Страница:
Сердце бьется все скорее, дознаватель вытирает вспотевшие ладони о брюки. Он понятия не имеет, где лежит этот чертов контракт. Он должен быть, просто обязан находиться в сейфе среди важных документов. Зашитая папка, в ней пачка бумажных листов, пластина из полиэтилена и герметично упакованный чип. Все три вида носителей, необходимых для фиксации брачных документов.
Они именно так выглядят у любого человека, заключившего брак. Но в сейфе их нет, и похоже, никогда не было…
— Я свяжусь с донной Рафаэлей, — подводит итог Марианна. — Одного тебя не пропустят в «Ирис», поедешь вместе с Коко. Не дай бог, попытаешься потрогать ее задницу — прирежу обоих!
Она щелкает пальцами, и навстречу Янушу разворачиваются сразу три полотнища скринов. Дознаватель чувствует себя раздавленным. Здесь не просто «Ноги Брайля» во всей красе, здесь гораздо больше информации. Совсем не то, что он ожидал.
Гораздо хуже.
— Расстроился, лапушка? — участливо склоняется хозяйка «Кролика». — Я всегда говорила, что баб лупить надо, а не контракты с ними подписывать…
Полонский хочет спросить, откуда у Марианны доступ к следящим системам закрытых клубов. Потом вспоминает переодетых офицеров в соседнем помещении, метающих карты в компании уголовных тузов. Он больше ни о чем не спрашивает, только смотрит.
Ксана с рыжей девчонкой. Чокаются, пьют на брудершафт.
Ксана с двумя похожими толстыми блонди, трогает чью-то оголенную грудь.
Десятки застывших мгновений. Бары, дансинги, озера…
Ксана в офисе. Непонятно где, он там никогда не был.
Ксана платит штраф за неправильную парковку. А вот тут — совсем некрасиво, задержана за распитие пива в людном месте, кокетничает с сержантом…
Ксана на улице, сидит в незнакомом лимузине. Очень дорогая машина, с бензиновым движком. И вообще Януш не сразу узнает жену. Она еще не вышла, только выставила одну ногу за порог. Держит в руке пачку бумаг и что-то темпераментно доказывает мужчине, сидящему в глубине салона.
— Стойте!
— Заметил соперника, лапушка? — участливо интересуется Марианна.
— Нет, не соперника… Откуда у вас этот снимок? — вырывается у него. Януш тут же жалеет, что спросил, но госпожа Фор в приветливом настроении.
— Дурацкий вопрос для бывшего мента. Ты не находишь, киса? — Она трогает разбитую губу Коко. — Присмотрись, лапушка. Это выезд из подземного гаража под Смольным…
Точно. Теперь он узнает, просто ракурс необычный. Всегда немного странно выглядят снимки, сделанные с мобильных камер, которыми федералы окружают объекты государственной важности. Он думает, что легкости, с которой эта бандитка Фор нашла компромат на его жену, все мы обязаны ядерному взрыву у берегов Калифорнии. Если бы не купленная террористами в России бомба, до смерти напугавшая Америку, федералы бы не протолкнули в Думе свои требования по безопасности. Уже много лет вопрос не обсуждается, «стрекозы», «жуки» и «черви» повсюду. Сложно сказать, где их нет, поскольку сложно сказать, где нет угрозы государственным интересам. Первые летают, вторые бегают, третьи лезут из-под земли, подкапываются и прогрызают ходы в бетоне. По слухам, появилась версия, способная подниматься по канализационным трубам.
Разумеется, в интересах национальной безопасности.
На следящих насекомых нет клейма, и невозможно проследить, куда уходит кодированный сигнал. Их невозможно обнаружить металлоискателем, поскольку они не содержат металла. Их не может унюхать собака, и на открытых пространствах не берут тепловые датчики. После разряда батареи они самоуничтожаются, а взамен присылаются новые. В помещениях, разумеется, все не так. Даже примитивный «домовой» способен найти лишний объект, появившийся у вас в квартире. На то он и «домовой», чтобы очищать дом от насекомых.
— Твоя киска, я смотрю, тебя удивляет, да, блондинчик? Искал рыжую лизунью, а встретил кобелька?
Итак, лимузин остановился в неположенном месте всего на несколько секунд. Этого достаточно, чтобы попасть на оперативный учет в ближайшем отделе ФСБ. Дальше все зависит от степени нарушения и действующих лиц. Данные могут попасть в райотдел милиции, городскую Управу, прокуратуру или непосредственно к федералам. Возможно, именно Ксана была виновата в том, что машиной заинтересовалась ближайшая «стрекоза», патрулировавшая выезд из гаража. Женщина замешкалась, не вышла вовремя, что-то втолковывая своему флегматичному спутнику. Мужчина сделал все, чтобы его не смогли опознать. Когда дверь открылась, он откинулся на кресле; лицо почти целиком находится в тени, освещен наискосок лишь край подбородка и участок шеи над сиреневым воротничком. Спутник Ксаны не вел себя как преступник, ему некого бояться; судя по жесту, он привык к назойливому вниманию журналистов…
Дознаватель не может выдавить ни слова. — Отправляйтесь, донна Рафаэла ждет вас. — Марианна заканчивает разговор по одной из линий, щелчком мизинца сворачивает скрины, поднимает на Януша бульдожий взгляд. — Что надо сказать, лапушка?
Полонский помнит, сколько денег он тут оставил, но в мире госпожи Фор евро не играют серьезной роли.
— Я ваш должник, — признает он.
— И выключи маячок.
— Я не имею права выключать маяк, так вменено моим контрактом.
— Плевать на твой контракт. Бывший мент не поедет в моей машине, светясь на весь город!
— Невозможно определить, где я раньше служил, — поспешно возражает Полонский. — И начальство должно знать, где меня искать, в случае чего.
— Вот пусть и ищут тебя в твоей машине. У меня есть умненькая девочка, она сделала так, что твой маяк будет моргать вместе с маяком «опеля».
— Но это запрещено…
— Мне не нравится твое настроение, котик. Я говорила, что не желаю влезать в ваши интриги, но ты заплатил и должен получить услуги по максимуму. Это мое правило, блондинчик, всегда давать по максимуму. Верно, лапушка? — госпожа Фор проводит мерцающим ногтем блондинке по горлу. — За твоим авто поедет мой человечек, посмотрит, как и что. Если я верно поняла Клео, в этом деле пахнет мокрухой, стало быть, все надо сделать по максимуму.
— Но я веду не частное расследование. Мой шеф отвечает за мою безопасность, он поднимет на ноги уйму народу, если погаснет маяк.
