– М-м-м… – промычал он негромко, – вот это сиськи… Эх, чего там!
Он схватил трубку со стоящего на его столе телефона и быстро набрал номер.
– Алло? – заговорил в трубку начальник, – Машенька? Привет. А это я, твой Алешка… Да… Да… Ты на меня не обижаешься, что я к тебе тогда не приехал? Что? Да меня жена, зараза, не пустила… Сказала – знаю я твою рыбалку… Не обижаешься? Ну и славно… А я к тебе сейчас приеду. Как?! Как это – не надо? Ты чего? Я – бабник? Какая это телка на тачке ко мне приезжала?! Когда?! Прямо сейчас? Ах да вспомнил, это по работе… И откуда ты так быстро все узнала?.. Ну так я приеду сейчас. Ага… Да говорю тебе – по работе! Я ее как звать даже не знаю!..
Ехать Саше было совершенно некуда, а главное – просто не хотелось никуда ехать. Она села в машину, завела мотор, тронулась с месте и, бездумно избегая встречных и обгоняющих машин, покатила по наугад выбранной дороге, которая через какое-то время привела ее во двор кафе «Придорожное».
Саша резко затормозила и огляделась в изумлении. Она приехала сюда, не руководствуясь никакими соображениями – просто смотрела на дорогу перед собой, ни о чем не думая, ничего не чувствуя, крутила руль.
Она не очнулась даже тогда, когда выехала за город.
Замедлив ход, машина Эльвиры Максимовны вкатилась на место для стоянки машин, где сейчас было пусто, и остановилась.
Саша вышла из машины. Здесь было тихо, ни одно окно в помещении кафе не светилось, и дверь, похоже, была закрыта. Саша постучалась, но ей никто не ответил. Она несколько раз ударила в дверь каблуком туфли, но это тоже не принесло никакого результата.
Саша обошла вокруг кафе – и не нашла ничего, кроме трех до отказа забитых различной дрянью и страшно воняющих мусорных баков.
Когда Саша вновь вернулась к машине, ей было ясно, что здесь нет ни одного человека. Неожиданно это открытие успокоило ее, и она, забравшись в машину, свернулась калачиком на заднем сиденье и уснула.
Стук в окошко автомобиля заставил Сашу очнуться от полудремы, в которой она находилась уже часа два – с тех пор как взошло солнце.
Саша подняла голову, одновременно кое-как расчесывая пятерней встрепанные волосы. В салоне из-за поднятых стекол было душно, и Саша с удовольствием открыла дверцу, за окошком которой маячила невыразительная рожа бармена-буфетчика.
– Доброе утро, – сказала она ему.
– Доброе, доброе… – проворчал бармен-буфетчик, головой и половиной туловища влезая в машину и оглядывая внутренности салона. – Вы что – ночевали здесь? – поинтересовался он.
– Да, – ответила Саша и потянулась.
– А кто вам это разрешил? – строго спросил бармен-буфетчик.
Саша не сразу нашлась, что ответить. Бармен-буфетчик вытер ладонь об обтянутое матрасной рубашкой брюхо и потрогал чехлы на сиденьях.
– Я постучала в двери, мне никто не ответил, – проговорила Саша, – я хотела переночевать, но тут не было никого, понимаете? А адреса гостиниц в вашем городе я не знаю – спрашивать не у кого было, когда я спохватилась – ночь была давно.
– Хорошие чехлы… – неожиданно проговорил матрасный бармен-буфетчик, – новые… Кожа?
– Кожа, – ответила Саша и вспомнила вдруг, как Эльвира Максимовна любила хвастаться именно этой машиной. Кожа, из которой были сделаны чехлы, в частности, была одной из ее любимых тем для разговора.
– Странная какая-то кожа, – морщил лоб бармен-буфетчик, пытаясь размять краешек чехла в толстых пальцах, – грубая какая…
– Это крокодилья, – пояснила Саша.
– Ка-ак?!
– Крокодилья кожа, – повторила Саша, – это, конечно, нестандартное решение, но вся модель – и дизайн салона тоже – эксклюзивное произведение.
Зачарованный словами «дизайн» и «эксклюзивное», буфетчик отнял руку от чехлов и тихо протянул:
– Да-а…
– А вы открыли уже кафе? – спросила у него Саша.
– А? Ну, конечно, открыл! – встрепенулся бармен-буфетчик и предложил с невероятной для него учтивостью: – Прошу вас, заходите!
Саша прошла за ставшим вдруг предупредительным и вежливым барменом-буфетчиком в безлюдный еще зал кафе и уселась за столик.
Немедленно похожий на проворный матрас бармен принес ей кофе, а спустя несколько минут завтрак: только что приготовленную яичницу-глазунью с поджаренными кусочками копченого мяса.
Выпив кофе и поев, Саша почувствовала, что, кажется, малость восстановила потраченные за вчерашний сумасшедший день силы.
«Весь день буду здесь сидеть, – решила она, – буду ждать Эльвиру Максимовну. Если все в этом городе уверяют меня, что она вернется, не может в этом не быть хоть зерна правды. К тому же ничего другого мне, судя по всему, не остается».
После завтрака она решила выйти во двор посмотреть машину. У машины она застала того длинноволосого парня, которого заметила на стоянке еще вчера – он протирал тряпочкой стекла.
Полюбовавшись немного на его неторопливые движения, Саша хотела было уже возвращаться в кафе и выпить еще кофе, как вдруг парень повернулся к ней и заговорил.
– Это ты подругу потеряла? – спросил он.
От неожиданности Саша оторопела.
– Если ты сюда снова приехала, значит, еще не нашла свою подругу, – проговорил он и снова повернулся к машине со своей тряпочкой.
– Вам… что-нибудь известно, – выговорила Саша, – про мою подругу?
Не оборачиваясь, парень кивнул. Саша облизала внезапно пересохшие губы и подошла к парню ближе.
– Я могу вам заплатить, – тихо произнесла она, – если у вас какие-нибудь сведения.
Парень медленно повернулся к ней и довольно долго ничего не говорил, видимо, что-то соображая. У Саши было время рассмотреть его лицо, которое показалось ей странным.
Нечесаные волосы сальными косичками свисали ниже плеч парня. Брови его напряженно шевелились, когда он думал. И без того маленькие его глаза сощурились в узенькие щелочки. Из приоткрытого рта парня с толстыми вывороченными губами потянулась на грудь ниточка слюны, но он этого не замечал.
– Тут все думают, что я дурак, – неожиданно сообщил он, – а я не дурак.
