Страница:
– Он пришел, – шепотом сообщил я Антуану. – Хотите взглянуть?
– Да, конечно, – растерянно отозвался мажордом, – я же обещал графу, что глаз не оторву от ложа во время процесса.
– Вы взвалили на себя тяжкую ношу, мой друг, – сочувственно вздохнул я. – Но чего не сделаешь ради сеньора и его будущего потомства. Сообщайте мне обо всем, что видите, господин Антуан. Если возникнет заминка, я должен буду немедленно вмешаться.
– Пока все идет по плану, – хрипло отозвался Антуан. – Граф положил руку на живот графини.
– Метаморфоза уже началась?
– Пока нет. А это еще что такое? О господи! Она загораживает мне ложе.
– Кто она?
– Кати. Но почему она голая?
– Вы уверены, что это именно она?
– Взгляните сами, – уступил мне место мажордом.
Я, разумеется, не замедлил воспользоваться его любезностью. Кати действительно довольно бездарно изображала ведьму прямо напротив хитроумно проделанного отверстия. Благородная Диана стояла словно статуя Афродиты чуть в стороне. Однако меня в данный момент интересовали не обнаженные дамы, а ложе. Но как раз ложа в спальне я не обнаружил, вместо него в полу зияла огромная дыра. Впрочем, зияла она недолго, не прошло и минуты, как оно вернулось на свое место. И не пустое. На нем возлежал не кто иной, как герой-любовник, в ком я без труда узнал Марка Ключевского.
– Кати в комнате нет, – поведал я застывшему в напряжении мажордому. – Зато метаморфоза уже свершилась, – и процесс пошел. Взгляните сами.
Господин Антуан краснел как маков цвет, но долг свой исполнял с прилежанием, достойным похвалы. К сожалению, ему никак не удавалось разглядеть лица партнера, да и тело он мог лишь угадывать под небрежно наброшенным на супружескую пару покрывалом. К тому же вести наблюдение ему мешала Кати, дразнящая пожилого мажордома своим порочным молодым телом. Все попытки господина Антуана избавиться от наваждения ни к чему не приводили. Что касается меня, то я в упор не видел в опочивальне никого, кроме исходящей в истоме парочки. О чем неизменно сообщал огорченному мажордому.
– Но ведь она там, – растерянно шептал мажордом. – Как же вы ее не видите?!
– А! – наконец дошло до меня. – Так ведь это суккуб! Поздравляю вас, коллега. Вы стали свидетелем интереснейшего научного явления. Я читал о подобных эффектах, сопровождающих любовные игрища, в том числе и супружеских пар, но наблюдаю этот феномен впервые. Теперь и я вижу, правда, всего лишь размытые контуры женского тела.
– Да, но я вижу ее вполне отчетливо, – жалобно простонал мажордом.
Разумеется, господин Антуан слышал о суккубах. Да и кто в Средние века о них не слышал. Но он никак не предполагал, что демон в женском обличье явится именно ему, да еще в тот момент, когда он исполняет долг вассала.
– Вы выпили слишком много зелья, господин Антуан, и это отразилось на вашем организме.
– И этот суккуб будет преследовать меня по гроб жизни? – с ужасом воскликнул мажордом.
– Это вряд ли, – успокоил я его. – Есть и куда более грешные люди, чем вы. В аду, знаете ли, тоже дефицит кадров. Поставите свечку в церкви, – и все пройдет.
Как человек долга, господин Антуан не мог игнорировать свои обязанности. И поэтому время от времени, собрав в кулак все свое мужество, возвращался на наблюдательный пункт, несмотря на все помехи, чинимые ему суккубом. Единственное, что он себе позволял, так это шептать чуть слышно посиневшими губами:
– Изыди, изыди.
На суккуба эти слова не произвели особого впечатления. Демон в женском обличье продолжал свою грязную работу по соблазнению самоотверженного мажордома, опускаясь до совсем уже неприличных жестов. Что я вынужден был признать, понаблюдав за ним в отверстие.
– По-моему, суккуб начинает приобретать плоть, – поведал я о своих наблюдениях несчастному Антуану. – Он кормится эманацией находящихся в любовном экстазе графа и графини. Если процесс затянется, то демон, чего доброго, превратится в материальный объект нашего мира с весьма печальными для замка Грамон последствиями. Скажите, любезнейший, а граф Жофруа в молодые годы был большим грешником?
К чести мажордома, тот не стал осуждать своего сеньора, а лишь тяжело и многозначительно вздохнул:
– Но при чем здесь Кати?
– Кто знает, не является ли бедная девушка плодом преступной страсти графа де Грамона. А вы были знакомы с ее матушкой, господин Антуан?
Мажордом смутился. Из чего я сделал вывод, что человек он не безгрешный. И эти свои выводы я не стал скрывать от своего то краснеющего, то бледнеющего от раскаяния собеседника.
– Да, но это было уже после рождения Кати.
– Но это было, господин Антуан. И очень может быть, что вы сейчас видите не дочь, а мать в пору ее расцвета.
– Пожалуй, – неуверенно произнес мажордом. – Но что же нам делать? Быть может, нам остановить процесс?
– А процесс и без того движется к финалу, – сообщил я коллеге, в очередной раз приникнув к отверстию.
Ложе с Марком в эту минуту действительно опускалось вниз, чтобы через некоторое время вернуться в исходное положение, но уже с телом графа де Грамона в качестве трофея. Бернар де Перрон, которому была поручена ответственная работа по перемещению сладко спящего старика, справился со своей задачей на отлично. Благородная Диана тут же вернулась на привычное место, и я позволил господину Антуану вдоволь налюбоваться на воркующих голубков. Благо граф наконец проснулся, и проснулся он в той позиции, которая не оставляла никаких сомнений в том, что он был весьма активным участником на любовном пиру. А то, что занял он эту позицию благодаря усилиям Кати и Дианы, знал только я.
– Слава богу, – облегченно вздохнул мажордом. – Все уже закончилось.
– А суккуб?
– Дьяволица исчезла.
– Ну вот видите, – подбодрил я Антуана. – А вы боялись.
– Да, но ведь вы обещали чудесные превращения. А я не видел ни медведя, ни Марка де Меласса.
– Я всего лишь сказал, что во время соития могут возникнуть побочные эффекты. Вы же не будете отрицать, что суккуб все-таки был? Правда, я не уверен, что он имел отношение к графу и графине.
