– Тише ты, башка твоя баррранья! Подь сюды – гля!
Кондрашкин поднялся и, раскрыв рот, смотрел на то, как Семеныч споро обыскал мужчину и извлек из его кармана пухлый бумажник. Две пары глаз скрестились на нем, и сплелись захлебывающиеся возгласы:
– Да ту-у-ут… да тут!..
– Пятисотки!
– Доллары…
– Сто… еще сто… еще сто… доллары, доллары! Да тут нам с тобой на год хватит, чтобы кучеряво!.. – заключил Семеныч, захлебываясь ликованием. – Давай – дуем отсюда!
– Я телефон приберу, – сказал Кондрашкин. – Он всежки дорогой, тово… сотовый. Как в рекламе, едри ее!..
– А его куда?
– В люк – и крышкой сверху! И землей сверху присыпать… дерном.
Глава 11
Глава 12
Кондрашкин поднялся и, раскрыв рот, смотрел на то, как Семеныч споро обыскал мужчину и извлек из его кармана пухлый бумажник. Две пары глаз скрестились на нем, и сплелись захлебывающиеся возгласы:
– Да ту-у-ут… да тут!..
– Пятисотки!
– Доллары…
– Сто… еще сто… еще сто… доллары, доллары! Да тут нам с тобой на год хватит, чтобы кучеряво!.. – заключил Семеныч, захлебываясь ликованием. – Давай – дуем отсюда!
– Я телефон приберу, – сказал Кондрашкин. – Он всежки дорогой, тово… сотовый. Как в рекламе, едри ее!..
– А его куда?
– В люк – и крышкой сверху! И землей сверху присыпать… дерном.
Глава 11
НОЧНЫЕ ВСТРЕЧИ
– Ты что, в самом деле хотел оставить его в живых? – выговорил Фокин, вглядываясь в сомкнувшуюся за упавшим с крыши трехэтажки Бергом ночную тьму. – Действительно или так, туфту гнал?
– Да видно было бы. Вообще-то и так два трупа есть, уже много, а этот Валера Берг, не знаю почему, мне даже понравился. Убивать не убивать, а вырубить так, чтобы он дня три и слова сказать не мог, можно было бы. Повалялся бы где-нибудь на чердаке, потом нашли бы его.
– Не его, а труп нашли бы. Умер бы от потери крови.
– Труп? Да, пожалуй. Да в принципе он уже и так был почти труп – после всего того, что он нам наболтал. Свои бы положили.
– Думаешь, верное инфо слил?
– А еще бы попробовал он врать, – тихо проговорил Свиридов. – Он сказал правду хотя бы потому, что не предполагал, будто мы сумеем применить этот код. А вот мы применим.
– Ты что, Влад? – выговорил Фокин. – Собираешься сунуться на виллу этого Боцмана?
– Почему нет?
– И когда же?
– А прямо сегодня. Переоденусь, смою этот грим, возьму все что надо, потом – в машину…
– В какую машину?
– Да вот прямо в этот джип Берга и сяду. Надо пойти пошарить и взять у него ключи и пульт сигнализации. А то не хотелось бы терять пятнадцать минут, вскрывая эту тачку.
Свиридов не бахвалился: он в самом деле мог за десять-пятнадцать минут вскрыть любые навороченные иномарки, снабженные новейшей сигнализацией и напичканные разнокалиберными мультиблоками и блокираторами. Что же касается отечественной «жигулички» без сигнализации и наворотов, то он мог вскрыть ее за несколько секунд с помощью молотка, гвоздя и отвертки. И все это – практически бесшумно.
– Значит, сегодня, – задумчиво протянул Фокин.
– Только на этот раз я пойду один, даже и не спорь. Ты и так хорошо мне помог. Ладно, пошли. Посмотрим, где там этот Берг.
Однако внизу их ждало разочарование: трупа Берга не было. Нигде. Видно было пятно крови, распластавшееся на асфальте, Свиридов коснулся его кончиками пальцев, убеждаясь, что это действительно кровь. Но самого Берга не было. Как не было и следов. А ведь если бы он уходил, то оставались бы следы крови, хлещущей из отрубленной руки. Кроме того, само предположение о том, что он мог ходить с отрубленной кистью и после падения с третьего этажа, было крайне сомнительно.
Но Берга не было…
– Мистика какая-то. Куда же он закатился?..
Свиридов пожал плечами. Фокин уловил в его голосе тревогу, когда Владимир сказал:
– Ладно, пойдем в квартиру. Тем более нам через дом всего…
Вадим Орехов потянулся всем своим атлетичным телом и подумал, что вроде бы у него есть все причины, чтобы быть довольным жизнью. Во-первых, он лежал в джакузи, попивая какой-то хитрый коктейль, во-вторых, рядом с ним лежала Юля Строгина, одна из самых красивых и умелых девушек, каких он когда-либо знал. В-третьих, она была точно так же, как он, совершенно голая и только что своим телом вытянула из Вадима все соки, потому он, расслабленный, удовлетворенный, чуть пьяный, нежился в теплой воде под невыразимо приятным струйным массажем и думал, что все превосходно.
Но как бы ни убаюкивал он себя, все равно не мог отогнать тревогу. Юля прислонилась к его плечу голой грудью, пощекотав кожу напряженными сосками, и это опять его возбудило. Хотя, казалось бы, куда еще… Но Юля – она особенная, у нее выучка, и ее хочется всегда; с его же, Вадима, подачи Юлю и научили всему, всему.
Но он потянулся не к ней, а к телефону и в очередной раз набрал номер Берга. С тех пор, как Берг проинформировал его о задержанном китайце, он больше не перезванивал. Отключил телефон, чтобы тот не зазвонил как-нибудь некстати? Да нет, соответствующего голосового сообщения Вадим не слышал. Он несколько раз наговаривал указания на голосовую почту Берга, но, по всей видимости, тот почту еще не прослушивал, иначе давно перезвонил бы.
Неужели?..
Нет, Вадим Дмитриевич не хотел думать о грустном. Просто, верно, Берг хочет вытрясти из китайца, а если и повезет, и из самого киллера всю подноготную, чтобы потом преподнести полную картину… хотя нет, это опять-таки не повод, чтобы не выходить на связь.
– Что задумался, Вадик? – спросила Юля.
– Да Берг куда-то запропастился. Поехал на вокзал, а потом возьми да и пропади. Какого-то китайца задержал, который из камеры хранения вынул сумку. С тех пор ни слуху ни духу.
– Да что с ним случится? Их там трое, Колоб да еще этот Юра здоровый, который борец. Один Юра с пятью нормальными мужиками справится голыми руками, а они все вооружены до зубов. И вообще, не таких людей ты набирал в «Гром», чтобы теперь волноваться.