Теперь Саша обратила внимание на ту манеру, с которой разговаривал парень. Он растягивал каждое слово и часто делал паузы, во время которых морщился, двигал бровями и часто моргал короткими бесцветными ресницами. Рта он не закрывал, как успела заметить Саша, вообще никогда – он со свистом дышал через рот и никогда не вытирал постоянно тянущуюся с нижней губы слюну. Выгоревшая на солнце его майка на груди была заскорузлой от засохшей слюны.
– Все мне говорят, что дурак, – снова заговорил он, – а в милиции мне не разрешают сдавать на права. А я тоже хочу сдать на права, купить грузовик и ездить на нем везде, как все…
Саша начинала понимать.
– Как тебя зовут? – спросила она.
– Федя, – ответил он, – даун.
Последнее слово он произнес так, будто оно было его фамилией. Очевидно, он часто слышал это слово в свой адрес и идентифицировал его по-своему.
– Так что же вы мне хотели сказать? – снова спросила Саша.
Федя-даун с минуту еще молчал, собирая скудные мысли. Слюна, поблескивая на солнце, засыхала у него на майке.
– Про твою подругу хотел сказать, – вспомнил он, – которая потерялась…
И снова замолчал.
– Ну-ну, – подбодрила его Саша, – дальше, дальше!..
– Она тут была, – проговорил Федя-даун, теребя в грязных руках тряпочку, – она была тут, только не сегодня, а потом… Как это…
– Вчера? – подсказала Саша.
– Да, вчера, – закивал он, – она приезжала на такой большой машине…
– На джипе?
Федя-даун снова кивнул.
– У меня тоже будет джип, – доверительно поделился он, – когда я сдам на права, у меня будет джип…
Очевидно, эта мысль захватила его, он снова замолчал, несколько раз яростно шмыгнул носом и, шумно задышав, опустил глаза и принялся терзать цепкими пальцами с нестрижеными ногтями свою тряпочку.
– Она приехала на джипе, – напомнила ему Саша, – и что же было дальше?
Федя-даун задвигал бровями и запыхтел.
– Потом она зашла в кафе и ела там, – сказал он, – а потом уехала…
– Куда? – почти закричала Саша. – Куда она уехала на джипе?!
Федя-даун подумал и, обернувшись, махнул рукой в ту сторону, откуда каждое утро вставало солнце.
– Туда… И не на джипе.
– В город?
– Да не-е… Не понимаешь, что ли?! Туда! – он снова махнул рукой, начиная уже раздражаться из-за Сашиной непонятливости.
– Ты говоришь, она не на джипе уехала? – проговорила Саша. – То есть не с тем, с кем приехала?
– Нет, – помотал головой Федя-даун, отчего сальные косицы его волос взметнулись, словно туча сортирных мух.
– А с кем?
– С мужиками.
– С какими?
– Я это… Не знаю. Она на грузовике уехала.
– На каком грузовике?
– На большо-ом! – Федя растопырил руки, показывая, как будто хотел обнять Сашу.
Она непроизвольно отступила на шаг. Федя-даун внезапно внимательно посмотрел на нее.
– Ничего тебе не буду больше рассказывать, – заявил он.
Саша оглянулась. В дверях стоял бармен-буфетчик и, прищурившись, наблюдал за ними. Саша не была уверена, мог ли он слышать их разговор – они довольно далеко стояли, – но на всякий случай заговорила потише:
– Это он вам запрещает говорить? – спросила она, едва заметно кивая на бармена.
Федя-даун не успел ответить.
– Федька!! – закричал бармен-буфетчик. – Опять к посетителям пристаешь? А ну пошел в подсобку, там хлеб надо разгрузить!
– Это не он, – сказал Федя-даун.
– Вы не слушайте его! – кричал бармен. – Он же дурак! Он недоразвитый – даун!
Саше показалось, что голос бармена встревожен. Он же сказал ей, что Эльвиры Максимовны тут не было. Вряд ли он мог ее не заметить. Насколько она уже поняла, посетители в кафе были постоянные – водители-дальнобойщики, проезжающие по этой трассе, так что появление нового человека непременно вызовет хоть какой-то интерес.
– Твоя подруга уехала на грузовике с мужиками, – так же растягивая слова, говорил Федя-даун, – вон туда уехала. А приехала на джипе вчера утром… Больше я тебе ничего не буду рассказывать…
– Послушайте, – снова оглянувшись на бармена, быстро проговорила Саша, – вы мне должны помочь. Вы должны пойти со мной в милицию и там все рассказать. То, что вы мне сейчас говорили…
– Нет, – неожиданно самодовольно сказал Федя-даун, – ты такая же глупая, как я. И еще глупее. Ты что – ничего не поняла? Милиция тоже…
Он не стал договаривать. Бармен-буфетчик, переваливаясь с ноги на ногу, быстро шел к ним, неся впереди свое брюхо, как большого ребенка.
Пораженная словами, Саша молчала.
– Я тебе, наверное, еще скажу что-то… – успел пробурчать Федя-даун, – в подсобке. Ты понимаешь?
– Да, – сказала Саша, хотя ничего не понимала.
Федя-даун отвернулся от нее, согнулся пополам и принялся тереть грязной тряпкой капот спортивной машины Эльвиры Максимовны.
– О чем это вы беседовали? – Бармен-буфетчик от быстрой ходьбы запыхался, матрасное его пузо колыхалось.
Он, подозрительно сощурясь, переводил взгляд с Феди на Сашу и обратно.
Федя-даун молчал, с сопением терзая тряпкой машину.
– Да так, – выговорила Саша, стараясь смотреть в сторону, – он спрашивал у меня, сколько стоит такая машина. Он говорил, что купит себе такую, когда права получит.
– А-а… – лицо бармена-буфетчика разгладилось и посветлело, – вечная песня. Он со всеми об этом говорит. А права ему никогда не дадут. Он же этот… умственно неполноценный… Из-за угла пыльным мешком контузило. Он с детства такой. Одно слово – дурак. Вбил себе в тупую башку, что обязательно станет шофером и купит себе бо-ольшую машину. А самого из школы еще в пятом классе выгнали, за то что в женском туалете девочек подкарауливал…
Федя-даун засопел громче. Бармен засмеялся.
– И писать он до сих пор не умеет. Читает кое-как, а писать не может совсем, – сообщил он еще и, подскочив к Феде, пнул его коленом под зад. – А ну пошел в подсобку, кому говорят!!
Федя, прекратив сопеть, отошел в сторону, потирая своей тряпкой ушибленное место.
– Я там тебе блинцы поджарил, – обратился бармен к Саше, – пойдем, попробуешь. Между прочим, мой фирменный рецепт.
– Да, – сказала Саша.
Слова Феди-дауна до сих пор клокотали у нее в голове. Она никак не могла собрать их воедино, чтобы составить ясную картину.
– Ну, ты идешь?
– Где у вас тут… это?.. – выговорила Саша.
