Синельников Владимир. Смерть на острие иглы

   — Сейчас, — согласился Иван с головой, боясь ее разозлить.
   — Давай, давай, — торопила его голова. — Солнце уже высоко…
   — А какое отношение это имеет ко мне? — поинтересовался Иван.
   — Никакого, — раздался еще один голос слева. — Просто нам пора завтракать.
   — И желательно побыстрее, — вступил в разговор третий голос, — а то кишки от голода свело.
   Слева и справа, со стороны двух других тропинок, из кустарника взметнулись еще две головы, как две капли воды похожие на ту, что вела разговор с Иваном. Крепились головы на довольно тонких, извивающихся шеях.
   Вот теперь Иван понял, что действительно влип. Вернее, добрался до искомого.
   — Вы кто такие? — не нашел он ничего лучшего, как задать глупый вопрос.
   — Мы три в одном, — туманно пояснила центральная голова.
   — Змеем Горынычем нас кличут, — внесла пояснения левая голова.
   — А теперь, раз все узнал, шагай, — велела правая голова.
   — Мне кажется, вы не по правилам действуете, — попробовал еще потянуть время Иван.
   — Это как? — почти хором произнесли головы, недоуменно уставившись на Ивана.
   — На таких указателях, — Иван кивнул на валун, — должен быть один безопасный путь. Чтобы у путника всегда было право выбора.
   — Безопасных путей не бывает, — любезно пояснила средняя голова, — а выбор у тебя есть. Сразу три дороги.
   — И не напоминай нам больше о правилах, — наклонилась почти к самому лицу Ивана левая голова. — Здесь их устанавливаем мы. Или ты имеешь что-то против?
   — Упаси бог, — отрицательно затряс головой Иван. — Но вы-то зачем играете в эти игры? Если путника ждет один конец, по какой из дорог он ни пойдет? Все равно ведь сожрете…
   — А пожевать? — возразила ему центральная голова. — В этом самый смак.
   — Понятно, — кивнул Иван. — А если я вообще не пойду ни по одной из тропинок? Тогда что?
   — Тогда мы бросим жребий. — Теперь к Ивану наклонилась уже правая голова.
   Он поглядел на покачивающиеся с обеих сторон крокодильи морды, с языков которых в предвкушении пиршества капала слюна.
   — Какие-то вы уж больно некультурные и нетерпеливые, — наконец произнес он, наблюдая за реакцией рептилии-мутанта.
   — Что?! — Возмущенные головы стремительно ринулись вперед. Иван в последний момент отпрянул назад, и головы с треском столкнулись.
   — Вы что творите, недоношенные?! — возопила третья, центральная голова, взлетая с камня. — Забыли, о чем договаривались?!
   Боковые головы, пославшие друг друга в нокдаун, слабо заворочались в придорожной пыли.
   — Я вас в такой узел завяжу, недоумки, до смерти не распутаетесь! — продолжала бушевать над ними третья голова.
   Кажется, последняя отчаянная мысль, мелькнувшая у Ивана, имела все шансы успешно сработать
   — А что он нас оскорбляет? — произнесла одна из голов, отплевавшись наконец от пыли, набившейся в пасть.
   — Действительно недоноски, — участливо произнес Иван, обращаясь к третьей голове. — И как ты с ними живешь, бедная?
   — Не живу, а мучаюсь, — пожаловалась голова.
   — И поговорить по душам не с кем, — подлил масла в огонь Иван. — Не с этими же… дуболомами…
   — Ты абсолютно прав, — согласилась с ним третья голова. — Совсем я отупела в таком окружении…
   — Ну ты, дура центральная! — вступила в полемику еще одна очухавшаяся голова. — Что ты себе позволяешь?!
   — Мы тебя отучим зубы веером выставлять, — пообещала вторая голова. — Ишь возомнила о себе, цаца…
   — Вы?! Мне?! — оскалилась третья голова. — Сопли подберите сперва, сосунки!