– А я не столько за Берга с его амбалами волнуюсь, сколько за себя. Китаец меня напряг.
– Китаец, Китаец! Да дай мне хоть раз взглянуть на этого вашего Китайца, чтобы я тебе сказала, стоит ли из-за него волноваться или нет… А хочешь, я сама позвоню твоему Бергу? У меня рука счастливая, сам знаешь. Ответит. Он вообще сегодня на каждое мое слово по десять отвечает, особенно когда на въезде в город остановил и на пассажиров моих непутевых гаркал.
Вадим Дмитриевич слегка подал плечами:
– Ну что же, попробуй позвони.
Юля взяла трубку сотового и поднесла к уху. Она оказалась права: к линии подключились сразу же.
– Алло, Берг? Че молчишь, Валера? – заговорила Юля, хотя Берг не сказал ни слова. Этого и не надо было: Строгина прекрасно знала, что по этому номеру никто, кроме Берга, ответить не может. – Тут Орехов напрягается, что ты там с китайцем этим… – Орехов кисло улыбнулся, но видно было, что у него несколько отлегло. – Что молчишь-то? Але!!
Юля некоторое время молча слушала, а потом протянула трубку Вадиму:
– Ерунда какая-то… ничего не понимаю.
– Что такое? – вскинулся Грек, к которому вернулись все его тревоги.
– А ты сам послушай!
Орехов помедлил, а потом взял у Юли телефон и услышал незнакомые голоса, как бы чуть в отдалении сплетающиеся в следующий примечательный диалог:
– Ы-ых, С-сяменыч, прямо как в кино! Ддэвушка, куда же вы из телефона вплыли? А пи-ри-ходите сюда, мы тут с Семенычем в «Гриве» сидим… а-ат…кисаем! Водочка, селедочка… што-о еще русскому человеку нада-а?
– Дай погрить, Кондрат! Эта… а меня Ген-на…дий зовут. Как кра-ко-дила! Приходите, де-ду… девушка!
– Где Берг? – тихо спросил Вадим, несколько секунд остолбенело послушав этот пьяный бред.
– Никакого такого Берррр… а где девушка? Мммуж-чина, уступите труппп…ку даме!
Орехов протянул телефон Юле со словами «Выспроси, где это!», а сам выскочил из джакузи и стал поспешно кутаться в халат. Ему почему-то стало холодно.
Свиридов глянул в зеркало, и оно вернуло ему затянутую в черную потертую джинсу фигуру, на голове – черная же шапочка, надвинутая до бровей. Джинсы и рубашку Влад купил в секонд-хенде, а шапочку и вовсе позаимствовал у хозяина квартиры, найдя ее в шифоньере.
Он готовился к визиту на виллу Боцмана. Все здраво взвесив, Свиридов пришел к выводу, что у него есть возможность действовать только так. Лезть в логово заказанного – последнее дело, но ситуация складывалась таким образом, что иного варианта Свиридов не видел. То, что Боцман парализован ниже пояса, Свиридов знал и до задушевной «беседы» с Бергом: Китобой еще дома дал ему подробный свод информации. Берг просто подтвердил это. Как подтвердил и то, что крестный отец «дальних» никуда не отлучается из своего загородного дома и правит своей империей оттуда. Сам – через сходняки лидеров «дальних«– или через посредство Китайца. Этот последний вызывал у Свиридова еще большие сомнения, чем Боцман: о Китайце никто не мог сказать ничего определенного. Таинственная личность.
Происшествие же на вокзале, где попытались перехватить его с чемоданчиком, укрепило Влада во мнении, что следует действовать немедленно, без долгого сбора и последующей проверки оперативной информации, как имевшейся ранее, так и собранной на месте. То, что Свиридова пытались взять на вокзале, ясно свидетельствовало о том, что с заказом не все чисто. Что медлить нельзя, и если есть возможность выполнить работу как следует, то это только та возможность, которая дается через высокий риск.
И эту рисковую попытку Свиридов решил произвести этой же ночью: добраться до виллы Боцмана, а там – как бог даст.
Риск, конечно, был чудовищным, но Владимир сознавал, что это, быть может, единственный его шанс в столь неблагоприятно сложившихся обстоятельствах. Тем более он знал: в случае невыполнения задания его самого уберут. И пошлют другого.
…Что касалось средств передвижения, так Влад, здраво рассудив, передумал брать джип Берга. Могут возникнуть проблемы, и очень серьезные.
Свиридов обернулся на Фокина, который неподвижной глыбой застыл в дверях, и выговорил чуть нараспев:
– Ну что, Афоня, пожелай мне удачи в бою, как в песне у Цоя…
На улицу Свиридов вышел примерно в полночь. Под курткой у него были тот самый «нож выживания» и пистолет «ТТ» – из злополучного черного чемоданчика, который стоил жизни трем сотрудникам «младшего» отдела ЧОП «Гром».
В руках Владимир держал простой полиэтиленовый пакет с размазанной фотографией «плэйбойной» девицы.
…Свиридов поднял голову. В небе косо висела луна, и Владу на секунду показалось, что не лунный диск это, а чье-то с одной стороны освещенное толстое круглое лицо, криво ухмыляющееся ему в спину.
Свиридов прошел два квартала, направился к первой попавшейся ему на глаза машине, это была темно-серая «Нива», и, чуть повозившись с замком, открыл дверцу и растянулся на переднем сиденье. Машина даже не стояла на сигнализации, так что вместо полминуты подготовка к угону заняла всего-навсего шесть или семь секунд. Свиридов прикрыл глаза и постарался расслабиться, потому что сковывающее руки и ноги напряжение никак не желало рассасываться. Перед глазами шли круги, как от брошенного в воду камня. А потом Владимир заставил себя увидеть примерный план виллы, обрисованный ему Бергом, и подумал, что, верно, еще никогда ему не приходилось входить в дело по информации, полученной таким прихотливым путем. Информации – не только на словах, но и закодированной в отпечатках пальцев руки Берга…
Влад вздохнул и стал выдирать стартер…
Через двадцать минут он уже подъехал к повороту на указанный Бергом элитный поселок, где располагалась вилла Боцмана. Свиридов хотел проникнуть на нее сегодня же, пока «дальним» неизвестно то, что произошло с Бергом и его людьми. Хотя, вне всякого сомнения, могли произойти и совершенно непредвиденные осложнения: ведь тело Берга непонятным образом исчезло. Или его кто-то подобрал, но кто?.. зачем? – или же, что куда маловероятнее, Берг неожиданно очнулся и ретировался, подобно тупым суперменам из американских фильмов, о чьи могучие головы разбиваются бетонные плиты, а сами они врезаются в асфальт этажа этак с семьдесят пятого, и ничего – нормально…
Свиридов глянул перед собой: дорога шла под уклон и втыкалась в шлагбаум, близ которого виднелась кирпичная кабинка со скупо светящимся единственным окном. «Нет, наверно, до него доезжать смысла не имеет», – подумал Владимир. Он бросил машину на обочине, а сам направился к кабинке и сумел даже осторожненько заглянуть внутрь. Массивный охранник листал журнал, на его лице были написаны апатия и непреодолимое желание уронить голову на глянцевые страницы и уснуть. Свиридов подумал, что не стоит его тревожить, и, беззвучно перемахнув через шлагбаум, направился в глубь поселка.