– Туалет? – догадался бармен. – А за подсобкой – сразу налево.
– Спасибо, – невнятно обронила Саша и направилась туда, куда указал ей бармен.
Подсобка оказалась темным помещением, сплошь заставленным невидимыми в темноте деревянными ящиками и картонными коробками.
В туалет Саша даже не заглянула.
Войдя в подсобку, она прошла несколько шагов в темноте и, наткнувшись на груду коробок, остановилась.
– Федя! – негромко позвала она.
Темнота за ее спиной тут же пришла в движение. Саша не успела обернуться, как ее грубо обхватили сзади. Она почувствовала две сильные влажные ладони на своей груди. Что-то горячее коснулось ее шеи с правой стороны и в правое ухо зашептал знакомый растягивающий слова голос:
– Ты только не кричи… Меня всегда наказывают, когда я так делаю…
Саша с трудом дышала. Изо рта тесно прижавшегося к ней сзади Феди шел кислый запах грязного и нездорового человека. Сдерживая дрожь и стараясь не закричать от омерзения, Саша смирно стояла, пока ладони Феди жадно обшаривали ее тело.
Она закрыла глаза и представила, что от его рук повсюду на ее одежде остаются черные следы.
Федины руки теперь ощупывали ее бедра. Саша слегка подалась вперед, когда Федя задрал на ней юбку. Саша сглотнула. Ощущать на своем теле липкие руки немытых и нетрезвых мужиков она отвыкла уже давно. Теперь она даже и не смогла бы точно вспомнить, когда последний раз спала с мужчиной.
Но сейчас дело было не в этом. Федя-даун внушал ей не просто омерзение, а какой-то необъяснимый страх. Ее словно пыталось изнасиловать животное. Саше вдруг ясно представилось это животное – с лицом гориллы и телом свиньи.
Федя, которого она не могла видеть, отнял руки от Сашиных бедер и несильно толкнул ее в спину. Чтобы не упасть, Саша выставила вперед руки и ладонями уперлась в шероховатые доски ящиков.
Оставаясь в таком положении, она пошире расставила ноги, подчиняясь сильным и грубым рукам Феди. Позади нее раздалось пыхтение. Саша закусила губу, когда Федя пристроился и сделал первый сильный толчок. Ящики под ладонями Саши угрожающе качнулись.
«Сейчас рухнет все, – мелькнула у нее мысль, – грохоту будет… прибежит бармен…»
Федя-даун, обхватив руками бедра Саши, работал, как разгоняющийся маховик. Он уже не пыхтел, а стонал в голос. Ящики, на которых она опиралась, шатались так, что Саша боялась при каждом Федином толчке быть погребенной под рухнувшей грудой.
Она поймала себя на мысли, что думает вовсе не о терзающем ее Феде-дауне, а об этих ящиках, ящиках, ящиках…
Федя протяжно замычал и конвульсивно подергиваясь, остановился.
Ящики не упали.
Саша выпрямилась и одернула на себе юбку, чувствуя, как горячая вязкая струйка ползет вниз по внутренней стороне ее бедра.
Она обернулась, но было так темно, что Федю она не увидела. Саша подумала еще, что не помнит, чтобы она закрывала дверь за собой, входя сюда.
– Федя! – позвала она.
Федя надвинулся на нее из темноты. Сашу затошнило от смрада его дыхания.
– Вы мне, кажется, еще что-то хотели сказать… – мучаясь и радуясь от того, что не видела его лица, проговорила Саша.
Федя какое-то время молчал. Саша слышала только его прерывистое дыхание.
– Ничего, – сказал он.
– Вы же говорили…
– Я обманул, – сказал Федя-даун, – все говорят, что дурак, а я тебя обманул…
Он хихикнул.
Что-то натянувшееся лопнуло у Саши в голове. Она оттолкнула вскрикнувшего Федю и бросилась туда, где, как она помнила, была дверь.
Солнечный свет оглушил ее, но не смог перекрыть рева испуганного ее неожиданными движениями Феди-дауна. Саша побежала к машине.
В дверях мелькнуло перекошенное лицо пузатого бармена-буфетчика. Он что-то кричал.
Саша завела машину и выкатила со двора кафе. Она вылетела на трассу и повернула в сторону города. Через какое-то время сбоку от нее мелькнула отходящая от трассы грунтовая дорога – ведущая как раз в том направлении, о котором ей говорил Федя-даун.
Не думая ни о чем, Саша свернула туда и только через несколько минут вспомнила, что как раз с этой дороги вывернул вчера черный джип Эдика, оказавшегося Семеном Борисовичем.
Мысли в голове Саши стали постепенно обретать определенность. Она взяла с приборной панели пачку сигарет Эльвиры Максимовны, вытащила оттуда одну сигарету и прикурила, держа руль одной рукой.
Большая спортивная машина мчалась по скверной дороге, подпрыгивая на многочисленных ухабах, но Саша не сбрасывала скорость.
Ей все почему-то казалось, что, если поспешить, то можно еще успеть.
Куда успеть и почему нужно спешить и что случится, если она не успеет, она не знала.
ГЛАВА 5
Он схватил трубку со стоящего на его столе телефона и быстро набрал номер.
– Алло? – заговорил в трубку начальник, – Машенька? Привет. А это я, твой Алешка… Да… Да… Ты на меня не обижаешься, что я к тебе тогда не приехал? Что? Да меня жена, зараза, не пустила… Сказала – знаю я твою рыбалку… Не обижаешься? Ну и славно… А я к тебе сейчас приеду. Как?! Как это – не надо? Ты чего? Я – бабник? Какая это телка на тачке ко мне приезжала?! Когда?! Прямо сейчас? Ах да вспомнил, это по работе… И откуда ты так быстро все узнала?.. Ну так я приеду сейчас. Ага… Да говорю тебе – по работе! Я ее как звать даже не знаю!..
* * *
Ехать Саше было совершенно некуда, а главное – просто не хотелось никуда ехать. Она села в машину, завела мотор, тронулась с месте и, бездумно избегая встречных и обгоняющих машин, покатила по наугад выбранной дороге, которая через какое-то время привела ее во двор кафе «Придорожное».
Саша резко затормозила и огляделась в изумлении. Она приехала сюда, не руководствуясь никакими соображениями – просто смотрела на дорогу перед собой, ни о чем не думая, ничего не чувствуя, крутила руль.
Она не очнулась даже тогда, когда выехала за город.
Замедлив ход, машина Эльвиры Максимовны вкатилась на место для стоянки машин, где сейчас было пусто, и остановилась.
Саша вышла из машины. Здесь было тихо, ни одно окно в помещении кафе не светилось, и дверь, похоже, была закрыта. Саша постучалась, но ей никто не ответил. Она несколько раз ударила в дверь каблуком туфли, но это тоже не принесло никакого результата.
