Страница:
— Пусть мне подадут еду и подготовят баню. Я буду в кабинете, — небрежно бросил волшебник, проходя мимо раба.
— С позволения господина, к нему приходил гость.
— Гость? — удивился Нурлакатам. — И кто же?
— Он не назвался. Но сказал, что будет ждать господина в последнюю часть дня в "Чёрном Доме", как обычно.
Внутри у волшебника вдруг похолодело, желудок колыхнулся. Маг судорожно сглотнул. В "Чёрном Доме" ему обычно назначал встречу только один человек: наместник Императора в Толе благородный сет Дентер Гравлен. И неожиданное приглашение ко встрече ничего хорошего не сулило.
— Что-нибудь ещё?
— Он больше ничего не сказал, господин, — пробормотал невольник. По лицу и голосу хозяина невозможно было догадаться, что он гневается, однако раб каким-то шестым чувством понимал, что Нурлакатам в бешенстве.
Но свои чувства маг выпустил наружу лишь когда прошёл в кабинет. Сначала в стену полетела ваза. Глиняные осколки разлетелись по всем углам, но это было только начало. Следом за вазой отправилась массивная бронзовая чернильница, закапав кляксами стену и пол.
Разум мага помутился, его захлёстывали страх и злоба. Волшебник плохо понимал, кто он и где находится. Если бы кто-то из знакомых мог видеть его в эту минуту, то вряд ли бы признал обычно уверенного в себе чародея в беснующемся человеке с налитыми кровью выпученными глазами. И лишь когда чернокнижник в гневе пнул тяжёлое деревянное кресло, острая боль в ноге вернула его к реальности. Тяжело дыша, Нурлакатам медленно опустился на стоящий рядом табурет.
Да, сейчас он был на краю пропасти, но разве обязательно делать последний шаг и лететь вниз? Умный человек умеет выкрутиться из самых сложных ситуаций, а в своём уме Нурлакатам никогда не сомневался. Пока что против него обстоятельства, но не люди. Гравлену он нужен живым и свободным — где ещё благородный сет найдёт готового на любые услуги опытного мага. Инквизиторы ему всецело доверяют. Значит, у него есть время, чтобы завершить опыты и избавиться от маленькой мерзавки. Правда, времени совсем немного, наверное, не больше хексады. Ну, в самом благоприятном случае — додекада. Но ведь этого и немало. За несколько дней работы с кровью оборотня они добились огромного успеха. Осталось сделать последние шаги. Свернуть работу сейчас было бы безумием.
Нурлакатам позвонил в бронзовый колокольчик. Слуга вбежал в кабинет, едва стих звон, словно стоял за дверью (собственно, он там и стоял).
— Позови Игора. Живо. А потом всё здесь убрать! — распорядился маг.
— Слушаю, господин. Ты приказал подать еду и приготовить баню.
— К демонам еду. И баню тоже в Хелль!
Раб покорно кивнул. Сомнений в том, что слова господина следует понимать в переносном смысле, у него не было. К счастью, в данном случае он не ошибался: некромант действительно не планировал открывать портал в нижний мир и кормить его обитателей. По крайней мере, пока не планировал.
Слуга не стал дожидаться, пока волшебник изменит своё решение, и поторопился на поиски ученика. Нурлакатам тяжело опустился в кресло, обхватив голову руками. Вспышка ярости лишила его последних сил. Хотелось оказаться где-нибудь далеко-далеко, где его не достанут ни интриги Гравлена, ни его власть. Впрочем, чародей отлично понимал, что такого места нет во всей Море. А за её пределами… В то, что мир добр и гостеприимен, он верил первые пять или шесть дождей своей жизни. А потом горький опыт научил его тому, что мир жесток, и чего-то добиться в этой жизни может только тот, кто на жестокость мира отвечает своей жестокостью. За тридцать семь дождей своей жизни (по имперскому счёту — за тридцать одну весну) он сумел добиться многого — стал сильным волшебником, получил особое покровительство Императора, скопил немалые богатства и приобрел определённую власть. Потерять всё это и начать жизнь с начала? Он слишком стар. У него просто не хватит сил, чтобы из ничего вернуть себе прежний статус. А доживать век ничтожным червяком, который способен лишь путаться под чужими ногами и подъедать жалкие крохи… Разве это — жизнь?
Скрипнула дверь. Нурлакатам поднял голову. В кабинет робко вошёл Игор: хландец прекрасно знал, что у учителя тяжелая рука и не горел желанием попадать под гнев чародея.
— Ты всё приготовил для сегодняшних опытов? — ровным голосом поинтересовался уршит.
— Да, учитель. Всё готово, как ты велел.
— Отлично. Через четверть часа я приду в лабораторию проверить твою работу. Сегодня нам предстоит немало потрудиться.
— Мы будем ставить опыты, господин? — удивлению ученика не было предела.
— Разве я утверждал обратное?
— Нет, но инквизитор… Он говорил, что сегодня снова придёт в башню…
— Разумеется, придёт, куда же ещё ему деваться. Поэтому, мы должны взять кровь у нашей гостьи и начать работу до его прихода. Ну, а когда отец Горак почтит это скромное жилище своим появлением, я вместе с ним отправлюсь в большую лабораторию, а ты в малой доведешь опыты до конца. Ты ведь знаешь, что нужно делать, не так ли?
— О да, учитель, я сделаю всё, как ты меня научил.
— Что ж, будет очень хорошо, если ты подкрепишь свои слова делом, — маг решительно поднялся с кресла и резко, с хрустом в теле, распрямился. Не время отдыхать, время действовать.
"Чёрным Домом" называлась харчевня недалеко от порта, в которой собирались проживающие в Толе чернокожие выходцы из южных провинций Империи. Разумеется, младшие граждане, не желавшие иметь со своими соплеменниками-рабами ничего общего, по крайней мере — на глазах у посторонних людей. Таких в городе было немного — около трёх дюжин, в основном — слуги богатых купцов, ведущих торговлю с отдалёнными землями. Содержал харчевню выходец из Кампиры именем Вьен Фаэ, прежде служивший поваром при префекте города. Покровительство высокого имперского чиновника помогло ему получить разрешение на открытие в городе своего дела, хотя поначалу городское братство содержателей харчевен и трактиров было очень недовольно. Но, против воли префекта не попрёшь, поупиравшись, братчики приняли иноземца в свои ряды.
