Шовкуненко Олег. Звездная пыль калибра 5,56

   Стук в дверь заставил всех обернуться. Орлов еще не дал разрешения, но в кают-компанию уже ввалился толстенький лысоватый офицер. Забыв отдать честь, он что-то быстро затараторил, совсем не по-военному размахивая руками. Однако полковник простил ему все прегрешения. Как завороженный, он слушал не перебивая.
   – Что случилось? – шепча как можно тише, Луиза потянула за рукав Моришаля.
   – Не знаю. Я ведь не говорю по-русски. – Капитан едва заметно пожал плечами.
   – Зато я знаю. – Отто не отрываясь смотрел на Луизу, как будто она была единственной, кто находился в каюте. – Русский мичман, который погиб вчера… Он ожил. Простреленное сердце за ночь срослось, и уже к утру он начал дышать.

Глава 14

   Марк Грабовский долго и внимательно изучал стереографическую карту. Горный район Гуона на другой, диаметрально противоположной стороне Агавы. Вершины невысоки и имеют пологие, сточившиеся от постоянных сильных ветров склоны. Сейсмически устойчивый район, по крайней мере, по сравнению с другими горными образованиями на планете. Прогулка по нему не представляла бы особого труда, если бы не бесчисленные мрачные трещины и разломы. На одном из таких разломов Грабовский задержал свое внимание. Этот провал отличался от всех остальных не глубиной или шириной, а тем, что его перегораживала настоящая искусственная плотина. Бетонный перешеек, соединив два берега, уходил в черную бездну сотнями светящихся этажей. Их огни сияли во мраке разлома, как глаза гигантских чудовищ, притаившихся в бездонных недрах.
   – Это то место, о котором ты мне говорил? – Оторвав взгляд от карты, Марк посмотрел на Николая.
   – Оно самое. Правда, съемка старая, сделана лет Десять назад. Тогда комплекс UG-18 еще пыхтел на полную мощность.
   – А что там сейчас?
   – Вот именно, что там сейчас? – Николай сложил руки на груди, задумчиво глядя на подрагивающее трехмерное изображение.
   – А ты не можешь применить свои чудо-способности и пошарить внутри комплекса?
   – Пошарить можно лишь там, где есть живые существа. С голыми стенами контакт не установишь.
   – Ты, Ник, сам себе противоречишь. Если комплекс пуст, какой интерес он представляет для нас? На Агаве полным-полно мертвых поселений, горных комплексов и баз.
   – Интерес он представляет огромный. – Строгов отошел от карты и через прозрачное металлостекло своего жилища уставился на утопающий во мраке Ульф. – Там что-то не так. Морунги никогда не появлялись в этом районе. Они даже близко не подходят к горам Гуона. Тогда спрашивается: почему погиб комплекс?
   – А ты уверен, что он погиб? – Марк встал рядом с другом.
   – Хороший вопрос. Если комплекс не погиб, значит, прячущиеся там харририане научились экранировать свое биологическое излучение. Я ведь их не слышу. Возникает вопрос: зачем?
   Вместо ответа Грабовский пожал плечами.
   – Молчишь? Вот то-то и оно. – Строгов назидательно погрозил пальцем. – В событиях на Агаве больше вопросов, чем ответов. Какую роль здесь играют земляне? Лабиринт в наших руках, но почему мстителей не становится меньше? Где те лаборатории, в которых рождаются охотники? В Ульфе мы ведь их не обнаружили. Между прочим, и со взрывом «Трокстера» тоже не все ясно. На что такое он напоролся при посадке? Кстати сказать, плотные слои атмосферы – идеальное место для атаки. Идущий на посадку корабль окружен облаком плазмы. В этот момент он слеп, глух и практически не управляем. Экипаж не заметит ракету и не сможет от нее увернуться.
   – Да… Букет загадок еще тот… – согласился Марк. – Ты думаешь, ответы на них скрывает заброшенный комплекс по добыче газа?
