Но многие все же попадали в лапы чекистов. В Праге взяли престарелого генерала Шиллинга. Сюда же была направлена опергруппа специально для арестов руководителей Трудовой Крестьянской партии - видать, зуб на нее имели давний. Были схвачены руководитель партии А. Л. Бем, секретарь ТКП Б. В. Седаков, Н. Е. Андреев и др. Бем во время допроса в контрразведке покончил с собой, выбросившись из окна. А может, выбросили, как Савинкова. Шла настоящая охота на НТС - эту организацию чекисты тоже давно держали на примете. Был расстрелян редактор газеты "За Россию" Д. М. Завжалов, более ста активистов очутились в советских лагерях, среди них генеральный секретарь Исполбюро НТС М. А. Георгиевский, арестованный в Белграде и погибший на Колыме.
   Во время операции в Маньчжурии эмигранты оказали серьезную помощь советским войскам. Как уже отмечалось, здесь были сильны антияпонские настроения, а для представителей старой России победоносное советское наступление выглядело достойным реваншем за Порт-Артур и Цусиму. Поэтому встречали как долгожданных "своих", оказывали содействие, чем могли. В ходе этой операции кроме ударов с фронта советское командование высадило десанты в тылах Квантунской армии - в Харбине, Гирине, Мукдене, Чанчуне. По воспоминаниям маршала Мерецкова, эмигранты наводили десантников на японские штабы и казармы, сами захватывали узлы связи, брали в плен японских солдат и сдавали в комендатуры. В Харбине десантный отряд майора Скворцова какое-то время действовал в отрыве от главных сил, и этот офицер вместе с резидентом разведки Дрожжиным (работавшим под "крышей" консульства) создали "штаб обороны", для чего привлекли и вооружили 3 тыс. добровольцев из русской эмиграции. Создавались патрули из гимназистов, прочесывавшие город и разоружавшие солдат противника, были взяты под охрану все важные городские объекты и удерживались до подхода советских войск. Однако вместе с этими десантами в китайские города вылетели группы сотрудников госбезопасности для захвата политических лидеров - Г. М. Семенова, К. В. Родзаевского, А. П. Бакшеева и др.
   И были разыграны три процесса. В июле 1946 г. - над А. А. Власовым и его соратниками - Ф. В. Малышкиным, Ф. И. Трухиным, Д. Е. Закутным, А. И. Благовещенским, М. А. Меандровым, В. И. Мальцевым, С. К. Буняченко, Г. А. Зверевым, В. Д. Корбуковым и Н. С. Шатовым. В августе 1946 г. - над дальневосточными лидерами Г. М. Семеновым, К. В. Родзаевским, А. П. Бакшеевым, А. Ф. Власьевым, Б. Н. Шепуновым, И. А. Михайловым. В январе 1947 г. - над руководителями казачества - П. Н. Красновым, А. Г Шкуро, С. Н. Красновым, Т. Н. Домановым, фон Паннвицем и Султан-Гирей Клычем.
   Все процессы были закрытыми, то есть сломить подсудимых и принудить их к покаянию палачам не удалось, поэтому пришлось сочинять самооговоры и самоуничижительные признания от их имени - из официальных судебных отчетов хорошо видно, что они сплошь сфальсифицированы и представляют собой всего лишь излияния советской пропаганды. Даже терминология, в которой подсудимые рассказывают о себе и своих "преступлениях", четко соответствует передовицам коммунистических газет. Очевидно, и задержались процессы на необычный для сталинского "правосудия" срок - больше года после ареста, только из-за того, что их всеми мерами пытались склонить к публичному отречению от своих идеалов. Например, имеются достоверные данные о жесточайших пытках, которым подвергались перед судом Власов и Трухин. Но и власовцы, и белогвардейцы оказались покрепче правоверных коммунистов, вроде Радека и Бухарина, поэтому от публичных спектаклей пришлось отказаться. Естественно, все подсудимые были казнены, большинство повешены, некоторые расстреляны (впрочем, есть данные, что осужденных по делу Власова умерщвляли какими-то особыми, совершенно жуткими способами).
