Она даже зажмурилась от внезапно подступившего страха. Едва не выронила пакет из рук.
«Вот так все просто, – проговорила она про себя, – как я сейчас обманула несчастного папенькиного сынка. Господи, я все ближе и ближе… Сейчас выстрелят. На улице, как назло, народу мало. И машин мимо проезжающих мало. Дыра какая-то, а не город…»
Джип неумолимо приближался. Последние несколько шагов у Саши получились настолько робкими, что из джипа долетел глухой прерывистый голос:
– Скорее! Скорее!
Саша открыла дверцу и шлепнулась на сиденье рядом с водителем.
Почувствовав, как уличная духота сменилась прохладой и полумраком салона автомобиля, Саша вздохнула с облегчением. Она была даже удивлена, что ее не пристрелили, пока она шла к джипу.
– Принесла? Ого, какой здоровый!..
За рулем джипа сидел тот самый одноглазый бородач – Саша даже не знала, как его зовут. Больше никого в машине не было.
– Дверь закрой, – трогаясь с места, скомандовал бородач.
Саша повиновалась.
– Да! – спохватился вдруг бородач, разворачивая джип. – Ну-ка открой пакет! Покажи, что там. Может, ты туда бумаги туалетной вместо денег напихала… А чего это он запечатан?
Саша молча сорвала сургучную печать и открыла пакет. Бородач заглянул туда.
– Ни хрена себе, – негромко проговорил он и надолго смолк.
«В первый раз, наверное, такие деньги видит», – подумала Саша.
– Брось пакет на заднее сиденье, – приказал бородач, когда они выехали на прямую трассу, ведущую, как помнила Саша, к выезду из города.
Саша повернулась и аккуратно положила пакет.
– Куда мы сейчас едем? – спросила она.
Бородач промолчал.
– Куда мы сейчас едем? – повторила Саша.
Одноглазый бородач принялся насвистывать какую-то песенку.
– Не боись, – проговорил он, покончив с песенкой, – теперь все уже сделано, чего ты боишься-то? А куда сейчас мы едем – какая тебе разница?
Нехорошим чем-то потянуло от его слов.
«Они вывезут меня куда-нибудь подальше за город и спокойно пристрелят, как пристрелили Эльвиру Максимовну», – подумала Саша.
Саша стиснула зубы. Страх ее улетучился из груди. Теперь она ощущала только злость на человека, который причинил ей столько зла. Из-за этого человека все и началось, это он испортил что-то в моторе машины Эльвиры Максимовны, чтобы потом Эдик-Семен Борисович остановился и согласился помочь, чтобы потом…
Она успела еще подивиться внезапным перепадам своего состояния, чего раньше, конечно, не бывало и не могло быть в ее спокойной и размеренной жизни, когда всегда находился тот, кто защищал Сашу и распоряжался ею так, чтобы Саша могла без препятствий выполнять свою работу.
Она успела еще подумать, что всего лишь несколько суток назад ни за что бы не сделала того, что обязательно сделает через несколько мгновений.
– А ты молодец, – усмехнулся вдруг бородач, – быстро с бабками управилась. Мужики говорили – пятьдесят на пятьдесят, что у тебя что-нибудь получится…
Саша полезла в карман джинсов, но вдруг остановилась и спросила у подозрительно покосившегося на нее бородача:
– Спички есть у тебя?
– Зажигалка в бардачке. Вообще-то прикуривательница есть…
Он ткнул пальцем в сразу утонувшую кнопочку прикуривательницы.
Они давно уже выехали за город. По обе стороны дороги висел тот же самый непривычно красивый южный пейзаж, словно театральные декорации.
Саша стиснула в кармане рукоятку украденного у банковского служащего ножа для разрезания бумаг.
– Что у тебя там?
У Саши перехватило горло. Она хотела ответить, но не могла протолкнуть к ротовой полости ни одного слова.
– Если с фильтром, то дай мне парочку, – попросил бородач, – у меня кончились, пока тебя караулил… А выйти купить – нельзя.
– Сейчас… – выговорила-таки Саша.
Она еще копалась у себя в кармане, а когда одноглазый бородач отвернулся от нее и уставился на дорогу, вытащила нож и, сжимая его как можно крепче, чтобы не сломалось все-таки хрупкое на вид лезвие, ударила бородача сбоку в шею.
За мгновение до удара бородач начал поворачиваться к Саше. Увидев лезвие летящего к нему ножа, он закричал и дернулся в сторону.
Удар пришелся вскользь. Рана, которую получил бородач, была если не опасна, то очень болезненна и выглядела жутковато – иззубренное лезвие ножа, разрывая кожу, глубоко взрезало шею бородача. Сонная артерия задета явно не была – но кровь хлынувшая из раны, сразу залила бородачу плечо и грудь. Из-за лохмотьев кожи рана походила на хищно оскаленную окровавленную пасть.
Бородач рулил одной рукой, второй пытаясь унять льющуюся кровь.
– Ну, с-сука!! – заревел он. – Теперь я тебя точно завалю!..
Саша стряхнула с себя оторопь, наступившую после первого удара, и принялась наотмашь хлестать бородача иззубренным лезвием, как будто отмахивалась от комаров.
Бородач заорал. Не имея возможности как следует защищаться, он попытался было свернуть к обочине и остановиться, но сзади взвыла вдруг милицейская сирена.
Джип догоняла патрульная машина ГИБДД.
«Этого еще не хватало! – мелькнуло в голове у Саши. – Заметил, что джип швыряет из стороны в сторону… Развернулся и прет за нами – мент. Что теперь делать?.. Да как же его убить, черт возьми? В кино это так просто – удар ножом, и все… А он своей ручищей размахивает – того и гляди пришибет. И не думает умирать… Господи, что у меня за мысли такие? Я с ума схожу…»
Бородач тоже заметил погоню. Он вырулил с обочины и погнал джип по середине дороги. Правая рука его была вся залита кровью, на щеке алели две глубокие царапины.
Наконец, изловчившись, он протянул руку, схватил Сашу за горло, с остервенением сжал и отшвырнул от себя. Саша ударилась головой о стекло в дверце со своей стороны с такой силой, что стекло разлетелось вдребезги.
Перед глазами у нее мелькнула окровавленная рука бородача – она получила еще один удар – кулаком в лицо.
Саша зажмурила глаза. Нож из ее руки куда-то исчез. Голова кружилась так, что Саша ничего не видела, кроме мечущихся вокруг нее розовых пятен.
Ей даже показалось, что она на минуту потеряла сознание.
Саша провела рукой по лицу, поднесла ладонь к глазам и увидела кровь.