   – Не исключено. Пусть даже и не все ответы, но каждая разгадка приближает нас к пониманию сути всего того, что происходит на Агаве, а может, даже и во всей Галактике.
   Слово «Галактика» Николай выделил особо. Марку сразу стало понятно, что его друг рассказывает меньше, чем знает, вернее, нет, не знает, а чувствует. Николай изменился, и Грабовскому предстоит многое сделать, чтобы заново научиться его понимать.
   – Ник, что мы делаем на Агаве? – задал разведчик вопрос, который мучил его с того самого момента, как он покинул Тогор. – Наша война закончена. Пусть со всем этим дерьмом разбирается Галактический Союз.
   – Получим причитающиеся нам деньги и айда домой. Так, что ли? – Светящиеся синие глаза уставились прямо в душу Марка.
   – А почему, собственно говоря, нет? – Грабовский выдержал этот испытывающий взгляд. – Мы выполнили свою часть контракта. Мертвых уже не вернешь, пора подумать о живых.
   Николай не стал возражать. Он снова уставился в ночь и несколько минут о чем-то думал. Может, Великого Мастера самого не раз посещали подобные мысли? А может, он спрашивал совета у той великой всеобъемлющей силы, которая правила бал во Вселенной? Марк не мешал другу. Он сам силился разобраться в собственных мыслях.
   – Марк, – Николай выдернул друга из раздумий, – а почему ты согласился?
   – Ты о чем? – Грабовский непонимающе заморгал глазами.
   – Когда неведомый Великий Мастер позвал тебя, почему ты согласился вернуться в ужаснейшее из мест, туда, где ты потерял почти всех своих людей и откуда сам едва унес ноги? Неужели только из чувства мести?
   Марк не знал, что сказать. Он много об этом думал, но ответа так и не нашел.
   – Я тебе скажу, почему ты здесь, – ответил за разведчика его друг. – Ты что-то чувствуешь, что-то знаешь. Это не дает тебе покоя и лишает аппетита и сна. Ты, я, мы все как-то связаны с этой войной и не вырвемся из нее, пока не погибнем или не разберемся, что к чему.
   Николай был прав. Скрыв свою растерянность под пластиком дыхательной маски, Марк прикусил губу. Вернись они сейчас на Землю, его жизнь стала бы пустой и бессмысленной. Затерянный на одинокой планете, он, как в клетке, метался бы из угла в угол, задавая себе одни и те же вопросы. Почему погибли его товарищи? Кто в этом виноват?
   – Виновники есть, – Строгов прочел мысли друга. – Эта война началась не сама собой. За всеми событиями кто-то стоит. До поры до времени он прячется. Не знаю где, здесь, на Агаве, или среди звезд, но он собирается с силами и готовит новый удар.
   Слова Николая заставили Грабовского вспомнить.
   – Хризик говорил о какой-то гигантской космической станции, которая блуждает по космосу. Она-то и захватила «Райдхан-1». Ты что-нибудь о ней знаешь?
   – Станция? Какая станция?
   – Как, разве Хризик не сказал тебе? – Марк искренне удивился.
   – Я нащупал мозг командора совсем случайно. Двухстороннего контакта не состоялось. Я с трудом внушил ему приказ доставить тебя на Агаву. Какие тут, к дьяволу, расспросы?!
   – Значит, ты ничего не знаешь? – Грабовский, готовясь поведать новости, прокрутил у себя в голове рассказ нэйджала.
   – Знаю ровно столько, сколько и ты. – Великий Мастер, как компьютер, скачал данные из головы своего друга.
   – Ну, ты даешь! – От жесткого мысленного захвата у Марка закружилась голова.
   – Прости… – Строгов поддержал мозг приятеля теплыми расслабляющими волнами. – Уж очень хотелось все поскорее разузнать.
