в зеркало заднего вида – Паша стоял у своей машины и, кажется, махал ей рукой. На всякий случай Саша тоже высунулась и помахала ему.
«Увидел…»
Грузовик проехал еще немного и свернул на проселочную грунтовую дорогу. Здесь трясло уже по-настоящему – Сашу так и бросало из стороны в сторону. Чтобы не задевать Игната и не мешать ему вести машину, она крепко ухватилась за ручку дверцы.
– Так быстрее, – пояснил Игнат, – если по трассе, то лишних десять минут кататься будем. А трясет – это ничего. У меня тачка такая – выдержит. Только вот… Тебе, наверное, с непривычки неудобно…
– Да ничего…
– Вот и я говорю – не смертельно, – качнул головой Игнат. Сам-то он сидел, как будто гвоздями был прибит к своему креслу – не шелохнется, – позавтракала-то хорошо? Как тебя на такой карусели – не мутит?
Саша замотала головой.
«Чем быстрее мы обернемся, тем лучше, – подумала она, – значит, не ловушка это вовсе… Случайно "шестерка" сломалась. Конечно, странно, что так… После техосмотра. Да и ночью кто-то ко мне ломился – вряд ли это можно назвать случайностью… Но Паша действительно не подозревает о том, что у меня в рюкзаке. Иначе и быть не может – у него столько возможностей было отнять у меня деньги. Если б он знал, то я бы давно лежала где-нибудь в кювете с проломленной головой… Да и Игнат этот никаких подозрений не вызывает. Простой рабочий человек. Правда – они с Пашей до удивления друг на друга похожи… Ну а как же – родные братья…»
– А Пашка запал на тебя, – сообщил вдруг Игнат.
– Что? – не успела Саша отвлечься от своих мыслей.
– Запал, говорю, на тебя Пашка, – повторил Игнат.
– Почему ты так думаешь? – сделала вид, что удивилась, Саша.
– Что ж я – не вижу, что ли? – усмехнулся Игнат. – Я своего братца как облупленного знаю. Он у меня еще тот… хват. Хочешь расскажу, как он чуть не женился один раз? На девушке Маше?
– Расскажи.
Игнат, постоянно, усмехаясь и перемежая свой рассказ сомнительными подробностями, переложил уже знакомую Саше былину об удивительной девушке Маше.
После его рассказа Саша совсем успокоилась. Посмеявшись вместе с Игнатом, она стала смотреть в окно.
– Ого! – воскликнул вдруг Игнат. – Ну, можно считать, что вам с Пашкой повезло.
– Почему это? – повернулась к нему Саша.
– Примета такая есть, – пояснил Игнат, – если по дороге гроб с покойником встретишь, то в делах твоих удача будет.
Саша поглядела вперед на дорогу. На ней двигался грузовой автофургон – далеко еще.
– А где же гроб с покойником? – осведомилась она.
– А вон, – кивнул Игнат на автофургон, – прямо по курсу.
– Не похож на гроб, – сказала Саша.
– Мало ли что не похож, – ухмыльнулся Игнат, – сейчас он яму будет объезжать – смотри внимательнее.
Автофургон быстро приближался. Двигался он как-то неровно – расхлябанно. А когда стал объезжать большую яму на дороге, то едва не угодил в нее. Саша успела заметить надпись на борту фургона – «Похоронное агентство "Черный обелиск".
«Ну и название, – подумала она еще, – уж лучше бы – "Коготь Сатаны". Или – "Добро пожаловать в ад…" Надо же такое придумать – "Черный обелиск…"!
– Жмуриков повез в крематорий, – объяснял Игнат, – тут неподалеку крематорий есть. А с кладбищами дела в этой местности непросто обстоят – тут нормальной земли и нет почти – один камень и глина солнцем обожженная. Похоронить по-человечески дорого стоит… А всяких там бомжей и малоимущих – в крематорий…
– Ничего себе, – поежилась Саша, – не хотела бы я у вас тут умереть…
Автофургон, подпрыгивая на ухабах, летел им навстречу.
– А ты вообще откуда? – спросил Игнат.
– Из Москвы.
– Из Москвы-ы? – протянул Игнат и посмотрел на Сашу с уважением. – Вона. Как тебя сюда занесло-то? А, понятно – отдыхаешь!
– Ага, – кивнула Саша, – отдыхаю.
Автофургон приблизился настолько, что пора было думать о том, как бы разминуться на узкой дороге.
– Ты гляди, как гонит, – пробормотал Игнат, осторожно выруливая в сторону, – как бы покойнички не повылетали… Лучше дорогу уступить…
Автофургон похоронного агентства «Черный обелиск» летел прямо на них и никуда сворачивать не собирался.
– Пьяный он, что ли, за рулем? – Игнат стал серьезней. – Вот гад, а еще покойников возить доверили… Летит, как сумасшедший…
– Как это он пьяный? – удивилась Саша. – А как же ГАИ? То есть ГИБДД?
– Какое тут ГИБДД на хрен! На этом-то участке дороги! Сроду их здесь не было!
Саша хотела спросить – почему, но не успела. У нее перехватило дыхание.
Игнат отвел свой грузовик в сторону, рассчитывая на то, что и автофургон посторонится. Но тот – будто и не замечая грузовика – с той же скоростью громыхал вперед. Когда Игнат понял, что автофургон сворачивать не будет, было уже поздно – отъехать он не успел бы.
– Прыгай!! – заорал он изо всех сил, мгновенно изменившись в лице, – прыгай давай скорее!! Открывай дверь и прыгай!
Сам он выпрыгнуть не успел бы. Удар пришелся с той стороны, где сидел Игнат. Если бы он даже умудрился бросить управление машиной и выпрыгнуть, то его тут же размолотило бы между бортом собственного грузовика и передним бампером сумасшедшего автофургона.
Уже ни о чем не думая, кроме неотвратимо надвигающейся громыхающей смерти, Саша рванула дверцу и подтянулась со своего места к образовавшемуся проему.
Она присела чуть на подножку, готовясь спружинить, чтобы отпрыгнуть подальше, но не успела. Страшный удар швырнул ее гораздо дальше, чем она предполагала прыгнуть.
В то короткое время, пока Саша находилась в воздухе, ей показалось, что она слышит крик Игната.
«Он-то не сможет спастись, – мелькнула у нее мысль, – он погибнет».
