Шепелев Алексей. Другая Грань. Часть 2. Дети Вейтары

   — А потом можно будет напомнить людям, что пути богов неисповедимы. Может быть знамение предвещало смерть какого-нибудь из известных горожан. Братство похоронщиков вроде не жалуется в эти дни на отсутствие работы. Или вот третьего дня был пожар в одной из красилен на левом берегу Ленты. Ничего особо страшного, но красильня выгорела дотла. А ведь огонь мог перекинуться на соседние постройки. Представляешь, брат Сучапарек, какие убытки в этом случае понёс бы город?
   — Вероятно, весьма значительные. Затрудняюсь оценить точнее, меня мало интересуют подробности купеческого ремесла.
   — Напрасно, брат мой, — назидательным голосом произнёс Гален, осуждающе покачав плешивой головой. — Ты слишком увлекаешься истреблением нечек и прочих тварей, но забываешь, ради чего всё это.
   — Я защищаю людей!
   — Вот именно. Это почетная задача, и тот, кто берётся за её исполнение, должен знать, кого он защищает и от чего имени. Иначе может статься, что защищаемые возненавидят защитника более, чем тех, от кого их защищают. Инквизицию не слишком любят в Толе, брат мой.
   — Нас не должны любить, нас должны бояться.
   Первосвященник бога смерти снова покачал головой. Брату Флархбарту показалось, что с его наставником говорят, как с неразумным и упрямым малышом.
   — Одно другого не исключает, брат мой. Не исключает, да… Скажу больше, самое лучшее, если простолюдины испытывают страх и любовь одновременно. Ты должен это знать, ведь Орден стремится к тому, чтобы люди помогали ему не только из страха, но и из искренней симпатии.
   — Это касается каких-нибудь Кагмана или Айявы, где властвуют местные царьки. К чему нам какая-то глупая любовь черни в тех краях, где утверждена власть благословенного Императора Кайла? Огнём и железом, брат Гален, огнём и железом.
   — Ты спрашивал мудрости, брат Сучапарек…
   — Прости меня, брат Гален. Возможно, то, что ты говоришь мне — действительно мудро. Возможно, эта мудрость угодна Аэлису, которому мы сегодня вместе усердно молились и которого Орден почитает, как и прочих богов нашего мира. Но мне известно, что Аэлис жестоко карает души недостойных людей, не так ли?
   — Истинно так, — согласился жрец. — Праведные получают забвение, а неправедные души подлежат мукам.
   — Вот это мне ближе. Мы, инквизиторы, существуем для того, чтобы исполнять волю богов уже в этом мире. Неправедные, творящие то, что неугодно богам, должны получить наказание уже здесь — и пусть они трепещут от страха, при виде инквизитора, несущего им суровое возмездия. Те же, кто не совершил ничего, оскорбляющего богов… Да получат они награду из твоих рук, отец Гален и рук твоих сотоварищей. Мы — карающий меч, мы — месть богов. Нам не пристало расточать благодеяния, это мы готовы предоставить кому-нибудь другому.
   — Что ж, — согласно кивнул Гален, — ничего не имею против. Милость Аэлиса да прибудет с тобой и с твоими людьми, брат. Надеюсь, что я всё же чем-то смог тебе помочь.
   — Несомненно, брат мой, несомненно…
   Верховный Инквизитор Толы не лгал. Первосвященник Аэлиса и вправду ему помог, внеся ясность в историю с появлением хвостатой звезды. Никто из городских священников не мог истолковать знамение, но это совсем не означало, что толкования не существовало. Вполне возможно, что хвостатая звезда явлена в небе для того, чтобы указать ему, отцу Сучапареку, серьёзность истории с оборотнем.
   — И я бы попросил брат Гален об одном одолжении. Не торопитесь давать толкование этой комете. Тайное всегда становится явным, но иногда для его проявления нужно немало времени. Возможно, боги и вправду посылают нам знамение, но не желают, чтобы его суть стала известна кому-нибудь, кроме тех, кому знамение адресовано.