   Нужно отметить и тот факт, что система послевоенных чисток была достаточно своеобразной. В странах, попавших под советскую оккупацию Восточной и Центральной Европе, Маньчжурии, они велись выборочно. Поголовно хватали только тех, кто попал за границу уже в годы советской власти, а из старой эмиграции арестовывали лишь самых заметных представителей Белого Движения и активных участников политической деятельности, попавших на заметку органов госбезопасности. Даже семей их не трогали. Оставляли в покое и тех, кто в годы эмиграции просто жил и трудился, и уж тем более участников антинацистского подполья и партизанского движения (если подполье было коммунистическим, а не националистическим). Возможно, считали, что в этих странах эмигранты и так никуда не денутся, а то и помогут их "освоению".
   Но к тем, кто остался по другую сторону демаркационных линий, отношение было другое. В их адрес разыграли еще одну шумную кампанию "возвращенчества". Как бы на радостях, в честь победы, указом Президиума Верховного Совета еще раз было объявлено прощение эмигрантских "грехов" и предоставлено право на получение советского гражданства "лицам, имевшим российское гражданство к 7 ноября 1917 г." Такое же право получали "лица, утратившие советское гражданство и их дети". И под влиянием настроений, царивших в 45-м - симпатий к СССР, гордости за свою родину, "переоценки ценностей", а то и надежд на возрождение Сталиным прежней, могучей России, указ этот вызвал взрыв энтузиазма в русском зарубежье. В одной лишь Югославии набралось 6 тыс. желающих стать советскими гражданами, во Франции - 11 тыс., а возникший в подполье "Союз русских патриотов" был переименован в "Союз советских патриотов". В посольства СССР подавались заявления, в торжественной обстановке вручались паспорта - первый выдали митрополиту Евлогию.
   Правда, реально отправились на родину гораздо меньше - например, из Франции только 2 тыс. Многие, даже получив гражданство, оставались на чужбине - тут была привычная среда, устроенный быт, а в России не осталось ни родных, ни знакомых, чтобы ехать туда на старости лет. Да и осторожничали все же, ждали, как обернется с другими. И правильно делали. Потому что те, кто поехал, в том числе участники Сопротивления, члены всяких там "обществ советской дружбы", почти в полном составе загремели в лагеря. Опять, как и в кампаниях 20-х, оставляли на свободе лишь "рекламные" фигуры. То же произошло в Шанхае, который в отличие от Харбина оказался вне зоны советского влияния. В существовавшую там большую русскую колонию приехал специальный уполномоченный, огласил упомянутый указ и даже пообещал помощь в переезде со всем имуществом. Тоже была масса желающих, им прислали пароходы, помогая грузить мебель, автомобили, рояли. А в Находке репатриантов перегоняли в арестантские вагоны...
   Ведь возможность "конвергенции" учитывал и Сталин. И соответственно, пресекал ее всеми доступными ему средствами. Так что закордонные энтузиасты "возрождения России" если и были ему нужны, то только в качестве дармовой рабочей силы. Как раз во избежание "конвергенции" и подъема свободолюбивых настроений в народе, познавшем свою мощь, в СССР пошло очередное закручивание гаек. И люди, начавшие было гордо поднимать головы как победители, люди, повидавшие Европу, имевшие возможность сравнить тамошнюю жизнь с собственной и рассказать об этом согражданам, густо шли за колючую проволоку.
   В данном плане Иосифу Виссарионовичу активно помогали западные демократы, массами выдавая на расправу всех советских граждан, оказавшихся в их зонах. Выдавали не только власовцев, но и прочих, кто служил немцам то есть солдат "Остгруппен", "Остлегионен", при первой возможности переходивших на их сторону во Франции, Италии, Африке. Многие русские "хиви", перешедшие в Северной Африке к англичанам, принимались в их армию, т. е. стали британскими солдатами. Но по окончании войны выдали и их тоже.
   Выдавали и тех, кто сражался в отрядах французских партизан и организациях Сопротивления, Выдавали освобожденных пленных и "остарбайтеров", хотя многие не хотели ехать домой, справедливо опасаясь репрессий. Наконец, в зонах оккупации союзников оказалось более миллиона обычных гражданских беженцев - тех, кто во время войны сумел вырваться из СССР, чтобы уйти из-под власти большевиков, и просил теперь убежище на Западе. И их тоже выдавали. Содержали в лагерях, иногда не уступающих нацистским (например, британский лагерь Вольфсберг с издевательствами, побоями, на голодном пайке). Впрочем - иногда содержали и получше, подпитывая ложными обещаниями и иллюзиями. А в один прекрасный день грузили в поезда, якобы дли перевода в более удобное место, и отправляли в советскую зону. На верную погибель.