   – Порядок. – Помахав рукой, разведчик отказался от поддержки, которую предложил Николай. – Но все-таки давай лучше сядем.
   Когда их задницы опустились на жесткие силовые кресла, Строгов лукаво улыбнулся и спросил:
   – Как самочувствие? Маленько отлегло? Может, по пять капель?
   – А у тебя есть? – Марк полностью проигнорировал первый вопрос, зато сосредоточил все внимание на втором.
   Великий Мастер улыбнулся и энергично поднялся на ноги:
   – Когда-то один мой хороший знакомый, будучи на Агаве, неоднократно посещал интергалактический госпиталь Ульфа. И думаю, не ради праздного любопытства.
   – Ты ее нашел? – В глазах Марка загорелась надежда.
   – Что? – Открыв в стене потайную дверцу, Николай извлек оттуда целый набор лабораторной посуды. – Ту, недопитую бочку спирта, которую героические разведчики лейтенанта Грабовского приговорили почти до половины? Ее трудно было не найти. Одноразовые стаканы и пакеты от сухпайков стали путеводной нитью к месту попойки.
   – Ладно тебе… не загибай! Были-то там всего раза три-четыре. Мы же не дикие люди, чтобы мотаться туда-сюда через весь Ульф? Отлили пару ведер, и на неделю хватит.
   – Да, я, собственно говоря, не в претензии. – Строгов поставил колбы на зеленоватый мерцающий стол. – Нам с Легардером и полбочки вполне хватило.
   Прозрачная жидкость с бульканьем наполняла стаканчики для анализов. Глядя на них, Грабовский вспомнил Корсику. Тихие вечера в «Лезарде», где они с Николаем так часто любили сиживать. Негромкий гомон подвыпивших завсегдатаев, тихая музыка, всегда услужливый дядюшка Поль, и раскрасневшаяся запыхавшаяся Луиза. Лицо девушки в мельчайших подробностях возникло в памяти Марка. Большие, как небо, голубые глаза, по-детски озорная улыбка и…
   – Не надо, – Отрогов негрубо, но решительно оборвал воспоминания о прошлом.
   – Ты не хочешь вспоминать только о ней или обо всей нашей Земле? – Разведчик понял ту боль, которая рвала на части сердце Николая.
   – А разве это не одно и то же? – Великий Мастер уставился в одну точку. – Луиза – часть мира, который я потерял навсегда.
   «Брось дурить! Не отчаивайся! Все будет хорошо!» Согласно всем писаным и неписаным законам дружбы именно так должен был выразить свое негодование Грабовский. Но не выразил. Может, потому, что Николай все равно не поверит, а может, потому, что в это не верит и сам Марк.
   – Давай лучше выпьем, – вспомнил Грабовский лучшее лекарство от хандры.
   – Правильно, напьемся и обо всем забудем. – Николай горько усмехнулся. – Как раньше.
   – Раньше мы не пили без тостов. – Марк глянул в глубь своего стакана. – Ты всегда утверждал, что в тихом омуте водится этот, как его, алкоголизм.
   – Тогда за удачу! Завтра она нам будет как нельзя кстати. – Великий Мастер бросил на стол пару пакетов ПЧП. – Вот закуска.
   – А что будет завтра? – Разведчик сразу смекнул, что это главная часть их разговора.
   – А ты разве не понял? – Отрогов бросил взгляд в сторону стереокарты. – Завтра мы летим в Гуону. Будем шмонать газодобывающий комплекс UG-18.
 
   Вопреки ожиданию флаер не стал совершать разведывательный облет. Он с ходу пошел на посадку, заложив перед этим головокружительный вираж, от которого содержимое желудка чуть не полезло горлом. Грабовский стоически выдержал бодрящие мгновения, при этом на лице его не дрогнул ни один мускул. Потому ли, что Марк полностью доверял пилоту, а может, он просто отчетливо понимал: эта опасность – ничто по сравнению с тем, что ждет их внизу.