В следующее мгновение она покатилась кубарем по земле. Потом внезапно вздыбившаяся волнами земля ударила ее по голове – раз и еще раз, Саша несколько раз еще перекувыркнулась и растянулась на успокоившейся почве.
Темнота наступала постепенно – сначала Саша пыталась с ней бороться, но глаза закрывались сами собой. От яростных приступов тошноты она не могла закричать – только замычала тихонько и замерла на земле.
А потом темнота наползла на нее, как наползает на землю черный дым, склонившийся от порывов ветра, и Саша перестала чувствовать тошноту, боль в расшибленном теле, горячую пыль под собой, собственное тело.
Кабина грузовика Игната со стороны водительского сиденья была смята, как будто ее сжал зубами голодный великан. Вниз – на осколки стекла – капала кровь, и непонятно было, откуда ее столько взялось в кабине.
Автофургон, развернувшись от удара, ворчал, пуская из выхлопной трубы комья черной гари. Передний бампер и часть кабины, соприкоснувшиеся с грузовиком в момент столкновения, помяты были немного.
Створки кузова автофургона, судя по всему, закрыты были весьма небрежно – сейчас они распахнулись. На дороге и на земле валялись скверно одетые люди. Лежали они в крайне неудобных позах – руки и ноги их были так перекручены, что казались резиновыми.
Впрочем, люди этого не замечали и ни на что, конечно, не жаловались – они давно были мертвы.
Паша сначала ходил вокруг своей машины. Потом снова открыл капот и долго смотрел туда, задумчиво поглаживая подбородок.
Захлопнув капот, он вздохнул и вернулся в машину – солнце здорово припекало. Паша опустил все стекла и, удобно устроившись на кресле, закрыл глаза.
Должно быть, он задремал, потому что не услышал, как подъехала машина и остановилась рядом с его «шестеркой» у обочины – черный «Мерседес» какого-то очень давнего года выпуска, с изъеденными ржавчиной бортами.
– Успели! – услышал Паша и проснулся.
– А я думал – опоздали, – проговорил тот же голос, – проваландались, мать их, столько времени – вполне могли опоздать.
Паша сладко потянулся и поднял голову. И вздрогнул от неожиданности на полузевке – у его машины стояли двое мужчин.
Паша оглянулся и увидел старинный черный «Мерседес», похожий на пиратский корабль.
– Проблемы, братан? – спросил один из мужчин, и Паша узнал голос, тот самый, который он слышал сквозь сон. – Сломался, что ли?
– Ага, – радостно вскинулся Паша, – я и сам не пойму, что у меня там случилось… Сейчас покажу. Вот, короче, с утра выезжаю из гостиницы, а там стоянка рядом и автосервис. Ну, я на техосмотр и отдал тачку. Выехал из города, она встала… Что случилось – не пойму…
Паша выбрался из машины, резво подскочил к капоту и, открыв его, продолжал говорить, перебирая в руках сочленения шлангов и трубочек:
– Все вроде в порядке – по отдельности. А ничего не работает. Молчит и все. Не заводится. Прямо мистика какая-то… – Паша посмеялся, но мужчины не разделили его веселья. – Я, конечно, и сам не большой специалист по этой части – по машинам, но все равно мне кажется, что это какая-то заводская поломка. Машина у меня новая. Не может же так быть – шла-шла – все было нормально… а то вдруг встала и ни в какую…
– Ты один, что ли, едешь? – прервал Пашу один из мужчин.
Паша осекся и поднял глаза на говорившего. Перед ним стоял, почесывая массивную челюсть, высокий мускулистый мужчина – что мускулистый, хорошо было видно: одет он был в тесные джинсы и джинсовую жилетку, совсем не прикрывающую отлично тренированного торса.
Через всю левую щеку мускулистого тянулась длинная багровая царапина со следами спекшейся крови – совсем еще свежая.
Паша судорожно сглотнул.
– Чего? – неприязненно проговорил мускулистый. – Чего уставился, падла?
– Борисы-ыч, – предостерегающе протянул второй мужчина – низенький толстяк в засаленной клетчатой рубашке, – не заводись.
От толстяка настойчиво тянуло запахами кухни, как будто он провел ночь в огромной нечищеной кастрюле.
– Не заводиться?! – зарычал тот, кого назвали Борисычем. – Да пошел ты, понял? Где она? – он схватил Пашу за грудки.
– К-кто она? – пролепетал Паша, чувствуя, какие крепкие руки у этого Борисыча.
Эта царапина на его щеке так и лезла в глаза Паше.
– А то ты не знаешь, сучара! Где девчонка, с которой ты в машине ехал?
– Я один ехал…
Борисыч перехватил ворот рубашки у самого горла Паши левой рукой. Правую руку Борисыча Паша выпустил из своего поля зрения – и немедленно получил сильнейший удар в подвздошье.
– Борисыч… – толстяк двумя лапами ухватился за рукав Борисыча и попытался оттащить его от Паши. Борисыч отмахнулся от своего осторожного приятеля, и тот отлетел на несколько шагов.
Борисыч еще несколько раз ударил ногой опустившегося на колени Пашу, а когда тот повалился на асфальт рядом со своей машиной, Борисыч присел напротив него на корточки.
– Мало я тебе, сука, ночью приложил?! – прошипел он. – За то, что ты мне всю рожу расцарапал… Так тебя сейчас вообще убью! Говори, падаль, где девчонка, которая с тобой ехала?
Паша открыл рот, но вместо слов из его глотки вырвался только удушливый кашель.
Борисыч угрожающе поднял костистый кулак, и Паша быстро заговорил, откашлявшись:
– Она… поехала в авторемонтную мастерскую… С попутной машиной… Все нутро мне отбил, гад…
– Когда уехала?
– Не помню… Ай, да не бей ты, я правда не помню – я задремал… Минут пятнадцать назад. Может… двадцать… Она… «Она сейчас должна вернуться», – готов был уже добавить Паша, но прикусил язык.
Однако Борисыч разбирался в ситуации не хуже него.
– Значит, она сейчас вернется. С ремонтниками, – пробормотал он себе под нос, – ну что ж… Имеет смысл подождать ее…
– А ты говорил, что мы опоздаем! – повернулся он к толстяку.
– Это ты говорил, что мы опоздаем… – раздался голос толстяка.