– Сука! – орал бородач. – Мне теперь от него вряд ли уйти удастся! Если бы не ты, мразь поганая…
Позади выла, приближаясь, милицейская сирена.
– Не уйти… – в последний раз пробормотал бородач и достал окровавленной иссеченной рукой из-за пояса неправдоподобно большой пистолет.
Он как будто забыл уже про Сашу, словно это не она несколько минут назад неумело резала его тело ножом для бумаг – он целиком переключился на более серьезную, как он считал, опасность.
Джип притормозил и, медленно подъехав к обочине, остановился.
Патрульная машина, взвизгнув тормозами, развернулась и встала в нескольких метрах от него.
Бородач щелкнул затвором пистолета.
Потом посмотрел в зеркало заднего вида.
– Один он там… – пробормотал бородач, – вот повезло-то…
«Милиция… – вяло толкнулось в голове у Саши, – это милицейская машина нас догнала. А у этого ублюдка пистолет. Я хотела убить его, и ничего у меня не получилось. Милиция… Мне нужно закричать, чтобы предупредить милиционера. Нужно позвать на помощь. Но… Но у бородатого пистолет, он меня первую пристрелит…»
Милиционер выбрался из своей машины и осторожно направился к неподвижно затаившемуся джипу.
– Эй, кто там?! – закричал он, и Саша вспомнила, что все стекла джипа тонированы – следовательно, милиционер не мог видеть никого из пассажиров джипа. – Что у вас там случилось?
– Подойди, подойди… – хрипел бородач, напряженно вглядываясь в зеркало заднего вида у себя над головой и теребя пистолет в руках.
Милиционер, однако, заподозрил что-то и остановился в пяти шагах от джипа.
– Эй! – снова окликнул он. – Что с вами случилось? Почему езда такая была… зигзагообразная? Пьяный водитель, что ли? Почему молчим? Эй, отвечайте мне! Они там живые, вообще? – понизив голос, сам у себя спросил милиционер и сам себе ответил: – Живые. Остановились грамотно – притормозили, съехали к обочине. Значит – живой водитель. Тогда почему не выходит?
На этот вопрос милиционер самостоятельно ответить не смог, поэтому закричал в третий раз:
– Почему не отвечаете?! Выходите из машины, кому говорят! Выходите по одному из машины!!
– Гондон! – пробормотал бородач, оскальзываясь вспотевшими и окровавленными руками на пистолете, – ссыкло поганое. Что же ты, гад, не подойдешь к машине? Ссыкло, а не мент…
– Не хотят выходить из машины, – милиционер, очевидно, довольно часто разъезжал в патрульной машине один – без напарника, поэтому приучился разговаривать сам с собой. – Значит, нужно посмотреть, что там…
– Давай, давай, мусор гнойный… – шепотом приободрил его бородач и сильнее стиснул пистолет.
– Или нет, – рассудил милиционер, – сначала нужно вызвать подкрепление, а потом уже… А то что-то мне подозрительно…
Сразу после этих слов послышалось шипение милицейской рации.
– Ах ты… гнида!.. – задохнулся от возмущения бородач, как будто милиционер-патрульный обманул его лучшие ожидания.
Он рывком открыл дверцу и крикнул, не высовываясь из кабины:
– Все, командир, все! Выхожу! – потом подумал и добавил: – Мне с сердцем плохо было. Я тебе ответить не мог, так скрутило.
– Что ж ты сразу не сказал! – обрадованно начал милиционер. – А я-то уж подумал, что машина краденая, а там притаился…
Пряча пистолет за спиной, бородатый торопливо выбрался из машины.
– Что с тобой?! – успел выкрикнуть милиционер. – У тебя рука…
Что было дальше – Саша не видела. Громыхнул выстрел, потом послышался глухой удар – тела об асфальт. Потом – злорадный крик бородатого:
– Получи, падла! Я т-тебе дам – подмогу вызвать собрался!
– Все! – сами собой прошептали враз похолодевшие губы Саши. – Теперь точно – конец!
Уже, не отдавая отчета в своих действиях, она рванула дверцу и выкатилась на дорогу. Страх получить тупую пулю в лоб управлял ею.
Саша поднялась с асфальта и бросилась вниз с высокой насыпи дороги. Впереди – насколько она могла видеть – простиралось выжженное солнцем бело-коричневое пространство, покрытое пылью, сквозь которую кое-где торчали чахлые деревца. Вдали солнце освещало неправдоподобные декорации горных вершин.
Саша побежала к горам, так как это было единственное место, где она могла спрятаться. Она упала, потом снова встала, потом снова упала, но поднялась и продолжала слепо бежать вперед.
– Стоять, курва! Никуда ты от меня не денешься!
Этот крик снова сбил ее с ног. Она прижалась к горячей земле, будто в надежде забраться поглубже под мельчайшую белую пыль. На этот раз она даже не пыталась подняться.
«Действительно, – тускло осветилось у нее в голове, – бежать-то мне некуда. Пуля на этом открытом пространстве меня догонит, как бы быстро я ни бежала».
Она зажмурилась, закрыв голову руками, уши ее намертво прикрывали ладони, поэтому пистолетный выстрел прозвучал для нее глухо.
– Все? – жалко пробормотала она, словно боящийся укола ребенок, после того как игла уже покинула его тело. – Кончилось?
Саша лежала еще несколько минут, пытаясь понять по ощущению своего организма – умерла ли она или еще нет, – и не определила.
– Наверное, он промахнулся, – предположила она, – тогда нужно ждать второго выстрела…
Но второго выстрела не последовало.
Саша лежала еще минут пять. Потом медленно поднялась. Долго стояла, закрыв глаза, боясь обернуться. А обернувшись, побрела обратно к дороге.
Расстояние, на которое она успела убежать от дороги, составляло всего-то несколько метров.
Бородач лежал на краю дороги одноглазым лицом вниз – выбросив вперед руки, в одной из которой был зажат пистолет. Одна половина его туловища была на дороге, другая сползла под откос. Черные капли крови, пробежав немного из-под его тяжелого тела, терялись в пыли.
Саша обошла труп одноглазого и присела на корточки перед ворочавшимся в луже крови милиционером. Он оттолкнул от себя пистолет, ствол которого еще дымился, и поднял кривящееся от боли молоденькое безусое лицо.
– Вызови под… подкрепление… – едва слышно проговорил он. – Он в меня… попал… Прямо в живот попал.
– Да-да, – сказала Саша, совершенно не зная, что еще сказать, – я все сейчас сделаю…
– Знаешь, как больно, – вдруг совсем по-детски пожаловался милиционер и, мучительно открывая и закрывая рот, заплакал.
Ему было лет двадцать или чуть больше.