   — Ах так! — Одна из голов резко взметнулась вверх. Вторая повторила ее маневр. Центральная голова ринулась им навстречу.
   Столкнулись эти широко разинутые пасти где-то в районе валуна-указателя с такой скоростью, что от бедного камня с визгом полетели в разные стороны осколки. Поднявшаяся пыль скрыла место ожесточенного сражения.
   Иван уселся на обочину и стал ожидать окончания поединка. Дороги назад все равно не было.
   Через некоторое время пыль начала оседать, звуки битвы пошли на убыль и, наконец, почти совсем утихли. Из-за камня доносилось лишь натужное сопение.
   Иван встал и, подойдя к пострадавшему дорожному указателю, осторожно заглянул за камень. Зрелище, представшее его взору, впечатляло. Клубок завязанных причудливыми узлами змеиных шей венчали вцепившиеся мертвой хваткой друг в друга три головы. Какая из них являлась центральной, а какие боковыми, — угадать было практически невозможно.
   Иван обошел впавшего в клинч Змея Горыныча и, накинув веревку на лежащий поперек тропы чуть подрагивающий хвост, оснащенный многочисленными костяными выступами, тщательно привязал его к растущей неподалеку искривленной сосне. Потом он проделал то же самое с торчащими из причудливого клубка головами и лапами.
   — Удавлю!! Стопчу!! Сожру!!! Тварь! Изорву! — бесновались головы Змея Горыныча, пытаясь освободиться от Ивановых веревок. Но растяжки держали крепко. Лишь содрогались от рывков рассвирепевшего родственника динозавров вековые деревья по бокам тропы.
   Иван, присев неподалеку на обочину, с интересом слушал угрозы голов о том, как они с ним поступят. Продолжался этот спектакль одного актера о трех головах уже где-то с полчаса.
   — И как ты намерен претворить свои планы в жизнь? — поинтересовался он, заметив, что Горыныч начал выдыхаться. Паузы у Змея между изрекаемыми с клубами дыма и снопами пламени угрозами явно увеличились.
   Голос обидчика придал, казалось, трехголовому новых сил. Деревья затряслись сильнее, Горыныч почти скрылся из виду в пыли, поднимавшейся от бороздящих землю когтистых лап.
   — Сожру!!! Р-разор-рву на мелкие кусочки!! Р-р-р! Рав! Рав! Гав!! Гав!! — Стреноженный Змей от бессилия неожиданно перешел на сплошные междометия. Разинутые пасти вместо пламени изрыгали потоки пены, глаза все больше вылезали из орбит.
   «Пожалуй, клиент дозрел, — решил Иван. — Пора приступать к следующей стадии, а то как бы его кондратий не хватил от злости».
   — У тебя случайно Цербера в родне не водилось? — спросил он Горыныча.
   — Р-р… что? — слова Ивана неожиданно дошли до беснующихся голов, — Какой еще Цербер?
   — Был такой пес трехголовый, — пояснил Иван.
   — На что намекаешь, ублюдок?! — проревел Горыныч.
   — Ну как… — Иван пожал плечами, — рычишь, лаешь… Может, твоя мамаша подгуляла с этим типом?
   — Не тронь мать! — хором рыкнули три головы, предприняв еще одну безрезультатную попытку добраться до обидчика.
   — Ладно, не буду, — покладисто согласился Иван. — Поговорим на другую тему?
   — Сожру!! Разорву!! — завел опять свою волынку Змей Горыныч.
   Иван поморщился.
   — Тебе не надоело такое однообразие? — обратился он к Змею. — Если намерен продолжать в том же духе, я тебя покину дней на пять… может, одумаешься…
   — Что ты хочешь, подлец?! — рявкнул Змей.
   — Ну вот, — укоризненно покачал головой Иван, — так уж сразу и подлец. А ты давеча кем был, когда торопил меня ступить на одну из тропинок? Благодетелем?
   — Чего тебе надо?! — повторил Змей, проигнорировав Иванов вопрос.
