Страница:
Витема встал, тихонько засмеялся. Не спеша подошел к буфетной стойке и задул обе спиртовки.
– Отнесите содовую ко мне в каюту.
Он повернулся, и… удар тяжелого сифона по голове заставил его покачнуться. Прямое длинное тело бессильно согнулось и беззвучно осело на ковер.
Через две-три минуты Витема лежал спеленутый, как ребенок, с завязанным ртом. Все произошло в полной тишине. Элли в бессилии опустилась в кресло. Нордаль налил ей стакан содовой. Слышно было, как стучат о стекло ее зубы.
Шкипер Лунд погладил девушку по голове. Она пришла в себя и собрала на подносе завтрак: какао, яичницу, бутылку вина. В следующую минуту осторожно постучала в дверь второго помощника. Около нее, прижавшись к переборке, стояли Нордаль, Лунд и крепкий белокурый рыбак.
За дверью послышался шорох. Щелкнул замок. Заспанный офицер выглянул в коридор.
– Что такое?
Смущенно опустив глаза, Элли стояла с подносом. Офицер несколько мгновений смотрел непонимающе, машинально приглаживая волосы.
– Вахта может немножко подождать.
Он распахнул дверь и с гадким смешком потянул Элли к себе. Она остановилась в дверях, чтобы не дать их захлопнуть. В каюту ворвались Нордаль и белокурый рыбак. Лунд с пистолетом Витемы в руках остался на страже в коридоре. За дверью второго помощника слышалась возня, хрипение, заглушенные немецкие ругательства. Через несколько минут Элли, Нордаль и рыбак вышли в коридор. В руках Нордаля был второй пистолет. Белокурый сунул Лунду винтовку. Элли привела в порядок поднос и направилась к третьему помощнику. Но дверь его каюты уже отворилась, и молодой офицер выглянул сам.
– Что за шум?
Лунд ответил ему ударом приклада. Офицера втащили обратно в каюту и тоже связали.
С захваченным оружием в руках все вбежали в кают-компанию. Первое, что им бросилось в глаза: Витемы там не было!
Нордаль широкими прыжками взбежал по главному трапу. Дверь на палубу оказалась запертой снаружи.
Заговорщики переглянулись…
Команда вешает капитана
Отвратительный характер повешенных
Последний рейд «Черного орла»
– Отнесите содовую ко мне в каюту.
Он повернулся, и… удар тяжелого сифона по голове заставил его покачнуться. Прямое длинное тело бессильно согнулось и беззвучно осело на ковер.
Через две-три минуты Витема лежал спеленутый, как ребенок, с завязанным ртом. Все произошло в полной тишине. Элли в бессилии опустилась в кресло. Нордаль налил ей стакан содовой. Слышно было, как стучат о стекло ее зубы.
Шкипер Лунд погладил девушку по голове. Она пришла в себя и собрала на подносе завтрак: какао, яичницу, бутылку вина. В следующую минуту осторожно постучала в дверь второго помощника. Около нее, прижавшись к переборке, стояли Нордаль, Лунд и крепкий белокурый рыбак.
За дверью послышался шорох. Щелкнул замок. Заспанный офицер выглянул в коридор.
– Что такое?
Смущенно опустив глаза, Элли стояла с подносом. Офицер несколько мгновений смотрел непонимающе, машинально приглаживая волосы.
– Вахта может немножко подождать.
Он распахнул дверь и с гадким смешком потянул Элли к себе. Она остановилась в дверях, чтобы не дать их захлопнуть. В каюту ворвались Нордаль и белокурый рыбак. Лунд с пистолетом Витемы в руках остался на страже в коридоре. За дверью второго помощника слышалась возня, хрипение, заглушенные немецкие ругательства. Через несколько минут Элли, Нордаль и рыбак вышли в коридор. В руках Нордаля был второй пистолет. Белокурый сунул Лунду винтовку. Элли привела в порядок поднос и направилась к третьему помощнику. Но дверь его каюты уже отворилась, и молодой офицер выглянул сам.
– Что за шум?
Лунд ответил ему ударом приклада. Офицера втащили обратно в каюту и тоже связали.
С захваченным оружием в руках все вбежали в кают-компанию. Первое, что им бросилось в глаза: Витемы там не было!
Нордаль широкими прыжками взбежал по главному трапу. Дверь на палубу оказалась запертой снаружи.
Заговорщики переглянулись…
Команда вешает капитана
Нордаль и Лунд укрепили дверь так, чтобы ее нельзя было отворить снаружи. После этого они смело подали условный сигнал товарищам. Разбившись на две группы: Нордаль и Элли с одной группой, Лунд и рыбак – с другой, – поделили добытое оружие и бросились на помощь тем, кто должен был действовать в кормовой и носовой частях судна.
Как правильно рассчитывали вожаки восстания, наличие вооруженной силы произвело свое действие на оставшихся без командования матросов «Черного орла». Несколько выстрелов по сопротивляющимся – и им стало не до того, чтобы разбираться, сколько оружия у восставших. Большая часть безропотно дала скрутить себе руки за спину. Через полчаса в распоряжении восставших оружия было больше, чем они могли унести. Найденов, Житков, Нордаль собрались, чтобы обсудить, как легче овладеть палубой. Но тут пришла неожиданная мысль: прежде, чем думать о захвате палубы, нужно справиться с машинной командой. Машинисты заперлись в кормовом отсеке, где находился вспомогательный двигатель «Черного орла». На требование сдаться они ответили выстрелами. Из прохода было слышно, как гудит пламя в запальных шарах дизелей. Раздавались звонки машинного телеграфа. По-видимому, машинисты, выполняя приказ с мостика, запускали моторы. Опомнившийся от потрясения Витема торопился, не полагаясь на одни паруса. Найденов ошибся, предполагая, будто разъединив линию, питающую от динамо радиорубку, лишил Витему единственного средства спасения – радио. Овладев нижней палубой корабля, восставшие оказались в роли пассажиров, которых именно Витема повезет, куда ему вздумается.
Была дорога каждая минута. Если подоспеет какой-нибудь немецкий корабль, Витема перейдет в наступление. Конечно, восставшие не дадутся теперь живыми в руки немцев; может быть, им даже удастся утащить с собой на дно и врагов, взорвав судно, но не к этому они стремились: им нужна была жизнь, свобода. Им нужен был сам Витема!
– Надо любой ценой помешать ему управлять движением судна, – сказал Житков.
– Значит, первая задача – вышибить немцев из машины! – решительно заявил Найденов.
