Силин Влад. Здравствуй, земля героев!

   Вельку передернуло. Вот они, чужие секреты, которые открывает страшная кхумара! А какие, интересно, тайны у Мартина?..
   Минуту или больше он изучал жизнь домбезопасника.
   Потом его затошнило.
   В своих действиях Мартин всегда руководствовался понятиями добра и пользы. Он искренне радел за честь доминиона и готов был жизнь отдать за безопасность его граждан. Вот только случайно так выходило, что отдавались чужие жизни.
   Подглядывать за другими людьми – занятие не очень-то хорошее. Но увлека-ательное! «Я же чуть-чуть, – заоправдывался Велька перед самим собой. – Одним глазочком и все. А какой, интересно, секрет у Василисы?»
   Вася-Элли-Лиза.
   Место, что развернулось перед ним, Велька узнал сразу. Побережье маяка, тот самый кусочек пляжа, где его выбросило на берег.
   Василиса лежала, полузарытая в песок. Из одежды – лишь лохмотья рубашки да ремешок планшетки через плечо. Планшетка раскрылась; на песок вывалились знакомая тетрадь с розовым единорогом и фотография. Мальчишка осторожно, за краешек потянул карточку.
   Та самая девчонка – черноволосая, в линялом платье.
   Со стороны маяка приближались знакомые фигуры. Впереди Федя, за ним – профессор с Мартином. Пока археологи бестолково топтались возле Василисы, Мартин защелкнул на запястье девушки браслет робоэскулапа и принялся делать ей искусственное дыхание, не дожидаясь, пока тот подействует.
   Второй девушки нигде не было видно.
   «Ну, что, хватит чужих тайн?»– поинтересовался чей-то насмешливый голос.
   И Велька вынырнул из темноты кхумары.
   – Что там, сынок? – глаза Мартина лучились доброжелательностью.
   – Не скажу.
   – Ну, и зря. Я ведь кого другого заставлю смотреть. Профессора, например. Или вон… подружку нашу.
   Безопасник попал в больное место. О том, чтобы Василисе заглянуть в жуткую кхумару, не могло идти и речи.
   – Это, – неуверенно начал Велька, – она чужие тайны показывает. Самые жуткие, о которых человек и сам не знает.
   – Понятно. Видишь, как хорошо, а ты боялся. – И повернулся к археологам: – Что ж, продолжим наши танцы под Бельтайн. Федя, твоя очередь. Бери поднос, испытывай.
   Федя угрюмо потянулся к изукрашенной рисованными колючками диковине.
   – Тахирг взросления… – пробормотал безопасник. – Ну-ну.
   Тахирг подействовал сразу, едва оказавшись в Фединых руках. Возникли мисочка с овсяными хлопьями и бутылка кефира. Пока Федя хлопал ресницами, кефир исчез, сменившись коньяком, а хлопья трансформировались в Пожарскую котлету с торчащей из нее костью. Но и котлету съесть не удалось: она расплылась подгорелой яичницей, потом собралась в горку жареной саранчи.
   На лице археолога проступило блаженство. Веки прикрылись, с уголка губ потянулась паутинка слюны.
   С гитарным звоном лопнули шовчики Фединых брюк. Чем чаще сменялись блюда на подносе, тем сильнее росло наслаждение на Федином лице, тем больше расползалась его талия.
   – Что вы делаете, коллега! – Эксварья рванул поднос из Фединых рук. – Опомнитесь!
   – Куды кильку рвешь, доцент аморальный?! А ну, положь!
   – У тебя печень не выдержит, Федя!
   – А мне дэ е в степени х, понял? Учи латынь, академик!..
   Мартин отобрал у археологов поднос.
   – Прекратить! Чревоугодничество – грех. Кстати, при чем здесь взросление?
   – У прэта психологический возраст зависит от массы тела, – подсказал огонек.
   – Так и запишем. Ваша очередь, проф.
   Эксварья долго колебался, не зная, что выбрать. Наконец протянул руку к запечатанному термосу.
   – Что это?
   – Говорят, джин.
   – Мартин, вы же знаете, я трезвенник. Увольте, прошу вас…
   – Уволить я вас могу только на тот свет. Открывайте, профессор, не томите. Доминион ждет.
