Шведов Сергей. Тайны острова Буяна

   – Но вы ведь еще не одолели своего главного врага!
   – Одолеем. На моей стороне сам Дарвин с его теорией эволюции. А что там у нас с Кияном?
 
   Племянник верховного жреца Якуна подвергся жестокой магической обработке. Во всяком случае, когда мы явились в опочивальню ведьмы Анастасии с инспекционной проверкой, достойный Киян уже лежал кверху воронкой, бессильный и безгласный.
   Сама ведьма, полная сексуальной энергии, глянула на нас хмельными глазами и пошевелила бедрами. Зрелище было настолько скандальное, что я вынужден был тут же удалить склонного к греховным помыслам менестреля де Перрона.
   – Клиент созрел?
   – Более чем.
   По сведениям, полученным Анастасией у сомлевшего Кияна, его дядя был самым обыкновенным человеком, не склонным к метаморфозам. А Ящеру он пошел служить просто со страху. Магом и чародеем он был весьма посредственным, а потому целиком зависел от присланных подземным богом оборотней. Решения за него принимали другие, а почтенный Якун их только озвучивал.
   – А откуда взялся этот Ящер?
   – Якобы он был вызван Якуном из подземных глубин посредством магии. Насколько я поняла, этот недостойный дядя придурковатого племянника в молодые годы был жутким интриганом, мечтающим о власти над градом Катаджем. Ему очень мешал Великий Гог, утвердившийся на великом столе. Этим Великим Гогом был некий Аталав, пришедший неведомо откуда и покоривший полмира. Но здесь, в граде Катадже, который издревле считался у окрестных племен священным городом, его поджидала неудача. И виновником его поражения и смерти был как раз Якун. Этот глупец вообразил, что способен с помощью заклятий удержать Ящера в повиновении, но просчитался. Убив Аталава, Ящер сам стал править священным городом, сделав Якуна своей марионеткой.
   Сведения были ценные, они сильно облегчали нам предстоящий контакт с самозванцем. Этого Якуна следовало как можно скорее брать за горло, дабы с его помощью добраться до Ящера, к которому у меня накопилось много претензий.
   – Еще большой вопрос, кто кого возьмет за горло, Чарнота, вы его или он вас, – выразил свои сомнения Вацлав Карлович, ознакомившийся с моими планами на ближайшее будущее. – Насколько я понимаю, ваш отец был человеком нехлипким. Далеко не каждому суждено стать Аттилой. И тем не менее он проиграл.
   – Но вы же слышали, что его предали! – возмутился я.
   – Якун провел Ящера и его оборотней в великокняжеский терем, – подтвердила мои слова Анастасия. – Великий Гог был убит спящим. И та же участь постигла его немногочисленных дружинников.
   – И все-таки я не стал бы соваться в воду, не зная броду, – стоял на своем Крафт. – Мы с вами, Вадим, в двух шагах от цели, и будет очень обидно, если мы потерпим поражение. Взгляните на прибор.
   Красный глазок загадочного устройства уже не мигал, а горел нестерпимым для глаз огнем. Скорее всего, Вацлав Карлович прав, мы действительно пришли туда, не знаю куда, и нам осталось только взять то, не знаю что. Однако всем, в том числе и мне, было очевидно, что сделать это будет совсем непросто.
   – Всем спать, – распорядился я. – Завтра на рассвете мы выступаем в поход.
   Ночь прошла без происшествий. А поутру я с изумлением обнаружил, что казавшийся нерушимым храм Ящера уже разобран едва ли не до основания. Толи Валерий Валентинович Гаркушин применил магию, которой понахватался в этом странном мире, то ли постарался наэлектризованный явлением нового бога народ, но так или иначе, а на месте жуткого сооружения теперь возвышался наскоро сооруженный алтарь. На этом алтаре верховный жрец нового бога прирезал подсвинка. Ибо по велению Велеса человеческие жертвы отныне признавались пережитком. Я публично одобрил это нововведение Гераклуса, хотя поросенка мне было искренне жаль. Но голод не тетка, и при всем своем гуманном отношении к животным я не могу обойтись без мяса, особенно перед долгой и трудной дорогой. Короче говоря, этого поросенка мы употребили на завтрак, и сделали это на вполне законном основании, поскольку кому, как не богу и ближним к нему лицам, вкушать мясо жертвенных животных.