Нурлакатам, обладавший статусом особого покровительства Императора и достигший в магии почётного титула Мастера Слова, обладал в маленькой общине огромным уважением и непререкаемым авторитетом. Другое дело, что пользовался этим чародей крайне редко: его честолюбие простиралось гораздо дальше, чем возможностью властвовать над жалкой кучкой соплеменников.
Тем не менее, когда хозяин "Чёрного Дома" приветствовал гостя низким поклоном, Нурлакатам испытал приятные чувства. Его боятся и уважают, значит, он чего-то стоит.
— Господин, твои друзья ожидают тебя в комнате на втором этаже, — угодливо сообщил Фаэ.
Чародей окинул взглядом общий зал. Он был почти пуст, лишь за дальним столом у окна хлебали наваристый суп четверо немолодых людей в богатых накидках.
— Купцы?
— Торговцы из Унганды, господин. Третий день здесь живут.
Вторым источником дохода Вьена были чернокожие торговцы, разумеется, останавливавшиеся только в этой харчевне. А может — и первым. Простой человек, будь он даже магом, никогда в толк не возьмёт, на чём купец деньги делает.
— Ну, где там мои друзья? Веди, — усмехнулся маг.
Вполне можно было бы посидеть и в общем зале — никто разговор не подслушает. Но Гравлен предпочитал, чтобы его встречи с чародеем видело как можно меньше глаз, и Нурлакатам его понимал: благородный сет очень рисковал, тайком приходя в столь сомнительные заведения.
По скрипучей лестнице они поднялись на второй этаж, разделённый на комнаты для постояльцев.
— Вот здесь, — хозяин харчевни указал на потемнелую от времени дверь.
Громко кашлянув на пороге, маг прошел внутрь. За столом в центре комнаты, боком к двери сидело двое мужчин, разом повернувших голову на кашель и скрип двери. Взгляду Нурлакатама предстали два почти одинаковых чёрных лицах с крупными глазами, вывернутыми наружу толстыми губами и выдающимися вперёд подбородками. Различие в чертах было трудно описать словами, но как-то сразу становилось ясно, что один из сидящих за столом немного старше, а другой, соответственно, чуть младше. Впечатление соответствовало действительности: между появлением на свет братьев Бабагнидо прошло без малого три дождя.
Маг решительно прикрыл за собой дверь и прошел к столу.
— А где господин?
Старший Бабагнидо усмехнулся.
— Думаешь, господин будет тебя здесь ждать? Слишком много о себе думаешь, колдун.
— Да, я думаю. А вы на это не способны, — не остался в долгу чародей.
— Нам за это не платят, — хохотнул младший брат.
— Если вам заплатить, ничего не изменится, — махнул рукой Нурлакатам.
Братья служили личными телохранителями наместника, и хлеб свой ели не зря, но сейчас маг их ничуть не боялся: защитные амулеты должны были обеспечить ему безопасность в первые мгновения после неожиданного нападения, а уничтожить двух человек одним заклятьем чародей умел ещё полдюжины вёсен назад. Конечно, сейчас перед ним сидели не просто люди, а опытные воины, каждый из которых мог голыми руками победить леопарда, но у леопарда только клыки да когти, волшебник же имеет доступ к огромной силе. Гравлен это отлично знал и, реши он уничтожить мага, как опасного свидетеля, наверняка избрал бы другой путь, чем натравливать на него своих телохранителей.
— Садись, — приветливо указал на табуретку старший брат. — Пока поешь, попей. А Тиджан сбегает за хозяином.
Младший брат безмолвно поднялся с табурета и покинул комнату.
Нурлакатам подсел к столу. Потянулся к большой долблёной фляге.
— Пальмовое вино?
Бабагнидо кивнул.
— Будешь?
— Немножко можно.
Он плеснул из фляги в деревянную чашку и с удовольствием выпил. Всё-таки никакое изысканное северное вино не могло сравниться со вкусом напитка далёкой родины.
— Я вот раньше думал, что маги не пьют, — добродушно заметил телохранитель.
— Ага, и не пьют, и кпаку не жуют, и женщин не знают…
— Точно. Думал, они вроде того, не от мира сего. А на тебя поглядишь — человек как человек. Не знал бы, что ты маг — никогда бы не подумал.
Нурлакатам усмехнулся, потянулся к стоящему в центре стола большому деревянному блюду, на котором лежали мелконарезанные кусочки мяса в пряном соусе.
— Я ж тебе говорю — меньше думай. Всё равно у тебя плохо получится. Есть у тебя господин — пусть он и думает. А ты делай то, что он говорит.
— А я и делаю, — хмуро произнёс телохранитель и насуплено замолк. Мага это только порадовало — разговаривать с Бабагнидо ему не хотелось. Если честно, то ему вообще не хотелось ни с кем разговаривать, но наместник — не слуга, его так просто не заткнёшь.
В молчании они просидели довольно долго, пока, наконец, дверь в комнату не отворилась и не вошли двое: Бабагнидо-младший и человек, с головы до пят закутанный в серый плащ местного изготовления.
— Подождите снаружи, — коротко бросил вошедший телохранителям, те безмолвно повиновались. Разумеется, под плащом скрывался их господин, благородный сет Дентер Гравлен, наместник Императора в провинции Тола.
Едва дверь за братьями закрылась, маг низко поклонился аристократу.
— Ты звал меня, господин, и я пришел, как и подобает верному слуге.
— А знаешь ли ты, зачем я тебя позвал? — поинтересовался Гравлен, присаживаясь к столу. Плащ он снимать не стал: сет был человеком, осторожным до подозрительности.
— Полагаю, до господина дошли слухи, что Инквизиции стало известно о том, что в городе прячется оборотень.
— Слухи? — в голосе сета прорывалось с трудом сдерживаемое раздражение. — Нет, Нурлакатам, это не слухи. Вчера об этом мне рассказал префект города. Инквизиторы знали про оборотня с самого начала.
— Господина это беспокоит?
Наместник изумлённо уставился на собеседника. Реакция чародея поставила его в тупик. Гравлен полагал, что маг прейдет в ужас оттого, что в спину им дышат отцы-инквизиторы, но тот встретил новость совершенно бесстрастно.
— Меня? А ты разве не боишься Инквизиции?
Нурлакатам внутренне усмехнулся. Кичащийся своим превосходством морритский аристократ не был ни умнее, ни сообразительнее чернокожего мага. Но он занимал более высокое положение, и Нурлакатам был лишен возможности указать ему его место. Аккуратно говоря. Пока что был лишен такой возможности. А что будет дальше — кто знает? Разве только боги…
— Конечно, я опасаюсь их, господин. Ведь я простой младший гражданин. И хоть я, благодаря твоей великой щедрости и милости, нахожусь под особым покровительством божественного Императора, да продлят боги его дни, но вряд ли это может оградить меня от расправы со стороны Ордена… Если им будет за что меня преследовать.