Впрочем, поселком это можно назвать с больной натяжкой: он мог различить только два-три громадных коттеджа, из одного раздавались веселые крики и музыка, голос Кадышевой выводил что-то про белую березку и про то, что «с безответным чувством очень трудно жить», над домом плавал светящийся вензель О.Е. Вовсе не вензель «Евгений Онегин», который выписывала на стекле пушкинская Татьяна, а – вспомнил Свиридов слова Берга – инициалы какого-то пивного короля города, который являлся ближайшим соседом Боцмана.
…Вилла крестного отца «дальних» возникла из тьмы внезапно: Влад думал, что два шара огня, выхватившихся из ночи из-за полосы аккуратно высаженных деревьев – придорожные фонари, не относящиеся конкретно к какому-то коттеджу, но оказалось, что он ошибся. Это были ворота Боцмановой виллы, в которые были вделаны упомянутые круглые фонари. Владимир подошел к ним и, подобрав с земли проволоку, бросил на прутья: ничего. Дело в том, что Берг упоминал о периодически пропускаемом сквозь ограду токе высокого напряжения. Его включали не всегда, потому что однажды образовался крупный скандал, когда сынок одного из владивостокских вице-губернаторов по пьяни перепутал дачи и полез через ограду боцмановского коттеджа, с которого его и сбросило ударом тока. Отпрыск чиновника умер от остановки сердца, и после этого в СМИ началась буча, и даже Боцман вынужден был к этому прислушаться и распорядился включать напряжение не так часто, как раньше.
В чем и убедился только что Влад Свиридов. Он перемахнул через ограду и направился к неосвещенному парадному входу. «Под наблюдением», – отметил для себя Влад, увидев глазок камеры. Оставалось надеяться на то, что он успеет проникнуть в дом раньше, чем охранник поднимет тревогу, если заметит на мониторе непонятную фигуру.
Слабо светилась панель кодового устройства, блокирующего двери. Свиридов набрал цифры кода, и на панели вспыхнул зеленоватый контур большой человеческой ладони. Влад, сжав зубы и сдерживая дрожь, вынул из пакета кисть Берга и с силой прижал к панели. Если Берг соврал или был неточен, то у Свиридова было мало шансов проникнуть внутрь. Он, собственно, и предпринял попытку действовать нахрапом только потому, что у него оказалось не так мало информации, как он того ожидал… да еще под непреодолимым воздействием мысли: делать то, что от него меньше всего ожидают. А можно согласиться с тем, что мало киллеров будут нагло ломиться в дом жертвы. Это или проявление высшего непрофессионализма, или – с точностью до наоборот.
Панель слабо замерцала, а потом что-то щелкнуло, и Влад, потянув на себя массивную литую ручку двери в виде бородатой головы, обнаружил, что огромная дверь открыта.
Свиридов уронил отрубленную кисть Берга в массивную бронзовую урну рядом с открытой дверью и шагнул в темное пространство – уже за дверью. Коварная дверь глухо щелкнула за спиной, и Влад, толкнув ее, убедился, что она закрылась. Свиридов попытался найти щеколду замка или что-то наподобие, что позволило бы ему повторно открыть дверь – в случае чего, вдруг придется поспешно уходить! – но ладонь ловила только беспощадно гладкий прохладный металл покрытия.
Дверь была заблокирована автоматически.
– Черт!.. – пробормотал Влад и, оставив попытки открыть дверь изнутри, глянул внутрь дома. Крылья длинного коридора словно чуть расширились, когда он коснулся пальцами стены. Влад пощупал под курткой пистолет, а потом, прислонившись спиной к внутренней стороне двери, вынул и снял его с предохранителя. Слух царапнул неясный шум, и Влад увидел, что в проеме коридора появилась темная фигура. Силуэт был неподвижен, человек, верно, вглядывался в темноту и, судя по всему, держал перед собой пистолет, которым он водил в темноте. Свиридова он видеть не мог, но ему было достаточно щелкнуть выключателем, чтобы коридор осветился. Влад прицелился в него из пистолета, предусмотрительно навинченный глушитель едва ли позволил бы выстрелу наделать шуму – но тут Свиридову пришло в голову, что охранник может быть полезен. Влад присел за массивную колонну и не стал стрелять в охранника, рассчитывая на то, что он приблизится к входной двери.
В этот момент тот произнес вполголоса и с полувопросительной-полуутвердительной интонацией:
– Берг?..
Свиридов ждал, пока тот приблизится. И приблизится ли? Да… так и произошло: застеленный мягкой ковровой дорожкой коридор скрадывал звуки шагов, но Владимир чувствовал, что охранник приближается к двери. Свиридов вовремя спрятался: охранник включил свет.
Охранник виллы приблизился настолько, что Свиридов почувствовал на коже его настороженное неровное дыхание.
– Чушь какая-то… показалось, – пробормотал охранник. – Кому в такое время… почему Берг?.. Сбой компа?
Он не успел договорить, потому что как раз в этот момент Владимир убрал пистолет и резко выбросил вперед руки, одной хватая охранника за шею, а второй зажимая рот. Тот вздрогнул всем телом и забился, как вытащенная на сушу рыба, но быстро почувствовал, что тот, кто напал на него из темноты неосвещенного коридора, – гораздо сильнее.
– Тихо, тихо! – выговорил Влад. – Спокойно, без шума!
Он оттолкнул охранника, и тот мягко упал на ковер. Свиридов прицелился в него из пистолета и проговорил:
– Боцман тут?
Тот хрипло ответил:
– А ты что, хотел поздравить его с днем защиты детей? Так он уже прошел, день-то этот.
– А ты у нас тут на должности штатного юмориста состоишь, что ли? – зло выговорил Свиридов. – Где Боцман?
– А если я тебе не отвечу, что мне будет? – ответил охранник, без малейшего страха щуря на Свиридова глаза. – Пристрелишь, что ли? Ну так стреляй, если сумел протащить свою задницу сюда, внутрь дома. Все равно ты не сможешь выйти обратно. Дверь-то ты открыл, а вот повторить то же самое изнутри уже не сможешь. Так что дождешься Грека, и тебя спокойно натянут так, что никакой проктолог не поможет. Ты, наверно, киллер? Ладно, каждый зарабатывает свой кусок хлеба по-своему. Честно говоря, я давно ожидал чего-то наподобие. Уж слишком Боцман разошелся.
