Наша эпоха склонна черпать истину только из глубины человеческого
существа*. Из известных двух путей Шиллера:
Истину ищем мы оба: ты в жизни ищешь, вовне, Я же - в сердце, и так
каждый находит ее. Если глаз твой здоров, то вовне Творца он встречает; Если
же сердце, внутри мир отражает оно - нашему времени подошел бы
преимущественно второй. Истина, приходящая к нам извне, всегда носит на себе
печать недостоверности. Мы согласны верить лишь в то, что предстает истиной
каждому из нас в его собственном внутреннем мире.
(* Целиком опущены в этих рассуждениях лишь самые первые вступительные
фразы (первого издания), которые кажутся мне сегодня совершенно
несущественными. Сказанное же дальше представляется мне и по сей день
необходимым сказать, вопреки естественно-научному образу мыслей наших
современников и даже именно вследствие его.)
Только истина может дать нам уверенность в развитии наших
индивидуальных сил. Если человека мучают сомнения, то силы его парализованы.
В мире, который для него загадочен, он не может найти цели для своего
творчества.
Мы не хотим больше только верить, мы хотим знать. Вера требует
признания истин, которые мы не постигаем полностью. А чего мы не постигаем
полностью, то противится индивидуальному, которое хочет испытать все своим
собственным глубочайшим существом. Только то знание удовлетворяет нас,
которое не подчиняется никакой внешней норме, но проистекает из внутренней
жизни личности.
Мы не хотим и такого знания, которое раз и навсегда отлилось в
застывшие школьные правила и хранится в пригодных на все времена учебниках.
Мы считаем, что каждый из нас вправе исходить из своего ближайшего опыта, из
своих непосредственных переживаний и отсюда восходить к познанию всего
Универсума. Мы стремимся к достоверному знанию, но каждый на свой
собственный лад.
Наши научные учения также не должны больше принимать такой формы,
словно бы признание их было делом безусловного принуждения. Никто из нас не
захотел бы уже озаглавить научный труд так, как это сделал некогда Фихте:
"Ясное, как день, сообщение широким кругам публики о подлинном существе
новейшей философии. Попытка принудить читателя к пониманию". В настоящее
время никто не должен быть принуждаем к пониманию. Кого не подгоняет к
какому-либо воззрению особая индивидуальная потребность, от того мы не,
требуем никакого признания или согласия. И даже незрелому еще человеку,
ребенку, мы не хотим в настоящее время вдалбливать какого-либо познания, но
мы пытаемся развить его способности, дабы он не нуждался более быть
принуждаемым к пониманию, а хотел понимать.
Я не предаюсь никакой иллюзии относительно этой характеристики моей
эпохи. Я знаю, как много еще живет и важничает всякой безындивидуальной
шаблонности. Но я отлично знаю также, что многие из моих современников
стремятся устроить свою жизнь в духе очерченного направления. Им я хотел бы
посвятить это сочинение. Оно не собирается вести к истине "единственным
возможным" путем, но оно намерено рассказать о том пути, на который вступил
некто, кому есть дело до истины.
Это сочинение ведет поначалу в более абстрактные области, где мысль
должна проводить резкие контуры, чтобы прийти к устойчивым пунктам. Но,
исходя из сухих понятий, читатель вводится также в конкретную жизнь. Я
безусловно придерживаюсь того мнения, что если мы хотим прожить жизнь во
всех направлениях, нам необходимо также возноситься и в эфирное царство
понятий. Кто умеет наслаждаться только внешними чувствами, тому неведомы
самые лакомые куски жизни. Восточные мудрецы заставляют учащихся проводить
целые годы отрешенной и аскетической жизни, прежде чем сообщить им то, что
они знают сами. Запад не требует больше для науки ни благочестивых
упражнений, ни аскезы, но зато он взыскует доброй воли к тому, чтобы на
короткое время отвлекаться от непосредственных впечатлений жизни и
устремляться в сферу чистого мира мыслей.
Области жизни многочисленны. Для каждой отдельной из них развиваются
особые науки. Сама же жизнь есть единство, и чем больше стремятся науки к
тому, чтобы углубиться в отдельные области, тем больше отдаляются они от
созерцания живого мирового целого. Должно существовать знание, которое
искало бы в отдельных науках элементы, дабы снова вернуть человека назад к
полноте жизни. Научный исследователь-специалист хочет своими познаниями
добиться какого-то осознанного знания о мире и его действиях; в этом же
сочинении поставлена философская цель: наука должна сама стать органически
живой. Отдельные науки служат предварительными ступенями ко взыскуемой здесь
науке. Подобное же отношение господствует и в искусствах. Композитор
работает, исходя из основ композиции. Эта дисциплина является совокупностью
знаний, обладание которыми составляет необходимую предпосылку для сочинения
музыки. При сочинении музыки законы основ композиции служат жизни, реальной
действительности. Совершенно в таком же смысле является искусством и
философия. Все настоящие философы были художниками понятий. Человеческие
идеи становились для них художественным материалом, а научный метод -
художественной техникой. Отвлеченное мышление получает благодаря этому
конкретную индивидуальную жизнь. Идеи становятся жизненными силами. Мы имеем
тогда не просто знание о вещах, но мы сделали знание реальным,
господствующим над самим собой организмом; наше действительное, деятельное
сознание поставило себя над попросту пассивным принятием истин.