   Начиная с того самого момента, как в поле зрения показалась необъятная громада комплекса UG-18, лейтенант буравил ее взглядом.
   «Если удастся откупорить вход, проблем не будет. Ну, а если нет… – Грабовский вздохнул. – Нас ждет отвесная стена».
   Когда разведчик поглядел на виртуальную схему разлома, у него екнуло сердце. Сколько же там? Слит тут же услужливо начал поиск запрошенной информации. Стоп! Не нужно! Не знаю и знать не хочу. Если ухнешь туда, то не все ли равно, сколько лететь: километр или десять?
   – Четыре тысячи семьсот двадцать метров. – От Великого Мастера невозможно было утаиться.
   – Всего-то! – Марк нервно хихикнул.
   – Всего-то…
   Мастер недоговорил. Чертыхнувшись, он увеличил тягу двигателей и неожиданно начал выравнивать машину. С места навигатора разведчик увидел, как черные скалы сдали позиции перед наступлением звездного неба. Тяжелый орбитальный флаер снова набирал высоту.
   – Ты чего? – Грабовский непонимающе уставился на друга. – Мы разве не садимся?
   – Опасно. – Лазуритовые глаза Николая блеснули холодным огнем.
   – Думаешь, внизу нас ждет засада?
   – Засада – это вряд ли. Что-то другое.
   – Что другое? – Марк чуть не вывернул шею, стараясь пробить взглядом кромешную мглу. – Я ничего не вижу.
   – Зато я вижу. – Глаза Великого Мастера горели, как приборы ночного видения. – Недавно комплекс перестраивался. Взлетно-посадочных площадок осталось всего две, да и те довольно небольшие и располагаются совсем не там, где им положено быть согласно последнему плану. Садиться стремно. Мы не знаем, выдержат ли они вес тяжелого флаера.
   «Комплекс перестраивался…» Грабовский еще раз прокрутил в голове слова Николая. Так-так… Кто же его перестраивал? Морунги, что ли? На мгновение в голове Марка мелькнула картина: красные медузы в спецовках таскают кирпичи. Бред какой-то! Скорее всего, план подгулял.
   – Опять у тебя в башке одни морунги. – Великий Мастер покачал головой. – Морунгов здесь нет. Зато есть или, вероятно, был кто-то другой. Поэтому провентилируй мозги и вспоминай все, что знал на Земле.
   Легко сказать – провентилируй. Марк поймал себя на мысли, что уже не представляет врагов размером мельче, чем слон. И атакуют они всегда тупо и прямолинейно – в лоб, используя свое преимущество в грубой физической силе. Однако так было не всегда. В биографии Грабовского существовали Африка, Ирак, Босния и еще черт знает что. Там враг действовал совершенно по-иному – коварно, исподтишка, включая в свой арсенал мины, ловушки и засады; не брезгуя ложью, подкупом и ударом в спину. Прогулявшись в прошлое, Марк словно принял сеанс электрошока, который вмиг вернул ему память, а вместе с ней и опыт высокотехнологической войны.
   С этого момента лейтенант оценивал все происходящее в новом, вернее, в старом, уже основательно подзапылившемся свете. Например, вот эти взлетно-посадочные площадки, неважно – новые или старые… Если до комплекса можно добраться только по воздуху, то где, спрашивается, следует ждать неприятностей, как не там? Верхотура дамбы – самое удобное место для диверсии. И пикировать неудачникам вместе с обломками их летательных аппаратов ни много ни мало, а четыре тысячи семьсот двадцать метров.
   Когда Грабовский перевел взгляд на Николая, тот улыбнулся и согласно кивнул:
   – С выздоровлением. – Затем указал на правый берег горного разлома и пояснил: – Сядем там. Понимаю, далековато. Придется идти. Но это единственный орбитальный флаер на Агаве. Я не могу им рисковать.
   – Само собой.