По-моему, он являлся, чтобы напомнить о грехах другого человека.
– Вы имеете в виду меня? – расстроенно произнес мажордом.
– Не волнуйтесь, господин Антуан. Я буду нем как рыба. В конце концов, подобные казусы случаются с самыми благочестивыми людьми. Вы ведь читали жития святых подвижников? Тут ведь важно, что вы устояли и, несмотря на чинимые демоном в женском обличье препоны, выполнили свой долг вассала.
Первая часть задуманного мною плана завершилась под звук фанфар и рокот барабанов. В переносном, разумеется, смысле. Самое время было подумать о достойном завершении блистательного плана. В этой связи я возлагал большие надежды на Вацлава Карловича Крафта. Именно он должен был перехватить на выходе Марка Ключевского и задержать до моего прибытия. Должен сказать, что Крафт не только оправдал возлагаемые надежды, но и в своем служебном рвении превысил полномочия. В общем, когда я спустился в подземелье, герой-любовник лежал в беспамятстве на каменных плитах, а над ним в позе палача стоял Вацлав Карлович, держа в руках увесистую дубинку.
– Надеюсь, вы его не убили? – осуждающе покачал я головой.
– Извините, погорячился, – отозвался Крафт. – Будем надеяться, что череп этого негодяя так же крепок, как и мой.
К счастью, расчеты Вацлава Карловича на крепкое здоровье Марка оправдались. Молодой человек глубоко вздохнул и пошевелил рукой. Я уже собирался обратиться к связанному по рукам и ногам предателю с вопросом, но тут в процесс дознания самым хамским образом вмешался шевалье де Перрон, который вздумал угрожать мечом занятым серьезными проблемами людям. Похоже, неугомонный Бернар услышал шум в подвале и бросился на помощь другу, не разобрав в темноте, что дело ему придется иметь не с вором или грабителем, а с демоном ада, то есть со мной. Удар кулака, вынырнувшего из полумрака, махом остудил пыл отважного рыцаря и на некоторое время поверг его в прострацию. Пока де Перрон отдыхал на каменных плитах рядом со своим другом Марком, я забрал его меч и на всякий случай связал ему руки.
Дабы не занимать главный проход, мы отвели своих очнувшихся пленников в подсобное помещение, которое по чистейшей случайности оказалось пыточной камерой. Здесь хранились любопытные приспособления для ломания, дробления и выворачивания человеческих рук и ног. На тонкие поэтические натуры весь этот пыточный инструментарий мог произвести весьма негативное впечатление. И, надо сказать, произвел. Де Перрон едва не потерял сознание во второй раз, и мне пришлось слегка похлопать его по щекам, дабы вернуть к жизни.
– Вы собираетесь нас пытать? – хрипло спросил сильно побледневший Марк.
– А как еще прикажете поступать с человеком, который обманом проникает в спальню чужой жены с явным намерением оскорбить честь ее мужа. Стоит мне только рассказать графу, что в подвале его замка задержан небезызвестный ему Марк де Меласс, как с вас, любезнейший, снимут шкуру. Говорят, старик лют в гневе. Вас объявят инкубом, дорогой Марк, и сожгут на костре. А вашего приятеля повесят как пособника нечистой силы. Кстати, Марк де Меласс – это ваше настоящее имя?
– Допустим. Что вам от нас нужно?
– Верни прибор, – ткнул кулаком под ребро коварному похитителю Крафт.
– У меня его нет, я передал его монсеньору Доминго.
– А кто он такой, этот таинственный монсеньор?
– Самый могущественный маг в подлунном мире. Во всяком случае, так он себя называет в узком кругу преданных сторонников.
– И вы, Марк, входите в их число?
– Да.
– А зачем вашему магу понадобился Грааль?
– Он хочет стать бессмертным.
– Зачем он убил рыцаря Гийома и похитил мою жену?
– Не знаю. Но вероятно, ему зачем-то понадобились вы, Чарнота.
– Вы проводите нас к монсеньору Доминго, Марк. И не вздумайте шутки шутить!
– Как вам угодно, Чарнота, – пожал плечами Ключевский, – хотя на вашем месте я бы не торопился в пасть дракона.
Я поручил Вацлаву Карловичу отконвоировать пленных по подземному ходу на свежий воздух, а сам отправился за лошадьми. Будучи человеком воспитанным, я не мог покинуть замок, не попрощавшись с его владельцем. Благородный Жофруа был свеж, бодр и полон энергии. Мажордом Антуан являл собой полную противоположность графу и всем своим видом напоминал выжатый лимон.
– Вы полагаете, что наш план удался, сир Вадимир?
– А какие в этом могут быть сомнения, благородный Жофруа? Мы с господином Антуаном видели все своими глазами.
– Да, но сам я практически ничего не помню.
– Так ведь я вас предупреждал, граф, о возможных побочных эффектах. И, поверьте мне на слово, частичная потеря памяти не самый тяжкий из них. Все могло быть значительно хуже.
– Это правда, – поддакнул мне со вздохом Антуан.
– То есть я не превращался в зверя?
– Нет. Разве что шерсть временами появлялась на загривке.
– Но ведь это мелочи, – пожал плечами граф.
– Безусловно, – дуэтом подтвердили мы с господином Антуаном.
– Вы нас покидаете, сир Вадимир?
– Увы, сир Жофруа. Я зашел поблагодарить вас за гостеприимство. И сохраню о нашей встрече самые благоприятные воспоминания. В наше время редко встретишь сеньора столь умного и добродетельного.
Граф де Грамон порозовел от удовольствия, однако озабоченность не покинула его благородного чела. Наступил самый щекотливый момент в разговоре, чреватый для графа большими материальными издержками. Ибо, следует самокритично это признать, услуги магов и чародеев всегда недешево обходятся клиентам.
– Сто золотых монет, – выдержав паузу, назвал я сумму.
– Сколько? – побурел от волнения граф.
– Семьдесят пять, – быстро исправился я.
Сошлись на пятидесяти. Причем обе высокие договаривающиеся стороны сочли себя в этой сделке пострадавшими. Я утешал себя расхожей фразой «с паршивой овцы хоть шерсти клок», а мой оппонент, видимо, считал, что могло быть и хуже. Так или иначе, но расстались мы с графом почти дружески. Я передал полученные от благородного Жофруа деньги мажордому Антуану и попросил его переправить их в замок Руж отцу Жильберу.