Полонский пытается вспомнить, когда он в последний раз покидал опознавательную всероссийскую сеть. Лет пятнадцать назад, перед поступлением в Академию. С тех пор он всегда был нужен, всегда чувствовал себя патроном в обойме, отключиться означало — остаться без страховки под самым куполом. Так привычно всегда сознавать теплое, отеческое внимание сидящего у пульта офицера, сначала дежурного по Академии, затем — оперативного дежурного по Управлению. Эти люди, находясь даже за сотни километров, всегда готовы помочь, они точно знают, что надо делать, если заморгает один из сотен зеленых огоньков на карте…
— Я тоже отвечаю за твою безопасность, котик. Маяк не погаснет, все будут довольны. Особенно буду довольная я, если ты останешься жив.
Взглядом Марианны можно разделать на куски мороженую коровью тушу. Коко мечтательно шевелит ресницами, облизывая распухшую губу.
— Или ты не слышал о директиве ФСБ за номером «а» шестнадцать дробь сто шесть от прошлого понедельника?
— От прошлого?.. — Он кое-как фокусируется на ее словах.
Госпожа Фор не дает повода обозвать себя человеком озорным и легкомысленным, иначе Полонский счел бы ее слова за розыгрыш. Никакое штатское лицо не может быть знакомым с директивой грифа «а», и к тому же недельной давности. И среди милиции посвящены наверняка лишь высшие чины…
— Они готовят запрос в Думу, и жопы, скорее всего, подпишут. Месяца через два то, чем мы сейчас невинно забавляемся, обзовут самым страшным преступлением. Опознавательный контур станет обязательным для всех и круглосуточным. Ну, обязательным для всех, кроме самих жоп, естественно.
— Это нереально, нет соответствующих мощностей…
— Мощности уже созданы, котик. В Коломне построен новый центр обработки данных. Они охватят страну в два этапа, используя китайские спутники. Они не оставят никого без присмотра. Но не это главное, котик.
Януш на миг выныривает из водоворота, на дне которого Ксана коротко целует Льва Сибиренко. Он выныривает, но не в силах охватить новую реальность. Несомненно лишь то, что хозяйка «Кролика» не лжет. Она не болтушка, просто не видит смысла скрывать то, что вскоре станет известно всей стране.
— Там, в Москве, в очередной раз кого-то грохнули. Шишку из Министерства экономики, он плавал в бассейне с девками и с включенным маяком. Только маячок у него был не такой, как у вас, ментов, а на пеленге у его собственной охраны. Ты не смотришь новости, блондинчик?
— Я не люблю… ненавижу смотреть криминальную хронику.
— А зря, порой занятно. Идея мне пришлась по вкусу. Этого жирняка охраняли не хуже президента, но заказчики не поскупились. Версия такая. «Червяк» китайского производства, с микропроцессором от «Сони» и холодным буром. Он прошел по канализации, прогрыз решетку в сливном отверстии бассейна и шарахнул разрядом в десять тысяч вольт. После этого распался на куски, а любители бани всплыли, как прожаренные бифштексы. По слухам, подобные игрушки стоят порядка сорока штук, а матрица, заложенная в нем, чуть ли не мощнее, чем на центральном компьютере метро. Забавно, котик? «Червячка» ведь нельзя вести ни со спутника, ни из наземного авто, его выпускают за пару кварталов в люк…
— Вы хотите сказать, что робот шел на пеленг маячка?! Это абсурд!
— У тебя неважно со слухом? Маячок убитого парня замыкался на пульт его собственной охраны. Это повод протащить закон, и федералы вцепились зубами. Они уже давят на президента и почти наверняка продавят Думу. Все локальные сети слежения будут аннулированы, как не-на-деж-ные.
— Быть того не может! А «чрезвычайщики»? А налоговая? «Скорая помощь», в конце концов?!
— Внешне все останется как есть, и большая часть мирных граждан ни о чем не заподозрит. Скажем прямо — большинству и дела нет до того, через какой спутник за ним будут следить, и кто именно — менты или федералы, или другие специалисты… Но теперь любая локальная сеть будет получать информацию уже через Серый дом.
— Это чертовски сложно и дорого… Такая запутанная система будет постоянно зависать…
— А кто считает деньги, котик? Максимум два-три месяца, и мир станет другим. Только никто этого не заметит. Никто не считает изменениями то, что происходит сегодня, на глазах и без особой помпы. А это и есть самые страшные изменения, котик, самые необратимые…
Госпожа Фор меняет сигарету в мундштуке. Она не торопится и нарочно не заканчивает фразу. У Януша такое чувство, точно ему кричат сквозь звуконепроницаемое стекло, но он никак не может разобрать слов. Госпожа Фор смотрит вперед, она жива в жестоком мире Большой Охты и неплохо выглядит, а следовательно — прекрасный аналитик. Она смотрит вперед и вербует союзников, а лучшие союзники порой получаются из принципиальных врагов.
— Кому-то наплевать, блондинчик, будут за ним подсматривать в сортире или нет, но мне не все равно… Поэтому выключай маяк, пока еще можно!
— Вы думаете, что за мной следят?
— А ты думаешь, что в Коломне вырыли подземелье, чтобы спасать таких придурков, как тот, что утоп в собственном бассейне?
Полонский изо всех сил пытается сосредоточиться. Что-то нехорошее происходит с организмом, крутит в животе, и вкус на губах, будто дыма надышался.
Он думает о своем брачном контракте, которого нет.
О внезапной головной боли.
О полном мужчине, которого Ксана целовала в машине. Он думает о мертвой Милене Харвик с «синим флажком» осведомителя. Что-то складывается из этих обломков, но мешают стальные зрачки госпожи Фор. Она ищет сторонников и слишком ясно дает понять, против кого намерена строить баррикаду.
— На что вы намекаете?
— Береги себя, котик, почаще оборачивайся. Коко тоже не понравилась та сучка, что сосалась с твоей женой. А Коко редко ошибается.
Полонский вынужден себе признать, что почти забыл о девушке в белом анораке, встречавшейся с убитой Миленой Харвик. О девушке с рыжим чубчиком, целовавшейся с его женой. Он думает о спутнике Ксаны в белом лимузине.
Это Лев Сибиренко, владелец телеканала и отец персональных шоу.
9. РЕАНИМАТОРЫ И КСАНА
Они именно так выглядят у любого человека, заключившего брак. Но в сейфе их нет, и похоже, никогда не было…
— Я свяжусь с донной Рафаэлей, — подводит итог Марианна. — Одного тебя не пропустят в «Ирис», поедешь вместе с Коко. Не дай бог, попытаешься потрогать ее задницу — прирежу обоих!