   — Хочу предложить тебе одну работенку… — начал Иван.
   — Нет!! — категорично рявкнули головы, предпринимая безуспешные попытки обрести свободу.
   Иван задумчиво посмотрел на извивающиеся змеиные шеи. Кажется, пришла пора пугнуть этого мутанта из семейства пресмыкающихся.
   — Как ты думаешь, — неторопливо произнес он, — твоя шкура достаточно крепкая?
   — Тебе не по зубам! — плюнула в него дымом левая голова. — Ее даже топор не берет!
   — Так я и думал, — удовлетворенно кивнул Иван, — Значит, на рынке она пойдет за милую душу.
   — Р-р-р! На что?! — Любопытство пересилило злобу Змея.
   — На доспехи, — хмыкнул Иван. — Оторвут с руками.
   — Ты не сможешь со мной ничего сделать! — прорычала на этот раз центральная голова. — У тебя нет меча-кладенца!
   — И копья заговоренного! — поддержала ее правая голова.
   — А зачем мне что-то делать? — удивился Иван. — Я подожду месяц-другой, ты сам загнешься. А уж потом найду способ, как ободрать с тебя шкуру…
   — Р-р-р! Сожру-у!! Изорву-у!! — завел туже песню Змей Горыныч.
   Иван молча встал и направился по тропе прочь. Рычание и вопли за его спиной стихли, но он, и не думая останавливаться, продолжал шагать по тропе.
   — Эй! — догнал его испуганный голос, когда Иван уже готов был исчезнуть за поворотом. — Ты куда?
   — Пойду в ближайшую деревню, — вежливо пояснил Иван Горынычу. — Попрошусь на постой. А то уже ночь скоро…
   — А как же я? — растерянно осведомился Змей.
   — Не знаю, — покачал головой Иван, — Слушать ты меня не желаешь. Так что торчи тут в одиночестве.
   — Ты меня так, связанного, и оставишь? — робко спросил Горыныч.
   — Учитывая твое недавнее ко мне отношение — оставлю, — кивнул Иван. — Мне жизнь дорога.
   — Так мне остается только принять твое предложение? — заволновался Змей.
   — Нет, — улыбнулся Иван. — В отличие от тебя, я предлагаю альтернативу: или ты принимаешь мое предложение, или идешь на доспехи. По частям.
   — Что за служба-то? — спросила после некоторого раздумья и шушуканья с соседками центральная голова.
   — Абсолютно необременительная, — заверил Иван. — У местного царя. Будешь там выполнять те же функции, что и здесь, на тропе.
   — Это какие? — поинтересовалась одна из голов.
   — Караулить, — пояснил Иван. — Причем на абсолютно законных основаниях. Не опасаясь каких-нибудь заезжих добрых молодцев…
   — Клал я на твоих молодцев с прицепом, — презрительно заявил Змей.
   — Тем более, — продолжил вербовку Иван. — Что ты теряешь?
   — Свободу, — заявила средняя голова.
   — Вот это ты называешь свободой? — Иван обвел рукой окружавший их лес.
   — Да, — непреклонно заявил Змей.
   — И давно ты вкушаешь такую свободу? — поинтересовался Иван.
   — Да уж две зимы, кажись, прошло, — нахмурилась центральная голова. — Точно две.
   Остальные головы молчали, внимательно прислушиваясь к беседе.
   — И как? Еды хватает?
   — С голоду не пухну, — отрезала голова.
   — Так там, — Иван мотнул головой в сторону предполагаемого местонахождения стольного града, — у тебя будет та же свобода, что и здесь, но только тебе за нее еще и приплачивать будут.
   — Чем? — с интересом спросили все три головы.
   — Овцами, — ответил Иван, — Две штуки на десять дней. Устроит?
   — Мы должны посоветоваться, — после некоторого молчания заявила средняя голова.
   — Ради бога, — пожал плечами Иван. — Советуйтесь на здоровье.