– Да поможет вам небо в ваших трудах, сир, – благословил меня мажордом.
– И вам всего хорошего, Антуан, – не остался я в долгу.
Я благополучно покинул замок Грамон, ведя в поводу лошадей Крафта и де Перрона. Последние поджидали меня в густых зарослях на берегу безымянной речушки, куда их вывел подземный ход. Здесь же был Марк, уже успевший сесть в седло своего коня. Руки у Ключевского были связаны, что, однако, не мешало ему смотреться соколом, по недоразумению угодившим в стаю коршунов.
– Может, вы развяжете нам руки? – попросил де Перрон. – Мне бы не хотелось свалиться с лошади на полном скаку. Кроме того, я не совсем понимаю, чем могу быть вам полезен. С сеньором Доминго я не знаком. Мною двигало желание помочь родственнице Диане де Грамон и старому другу Марку де Мелассу.
– В следующий раз, шевалье, будете более осмотрительно выбирать друзей, – сердито буркнул Крафт. – Вперед.
Я был согласен с Вацлавом Карловичем. В нашем положении довольно глупо доверять кому бы то ни было, а уж тем более такому налиму, как де Перрон. Благородному Бернару, надо полагать, не составило бы труда обогнать нас на пути к монсеньору Доминго и предупредить того о нашем скором прибытии. Тем самым он лишил бы нас главного козыря в большой игре – фактора внезапности.
Наш путь пролегал сначала по цветущей равнине, почти сплошь засаженной виноградниками, а после мы свернули в довольно густой девственный лес. Надо полагать, живности в этом лесу было с избытком, однако ничего подозрительного, а уж тем более колдовского мы с Крафтом здесь не обнаружили. Марк не проявлял признаков волнения и уверенно ехал по тропе, указывая нам дорогу. Впрочем, как я уже успел заметить, господин Ключевский обладал на редкость сбалансированной нервной системой и не терял присутствия духа даже в самых сложных ситуациях. Непонятно было только, как при таких ценных качествах он угодил в лапы брата Бертрана.
– Бертран – тупой монах, – с готовностью отозвался на мой вопрос Марк. – Я был уверен, что после признания в ереси нас немедленно отправят к монсеньору Доминго, но этот идиот проявил излишнее рвение и едва не спалил нас на костре. Впрочем, если бы ситуация стала критической, мы попытались бы спастись.
– С помощью магии?
– А почему бы и нет, – пожал плечами Марк. – Я не отношу себя к знатокам в данной области, но Анастасия совсем другое дело.
– Скажите, Ключевский, вы действительно родились в этом мире?
– Не знаю. Но я с детства жил и здесь и там. Если вы спросите меня, какой из этих миров для меня родней, то я не смогу вам ответить определенно.
– Ваши родители живы?
– Я не знаю, кто они. В России я воспитывался в детском доме и считался очень странным мальчиком. Я вдруг исчезал на несколько часов, а то и дней из поля зрения своих наставников, и это приводило их в недоумение. Сначала меня наказывали, потом привыкли.
– И во время своих многочисленных отлучек вы посещали остров Буян?
– Да. Моим наставником здесь был монсеньор Доминго, а лучшими друзьями – Бернар и Диана.
– Это монсеньор Доминго заказал пьесы Ираклию Мораве?
– Да. Мы с Анастасией должны были попасть в замок Монсегюр, но вместо нас туда угодил Закревский. То ли пьяница Ираклий нарушил предписания монсеньора, то ли режиссер отошел от первоначальной концепции.
– А с Зиминой вы давно знакомы?
– Всего несколько месяцев. Об Анастасии я знаю только то, что она в большом фаворе у монсеньора Доминго.
– Чем вы занимались на острове Буяне?
– Жил, дружил и любил.
– Но вы выполняли какие-то поручения Доминго?
– Пока нет. Но монсеньор намекал, что мне предстоит совершить нечто весьма необычное. Правда, никаких конкретных целей он предо мной не ставил.
У меня не было причин не доверять рассказу Марка. Тем более что его судьба в какой-то мере была сходна с моей собственной. Я, правда, рос под присмотром матери, но о своем отце не знал практически ничего. На остров Буян я попал уже взрослым человеком по воле жрецов храма Йопитера, но до сих пор не понял, в чем же мое предназначение. Я не исключал, что Марк тоже родился атлантом, но попал под влияние темных сил, о которых мне в осторожной форме намекнул верховный жрец храма Йопитера Завид. Я, правда, не знал, насколько глубоко зло проникло в душу Марка, но, похоже, на этот вопрос не мог ответить никто, даже он сам.
– Развяжите им руки, Крафт.
– Вы с ума сошли, Чарнота! – возмутился Вацлав Карлович. – Эта парочка немедленно скроется в лесу, а мы с вами окажемся у разбитого корыта.
– Никуда мы не побежим, – возразил Марк. – Да и до замка монсеньора уже рукой подать.
Однако это «рукой подать» Марка Ключевского растянулось на добрый час блуждания по лесным дебрям. Крафт недовольно хмурился и многозначительно на меня поглядывал, всем своим видом демонстрируя недоверие к нашим проводникам. Хотя справедливости ради надо заметить, что ни Марк, ни шевалье де Перрон не предпринимали попыток I к бегству.
– Ваша фамилия случайно не Сусанин? – не выдержал наконец Крафт.
– Так ведь и вы, Вацлав Карлович, не поляк, – усмехнулся в ответ Ключевский.
Крафт на это замечание почему-то обиделся и даже назвал Марка двуликим Янусом, на что тот в ответ только засмеялся. Хотя в словах Вацлава Карловича была своя сермяжная правда. Этот человек, я имею в виду Марка, жил какой-то странной двойной жизнью, которая, надо полагать, не прошла бесследно для его психики.
– Что за черт! – воскликнул вдруг Марк. – Этого не может быть!
– Я так и знал, – крикнул ехавший следом за мной Крафт. – Он заблудился!
– Ничего подобного, – огрызнулся Марк. – Вы посмотрите на эти следы.
Местность вокруг была болотистая. К тому же не так давно прошел дождь, но все равно след огромной когтистой лапы отчетливо выделялся на лесной тропе. Так же, впрочем, как и следы крови. Свернувший чуть в сторону де Перрон обнаружил еще один отпечаток, столь же устрашающих размеров, но менее отчетливый. Создавалось впечатление, что двуногий монстр то ли сам был ранен, то ли нес на себе еще не успевшую истечь кровью добычу.
– Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное, Чарнота? – обернулся ко мне встревоженный Марк.
Я в ответ только пожал плечами. В последнее время монстры перестали для меня быть экзотикой, в некотором смысле я и сам был одним из них, но мне тоже показалось, что обнаруженный нами след принадлежал существу неординарному. Если судить по ширине шага, то ростом чудовище не уступало волоту Имиру. Но у виденного мною великана ноги были вполне человеческими, если, конечно, оставить в стороне вопрос об их размерах. Здесь же в первую очередь поражали когти, своими размерами не уступавшие клыкам секача. Если такая, с позволения сказать, лапа пройдется невзначай по живой человеческой плоти, то похороны практически неизбежны.
– Откуда он взялся? – спросил растерянный Бернар у Марка.
– Вероятно, из болот, – зябко передернул тот плечами.
– Так мы поедем в замок или нет? – раздраженно бросил Крафт. – Меня это животное не интересует вовсе, и мне глубоко наплевать, в каком болоте оно обитает.
Вацлав Карлович был, конечно, прав – охота на болотное чудище не входило в наши планы. Разве что чудище захочет поохотиться на нас. Тем не менее этот обнаруженный в лесу след заставил меня насторожиться. До сих пор мы мирно путешествовали по полям и лесам Апландии, где появление чудовищ было связано с древними захоронениями атлантов, но я не исключал, что мы уже покинули гостеприимный край и сейчас находимся совсем в ином мире. Остров Буян – странное место. Здесь могут соседствовать земли, отделенные друг от друга в реальном мире огромными расстояниями. Я уже не говорю о временных парадоксах, когда одна эпоха совершенно неприлично налезает на другую.
Через десять минут мы выехали наконец из леса. Перед нами расстилалась болотистая равнина, усыпанная желтыми цветами. Ничего подобного мне видеть до сих пор не доводилось. Над зелено-желтым ковром серой глыбой возвышалась скала, в которой был вырублен замок.
– С дороги не сворачивать, – предупредил Марк. – Здесь по обеим сторонам непроходимые болота. Засосет – ахнуть не успеете.
– А откуда здесь взялась скала? – сердито покосился на Ключевского Вацлав Карлович.
– Это вы меня спрашиваете? – удивился Марк.
– Но ведь этот замок принадлежит вам?
– С чего вы взяли, Вацлав Карлович? Замок Меласс расположен южнее. А в этом жилище обосновался сеньор Доминго, и обосновался совсем недавно.
– А кто здесь жил прежде?
– Не знаю, – пожал плечами Марк. – По-моему, замок пустовал.
Мы довольно медленно продвигались по узкой дороге по направлению к таинственному замку, предупредительно распахнувшему навстречу нам свой зев. Крафту это не понравилось, и он выразил неудовольствие по поводу беспечности гарнизона, который в глухом и подозрительном месте вел себя как в городском трактире. Я с Вацлавом Карловичем был согласен, тем более что имел случай убедиться собственными глазами в разнообразии местной фауны.
– Этот ваш монсеньор Доминго очень смелый человек, – усмехнулся я. – Или он воображает себя неуязвимым?
– Монсеньора здесь нет, – нахмурился Марк. – Он обещал приехать к завтрашнему утру.
– А вы давно покинули этот замок?
– Три дня назад. Мне нужно было повидаться с Дианой.
– Смотрите, – вздыбил вдруг коня де Перрон. – Что же это такое?
– По всей видимости, человеческая голова, – хладнокровно ответил Крафт и осмотрел местность сузившимися глазами.
– А где туловище? – растерянно спросил шевалье.
Туловища нигде не было. Зато повсюду были пятна крови, не оставлявшие сомнения в том, что еще недавно, быть может сегодняшней ночью, здесь разыгралась нешуточная драма.
– В замке стоял большой гарнизон?
– Тридцать человек, включая слуг.
– Так почему все-таки они не заперли ворота? – повторил Крафт свой вопрос.
– Видимо, просто некому было запирать, – предположил я, первым въезжая на подъемный мост.
Я уже говорил, что замок составлял практически единое целое со скалой. Лишь кое-где угадывались швы, наложенные рукой человека. Но в любом случае взять с наскока подобное сооружение было делом трудным, практически невозможным. Скала со всех сторон была окружена непроходимыми болотами. А к замку вела одна-единственная тропинка, на которой с трудом умещались в ряд три всадника. Кроме того, тропинка обрывалась за пять метров до стены, и если бы не опущенный мост, мы никогда бы не сумели проникнуть в замок. И тем не менее цитадель, которую, по словам Марка, защищали опытные воины, пала. Мы осматривали одно помещение замка за другим, но нигде не обнаружили присутствия человека. Зато везде были пятна крови. Следы дьявольского пира, вершившегося в замке в эту ночь.
В парадном зале мы увидели накрытый стол. В кубках плескалось вино, а на блюдах лежала остывшая свинина. Судя по всему, люди приступили к ужину, но по какой-то причине не успели его закончить. Несколько лавок было опрокинуто на пол. Создавалось впечатление, что обитатели замка, увидев нечто их поразившее, вскочили в ужасе на ноги. Но нападение, видимо, было настолько стремительным, что они не сумели оказать нападающим достойного сопротивления.
– Но почему они открыли ворота и опустили мост? – недоумевал Крафт, и его недоумение было вполне оправданным.
– По-моему, нам самая пора уносить отсюда ноги, – сказал де Перрон, настороженно оглядываясь по сторонам.
Предложение было дельным, но трудновыполнимым. За стенами замка разразилась гроза. Казалось, все силы ада вырвались наружу и исполняют теперь на проклятых Богом болотах свой бесовский танец. Дождь лил как из ведра, влажной стеной отгораживая нас от окружающего мира. Пускаться в такую погоду в далекое путешествие по болотистой местности было бы верхом безумия.
– Надо переждать дождь, – сказал Марк, и с ним согласились все.
На всякий случай мы решили еще раз осмотреть замок. Где-то вполне могла притаиться какая-нибудь нечисть, чтобы напасть на нас в самый неподходящий момент. Мы с Марком взяли на себя левое крыло обширного сооружения, Крафт с де Перроном – правое. Не могу сказать, что я испытывал страх, но некоторое беспокойство было. Тем более что мы то и дело натыкались на следы бесчинств непонятных существ, оставивших после себя во всех концах замка не только кровавые следы, но и куски человеческой плоти.
