Силин Влад. Здравствуй, земля героев!

   – Ну, вообще-то… А давай! Танечка, тебе нравятся бои без правил?
   Кавайка захлопала ресницами.
   – Значит, нравятся. Пошли, Данька.
   – Хорошо. Только произведите замену своих футляров для грешной плоти на более изысканные.
   – Чего?.. – Тая болезненно поморщилась.
   – Ну, переодеться, блин, надо!
   – А нормально сказать не можешь?
   – Так я для смеху же.
   – Смешно. Уже катаюсь по полу.
   Тая и сама досадовала на свою ежистость, но остановиться не могла. Данька новый ее раздражал. Неужели обязательно надо вести себя полным придурком?
   Тем временем принц отвел девочек к платяному шкафу.
   – Вот, выбирайте, – распахнул он двери, – самое лучшее. Специально для вас.
   – Для нас?
   – Ага. В шкафу есть кабинка – если типа переодеться.
   Минуту или две Тая обозревала Данькину сокровищницу. М-да-а… Что с него взять… Хоть и принц, но мальчишка. И если бы она не помнила, каким он был раньше, ох и высказала бы ему сейчас!
   – Дань, а попроще ничего нет?
   – В смысле? Там все так одеваются!
   – Там – это где? – Ткань скользнула между пальцами электрическими искрами.
   – Н-ну… там…
   Тая покачала головой:
   – Лапа, это слишком короткое. Я такое не надену. И декольте ужасное. Таких размеров груди и не бывает вовсе. Я уж не говорю об этом поясе с пистолетами!
   – А что с пистиками не так? – насупился принц. – Там все ба… женщины так носят.
   – Где это там? – повторила она.
   – Ну, – у… Есть один мир. Там, типа, мегакорпорации захватили власть и все друг с другом воюют. А я – полковник звездного десанта.
   Кавайка принялась деятельно перерывать содержимое шкафа. Принц же продолжал:
   – Так вот, я там полковник. Мне сорок лет, и я самый крутой у наемников. Прикинь?.. Мне больше всех платят, и тел… ну в смысле, девушки…
   – Постой, – перебила Тая, – а почему наемники?
   – То есть?
   – Это значит, кто больше денег даст, за того и воюешь?
   – Ну. Это же жизненно. Солдаты всегда за того, кто больше платит. И бабы тоже…
   – Чего-о?!
   – Ну чего-чего? – разозлился Даниэль. – Скажешь, нет? Очочки-то розовые сними! У кого кредаблосы – перед тем задом и крутят. Вон, гляди!
   Кавайка упоенно вертелась перед зеркалом. Бронетопик ее полыхал стальными бликами.
   – Если бы я за вас рукастому не заплатил, фиг бы вы здесь оказались. Значит, из-за денег. А ты – нет бы поблагодарить, так…
   От звука пощечины, казалось, звякнули бутылки в баре. Тая потерла отбитую ладонь. «Сильнее надо было врезать… – с сожалением подумала она. – Может, добавить?»
   – Т-ты… чего? – спросил Данька. – Сдурела? – и добавил шепотом: – Я ведь стражу вызову.
   – Стражу? Трус!
   Мальчишка вскинулся, сжимая кулаки:
   – Да ты!..
   – Ну, давай, давай! Ударь меня, попробуй! – Та воинственно выдвинула вперед левое плечо. – Ты же это… адурь-се знаешь!
   – Асур-до. – С алым отпечатком на щеке, сгорбленный и пристыженный Даниэль выглядел младше своих лет. – Та, ну зачем ты?..
   Стражу он вызвать не успел. В дверь, отделявшую комнату от дворцовых коридоров, постучали:
   – Даниэль, к тебе можно? – поинтересовался король.
   – Э-э… папа?
   – Даниэль, на территории дворца появились чужие. Ты как, впустишь нас или сам выйдешь?
   Соображал принц быстро. Он затолкал девушек в шкаф и запер дверцу на ключ. После этого повернулся к двери.
   – Входи, па!
   – Благодарю, сын. Ты столько не открывал, я уж решил, не случилось ли что.
   Тая завозилась в шкафу. О чем бы она сейчас мечтала, так это увидеть происходящее в комнате.
