сравнивает - но его и сравнивать не надо, с его общеевропейскими корнями и
так все ясно. В сущности, можно было даже не давать ему читать Вальтера
Скотта перед дуэлью. С Запада и на Запад едут герои Достоевского и
Тургенева. Все они европеизированные русские лишние люди. Гамлет - самый
русский из всех европейских героев.
Ему легче страдать, чем действовать. Ему приятнее формулировать мысли и
чувства, чем общаться с людьми. Ему проще вгонять в гроб невинных, чем
настигать в споем возмездии виноватых. Это герой, который любит не любить
женщин. Которому нужна Офелия, чтобы не любить ее сильно и нежно - и свести
в могилу совершенно случайно и как бы даже ничего не сделав. Еще в "Гамлете"
есть могильщики, которые поют песни и напропалую острят. А что для
отечественного менталитета может быть понятнее, чем кладбищенская ирония и
вообще сидение на чужих могилах в размышлениях о смысле жизни?
В "Гамлете" гораздо сильнее, чем в "Короле Лире", звучит тема родителей
и детей. Потому что в "Короле Лире" дети все-таки получили какую-никакую
власть и стали, соответственно, взрослыми. Ни в одной другой пьесе персонажи
так много не выгоняют друг друга из дома, как в "Короле Лире". Все со
скандалами разъезжаются по разным домам и степям. Одним словом, семья
распадается. В "Отелло" Дездемона быстро уезжает из Венеции на Кипр - и ее
отец перестает быть действующим лицом трагедии своей дочери.
В "Гамлете" же все умирают вместе, оставаясь одной трагической
семейкой. В "Гамлете" дети так и не получают никакой власти, но чем дальше,
тем больше переживают - из-за старших. Так и будут до конца жизни страдать
из-за убитых отцов, ревновать маму к дяде, - и останутся маленькими и не
состоявшимися. У них будут развиваться вполне фрейдовские комплексы слишком
домашних детей, которым трудно обрести независимость и вырасти окончательно.
Инфантильность - сама по себе вечная российская трагедия. Крушение семьи -
любимая тема русской культуры, от "Скупого рыцаря" и "Станционного
смотрителя" до "Вассы Железновой".
Единственная проблема "Гамлета" - что он написан не на русском языке и
не прозой. Вот с этим объективным и непоправимым фактом смиряются или
борются переводчики, каждый по-своему.
Как перевести "Гамлета" так, чтобы это было красиво, но при этом
драматично и удобоваримо для сцены? То есть, как сделать так, чтобы "Гамлет"
даже не остался "Гамлетом", а снова им стал, но уже на русском языке?
Сложная проблема. Шекспир писал давно и на том старом английском языке,
который довольно далек и от современного английского, и от современного
русского. Подстрочник может дать понять, как сильно отличается оригинал от
всех его переводов, сделанных в эпоху более гладкого стихотворного стиля. Но
подстрочник не производит того эффекта, который, вероятно, производили стихи
Шекспира, когда ими разговаривали актеры на сцене "Глобуса". Ведь тогда
зрители слушали цветистые стихи. А подстрочник просто режет ухо и
представляет альтернативу затертости и гладкости поэзии.
Когда Шекспира переводят стихами, либо переводчик стремится сохранить
неправильности, шероховатости и грубости первоисточника - и в этом смысле
воспроизвести стиль подстрочника, выдавая его за стиль Шекспира. Либо берет
верх наоборот жажда сделать из шекспировской пьесы нечто столь же правильное
и отесанное по форме, как пушкинская поэзия. Получается Шекспир, написанный
кем-то из XIX века. Это все равно Шекспир. Но это все-таки еще не Шекспир.
Вероятно, чтобы перевести Шекспира хорошо, то есть театрально, мало
быть просто переводчиком, мало быть даже просто поэтом - и даже еще вдобавок
драматургом. Нужно что-то еще. Вот это что-то и присутствует в новом
переводе Виталия Поплавского.
Виталий Поплавский не является профессиональным поэтом, но он умеет не
просто написать стихи - он способен изъясняться в стихах, и изъясняться
долго и много. Это очень ценное свойство, потому что Шекспир сочинял в ту
эпоху, когда творческой энергии у людей было в принципе гораздо больше, чем
сейчас. И когда еще не знали, что именно краткость - сестра таланта.
Наоборот, на носу была избыточная эпоха барокко, а позади и вокруг был
расцвет Ренессансной мощи, любви к творчеству вообще и к разнообразию форм в
частности. Трудно найти другого столь же многословного драматурга, как
Шекспир - из числа хороших. Чтобы быть адекватным Шекспиру, стихосложение
само по себе не должно восприниматься как тяжкий груз или очень сложная
работа. Оно должно стать формой мысли и переживания. И сам процесс их
выражения в стихахдолжен превратиться в органичную жизнь ума. В новом
переводе это происходит.
Для всех переводчиков большой проблемой является довольно старомодная
риторичность Шекспира, герои которого слишком хорошо владеют словом - и
поэтому часто создается впечатление, что им важнее сказать, чем
прочувствовать. Но Виталий Поплавский - режиссер и сценарист. Если надо, он
может играть роли на сцене. Он хорошо знаком с системой Станиславского. И
перевел он "Гамлета" тоже по системе Станиславского. Это значит, в новом
переводе нет монологов и реплик, которые существуют неизвестно для чего и
сохранены в тексте только из пиетета к Шекспиру. Когда переводчик знает, о
чем он переводит пьесу, перевод обретает сверхзадачу. Потом ее можно
no-разному интерпретировать или не замечать. Но ее объективное присутствие в
тексте делает нового "Гамлета" очень сценичным.