– Да, конечно, – растерянно отозвался мажордом, – я же обещал графу, что глаз не оторву от ложа во время процесса.
– Вы взвалили на себя тяжкую ношу, мой друг, – сочувственно вздохнул я. – Но чего не сделаешь ради сеньора и его будущего потомства. Сообщайте мне обо всем, что видите, господин Антуан. Если возникнет заминка, я должен буду немедленно вмешаться.
– Пока все идет по плану, – хрипло отозвался Антуан. – Граф положил руку на живот графини.
– Метаморфоза уже началась?
– Пока нет. А это еще что такое? О господи! Она загораживает мне ложе.
– Кто она?
– Кати. Но почему она голая?
– Вы уверены, что это именно она?
– Взгляните сами, – уступил мне место мажордом.
Я, разумеется, не замедлил воспользоваться его любезностью. Кати действительно довольно бездарно изображала ведьму прямо напротив хитроумно проделанного отверстия. Благородная Диана стояла словно статуя Афродиты чуть в стороне. Однако меня в данный момент интересовали не обнаженные дамы, а ложе. Но как раз ложа в спальне я не обнаружил, вместо него в полу зияла огромная дыра. Впрочем, зияла она недолго, не прошло и минуты, как оно вернулось на свое место. И не пустое. На нем возлежал не кто иной, как герой-любовник, в ком я без труда узнал Марка Ключевского.
– Кати в комнате нет, – поведал я застывшему в напряжении мажордому. – Зато метаморфоза уже свершилась, – и процесс пошел. Взгляните сами.
Господин Антуан краснел как маков цвет, но долг свой исполнял с прилежанием, достойным похвалы. К сожалению, ему никак не удавалось разглядеть лица партнера, да и тело он мог лишь угадывать под небрежно наброшенным на супружескую пару покрывалом. К тому же вести наблюдение ему мешала Кати, дразнящая пожилого мажордома своим порочным молодым телом. Все попытки господина Антуана избавиться от наваждения ни к чему не приводили. Что касается меня, то я в упор не видел в опочивальне никого, кроме исходящей в истоме парочки. О чем неизменно сообщал огорченному мажордому.
– Но ведь она там, – растерянно шептал мажордом. – Как же вы ее не видите?!
– А! – наконец дошло до меня. – Так ведь это суккуб! Поздравляю вас, коллега. Вы стали свидетелем интереснейшего научного явления. Я читал о подобных эффектах, сопровождающих любовные игрища, в том числе и супружеских пар, но наблюдаю этот феномен впервые. Теперь и я вижу, правда, всего лишь размытые контуры женского тела.
– Да, но я вижу ее вполне отчетливо, – жалобно простонал мажордом.
Разумеется, господин Антуан слышал о суккубах. Да и кто в Средние века о них не слышал. Но он никак не предполагал, что демон в женском обличье явится именно ему, да еще в тот момент, когда он исполняет долг вассала.
– Вы выпили слишком много зелья, господин Антуан, и это отразилось на вашем организме.
– И этот суккуб будет преследовать меня по гроб жизни? – с ужасом воскликнул мажордом.
– Это вряд ли, – успокоил я его. – Есть и куда более грешные люди, чем вы. В аду, знаете ли, тоже дефицит кадров. Поставите свечку в церкви, – и все пройдет.
Как человек долга, господин Антуан не мог игнорировать свои обязанности. И поэтому время от времени, собрав в кулак все свое мужество, возвращался на наблюдательный пункт, несмотря на все помехи, чинимые ему суккубом. Единственное, что он себе позволял, так это шептать чуть слышно посиневшими губами:
– Изыди, изыди.
На суккуба эти слова не произвели особого впечатления. Демон в женском обличье продолжал свою грязную работу по соблазнению самоотверженного мажордома, опускаясь до совсем уже неприличных жестов. Что я вынужден был признать, понаблюдав за ним в отверстие.
– По-моему, суккуб начинает приобретать плоть, – поведал я о своих наблюдениях несчастному Антуану. – Он кормится эманацией находящихся в любовном экстазе графа и графини. Если процесс затянется, то демон, чего доброго, превратится в материальный объект нашего мира с весьма печальными для замка Грамон последствиями. Скажите, любезнейший, а граф Жофруа в молодые годы был большим грешником?
К чести мажордома, тот не стал осуждать своего сеньора, а лишь тяжело и многозначительно вздохнул:
– Но при чем здесь Кати?
– Кто знает, не является ли бедная девушка плодом преступной страсти графа де Грамона. А вы были знакомы с ее матушкой, господин Антуан?
Мажордом смутился. Из чего я сделал вывод, что человек он не безгрешный. И эти свои выводы я не стал скрывать от своего то краснеющего, то бледнеющего от раскаяния собеседника.
– Да, но это было уже после рождения Кати.
– Но это было, господин Антуан. И очень может быть, что вы сейчас видите не дочь, а мать в пору ее расцвета.
– Пожалуй, – неуверенно произнес мажордом. – Но что же нам делать? Быть может, нам остановить процесс?
– А процесс и без того движется к финалу, – сообщил я коллеге, в очередной раз приникнув к отверстию.
Ложе с Марком в эту минуту действительно опускалось вниз, чтобы через некоторое время вернуться в исходное положение, но уже с телом графа де Грамона в качестве трофея. Бернар де Перрон, которому была поручена ответственная работа по перемещению сладко спящего старика, справился со своей задачей на отлично. Благородная Диана тут же вернулась на привычное место, и я позволил господину Антуану вдоволь налюбоваться на воркующих голубков. Благо граф наконец проснулся, и проснулся он в той позиции, которая не оставляла никаких сомнений в том, что он был весьма активным участником на любовном пиру. А то, что занял он эту позицию благодаря усилиям Кати и Дианы, знал только я.
– Слава богу, – облегченно вздохнул мажордом. – Все уже закончилось.
– А суккуб?
– Дьяволица исчезла.
– Ну вот видите, – подбодрил я Антуана. – А вы боялись.
– Да, но ведь вы обещали чудесные превращения. А я не видел ни медведя, ни Марка де Меласса.
– Я всего лишь сказал, что во время соития могут возникнуть побочные эффекты. Вы же не будете отрицать, что суккуб все-таки был? Правда, я не уверен, что он имел отношение к графу и графине.
По-моему, он являлся, чтобы напомнить о грехах другого человека.