Саша подняла с земли рацию. Она понятия не имела, как с ней обращаться, и повернулась к милиционеру, чтобы спросить у него. Рация тихо-тихо шипела, словно тоже была ранена и умирала.
Милицинер лежал, прижавшись щекой к асфальту. Саша попыталась заглянуть ему в глаза, но это у нее не получалось.
Вокруг расплющенной об асфальт щеки медленно расплывалась лужица крови.
– Послушайте… – позвала Саша, – вы мне только скажите, как…
Она дотронулась пальцем до его затылка и медленно положила рацию на асфальт рядом с лужей крови. Потом передвинула – чтобы лужица, расплываясь дальше, не могла рации коснуться.
Саша прошла зачем-то к милицейской машине. На панели управления лежала пачка сигарет. Саша достала одну сигарету и поискала глазами что-нибудь, что могло…
Потом вернулась к джипу и вынула прикуривательницу из гнезда. Она была еще теплой – ведь бородач ткнул ее нагреваться еще до того, как Саша достала из кармана нож.
Но прикурить от нее было уже невозможно.
ГЛАВА 8
«Вот так все просто, – проговорила она про себя, – как я сейчас обманула несчастного папенькиного сынка. Господи, я все ближе и ближе… Сейчас выстрелят. На улице, как назло, народу мало. И машин мимо проезжающих мало. Дыра какая-то, а не город…»
Джип неумолимо приближался. Последние несколько шагов у Саши получились настолько робкими, что из джипа долетел глухой прерывистый голос:
– Скорее! Скорее!
Саша открыла дверцу и шлепнулась на сиденье рядом с водителем.
Почувствовав, как уличная духота сменилась прохладой и полумраком салона автомобиля, Саша вздохнула с облегчением. Она была даже удивлена, что ее не пристрелили, пока она шла к джипу.
– Принесла? Ого, какой здоровый!..
За рулем джипа сидел тот самый одноглазый бородач – Саша даже не знала, как его зовут. Больше никого в машине не было.
– Дверь закрой, – трогаясь с места, скомандовал бородач.
Саша повиновалась.
– Да! – спохватился вдруг бородач, разворачивая джип. – Ну-ка открой пакет! Покажи, что там. Может, ты туда бумаги туалетной вместо денег напихала… А чего это он запечатан?
Саша молча сорвала сургучную печать и открыла пакет. Бородач заглянул туда.
– Ни хрена себе, – негромко проговорил он и надолго смолк.
«В первый раз, наверное, такие деньги видит», – подумала Саша.
– Брось пакет на заднее сиденье, – приказал бородач, когда они выехали на прямую трассу, ведущую, как помнила Саша, к выезду из города.
Саша повернулась и аккуратно положила пакет.
– Куда мы сейчас едем? – спросила она.
Бородач промолчал.
– Куда мы сейчас едем? – повторила Саша.
Одноглазый бородач принялся насвистывать какую-то песенку.
– Не боись, – проговорил он, покончив с песенкой, – теперь все уже сделано, чего ты боишься-то? А куда сейчас мы едем – какая тебе разница?
Нехорошим чем-то потянуло от его слов.
«Они вывезут меня куда-нибудь подальше за город и спокойно пристрелят, как пристрелили Эльвиру Максимовну», – подумала Саша.
Саша стиснула зубы. Страх ее улетучился из груди. Теперь она ощущала только злость на человека, который причинил ей столько зла. Из-за этого человека все и началось, это он испортил что-то в моторе машины Эльвиры Максимовны, чтобы потом Эдик-Семен Борисович остановился и согласился помочь, чтобы потом…
Она успела еще подивиться внезапным перепадам своего состояния, чего раньше, конечно, не бывало и не могло быть в ее спокойной и размеренной жизни, когда всегда находился тот, кто защищал Сашу и распоряжался ею так, чтобы Саша могла без препятствий выполнять свою работу.
Она успела еще подумать, что всего лишь несколько суток назад ни за что бы не сделала того, что обязательно сделает через несколько мгновений.
– А ты молодец, – усмехнулся вдруг бородач, – быстро с бабками управилась. Мужики говорили – пятьдесят на пятьдесят, что у тебя что-нибудь получится…
Саша полезла в карман джинсов, но вдруг остановилась и спросила у подозрительно покосившегося на нее бородача:
– Спички есть у тебя?
– Зажигалка в бардачке. Вообще-то прикуривательница есть…
Он ткнул пальцем в сразу утонувшую кнопочку прикуривательницы.
Они давно уже выехали за город. По обе стороны дороги висел тот же самый непривычно красивый южный пейзаж, словно театральные декорации.
Саша стиснула в кармане рукоятку украденного у банковского служащего ножа для разрезания бумаг.
– Что у тебя там?
У Саши перехватило горло. Она хотела ответить, но не могла протолкнуть к ротовой полости ни одного слова.
– Если с фильтром, то дай мне парочку, – попросил бородач, – у меня кончились, пока тебя караулил… А выйти купить – нельзя.
– Сейчас… – выговорила-таки Саша.
Она еще копалась у себя в кармане, а когда одноглазый бородач отвернулся от нее и уставился на дорогу, вытащила нож и, сжимая его как можно крепче, чтобы не сломалось все-таки хрупкое на вид лезвие, ударила бородача сбоку в шею.
За мгновение до удара бородач начал поворачиваться к Саше. Увидев лезвие летящего к нему ножа, он закричал и дернулся в сторону.
Удар пришелся вскользь. Рана, которую получил бородач, была если не опасна, то очень болезненна и выглядела жутковато – иззубренное лезвие ножа, разрывая кожу, глубоко взрезало шею бородача. Сонная артерия задета явно не была – но кровь хлынувшая из раны, сразу залила бородачу плечо и грудь. Из-за лохмотьев кожи рана походила на хищно оскаленную окровавленную пасть.
Бородач рулил одной рукой, второй пытаясь унять льющуюся кровь.
– Ну, с-сука!! – заревел он. – Теперь я тебя точно завалю!..
Саша стряхнула с себя оторопь, наступившую после первого удара, и принялась наотмашь хлестать бородача иззубренным лезвием, как будто отмахивалась от комаров.
Бородач заорал. Не имея возможности как следует защищаться, он попытался было свернуть к обочине и остановиться, но сзади взвыла вдруг милицейская сирена.
Джип догоняла патрульная машина ГИБДД.
«Этого еще не хватало! – мелькнуло в голове у Саши. – Заметил, что джип швыряет из стороны в сторону… Развернулся и прет за нами – мент. Что теперь делать?.. Да как же его убить, черт возьми? В кино это так просто – удар ножом, и все… А он своей ручищей размахивает – того и гляди пришибет. И не думает умирать… Господи, что у меня за мысли такие? Я с ума схожу…»
Бородач тоже заметил погоню. Он вырулил с обочины и погнал джип по середине дороги. Правая рука его была вся залита кровью, на щеке алели две глубокие царапины.