   Марк вдруг понял, что его команда, так же как до этого и он сам, может оказаться не готовой к встрече с неизвестным противником.
   – Иди предупреди их. – Строгов был того же мнения. – Мы с напарником уж как-нибудь здесь управимся. – При этих словах он похлопал по черной алмазной звезде, лежавшей на приборной панели. Для надежности Великий Мастер прикрепил ее молекулярным скотчем. Так… совсем по-простецки – крест-на-крест.
   – Конечно, это необходимо сделать. – Грабовский отстегнулся от кресла и двинулся к двери. Прежде чем покинуть кабину пилотов, он глянул в затылок другу. – Ты действительно ничего не хочешь сказать солдатам? Ведь среди них есть и ребята из твоего взвода. Воскрешение командира…
   – Иди, – Николай не дал Марку закончить. – Для встречи с лейтенантом Строговым не готовы ни они, ни я.
   По тону друга Марк понял, что тема закрыта. Глупец! Он думает, что внешний облик – главное. Ни фига подобного! Друзей любят не за их руки, ноги, живот или голову. Друзей любят за то, что они друзья, за их сердце и душу. Вот так тебе! Слыхал, телепат хренов!
   Не надеясь на ответ, Грабовский выскользнул за дверь. Узкий коридор он преодолел в несколько прыжков. Флаер – это не боевой корабль, поэтому десантники ожидали команды в грузовом отсеке. Только оттуда они могли быстро и беспрепятственно покинуть шатл.
   – Приготовиться! – С этим криком офицер влетел в трюм.
   За время их полета лейтенант неоднократно спускался сюда, но именно сейчас его как-то по-особому поразило зрелище серого металла, решетчатого пола и хищных ребер шпангоута, среди которых жался десяток человеческих фигур. В огромном пустом трюме они казались одинокими и беззащитными, такими же как песчинка в просторах безбрежного космоса. При виде командира солдаты поднялись с пола. Группа Грабовского, усиленная тремя бортинженерами с «Сахаев», плюс таинственный Воин без лица, он же рядовой Виктор Легардер. Глядя им в лица, Марк растерял все заготовленные заранее слова. В глазах корсиканцев поселилась вселенская усталость вперемешку с горькой тоской. Что он может им сказать? Только одно:
   – Живо, уроды! Шевелите своими жирными жопами. Всем на исходную! Минута до высадки.
   Отеческое напутствие – это как раз то, чего не хватало «Головорезам». Они все как один громко заржали. Продолжением смеха стал высокий вой активированных боевых шлемов, клацанье затворов и дружный топот ног. Три атакующие линии выстроились перед аппарелью главного грузового люка.
   – Убивать всех, или убьют вас. – Лейтенант вскинул свой FAMAS и занял место в первой линии. – Полное внимание! Возможно, комплекс минирован. Не исключается также огонь снайперов.
   – Чего? – Капрал Пери так удивился, что даже опустил винтовку.
   – Морунги не единственные наши враги. Хотите знать, кто еще? Я тоже. Ответ там, впереди.
   Для Марка это мгновение походило на его первый прыжок с парашютом: жутко, а надо. Раз влез в самолет, то изволь прыгать. Он пересилил себя тогда, сможет и сейчас. Как только аппарель поползла вниз, лейтенант сделал первый шаг.
   В грудь ударил ветер. Такой сильный и пронизывающе холодный, что заныли пальцы, а вслед за ними мороз вполз под камуфлированный комбинезон и ледяным пинком сбил дыхание. Нет, это не холод, это страх. Грабовский должен был в этом признаться. Такое жуткое место сложно себе представить. Все здесь противилось жизни – и природа, и творения харририанских архитекторов. Везде гладкий, отполированный непогодой камень. Нигде не спрятаться, не укрыться. Под ногами хрустят азотные льдинки, и от этого звука становится еще холоднее. В этот момент ты понимаешь, что толстые подошвы космических башмаков – это единственное, что противостоит лютому холоду, что, если доведется упасть, ты рискуешь больше не подняться, намертво прикипев к мрачной планете.