   — Очень может быть, брат мой, очень может быть… Но не мог бы ты выразиться яснее?
   — Пока что — нет, — жестко отрезал Верховный Инквизитор.
   Адепт Аэлиса понимающе кивнул.
   — В твоих словах я вижу отблеск истинной мудрости и обязательно последую твоему совету. Кстати, могу ли я передать его первосвященникам других храмов?
   — Разумеется, брат Гален. Но — только им. Мне бы не хотелось, чтобы наш разговор обсуждали те, кто недостоин принятия высокой мудрости.
   Священник кивнул ещё раз.
   — Мы с тобой отлично поняли друг друга — как и подобает братьям по вере. Можешь не сомневаться, брат, священники правильно воспримут твой совет и поступят надлежащим образом. У нас с тобой одни боги, и все мы исполняем их волю.
   Молодой наёмник пришел в трактир ранним утром, когда город уже просыпался после недолгой весенней ночи. Выглядел парень уставшим, но держался бодро. С усмешкой попросил кружку пива и чего-нибудь перекусить, а, получив просимое, прямо у стойки разделался с ранним завтраком и потащился наверх — отсыпаться после бурных похождений. К общему завтраку он вниз не спустился, ну да его друзья на аппетит не жаловались, умяли и свои и его порцию.
   Госпоже и огру Хесселинк продолжал носить еду в номера, нечки вели себя смирно, хлопот не доставляли. Трактирщик после завтрака окончательно пришёл в хорошее расположение духа: если разобраться, то получалось, что инквизиторы подослали ему очень выгодных клиентов. Коли дело пойдёт так и дальше — так пусть живут хоть додекаду, хоть целый месяц. Впрочем, в глубине души опасения оставались: какими бы смирными не были нечки и наёмники, но ухо с ними надо было держать востро. Никогда не знаешь, что они способны учудить в следующую минуту. Но о возможных неприятностях Хесселинк старался не думать. Всё-таки, за постояльцев поручился Орден Инквизиции, люди серьёзные, чьи возможности и власть с точки зрения простого обывателя казались неограниченными.
   Ближе к обеду трактирщик получил ещё один добрый знак: припожаловал отец Мареш. Едва дочка Гильда прибежала на кухню с этой вестью, Хесселинк бросил приготовление обеда на жену и дочь и поспешил в зал.
   — Доброго здравия, отец Мареш. Не желаешь ли чего?
   — И тебе не болеть, Хесселинк. Пивком угости-ка. Жарко нынче, пива хочется — спасения нет.
   — Да, погодка разгулялась, — согласился трактирщик. — А пивом — как не угостить. Какого угодно?
   — Да нечего мудрить. Налей-ка ламбика. Есть ведь у тебя?
   — А то как не быть, — усмехнулся хозяин трактира. Зачерпнув из бочонка под стойкой, он поставил перед инквизитором пузатую глиняную кружку.
   Отец Мареш пил неторопливо, но жадно, было видно, что и впрямь в горле у него основательно пересохло.
   — Как там мои подопечные? — поинтересовался он, наконец, отставив почти пустую кружку.
   — Чтоб все наёмники были такими, — откровенно признался трактирщик. — Нечки из комнат носа не кажут. Наёмники — те, конечно, шастают, но не хулиганят, смирно себя ведут. Во только молодой на всю ночь загулял — поди, в лупанарий подался или в бордель.
   — Ну, это нормально. А подозрительного ничего не заметил?
   Хесселинк развёл руками.
   — Да кто этих наёмников разберёт? Врать не стану.
   — Это правильно, — неожиданно энергично согласился отец Мареш. — Врать не надо. Тут дело такое — нам правда нужна.
   Трактирщик хмыкнул. По всей Империи гуляли слухи, что отцы-инквизиторы не брезгуют доносами и далеко не всегда при рассмотрении дел стремятся к поиску истины. Попавший к ним в лапы считался почти покойником: доказать свою невиновность и вернуться домой удавалось лишь немногим счастливцам. Поэтому Хесселинка изрядно удивляло отношение к нечке и её воинам: вроде и подозревают, а обращаются аккуратно и бережно. Где и когда такое бывало?