— Полагаешь, им тебя преследовать не за что? — недобро усмехнулся Гравлен. — Ну-ну… Некромантия, опыты с оборотнями… Всё это как раз по части Ордена Света. И наказывается это костром.
— Господину угодно пугать своего верного слугу?
— Господину угодно, чтобы слуга не забывался, кто он и что грозит ему, если он будет недостаточно умён и осторожен.
— Я всегда помню об опасности, мой господин. И всегда стараюсь быть очень острожным, — на всякий случай Нурлакатам отвесил сету низкий поклон. Морриты очень любили, чтобы перед ними пресмыкались, и маг знал, что благородный сет Дентер Гравлен не составляет исключения из числа своих соплеменников.
— Похвальные слова. Но что-то не видно твоей осторожности на деле.
— Господин просто ещё не знает всех новостей об оборотне. Полагаю, благородный Кермий Мерк счёл эти обстоятельства мелкими и недостойными твоего внимания. А может, их счёл недостойными внимания благородного Кермия отец Сучапарек.
— Говори яснее.
— Мой господин, инквизиторы знают, что в городе скрывается оборотень — это сущая правда. Но правда и то, что они не могут самостоятельно определить, где именно оборотень прячется.
— Что значит — самостоятельно? — удивлённо переспросил наместник.
— Отец Сучапарек обратился за помощью в городское братство Мастеров Слова.
— И?
— Сначала ему пытался помочь архимаг Кожен. Но, волею богов, старик слёг с приступом грудной жабы. После этого отец Сучапарек призвал для определения местоположения оборотня меня.
— Тебя?!
— Именно так, мой господин.
Гравлен поднялся с табуретки, прошелся по комнате из угла в угол. Нурлакатам замер, ожидая, что скажет благородный сет.
— Занятно… Очень занятно, — проронил, наконец, аристократ. — И что дальше?
— Дальше — я в меру своих скромных сил постараюсь выполнить свой долг и помочь отцам-инквизиторам в их благородном деле. Разумеется, так, чтобы при этом не пострадали планы моего господина. Думаю, что если оборотень исчезнет из города накануне того, как мы будем готовы к точному определению его логова, то все останутся довольны.
— И когда же вы будете к этому готовы?
— По моим прикидкам должно пройти не меньше хексады, господин. Сегодня ночью мы с братом Гораком достигнем определённых успехов, но затем мне понадобится день отдыха. Потом два дня работы и снова день отдыха.
— Инквизиторы нетерпеливы.
— Отец Сучапарек знает, что предсказания — не та область магии, в которой я силён. Кроме того, я ведь не архимаг, а простой волшебник. Он бы ни за что не выбрал бы меня для отыскания оборотня, если бы…
— Если бы что?
— Если бы мог найти лучшего, господин. Но в Толе лучше меня этой магией владеет только почтенный Кожен, а он сейчас инквизиторам ничем не поможет.
Наместник снова присел к столу. Долго молчал, обводя стены рассеянным взглядом. Молчал и Нурлакатам.
— А что у тебя с этой тварью? — произнёс, наконец, Гравлен.
— Опыты проходят очень удачно. Я не смел даже и надеяться на такой успех, — горячо заговорил Нурлакатам. На взгляд наместника, излишне горячо. — Ещё несколько дней и секрет эликсира будет в моих руках.
"Врёт!" — окончательно укрепился в мысли благородный сет. — "Небось, ничего у него не получается, и он боится, что придётся избавиться от девчонки, не завершив опытов".
По правде сказать, именно этого он и собирался потребовать от чернокнижника, назначая встречу. Но услышанное позволяло немного скорректировать планы. Если инквизиторы так далеки от цели, то нет смысла спешно избавляться от маленькой нечки. Маленькая-то она маленькая, да обошлась, мерзавка, очень недёшево. Естественно, Гравлену очень хотелось, чтобы Нурлакатам добился от неё максимальной пользы. А какая может быть польза от трупа на дне польдера? Нет уж, раз пока есть возможность продолжать опыты, то их надо продолжать. А для гарантии необходимо завтра потребовать от Верховного Инквизитора подробный отчёт о том, как идёт поиск оборотня. Утаить от наместника Императора хоть малейшую подробность отец Сучапарек не посмеет. Важно лишь правильно ставить вопросы.
— Ты понимаешь, что подвергаешь свою жизнь серьёзному риску?
— Конечно, мой господин. Но ради того, чтобы выполнить твоё приказание, я готов ею рисковать.
— Твоя преданность мне известна, — нарочито небрежно махнул рукой благородный сет. Нурлакатам и вправду был очень полезным слугой, но инородцам следовало всегда знать своё место. Рисковать жизнью ради господина — обязанность слуги. Пусть даже не думает, в этом есть какая-то особая заслуга. — Она не останется без достойного вознаграждения.
Нурлакатам в который раз за беседу низко поклонился.
— Я разрешаю тебе продолжать опыты, но будь настороже. При малейшей опасности избавься от девчонки.
— Конечно, мой господин.
— Послезавтра встречаемся здесь в это же время. Надеюсь, ты порадуешь меня новостями о своих успехах. Мне нужен эликсир.
— Я думаю об этом денно и нощно, мой господин.
— Тогда ступай и работай.
— Конечно, господин.
Поклонившись в последний раз, волшебник покинул комнату. Выйдя наружу, он облегченно вздохнул: гроза прошла стороной. Вдруг навалилась страшная слабость. Пересохло во рту, тело затрясло мелкой дрожью. Кое-как Нурлакатам спустился вниз, к стойке. Вьен удивлённо посмотрел на гостя, но ничего не сказал.
— Налей мне чего-нибудь… Покрепче.
— Морритского или нашего?
— Нашего, — выдохнул маг, тяжело опираясь о стойку. Столько вёсен он упорно заставлял себя во всём подражать морритам, мечтая, как о награде, о статусе старшего гражданина, но сейчас всё это казалось несерьёзным и неважным. Нужно было как-то сбросить напряжение, разведённое водой вино для этого не подходило.
Приняв из рук трактирщика чашку, чародей выпил её содержимое одним глотком. Горло обожгло забытым вкусом бананового пива, крепкого и мягкого одновременно. Здесь, в Толе, ему приходилось пробовать различные сорта фруктового пива, любимого местными пивоварами. Никакого удовольствия маг не испытывал, сироп, он и есть сироп. А вот сваренный по рецептам далёких земель напиток оказался как раз тем, что ему было сейчас нужно.