   Вот ведь незадача!
   Словно читая мысли, шкаф высветил экранчик размером с почтовую открытку. Зашелестел кондиционер. Под колени толкнулась обитая кожей скамеечка, а из боковой панели выплыл поднос с двумя бокалами.
   – Ничего себе! – удивилась кавайка.
   – Тс-с! Это же дворцовый шкаф. – Тая решила ничему не удивляться. – У них ведь как? Интриги да секреты. Вот и крутятся, как умеют. – И уселась на скамеечку подглядывать.
   Король поманил пальцем кого-то за своей спиной:
   – И ты входи, Бат. Разговор нам предстоит серьезный. Входи-входи, не жмись!
   В комнату нерешительно заглянул директор «Макабра». Принц возмутился:
   – Эй! Насчет смерда мы не договаривались!
   – Ничего, сынок, это ненадолго. Давай, Бат, рассказывай.
   Комедиант растерялся. Видимо, рассчитывал, что с мальчишкой станет объясняться сам Людовик. Но лицо короля оставалось бесстрастным. Так и не дождавшись поддержки, комедиант начал:
   – Ваше высочество… Мне неловко говорить… дело деликатное… Помните нашу договоренность? Я обещал подготовить к вашему дню рождения номер, в котором участвовали бы актер или актриса вашего возраста.
   Принц склонил голову в знак согласия.
   – Так вот, ваше высочество. Рад сообщить, что дело сладилось. Актрису я добыл.
   – Можно полюбопытствовать, где она? – спросил король.
   – Пусть это останется моей профессиональной тайной. Но вообще-то, ваше величество, дело в другом. Пока я с любовью и тщанием подбирал для нее генетические модификации, она сбежала.
   – Неблагодарная хамка!
   – Ваше величество!.. – стушевался Бат.
   – А что за модификации вы подобрали? А?.. Или это тоже секрет?
   – Сир, умоляю! – Виски и лоб Бата заблестели, словно лакированные: – Пусть это станет сюрпризом для юного принца. Уверяю: ничего безвкусного или уродливого! Вы же видели моих актрис… некоторых…
   – Они прекрасны. Продолжай, Бат.
   – Продолжаю, ваше величество. Итак, девушка сбежала, прихватив с собой одну из моих каваек. К счастью, их след нашелся. Великодушный принц… прошу прощения, ваше высочество, – (Бат поклонился принцу), – пригласил девушек к себе.
   – Он врет!!!
   – Тихо, сын. Сделай что-нибудь с ушами, они у тебя горят. Давай дальше, Джиакомо.
   – О да, сир. Мой принц, это конечно же не мое дело… кхе-кхе!.. Но вы, можно сказать, находитесь в возрасте, когда стойкость понимают по-разному… Понимаете?.. А девушки красивы… и вряд ли откажутся допустить такого видного юношу к своим прелестным секретикам… кхе-кхе!..
   Джиакомо понесло. Он лебезил и путался в намеках, порой настолько грязных, что даже король морщился.
   Наконец принц потерял терпение:
   – Чего ты хочешь, старик?
   – Умоляю, ваше высочество!.. Не задерживайте девушек. Новенькой надо освоиться, все-таки обстановка… стресс… И еще, – Бат понизил голос, – я попросил бы вас воздержаться… на время…
   Король сдавленно хрюкнул. Даниэль пошел красными пятнами.
   – Во… воздержаться?
   – О, не поймите меня неправильно! К генмодификации тела можно приступать лишь сутки спустя после этого… вы понимаете?.. А новенькую нужно еще подготовить к роли. Уверяю, ваше высочество, после празднества она станет навещать вас в любое удобное вам время.
   – Только чтоб это не мешало урокам, – добавил король.
   – Хорошо, па, – склонил голову принц.
   – Хорошо… Математику запустил, лоботряс! Две двойки!.. Варвара жалуется: «Ваш сын не знает, что такое дискриминант». Я должен знать, что такое дискриминант? Будущий король! Дискриминация – твой хлеб, понимаешь?!
   – Я исправлю, па!..
   – Исправлю… Ладно. Значит, так, сын. Девчонок отдаешь Бату. Извиняешься. – (Принц засопел и набычился.) Король повторил с нажимом: – Извиняешься! Мы ведь не хотим ссориться с будущим распорядителем развлечений?