– Заткнись! Все равно – лучше было бы, если б мы ее сразу на месте перехватили. Бабки наверняка при ней…
– Да я ж не виноват! – взвился голос толстяка. – Меня менты задержали. Насчет Витька Циклопа расспрашивали. Которого гаишник застрелил вчера на дороге…
Паша уже мог дышать совсем почти свободно. Он отодвинулся немного от опасного Борисыча – и приподнялся на локтях.
– Что вы хотите от Саши? – спросил он.
Борисыч размышлял над чем-то. Он не сразу-то и расслышал Пашин вопрос.
– От кого?.. А, от этой шлюхи… Да ничего особенного. Бабки у нее есть. Много. Наши.
– Нет у нее денег, – заявил Паша.
– Как это?! – в один голос спросили Борисыч и толстяк.
– Так, – подтвердил Паша и, морщась от боли, передвинул свое тело, чтобы присесть поудобнее, – где бы она их держала? У нее ни сумки, ничего не было…
Борисыч и толстяк несколько минут ошарашенно молчали.
– Врет, – предположил толстяк и погладил клетчатое брюхо.
– Может быть, – отозвался Борисыч, – а может быть, и не врет. Вполне возможно, что она бабки куда-то заныкала. Спрятала…
– А вдруг она их и не снимала вовсе? – испуганно проговорил толстяк.
– Откуда я-то знаю! – раздраженно отлаял Борисыч. – Кто теперь скажет? Витька Циклоп знал, но… Но он теперь уже ничего никому не скажет… С-сука, сколько дерьма наделала…
– Убить мало, – поддакнул толстяк, – а все-таки, может, этот пидор врет?..
Паша, открыв рот, прослушал малопонятный ему разговор до конца. Потом он, опираясь на капот «шестерки», поднялся. И поднявшись, разогнулся с трудом – удары, полученные от Борисыча, здорово мешали ему двигаться.
«До кабины бы добраться, – подумал он, страдая от боли даже в мыслях, – там у меня под сиденьем… монтировка… Очень она мне может пригодиться…»
Борисыч только мельком глянул на оживающего Пашу и снова отвернулся.
– В любом случае она вернется сюда, – сказал Борисыч толстяку, – нужно дождаться ее и… поговорить. Все, сука, выложит… Да взяла она бабки, я уверен. Иначе Циклоп бы ее прямо там пришиб – у банка. Ты что – его нрава не знаешь, что ли?
– Точно, – повеселел толстяк, – а я и не подумал, дурак…
Вдруг его лоснящееся от жира лицо снова исказила гримаса беспокойства.
– А если она не вернется? Почует чего-нибудь… и свалит? – проговорил он. – Она же такая… Никогда не знаешь, что ей в голову придет. Одни только неприятности с ней…
Борисыч погрузился в размышления.
– Где здесь ближайшая автомастерская? – прогудел он, задумчиво поглаживая нижнюю челюсть. – Ага… На сто пятом километре… Больше, кажется, нет нигде… Если новой не построили. Да не построили – я бы знал. А до сто пятого километра – минут пятнадцать-двадцать туда, обратно столько же… Ее нет уже полчаса. Имеет смысл подождать еще полчасика. Только… Как бы нам половчее спрятаться, чтобы не спугнуть… Хм…
За то время, пока он молчал, Паша успел незаметно переместиться к закрытой дверце своего автомобиля.
– Вот что! – очнулся Борисыч. Паша тут же замер. – Ты поедешь… Отъедешь назад, – он ткнул пальцем в толстяка, – так, чтобы тебя не особенно было заметно отсюда. А сам чтобы видел, что здесь происходит. Понял?
– Понял! – с готовностью кивнул толстяк и без лишних разговоров направился к притаившемуся за «шестеркой» «Мерседесу».
«Отлично, – подумал Паша, – он отъедет, а я пока… Разберусь с этим козлом. Пока толстый поймет из своего укрытия, что происходит, я монтировкой этого Борисыча так отделаю, что он собственное имя забудет… Надо подождать, пока толстый отъедет…»
Взревел мотор «Мерседеса» – и старинный пиратский корабль тяжело развернулся и величаво покатил по дороге, слегка погромыхивая какими-то своими особенно изветшавшими частями.
Борисыч закурил, прилепив сигаретку с отвисшей нижней губе.
Потом повернулся к Паше.
– А ты, придурок, встань вот сюда, – приказал он, – вот у капота встань… А я сюда – в твою тень… Не понял? – угрожающе произнес Борисыч, когда Паша, вместо того чтобы выполнить приказание, остался на месте. – Ты чего, сявка, выдрючиваешься?
«Сейчас невыгодно драться с ним, – подумал Паша, – до монтировки я дотянуться на успею – следовательно, я безоружный. А Борисыч, как я уже понял, драться умеет. И толстяк придет ему на помощь – увидит…»
Паша вздохнул и отошел на указанное ему Борисычем место.
Борисыч встал в его тени, опершись спиной о борт «шестерки».
– Ну вот, – удовлетворенно проговорил он, – теперь издали меня видно не будет. Как, кстати, и моего товарища, – он, обернувшись, посмотрел на далеко отъехавший «Мерседес». Машина, стоящая на таком большом расстоянии, подозрений не вызовет – не видно же, кто там сидит…
«Дурак, – обругал себя Паша, – надо было раньше действовать – быстрее ухватил бы монтировку, и все… А как теперь быть?»
Ваня по прозвищу Фофан поднял голову и понял, что жив; секунду спустя он ощутил, что все еще пьян, что называется, мертвецки.
Он сел на пыльную землю и осмотрелся.
Прямо над ним возвышалась кабина его автофургона с покрытым непрозрачной сетью мельчайших трещин лобовым стеклом. На расстоянии метра от смятого рыла автофургона как-то по особенному криво стоял изрядно покалеченный грузовик. Переднее колесо грузовика было сплошь залито кровью, сочившийся сквозь щель под дверцей из кабины.
– Ни хрена себе, – пробормотал Ваня и попытался подняться.
Ничего у него не получилось. Жаркий воздух словно сгустился в плотный ватный ком, и, натолкнувшись на него, Ваня снова осел на землю.
Ваня помотал головой, но прояснить сознание ему не удалось. Опустив глаза вниз, он вдруг обнаружил, что, несмотря на жару, одет в драную телогрейку и ватные штаны. Валенок, которые прекрасно дополняли бы весь ансамбль, на Ване не оказалось – он свободно пошевелил пальцами на ногах.