— Хорошо, — выдохнул Нурлакатам, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло, перед которым отступал озноб. — Сам варил?
— Да откуда ж в этих краях бананы возьмутся? В Кампире варят, сюда привозят.
— Далековато.
— Далековато, а что делать-то? Настоящую южную кухню на местных продуктах никак не создать.
— И сколько ж такое пиво у тебя стоит?
— Марет за кувшин. Лишнего не беру.
Маг вытер вспотевший лоб. Всё же крепковато пиво, пробрало с непривычки. Зато сразу успокоился.
— Я к тебе завтра утром слугу пришлю. Продашь мне пару кувшинов!
— С огромным удовольствием.
Нурлакатам усмехнулся и вышел из харчевни. Несмотря ни на что, сегодня был удачный день. Пока что у него всё получалось именно так, как нужно. Главное, чтобы удача не покинула его на этом месте, а продолжала бы сопутствовать ему и дальше.
Глава 10
Никогда Ланте не приходилось за столь короткий промежуток времени переживать столь сильную радость и столь же сильное разочарование. Первое чувство захлестнуло её, когда впереди и чуть справа показался силуэт дракона, а второе переполнило, когда спустя буквально пару минут она разглядела, что перед ней Скай Синий. Фиолетовая драконесса предпочла бы увидеть на его месте любого другого сородича, но судьбе было угодно, чтобы встречным оказался именно диктатор.
Нужно было принимать решение и делать это быстро. Выбор у Ланты был невелик. Либо продолжить полёт в поисках другого союзника, либо попытаться уговорить Ская. Драконесса недовольно фыркнула. И то и другое было из категории "оба хуже", но сейчас не было времени философствовать: от того, как скоро она найдёт себе помощника, зависели четыре жизни.
Расправив крылья, Ланта спланировала в сторону ущелья: она решила всё же попытаться убедить Ская. Тем более, заметив спешащую фиолетовую, синий и сам изменил курс в её сторону.
— Скай! Мне нужна твоя помощь! — прокричала драконесса, когда они оказались рядом, и устремилась к земле. Синий заложил крутой вираж и последовал за нею. Он понимал, что произошло что-то серьёзное, а разговаривать на лету было бы слишком уж неудобно.
Но едва когти диктатора коснулись земли, как он тут же нетерпеливо спросил:
— Что произошло?
— Беда, Скай! На озере оторвало льдину с рыбаками, её уносит от берега. Если им не помочь, то они погибнут.
— Конечно, это люди, — с усмешкой произнёс дракон. — Кто же ещё настолько жаден, чтобы рыбачить со льда столь поздней весной, пусть и в горах.
— Да, это люди, — угрюмо подтвердила Ланта.
— Ну, а нам-то, Крылатым, какое дело до людей?
— Разве люди не имеют права на жизнь?
— А разве они это право не использовали? Может, их кто-то загнал на эту льдину насильно? Или они погибали от голода, и ловля рыбы была для них единственным способом выжить?
— Ты не знаешь… — начала было Ланта, но диктатор перебил:
— Я отлично знаю. По берегам озера живут лесорубы и скотоводы и они отнюдь не голодают. Они рубят вековой лес, который им совершенно не нужен, но сплавщики гонят брёвна вниз по реке, чтобы где-то далеко, может быть в целом дне полёта отсюда, какой-нибудь богач выстроил себе новый дом, хотя отлично мог прожить бы и в старом. Жадные паразиты, которые травят всё вокруг себя — вот что такое люди. И ты хочешь, чтобы я им помогал?
— О боги, — простонала Ланта.
— Боги — жалкая сказка для слабых духом, — парировал Скай. — Их нет и никогда не было. А если они были, то, я не представляю той казни, которая была бы достойна их жестокости.
Как ни странно, но именно эта фраза подсказала фиолетовой нужные слова. Упёртость диктатора могла сыграть в её пользу, надо было лишь правильно переключить его внимание.
— Скай, я не сказало тебе сразу, но среди попавших на льдину двое детей. Неужели ты позволишь им погибнуть?
Возмущённый диктатор выгнул шею.
— Никто! Никогда! Не посмеет сказать, что дракон Скай Синий бросил в беде детей!
Это было правдой. Ненависть и презрение к людям, безразличие к другим человекоподобным народам Вейтары каким-то причудливым образом переплетались в характере диктатора с нежной любовью к детям. Искать этому какое-либо разумное объяснение было бессмысленно. Равно как было бессмысленно проверять эту любовь хоть какой-то логикой, например, пытаться ответить на вопрос, до какого момента Скай считал человека достойным добра и ласки детёнышем, и с какого — заслуживающим лишь холодной злости взрослым человеком. Синий дракон каждый раз решал этот вопрос для себя заново, на основании каких-то одному ему известных признаков. А может, и просто лишь руководствуясь симпатией или антипатией. Другие драконы понять своего вожака в этом вопросе отчаялись давно. Зато они научились принимать его таким, каков он есть, и иногда это приносило плоды, как, например, сейчас.
— Показывай дорогу, не медли! — проревел Скай.
Ланта прыгнула вверх и, тяжело размахивая фиолетовыми крыльями, устремилась к облакам. Следом за ней набирал высоту Скай. Самым трудным для тяжелых драконов было взлететь, потом, когда скорость и высота набраны, крылья держат в воздухе сами собой… Конечно, не на пятом часу непрерывного полёта.
Но сейчас Крылатые были полны сил, к тому же, их подгоняло понимание того, что помощь должна быть максимально скорой: хрупкая весенняя льдина могла в любой момент расколоться и тогда спасать людей станет уже поздно: в холодной воде им не продержаться и нескольких минут. Или сразу утонут, или сначала замёрзнут, а потом всё равно утонут.
К счастью, лететь было недалеко: перелетев через хребет, драконы спланировали в котловину и уже через пару минут вывалились из пелены облаков прямо над водой гладью. В следующее мгновение, не сговариваясь, и Скай и Ланта слегка набрали высоту, чтобы облачная дымка скрыла их тела от наблюдателей снизу. Драконы понимали, что будет лучше, если люди не увидят своих спасителей до самого последнего момента. Правда, и им теперь было гораздо труднее искать попавших в беду, но, к счастью, течение и ветер не успели отнести льдину слишком далеко от того места, где её заметила драконесса.
— С позволения господина, к нему приходил гость.
— Гость? — удивился Нурлакатам. — И кто же?