   Эксварья поморщился и свинтил крышку термоса. Кусок сургуча с пятиконечным оттиском упал на землю. Из трещины полился густой чернильный дым.
   Компанию заволокло вонючими облаками. Лицо безопасника побагровело. Он закашлялся так яростно и беззащитно, как может кашлять только некурящий человек.
   Скоро дым поредел, и кашельная рапсодия сошла на безобидное поперхивание. Над опустевшим термосом левитировал старик в чалме, шароварах и грязно-изумрудной безрукавке.
   – Джинн! – ахнули все.
   – Джинн, джинн, – согласился пришелец. – Спасибо, что выпустили. Аллах бы шахид того, кто заточил меня в этот проклятый зиндан. – Он пнул термос, и тот разлетелся зеркальной пылью. – Какой нынче год?
   – Три тысячи шестой, – подсказал Мартин.
   – Это от хиджры господней? – Джина подергал себя за бороду. – Да где там… Сколько же я сижу, получается?
   Археологи беспомощно переглянулись.
   – Когда был Первый Хаджаллахский конфликт?.. Проксима в доме Цефеи, ах да… здесь эта астроблогия не фурычит…
   – Позвольте, – вмешался Эксварья, – но, если вас заточили во времена первого Хаджаллахского, вы никак не могли оказаться здесь. Лувр к тому времени уже открыли.
   – Папаша, – с грустью в голосе ответил джинн, – заточили меня на заре времен, но я в своем роде джинн всеведущий. А сейчас вычисляю, сколько желаний я вам задолжал. Быс-быс-быс-быс-быс… – Пальцы джина быстро задвигались. – Плутон за аморалку в две тысячи шестом… Козерог в доме Овна… Однако, – дух выдохнул удовлетворенно, – одно желание я вам должен. Ну, кому загадывать?
   – Убей его!!!– Василиса ткнула пальцем в сторону безопасника.
   Мартин отреагировал мгновенно. Чирикнул из шести глоток «Воробей», расплевываясь с джинном. Тот поймал очередь на лету, сломал ей хребет об колено, в узел завязал и на пол бросил. Бетон вздыбился жаркими фонтанчиками плазмы.
   – Не могу, – с сожалением ответил джинн. – Проспорил одному ифриту, что не стану совершать злые поступки.
   – А добрые? – поинтересовался Мартин с жадностью.
   – Добрые – сколько угодно. – Джинн вгляделся в честное лицо домбезопасника и уточнил: – Но не твои. Тебе ж под добрые дела митральеза с бесконечным боезапасом нужна.
   – Но-но! Без кликушества. – Безопасник задумался. – А знаешь… Сделай-ка, чтобы этого, – обвел рукой зал, – не было. Чтобы как раньше, а?.. Никаких прэта, никаких артефактов.
   Джинн покачался в воздухе дымчатым вопросительным знаком.
   – Соблазнительно… Но нет… не могу, – признался он. – Ты ведь побрякушки эти в доминион отвезешь. Они в хорошие руки попадут, людям помогут.
   – Так мне ж других людей убить придется! Тебе не жалко?
   – Мне не жалко? – удивился джинн. – Аллаха побойся, Мартин! У тебя совести как у ходового процессора на звезде смерти.
   – Ну, тогда тут два артефакта занычились, может, испытаешь?
   – С прилежанием и удовольствием.
   Джинн сделал несколько пассов, и погремушка-ваджрахия перенеслась в джиннову руку.
   – Абсолютная ваджрахия, значит… Помню, помню.
   Он энергично встряхнул погремушку. Бытие оборвалось черной лентой, потом вернулось – обновленное и яркое, как помойка после весенней грозы.
   – Что это было? – слабым голосом спросил Эксварья.
   – Гибель мира. Ваджрахия, по-вашему, ваджра – мощнейшее оружие доминиона прэта.
   – Почему же мы живы?