   – Чего стали? Вперед! – Лейтенант зигзагами от скалы к скале побежал по направлению к теряющейся в темноте плотине. Боевой режим шлема свидетельствовал о полной безжизненности окружающего мира, но кто его знает, каково из себя зло? В считаных метрах от полосы стеклобетона Грабовского окликнул капрал Лекомп:
   – Командир, стойте!
   – Какого черта? – В голосе своего соратника по разведвзводу Марк определил беспокойство.
   – Господин лейтенант, взбесился энергетический сканер. Внизу явно что-то есть.
   – Ты прав… – Марк пощелкал поисковыми режимами. – Это, конечно, не рабочая мощность комплекса, но кое-какая энергия там определенно теплится.
   Что же это может быть? Пока первая четверка в нерешительности топталась на месте, к ним подтянулась вся остальная группа.
   – Спускаться вниз можно только на подъемниках, – напомнил капрал Алексей Рутов. – До ближайшего тридцать метров.
   – На взлетно-посадочной площадке нет инея, – Феликс Луари, следуя традициям разведки, счел необходимым сообщить о своих наблюдениях. – Либо расчищали, либо еще совсем недавно отсюда взлетали челноки.
   Запасы энергии, космические шатлы… Все это могло означать только одно – «Головорезы» столкнулись с технологически развитой цивилизацией. А раз так, то, скорей всего, Николай прав – они знакомы и со взрывчаткой.
   – На площадку не выходить! К подъемнику не прикасаться!
   Вопроса, как проникнуть внутрь, перед Марком не стояло. Их и раньше-то далеко не всегда встречали с распахнутыми дверями. Чаще всего корсиканцам приходилось сигать в окна.
   – Остекление верхнего яруса на двадцать пять метров ниже кровли, на которой мы сейчас стоим. – От голоса Великого Мастера Грабовский не вздрогнул, как раньше. Он уже стал привыкать к его неожиданному появлению.
   Двадцать пять метров гладкой ледяной стены! Двадцать пять метров нервной дрожи и бешено колотящегося сердца. У Грабовского засосало под ложечкой.
   – Ты ошибся, разведчик, – опять наполнили тишину эфира слова Строгова. – Весь верхний этаж таит в себе опасность не меньшую, чем подъемники.
   – Пойдем ниже? – На душе у Марка заскребли кошки. Он догадался о планах Николая.
   – До самого конца страховочного линя – сто двадцать метров.
   Когда катушка размоталась полностью, Грабовский услышал характерный щелчок. Приехали. Упираясь ногами в толстое металлостекло, лейтенант замер, как парализованный. Казалось, что он висит между небом и землей, но ни того ни другого не было видно. Чернота сверху и снизу. Система ночного видения смогла разобраться лишь с тем, во что упираются подошвы, – мутная голубоватая прорва, обрамленная окислившимся металлом огромной рамы. Рядом с ней еще одна, а дальше еще и еще… Как в омут с головой… Марк представил, что ему придется прыгнуть туда.
   – Мы здесь, господин лейтенант. – Рутов и Лекомп появились из темноты и повисли по обе стороны от офицера. Оба капрала недурно разбирались в подрывном деле. Именно поэтому выбор пал на них. Вместе с Грабовским они образовали передовую группу, которой предстояло пробиться внутрь комплекса UG-18.
   – Попробуем из винтовок? – предложил Лекомп.
   – Это сколько же надо палить? – Оттолкнувшись ногами, Рутов слегка подпрыгнул, как бы проверяя прозрачный материал на прочность. – Я бы не пожалел гранату.
   – А если внутри что-нибудь сдетонирует? – Шарль-Анри покачал головой.
   – Да нет там ничего. – Рутов приблизил лицо к стеклу. – Зал какой-то, столы, стулья… Должно быть, столовая или ресторан.