Несколько ручных гранат, брошенных под стальную дверь машинного отделения, сделали свое дело. Проход в машинное отделение был открыт. Но первый же норвежец, сунувшийся туда, упал с простреленной головой.
За дверью была крошечная площадка. С нее узкий железный трап вел вниз, где стояли двигатели. Укрываясь за ними, немцы вели огонь по единственной двери, через которую можно было до них добраться.
– Придется пожертвовать машиной, – сказал Найденов. И несколько ручных гранат одна за другой полетели вниз.
Немцы ответили градом пуль. Пули стучали по стальным переборкам, рикошетировали, визжа на разные голоса.
Житков отстранил Найденова от входа, ползком пробрался к стальному помосту, нависшему над машинным отделением, и дал очередь по мелькнувшей внизу голове машиниста. Снизу донесся стон. Житков терпеливо ждал, когда выглянет следующий. Но тут вдруг свет, заливавший машинное отделение, погас; освещенной осталась только верхняя площадка, где лежал сам Житков. Положение стало неравным. Немцы могли стрелять по наступающим, оставаясь невидимыми. Житков выстрелил по лампе над своей головой. Все вокруг погрузилось во тьму. Розовели внизу запальные шары у головок цилиндров. В них гудело веселое голубое пламя. Звонко ударил гонг телеграфа. Раз, другой. Послышался голос механика, отвечающего что-то в переговорный на мостик.
Житков слышал, как засвистело в цилиндрах.
Глубоко вздыхая, двигатель пошел.
Снова раздался звон гонга, и Житков почувствовал, как дрогнуло судно от завертевшегося винта. Этот стук ожившей машины подействовал на Житкова, как удар.
– Их нужно, наконец, вышибить, – проговорил он, обернувшись к Найденову.
Тот сделал знак лежавшим товарищам. Несколько человек кинулись по трапам в черную пропасть машинного отделения. Снизу сверкнули выстрелы, громом отдавшиеся в металлической коробке отсека. Им ответила очередь житковского автомата. Немцы не смогли сдержать стремительное наступление восставших.
Пренебрегая осторожностью, Житков обогнул грохочущий двигатель и, не целясь, выпустил в темноту длинную автоматную очередь.
Скоро стал слышен только ровный гул работающих дизелей.
Найденов бросился к пусковому клапану и остановил машины. Почти сейчас же над головами раздалось из переговорного басистое рычание Йенша:
– В машине!.. Какого черта? Ослепли вы, что ли? Посмотрите на телеграф, черт бы побрал ваши души!.. Полный вперед! За каким дьяволом вы стопорите шарманку?
Найденов крикнул в ответ:
– Алло, на мостике! Господин старший механик пошел к вам. Он лично доложит о причине остановки машины.
– Верните старого дурака. Он не пройдет на мостик. Нижние палубы захвачены бунтовщиками.
– Он пройдет кормовой рубкой, – ответил Найденов. – Нам удалось перекрыть проход в корму. Бунтовщики изолированы в носовой части корабля. Вся корма – наша.
– Вы в этом уверены? – В голосе Йенша прозвучало недоверие. Наступило молчание. Потом снова захрипел старший офицер. – Алло, вы там! Пускай механик тащится сюда, да живей. Мы разбаррикадируем кормовую дверь…
Товарищи поняли все без приказаний Найденова. Он еще заканчивал этот разговор, а Нордаль, Лунд и все их люди уже стремглав неслись к кормовому люку. Через несколько минут оттуда послышались выстрелы и шум свалки.
– Вот и счастливый конец романа! – улыбаясь, сказал Нордаль Найденову.
– Это только последняя глава, но не эпилог, – отвечал Найденов.
– Не знаю, что вам еще нужно? – И Нордаль указал на фока-рей, на обоих ноках которого, раскачиваясь в такт плавным движениям корабля, висели два тела. То были Витема и его первый помощник Йенш.
– Я предпочел бы видеть капитана живым, чтобы иметь возможность кое о чем расспросить его, – сказал Найденов.
– Да и у меня были с покойным довольно серьезные счеты, – согласился Житков. – Откровенно говоря, я до сих пор не понимаю, каким образом он мог угодить в столь неудобное положение.
– Я и забыл, что ты не участвовал в штурме палубы, – сказал Найденов. – Дело было так: мы овладели половиной верхней палубы. И тут вдруг с их стороны появился парламентер. Как ты думаешь, кто это был?.. Сам Мейнеш!.. От имени команды он сделал предложение: мы даем им возможность спустить катер и не преследуем их, а они за это не пошлют в нас больше ни одной пули и оставят судно в нашем полном распоряжении. А нужно тебе сказать, что у них было четыре пулемета. Тут было о чем подумать, но мы ему все же категорически заявили: с «Орла» могут уйти все, кроме Витемы. Витема должен остаться в наших руках. Мейнеш вышел вторично и сказал, что они согласны отплыть без своего капитана, но оставят его нам не живым, а… повешенным. В качестве бесплатного приложения они повесят и старшего офицера Йенша. «Если мы оставим их живыми, – сказал Мейнеш, – ни у кого из нас не будет уверенности в том, что нам самим не суждено закончить жизнь в петле. Рано или поздно наш капитан уйдет из ваших рук…» Да, такова была непоколебимая вера этих дураков в силу своего капитана. И тут уж они не шли ни на какие уступки. Они предпочитали драться с нами до последнего, чем рискнуть когда-либо испытать на себе месть Витемы.
– В конце концов, – сказал Йенсен, – я ничего не имею против такого эпилога. Жаль только, что с нами нет старого Глана! Куда его девали немцы, ума не приложу. Я готов предположить худшее…
– Ни слова при Элли! – предостерегающе произнес Житков.
К полудню было принято решение идти в Англию. Оттуда каждому предоставлялась возможность избрать путь по собственному выбору. Судно же будет передано в распоряжение находящегося в Лондоне норвежского правительства.
Люди разошлись по кубрикам и каютам. Житков и Найденов решили остаться со своими старыми сожителями Нордалем и Фальком, но по дороге к себе зашли в капитанский салон.
Найденов осмотрел ящики стола, ощупал карманы аккуратно развешанной одежды.
– Ключей нигде нет, – сказал он. – Как это ни противно, но придется обыскать карманы пижамы, в которой он висит.
– Давай уберем трупы.
– Ты прав. А ключи все же нужно найти.
– Займемся этим ну хотя бы нынче ночью, при смене вахт.
– Идет. Назначаем для встречи полночь.
– Добро. А до тех пор – по койкам!