Саша обошла вокруг кафе – и не нашла ничего, кроме трех до отказа забитых различной дрянью и страшно воняющих мусорных баков.
Когда Саша вновь вернулась к машине, ей было ясно, что здесь нет ни одного человека. Неожиданно это открытие успокоило ее, и она, забравшись в машину, свернулась калачиком на заднем сиденье и уснула.
* * *
Стук в окошко автомобиля заставил Сашу очнуться от полудремы, в которой она находилась уже часа два – с тех пор как взошло солнце.
Саша подняла голову, одновременно кое-как расчесывая пятерней встрепанные волосы. В салоне из-за поднятых стекол было душно, и Саша с удовольствием открыла дверцу, за окошком которой маячила невыразительная рожа бармена-буфетчика.
– Доброе утро, – сказала она ему.
– Доброе, доброе… – проворчал бармен-буфетчик, головой и половиной туловища влезая в машину и оглядывая внутренности салона. – Вы что – ночевали здесь? – поинтересовался он.
– Да, – ответила Саша и потянулась.
– А кто вам это разрешил? – строго спросил бармен-буфетчик.
Саша не сразу нашлась, что ответить. Бармен-буфетчик вытер ладонь об обтянутое матрасной рубашкой брюхо и потрогал чехлы на сиденьях.
– Я постучала в двери, мне никто не ответил, – проговорила Саша, – я хотела переночевать, но тут не было никого, понимаете? А адреса гостиниц в вашем городе я не знаю – спрашивать не у кого было, когда я спохватилась – ночь была давно.
– Хорошие чехлы… – неожиданно проговорил матрасный бармен-буфетчик, – новые… Кожа?
– Кожа, – ответила Саша и вспомнила вдруг, как Эльвира Максимовна любила хвастаться именно этой машиной. Кожа, из которой были сделаны чехлы, в частности, была одной из ее любимых тем для разговора.
– Странная какая-то кожа, – морщил лоб бармен-буфетчик, пытаясь размять краешек чехла в толстых пальцах, – грубая какая…
– Это крокодилья, – пояснила Саша.
– Ка-ак?!
– Крокодилья кожа, – повторила Саша, – это, конечно, нестандартное решение, но вся модель – и дизайн салона тоже – эксклюзивное произведение.
Зачарованный словами «дизайн» и «эксклюзивное», буфетчик отнял руку от чехлов и тихо протянул:
– Да-а…
– А вы открыли уже кафе? – спросила у него Саша.
– А? Ну, конечно, открыл! – встрепенулся бармен-буфетчик и предложил с невероятной для него учтивостью: – Прошу вас, заходите!
Саша прошла за ставшим вдруг предупредительным и вежливым барменом-буфетчиком в безлюдный еще зал кафе и уселась за столик.
Немедленно похожий на проворный матрас бармен принес ей кофе, а спустя несколько минут завтрак: только что приготовленную яичницу-глазунью с поджаренными кусочками копченого мяса.
Выпив кофе и поев, Саша почувствовала, что, кажется, малость восстановила потраченные за вчерашний сумасшедший день силы.
«Весь день буду здесь сидеть, – решила она, – буду ждать Эльвиру Максимовну. Если все в этом городе уверяют меня, что она вернется, не может в этом не быть хоть зерна правды. К тому же ничего другого мне, судя по всему, не остается».
После завтрака она решила выйти во двор посмотреть машину. У машины она застала того длинноволосого парня, которого заметила на стоянке еще вчера – он протирал тряпочкой стекла.
Полюбовавшись немного на его неторопливые движения, Саша хотела было уже возвращаться в кафе и выпить еще кофе, как вдруг парень повернулся к ней и заговорил.
– Это ты подругу потеряла? – спросил он.
От неожиданности Саша оторопела.
– Если ты сюда снова приехала, значит, еще не нашла свою подругу, – проговорил он и снова повернулся к машине со своей тряпочкой.
– Вам… что-нибудь известно, – выговорила Саша, – про мою подругу?
Не оборачиваясь, парень кивнул. Саша облизала внезапно пересохшие губы и подошла к парню ближе.
– Я могу вам заплатить, – тихо произнесла она, – если у вас какие-нибудь сведения.
Парень медленно повернулся к ней и довольно долго ничего не говорил, видимо, что-то соображая. У Саши было время рассмотреть его лицо, которое показалось ей странным.
Нечесаные волосы сальными косичками свисали ниже плеч парня. Брови его напряженно шевелились, когда он думал. И без того маленькие его глаза сощурились в узенькие щелочки. Из приоткрытого рта парня с толстыми вывороченными губами потянулась на грудь ниточка слюны, но он этого не замечал.
– Тут все думают, что я дурак, – неожиданно сообщил он, – а я не дурак.
Теперь Саша обратила внимание на ту манеру, с которой разговаривал парень. Он растягивал каждое слово и часто делал паузы, во время которых морщился, двигал бровями и часто моргал короткими бесцветными ресницами. Рта он не закрывал, как успела заметить Саша, вообще никогда – он со свистом дышал через рот и никогда не вытирал постоянно тянущуюся с нижней губы слюну. Выгоревшая на солнце его майка на груди была заскорузлой от засохшей слюны.
– Все мне говорят, что дурак, – снова заговорил он, – а в милиции мне не разрешают сдавать на права. А я тоже хочу сдать на права, купить грузовик и ездить на нем везде, как все…
Саша начинала понимать.
– Как тебя зовут? – спросила она.
– Федя, – ответил он, – даун.
Последнее слово он произнес так, будто оно было его фамилией. Очевидно, он часто слышал это слово в свой адрес и идентифицировал его по-своему.
– Так что же вы мне хотели сказать? – снова спросила Саша.
Федя-даун с минуту еще молчал, собирая скудные мысли. Слюна, поблескивая на солнце, засыхала у него на майке.
– Про твою подругу хотел сказать, – вспомнил он, – которая потерялась…
И снова замолчал.
– Ну-ну, – подбодрила его Саша, – дальше, дальше!..
– Она тут была, – проговорил Федя-даун, теребя в грязных руках тряпочку, – она была тут, только не сегодня, а потом… Как это…
– Вчера? – подсказала Саша.
– Да, вчера, – закивал он, – она приезжала на такой большой машине…
– На джипе?
Федя-даун снова кивнул.
– У меня тоже будет джип, – доверительно поделился он, – когда я сдам на права, у меня будет джип…
Очевидно, эта мысль захватила его, он снова замолчал, несколько раз яростно шмыгнул носом и, шумно задышав, опустил глаза и принялся терзать цепкими пальцами с нестрижеными ногтями свою тряпочку.
– Она приехала на джипе, – напомнила ему Саша, – и что же было дальше?