После еще двух бесплодных попыток подняться он понял, что принять вертикальное положение ему ни в коем случае не удастся, Ваня поудобнее уселся на землю и попытался восстановить в своей памяти последние события сегодняшнего дня.
– Нажрался я с утра – это точно… – хрипло бормотал Ваня, – помню, что пил… А с кем и сколько – не помню ни в какую… Вот помню, что пили из глубоких тарелок – стаканов не было… А с кем же пил-то? Бля-я… Нет, надо завязывать. А то так, в натуре, и вообще можно с катушек съехать…
Он снова огляделся. Покореженные машины, кровь, осколки стекол – все это прошло мимо его сознания либо показалось частью чудовищного кавардака, творившегося у него в голове.
– Так… Нужно вспомнить, где я пил, – морщась от мыслительных усилий, напрягся снова Ваня, – тогда все пойдет быстрее… Так… Я на работу пошел с утра. Значит, там и напился. О! – вспомнил Ваня. – Точно – у Петровича день рождения был… С ним и пил. Так… Нам поручили жмуриков отвезти в крематорий. К обеду жмуриков оформили и нам велели ехать…
Ваня закрыл глаза, потом снова открыл, потом закрыл опять.
– Это что же? – прошептал он, оглядываясь. – Мы все-таки поехали?.. А… А… Авария. Мама моя, как это получилось?.. Кровь на колесе… Мама моя… А Петрович-то где?
Ваня попытался подняться на ноги. На этот раз у него получилось. Он утвердился на босых подгибающихся ногах, покачиваясь от страха и непроходящего пьяного гула в голове.
– Петрович! – тихонько позвал Ваня, – Петрови-ич, ты где-е?..
Из-за неподвижного автофургона показался невысокий худой мужик, сияющий ленинской лысиной и голыми коленками – из одежды на мужике были только грязные семейные трусы. На выступающих его ребрах расплывался совсем еще свежий кровоподтек, а на лбу запеклась кровавая ссадина.
– А… – сипло выговорил мужик, увидев Ваню, – Фофан… Живой. А ты чего так одет-то?
– Н-не помню, – ответил Ваня, – а ты – чего так одет, Петрович?
– Жарко, – объяснил Петрович, – как бухали, я так и поехал – в таком виде… Ух и нажрались. Хорошо еще, что по дороге нигде ментов нет. А то бы влипли по полной программе…
– Т-ты… Видел? – Ваня ткнул рукой по направлению разбитого грузовика с окровавленным колесом.
– Видел, – хмуро отозвался Петрович и, нетвердо ступая, подошел ближе к Ване.
– И что нам теперь делать? – проскулил Ваня. – Там… кровь… Убился кто-то. Посадят же…
– Не пыли, Фофан, – проговорил Петрович, – чего обосрался раньше времени… Кто тебя посадит?
– Ну… Милиция…
– А где она? Где ты ее тут видишь?
– Н-нет.
– Вот именно. Пустырь тут. Дорога-то заброшенная – по ней мало кто ездит. А с трассы нас не видно. Этот крендель на грузовике еще долго тут простоит, пока его найдут. Свалим отсюда, и все. А фургон наш одному моему знакомому отвезем, он его за неделю исправит – никто ничего и не узнает. – Петрович говорил так разумно и осмысленно, что и не сказать было по нему, что он пьяный, только по размашистым неуклюжим движениям можно было определить и по тусклым глазам. Да по запаху перегара.
– А… это… Может, «Скорую помощь» вызвать? – неуверенно предложил Ваня.
– На хрена?
– Там, в кабине… Может, он живой?
– Ты совсем, Фофан, охуел? – осведомился грубый Петрович. – Да тебе молиться надо, чтобы он помер. Тогда свидетелей не останется. Короче – хватит трепаться, пойдем, поможешь мне…
– А чего… делать-то?
– Жмурики из фургона высыпались, падлы, – сказал Петрович, – сильный удар был, должно быть. А створки сзади мы плохо закрыли… Давай, быстрее. А то вдруг кто здесь поедет…
– Ага, ага, – согласно закивал перепуганный Ваня, вытер вспотевшее лицо мокрыми трясущимися ладонями и потрусил вслед за Петровичем, который, договорив, тут же развернулся и пошел к задней стенке автофургона.
Еще несколько секунд Саша соображала лихорадочно, потом криво улыбнулась и сказала смущенно:
– Да это бывает у меня… Вы уж извините… Нафантазирую чего-нибудь, а потом… Очень сильно меня напугали вчера ночью. Нервы у меня слабые… Я и не такое наговорить могу. Извините…
– Ничего, – в один голос сказали Игнат и Паша.
Игнат пнул ногой баллон правого колеса «шестерки», будто проверяя, правильно ли он накачан. Саша заложила руки в карманы и уставилась на носки своих потрепанных кроссовок. Молчала.
– Ну, вы уже познакомились? – чтобы снять неловкое молчание, спросил у обоих Паша.
– Познакомились, – кивнул Игнат.
– Да, – сказала Саша.
– Ну и прекрасно! – Паша подошел к Игнату, встал рядом с ним и хлопнул его по плечу. – Прошу любить и жаловать! – сказал он Саше. – Мой родной брат! Выросли вместе, вместе в школу ходили…
– Бра-ат? – удивилась Саша. – И правда, как вы похожи…
– А ты что удивляешься?.. Ты что, ей не сказал? – спросил Паша у Игната.
– Да не успел как-то, – усмехнулся Игнат, – она ж меня чуть не съела.
– Извините, – еще раз сказала Саша, которой теперь и на самом деле стало стыдно за свое поведение, – я взвинчена с утра…
– Бывает, – примирительно проговорил Игнат.
– Игнат в этом городе живет, – похлопывая брата по плечу, принялся рассказывать Паша, – в котором мы с тобой ночевали. Он старше меня на три года, как школу закончил, из армии вернулся – так сразу в этот город – в районный центр. Наш-то родной городок совсем крохотный. Он городом-то стал называться года два назад. А раньше был – поселок городского типа. У нас все молодые на заработки уезжают куда-нибудь. Дома делать нечего – только если в огороде копаться да за курями смотреть. Вот и я уеду скоро… – добавил Паша.
– Давно пора, – одобрил Игнат, – я тебя устрою куда-нибудь. Порекомендую.
– Игнат у нас на мебельной фабрике работает, – зардевшись счастливо от обещания брата, похвастал Паша, – мебель по району развозит.