— Он не назвался. Но сказал, что будет ждать господина в последнюю часть дня в "Чёрном Доме", как обычно.
Внутри у волшебника вдруг похолодело, желудок колыхнулся. Маг судорожно сглотнул. В "Чёрном Доме" ему обычно назначал встречу только один человек: наместник Императора в Толе благородный сет Дентер Гравлен. И неожиданное приглашение ко встрече ничего хорошего не сулило.
— Что-нибудь ещё?
— Он больше ничего не сказал, господин, — пробормотал невольник. По лицу и голосу хозяина невозможно было догадаться, что он гневается, однако раб каким-то шестым чувством понимал, что Нурлакатам в бешенстве.
Но свои чувства маг выпустил наружу лишь когда прошёл в кабинет. Сначала в стену полетела ваза. Глиняные осколки разлетелись по всем углам, но это было только начало. Следом за вазой отправилась массивная бронзовая чернильница, закапав кляксами стену и пол.
Разум мага помутился, его захлёстывали страх и злоба. Волшебник плохо понимал, кто он и где находится. Если бы кто-то из знакомых мог видеть его в эту минуту, то вряд ли бы признал обычно уверенного в себе чародея в беснующемся человеке с налитыми кровью выпученными глазами. И лишь когда чернокнижник в гневе пнул тяжёлое деревянное кресло, острая боль в ноге вернула его к реальности. Тяжело дыша, Нурлакатам медленно опустился на стоящий рядом табурет.
Да, сейчас он был на краю пропасти, но разве обязательно делать последний шаг и лететь вниз? Умный человек умеет выкрутиться из самых сложных ситуаций, а в своём уме Нурлакатам никогда не сомневался. Пока что против него обстоятельства, но не люди. Гравлену он нужен живым и свободным — где ещё благородный сет найдёт готового на любые услуги опытного мага. Инквизиторы ему всецело доверяют. Значит, у него есть время, чтобы завершить опыты и избавиться от маленькой мерзавки. Правда, времени совсем немного, наверное, не больше хексады. Ну, в самом благоприятном случае — додекада. Но ведь этого и немало. За несколько дней работы с кровью оборотня они добились огромного успеха. Осталось сделать последние шаги. Свернуть работу сейчас было бы безумием.
Нурлакатам позвонил в бронзовый колокольчик. Слуга вбежал в кабинет, едва стих звон, словно стоял за дверью (собственно, он там и стоял).
— Позови Игора. Живо. А потом всё здесь убрать! — распорядился маг.
— Слушаю, господин. Ты приказал подать еду и приготовить баню.
— К демонам еду. И баню тоже в Хелль!
Раб покорно кивнул. Сомнений в том, что слова господина следует понимать в переносном смысле, у него не было. К счастью, в данном случае он не ошибался: некромант действительно не планировал открывать портал в нижний мир и кормить его обитателей. По крайней мере, пока не планировал.
Слуга не стал дожидаться, пока волшебник изменит своё решение, и поторопился на поиски ученика. Нурлакатам тяжело опустился в кресло, обхватив голову руками. Вспышка ярости лишила его последних сил. Хотелось оказаться где-нибудь далеко-далеко, где его не достанут ни интриги Гравлена, ни его власть. Впрочем, чародей отлично понимал, что такого места нет во всей Море. А за её пределами… В то, что мир добр и гостеприимен, он верил первые пять или шесть дождей своей жизни. А потом горький опыт научил его тому, что мир жесток, и чего-то добиться в этой жизни может только тот, кто на жестокость мира отвечает своей жестокостью. За тридцать семь дождей своей жизни (по имперскому счёту — за тридцать одну весну) он сумел добиться многого — стал сильным волшебником, получил особое покровительство Императора, скопил немалые богатства и приобрел определённую власть. Потерять всё это и начать жизнь с начала? Он слишком стар. У него просто не хватит сил, чтобы из ничего вернуть себе прежний статус. А доживать век ничтожным червяком, который способен лишь путаться под чужими ногами и подъедать жалкие крохи… Разве это — жизнь?
Скрипнула дверь. Нурлакатам поднял голову. В кабинет робко вошёл Игор: хландец прекрасно знал, что у учителя тяжелая рука и не горел желанием попадать под гнев чародея.
— Ты всё приготовил для сегодняшних опытов? — ровным голосом поинтересовался уршит.
— Да, учитель. Всё готово, как ты велел.
— Отлично. Через четверть часа я приду в лабораторию проверить твою работу. Сегодня нам предстоит немало потрудиться.
— Мы будем ставить опыты, господин? — удивлению ученика не было предела.
— Разве я утверждал обратное?
— Нет, но инквизитор… Он говорил, что сегодня снова придёт в башню…
— Разумеется, придёт, куда же ещё ему деваться. Поэтому, мы должны взять кровь у нашей гостьи и начать работу до его прихода. Ну, а когда отец Горак почтит это скромное жилище своим появлением, я вместе с ним отправлюсь в большую лабораторию, а ты в малой доведешь опыты до конца. Ты ведь знаешь, что нужно делать, не так ли?
— О да, учитель, я сделаю всё, как ты меня научил.
— Что ж, будет очень хорошо, если ты подкрепишь свои слова делом, — маг решительно поднялся с кресла и резко, с хрустом в теле, распрямился. Не время отдыхать, время действовать.
"Чёрным Домом" называлась харчевня недалеко от порта, в которой собирались проживающие в Толе чернокожие выходцы из южных провинций Империи. Разумеется, младшие граждане, не желавшие иметь со своими соплеменниками-рабами ничего общего, по крайней мере — на глазах у посторонних людей. Таких в городе было немного — около трёх дюжин, в основном — слуги богатых купцов, ведущих торговлю с отдалёнными землями. Содержал харчевню выходец из Кампиры именем Вьен Фаэ, прежде служивший поваром при префекте города. Покровительство высокого имперского чиновника помогло ему получить разрешение на открытие в городе своего дела, хотя поначалу городское братство содержателей харчевен и трактиров было очень недовольно. Но, против воли префекта не попрёшь, поупиравшись, братчики приняли иноземца в свои ряды.
Нурлакатам, обладавший статусом особого покровительства Императора и достигший в магии почётного титула Мастера Слова, обладал в маленькой общине огромным уважением и непререкаемым авторитетом. Другое дело, что пользовался этим чародей крайне редко: его честолюбие простиралось гораздо дальше, чем возможностью властвовать над жалкой кучкой соплеменников.