Федя-даун задвигал бровями и запыхтел.
– Потом она зашла в кафе и ела там, – сказал он, – а потом уехала…
– Куда? – почти закричала Саша. – Куда она уехала на джипе?!
Федя-даун подумал и, обернувшись, махнул рукой в ту сторону, откуда каждое утро вставало солнце.
– Туда… И не на джипе.
– В город?
– Да не-е… Не понимаешь, что ли?! Туда! – он снова махнул рукой, начиная уже раздражаться из-за Сашиной непонятливости.
– Ты говоришь, она не на джипе уехала? – проговорила Саша. – То есть не с тем, с кем приехала?
– Нет, – помотал головой Федя-даун, отчего сальные косицы его волос взметнулись, словно туча сортирных мух.
– А с кем?
– С мужиками.
– С какими?
– Я это… Не знаю. Она на грузовике уехала.
– На каком грузовике?
– На большо-ом! – Федя растопырил руки, показывая, как будто хотел обнять Сашу.
Она непроизвольно отступила на шаг. Федя-даун внезапно внимательно посмотрел на нее.
– Ничего тебе не буду больше рассказывать, – заявил он.
Саша оглянулась. В дверях стоял бармен-буфетчик и, прищурившись, наблюдал за ними. Саша не была уверена, мог ли он слышать их разговор – они довольно далеко стояли, – но на всякий случай заговорила потише:
– Это он вам запрещает говорить? – спросила она, едва заметно кивая на бармена.
Федя-даун не успел ответить.
– Федька!! – закричал бармен-буфетчик. – Опять к посетителям пристаешь? А ну пошел в подсобку, там хлеб надо разгрузить!
– Это не он, – сказал Федя-даун.
– Вы не слушайте его! – кричал бармен. – Он же дурак! Он недоразвитый – даун!
Саше показалось, что голос бармена встревожен. Он же сказал ей, что Эльвиры Максимовны тут не было. Вряд ли он мог ее не заметить. Насколько она уже поняла, посетители в кафе были постоянные – водители-дальнобойщики, проезжающие по этой трассе, так что появление нового человека непременно вызовет хоть какой-то интерес.
– Твоя подруга уехала на грузовике с мужиками, – так же растягивая слова, говорил Федя-даун, – вон туда уехала. А приехала на джипе вчера утром… Больше я тебе ничего не буду рассказывать…
– Послушайте, – снова оглянувшись на бармена, быстро проговорила Саша, – вы мне должны помочь. Вы должны пойти со мной в милицию и там все рассказать. То, что вы мне сейчас говорили…
– Нет, – неожиданно самодовольно сказал Федя-даун, – ты такая же глупая, как я. И еще глупее. Ты что – ничего не поняла? Милиция тоже…
Он не стал договаривать. Бармен-буфетчик, переваливаясь с ноги на ногу, быстро шел к ним, неся впереди свое брюхо, как большого ребенка.
Пораженная словами, Саша молчала.
– Я тебе, наверное, еще скажу что-то… – успел пробурчать Федя-даун, – в подсобке. Ты понимаешь?
– Да, – сказала Саша, хотя ничего не понимала.
Федя-даун отвернулся от нее, согнулся пополам и принялся тереть грязной тряпкой капот спортивной машины Эльвиры Максимовны.
– О чем это вы беседовали? – Бармен-буфетчик от быстрой ходьбы запыхался, матрасное его пузо колыхалось.
Он, подозрительно сощурясь, переводил взгляд с Феди на Сашу и обратно.
Федя-даун молчал, с сопением терзая тряпкой машину.
– Да так, – выговорила Саша, стараясь смотреть в сторону, – он спрашивал у меня, сколько стоит такая машина. Он говорил, что купит себе такую, когда права получит.
– А-а… – лицо бармена-буфетчика разгладилось и посветлело, – вечная песня. Он со всеми об этом говорит. А права ему никогда не дадут. Он же этот… умственно неполноценный… Из-за угла пыльным мешком контузило. Он с детства такой. Одно слово – дурак. Вбил себе в тупую башку, что обязательно станет шофером и купит себе бо-ольшую машину. А самого из школы еще в пятом классе выгнали, за то что в женском туалете девочек подкарауливал…
Федя-даун засопел громче. Бармен засмеялся.
– И писать он до сих пор не умеет. Читает кое-как, а писать не может совсем, – сообщил он еще и, подскочив к Феде, пнул его коленом под зад. – А ну пошел в подсобку, кому говорят!!
Федя, прекратив сопеть, отошел в сторону, потирая своей тряпкой ушибленное место.
– Я там тебе блинцы поджарил, – обратился бармен к Саше, – пойдем, попробуешь. Между прочим, мой фирменный рецепт.
– Да, – сказала Саша.
Слова Феди-дауна до сих пор клокотали у нее в голове. Она никак не могла собрать их воедино, чтобы составить ясную картину.
– Ну, ты идешь?
– Где у вас тут… это?.. – выговорила Саша.
– Туалет? – догадался бармен. – А за подсобкой – сразу налево.
– Спасибо, – невнятно обронила Саша и направилась туда, куда указал ей бармен.
* * *
Подсобка оказалась темным помещением, сплошь заставленным невидимыми в темноте деревянными ящиками и картонными коробками.
В туалет Саша даже не заглянула.
Войдя в подсобку, она прошла несколько шагов в темноте и, наткнувшись на груду коробок, остановилась.
– Федя! – негромко позвала она.
Темнота за ее спиной тут же пришла в движение. Саша не успела обернуться, как ее грубо обхватили сзади. Она почувствовала две сильные влажные ладони на своей груди. Что-то горячее коснулось ее шеи с правой стороны и в правое ухо зашептал знакомый растягивающий слова голос:
– Ты только не кричи… Меня всегда наказывают, когда я так делаю…
Саша с трудом дышала. Изо рта тесно прижавшегося к ней сзади Феди шел кислый запах грязного и нездорового человека. Сдерживая дрожь и стараясь не закричать от омерзения, Саша смирно стояла, пока ладони Феди жадно обшаривали ее тело.
Она закрыла глаза и представила, что от его рук повсюду на ее одежде остаются черные следы.
Федины руки теперь ощупывали ее бедра. Саша слегка подалась вперед, когда Федя задрал на ней юбку. Саша сглотнула. Ощущать на своем теле липкие руки немытых и нетрезвых мужиков она отвыкла уже давно. Теперь она даже и не смогла бы точно вспомнить, когда последний раз спала с мужчиной.
Но сейчас дело было не в этом. Федя-даун внушал ей не просто омерзение, а какой-то необъяснимый страх. Ее словно пыталось изнасиловать животное. Саше вдруг ясно представилось это животное – с лицом гориллы и телом свиньи.