   – Ваджрахии разные бывают… Абсолютная, например, уничтожает всю вселенную. – Поглядев на встревоженные лица людей, джинн добавил успокаивающе: – Потом та самовоссоздается, не бойтесь. – И махнул еще раз. – Заметили: морг-морг? Это нас на пару секунд назад. Чтобы зацикливания не было. Большой Взрыв, думаете, с чего начался? От несовершенства технологий. Свинтили ваджрахию, а задержку поставить забыли.
   Джинн положил погремушку на пол и взял насос. Оттянул поршень и принялся накачивать вокруг себя радужный пузырь.
   – Аллах вам благоволит, – доносилось из нефтяных разводов. – Тритушет реальности – прекраснейшая из выдумок прэта. Настоятельно рекомендую попробовать. Настоятельно!
   Мартин ткнул шар стволом митральезы:
   – А в чем суть?
   – Тритушет создает сферу желаний, – послышался слабый голос джинна. – Реальность в этой сфере наилучшим образом приспособлена для того, кто качает насос.
   – Чего?
   – Оставьте его, Мартин, – сказал Эксварья. – Если я правильно понял, наш друг сейчас переносится в мир своей мечты.
   Радужный шар подрос еще немного и налился красками. Бешено запульсировав, он сжался, обретая форму.
   Все подались вперед, чтобы рассмотреть джиннову мечту поближе.
   На полу лежал запечатанный сургучом термос.
   – Эскапист, – фыркнул безопасник. – И тритушет с собой уволок. Но ладно. – Он выпрямился, обводя пленников сочувственным взглядом.: – Прощайтесь, господа. Уже пора.
   – Извините. – Велька облизал пересохшие губы. – А просьбу можно?
   – Говори.
   – Мне в кхумару бы… одним глазочком глянуть… – И, торопясь, чтобы Мартин не перебил, добавил: – Есть один вопрос… Мне до смерти надо выяснить!
   – Ну, давай. Одним глазком только.
   «Ты что, псих?» – поинтересовался кресильон.
   «У меня план. А от тебя, между прочим, помощи как от газировочного киоска молока».
   Велька прошел к куче артефактов. Неторопливо отодвинул в сторону кхумару, схватил ваджрахию-погремушку и взмахнул ею.
   Тьма отбросила мир на секунды назад. Безопасник вскинул митральезу, и Велька вновь уничтожил вселенную. Не давая Мартину опомниться, вызвал пультом лестницу и схватил Василису за руку.
   От многочисленных гибелей вселенной ныли зубы. В животе побулькивало.
   – Держись крепче! – крикнул он ошалевшей девчонке. Вскочил на первую ступеньку, и живой металл вознес их ввысь – к спасительной духоте подвала.
   Внизу отчаянно рявкнуло: митральеза подавилась всеми несделанными залпами. «Прощайте, профессор, – подумал Велька. – И ты, Федя, „археолог черный“… И ты, Мартин, борец за добро и счастье доминиона».
   Во дворике маяка царили заполуденная тишь и спокойствие весны. Смерти и тайны остались глубоко внизу, в подземелье. Василиса вывела Вельку к сиротливо брошенному «Канзас трейлеру».
   – Ну что, летим?
   – А то!
   Лишняя плата поблескивала на земле, словно пустая пачка от сигарет. Больше деталей нет – значит, Мартин шаттл собрал.
   Элли-Василиса забралась в кабину.
   – Ой! – нахмурилась она. – Это одноместный шаттл. Тебя электроника в кабину не пустит.
   – Что же делать?
   – А, ерунда… Договоримся. Собакой будешь?
   – Собакой?
   – Ну. Я скажу компьютеру, что ты моя овчарка. Угу? Место, Тотошка!
 
   Меж камней пробивались серо-зеленые колючки, опутанные колючим изумрудным мхом. Шипастый куст оттопырника развесил над дорожкой «шахматные» сине-розовые соцветия. Выше по склону кремовым и бело-желтым цвели шипаты. Растительный мир Скалищ полумер не признавал. Мягкие и пушистые растения здесь не выживали.
   Велька с жалостью посмотрел на босолапки и тоненькую маечку Василисы. Хорошо хоть передник оставила.
   – Тебе, может, китель дать?
   – Обойдусь, – отмахнулась та. – А это что за сетка?