   Он отошел в сторону и присел на поваленный ствол. Дело, кажется, пошло на лад. Головы тем временем, повернувшись друг к другу, что-то без остановки бубнили. Наконец они пришли к какому-то решению.
   — Эй, — окликнула Ивана средняя голова, — мы согласны.
   — Поступить на службу? — подошел ближе Иван.
   — Да, — кивнула голова, — только на наших условиях
   — И какие они? — поинтересовался Иван.
   — Во-первых, — азартно начала перечислять голова, — в день по овце на каждую голову…
   — Э… нет, — прервал увлекшегося Горыныча Иван. — Так не пойдет. Где ж на вас столько овец напасешься?
   Тут же завязался ожесточенный спор, в котором приняли активное участие остальные головы.
   — Уф, — вытер вспотевшее лицо Иван, когда после часа дебатов стороны сошлись на десятке овец в месяц. — Это все?
   — Нет, — попытался отрицательно помотать головами Горыныч, но веревки не пустили.
   — Что еще?
   — Развяжи, — попросила средняя голова, — мы же вроде договорились…
   Наступал самый скользкий момент Иванова мероприятия. Змея Горыныча все равно пришлось бы рано или поздно освобождать от пут. Вот только как поведет себя это чудище, очутившись на свободе?
   — Я развяжу, — кивнул Иван, — Надеюсь, ты не наделаешь глупостей?
   — Каких?
   — Решишь, что синица в руках лучше журавля в небе, — ответил Иван. — Слопаешь меня и забудешь про договор.
   — Да ты что?! — возмутился Горыныч. — Совсем за подлеца меня держишь?!
   — Поклянись на всякий случай, — попросил Иван.
   — Зачем?!
   — А вдруг мы не договоримся…
   Иван испытующе глядел на трехголового монстра. Он понятия не имел, чем клянутся Змеи Горынычи, имеет ли силу их клятва и клянутся ли они вообще. Но, судя по поведению стреноженного экземпляра, клятву эти мутанты все-таки давали. Вот только какую? Оставалось блефовать, надеясь, что Горыныч не в курсе полного незнания Иваном здешних обычаев.
   — Клянусь! — торжественно произнес Змей Горыныч. — Клянусь, что не причиню тебе никакого вреда, и пусть силы огня и воды, земли и неба будут в том свидетелями!
   После произнесения столь грозной клятвы Горыныч поднял все три головы.
   — Доволен? — наконец спросил он, не дождавшись никакой реакции от своего мучителя.
   Иван молча кивнул и направился к веревкам, уповая больше не на клятву, а на обещанных Змею овец.
   — Во-вторых, — начал Горыныч, лишь только упали веревки, — ежегодный тридцатидневный оплачиваемый отпуск, в-третьих, надбавка за вредность в зимнее время, в-четвертых…
   — Постой, постой! — прервал увлекшегося Змея Иван. — Какой отпуск? Какая надбавка?
   — Отпуск — для улаживания личных дел, — несколько туманно пояснил Горыныч.
   — Каких еще личных дел? — не понял Иван.
   — Ты мужик или нет?! — возмутился Горыныч.
   — А-а, — дошло до Ивана. — Так бы сразу и сказал, что по бабам надо.
   Потом они долго спорили по поводу надбавки и сошлись на том, что Змею построят теплое укрытие на зимнее время.
   — А что у тебя было в-четвертых? — вдруг вспомнил Иван.
   — Премиальные, — нахально заявил обнаглевший Горыныч.
   — Откуда ты только таких слов набрался?! — изумился Иван, — И за что тебе премиальные платить?
   — Не думай, что ты один такой умный, — парировал Горыныч. — У нас тоже есть кому просветить… У меня одна знакомая, очень, кстати, аппетитная собой, — при этом глазки Змея замаслились, — работала в другом мире. И работала по контракту, — со значением произнес последние слова Змей, — где были оговорены все детали…
   — Да какой тебе контракт, если ты неграмотный?! — хмыкнул Иван.