– Я смотрю, ты парень подкованный, – сказал Свиридов. – В проктологии разбираешься. Своего босса обсуждаешь. Ладно, нечего мне с тобой разговаривать. Ты уж извини.
И Свиридов, почти не целясь, выстрелил в охранника. Тот умер мгновенно, крови вышло немного, потому что Свиридов попал точно в сердце. Убив охранника, он подобрал его пистолет-автомат «узи» и пошел по коридору.
Свиридов достиг конца коридора и вошел в небольшую комнату, из которой, верно, и вышел охранник. В комнате, оборудованной очень солидно, снабженной компьютером, распределительным пультом сигнальных систем, несколькими мониторами и внушительного вида сейфом, он не нашел никого. Охранник был один. Мерцал экран компьютера, на котором Свиридов увидел… четкую зеленую ладонь, колонку цифр и надпись внизу: «Валерий Берг. Доступ 00:43».
На мониторах медленно двигались виды. На одном Свиридов обнаружил ворота, на другом – парадный вход, на третьем – большой, мягко освещенный зал, четвертый же показывал какие-то длинные ряды полок.
– Черт побери… – пробормотал Свиридов. – Все это очень сильно напоминает ловушку. Лучше бы мне пришлось поотстреливать секьюрити, чем вот так стоять в пустой комнате перед включенным компьютером. Мониторы, сейф, наружка, комп, модем… да, серьезно, серьезно! Если бы не этот болтун Берг, я бы и ворота перелезть не успел.
Хотя, четко продиктовал ему внутренний голос, – если бы не болтун Берг, то Влад едва ли так нагло полез бы на рожон. В самое логово крестного отца Владивостока.
– Не нравится… не нравится мне… – пробормотал он. – И этот парень, охранник… говорил так, словно я уже труп, а он бессмертный.
Стены небольшой комнаты съели отзвуки его бормочущего голоса. Свиридову показалось, что в его уши набили ваты – такова была эта совершенная, мертвая тишина.
– Ладно… – пробормотал он, вынимая и снова защелкивая обойму «ТТ». – Разберемся.
Тут его взгляд упал на фосфоресцирующий бэйдж охранника – Олег Клюгин, ЧОП «Гром» – и лежащее рядом с ним на столе красное удостоверение. Свиридов взял «корки» и раскрыл. Зловещее лицо только что убитого им охранника глянуло на него сощуренными щелочками холодных глаз, и резанула надпись под ФИО: «Приморское УФСБ». Свиридов бросил удостоверение и, коротко и свирепо выругавшись, вышел из комнаты охраны.
Его трясло. Нет, страха как такового не было, но напряжение и предчувствия, словно электрический ток, проскакивали злобной дрожью в груди, комкали горло. Свиридов поднялся по широкой лестнице и оказался в скудно освещенном большом зале. По стенам горели круглые светильники, а под потолком одним рогом светилась громадная десятирожковая люстра. Именно этот зал Свиридов видел на одном из мониторов в комнате охраны.
Дальняя стена зала, обведенная балюстрадой, имела в себе арочную нишу, в которой тускло светились полупрозрачные двери, сделанные, верно, из пуленепробиваемого стекла. Оттуда плыли звуки мягкой классической мелодии. Свиридов вонзил в двери пристальный взгляд и направился к нише. Он подошел к двери и потянул на себя створку. Та бесшумно подалась, и в образовавшемся проеме Свиридов увидел широкую фигуру и седую голову человека в инвалидном кресле. Человек сидел, полуприкрыв глаза, и плыл в мягких волнах музыки.
Кажется, Бетховен, вспомнил Владимир и поднял дуло пистолета на Боцмана.
Потому что это был именно он…
Все слишком просто – не к добру.
– Да видно было бы. Вообще-то и так два трупа есть, уже много, а этот Валера Берг, не знаю почему, мне даже понравился. Убивать не убивать, а вырубить так, чтобы он дня три и слова сказать не мог, можно было бы. Повалялся бы где-нибудь на чердаке, потом нашли бы его.
– Не его, а труп нашли бы. Умер бы от потери крови.
– Труп? Да, пожалуй. Да в принципе он уже и так был почти труп – после всего того, что он нам наболтал. Свои бы положили.
– Думаешь, верное инфо слил?
– А еще бы попробовал он врать, – тихо проговорил Свиридов. – Он сказал правду хотя бы потому, что не предполагал, будто мы сумеем применить этот код. А вот мы применим.
– Ты что, Влад? – выговорил Фокин. – Собираешься сунуться на виллу этого Боцмана?
– Почему нет?
– И когда же?
– А прямо сегодня. Переоденусь, смою этот грим, возьму все что надо, потом – в машину…
– В какую машину?
– Да вот прямо в этот джип Берга и сяду. Надо пойти пошарить и взять у него ключи и пульт сигнализации. А то не хотелось бы терять пятнадцать минут, вскрывая эту тачку.
Свиридов не бахвалился: он в самом деле мог за десять-пятнадцать минут вскрыть любые навороченные иномарки, снабженные новейшей сигнализацией и напичканные разнокалиберными мультиблоками и блокираторами. Что же касается отечественной «жигулички» без сигнализации и наворотов, то он мог вскрыть ее за несколько секунд с помощью молотка, гвоздя и отвертки. И все это – практически бесшумно.
– Значит, сегодня, – задумчиво протянул Фокин.
– Только на этот раз я пойду один, даже и не спорь. Ты и так хорошо мне помог. Ладно, пошли. Посмотрим, где там этот Берг.
Однако внизу их ждало разочарование: трупа Берга не было. Нигде. Видно было пятно крови, распластавшееся на асфальте, Свиридов коснулся его кончиками пальцев, убеждаясь, что это действительно кровь. Но самого Берга не было. Как не было и следов. А ведь если бы он уходил, то оставались бы следы крови, хлещущей из отрубленной руки. Кроме того, само предположение о том, что он мог ходить с отрубленной кистью и после падения с третьего этажа, было крайне сомнительно.
Но Берга не было…
– Мистика какая-то. Куда же он закатился?..
Свиридов пожал плечами. Фокин уловил в его голосе тревогу, когда Владимир сказал:
– Ладно, пойдем в квартиру. Тем более нам через дом всего…
* * *
Вадим Орехов потянулся всем своим атлетичным телом и подумал, что вроде бы у него есть все причины, чтобы быть довольным жизнью. Во-первых, он лежал в джакузи, попивая какой-то хитрый коктейль, во-вторых, рядом с ним лежала Юля Строгина, одна из самых красивых и умелых девушек, каких он когда-либо знал. В-третьих, она была точно так же, как он, совершенно голая и только что своим телом вытянула из Вадима все соки, потому он, расслабленный, удовлетворенный, чуть пьяный, нежился в теплой воде под невыразимо приятным струйным массажем и думал, что все превосходно.