   Велька посмотрел на «сетку» и обмер.
   – Не шевелись! Это сигналка от гнезда паутицы!
   Василиса обиженно вытаращилась на него:
   – Шутишь? Паутицы же в Челесте!
   – В Челесте, говоришь? – Он попятился – бочком, бочком, подальше от страшной паутины. – Похоже, Челеста добралась и сюда. Пойдем!
   Василиса не стала спорить. Бритвенной тропой, которой только оголодавшим до счастья мазохистам ходить, они отправились к обрыву.
   Девчонку словно эльфы воспитывали. Она умудрялась проскользнуть под ветвями оттопырника тенью, не задев ни листочка. Велька же несколько раз вляпался в колючки, подкормив кровью цветы.
   Наконец его мучения закончились. Внизу, среди деревьев, мелькнула чья-то тень.
   – Смотри, – прошептал кадет, выползая на животе к краю скалы. – Видишь мужика среди сосен?
   – Ну?
   – Посчитай, сколько у него рук.
   Василиса посчитала и ахнула.
   – Господи… а асуры здесь что делают?!
   – То-то же!
   Плывущее над головой облачко дрогнуло. В центре его возникла квадратная дыра.
   Через некоторое время кусты за спиной асура зашевелились. Из колючек вышли два человека люмпенского обличья. Отчаянно матерясь, они волокли плоскую корзину, наполненную белесой галькой.
   Так вот для чего на Лувре гравикабины – такой неудобный, дорогой, никому не нужный транспорт! Вот почему отец становится беспокойным, когда синоптики чистят небо.
   Асуры везут глину из своего доминиона и оставляют ее на орбите. Установка гравилуча нелегально переправляет груз на Остров. В облачную погоду кто-нибудь может заметить след от гравиудара. Так что контрабанду возят лишь в хорошую погоду.
   А когда у нас над Островом чистое небо?
   То-то же!
   Получается, что этот рейс внеплановый… Майя готовится к Паутичьему ритуалу, и ей наплевать, что кто-то увидит след от гравилуча. Она заберет Намсу и улетит в свою асурию.
   «Вель, – подал голос кресильон, – я кое-что уловил… Рядом работает ультразвуковой генератор. Зачем – хоть ПЗУ отформатируй, не знаю».
   «Разберемся».
   Асур запустил в корзину лапу и вытащил несколько камней. Василиса толкнула мальчишку локтем:
   – Он что, их есть будет?
   – Конечно. Это не камни – паутичьи яйца.
   – Зачем они им?
   Велька не ответил. Бродяги раскладывали яйца на тропе.
   Как раз там, где назначено место встречи с эмкаушниками.
   Ай да Тилль! Ай, молодец! Приготовил сюрпризец.
   – Элли, пойдем. Все, что надо, мы выяснили. Мальчишек надо спасать.

Глава 32
«ВЗРОСЛАЯ» КОМНАТА
ПРИНЦА ДАНИЭЛЯ

   Трамвай мчался по улицам черного города, временами притормаживая на остановках. Тая глазела в окно. Там качались под фонарями повесившиеся от несчастной любви десятиклассники, сновали туда-сюда черные простыни, на кирпичных стенах мокли кровавые надписи. Новых пассажиров не предвиделось, и скелет-вагоновожатый заскучал.
   Если бы не Тая с Танечкой, он вообще впал бы в хандру.
   – …Визжать надо громче, – объясняла кавайка. – Иначе не выпустят.
   – Не понимаю… Если здесь выход, то зачем визжать?
   – Да Тайка! Какая же ты глупая! Где Ириней и Джиакомо сидят – там основной выход. А здесь запасной. И выпускают, только если посетителю совсем страшно. Так что визжи давай!
   – А мне не страшно.
   Скелет не выдержал и обернулся к девочкам:
   – Вы куда едете-то, гражданочки? Может, я…
   – А-а-а-а!
   От сдвоенного вопля трамвай замер, словно влепился в стену. Двери разъехались, открывая выход. Проем заполняла клубящаяся тьма со словами «Запасный выход». И ниже, маленькими огненными буковками: «Оставь кредиты всяк сюда входящий».