   Обычно при объяснении этих действий иностранные историки ссылаются на Ялтинские соглашения, по которым предусматривалась обязательная репатриация советских граждан, попавших на чужбину в ходе войны. Но ведь те, кто сам стремился попасть на Запад, искали там политического убежища. Об их "правах человека" почему-то не вспомнили. А среди выданных казаков многие никогда и не были советскими гражданами. И такая юридическая "мелочь" тоже никого не смущала. Выдавали и гражданских эмигрантов, в том числе и таких, кто не имел никакого отношения к сотрудничеству с немцами, а просто бежал из Восточной Европы при вторжении туда советских войск, а попав к англо-американцам, имел несчастье назвать себя "русским" - даже если был к тому моменту уже польским, чехословацким, германским гражданином.. Уж никаким боком не подходили под Ялтинские соглашения югославские антикоммунистические формирования - например, четники Михайловича сражались за прежнюю Югославию, союзницу тех же англичан в начале войны. Но и их по требованию Сталина выдали Тито на бессудные расправы. Там коммунисты не утруждали себя даже видимостью "законности", везли своих противников-сербов в хорватские деревни, а хорватов - в сербские, и отдавали толпе на растерзание.
   Никак не подходили под Ялтинские соглашения и те советские солдаты, которые пытались бежать к союзникам уже после войны. Летом 1945 г. к англичанам и американцам каждый день переходили десятки, а то и сотни человек. И их аккуратно выдавали - причем заведомо зная, что выдают на смерть. Потому что таких дезертиров казнили всех без исключения, и ежедневно в частях зачитывали списки расстрелянных. Не только для того, чтобы запугать остальных, но и доказать, что не стоит рассчитывать на гостеприимство союзников. Так что на самом деле за счет судеб миллионов русских людей, никому не нужных на Западе и никого там не интересовавших, политики-демократы пытались задобрить Сталина и подладиться к нему. Чтобы сохранить оговоренный с ним "новый мировой порядок", который их державы считали выгодным для себя. Как очень точно подметил Солженицын, "во Второй мировой войне Запад отстаивал свою свободу и отстоял ее для себя, а нас (и Восточную Европу) вгонял в рабство еще на две глубины".
   Ведь и в самом деле, когда речь идет о том, что произошло в странах Восточной и Центральной Европы, надо вспомнить - а кто же отдал Сталину эти страны? Только чтобы удовлетворился и больше не запрашивал. И чтобы самим сэкономить материальные средства и жизни сограждан в заключительных операциях против Японии. Такое "умиротворение" - это, пожалуй, даже не Мюнхеном, а "Мюнхеном в квадрате" попахивает. Черчилль даже хвастает в своих мемуарах, как легко сумел договориться со Сталиным насчет раздела сфер влияния в Европе. Дескать, пока ходили вокруг да около, ну ничего не получалось. А потом он взял и безо всяких обиняков, в открытую, написал на бумажке: в Румынии 90% влияния получает Россия, а 10% - остальные союзники, то бишь Англия и США. В Греции наоборот - 90% остальные, а 10% Россия. В Югославии и Венгрии - 50 : 50, а в Болгарии 75% России - 25% остальным. А Сталин бумажку повертел, попыхтел трубкой и галочку поставил. Мол, согласен. И Черчилль очень гордился тем, что сумел с ним договориться таким простым образом. А чего бы, спрашивается, "отцу народов" не согласиться, если сами дают? А дальше - видно будет...
   И пресловутый Нюрнбергский процесс, который до сих пор почему-то принято считать величайшим достижением международной борьбы за мир и права человека, если разобраться, стал всего лишь грандиозным пропагандистским шоу. А последовавший за ним Токийский процесс над "японским милитаризмом" тем более. Потому что сразу встает вопрос: "а судьи кто"? Агрессию Германии и Японии судили Англия, Франция, США, СССР... Западные державы, вскормившие эту агрессию, позволившие нацизму встать на ноги. Мюнхенским договором подарившие Гитлеру Чехословакию, без чего и никакой дальнейшей агрессии не было бы. Как и японской агрессии без политики "дальневосточного Мюнхена". А СССР сам побывал в роли союзника Германии в агрессии против Польши... И очень характерно, что при выработке устава Международного Трибунала, был введен пункт, запрещающий касаться этих "скользких" вопросов, способных дискредитировать победителей. Поэтому попытки подсудимых и защиты коснуться данных фактов, как и, например, сотрудничества германской военной промышленности с фирмами США, неизменно пресекались.