   Принц хотел. Очень хотел. Тая видела, как он мечется, не в силах сделать выбор. Наконец он выдавил:
   – Нету их у меня.
   – Как нету?
   – Так… Ушли…
   – Ушли?.. – Король почесал подбородок: – Ушли, значит… А в какую дверь, не помнишь? – Хлопнул в ладоши: – Эй, там! Снять показания с камер наблюдения! Сектор три, перед покоями принца. Чтобы через две… нет, две минуты сорок семь секунд результаты были здесь. – И повернулся к сыну: – Ну, Данька, время пошло… Слово наследника нерушимо. Если выяснится, что девушки не выходили из твоей комнаты, значит, они ушли в дверь между мирами. Извини, сына, но мне придется перетряхнуть твои игрушки.
   Тая присвистнула. Историйка! У Даньки же и Голодная башня, и оружие, и еще, наверное, много чего. Она представила, как Людовик натыкается на цепную математичку, и хихикнула. А потом себя видит у стены…
   Нет, ну почему нормальным людям таких башен не выдают?!
   Несправедливо!
   Принц сжался в ожидании, пока охрана подготовит показания камер. И хотя собственное будущее виделось Тае смутно, она бы ни за что с Данькой не поменялась.
   Тяжелый выбор ему достался…
   – Он нас выдаст? – поинтересовалась Танечка.
   – Ни за что! Вообще-то он хороший мальчишка. Только глупый.
   Что-то царапнуло Тайкину руку – колючее, кусачее. Та передернула плечом:
   – Броник подбери. Все руки из-за тебя в синяках.
   – А что я? – удивилась кавайка. – Вон по тебе ползает, а на меня говоришь.
   – Кто ползает?
   Тая обмерла. На плече сидел хромированный богомол и шевелил усиками.
   «Асурский разрыватель!» – мелькнуло в голове. Асуры такими преступников казнят.
   И на пиратских флагах тоже они!
   Казалось, шкаф подпрыгнул от Тайкиного визга. Танечка ничего не поняла, но завизжала за компанию.
   Самое смешное, что ни король, ни принц даже не обернулись. Придворные шкафы делают на совесть: и звукоизоляция на уровне и прочность… а иначе откуда берутся скелеты в шкафах?
   Богомол полетел на пол. Девчонки прыгнули на скамеечку и прижались друг к другу. Странное дело: раньше Тайка боялась, что принц окажется предателем, а теперь только об этом и мечтала. Ей вдруг вспомнилось, что плохих преступников асуры скармливают одному богомолу, хороших – дюжине, а если взятку дашь – то сотне. Один богомол, пока узника съест, столько провозится, что жить не захочешь.
   – Да-анечка! – всхлипывала она. – Выруча-ай, миленький!
   И чудо свершилось.
   Дверь распахнулась. Тая с визгом вынеслась из шкафа и повисла у принца на шее.
   – Однако! – удивился король.
   Джиакомо тоже хотел что-то сказать, но не успел.
   – Сир Людовик! – закричала девочка. – Помогите! Асурский потрошитель!
   Только сейчас король ее узнал:
   – Тая?! Как ты здесь очутилась???
   Джиакомо вжал голову в плечи. Тварь выкатилась из шкафа и стояла, поводя фасеточными глазками, словно питбуль на собачьей площадке.
   – Обездвижить, – указал пальцем Людовик.
   Потрошителя накрыла огненная клетка. Король и принц присели на корточки, разглядывая чудовище.
   – И откуда такое чудо? – поинтересовался Людовик.
   – Это мое, – сообщила Тая покаянно. – Это я у портала подцепила.
   – У портала? Эй, Бат!
   Случайно это совпало или нет, но Бат охнул и принялся сдирать с себя куртку. На пол хромовой кляксой шлепнулся второй богомол. Джиакомо накрыло силовым коконом.
   – Так вот, значит, куда наш друг отправлялся за живым товаром… Так-так…
   Людовик встал и обнял Таю за плечи:
   – Что ж, Таисия… К добру или к худу – ты моя гостья.