   — Оскорбляешь, — обиделся Змей. — Да я тебе сто очков вперед дам по этой части… Забыл, что на камне читал?
   — Ну и ну, — покачал головой Иван. — Расскажи кому, как заключал контракт на трудоустройство со Змеем Горынычем, — и репутация психа обеспечена…
   — Итак, — деловито продолжил Горыныч, не обращая внимания на бормочущего работодателя, — в-четвертых, премиальные, в-пятых…
   — Стой! — вскинул обе руки Иван. — Мы так до завтра не закончим, а нам надо успеть в стольный град сегодня. — К чему такая спешка? — подозрительно прищурились головы. — Нам еще заключение сделки отмечать… — Во дворце отметим, — успокоил Змея Иван. — Там еще надо одного самозванца выдворить вон… — А это и будет как раз в-пятых, — обрадовано докончил за Ивана Горыныч. — Разовые поручения, не относящиеся к охранной деятельности, оплачиваются отдельно.

Град-столица

   Змей Горыныч эффектно, со свистом, гулом, клубами дыма и снопами пламени совершил посадку на дворцовой площади, мимоходом спалив красующуюся на ней плаху.
   Иван со стоном соскочил с летающего монстра на землю. Пока они добирались до стольного града, он чуть не в кровь стер себе пятую точку на многочисленных бугристых и костистых выступах спины летающего змея. И как некоторые сказочные персонажи чуть не по полжизни проводили верхом на родственниках Змея Горыныча? Или у них были медные задницы, или те Горынычи (драконы) были устроены несколько иначе…
   Моментально от дворцового входа в сторону прибывших двинулись два охранника. Иван с ужасом и отвращением глядел на приближающихся. Их лица переливались всеми оттенками синего, толстые, распухшие языки не умещались во рту и вываливались наружу, выпученные глаза покрывала мутная пленка… Неужели и русалки имеют такой же вид? Иван с содроганием отогнал так некстати всплывшую мысль.
   — Вот и комитет по торжественной встрече, — указал он Горынычу на двигавшихся в их сторону утопленников.
   — Эти? — презрительно хмыкнула средняя голова. Левая и правая головы вдруг плюнули сгустками пламени в оживших зомби. Те мгновенно вскипели и с хлюпаньем взорвались, забрызгав площадь мерзко пахнущими останками. На том месте, где они находились мгновение назад, остались лишь шипящие в лужицах мутной жижи раскаленные кольчуги и мечи.
   — И это все? — поинтересовался у Ивана Горыныч, оглядывая опустевшую площадь.
   — Боюсь, что нет. — Иван тщательно вытер рукавом попавшие на лицо зловонные капли. — Сейчас пожалует их хозяин… царевич Гвидо собственной персоной
   Он как в воду (тьфу, тьфу! Теперь долго при виде оной жидкости будет преследовать рвотный рефлекс!) глядел. На крыльце появился высокий черноволосый мужчина, облаченный в такую же сверкающую кольчугу, как и его прислужники. Наряд царева сынка, а это точно был он, завершали синие шаровары, заправленные в высокие сапоги с загнутыми носами.
   Новоявленный персонаж без промедления вскинул руки и произнес какое-то непонятное слово. Его тут же с ног до головы окутала голубоватая, закручивающаяся в тугие спирали дымка.
   — Этого тоже прожарить? — деловито осведомился Горыныч.
   — Подожди, — остановил его Иван. — Боюсь, с ним не так просто будет справиться…
   — Да ну, — не поверил Змей. — Ежели я его из трех голов приложу — мокрого места не останется.
   — Ты лучше боезапас береги, — посоветовал Иван. — Сейчас основные силы от речки подтянутся. Вот тогда и развернешься.
   — Сколько их? — поинтересовался Горыныч.
   — Если не ошибаюсь, то как минимум единиц тридцать еще осталось…
   — Ну на столько-то нас хватит, — облегченно вздохнули головы.
