Толя, - что нам с ними нипочем не познакомиться, если они сами того не
пожелают. И нечего тебе, Слава так иронически улыбаться. Я привык воевать в
трехмерном мире. Против противника, на которого я не умею и головы поднять,
лучше не выступать... И что ты теперь скажешь?"
"Что я скажу? - налил по четвертой Пустовых. - Ничего, кроме того, что
я не привык отступать, а потому экспедицию отменять не собираюсь. В конце
концов, они пока ни на кого первыми не нападали. И вообще впервые открыто
проявили свое сверхъестественное могущество. А произошло это потому, что я,
как всегда, не ошибся в выборе специалиста. Немедленный удар был нанесен
только потому, что мой бедный Михалыч оказался всерьез опасен для
старателя."
"Зачем же тогда экспедиция? - удивился я. - Уже ясно, что золота они
нам без боя не отдадут. А воевать с ними нам слабо."
"Да Б-г с ним, с золотом. В крайнем случае, добуду в другом месте. С
шагайками у меня теперь вся Сибирь в кармане. Умному Штирлицу надо хоть
как-то установить с ними контакт! А пастор Плятт прощупает очередное, кстати
довольно приличное, "неперспективное" месторождение олова и цинка. Как раз в
том районе, где эти... инопланетяне исчезают и откуда появляются, Берите на
борт запасные модули обогатительного комбината и - вперед! Если будет с ними
контакт... оружия не применять и вести себя сдержанно. Не будет, так и не
надо. Обойдусь. Но сделаю все, что от меня зависело."
4.
"Метель пока самая что ни на есть обычная, -
заметил я, внимательно наблюдая за приборами. - Двадцать на двадцать. При
таком морозе и ветре даже вертолет пролетел бы." "А видимость? - вглядывался
Толя в инфракрасный экран. - При метели в двадцать метров в секунду всегда
хоть изредка что-то видно. А тут словно туман впридачу, не находишь? "
"А он-то сам, - вспомнила Ира старателя, - включил свой дизель и
умчался в ту же метель как по автостраде..." "Мы тоже сначала этого тумана
на замечали." "Кстати, одна из причин заброшенности этого района - частые
туманы, - сказал я. - Не исключено, что фантаст свою "Землю Санникова" здесь
задумал..." "А тебе не кажется, капитан, - зловеще произнес Толя, - что они
нас просто заманивают? Нашему Моше, по-моему, один дьявол, кому конечности
откусывать - профессору черной магии или тысячетонной скотинке. Если бы мы
им были не нужны - сидели бы на брюхе в Дмитровке!" "А зачем мы им? -
удивилась Ира. - С их-то богатством и мощью? Если бы он, скажем, в меня
влюбился, то хоть уговаривал бы с ним уехать на снегоходе." "И уговорил бы?"
- насторожился я. "А чего? - смеялась она уже давно без гримас. - Парень
хоть куда! И он там небось не один такой." "Как ты полагаешь, Марик, сколько
там может быть этих ваших?" "Евреев, следует тебя понимать? Кто знает? Может
и сто семей, а может и тысяча..." "В пещерах?" "Думаю, что отнюдь не в
пещерах. Скорее всего это вполне благоустроенный поселок. Просто нам его не
видать." "Если они сами нас не пригласят погреться, - мечтательно сказала
Ира. - Вот я и побываю в Израиле."
Между тем, шагайка, избалованная маяками, самостоятельно двигалась
втрое медленее. Вахту мы несли вчетвером по два часа, сменяя друг друга,
чтобы не перенапрягаться. Сама трасса, впрочем, была одна их самых легких -
удивительно ровная долина замерзшей мелкой реки, в которую со звоном
втыкались исполинские стальные копыта механического чудовища. Бог из машины
творил свое очередное чудо.
На другой день посреди русла появились своеобразные остроконечные
скалы, похожие на трехметровые пирамидальные зубы. Шагайка шла с предельным
клиренсом, чтобы корпус и платформа проносилась над ними. Когда в белом
мессиве появилась первая гряда, я резко тормознул корпус и облегченно
вздохнул -черные острия с провалами между ними проплыли под самой кабиной.
Одновременно вдруг исчезла связь. Радио и мобильники заглохли.
Скорость стала еще меньше. Зубья преграждали путь через каждые
несколько сот метров. Там где их не удавалось ни переступать, ни обойти, мы
высаживали десант, чтобы взорвать гряду, и пятилась подальше от каменных
осколков. Без инфракрасного индикатора и связанного с бортовым компьютером
радара в такой мгле запросто можно было расколотить корпус или платформу о
напоминающие кратеры словно искусственные образования.
Потом стали стенами возникать на пути оледеневшие водопады. Приходилось
выходить из русла и с креном шагать по склону долины в обход - напролом
сквозь лес. Стальной козырек над кабиной предохранял ее окна от
соприкосновения с крушащимися стволами и ветвями.
К вечеру видимость ухудшилась, хотя туман исчез. Ветер стал сильнее..
Метель завывала со всех сторон и свирепо била порывами, залепляя
прогреваемое окно кабины зарядами снега. Деревья и кусты вокруг сгибались и
метались под уже ураганными порывами. К ночи ветер стал срывать камни со
склонов. Летящие в воздухе ветки и обломки скал угрожали разбить не только
окна, но и модули. Это уже напоминало не ураган, а сцену испытаний атомной
бомбы, когда ударная волна сметает целые строения до фундамента. Пришлось
втянуть перископ и мачту на ходовой рубке платформы.
Наплывающие на кабину зубья скал стали почему-то обледенелыми и
блестели в свете прожекторов отполированными ветром гранями. Наконец,
показалась гряда выше клиренса, и я впервые принял решение остановиться.
Высаживать десант подрывников в такую погоду было бы самоубийством. Шагайка
втянула в себя все ноги и погрузилась в пятиметровые сугробы, мгновенно
нарастающие со всех сторон чуть не до палубы.
Все, кроме Толи, отправились по каютам спать.
А рейнджер вслушивался в рев урагана и всматривался в жуткий мрак за
окнами.
5.
"Капитан, - услышал я сквозь сон тревожный голос.
- Вставай..."
"Что случилось, Толик?" - первой проснулась Ира.
"Там, в лесу... выстрелы и крики. В перископ я увидел прорву волков...
Слишком крупных... Я о таких и не слышал..."
Ветер был уже слабее. Кран опустил на сугробы поддон со снегоходом.
Умная машина с Толей и Никитой тотчас взревела и понеслась вверх вдоль
террас. Я прильнул к окуляру перископа. На поляне прожектор с шагайки
высветил опрокинутый оранжевый канадский снегоход старателя, неподвижное
тело человека на снегу, которое во все стороны рвали огромные бело-серые
звери, пока другие, извиваясь и нетерпеливо вертя пушистыми хвостами, рыли
лапами снег, пытаясь подползти под сани, откуда неслись отчаянные, словно
детские вопли.