Каково отношение философии как искусства к свободе человека, что значит
эта последняя, и причастны ли мы ей, или можем ли стать ей причастными - вот
основной вопрос моего сочинения. Все прочие научные рассуждения фигурируют
здесь лишь оттого, что они в конце концов служат разъяснению этого, по моему
мнению, ближайшим образом касающегося человека вопроса. На этих страницах
должна быть дана "Философия свободы".
Всякая наука была бы лишь удовлетворением праздного любопытства, если
бы она не стремилась к повышению ценности бытия человеческой личности.
Истинную ценность науки получают только благодаря выявлению человеческой
значимости их результатов. Конечной целью индивидуума может быть не
облагорожение отдельного душевного состояния, а развитие всех дремлющих в
нас способностей. Знание имеет цену лишь в силу того, что оно способствует
всестороннему раскрытию цельной природы человека.
Это сочинение, следовательно, понимает отношение между наукой и жизнью
не в том смысле, что человек должен сгибаться перед идеей и посвящать свои
силы служению ей, а в том, что он овладевает миром идей, дабы пользоваться
ими для своих человеческих целей, выходящих за пределы чисто научных.
Человек должен уметь в переживании противопоставлять себя идее; иначе
он попадет в рабство к ней.
ПРИМЕЧАНИЯ
41 "Загадки философии": "Die R8.
Давид Фридрих Штраус, "Der alte und der neue Glaube", Leipzig 1872.
Спиноза: См. "Письма некоторых ученых мужей к Б. д. С. и его ответы,
проливающие немало света на другие его сочинения", М., "ГИПЛ", 1957.
Эдуард фон Гартман (1842-1906), "Phenntniß", 2 Bde., Hamburg 1891, 2. Bd.
Л.Рэ, "Die Illusion der Willensfreiheit", Berlin 1885.
Гегель, "ßncyclopberg 1827.
Фридрих Альберт Ламе. Многоточие в цитате следует понимать так: "как
говорит Гельмгольц".
ferne, "Naturwissenschaftliche Schriften", herausgegeben und
kommentiert von R.
Steiner, 5 Bde., 1884-97, NachdruckDornach 1975, GABibl.-Nr.l a-e, Bd.2
(1887),
GABibl.-Nr. Ib.
59 Теодор Цигеп, "Leitfaden der physiologischen Psychologie, in 15
Vorlesungen", Jena 1893.
64 книга Бытия: Быт.l, 31.
67 Фридрих Вильгельм Йозеф Шеллинг, "Введение к наброску системы
натурфилософии", сочинения в 2 т., том 1, М.,"Мысль", 1987.
71 одно лицо, очень высоко ценимое автором этой книги..., имеется в
виду философ Эдуард фон Гартман. Уже свою работу "Истина и наука, пролог к
"Философии свободы" Рудольф Штайнер посвятил Гартману. Также и свою
"Философию свободы" Р.Штайнер послал Гартману, который основательно изучив
ее, сделал к ней многочисленные комментарии и замечания. Эти комментарии и
замечания опубликованы в "Beitrlysis der Wirklichkeit, Eine Er der
Erkenntnißtheorie", Leipzig 1879.
82 Эдуард фон Гартман, "Grundprobleme der Erkenntnistheorie, Eine
phм. "Zur vergleichenden Physiologie des Gesichtssinnes der
Menschen und der Tiere", Leipzig 1826.
89 "Всякая реальность превращается...": Johann Gottlieb Fichte, "Die
Bestimmung des Menschen", Berlin 1845.
91 Вильгельм Вейеанд, "Entstehung der Tr/i> "Критика практического разума". Собр. соч. в 6 г., том 4,
ч.1, М., Мысль, 1965.
166 Фридрих Паульссн, "System der Ethik, mit einem Umriß der
Staats-und Gesellschaftslehre", Berlin 1889.
171 Роберт Гамерлинг. Фразу "быть свободным -- значит мочь делать то,
чего хочешь", Гамерлинг цитирует из Д.Локка; фразу "быть в состоянии по
собственному усмотрению желать и не желать чего-либо -- вот собственный
смысл догмы о свободной воле" -- из Герберта Спенсера.
