Страница:
Играл Банк России на бирже не менее увлеченно и преступно, чем, скажем, Чубайс и другие, обогатившиеся на ГКО, господа. Например, совет директоров Центробанка на своем заседании 29 декабря 1997 года утвердил лимит операций в объеме 50 миллиардов деноминированных рублей. Это 50 триллионов старых рублей.
Под все свои операции Центробанк включал печатный станок и штамповал деньги, это соответственно увеличивало инфляционные процессы, снижало покупательную способность национальной валюты.
За десять дней до обвала Банк России начал ускоренный сброс ценных бумаг, имевшихся у него, и тем самым ускорил падение рубля.
Что это - уголовное деяние или элементарная безграмотность, за которую должны отвечать руководители Центробанка - Дубинин и с ним кто-то еще, должно было выяснить следствие.
Хотя, на мой взгляд, за это должно отвечать, конечно же, все тогдашнее руководство Центробанка. И Дубинин, и Алексашенко, и Потемкин. Я уже не говорю о чиновниках рангом пониже, тех, кто совмещал государственную службу с коммерческой деятельностью, что, как известно, строжайше запрещено законом. А эти люди были и государственными чиновниками, и спекулянтами, и игроками одновременно.
В ходе разбирательства в Центробанке мы неожиданно наткнулись на некую фирму "Фимако", которая в ту пору была мало кому ведома, зарегистрированную на Нормандских островах, точнее, на острове Джерси по поручению Евробанка.
Евробанк - это, что называется, "наш" банк, точнее - российский заграничный банк, 78 процентов капитала которого принадлежит России.
Одно время "Фимако" меняла своих хозяев, переходила из рук в руки, пока снова не стала принадлежать нам, уставной капитал этот офшорной компании составляет всего одну тысячу американских долларов, да и тот был оплачен лишь 1 января 1998 года, но тем не менее, в одном лишь 1993 году Центробанк перевел в "Фимако" 1 миллиард долларов из собственных средств, а также 500 миллионов долларов из 800-миллионного транша МВФ.
Как видите, бедненькая офшорная фирма очень быстро стала богатой, сделалась особой, очень звучной песней Центробанка. И за три года до официального разрешения российского правительства иностранцам позволили участвовать в операциях с ценными бумагами, "Фимако", несмотря на то, что была иностранкой, начала играть на рынке ГКО.
Самый крупный перевод денег в "Фимако" в сумме 1,4 миллиарда долларов США был сделан в сентябре 1994 года, примерно за две недели до "черного вторника".
Кто знает, окажись эти деньги в России на валютном рынке, то, может, и "черного вторника" не было бы. Для проведения успешной президентской кампании, на избрание Ельцина требовалось примерно 500 миллионов долларов США. Было решено построить пирамиду ГКО, добро на которую дали и руководитель правительства Черномырдин, и сам Ельцин. Тогда же было принято решение допустить на рынок ГКО нерезидентов.
Первыми оказались, естественно, "Фимако" и Евробанк.
Для того чтобы "Фимако" находилась на высоте, в эту структуру были закачаны 855 миллионов долларов. Затем денег закачали еще. Не жалели зеленых.
Не банк, а песня! Всякому хотелось бы оказаться на месте этой организации. Только вот рядовым налогоплательщикам ничего из этих операций не перепадало и жизнь в России становилась все хуже и беднее.
В результате всех предвыборных операций в "Фимако" за пять месяцев было закачано около миллиарда долларов из валютных резервов России, деньги эти вкладывались в ГКО, конвертировались в рубли и гасились деньгами из того же бюджета, но уже с солидными процентами. Полученные суммы в долларах вновь вывозились за границу.
И что же мы имели в конце концов? Только в одном 1997 году четыре члена правления Евробанка получили бонус (читай - премию) в размере 1,2 миллиона долларов.
Неплохо, правда?
Нынешний председатель Центробанка Геращенко был членом наблюдательного совета Евробанка с 1993 по 1997 год и, естественно, был причастен к созданию "Фимако". Потом он объяснял мне, зачем создали этот банк - чтобы увести часть валюты от ареста в связи с возможными претензиями иностранных банков к ЦБ. То есть спрятать деньги за кордоном. И их спрятали.
Так глубоко спрятали, что "Фимако" оказалась вне зоны действия наших законов. Вот несколько итоговых цифр: в этот огромный кошелек с 1993 по 1998 год было запрятано следующее богатство: американских долларов - 37 миллиардов; немецких марок - 10 миллиардов; французских франков - 12 миллиардов; английских фунтов - 100 тысяч. А ведь государство очень легко могло лишиться этих гигантских сумм.
У Геращенко, конечно же, на многие эти нарушения были свои объяснения. Ну, например, когда я спросил у него, как же так произошло: иностранцам на первоначальном этапе было запрещено участвовать в "играх" и на рынке ГКО, а "Фимако", официально действующая под британским (но не под нашим) флагом, вовсю в них участвовала? Геращенко объяснил, что рынок ГКО для иностранных банков был этаким "котом в мешке", поэтому для приманки туда надо было запустить "своих" иностранцев. Вот и запустили "Фимако" и Евробанк.
И все-таки действующее законодательство не позволяло Центробанку создавать такие структуры и загонять за границу наши валютные резервы. Не дело, совсем не дело, когда они хранятся в США либо в Англии. Ведь чуть что, любое похолодание, обострение на планете из-за Сербии или Чечни, и все наши счета оказываются заблокированными совершенно мертво. И мы ничего не сможем сделать, чтобы выручить их.
С точки зрения экономической безопасности нужен специальный закон об управлении валютными резервами страны, о том, где они могут - или должны находиться, в каких пропорциях, как можно их отзывать и так далее. Этот вопрос остается открытым, кстати, до сих пор. Действительно, случись что и мы сразу окажемся в финансовой изоляции. Этим законом надо заниматься специально. И очень серьезно.