Наконец, изловчившись, он протянул руку, схватил Сашу за горло, с остервенением сжал и отшвырнул от себя. Саша ударилась головой о стекло в дверце со своей стороны с такой силой, что стекло разлетелось вдребезги.
Перед глазами у нее мелькнула окровавленная рука бородача – она получила еще один удар – кулаком в лицо.
Саша зажмурила глаза. Нож из ее руки куда-то исчез. Голова кружилась так, что Саша ничего не видела, кроме мечущихся вокруг нее розовых пятен.
Ей даже показалось, что она на минуту потеряла сознание.
Саша провела рукой по лицу, поднесла ладонь к глазам и увидела кровь.
– Сука! – орал бородач. – Мне теперь от него вряд ли уйти удастся! Если бы не ты, мразь поганая…
Позади выла, приближаясь, милицейская сирена.
– Не уйти… – в последний раз пробормотал бородач и достал окровавленной иссеченной рукой из-за пояса неправдоподобно большой пистолет.
Он как будто забыл уже про Сашу, словно это не она несколько минут назад неумело резала его тело ножом для бумаг – он целиком переключился на более серьезную, как он считал, опасность.
Джип притормозил и, медленно подъехав к обочине, остановился.
Патрульная машина, взвизгнув тормозами, развернулась и встала в нескольких метрах от него.
Бородач щелкнул затвором пистолета.
Потом посмотрел в зеркало заднего вида.
– Один он там… – пробормотал бородач, – вот повезло-то…
«Милиция… – вяло толкнулось в голове у Саши, – это милицейская машина нас догнала. А у этого ублюдка пистолет. Я хотела убить его, и ничего у меня не получилось. Милиция… Мне нужно закричать, чтобы предупредить милиционера. Нужно позвать на помощь. Но… Но у бородатого пистолет, он меня первую пристрелит…»
Милиционер выбрался из своей машины и осторожно направился к неподвижно затаившемуся джипу.
– Эй, кто там?! – закричал он, и Саша вспомнила, что все стекла джипа тонированы – следовательно, милиционер не мог видеть никого из пассажиров джипа. – Что у вас там случилось?
– Подойди, подойди… – хрипел бородач, напряженно вглядываясь в зеркало заднего вида у себя над головой и теребя пистолет в руках.
Милиционер, однако, заподозрил что-то и остановился в пяти шагах от джипа.
– Эй! – снова окликнул он. – Что с вами случилось? Почему езда такая была… зигзагообразная? Пьяный водитель, что ли? Почему молчим? Эй, отвечайте мне! Они там живые, вообще? – понизив голос, сам у себя спросил милиционер и сам себе ответил: – Живые. Остановились грамотно – притормозили, съехали к обочине. Значит – живой водитель. Тогда почему не выходит?
На этот вопрос милиционер самостоятельно ответить не смог, поэтому закричал в третий раз:
– Почему не отвечаете?! Выходите из машины, кому говорят! Выходите по одному из машины!!
– Гондон! – пробормотал бородач, оскальзываясь вспотевшими и окровавленными руками на пистолете, – ссыкло поганое. Что же ты, гад, не подойдешь к машине? Ссыкло, а не мент…
– Не хотят выходить из машины, – милиционер, очевидно, довольно часто разъезжал в патрульной машине один – без напарника, поэтому приучился разговаривать сам с собой. – Значит, нужно посмотреть, что там…
– Давай, давай, мусор гнойный… – шепотом приободрил его бородач и сильнее стиснул пистолет.
– Или нет, – рассудил милиционер, – сначала нужно вызвать подкрепление, а потом уже… А то что-то мне подозрительно…
Сразу после этих слов послышалось шипение милицейской рации.
– Ах ты… гнида!.. – задохнулся от возмущения бородач, как будто милиционер-патрульный обманул его лучшие ожидания.
Он рывком открыл дверцу и крикнул, не высовываясь из кабины:
– Все, командир, все! Выхожу! – потом подумал и добавил: – Мне с сердцем плохо было. Я тебе ответить не мог, так скрутило.
– Что ж ты сразу не сказал! – обрадованно начал милиционер. – А я-то уж подумал, что машина краденая, а там притаился…
Пряча пистолет за спиной, бородатый торопливо выбрался из машины.
– Что с тобой?! – успел выкрикнуть милиционер. – У тебя рука…
Что было дальше – Саша не видела. Громыхнул выстрел, потом послышался глухой удар – тела об асфальт. Потом – злорадный крик бородатого:
– Получи, падла! Я т-тебе дам – подмогу вызвать собрался!
– Все! – сами собой прошептали враз похолодевшие губы Саши. – Теперь точно – конец!
Уже, не отдавая отчета в своих действиях, она рванула дверцу и выкатилась на дорогу. Страх получить тупую пулю в лоб управлял ею.
Саша поднялась с асфальта и бросилась вниз с высокой насыпи дороги. Впереди – насколько она могла видеть – простиралось выжженное солнцем бело-коричневое пространство, покрытое пылью, сквозь которую кое-где торчали чахлые деревца. Вдали солнце освещало неправдоподобные декорации горных вершин.
Саша побежала к горам, так как это было единственное место, где она могла спрятаться. Она упала, потом снова встала, потом снова упала, но поднялась и продолжала слепо бежать вперед.
– Стоять, курва! Никуда ты от меня не денешься!
Этот крик снова сбил ее с ног. Она прижалась к горячей земле, будто в надежде забраться поглубже под мельчайшую белую пыль. На этот раз она даже не пыталась подняться.
«Действительно, – тускло осветилось у нее в голове, – бежать-то мне некуда. Пуля на этом открытом пространстве меня догонит, как бы быстро я ни бежала».
Она зажмурилась, закрыв голову руками, уши ее намертво прикрывали ладони, поэтому пистолетный выстрел прозвучал для нее глухо.
– Все? – жалко пробормотала она, словно боящийся укола ребенок, после того как игла уже покинула его тело. – Кончилось?
Саша лежала еще несколько минут, пытаясь понять по ощущению своего организма – умерла ли она или еще нет, – и не определила.
– Наверное, он промахнулся, – предположила она, – тогда нужно ждать второго выстрела…
Но второго выстрела не последовало.
Саша лежала еще минут пять. Потом медленно поднялась. Долго стояла, закрыв глаза, боясь обернуться. А обернувшись, побрела обратно к дороге.