   – Ваше ве…
   – Просто Люк. Для тебя – дядюшка Люк, Тая. Мы ведь друзья с твоим отцом.
   Он обернулся к сыну и укоризненно покачал головой:
   – И ведь молчал, оболтус! У нас Таисия в гостях… вон красавица какая вымахала, почти невеста, а ты – в тряпочку?
   – Па, прости… Я…
   – Ничего не хочу слушать. Иди уроки делай, охламон. Двоечник!
   Над плечом короля вспыхнула крохотная голограмма. Офицер в темно-синем мундире лихо козырнул:
   – Ваше величество, потрошители обезврежены. Каковы будут дальнейшие приказания?
   – Шута – на дезактивацию. В покои принца – взвод биологической защиты. Все обыскать, все обшарить… особенно другие миры.
   – Есть!
   Голограмма погасла. Плазменная сетка утащила перепуганного Джиакомо в дворцовые недра.
   Король сурово глянул на сына:
   – Вот, оболтус, и узнаем, чем ты вместо математики занимаешься… Пойдем, Таисия. И вы, сударыня, тоже. Вас Манечка зовут?
   – Танечка.
   – Король. Очень приятно.
 
   Таин рассказ о портале уместился ровнехонько в полтора коридора, пять этажей лифтом и немного постоять в зимнем саду. Людовик сгреб в кулак цепь и потер ею подбородок, что обычно выражало у него высшую степень задумчивости.
   – Так, говоришь, завалила портал личинками богомолов? А знаешь ли ты, что это за портал?..
   Тая покачала головой.
   – Это деньги, дочка… Большие деньги. Через этот портал мы с твоим отцом возим кое-какие товары для наших друзей. Нам ведь не сложно, правда? – (Тая кивнула.) – А кое-кто, значит, не хочет, чтобы мы – для друзей. Кто-то хочет рассорить нас с друзьями.
   Он прищелкнул пальцами. Над плечом повисла голограмма офицера в краповом берете.
   – Капитана Раймона ко мне. Немедленно.
   – Первого или второго, ваше величество?
   – Этого… Который «Насундук». И чтобы на фотонной тяге мне!
   – Слушаюсь!
   Голограмма исчезла. Король щелкнул еще раз, и над полом повисло нечто замшелое, в слюдяных проплешинах.
   – Пария Квазимад, мне нужно поговорить с вами, – сказал король.
   Голографическая глыбища повернулась, открывая серебряную маску лица.
   – Слушаю, великолепнейший Людовик.
   – Пария Квазимад, вынужден вас огорчить. Новая партия глины для имплантов может и не прийти.
   – О господин великолепнейший Людовик! Правитель Кинкаррана, позор своей расы, рассчитывал на меня и эту глину. А теперь все погибло. Вы хотите войны?
   – Нет, пария. Мы хотим вашей помощи. Видите девушку рядом со мной? Она укажет вам цель. Выполните ее приказы, и Кинкарран получит столько глины, сколько понадобится.
   – Рад слышать, лучший из Людовиков. Уже иду. Только перезаряжу свои устаревшие пулеметики, маломощные ракетницы и внушающие жалость лазеры. Пусть наши враги умрут, не оставив гравия.
   – Пусть умрут, – согласился король.
   Фантом кинкарского посла растаял в воздухе.
   – Ну, вот, Таисия, три четверти дела сделано. С тобой отправятся двое. Пиратский капитан Раймон по прозвищу Насундук и посол Кинкаррана Квазимад. Выведешь их из лабиринта, покажешь, где живет Майя Утан, и все. Больше ни о чем не беспокойся. Я – Король Солнца, и мое слово крепко.
 
   «…беспрецедентной акцией. Жители Юпитера выступили с петицией, призывающей исключить Землю, Марс и Венеру из числа планет. В результате массовых беспорядков юпитерианская установка искусственной гравитации вышла из строя. Беспорядки жестоко подавлены».
   Владислав Борисович и Яри сидели на полу и играли в поддавки. Доской служила тень от зарешеченного окна, шашками – разноцветные таблетки лжуфлекса (их заключенным выдали перед тем, как отправить в камеру).
   Яри нехотя передвинул шашку.