Мы подготовили ряд своих предложений по валютному регулированию, управлению денежными резервами Центрального банка России, по контролю над ЦБ, предложили расширить полномочия национального банковского совета, который должен осуществлять контроль за деятельностью совета директоров ЦБ. Предложили, чтобы во внутренних государственных заимствованиях были обязательно установлены верхние пределы, чтобы регулировался процент доходности, чтобы были исключены супердоходы, какие имелись на рынке ГКО, и так далее.
В ходе проверки было возбуждено три уголовных дела. Первое связано с непорядками, скажем так, в системе представительских расходов. Дубинин, например, мог расходовать по своему усмотрению пятнадцать тысяч долларов ежемесячно. Оплачивался любой его чих. Первые замы председателя ЦБ - по десять тысяч долларов, просто замы - по семь с половиной тысяч. Это очень неплохая прибавка к зарплате, которую владельцы представительских кредитных карточек так и воспринимали. Помощники - даже помощники! - могли тратить по семь с половиной тысяч долларов, директора департаментов - по пять тысяч... и так далее. И все в долларах. В нищей-то стране с голодающими окраинами, упавшей экономикой и безработным населением... Пир во время чумы! Но кремлевские "горцы" вместе со своим подручным Дубининым этого не стыдились. Пировали, как могли.
Расходовались эти деньги совершенно бесконтрольно. Когда начали проверять, выяснилось, что с деньгами действительно обходились, как с личными, неучтенными "женой и государством" доходами, как с некой прибавкой к зарплате... Были зафиксированы как факты превышения этой прибавки - по месяцам, - так и факты незаконного списания этих денег и так далее. Второе уголовное дело было возбуждено по поводу того, что Центральный банк, прежде всего работники валютного департамента, выдавали задним числом коммерческим и частным финансовым структурам разрешения на проведение валютных операций. Валюта уходила из страны, растворялась в зарубежных нетях, как в тумане, а спустя полтора-два года, - лишь спустя полтора-два года! - на это давались разрешения. За этими вопиющими фактами, конечно же, стояли сильнейшие злоупотребления, которые просто потрясли нас: такие вещи можно совершать только при полной бесконтрольности со стороны руководства ЦБ.
И третье уголовное дело, - самое перспективное, которое еще предстоит детально расследовать, - это дело, связанное с операциями физических лиц на рынке ГКО.
На межбанковской валютной бирже мы изъяли базу данных и были изумлены ее "начинкой": обнаружилось, что на рынке ГКО играли 45 тысяч физических лиц, в том числе и огромное количество государственных чиновников. Разного калибра причем: и крупных, и мелких, и средних.
Чтобы обработать эту базу, отделить зерна от шелухи, а плевелы от пшеницы, нужна была мощная электронная машина со специальной программой. Этим делом занялся Анатолий Владимирович Паламарчук. Он сразу почувствовал, что за операциями на рынке ГКО стоят какие-то очень внушительные фигуры. Иначе бы рынок ГКО не работал в ущерб интересам страны. Ведь государственный бюджет нес колоссальные потери, но тем не менее рынок ГКО работал. Это же кормушка! Обычная кормушка! Ведь убыточные аукционы можно и нужно - было не проводить, их нужно было закрывать и думать, что делать дальше, но их проводили! И хорошо на этом зарабатывали. Зарабатывали те чиновники, которые были обязаны оберегать казну от напастей, подобных ГКО.
Вскоре компьютер начал выуживать из длинного сорокапятитысячного списка знакомые фамилии.
Выяснились факты и мелкого жульничества со стороны крупных государственных чиновников. Многие не называли свои фамилии, давали лишь паспортные данные либо только инициалы или же изменяли в своих фамилиях одну-две буквы. Всего мы обнаружили в этом списке 780 крупных государственных чиновников, не имеющих права играть ни в какие коммерческие игры.
Кто же эти люди? Чубайс - в ту пору вице-премьер российского правительства, Серов - вице-премьер, Козырев - этот играл с особым азартом и вкладывал в ГКО огромные суммы, Тихонов - министр образования и науки, Алексашенко и Можаров - заместители председателя Центробанка, первый заместитель министра финансов Вавилов, еще двое рядовых заместителей министра финансов, без приставки "первый", первый заместитель министра обороны Михайлов и другие. Среди активных игроков оказались Гайдар и обе дочери президента, Татьяна и Елена. Но если Елена, поскольку считается обычной гражданкой, может играть в такие игры, - она не является госслужащей, то Татьяна - советник президента по имиджу... Это только в бреду, в больной голове может родиться такая должность. В голодной-то стране!
Когда пошли расшифровки первых фамилий, я рассказал о них Примакову. Премьер был возмущен. Решили все тщательно перепроверить, а затем уже делать оргвыводы.
Нам активно помогало МВД. Но у Степашина все время возникала некая зависть, - это, как говорится, ведомственное, это пройдет, хотя зависть штука нехорошая и является движителем многих недобрых деяний, - и вдруг в "Независимой газете" появился материал, который, как выяснилось, был написан на основе записки МВД в Кремль, плюс Степашин начал обнародовать такие суммы, что они были очень болезненно восприняты прежде всего Дубининым.
Даже Геращенко, и тот не выдержал, воскликнул: "Ну, я понимаю, этим делом занимается прокуратура - и пусть занимается...Только при чем здесь МВД?" Тем не менее ведомственный зуд продолжал одолевать Степашина. Он написал записку Примакову со своей версией о хищениях в Центробанке. Записка была настолько сырая, что когда ее расписали нам, мы, изучив эту бумагу с Кехлеровым и Катышевым, решили ее дезавуировать своей запиской: слишком уж она была безответственна и слаба.
Эта ненужная активность Степашина создала нездоровый ажиотаж вокруг проверки. Работать нашей группе стало трудно, на нас пошло давление: слишком много громких имен оказалось замешано в скандале вокруг ГКО.