Она щелкает пальцами, и навстречу Янушу разворачиваются сразу три полотнища скринов. Дознаватель чувствует себя раздавленным. Здесь не просто «Ноги Брайля» во всей красе, здесь гораздо больше информации. Совсем не то, что он ожидал.
Гораздо хуже.
— Расстроился, лапушка? — участливо склоняется хозяйка «Кролика». — Я всегда говорила, что баб лупить надо, а не контракты с ними подписывать…
Полонский хочет спросить, откуда у Марианны доступ к следящим системам закрытых клубов. Потом вспоминает переодетых офицеров в соседнем помещении, метающих карты в компании уголовных тузов. Он больше ни о чем не спрашивает, только смотрит.
Ксана с рыжей девчонкой. Чокаются, пьют на брудершафт.
Ксана с двумя похожими толстыми блонди, трогает чью-то оголенную грудь.
Десятки застывших мгновений. Бары, дансинги, озера…
Ксана в офисе. Непонятно где, он там никогда не был.
Ксана платит штраф за неправильную парковку. А вот тут — совсем некрасиво, задержана за распитие пива в людном месте, кокетничает с сержантом…
Ксана на улице, сидит в незнакомом лимузине. Очень дорогая машина, с бензиновым движком. И вообще Януш не сразу узнает жену. Она еще не вышла, только выставила одну ногу за порог. Держит в руке пачку бумаг и что-то темпераментно доказывает мужчине, сидящему в глубине салона.
— Стойте!
— Заметил соперника, лапушка? — участливо интересуется Марианна.
— Нет, не соперника… Откуда у вас этот снимок? — вырывается у него. Януш тут же жалеет, что спросил, но госпожа Фор в приветливом настроении.
— Дурацкий вопрос для бывшего мента. Ты не находишь, киса? — Она трогает разбитую губу Коко. — Присмотрись, лапушка. Это выезд из подземного гаража под Смольным…
Точно. Теперь он узнает, просто ракурс необычный. Всегда немного странно выглядят снимки, сделанные с мобильных камер, которыми федералы окружают объекты государственной важности. Он думает, что легкости, с которой эта бандитка Фор нашла компромат на его жену, все мы обязаны ядерному взрыву у берегов Калифорнии. Если бы не купленная террористами в России бомба, до смерти напугавшая Америку, федералы бы не протолкнули в Думе свои требования по безопасности. Уже много лет вопрос не обсуждается, «стрекозы», «жуки» и «черви» повсюду. Сложно сказать, где их нет, поскольку сложно сказать, где нет угрозы государственным интересам. Первые летают, вторые бегают, третьи лезут из-под земли, подкапываются и прогрызают ходы в бетоне. По слухам, появилась версия, способная подниматься по канализационным трубам.
Разумеется, в интересах национальной безопасности.
На следящих насекомых нет клейма, и невозможно проследить, куда уходит кодированный сигнал. Их невозможно обнаружить металлоискателем, поскольку они не содержат металла. Их не может унюхать собака, и на открытых пространствах не берут тепловые датчики. После разряда батареи они самоуничтожаются, а взамен присылаются новые. В помещениях, разумеется, все не так. Даже примитивный «домовой» способен найти лишний объект, появившийся у вас в квартире. На то он и «домовой», чтобы очищать дом от насекомых.
— Твоя киска, я смотрю, тебя удивляет, да, блондинчик? Искал рыжую лизунью, а встретил кобелька?
Итак, лимузин остановился в неположенном месте всего на несколько секунд. Этого достаточно, чтобы попасть на оперативный учет в ближайшем отделе ФСБ. Дальше все зависит от степени нарушения и действующих лиц. Данные могут попасть в райотдел милиции, городскую Управу, прокуратуру или непосредственно к федералам. Возможно, именно Ксана была виновата в том, что машиной заинтересовалась ближайшая «стрекоза», патрулировавшая выезд из гаража. Женщина замешкалась, не вышла вовремя, что-то втолковывая своему флегматичному спутнику. Мужчина сделал все, чтобы его не смогли опознать. Когда дверь открылась, он откинулся на кресле; лицо почти целиком находится в тени, освещен наискосок лишь край подбородка и участок шеи над сиреневым воротничком. Спутник Ксаны не вел себя как преступник, ему некого бояться; судя по жесту, он привык к назойливому вниманию журналистов…
Дознаватель не может выдавить ни слова. — Отправляйтесь, донна Рафаэла ждет вас. — Марианна заканчивает разговор по одной из линий, щелчком мизинца сворачивает скрины, поднимает на Януша бульдожий взгляд. — Что надо сказать, лапушка?
Полонский помнит, сколько денег он тут оставил, но в мире госпожи Фор евро не играют серьезной роли.
— Я ваш должник, — признает он.
— И выключи маячок.
— Я не имею права выключать маяк, так вменено моим контрактом.
— Плевать на твой контракт. Бывший мент не поедет в моей машине, светясь на весь город!
— Невозможно определить, где я раньше служил, — поспешно возражает Полонский. — И начальство должно знать, где меня искать, в случае чего.
— Вот пусть и ищут тебя в твоей машине. У меня есть умненькая девочка, она сделала так, что твой маяк будет моргать вместе с маяком «опеля».
— Но это запрещено…
— Мне не нравится твое настроение, котик. Я говорила, что не желаю влезать в ваши интриги, но ты заплатил и должен получить услуги по максимуму. Это мое правило, блондинчик, всегда давать по максимуму. Верно, лапушка? — госпожа Фор проводит мерцающим ногтем блондинке по горлу. — За твоим авто поедет мой человечек, посмотрит, как и что. Если я верно поняла Клео, в этом деле пахнет мокрухой, стало быть, все надо сделать по максимуму.
— Но я веду не частное расследование. Мой шеф отвечает за мою безопасность, он поднимет на ноги уйму народу, если погаснет маяк.
Полонский пытается вспомнить, когда он в последний раз покидал опознавательную всероссийскую сеть. Лет пятнадцать назад, перед поступлением в Академию. С тех пор он всегда был нужен, всегда чувствовал себя патроном в обойме, отключиться означало — остаться без страховки под самым куполом. Так привычно всегда сознавать теплое, отеческое внимание сидящего у пульта офицера, сначала дежурного по Академии, затем — оперативного дежурного по Управлению. Эти люди, находясь даже за сотни километров, всегда готовы помочь, они точно знают, что надо делать, если заморгает один из сотен зеленых огоньков на карте…
— Я тоже отвечаю за твою безопасность, котик. Маяк не погаснет, все будут довольны. Особенно буду довольная я, если ты останешься жив.