   – Совсем забыла… – Плечи кавайки поникли. – В этом аттракционе платный выход. У тебя деньги есть?
   Тая помотала головой.
   – Ничего. А может, так попробуем?
   И, решительно схватив кавайку за руку, бросилась в серое марево. Танечка только пискнула.
   Смутный гул наполнил уши. Туманные волны расступились, выпуская девочек в коридор. До свободы оставался один шаг, но, к сожалению, его-то сделать и не удалось.
   Из притолоки выросли бледные безволосые руки и схватили беглянок за плечи.
   – Куда? А платить? – голосом вагоновожатого осведомился туман. – Десять кредитов.
   – У нас нет… Отпустите, пожалуйста! – захныкала кавайка.
   – Отпустить, значит? Думаете, на халявку побоялись и все? Ишь, шаромыжницы!
   Руки потащили девочек обратно. Кто знает, что случилось бы дальше, но тут в коридоре появился сумрачный мальчишка в линялом спортивном костюме.
   – Это что? – нахмурил он брови.
   – Платить не желают.
   – Отпустите, я заплачу.
   Он вытащил карточку и протянул рукам. Рубиновый лучик скользнул по магнитной полоске.
   – Все в порядке, ваше высочество, – отрапортовал голос. – Приятно поразвлечься!
   И руки спрятались в темноту выхода.
   – Высочество? – удивилась Тая. – Постой… А что это за планета?
   – Версаль.
   – Версаль? – Тая раскрыла рот, не в силах прийти в себя от удивления. – Господи… Так, значит, это… Данька!!!
   И она повисла на шее у мальчишки:
   – Данька! Ты!!! Ух, здорово!! Рассказывай, как ты?.. Как дела?.. – Она обернулась к кавайке: – Это мой друг детства. Мы несколько лет назад друг друга потеряли! То-то, думаю, все здесь знакомое.
   Принц Даниэль смутился:
   – Тай, извини… Я из спортзала только сейчас…
   Он пригладил мокрые от пота волосы. В душ поленился сходить, догадалась Тая. Мальчишки все такие бестолковые. И грязнули.
   – Я сейчас… – бормотал принц. – Я переоденусь и…
   – Да ничего! Ты все там же обитаешь?
   – Ага.
   – У Даньки комната – закачаешься! – объяснила Тая Танечке. – У него и индейцы, и пираты, и джунгли. Слушай, – повернулась она к принцу, – а сейчас как? Русалочью лагуну покажешь?
   – Не, – помотал головой мальчишка. – Это же для маленьких. Я лагуну отключил и пиратов тоже.
   – Ой, зря!
   – Ничего не зря. Теперь у меня все по-взрослому, поняла?
   – Угу. Слушай, Дань… Ты мне поможешь?
   Принц насторожился.
   – Конечно, – сказал он неуверенным тоном. – Помогу. А что случилось?
   – Меня похитили. У вас комедиант есть, ну такой… черноглазый с усиками…
   – Джиакомо Бат, – подсказала Танечка.
   – Точно. Мы от него скрываемся.
   – Бат?.. Бата помню. Он обещал что-то такое… Так это он, значит, тебя имел в виду?
   Мальчишка облизал губы. От его взгляда Тае сделалось неуютно.
   – Слушай. Мне надо вернуться на Лувр. Это важно!
   – Надо – значит, вернешься, – с преувеличенным энтузиазмом отозвался принц. Огляделся и обнял ее за талию (несколько назойливо на Тайкин взгляд). – Только вот что… Сам я не могу, это с папой переговорить нужно. Подождешь?
   – Конечно!
   «Лучше бы я осталась в городе мертвых, – подумалось Тайке. – Те хоть не улыбаются так по-волчьи».
   Ей сделалось мерзко, словно в волосы упал комочек старой жвачки.
   Но отступать было поздно.
 
   Данькина детская и в самом деле здорово изменилась. За дверью начинались апартаменты в старовестерновском вкусе: нечто среднее между салуном и звездой смерти. Бар во всю стену, на стойке – коробка сигар, на двери – календарь с голенькой рыжеволосой губяшкой в ковбойской шляпе.