Услышав рев мотора, волки замерли, повернув морды с горящими глазами в
сторону нового снегохода, а потом закружили свой хоровод уже вокруг
нежданной добычи. Они скакали в сугробах, грамотно залегая, когда поверх их
острых ушей пролетал веер пуль из автоматов.
"Знакомые все лица! - восторженно орал Толя в оживший мобильник, ведя
прицельную стрельбу. - Так вот в кого переселились грешные души моих
поверженных врагов из Чечни -прямо в царство их национального герба..."
Стая чутко уловила мощь нового врага и растворилась во тьме, оставив на
снегу несколько неподвижных особей и оглашая древний лес душераздирающим
воем. Луч прожектора метался по вершинам елей и лиственниц, отгоняя волков
еще дальше. В перископ я уже разглядел, что человек на снегу, которого
теперь Толя волок в наш снегоход, и был тот самый таинственный старатель. Но
откуда еще и ребенок? Почудилось?
Действительно, из-под аэросаней со сломанными пропеллерами не было
больше ни звука, хотя волкам туда явно проникнуть еще не удалось. Толя лег
на снег и стал зарываться в него, прокладывая начатый волком туннель под
сани. Там началась какая-то возня, снова послышались отчаянные детские
крики, а рейднжер появился с закутанным в меха извивающимся человечком.
Существо отчаянно отбивалось и норовило лучше выскочить и умчаться прямо в
зубы затаившимся зверям, чем оказаться в руках незнакомцев.
Снегоход взревел. Волки, как по команде, прекратили вой. Оказалось, что
они никуда не сбежали, а перестроились, чтобы кинуться со всех сторон
наперерез ускользающей добыче.
В ответ с мачты шагайки прорычала турельная установка, и весь снег на
пути зверей закипел и зашипел от густо ложащихся снарядов. От взрывов
разлетались мощные стволы деревьев. Кроны обрушивались, поднимая клубы
снежной пыли. Казалось, весь лес зашатался от губительного огня.
Такого сопротивления здесь люди волкам еще не оказывали! Стая присела
на задние лапы, дружно вытянула морды в бессильной ярости к мечущемуся
прожекторному лучу в небе и снова огласила лес тоскливым воем.
Снегоход с ходу влетел на поддон и взмыл в небо на гаке крана, когда
под ним промчалась серая спина первого волка, после чего вокруг шагайки
закишела живая масса.
***
От роскошных мехов огромного старателя с неестественным в Сибири именем
Моше остались окровавленные клочья, которые тут же были выброшены за борт -
на растерзание одураченным врагам.
Гигант лежал на операционном столе лазарета, а обученная и этому
искусству Ира грамотно обрабатывала бесчисленные раны, накладывала швы,
подключив раненого к аппарату переливания крови и к капельнице. Ассистировал
ей всепригодный Толя.
А в кают-компании на меня с ужасом таращилась черноволосая кудрявая
девочка лет шести с прозрачными, огромными от ужаса глазами. Без мехов она
казалась особенно хрупкой и беззащитной.
"Ты говоришь по-русски? Уляй етер тов бэиврит? (Может быть лучше
по-еврейски?) - совершенно не веря в положительный ответ начал я, уверенный,
что имя Моше - не более, чем розыгрыш. Девочка вдруг судорожно сглотнула
слюну и кивнула. - Эйх корим лях? (Как тебя зовут?)" И взрогнул, когда
тонкий голосок произнес имя Эстер, а девочка взглянула на меня уже не только
со страхом, но и с надеждой. Пришлось продолжать разговор на полузабытом
иврите.
"Папа... умер? - зараннее заплакала она. - Они его разорвали на
части?.." "Твой папа жив. Его там лечат. Все будет в порядке." "На самом
деле? Ты не шутишь? Ты меня не успокаиваешь, как маленькую? Я могу с ним
поговорить?" "Пока нет... Эстер, - заставил я себя произнести это имя в
таких широтах. - Он еще очень слаб."
"Понимаю, - очень серьезно ответила девочка. - Было столько крови... А
как тебя зовут? Ты не гой?" "Меня зовут Мордехай, Эстер. Я такой же еврей,
как твой папа. Ты слышала об Израиле?" "Конечно! Мы каждый год там купаемся
в море с папой и мамой. И с моими братишками и сестренками. У нас в Эйлате
много друзей."
"В Эйлате?! - не поверил я своим ушам. - Вы туда летаете... самолетом?"
"Матос? (Самолет?) - сморщила она лобик. - А, это та штука, что летает по
воздуху и прыгает в небо и с неба в центре города? Нет. Мы никогда не
летаем. Нам это не надо, Морди." "А как же вы всей оравой добираетесь до
Израиля?" "Я не знаю, Морди... Вот мы тут, вот мы там... Спроси у папы."Она
снова заплакала.
"Эстер, - естественно, по-русски спросила вошедшая Ира в окровавленном
халате. - Твой папа хочет удостовериться, что ты жива и в безопасности.
Пошли со мной."
Девочка отпрянула от протянутой руки и бросилась ко мне, вроде бы уже
своему. Я повторил все на иврите. Эстер вскрикнула "Морди!" и захлопала в
ладоши. Я поднял на руки невесомое существо, едва не ставшее малозаметной
закуской свирепого хищника, и вышел в лазарет.
Лица и тела несчастного старателя почти не было видно за бинтами, но он
протянул покрытые запекшейся кровью огромные волосатые руки и обнял свою
дочь. Под бинты катились слезы из глаз, которые только и опознала девочка.
"Они... не тронули ее? - с трудом проговорил он. - Я надеялся только на
то, что волки не трогают детей... Только на это..."
"И зря, - жестко сказал Толя, снимая перемазанный кровью халат. - Еще
как бы тронули, если бы не наше "никчемное", по вашему мнению, оружие. - Он
протянул старателю клочья сорванного с детской ноги сапожка из оленьей
шкуры. - Без нашей шагайки от Эстер вот такиеторбаза только и остались бы."
Моше молча протянул Толе руку.
"Все, - командовала Ира. - Больному - покой, а это чудо маленькое, что
не умеет в таком солидном возрасте говорить по-человечески, я намерена
покормить. А то у нее глазенки скоро засверкают по-волчьи, и мы услышим вой
уже не только снаружи."
"Хочешь кушать, Эстер? - ласково спросил я. Девочка закивала Ире и
снова захлопала в ладоши. - Что ты любишь? У нас есть... кошерная
рыба."
5.
1.