   – Интересно, – пробормотал он, – нас расстреляют или отправят на рудники?
   – На доску смотри, умник, – недовольно отозвался де Толль. – Вон, две шашки под ударом.
   – Извините, Владислав Борисович. Задумался.
   Блики от лозунга на стене («Тщательно пережевывая наркотик правды, ты помогаешь обществу») расцвечивали мальчишечье лицо индейской татуировкой. Яри переходил, и две черные таблетки легли в его ладонь.
   – Запить ничего нет? – спросил он с надеждой.
   – Так глотай. Нам еще раскаянии полагается, а он горький.
   Мальчишка поморщился и забросил таблетки в рот. Посидел некоторое время, прислушиваясь к своим ощущениям. Молчать было тяжело: флюиды лжуфлекса требовали выхода.
   – Я хак-то хактохку хакху… – начал он.
   – Прожуй, потом говори.
   – Угу… – Яри сделал глотательное движение: – Я как-то карточку батину хакнул. Во везуха была! Месяц шоколадками питался.
   – Вычислили?
   – Не-э. Я на Барсика свалил, кота нашего. Он вечно на клавиатуре дрыхнет…
   – Ну-ну.
   – …а кроме того, он единственный на Лувре генетически модифицированный кот с задатками сетевого администратора. Владислав Борисович, не могу я больше!
   – Ешь давай. И вообще, играть надо лучше.
   Яри вздохнул:
   – Зачем нам вообще эту дрянь жевать?
   – Ну, а как же ты хочешь? Мы – преступники высшего ранга. Тут или допрос категории «А» с применением пыток, или доза лжуфлекса.
   По-своему де Толль мальчишку жалел. Лжуфлекс активизирует выработку гормона привратомина, отвечающего за фантазию. К тому времени, как подозреваемых поведут на допрос, действие лжуфлекса кончится и наступит абстинентный синдром. Истощенный многочасовым враньем организм не сумеет произвести привратомина даже на простенькую увертку. Дети и подростки от лжуфлекса страдают сильнее, чем взрослые. При их фантазии отходняк может длиться неделю.
   Представляете: неделю не врать?!
   – А все-таки объясни, зачем тебя к водителю понесло?
   – Ну, Владислав Борисович! – Мальчишка замялся. – Дело в том, что я принадлежу к древнему роду джедаев…
   – Стоп. Подожди минутки две, пускай тебя отпустит.
   Яри заморгал. Часов в камере не было, но наглядная агитация на стене сменялась через равные промежутки времени. Сорок шесть секунд – определил де Толль.
   Лозунг «Чип в голове – роскошь, а не средство тоталитарного контроля» сменился на «Адвокатов придумали трусы», и де Толль кивнул:
   – Говори.
   – Владислав Борисович, но ведь в баке же Катькина сумочка была!
   – Так не сама же Катя! Асуры стараются не загрязнять реблягу-аши животными белками. Трава, водоросли, картофельные очистки, тщательно вымытые пакеты из-под молока, технологический мусор…
   – Простите. Но оно так выглядело…
   – Да ничего. – Де Толль перегнулся через «доску». – Знаешь, кое-что мне удалось найти. Ходи!
   Яри подставил шашку. Чиновник сбил ее и, с сожалением покатав на ладони, бросил в рот. Будь мальчишка понаблюдательнее, он бы заметил, что на самом деле таблетка упала за манжету рубашки.
   – Я нашел в бачке флешку с последними Катиными рисунками. Реблягу-аши – хороший растворитель… еще немного, и мы бы опоздали. С Катей расправились из-за чего-то, что было в этих рисунках.
   – Вы серьезно?!
   – Более чем.
   – Блин, а я полицию вызвал…
   – Зря. На Землю давно сигналы из космоса шли, будто у луврчан неладно. Все асурской мафией перекуплено, и полиция тоже. Думаешь, меня просто так прислали? О-о, брат…
   Яри не удержался, хихикнул. Хорошо, когда кто-то не теряет присутствия духа. Он вспомнил миг, когда заглянул в бачок с реблягу-аши, и у него вновь заныло в ушах. Так, значит, это не Катя была?
   Слава богу!
   Значит, ее еще можно спасти.
   Лучшую на свете Катенку.