   За концлагеря, геноцид, массовые депортации и казни, расправы с мирным населением нацистских руководителей судили представители страны, в которой в это же самое время действовала гигантская система лагерей, осуществлялись массовые казни и депортации. И двух других стран, которые в это же время поставляли сталинской машине уничтожения миллионы жертв - в общем, взяли на себя функции госбезопасности и конвоиров для отлова несчастных и доставки в советские тюрьмы. Да и сами проводили довольно нелицеприятные акции, разве что масштабами поменьше. Как уже отмечалось, в 1942-43 гг. англичане вовсю расстреливали митинги и манифестации в Индии. А в конце 1944-45 гг. жестоко подавляли партизанское движение в Греции и расстреливали активистов прокоммунистических отрядов ЭЛАС - Сталин договоренность выдержал четко и позволил там перебить своих сторонников (так же, как сам перебил британских сторонников в Польше). Ну а взять атомную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки - чем она по сути отличалась от гитлеровских расправ с мирным населением? Тем, что сотни тысяч людей погибли не от пуль и не в газовой камере, а в результате применения более совершенной технической новинки?
   Между прочим, в случае высадки немцев на Британское острова и Англия была готова плюнуть на все конвенции и применить химическое оружие. И политика, и средства проведения в жизнь этой политики определялись не красивыми словами, идеалами и декларациями, а принципами целесообразности не более того. Скажем, советский невозвращенец Бармин был в годы войны принят в Управление Стратегических Служб (разведку) США, но в 1944 г. опубликовал в "Ридерс дайджест" свою статью о коммунистической опасности, критикуя уступчивость Рузвельта в отношении СССР. И за это был уволен со службы (кстати, к вопросу о "свободе слова"). А когда в 1947 г. в одном из интервью бывшего посла в Москве А. Гарримана попросили рассказать о "тирании Сталина", он хладнокровно ответил, что эта сторона деятельности "отца народов" его совершенно не интересовала, поскольку он делал в России "важный бизнес" - а "Сталин стоял во главе страны которая разобьет силы Гитлера, и нам не придется самим выполнять эту грязную работу. Рузвельт не хотел допустить, чтобы войска США снова, как в Первой мировой войне, подверглись кровопусканию".
   Весь мир облетела сенсация, как на Нюрнбергском процессе комендант Освенцима Р. Хесс на вопрос, сколько людей было умерщвлено в его лагере, очень спокойно, безо всяких эмоций ответил: "Два с половиной миллиона". Его невозмутимость при этом вогнала в шок всю общественность, признавалась верхом цинизма и обсуждалась всеми газетами. Но вот Черчилль вспоминает, как на одной из встреч со Сталиным в особо доверительную минуту поинтересовался, сколько народу унесла кампания раскулачивания. И тот, тоже без каких-то эмоций, спокойно ответил: "Около десяти миллионов". И премьер-министр свободной, демократической державы только "внутренне содрогнулся". Потому что и он делал "важный бизнес". Это уже в 46-м, в своей знаменитой речи в Фултоне он призвал использовать благоприятные факторы для "бесстрашного провозглашения принципов свободы и прав человека на территориях стран Восточной Европы и СССР". Когда стал частным лицом, когда закончилась война и на европейских, и на азиатских фронтах, и необходимость союза со Сталиным отпала. А в годы войны, когда пропаганда Геббельса раструбила о находке в Катыни 14,5 тыс. расстрелянных поляков, тот же Черчилль посоветовал Сикорскому вообще не поднимать этот вопрос: "Если они мертвы, вы ничего не сможете сделать, чтобы их воскресить".