Расстояние, на которое она успела убежать от дороги, составляло всего-то несколько метров.
Бородач лежал на краю дороги одноглазым лицом вниз – выбросив вперед руки, в одной из которой был зажат пистолет. Одна половина его туловища была на дороге, другая сползла под откос. Черные капли крови, пробежав немного из-под его тяжелого тела, терялись в пыли.
Саша обошла труп одноглазого и присела на корточки перед ворочавшимся в луже крови милиционером. Он оттолкнул от себя пистолет, ствол которого еще дымился, и поднял кривящееся от боли молоденькое безусое лицо.
– Вызови под… подкрепление… – едва слышно проговорил он. – Он в меня… попал… Прямо в живот попал.
– Да-да, – сказала Саша, совершенно не зная, что еще сказать, – я все сейчас сделаю…
– Знаешь, как больно, – вдруг совсем по-детски пожаловался милиционер и, мучительно открывая и закрывая рот, заплакал.
Ему было лет двадцать или чуть больше.
Саша подняла с земли рацию. Она понятия не имела, как с ней обращаться, и повернулась к милиционеру, чтобы спросить у него. Рация тихо-тихо шипела, словно тоже была ранена и умирала.
Милицинер лежал, прижавшись щекой к асфальту. Саша попыталась заглянуть ему в глаза, но это у нее не получалось.
Вокруг расплющенной об асфальт щеки медленно расплывалась лужица крови.
– Послушайте… – позвала Саша, – вы мне только скажите, как…
Она дотронулась пальцем до его затылка и медленно положила рацию на асфальт рядом с лужей крови. Потом передвинула – чтобы лужица, расплываясь дальше, не могла рации коснуться.
Саша прошла зачем-то к милицейской машине. На панели управления лежала пачка сигарет. Саша достала одну сигарету и поискала глазами что-нибудь, что могло…
Потом вернулась к джипу и вынула прикуривательницу из гнезда. Она была еще теплой – ведь бородач ткнул ее нагреваться еще до того, как Саша достала из кармана нож.
Но прикурить от нее было уже невозможно.
ГЛАВА 8
Саша шагала по трассе по направлению от города. Куда она шла, она не знала сама. В руках у нее был объемный бумажный пакет, она несла его, как ребенка, бережно перед собой. При каждом появлении на трассе машины она бросалась с насыпи вниз и замирала ничком за каким-нибудь случайным камнем, надеясь, что ее не заметят с дороги.
В одно из таких хоронений она сломала незажженную сигарету, которую держала в пальцах с тех пор, как покинула место, где лежали друг против друга два человеческих мертвых тела и стояли друг против друга два мертвых металлических тела.
На трассе снова послышался шум мотора. Саша не была уверена, но ей показалось, что к шуму мотора примешивались и тонкие взвизги далекой милицейской сирены.
Привычно торопясь, она кинулась прочь с трассы. На этот раз ей повезло – поперек дороги под насыпью проходила большая полая труба, оставленная здесь неизвестно для каких целей.
Саша юркнула в трубу и притаилась там. Даже, кажется, не дышала, пока над ее головой не пролетели одна за другой сразу несколько машин.
Теперь Саша уже не сомневалась – завывания сирены были слышны отчетливо. И мчались машины в том направлении, откуда шла Саша.
«Милиция, – подумала Саша, – кто-то из проезжающих водителей вызвал. Надо же – успели. А хорошо, что я здесь спряталась, – если бы не спряталась, могли бы меня подобрать. А мне еще нужно освободить Эльвиру Максимовну. К тому же… Конечно, можно было воспользоваться услугами милиции, но я боюсь, что из-за этого двойного убийства у меня проблемы будут. Пока докажешь, что никого не убивала, времени столько пройдет…»
Саша аккуратно положила рядом с собой бумажный пакет с деньгами.
«Надо было остаться на месте и дожидаться милиции, – с досадой подумала она вдруг, – а теперь, что ж… Бегу, прячусь с деньгами… Теперь я, конечно, навожу на определенные подозрения…»
Саша машинально ощупала вздувшуюся скулу и набухшую ссадину на виске.
– Сволочь, – вырвалось у нее по адресу одноглазого бородача, – гад…
Она откинулась назад – на металлическую холодную скругленную стенку и надолго замерла, полулежа в неудобном положении, закрыв глаза.
«Где мне теперь искать Эльвиру Максимовну? – думала она. – Я ведь совсем не помню того места, где встретилась… со всей честной компанией. Федя-даун оглушил меня на одном месте – у валуна, а потом перетащил в другое – я в тени под деревом лежала. А вывозили в город меня в багажнике джипа, так что дороги я не видела… Поторопилась я со своим ножом. Спасла собственную жизнь, а жизнь Эльвиры Максимовны…»
Саша открыла глаза и уставилась в совершенно не отличимую от миллиардов других точку на противоположной металлической стенке.
Конечно, она понимала, что Федя-даун не мог тащить ее на себе очень уж долго. Понимала, что то самое место, где Эдик вручил ей пластиковую кредитную карту, находится совсем недалеко от того места, гда она была оглушена. Если хорошенько поискать, найти это место можно, но…
Но что-то новое поселилось в груди Саши.
«А на какого черта мне, спрашивается, нужна эта Эльвира Максимовна? – подумала она, ощутив вдруг внезапную и необъяснимую злость на свою покровительницу. – Почему я бегаю туда-сюда по этой поганой местности, в поисках этой Эльвиры Максимовны? То и дело получаю удары то по морде, то по голове… Поганая сволочь Федя-даун меня трахнул в подсобке. И все из-за нее. Да она скорее всего давно уже мертва. Бандиты подстраховались, чтобы обезопасить себя. Никогда они отпускать ее не думали. И меня бы убили, если бы я не сбежала. Так что… Правильно я все сделала…»
Саша пришла вдруг в невероятное возбуждение. У нее даже вспотели ладони и больно запульсировала на ушибленном виске какая-то жилка.
– Что я в самом деле?! – проговорила она вслух. – Кто она мне, эта Эльвира Максимовна? Что она мне хорошего сделала? Платила мне деньги за мои услуги? Покупала иногда кое-какие вещи? Кормила хорошей едой и радужными обещаниями про будущее возможное совместное проживание?! Да она просто использовала меня, как используют красивую игрушку, к которой здорово привыкли!.. – Саша вдруг заметила, что выкрикивает все эти вопросы железной стенке – во весь голос кричит.
Она испуганно замолчала и молчала минуту, потом ее снова прорвало.
– А она бы стала меня спасать, если бы меня похитили? – снова спросила у железной стенки Саша. – Да ни за что на свете!..
Она приняла решение.