   Между тем узурпатор, не дожидаясь подхода основных сил, продолжал творить заклинание. С его губ срывались непонятные слова, от которых земля вокруг, казалось, на-чала дымиться. Потом по площади пошли трещины, и из них полезли на поверхность скелеты. Видимо, царский наследник основательно изучил некромантию и сейчас поднял всех, кто когда-то был захоронен в этих местах.
   Скелеты, угрожающе похрустывая сочленениями, начали стягиваться к застывшим посреди площади Ивану и Змею Горынычу.
   — Что с этими делать будем? — спросил у Ивана Горыныч.
   — Как — что? — хмыкнул Иван, соображая, как поступить дальше. — Избавиться надо, чтобы под ногами не путались…
   — Залезай на меня, — предложил Горыныч, — а то мешать будешь.
   Иван, еще не понимая, что предпримет Змей, полез ему на спину.
   — Держись крепче! — подал тот команду.
   И в следующий миг окружающий Ивана пейзаж слился в мутное, летящее с огромной скоростью пятно.
   Когда отчаянно цеплявшийся за наросты на спине Горыныча Иван совсем потерял голову, Змей неожиданно затормозил, взрыв когтистыми лапами глубокие борозды в утрамбованной земле. Представшая затуманенному взору Ивана площадь была усыпана слоем изломанных костей. Это все, что осталось от скелетов.
   Некромант на крыльце нахмурился и произнес еще одно заклятие. Земля осталась неподвижной, но со стороны речки явственно послышался глухой топот множества ног.
   — Идут! — проинформировала левая голова, находившаяся в этот момент выше остальных.
   — Двигаем навстречу? — ожидая приказа, повернулись к Ивану две другие головы.
   — Подождите. — Иван отцепился от спины Горыныча и съехал на землю. — Попробую договориться с наследничком. А то после схватки площадь да и дворец так смердеть будут, что уже ничем не отмоешь…

Банкет победителей

   Пир в палатах белокаменных был в самом разгаре. Дворовые девки и мужики с ног сбились, таская на установленные двумя длинными шпалерами столы разные блюда и кувшины с медами, квасом и пивом.
   — Ваньша! Друг! — Расчувствовавшийся от чрезмерного приема внутрь горячительных напитков царь лез обниматься к посаженному по правую руку Ивану. — По гроб жизни…
   Иван с трудом сдержал инстинктивное желание отклониться от слюнявого царского рта и даже изобразил любезную улыбку.
   — Спаситель ты наш! — Царь вскинул чашу. — За наше чудесное избавление и за Ивана! За нашего друга на веки веков!
   Пирующие поддержали тост смутным гулом и звоном сосудов с медовухой.
   «Ага! — мимоходом подумалось Ивану. — Так я и поверил твоему словоблудию!» Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как быстро местный царек забудет все, что случилось с ним ранее, и начнет тяготиться своим спасителем. Сильные мира не любят представать перед подчиненными или соратниками слабыми. И всегда, взобравшись на вершину, методично расправляются с теми, кто помог им это сделать или стоял с ними плечом к плечу в многотрудном походе за обладание самой привлекательной девкой в мире — Властью. И хорошо еще, если дело ограничится обычной опалой и бывший соратник окажется хотя бы во здравии. Гораздо хуже, если приближенный и обласканный «друг навеки» неожиданно отравится на званом обеде или налетит на хулиганье в каком-нибудь пустынном переулке… Способов покончить со ставшим неугодным подчиненным у царей и диктаторов всегда было предостаточно. А если даже сидящий от Ивана слева тип в надвинутой по самые брови короне об этом еще не думал, то наверняка озаботились данным вопросом его приближенные. Хотя бы вон тот… Иван посмотрел в сторону бросавшего на него исподтишка на протяжении всего пира жгучие взгляды располневшего бородатого мужика в малиновом кафтане и высокой шапке. Кафтан был перепоясан золотым поясом, за которым торчала изящной работы маленькая булава. Авдох