– Заказы, – пояснил Игнат, – все больше к морю вести выпадает – в особняки разные к этим… к новым русским. А что – выгрузишь им мебель, поулыбаешься, они тебе еще сверху накинут, на бутылку дадут. Хоть и написано у нас в рекламе, что доставка и погрузка бесплатно, но так чтобы мне вообще ничего не перепало – еще ни разу не было, – с гордостью заключил Игнат.
– Вот так-то, – Паша хлопнул его по плечу, – так как решим? С нашей машиной?
– Я предложил, – Игнат кивнул на Сашу, – а она что-то не согласна…
– Да я согласна, – заторопилась Саша, – теперь-то все выяснили… Брат – есть брат. Это понятно. Теперь-то что… – она заметила, что начала нести чушь и остановилась.
Игнат и Паша переглянулись.
«Что это она»? – молча спросил Игнат.
«Да черт ее знает, сам удивляюсь…» – молча ответил Паша.
– Ну чего вы молчите? – улыбнулась Саша. – Паша! Так кто поедет с Игнатом, кто останется машину сторожить? Машину ведь нельзя бросать на дороге без присмотра.
– А ты как хочешь? – спросил Паша. – Поехать или остаться?
– Да мне…
– Лучше пускай со мной поедет, – внес предложение Игнат, – а то – девушка… одна… на дороге… Черт его знает, что может случиться…
– Да, – сказал Паша, – пожалуй, так будет лучше. Поезжай, Саш. Как будешь ехать – дорогу запомни получше, чтобы не плутать с аварийкой.
– Хорошо, – кивнула Саша и направилась к «шестерке», – рюкзачок только возьму.
– Да зачем ты его таскать будешь? – удивился Паша. – Здесь оставь.
– Не могу, – стыдливо улыбнулась Саша, – мне… зайти еще надо кое-куда… Ну… понимаешь.
– А-а… Понимаю… Примерно…
* * *
– Тут ехать-то недалеко, – проговорил Игнат, очевидно, для того, чтобы начать разговор, – минут пятнадцать-двадцать – и уже на месте.
Сидеть в высокой кабине грузовика было непривычно. Саша первый раз передвигалась при помощи такого транспорта.
«Вообще-то ничего, – подумала она, – даже забавно. Только трясет здорово и шумно…»
Саша поглядела в зеркало заднего вида – Паша стоял у своей машины и, кажется, махал ей рукой. На всякий случай Саша тоже высунулась и помахала ему.
«Увидел…»
Грузовик проехал еще немного и свернул на проселочную грунтовую дорогу. Здесь трясло уже по-настоящему – Сашу так и бросало из стороны в сторону. Чтобы не задевать Игната и не мешать ему вести машину, она крепко ухватилась за ручку дверцы.
– Так быстрее, – пояснил Игнат, – если по трассе, то лишних десять минут кататься будем. А трясет – это ничего. У меня тачка такая – выдержит. Только вот… Тебе, наверное, с непривычки неудобно…
– Да ничего…
– Вот и я говорю – не смертельно, – качнул головой Игнат. Сам-то он сидел, как будто гвоздями был прибит к своему креслу – не шелохнется, – позавтракала-то хорошо? Как тебя на такой карусели – не мутит?
Саша замотала головой.
«Чем быстрее мы обернемся, тем лучше, – подумала она, – значит, не ловушка это вовсе… Случайно "шестерка" сломалась. Конечно, странно, что так… После техосмотра. Да и ночью кто-то ко мне ломился – вряд ли это можно назвать случайностью… Но Паша действительно не подозревает о том, что у меня в рюкзаке. Иначе и быть не может – у него столько возможностей было отнять у меня деньги. Если б он знал, то я бы давно лежала где-нибудь в кювете с проломленной головой… Да и Игнат этот никаких подозрений не вызывает. Простой рабочий человек. Правда – они с Пашей до удивления друг на друга похожи… Ну а как же – родные братья…»
– А Пашка запал на тебя, – сообщил вдруг Игнат.
– Что? – не успела Саша отвлечься от своих мыслей.
– Запал, говорю, на тебя Пашка, – повторил Игнат.
– Почему ты так думаешь? – сделала вид, что удивилась, Саша.
– Что ж я – не вижу, что ли? – усмехнулся Игнат. – Я своего братца как облупленного знаю. Он у меня еще тот… хват. Хочешь расскажу, как он чуть не женился один раз? На девушке Маше?
– Расскажи.
Игнат, постоянно, усмехаясь и перемежая свой рассказ сомнительными подробностями, переложил уже знакомую Саше былину об удивительной девушке Маше.
После его рассказа Саша совсем успокоилась. Посмеявшись вместе с Игнатом, она стала смотреть в окно.
– Ого! – воскликнул вдруг Игнат. – Ну, можно считать, что вам с Пашкой повезло.
– Почему это? – повернулась к нему Саша.
– Примета такая есть, – пояснил Игнат, – если по дороге гроб с покойником встретишь, то в делах твоих удача будет.
Саша поглядела вперед на дорогу. На ней двигался грузовой автофургон – далеко еще.
– А где же гроб с покойником? – осведомилась она.
– А вон, – кивнул Игнат на автофургон, – прямо по курсу.
– Не похож на гроб, – сказала Саша.
– Мало ли что не похож, – ухмыльнулся Игнат, – сейчас он яму будет объезжать – смотри внимательнее.
Автофургон быстро приближался. Двигался он как-то неровно – расхлябанно. А когда стал объезжать большую яму на дороге, то едва не угодил в нее. Саша успела заметить надпись на борту фургона – «Похоронное агентство "Черный обелиск".
«Ну и название, – подумала она еще, – уж лучше бы – "Коготь Сатаны". Или – "Добро пожаловать в ад…" Надо же такое придумать – "Черный обелиск…"!
– Жмуриков повез в крематорий, – объяснял Игнат, – тут неподалеку крематорий есть. А с кладбищами дела в этой местности непросто обстоят – тут нормальной земли и нет почти – один камень и глина солнцем обожженная. Похоронить по-человечески дорого стоит… А всяких там бомжей и малоимущих – в крематорий…
– Ничего себе, – поежилась Саша, – не хотела бы я у вас тут умереть…
Автофургон, подпрыгивая на ухабах, летел им навстречу.
– А ты вообще откуда? – спросил Игнат.
– Из Москвы.
– Из Москвы-ы? – протянул Игнат и посмотрел на Сашу с уважением. – Вона. Как тебя сюда занесло-то? А, понятно – отдыхаешь!