Как правильно рассчитывали вожаки восстания, наличие вооруженной силы произвело свое действие на оставшихся без командования матросов «Черного орла». Несколько выстрелов по сопротивляющимся – и им стало не до того, чтобы разбираться, сколько оружия у восставших. Большая часть безропотно дала скрутить себе руки за спину. Через полчаса в распоряжении восставших оружия было больше, чем они могли унести. Найденов, Житков, Нордаль собрались, чтобы обсудить, как легче овладеть палубой. Но тут пришла неожиданная мысль: прежде, чем думать о захвате палубы, нужно справиться с машинной командой. Машинисты заперлись в кормовом отсеке, где находился вспомогательный двигатель «Черного орла». На требование сдаться они ответили выстрелами. Из прохода было слышно, как гудит пламя в запальных шарах дизелей. Раздавались звонки машинного телеграфа. По-видимому, машинисты, выполняя приказ с мостика, запускали моторы. Опомнившийся от потрясения Витема торопился, не полагаясь на одни паруса. Найденов ошибся, предполагая, будто разъединив линию, питающую от динамо радиорубку, лишил Витему единственного средства спасения – радио. Овладев нижней палубой корабля, восставшие оказались в роли пассажиров, которых именно Витема повезет, куда ему вздумается.
Была дорога каждая минута. Если подоспеет какой-нибудь немецкий корабль, Витема перейдет в наступление. Конечно, восставшие не дадутся теперь живыми в руки немцев; может быть, им даже удастся утащить с собой на дно и врагов, взорвав судно, но не к этому они стремились: им нужна была жизнь, свобода. Им нужен был сам Витема!
– Надо любой ценой помешать ему управлять движением судна, – сказал Житков.
– Значит, первая задача – вышибить немцев из машины! – решительно заявил Найденов.
Несколько ручных гранат, брошенных под стальную дверь машинного отделения, сделали свое дело. Проход в машинное отделение был открыт. Но первый же норвежец, сунувшийся туда, упал с простреленной головой.
За дверью была крошечная площадка. С нее узкий железный трап вел вниз, где стояли двигатели. Укрываясь за ними, немцы вели огонь по единственной двери, через которую можно было до них добраться.
– Придется пожертвовать машиной, – сказал Найденов. И несколько ручных гранат одна за другой полетели вниз.
Немцы ответили градом пуль. Пули стучали по стальным переборкам, рикошетировали, визжа на разные голоса.
Житков отстранил Найденова от входа, ползком пробрался к стальному помосту, нависшему над машинным отделением, и дал очередь по мелькнувшей внизу голове машиниста. Снизу донесся стон. Житков терпеливо ждал, когда выглянет следующий. Но тут вдруг свет, заливавший машинное отделение, погас; освещенной осталась только верхняя площадка, где лежал сам Житков. Положение стало неравным. Немцы могли стрелять по наступающим, оставаясь невидимыми. Житков выстрелил по лампе над своей головой. Все вокруг погрузилось во тьму. Розовели внизу запальные шары у головок цилиндров. В них гудело веселое голубое пламя. Звонко ударил гонг телеграфа. Раз, другой. Послышался голос механика, отвечающего что-то в переговорный на мостик.
Житков слышал, как засвистело в цилиндрах.
Глубоко вздыхая, двигатель пошел.
Снова раздался звон гонга, и Житков почувствовал, как дрогнуло судно от завертевшегося винта. Этот стук ожившей машины подействовал на Житкова, как удар.
– Их нужно, наконец, вышибить, – проговорил он, обернувшись к Найденову.
Тот сделал знак лежавшим товарищам. Несколько человек кинулись по трапам в черную пропасть машинного отделения. Снизу сверкнули выстрелы, громом отдавшиеся в металлической коробке отсека. Им ответила очередь житковского автомата. Немцы не смогли сдержать стремительное наступление восставших.
Пренебрегая осторожностью, Житков обогнул грохочущий двигатель и, не целясь, выпустил в темноту длинную автоматную очередь.
Скоро стал слышен только ровный гул работающих дизелей.
Найденов бросился к пусковому клапану и остановил машины. Почти сейчас же над головами раздалось из переговорного басистое рычание Йенша:
– В машине!.. Какого черта? Ослепли вы, что ли? Посмотрите на телеграф, черт бы побрал ваши души!.. Полный вперед! За каким дьяволом вы стопорите шарманку?
Найденов крикнул в ответ:
– Алло, на мостике! Господин старший механик пошел к вам. Он лично доложит о причине остановки машины.
– Верните старого дурака. Он не пройдет на мостик. Нижние палубы захвачены бунтовщиками.
– Он пройдет кормовой рубкой, – ответил Найденов. – Нам удалось перекрыть проход в корму. Бунтовщики изолированы в носовой части корабля. Вся корма – наша.
– Вы в этом уверены? – В голосе Йенша прозвучало недоверие. Наступило молчание. Потом снова захрипел старший офицер. – Алло, вы там! Пускай механик тащится сюда, да живей. Мы разбаррикадируем кормовую дверь…
Товарищи поняли все без приказаний Найденова. Он еще заканчивал этот разговор, а Нордаль, Лунд и все их люди уже стремглав неслись к кормовому люку. Через несколько минут оттуда послышались выстрелы и шум свалки.
* * *
Прошло не менее двух часов, прежде чем Найденов, Житков и Нордаль, сойдясь на мостике «Черного орла», торжественно протянули друг другу руки.– Вот и счастливый конец романа! – улыбаясь, сказал Нордаль Найденову.
– Это только последняя глава, но не эпилог, – отвечал Найденов.
– Не знаю, что вам еще нужно? – И Нордаль указал на фока-рей, на обоих ноках которого, раскачиваясь в такт плавным движениям корабля, висели два тела. То были Витема и его первый помощник Йенш.
– Я предпочел бы видеть капитана живым, чтобы иметь возможность кое о чем расспросить его, – сказал Найденов.
– Да и у меня были с покойным довольно серьезные счеты, – согласился Житков. – Откровенно говоря, я до сих пор не понимаю, каким образом он мог угодить в столь неудобное положение.