Каждый персонаж в новом переводе прожит переводчиком по принципу "я в
предполагаемых обстоятельствах". И это очень важно, потому что Шекспиру
некогда было выписывать каждую фигуру с одинаковой степенью подробности и
человеческой достоверности. Одни персонажи явно бледнее. Других иногда
слишком примитивно переводили и лишали их потенциального обаяния. В новом
"Гамлете" Офелия похожа на живого человека. А Полоний стал милее и объемнее,
чем раньше. Уж не говоря про Лаэрта, могильщиков и Розенкранца с
Гильденстерном. Вообще текст Виталия Поплавского ценен прежде всего тем, что
возвращает Шекспиру ощущение реального драматизма и реальных переживаний,
которым полна и ситуация пьесы, и жизнь действующих лиц. По этому переводу
не сомневаешься, что герои по-настоящему чувствуют то, о чем рассуждают. И
стихами говорят скорее от боли, нежели по традиции.
Вряд ли это было для автора перевода сознательной целью, но в новом
тексте "Гамлета" происходит слияние западного ренессансного театра с русским
психологизмом. Шекспир не был психологичен. Но вот наконец настало время,
когда российская интерпретация внедрила в Шекспира психологическую
достоверность и убедительность. Читая новый перевод, уже не скажешь, как
бывало раньше, что кто-то из героев ведет себя так, потому что это нужно
Шекспиру. Эффект самостоятельности и независимости действующих лиц от воли
автора почти абсолютен.
Совместив поэтичность с уникальной органикой разговорной речи, перевод,
наконец, сделал самое сложное и трудно достижимое - он приблизил сами
предполагаемые обстоятельства пьесы к нам настолько, что они стали
восприниматься как реальные и действительно современные, а не
мифологические. Собственно, таким и было восприятие Шекспира при его жизни.
Его герои разговаривали как современные люди. Вот в переводе Поплавского
они, наконец, снова разговаривают как современные люди, - современные уже
нам. Такими близкими и родными, как здесь, герои "Гамлета" еще не
представали. Это не модернизация классики - это элементарная адекватность
вечному драматизму Шекспира. Не стоит видеть в работе автора перевода
постмодернистских игр с формами и временными координатами. Скорее наоборот,
поэтическая форма здесь не представляется самоценной - она живет только как
естественное и удобное "тело" трагического театра. Она такая, потому что
иначе не выразишь сейчас того, что выразил Шекспир.
Техническое примечание.
Переводчиком предложено некое смысловое завершение канонического текста
трагедии в виде приложения известного 66-го сонета Шекспира, столь
созвучного главному монологу Гамлета, не менее близкого 15-го сонета, а
также финального эпизода трагедии "Макбет" (все тексты также в новом
переводе В. Поплавского).
Трагическая история Гамлета, датского принца
Действующие лица:
Клавдий, король Дании.
Гертруда, королева Дании, мать Гамлета.
Гамлет, сын бывшего и племянник нынешнего короля.
Призрак отца Гамлета.
Полоний, лорд-канцлер.
Лаэрт, сын Полония.
Офелия, дочь Полония.
Горацио, друг Гамлета.
Фортинбрас, принц Норвежский.
Вольтиманд.
Корнелий.
Розенкранц.
Гильденстерн.
Озрик.
Лорд.
Священник.
Марцелл.
Бернардо.
Франциско.
Капитан армии Фортинбраса.
Рейнальдо, слуга Полония.
Секретарь Клавдия.
Слуга Горацио.
1-й Клоун.
2-й Клоун.
Актеры.
Придворные.
Датчане.
Английские послы.
Матросы.
Солдаты армии Фортинбраса.
Место действия - Эаьсинор.
На посту стоит Франциско.
К нему приближается Бернардо.
Бернардо
Кто в карауле?
Франциско
Я пароль не слышал.
Бернардо
Век жизни королю!
Франциско
Бернардо?
Бернардо
Франциско
Ты пунктуален, - заступай на вахту.
Бернардо
Пробило полночь. Можешь отдыхать,
Франциско.
Франциско
Да, спасибо за заботу:
От холода я чуть не одурел.
Бернардо
Все тихо?
Франциско
Обошлось без происшествий.
Бернардо
Спокойной ночи. - Да, а если вдруг
Наткнешься на Горацио с Марцеллом -
Моих дублеров, - пусть идут сюда.
Франциско
Вот и они, похоже. - Кто такие?
(Входят Горацио и Марцелл.)
Горацио
Друзья страны.
Марцелл
На службе короля.
Франциско
Всем доброй ночи.
Марцелл
И тебе того же.
Кто подменил?
Франциско
Бернардо принял пост.
Счастливо оставаться.
(Уходит.)
Марцелл
Эй, Бернардо!
Бернардо
Да здесь я, здесь. - Горацио?
Горацио
Привет.
Бернардо
Прошу вас - чувствуйте себя как дома.
Марцелл
Ну, как сегодня - снова приходил?
Бернардо
Я ничего такого не заметил.
Марцелл
Горацио привык именовать
Такие веши массовым гипнозом
И в привиденье, что смущало нас
С тобой два раза, отказался верить.
Я предложил ему прийти сюда
И, если вновь появится виденье,
Вступить с ним в конструктивный диалог.
Горацио
Виденье не появится.
Бернардо
Присядем:
Я вновь хочу ударить по ушам,
Закрытым ватой от моих рассказов,
Очередным наскоком.
Горацио
Я готов
Вас слушать, сколько будет вам угодно.
Бернардо
Прошедшей ночью, лишь вон та звезда,
Что западней Полярной, поменяла
Свой курс, чтоб озарить тот край небес,
Где светит нынче, мы вдвоем с Марцеллом,
Когда пробило час...
(Входит Призрак.)
Марцелл
Молчи! Смотри туда: вот он идет!