Но как бы ни убаюкивал он себя, все равно не мог отогнать тревогу. Юля прислонилась к его плечу голой грудью, пощекотав кожу напряженными сосками, и это опять его возбудило. Хотя, казалось бы, куда еще… Но Юля – она особенная, у нее выучка, и ее хочется всегда; с его же, Вадима, подачи Юлю и научили всему, всему.
Но он потянулся не к ней, а к телефону и в очередной раз набрал номер Берга. С тех пор, как Берг проинформировал его о задержанном китайце, он больше не перезванивал. Отключил телефон, чтобы тот не зазвонил как-нибудь некстати? Да нет, соответствующего голосового сообщения Вадим не слышал. Он несколько раз наговаривал указания на голосовую почту Берга, но, по всей видимости, тот почту еще не прослушивал, иначе давно перезвонил бы.
Неужели?..
Нет, Вадим Дмитриевич не хотел думать о грустном. Просто, верно, Берг хочет вытрясти из китайца, а если и повезет, и из самого киллера всю подноготную, чтобы потом преподнести полную картину… хотя нет, это опять-таки не повод, чтобы не выходить на связь.
– Что задумался, Вадик? – спросила Юля.
– Да Берг куда-то запропастился. Поехал на вокзал, а потом возьми да и пропади. Какого-то китайца задержал, который из камеры хранения вынул сумку. С тех пор ни слуху ни духу.
– Да что с ним случится? Их там трое, Колоб да еще этот Юра здоровый, который борец. Один Юра с пятью нормальными мужиками справится голыми руками, а они все вооружены до зубов. И вообще, не таких людей ты набирал в «Гром», чтобы теперь волноваться.
– А я не столько за Берга с его амбалами волнуюсь, сколько за себя. Китаец меня напряг.
– Китаец, Китаец! Да дай мне хоть раз взглянуть на этого вашего Китайца, чтобы я тебе сказала, стоит ли из-за него волноваться или нет… А хочешь, я сама позвоню твоему Бергу? У меня рука счастливая, сам знаешь. Ответит. Он вообще сегодня на каждое мое слово по десять отвечает, особенно когда на въезде в город остановил и на пассажиров моих непутевых гаркал.
Вадим Дмитриевич слегка подал плечами:
– Ну что же, попробуй позвони.
Юля взяла трубку сотового и поднесла к уху. Она оказалась права: к линии подключились сразу же.
– Алло, Берг? Че молчишь, Валера? – заговорила Юля, хотя Берг не сказал ни слова. Этого и не надо было: Строгина прекрасно знала, что по этому номеру никто, кроме Берга, ответить не может. – Тут Орехов напрягается, что ты там с китайцем этим… – Орехов кисло улыбнулся, но видно было, что у него несколько отлегло. – Что молчишь-то? Але!!
Юля некоторое время молча слушала, а потом протянула трубку Вадиму:
– Ерунда какая-то… ничего не понимаю.
– Что такое? – вскинулся Грек, к которому вернулись все его тревоги.
– А ты сам послушай!
Орехов помедлил, а потом взял у Юли телефон и услышал незнакомые голоса, как бы чуть в отдалении сплетающиеся в следующий примечательный диалог:
– Ы-ых, С-сяменыч, прямо как в кино! Ддэвушка, куда же вы из телефона вплыли? А пи-ри-ходите сюда, мы тут с Семенычем в «Гриве» сидим… а-ат…кисаем! Водочка, селедочка… што-о еще русскому человеку нада-а?
– Дай погрить, Кондрат! Эта… а меня Ген-на…дий зовут. Как кра-ко-дила! Приходите, де-ду… девушка!
– Где Берг? – тихо спросил Вадим, несколько секунд остолбенело послушав этот пьяный бред.
– Никакого такого Берррр… а где девушка? Мммуж-чина, уступите труппп…ку даме!
Орехов протянул телефон Юле со словами «Выспроси, где это!», а сам выскочил из джакузи и стал поспешно кутаться в халат. Ему почему-то стало холодно.
* * *
Свиридов глянул в зеркало, и оно вернуло ему затянутую в черную потертую джинсу фигуру, на голове – черная же шапочка, надвинутая до бровей. Джинсы и рубашку Влад купил в секонд-хенде, а шапочку и вовсе позаимствовал у хозяина квартиры, найдя ее в шифоньере.
Он готовился к визиту на виллу Боцмана. Все здраво взвесив, Свиридов пришел к выводу, что у него есть возможность действовать только так. Лезть в логово заказанного – последнее дело, но ситуация складывалась таким образом, что иного варианта Свиридов не видел. То, что Боцман парализован ниже пояса, Свиридов знал и до задушевной «беседы» с Бергом: Китобой еще дома дал ему подробный свод информации. Берг просто подтвердил это. Как подтвердил и то, что крестный отец «дальних» никуда не отлучается из своего загородного дома и правит своей империей оттуда. Сам – через сходняки лидеров «дальних«– или через посредство Китайца. Этот последний вызывал у Свиридова еще большие сомнения, чем Боцман: о Китайце никто не мог сказать ничего определенного. Таинственная личность.
Происшествие же на вокзале, где попытались перехватить его с чемоданчиком, укрепило Влада во мнении, что следует действовать немедленно, без долгого сбора и последующей проверки оперативной информации, как имевшейся ранее, так и собранной на месте. То, что Свиридова пытались взять на вокзале, ясно свидетельствовало о том, что с заказом не все чисто. Что медлить нельзя, и если есть возможность выполнить работу как следует, то это только та возможность, которая дается через высокий риск.
И эту рисковую попытку Свиридов решил произвести этой же ночью: добраться до виллы Боцмана, а там – как бог даст.
Риск, конечно, был чудовищным, но Владимир сознавал, что это, быть может, единственный его шанс в столь неблагоприятно сложившихся обстоятельствах. Тем более он знал: в случае невыполнения задания его самого уберут. И пошлют другого.
…Что касалось средств передвижения, так Влад, здраво рассудив, передумал брать джип Берга. Могут возникнуть проблемы, и очень серьезные.
Свиридов обернулся на Фокина, который неподвижной глыбой застыл в дверях, и выговорил чуть нараспев:
– Ну что, Афоня, пожелай мне удачи в бою, как в песне у Цоя…
На улицу Свиридов вышел примерно в полночь. Под курткой у него были тот самый «нож выживания» и пистолет «ТТ» – из злополучного черного чемоданчика, который стоил жизни трем сотрудникам «младшего» отдела ЧОП «Гром».