существа*. Из известных двух путей Шиллера:
Истину ищем мы оба: ты в жизни ищешь, вовне, Я же - в сердце, и так
каждый находит ее. Если глаз твой здоров, то вовне Творца он встречает; Если
же сердце, внутри мир отражает оно - нашему времени подошел бы
преимущественно второй. Истина, приходящая к нам извне, всегда носит на себе
печать недостоверности. Мы согласны верить лишь в то, что предстает истиной
каждому из нас в его собственном внутреннем мире.
(* Целиком опущены в этих рассуждениях лишь самые первые вступительные
фразы (первого издания), которые кажутся мне сегодня совершенно
несущественными. Сказанное же дальше представляется мне и по сей день
необходимым сказать, вопреки естественно-научному образу мыслей наших
современников и даже именно вследствие его.)
Только истина может дать нам уверенность в развитии наших
индивидуальных сил. Если человека мучают сомнения, то силы его парализованы.
В мире, который для него загадочен, он не может найти цели для своего
творчества.
Мы не хотим больше только верить, мы хотим знать. Вера требует
признания истин, которые мы не постигаем полностью. А чего мы не постигаем
полностью, то противится индивидуальному, которое хочет испытать все своим
собственным глубочайшим существом. Только то знание удовлетворяет нас,
которое не подчиняется никакой внешней норме, но проистекает из внутренней
жизни личности.
Мы не хотим и такого знания, которое раз и навсегда отлилось в
застывшие школьные правила и хранится в пригодных на все времена учебниках.
Мы считаем, что каждый из нас вправе исходить из своего ближайшего опыта, из
своих непосредственных переживаний и отсюда восходить к познанию всего
Универсума. Мы стремимся к достоверному знанию, но каждый на свой
собственный лад.
Наши научные учения также не должны больше принимать такой формы,
словно бы признание их было делом безусловного принуждения. Никто из нас не
захотел бы уже озаглавить научный труд так, как это сделал некогда Фихте:
"Ясное, как день, сообщение широким кругам публики о подлинном существе
новейшей философии. Попытка принудить читателя к пониманию". В настоящее
время никто не должен быть принуждаем к пониманию. Кого не подгоняет к
какому-либо воззрению особая индивидуальная потребность, от того мы не,
требуем никакого признания или согласия. И даже незрелому еще человеку,
ребенку, мы не хотим в настоящее время вдалбливать какого-либо познания, но
мы пытаемся развить его способности, дабы он не нуждался более быть
принуждаемым к пониманию, а хотел понимать.
Я не предаюсь никакой иллюзии относительно этой характеристики моей
эпохи. Я знаю, как много еще живет и важничает всякой безындивидуальной
шаблонности. Но я отлично знаю также, что многие из моих современников
стремятся устроить свою жизнь в духе очерченного направления. Им я хотел бы
посвятить это сочинение. Оно не собирается вести к истине "единственным
возможным" путем, но оно намерено рассказать о том пути, на который вступил
некто, кому есть дело до истины.
Это сочинение ведет поначалу в более абстрактные области, где мысль
должна проводить резкие контуры, чтобы прийти к устойчивым пунктам. Но,
исходя из сухих понятий, читатель вводится также в конкретную жизнь. Я
безусловно придерживаюсь того мнения, что если мы хотим прожить жизнь во
всех направлениях, нам необходимо также возноситься и в эфирное царство
понятий. Кто умеет наслаждаться только внешними чувствами, тому неведомы
самые лакомые куски жизни. Восточные мудрецы заставляют учащихся проводить
целые годы отрешенной и аскетической жизни, прежде чем сообщить им то, что
они знают сами. Запад не требует больше для науки ни благочестивых
упражнений, ни аскезы, но зато он взыскует доброй воли к тому, чтобы на
короткое время отвлекаться от непосредственных впечатлений жизни и
устремляться в сферу чистого мира мыслей.
Области жизни многочисленны. Для каждой отдельной из них развиваются
особые науки. Сама же жизнь есть единство, и чем больше стремятся науки к
тому, чтобы углубиться в отдельные области, тем больше отдаляются они от
созерцания живого мирового целого. Должно существовать знание, которое
искало бы в отдельных науках элементы, дабы снова вернуть человека назад к
полноте жизни. Научный исследователь-специалист хочет своими познаниями
добиться какого-то осознанного знания о мире и его действиях; в этом же
сочинении поставлена философская цель: наука должна сама стать органически
живой. Отдельные науки служат предварительными ступенями ко взыскуемой здесь
науке. Подобное же отношение господствует и в искусствах. Композитор
работает, исходя из основ композиции. Эта дисциплина является совокупностью
знаний, обладание которыми составляет необходимую предпосылку для сочинения
музыки. При сочинении музыки законы основ композиции служат жизни, реальной
действительности. Совершенно в таком же смысле является искусством и
философия. Все настоящие философы были художниками понятий. Человеческие
идеи становились для них художественным материалом, а научный метод -
художественной техникой. Отвлеченное мышление получает благодаря этому
конкретную индивидуальную жизнь. Идеи становятся жизненными силами. Мы имеем
тогда не просто знание о вещах, но мы сделали знание реальным,
господствующим над самим собой организмом; наше действительное, деятельное
сознание поставило себя над попросту пассивным принятием истин.