Чем еще были привлекательны доходы, получаемые от игр в ГКО? Эти доходы не облагались налогами. Токарь со своей скромной зарплаты платил налоги, учитель платил, даже пенсионер и тот платил, а разжиревшие игроки рынка ГКО не платили. Ну не нонсенс ли!
Возникли и другие вопросы к игрокам. Первое: не служили ли средства, которые шли на приобретение ценных бумаг ГКО, некой подставкой для отмывания грязных денег? Ведь любой игрок мог сказать:
- Я заработал на рынке ГКО значительные суммы...
А на самом деле эти деньги - ворованные.
Наряду с чиновниками, с чубайсами и гайдарами, на рынке ГКО играли и преступные авторитеты, и олигархи, и теневые магнаты нефтяного рынка, и "воры в законе" - это мы выяснили точно, фамилии в прокуратуре есть. Рынок ГКО стал большой стиральной машиной для отмывания грязных денег.
Чубайс, например, отрицал, что он играл в ГКО, будучи первым вице-премьером. Я, честно говоря, вначале даже засомневался: может, действительно он не играл? Уточнил у оперативных работников, те подтвердили - играл!
Второе: нас интересовали вопросы, связанные с так называемой инсайдерской информацией, с информацией как проводить конкурсы, на каких условиях, - все это ведь собирается в руках, скажем, того же Чубайса, курировавшего финансовый блок в правительстве, который потом дает команды на покупку и продажу ценных бумаг. Знает все условия вплоть до самых мелких деталей. И сам же играет... Разве Чубайс, имея на руках такую информацию, мог когда-нибудь проиграть? Или позволить проиграть своими друзьям и знакомым? Он всегда мог позвонить кому-нибудь из них и сказать: купи бумаги ГКО, - не пожалеешь! На один рубль наваришь два. Или наоборот: не делай никаких покупок - проиграешь! Поэтому возникла вполне логичная необходимость проверить эту версию следственным путем.
Бывший министр иностранных дел Козырев на этом рынке оперировал миллиардами рублей. Когда возникла его фамилия, начал, как и Чубайс, возмущаться: не играл, мол... навет! Играл! Еще как играл! Операции-то все расписаны, они все остались в компьютерном банке данных! Как и операции Гайдара и других игроков... Эти люди, имея в своих друзьях Чубайса, вполне могли пользоваться инсайдерской информацией.
Несколько слов о Викторе Владимировиче Геращенко, пришедшем на смену Дубинину. Геращенко очень обаятельный, насмешливый, знающий историю и литературу человек, умеет образно мыслить и говорить. Отношения у нас с ним поначалу сложились вроде бы неплохие. Когда был готов первый вариант общей справки ревизии Центробанка, я приехал к нему и положил справку на стол:
- Виктор Владимирович, посмотрите, пожалуйста! Может, в каких-то вопросах мы не правы, может, где-то что-то перегнули или, наоборот, не учли. Мы работали с правовой точки зрения. А вы почитайте справку с точки зрения финансовой. Потом мы встретимся, все обсудим и внесем поправки. И подумаем о форме реализации.
На том мы с ним и договорились.
Но тут последовало крайне неудачное заявление Степашина - очередное, меня начали одолевать интервьюеры и задавать вопросы по ревизии в ЦБ, я в конце концов не выдержал и признался, что есть материалы на три уголовных дела, - но расшифровывать ничего не стал. Думал, что этим и закончится...
Но не тут-то было. Не закончилось. Через короткое время Геращенко появился на экране ОРТ, где заявил примерно следующее:
- Нас пугают прокуратура и МВД, говорят о злоупотреблениях в системе Центробанка. Это мне напоминает новогодние страшилки, которыми пугают детей. Я считаю, что Генпрокурор должен сделать доклад в Государственной Думе под телекамерами, чтобы вся страна знала, что происходит, а мы на этот доклад ответим... Мы готовы ответить! И вообще, Генпрокуратура хоть проверяла Центробанк, но МВД тут каким боком?
Меня это задело: мы же договаривались с Виктором Владимировичем: я ведь никому не отсылал эту справку, отдал только ему, отдал на изучение и готов был исправить любое ее положение. Только Геращенко должен был мне сказать: "Юрий Ильич, вот здесь вы не правы, это нельзя давать, мы нарушаем государственную тайну, а здесь вы не правы потому-то" - и так далее, но Геращенко этого не сделал, а взамен выступил публично по телевидению.
Хотя мы с ним даже договаривались о путях реализации документа: либо это будет доклад в Государственной Думе, поскольку Дума требует именно этого, хотя понятно, что многие факты, изложенные в справке, могут быть использованы в политических целях, либо будет выступление на Совете Федерации, либо доклад на Совете безопасности, что, честно говоря, меня устраивало больше (потом я, кстати, обратился к президенту именно с таким предложением, но ответа не получил), - в общем, вопрос этот был открыт... Но вместо обсуждения Геращенко заявил: пусть прокурор сделает доклад в Госдуме перед телекамерами. Определил, так сказать, как с этой бумагой быть.
Сразу стало понятно: раз Геращенко выступает с таким заявлением, значит, в справке для него самого и его системы нет ничего опасного.
Я приказал Паламарчуку:
- Заберите у Геращенко справку!
Хотя, наверное, должен был отставить эмоции в сторону и позвонить Геращенко. А он - позвонить мне. Но ни я ему, ни он мне не позвонил.
Справку у Геращенко забрали, мы ее дотянули, как считали нужным, и отправили к Примакову. Тот занял позицию невмешательства: не защищал и не критиковал Центробанк. Видать, это было связано с предоставлением нам траншей МВФ.
Я подготовил бумагу, адресованную президенту, показал ее Орехову. Записка от Орехова попала к Бордюже, тот, прочитав ее, сказал, что такая записка очень даже нужна, но потом изменил точку зрения. Я узнал, что он встретился с Геращенко и Виктор Владимирович уговорил его не показывать справку президенту.