Тем не менее, когда хозяин "Чёрного Дома" приветствовал гостя низким поклоном, Нурлакатам испытал приятные чувства. Его боятся и уважают, значит, он чего-то стоит.
— Господин, твои друзья ожидают тебя в комнате на втором этаже, — угодливо сообщил Фаэ.
Чародей окинул взглядом общий зал. Он был почти пуст, лишь за дальним столом у окна хлебали наваристый суп четверо немолодых людей в богатых накидках.
— Купцы?
— Торговцы из Унганды, господин. Третий день здесь живут.
Вторым источником дохода Вьена были чернокожие торговцы, разумеется, останавливавшиеся только в этой харчевне. А может — и первым. Простой человек, будь он даже магом, никогда в толк не возьмёт, на чём купец деньги делает.
— Ну, где там мои друзья? Веди, — усмехнулся маг.
Вполне можно было бы посидеть и в общем зале — никто разговор не подслушает. Но Гравлен предпочитал, чтобы его встречи с чародеем видело как можно меньше глаз, и Нурлакатам его понимал: благородный сет очень рисковал, тайком приходя в столь сомнительные заведения.
По скрипучей лестнице они поднялись на второй этаж, разделённый на комнаты для постояльцев.
— Вот здесь, — хозяин харчевни указал на потемнелую от времени дверь.
Громко кашлянув на пороге, маг прошел внутрь. За столом в центре комнаты, боком к двери сидело двое мужчин, разом повернувших голову на кашель и скрип двери. Взгляду Нурлакатама предстали два почти одинаковых чёрных лицах с крупными глазами, вывернутыми наружу толстыми губами и выдающимися вперёд подбородками. Различие в чертах было трудно описать словами, но как-то сразу становилось ясно, что один из сидящих за столом немного старше, а другой, соответственно, чуть младше. Впечатление соответствовало действительности: между появлением на свет братьев Бабагнидо прошло без малого три дождя.
Маг решительно прикрыл за собой дверь и прошел к столу.
— А где господин?
Старший Бабагнидо усмехнулся.
— Думаешь, господин будет тебя здесь ждать? Слишком много о себе думаешь, колдун.
— Да, я думаю. А вы на это не способны, — не остался в долгу чародей.
— Нам за это не платят, — хохотнул младший брат.
— Если вам заплатить, ничего не изменится, — махнул рукой Нурлакатам.
Братья служили личными телохранителями наместника, и хлеб свой ели не зря, но сейчас маг их ничуть не боялся: защитные амулеты должны были обеспечить ему безопасность в первые мгновения после неожиданного нападения, а уничтожить двух человек одним заклятьем чародей умел ещё полдюжины вёсен назад. Конечно, сейчас перед ним сидели не просто люди, а опытные воины, каждый из которых мог голыми руками победить леопарда, но у леопарда только клыки да когти, волшебник же имеет доступ к огромной силе. Гравлен это отлично знал и, реши он уничтожить мага, как опасного свидетеля, наверняка избрал бы другой путь, чем натравливать на него своих телохранителей.
— Садись, — приветливо указал на табуретку старший брат. — Пока поешь, попей. А Тиджан сбегает за хозяином.
Младший брат безмолвно поднялся с табурета и покинул комнату.
Нурлакатам подсел к столу. Потянулся к большой долблёной фляге.
— Пальмовое вино?
Бабагнидо кивнул.
— Будешь?
— Немножко можно.
Он плеснул из фляги в деревянную чашку и с удовольствием выпил. Всё-таки никакое изысканное северное вино не могло сравниться со вкусом напитка далёкой родины.
— Я вот раньше думал, что маги не пьют, — добродушно заметил телохранитель.
— Ага, и не пьют, и кпаку не жуют, и женщин не знают…
— Точно. Думал, они вроде того, не от мира сего. А на тебя поглядишь — человек как человек. Не знал бы, что ты маг — никогда бы не подумал.
Нурлакатам усмехнулся, потянулся к стоящему в центре стола большому деревянному блюду, на котором лежали мелконарезанные кусочки мяса в пряном соусе.
— Я ж тебе говорю — меньше думай. Всё равно у тебя плохо получится. Есть у тебя господин — пусть он и думает. А ты делай то, что он говорит.
— А я и делаю, — хмуро произнёс телохранитель и насуплено замолк. Мага это только порадовало — разговаривать с Бабагнидо ему не хотелось. Если честно, то ему вообще не хотелось ни с кем разговаривать, но наместник — не слуга, его так просто не заткнёшь.
В молчании они просидели довольно долго, пока, наконец, дверь в комнату не отворилась и не вошли двое: Бабагнидо-младший и человек, с головы до пят закутанный в серый плащ местного изготовления.
— Подождите снаружи, — коротко бросил вошедший телохранителям, те безмолвно повиновались. Разумеется, под плащом скрывался их господин, благородный сет Дентер Гравлен, наместник Императора в провинции Тола.
Едва дверь за братьями закрылась, маг низко поклонился аристократу.
— Ты звал меня, господин, и я пришел, как и подобает верному слуге.
— А знаешь ли ты, зачем я тебя позвал? — поинтересовался Гравлен, присаживаясь к столу. Плащ он снимать не стал: сет был человеком, осторожным до подозрительности.
— Полагаю, до господина дошли слухи, что Инквизиции стало известно о том, что в городе прячется оборотень.
— Слухи? — в голосе сета прорывалось с трудом сдерживаемое раздражение. — Нет, Нурлакатам, это не слухи. Вчера об этом мне рассказал префект города. Инквизиторы знали про оборотня с самого начала.
— Господина это беспокоит?
Наместник изумлённо уставился на собеседника. Реакция чародея поставила его в тупик. Гравлен полагал, что маг прейдет в ужас оттого, что в спину им дышат отцы-инквизиторы, но тот встретил новость совершенно бесстрастно.
— Меня? А ты разве не боишься Инквизиции?
Нурлакатам внутренне усмехнулся. Кичащийся своим превосходством морритский аристократ не был ни умнее, ни сообразительнее чернокожего мага. Но он занимал более высокое положение, и Нурлакатам был лишен возможности указать ему его место. Аккуратно говоря. Пока что был лишен такой возможности. А что будет дальше — кто знает? Разве только боги…
— Конечно, я опасаюсь их, господин. Ведь я простой младший гражданин. И хоть я, благодаря твоей великой щедрости и милости, нахожусь под особым покровительством божественного Императора, да продлят боги его дни, но вряд ли это может оградить меня от расправы со стороны Ордена… Если им будет за что меня преследовать.