– Да и не ее я пыталась выручить, – быстро бормотала Саша себе под нос, ползая на коленях по днищу железной трубы и собирая в пакет рассыпавшиеся пачки денег, – я себя пыталась спасти. Запугали меня со всех сторон, да и я, дура, сама себя запугала – что если я не выручу Эльвиру Максимовну, то меня в Москве тут же грохнут. Те люди, которые стоят… стояли… за Эльвирой Максимовной. Конечно, грохнут. Если я в Москву поеду. А так – хрена вам! Ни за что меня не найдете на просторах нашей необъятной родины. С такими деньгами я везде буду как дома. И еще – слава богу, я теперь не такая, как была раньше. Стала как-то более самостоятельной. Теперь я приучилась сама за себя стоять, а не надеяться на кого-то там… А уж бандиты-похитители ни за что не будут связываться со столицей, как они мне говорили, – если не удастся из меня вытрясти денег. Они сами побоятся, там ведь люди серьезные. Просто блефовал Эдик – Семен Борисович. Да и держать Эльвиру Максимовну столько времени им не резон. Опасно и довольно обременительно. Да и нет никакой Эльвиры Максимовны уже. Они уже ее убили. А чтобы Москва им выплатила деньги, они должны предъявить им доказательство, что Эльвира Максимовна жива.
Саша стянула брючным ремнем разорванную верхушку пакета, второй конец ремня она продернула в матерчатую петельку, которую для каких-то непонятных целей прикрепили на днище бумажного пакета.
Закрепив как следует ремень, Саша осмотрела свою работу – из неудобного для носки пакета у нее получилось что-то вроде рюкзака. Издали он даже мог сойти за настоящий рюкзачок из тех новомодных, которыми теперь напропалую пользовалась ученическая молодежь.
Она приподнялась и закинула за спину свой рюкзак. Потом снова присела – на дорожку. Как будто готова была прямо сейчас двинуться в Копенгаген или Париж.
– Никакого иностранного языка я не знаю, но ведь этого и не нужно. Русские везде живут. В Америке, говорят, целые кварталы есть, где даже аборигены – всякие служащие, продавцы в магазинах – по-русски разговаривают… Да и не только в одной Америке…
Саша посидела еще немного, потом выползла из трубы и выпрямилась.
«Сейчас, – мелькнула у нее мысль, – поймать первую попутную машину и до мало-мальски крупного города. Там поискать людей, которые могут сделать фальшивые документы…»
Покупка документов и дальнейший переезд за границу теперь представлялись ей совсем простым делом. После всего того, что ей пришлось пережить за последние несколько суток.
Первая же машина, заметив которую Саша подняла руку, остановилась – белая «шестерка» – новенькая, будто только что с конвейера.
– Ого! – заулыбался водитель, молодой парень с очень светлыми голубыми глазами, – а я думал, шестидесятые давно забыты!
– Что? – переспросила Саша, не поняв.
– Ну, как что… – водитель открыл ей дверцу, – я думал, хиппи давно уже нет. А вот, оказывается… Ты что – правда настоящая хиппи?
– Ага, – сказала Саша, – хиппи.
– Ну, садись. Куда едешь?
«В Америку», – хотела сказать Саша, но вовремя осеклась. – Так, – неопределенно махнула она рукой вперед, – туда…
– Понятно, – рассмеялся водитель и попытался пригладить свои торчащие во все стороны жесткие белые-белые, будто седые, волосы, – куда глаза глядят, значит?
– Вроде того…
Саша уселась рядом с водителем, захлопнула дверцу, и машина мягко тронулась с места.
Голубоглазый парень тут же застрекотал. Видимо, он давно ехал в полном одиночестве и рад был собеседнику. За несколько минут общения с ним Саша успела так освоиться в «шестерке», что уже казалось ей, будто она по меньшей мере вторые сутки едет в этой белой машине с голубоглазым водителем, одетым тоже во все белое – словно его вместе с машиной облили молоком.
– Ты из самого города идешь пешком? – спросил парень, вольготно крутя руль.
– Да, – ответила Саша, – из самого.
– Далеко! – качнул головой парень. – И что – никто не остановился подвезти?
– Нет. Ты первый. Боятся все чего-то…
– Тебя, что ли? – хохотнул парень, но враз посерьезнел, вспомнив что-то. – Видела – на дороге там… Неподалеку от города… что происходит?
– Н-нет, – напрягшись, ответила Саша, – что там происходит?
– Ну да… Ты же пешком шла от города… А они недавно… – пробормотал парень. – Авария там! – громко сказал он. – Большая авария. Ментовская патрульная тачка столкнулась с джипом. Кровищи-и!
– Правда? – очень натурально удивилась Саша. – Ничего себе. Пьяные, наверное, оба водителя были – как так можно было столкнуться – дорога-то пустая почти. Машины раз в полчаса ездят.
Парень закивал головой.
– Вот и я говорю, – согласился он, – странная какая-то авария – два трупа лежат в лужах крови, а машины целехонькие – даже стекла ни у одной не выбиты… – он задумался. – Конечно, может быть, я просто не заметил повреждений – я обе машины только с одной стороны видел, – добавил он.
– Вот именно, – подхватила Саша, – а с другой стороны, которой ты не видел, они покореженные. Так часто бывает.
– Наверное, – легко проговорил парень, – я и не присматривался…
Он обернулся к Саше и рассмеялся. Она тоже рассмеялась – тому, что он рассмеялся. А когда парень внезапно замолчал и нахмурился, замолчала тоже.
– Что это? – спросил он. – Что это с тобой?
– А что? – насторожилась Саша.
– У тебя ведь лицо разбитое, – проговорил парень, – а я раньше и не заметил – волосы прикрывали… Тебя что – кто-то избил?
Саша состряпала историю за две секунды.
– Да, – вздохнула она, – не хотелось бы об этом говорить…
– Понимаю, – сказал парень и замолчал впервые за все время совместной с Сашей поездки.
– Я в гостинице ночевала, – решила все-таки внести ясность Саша, – а там в соседнем номере какие-то кавказцы гуляли… Всю ночь стучались ко мне в номер, приглашали на застолье…
Парень потемнел лицом. Эта его реакция очень понравилась Саше, и она продолжала, воодушевленная:
– Я наконец не выдержала и уже под утро позвонила администратору, попросила принять меры. Администратор никак не отреагировал…
– Ну да, – встрял парень, – знаю я этих козлов! Хачики им бабок отстегивают немерено, вот такие сволочи и готовы на все глаза закрывать… Надо было сразу ментов вызывать…
– Я так и сделала, – Саша легко поменяла в уме выстроившийся уже сюжет, – вызвала милицию.
– Молодец, – похвалил парень, – а дальше-то?