"Я и сам ничего не понимаю, - тихо говорил мне
наедине Моше. - Боюсь, что ваш профессор не такой уж шарлатан... Что-то он
во мне успел-таки испортить до того, как я его изувечил... Я, как
обычно,встретил дочь в заданном месте, но потом все разладилось. Я знал об
урагане, но был уверен, что успею проскочить до его начала. Но... впервые в
жизни у меня не получилась конверсия... Мы застряли в вашем мире. Сначала я
решил, что перепутал единственную точку на карте, где это возможно, носился
с Эстер вокруг своих ориентиров в тайге, пока ураган не опрокинул мой
снегоход. Мы провели под ним двое суток. Волки появились как только утих
ветер... Я отстреливался всю ночь... Потом они все-таки пролезли под сани и
вытащили меня. Эстер я успел засунуть поглубже в обломки. Отбиваться от этих
зверей бесполезно... Каждый весит больше ста килограмм... Это... не ваши
волки... Они сюда попали как-то вслед за моим дедом, расплодились... и не
умеют вернуться обратно..."
"Моше, прости, но я ничего не понимаю. "Наши", "ваши", "конверсия". Как
я понимаю, ты из... другого измерения, как бы это фантастически ни звучало в
наш прагматичный век?"
Раненый коротко вздохнул и опустил глаза.
"Но... почему евреи? Здесь, в недоступном уголке Сибири?"
"Их было всего около тысячи человек, что пошли за рабби Элиезером из
местечка Чернобыль на Украине в 1650 году. Козаки гетмана Богдана загнали
там мужчин-евреев в синагогу и сожгли живьем, на том самом месте, где потом
была построена и... взорвалась атомная электростанция. Нигде больше не
взрывалась.Молодых еврейских женщин насиловали, разрубали саблями.
Новорожденным разбивали головки о стволы деревьев, а детей постарше
насаживали на пики и швыряли в огонь. Беременным козаки вспарывали животы,
зашивали туда вместо плода живую кошку, а когда несчастная пыталась ее
извлечь, отрубали ей шашкой руки и хохотали, глядя, как она управляется
своими обрубками с кошкой внутри... Спрятавшиеся в лесу уцелевшие евреи все
это видели и, наконец, поверили рабби-каббалисту, который давно хотел увести
их навсегда "на конец света". Откуда он знал об этой дыре, как чернобыльцы и
те, кто примкнул к ним по пути в Сибирь, ухитрились пройти по занятой
козаками Украине, а потом по враждебной России, где было запрещено
появляться евреям, мне неведомо. Летописи свидетельствуют, что в тот мир,
где мы обитаем сегодня, вошло не более двух тысяч человек, мужчин и женщин.
Рабби Элиезер создал здесь школы, где каббала была ведущим предметом. Без
нее было просто не выжить в том фантастическом мире, куда евреи провалились,
спасаясь от предков нынешних украинцев. По преданию правой рукой рабби и
командиром отряда самообороны был гой из польских дворян на русской службе.
Он принял нашу веру ради страстной любви к помилованной даже свирепыми
козаками еврейке Рахиль. Ее красота не позволяла никому не только поднять на
нее руку, но и косо взглянуть... Она и стала родоначальницей школы
врачевания, как ее муж - наших военных школ. Судя по портретам, он был похож
на вашего Толю... Я даже думаю, не потомок ли он пана Витчевского..."
"К-какого пана? - севшим голосом переспросил я, все более поражаясь этому
рассказу. - Да ты просто разыгрываешь меня, Моше..." "Так Толя
действительно?.." "Не знаю. Но по документам он майор Анатолий Витчевский."
"Это... меняет дело!.." - загадочно произнес Моше.
"И сколько же вас там теперь?"
"По последней переписи в Иудее, кажется, миллионов пятнадцать..."
"С-сколько?! В пещерах!.."
"Какие там пещеры! В нашем распоряжении вся огромная планета со всеми
ее океанами и материками. За триста пятьдесят лет естественный прирост был в
среднем два с половиной процента. Нас могло быть много больше, если бы не
постоянная борьба за существование и не запрет под страхом смерти выходить в
ваш мир всем, кроме считанных людей..." "А почему все же иврит, а не
мамэ-лошн?" "Идиш? Наши отцы-основатели сочли его слишком заимствованным из
других языков, чтобы он мог стать наречием свободных от гоев евреев." "А кто
мешал вам в вашем свободном от гоев мире перейти из малообитаемой и суровой
Сибири в теплую и родную Палестину?"
"Зачем? В нашем измерении, до смещения земной оси - в доледниковый
период, там ведь еще не было ничего святого. А Сибирь у нас расположена в
самом благодатном климатическом поясе..."
"Тем более, что единственное окно в параллельный мир..."
"Правильно. Вот тут. Рядом с нами. Но проклятый профессор..."
"Испортил какой-то прибор?"
"Вот этот, - поднял Моше руку к забинтованной голове. - Я могу перейти
в свой мир только с помощью неслыханной мощи не известной вашей науке
энергии человеческого мозга."
"А Эстер? Она же как-то попала сюда и не подвергалась воздействию
черного мага?" "Эстер, которая меня всегда встречает из моих экспедиций,
сама этими способностями не обладает. Ее вызываю обычно я сам. Но вот
вернуться туда с ней и, тем более с груженным покупками снегоходом, я уже не
смог." "А как же вы в Эйлат... летали?" "Проболталась? - шевельнулись бинты,
прикрывающие рот старателя. - Это ты виноват, Морди... со своим ивритом. Она
тут же решила, что ты друг..."
"Я и есть друг! Иначе тебя бы уже давно не только доели, но и
переварили. И я очень сомневаюсь, что из Эстер они бы сделали сибирского
Маугли... Начнем с того, что тут не индийский климат."
"Эйлат, как и прочие перемещения в пространстве, пока не могут
объяснить и наши мудрецы... Удается это немногим семействам. Именно из нас и
делали веками легендарных старателей ниоткуда."
"Что ты будешь делать, когда выздоровеешь? Сани разбиты, а мы вот-вот
оставим здесь модули и двинемся обратно. Шагайку, как ты понял, ни ураган,
ни волки не берут."
"Но и ты уже понял, что здесь, куда ты так стремился на твоей
великолепной шагайке, золота нет. А олово можно добывать и в более доступном
и безопасном краю..." "Но у меня контракт. И приказ хозяина..."
"Попробуй объяснить ему, что дороги сюда нет." "Но мы уже тут, так как
дорога нам есть везде!" "Тогда соври... Связи-то у тебя с ним все равно не
было!" "А тебя это почему беспокоит? Ведь уже ясно, что и в конечной точке
маршрута, мы у вас все равно ничего отнять не сможем?" "Мне надо, чтобы мы
все остались здесь, пока я не смогу попробовать еще раз вернуть нас с Эстер
домой. Или пока не придет помощь.Я заплачу золотом."
"А как я объясню происхождение этого золота Славе Пустовых? Ведь я
должен ради тебя либо его утаить от моего непривычно честного друга и
покровителя, либо рассказать ему все, не так ли?" "Расскажи ему все, если
нам с дочкой удастся уйти. В противном случае, у тебя не будет ни золота, ни
тайны. Только два беспаспортных еврея, одного из которых ты должен сдать
правосудию за нанесение увечья профессору Фликасу..."