   – Ну вот… располагайтесь… – Даниэль юркнул в ванную. Его всклокоченная голова вынырнула из-за двери:– Э-э… если хотите выпить, крошки, не стесняйтесь! – выпалил он. – У меня большой ассортимент поднимающих настроение элексиров. Специально для таких красоток, как вы!
   Танечка хихикнула:
   – Какой забавный! Это наш принц.
   – Да, – согласилась Тая. – Он здорово изменился за это время. Что, Танечка, осмотримся?
   Кавайка неуверенно кивнула. В принцевых апартаментах она чувствовала себя не в своей тарелке.
   Да и Тая, если честно, тоже.
   За окном играли в догонялки звезды ста галактик. В космосе шло вечное сражение: миллионы кораблей расстреливали друг друга из лазерных пушек, жгли плазмой и разносили в клочья ракетами.
   Тая подошла к стойке бара и оглядела полки. Господи, он что, все это пьет? Это же, наверное, вредно… Потянулась к ядовито-зеленой бутылке с этикеткой «Абсент» и отвинтила крышку.
   В нос шибануло знакомым запахом лимонада «Буратино».
   – Виртуальная, – со смешанным чувством облегчения и страха подтвердила Танечка. – А здесь что?
   Под постером поблескивал экран с рядом кнопок.
   – Дверь между мирами, – ответила Тая. – Данька ее так называет. Видишь список? Это куда отсюда можно попасть. Давай посмотрим.
   Когда-то список на двери был очень длинным. «Пираты», «Русалочья лагуна», «Винни Пух и все-все-все», «Маленькое привидение», «Мир Летящих» и так далее.
   Сейчас он несколько укоротился. Некоторые названия казались совершенно непонятными.
   – Хм… Это что, шифр такой? Ну-ка попробуем.
   Тая выбрала пункт, который помнила с давних времен. «Мио, мой Мио!» Все-таки осталось что-то в принце от прежнего Даньки – ершистого пацана, верящего в добрые сказки.
   – Подожди здесь, – предупредила Танечку. – Если что, откроешь мне дверь. И никаких кнопок не трогай!
   Девочка храбро шагнула через порог…
   …и оказалась в Голодной Башне.
   Пыльный лунный свет сочился в крохотное окошко. Высоко-высоко под крышей возились засыпающие совы. Круглая стена белела селитряными иероглифами, словно изгаженный насест в курятнике.
   Тая остановилась в нерешительности. Двое мальчишек лежали, обнявшись, у ее ног; один из них, худенький и темноволосый, сжимал в кулаке крохотную ложечку, которую так и не смог донести до рта.
   В воздухе висел сладковатый запах гнилых конфет и мокрого дерева. Что-то прокатилось под ногами – длинное и круглое. Тая наклонилась и подняла этот предмет.
   Сломанная свирель.
   Ей показалось, что башня сделалась маленькой-маленькой – меньше ее самой – и сдавила ребра. Длилось это недолго. Скоро наваждение отхлынуло, позволяя дышать.
   «Надо убираться отсюда… – мелькнуло в голове. – Ну, Данька… Значит, неверные книжки ты в детстве читал!» Но едва она повернулась, чтобы уйти, послышалось неразборчивое бормотание.
   – Эй! Кто здесь? – позвала она.
   По спине пробежал холодок. Башня была пуста, но звуки раздавались совсем рядом!
   – Эй! Отзовитесь! Кто вы?!
   И тут словно по волшебству башня заполнилась людьми. У стены сидела женщина средних лет – в роговых очках, пиджачке цвета линялого динозавра и кружевных колготках. К груди она прижимала классный журнал. Рядом скорчился толстяк в военном кителе; красный платок на волосах сбился, выпуская седую прядь. За толстяком Тая приметила Данькиного отца и бросилась к нему:
   – Сир Людовик! Что вы здесь делаете?!
   Тот поднял на нее полубезумные глаза:
   – О как же, – спросил он раздумчивым речитативом, – мне расправиться с моими врагами? Как расправиться с моим сыном, который дерзит и не уважает родителей? Сделать его своим преемником на посту правителя? Да, пожалуй, сделаю его своим преемником на посту правителя. Заставлю учить кинкарский и юриспруденцию, делать зарядку и проходить IQ-тесты, вместо того чтобы гонять в «Дум» по сетке и пинать мячик.