Взглядом Марианны можно разделать на куски мороженую коровью тушу. Коко мечтательно шевелит ресницами, облизывая распухшую губу.
— Или ты не слышал о директиве ФСБ за номером «а» шестнадцать дробь сто шесть от прошлого понедельника?
— От прошлого?.. — Он кое-как фокусируется на ее словах.
Госпожа Фор не дает повода обозвать себя человеком озорным и легкомысленным, иначе Полонский счел бы ее слова за розыгрыш. Никакое штатское лицо не может быть знакомым с директивой грифа «а», и к тому же недельной давности. И среди милиции посвящены наверняка лишь высшие чины…
— Они готовят запрос в Думу, и жопы, скорее всего, подпишут. Месяца через два то, чем мы сейчас невинно забавляемся, обзовут самым страшным преступлением. Опознавательный контур станет обязательным для всех и круглосуточным. Ну, обязательным для всех, кроме самих жоп, естественно.
— Это нереально, нет соответствующих мощностей…
— Мощности уже созданы, котик. В Коломне построен новый центр обработки данных. Они охватят страну в два этапа, используя китайские спутники. Они не оставят никого без присмотра. Но не это главное, котик.
Януш на миг выныривает из водоворота, на дне которого Ксана коротко целует Льва Сибиренко. Он выныривает, но не в силах охватить новую реальность. Несомненно лишь то, что хозяйка «Кролика» не лжет. Она не болтушка, просто не видит смысла скрывать то, что вскоре станет известно всей стране.
— Там, в Москве, в очередной раз кого-то грохнули. Шишку из Министерства экономики, он плавал в бассейне с девками и с включенным маяком. Только маячок у него был не такой, как у вас, ментов, а на пеленге у его собственной охраны. Ты не смотришь новости, блондинчик?
— Я не люблю… ненавижу смотреть криминальную хронику.
— А зря, порой занятно. Идея мне пришлась по вкусу. Этого жирняка охраняли не хуже президента, но заказчики не поскупились. Версия такая. «Червяк» китайского производства, с микропроцессором от «Сони» и холодным буром. Он прошел по канализации, прогрыз решетку в сливном отверстии бассейна и шарахнул разрядом в десять тысяч вольт. После этого распался на куски, а любители бани всплыли, как прожаренные бифштексы. По слухам, подобные игрушки стоят порядка сорока штук, а матрица, заложенная в нем, чуть ли не мощнее, чем на центральном компьютере метро. Забавно, котик? «Червячка» ведь нельзя вести ни со спутника, ни из наземного авто, его выпускают за пару кварталов в люк…
— Вы хотите сказать, что робот шел на пеленг маячка?! Это абсурд!
— У тебя неважно со слухом? Маячок убитого парня замыкался на пульт его собственной охраны. Это повод протащить закон, и федералы вцепились зубами. Они уже давят на президента и почти наверняка продавят Думу. Все локальные сети слежения будут аннулированы, как не-на-деж-ные.
— Быть того не может! А «чрезвычайщики»? А налоговая? «Скорая помощь», в конце концов?!
— Внешне все останется как есть, и большая часть мирных граждан ни о чем не заподозрит. Скажем прямо — большинству и дела нет до того, через какой спутник за ним будут следить, и кто именно — менты или федералы, или другие специалисты… Но теперь любая локальная сеть будет получать информацию уже через Серый дом.
— Это чертовски сложно и дорого… Такая запутанная система будет постоянно зависать…
— А кто считает деньги, котик? Максимум два-три месяца, и мир станет другим. Только никто этого не заметит. Никто не считает изменениями то, что происходит сегодня, на глазах и без особой помпы. А это и есть самые страшные изменения, котик, самые необратимые…
Госпожа Фор меняет сигарету в мундштуке. Она не торопится и нарочно не заканчивает фразу. У Януша такое чувство, точно ему кричат сквозь звуконепроницаемое стекло, но он никак не может разобрать слов. Госпожа Фор смотрит вперед, она жива в жестоком мире Большой Охты и неплохо выглядит, а следовательно — прекрасный аналитик. Она смотрит вперед и вербует союзников, а лучшие союзники порой получаются из принципиальных врагов.
— Кому-то наплевать, блондинчик, будут за ним подсматривать в сортире или нет, но мне не все равно… Поэтому выключай маяк, пока еще можно!
— Вы думаете, что за мной следят?
— А ты думаешь, что в Коломне вырыли подземелье, чтобы спасать таких придурков, как тот, что утоп в собственном бассейне?
Полонский изо всех сил пытается сосредоточиться. Что-то нехорошее происходит с организмом, крутит в животе, и вкус на губах, будто дыма надышался.
Он думает о своем брачном контракте, которого нет.
О внезапной головной боли.
О полном мужчине, которого Ксана целовала в машине. Он думает о мертвой Милене Харвик с «синим флажком» осведомителя. Что-то складывается из этих обломков, но мешают стальные зрачки госпожи Фор. Она ищет сторонников и слишком ясно дает понять, против кого намерена строить баррикаду.
— На что вы намекаете?
— Береги себя, котик, почаще оборачивайся. Коко тоже не понравилась та сучка, что сосалась с твоей женой. А Коко редко ошибается.
Полонский вынужден себе признать, что почти забыл о девушке в белом анораке, встречавшейся с убитой Миленой Харвик. О девушке с рыжим чубчиком, целовавшейся с его женой. Он думает о спутнике Ксаны в белом лимузине.
Это Лев Сибиренко, владелец телеканала и отец персональных шоу.
9. РЕАНИМАТОРЫ И КСАНА
Марианна проводила нас до закрытой стоянки «Кролика». Фор заявила, что на моей колымаге будем добираться до Павловска минут сорок и чтобы я отправил «опель» домой. В моей машине Коко не поедет. Фор говорила, но в тот момент я не вслушивался. Наверное, я походил на глубокого инвалида.
Мне казалось, что на затылок с разгону опустилась резиновая киянка.
Я даже не рассматривал внутренности клуба. Хотелось только одного — отгородиться от всех и поскорее войти в сеть. Десять минут назад Коко была мне интересна, теперь я готов был проклинать госпожу Фор за услужливость. Я уже не хотел искать рыжую и почти позабыл, зачем мне нужна наглая полуголая попутчица. Перед тем как опустилась Дверца машины, Марианна небрежно напомнила о неоплатном долге, погладила Коко по заду и удалилась.