"То есть ты не против, если я расскажуПустовых обо всем, что я
узнал?""Кто жетебе поверит, что в Сибири, оказывается, живет еще столько же
народу, сколько в ней вообще числится? Тем более никто не поверит, что этот
народ - евреи, которых втрое больше, чем в Израиле, который даже свою Иудею
всегда считал оккупированной арабской территорией!" "Пустовых не только
поверит, но сделает все для того, чтобы установить торговый контакт с вашим
миром. Так что я все-таки скажу ему всю правду. Я не умею лгать и подличать,
за что и был изгнан сначала из России, а потом и из Израиля... Кроме того,
по-моему, любые торговые контакты всегда и всем приносят пользу." "Торговые
контакты рано или поздно могут перейти в военное противостояние сзахватом
торгового партнера... Мы не зря веками изолировали себя с такой
тщательностью. И впредь будем это делать как можно дольше. Я же скорее убью
себя и... Эстер, чем буду способствовать сближению моего народа с кем-либо."
"Себя убивай сколько угодно. А Эстер отлично вырастет в Израиле."
"Неужели там найдется меньше умельцев ее разговорить? Насколько я знаю
вашу цивилизацию, она сделает все возможное и невозможное, чтобы любыми
средствами проникнуть в наш мир со своими противотанковыми ракетами, если
надо. А у нас и танков-то никогда не было..."
2.
"Да она у меня и сама вот-вот заговорит
по-русски," - хохотала Ира, когда я поднялся на палубу.
Погода установилась прямо весенняя. Ветер стих. Вокруг сверкали на
утреннем солнце снега, громоздились исполинские скалы, стояли и лежали
занесенныестволы. Впереди мерцал ледяной панцирь стены-водопада. И
действительно не было пока видно никакого обходного пути из величественного
ущелья.
Девочка безумолку болтала на иврите, потешно вставляя русские слова.
Не надеясь на ответ, я набраз на мобильнике номер Пустовых. Неожиданно
сквозь треск возник его голос: "Немедленно возвращайтесь! Я уж не знал, что
и думать. Два дня никакого от вас ответа. С воздуха и из космоса вас не
видят, да еще метеоспутник сошел с ума - показывает, что в районе, куда вы
попали, ветер сто метров в секунду. Там что, такие аномалии? Короче, если вы
еще там все живы и на ходу, то - домой немедленно! Плевать на любое
месторождение. Еще нехватало - лучших друзей потерять..."
"И шагайку впридачу?"
"Любая железяка восстановима. Ну, что там? Все целы?" "И шагайка цела.
Просто мы тут спасли нашего... старателя от волков... И потому прошу свободу
действий. Если связи не будет - не волнуйся. Потом все расскажу."
"Действуй, Марик! Ты же знаешь, что я тебе доверяю больше, чем самому
себе. Только не рискуй зря с... этим старателем. Если он нашему магу кисти
отгрыз, то непонятно, кто ему мешал волкам хвосты пооткусывать. Брезговал
что ли?" "Они его самого тут чуть не разорвали. Если бы не Толя и не моя
пушка..." "Ладно, потом расскажешь. Опять черт знает какие помехи... На
связь выходи сам. Я сейчас, пока была пауза, снова попробовал - глухо...
Ничего не понимаю..."
3.
"Капитан! - крикнул Толя из рубки. - В лесу
человек!.."
Занесенные снегом опрокинутые сани огибал лыжник. След за ним начинался
в центре сверкающей на солнце поляны, словно этот человек в мехах спрыгнул
сюда с трамплина. Только теперь я окончательно поверил во все, что рассказал
Моше.
Частокол настороженных волчьих ушей тотчас показался над дальними
сугробами.
"Толя, волков видишь? - влетел я в рубку.
"Чтоб я хоть одного волка первым не увидел!.." - буркнул рейнджер уже
прильнув к окуляру перископа. Загрохотала турельная установка, и
развернувшаяся было среди деревьев стремительная стая тотчас лавой повернула
обратно, оставив на снегу кровавые ошметья двух хищников.
Человек в мехах не спеша отстегнул лыжи и с достоинством поднялся на
бортпо спущенному с палубы парадному трапу.
"Капитан Арензон," - представился я.
"Майор Витчевский, - козырнул Толя, тревожно следя за глазами самого
опасного противника, какого он когда-либо встречал за всю свою страшную
одиссею.
"Витчевский!? - ошеломленно вглядывался в рейнджера гость. - Глазам не
верю... одно лицо..." "А вы кто?" "Бени, - взял себя в руки таинственный
лыжник ниоткуда. - Буду очень благодарен, если вы скажете мне, не встречали
ли вы здесь человека, который управлял вон теми санями..."
"Моше и Эстер на моем борту, - улыбнулся я. - Моше ранен. Но его жизнь
уже вне опасности. Девочка невредима."
"Так это вы спасли их от урагана?"
"Не так от урагана, как от боевиков, - сказал Толя, показывая на
настороженные уши за кромкой снегов. - Надо сказать, что вашего друга волки
сами выковыряли из-под саней, а девчушку вытащил я, хотя она и кусалась как
умела."
"Я могу их повидать?"
"Ира! Ну что ты там держишь Эстер?"
"Откуда я знаю, кто это там с вами? Она тут мне что-то тараторит и
глазенки сияют..."
"Отпусти. Это друг ее отца."
Закутанная в Ирину куртку девочка с разбегу прыгнула прямо в меховые
объятья очередного старателя и словно растворилась в них, быстро и громко
рассказывая о своих бедах и заливаясь слезами. Тот тоже вытирал рукавицей
глаза и бороду.
"Прошу, господин Бени, - церемонно сказал я. - Сюда. по трапу,
пожалуйста... А вот и ваш Моше."
"Капитан говорит на иврите, - тотчас произнесли забинтованные губы. - Я
ему объяснил, кто мы и откуда."
"И что поэтому теперь не мы его гости, а они наши?" - без улыбки
произнес Бени, внимательно наблюдая за Толей в дверях лазарета.
"А вот это не вам решать, - угрожающе начал было тот, впервые в жизни
не надеясь на свое умение стрелять первым и потому не так уверенно, как
обычно. - Пока вы у нас на борту..."
"Выгляни-ка сначала в окно, - не оборачиваясь, сказал Бени. - А потом
решим, пугать ли нам друг друга..."
"В окно? - ошеломленно оглянулся рейнжер. - Там что, целый батальон
старателей?" "Хуже..."
6.
1.
Только теперь все заметили, что в лазарете
потемнело. Исчезло праздничное отражение залитого солнцем снега на стене. Я
обернулся к окну и почувствовал, что волосы шевельнулись у меня на затылке.