   – Владислав Борисович, – он понизил голос, – надо бежать отсюда. У меня планарный кортик есть.
   – И ты можешь прорезать стену? – Чиновник посмотрел на него с интересом.
   – Вообще-то нет… Но учитель говорил, будто в трудной ситуации прорезаются сверхспособности!
   – Угу. А к парализаторам у тебя тоже сверхспособности? Ешь давай.
   Инспектор сбил несколько шашек и опять спрятал в рукав. На то у него был свой резон. В малых количествах лжуфлекс заставляет врать, но большая доза действует как мощный наркотик, улучшая реакцию и скорость движений.
   Интуиция подсказывала, что и то, и другое в ближайшее время понадобятся. Вряд ли губернатор позволит жить таким опасным свидетелям.
 
   …От ножа де Толля спасло чудо. Бросившись в атаку, асур замешкался, чтобы поклониться статуэтке геккона-жругра, покровителя реблягу-аши. Поднырнув под руку с ножом, инспектор выкатился из фургона.
   – Дварака инспектара, – донеслось из-за спины клекочущее, – осквернира реблягу-аши!
   – Смерть ему! – загоготало вокруг, отражаясь от домов и деревьев.
   Инспектор вскочил на ноги. От удара об асфальт саднило колено. Кости ныли, напоминая о возрасте не мальчика, но мужа. Он грудью налег на дверь фургона, и пальцы асура, просунувшиеся в щель, хрустнули, сминаясь.
   – Посиди, охолони… – пробормотал Владислав Борисович. И, обернувшись, закричал: – Яри! Ты где?!
   – Здесь, Владислав Борисович! Держитесь!
   Фургон сдал задом, едва не подмяв инспектора. В кабине сидел Яри – взъерошенный, перепуганный и одновременно ликующий.
   – Ты! – задохнулся от возмущения де Толль. – Ты что там делаешь?!! Где Джончег?
   Мальчишка повернул к инспектору румяное от волнения лицо:
   – Я его кортиком пырнул!.. У меня кортик!.. Планарный!..
   Туша Джончега распласталась на бетоне тухлой морской звездой. Из-за домов уже выбегали асуры – с гравимолотами, криосерпами, лазерными пилами.
   Началось восстание желтых повязок.
   На разбирательства времени не оставалось. Де Толль решительно сдвинул мальчишку в сторону, а сам плюхнулся на водительское сиденье.
   – Все, дружок, твоя миссия окончена. Дальше веду я. Теперь нам понадобится вся удачливость, чтобы выкрутиться.
   – Удачливость? – Мальчишка снял с шеи стальную цепочку. – Тогда возьмите. Вам нужнее.
   – Что это?
   – Амулет. На удачу. Знаете, как помогает?!
   – А… – Инспектор рассеянно сунул амулет. В магию он не верил.
   – Ничего, – продолжал Яри, – теперь нас спасут. Я полицию вызвал!
   Глаза де Толля полезли на лоб:
   – З-зачем?!! С ума сошел?
   Менять что-то было поздно. Из-за крыш в облаке силовых полей поднимался челнок. Предупредительный залп плазменной пушки расплескался по стеклу фургона раздавленным шершнем. Защитный слой возмущенно зашипел, испаряясь.
   Второй выстрел отсек волну асуров.
   Де Толль выиграл несколько секунд, направив машину сквозь чадную асфальтовую пламину. Полицейский шаттл потерял машину из виду, но потом площадь накрыло белым сиянием и мотор заглох.
   – Это не полиция, – отметил инспектор, глядя на зависший над площадью шаттл. – Это личная гвардия губернатора. Но как оперативно, черт возьми!
   Двадцать минут спустя де Толль сидел в кабинете Валериана Гракховича Цезариани – луврского губернатора. Лицо овевало прохладой. После жары Виттенберга и позорной потасовки с асурами это пришлось очень кстати.
   Губернатор устало горбился за бело-золотым столом. Острые «октавиановские» черты лица, впалые щеки, волосы, некогда завитые, а теперь свалявшиеся гипсовыми потеками. Не иначе бессонная ночь позади. За спиной губернатора, в окружении Луврского штандарта и золотого знака доминионов, скучал бронзовый Лаперуз. Казалось, космический волк тянется, чтобы отвесить губернатору подзатыльник.