 
   Из крепости мы выехали через северные ворота, откуда начинался, если верить нашему проводнику Кияну, путь на град Катадж. Здесь же у крепостных ворот я неожиданно обнаружил клубок, подаренный мне птицей Сирин и, казалось бы, утерянный безвозвратно. При моем появлении клубок, доселе мирно лежавший в пыли, встрепенулся и резво покатился по дороге. Нам не оставалось ничего другого, как последовать за нашей путеводной нитью.
   Дружина бога Велеса была немногочисленной, да и люди в ней были хоть и проверенные, но, мягко говоря, ненадежные. Правда, цель у нас пока что была одна: мы все стремились к таинственному Граалю, и это обстоятельство вселяло уверенность, что мои спутники до определенного момента меня не подведут. Сомнения вызывал у меня лишь Киян, явно подавленный стремительными переменами, произошедшими в крепости за то время, пока он предавался блуду с заезжей ведьмой. Похоже, племянник опасался, что дядя не одобрит его распутного поведения и, чего доброго, учинит спрос с нерадивого служаки.
   – Я вам не завидую, господин Киян, – сказал я ему со вздохом. – Чудом выживший во время захвата крепости, но тяжело раненный господин Коломан непременно доложит в высшие инстанции о вашем недостойном поведении. Это же уму непостижимо – заниматься Камасутрой в то время, когда крепость штурмует неприятель!
   – Никто нашу крепость не штурмовал, – обиженно огрызнулся племянник высокопоставленного дяди, – вы захватили ее обманом.
   – И это вы называете оправданием, господин Киян?! Мало того что вы предатель, так вы еще и дурак, поскольку добровольно открыли перед врагом ворота. Как, по-вашему, должен реагировать начальник на глупость своего подчиненного, приведшую к тяжким и необратимым последствиям.
   – Секир башка, – подсказал Марк.
   – Есть и еще одно отягчающее обстоятельство, достойный Киян, которое должен принять во внимание любой, даже самый справедливый и гуманный суд: вы проводили время не просто с женщиной, а с суккубом, сиречь дьяволицей. То есть ни больше ни меньше как продали не только тело, но и душу конкурирующей организации. Асмодей сейчас в аду довольно потирает руки, а обманутый вами Ящер пребывает в великом гневе. Кстати, как он выглядит, этот земноводный? Только попрошу без эпитетов, превосходной степени и утомительных для просвещенного ума фантазий.
   – Я его видел всего один раз, да и то мельком, – тяжело вздохнул Киян, мучимый, видимо, угрызениями совести. – Он ужасен. Он чудовищно силен. И обладает невероятной магической силой. Вас он сотрет в порошок мановением мизинца.
   – Особые приметы?
   – Чего? – не понял меня проштрафившийся помощник коменданта.
   – Цвет волос, разрез глаз, родинка на щеке или в другом месте.
   – Нет у него волос, – насупился Киян. – Абсолютно голый череп. Лапы как у лягушки, только огромные. Родинки на щеке нет, но все тело покрыто броней из костяных пластин, которые не берут ни меч, ни стрела, ни копье. А сам он способен убить любого одним плевком.
   – Так он вроде Ящер, а не верблюд? – удивился внимательно слушавший наш разговор Крафт.
   – А что такое верблюд?
   – Не важно, – отмахнулся я. – Продолжайте, подследственный.
   – Дядя Якун сказал, что железы Ящера вырабатывают страшный яд, который, попадая на человеческую плоть, разъедает ее до самых костей. Одного плевка достаточно, чтобы от человека остался один скелет. Кроме того, Ящер способен изрыгать пламя на очень большое расстояние. А с помощью магии он может вызвать бурю в озере и обрушить потоки воды на град Катадж, затопив его практически полностью. Еще он читает мысли окружающих его людей и способен подчинить их своей воле.
   – Гипнотизер, значит.
   – А что такое гипнотизер?
   – Не важно. А внешне он похож на Коломана?
   – Нет. Он значительно крупнее. Коломан в своем естественном обличье рядом с ним, как я рядом с Коломаном. К тому же у Коломана и других земноводных оборотней морды плоские, а у Ящера рыло вытянутое. И зубы в пасти огромные. Говорят, он и в огне не горит, и в воде не тонет.
   – Сексуальные пристрастия?
   – Девственницы.
   – А разве он не мечет икру? – удивился Марк.
   – Икру мечут его подручные оборотни, а Ящер – бог.
   – Как часто вы отправляете ему девственниц?
   – Раз в неделю.
   – И никаких иных жертв, кроме девственниц, он не признает?
   – Нет, почему же. Раз в месяц мы отправляем ему тридцать молодых мужчин, но этих он использует для поддержания организма.