   Разбирая зверства нацистов, западные юристы заседали вместе с советскими судьями и прокурорами, отправлявшими на смерть тысячи невиновных. С ними встречались в кулуарах, раскланивались, обменивались любезностями - и никого это не смущало. Не смущало, скажем, что главный обвинитель от СССР Руденко в 37-м был прокурором Донецкой области, где в период немецкой оккупации были вскрыты и задокументированы массовые захоронения репрессированных при "ежовщине". И никто из иностранных политиков, военачальников и дипломатов не постыдился, например, жать руку сталинскому обер-палачу А. Я. Вышинскому, назначенному политическим советником в Германии при маршале Жукове и блиставшему теперь на международной арене. Да он и дальше продолжал блистать - в 1949-53 гг. был министром иностранных дел, а в 1953-54 гг. - первым заместителем министра и постоянным представителем СССР в ООН.
   Поэтому можно с уверенностью сказать - сложись политическая ситуация иначе, окажись Гитлер менее "коварным" в отношении Запада, те же демократические державы могли без зазрения совести стать и его союзниками. И точно так же были бы уверены в своей правоте и внушили бы это своей общественности. И случись им разгромить СССР, точно так же вместе с нацистскими судьями искренне осуждали бы зверства коммунистического режима, по-дружески раскланиваясь с Герингом и любезно пожимая руку Гиммлеру. Просто расклад другой вышел.
   Впрочем, ведь и сама идея "юридического" международного осуждения нацизма какой-то очень уж скользкой получается. Выходит, до Нюрнберга, когда нацизм еще не был осужден и запрещен Международным Трибуналом, он был вполне допустимым явлением, вполне допустимой идеологией, это было "можно". Поэтому нет ничего аморального и преступного в тех контактах с Гитлером, которые весь цивилизованный мир поддерживал с ним до войны, поддерживал, несмотря на творившиеся злодеяния, существование лагерей и преследования евреев. Все это было нормально и допустимо. И лишь после юридического осуждения стало "нельзя", так что законопослушные демократические страны ни в чем, вроде, и не провинились. Даже оправдали себя таким образом.
   Но стоит отметить и тот факт, что и "юридический прецедент" осуждения нацизма стал всего лишь разовым политическим спектаклем. Если основной, Нюрнбергский процесс все же был доведен до логического "торжества справедливости" - и международная обстановка была соответствующая, и в фокусе внимания "мировой общественности" находился, и само это внимание еще не угасло, то параллельно с ним и после него проходило множество других процессов над нацистскими преступниками более низкого ранга. Тем, кого выдали полякам или чехам, ясное дело, конец пришел однозначный. А в американской и британской зонах оккупации подход был уже более мягкий. Кое-кому не повезло, все же вздернули - но немногих, и лишь тех, кто попал в первую волну, под "горячую руку". Остальные отделались разными сроками заключения - а потом одна за другой пошли амнистии, сокращавшие эти сроки...
   Так, на процессе руководителей "отрядов спецакций" осуществлявших массовые казни, к смерти было приговорено 14 чел., но повесили только четверых, остальным приговоры были смягчены. Один из командиров эйнзатцкоманд, д-р Сикс, получил 20 лет - уже в 1952 г. вышел на свободу. Шеф рехсканцелярии Ламмерс, причастный к распоряжениям о массовых убийствах, получил тоже 20 лет - а на свободе очутился еще раньше, в 1951 г. По делу о расправах над американскими пленными к смерти приговорили 43 офицера СС. Не привели в исполнение ни одному. Сначала смягчили для 31, заменив сроками заключения, потом еще для 6, а в 1951 г. и для оставшихся 6. А вскоре всех и выпустили. То же самое было и на "процессе промышленников", и на "процессе врачей", производивших эксперименты над людьми. Доктор Покорны, предложивший программу стерилизации людей на восточных территориях и проводивший опыты в данном направлении, был вообще оправдан - не нашли состава преступления. Альфред Крупп, попавший вместе с 9 директорами своего концерна под суд - не за то, конечно, что делал пушки, а за то, что содержал на своих заводах концлагерь и переморил тысячи подневольных рабов - получил 12 лет с конфискацией имущества, а его концерн было решено расчленить. Потом конфискация была отменена, он вышел на волю в 1951 г., и его концерн не только не был расчленен, но и в условиях послевоенного хаоса скупил новые предприятия. Часть нацистских преступников помельче выдавали "немецкому правосудию" - они, в основном, вообще избежали суда. Жену коменданта Бухенвальда Ильзе Кох, прозванную "Бухенвальдской сукой" - ту самую, что собирала коллекцию татуировок и наладила изготовление абажуров из снятой человеческой кожи - приговорили к пожизненному заключению. Вскоре срок был сокращен до 4 лет. И свободу она обрела в том же 1951 г.