– Я и забыл, что ты не участвовал в штурме палубы, – сказал Найденов. – Дело было так: мы овладели половиной верхней палубы. И тут вдруг с их стороны появился парламентер. Как ты думаешь, кто это был?.. Сам Мейнеш!.. От имени команды он сделал предложение: мы даем им возможность спустить катер и не преследуем их, а они за это не пошлют в нас больше ни одной пули и оставят судно в нашем полном распоряжении. А нужно тебе сказать, что у них было четыре пулемета. Тут было о чем подумать, но мы ему все же категорически заявили: с «Орла» могут уйти все, кроме Витемы. Витема должен остаться в наших руках. Мейнеш вышел вторично и сказал, что они согласны отплыть без своего капитана, но оставят его нам не живым, а… повешенным. В качестве бесплатного приложения они повесят и старшего офицера Йенша. «Если мы оставим их живыми, – сказал Мейнеш, – ни у кого из нас не будет уверенности в том, что нам самим не суждено закончить жизнь в петле. Рано или поздно наш капитан уйдет из ваших рук…» Да, такова была непоколебимая вера этих дураков в силу своего капитана. И тут уж они не шли ни на какие уступки. Они предпочитали драться с нами до последнего, чем рискнуть когда-либо испытать на себе месть Витемы.
– В конце концов, – сказал Йенсен, – я ничего не имею против такого эпилога. Жаль только, что с нами нет старого Глана! Куда его девали немцы, ума не приложу. Я готов предположить худшее…
– Ни слова при Элли! – предостерегающе произнес Житков.
К полудню было принято решение идти в Англию. Оттуда каждому предоставлялась возможность избрать путь по собственному выбору. Судно же будет передано в распоряжение находящегося в Лондоне норвежского правительства.
Люди разошлись по кубрикам и каютам. Житков и Найденов решили остаться со своими старыми сожителями Нордалем и Фальком, но по дороге к себе зашли в капитанский салон.
Найденов осмотрел ящики стола, ощупал карманы аккуратно развешанной одежды.
– Ключей нигде нет, – сказал он. – Как это ни противно, но придется обыскать карманы пижамы, в которой он висит.
– Давай уберем трупы.
– Ты прав. А ключи все же нужно найти.
– Займемся этим ну хотя бы нынче ночью, при смене вахт.
– Идет. Назначаем для встречи полночь.
– Добро. А до тех пор – по койкам!
Отвратительный характер повешенных
В полночь друзья встретились в кают-компании, поднялись на верхнюю палубу и по продольному мостику направились к фок-мачте, где висели Витема и его первый офицер. По пути Найденов окликнул вахтенного начальника.
– Не прикажете ли вы двум-трем людям помочь нам снять трупы повешенных? Не стоит оставлять их здесь до утра.
Норвежец отдал необходимые распоряжения голосом, по которому легко было понять, что он только что очнулся от дремоты. В сопровождении боцмана и двух матросов друзья пошли по продольному мостику к носу корабля. Дошли до фок-мачты. Но как ни всматривались они в темноту, – разглядеть труп Витемы им не удавалось.
– По-видимому, предыдущая вахта сняла, – сказал Житков.
– Нет, херре Житков, – сказал вахтенный. – Я как раз спрашивал об этом боцмана при смене. Он сказал, что одного-то сняли, а «самого» оставили мне.
– Не сам же Витема сошел с рея, – рассердился Найденов. – Пойдите к вахтенному начальнику и узнайте, где труп.
– Понимаю, херре пастор. Сейчас же спрошу.
Пришел вахтенный помощник.
– Я только что ходил к первому помощнику. Он и не думал снимать труп: уверяет, что перед самой сменой видел его на рее.
– Что за история! – рассердился Найденов. – Сейчас мы узнаем, кто это сделал.
Он быстро спустился с мостика и побежал к Лунду. Но и Лунд ничего не знал. Не имел об этом представления и Йенсен. Подняли на ноги обе нижние вахты, опросили всех. Никто и близко не подходил к повешенным.
Найденов посветил фонариком на свисающий с носа конец троса: он был срезан.
– Значит, здесь остался кто-то из шайки Витемы. Нужно сейчас же обыскать корабль!
Все занялись поисками. Осмотрели все закоулки, но не обнаружили даже намека на тайник, где мог бы скрыться человек.
– И тем не менее я не верю в чудеса! – воскликнул Найденов.
– Хотя по твоему пасторскому званию именно тебе, а не мне следовало бы в них верить. Что касается меня, то я начинаю, кажется, верить… У повешенных бывает странный характер.
Друзья спустились в салон. По дороге они запаслись инструментом. Найденов взламывал массивный стол Витемы, когда в салон вошел взволнованный Лунд.
– Витема ушел на четверке с подвесным мотором, – сказал норвежец.
– Витема или труп повешенного Витемы? – спросил Житков.
Найденов провел рукой по лицу.
– Это действительно становится похоже на фантастический роман.
– Нет, это доказывает только, что таких, как Витема, мало вешать. Даже когда они болтаются в петле, всаживать следует пулю.
– По-видимому, ты прав, – произнес Найденов и опустился на диван.
Сильный толчок сбросил его на пол. Кресло, в котором сидел Житков, выскочило из крепления. Весь корпус «Черного орла» содрогнулся от взрыва.
Найденов бросился к переговорному.
– На мостике! Что случилось?
Никто не ответил. На верхней палубе были слышны шаги бегущих людей. В салон вбежал Лунд.
– Цистерна с топливом горит. Взрывом вырван кусок обшивки в ахтерпике!
– Помпы?
– Вода поступает быстрее, чем успевают откачивать помпы.
– Как вы думаете, – живо спросил Житков, – сколько времени эта коробка может еще продержаться на плаву?
– Не больше суток, – сказал Лунд.
– Сутки? – Житков повернулся на каблуке и щелкнул пальцами. – За сутки, знаете, что можно сделать?!
– Утонуть двадцать четыре раза, – хмуро пробормотал шкипер.
– Утонуть можно и все сорок восемь раз, – отрезал Найденов. – Но можно сочинить кое-что другое. Всех наверх!
С этими словами все трое бросились наверх. Навстречу им бежал Йенсен.
– Эй, шкипер! – крикнул Нордаль. – Мы осмотрели шлюпки. У всех продырявлены днища…
– Не прикажете ли вы двум-трем людям помочь нам снять трупы повешенных? Не стоит оставлять их здесь до утра.
Норвежец отдал необходимые распоряжения голосом, по которому легко было понять, что он только что очнулся от дремоты. В сопровождении боцмана и двух матросов друзья пошли по продольному мостику к носу корабля. Дошли до фок-мачты. Но как ни всматривались они в темноту, – разглядеть труп Витемы им не удавалось.
– По-видимому, предыдущая вахта сняла, – сказал Житков.
– Нет, херре Житков, – сказал вахтенный. – Я как раз спрашивал об этом боцмана при смене. Он сказал, что одного-то сняли, а «самого» оставили мне.