Нас ждала леопардовая шкура. Пятнистым было все, включая резину колес. На капоте лимузина разевала пасть пятнистая морда; словно живые, расширялись и сужались желтые глаза. Я мигом узнал эту машину, не запомнить ее было невозможно.
Высший пилотаж дизайна, когда стоишь вплотную, и все равно ощущение шестиметровой живой кошки, разминающей мышцы…
…«Салоники» и «Жажда». Костадис и Сибиренко. Сибиренко и моя жена. Хаос и полный бардак в мыслях. Я разворачиваю скрин и говорю слово «жажда ».
Все началось с первой «Жажды». Шоу строилось по классическим канонам жанра и достаточно быстро всем надоело. Горстка героев, которым не хватало воды. Эка невидаль, особенно после «Реаниматоров». Да, «Реаниматоры» вышли на экраны кабельного тиви даже раньше и удерживали пальму зрительского спроса почти три месяца. Мне было тогда… лет тринадцать. Естественно, шоу класса «два креста » мне видеть не полагалось, но мы с приятелями раздобыли пиратский диск и смотрели на ворованном плеере. Это уже было после того, как федералы научились метить лицензионные носители. Ставишь пиратский диск, смотришь кино или музыку слушаешь в машине, ни о чем дурном не подозреваешь — и тут окружают менты, ломятся в двери и окна. Плеер тут же выдавал сигнал на ближайший ретранслятор, а в райотделах только этого и ждали. Пираты оперативно навострились вставлять нужный пароль, но государственная машина объединилась с корпорациями. И вместе они пересилили преступность. В их распоряжении оказались спутники, с которых шифр сигнала стали менять ежедневно. Миллионы «честных» носителей каждое утро приобретали новое тайное имя, а «левые» несли покупателям угрозу разорения. Никто не хотел покупать подпольное кино и платить сумасшедшие штрафы. Профсоюз артистов тогда объявил милиции премии за поимки пиратов, и колоссальная левая индустрия закачалась. Мы достали пиратский диск с «Реаниматорами» и успели с друзьями просмотреть меньше одной трети…
…«Бентли» выбирается из лифта, но двери гаража распахиваются не сразу. Коко отпирает дверь, в салон просовывается очередной технически одаренный подросток с датчиками и опознавателями, хмурится на мою куртку, нашпигованную электроникой. Открываются оба багажника; мрачные парни с автоматами, нисколько не скрывая огнестрельное оружие, шарятся с лампами вокруг машины. Кто-то ползает под днищем, постукивая металлом о металл.
Наконец машину хозяйки выпускают наружу. Пока Коко раскидывает по прозрачному полу груды барахла, я листаю материалы пятнадцатилетней давности.
…На съемках первой «Жажды» погибли трое. Ничтожно мало, если сравнивать с японскими экстрим-проектами и процентом несчастных случаев на съемках блокбастеров. Разница и новаторство — лишь в том, что впервые в истории телевидения смерти участников не проходили под грифом «несчастный случай». Планируемый процент потерь откровенно обсуждался экспертным советом. Психологи и тренеры давали интервью по поводу возможных кандидатов.
Зритель хотел настоящую смерть на экране и получил ее.
Смерть — это красиво.
Я набираю десятки комбинаций, я сам не пойму, чего хочу добиться. Коко шебуршится за спиной, звенит бутылками в баре, напевает голосом осипшего биндюжника. Я борюсь с желанием позвонить Ксане. Я борюсь с желанием позвонить Гирину. Сибиренко. Салоники. Ксана. Жажда. Никакой связи.
Я никогда не ездил в такой машине, даже не приближался. «Бентли» не любит, когда к нему приближаются посторонние. Салон почти круглый, пол и потолок прозрачны изнутри, если не считать имитации леопардовой шкуры. По кругу идет бархатный диван, покрытый сверху натуральными мехами, при желании выдвигается обеденный стол с деловыми принадлежностями или парадной сервировкой, и заполняется ванна. Позади, за занавеской — два спальных места, бар и кухня. Я впервые сижу в машине, где вообще не предусмотрен шофер. Четыре скрина высочайшего качества разворачиваются на стенах; там карты города и европейской части страны с мелькающим зеленым маячком. Лимузин сам находит оптимальный путь согласно заложенной команде. Маленький танк способен пересечь с максимальной скоростью тысячи километров, гораздо реже других машин останавливаясь для смены батарей. В диких краях, где не проведены монорельсовые дороги, он выдвинет резиновые колеса, бортовой компьютер отберет из тысяч возможных маршрутов оптимальный и будет постоянно сверять путь со спутником, избегая аварий и заторов. Пассажирам лишь требуется задать верную точку на карте. Глобальная система наведения вступила в действие уже двенадцать лет назад, но пользоваться ею пока что чертовски дорого. Дорого для большинства россиян, но не для «Бирюзового кролика»…
— Ты такой смешной, — произносит Коко и выдыхает мне в затылок струю вишневого дыма. — Живешь с киской в гостевом браке и падаешь в обморок от ее измен? Смешной…
— Это не измена, — не очень уверенно говорю я и встряхиваю головой. Похоже, слегка побаиваюсь, что снова станет нехорошо.
— А что же это? — Коко щелкает пальцами, возвращая в скрин парочку в белом лимузине.
Кое-что изменилось. Передо мной больше не статичное фото, а медлительное воспроизведение эпизода. Не иначе Марианна успела раздобыть его для меня, пока мы шли к машине. И не одну запись, а целых три. Первой нарушение режима парковки зафиксировала «стрекоза», она зависла метрах в трех над землей, очень типичная дрожь изображения, в унисон взмахам микроскопических крыльев. Машина останавливается, виден профиль черного шофера в очках. Он выходит, смиренный и сдержанный, спокойно распахивает дверь, но чувствуется, как парень напряжен. Даже бесстрастной своей физиономией он ухитряется показать боссу, что пошел на нарушение под давлением. Затем — левая нога Ксаны, кружева на брюках, ворох бумаг, профиль мужчины, резко отодвигающегося в глубину.