Бернардо
По всей фигуре - как король умерший.
Марцелл
Горацио, ты умный - начинай.
Бернардо
Похож на короля, ты не находишь?
Горацио
Похож, и даже очень. Я боюсь.
Бернардо
Задай вопрос.
Марцелл
Горацио, смелее.
Горацио
Кто ты такой, что в этот поздний час
Гуляешь тут в воинственном наряде
Сошедшего в могилу короля?
Ответь мне, - заклинаю небесами.
Марцелл
Обиделся.
Бернардо
Смотри: пошел назад.
Горацио
Стой! Отвечай, прошу тебя, ответь мне!
(Призрак уходит.)
Марцелл
Ушел - и отказался отвечать.
Бернардо
Горацио, какие впечатленья?
Подействовал наш массовый гипноз?
Что скажешь?
Горацио
Я не поверил бы, свидетель Бог,
Пока не подтвердили бы все это
Мои глаза.
Марцелл
На короля похож?
Горацио
Как ты сам на себя. Он точно так же
Вооружен был в день, когда побил
Строптивого норвежского монарха,
И точно так же хмурился, когда
На снежном поле раскидал поляков.
Все это очень странно.
Марцелл
Точно так
Уже два раза в это время ночи
Он совершал торжественный проход.
Горацио
Не знаю, что все это может значить,
Но, судя по всему, нас могут ждать
Сюрпризы в государственном масштабе.
Марцелл
Как раз об этом я хотел спросить, -
Давайте сядем, - в чем необходимость
Ночных дежурств, введенных по стране,
Подъема в оружейном производстве
И чистки кадров в воинских частях,
Сплошных авралов в кораблестроенье,
Трехсменных вахт с отменой выходных?
Что эта потогонная система,
Поставившая ночь на службу дню,
Готовит нам, - кто сможет мне ответить?
Горацио
Могу сказать лишь то, что знаю сам.
Как вам известно, наш король последний,
Чей образ нам явился только что,
Когда-то был норвежцем Фортинбрасом
На поединок вызван. Победил
В единоборстве наш отважный Гамлет,
Не знавший равных в ратном мастерстве.
Но Фортинбрас Норвежский вместе с жизнью,
Согласно кодексу единоборств,
Терял и земли, что в былые годы
У Дании сумел отвоевать, -
А наш король терял аналогично
Кусок земли, поставленный в заклад,
Который перешел бы во владенье
Норвежцу, одержи победу он.
Следите дальше. Ослепленный гневом
И жаждой мести юный Фортинбрас
По всей Норвегии набрал команду
Убийц, которым нечего терять,
Готовых за умеренную плату
Без рассуждений выполнять приказ.
Цель Фортинбраса - в этом нет сомнений
Ни у кого из наших высших лиц -
Оказывать военное давленье
На Данию, пытаясь получить
Назад отцом утерянные земли.
Вот вам и повод для ночных дежурств
И массовой военной подготовки.
Бернардо
Я думаю, все так и обстоит:
Затем и бродит мрачная фигура
В одежде и доспехах короля,
Который заварил всю эту кашу.
Горацио
Он - как соломинка в глазу ума.
Как в годы высшего расцвета Рима,
Пред тем как Юлий Цезарь был убит,
Могилы выпускали погребенных
По улицам столичным погулять,
Сгорали звезды, кровь росой стелилась,
Темнело солнце, скользкая луна,
Начальница всевластного Нептуна,
Изнемогала от упадка сил, -
Такие точно предзнаменованья,
Как вестников, спешащих впереди
Событий, чтоб явиться их прологом,
Нам посылают небо и земля
Для упрежденья социальных взрывов.
(Возвращается Призрак.)
Но тише! Гляньте: он опять идет!
Рискую, - будь что будет. - Стой, загадка!
Коль ты способен звуки издавать
Иль внятно изъясняться, - отвечай мне.
Возможно, я могу тебе помочь
В каком-то деле, - говори, что сделать.
Тебе, возможно, ведома судьба
Страны, и ты несешь предупрежденье, -
Так говори же!
А если ты в свою земную жизнь
Зарыл под землю чье-то состоянье
И хочешь выкопать его назад, -
(кричит петух)
Признайся в этом нам! - Марцелл, на помощь!
Марцелл
Советуешь проткнуть его копьем?
Горацио
Конечно, - если будет упираться.
Бернардо
Он ускользает!
Горацио
Вот он, вот!
Марцелл
Ушел!
Мы зря его пытаемся унизить
И угрожаем силу применить,
Поскольку он неуловим, как воздух,
И наши копья метят в пустоту.
Бернардо
Он был напуган петушиным криком.
Горацио
И встрепенулся, словно не хотел
Быть пойманным с поличным. Как я слышал,
Петух, трубач рассвета, издает
Столь резкий звук своей луженой глоткой,
Чтоб пробудить от спячки бога дня,
А дух, застигнутый сигнальным звуком,
Где б ни блуждал он - в море иль в огне,
В земле иль в воздухе, - вернуться должен
Туда, откуда ночью выходил.
Марцелл
Крик петуха спугнул его, как видно.
Я слышал, каждый год под Рождество
Певец зари поет в теченье ночи -
Тогда в открытом месте, говорят,
Бродить не может ни один из духов,
Смягчается воздействие планет
И чары ведьм не обладают властью -
Так это время свято и светло.
Горацио
Я тоже слышал и готов поверить.
Но поглядите - утра рыжий плащ
Вон тот восточный холм сейчас накроет.
Давайте снимем наш ночной дозор
И обо всем, что было этой ночью,
Расскажем принцу Гамлету: при нем
Наш молчаливый дух разговорится,
Держу пари. - Согласны сообщить
Вы принцу все, что с нами тут случилось?