   – Это в каком смысле?
   – В качестве пищи,
   – А девственницы назад не возвращаются?
   – Нет, по слухам, они становятся русалками, а там кто его знает.
   – И горожане согласились платить этому уроду такую страшную дань?!
   – А что нам еще остается? С гоблинов он берет много больше. Их мясо ему пришлось по вкусу. Кроме того, он забирает всех пленных, захваченных в войнах против соседних племен.
   – Аппетит у него, однако.
   – Так у него целая свита оборотней, их тоже кормить надо.
   Какая жалость, что я отпустил Коломана, – этого людоеда следовало бы повесить. К сожалению, удачные мысли приходят мне в голову, когда поправить уже ничего нельзя. Впрочем, в первую очередь мне следует добраться до пахана, а уж с шестерками мы как-нибудь потом разберемся.
   – А о Граале вы что-нибудь слышали, Киян? – спросил Вацлав Карлович.
   – Только то, что Ящер бережет его пуще глаза. Ибо от Грааля зависит его жизнь и могущество.
   Большой город открылся нашим взорам внезапно, словно какой-то художник вдруг нарисовал его трепетной рукой на девственно чистом полотне. Уже издалека город поражал воображение, а когда мы подъехали ближе, то и вовсе впали в изумление. Более красивых и величественных зданий мне видеть еще не приходилось. В последние годы мне привелось поездить по миру, так что было с чем сравнить. Скажу откровенно, города, равного по красоте Катаджу, на белом свете нет и никогда не было.
   – Катадж построили гипербореи, – пояснил с гордостью Киян. – Именно здесь они задавали свои знаменитые пиры. А пресытившись жизнью, которая длилась тысячелетия, они бросались в священное озеро с высокой скалы. Именно оттуда жрецы теперь сбрасывают жертвы, дабы ублажить страшного бога.
   – А куда подевались гипербореи?
   – Одни говорят, что вымерли, после того как духи озера похитили у них Грааль. Другие утверждают, что гипербореи – это мы, жители славного града Катаджа, утратившие со временем самые ценные качества своих предков в результате бездумных браков с представителями окружающих племен. А дядя Якун говорит, что верны обе эти версии. Вот только Грааль у гипербореев не похитили, а они сами выбросили его в озеро во время внезапно вспыхнувшей усобицы и тем самым нанесли страшный урон своим несчастным потомкам. Грааль, приносивший на протяжении столетий счастье гипербореям града Катаджа, стал служить злым силам, а мы стали их рабами.
   Град Катадж не был обнесен городской стеной, – видимо, построившие его могущественные гипербореи никого на этом свете не боялись. И, в общем, были в своей беспечности правы. Враг, оказывается, таился не вовне, а внутри. И имя этого врага алчность и властолюбие. Я смотрел на сложенные из белого камня и словно парящие в воздухе здания, пытаясь разгадать секрет их поразительной легкости и даже, можно сказать, прозрачности. Такие дома могли строить только очень счастливые люди. Но золотой век миновал, и теперь в этих распахнутых навстречу миру белоснежных домах вынуждены были существовать обычные смертные. И мечтали они, наверное, только о том, как бы перестроить свои жилища в соответствии с велением времени. Видимо, в этом и заключалась трагическая ошибка моего отца – он рассчитывал найти в граде Катадже титанов, но здесь давно уже обитали просто обыватели, готовые склонить головы не только перед благородным Гогом, но и перед Ящером. Более того, готовые платить этому исчадию подземного мира страшную дань.
   Клубок, подаренный птицей Сирин, подкатился к грандиозному сооружению, в котором мы без труда опознали храм Ящера. Однако в этот раз мы не последовали за клубком. Мне хотелось захватить верховного жреца Якуна врасплох, дабы потом, сломленного и растерянного, принудить к сотрудничеству. Достойный Киян повел нас к цели окольными путями. Мы долго петляли по улочкам Катаджа и наконец добрались до черного входа храма. В отличие от улиц города, где царило оживление большого муравейника, здесь было подозрительно тихо. На входе нас никто не остановил. Видимо, жрецы храма Ящера считали, что дурная слава этого жуткого места – самая надежная защита от людей с подобными намерениями. Впрочем, наши намерения были благородными, но именно поэтому они не сулили ничего хорошего ни Якуну, ни его плутоватым подручным. Мне очень хотелось увидеть человека, предавшего моего отца, и задать ему несколько вопросов.