И почти сразу, с отставанием на секунду — та же сценка, но с другой стороны улицы. Ничтожно малое время для наводки на резкость, картинка более четкая. Сто процентов — это не «стрекоза», а «жук» со стационарной оптикой. Первым делом фиксирует номера машины, в углу кадра всплывает окошко с данными по черному «ягуару». Год и месяц выпуска, место продажи, технические характеристики, условия кредита, адрес последнего техосмотра… «Жуку» не требуется разглядывать номер на багажнике, это развлечение для живых дорожных патрульных. Он считывает информацию из бортового компьютера, из скрытых радиомаяков, зашитых в двигателе; он прогоняет ее сквозь базы данных. Если бы прошлое «ягуара» вызвало сомнения, «жук» бы заблокировал двигатель, и спустя минуту на проезжую часть плюхнулась бы реактивная «бандура» федералов…
Я вспоминаю документальный фильм о последнем случае угона автосредства. Кажется, курьез произошел лет пятнадцать назад, под Иркутском… А вот это настолько интересно, что на минутку забываю о своей супруге. Включается третий ракурс. Сверху. Со спутника. Ксана уже вышла, закидывает на плечо сумочку, что-то говорит в браслет. Вероятно, заказывает такси. Шофер Сибиренко возвращается на свое место. Сомнений больше нет, это личный «ягуар» моего босса. Просто те три раза, что я его мельком видел, Лев Сибиренко пользовался другими машинами. Но «ягуар» меня заботит меньше всего. Ксану забирает «мерседес» с желтыми «шашечками»; отрезок пустой улицы, выезд из гаража.
Я думаю о спутниковой съемке. Это слишком круто и невероятно дорого, чтобы отслеживать, кто бросил окурки мимо урны. За Сибиренко следят, и задействована особая программа, мгновенно активизирующая камеры спутника, едва на Земле Лев Петрович попадает в неприятное положение. Всем известно, кто контролирует спутниковые сети, родное Управление тут отдыхает.
Я думаю о Марианне и о том, откуда у нее эта запись. И прихожу к выводу, что карточные партнеры тут ни при чем. Руку могла приложить сестричка Клементина; у Клео, при всем ее антагонизме с Серым домом, огромные возможности. Она профессионал и превосходный аналитик. Госпожа подполковник никогда не пойдет со мной в лесбийский клуб, но способна сделать на пару шагов больше, чем от нее требовалось.
«Бентли » обгоняет транспортный поток по выделенному для спецсредств рельсу. Соскочив в тоннель под Дворцовой набережной, машина с красным номером обменивается паролем со шлагбаумом и занимает резервную правительственную полосу. Каждому ребенку известно, что красные номера принадлежат представительству президента и прочим федеральным структурам, расквартированным в Петербурге. За исключением силовиков — у этих своя расцветка и свои методы передвижения. Выше автострад и аркад метро с низким жужжанием проносятся их винтовые легкомоторные машины; используются посадочные площадки на крышах специально выделенных домов. Мне как-то довелось летать на такой машине, правда, принадлежащей МВД. Сверху вечерний город похож на россыпь разноцветных, моргающих в разном темпе кубиков. Через каждые триста метров на крышах встречаются разбегающиеся световые узоры, торчат штанги с маяками наведения и светят прожектора. У преступника, оснащенного наземным средством передвижения, нет ни малейшего шанса уйти от преследования…
«Бентли» выныривает на поверхность. И тут выясняется, что помимо элитных номеров машина клуба обладает правом внеочередного въезда на рельсовый путь. В долю секунды оператор участка переговаривается с бортовым компьютером, и вот полтора десятка водителей провожают роскошную иномарку злобными взглядами. При сцеплении с рельсом не ощущается даже толчка…
— В этой тачке нет лишних глаз. — Коко скидывает туфли, освобождает прическу от гирлянд. Белокурые волосы волнами покрывают грудь. — Хочешь меня, блондинчик?
Повинуясь тому, что мы называем «профессиональным инстинктом», я задаю поиск по теме «Реаниматоры». Мне нужны фамилии всех людей, которые имели отношение к шоу, и сравнение их с теми, кто делает теперешнюю «Жажду». А заодно сравнение с теми, кто участвует в руководстве фирмы Костадиса. Это очень непросто, про «Салоники» мне известно лишь то, что раздобыла Клементина.
Я сам не понимаю, чего хочу добиться подобными манипуляциями. Коко краем глаза следит за мной, одновременно примеряя перстни и бусы.
Милена Харвик и переодетая рыжая. Рыжая и Ксана. Ксана и Сибиренко. Госпожа подполковник что-то разглядела, а я — нет…
…Нас было четверо, когда мы раздобыли «Реаниматоров». Все из одного класса, кроме сеструхи Андрея, она училась годом младше. У Андрюхи был знакомый, который «варил» в системах безопасности и знал несколько способов обойти запреты.
В те годы, до принятия общеевропейского уголовного кодекса, запретов было множество. Впереди планеты всей шествовали немцы, они первыми двинули идею идентификации бытовой техники и владельцев. Сначала речь шла всего лишь о защите от краж, ведь «домовые» только входили в обиход и были по карману не каждой семье. Это сейчас человеку, чей принт не зарегистрирован хозяином дома как дружеский, светит разряд тока и укол снотворного за попытку прикоснуться к чужим тапочкам. Раньше все было не так. Воры взламывали двери и выносили технику. Пока немцы не придумали добавить к функциям зашитого в ладонь чипа опознание возраста. Если тебе не исполнилось четырнадцать, шестнадцать или восемнадцать, ты не мог просмотреть программы с соответствующим количеством крестов. Купленный на кровно заработанные деньги родной тиви или компьютер просто-напросто отказывался переходить на нужный канал. Германская техника даже не требовала паролей или прикосновений. Она чуяла твое прыщавое присутствие в комнате и перескакивала на соседнюю волну, либо возвращала на предыдущую страницу в поиске.
Евросоюз принял решение вводить в схему каждого компа и телевизора чип возрастного контроля. По виртуальным пиратским библиотекам был нанесен страшный удар. Взрослые теперь не могли посмотреть порно в присутствии несовершеннолетних детей. А наша развеселая компашка, даже раздобыв пиратский диск «Реаниматоров», не могла насладиться им ни у кого дома. Недавно утвержденный Думой Комитет по цензуре со скрипом разрешил просмотр «Жажды» без ограничений по возрасту, но «Реаниматоров» они зарубили.
Андрюха намекнул, что есть на примете плеер, собранный вручную. Он не ворованный, но не совсем чистый, и тот умелец, что его собрал, каким-то образом отключил возрастную релюшку. Мы скинулись вчетвером, купили этот кошмарный самодельный агрегат и поехали к Андрюхиной сестре; у нее дома было спокойнее всего. Мы охладили пиво, вскрыли мешок чипсов и с некоторой робостью воткнули диск.
Мне казалось, что на затылок с разгону опустилась резиновая киянка.