Федя, которого она не могла видеть, отнял руки от Сашиных бедер и несильно толкнул ее в спину. Чтобы не упасть, Саша выставила вперед руки и ладонями уперлась в шероховатые доски ящиков.
Оставаясь в таком положении, она пошире расставила ноги, подчиняясь сильным и грубым рукам Феди. Позади нее раздалось пыхтение. Саша закусила губу, когда Федя пристроился и сделал первый сильный толчок. Ящики под ладонями Саши угрожающе качнулись.
«Сейчас рухнет все, – мелькнула у нее мысль, – грохоту будет… прибежит бармен…»
Федя-даун, обхватив руками бедра Саши, работал, как разгоняющийся маховик. Он уже не пыхтел, а стонал в голос. Ящики, на которых она опиралась, шатались так, что Саша боялась при каждом Федином толчке быть погребенной под рухнувшей грудой.
Она поймала себя на мысли, что думает вовсе не о терзающем ее Феде-дауне, а об этих ящиках, ящиках, ящиках…
Федя протяжно замычал и конвульсивно подергиваясь, остановился.
Ящики не упали.
Саша выпрямилась и одернула на себе юбку, чувствуя, как горячая вязкая струйка ползет вниз по внутренней стороне ее бедра.
Она обернулась, но было так темно, что Федю она не увидела. Саша подумала еще, что не помнит, чтобы она закрывала дверь за собой, входя сюда.
– Федя! – позвала она.
Федя надвинулся на нее из темноты. Сашу затошнило от смрада его дыхания.
– Вы мне, кажется, еще что-то хотели сказать… – мучаясь и радуясь от того, что не видела его лица, проговорила Саша.
Федя какое-то время молчал. Саша слышала только его прерывистое дыхание.
– Ничего, – сказал он.
– Вы же говорили…
– Я обманул, – сказал Федя-даун, – все говорят, что дурак, а я тебя обманул…
Он хихикнул.
Что-то натянувшееся лопнуло у Саши в голове. Она оттолкнула вскрикнувшего Федю и бросилась туда, где, как она помнила, была дверь.
Солнечный свет оглушил ее, но не смог перекрыть рева испуганного ее неожиданными движениями Феди-дауна. Саша побежала к машине.
В дверях мелькнуло перекошенное лицо пузатого бармена-буфетчика. Он что-то кричал.
Саша завела машину и выкатила со двора кафе. Она вылетела на трассу и повернула в сторону города. Через какое-то время сбоку от нее мелькнула отходящая от трассы грунтовая дорога – ведущая как раз в том направлении, о котором ей говорил Федя-даун.
Не думая ни о чем, Саша свернула туда и только через несколько минут вспомнила, что как раз с этой дороги вывернул вчера черный джип Эдика, оказавшегося Семеном Борисовичем.
Мысли в голове Саши стали постепенно обретать определенность. Она взяла с приборной панели пачку сигарет Эльвиры Максимовны, вытащила оттуда одну сигарету и прикурила, держа руль одной рукой.
Большая спортивная машина мчалась по скверной дороге, подпрыгивая на многочисленных ухабах, но Саша не сбрасывала скорость.
Ей все почему-то казалось, что, если поспешить, то можно еще успеть.
Куда успеть и почему нужно спешить и что случится, если она не успеет, она не знала.
ГЛАВА 5
Дорога вела к каменистому обрыву, глубоко на дне которого глухо шумела горная речка, совсем незаметная между камнями – видно было только пену над водой и слышен гул, а дальше дорога шла почти по самой кромке этого обрыва – с другой стороны тянулись бесформенные искореженные каменные глыбы – видимо, в этом месте когда-то давным-давно велись какие-то работы.
«Значит, Эльвиру Максимовну действительно похитили, – думала Саша, яростно выжимая газ, хотя машину швыряло из стороны в сторону так, что странно было, как это она еще не полетела на дно пропасти. – Значит, ее похитили, а не… Как пытались меня уверить все, с кем я общалась в этом городе. И в милиции, и… Впрочем, этот… Федя-даун говорил, что милиция заодно с похитителями… Как это может быть?»
Обрыв сворачивал влево. Дорога следовала его линии, словно серая каемка на краях чашки.
Увлеченная внезапно нахлынувшими на нее мыслями, Саша не сразу успела среагировать на поворот и едва не опрокинулась в пропасть.
«Ясно – теперь мне нет смысла ждать Эльвиру Максимовну в месте нашей с ней встречи… А что же мне теперь делать? Возвращаться обратно без Эльвиры Максимовны»?
Саша понимала, что Эльвира Максимовна очень крупный бизнесмен и за ней стоят весьма серьезные люди. А то, что Эльвира Максимовна пустилась в это автопутешествие без охраны, объясняется, отчасти, ее извечной тягой к острым ощущением; отчасти – тем, что охрана мешала бы ей наслаждаться свободным временем и развлекаться на всю катушку.
Часто шалости Эльвиры Максимовны способны были шокировать не то что рядового гражданина, неосторожно оказавшегося рядом в тот момент, когда Эльвире Максимовне взбрело в голову повеселиться, а и вполне привыкшего к изощренным развлечениям изобретательных толстосумов.
Кто-нибудь из телохранителей по возвращении в столицу мог бы не удержаться и рассказать кому-нибудь из своих знакомых о том, к примеру, как Эльвира Максимовна в самолете во время ночного перелета на глазах у сидящих недалеко почтенных старичков стащила с себя юбку, раскинулась в пассажирском кресле, словно в гинекологическом, и с помощью Саши пыталась разместить внутри своего тела бутылку из-под только что выпитого шампанского.
Или как на автозаправке под городом Краснодаром отлупила металлическим тросом какого-то детину с массивной золотой цепью на бычьей шее за то, что он шлепнул Сашу по заднице.
Или как – в том же городе Краснодаре – охваченная внезапным желанием, остановила машину посреди улицы, перелезла на заднее сиденье к Саше и занялась с ней любовью, даже не потрудившись поднять стекла.
Или…
Чтобы появились слухи, достаточно только пары подобных рассказов. И репутация Эльвиры Максимовны в столичных деловых кругах будет сильно подмочена.
Для сохранения деловых знакомств в соответствующих кругах Эльвире Максимовне нужно было неукоснительно поддерживать свой престиж, тщательно следить за тем, чтобы некоторые моменты ее интимной жизни не стали достоянием общественности.
Конечно, полностью скрыть свою истинную сексуальную ориентация Эльвира Максимовна не могла, но ведь личная жизнь каждого человека – это прежде всего его личная жизнь, и умные люди – а неумных в окружении Эльвиры Максимовны не наблюдалось – способны это понять.
И все же то, что порой вытворяла Эльвира Максимовна, – это было чересчур.