– Ага, – кивнула Саша, – отдыхаю.
Автофургон приблизился настолько, что пора было думать о том, как бы разминуться на узкой дороге.
– Ты гляди, как гонит, – пробормотал Игнат, осторожно выруливая в сторону, – как бы покойнички не повылетали… Лучше дорогу уступить…
Автофургон похоронного агентства «Черный обелиск» летел прямо на них и никуда сворачивать не собирался.
– Пьяный он, что ли, за рулем? – Игнат стал серьезней. – Вот гад, а еще покойников возить доверили… Летит, как сумасшедший…
– Как это он пьяный? – удивилась Саша. – А как же ГАИ? То есть ГИБДД?
– Какое тут ГИБДД на хрен! На этом-то участке дороги! Сроду их здесь не было!
Саша хотела спросить – почему, но не успела. У нее перехватило дыхание.
Игнат отвел свой грузовик в сторону, рассчитывая на то, что и автофургон посторонится. Но тот – будто и не замечая грузовика – с той же скоростью громыхал вперед. Когда Игнат понял, что автофургон сворачивать не будет, было уже поздно – отъехать он не успел бы.
– Прыгай!! – заорал он изо всех сил, мгновенно изменившись в лице, – прыгай давай скорее!! Открывай дверь и прыгай!
Сам он выпрыгнуть не успел бы. Удар пришелся с той стороны, где сидел Игнат. Если бы он даже умудрился бросить управление машиной и выпрыгнуть, то его тут же размолотило бы между бортом собственного грузовика и передним бампером сумасшедшего автофургона.
Уже ни о чем не думая, кроме неотвратимо надвигающейся громыхающей смерти, Саша рванула дверцу и подтянулась со своего места к образовавшемуся проему.
Она присела чуть на подножку, готовясь спружинить, чтобы отпрыгнуть подальше, но не успела. Страшный удар швырнул ее гораздо дальше, чем она предполагала прыгнуть.
В то короткое время, пока Саша находилась в воздухе, ей показалось, что она слышит крик Игната.
«Он-то не сможет спастись, – мелькнула у нее мысль, – он погибнет».
В следующее мгновение она покатилась кубарем по земле. Потом внезапно вздыбившаяся волнами земля ударила ее по голове – раз и еще раз, Саша несколько раз еще перекувыркнулась и растянулась на успокоившейся почве.
Темнота наступала постепенно – сначала Саша пыталась с ней бороться, но глаза закрывались сами собой. От яростных приступов тошноты она не могла закричать – только замычала тихонько и замерла на земле.
А потом темнота наползла на нее, как наползает на землю черный дым, склонившийся от порывов ветра, и Саша перестала чувствовать тошноту, боль в расшибленном теле, горячую пыль под собой, собственное тело.
Кабина грузовика Игната со стороны водительского сиденья была смята, как будто ее сжал зубами голодный великан. Вниз – на осколки стекла – капала кровь, и непонятно было, откуда ее столько взялось в кабине.
Автофургон, развернувшись от удара, ворчал, пуская из выхлопной трубы комья черной гари. Передний бампер и часть кабины, соприкоснувшиеся с грузовиком в момент столкновения, помяты были немного.
Створки кузова автофургона, судя по всему, закрыты были весьма небрежно – сейчас они распахнулись. На дороге и на земле валялись скверно одетые люди. Лежали они в крайне неудобных позах – руки и ноги их были так перекручены, что казались резиновыми.
Впрочем, люди этого не замечали и ни на что, конечно, не жаловались – они давно были мертвы.
* * *
Паша сначала ходил вокруг своей машины. Потом снова открыл капот и долго смотрел туда, задумчиво поглаживая подбородок.
Захлопнув капот, он вздохнул и вернулся в машину – солнце здорово припекало. Паша опустил все стекла и, удобно устроившись на кресле, закрыл глаза.
Должно быть, он задремал, потому что не услышал, как подъехала машина и остановилась рядом с его «шестеркой» у обочины – черный «Мерседес» какого-то очень давнего года выпуска, с изъеденными ржавчиной бортами.
– Успели! – услышал Паша и проснулся.
– А я думал – опоздали, – проговорил тот же голос, – проваландались, мать их, столько времени – вполне могли опоздать.
Паша сладко потянулся и поднял голову. И вздрогнул от неожиданности на полузевке – у его машины стояли двое мужчин.
Паша оглянулся и увидел старинный черный «Мерседес», похожий на пиратский корабль.
– Проблемы, братан? – спросил один из мужчин, и Паша узнал голос, тот самый, который он слышал сквозь сон. – Сломался, что ли?
– Ага, – радостно вскинулся Паша, – я и сам не пойму, что у меня там случилось… Сейчас покажу. Вот, короче, с утра выезжаю из гостиницы, а там стоянка рядом и автосервис. Ну, я на техосмотр и отдал тачку. Выехал из города, она встала… Что случилось – не пойму…
Паша выбрался из машины, резво подскочил к капоту и, открыв его, продолжал говорить, перебирая в руках сочленения шлангов и трубочек:
– Все вроде в порядке – по отдельности. А ничего не работает. Молчит и все. Не заводится. Прямо мистика какая-то… – Паша посмеялся, но мужчины не разделили его веселья. – Я, конечно, и сам не большой специалист по этой части – по машинам, но все равно мне кажется, что это какая-то заводская поломка. Машина у меня новая. Не может же так быть – шла-шла – все было нормально… а то вдруг встала и ни в какую…
– Ты один, что ли, едешь? – прервал Пашу один из мужчин.
Паша осекся и поднял глаза на говорившего. Перед ним стоял, почесывая массивную челюсть, высокий мускулистый мужчина – что мускулистый, хорошо было видно: одет он был в тесные джинсы и джинсовую жилетку, совсем не прикрывающую отлично тренированного торса.
Через всю левую щеку мускулистого тянулась длинная багровая царапина со следами спекшейся крови – совсем еще свежая.
Паша судорожно сглотнул.
– Чего? – неприязненно проговорил мускулистый. – Чего уставился, падла?
– Борисы-ыч, – предостерегающе протянул второй мужчина – низенький толстяк в засаленной клетчатой рубашке, – не заводись.
От толстяка настойчиво тянуло запахами кухни, как будто он провел ночь в огромной нечищеной кастрюле.