Марцелл
Конечно, да. Я знаю, где его
Удобнее найти сегодня утром.
(Уходят.)
Звучат фанфары.
Входят Клавдий, Гертруда, Полоний,
Лаэрт, Вольтиманд, Корнелий,
Гамлет и придворные.
Клавдий
С тех пор как Гамлета постигла смерть,
Мы все скорбим о незабвенном брате
И Дания печально замерла,
Как в траурном строю на панихиде.
Но жизнь берет свое, и нам пора,
Отдав печали дань, всерьез подумать
О нас самих и будущем страны.
Мы приняли решенье - королеву,
Ту, что еще вчера была сестрой,
Наследницу воинственной державы,
Пытаясь для приличия таить
Пред памятью покойного ту радость,
Что безраздельно охватила нас, -
Взять в жены. Никогда бы не рискнули
Мы совершить столь дерзновенный шаг,
Когда бы не всеобщая поддержка.
Теперь по делу. Юный Фортинбрас,
В обход международных соглашений -
Или считая, что у нас бардак
Во всей стране в связи с кончиной брата
И что настало время взять реванш, -
Повел войну в эпистолярном жанре,
Пытаясь предъявить свои права
На земли, что отторгнул по закону
Наш брат покойный у его отца.
С ним все понятно. Переходим к сути.
Мы дяде Фортинбраса - королю
Норвегии, страдающему полной
Потерей сил, которому едва ль
Известны планы юного героя,
Хотим направить ноту, где его,
Подробно информируя, попросим
Проблему эту взять под свой контроль.
Торжественно вручаем вам, Корнелий,
А также вам, достойный Вольтиманд,
Письмо с приветом старому Норвежцу,
Которое должно вас уберечь
От всех дипломатических накладок.
Мы верим в вас. Счастливого пути.
Вольтиманд
Мы обещаем оправдать доверье.
Клавдий
И оправдаете, - сомнений нет.
(Вольтиманд и Корнелий уходят.)
Теперь настала очередь Лаэрта:
О чем вы нас хотели попросить?
Любая просьба к датскому престолу -
Сигнал для короля, что не сумел
Он в должной мере проявить заботу
О подданных. Как сердцу - голова,
А руки рту прислуживать готовы,
С таким же рвеньем сам готов служить
Я вашему отцу. В чем ваша просьба?
Лаэрт
Я бы хотел вернуться, государь,
Во Францию, откуда торопился
На вашу коронацию успеть, -
И вот теперь, гражданский долг исполнив,
Я вновь в плену у мыслей и надежд,
Которые зовут меня обратно.
Клавдий
А что отец на это говорит?
Полоний
Я, сколько было сил, сопротивлялся,
Но в результате он меня добил,
И я решил, что проще согласиться,
Чем спорить с невменяемым. - Пускай.
Клавдий
Раз так, Лаэрт, - желаю вам удачи.
Потратьте время с пользой для себя. -
Ну, а теперь, мой брат и сын мой, Гамлет...
Гамлет
Не сын, не брат, не твой и не теперь.
Клавдий
Какая туча над тобой нависла?
Гамлет
Да нет, скорее солнце бьет в глаза.
Гертруда
Мой милый Гамлет, сбрось цвета ночные
И к королю лояльность прояви.
Нельзя все время, опуская веки,
Умершего отца искать во тьме.
От жизни к смерти вечное движенье
Разрешено лишь в этом направленье.
Гамлет
Все это так.
Гертруда
Раз нет пути назад,
Что означает твой потухший взгляд?
Гамлет
Мадам, как вы сказали - "означает"?
Что может означать мой темный плащ,
Наброшенный на черную одежду,
Или дыханья учащенный ритм,
Глухие стоны, звучные рыданья,
Или удары в стену головой,
Или другие виды, жанры, формы
Печали, скорби, горя и тоски?
Ведь это все - актерское искусство,
А на дверях души стоит печать
И ничего не хочет означать.
Клавдий
Одно из ценных свойств твоей натуры -
Уменье долг отцу платить сполна,
Но, Гамлет, ведь и твой отец когда-то
Сам потерял отца, а также дед,
И прадед также - все носили траур
Положенное время, но нельзя
Лоб расшибать себе, моляся Богу.
Не раскисай, держи себя в руках:
Не проявляй излишнего упрямства
И заподозрить не давай себя
В инфантилизме и дурных манерах.
Зачем с упорством детским отрицать
Действительность того, что очевидно
И всем давно известно? Это грех.
Грех перед небом, грех перед умершим,
Перед природой, основной закон
Которой состоит в круговращенье
Веществ, включающем земную жизнь
В свой вечный цикл рожденья и распада,
Положенного всем: так быть должно.
Пожалуйста, забудь свои обиды
Бог весть на что и относись ко мне,
Как к своему отцу, - я объявляю
Тебя при всех наследником своим
И обещаю почитать как сына.
Твое желанье снова в Виттенберг
Уехать на учебу я считаю
Нецелесообразным и прошу
Прислушаться к отцовским настояньям
И передумать: ты мне нужен здесь -
Как сын, как брат, советник и наследник.
Гертруда
Мой сын, не заставляй себя просить:
Не езди в Виттенберг, останься с нами.
Гамлет
Мадам, я вам послушен, как всегда.
Клавдий
Вот вам ответ, достойный принца крови.
Вся Дания твоя. - Прошу, мадам.
Своим осознанным решеньем Гамлет
Дает сигнал всеобщим торжествам.
Пусть с каждым осушаемым бокалом
Ударит в небо орудийный залп,
И каждый тост наш, обращенный к небу,
Подобно грому прогремит. - Идем.
(Фанфары. Все уходят, кроме Гамлета.)