— Полагаешь, им тебя преследовать не за что? — недобро усмехнулся Гравлен. — Ну-ну… Некромантия, опыты с оборотнями… Всё это как раз по части Ордена Света. И наказывается это костром.
— Господину угодно пугать своего верного слугу?
— Господину угодно, чтобы слуга не забывался, кто он и что грозит ему, если он будет недостаточно умён и осторожен.
— Я всегда помню об опасности, мой господин. И всегда стараюсь быть очень острожным, — на всякий случай Нурлакатам отвесил сету низкий поклон. Морриты очень любили, чтобы перед ними пресмыкались, и маг знал, что благородный сет Дентер Гравлен не составляет исключения из числа своих соплеменников.
— Похвальные слова. Но что-то не видно твоей осторожности на деле.
— Господин просто ещё не знает всех новостей об оборотне. Полагаю, благородный Кермий Мерк счёл эти обстоятельства мелкими и недостойными твоего внимания. А может, их счёл недостойными внимания благородного Кермия отец Сучапарек.
— Говори яснее.
— Мой господин, инквизиторы знают, что в городе скрывается оборотень — это сущая правда. Но правда и то, что они не могут самостоятельно определить, где именно оборотень прячется.
— Что значит — самостоятельно? — удивлённо переспросил наместник.
— Отец Сучапарек обратился за помощью в городское братство Мастеров Слова.
— И?
— Сначала ему пытался помочь архимаг Кожен. Но, волею богов, старик слёг с приступом грудной жабы. После этого отец Сучапарек призвал для определения местоположения оборотня меня.
— Тебя?!
— Именно так, мой господин.
Гравлен поднялся с табуретки, прошелся по комнате из угла в угол. Нурлакатам замер, ожидая, что скажет благородный сет.
— Занятно… Очень занятно, — проронил, наконец, аристократ. — И что дальше?
— Дальше — я в меру своих скромных сил постараюсь выполнить свой долг и помочь отцам-инквизиторам в их благородном деле. Разумеется, так, чтобы при этом не пострадали планы моего господина. Думаю, что если оборотень исчезнет из города накануне того, как мы будем готовы к точному определению его логова, то все останутся довольны.
— И когда же вы будете к этому готовы?
— По моим прикидкам должно пройти не меньше хексады, господин. Сегодня ночью мы с братом Гораком достигнем определённых успехов, но затем мне понадобится день отдыха. Потом два дня работы и снова день отдыха.
— Инквизиторы нетерпеливы.
— Отец Сучапарек знает, что предсказания — не та область магии, в которой я силён. Кроме того, я ведь не архимаг, а простой волшебник. Он бы ни за что не выбрал бы меня для отыскания оборотня, если бы…
— Если бы что?
— Если бы мог найти лучшего, господин. Но в Толе лучше меня этой магией владеет только почтенный Кожен, а он сейчас инквизиторам ничем не поможет.
Наместник снова присел к столу. Долго молчал, обводя стены рассеянным взглядом. Молчал и Нурлакатам.
— А что у тебя с этой тварью? — произнёс, наконец, Гравлен.
— Опыты проходят очень удачно. Я не смел даже и надеяться на такой успех, — горячо заговорил Нурлакатам. На взгляд наместника, излишне горячо. — Ещё несколько дней и секрет эликсира будет в моих руках.
"Врёт!" — окончательно укрепился в мысли благородный сет. — "Небось, ничего у него не получается, и он боится, что придётся избавиться от девчонки, не завершив опытов".
По правде сказать, именно этого он и собирался потребовать от чернокнижника, назначая встречу. Но услышанное позволяло немного скорректировать планы. Если инквизиторы так далеки от цели, то нет смысла спешно избавляться от маленькой нечки. Маленькая-то она маленькая, да обошлась, мерзавка, очень недёшево. Естественно, Гравлену очень хотелось, чтобы Нурлакатам добился от неё максимальной пользы. А какая может быть польза от трупа на дне польдера? Нет уж, раз пока есть возможность продолжать опыты, то их надо продолжать. А для гарантии необходимо завтра потребовать от Верховного Инквизитора подробный отчёт о том, как идёт поиск оборотня. Утаить от наместника Императора хоть малейшую подробность отец Сучапарек не посмеет. Важно лишь правильно ставить вопросы.
— Ты понимаешь, что подвергаешь свою жизнь серьёзному риску?
— Конечно, мой господин. Но ради того, чтобы выполнить твоё приказание, я готов ею рисковать.
— Твоя преданность мне известна, — нарочито небрежно махнул рукой благородный сет. Нурлакатам и вправду был очень полезным слугой, но инородцам следовало всегда знать своё место. Рисковать жизнью ради господина — обязанность слуги. Пусть даже не думает, в этом есть какая-то особая заслуга. — Она не останется без достойного вознаграждения.
Нурлакатам в который раз за беседу низко поклонился.
— Я разрешаю тебе продолжать опыты, но будь настороже. При малейшей опасности избавься от девчонки.
— Конечно, мой господин.
— Послезавтра встречаемся здесь в это же время. Надеюсь, ты порадуешь меня новостями о своих успехах. Мне нужен эликсир.
— Я думаю об этом денно и нощно, мой господин.
— Тогда ступай и работай.
— Конечно, господин.
Поклонившись в последний раз, волшебник покинул комнату. Выйдя наружу, он облегченно вздохнул: гроза прошла стороной. Вдруг навалилась страшная слабость. Пересохло во рту, тело затрясло мелкой дрожью. Кое-как Нурлакатам спустился вниз, к стойке. Вьен удивлённо посмотрел на гостя, но ничего не сказал.
— Налей мне чего-нибудь… Покрепче.
— Морритского или нашего?
— Нашего, — выдохнул маг, тяжело опираясь о стойку. Столько вёсен он упорно заставлял себя во всём подражать морритам, мечтая, как о награде, о статусе старшего гражданина, но сейчас всё это казалось несерьёзным и неважным. Нужно было как-то сбросить напряжение, разведённое водой вино для этого не подходило.
Приняв из рук трактирщика чашку, чародей выпил её содержимое одним глотком. Горло обожгло забытым вкусом бананового пива, крепкого и мягкого одновременно. Здесь, в Толе, ему приходилось пробовать различные сорта фруктового пива, любимого местными пивоварами. Никакого удовольствия маг не испытывал, сироп, он и есть сироп. А вот сваренный по рецептам далёких земель напиток оказался как раз тем, что ему было сейчас нужно.
— Хорошо, — выдохнул Нурлакатам, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло, перед которым отступал озноб. — Сам варил?