– Вы имеете в виду меня? – расстроенно произнес мажордом.
– Не волнуйтесь, господин Антуан. Я буду нем как рыба. В конце концов, подобные казусы случаются с самыми благочестивыми людьми. Вы ведь читали жития святых подвижников? Тут ведь важно, что вы устояли и, несмотря на чинимые демоном в женском обличье препоны, выполнили свой долг вассала.
Первая часть задуманного мною плана завершилась под звук фанфар и рокот барабанов. В переносном, разумеется, смысле. Самое время было подумать о достойном завершении блистательного плана. В этой связи я возлагал большие надежды на Вацлава Карловича Крафта. Именно он должен был перехватить на выходе Марка Ключевского и задержать до моего прибытия. Должен сказать, что Крафт не только оправдал возлагаемые надежды, но и в своем служебном рвении превысил полномочия. В общем, когда я спустился в подземелье, герой-любовник лежал в беспамятстве на каменных плитах, а над ним в позе палача стоял Вацлав Карлович, держа в руках увесистую дубинку.
– Надеюсь, вы его не убили? – осуждающе покачал я головой.
– Извините, погорячился, – отозвался Крафт. – Будем надеяться, что череп этого негодяя так же крепок, как и мой.
К счастью, расчеты Вацлава Карловича на крепкое здоровье Марка оправдались. Молодой человек глубоко вздохнул и пошевелил рукой. Я уже собирался обратиться к связанному по рукам и ногам предателю с вопросом, но тут в процесс дознания самым хамским образом вмешался шевалье де Перрон, который вздумал угрожать мечом занятым серьезными проблемами людям. Похоже, неугомонный Бернар услышал шум в подвале и бросился на помощь другу, не разобрав в темноте, что дело ему придется иметь не с вором или грабителем, а с демоном ада, то есть со мной. Удар кулака, вынырнувшего из полумрака, махом остудил пыл отважного рыцаря и на некоторое время поверг его в прострацию. Пока де Перрон отдыхал на каменных плитах рядом со своим другом Марком, я забрал его меч и на всякий случай связал ему руки.
Дабы не занимать главный проход, мы отвели своих очнувшихся пленников в подсобное помещение, которое по чистейшей случайности оказалось пыточной камерой. Здесь хранились любопытные приспособления для ломания, дробления и выворачивания человеческих рук и ног. На тонкие поэтические натуры весь этот пыточный инструментарий мог произвести весьма негативное впечатление. И, надо сказать, произвел. Де Перрон едва не потерял сознание во второй раз, и мне пришлось слегка похлопать его по щекам, дабы вернуть к жизни.
– Вы собираетесь нас пытать? – хрипло спросил сильно побледневший Марк.
– А как еще прикажете поступать с человеком, который обманом проникает в спальню чужой жены с явным намерением оскорбить честь ее мужа. Стоит мне только рассказать графу, что в подвале его замка задержан небезызвестный ему Марк де Меласс, как с вас, любезнейший, снимут шкуру. Говорят, старик лют в гневе. Вас объявят инкубом, дорогой Марк, и сожгут на костре. А вашего приятеля повесят как пособника нечистой силы. Кстати, Марк де Меласс – это ваше настоящее имя?
– Допустим. Что вам от нас нужно?
– Верни прибор, – ткнул кулаком под ребро коварному похитителю Крафт.
– У меня его нет, я передал его монсеньору Доминго.
– А кто он такой, этот таинственный монсеньор?
– Самый могущественный маг в подлунном мире. Во всяком случае, так он себя называет в узком кругу преданных сторонников.
– И вы, Марк, входите в их число?
– Да.
– А зачем вашему магу понадобился Грааль?
– Он хочет стать бессмертным.
– Зачем он убил рыцаря Гийома и похитил мою жену?
– Не знаю. Но вероятно, ему зачем-то понадобились вы, Чарнота.
– Вы проводите нас к монсеньору Доминго, Марк. И не вздумайте шутки шутить!
– Как вам угодно, Чарнота, – пожал плечами Ключевский, – хотя на вашем месте я бы не торопился в пасть дракона.
Я поручил Вацлаву Карловичу отконвоировать пленных по подземному ходу на свежий воздух, а сам отправился за лошадьми. Будучи человеком воспитанным, я не мог покинуть замок, не попрощавшись с его владельцем. Благородный Жофруа был свеж, бодр и полон энергии. Мажордом Антуан являл собой полную противоположность графу и всем своим видом напоминал выжатый лимон.
– Вы полагаете, что наш план удался, сир Вадимир?
– А какие в этом могут быть сомнения, благородный Жофруа? Мы с господином Антуаном видели все своими глазами.
– Да, но сам я практически ничего не помню.
– Так ведь я вас предупреждал, граф, о возможных побочных эффектах. И, поверьте мне на слово, частичная потеря памяти не самый тяжкий из них. Все могло быть значительно хуже.
– Это правда, – поддакнул мне со вздохом Антуан.
– То есть я не превращался в зверя?
– Нет. Разве что шерсть временами появлялась на загривке.
– Но ведь это мелочи, – пожал плечами граф.
– Безусловно, – дуэтом подтвердили мы с господином Антуаном.
– Вы нас покидаете, сир Вадимир?
– Увы, сир Жофруа. Я зашел поблагодарить вас за гостеприимство. И сохраню о нашей встрече самые благоприятные воспоминания. В наше время редко встретишь сеньора столь умного и добродетельного.
Граф де Грамон порозовел от удовольствия, однако озабоченность не покинула его благородного чела. Наступил самый щекотливый момент в разговоре, чреватый для графа большими материальными издержками. Ибо, следует самокритично это признать, услуги магов и чародеев всегда недешево обходятся клиентам.
– Сто золотых монет, – выдержав паузу, назвал я сумму.
– Сколько? – побурел от волнения граф.
– Семьдесят пять, – быстро исправился я.
Сошлись на пятидесяти. Причем обе высокие договаривающиеся стороны сочли себя в этой сделке пострадавшими. Я утешал себя расхожей фразой «с паршивой овцы хоть шерсти клок», а мой оппонент, видимо, считал, что могло быть и хуже. Так или иначе, но расстались мы с графом почти дружески. Я передал полученные от благородного Жофруа деньги мажордому Антуану и попросил его переправить их в замок Руж отцу Жильберу.
– Да поможет вам небо в ваших трудах, сир, – благословил меня мажордом.