В руках Владимир держал простой полиэтиленовый пакет с размазанной фотографией «плэйбойной» девицы.
…Свиридов поднял голову. В небе косо висела луна, и Владу на секунду показалось, что не лунный диск это, а чье-то с одной стороны освещенное толстое круглое лицо, криво ухмыляющееся ему в спину.
Свиридов прошел два квартала, направился к первой попавшейся ему на глаза машине, это была темно-серая «Нива», и, чуть повозившись с замком, открыл дверцу и растянулся на переднем сиденье. Машина даже не стояла на сигнализации, так что вместо полминуты подготовка к угону заняла всего-навсего шесть или семь секунд. Свиридов прикрыл глаза и постарался расслабиться, потому что сковывающее руки и ноги напряжение никак не желало рассасываться. Перед глазами шли круги, как от брошенного в воду камня. А потом Владимир заставил себя увидеть примерный план виллы, обрисованный ему Бергом, и подумал, что, верно, еще никогда ему не приходилось входить в дело по информации, полученной таким прихотливым путем. Информации – не только на словах, но и закодированной в отпечатках пальцев руки Берга…
Влад вздохнул и стал выдирать стартер…
Через двадцать минут он уже подъехал к повороту на указанный Бергом элитный поселок, где располагалась вилла Боцмана. Свиридов хотел проникнуть на нее сегодня же, пока «дальним» неизвестно то, что произошло с Бергом и его людьми. Хотя, вне всякого сомнения, могли произойти и совершенно непредвиденные осложнения: ведь тело Берга непонятным образом исчезло. Или его кто-то подобрал, но кто?.. зачем? – или же, что куда маловероятнее, Берг неожиданно очнулся и ретировался, подобно тупым суперменам из американских фильмов, о чьи могучие головы разбиваются бетонные плиты, а сами они врезаются в асфальт этажа этак с семьдесят пятого, и ничего – нормально…
Свиридов глянул перед собой: дорога шла под уклон и втыкалась в шлагбаум, близ которого виднелась кирпичная кабинка со скупо светящимся единственным окном. «Нет, наверно, до него доезжать смысла не имеет», – подумал Владимир. Он бросил машину на обочине, а сам направился к кабинке и сумел даже осторожненько заглянуть внутрь. Массивный охранник листал журнал, на его лице были написаны апатия и непреодолимое желание уронить голову на глянцевые страницы и уснуть. Свиридов подумал, что не стоит его тревожить, и, беззвучно перемахнув через шлагбаум, направился в глубь поселка.
Впрочем, поселком это можно назвать с больной натяжкой: он мог различить только два-три громадных коттеджа, из одного раздавались веселые крики и музыка, голос Кадышевой выводил что-то про белую березку и про то, что «с безответным чувством очень трудно жить», над домом плавал светящийся вензель О.Е. Вовсе не вензель «Евгений Онегин», который выписывала на стекле пушкинская Татьяна, а – вспомнил Свиридов слова Берга – инициалы какого-то пивного короля города, который являлся ближайшим соседом Боцмана.
…Вилла крестного отца «дальних» возникла из тьмы внезапно: Влад думал, что два шара огня, выхватившихся из ночи из-за полосы аккуратно высаженных деревьев – придорожные фонари, не относящиеся конкретно к какому-то коттеджу, но оказалось, что он ошибся. Это были ворота Боцмановой виллы, в которые были вделаны упомянутые круглые фонари. Владимир подошел к ним и, подобрав с земли проволоку, бросил на прутья: ничего. Дело в том, что Берг упоминал о периодически пропускаемом сквозь ограду токе высокого напряжения. Его включали не всегда, потому что однажды образовался крупный скандал, когда сынок одного из владивостокских вице-губернаторов по пьяни перепутал дачи и полез через ограду боцмановского коттеджа, с которого его и сбросило ударом тока. Отпрыск чиновника умер от остановки сердца, и после этого в СМИ началась буча, и даже Боцман вынужден был к этому прислушаться и распорядился включать напряжение не так часто, как раньше.
В чем и убедился только что Влад Свиридов. Он перемахнул через ограду и направился к неосвещенному парадному входу. «Под наблюдением», – отметил для себя Влад, увидев глазок камеры. Оставалось надеяться на то, что он успеет проникнуть в дом раньше, чем охранник поднимет тревогу, если заметит на мониторе непонятную фигуру.
Слабо светилась панель кодового устройства, блокирующего двери. Свиридов набрал цифры кода, и на панели вспыхнул зеленоватый контур большой человеческой ладони. Влад, сжав зубы и сдерживая дрожь, вынул из пакета кисть Берга и с силой прижал к панели. Если Берг соврал или был неточен, то у Свиридова было мало шансов проникнуть внутрь. Он, собственно, и предпринял попытку действовать нахрапом только потому, что у него оказалось не так мало информации, как он того ожидал… да еще под непреодолимым воздействием мысли: делать то, что от него меньше всего ожидают. А можно согласиться с тем, что мало киллеров будут нагло ломиться в дом жертвы. Это или проявление высшего непрофессионализма, или – с точностью до наоборот.
Панель слабо замерцала, а потом что-то щелкнуло, и Влад, потянув на себя массивную литую ручку двери в виде бородатой головы, обнаружил, что огромная дверь открыта.
Свиридов уронил отрубленную кисть Берга в массивную бронзовую урну рядом с открытой дверью и шагнул в темное пространство – уже за дверью. Коварная дверь глухо щелкнула за спиной, и Влад, толкнув ее, убедился, что она закрылась. Свиридов попытался найти щеколду замка или что-то наподобие, что позволило бы ему повторно открыть дверь – в случае чего, вдруг придется поспешно уходить! – но ладонь ловила только беспощадно гладкий прохладный металл покрытия.
Дверь была заблокирована автоматически.
– Черт!.. – пробормотал Влад и, оставив попытки открыть дверь изнутри, глянул внутрь дома. Крылья длинного коридора словно чуть расширились, когда он коснулся пальцами стены. Влад пощупал под курткой пистолет, а потом, прислонившись спиной к внутренней стороне двери, вынул и снял его с предохранителя. Слух царапнул неясный шум, и Влад увидел, что в проеме коридора появилась темная фигура. Силуэт был неподвижен, человек, верно, вглядывался в темноту и, судя по всему, держал перед собой пистолет, которым он водил в темноте. Свиридова он видеть не мог, но ему было достаточно щелкнуть выключателем, чтобы коридор осветился. Влад прицелился в него из пистолета, предусмотрительно навинченный глушитель едва ли позволил бы выстрелу наделать шуму – но тут Свиридову пришло в голову, что охранник может быть полезен. Влад присел за массивную колонну и не стал стрелять в охранника, рассчитывая на то, что он приблизится к входной двери.