– Не сам же Витема сошел с рея, – рассердился Найденов. – Пойдите к вахтенному начальнику и узнайте, где труп.
– Понимаю, херре пастор. Сейчас же спрошу.
Пришел вахтенный помощник.
– Я только что ходил к первому помощнику. Он и не думал снимать труп: уверяет, что перед самой сменой видел его на рее.
– Что за история! – рассердился Найденов. – Сейчас мы узнаем, кто это сделал.
Он быстро спустился с мостика и побежал к Лунду. Но и Лунд ничего не знал. Не имел об этом представления и Йенсен. Подняли на ноги обе нижние вахты, опросили всех. Никто и близко не подходил к повешенным.
Найденов посветил фонариком на свисающий с носа конец троса: он был срезан.
– Значит, здесь остался кто-то из шайки Витемы. Нужно сейчас же обыскать корабль!
Все занялись поисками. Осмотрели все закоулки, но не обнаружили даже намека на тайник, где мог бы скрыться человек.
– И тем не менее я не верю в чудеса! – воскликнул Найденов.
– Хотя по твоему пасторскому званию именно тебе, а не мне следовало бы в них верить. Что касается меня, то я начинаю, кажется, верить… У повешенных бывает странный характер.
Друзья спустились в салон. По дороге они запаслись инструментом. Найденов взламывал массивный стол Витемы, когда в салон вошел взволнованный Лунд.
– Витема ушел на четверке с подвесным мотором, – сказал норвежец.
– Витема или труп повешенного Витемы? – спросил Житков.
Найденов провел рукой по лицу.
– Это действительно становится похоже на фантастический роман.
– Нет, это доказывает только, что таких, как Витема, мало вешать. Даже когда они болтаются в петле, всаживать следует пулю.
– По-видимому, ты прав, – произнес Найденов и опустился на диван.
Сильный толчок сбросил его на пол. Кресло, в котором сидел Житков, выскочило из крепления. Весь корпус «Черного орла» содрогнулся от взрыва.
Найденов бросился к переговорному.
– На мостике! Что случилось?
Никто не ответил. На верхней палубе были слышны шаги бегущих людей. В салон вбежал Лунд.
– Цистерна с топливом горит. Взрывом вырван кусок обшивки в ахтерпике!
– Помпы?
– Вода поступает быстрее, чем успевают откачивать помпы.
– Как вы думаете, – живо спросил Житков, – сколько времени эта коробка может еще продержаться на плаву?
– Не больше суток, – сказал Лунд.
– Сутки? – Житков повернулся на каблуке и щелкнул пальцами. – За сутки, знаете, что можно сделать?!
– Утонуть двадцать четыре раза, – хмуро пробормотал шкипер.
– Утонуть можно и все сорок восемь раз, – отрезал Найденов. – Но можно сочинить кое-что другое. Всех наверх!
С этими словами все трое бросились наверх. Навстречу им бежал Йенсен.
– Эй, шкипер! – крикнул Нордаль. – Мы осмотрели шлюпки. У всех продырявлены днища…
Последний рейд «Черного орла»
Начальник поста береговой стражи оккупационных войск в Норвегии, штурмфюрер штандарта СС «Мертвая голова» Пауль Минкнер протянул руку к телефону. Звонок настойчиво дробил ночной полумрак комнаты. Минкнер был зол. И без этого звонка его сон был не слишком спокоен.
Его нервировали светлые ночи. В этой стране все было не по вкусу Минкнеру: высокие и крутые горы, студеное море, мужчины, открыто ненавидящие немцев, женщины, отвергающие ухаживание даже офицеров СС. Из-за всего этого Пауль Минкнер часто пребывал в состоянии раздражения. Не было ничего удивительного, что он и сейчас сердито рявкнул в трубку:
– В чем дело?!
Но то, что он услышал, заставило его быстро сбросить одеяло и взять карандаш. Он стал делать заметки в блокноте.
Собеседник на том конце провода говорил:
– Патрульный самолет обнаружил на траверзе острова Санде трехмачтовый парусник. Курс – ост-зюйд-ост. Судно несет всю парусность. Обращает на себя внимание необыкновенная осадка: борта судна едва возвышаются над водой. Флага летчик разобрать не мог.
– Так… так… так… – повторял Минкнер, делая отметки. – Последние координаты?
Собеседник назвал широту и долготу.
– Это не может быть немецкое судно с рудой из Нарвика? – спросил Минкнер.
– Запросили по радио Нарвик, ответа нет. Вид судна внушает подозрения.
– Через два часа я буду у них на палубе, – заключил Минкнер.
– Если нужно, сейчас же радируйте: вышлем спасательный буксир.
– Быть может, целесообразно и идти прямо на нем?
– «Зеефальк» – наше единственное спасательное судно. А время такое, что оно может понадобиться в любую минуту. Не хочется понапрасну угонять буксир из порта.
– Положитесь на меня. Я справлюсь своими силами, – согласился Минкнер.
Через десять минут сторожевой катер с десятком эсэсовцев на борту отвалил от дальнего конца пристани Тромсе и, набирая скорость, пошел к устью Тромсесунда.
Очутившись в кокпите катера, Минкнер завернулся в плащ и растянулся на диванчике, приказав разбудить его, когда покажется парусник.
Охранники расположились вокруг откидного столика, появились карты.
Партия ската была в самом разгаре, когда в люк просунулась красная физиономия матроса.
– Парусник в виду!
Собрав карты, охранники неохотно полезли на палубу. Следом за ними, протирая глаза, появился и сам Минкнер. Он навел на парусник бинокль:
– Он поднимает наш флаг. Они волокут руду из Нарвика. Но хотел бы я знать, за каким чертом понадобилось им заворачивать в нашу дыру?
– Посмотрите на его осадку, господин штурмфюрер, – позволил себе заметить шкипер. – Он принял в трюмы больше воды, чем могут откачать помпы.
– Откуда вы знаете?
– Разве вы не видите, как она льется сквозь все шпигаты, господин штурмфюрер?
– Не можешь ли ты разобрать название?
– «Черный орел», господин штурмфюрер, – услужливо ответил один из эсэсовцев.
– В этом виде он больше напоминает мокрую курицу, а?
– Остроумно сказано, господин штурмфюрер. – Шкипер угодливо хихикнул. – Боюсь, что эта курица не протянет больше чем до полудня.
Хотя Минкнер решительно ничего не понимал в таких делах, он важно согласился.
– Да, черт возьми, его дела швах!
Катер приближался к «Орлу», Минкнер приказал просигнализировать: «Капитану прибыть с судовыми документами».