   Отец Мареш допил пиво, утёр рот ладонью и произнёс:
   — Ну, проводи-ка меня к госпоже Инирэль. Покажи, куда её поселил.
   — Прошу, по лестнице вверх, направо, вторая дверь с правой стороны.
   Разумеется, Хесселинк проводил инквизитора до дверей комнаты Приёмной Дочери Императора: отправить отца Мареша одного означало проявить неуважение, а Нимэйн-мстительницу в Ордене почитали ничуть не меньше других богов. Разумеется, он не мог не попытаться подслушать беседу нечки и инквизитора — иначе какой он, Кель его покарай, трактирщик. Но беседы, как таковой, не оказалось. Едва переступив порог комнаты, отец Мареш, совершенно не заботясь о том, что его слышно в коридоре, оповестил:
   — Госпожа Инирэль, тебе со своими воинами надлежит немедленно отправиться в Вальдский замок: Верховный Инквизитор провинции отец Сучапарек готов заключить с тобой контракт.
   Ответ нечки был тише, но и расслышать его сложности не представляло.
   — Я рада, что могу послужить Императору и Ордену. Мы без промедления спешим на зов отца Сучапарека.
   Инквизитор вышел обратно в коридор, только теперь обратил внимание на мнущегося хозяина.
   — А ты что тут делаешь, почтенный?
   — Дык, это… — в таких ситуация самым верным было прикинуться глупее, чем ты есть на самом деле, — ты ж меня отпустить не изволил. Вот, стою: мож, надо чего?
   — Ничего не надо, — вальяжно изрёк отец Мареш. — Ступай себе.
   Хесселинк вернулся за стойку, а минут через пять инквизитор и постояльцы прошествовали мимо него к выходу из трактира. Первым шел отец Мареш, следом — госпожа, чью фигуру с головы до пят скрывал тёмный плащ. Догадаться о том, что под ним скрывается нечка, не было никакой возможности. Следом за своей хозяйкой шли двое наёмников, с топорами за поясом, дальше — огр в рабском ошейнике, и замыкал шествие мощный северянин, которого, как уже выяснил трактирщик, звали Глидом. Заметив взгляд Хесселинка, Глид подмигнул хозяину трактира, а тот ответил лёгким кивком головы. Контракт с инквизиторами был хорошей новостью и для наёмников, и для трактирщика. Наёмники при действующем контракте бедными не бывают, значит, обязательно оплатят всё, что должны. И времени свободного у них будет поменьше, а значит и меньше шансов, что всё же учинят в трактире какое непотребство. Нет, как не крути, для Хесселинка контракт постояльцев был очень хорошей новостью.
   Брат Мареш подметил, что, входя в двери замка, наёмники и огр немного заволновались, а уж порог кабинета Верховного Инквизитора переступали в величайшей робости. Всё правильно: для них это если не в первый раз, то уж точно в большую диковинку. Приёмная же Дочь Императора, напротив, не проявляла никаких эмоций, словно ледяная баба. И это тоже можно было понять: за три с лишним сотни вёсен можно ко всему привыкнуть. Хотя, как можно эти три сотни вёсен прожить, брат Мареш никак не понимал. Знал, что такое возможно, что эльфы, драконы и некоторые другие существа не стареют и не умирают естественной смертью, но понять, как такое возможно ему не удавалось. В представлении простодушного уроженца Лагурии с такой длинной жизни неизбежно сойдёшь с ума. Но вверенная его попечению эльфийка на сумасшедшую никоим образом не походила.
   Кроме самого отца Сучапарека в кабинете их ожидали ещё два человека: служка Верховного Инквизитора, юный брат Флахбарт за малым столиком у окна корпел над бумагами, а брат Горак, Инквизитор Меча, спал в углу, сидя на табурете. Сидевший за столом отец Сучапарек прекрасно такое поведение своего подчинённого, но не считал нужным делать замечание, значит, не находил в этом ничего предрассудительного.