Там шелестела густая листва, катила по камням голубые воды быстрая река
пожелают. И нечего тебе, Слава так иронически улыбаться. Я привык воевать в
трехмерном мире. Против противника, на которого я не умею и головы поднять,
лучше не выступать... И что ты теперь скажешь?"
"Что я скажу? - налил по четвертой Пустовых. - Ничего, кроме того, что
я не привык отступать, а потому экспедицию отменять не собираюсь. В конце
концов, они пока ни на кого первыми не нападали. И вообще впервые открыто
проявили свое сверхъестественное могущество. А произошло это потому, что я,
как всегда, не ошибся в выборе специалиста. Немедленный удар был нанесен
только потому, что мой бедный Михалыч оказался всерьез опасен для
старателя."
"Зачем же тогда экспедиция? - удивился я. - Уже ясно, что золота они
нам без боя не отдадут. А воевать с ними нам слабо."
"Да Б-г с ним, с золотом. В крайнем случае, добуду в другом месте. С
шагайками у меня теперь вся Сибирь в кармане. Умному Штирлицу надо хоть
как-то установить с ними контакт! А пастор Плятт прощупает очередное, кстати
довольно приличное, "неперспективное" месторождение олова и цинка. Как раз в
том районе, где эти... инопланетяне исчезают и откуда появляются, Берите на
борт запасные модули обогатительного комбината и - вперед! Если будет с ними
контакт... оружия не применять и вести себя сдержанно. Не будет, так и не
надо. Обойдусь. Но сделаю все, что от меня зависело."
4.
"Метель пока самая что ни на есть обычная, -
заметил я, внимательно наблюдая за приборами. - Двадцать на двадцать. При
таком морозе и ветре даже вертолет пролетел бы." "А видимость? - вглядывался
Толя в инфракрасный экран. - При метели в двадцать метров в секунду всегда
хоть изредка что-то видно. А тут словно туман впридачу, не находишь? "
"А он-то сам, - вспомнила Ира старателя, - включил свой дизель и
умчался в ту же метель как по автостраде..." "Мы тоже сначала этого тумана
на замечали." "Кстати, одна из причин заброшенности этого района - частые
туманы, - сказал я. - Не исключено, что фантаст свою "Землю Санникова" здесь
задумал..." "А тебе не кажется, капитан, - зловеще произнес Толя, - что они
нас просто заманивают? Нашему Моше, по-моему, один дьявол, кому конечности
откусывать - профессору черной магии или тысячетонной скотинке. Если бы мы
им были не нужны - сидели бы на брюхе в Дмитровке!" "А зачем мы им? -
удивилась Ира. - С их-то богатством и мощью? Если бы он, скажем, в меня
влюбился, то хоть уговаривал бы с ним уехать на снегоходе." "И уговорил бы?"
- насторожился я. "А чего? - смеялась она уже давно без гримас. - Парень
хоть куда! И он там небось не один такой." "Как ты полагаешь, Марик, сколько
там может быть этих ваших?" "Евреев, следует тебя понимать? Кто знает? Может
и сто семей, а может и тысяча..." "В пещерах?" "Думаю, что отнюдь не в
пещерах. Скорее всего это вполне благоустроенный поселок. Просто нам его не
видать." "Если они сами нас не пригласят погреться, - мечтательно сказала
Ира. - Вот я и побываю в Израиле."
Между тем, шагайка, избалованная маяками, самостоятельно двигалась
втрое медленее. Вахту мы несли вчетвером по два часа, сменяя друг друга,
чтобы не перенапрягаться. Сама трасса, впрочем, была одна их самых легких -
удивительно ровная долина замерзшей мелкой реки, в которую со звоном
втыкались исполинские стальные копыта механического чудовища. Бог из машины
творил свое очередное чудо.
На другой день посреди русла появились своеобразные остроконечные
скалы, похожие на трехметровые пирамидальные зубы. Шагайка шла с предельным
клиренсом, чтобы корпус и платформа проносилась над ними. Когда в белом
мессиве появилась первая гряда, я резко тормознул корпус и облегченно
вздохнул -черные острия с провалами между ними проплыли под самой кабиной.
Одновременно вдруг исчезла связь. Радио и мобильники заглохли.
Скорость стала еще меньше. Зубья преграждали путь через каждые
несколько сот метров. Там где их не удавалось ни переступать, ни обойти, мы
высаживали десант, чтобы взорвать гряду, и пятилась подальше от каменных
осколков. Без инфракрасного индикатора и связанного с бортовым компьютером
радара в такой мгле запросто можно было расколотить корпус или платформу о
напоминающие кратеры словно искусственные образования.
Потом стали стенами возникать на пути оледеневшие водопады. Приходилось
выходить из русла и с креном шагать по склону долины в обход - напролом
сквозь лес. Стальной козырек над кабиной предохранял ее окна от
соприкосновения с крушащимися стволами и ветвями.
К вечеру видимость ухудшилась, хотя туман исчез. Ветер стал сильнее..
Метель завывала со всех сторон и свирепо била порывами, залепляя
прогреваемое окно кабины зарядами снега. Деревья и кусты вокруг сгибались и
метались под уже ураганными порывами. К ночи ветер стал срывать камни со
склонов. Летящие в воздухе ветки и обломки скал угрожали разбить не только
окна, но и модули. Это уже напоминало не ураган, а сцену испытаний атомной
бомбы, когда ударная волна сметает целые строения до фундамента. Пришлось
втянуть перископ и мачту на ходовой рубке платформы.
Наплывающие на кабину зубья скал стали почему-то обледенелыми и
блестели в свете прожекторов отполированными ветром гранями. Наконец,
показалась гряда выше клиренса, и я впервые принял решение остановиться.
Высаживать десант подрывников в такую погоду было бы самоубийством. Шагайка
втянула в себя все ноги и погрузилась в пятиметровые сугробы, мгновенно
нарастающие со всех сторон чуть не до палубы.
Все, кроме Толи, отправились по каютам спать.
А рейнджер вслушивался в рев урагана и всматривался в жуткий мрак за
окнами.
5.
"Капитан, - услышал я сквозь сон тревожный голос.
- Вставай..."
"Что случилось, Толик?" - первой проснулась Ира.
"Там, в лесу... выстрелы и крики. В перископ я увидел прорву волков...
Слишком крупных... Я о таких и не слышал..."
Ветер был уже слабее. Кран опустил на сугробы поддон со снегоходом.
Умная машина с Толей и Никитой тотчас взревела и понеслась вверх вдоль
террас. Я прильнул к окуляру перископа. На поляне прожектор с шагайки
высветил опрокинутый оранжевый канадский снегоход старателя, неподвижное
тело человека на снегу, которое во все стороны рвали огромные бело-серые
звери, пока другие, извиваясь и нетерпеливо вертя пушистыми хвостами, рыли
лапами снег, пытаясь подползти под сани, откуда неслись отчаянные, словно
детские вопли.