   Почтенный Якун даже во внеслужебной обстановке выглядел внушительно. Рослый, худой человек, с хищным, ястребиным носом и горяшими, почти черными глазами, резко поднялся нам навстречу. Облачен он был в шитые золотом одежды, а на голове его торчал довольно странный колпак, расписанный замысловатыми узорами. Засуетившиеся было при нашем появлении слуги, узнав Кияна, быстро успокоились и пропустили нас беспрепятственно к трону. Однако их хозяин был настроен более решительно и непримиримо.
   – Кто вы такие?
   – Великий Магог Вадимир прибыл в Катадж, чтобы занять место своего отца – Великого Гога.
   Я заранее приготовил эту фразу, а потому и произнес ее без запинки. Якун побледнел и затравленно оглянулся на двери. Видимо, он никак не ожидал, что, по идее, схваченный в приграничной крепости враг вдруг проявит такую расторопность. Возможно, верховный жрец и попытался бы скрыться, но мы предусмотрительно перекрыли ему все пути отхода.
   – Вы садитесь, господин Якун, разговор будет долгим.
   – А где Коломан?
   – Коломана я отправил туда, откуда он пришел. А от вас, господин предатель, я жду чистосердечного раскаяния и готовности к сотрудничеству. Вы слышали, что на ваших землях объявился новый бог?
   Якун неохотно подчинился моему совету и медленно опустился в инкрустированное драгоценными камнями кресло. Я сел в такое же роскошное кресло, расположенное напротив. Минуты две мы с верховным жрецом пристально смотрели друг на друга, наконец Якун сдался и нехотя отвел глаза.
   – Какой еще бог? – спросил он глухо.
   – Белес, или Волосатый. Я охотно откликаюсь и на то, и на другое прозвище.
   – Мало назваться Велесом, им надо быть. Ящер сотрет вас в порошок, царевич Вадимир, сын Аталава.
   – Об этом мне уже говорили, – пожал я плечами. – Но мне называли также имя человека, который вызвал это дремавшее тысячелетия чудовище к жизни. Что вы на это скажете, господин Якун?
   – Это была ошибка.
   – Не ошибка, а преступление, и за него вам придется заплатить жизнью, Якун. Вы хотели с помощью Ящера захватить власть в Катадже, а в итоге стали его рабом. Вы не атлант, Якун, вы – ничтожество.
   – Иными словами, – хитро прищурился в мою сторону жрец, – в вашем лице мы имеем дело именно с атлантом?
   – В моем лице вы имеете дело с богом Велесом, господин Якун, и уже сегодня вы и ваши подручные должны объявить об этом народу.
   – Народ обмануть нетрудно, – криво усмехнулся жрец. – Но Ящер вряд ли поверит в вашу божественную природу, царевич Вадимир.
   – А какова природа самого Ящера, жрец Якун? Уж не хотите ли вы сказать, что это чудище родилось богом?
   Якун смутился под моим взглядом. Надо полагать, он знал, что его далекие предки атланты создавали в свое время подобных монстров, чтобы с их помощью управлять окрестными племенами. Мне уже приходилось иметь дело с подобными существами. Свирепость их была выше всяких похвал, но умственными способностями они не блистали. Монстры должны быть глупее своих создателей, иначе ими будет трудно манипулировать. Но с Ящером получилась накладка. Эта бестия оказалась явно умнее мага Якуна. Конечно, сам Якун мог оказаться никудышным магом, но ведь Ящер не только подчинил себе незадачливого мага, но и одолел моего отца. Из объяснений Гераклуса я так и не понял, зачем верховный жрец храма Йопитера Ширгайо отправил в Катадж экспедицию во главе с моим отцом. Ведь Ящера тогда еще не было. Он был вызван Якуном гораздо позднее. Или дело здесь вовсе не в Якуне и последний лишь мелкая сошка на подхвате у сильных мира сего?
   – Что вы знаете о храме Тьмы, Якун?
   Верховный жрец вздрогнул, словно я ударил его хлыстом. Глаза его забегали по залу в поисках укромного уголка, где он мог бы спрятаться от моих докучливых вопросов.
   – Мне бы не хотелось, господин предатель, прибегать к силе и вздергивать вас на дыбу, хотя вы, безусловно, заслуживаете подобного к себе отношения.
   – Я слышал о храме Тьмы, созданном когда-то атлантами-ренегатами, но вы совершенно напрасно подозреваете меня в предательстве, царевич Вадимир. Я с большим уважением относился к вашему отцу. И к магии я прибег по его желанию. К сожалению, наш эксперимент закончился неудачей. Ящер убил вашего отца, а мне не оставалось ничего другого, как пойти к нему в услужение, дабы спасти родной город от уничтожения.