Негативную роль во всей этой истории сыграл Дубинин - ему очень хотелось спустить вопрос на тормозах. Более того, он боялся сесть в тюрьму. Он почему-то считал, что я хочу его посадить. Я же полагал, что главное извлечь из случившегося уроки, сделать все, чтобы такое никогда больше не повторилось, вернуть людям деньги, - кстати, все деньги, выделенные в тот момент банком, чтобы выровнять ситуацию, незамедлительно переправлялись за рубеж.
Дело дошло до того, что любое мое выступление по телевидению немедленно сопровождалось телевизионным контрвыступлением Дубинина.
Этой проверки боялись кремлевские "горцы", поэтому в ход было пущено все.
Дубинину здорово помогал Сванидзе. В игру включились и международные финансовые институты.
Произошло и смыкание Дубинина с Березовским. На почве борьбы с Генпрокурором. Ко мне пришли данные оперативного характера, свидетельствующие о том, что в Швейцарии состоялась специальная встреча Дубинина с Березовским, где обсуждался вопрос о моем отстранении от должности.
У Дубинина имелся еще один повод для беспокойства - швейцарская компания "Андава". Создана "Андава" была лично Березовским, зарегистрирована в Швейцарии, через нее проходило 80 процентов денег зарубежных представительств Аэрофлота. А представительств этих у Аэрофлота ни много ни мало - 152. Причем валюта попадала в "Андаву" Березовского не сразу - вначале поступала в инвестиционную кампанию "Форюс", а уж потом в "Андаву", Аэрофлоту же, естественно, перепадало не все. Березовский обгладывал Аэрофлот до косточек.
Дубинин задним числом дал "добро" на деятельность "Андавы" - раньше она работала без лицензии, дающей право на вывоз валютной выручки из России, а Дубинин легализовал ее.
В одном из телефонных разговоров Дубинин пожаловался Березовскому, что люди из прокуратуры слишком близко подобрались к нему.
БАБ успокоил Дубинина:
- Не бойтесь, Скуратова скоро не будет!
Зафиксирован был и другой разговор - Шабдурасулова с Березовским. Разговор касался моего письма, которое я - в черновом варианте, - оставил у Орехова и Бордюжи. (Об этом письме я уже говорил.) Орехов показал эту бумагу Шабдурасулову, поэтому Шабдурасулов и сказал БАБу:
- У прокуратуры очень серьезные претензии к Центральному банку...
Березовский в ответ поставил прямую задачу: сейчас не до распрей, не до обсуждений, какие грехи имеются за Центробанком России - это второстепенно, главное сейчас - это Скуратов. Скуратова надо как можно быстрее убрать!
Моей же целью на тот момент было - обсудить материалы проверки ЦБ на заседании Совета безопасности - по аналогии с обсуждением "черного вторника", - и вообще довести это дело до логического конца. Бордюжа эту идею поддерживал, но потом развернулся на сто восемьдесят градусов видать, кто-то убедил.
В общем, в результате подковерной борьбы все наши усилия были сведены на нет. Так ничем эта проверка и закончилась. Обидно!
Деньги, которые платили наши государственные банкиры себе как заработную плату - начиная с Дубинина и кончая последней уборщицей, - нам и не снились. Это бешеные суммы. За малейший чих выписывались гигантские премии, карманы туго набивались долларами.
Нарушения там, похоже, вообще считались некой служебной добродетелью.
Много было разговоров и по поводу странного исчезновения стабилизационного кредита МВФ, который был выдан нашей стране за две с половиной недели да черной даты 17 августа 1998 года. Впрямую говорили о хищениях, о том, что этот кредит был целиком перечислен на счета президентской семьи и так далее. Мы провели и эту проверку.
Прямых хищений не установили. Но вот что интересно: из стабилизационного кредита в 4,8 миллиарда долларов 4,4 миллиарда Центральный банк продал, минуя торги межбанковской валютной биржи, 3,9 миллиарда долларов вообще даже не заходили в Россию, они так и остались за рубежом, и лишь 471 миллион долларов был брошен на поддержание курса рубля. Этого было, естественно, очень мало.
По закону все деньги стабилизационного кредита должны были пойти на укрепление рубля.
3,9 миллиарда долларов были просто перечислены с корреспондентских счетов Центробанка на корреспондентские счета других банков прямо в США. Всего таких банков, облагодетельствованных ЦБ оказалось восемнадцать!
Почему они получили деньги, минуя Московскую межбанковскую валютную биржу? Вопрос. Почему получили деньги именно эти восемнадцать банков, а не другие восемнадцать, или сорок, пятьдесят, шестьдесят- тоже вопрос. Получить ответы на эти, касающиеся каждого человека, живущего в России, вопросы нам не удалось, как и на другие больные вопросы. Последовало мое освобождение от должности.
Я уже не говорю об ответе на вопрос, который касается престижа нашей страны. Это - вопрос о дефолте. Мы неожиданно взяли и объявили себя нищими, разделись перед всем миром. Вы думаете, этот вопрос обсуждался на заседании правительства? Нет, не обсуждался. Обсуждался на заседании Совета Федерации? Не обсуждался. На заседании Совета безопасности? Не обсуждался. Может быть, о нем говорили в Госдуме? Нет, не говорили.
Тогда кто же принял решение объявить Россию на весь мир нищей?
Имена этих людей Россия должна знать.
Собрались пять человек, поговорили немного, поухмылялись - слишком уж "веселым" показался им этот исторический момент и объявили: "Дефолту быть!"
Вот их имена:
Дубинин Сергей Константинович,
Кириенко Сергей Владиленович,
Задорнов Михаил Михайлович,
Чубайс Анатолий Борисович,
Гайдар Егор Тимурович.
Большего унижения России за многие века, по-моему, не было.