Услышав рев мотора, волки замерли, повернув морды с горящими глазами в
сторону нового снегохода, а потом закружили свой хоровод уже вокруг
нежданной добычи. Они скакали в сугробах, грамотно залегая, когда поверх их
острых ушей пролетал веер пуль из автоматов.
"Знакомые все лица! - восторженно орал Толя в оживший мобильник, ведя
прицельную стрельбу. - Так вот в кого переселились грешные души моих
поверженных врагов из Чечни -прямо в царство их национального герба..."
Стая чутко уловила мощь нового врага и растворилась во тьме, оставив на
снегу несколько неподвижных особей и оглашая древний лес душераздирающим
воем. Луч прожектора метался по вершинам елей и лиственниц, отгоняя волков
еще дальше. В перископ я уже разглядел, что человек на снегу, которого
теперь Толя волок в наш снегоход, и был тот самый таинственный старатель. Но
откуда еще и ребенок? Почудилось?
Действительно, из-под аэросаней со сломанными пропеллерами не было
больше ни звука, хотя волкам туда явно проникнуть еще не удалось. Толя лег
на снег и стал зарываться в него, прокладывая начатый волком туннель под
сани. Там началась какая-то возня, снова послышались отчаянные детские
крики, а рейднжер появился с закутанным в меха извивающимся человечком.
Существо отчаянно отбивалось и норовило лучше выскочить и умчаться прямо в
зубы затаившимся зверям, чем оказаться в руках незнакомцев.
Снегоход взревел. Волки, как по команде, прекратили вой. Оказалось, что
они никуда не сбежали, а перестроились, чтобы кинуться со всех сторон
наперерез ускользающей добыче.
В ответ с мачты шагайки прорычала турельная установка, и весь снег на
пути зверей закипел и зашипел от густо ложащихся снарядов. От взрывов
разлетались мощные стволы деревьев. Кроны обрушивались, поднимая клубы
снежной пыли. Казалось, весь лес зашатался от губительного огня.
Такого сопротивления здесь люди волкам еще не оказывали! Стая присела
на задние лапы, дружно вытянула морды в бессильной ярости к мечущемуся
прожекторному лучу в небе и снова огласила лес тоскливым воем.
Снегоход с ходу влетел на поддон и взмыл в небо на гаке крана, когда
под ним промчалась серая спина первого волка, после чего вокруг шагайки
закишела живая масса.
***
От роскошных мехов огромного старателя с неестественным в Сибири именем
Моше остались окровавленные клочья, которые тут же были выброшены за борт -
на растерзание одураченным врагам.
Гигант лежал на операционном столе лазарета, а обученная и этому
искусству Ира грамотно обрабатывала бесчисленные раны, накладывала швы,
подключив раненого к аппарату переливания крови и к капельнице. Ассистировал
ей всепригодный Толя.
А в кают-компании на меня с ужасом таращилась черноволосая кудрявая
девочка лет шести с прозрачными, огромными от ужаса глазами. Без мехов она
казалась особенно хрупкой и беззащитной.
"Ты говоришь по-русски? Уляй етер тов бэиврит? (Может быть лучше
по-еврейски?) - совершенно не веря в положительный ответ начал я, уверенный,
что имя Моше - не более, чем розыгрыш. Девочка вдруг судорожно сглотнула
слюну и кивнула. - Эйх корим лях? (Как тебя зовут?)" И взрогнул, когда
тонкий голосок произнес имя Эстер, а девочка взглянула на меня уже не только
со страхом, но и с надеждой. Пришлось продолжать разговор на полузабытом
иврите.
"Папа... умер? - зараннее заплакала она. - Они его разорвали на
части?.." "Твой папа жив. Его там лечат. Все будет в порядке." "На самом
деле? Ты не шутишь? Ты меня не успокаиваешь, как маленькую? Я могу с ним
поговорить?" "Пока нет... Эстер, - заставил я себя произнести это имя в
таких широтах. - Он еще очень слаб."
"Понимаю, - очень серьезно ответила девочка. - Было столько крови... А
как тебя зовут? Ты не гой?" "Меня зовут Мордехай, Эстер. Я такой же еврей,
как твой папа. Ты слышала об Израиле?" "Конечно! Мы каждый год там купаемся
в море с папой и мамой. И с моими братишками и сестренками. У нас в Эйлате
много друзей."
"В Эйлате?! - не поверил я своим ушам. - Вы туда летаете... самолетом?"
"Матос? (Самолет?) - сморщила она лобик. - А, это та штука, что летает по
воздуху и прыгает в небо и с неба в центре города? Нет. Мы никогда не
летаем. Нам это не надо, Морди." "А как же вы всей оравой добираетесь до
Израиля?" "Я не знаю, Морди... Вот мы тут, вот мы там... Спроси у папы."Она
снова заплакала.
"Эстер, - естественно, по-русски спросила вошедшая Ира в окровавленном
халате. - Твой папа хочет удостовериться, что ты жива и в безопасности.
Пошли со мной."
Девочка отпрянула от протянутой руки и бросилась ко мне, вроде бы уже
своему. Я повторил все на иврите. Эстер вскрикнула "Морди!" и захлопала в
ладоши. Я поднял на руки невесомое существо, едва не ставшее малозаметной
закуской свирепого хищника, и вышел в лазарет.
Лица и тела несчастного старателя почти не было видно за бинтами, но он
протянул покрытые запекшейся кровью огромные волосатые руки и обнял свою
дочь. Под бинты катились слезы из глаз, которые только и опознала девочка.
"Они... не тронули ее? - с трудом проговорил он. - Я надеялся только на
то, что волки не трогают детей... Только на это..."
"И зря, - жестко сказал Толя, снимая перемазанный кровью халат. - Еще
как бы тронули, если бы не наше "никчемное", по вашему мнению, оружие. - Он
протянул старателю клочья сорванного с детской ноги сапожка из оленьей
шкуры. - Без нашей шагайки от Эстер вот такиеторбаза только и остались бы."
Моше молча протянул Толе руку.
"Все, - командовала Ира. - Больному - покой, а это чудо маленькое, что
не умеет в таком солидном возрасте говорить по-человечески, я намерена
покормить. А то у нее глазенки скоро засверкают по-волчьи, и мы услышим вой
уже не только снаружи."
"Хочешь кушать, Эстер? - ласково спросил я. Девочка закивала Ире и
снова захлопала в ладоши. - Что ты любишь? У нас есть... кошерная
рыба."
5.
1.