   – А зачем моему отцу понадобилось прибегать к магии?
   – Он искал Грааль, – понизил голос до шепота Якун. – Тот самый Грааль, из-за которого перессорились древние атланты и за которым охотились жрецы храма Тьмы.
   – Вы знакомы с ними?
   – Нет, – после короткого замешательства отозвался Якун.
   – И даже имя монсеньора Доминго вам ничего не говорит?
   Якун энергично замотал головой, но от меня не ускользнул его быстрый, брошенный исподтишка взгляд на Анастасию. Из чего я заключил, что он знал не только монсеньора, но и кое-кого из его подручных. Я не отрываясь смотрел на солгавшего жреца, чем вогнал того в смущение. А смутить подобного сукина сына непросто.
   – С ведьмой Анастасией вы тоже не знакомы? – насмешливо уточнил я.
   – Я вижу ее первый раз в жизни.
   – Кого – ее?
   – Женщину, которая пришла с вами.
   – А откуда вы знаете, что ее зовут Анастасия? Я ведь, по-моему, забыл вам представить своих спутников.
   Якун сообразил, что запутался, однако, будучи человеком упрямым, своего поражения признавать не захотел. Впрочем, я и не нуждался в его признании. Для меня и без того было очевидно, что монсеньор Доминго либо самолично, либо через своих агентов пытался привлечь жреца на свою сторону. Но, судя по всему, в этом своем намерении не преуспел. И именно поэтому он сделал ставку на Вадимира Чарноту как на единственного человека, способного одолеть Ящера. И тут он удивительным образом совпал с планами в отношении меня жрецов храма Йопитера Ширгайо и Завида. Столь лестное мнение высокопоставленных жрецов о моей скромной персоне, конечно, грело мою душу, но поставленная ими задача могла мне оказаться просто не по плечу. Пока что я не знал, как мне добраться до Ящера, не говоря уже о том, как его одолеть.
   – Земноводные появились вокруг града Катаджа вместе с Ящером? – продолжил я свой допрос.
   – Нет, они издавна жили в окрестных водоемах. Наши предки называли их водяными. Прежде они враждовали не только с людьми и гоблинами, но и между собой. Ящеру удалось их объединить и заставить служить своим целям.
   – Среди ваших жрецов тоже есть водяные?
   – Есть, – нехотя отозвался Якун, – но в храме они служат в человеческом обличье.
   – Сколько их?
   – Пятеро.
   – Каким образом вам удалось вызвать Ящера?
   – Я пользовался очень древними книгами атлантов, которые хранились в граде Катадже с незапамятных времен.
   – Любопытно было бы взглянуть на вашу научную лабораторию.
   – Как вам угодно, – развел руками Якун. – Но должен вас предупредить, что в течение последних двадцати пяти лет я не занимаюсь магической практикой.
   Лаборатория отошедшего от дел мага была расположена рядом с его апартаментами за потайной дверью. Жрецу Якуну очень не хотелось посвящать нас в свои тайны, но я не собирался считаться с его желаниями. У меня были все основания полагать, что этот человек не такая уж невинная овечка, какой хотел показаться, и имел самое прямое отношение к злодействам, которые творил в граде Катадже Ящер.
   Лаборатория не выглядела запущенной. Хотя, на взгляд человека двадцать первого века, ее трудно было назвать научной. Впрочем, я никогда не имел к научной деятельности никакого отношения, и, возможно, истинный ученый, к примеру химик или биолог, счел бы мои выводы слишком поспешными. Кроме стеклянных колб, трубочек, реторт и тому подобной ерунды мы действительно обнаружили здесь три разукрашенных золотыми узорами фолианта. Я раскрыл одну из древних книг, но, к сожалению, не смог там прочесть ни единого слова. Но эти письмена весьма напоминали те, что красовались на моем плече, доводя до истерики окружающих.
   – Вы разбираетесь в этих письменах, Якун?
   – Разумеется.
   – Тогда попробуйте прочитать вот это. – Я обнажил плечо и показал ему надпись, появившуюся на месте раны, нанесенной мне зверем апокалипсиса.
   Печать Сатаны произвела на Якуна свое обычное впечатление. Он испугался, но, в отличие от других, кажется, действительно понял, что там написано. Верховный жрец Ящера беззвучно шевелил тонкими, бескровными губами, и лицо его покрывалось мелкими капельками пота.