   – Не будем рисковать, – поставил точку в дискуссии унтеров офицер. – Во-первых, мины в других зонах могут взорваться и от вибрации. Мы же не знаем их чувствительности. А во-вторых, куда прикажете деваться от осколков? Стекло после взрыва полетит, как шрапнель, даже несмотря на силовой щит.
   – И то верно. – Алексей пальцем стронул предохранитель FAMASa. – Расходимся?
   Перебирая ногами, они расползлись по вертикальной стене, как пауки. Рутов принял вправо, а Грабовский с Лекомпом уперлись в левую стойку оконной рамы.
   – Готовы? – Марк просчитал траекторию полета пуль так, чтобы избежать рикошета. – Огонь!
   Грохот выстрелов заглушил вой ветра, огненные вспышки золотыми искрами заиграли в гейзерах битого стекла, а гильзы потекли в пропасть непрерывными горячими ручейками. Плазменные пули с шипением вгрызались в толстый ударопрочный полимер. Они рвали его, дробили, откалывали целые куски, но сокрушить не могли. Только после перезарядки второго магазина критическая масса отверстий превзошла предел конструктивной прочности. Металлостекло издало хруст, словно треснувший по весне лед, и, раскрошившись, полетело в бездну горного провала.
   Наступившую тишину Грабовский воспринял с подозрением. Но нет, ничего угрожающего не произошло. Движение – ноль. Теплоактивность – ноль. Горнодобывающий комплекс по-прежнему отказывался замечать присутствие корсиканцев.
   – Внимание, наверху! Мы входим, – Марк посчитал необходимым предупредить арьергард.
   – С богом, – ответ Николая прозвучал то ли в трансляторах шлема, то ли прямо в мозгу. – Без геройства. Ждите нас.
   – Лекомп, ты первый. Мы с Рутовым прикроем. – Лейтенант указал капралу на зияющую дыру. – Ну, пошел!
   Капрал словно ждал этого приказа. Оттолкнувшись как можно сильнее, он отлетел от поблескивающей инеем стены метров на пять, на секунду завис в точке максимального отклонения и маятником влетел внутрь. Пролетая плоскость окна, разведчик дал команду на отстрел линя. Щелчок, серебристая проволока извивающейся змеей взмыла ввысь, а Шарль-Анри, как кошка, мягко спрыгнул на гладкий серый пол.
   – Порядок, – на то, чтобы осмотреться, Лекомпу потребовалось всего несколько секунд. – Теперь прикрываю я. Можете спускаться.
   Грабовский и Рутов не стали прибегать к столь экстравагантным каскадерским трюкам. Они просто опустились до уровня подоконника и, перешагнув его, тихо проникли в комплекс.
   Для Марка это была далеко не первая встреча с миром харририан и далеко не первая вылазка на вражескую территорию. Однако сегодня он почему-то нервничал. Черт его знает, в чем причина. Может Строгов перегнул со своими страхами? Может, расслабившись в беззаботном благополучии Тогора, Марк подрастерял свои звериные инстинкты? А может, вокруг и впрямь что-то было не так? С двумя первыми гипотезами ничего не поделаешь: если они верны, то верны, изменить уже ничего нельзя, зато последняя… Разведчик осмотрелся по сторонам: столы, стулья, автоматы раздачи пищи, блоки утилизации отходов. Все как всегда, все как везде.
   Не теряя времени, Марк указал своим солдатам на автоматизированное оборудование столовой:
   – Проверить, как долго ими не пользовались.
   Сам же Грабовский не без некоторого сомнения приоткрыл дверцу одной из холодильных установок. Приоткрыл и сразу захлопнул. Внутри копошились какие-то многоногие твари, доедая последние крохи полностью разложившихся продуктов.
   – В автоматах раздачи то же самое. – Рутов с Лекомпом издали наблюдали за экспериментом командира.