Понадобились значительные усилия Примакова и его правительства, чтобы этот вопрос дезавуировать. Ну какая Россия, к шутам, нищая?
Тем временем последовал запрос Госдумы по поводу аудиторской проверки Центробанка, и я написал письмо, где рассказал о многом, что вскрылось в ЦБ, в частности о деятельности "Фимако". Потом меня обвиняли в том, что я огласил некие тайны Центробанка, но я подписал это письмо совершенно осознанно: я видел, какая борьба идет вокруг и понимал, что в любую минуту могу потерять рычаги управления прокуратурой и тогда уже все - никто ничего не узнает. Тем более что на Совете безопасности этот вопрос рассматривать не собирались. Не проверять офшорную структуру "Фимако" было нельзя.
Надо заметить, что все деньги, которые были перечислены на счета "Фимако", вернулись, но никто не обратил внимания на то, куда же делись проценты с них. А это сотни миллионов долларов. Где они? Ау!
Геращенко выступил по первому каналу телевидения, осудил мой "проступок" - подписание письма в Госдуму, - назвав это "лебединой песней Генерального прокурора Скуратова". И еще одну хорошую пословицу употребил, сказав, что меня послали во всем разобраться, а я вместо этого "Чижика съел". Красивое было выступление!
Прошедшим летом мы случайно увиделись с Геращенко на одном довольно узком семейном празднике. И Геращенко сказал мне:
- Юрий Ильич, моя супруга просила кланяться вам и сказала: "Витя, обязательно извинись перед Скуратовым за "лебединую песню".
На душе после этих слов сделалось немного легче. Все-таки русские люди - это люди, которые всегда переживали, переживают и будут переживать, не проходят мимо несправедливости, обид и боли. Это сидит в нас издревле, глубоко и стало уже, по-моему, неистребимым. Я, естественно, не являюсь исключением из правил.
Конечно же, достойно сожаления то, что в свое время мы не нашли с Виктором Владимировичем общего языка. Мне наплевать, что обо мне думает Борис Николаевич, его окружение, прикормленная им криминальная тусовка, Березовский с Абрамовичем, но совсем не наплевать, что думает Геращенко. Это очень значительная фигура. С большим авторитетом. И, конечно же, жалкими выглядят на фоне этого человека попытки пигмея Лебедева из Национального резервного банка занять место председателя Центробанка. Масштабы этих людей несопоставимы.
Под все свои операции Центробанк включал печатный станок и штамповал деньги, это соответственно увеличивало инфляционные процессы, снижало покупательную способность национальной валюты.
За десять дней до обвала Банк России начал ускоренный сброс ценных бумаг, имевшихся у него, и тем самым ускорил падение рубля.
Что это - уголовное деяние или элементарная безграмотность, за которую должны отвечать руководители Центробанка - Дубинин и с ним кто-то еще, должно было выяснить следствие.
Хотя, на мой взгляд, за это должно отвечать, конечно же, все тогдашнее руководство Центробанка. И Дубинин, и Алексашенко, и Потемкин. Я уже не говорю о чиновниках рангом пониже, тех, кто совмещал государственную службу с коммерческой деятельностью, что, как известно, строжайше запрещено законом. А эти люди были и государственными чиновниками, и спекулянтами, и игроками одновременно.
В ходе разбирательства в Центробанке мы неожиданно наткнулись на некую фирму "Фимако", которая в ту пору была мало кому ведома, зарегистрированную на Нормандских островах, точнее, на острове Джерси по поручению Евробанка.
Евробанк - это, что называется, "наш" банк, точнее - российский заграничный банк, 78 процентов капитала которого принадлежит России.
Одно время "Фимако" меняла своих хозяев, переходила из рук в руки, пока снова не стала принадлежать нам, уставной капитал этот офшорной компании составляет всего одну тысячу американских долларов, да и тот был оплачен лишь 1 января 1998 года, но тем не менее, в одном лишь 1993 году Центробанк перевел в "Фимако" 1 миллиард долларов из собственных средств, а также 500 миллионов долларов из 800-миллионного транша МВФ.
Как видите, бедненькая офшорная фирма очень быстро стала богатой, сделалась особой, очень звучной песней Центробанка. И за три года до официального разрешения российского правительства иностранцам позволили участвовать в операциях с ценными бумагами, "Фимако", несмотря на то, что была иностранкой, начала играть на рынке ГКО.
Самый крупный перевод денег в "Фимако" в сумме 1,4 миллиарда долларов США был сделан в сентябре 1994 года, примерно за две недели до "черного вторника".
Кто знает, окажись эти деньги в России на валютном рынке, то, может, и "черного вторника" не было бы. Для проведения успешной президентской кампании, на избрание Ельцина требовалось примерно 500 миллионов долларов США. Было решено построить пирамиду ГКО, добро на которую дали и руководитель правительства Черномырдин, и сам Ельцин. Тогда же было принято решение допустить на рынок ГКО нерезидентов.
Первыми оказались, естественно, "Фимако" и Евробанк.
Для того чтобы "Фимако" находилась на высоте, в эту структуру были закачаны 855 миллионов долларов. Затем денег закачали еще. Не жалели зеленых.
Не банк, а песня! Всякому хотелось бы оказаться на месте этой организации. Только вот рядовым налогоплательщикам ничего из этих операций не перепадало и жизнь в России становилась все хуже и беднее.
В результате всех предвыборных операций в "Фимако" за пять месяцев было закачано около миллиарда долларов из валютных резервов России, деньги эти вкладывались в ГКО, конвертировались в рубли и гасились деньгами из того же бюджета, но уже с солидными процентами. Полученные суммы в долларах вновь вывозились за границу.
И что же мы имели в конце концов? Только в одном 1997 году четыре члена правления Евробанка получили бонус (читай - премию) в размере 1,2 миллиона долларов.
Неплохо, правда?