   Впрочем, сон брата Горака оказался чуток: не успел ещё шедший последним наёмник-северянин прикрыть за собою дверь, как инквизитор уже пробудился и окинул вошедших внимательным взглядом.
   — Вот все и в сборе, — произнёс отец Сучапарек, вставая из-за стола. — Брат Флахбарт, бумаги готовы?
   — Конечно, отец мой, — поспешно откликнулся юноша.
   — Прекрасно. Итак, брат Горак, познакомься с госпожой Инирэль, Приёмной Дочерью Императора.
   Эльфийка протянула незнакомому инквизитору правую руку, украшенную стальным перстнем, тот почтительно облобызал знак императорской воли. Наёмники скорчили серьёзные лица, соответствующие важности момента, полуогр смотрел себе под ноги.
   — Итак, Истребительница, Орден заключает с тобой официальный контракт, — продолжал Сучапарек. — Блат Флахбарт покажет тебе, где нужно подписать бумаги.
   — В чём заключается наша задача? — поинтересовалась эльфийка, не двигаясь с места.
   — В Толе завёлся оборотень. Найдите его логово и сообщите его местонахождение брату Гораку.
   — Оборотень… — начал, было, северянин, но не успел произнести больше ни слова. Эльфийка стремительно развернулась к наёмнику, её глаза метали гневные молнии.
   — Закрой рот, Глид! С отцами-инквизиторами здесь смею говорить только я и никто другой.
   Сраженный таким напором, здоровяк даже отступил назад и потупил взор, признавая свою ошибку. Инирэль, как ни в чём не бывало, повернулась обратно к Сучапареку.
   — Я прошу простить меня, отец. Мне стыдно, что приходится устраивать выволочку наёмникам в твоём присутствии и в этом святом месте, но они должны знать своё место.
   Верховный Инквизитор Толы одобрительно кивнул. Нет, решительно жаль, что эта женщина не была человеком. Конечно, вступать в Орден женщинам не дозволялось, но о таком начальнике над кнехтами можно было только мечтать. Нынешний командир, капитан Кавенс — неплохой вояка, но при Истребительнице достоин, разве что, быть лейтенантом.
   Вслух этого он, конечно, сказать не мог, пришлось ограничиться лёгким одобрением, совмещенным со слабо прикрытым намёком:
   — Ты верно сказала, каждый должен знать своё место. Это богоугодно. Для того, и существует Вальдский замок, чтобы каждый знал своё место. Каждый.
   Инирэль поняла намёк правильно и скромно склонила голову, показывая, что своё место она знает.
   — Руководит поисками брат Горак, ты будешь сообщать ему все новости, которые сумеешь узнать. Его приказы обязательны к исполнению. Если он посчитает нужным, чтобы ты и твои бойцы приняли участие в захвате или уничтожении оборотня, то так тому и быть.
   — Мы готовы сделать всё, что прикажет Орден, — твёрдо сказала эльфийка, подходя к столику брата Флахбарта. — Во славу Императора!
   Юный инквизитор подвинул воительнице свитки, она быстро пробежала глазами текст контракта, затем недоуменно повернулась к отцу Сучапареку.
   — Не хватает подписи префекта города.
   — Пусть это тебя не беспокоит. Он подпишет бумаги ещё сегодня. А завтра ты сможешь получить на руки свой экземпляр.
   — Да, но пока у меня нет бумаги, я не могу говорить, что работаю на Орден. Кто мне поверит?
   — Если ты беспокоишься о своём пребывании в городе, то у тебя есть право жить здесь додекаду, а прибыла ты лишь вчера. Если же ты прямо сегодня хочешь поговорить с кем-то именем Ордена, то можешь пригласить с собой на эту беседу отца Мареша. Он по-прежнему будет опекать тебя и твой отряд, и всегда готов засвидетельствовать, что твои старания идут на благо богов и Императора Кайла.