Гамлет
Чем быть в плену у собственного тела,
так все ясно. В сущности, можно было даже не давать ему читать Вальтера
Скотта перед дуэлью. С Запада и на Запад едут герои Достоевского и
Тургенева. Все они европеизированные русские лишние люди. Гамлет - самый
русский из всех европейских героев.
Ему легче страдать, чем действовать. Ему приятнее формулировать мысли и
чувства, чем общаться с людьми. Ему проще вгонять в гроб невинных, чем
настигать в споем возмездии виноватых. Это герой, который любит не любить
женщин. Которому нужна Офелия, чтобы не любить ее сильно и нежно - и свести
в могилу совершенно случайно и как бы даже ничего не сделав. Еще в "Гамлете"
есть могильщики, которые поют песни и напропалую острят. А что для
отечественного менталитета может быть понятнее, чем кладбищенская ирония и
вообще сидение на чужих могилах в размышлениях о смысле жизни?
В "Гамлете" гораздо сильнее, чем в "Короле Лире", звучит тема родителей
и детей. Потому что в "Короле Лире" дети все-таки получили какую-никакую
власть и стали, соответственно, взрослыми. Ни в одной другой пьесе персонажи
так много не выгоняют друг друга из дома, как в "Короле Лире". Все со
скандалами разъезжаются по разным домам и степям. Одним словом, семья
распадается. В "Отелло" Дездемона быстро уезжает из Венеции на Кипр - и ее
отец перестает быть действующим лицом трагедии своей дочери.
В "Гамлете" же все умирают вместе, оставаясь одной трагической
семейкой. В "Гамлете" дети так и не получают никакой власти, но чем дальше,
тем больше переживают - из-за старших. Так и будут до конца жизни страдать
из-за убитых отцов, ревновать маму к дяде, - и останутся маленькими и не
состоявшимися. У них будут развиваться вполне фрейдовские комплексы слишком
домашних детей, которым трудно обрести независимость и вырасти окончательно.
Инфантильность - сама по себе вечная российская трагедия. Крушение семьи -
любимая тема русской культуры, от "Скупого рыцаря" и "Станционного
смотрителя" до "Вассы Железновой".
Единственная проблема "Гамлета" - что он написан не на русском языке и
не прозой. Вот с этим объективным и непоправимым фактом смиряются или
борются переводчики, каждый по-своему.
Как перевести "Гамлета" так, чтобы это было красиво, но при этом
драматично и удобоваримо для сцены? То есть, как сделать так, чтобы "Гамлет"
даже не остался "Гамлетом", а снова им стал, но уже на русском языке?
Сложная проблема. Шекспир писал давно и на том старом английском языке,
который довольно далек и от современного английского, и от современного
русского. Подстрочник может дать понять, как сильно отличается оригинал от
всех его переводов, сделанных в эпоху более гладкого стихотворного стиля. Но
подстрочник не производит того эффекта, который, вероятно, производили стихи
Шекспира, когда ими разговаривали актеры на сцене "Глобуса". Ведь тогда
зрители слушали цветистые стихи. А подстрочник просто режет ухо и
представляет альтернативу затертости и гладкости поэзии.
Когда Шекспира переводят стихами, либо переводчик стремится сохранить
неправильности, шероховатости и грубости первоисточника - и в этом смысле
воспроизвести стиль подстрочника, выдавая его за стиль Шекспира. Либо берет
верх наоборот жажда сделать из шекспировской пьесы нечто столь же правильное
и отесанное по форме, как пушкинская поэзия. Получается Шекспир, написанный
кем-то из XIX века. Это все равно Шекспир. Но это все-таки еще не Шекспир.
Вероятно, чтобы перевести Шекспира хорошо, то есть театрально, мало
быть просто переводчиком, мало быть даже просто поэтом - и даже еще вдобавок
драматургом. Нужно что-то еще. Вот это что-то и присутствует в новом
переводе Виталия Поплавского.
Виталий Поплавский не является профессиональным поэтом, но он умеет не
просто написать стихи - он способен изъясняться в стихах, и изъясняться
долго и много. Это очень ценное свойство, потому что Шекспир сочинял в ту
эпоху, когда творческой энергии у людей было в принципе гораздо больше, чем
сейчас. И когда еще не знали, что именно краткость - сестра таланта.
Наоборот, на носу была избыточная эпоха барокко, а позади и вокруг был
расцвет Ренессансной мощи, любви к творчеству вообще и к разнообразию форм в
частности. Трудно найти другого столь же многословного драматурга, как
Шекспир - из числа хороших. Чтобы быть адекватным Шекспиру, стихосложение
само по себе не должно восприниматься как тяжкий груз или очень сложная
работа. Оно должно стать формой мысли и переживания. И сам процесс их
выражения в стихахдолжен превратиться в органичную жизнь ума. В новом
переводе это происходит.
Для всех переводчиков большой проблемой является довольно старомодная
риторичность Шекспира, герои которого слишком хорошо владеют словом - и
поэтому часто создается впечатление, что им важнее сказать, чем
прочувствовать. Но Виталий Поплавский - режиссер и сценарист. Если надо, он
может играть роли на сцене. Он хорошо знаком с системой Станиславского. И
перевел он "Гамлета" тоже по системе Станиславского. Это значит, в новом
переводе нет монологов и реплик, которые существуют неизвестно для чего и
сохранены в тексте только из пиетета к Шекспиру. Когда переводчик знает, о
чем он переводит пьесу, перевод обретает сверхзадачу. Потом ее можно
no-разному интерпретировать или не замечать. Но ее объективное присутствие в
тексте делает нового "Гамлета" очень сценичным.