   – Так-так, – нараспев начал Валериан Гракхович, – и что у нас здесь? Посланник Фронтира. Ай-ай, как печально… Что скажете, Владислав Борисович?
   Де Толль промолчал. Губернатор выдержал паузу, буравя гостя злым взглядом.
   – В молчанку играть будем… – с недовольством продолжил он. – Вы, де Толль, невыносимо скучный человек. Такой богатый послужной список – и такая унылая жизнь. Сертификат мастера меча – и ни одного боя… А вот еще. Вы любите хвастаться тем, что назначались советником на Хаджаллах. Но не сообщаете, что длилось это всего сорок семь секунд, а потом секретарша исправила ошибку в документах.
   – Вы неплохо знакомы с моей биографией.
   – Еще бы, великолепнейший сударь мой! Мое маленькое хобби – знать все обо всех. Ап-па-па, какое чудное ощущение!
   «Стихи пишет, – отчего-то решил де Толль. – Природного чувства ритма лишен, поэтому ударные слоги высчитывает по пальцам».
   Отчего-то эта мысль принесла ему облегчение. Ничто так не греет душу, как чужие недостатки.
   – А скажите, скучнейший Владислав Борисович, – продолжал губернатор, – отчего вы настолько неуживчивы? Люди на вас жалуются.
   – Кто именно, позвольте спросить?
   – Ну, не люди, погорячился я… Асуры. Асуры жалуются. Вот сейчас взять: напали на фургончик с реблягу-аши, оскорбили святыни народные… Было? Я вас спрашиваю: было такое?
   – Было, – повинился де Толль.
   – Ну, и кто из нас инспектор с большой дороги?
   – Но позвольте заметить: все было не так. Я спросил у Яри, где можно найти настоящую асурскую пищу. Глупо, согласитесь, побывать на пограничной планете и не попробовать экзотики. А Джончег повел себя не по-деловому. Натравил на нас подручного с крионожом…
   – …которого ваш парнишка оприходовал. Планарником.
   – Не подручного. Джончега.
   – Ах еще и Джончега? – обрадовался губернатор. – Ну, так вы сами, понимаете ли, Лаперуз своего пролива… Знаете, в чем ваша ошибка? Не туда, дражайший Владислав Борисович, усилия прилагаете. На Дачном, поди, арбузы цветут. Там весна. Вот о чем думать надо! А вы? Чем вам не угодила Майя?
   – Какая Майя?
   – Ах, оставьте… В первый же день донос накатали. Титанида подозрительная, то, се… Делать вам нечего. А потом что? Вы докопались до портала в Кассадовском училище, вам чем-то не понравились гравикабины, вы разворошили асурье гнездо. Зачем, ну зачем вы вызвали Шепетова в Кларовы Вары? Правды хотите? Что ж, я вам открою правду. Западный дом асуров поставляет через нас кинкарам глину для имплантов. Довольны, да?..
   Де Толль машинально потрогал висящую на шее цепочку.
   – Хорошие деньги, поди?
   – Не жалуемся. Что деньги – глина… Кстати: понимание со стороны Фронтира пришлось бы нам очень кстати. Каламбур, понимаете?
   – Понимаю, Валериан Гракхович, понимаю… Но я бы на вашем месте не о каламбурах думал. Тут у вас и контрабанда, и шпионаж асурский, и на планете черт-те что творится, а вы чиновнику взятку суете.
   – Разве сую? – удивился тот. – Какое сую, Владислав Борисович, когда вымогаю? Вот смотрите, – губернатор выложил на стол несколько стереографий, – убит видный представитель асурской диаспоры. Убит планарным оружием. Думаете, мальчишка его убил? Скажите на милость! Сертификат-то мастера у кого? У него?.. У вас?.. Не слышу! Ась?.. – Он дурашливо приложил ладонь к уху. – Расправиться-то с вами просто было… Припоздай наши дражайшие кавалеристы, и асурье вас в бензольные кольца нарезало бы. Но нет, скучный человек де Толль. Все гораздо утонченней. – Он вызвал над столом голотерминал с новостными лентами. – Читайте.