На «Черном орле» не отрепетовали сигнала.
– Кой черт, ослепли они, что ли? – сердито проворчал Минкнер и, взявшись за мегафон, велел еще сблизиться с барком. Когда расстояние было не более двухсот метров, он крикнул:
– Эй, вы! Какого черта не отвечаете на сигналы полицейского катера?
– У нас не осталось сигнальщика.
– От капитана-то у вас что-нибудь осталось?
– Я капитан. Что вам нужно?
– Осмотреть вашу посудину, проверить судовые документы и ваших калек.
– Кто говорит?
– Начальник поста береговой стражи штурмфюрер Минкнер.
Тот, кто называл себя капитаном «Черного орла», сразу изменил тон:
– О, господин штурмфюрер, тысяча извинений! Что угодно приказать господину штурмфюреру?
– Садитесь в шлюпку и приезжайте ко мне с судовыми документами, а потом я поднимусь к вам на борт.
– К сожалению, господин штурмфюрер, – ответил капитан «Черного орла», – у нас не осталось ни одной исправной шлюпки.
– Я вижу почти все ваши шлюпки на месте, – с удивлением сказал Минкнер.
– Они все текут, как решето.
– Послушайте, вы! – рассердился Минкнер. – Голова у вас еще не течет?
– Боюсь, что через несколько часов именно это ей и предстоит, если нам не подадут помощи.
– Какого же дьявола вы не вызываете спасательное судно?
– Машинное отделение под водой. Радиосвязи нет.
– Да что с вами, в конце концов, случилось?
– Если господину штурмфюреру будет угодно прибыть ко мне на борт, я буду иметь честь доложить все подробно.
Минкнер колебался. Ему не хотелось отправляться на корабль: а вдруг эта чертова посудина возьмет да потонет? Сразу, как продырявленная кастрюля! Наверно, бывает ведь и такое. Нет, это слишком опасно.
Он крикнул в сторону «Орла»:
– Выкладывайте, что случилось.
– Сообщение не из тех, которые следует знать всему свету.
Минкнер с явной неохотой приказал шкиперу подойти к борту «Черного орла» и неуклюже перелез на трап парусника. За ним последовал десяток его черномундирных охранников. Торжественно, как похоронная процессия, они поднялись по трапу. Впрочем, восхождение было не особенно длинным: большая часть трапа была уже под водой.
Не желая бить свой катер о борт парусника, немецкий шкипер отошел на сотню метров.
Глядя, как Минкнер в сопровождении своей команды скрылся в дверях кормовой рубки, шкипер с завистью облизал губы. Он представил себе шеренгу бутылок на столе кают-компании парусника – первое, с чем, вероятно, пожелает ознакомиться бравый штурмфюрер. Прошло с полчаса. Наконец Минкнер появился в дверях рубки и прямо оттуда крикнул:
– Эй, на катере!.. – Тут он запнулся, как бы размышляя, что сказать дальше, и не очень уверенно, сбиваясь, продолжал: – Радируйте на пост… выслать «Зеефальк» сейчас же… дайте точные координаты.
– Кажется, он уже проинспектировал винный погреб «Орла», – пробормотал шкипер и громко ответил Минкнеру: – Будет исполнено, господин штурмфюрер. Прикажете подойти к борту?
Было ясно видно, что Минкнер открыл было рот, чтобы что-то ответить, но вдруг, словно поперхнувшись, неуверенно сказал:
– Отправляйтесь в порт. Я вернусь на «Зеефальке».
Шкипер обомлел, потрясенный неожиданным мужеством эсэсовца.
– Вы хотите оставаться на тонущем корабле?
Секунда молчания – и неуверенный крик Минкнера:
– Делайте, что приказано!.. Только, ради бога, поскорее радируйте насчет спасательного буксира, – слышите вы?
– Радист уже работает, – ответил шкипер и, решившись, крикнул: – А нельзя ли перебросить нам оттуда парочку флаконов чего-нибудь живительного?
Минкнер оглянулся внутрь рубки и тотчас прокричал шкиперу:
– Убирайтесь ко всем чертям, не то я…
Шкипер не стал ждать продолжения тирады. Через несколько минут катер уже нырял в белой пене далеко от «Черного орла».
Прошло не менее двух часов, прежде чем в этом квадрате, на месте сторожевого катера, показался силуэт спасательного буксира «Зеефальк». Его могучая грудь уверенно расталкивала волны.
По-видимому, шкипер сторожевого катера успел подробно описать по радио положение «Черного орла»: на буксире уже готовили толстые рукава шлангов. Легкое облачко пара вилось над мощными спасательными помпами, способными, кажется, высосать самый океан, а не то что откачать затопленные трюмы какого-то барка. Командир буксира, краснолицый пожилой немец с седыми усами, стоя рядом с рулевым, разглядывал «Орла», погрузившегося уже чуть не до самого фальшборта.
Когда расстояние между судами сократилось настолько, что можно было переговариваться, командир буксира взял мегафон:
– Здравствуйте, капитан!
– Рад видеть вас, капитан! – любезно ответили с «Черного орла».
В это время к борту подошел Минкнер, окруженный группой охранников.
– Здравствуйте, капитан! – нервно крикнул штурмфюрер капитану буксира. – Поскорее поднимайтесь сюда. А не то эта старая банка потонет вместе со мной.
Тут двое охранников подхватили своего офицера под мышки и увели в рубку.
– Однако, – проворчал капитан буксира, – свой трюм он успел уже изрядно залить. Я бы ничего не имел против того, чтобы кое-что качнули и в меня. Эй, герр капитан, не найдется ли там у вас чего-нибудь согревающего для моих водолазов?
– Буду рад выложить перед ними весь мой запас, капитан. Вы сделаете мне большое одолжение, если подниметесь отведать то, что у нас еще осталось.
Спасатель не заставил повторять приглашение. «Зеефальк» подошел к борту «Черного орла», и вслед за своим капитаном водолазы полезли на парусник.
Из рубки «Орла» вышли человек десять охранников. Впереди браво шагал здоровенный мужчина с нашивками шарфюрера. Как только спасатели освободили трап, эсэсовцы спустились на буксир.
– Мы предпочитаем наблюдать со стороны, капитан, – с усмешкой сказал старший в команде.
– А ваш офицер?
– Он ждет вас в кают-компании.
Эсэсовцы быстро разбежались по палубе «Зеефалька» с таким видом, словно каждому из них было заранее назначено определенное место. Часть тут же спустилась в машину; шарфюрер взбежал на мостик и встал рядом с рулевым, остальные разместились на палубе около матросов буксира. Вдруг шарфюрер поднял пистолет и выстрелил в воздух.