   — Склоняю голову перед твоей мудростью и предусмотрительностью, отец Сучапарек, — приняв из руки брата Флахбарта бронзовое стило, эльфийка один за другим подписала все три подвинутых ей свитка. — Я видела немало твоих братьев, но не многие из них были столь точны в делах.
   — А вот с твоей стороны не слишком мудро делиться своим мнением на этот счёт с кем бы то ни было, — жестко заметил Верховный Инквизитор Толы. Похвалы и лесть в разумном количестве услаждали его сердце, но нечке никогда не должно быть не дозволено осуждать людей. Пусть даже нечка, вопреки своему происхождению, обладает немалыми достоинствами, а подлежащие осуждению — позор рода людского. Всё равно, между человеком и не человеком лежит пропасть, преодолеть которую возможно лишь чудом: если богам будет угодно даровать нечке человеческое тело. Пока же этого не случилось, тварь должна знать своё место.
   — Прости мою несдержанность, отец Сучапарек, — покорно склонила голову Инирэль. — Иногда я забываю, кто я и в каком мире живу.
   — Постарайся никогда этого не делать, Инирэль. Такая забывчивость может стоить тебе жизни. Впрочем, мы отвлеклись. Итак, контракт заключен, ты можешь преступить к его выполнению. Как я уже сказал, поисками оборотня руководит отец Горак, все вопросы можешь задавать ему. Ему же будешь докладывать о своих успехах. Отец Мареш, ты так же переходишь в подчинение отца Горака на время поиска этой твари. Твоя задача заключается в том, чтобы оказывать госпоже Инирэль ту помощь, которую она попросит. Если вам всё ясно, то больше я вас не задерживаю. Идите и, не теряя времени, приступайте к поискам.
   Обсудить сложившуюся ситуацию решили в комнате, которую трактирщик выделил Глиду, Решу и Барасе, игравшим роль наёмников. Во-первых, в ней было не тесно, во-вторых, трёх кроватей и стольких же табуретов хватало, чтобы все могли рассесться, не мешая друг другу.
   Пока воины усаживались поудобнее, эльфийка успела прочитать краткое заклятье, после чего удовлетворенно улыбнулась и заметила:
   — По крайней мере, подслушать нас с помощью магии никто не пытается.
   — Кроме магии есть ещё длинные уши, — кисло заметил Бараса.
   Олх демонстративно вытащил из ножен кинжал с изогнутым лезвием и несколько раз подкинул его в воздух, ловя потом за узорчатую ручку. На воина это особого впечатления не произвело: отрезать длинные уши он был способен и сам. Только вот сначала надо эти уши вовремя заметить.
   — Да не мучайся, — хохотнул Реш, — никто нас подслушает. Если, конечно, орать на весь трактир не станем.
   — А орать мы не станем, — многозначительно произнёс Олх. — И, давайте-ка без лишних слов перейдем к делу.
   — Мы слушаем, — откликнулся Глид. — Ты командир, говори, что теперь делать будем.
   — Сначала я хотел бы узнать, что думаете на этот счёт вы.
   — Я думаю, хорошо, что с нами нет Теокла, — со свойственной юности дерзостью быстро сказал Реш. — Иначе нам бы пришлось выслушать длиннющую проповедь, суть которой сводится к тому, что мы обязаны помочь этому оборотню.
   Северянин неодобрительно покачал головой. Изонистом он не был, но верующих в Изона уважал, а Теоклу относился с большим почтением. Полуогр же никак не высказал своего отношения к словам юноши, лишь переспросил:
   — И всё же, как по-твоему нам следует поступить?
   — Мы пришли сюда спасать Ская — этим нам и нужно заниматься. А поиск оборотня… Чем-то нужно заняться для отвода глаз.
   — Чем? — продолжал допытываться Скаут. — Не забывай, мы должны каждый вечер давать отчёт этому Гораку о том, что мы сделали и что мы намеренны сделать. Он — не дурак, и водить его за нос будет не так-то и просто. Или ты думаешь иначе?