Каждый персонаж в новом переводе прожит переводчиком по принципу "я в
предполагаемых обстоятельствах". И это очень важно, потому что Шекспиру
некогда было выписывать каждую фигуру с одинаковой степенью подробности и
человеческой достоверности. Одни персонажи явно бледнее. Других иногда
слишком примитивно переводили и лишали их потенциального обаяния. В новом
"Гамлете" Офелия похожа на живого человека. А Полоний стал милее и объемнее,
чем раньше. Уж не говоря про Лаэрта, могильщиков и Розенкранца с
Гильденстерном. Вообще текст Виталия Поплавского ценен прежде всего тем, что
возвращает Шекспиру ощущение реального драматизма и реальных переживаний,
которым полна и ситуация пьесы, и жизнь действующих лиц. По этому переводу
не сомневаешься, что герои по-настоящему чувствуют то, о чем рассуждают. И
стихами говорят скорее от боли, нежели по традиции.
Вряд ли это было для автора перевода сознательной целью, но в новом
тексте "Гамлета" происходит слияние западного ренессансного театра с русским
психологизмом. Шекспир не был психологичен. Но вот наконец настало время,
когда российская интерпретация внедрила в Шекспира психологическую
достоверность и убедительность. Читая новый перевод, уже не скажешь, как
бывало раньше, что кто-то из героев ведет себя так, потому что это нужно
Шекспиру. Эффект самостоятельности и независимости действующих лиц от воли
автора почти абсолютен.
Совместив поэтичность с уникальной органикой разговорной речи, перевод,
наконец, сделал самое сложное и трудно достижимое - он приблизил сами
предполагаемые обстоятельства пьесы к нам настолько, что они стали
восприниматься как реальные и действительно современные, а не
мифологические. Собственно, таким и было восприятие Шекспира при его жизни.
Его герои разговаривали как современные люди. Вот в переводе Поплавского
они, наконец, снова разговаривают как современные люди, - современные уже
нам. Такими близкими и родными, как здесь, герои "Гамлета" еще не
представали. Это не модернизация классики - это элементарная адекватность
вечному драматизму Шекспира. Не стоит видеть в работе автора перевода
постмодернистских игр с формами и временными координатами. Скорее наоборот,
поэтическая форма здесь не представляется самоценной - она живет только как
естественное и удобное "тело" трагического театра. Она такая, потому что
иначе не выразишь сейчас того, что выразил Шекспир.
Техническое примечание.
Переводчиком предложено некое смысловое завершение канонического текста
трагедии в виде приложения известного 66-го сонета Шекспира, столь
созвучного главному монологу Гамлета, не менее близкого 15-го сонета, а
также финального эпизода трагедии "Макбет" (все тексты также в новом
переводе В. Поплавского).
Трагическая история Гамлета, датского принца
Действующие лица:
Клавдий, король Дании.
Гертруда, королева Дании, мать Гамлета.
Гамлет, сын бывшего и племянник нынешнего короля.
Призрак отца Гамлета.
Полоний, лорд-канцлер.
Лаэрт, сын Полония.
Офелия, дочь Полония.
Горацио, друг Гамлета.
Фортинбрас, принц Норвежский.
Вольтиманд.
Корнелий.
Розенкранц.
Гильденстерн.
Озрик.
Лорд.
Священник.
Марцелл.
Бернардо.
Франциско.
Капитан армии Фортинбраса.
Рейнальдо, слуга Полония.
Секретарь Клавдия.
Слуга Горацио.
1-й Клоун.
2-й Клоун.
Актеры.
Придворные.
Датчане.
Английские послы.
Матросы.
Солдаты армии Фортинбраса.
Место действия - Эаьсинор.
На посту стоит Франциско.
К нему приближается Бернардо.
Бернардо
Кто в карауле?
Франциско
Я пароль не слышал.
Бернардо
Век жизни королю!
Франциско
Бернардо?
Бернардо
Франциско
Ты пунктуален, - заступай на вахту.
Бернардо
Пробило полночь. Можешь отдыхать,
Франциско.
Франциско
Да, спасибо за заботу:
От холода я чуть не одурел.
Бернардо
Все тихо?
Франциско
Обошлось без происшествий.
Бернардо
Спокойной ночи. - Да, а если вдруг
Наткнешься на Горацио с Марцеллом -
Моих дублеров, - пусть идут сюда.
Франциско
Вот и они, похоже. - Кто такие?
(Входят Горацио и Марцелл.)
Горацио
Друзья страны.
Марцелл
На службе короля.
Франциско
Всем доброй ночи.
Марцелл
И тебе того же.
Кто подменил?
Франциско
Бернардо принял пост.
Счастливо оставаться.
(Уходит.)
Марцелл
Эй, Бернардо!
Бернардо
Да здесь я, здесь. - Горацио?
Горацио
Привет.
Бернардо
Прошу вас - чувствуйте себя как дома.
Марцелл
Ну, как сегодня - снова приходил?
Бернардо
Я ничего такого не заметил.
Марцелл
Горацио привык именовать
Такие веши массовым гипнозом
И в привиденье, что смущало нас
С тобой два раза, отказался верить.
Я предложил ему прийти сюда
И, если вновь появится виденье,
Вступить с ним в конструктивный диалог.
Горацио
Виденье не появится.
Бернардо
Присядем:
Я вновь хочу ударить по ушам,
Закрытым ватой от моих рассказов,
Очередным наскоком.
Горацио
Я готов
Вас слушать, сколько будет вам угодно.
Бернардо
Прошедшей ночью, лишь вон та звезда,
Что западней Полярной, поменяла
Свой курс, чтоб озарить тот край небес,
Где светит нынче, мы вдвоем с Марцеллом,
Когда пробило час...
(Входит Призрак.)
Марцелл
Молчи! Смотри туда: вот он идет!