– А ну-ка, ты, подними лапы! – крикнул он рулевому.
Немецкий матрос с удивлением увидел против своего лица черное очко пистолетного дула.
То же самое проделали остальные охранники: их пистолеты были наведены на матросов, один за другим растерянно поднимавших руки.
Шарфюрер ловко связал поднятые над головой руки рулевого и нагнулся к переговорному.
– Эй, в машине! Как у вас там дела?
– Все готово.
– На «Орле»! – крикнул шарфюрер. – Эй, на «Орле»!
Над бортом парусника появилось несколько голов.
– Как у вас там дела? – спросил шарфюрер.
– В полном порядке.
– У нас тоже все готово! – крикнул шарфюрер. – Херре пастор, куда вы думаете девать своих пленных?!
– А что думаете на этот счет вы, Нордаль?
– Хотя я и не сторонник церемоний с этими господами, – вставил появившийся у борта Житков, на котором была форма первого офицера «Черного орла», – но мне хотелось бы сохранить до поры до времени всю банду. Думаю, они знают кое-что, что может нам еще очень пригодиться!
– Верно, – согласился Найденов. – В трюме «Зеефалька» хватит места для всех. Давайте, не теряя времени, перегружаться на буксир. – Он обернулся к Житкову. – Пройди в радиорубку буксира и позаботься о том, чтобы на берег дали подходящую депешу: «Спасательные работы идут полным ходом». Вы же, херре Лунд, идите принимать ваше новое судно. «Зеефальк» сколочен достаточно прочно, чтобы доставить нас, куда пожелаем.
Его нервировали светлые ночи. В этой стране все было не по вкусу Минкнеру: высокие и крутые горы, студеное море, мужчины, открыто ненавидящие немцев, женщины, отвергающие ухаживание даже офицеров СС. Из-за всего этого Пауль Минкнер часто пребывал в состоянии раздражения. Не было ничего удивительного, что он и сейчас сердито рявкнул в трубку:
– В чем дело?!
Но то, что он услышал, заставило его быстро сбросить одеяло и взять карандаш. Он стал делать заметки в блокноте.
Собеседник на том конце провода говорил:
– Патрульный самолет обнаружил на траверзе острова Санде трехмачтовый парусник. Курс – ост-зюйд-ост. Судно несет всю парусность. Обращает на себя внимание необыкновенная осадка: борта судна едва возвышаются над водой. Флага летчик разобрать не мог.
– Так… так… так… – повторял Минкнер, делая отметки. – Последние координаты?
Собеседник назвал широту и долготу.
– Это не может быть немецкое судно с рудой из Нарвика? – спросил Минкнер.
– Запросили по радио Нарвик, ответа нет. Вид судна внушает подозрения.
– Через два часа я буду у них на палубе, – заключил Минкнер.
– Если нужно, сейчас же радируйте: вышлем спасательный буксир.
– Быть может, целесообразно и идти прямо на нем?
– «Зеефальк» – наше единственное спасательное судно. А время такое, что оно может понадобиться в любую минуту. Не хочется понапрасну угонять буксир из порта.
– Положитесь на меня. Я справлюсь своими силами, – согласился Минкнер.
Через десять минут сторожевой катер с десятком эсэсовцев на борту отвалил от дальнего конца пристани Тромсе и, набирая скорость, пошел к устью Тромсесунда.
Очутившись в кокпите катера, Минкнер завернулся в плащ и растянулся на диванчике, приказав разбудить его, когда покажется парусник.
Охранники расположились вокруг откидного столика, появились карты.
Партия ската была в самом разгаре, когда в люк просунулась красная физиономия матроса.
– Парусник в виду!
Собрав карты, охранники неохотно полезли на палубу. Следом за ними, протирая глаза, появился и сам Минкнер. Он навел на парусник бинокль:
– Он поднимает наш флаг. Они волокут руду из Нарвика. Но хотел бы я знать, за каким чертом понадобилось им заворачивать в нашу дыру?
– Посмотрите на его осадку, господин штурмфюрер, – позволил себе заметить шкипер. – Он принял в трюмы больше воды, чем могут откачать помпы.
– Откуда вы знаете?
– Разве вы не видите, как она льется сквозь все шпигаты, господин штурмфюрер?
– Не можешь ли ты разобрать название?
– «Черный орел», господин штурмфюрер, – услужливо ответил один из эсэсовцев.
– В этом виде он больше напоминает мокрую курицу, а?
– Остроумно сказано, господин штурмфюрер. – Шкипер угодливо хихикнул. – Боюсь, что эта курица не протянет больше чем до полудня.
Хотя Минкнер решительно ничего не понимал в таких делах, он важно согласился.
– Да, черт возьми, его дела швах!
Катер приближался к «Орлу», Минкнер приказал просигнализировать: «Капитану прибыть с судовыми документами».
На «Черном орле» не отрепетовали сигнала.
– Кой черт, ослепли они, что ли? – сердито проворчал Минкнер и, взявшись за мегафон, велел еще сблизиться с барком. Когда расстояние было не более двухсот метров, он крикнул:
– Эй, вы! Какого черта не отвечаете на сигналы полицейского катера?
– У нас не осталось сигнальщика.
– От капитана-то у вас что-нибудь осталось?
– Я капитан. Что вам нужно?
– Осмотреть вашу посудину, проверить судовые документы и ваших калек.
– Кто говорит?
– Начальник поста береговой стражи штурмфюрер Минкнер.
Тот, кто называл себя капитаном «Черного орла», сразу изменил тон:
– О, господин штурмфюрер, тысяча извинений! Что угодно приказать господину штурмфюреру?
– Садитесь в шлюпку и приезжайте ко мне с судовыми документами, а потом я поднимусь к вам на борт.
– К сожалению, господин штурмфюрер, – ответил капитан «Черного орла», – у нас не осталось ни одной исправной шлюпки.
– Я вижу почти все ваши шлюпки на месте, – с удивлением сказал Минкнер.
– Они все текут, как решето.
– Послушайте, вы! – рассердился Минкнер. – Голова у вас еще не течет?
– Боюсь, что через несколько часов именно это ей и предстоит, если нам не подадут помощи.
– Какого же дьявола вы не вызываете спасательное судно?
– Машинное отделение под водой. Радиосвязи нет.
– Да что с вами, в конце концов, случилось?
– Если господину штурмфюреру будет угодно прибыть ко мне на борт, я буду иметь честь доложить все подробно.