   – Сир Людовик, что с вами? Вам помочь?!
   Король не ответил. Он уже впал в забытье, бормоча что-то вроде «бластера грознее я не видывал в моем замке» – а может, Тае это послышалось?
   Другие обитатели Голодной Башни также жаловались и кляли судьбу:
   – …О, зачем, – причитала дама с журналом, – зачем я поставила эту злосчастную двойку? Мымра я очкастая. Дура, а еще в колготках. Он же такой ранимый! И типа нужны будущему королю эти дурацкие дискриминанты?
   – …Я, конечно, жирный козел, это без вопросов. А принц – вовсе не невежественный молокосос, а надежда престола. Экономполитика, политэкономия – конечно же между ними никакой разницы.
   – …мы его не ценили!..
   – …мы его не понимали!..
   Среди фигур Тая заметила висящую на цепях обнаженную девушку. Перепеленутая веревками, та напоминала диковинную птицу.
   – Танечка? – Тая бросилась к связанной девушке. – Ты?!!
   – Я не Танечка, а Лисенок, – сердито отвечала та. – А еще я шлюшка выпендрежистая: отказалась сходить с Данькой в кафешку, типа у меня репетиция срочная. И вообще, я много о себе воображаю.
   – Подожди, я тебя сниму. Где тут узел?
   Свет в башне замигал: дверь между мирами то закрывалась, то открывалась вновь. В два прыжка Тая оказалась у порога и выскочила обратно.
   – Ну, что там? – жадно сунулась к ней Танечка.
   – А, глупости всякие…
   Чувствовала Тайка себя неловко. С одной стороны, башня ее возмутила. Что, спрашивается, если девчонка не пошла с пацаном в кафешку, так она уж и на букву «ш»? Да он сам козел, пусть моется чаще!
   С другой стороны, от такой башенки она и сама бы не отказалась. Представила себе Фросю на цепи, физрука, Ирку-сплетницу… Вельку тоже. Ишь, блин, гордый! Исчез, хоть бы предупредил. На ее, Тайкины, чувства ему плевать с орбитального вокзала, а она спасай его, жизнью рискуй!
   – Я тоже куда-нибудь загляну, – сообщила Танечка, набирая на пульте код.
   – Эй, не трогай! – перепугалась Тая. – Нечего за моими друзьями шпионить!
   Но было поздно. Замок щелкнул, переключаясь, и на экранчике возникло «Любимые игрушки». Тая оттерла кавайку и первой заглянула в дверь: вдруг там опять что-то нехорошее?
   Оказалось, нет. В щель виднелся длинный зал, уставленный стеллажами с оружием. Автоматы, мечи, крупнокалиберные пулеметы, лазерные пилы.
   – Эй, эй! Куда это вы?!
   Тая оглянулась. Принц Даниэль выскочил из ванной. Чистый аж до хруста, волосы мокрые и торчат (но теперь уже от геля), и одет не в старые спортивки, а шикарный белый костюм с бриллиантиками в пуговичках.
   Настоящий принц! Коня только не хватает.
   Тая поймала себя на мысли, что при виде Даньки ей постоянно хочется хихикать.
   Принцу же было не до смеха. В один прыжок он подлетел к двери:
   – Туда нельзя! Там… – и смутился.
   – Чего, Дань? Там же только оружие.
   – Оружие? А-а, вот вы куда забрались… – В голосе его скользнули снисходительные нотки. – Ну да. Оружие. Настоящий мужчина должен уметь постоять за себя. Я вот знаешь как? Я асур-до занимаюсь и компрэтаматой. И оружие: из десяти – все в яблочко!
   Он подошел к стойке бара, достал бутылку виски и плеснул в стаканчик. «На полпальца» – всплыло откуда-то. Тая могла поклясться, что Данька думает о том же.
   – Прогуляемся, крошки? Я покажу вам дивные пляжи под луной. Венесуэльский маскарад, марсианские бои без правил.