Я даже не рассматривал внутренности клуба. Хотелось только одного — отгородиться от всех и поскорее войти в сеть. Десять минут назад Коко была мне интересна, теперь я готов был проклинать госпожу Фор за услужливость. Я уже не хотел искать рыжую и почти позабыл, зачем мне нужна наглая полуголая попутчица. Перед тем как опустилась Дверца машины, Марианна небрежно напомнила о неоплатном долге, погладила Коко по заду и удалилась.
Нас ждала леопардовая шкура. Пятнистым было все, включая резину колес. На капоте лимузина разевала пасть пятнистая морда; словно живые, расширялись и сужались желтые глаза. Я мигом узнал эту машину, не запомнить ее было невозможно.
Высший пилотаж дизайна, когда стоишь вплотную, и все равно ощущение шестиметровой живой кошки, разминающей мышцы…
…«Салоники» и «Жажда». Костадис и Сибиренко. Сибиренко и моя жена. Хаос и полный бардак в мыслях. Я разворачиваю скрин и говорю слово «жажда ».
Все началось с первой «Жажды». Шоу строилось по классическим канонам жанра и достаточно быстро всем надоело. Горстка героев, которым не хватало воды. Эка невидаль, особенно после «Реаниматоров». Да, «Реаниматоры» вышли на экраны кабельного тиви даже раньше и удерживали пальму зрительского спроса почти три месяца. Мне было тогда… лет тринадцать. Естественно, шоу класса «два креста » мне видеть не полагалось, но мы с приятелями раздобыли пиратский диск и смотрели на ворованном плеере. Это уже было после того, как федералы научились метить лицензионные носители. Ставишь пиратский диск, смотришь кино или музыку слушаешь в машине, ни о чем дурном не подозреваешь — и тут окружают менты, ломятся в двери и окна. Плеер тут же выдавал сигнал на ближайший ретранслятор, а в райотделах только этого и ждали. Пираты оперативно навострились вставлять нужный пароль, но государственная машина объединилась с корпорациями. И вместе они пересилили преступность. В их распоряжении оказались спутники, с которых шифр сигнала стали менять ежедневно. Миллионы «честных» носителей каждое утро приобретали новое тайное имя, а «левые» несли покупателям угрозу разорения. Никто не хотел покупать подпольное кино и платить сумасшедшие штрафы. Профсоюз артистов тогда объявил милиции премии за поимки пиратов, и колоссальная левая индустрия закачалась. Мы достали пиратский диск с «Реаниматорами» и успели с друзьями просмотреть меньше одной трети…
…«Бентли» выбирается из лифта, но двери гаража распахиваются не сразу. Коко отпирает дверь, в салон просовывается очередной технически одаренный подросток с датчиками и опознавателями, хмурится на мою куртку, нашпигованную электроникой. Открываются оба багажника; мрачные парни с автоматами, нисколько не скрывая огнестрельное оружие, шарятся с лампами вокруг машины. Кто-то ползает под днищем, постукивая металлом о металл.
Наконец машину хозяйки выпускают наружу. Пока Коко раскидывает по прозрачному полу груды барахла, я листаю материалы пятнадцатилетней давности.
…На съемках первой «Жажды» погибли трое. Ничтожно мало, если сравнивать с японскими экстрим-проектами и процентом несчастных случаев на съемках блокбастеров. Разница и новаторство — лишь в том, что впервые в истории телевидения смерти участников не проходили под грифом «несчастный случай». Планируемый процент потерь откровенно обсуждался экспертным советом. Психологи и тренеры давали интервью по поводу возможных кандидатов.
Зритель хотел настоящую смерть на экране и получил ее.
Смерть — это красиво.
Я набираю десятки комбинаций, я сам не пойму, чего хочу добиться. Коко шебуршится за спиной, звенит бутылками в баре, напевает голосом осипшего биндюжника. Я борюсь с желанием позвонить Ксане. Я борюсь с желанием позвонить Гирину. Сибиренко. Салоники. Ксана. Жажда. Никакой связи.
Я никогда не ездил в такой машине, даже не приближался. «Бентли» не любит, когда к нему приближаются посторонние. Салон почти круглый, пол и потолок прозрачны изнутри, если не считать имитации леопардовой шкуры. По кругу идет бархатный диван, покрытый сверху натуральными мехами, при желании выдвигается обеденный стол с деловыми принадлежностями или парадной сервировкой, и заполняется ванна. Позади, за занавеской — два спальных места, бар и кухня. Я впервые сижу в машине, где вообще не предусмотрен шофер. Четыре скрина высочайшего качества разворачиваются на стенах; там карты города и европейской части страны с мелькающим зеленым маячком. Лимузин сам находит оптимальный путь согласно заложенной команде. Маленький танк способен пересечь с максимальной скоростью тысячи километров, гораздо реже других машин останавливаясь для смены батарей. В диких краях, где не проведены монорельсовые дороги, он выдвинет резиновые колеса, бортовой компьютер отберет из тысяч возможных маршрутов оптимальный и будет постоянно сверять путь со спутником, избегая аварий и заторов. Пассажирам лишь требуется задать верную точку на карте. Глобальная система наведения вступила в действие уже двенадцать лет назад, но пользоваться ею пока что чертовски дорого. Дорого для большинства россиян, но не для «Бирюзового кролика»…
— Ты такой смешной, — произносит Коко и выдыхает мне в затылок струю вишневого дыма. — Живешь с киской в гостевом браке и падаешь в обморок от ее измен? Смешной…
— Это не измена, — не очень уверенно говорю я и встряхиваю головой. Похоже, слегка побаиваюсь, что снова станет нехорошо.
— А что же это? — Коко щелкает пальцами, возвращая в скрин парочку в белом лимузине.
Кое-что изменилось. Передо мной больше не статичное фото, а медлительное воспроизведение эпизода. Не иначе Марианна успела раздобыть его для меня, пока мы шли к машине. И не одну запись, а целых три. Первой нарушение режима парковки зафиксировала «стрекоза», она зависла метрах в трех над землей, очень типичная дрожь изображения, в унисон взмахам микроскопических крыльев. Машина останавливается, виден профиль черного шофера в очках. Он выходит, смиренный и сдержанный, спокойно распахивает дверь, но чувствуется, как парень напряжен. Даже бесстрастной своей физиономией он ухитряется показать боссу, что пошел на нарушение под давлением. Затем — левая нога Ксаны, кружева на брюках, ворох бумаг, профиль мужчины, резко отодвигающегося в глубину.