   Ну а как же - времена-то менялись. Наступила эпоха холодной войны, теперь ФРГ требовалась в качестве союзницы, так чего ж прошлое ворошить и в принципиальность играть? А что касается миллионов жертв, то, как Черчилль сказал - "Если они мертвы, вы ничего не сможете сделать, чтобы их воскресить".
   28. Вторая Мировая - некоторые итоги
   Размышляя над итогами Второй мировой, хочется еще раз сопоставить два режима-"близнеца" - нацизм в Германии и большевизм в России. Но теперь сопоставить с несколько иной точки зрения. В Германии гитлеровцы пришли к власти законным путем, коммунисты в России - путем заговора и вооруженного путча. Нередко это обстоятельство рассматривают в пользу нацистов - вот, мол, все же более "цивилизованными" оказались. Но, пожалуй, на те же факты стоит взглянуть и иначе. В Германии подобный режим смог прийти к власти законным путем, а в России - не смог, хотя и пытался. Не сумел. И пришлось разгонять Учредительное Собрание, пусть даже выборы в него проходили уже при Советской власти и под давлением, не меньшим, чем нацистское при выборах в Рейхстаг в 33-м. Пришлось громить и разгонять конкурентов в Советах, утверждаться силой, политическими маневрами и интригами.
   Каждый шаг к упрочению власти Гитлера подкреплялся голосованиями парламента, референдумами и плебисцитами, дававшими ему массовое одобрение. А каждый шаг к упрочению власти коммунистов подкреплялся карательными акциями и кампаниями террора, подавлявшего вспышки стихийного сопротивления. Чтобы безоговорочно подчинить себе страну, большевикам потребовалось вести страшную гражданскую войну, бороться с восстаниями, перестрелять и выморить 19 млн. человек. Да и то отступить и предпринять повторный штурм в 1929-33 гг. - уничтожив еще десяток миллионов. Так спрашивается, где же моральные устои народа были крепче - в России или в Германии? И в какой цивилизации, российской или западной, сформировалась более рабская психология?
   Возьмем хотя бы офицерство. В Германии для противоборства с нацизмом не возникло ничего, хотя бы отдаленно напоминающего Белое Движение. Наоборот, стоило поманить военных перспективами усиления армии, повышения ее роли, грядущими захватами, потешить производством в новые чины - и они стали самыми верными слугами фюрера. А злодеяния его режима нисколько их не смущали. Так, 22. 8. 39 г. перед вторжением в Польшу Гитлер предупредил своих генералов, что там начнут твориться дела, которые им могут не понравиться - но приказал не вмешиваться. И дисциплинированно подчинились, не вмешивались. Когда начались массовые казни, выдвинули лишь одно условие, записанное в дневнике Гальдера от 19. 9: "Требование армии: "чистку" начать после вывода войск и передачи управления постоянной гражданской администрации, то есть в начале декабря".
   Словом, делайте, что хотите, но не у нас на глазах. Да и не требование это было, а скромное пожелание - не пожелал фюрер прислушаться, ну и ладно.
   Впрочем, очень быстро и сами привыкли. Выше приводились выдержки из приказов Кейтеля о расстрелах пленных, комиссаров и евреев, утверждении системы тотального террора в России - они никого не возмущали и принимались к исполнению. Генарал-фельдмаршал Манштейн, оперировавший на юге Украины, договаривался с группенфюрером Олендорфом, действовавшим в полосе его войск, чтобы массовые казни производились не слишком уж близко от его ставки, а заодно просил присылать часы расстрелянных для награждения своих офицеров. Если нужно, то и солдат для карательных акций предоставляли, и сами их проводили, и "полезную инициативу" порой проявляли. Скажем, командование группы армий "Центр" 12. 6. 44 г. направило меморандум Розенбергу, что по предложению, выдвинутому 9-й армией, собирается захватить 40-50 тыс. подростков 10-14 лет и направить в Рейх для работы учениками и подмастерьями. И пояснялось - мол, "эта мера направлена не только на предотвращение прямого пополнения численности армий противника, но и на сокращение его биологического потенциала".