– Не заводиться?! – зарычал тот, кого назвали Борисычем. – Да пошел ты, понял? Где она? – он схватил Пашу за грудки.
– К-кто она? – пролепетал Паша, чувствуя, какие крепкие руки у этого Борисыча.
Эта царапина на его щеке так и лезла в глаза Паше.
– А то ты не знаешь, сучара! Где девчонка, с которой ты в машине ехал?
– Я один ехал…
Борисыч перехватил ворот рубашки у самого горла Паши левой рукой. Правую руку Борисыча Паша выпустил из своего поля зрения – и немедленно получил сильнейший удар в подвздошье.
– Борисыч… – толстяк двумя лапами ухватился за рукав Борисыча и попытался оттащить его от Паши. Борисыч отмахнулся от своего осторожного приятеля, и тот отлетел на несколько шагов.
Борисыч еще несколько раз ударил ногой опустившегося на колени Пашу, а когда тот повалился на асфальт рядом со своей машиной, Борисыч присел напротив него на корточки.
– Мало я тебе, сука, ночью приложил?! – прошипел он. – За то, что ты мне всю рожу расцарапал… Так тебя сейчас вообще убью! Говори, падаль, где девчонка, которая с тобой ехала?
Паша открыл рот, но вместо слов из его глотки вырвался только удушливый кашель.
Борисыч угрожающе поднял костистый кулак, и Паша быстро заговорил, откашлявшись:
– Она… поехала в авторемонтную мастерскую… С попутной машиной… Все нутро мне отбил, гад…
– Когда уехала?
– Не помню… Ай, да не бей ты, я правда не помню – я задремал… Минут пятнадцать назад. Может… двадцать… Она… «Она сейчас должна вернуться», – готов был уже добавить Паша, но прикусил язык.
Однако Борисыч разбирался в ситуации не хуже него.
– Значит, она сейчас вернется. С ремонтниками, – пробормотал он себе под нос, – ну что ж… Имеет смысл подождать ее…
– А ты говорил, что мы опоздаем! – повернулся он к толстяку.
– Это ты говорил, что мы опоздаем… – раздался голос толстяка.
– Заткнись! Все равно – лучше было бы, если б мы ее сразу на месте перехватили. Бабки наверняка при ней…
– Да я ж не виноват! – взвился голос толстяка. – Меня менты задержали. Насчет Витька Циклопа расспрашивали. Которого гаишник застрелил вчера на дороге…
Паша уже мог дышать совсем почти свободно. Он отодвинулся немного от опасного Борисыча – и приподнялся на локтях.
– Что вы хотите от Саши? – спросил он.
Борисыч размышлял над чем-то. Он не сразу-то и расслышал Пашин вопрос.
– От кого?.. А, от этой шлюхи… Да ничего особенного. Бабки у нее есть. Много. Наши.
– Нет у нее денег, – заявил Паша.
– Как это?! – в один голос спросили Борисыч и толстяк.
– Так, – подтвердил Паша и, морщась от боли, передвинул свое тело, чтобы присесть поудобнее, – где бы она их держала? У нее ни сумки, ничего не было…
Борисыч и толстяк несколько минут ошарашенно молчали.
– Врет, – предположил толстяк и погладил клетчатое брюхо.
– Может быть, – отозвался Борисыч, – а может быть, и не врет. Вполне возможно, что она бабки куда-то заныкала. Спрятала…
– А вдруг она их и не снимала вовсе? – испуганно проговорил толстяк.
– Откуда я-то знаю! – раздраженно отлаял Борисыч. – Кто теперь скажет? Витька Циклоп знал, но… Но он теперь уже ничего никому не скажет… С-сука, сколько дерьма наделала…
– Убить мало, – поддакнул толстяк, – а все-таки, может, этот пидор врет?..
Паша, открыв рот, прослушал малопонятный ему разговор до конца. Потом он, опираясь на капот «шестерки», поднялся. И поднявшись, разогнулся с трудом – удары, полученные от Борисыча, здорово мешали ему двигаться.
«До кабины бы добраться, – подумал он, страдая от боли даже в мыслях, – там у меня под сиденьем… монтировка… Очень она мне может пригодиться…»
Борисыч только мельком глянул на оживающего Пашу и снова отвернулся.
– В любом случае она вернется сюда, – сказал Борисыч толстяку, – нужно дождаться ее и… поговорить. Все, сука, выложит… Да взяла она бабки, я уверен. Иначе Циклоп бы ее прямо там пришиб – у банка. Ты что – его нрава не знаешь, что ли?
– Точно, – повеселел толстяк, – а я и не подумал, дурак…
Вдруг его лоснящееся от жира лицо снова исказила гримаса беспокойства.
– А если она не вернется? Почует чего-нибудь… и свалит? – проговорил он. – Она же такая… Никогда не знаешь, что ей в голову придет. Одни только неприятности с ней…
Борисыч погрузился в размышления.
– Где здесь ближайшая автомастерская? – прогудел он, задумчиво поглаживая нижнюю челюсть. – Ага… На сто пятом километре… Больше, кажется, нет нигде… Если новой не построили. Да не построили – я бы знал. А до сто пятого километра – минут пятнадцать-двадцать туда, обратно столько же… Ее нет уже полчаса. Имеет смысл подождать еще полчасика. Только… Как бы нам половчее спрятаться, чтобы не спугнуть… Хм…
За то время, пока он молчал, Паша успел незаметно переместиться к закрытой дверце своего автомобиля.
– Вот что! – очнулся Борисыч. Паша тут же замер. – Ты поедешь… Отъедешь назад, – он ткнул пальцем в толстяка, – так, чтобы тебя не особенно было заметно отсюда. А сам чтобы видел, что здесь происходит. Понял?
– Понял! – с готовностью кивнул толстяк и без лишних разговоров направился к притаившемуся за «шестеркой» «Мерседесу».
«Отлично, – подумал Паша, – он отъедет, а я пока… Разберусь с этим козлом. Пока толстый поймет из своего укрытия, что происходит, я монтировкой этого Борисыча так отделаю, что он собственное имя забудет… Надо подождать, пока толстый отъедет…»
Взревел мотор «Мерседеса» – и старинный пиратский корабль тяжело развернулся и величаво покатил по дороге, слегка погромыхивая какими-то своими особенно изветшавшими частями.
Борисыч закурил, прилепив сигаретку с отвисшей нижней губе.
Потом повернулся к Паше.