Елисеевич… местный воевода… Это его место сейчас занимал Иван. Воевода, как не сумевший справиться с нагрянувшей напастью и не уберегший от заточения батюшку царя, был подвергнут демонстративной опале и посажен чуть ли не в самый конец одного из столов. Но за любым пиром всегда следует жестокое похмелье… Пройдет эйфория и у извлеченного из темницы самодержца, и он очень быстро поймет, что ссориться с человеком, которому подчиняются пять десятков стрельцов, по меньшей мере глупо. Тогда уж надо было сразу поместить его на то место, где до недавнего времени находились Иван с царем… с последующим примерным наказанием посреди площади… А раз царь этого не сделал, — значит, или намерен пользоваться услугами воеводы дальше, или элементарно в чем-то зависит от этого типа. Не зря же тот явился на пир по случаю чудесного восшествия на престол царя в форме местных стрельцов. Явная демонстрация…
   Да и другие приближенные, судя по обилию косых взглядов, что успел уловить Иван, очень неодобрительно относились к так неожиданно высоко взлетевшему бывшему главному лесничему. А именно эту должность получил Иванов двойник, после того как вместе с лесной колдуньей открыл царю глаза на «неприглядное» поведение царевны и «позорные» последствия ее беременности. Иван подозревал, что такая комбинация, освободившая место на троне рядом с царем, разыграна двойником лесничим не в одиночку… Уж очень далеки были интересы смотрителя здешних лесов от вершины власти. А посему тот, кто был заинтересован в устранении бывшей царевны, не потерпит соперника рядом с троном и сделает все, чтобы скомпрометировать недавнего спасителя в глазах местного монарха…
   Положение хуже не придумаешь… Ладно бы Иван собирался делать какую-то карьеру. Тогда бы можно было и попробовать себя в закулисных играх, но ему-то нужно совершенно другое! И этого другого, а именно статуи, в здешнем тридевятом царстве не наблюдалось. Надо было решать, что делать дальше. Но однозначно: место, что сейчас занимал Иван, в очень скором времени станет жутко вредным для здоровья…
   Иван опростал еще одну чашу в ответ на приглашающий жест царя. Хорошо еще, ему удалось незаметно подменить стоявший рядом жбан с медовухой на жбан с пивом. Пить в таких количествах, как местный люд, Иван был не обучен и с медовухи давно бы лежал под столом. С пивом удавалось кое-как держаться .на равных. Разве только время от времени одолевала икота да приходилось отлучаться в то место, куда и цари пешком ходят. Вот и сейчас…
   — Извини, ваше царское величество, — наклонился Иван к уху царя, — невтерпеж мне. Надо срочно отлучиться.
   — Эх вы, молодежь! — покровительственно похлопал его по плечу местный самодержец. — Никуда супротив стариков не годитесь!
   Иван красноречиво пожал плечами, всем своим видом показывая, что царь абсолютно прав.
   — Иди уж! — хохотнул царь, опорожняя еще одну чашу. Иван выбрался из-за стола и проследовал к выходу.

Горыныч на контракте

   Тот, кто говорит, что нельзя испытать блаженства при отправлении естественных надобностей, никогда не выпивал бочонка пива. Особенно если бочонок как минимум литров на пять. Тогда бы живо поменял точку зрения.
   Иван, посвистывая, покинул царский сортир и решил немного проветриться. Идти обратно в гудящую, душную залу к пирующим не было никакого желания.
   Площадь перед дворцовым комплексом была приведена в божеский вид. Недавние следы сражения тщательно убрали и все посыпали речным песком. На площади построили временный навес, под которым возлежал недавний знакомец Ивана Змей Горыныч.
   — Привет! — Иван приблизился к трехголовому чудищу. Две змеиные головы мирно похрапывали, уютно устроившись на спине Змея. Бодрствовала только центральная голова. — Здорово! — Голова поглядела сверху на Ивана. — Что, не пируется?