В этот момент тот произнес вполголоса и с полувопросительной-полуутвердительной интонацией:
– Берг?..
Свиридов ждал, пока тот приблизится. И приблизится ли? Да… так и произошло: застеленный мягкой ковровой дорожкой коридор скрадывал звуки шагов, но Владимир чувствовал, что охранник приближается к двери. Свиридов вовремя спрятался: охранник включил свет.
Охранник виллы приблизился настолько, что Свиридов почувствовал на коже его настороженное неровное дыхание.
– Чушь какая-то… показалось, – пробормотал охранник. – Кому в такое время… почему Берг?.. Сбой компа?
Он не успел договорить, потому что как раз в этот момент Владимир убрал пистолет и резко выбросил вперед руки, одной хватая охранника за шею, а второй зажимая рот. Тот вздрогнул всем телом и забился, как вытащенная на сушу рыба, но быстро почувствовал, что тот, кто напал на него из темноты неосвещенного коридора, – гораздо сильнее.
– Тихо, тихо! – выговорил Влад. – Спокойно, без шума!
Он оттолкнул охранника, и тот мягко упал на ковер. Свиридов прицелился в него из пистолета и проговорил:
– Боцман тут?
Тот хрипло ответил:
– А ты что, хотел поздравить его с днем защиты детей? Так он уже прошел, день-то этот.
– А ты у нас тут на должности штатного юмориста состоишь, что ли? – зло выговорил Свиридов. – Где Боцман?
– А если я тебе не отвечу, что мне будет? – ответил охранник, без малейшего страха щуря на Свиридова глаза. – Пристрелишь, что ли? Ну так стреляй, если сумел протащить свою задницу сюда, внутрь дома. Все равно ты не сможешь выйти обратно. Дверь-то ты открыл, а вот повторить то же самое изнутри уже не сможешь. Так что дождешься Грека, и тебя спокойно натянут так, что никакой проктолог не поможет. Ты, наверно, киллер? Ладно, каждый зарабатывает свой кусок хлеба по-своему. Честно говоря, я давно ожидал чего-то наподобие. Уж слишком Боцман разошелся.
– Я смотрю, ты парень подкованный, – сказал Свиридов. – В проктологии разбираешься. Своего босса обсуждаешь. Ладно, нечего мне с тобой разговаривать. Ты уж извини.
И Свиридов, почти не целясь, выстрелил в охранника. Тот умер мгновенно, крови вышло немного, потому что Свиридов попал точно в сердце. Убив охранника, он подобрал его пистолет-автомат «узи» и пошел по коридору.
Свиридов достиг конца коридора и вошел в небольшую комнату, из которой, верно, и вышел охранник. В комнате, оборудованной очень солидно, снабженной компьютером, распределительным пультом сигнальных систем, несколькими мониторами и внушительного вида сейфом, он не нашел никого. Охранник был один. Мерцал экран компьютера, на котором Свиридов увидел… четкую зеленую ладонь, колонку цифр и надпись внизу: «Валерий Берг. Доступ 00:43».
На мониторах медленно двигались виды. На одном Свиридов обнаружил ворота, на другом – парадный вход, на третьем – большой, мягко освещенный зал, четвертый же показывал какие-то длинные ряды полок.
– Черт побери… – пробормотал Свиридов. – Все это очень сильно напоминает ловушку. Лучше бы мне пришлось поотстреливать секьюрити, чем вот так стоять в пустой комнате перед включенным компьютером. Мониторы, сейф, наружка, комп, модем… да, серьезно, серьезно! Если бы не этот болтун Берг, я бы и ворота перелезть не успел.
Хотя, четко продиктовал ему внутренний голос, – если бы не болтун Берг, то Влад едва ли так нагло полез бы на рожон. В самое логово крестного отца Владивостока.
– Не нравится… не нравится мне… – пробормотал он. – И этот парень, охранник… говорил так, словно я уже труп, а он бессмертный.
Стены небольшой комнаты съели отзвуки его бормочущего голоса. Свиридову показалось, что в его уши набили ваты – такова была эта совершенная, мертвая тишина.
– Ладно… – пробормотал он, вынимая и снова защелкивая обойму «ТТ». – Разберемся.
Тут его взгляд упал на фосфоресцирующий бэйдж охранника – Олег Клюгин, ЧОП «Гром» – и лежащее рядом с ним на столе красное удостоверение. Свиридов взял «корки» и раскрыл. Зловещее лицо только что убитого им охранника глянуло на него сощуренными щелочками холодных глаз, и резанула надпись под ФИО: «Приморское УФСБ». Свиридов бросил удостоверение и, коротко и свирепо выругавшись, вышел из комнаты охраны.
Его трясло. Нет, страха как такового не было, но напряжение и предчувствия, словно электрический ток, проскакивали злобной дрожью в груди, комкали горло. Свиридов поднялся по широкой лестнице и оказался в скудно освещенном большом зале. По стенам горели круглые светильники, а под потолком одним рогом светилась громадная десятирожковая люстра. Именно этот зал Свиридов видел на одном из мониторов в комнате охраны.
Дальняя стена зала, обведенная балюстрадой, имела в себе арочную нишу, в которой тускло светились полупрозрачные двери, сделанные, верно, из пуленепробиваемого стекла. Оттуда плыли звуки мягкой классической мелодии. Свиридов вонзил в двери пристальный взгляд и направился к нише. Он подошел к двери и потянул на себя створку. Та бесшумно подалась, и в образовавшемся проеме Свиридов увидел широкую фигуру и седую голову человека в инвалидном кресле. Человек сидел, полуприкрыв глаза, и плыл в мягких волнах музыки.
Кажется, Бетховен, вспомнил Владимир и поднял дуло пистолета на Боцмана.
Потому что это был именно он…
Все слишком просто – не к добру.
Глава 12
СООБЩНИЦА
Вадим Орехов стоял возле джипа, который, вне всякого сомнения, принадлежал Бергу. Орехов не помнил точно номера машины Берга, но его заверили, что машина именно берговская. Орехов знал, что этот джип приехал сюда вместе с тем китайцем, про которого Берг упоминал по телефону. Орехов знал и то, что с Бергом были двое прекрасно вооруженных сотрудников «Грома», люди, которые могли справиться, наверно, с десятком обыкновенных рядовых владивостокцев даже безо всякого оружия. И тем не менее они исчезли, и Орехов понимал, что с того момента прошло уже несколько часов, потому что жирная грязь на колесах машины Берга давно засохла.
Орехов обернулся и выговорил хрипло:
– Где они, эти суки?
– Успокойся, Вадим, – ответила Юля, которая сидела на переднем сиденье ореховского «Мерседеса». – Их уже взяли, сейчас немного вышибут хмель и привезут. А то они, как мне вот сейчас по телефону сказали, такие пьяные, что двух слогов выговорить не могут, чтобы не запнуться. Погоди… вот, везут.