– Явилась милиция… Но она уехала от кавказцев через пять минут, – пояснила Саша, – заплатили они им или еще что… я не знаю. Только потом кавказцы уже совершенно беззастенчиво вломились в мою комнату и… наказали.
Саша вздохнула.
– Вот сволочи, – пробормотал парень, – гады просто.
– Со мной еще такой один случай был…
Она замолчала, придумывая, что бы такого еще рассказать парню.
Саше очень нравилось сидеть так – рядом с доброжелательно настроенным человеком, про которого она не помнила каждую секунду, что он ее купил, который не торопил ее, стараясь с максимальной выгодой использовать оплаченное время. Которому нравилось разговаривать с ней бескорыстно – ничего, кроме этих разговоров, ему от нее не было нужно. Как и Саше от него.
Ощущение это было новым для Саши и ужасно приятным. Да что там бесхитростный рассказ о коварных кавказцах – Саша готова была дать отрезать себе палец, лишь бы продолжался этот удивительный разговор, в котором каждый из собеседников может в любой момент рассмеяться или сказать какую-нибудь глупость – и это не будет не к месту, а, напротив, покажется естественным и будет воспринято легко.
В одно из таких хоронений она сломала незажженную сигарету, которую держала в пальцах с тех пор, как покинула место, где лежали друг против друга два человеческих мертвых тела и стояли друг против друга два мертвых металлических тела.
На трассе снова послышался шум мотора. Саша не была уверена, но ей показалось, что к шуму мотора примешивались и тонкие взвизги далекой милицейской сирены.
Привычно торопясь, она кинулась прочь с трассы. На этот раз ей повезло – поперек дороги под насыпью проходила большая полая труба, оставленная здесь неизвестно для каких целей.
Саша юркнула в трубу и притаилась там. Даже, кажется, не дышала, пока над ее головой не пролетели одна за другой сразу несколько машин.
Теперь Саша уже не сомневалась – завывания сирены были слышны отчетливо. И мчались машины в том направлении, откуда шла Саша.
«Милиция, – подумала Саша, – кто-то из проезжающих водителей вызвал. Надо же – успели. А хорошо, что я здесь спряталась, – если бы не спряталась, могли бы меня подобрать. А мне еще нужно освободить Эльвиру Максимовну. К тому же… Конечно, можно было воспользоваться услугами милиции, но я боюсь, что из-за этого двойного убийства у меня проблемы будут. Пока докажешь, что никого не убивала, времени столько пройдет…»
Саша аккуратно положила рядом с собой бумажный пакет с деньгами.
«Надо было остаться на месте и дожидаться милиции, – с досадой подумала она вдруг, – а теперь, что ж… Бегу, прячусь с деньгами… Теперь я, конечно, навожу на определенные подозрения…»
Саша машинально ощупала вздувшуюся скулу и набухшую ссадину на виске.
– Сволочь, – вырвалось у нее по адресу одноглазого бородача, – гад…
Она откинулась назад – на металлическую холодную скругленную стенку и надолго замерла, полулежа в неудобном положении, закрыв глаза.
«Где мне теперь искать Эльвиру Максимовну? – думала она. – Я ведь совсем не помню того места, где встретилась… со всей честной компанией. Федя-даун оглушил меня на одном месте – у валуна, а потом перетащил в другое – я в тени под деревом лежала. А вывозили в город меня в багажнике джипа, так что дороги я не видела… Поторопилась я со своим ножом. Спасла собственную жизнь, а жизнь Эльвиры Максимовны…»
Саша открыла глаза и уставилась в совершенно не отличимую от миллиардов других точку на противоположной металлической стенке.
Конечно, она понимала, что Федя-даун не мог тащить ее на себе очень уж долго. Понимала, что то самое место, где Эдик вручил ей пластиковую кредитную карту, находится совсем недалеко от того места, гда она была оглушена. Если хорошенько поискать, найти это место можно, но…
Но что-то новое поселилось в груди Саши.
«А на какого черта мне, спрашивается, нужна эта Эльвира Максимовна? – подумала она, ощутив вдруг внезапную и необъяснимую злость на свою покровительницу. – Почему я бегаю туда-сюда по этой поганой местности, в поисках этой Эльвиры Максимовны? То и дело получаю удары то по морде, то по голове… Поганая сволочь Федя-даун меня трахнул в подсобке. И все из-за нее. Да она скорее всего давно уже мертва. Бандиты подстраховались, чтобы обезопасить себя. Никогда они отпускать ее не думали. И меня бы убили, если бы я не сбежала. Так что… Правильно я все сделала…»
Саша пришла вдруг в невероятное возбуждение. У нее даже вспотели ладони и больно запульсировала на ушибленном виске какая-то жилка.
– Что я в самом деле?! – проговорила она вслух. – Кто она мне, эта Эльвира Максимовна? Что она мне хорошего сделала? Платила мне деньги за мои услуги? Покупала иногда кое-какие вещи? Кормила хорошей едой и радужными обещаниями про будущее возможное совместное проживание?! Да она просто использовала меня, как используют красивую игрушку, к которой здорово привыкли!.. – Саша вдруг заметила, что выкрикивает все эти вопросы железной стенке – во весь голос кричит.
Она испуганно замолчала и молчала минуту, потом ее снова прорвало.
– А она бы стала меня спасать, если бы меня похитили? – снова спросила у железной стенки Саша. – Да ни за что на свете!..
Она приняла решение.
– Да и не ее я пыталась выручить, – быстро бормотала Саша себе под нос, ползая на коленях по днищу железной трубы и собирая в пакет рассыпавшиеся пачки денег, – я себя пыталась спасти. Запугали меня со всех сторон, да и я, дура, сама себя запугала – что если я не выручу Эльвиру Максимовну, то меня в Москве тут же грохнут. Те люди, которые стоят… стояли… за Эльвирой Максимовной. Конечно, грохнут. Если я в Москву поеду. А так – хрена вам! Ни за что меня не найдете на просторах нашей необъятной родины. С такими деньгами я везде буду как дома. И еще – слава богу, я теперь не такая, как была раньше. Стала как-то более самостоятельной. Теперь я приучилась сама за себя стоять, а не надеяться на кого-то там… А уж бандиты-похитители ни за что не будут связываться со столицей, как они мне говорили, – если не удастся из меня вытрясти денег. Они сами побоятся, там ведь люди серьезные. Просто блефовал Эдик – Семен Борисович. Да и держать Эльвиру Максимовну столько времени им не резон. Опасно и довольно обременительно. Да и нет никакой Эльвиры Максимовны уже. Они уже ее убили. А чтобы Москва им выплатила деньги, они должны предъявить им доказательство, что Эльвира Максимовна жива.