   — Нет, — пробормотал юноша. Пылу у него явно поубавилось.
   — Тогда я жду твоих предложений. Что мы будем докладывать этому типу завтра?
   Реш молчал.
   — Так или иначе, что-то делать мы должны, — вступил в разговор Бараса. — Поиски оборотня необходимо вести. Вопрос в том, хотим ли мы найти его на самом деле? Хотим ли мы предупредить его об опасности, или же пусть выкручивается сам, как может?
   — А что ты думаешь сам?
   Бараса пожал плечами.
   — Я шел сюда спасать Ская. Я отлично знаю Толу, здесь полно страждущих и обездоленных. Вполне возможно, завтра кто-то из них попадёт к палачу. Мне очень жаль, но помогать всем подряд я не в состоянии. Я воин, а не паладин из древних легенд. Так что моё мнение — днём мы с Глидом поездим по окрестным деревням и этим ограничимся. Упрекнуть нас инквизиторы за это не смогут.
   — Не понял, — признался Глид. — Зачем — по деревням?
   — Ну, подумайте сами, откуда в городе оборотень? Естественно, из окрестных лесов, откуда же ещё.
   Эльфийка что-то неразборчиво пробормотала себе под нос.
   — Льют, — негромко позвал полуогр.
   — А, — вскинулась женщина и вдруг неожиданно расхохоталась звонким эльфийским смехом, напоминающим чистый перезвон маленьких серебряных колокольчиков.
   — Льют? — недоумённо переспросил Олх.
   — Извини… Просто, если бы вы знали, как хорошо снова быть просто Льют, Льют Лунной Тенью, а не Приёмной Дочерью Императора, Истребительницей Инирэль.
   — Мне кажется, я тебя отлично понимаю, — широко улыбнулся Скаут, — но всё же тебе придётся побыть Инирэлью ещё какое-то время.
   — Я готова, — на лицо Льют словно легла маска, сковавшая его черты холодом и отчуждением. Перед воинами снова была госпожа.
   — Не так быстро, дорогая, не так быстро, — полуогр порывисто поднялся с кровати, и полушутливо полусерьезно обхватил супругу за талию. — Пока мы обсуждаем, как быть с оборотнем, можешь побыть Льют, особенно раз тебе это доставляет удовольствие.
   Женщина улыбнулась, вновь совершая на глазах сидящих в комнате превращение из одного образа в другой.
   — Так что ты хотела сказать?
   — Что-то с этим оборотнем не так. Я пока не понимаю, что именно, но что-то не так.
   — Да всё так, — убеждённо возразил Бараса. — Того, кого мы ищем, укусили совсем недавно. Возможно, он сам ещё не понимает, что с ним произошло. Умбриэль на ущербе, новолуние через две ночи.
   — Через три ночи на четвёртую, — поправил Олх.
   — Неважно. Пока Умбриэль не войдёт в силу, он так и ничего не поймёт. И опознать его невозможно, если только он не столкнётся с инквизитором Меча нос к носу, чтобы тот почуял в нём нечку.
   — Бараса дело говорит, — поддержал товарища Глид.
   — Вот. А где его могли укусить? Естественно, за городской чертой. Но вряд ли появившийся там оборотень не оставил никаких следов. Кто-то должен был его заметить.
   — Вот! — Реш в порыве озарения вскочил на ноги. — Вот оно! Кто-то должен был заметить обратившего оборотня.
   — Ну…
   — А ведь его никто не видел.
   — С чего ты это взял?
   — Да знаю я этих горожан, — махнул рукой юноша. — Они ж, когда выходят из-за стен, беспомощны, как дети. И всего боятся. Всего. Если бы кто-то из них увидел оборотня, то об этом узнали бы сначала городские стражники, потом — инквизиторы, затем — родственники, и, наконец, все посетители того трактира, который он любит посещать. Да если бы это оказался не оборотень, а просто дикий зверь — всё было бы именно так. А здесь — всё наоборот. Инквизиторы ни о чём не знают, слухов нет. Как-то это неправильно.