Бернардо
По всей фигуре - как король умерший.
Марцелл
Горацио, ты умный - начинай.
Бернардо
Похож на короля, ты не находишь?
Горацио
Похож, и даже очень. Я боюсь.
Бернардо
Задай вопрос.
Марцелл
Горацио, смелее.
Горацио
Кто ты такой, что в этот поздний час
Гуляешь тут в воинственном наряде
Сошедшего в могилу короля?
Ответь мне, - заклинаю небесами.
Марцелл
Обиделся.
Бернардо
Смотри: пошел назад.
Горацио
Стой! Отвечай, прошу тебя, ответь мне!
(Призрак уходит.)
Марцелл
Ушел - и отказался отвечать.
Бернардо
Горацио, какие впечатленья?
Подействовал наш массовый гипноз?
Что скажешь?
Горацио
Я не поверил бы, свидетель Бог,
Пока не подтвердили бы все это
Мои глаза.
Марцелл
На короля похож?
Горацио
Как ты сам на себя. Он точно так же
Вооружен был в день, когда побил
Строптивого норвежского монарха,
И точно так же хмурился, когда
На снежном поле раскидал поляков.
Все это очень странно.
Марцелл
Точно так
Уже два раза в это время ночи
Он совершал торжественный проход.
Горацио
Не знаю, что все это может значить,
Но, судя по всему, нас могут ждать
Сюрпризы в государственном масштабе.
Марцелл
Как раз об этом я хотел спросить, -
Давайте сядем, - в чем необходимость
Ночных дежурств, введенных по стране,
Подъема в оружейном производстве
И чистки кадров в воинских частях,
Сплошных авралов в кораблестроенье,
Трехсменных вахт с отменой выходных?
Что эта потогонная система,
Поставившая ночь на службу дню,
Готовит нам, - кто сможет мне ответить?
Горацио
Могу сказать лишь то, что знаю сам.
Как вам известно, наш король последний,
Чей образ нам явился только что,
Когда-то был норвежцем Фортинбрасом
На поединок вызван. Победил
В единоборстве наш отважный Гамлет,
Не знавший равных в ратном мастерстве.
Но Фортинбрас Норвежский вместе с жизнью,
Согласно кодексу единоборств,
Терял и земли, что в былые годы
У Дании сумел отвоевать, -
А наш король терял аналогично
Кусок земли, поставленный в заклад,
Который перешел бы во владенье
Норвежцу, одержи победу он.
Следите дальше. Ослепленный гневом
И жаждой мести юный Фортинбрас
По всей Норвегии набрал команду
Убийц, которым нечего терять,
Готовых за умеренную плату
Без рассуждений выполнять приказ.
Цель Фортинбраса - в этом нет сомнений
Ни у кого из наших высших лиц -
Оказывать военное давленье
На Данию, пытаясь получить
Назад отцом утерянные земли.
Вот вам и повод для ночных дежурств
И массовой военной подготовки.
Бернардо
Я думаю, все так и обстоит:
Затем и бродит мрачная фигура
В одежде и доспехах короля,
Который заварил всю эту кашу.
Горацио
Он - как соломинка в глазу ума.
Как в годы высшего расцвета Рима,
Пред тем как Юлий Цезарь был убит,
Могилы выпускали погребенных
По улицам столичным погулять,
Сгорали звезды, кровь росой стелилась,
Темнело солнце, скользкая луна,
Начальница всевластного Нептуна,
Изнемогала от упадка сил, -
Такие точно предзнаменованья,
Как вестников, спешащих впереди
Событий, чтоб явиться их прологом,
Нам посылают небо и земля
Для упрежденья социальных взрывов.
(Возвращается Призрак.)
Но тише! Гляньте: он опять идет!
Рискую, - будь что будет. - Стой, загадка!
Коль ты способен звуки издавать
Иль внятно изъясняться, - отвечай мне.
Возможно, я могу тебе помочь
В каком-то деле, - говори, что сделать.
Тебе, возможно, ведома судьба
Страны, и ты несешь предупрежденье, -
Так говори же!
А если ты в свою земную жизнь
Зарыл под землю чье-то состоянье
И хочешь выкопать его назад, -
(кричит петух)
Признайся в этом нам! - Марцелл, на помощь!
Марцелл
Советуешь проткнуть его копьем?
Горацио
Конечно, - если будет упираться.
Бернардо
Он ускользает!
Горацио
Вот он, вот!
Марцелл
Ушел!
Мы зря его пытаемся унизить
И угрожаем силу применить,
Поскольку он неуловим, как воздух,
И наши копья метят в пустоту.
Бернардо
Он был напуган петушиным криком.
Горацио
И встрепенулся, словно не хотел
Быть пойманным с поличным. Как я слышал,
Петух, трубач рассвета, издает
Столь резкий звук своей луженой глоткой,
Чтоб пробудить от спячки бога дня,
А дух, застигнутый сигнальным звуком,
Где б ни блуждал он - в море иль в огне,
В земле иль в воздухе, - вернуться должен
Туда, откуда ночью выходил.
Марцелл
Крик петуха спугнул его, как видно.
Я слышал, каждый год под Рождество
Певец зари поет в теченье ночи -
Тогда в открытом месте, говорят,
Бродить не может ни один из духов,
Смягчается воздействие планет
И чары ведьм не обладают властью -
Так это время свято и светло.
Горацио
Я тоже слышал и готов поверить.
Но поглядите - утра рыжий плащ
Вон тот восточный холм сейчас накроет.
Давайте снимем наш ночной дозор
И обо всем, что было этой ночью,
Расскажем принцу Гамлету: при нем
Наш молчаливый дух разговорится,
Держу пари. - Согласны сообщить
Вы принцу все, что с нами тут случилось?