Саша стянула брючным ремнем разорванную верхушку пакета, второй конец ремня она продернула в матерчатую петельку, которую для каких-то непонятных целей прикрепили на днище бумажного пакета.
Закрепив как следует ремень, Саша осмотрела свою работу – из неудобного для носки пакета у нее получилось что-то вроде рюкзака. Издали он даже мог сойти за настоящий рюкзачок из тех новомодных, которыми теперь напропалую пользовалась ученическая молодежь.
Она приподнялась и закинула за спину свой рюкзак. Потом снова присела – на дорожку. Как будто готова была прямо сейчас двинуться в Копенгаген или Париж.
– Никакого иностранного языка я не знаю, но ведь этого и не нужно. Русские везде живут. В Америке, говорят, целые кварталы есть, где даже аборигены – всякие служащие, продавцы в магазинах – по-русски разговаривают… Да и не только в одной Америке…
Саша посидела еще немного, потом выползла из трубы и выпрямилась.
«Сейчас, – мелькнула у нее мысль, – поймать первую попутную машину и до мало-мальски крупного города. Там поискать людей, которые могут сделать фальшивые документы…»
Покупка документов и дальнейший переезд за границу теперь представлялись ей совсем простым делом. После всего того, что ей пришлось пережить за последние несколько суток.
* * *
Первая же машина, заметив которую Саша подняла руку, остановилась – белая «шестерка» – новенькая, будто только что с конвейера.
– Ого! – заулыбался водитель, молодой парень с очень светлыми голубыми глазами, – а я думал, шестидесятые давно забыты!
– Что? – переспросила Саша, не поняв.
– Ну, как что… – водитель открыл ей дверцу, – я думал, хиппи давно уже нет. А вот, оказывается… Ты что – правда настоящая хиппи?
– Ага, – сказала Саша, – хиппи.
– Ну, садись. Куда едешь?
«В Америку», – хотела сказать Саша, но вовремя осеклась. – Так, – неопределенно махнула она рукой вперед, – туда…
– Понятно, – рассмеялся водитель и попытался пригладить свои торчащие во все стороны жесткие белые-белые, будто седые, волосы, – куда глаза глядят, значит?
– Вроде того…
Саша уселась рядом с водителем, захлопнула дверцу, и машина мягко тронулась с места.
Голубоглазый парень тут же застрекотал. Видимо, он давно ехал в полном одиночестве и рад был собеседнику. За несколько минут общения с ним Саша успела так освоиться в «шестерке», что уже казалось ей, будто она по меньшей мере вторые сутки едет в этой белой машине с голубоглазым водителем, одетым тоже во все белое – словно его вместе с машиной облили молоком.
– Ты из самого города идешь пешком? – спросил парень, вольготно крутя руль.
– Да, – ответила Саша, – из самого.
– Далеко! – качнул головой парень. – И что – никто не остановился подвезти?
– Нет. Ты первый. Боятся все чего-то…
– Тебя, что ли? – хохотнул парень, но враз посерьезнел, вспомнив что-то. – Видела – на дороге там… Неподалеку от города… что происходит?
– Н-нет, – напрягшись, ответила Саша, – что там происходит?
– Ну да… Ты же пешком шла от города… А они недавно… – пробормотал парень. – Авария там! – громко сказал он. – Большая авария. Ментовская патрульная тачка столкнулась с джипом. Кровищи-и!
– Правда? – очень натурально удивилась Саша. – Ничего себе. Пьяные, наверное, оба водителя были – как так можно было столкнуться – дорога-то пустая почти. Машины раз в полчаса ездят.
Парень закивал головой.
– Вот и я говорю, – согласился он, – странная какая-то авария – два трупа лежат в лужах крови, а машины целехонькие – даже стекла ни у одной не выбиты… – он задумался. – Конечно, может быть, я просто не заметил повреждений – я обе машины только с одной стороны видел, – добавил он.
– Вот именно, – подхватила Саша, – а с другой стороны, которой ты не видел, они покореженные. Так часто бывает.
– Наверное, – легко проговорил парень, – я и не присматривался…
Он обернулся к Саше и рассмеялся. Она тоже рассмеялась – тому, что он рассмеялся. А когда парень внезапно замолчал и нахмурился, замолчала тоже.
– Что это? – спросил он. – Что это с тобой?
– А что? – насторожилась Саша.
– У тебя ведь лицо разбитое, – проговорил парень, – а я раньше и не заметил – волосы прикрывали… Тебя что – кто-то избил?
Саша состряпала историю за две секунды.
– Да, – вздохнула она, – не хотелось бы об этом говорить…
– Понимаю, – сказал парень и замолчал впервые за все время совместной с Сашей поездки.
– Я в гостинице ночевала, – решила все-таки внести ясность Саша, – а там в соседнем номере какие-то кавказцы гуляли… Всю ночь стучались ко мне в номер, приглашали на застолье…
Парень потемнел лицом. Эта его реакция очень понравилась Саше, и она продолжала, воодушевленная:
– Я наконец не выдержала и уже под утро позвонила администратору, попросила принять меры. Администратор никак не отреагировал…
– Ну да, – встрял парень, – знаю я этих козлов! Хачики им бабок отстегивают немерено, вот такие сволочи и готовы на все глаза закрывать… Надо было сразу ментов вызывать…
– Я так и сделала, – Саша легко поменяла в уме выстроившийся уже сюжет, – вызвала милицию.
– Молодец, – похвалил парень, – а дальше-то?
– Явилась милиция… Но она уехала от кавказцев через пять минут, – пояснила Саша, – заплатили они им или еще что… я не знаю. Только потом кавказцы уже совершенно беззастенчиво вломились в мою комнату и… наказали.
Саша вздохнула.
– Вот сволочи, – пробормотал парень, – гады просто.
– Со мной еще такой один случай был…
Она замолчала, придумывая, что бы такого еще рассказать парню.
Саше очень нравилось сидеть так – рядом с доброжелательно настроенным человеком, про которого она не помнила каждую секунду, что он ее купил, который не торопил ее, стараясь с максимальной выгодой использовать оплаченное время. Которому нравилось разговаривать с ней бескорыстно – ничего, кроме этих разговоров, ему от нее не было нужно. Как и Саше от него.
Ощущение это было новым для Саши и ужасно приятным. Да что там бесхитростный рассказ о коварных кавказцах – Саша готова была дать отрезать себе палец, лишь бы продолжался этот удивительный разговор, в котором каждый из собеседников может в любой момент рассмеяться или сказать какую-нибудь глупость – и это не будет не к месту, а, напротив, покажется естественным и будет воспринято легко.