«Если – не дай бог – что-нибудь случится с Эльвирой, – думала Саша, – во всем обвинят меня… Найдут какие-нибудь мотивы – ревность или еще что… А партнеры у Эльвиры люди очень и очень серьезные. В любом случае – если я не выручу Эльвиру Максимовну, то проживу ровно столько, сколько понадобится мне времени, чтобы добраться до столицы. Даже еще меньше – меня уже здесь найдут и пристукнут. Так что надо во что бы то ни стало найти Эльвиру Максимовну…»
Дорога становилась уже и хуже. Под колеса стали попадать камни такой величины, что машина подпрыгивала, и Саша несколько раз ударилась макушкой о потолок машины. Она немного сбавила скорость.
А потом и вовсе остановилась. Она будто отрезвела. Похоже было на то, что приступ безумия, начавшийся в подсобке, поддерживался и длился дольше, чем должен бы, – и способствовала этому сумасшедшая скорость, с которой Саша летела по этой страшной дороге.
– Что же я делаю? – прошептала она. – Они же все здесь повязаны. И милиция, и… Я совсем ничего не понимаю – все вокруг непонятно. Люди здесь, словно… Я каждого из них подозреваю… А сейчас – иду прямо к ним в руки. Если, конечно, меня Федя-даун не обманул, что очень возможно. Мне нужно возвращаться в город и… – она вспомнила начальника местного отделения МВД и поморщилась, – нет, не в город… Вернуться и обратиться в милицию. Сейчас фактов у меня достаточно, чтобы они могли начать расследование… В конце концов – постараюсь их убедить. А этого Федю они могут взять – для начала – хотя бы за то, что он меня изнасиловал…
Саша снова завела мотор и медленно поехала вперед, присматривая место, чтобы развернуться.
Но дорога сужалась все сильнее. О том, чтобы развернуться сейчас, нельзя было и думать – машина моментально слетела бы в пропасть. И сдавать назад до того участка дороги, где можно было бы развернуться, Саша тоже опасалась – она не настолько хорошо водила, чтобы выполнить такой трюк – ехать задом ей пришлось бы довольно долго.
Дорога начала петлять, нагромождения каменных глыб слева от Саши становились все выше, зато обрыв в пропасть понемногу превращался в пологий склон – речка на дне была уже вполне речкой, а не белой рваной пеной над камнями, – и гул воды слышался очень отчетливо.
За очередным поворотом Саша проехала большую какую-то черную дыру – вроде как подворотню в сплошной стене каменных нагромождений – и остановилась.
Дальше дорога была перегорожена – на невысоких столбах крепилась железная сетка, вроде той, которую используют, когда делают койки. На сетке висела табличка, полуразмытые, расплывшиеся буквы гласили:
«Проезда нет. Опасно».
«Ничего себе, – подумала Саша, – а как же мне теперь быть? Тут не развернешься, ехать задом – я точно упаду… Не оставлять же тут машину. А впрочем, почему бы и не оставить. По этой дороге, судя по всему, сто лет уже никто не ездил, и к тому же…»
Саша не успела додумать мысль до конца. Позади раздался рев и из черной дыры, про которую она и думать забыла, выползла, как приземистое страшное животное, грязная бежевая «шестерка».
И перегородила дорогу назад.
Хлопнула дверца – из «шестерки» вышел массивный мужчина, одетый в джинсы и черную майку, обильно бородатый, с лицом, пересеченным черной узкой лентой. На плече у него скалился синий череп, а в руках он держал обрез охотничьего ружья.
– Узнала?! – закричал бородач и почему-то захохотал, как мультипликационный злодей. – А ну, быстро выходи из машины!!
Он передернул затвор ружья.
«Господи! – горячо застучало в голове Саши, – он-то как здесь оказался? Он-то какое отношение имеет ко всему происходящему?»
– Оглохла?! – заорал бородач.
Саша смотрела в зеркало – мужик вскинул обрез и выстрелил ей в лицо сразу из двух стволов. Саша едва успела отпрянуть, но все равно – один из осколков разбитого зеркала чиркнул ее по виску.
Брызнула кровь. Это встряхнуло Сашу, а очередной вопль за спиной:
– Выходи, сука, из машины!! – заставил ее двигаться быстрее.
Послав благодарение небу за то, что она не заглушила мотор, когда остановилась, Саша рванула с места. Спортивная машина быстро набрала скорость и с силой врезалась в ограждение.
Сетка, как оказалось, прикрученная к столбам обыкновенной проволокой, мгновенно слетела под колеса. Не снимая ноги с педали газа, Саша полетела дальше.
Она посмотрела в зеркало, прикрепленное в салоне над ее головой, – «шестерка» выползла из черной дыры, перекатила через лязгнувшие под ее колесами ограждения и уверенно лавировала между крупными камнями, которыми был усеян этот участок дороги.
Спортивная машина Эльвиры Максимовны подпрыгивала на камнях, как раненая коза. Руль уже несколько раз выскакивал из рук Саши. Она старалась, но не могла уходить от препятствий на дороге – почти все попадавшиеся крупные камни шли ей под колеса.
«Шестерка» догоняла, несмотря на то что Саша умудрялась не сбрасывать скорость.
«Значит, Эльвиру Максимовну действительно похитили, – думала Саша, яростно выжимая газ, хотя машину швыряло из стороны в сторону так, что странно было, как это она еще не полетела на дно пропасти. – Значит, ее похитили, а не… Как пытались меня уверить все, с кем я общалась в этом городе. И в милиции, и… Впрочем, этот… Федя-даун говорил, что милиция заодно с похитителями… Как это может быть?»
Обрыв сворачивал влево. Дорога следовала его линии, словно серая каемка на краях чашки.
Увлеченная внезапно нахлынувшими на нее мыслями, Саша не сразу успела среагировать на поворот и едва не опрокинулась в пропасть.
«Ясно – теперь мне нет смысла ждать Эльвиру Максимовну в месте нашей с ней встречи… А что же мне теперь делать? Возвращаться обратно без Эльвиры Максимовны»?
Саша понимала, что Эльвира Максимовна очень крупный бизнесмен и за ней стоят весьма серьезные люди. А то, что Эльвира Максимовна пустилась в это автопутешествие без охраны, объясняется, отчасти, ее извечной тягой к острым ощущением; отчасти – тем, что охрана мешала бы ей наслаждаться свободным временем и развлекаться на всю катушку.
Часто шалости Эльвиры Максимовны способны были шокировать не то что рядового гражданина, неосторожно оказавшегося рядом в тот момент, когда Эльвире Максимовне взбрело в голову повеселиться, а и вполне привыкшего к изощренным развлечениям изобретательных толстосумов.