И почти сразу, с отставанием на секунду — та же сценка, но с другой стороны улицы. Ничтожно малое время для наводки на резкость, картинка более четкая. Сто процентов — это не «стрекоза», а «жук» со стационарной оптикой. Первым делом фиксирует номера машины, в углу кадра всплывает окошко с данными по черному «ягуару». Год и месяц выпуска, место продажи, технические характеристики, условия кредита, адрес последнего техосмотра… «Жуку» не требуется разглядывать номер на багажнике, это развлечение для живых дорожных патрульных. Он считывает информацию из бортового компьютера, из скрытых радиомаяков, зашитых в двигателе; он прогоняет ее сквозь базы данных. Если бы прошлое «ягуара» вызвало сомнения, «жук» бы заблокировал двигатель, и спустя минуту на проезжую часть плюхнулась бы реактивная «бандура» федералов…
Я вспоминаю документальный фильм о последнем случае угона автосредства. Кажется, курьез произошел лет пятнадцать назад, под Иркутском… А вот это настолько интересно, что на минутку забываю о своей супруге. Включается третий ракурс. Сверху. Со спутника. Ксана уже вышла, закидывает на плечо сумочку, что-то говорит в браслет. Вероятно, заказывает такси. Шофер Сибиренко возвращается на свое место. Сомнений больше нет, это личный «ягуар» моего босса. Просто те три раза, что я его мельком видел, Лев Сибиренко пользовался другими машинами. Но «ягуар» меня заботит меньше всего. Ксану забирает «мерседес» с желтыми «шашечками»; отрезок пустой улицы, выезд из гаража.
Я думаю о спутниковой съемке. Это слишком круто и невероятно дорого, чтобы отслеживать, кто бросил окурки мимо урны. За Сибиренко следят, и задействована особая программа, мгновенно активизирующая камеры спутника, едва на Земле Лев Петрович попадает в неприятное положение. Всем известно, кто контролирует спутниковые сети, родное Управление тут отдыхает.
Я думаю о Марианне и о том, откуда у нее эта запись. И прихожу к выводу, что карточные партнеры тут ни при чем. Руку могла приложить сестричка Клементина; у Клео, при всем ее антагонизме с Серым домом, огромные возможности. Она профессионал и превосходный аналитик. Госпожа подполковник никогда не пойдет со мной в лесбийский клуб, но способна сделать на пару шагов больше, чем от нее требовалось.
«Бентли » обгоняет транспортный поток по выделенному для спецсредств рельсу. Соскочив в тоннель под Дворцовой набережной, машина с красным номером обменивается паролем со шлагбаумом и занимает резервную правительственную полосу. Каждому ребенку известно, что красные номера принадлежат представительству президента и прочим федеральным структурам, расквартированным в Петербурге. За исключением силовиков — у этих своя расцветка и свои методы передвижения. Выше автострад и аркад метро с низким жужжанием проносятся их винтовые легкомоторные машины; используются посадочные площадки на крышах специально выделенных домов. Мне как-то довелось летать на такой машине, правда, принадлежащей МВД. Сверху вечерний город похож на россыпь разноцветных, моргающих в разном темпе кубиков. Через каждые триста метров на крышах встречаются разбегающиеся световые узоры, торчат штанги с маяками наведения и светят прожектора. У преступника, оснащенного наземным средством передвижения, нет ни малейшего шанса уйти от преследования…
«Бентли» выныривает на поверхность. И тут выясняется, что помимо элитных номеров машина клуба обладает правом внеочередного въезда на рельсовый путь. В долю секунды оператор участка переговаривается с бортовым компьютером, и вот полтора десятка водителей провожают роскошную иномарку злобными взглядами. При сцеплении с рельсом не ощущается даже толчка…
— В этой тачке нет лишних глаз. — Коко скидывает туфли, освобождает прическу от гирлянд. Белокурые волосы волнами покрывают грудь. — Хочешь меня, блондинчик?
Повинуясь тому, что мы называем «профессиональным инстинктом», я задаю поиск по теме «Реаниматоры». Мне нужны фамилии всех людей, которые имели отношение к шоу, и сравнение их с теми, кто делает теперешнюю «Жажду». А заодно сравнение с теми, кто участвует в руководстве фирмы Костадиса. Это очень непросто, про «Салоники» мне известно лишь то, что раздобыла Клементина.
Я сам не понимаю, чего хочу добиться подобными манипуляциями. Коко краем глаза следит за мной, одновременно примеряя перстни и бусы.
Милена Харвик и переодетая рыжая. Рыжая и Ксана. Ксана и Сибиренко. Госпожа подполковник что-то разглядела, а я — нет…
…Нас было четверо, когда мы раздобыли «Реаниматоров». Все из одного класса, кроме сеструхи Андрея, она училась годом младше. У Андрюхи был знакомый, который «варил» в системах безопасности и знал несколько способов обойти запреты.
В те годы, до принятия общеевропейского уголовного кодекса, запретов было множество. Впереди планеты всей шествовали немцы, они первыми двинули идею идентификации бытовой техники и владельцев. Сначала речь шла всего лишь о защите от краж, ведь «домовые» только входили в обиход и были по карману не каждой семье. Это сейчас человеку, чей принт не зарегистрирован хозяином дома как дружеский, светит разряд тока и укол снотворного за попытку прикоснуться к чужим тапочкам. Раньше все было не так. Воры взламывали двери и выносили технику. Пока немцы не придумали добавить к функциям зашитого в ладонь чипа опознание возраста. Если тебе не исполнилось четырнадцать, шестнадцать или восемнадцать, ты не мог просмотреть программы с соответствующим количеством крестов. Купленный на кровно заработанные деньги родной тиви или компьютер просто-напросто отказывался переходить на нужный канал. Германская техника даже не требовала паролей или прикосновений. Она чуяла твое прыщавое присутствие в комнате и перескакивала на соседнюю волну, либо возвращала на предыдущую страницу в поиске.
Евросоюз принял решение вводить в схему каждого компа и телевизора чип возрастного контроля. По виртуальным пиратским библиотекам был нанесен страшный удар. Взрослые теперь не могли посмотреть порно в присутствии несовершеннолетних детей. А наша развеселая компашка, даже раздобыв пиратский диск «Реаниматоров», не могла насладиться им ни у кого дома. Недавно утвержденный Думой Комитет по цензуре со скрипом разрешил просмотр «Жажды» без ограничений по возрасту, но «Реаниматоров» они зарубили.
Андрюха намекнул, что есть на примете плеер, собранный вручную. Он не ворованный, но не совсем чистый, и тот умелец, что его собрал, каким-то образом отключил возрастную релюшку. Мы скинулись вчетвером, купили этот кошмарный самодельный агрегат и поехали к Андрюхиной сестре; у нее дома было спокойнее всего. Мы охладили пиво, вскрыли мешок чипсов и с некоторой робостью воткнули диск.