– И вам всего хорошего, Антуан, – не остался я в долгу.
Я благополучно покинул замок Грамон, ведя в поводу лошадей Крафта и де Перрона. Последние поджидали меня в густых зарослях на берегу безымянной речушки, куда их вывел подземный ход. Здесь же был Марк, уже успевший сесть в седло своего коня. Руки у Ключевского были связаны, что, однако, не мешало ему смотреться соколом, по недоразумению угодившим в стаю коршунов.
– Может, вы развяжете нам руки? – попросил де Перрон. – Мне бы не хотелось свалиться с лошади на полном скаку. Кроме того, я не совсем понимаю, чем могу быть вам полезен. С сеньором Доминго я не знаком. Мною двигало желание помочь родственнице Диане де Грамон и старому другу Марку де Мелассу.
– В следующий раз, шевалье, будете более осмотрительно выбирать друзей, – сердито буркнул Крафт. – Вперед.
Я был согласен с Вацлавом Карловичем. В нашем положении довольно глупо доверять кому бы то ни было, а уж тем более такому налиму, как де Перрон. Благородному Бернару, надо полагать, не составило бы труда обогнать нас на пути к монсеньору Доминго и предупредить того о нашем скором прибытии. Тем самым он лишил бы нас главного козыря в большой игре – фактора внезапности.
Наш путь пролегал сначала по цветущей равнине, почти сплошь засаженной виноградниками, а после мы свернули в довольно густой девственный лес. Надо полагать, живности в этом лесу было с избытком, однако ничего подозрительного, а уж тем более колдовского мы с Крафтом здесь не обнаружили. Марк не проявлял признаков волнения и уверенно ехал по тропе, указывая нам дорогу. Впрочем, как я уже успел заметить, господин Ключевский обладал на редкость сбалансированной нервной системой и не терял присутствия духа даже в самых сложных ситуациях. Непонятно было только, как при таких ценных качествах он угодил в лапы брата Бертрана.
– Бертран – тупой монах, – с готовностью отозвался на мой вопрос Марк. – Я был уверен, что после признания в ереси нас немедленно отправят к монсеньору Доминго, но этот идиот проявил излишнее рвение и едва не спалил нас на костре. Впрочем, если бы ситуация стала критической, мы попытались бы спастись.
– С помощью магии?
– А почему бы и нет, – пожал плечами Марк. – Я не отношу себя к знатокам в данной области, но Анастасия совсем другое дело.
– Скажите, Ключевский, вы действительно родились в этом мире?
– Не знаю. Но я с детства жил и здесь и там. Если вы спросите меня, какой из этих миров для меня родней, то я не смогу вам ответить определенно.
– Ваши родители живы?
– Я не знаю, кто они. В России я воспитывался в детском доме и считался очень странным мальчиком. Я вдруг исчезал на несколько часов, а то и дней из поля зрения своих наставников, и это приводило их в недоумение. Сначала меня наказывали, потом привыкли.
– И во время своих многочисленных отлучек вы посещали остров Буян?
– Да. Моим наставником здесь был монсеньор Доминго, а лучшими друзьями – Бернар и Диана.
– Это монсеньор Доминго заказал пьесы Ираклию Мораве?
– Да. Мы с Анастасией должны были попасть в замок Монсегюр, но вместо нас туда угодил Закревский. То ли пьяница Ираклий нарушил предписания монсеньора, то ли режиссер отошел от первоначальной концепции.
– А с Зиминой вы давно знакомы?
– Всего несколько месяцев. Об Анастасии я знаю только то, что она в большом фаворе у монсеньора Доминго.
– Чем вы занимались на острове Буяне?
– Жил, дружил и любил.
– Но вы выполняли какие-то поручения Доминго?
– Пока нет. Но монсеньор намекал, что мне предстоит совершить нечто весьма необычное. Правда, никаких конкретных целей он предо мной не ставил.
У меня не было причин не доверять рассказу Марка. Тем более что его судьба в какой-то мере была сходна с моей собственной. Я, правда, рос под присмотром матери, но о своем отце не знал практически ничего. На остров Буян я попал уже взрослым человеком по воле жрецов храма Йопитера, но до сих пор не понял, в чем же мое предназначение. Я не исключал, что Марк тоже родился атлантом, но попал под влияние темных сил, о которых мне в осторожной форме намекнул верховный жрец храма Йопитера Завид. Я, правда, не знал, насколько глубоко зло проникло в душу Марка, но, похоже, на этот вопрос не мог ответить никто, даже он сам.
– Развяжите им руки, Крафт.
– Вы с ума сошли, Чарнота! – возмутился Вацлав Карлович. – Эта парочка немедленно скроется в лесу, а мы с вами окажемся у разбитого корыта.
– Никуда мы не побежим, – возразил Марк. – Да и до замка монсеньора уже рукой подать.
Однако это «рукой подать» Марка Ключевского растянулось на добрый час блуждания по лесным дебрям. Крафт недовольно хмурился и многозначительно на меня поглядывал, всем своим видом демонстрируя недоверие к нашим проводникам. Хотя справедливости ради надо заметить, что ни Марк, ни шевалье де Перрон не предпринимали попыток I к бегству.
– Ваша фамилия случайно не Сусанин? – не выдержал наконец Крафт.
– Так ведь и вы, Вацлав Карлович, не поляк, – усмехнулся в ответ Ключевский.
Крафт на это замечание почему-то обиделся и даже назвал Марка двуликим Янусом, на что тот в ответ только засмеялся. Хотя в словах Вацлава Карловича была своя сермяжная правда. Этот человек, я имею в виду Марка, жил какой-то странной двойной жизнью, которая, надо полагать, не прошла бесследно для его психики.
– Что за черт! – воскликнул вдруг Марк. – Этого не может быть!
– Я так и знал, – крикнул ехавший следом за мной Крафт. – Он заблудился!
– Ничего подобного, – огрызнулся Марк. – Вы посмотрите на эти следы.
Местность вокруг была болотистая. К тому же не так давно прошел дождь, но все равно след огромной когтистой лапы отчетливо выделялся на лесной тропе. Так же, впрочем, как и следы крови. Свернувший чуть в сторону де Перрон обнаружил еще один отпечаток, столь же устрашающих размеров, но менее отчетливый. Создавалось впечатление, что двуногий монстр то ли сам был ранен, то ли нес на себе еще не успевшую истечь кровью добычу.
– Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное, Чарнота? – обернулся ко мне встревоженный Марк.
Я в ответ только пожал плечами. В последнее время монстры перестали для меня быть экзотикой, в некотором смысле я и сам был одним из них, но мне тоже показалось, что обнаруженный нами след принадлежал существу неординарному. Если судить по ширине шага, то ростом чудовище не уступало волоту Имиру. Но у виденного мною великана ноги были вполне человеческими, если, конечно, оставить в стороне вопрос об их размерах. Здесь же в первую очередь поражали когти, своими размерами не уступавшие клыкам секача. Если такая, с позволения сказать, лапа пройдется невзначай по живой человеческой плоти, то похороны практически неизбежны.
– Откуда он взялся? – спросил растерянный Бернар у Марка.
– Вероятно, из болот, – зябко передернул тот плечами.
– Так мы поедем в замок или нет? – раздраженно бросил Крафт. – Меня это животное не интересует вовсе, и мне глубоко наплевать, в каком болоте оно обитает.
Вацлав Карлович был, конечно, прав – охота на болотное чудище не входило в наши планы. Разве что чудище захочет поохотиться на нас. Тем не менее этот обнаруженный в лесу след заставил меня насторожиться. До сих пор мы мирно путешествовали по полям и лесам Апландии, где появление чудовищ было связано с древними захоронениями атлантов, но я не исключал, что мы уже покинули гостеприимный край и сейчас находимся совсем в ином мире. Остров Буян – странное место. Здесь могут соседствовать земли, отделенные друг от друга в реальном мире огромными расстояниями. Я уже не говорю о временных парадоксах, когда одна эпоха совершенно неприлично налезает на другую.
Через десять минут мы выехали наконец из леса. Перед нами расстилалась болотистая равнина, усыпанная желтыми цветами. Ничего подобного мне видеть до сих пор не доводилось. Над зелено-желтым ковром серой глыбой возвышалась скала, в которой был вырублен замок.
– С дороги не сворачивать, – предупредил Марк. – Здесь по обеим сторонам непроходимые болота. Засосет – ахнуть не успеете.
– А откуда здесь взялась скала? – сердито покосился на Ключевского Вацлав Карлович.
– Это вы меня спрашиваете? – удивился Марк.
– Но ведь этот замок принадлежит вам?
– С чего вы взяли, Вацлав Карлович? Замок Меласс расположен южнее. А в этом жилище обосновался сеньор Доминго, и обосновался совсем недавно.
– А кто здесь жил прежде?
– Не знаю, – пожал плечами Марк. – По-моему, замок пустовал.
Мы довольно медленно продвигались по узкой дороге по направлению к таинственному замку, предупредительно распахнувшему навстречу нам свой зев. Крафту это не понравилось, и он выразил неудовольствие по поводу беспечности гарнизона, который в глухом и подозрительном месте вел себя как в городском трактире. Я с Вацлавом Карловичем был согласен, тем более что имел случай убедиться собственными глазами в разнообразии местной фауны.
– Этот ваш монсеньор Доминго очень смелый человек, – усмехнулся я. – Или он воображает себя неуязвимым?
– Монсеньора здесь нет, – нахмурился Марк. – Он обещал приехать к завтрашнему утру.
– А вы давно покинули этот замок?
– Три дня назад. Мне нужно было повидаться с Дианой.
– Смотрите, – вздыбил вдруг коня де Перрон. – Что же это такое?
– По всей видимости, человеческая голова, – хладнокровно ответил Крафт и осмотрел местность сузившимися глазами.
– А где туловище? – растерянно спросил шевалье.
Туловища нигде не было. Зато повсюду были пятна крови, не оставлявшие сомнения в том, что еще недавно, быть может сегодняшней ночью, здесь разыгралась нешуточная драма.
– В замке стоял большой гарнизон?
– Тридцать человек, включая слуг.
– Так почему все-таки они не заперли ворота? – повторил Крафт свой вопрос.
– Видимо, просто некому было запирать, – предположил я, первым въезжая на подъемный мост.
Я уже говорил, что замок составлял практически единое целое со скалой. Лишь кое-где угадывались швы, наложенные рукой человека. Но в любом случае взять с наскока подобное сооружение было делом трудным, практически невозможным. Скала со всех сторон была окружена непроходимыми болотами. А к замку вела одна-единственная тропинка, на которой с трудом умещались в ряд три всадника. Кроме того, тропинка обрывалась за пять метров до стены, и если бы не опущенный мост, мы никогда бы не сумели проникнуть в замок. И тем не менее цитадель, которую, по словам Марка, защищали опытные воины, пала. Мы осматривали одно помещение замка за другим, но нигде не обнаружили присутствия человека. Зато везде были пятна крови. Следы дьявольского пира, вершившегося в замке в эту ночь.
В парадном зале мы увидели накрытый стол. В кубках плескалось вино, а на блюдах лежала остывшая свинина. Судя по всему, люди приступили к ужину, но по какой-то причине не успели его закончить. Несколько лавок было опрокинуто на пол. Создавалось впечатление, что обитатели замка, увидев нечто их поразившее, вскочили в ужасе на ноги. Но нападение, видимо, было настолько стремительным, что они не сумели оказать нападающим достойного сопротивления.
– Но почему они открыли ворота и опустили мост? – недоумевал Крафт, и его недоумение было вполне оправданным.
– По-моему, нам самая пора уносить отсюда ноги, – сказал де Перрон, настороженно оглядываясь по сторонам.
Предложение было дельным, но трудновыполнимым. За стенами замка разразилась гроза. Казалось, все силы ада вырвались наружу и исполняют теперь на проклятых Богом болотах свой бесовский танец. Дождь лил как из ведра, влажной стеной отгораживая нас от окружающего мира. Пускаться в такую погоду в далекое путешествие по болотистой местности было бы верхом безумия.
– Надо переждать дождь, – сказал Марк, и с ним согласились все.
На всякий случай мы решили еще раз осмотреть замок. Где-то вполне могла притаиться какая-нибудь нечисть, чтобы напасть на нас в самый неподходящий момент. Мы с Марком взяли на себя левое крыло обширного сооружения, Крафт с де Перроном – правое. Не могу сказать, что я испытывал страх, но некоторое беспокойство было. Тем более что мы то и дело натыкались на следы бесчинств непонятных существ, оставивших после себя во всех концах замка не только кровавые следы, но и куски человеческой плоти.