Нынешний председатель Центробанка Геращенко был членом наблюдательного совета Евробанка с 1993 по 1997 год и, естественно, был причастен к созданию "Фимако". Потом он объяснял мне, зачем создали этот банк - чтобы увести часть валюты от ареста в связи с возможными претензиями иностранных банков к ЦБ. То есть спрятать деньги за кордоном. И их спрятали.
Так глубоко спрятали, что "Фимако" оказалась вне зоны действия наших законов. Вот несколько итоговых цифр: в этот огромный кошелек с 1993 по 1998 год было запрятано следующее богатство: американских долларов - 37 миллиардов; немецких марок - 10 миллиардов; французских франков - 12 миллиардов; английских фунтов - 100 тысяч. А ведь государство очень легко могло лишиться этих гигантских сумм.
У Геращенко, конечно же, на многие эти нарушения были свои объяснения. Ну, например, когда я спросил у него, как же так произошло: иностранцам на первоначальном этапе было запрещено участвовать в "играх" и на рынке ГКО, а "Фимако", официально действующая под британским (но не под нашим) флагом, вовсю в них участвовала? Геращенко объяснил, что рынок ГКО для иностранных банков был этаким "котом в мешке", поэтому для приманки туда надо было запустить "своих" иностранцев. Вот и запустили "Фимако" и Евробанк.
И все-таки действующее законодательство не позволяло Центробанку создавать такие структуры и загонять за границу наши валютные резервы. Не дело, совсем не дело, когда они хранятся в США либо в Англии. Ведь чуть что, любое похолодание, обострение на планете из-за Сербии или Чечни, и все наши счета оказываются заблокированными совершенно мертво. И мы ничего не сможем сделать, чтобы выручить их.
С точки зрения экономической безопасности нужен специальный закон об управлении валютными резервами страны, о том, где они могут - или должны находиться, в каких пропорциях, как можно их отзывать и так далее. Этот вопрос остается открытым, кстати, до сих пор. Действительно, случись что и мы сразу окажемся в финансовой изоляции. Этим законом надо заниматься специально. И очень серьезно.
Мы подготовили ряд своих предложений по валютному регулированию, управлению денежными резервами Центрального банка России, по контролю над ЦБ, предложили расширить полномочия национального банковского совета, который должен осуществлять контроль за деятельностью совета директоров ЦБ. Предложили, чтобы во внутренних государственных заимствованиях были обязательно установлены верхние пределы, чтобы регулировался процент доходности, чтобы были исключены супердоходы, какие имелись на рынке ГКО, и так далее.
В ходе проверки было возбуждено три уголовных дела. Первое связано с непорядками, скажем так, в системе представительских расходов. Дубинин, например, мог расходовать по своему усмотрению пятнадцать тысяч долларов ежемесячно. Оплачивался любой его чих. Первые замы председателя ЦБ - по десять тысяч долларов, просто замы - по семь с половиной тысяч. Это очень неплохая прибавка к зарплате, которую владельцы представительских кредитных карточек так и воспринимали. Помощники - даже помощники! - могли тратить по семь с половиной тысяч долларов, директора департаментов - по пять тысяч... и так далее. И все в долларах. В нищей-то стране с голодающими окраинами, упавшей экономикой и безработным населением... Пир во время чумы! Но кремлевские "горцы" вместе со своим подручным Дубининым этого не стыдились. Пировали, как могли.
Расходовались эти деньги совершенно бесконтрольно. Когда начали проверять, выяснилось, что с деньгами действительно обходились, как с личными, неучтенными "женой и государством" доходами, как с некой прибавкой к зарплате... Были зафиксированы как факты превышения этой прибавки - по месяцам, - так и факты незаконного списания этих денег и так далее. Второе уголовное дело было возбуждено по поводу того, что Центральный банк, прежде всего работники валютного департамента, выдавали задним числом коммерческим и частным финансовым структурам разрешения на проведение валютных операций. Валюта уходила из страны, растворялась в зарубежных нетях, как в тумане, а спустя полтора-два года, - лишь спустя полтора-два года! - на это давались разрешения. За этими вопиющими фактами, конечно же, стояли сильнейшие злоупотребления, которые просто потрясли нас: такие вещи можно совершать только при полной бесконтрольности со стороны руководства ЦБ.
И третье уголовное дело, - самое перспективное, которое еще предстоит детально расследовать, - это дело, связанное с операциями физических лиц на рынке ГКО.
На межбанковской валютной бирже мы изъяли базу данных и были изумлены ее "начинкой": обнаружилось, что на рынке ГКО играли 45 тысяч физических лиц, в том числе и огромное количество государственных чиновников. Разного калибра причем: и крупных, и мелких, и средних.
Чтобы обработать эту базу, отделить зерна от шелухи, а плевелы от пшеницы, нужна была мощная электронная машина со специальной программой. Этим делом занялся Анатолий Владимирович Паламарчук. Он сразу почувствовал, что за операциями на рынке ГКО стоят какие-то очень внушительные фигуры. Иначе бы рынок ГКО не работал в ущерб интересам страны. Ведь государственный бюджет нес колоссальные потери, но тем не менее рынок ГКО работал. Это же кормушка! Обычная кормушка! Ведь убыточные аукционы можно и нужно - было не проводить, их нужно было закрывать и думать, что делать дальше, но их проводили! И хорошо на этом зарабатывали. Зарабатывали те чиновники, которые были обязаны оберегать казну от напастей, подобных ГКО.
Вскоре компьютер начал выуживать из длинного сорокапятитысячного списка знакомые фамилии.
Выяснились факты и мелкого жульничества со стороны крупных государственных чиновников. Многие не называли свои фамилии, давали лишь паспортные данные либо только инициалы или же изменяли в своих фамилиях одну-две буквы. Всего мы обнаружили в этом списке 780 крупных государственных чиновников, не имеющих права играть ни в какие коммерческие игры.