   – Но этого не может быть! – сделал он наконец неожиданный вывод.
   – Что вы имеете в виду?
   – Здесь написано, что вы Совершенный и вам подвластно то, что неподвластно многим. Это обычная формула для обозначения высшей касты атлантов.
   – Я слышал, что Совершенными называли себя катары.
   – Я не знаю, кто такие катары, – покачал головой Якун, – но атланты называли так своих царей.
   – Царское происхождение для меня не новость, – усмехнулся я, – но, сколь мне известно из истории, цари далеко не всегда достигали вершин совершенства.
   – Не шутите так, – остерег меня явно встревоженный Якун. – Впрочем, кому я это говорю. Цари атлантов были самыми могучими магами в подлунном мире.
   – Ну это не ко мне, – махнул я рукой. – Из всех магических заклятий я знаю только одно – крибли-крабли-бумс.
   Якун пошатнулся и громко вскрикнул. Меня такая его реакция несказанно поразила, но еще больше меня поразило поведение сооружения, в котором мы сейчас находились. Храм Ящера задрожал мелкой дрожью, по его массивным каменным стенам будто пробежала рябь, а потом они и вовсе покрылись огромными трещинами.
   – Мы проваливаемся! – в ужасе закричал Якун, и, самое поразительное, он был прав.
   – Черт бы вас побрал с вашими шуточками, Чарнота, – ругнулся Вацлав Карлович Крафт и упал на четвереньки, поскольку оставаться на двух конечностях при такой бешеной качке было весьма затруднительно.
   Кто бы мог подумать, что дурацкие слова из детской сказки способны производить подобные разрушения. Храм Ящера казался несокрушимой глыбой, способной простоять даже не века, а тысячелетия. И вдруг такой конфуз.
   – С Марка спрашивайте, – посоветовал я Вацлаву Карловичу. – Он подсунул мне это заклятие в критический момент.
   – При чем здесь Марк? – возмутился Ключевский. – Это вы, Чарнота, искривили пространство.
   В искривлении пространства меня однажды уже обвинял генерал Сокольский, но матерый кагэбэшный волк и сам тогда не очень верил в свои обвинения. Что же касается актера, то он явно перегнул палку, тем более что с храмом ничего особенного не случилось – не прошло и пяти минут, как он принял свой обычный несокрушимый вид.
   – Ну вот, – усмехнулся я, – зря только шум подняли. Может, в Катадже просто случилось землетрясение. Вас часто трясет, господин Якун?
   – На моей памяти такого не было ни разу, – прохрипел жрец.
   – Ладно, – махнул я рукой. – Все хорошо, что хорошо кончается.
   – А я вовсе не уверена, что для нас все закончилось хорошо, – вскинула голову Анастасия. – Слышите этот гул? У меня такое впечатление, что мы куда-то провалились.
   – Куда провалились? – не понял Крафт.
   – Откуда же мне знать, – огрызнулась Анастасия. – Когда имеешь дело с демоном, подобным Чарноте, всего можно ожидать.
   – Я вас умоляю! Можно подумать, что в лице госпожи Зиминой мы имеем дело с ангелом во плоти. Допустим, я отмечен печатью, которую малограмотные люди называют сатанинской. Но ведь знающий человек, хорошо разбирающийся в каракулях, уже разоблачил это суеверие, бросающее тень на мою репутацию. Я Совершенный, сударыня, прошу любить и жаловать.
   – Еще неизвестно, что хуже, – вмешался вдруг в наш спор Якун, – быть Совершенным или демоном.
   – По-вашему, нет разницы между Светом и Тьмой?
   – Совершенствоваться можно не только в Добре, но и во Зле, – наставительно произнес менестрель де Перрон, о существовании которого я, признаться, подзабыл.
   Мы все дружно уставились на Бернара в надежде, что средневековый поэт нас еще чем-нибудь позабавит, но де Перрон, видимо, решил, что и без того сказал слишком много, а потому в ответ на наши вопросительные взгляды промолчал.
   – В любом случае надо выбираться отсюда, – сказал Крафт, с подозрением разглядывая стены, разрисованные странными знаками, судя по всему содержавшими в себе мудрость наших предков.
   Предложение было дельным, и я горячо его поддержал. Мы вернулись в парадные апартаменты Якуна, которые не претерпели никаких изменений в результате землетрясения. Вот только слуг здесь почему-то не было, и, несмотря на все старания рассерженного Якуна, те так и не явились на его зов.