– А ты, придурок, встань вот сюда, – приказал он, – вот у капота встань… А я сюда – в твою тень… Не понял? – угрожающе произнес Борисыч, когда Паша, вместо того чтобы выполнить приказание, остался на месте. – Ты чего, сявка, выдрючиваешься?
«Сейчас невыгодно драться с ним, – подумал Паша, – до монтировки я дотянуться на успею – следовательно, я безоружный. А Борисыч, как я уже понял, драться умеет. И толстяк придет ему на помощь – увидит…»
Паша вздохнул и отошел на указанное ему Борисычем место.
Борисыч встал в его тени, опершись спиной о борт «шестерки».
– Ну вот, – удовлетворенно проговорил он, – теперь издали меня видно не будет. Как, кстати, и моего товарища, – он, обернувшись, посмотрел на далеко отъехавший «Мерседес». Машина, стоящая на таком большом расстоянии, подозрений не вызовет – не видно же, кто там сидит…
«Дурак, – обругал себя Паша, – надо было раньше действовать – быстрее ухватил бы монтировку, и все… А как теперь быть?»
* * *
Ваня по прозвищу Фофан поднял голову и понял, что жив; секунду спустя он ощутил, что все еще пьян, что называется, мертвецки.
Он сел на пыльную землю и осмотрелся.
Прямо над ним возвышалась кабина его автофургона с покрытым непрозрачной сетью мельчайших трещин лобовым стеклом. На расстоянии метра от смятого рыла автофургона как-то по особенному криво стоял изрядно покалеченный грузовик. Переднее колесо грузовика было сплошь залито кровью, сочившийся сквозь щель под дверцей из кабины.
– Ни хрена себе, – пробормотал Ваня и попытался подняться.
Ничего у него не получилось. Жаркий воздух словно сгустился в плотный ватный ком, и, натолкнувшись на него, Ваня снова осел на землю.
Ваня помотал головой, но прояснить сознание ему не удалось. Опустив глаза вниз, он вдруг обнаружил, что, несмотря на жару, одет в драную телогрейку и ватные штаны. Валенок, которые прекрасно дополняли бы весь ансамбль, на Ване не оказалось – он свободно пошевелил пальцами на ногах.
После еще двух бесплодных попыток подняться он понял, что принять вертикальное положение ему ни в коем случае не удастся, Ваня поудобнее уселся на землю и попытался восстановить в своей памяти последние события сегодняшнего дня.
– Нажрался я с утра – это точно… – хрипло бормотал Ваня, – помню, что пил… А с кем и сколько – не помню ни в какую… Вот помню, что пили из глубоких тарелок – стаканов не было… А с кем же пил-то? Бля-я… Нет, надо завязывать. А то так, в натуре, и вообще можно с катушек съехать…
Он снова огляделся. Покореженные машины, кровь, осколки стекол – все это прошло мимо его сознания либо показалось частью чудовищного кавардака, творившегося у него в голове.
– Так… Нужно вспомнить, где я пил, – морщась от мыслительных усилий, напрягся снова Ваня, – тогда все пойдет быстрее… Так… Я на работу пошел с утра. Значит, там и напился. О! – вспомнил Ваня. – Точно – у Петровича день рождения был… С ним и пил. Так… Нам поручили жмуриков отвезти в крематорий. К обеду жмуриков оформили и нам велели ехать…
Ваня закрыл глаза, потом снова открыл, потом закрыл опять.
– Это что же? – прошептал он, оглядываясь. – Мы все-таки поехали?.. А… А… Авария. Мама моя, как это получилось?.. Кровь на колесе… Мама моя… А Петрович-то где?
Ваня попытался подняться на ноги. На этот раз у него получилось. Он утвердился на босых подгибающихся ногах, покачиваясь от страха и непроходящего пьяного гула в голове.
– Петрович! – тихонько позвал Ваня, – Петрови-ич, ты где-е?..
Из-за неподвижного автофургона показался невысокий худой мужик, сияющий ленинской лысиной и голыми коленками – из одежды на мужике были только грязные семейные трусы. На выступающих его ребрах расплывался совсем еще свежий кровоподтек, а на лбу запеклась кровавая ссадина.
– А… – сипло выговорил мужик, увидев Ваню, – Фофан… Живой. А ты чего так одет-то?
– Н-не помню, – ответил Ваня, – а ты – чего так одет, Петрович?
– Жарко, – объяснил Петрович, – как бухали, я так и поехал – в таком виде… Ух и нажрались. Хорошо еще, что по дороге нигде ментов нет. А то бы влипли по полной программе…
– Т-ты… Видел? – Ваня ткнул рукой по направлению разбитого грузовика с окровавленным колесом.
– Видел, – хмуро отозвался Петрович и, нетвердо ступая, подошел ближе к Ване.
– И что нам теперь делать? – проскулил Ваня. – Там… кровь… Убился кто-то. Посадят же…
– Не пыли, Фофан, – проговорил Петрович, – чего обосрался раньше времени… Кто тебя посадит?
– Ну… Милиция…
– А где она? Где ты ее тут видишь?
– Н-нет.
– Вот именно. Пустырь тут. Дорога-то заброшенная – по ней мало кто ездит. А с трассы нас не видно. Этот крендель на грузовике еще долго тут простоит, пока его найдут. Свалим отсюда, и все. А фургон наш одному моему знакомому отвезем, он его за неделю исправит – никто ничего и не узнает. – Петрович говорил так разумно и осмысленно, что и не сказать было по нему, что он пьяный, только по размашистым неуклюжим движениям можно было определить и по тусклым глазам. Да по запаху перегара.
– А… это… Может, «Скорую помощь» вызвать? – неуверенно предложил Ваня.
– На хрена?
– Там, в кабине… Может, он живой?
– Ты совсем, Фофан, охуел? – осведомился грубый Петрович. – Да тебе молиться надо, чтобы он помер. Тогда свидетелей не останется. Короче – хватит трепаться, пойдем, поможешь мне…
– А чего… делать-то?
– Жмурики из фургона высыпались, падлы, – сказал Петрович, – сильный удар был, должно быть. А створки сзади мы плохо закрыли… Давай, быстрее. А то вдруг кто здесь поедет…
– Ага, ага, – согласно закивал перепуганный Ваня, вытер вспотевшее лицо мокрыми трясущимися ладонями и потрусил вслед за Петровичем, который, договорив, тут же развернулся и пошел к задней стенке автофургона.