"Я и сам ничего не понимаю, - тихо говорил мне
наедине Моше. - Боюсь, что ваш профессор не такой уж шарлатан... Что-то он
во мне успел-таки испортить до того, как я его изувечил... Я, как
обычно,встретил дочь в заданном месте, но потом все разладилось. Я знал об
урагане, но был уверен, что успею проскочить до его начала. Но... впервые в
жизни у меня не получилась конверсия... Мы застряли в вашем мире. Сначала я
решил, что перепутал единственную точку на карте, где это возможно, носился
с Эстер вокруг своих ориентиров в тайге, пока ураган не опрокинул мой
снегоход. Мы провели под ним двое суток. Волки появились как только утих
ветер... Я отстреливался всю ночь... Потом они все-таки пролезли под сани и
вытащили меня. Эстер я успел засунуть поглубже в обломки. Отбиваться от этих
зверей бесполезно... Каждый весит больше ста килограмм... Это... не ваши
волки... Они сюда попали как-то вслед за моим дедом, расплодились... и не
умеют вернуться обратно..."
"Моше, прости, но я ничего не понимаю. "Наши", "ваши", "конверсия". Как
я понимаю, ты из... другого измерения, как бы это фантастически ни звучало в
наш прагматичный век?"
Раненый коротко вздохнул и опустил глаза.
"Но... почему евреи? Здесь, в недоступном уголке Сибири?"
"Их было всего около тысячи человек, что пошли за рабби Элиезером из
местечка Чернобыль на Украине в 1650 году. Козаки гетмана Богдана загнали
там мужчин-евреев в синагогу и сожгли живьем, на том самом месте, где потом
была построена и... взорвалась атомная электростанция. Нигде больше не
взрывалась.Молодых еврейских женщин насиловали, разрубали саблями.
Новорожденным разбивали головки о стволы деревьев, а детей постарше
насаживали на пики и швыряли в огонь. Беременным козаки вспарывали животы,
зашивали туда вместо плода живую кошку, а когда несчастная пыталась ее
извлечь, отрубали ей шашкой руки и хохотали, глядя, как она управляется
своими обрубками с кошкой внутри... Спрятавшиеся в лесу уцелевшие евреи все
это видели и, наконец, поверили рабби-каббалисту, который давно хотел увести
их навсегда "на конец света". Откуда он знал об этой дыре, как чернобыльцы и
те, кто примкнул к ним по пути в Сибирь, ухитрились пройти по занятой
козаками Украине, а потом по враждебной России, где было запрещено
появляться евреям, мне неведомо. Летописи свидетельствуют, что в тот мир,
где мы обитаем сегодня, вошло не более двух тысяч человек, мужчин и женщин.
Рабби Элиезер создал здесь школы, где каббала была ведущим предметом. Без
нее было просто не выжить в том фантастическом мире, куда евреи провалились,
спасаясь от предков нынешних украинцев. По преданию правой рукой рабби и
командиром отряда самообороны был гой из польских дворян на русской службе.
Он принял нашу веру ради страстной любви к помилованной даже свирепыми
козаками еврейке Рахиль. Ее красота не позволяла никому не только поднять на
нее руку, но и косо взглянуть... Она и стала родоначальницей школы
врачевания, как ее муж - наших военных школ. Судя по портретам, он был похож
на вашего Толю... Я даже думаю, не потомок ли он пана Витчевского..."
"К-какого пана? - севшим голосом переспросил я, все более поражаясь этому
рассказу. - Да ты просто разыгрываешь меня, Моше..." "Так Толя
действительно?.." "Не знаю. Но по документам он майор Анатолий Витчевский."
"Это... меняет дело!.." - загадочно произнес Моше.
"И сколько же вас там теперь?"
"По последней переписи в Иудее, кажется, миллионов пятнадцать..."
"С-сколько?! В пещерах!.."
"Какие там пещеры! В нашем распоряжении вся огромная планета со всеми
ее океанами и материками. За триста пятьдесят лет естественный прирост был в
среднем два с половиной процента. Нас могло быть много больше, если бы не
постоянная борьба за существование и не запрет под страхом смерти выходить в
ваш мир всем, кроме считанных людей..." "А почему все же иврит, а не
мамэ-лошн?" "Идиш? Наши отцы-основатели сочли его слишком заимствованным из
других языков, чтобы он мог стать наречием свободных от гоев евреев." "А кто
мешал вам в вашем свободном от гоев мире перейти из малообитаемой и суровой
Сибири в теплую и родную Палестину?"
"Зачем? В нашем измерении, до смещения земной оси - в доледниковый
период, там ведь еще не было ничего святого. А Сибирь у нас расположена в
самом благодатном климатическом поясе..."
"Тем более, что единственное окно в параллельный мир..."
"Правильно. Вот тут. Рядом с нами. Но проклятый профессор..."
"Испортил какой-то прибор?"
"Вот этот, - поднял Моше руку к забинтованной голове. - Я могу перейти
в свой мир только с помощью неслыханной мощи не известной вашей науке
энергии человеческого мозга."
"А Эстер? Она же как-то попала сюда и не подвергалась воздействию
черного мага?" "Эстер, которая меня всегда встречает из моих экспедиций,
сама этими способностями не обладает. Ее вызываю обычно я сам. Но вот
вернуться туда с ней и, тем более с груженным покупками снегоходом, я уже не
смог." "А как же вы в Эйлат... летали?" "Проболталась? - шевельнулись бинты,
прикрывающие рот старателя. - Это ты виноват, Морди... со своим ивритом. Она
тут же решила, что ты друг..."
"Я и есть друг! Иначе тебя бы уже давно не только доели, но и
переварили. И я очень сомневаюсь, что из Эстер они бы сделали сибирского
Маугли... Начнем с того, что тут не индийский климат."
"Эйлат, как и прочие перемещения в пространстве, пока не могут
объяснить и наши мудрецы... Удается это немногим семействам. Именно из нас и
делали веками легендарных старателей ниоткуда."
"Что ты будешь делать, когда выздоровеешь? Сани разбиты, а мы вот-вот
оставим здесь модули и двинемся обратно. Шагайку, как ты понял, ни ураган,
ни волки не берут."
"Но и ты уже понял, что здесь, куда ты так стремился на твоей
великолепной шагайке, золота нет. А олово можно добывать и в более доступном
и безопасном краю..." "Но у меня контракт. И приказ хозяина..."
"Попробуй объяснить ему, что дороги сюда нет." "Но мы уже тут, так как
дорога нам есть везде!" "Тогда соври... Связи-то у тебя с ним все равно не
было!" "А тебя это почему беспокоит? Ведь уже ясно, что и в конечной точке
маршрута, мы у вас все равно ничего отнять не сможем?" "Мне надо, чтобы мы
все остались здесь, пока я не смогу попробовать еще раз вернуть нас с Эстер
домой. Или пока не придет помощь.Я заплачу золотом."
"А как я объясню происхождение этого золота Славе Пустовых? Ведь я
должен ради тебя либо его утаить от моего непривычно честного друга и
покровителя, либо рассказать ему все, не так ли?" "Расскажи ему все, если
нам с дочкой удастся уйти. В противном случае, у тебя не будет ни золота, ни
тайны. Только два беспаспортных еврея, одного из которых ты должен сдать
правосудию за нанесение увечья профессору Фликасу..."