Кто-нибудь из телохранителей по возвращении в столицу мог бы не удержаться и рассказать кому-нибудь из своих знакомых о том, к примеру, как Эльвира Максимовна в самолете во время ночного перелета на глазах у сидящих недалеко почтенных старичков стащила с себя юбку, раскинулась в пассажирском кресле, словно в гинекологическом, и с помощью Саши пыталась разместить внутри своего тела бутылку из-под только что выпитого шампанского.
Или как на автозаправке под городом Краснодаром отлупила металлическим тросом какого-то детину с массивной золотой цепью на бычьей шее за то, что он шлепнул Сашу по заднице.
Или как – в том же городе Краснодаре – охваченная внезапным желанием, остановила машину посреди улицы, перелезла на заднее сиденье к Саше и занялась с ней любовью, даже не потрудившись поднять стекла.
Или…
Чтобы появились слухи, достаточно только пары подобных рассказов. И репутация Эльвиры Максимовны в столичных деловых кругах будет сильно подмочена.
Для сохранения деловых знакомств в соответствующих кругах Эльвире Максимовне нужно было неукоснительно поддерживать свой престиж, тщательно следить за тем, чтобы некоторые моменты ее интимной жизни не стали достоянием общественности.
Конечно, полностью скрыть свою истинную сексуальную ориентация Эльвира Максимовна не могла, но ведь личная жизнь каждого человека – это прежде всего его личная жизнь, и умные люди – а неумных в окружении Эльвиры Максимовны не наблюдалось – способны это понять.
И все же то, что порой вытворяла Эльвира Максимовна, – это было чересчур.
«Если – не дай бог – что-нибудь случится с Эльвирой, – думала Саша, – во всем обвинят меня… Найдут какие-нибудь мотивы – ревность или еще что… А партнеры у Эльвиры люди очень и очень серьезные. В любом случае – если я не выручу Эльвиру Максимовну, то проживу ровно столько, сколько понадобится мне времени, чтобы добраться до столицы. Даже еще меньше – меня уже здесь найдут и пристукнут. Так что надо во что бы то ни стало найти Эльвиру Максимовну…»
Дорога становилась уже и хуже. Под колеса стали попадать камни такой величины, что машина подпрыгивала, и Саша несколько раз ударилась макушкой о потолок машины. Она немного сбавила скорость.
А потом и вовсе остановилась. Она будто отрезвела. Похоже было на то, что приступ безумия, начавшийся в подсобке, поддерживался и длился дольше, чем должен бы, – и способствовала этому сумасшедшая скорость, с которой Саша летела по этой страшной дороге.
– Что же я делаю? – прошептала она. – Они же все здесь повязаны. И милиция, и… Я совсем ничего не понимаю – все вокруг непонятно. Люди здесь, словно… Я каждого из них подозреваю… А сейчас – иду прямо к ним в руки. Если, конечно, меня Федя-даун не обманул, что очень возможно. Мне нужно возвращаться в город и… – она вспомнила начальника местного отделения МВД и поморщилась, – нет, не в город… Вернуться и обратиться в милицию. Сейчас фактов у меня достаточно, чтобы они могли начать расследование… В конце концов – постараюсь их убедить. А этого Федю они могут взять – для начала – хотя бы за то, что он меня изнасиловал…
Саша снова завела мотор и медленно поехала вперед, присматривая место, чтобы развернуться.
Но дорога сужалась все сильнее. О том, чтобы развернуться сейчас, нельзя было и думать – машина моментально слетела бы в пропасть. И сдавать назад до того участка дороги, где можно было бы развернуться, Саша тоже опасалась – она не настолько хорошо водила, чтобы выполнить такой трюк – ехать задом ей пришлось бы довольно долго.
Дорога начала петлять, нагромождения каменных глыб слева от Саши становились все выше, зато обрыв в пропасть понемногу превращался в пологий склон – речка на дне была уже вполне речкой, а не белой рваной пеной над камнями, – и гул воды слышался очень отчетливо.
* * *
За очередным поворотом Саша проехала большую какую-то черную дыру – вроде как подворотню в сплошной стене каменных нагромождений – и остановилась.
Дальше дорога была перегорожена – на невысоких столбах крепилась железная сетка, вроде той, которую используют, когда делают койки. На сетке висела табличка, полуразмытые, расплывшиеся буквы гласили:
«Проезда нет. Опасно».
«Ничего себе, – подумала Саша, – а как же мне теперь быть? Тут не развернешься, ехать задом – я точно упаду… Не оставлять же тут машину. А впрочем, почему бы и не оставить. По этой дороге, судя по всему, сто лет уже никто не ездил, и к тому же…»
Саша не успела додумать мысль до конца. Позади раздался рев и из черной дыры, про которую она и думать забыла, выползла, как приземистое страшное животное, грязная бежевая «шестерка».
И перегородила дорогу назад.
Хлопнула дверца – из «шестерки» вышел массивный мужчина, одетый в джинсы и черную майку, обильно бородатый, с лицом, пересеченным черной узкой лентой. На плече у него скалился синий череп, а в руках он держал обрез охотничьего ружья.
– Узнала?! – закричал бородач и почему-то захохотал, как мультипликационный злодей. – А ну, быстро выходи из машины!!
Он передернул затвор ружья.
«Господи! – горячо застучало в голове Саши, – он-то как здесь оказался? Он-то какое отношение имеет ко всему происходящему?»
– Оглохла?! – заорал бородач.
Саша смотрела в зеркало – мужик вскинул обрез и выстрелил ей в лицо сразу из двух стволов. Саша едва успела отпрянуть, но все равно – один из осколков разбитого зеркала чиркнул ее по виску.
Брызнула кровь. Это встряхнуло Сашу, а очередной вопль за спиной:
– Выходи, сука, из машины!! – заставил ее двигаться быстрее.
Послав благодарение небу за то, что она не заглушила мотор, когда остановилась, Саша рванула с места. Спортивная машина быстро набрала скорость и с силой врезалась в ограждение.
Сетка, как оказалось, прикрученная к столбам обыкновенной проволокой, мгновенно слетела под колеса. Не снимая ноги с педали газа, Саша полетела дальше.
Она посмотрела в зеркало, прикрепленное в салоне над ее головой, – «шестерка» выползла из черной дыры, перекатила через лязгнувшие под ее колесами ограждения и уверенно лавировала между крупными камнями, которыми был усеян этот участок дороги.
Спортивная машина Эльвиры Максимовны подпрыгивала на камнях, как раненая коза. Руль уже несколько раз выскакивал из рук Саши. Она старалась, но не могла уходить от препятствий на дороге – почти все попадавшиеся крупные камни шли ей под колеса.
«Шестерка» догоняла, несмотря на то что Саша умудрялась не сбрасывать скорость.