   — Возможно, оборотень напал на жертву подальше от города. Возможно, он вообще обратил её где-то далеко, а человек потом приехал в Толу. Например, на корабле, — не сдавался Бараса.
   — Очень даже вероятно, — согласился полуогр. — Но помотаться по окрестным деревням всё же стоит. Надо договориться с инквизиторами, чтобы выделили три группы сопровождения. Реш поедет на юг, Бараса — на запад, ну, а Глид — на север.
   — А почему…
   — А потому, что нам с Льют расспрашивать людей не по чину. Мы тут, в трактире посидим, отдохнём. Тем более, вам пока всё равно делать нечего.
   — Как это нечего? — возмутился Реш. — Я вчера ночью с тобой ходил на поиски Ская. Сегодня ночью пойду…
   — Сегодня ночью никто никуда не пойдёт, так что, отсыпайся впрок, — ухмыльнулся Скаут во весь свой широкий рот. — Бараса, пойдёшь прогуляться, передашь моё решение Теоклу, пусть тоже отдыхает. Завтра в ночь пойдём.
   — Но, почему? — Реш буквально захлебнулся от переполнявших его эмоций.
   — Потому что я так решил. Теперь, когда у нас с Орденом контракт, торопиться некуда. А вот проверить нас этот Сучапарек вполне способен попытаться. Вчера он этим не озаботился, но, возможно, попробует сегодня. Не дадим же ему усомниться в нашей преданности Императору и Ордену.
   Теперь, второе. Бараса, попроси Теокла расспросить об оборотне среди его друзей-изонистов. Кому интересоваться этим, как не им. Но только пусть будут осторожны. Если по городу поползут слухи, власти наверняка заинтересуются их источником. Не хотелось бы, чтобы кто-то вывел их на нас. Да и оборотню эти слухи больше повредят, чем помогут.
   Ну, и третье. Скажи Теоклу, что если среди изонистов никто ничего не знает, пусть попробуют-ка поинтересоваться среди городских лекарей. Если было нападение — то были и раны. А если были раны, то, вполне возможно, раненому понадобилась и помощь врача.
   Льют с сомнением покачала головой.
   — Очень маловероятно. На оборотнях все раны заживают намного быстрее, чем на обычных людях.
   — Мы же предполагаем, что оборотень не подозревает о своём обращении. Конечно, шансы на то, что нам повезёт, не слишком велики, но не следует ими пренебрегать. Тем более, что усилий для этого от нас не потребуется: изонисты всё сделают сами.
   Так, Льют, а тебе теперь придётся ещё раз сходить в Вальдский замок, сообщить Гораку о нашей идее. Полагаю, она придётся ему по вкусу.
   Эльфийка обворожительно улыбнулась.
   — Ему по вкусу придётся любое предложение, которое позволит ему подтвердить перед отцом Сучапареком своё деятельное участие в поисках оборотня.
   Сон отпустил Нурлакатама, когда день уже клонился к концу. Волшебник понял это по расположению светлых пятен, которые через слюду окошек отбрасывали на стену лучи дневного светила.
   Во всём теле уршит ощущал слабость и ломоту. Ночное чародейство потребовало огромного напряжения сил, теперь пришла расплата. Подниматься с ложа не хотелось, но нужно было, по крайней мере, отдать распоряжения слугам. Вздохнув, чародей поднялся с кровати, кое-как натянул простую серую тунику, ополоснул лицо и руки над лоханью и, не обуваясь и не перепоясываясь, вышел из спальни. Каменный пол холодил босые ноги, но сейчас это не раздражало, а, наоборот, слегка бодрило.
   В холле на втором этаже хозяина ожидал комнатный раб. Подниматься выше невольникам категорически запрещалось, на это имели права только ученики хозяина. Точнее, после того, как из дальнего похода не вернулся Кебе, единственный ученик — Игор.