Возле Орехова тормознул черный «БМВ», открылась дверь, и из нее прямо к ногам Грека вылетел помятый и сильно пьяный мужичонка. Кондрашкин, а это был именно он, только что получил порцию хороших и умелых, «освежающих», как говорилось в среде сотрудников «Грома», побоев. Все тело дико болело, но в голове существенно просветлело. На долю же его собутыльника Семеныча пришлось еще больше, и один из ударов выбил ему большую часть и без того немногочисленных зубов.
– Поднимите, – приказал Орехов, брезгливо глядя на алкашей. Здоровенный парень поспешил исполнить его распоряжение и, подняв Кондрашкина, тряхнул так, что тот утробно икнул и залепетал:
– Да вы че, мужики… мы же заплатили… мы же тово… все заплатили в ресторане…
– Он думает, что мы охрана ресторана, Вадим Дмитриевич, – пояснил Греку амбал, поддерживающий Кондрашкина за шкирку, словно паршивого котенка. – Нажрались до глюков.
– Это я заметил, – сказал Орехов. – Где Берг, ты, синерылый? Тот парень, у которого ты взял этот мобильник и этот кошелек! Где он?
Кондрашкин мутно посмотрел на Орехова и вдруг задребезжал дрянненьким голоском:
– Внн-навата ли я… шта-а мой голос дррра-ажал… ка-агда пела я пе-есню ему!..
Орехов ткнул кулаком в лицо Кондрашкина:
– Ты еще покорчи из себя Людмилу Зыкину, чмондрик!
Кондрашкин зашлепал разбитыми губами и выговорил:
– Да земляк, я ничего… мы не… не воровали мы. Он сам… мы сидели, а он с неба – ррраз. И упал. Я думал, что это опять на меня говно выплеснули, а это не говно, а… тово… ваш кореш, да?..
– Что ты такое мне тут чехлишь, урод? – нахмурился Вадим Дмитриевич. – По делу говори, если хочешь и дальше заливать свою глотку пойлом. А то зальем тебе в пасть канифоли разогретой, тогда по-другому запоешь. Можешь показать, где ты видел Берга?
– Да могу, могу! – залопотал Кондрашкин, и синхронно с ним что-то забубнил Семеныч, но благодаря практически полному отсутствию передних зубов его речь оказалась совершенно нечленораздельной. Кондрашкин же давил из себя сведения:
– Мы, значит, ничего… мы с Семенычем бухали, а он сверху бух! Бах! И лежит, не двигается. Ну, ка-анешна, с крыши упал… А потом он, значит… мы его чуть-чуть… а потом, чтобы не промок… – Кондрашкин сбился и понес чушь, но много нанести не успел, потому что Орехов оборвал его:
– Где вы пили?
– А вот же! Во-он… подъезд. Около него… тово…
– И где он сейчас?
– Да, мабыть… там же должон, если не тово…
– Показывай! – Орехов широко зашагал в сторону указанной Кондрашкиным трехэтажки, а несчастный алкоголик засеменил за огромным шефом «Грома» и не поспевал бы за ним, если бы не постоянные тычки в спину от выволокшего Кондрашкина из машины амбала.
Орехов обернулся и выговорил хрипло:
– Где они, эти суки?
– Успокойся, Вадим, – ответила Юля, которая сидела на переднем сиденье ореховского «Мерседеса». – Их уже взяли, сейчас немного вышибут хмель и привезут. А то они, как мне вот сейчас по телефону сказали, такие пьяные, что двух слогов выговорить не могут, чтобы не запнуться. Погоди… вот, везут.
Возле Орехова тормознул черный «БМВ», открылась дверь, и из нее прямо к ногам Грека вылетел помятый и сильно пьяный мужичонка. Кондрашкин, а это был именно он, только что получил порцию хороших и умелых, «освежающих», как говорилось в среде сотрудников «Грома», побоев. Все тело дико болело, но в голове существенно просветлело. На долю же его собутыльника Семеныча пришлось еще больше, и один из ударов выбил ему большую часть и без того немногочисленных зубов.
– Поднимите, – приказал Орехов, брезгливо глядя на алкашей. Здоровенный парень поспешил исполнить его распоряжение и, подняв Кондрашкина, тряхнул так, что тот утробно икнул и залепетал:
– Да вы че, мужики… мы же заплатили… мы же тово… все заплатили в ресторане…
– Он думает, что мы охрана ресторана, Вадим Дмитриевич, – пояснил Греку амбал, поддерживающий Кондрашкина за шкирку, словно паршивого котенка. – Нажрались до глюков.
– Это я заметил, – сказал Орехов. – Где Берг, ты, синерылый? Тот парень, у которого ты взял этот мобильник и этот кошелек! Где он?
Кондрашкин мутно посмотрел на Орехова и вдруг задребезжал дрянненьким голоском:
– Внн-навата ли я… шта-а мой голос дррра-ажал… ка-агда пела я пе-есню ему!..
Орехов ткнул кулаком в лицо Кондрашкина:
– Ты еще покорчи из себя Людмилу Зыкину, чмондрик!
Кондрашкин зашлепал разбитыми губами и выговорил:
– Да земляк, я ничего… мы не… не воровали мы. Он сам… мы сидели, а он с неба – ррраз. И упал. Я думал, что это опять на меня говно выплеснули, а это не говно, а… тово… ваш кореш, да?..
– Что ты такое мне тут чехлишь, урод? – нахмурился Вадим Дмитриевич. – По делу говори, если хочешь и дальше заливать свою глотку пойлом. А то зальем тебе в пасть канифоли разогретой, тогда по-другому запоешь. Можешь показать, где ты видел Берга?
– Да могу, могу! – залопотал Кондрашкин, и синхронно с ним что-то забубнил Семеныч, но благодаря практически полному отсутствию передних зубов его речь оказалась совершенно нечленораздельной. Кондрашкин же давил из себя сведения:
– Мы, значит, ничего… мы с Семенычем бухали, а он сверху бух! Бах! И лежит, не двигается. Ну, ка-анешна, с крыши упал… А потом он, значит… мы его чуть-чуть… а потом, чтобы не промок… – Кондрашкин сбился и понес чушь, но много нанести не успел, потому что Орехов оборвал его:
– Где вы пили?
– А вот же! Во-он… подъезд. Около него… тово…
– И где он сейчас?
– Да, мабыть… там же должон, если не тово…
– Показывай! – Орехов широко зашагал в сторону указанной Кондрашкиным трехэтажки, а несчастный алкоголик засеменил за огромным шефом «Грома» и не поспевал бы за ним, если бы не постоянные тычки в спину от выволокшего Кондрашкина из машины амбала.