Марцелл
Конечно, да. Я знаю, где его
Удобнее найти сегодня утром.
(Уходят.)
Звучат фанфары.
Входят Клавдий, Гертруда, Полоний,
Лаэрт, Вольтиманд, Корнелий,
Гамлет и придворные.
Клавдий
С тех пор как Гамлета постигла смерть,
Мы все скорбим о незабвенном брате
И Дания печально замерла,
Как в траурном строю на панихиде.
Но жизнь берет свое, и нам пора,
Отдав печали дань, всерьез подумать
О нас самих и будущем страны.
Мы приняли решенье - королеву,
Ту, что еще вчера была сестрой,
Наследницу воинственной державы,
Пытаясь для приличия таить
Пред памятью покойного ту радость,
Что безраздельно охватила нас, -
Взять в жены. Никогда бы не рискнули
Мы совершить столь дерзновенный шаг,
Когда бы не всеобщая поддержка.
Теперь по делу. Юный Фортинбрас,
В обход международных соглашений -
Или считая, что у нас бардак
Во всей стране в связи с кончиной брата
И что настало время взять реванш, -
Повел войну в эпистолярном жанре,
Пытаясь предъявить свои права
На земли, что отторгнул по закону
Наш брат покойный у его отца.
С ним все понятно. Переходим к сути.
Мы дяде Фортинбраса - королю
Норвегии, страдающему полной
Потерей сил, которому едва ль
Известны планы юного героя,
Хотим направить ноту, где его,
Подробно информируя, попросим
Проблему эту взять под свой контроль.
Торжественно вручаем вам, Корнелий,
А также вам, достойный Вольтиманд,
Письмо с приветом старому Норвежцу,
Которое должно вас уберечь
От всех дипломатических накладок.
Мы верим в вас. Счастливого пути.
Вольтиманд
Мы обещаем оправдать доверье.
Клавдий
И оправдаете, - сомнений нет.
(Вольтиманд и Корнелий уходят.)
Теперь настала очередь Лаэрта:
О чем вы нас хотели попросить?
Любая просьба к датскому престолу -
Сигнал для короля, что не сумел
Он в должной мере проявить заботу
О подданных. Как сердцу - голова,
А руки рту прислуживать готовы,
С таким же рвеньем сам готов служить
Я вашему отцу. В чем ваша просьба?
Лаэрт
Я бы хотел вернуться, государь,
Во Францию, откуда торопился
На вашу коронацию успеть, -
И вот теперь, гражданский долг исполнив,
Я вновь в плену у мыслей и надежд,
Которые зовут меня обратно.
Клавдий
А что отец на это говорит?
Полоний
Я, сколько было сил, сопротивлялся,
Но в результате он меня добил,
И я решил, что проще согласиться,
Чем спорить с невменяемым. - Пускай.
Клавдий
Раз так, Лаэрт, - желаю вам удачи.
Потратьте время с пользой для себя. -
Ну, а теперь, мой брат и сын мой, Гамлет...
Гамлет
Не сын, не брат, не твой и не теперь.
Клавдий
Какая туча над тобой нависла?
Гамлет
Да нет, скорее солнце бьет в глаза.
Гертруда
Мой милый Гамлет, сбрось цвета ночные
И к королю лояльность прояви.
Нельзя все время, опуская веки,
Умершего отца искать во тьме.
От жизни к смерти вечное движенье
Разрешено лишь в этом направленье.
Гамлет
Все это так.
Гертруда
Раз нет пути назад,
Что означает твой потухший взгляд?
Гамлет
Мадам, как вы сказали - "означает"?
Что может означать мой темный плащ,
Наброшенный на черную одежду,
Или дыханья учащенный ритм,
Глухие стоны, звучные рыданья,
Или удары в стену головой,
Или другие виды, жанры, формы
Печали, скорби, горя и тоски?
Ведь это все - актерское искусство,
А на дверях души стоит печать
И ничего не хочет означать.
Клавдий
Одно из ценных свойств твоей натуры -
Уменье долг отцу платить сполна,
Но, Гамлет, ведь и твой отец когда-то
Сам потерял отца, а также дед,
И прадед также - все носили траур
Положенное время, но нельзя
Лоб расшибать себе, моляся Богу.
Не раскисай, держи себя в руках:
Не проявляй излишнего упрямства
И заподозрить не давай себя
В инфантилизме и дурных манерах.
Зачем с упорством детским отрицать
Действительность того, что очевидно
И всем давно известно? Это грех.
Грех перед небом, грех перед умершим,
Перед природой, основной закон
Которой состоит в круговращенье
Веществ, включающем земную жизнь
В свой вечный цикл рожденья и распада,
Положенного всем: так быть должно.
Пожалуйста, забудь свои обиды
Бог весть на что и относись ко мне,
Как к своему отцу, - я объявляю
Тебя при всех наследником своим
И обещаю почитать как сына.
Твое желанье снова в Виттенберг
Уехать на учебу я считаю
Нецелесообразным и прошу
Прислушаться к отцовским настояньям
И передумать: ты мне нужен здесь -
Как сын, как брат, советник и наследник.
Гертруда
Мой сын, не заставляй себя просить:
Не езди в Виттенберг, останься с нами.
Гамлет
Мадам, я вам послушен, как всегда.
Клавдий
Вот вам ответ, достойный принца крови.
Вся Дания твоя. - Прошу, мадам.
Своим осознанным решеньем Гамлет
Дает сигнал всеобщим торжествам.
Пусть с каждым осушаемым бокалом
Ударит в небо орудийный залп,
И каждый тост наш, обращенный к небу,
Подобно грому прогремит. - Идем.
(Фанфары. Все уходят, кроме Гамлета.)
Гамлет
Чем быть в плену у собственного тела,