— Да откуда ж в этих краях бананы возьмутся? В Кампире варят, сюда привозят.
— Далековато.
— Далековато, а что делать-то? Настоящую южную кухню на местных продуктах никак не создать.
— И сколько ж такое пиво у тебя стоит?
— Марет за кувшин. Лишнего не беру.
Маг вытер вспотевший лоб. Всё же крепковато пиво, пробрало с непривычки. Зато сразу успокоился.
— Я к тебе завтра утром слугу пришлю. Продашь мне пару кувшинов!
— С огромным удовольствием.
Нурлакатам усмехнулся и вышел из харчевни. Несмотря ни на что, сегодня был удачный день. Пока что у него всё получалось именно так, как нужно. Главное, чтобы удача не покинула его на этом месте, а продолжала бы сопутствовать ему и дальше.
Глава 10
В которой Серёжка снова удивляет
Все испытав,
Мы знаем сами,
Что в дни психических атак
Сердца, не занятые нами,
Не мешкая, займет наш враг,
Займет, сводя все те же счеты, З
аймет, засядет,
Нас разя…
Сердца!
Да это же высоты,
Которых отдавать нельзя!
В.Фёдоров
Никогда Ланте не приходилось за столь короткий промежуток времени переживать столь сильную радость и столь же сильное разочарование. Первое чувство захлестнуло её, когда впереди и чуть справа показался силуэт дракона, а второе переполнило, когда спустя буквально пару минут она разглядела, что перед ней Скай Синий. Фиолетовая драконесса предпочла бы увидеть на его месте любого другого сородича, но судьбе было угодно, чтобы встречным оказался именно диктатор.
Нужно было принимать решение и делать это быстро. Выбор у Ланты был невелик. Либо продолжить полёт в поисках другого союзника, либо попытаться уговорить Ская. Драконесса недовольно фыркнула. И то и другое было из категории "оба хуже", но сейчас не было времени философствовать: от того, как скоро она найдёт себе помощника, зависели четыре жизни.
Расправив крылья, Ланта спланировала в сторону ущелья: она решила всё же попытаться убедить Ская. Тем более, заметив спешащую фиолетовую, синий и сам изменил курс в её сторону.
— Скай! Мне нужна твоя помощь! — прокричала драконесса, когда они оказались рядом, и устремилась к земле. Синий заложил крутой вираж и последовал за нею. Он понимал, что произошло что-то серьёзное, а разговаривать на лету было бы слишком уж неудобно.
Но едва когти диктатора коснулись земли, как он тут же нетерпеливо спросил:
— Что произошло?
— Беда, Скай! На озере оторвало льдину с рыбаками, её уносит от берега. Если им не помочь, то они погибнут.
— Конечно, это люди, — с усмешкой произнёс дракон. — Кто же ещё настолько жаден, чтобы рыбачить со льда столь поздней весной, пусть и в горах.
— Да, это люди, — угрюмо подтвердила Ланта.
— Ну, а нам-то, Крылатым, какое дело до людей?
— Разве люди не имеют права на жизнь?
— А разве они это право не использовали? Может, их кто-то загнал на эту льдину насильно? Или они погибали от голода, и ловля рыбы была для них единственным способом выжить?
— Ты не знаешь… — начала было Ланта, но диктатор перебил:
— Я отлично знаю. По берегам озера живут лесорубы и скотоводы и они отнюдь не голодают. Они рубят вековой лес, который им совершенно не нужен, но сплавщики гонят брёвна вниз по реке, чтобы где-то далеко, может быть в целом дне полёта отсюда, какой-нибудь богач выстроил себе новый дом, хотя отлично мог прожить бы и в старом. Жадные паразиты, которые травят всё вокруг себя — вот что такое люди. И ты хочешь, чтобы я им помогал?
— О боги, — простонала Ланта.
— Боги — жалкая сказка для слабых духом, — парировал Скай. — Их нет и никогда не было. А если они были, то, я не представляю той казни, которая была бы достойна их жестокости.
Как ни странно, но именно эта фраза подсказала фиолетовой нужные слова. Упёртость диктатора могла сыграть в её пользу, надо было лишь правильно переключить его внимание.
— Скай, я не сказало тебе сразу, но среди попавших на льдину двое детей. Неужели ты позволишь им погибнуть?
Возмущённый диктатор выгнул шею.
— Никто! Никогда! Не посмеет сказать, что дракон Скай Синий бросил в беде детей!
Это было правдой. Ненависть и презрение к людям, безразличие к другим человекоподобным народам Вейтары каким-то причудливым образом переплетались в характере диктатора с нежной любовью к детям. Искать этому какое-либо разумное объяснение было бессмысленно. Равно как было бессмысленно проверять эту любовь хоть какой-то логикой, например, пытаться ответить на вопрос, до какого момента Скай считал человека достойным добра и ласки детёнышем, и с какого — заслуживающим лишь холодной злости взрослым человеком. Синий дракон каждый раз решал этот вопрос для себя заново, на основании каких-то одному ему известных признаков. А может, и просто лишь руководствуясь симпатией или антипатией. Другие драконы понять своего вожака в этом вопросе отчаялись давно. Зато они научились принимать его таким, каков он есть, и иногда это приносило плоды, как, например, сейчас.
— Показывай дорогу, не медли! — проревел Скай.
Ланта прыгнула вверх и, тяжело размахивая фиолетовыми крыльями, устремилась к облакам. Следом за ней набирал высоту Скай. Самым трудным для тяжелых драконов было взлететь, потом, когда скорость и высота набраны, крылья держат в воздухе сами собой… Конечно, не на пятом часу непрерывного полёта.
Но сейчас Крылатые были полны сил, к тому же, их подгоняло понимание того, что помощь должна быть максимально скорой: хрупкая весенняя льдина могла в любой момент расколоться и тогда спасать людей станет уже поздно: в холодной воде им не продержаться и нескольких минут. Или сразу утонут, или сначала замёрзнут, а потом всё равно утонут.
К счастью, лететь было недалеко: перелетев через хребет, драконы спланировали в котловину и уже через пару минут вывалились из пелены облаков прямо над водой гладью. В следующее мгновение, не сговариваясь, и Скай и Ланта слегка набрали высоту, чтобы облачная дымка скрыла их тела от наблюдателей снизу. Драконы понимали, что будет лучше, если люди не увидят своих спасителей до самого последнего момента. Правда, и им теперь было гораздо труднее искать попавших в беду, но, к счастью, течение и ветер не успели отнести льдину слишком далеко от того места, где её заметила драконесса.