Минкнер колебался. Ему не хотелось отправляться на корабль: а вдруг эта чертова посудина возьмет да потонет? Сразу, как продырявленная кастрюля! Наверно, бывает ведь и такое. Нет, это слишком опасно.
Он крикнул в сторону «Орла»:
– Выкладывайте, что случилось.
– Сообщение не из тех, которые следует знать всему свету.
Минкнер с явной неохотой приказал шкиперу подойти к борту «Черного орла» и неуклюже перелез на трап парусника. За ним последовал десяток его черномундирных охранников. Торжественно, как похоронная процессия, они поднялись по трапу. Впрочем, восхождение было не особенно длинным: большая часть трапа была уже под водой.
Не желая бить свой катер о борт парусника, немецкий шкипер отошел на сотню метров.
Глядя, как Минкнер в сопровождении своей команды скрылся в дверях кормовой рубки, шкипер с завистью облизал губы. Он представил себе шеренгу бутылок на столе кают-компании парусника – первое, с чем, вероятно, пожелает ознакомиться бравый штурмфюрер. Прошло с полчаса. Наконец Минкнер появился в дверях рубки и прямо оттуда крикнул:
– Эй, на катере!.. – Тут он запнулся, как бы размышляя, что сказать дальше, и не очень уверенно, сбиваясь, продолжал: – Радируйте на пост… выслать «Зеефальк» сейчас же… дайте точные координаты.
– Кажется, он уже проинспектировал винный погреб «Орла», – пробормотал шкипер и громко ответил Минкнеру: – Будет исполнено, господин штурмфюрер. Прикажете подойти к борту?
Было ясно видно, что Минкнер открыл было рот, чтобы что-то ответить, но вдруг, словно поперхнувшись, неуверенно сказал:
– Отправляйтесь в порт. Я вернусь на «Зеефальке».
Шкипер обомлел, потрясенный неожиданным мужеством эсэсовца.
– Вы хотите оставаться на тонущем корабле?
Секунда молчания – и неуверенный крик Минкнера:
– Делайте, что приказано!.. Только, ради бога, поскорее радируйте насчет спасательного буксира, – слышите вы?
– Радист уже работает, – ответил шкипер и, решившись, крикнул: – А нельзя ли перебросить нам оттуда парочку флаконов чего-нибудь живительного?
Минкнер оглянулся внутрь рубки и тотчас прокричал шкиперу:
– Убирайтесь ко всем чертям, не то я…
Шкипер не стал ждать продолжения тирады. Через несколько минут катер уже нырял в белой пене далеко от «Черного орла».
Прошло не менее двух часов, прежде чем в этом квадрате, на месте сторожевого катера, показался силуэт спасательного буксира «Зеефальк». Его могучая грудь уверенно расталкивала волны.
По-видимому, шкипер сторожевого катера успел подробно описать по радио положение «Черного орла»: на буксире уже готовили толстые рукава шлангов. Легкое облачко пара вилось над мощными спасательными помпами, способными, кажется, высосать самый океан, а не то что откачать затопленные трюмы какого-то барка. Командир буксира, краснолицый пожилой немец с седыми усами, стоя рядом с рулевым, разглядывал «Орла», погрузившегося уже чуть не до самого фальшборта.
Когда расстояние между судами сократилось настолько, что можно было переговариваться, командир буксира взял мегафон:
– Здравствуйте, капитан!
– Рад видеть вас, капитан! – любезно ответили с «Черного орла».
В это время к борту подошел Минкнер, окруженный группой охранников.
– Здравствуйте, капитан! – нервно крикнул штурмфюрер капитану буксира. – Поскорее поднимайтесь сюда. А не то эта старая банка потонет вместе со мной.
Тут двое охранников подхватили своего офицера под мышки и увели в рубку.
– Однако, – проворчал капитан буксира, – свой трюм он успел уже изрядно залить. Я бы ничего не имел против того, чтобы кое-что качнули и в меня. Эй, герр капитан, не найдется ли там у вас чего-нибудь согревающего для моих водолазов?
– Буду рад выложить перед ними весь мой запас, капитан. Вы сделаете мне большое одолжение, если подниметесь отведать то, что у нас еще осталось.
Спасатель не заставил повторять приглашение. «Зеефальк» подошел к борту «Черного орла», и вслед за своим капитаном водолазы полезли на парусник.
Из рубки «Орла» вышли человек десять охранников. Впереди браво шагал здоровенный мужчина с нашивками шарфюрера. Как только спасатели освободили трап, эсэсовцы спустились на буксир.
– Мы предпочитаем наблюдать со стороны, капитан, – с усмешкой сказал старший в команде.
– А ваш офицер?
– Он ждет вас в кают-компании.
Эсэсовцы быстро разбежались по палубе «Зеефалька» с таким видом, словно каждому из них было заранее назначено определенное место. Часть тут же спустилась в машину; шарфюрер взбежал на мостик и встал рядом с рулевым, остальные разместились на палубе около матросов буксира. Вдруг шарфюрер поднял пистолет и выстрелил в воздух.
– А ну-ка, ты, подними лапы! – крикнул он рулевому.
Немецкий матрос с удивлением увидел против своего лица черное очко пистолетного дула.
То же самое проделали остальные охранники: их пистолеты были наведены на матросов, один за другим растерянно поднимавших руки.
Шарфюрер ловко связал поднятые над головой руки рулевого и нагнулся к переговорному.
– Эй, в машине! Как у вас там дела?
– Все готово.
– На «Орле»! – крикнул шарфюрер. – Эй, на «Орле»!
Над бортом парусника появилось несколько голов.
– Как у вас там дела? – спросил шарфюрер.
– В полном порядке.
– У нас тоже все готово! – крикнул шарфюрер. – Херре пастор, куда вы думаете девать своих пленных?!
– А что думаете на этот счет вы, Нордаль?
– Хотя я и не сторонник церемоний с этими господами, – вставил появившийся у борта Житков, на котором была форма первого офицера «Черного орла», – но мне хотелось бы сохранить до поры до времени всю банду. Думаю, они знают кое-что, что может нам еще очень пригодиться!
– Верно, – согласился Найденов. – В трюме «Зеефалька» хватит места для всех. Давайте, не теряя времени, перегружаться на буксир. – Он обернулся к Житкову. – Пройди в радиорубку буксира и позаботься о том, чтобы на берег дали подходящую депешу: «Спасательные работы идут полным ходом». Вы же, херре Лунд, идите принимать ваше новое судно. «Зеефальк» сколочен достаточно прочно, чтобы доставить нас, куда пожелаем.