Кто же эти люди? Чубайс - в ту пору вице-премьер российского правительства, Серов - вице-премьер, Козырев - этот играл с особым азартом и вкладывал в ГКО огромные суммы, Тихонов - министр образования и науки, Алексашенко и Можаров - заместители председателя Центробанка, первый заместитель министра финансов Вавилов, еще двое рядовых заместителей министра финансов, без приставки "первый", первый заместитель министра обороны Михайлов и другие. Среди активных игроков оказались Гайдар и обе дочери президента, Татьяна и Елена. Но если Елена, поскольку считается обычной гражданкой, может играть в такие игры, - она не является госслужащей, то Татьяна - советник президента по имиджу... Это только в бреду, в больной голове может родиться такая должность. В голодной-то стране!
Когда пошли расшифровки первых фамилий, я рассказал о них Примакову. Премьер был возмущен. Решили все тщательно перепроверить, а затем уже делать оргвыводы.
Нам активно помогало МВД. Но у Степашина все время возникала некая зависть, - это, как говорится, ведомственное, это пройдет, хотя зависть штука нехорошая и является движителем многих недобрых деяний, - и вдруг в "Независимой газете" появился материал, который, как выяснилось, был написан на основе записки МВД в Кремль, плюс Степашин начал обнародовать такие суммы, что они были очень болезненно восприняты прежде всего Дубининым.
Даже Геращенко, и тот не выдержал, воскликнул: "Ну, я понимаю, этим делом занимается прокуратура - и пусть занимается...Только при чем здесь МВД?" Тем не менее ведомственный зуд продолжал одолевать Степашина. Он написал записку Примакову со своей версией о хищениях в Центробанке. Записка была настолько сырая, что когда ее расписали нам, мы, изучив эту бумагу с Кехлеровым и Катышевым, решили ее дезавуировать своей запиской: слишком уж она была безответственна и слаба.
Эта ненужная активность Степашина создала нездоровый ажиотаж вокруг проверки. Работать нашей группе стало трудно, на нас пошло давление: слишком много громких имен оказалось замешано в скандале вокруг ГКО.
Чем еще были привлекательны доходы, получаемые от игр в ГКО? Эти доходы не облагались налогами. Токарь со своей скромной зарплаты платил налоги, учитель платил, даже пенсионер и тот платил, а разжиревшие игроки рынка ГКО не платили. Ну не нонсенс ли!
Возникли и другие вопросы к игрокам. Первое: не служили ли средства, которые шли на приобретение ценных бумаг ГКО, некой подставкой для отмывания грязных денег? Ведь любой игрок мог сказать:
- Я заработал на рынке ГКО значительные суммы...
А на самом деле эти деньги - ворованные.
Наряду с чиновниками, с чубайсами и гайдарами, на рынке ГКО играли и преступные авторитеты, и олигархи, и теневые магнаты нефтяного рынка, и "воры в законе" - это мы выяснили точно, фамилии в прокуратуре есть. Рынок ГКО стал большой стиральной машиной для отмывания грязных денег.
Чубайс, например, отрицал, что он играл в ГКО, будучи первым вице-премьером. Я, честно говоря, вначале даже засомневался: может, действительно он не играл? Уточнил у оперативных работников, те подтвердили - играл!
Второе: нас интересовали вопросы, связанные с так называемой инсайдерской информацией, с информацией как проводить конкурсы, на каких условиях, - все это ведь собирается в руках, скажем, того же Чубайса, курировавшего финансовый блок в правительстве, который потом дает команды на покупку и продажу ценных бумаг. Знает все условия вплоть до самых мелких деталей. И сам же играет... Разве Чубайс, имея на руках такую информацию, мог когда-нибудь проиграть? Или позволить проиграть своими друзьям и знакомым? Он всегда мог позвонить кому-нибудь из них и сказать: купи бумаги ГКО, - не пожалеешь! На один рубль наваришь два. Или наоборот: не делай никаких покупок - проиграешь! Поэтому возникла вполне логичная необходимость проверить эту версию следственным путем.
Бывший министр иностранных дел Козырев на этом рынке оперировал миллиардами рублей. Когда возникла его фамилия, начал, как и Чубайс, возмущаться: не играл, мол... навет! Играл! Еще как играл! Операции-то все расписаны, они все остались в компьютерном банке данных! Как и операции Гайдара и других игроков... Эти люди, имея в своих друзьях Чубайса, вполне могли пользоваться инсайдерской информацией.
Несколько слов о Викторе Владимировиче Геращенко, пришедшем на смену Дубинину. Геращенко очень обаятельный, насмешливый, знающий историю и литературу человек, умеет образно мыслить и говорить. Отношения у нас с ним поначалу сложились вроде бы неплохие. Когда был готов первый вариант общей справки ревизии Центробанка, я приехал к нему и положил справку на стол:
- Виктор Владимирович, посмотрите, пожалуйста! Может, в каких-то вопросах мы не правы, может, где-то что-то перегнули или, наоборот, не учли. Мы работали с правовой точки зрения. А вы почитайте справку с точки зрения финансовой. Потом мы встретимся, все обсудим и внесем поправки. И подумаем о форме реализации.
На том мы с ним и договорились.
Но тут последовало крайне неудачное заявление Степашина - очередное, меня начали одолевать интервьюеры и задавать вопросы по ревизии в ЦБ, я в конце концов не выдержал и признался, что есть материалы на три уголовных дела, - но расшифровывать ничего не стал. Думал, что этим и закончится...
Но не тут-то было. Не закончилось. Через короткое время Геращенко появился на экране ОРТ, где заявил примерно следующее:
- Нас пугают прокуратура и МВД, говорят о злоупотреблениях в системе Центробанка. Это мне напоминает новогодние страшилки, которыми пугают детей. Я считаю, что Генпрокурор должен сделать доклад в Государственной Думе под телекамерами, чтобы вся страна знала, что происходит, а мы на этот доклад ответим... Мы готовы ответить! И вообще, Генпрокуратура хоть проверяла Центробанк, но МВД тут каким боком?