"То есть ты не против, если я расскажуПустовых обо всем, что я
узнал?""Кто жетебе поверит, что в Сибири, оказывается, живет еще столько же
народу, сколько в ней вообще числится? Тем более никто не поверит, что этот
народ - евреи, которых втрое больше, чем в Израиле, который даже свою Иудею
всегда считал оккупированной арабской территорией!" "Пустовых не только
поверит, но сделает все для того, чтобы установить торговый контакт с вашим
миром. Так что я все-таки скажу ему всю правду. Я не умею лгать и подличать,
за что и был изгнан сначала из России, а потом и из Израиля... Кроме того,
по-моему, любые торговые контакты всегда и всем приносят пользу." "Торговые
контакты рано или поздно могут перейти в военное противостояние сзахватом
торгового партнера... Мы не зря веками изолировали себя с такой
тщательностью. И впредь будем это делать как можно дольше. Я же скорее убью
себя и... Эстер, чем буду способствовать сближению моего народа с кем-либо."
"Себя убивай сколько угодно. А Эстер отлично вырастет в Израиле."
"Неужели там найдется меньше умельцев ее разговорить? Насколько я знаю
вашу цивилизацию, она сделает все возможное и невозможное, чтобы любыми
средствами проникнуть в наш мир со своими противотанковыми ракетами, если
надо. А у нас и танков-то никогда не было..."
2.
"Да она у меня и сама вот-вот заговорит
по-русски," - хохотала Ира, когда я поднялся на палубу.
Погода установилась прямо весенняя. Ветер стих. Вокруг сверкали на
утреннем солнце снега, громоздились исполинские скалы, стояли и лежали
занесенныестволы. Впереди мерцал ледяной панцирь стены-водопада. И
действительно не было пока видно никакого обходного пути из величественного
ущелья.
Девочка безумолку болтала на иврите, потешно вставляя русские слова.
Не надеясь на ответ, я набраз на мобильнике номер Пустовых. Неожиданно
сквозь треск возник его голос: "Немедленно возвращайтесь! Я уж не знал, что
и думать. Два дня никакого от вас ответа. С воздуха и из космоса вас не
видят, да еще метеоспутник сошел с ума - показывает, что в районе, куда вы
попали, ветер сто метров в секунду. Там что, такие аномалии? Короче, если вы
еще там все живы и на ходу, то - домой немедленно! Плевать на любое
месторождение. Еще нехватало - лучших друзей потерять..."
"И шагайку впридачу?"
"Любая железяка восстановима. Ну, что там? Все целы?" "И шагайка цела.
Просто мы тут спасли нашего... старателя от волков... И потому прошу свободу
действий. Если связи не будет - не волнуйся. Потом все расскажу."
"Действуй, Марик! Ты же знаешь, что я тебе доверяю больше, чем самому
себе. Только не рискуй зря с... этим старателем. Если он нашему магу кисти
отгрыз, то непонятно, кто ему мешал волкам хвосты пооткусывать. Брезговал
что ли?" "Они его самого тут чуть не разорвали. Если бы не Толя и не моя
пушка..." "Ладно, потом расскажешь. Опять черт знает какие помехи... На
связь выходи сам. Я сейчас, пока была пауза, снова попробовал - глухо...
Ничего не понимаю..."
3.
"Капитан! - крикнул Толя из рубки. - В лесу
человек!.."
Занесенные снегом опрокинутые сани огибал лыжник. След за ним начинался
в центре сверкающей на солнце поляны, словно этот человек в мехах спрыгнул
сюда с трамплина. Только теперь я окончательно поверил во все, что рассказал
Моше.
Частокол настороженных волчьих ушей тотчас показался над дальними
сугробами.
"Толя, волков видишь? - влетел я в рубку.
"Чтоб я хоть одного волка первым не увидел!.." - буркнул рейнджер уже
прильнув к окуляру перископа. Загрохотала турельная установка, и
развернувшаяся было среди деревьев стремительная стая тотчас лавой повернула
обратно, оставив на снегу кровавые ошметья двух хищников.
Человек в мехах не спеша отстегнул лыжи и с достоинством поднялся на
бортпо спущенному с палубы парадному трапу.
"Капитан Арензон," - представился я.
"Майор Витчевский, - козырнул Толя, тревожно следя за глазами самого
опасного противника, какого он когда-либо встречал за всю свою страшную
одиссею.
"Витчевский!? - ошеломленно вглядывался в рейнджера гость. - Глазам не
верю... одно лицо..." "А вы кто?" "Бени, - взял себя в руки таинственный
лыжник ниоткуда. - Буду очень благодарен, если вы скажете мне, не встречали
ли вы здесь человека, который управлял вон теми санями..."
"Моше и Эстер на моем борту, - улыбнулся я. - Моше ранен. Но его жизнь
уже вне опасности. Девочка невредима."
"Так это вы спасли их от урагана?"
"Не так от урагана, как от боевиков, - сказал Толя, показывая на
настороженные уши за кромкой снегов. - Надо сказать, что вашего друга волки
сами выковыряли из-под саней, а девчушку вытащил я, хотя она и кусалась как
умела."
"Я могу их повидать?"
"Ира! Ну что ты там держишь Эстер?"
"Откуда я знаю, кто это там с вами? Она тут мне что-то тараторит и
глазенки сияют..."
"Отпусти. Это друг ее отца."
Закутанная в Ирину куртку девочка с разбегу прыгнула прямо в меховые
объятья очередного старателя и словно растворилась в них, быстро и громко
рассказывая о своих бедах и заливаясь слезами. Тот тоже вытирал рукавицей
глаза и бороду.
"Прошу, господин Бени, - церемонно сказал я. - Сюда. по трапу,
пожалуйста... А вот и ваш Моше."
"Капитан говорит на иврите, - тотчас произнесли забинтованные губы. - Я
ему объяснил, кто мы и откуда."
"И что поэтому теперь не мы его гости, а они наши?" - без улыбки
произнес Бени, внимательно наблюдая за Толей в дверях лазарета.
"А вот это не вам решать, - угрожающе начал было тот, впервые в жизни
не надеясь на свое умение стрелять первым и потому не так уверенно, как
обычно. - Пока вы у нас на борту..."
"Выгляни-ка сначала в окно, - не оборачиваясь, сказал Бени. - А потом
решим, пугать ли нам друг друга..."
"В окно? - ошеломленно оглянулся рейнжер. - Там что, целый батальон
старателей?" "Хуже..."
6.
1.
Только теперь все заметили, что в лазарете
потемнело. Исчезло праздничное отражение залитого солнцем снега на стене. Я
обернулся к окну и почувствовал, что волосы шевельнулись у меня на затылке.
Там шелестела густая листва, катила по камням голубые воды быстрая река