Каково отношение философии как искусства к свободе человека, что значит
эта последняя, и причастны ли мы ей, или можем ли стать ей причастными - вот
основной вопрос моего сочинения. Все прочие научные рассуждения фигурируют
здесь лишь оттого, что они в конце концов служат разъяснению этого, по моему
мнению, ближайшим образом касающегося человека вопроса. На этих страницах
должна быть дана "Философия свободы".
Всякая наука была бы лишь удовлетворением праздного любопытства, если
бы она не стремилась к повышению ценности бытия человеческой личности.
Истинную ценность науки получают только благодаря выявлению человеческой
значимости их результатов. Конечной целью индивидуума может быть не
облагорожение отдельного душевного состояния, а развитие всех дремлющих в
нас способностей. Знание имеет цену лишь в силу того, что оно способствует
всестороннему раскрытию цельной природы человека.
Это сочинение, следовательно, понимает отношение между наукой и жизнью
не в том смысле, что человек должен сгибаться перед идеей и посвящать свои
силы служению ей, а в том, что он овладевает миром идей, дабы пользоваться
ими для своих человеческих целей, выходящих за пределы чисто научных.
Человек должен уметь в переживании противопоставлять себя идее; иначе
он попадет в рабство к ней.
ПРИМЕЧАНИЯ
41 "Загадки философии": "Die R8.
Давид Фридрих Штраус, "Der alte und der neue Glaube", Leipzig 1872.
Спиноза: См. "Письма некоторых ученых мужей к Б. д. С. и его ответы,
проливающие немало света на другие его сочинения", М., "ГИПЛ", 1957.
Эдуард фон Гартман (1842-1906), "Phenntniß", 2 Bde., Hamburg 1891, 2. Bd.
Л.Рэ, "Die Illusion der Willensfreiheit", Berlin 1885.
Гегель, "ßncyclopberg 1827.
Фридрих Альберт Ламе. Многоточие в цитате следует понимать так: "как
говорит Гельмгольц".
ferne, "Naturwissenschaftliche Schriften", herausgegeben und
kommentiert von R.
Steiner, 5 Bde., 1884-97, NachdruckDornach 1975, GABibl.-Nr.l a-e, Bd.2
(1887),
GABibl.-Nr. Ib.
59 Теодор Цигеп, "Leitfaden der physiologischen Psychologie, in 15
Vorlesungen", Jena 1893.
64 книга Бытия: Быт.l, 31.
67 Фридрих Вильгельм Йозеф Шеллинг, "Введение к наброску системы
натурфилософии", сочинения в 2 т., том 1, М.,"Мысль", 1987.
71 одно лицо, очень высоко ценимое автором этой книги..., имеется в
виду философ Эдуард фон Гартман. Уже свою работу "Истина и наука, пролог к
"Философии свободы" Рудольф Штайнер посвятил Гартману. Также и свою
"Философию свободы" Р.Штайнер послал Гартману, который основательно изучив
ее, сделал к ней многочисленные комментарии и замечания. Эти комментарии и
замечания опубликованы в "Beitrlysis der Wirklichkeit, Eine Er der
Erkenntnißtheorie", Leipzig 1879.
82 Эдуард фон Гартман, "Grundprobleme der Erkenntnistheorie, Eine
phм. "Zur vergleichenden Physiologie des Gesichtssinnes der
Menschen und der Tiere", Leipzig 1826.
89 "Всякая реальность превращается...": Johann Gottlieb Fichte, "Die
Bestimmung des Menschen", Berlin 1845.
91 Вильгельм Вейеанд, "Entstehung der Tr/i> "Критика практического разума". Собр. соч. в 6 г., том 4,
ч.1, М., Мысль, 1965.
166 Фридрих Паульссн, "System der Ethik, mit einem Umriß der
Staats-und Gesellschaftslehre", Berlin 1889.
171 Роберт Гамерлинг. Фразу "быть свободным -- значит мочь делать то,
чего хочешь", Гамерлинг цитирует из Д.Локка; фразу "быть в состоянии по
собственному усмотрению желать и не желать чего-либо -- вот собственный
смысл догмы о свободной воле" -- из Герберта Спенсера.