Меня это задело: мы же договаривались с Виктором Владимировичем: я ведь никому не отсылал эту справку, отдал только ему, отдал на изучение и готов был исправить любое ее положение. Только Геращенко должен был мне сказать: "Юрий Ильич, вот здесь вы не правы, это нельзя давать, мы нарушаем государственную тайну, а здесь вы не правы потому-то" - и так далее, но Геращенко этого не сделал, а взамен выступил публично по телевидению.
Хотя мы с ним даже договаривались о путях реализации документа: либо это будет доклад в Государственной Думе, поскольку Дума требует именно этого, хотя понятно, что многие факты, изложенные в справке, могут быть использованы в политических целях, либо будет выступление на Совете Федерации, либо доклад на Совете безопасности, что, честно говоря, меня устраивало больше (потом я, кстати, обратился к президенту именно с таким предложением, но ответа не получил), - в общем, вопрос этот был открыт... Но вместо обсуждения Геращенко заявил: пусть прокурор сделает доклад в Госдуме перед телекамерами. Определил, так сказать, как с этой бумагой быть.
Сразу стало понятно: раз Геращенко выступает с таким заявлением, значит, в справке для него самого и его системы нет ничего опасного.
Я приказал Паламарчуку:
- Заберите у Геращенко справку!
Хотя, наверное, должен был отставить эмоции в сторону и позвонить Геращенко. А он - позвонить мне. Но ни я ему, ни он мне не позвонил.
Справку у Геращенко забрали, мы ее дотянули, как считали нужным, и отправили к Примакову. Тот занял позицию невмешательства: не защищал и не критиковал Центробанк. Видать, это было связано с предоставлением нам траншей МВФ.
Я подготовил бумагу, адресованную президенту, показал ее Орехову. Записка от Орехова попала к Бордюже, тот, прочитав ее, сказал, что такая записка очень даже нужна, но потом изменил точку зрения. Я узнал, что он встретился с Геращенко и Виктор Владимирович уговорил его не показывать справку президенту.
Негативную роль во всей этой истории сыграл Дубинин - ему очень хотелось спустить вопрос на тормозах. Более того, он боялся сесть в тюрьму. Он почему-то считал, что я хочу его посадить. Я же полагал, что главное извлечь из случившегося уроки, сделать все, чтобы такое никогда больше не повторилось, вернуть людям деньги, - кстати, все деньги, выделенные в тот момент банком, чтобы выровнять ситуацию, незамедлительно переправлялись за рубеж.
Дело дошло до того, что любое мое выступление по телевидению немедленно сопровождалось телевизионным контрвыступлением Дубинина.
Этой проверки боялись кремлевские "горцы", поэтому в ход было пущено все.
Дубинину здорово помогал Сванидзе. В игру включились и международные финансовые институты.
Произошло и смыкание Дубинина с Березовским. На почве борьбы с Генпрокурором. Ко мне пришли данные оперативного характера, свидетельствующие о том, что в Швейцарии состоялась специальная встреча Дубинина с Березовским, где обсуждался вопрос о моем отстранении от должности.
У Дубинина имелся еще один повод для беспокойства - швейцарская компания "Андава". Создана "Андава" была лично Березовским, зарегистрирована в Швейцарии, через нее проходило 80 процентов денег зарубежных представительств Аэрофлота. А представительств этих у Аэрофлота ни много ни мало - 152. Причем валюта попадала в "Андаву" Березовского не сразу - вначале поступала в инвестиционную кампанию "Форюс", а уж потом в "Андаву", Аэрофлоту же, естественно, перепадало не все. Березовский обгладывал Аэрофлот до косточек.
Дубинин задним числом дал "добро" на деятельность "Андавы" - раньше она работала без лицензии, дающей право на вывоз валютной выручки из России, а Дубинин легализовал ее.
В одном из телефонных разговоров Дубинин пожаловался Березовскому, что люди из прокуратуры слишком близко подобрались к нему.
БАБ успокоил Дубинина:
- Не бойтесь, Скуратова скоро не будет!
Зафиксирован был и другой разговор - Шабдурасулова с Березовским. Разговор касался моего письма, которое я - в черновом варианте, - оставил у Орехова и Бордюжи. (Об этом письме я уже говорил.) Орехов показал эту бумагу Шабдурасулову, поэтому Шабдурасулов и сказал БАБу:
- У прокуратуры очень серьезные претензии к Центральному банку...
Березовский в ответ поставил прямую задачу: сейчас не до распрей, не до обсуждений, какие грехи имеются за Центробанком России - это второстепенно, главное сейчас - это Скуратов. Скуратова надо как можно быстрее убрать!
Моей же целью на тот момент было - обсудить материалы проверки ЦБ на заседании Совета безопасности - по аналогии с обсуждением "черного вторника", - и вообще довести это дело до логического конца. Бордюжа эту идею поддерживал, но потом развернулся на сто восемьдесят градусов видать, кто-то убедил.
В общем, в результате подковерной борьбы все наши усилия были сведены на нет. Так ничем эта проверка и закончилась. Обидно!
Деньги, которые платили наши государственные банкиры себе как заработную плату - начиная с Дубинина и кончая последней уборщицей, - нам и не снились. Это бешеные суммы. За малейший чих выписывались гигантские премии, карманы туго набивались долларами.
Нарушения там, похоже, вообще считались некой служебной добродетелью.
Много было разговоров и по поводу странного исчезновения стабилизационного кредита МВФ, который был выдан нашей стране за две с половиной недели да черной даты 17 августа 1998 года. Впрямую говорили о хищениях, о том, что этот кредит был целиком перечислен на счета президентской семьи и так далее. Мы провели и эту проверку.
Прямых хищений не установили. Но вот что интересно: из стабилизационного кредита в 4,8 миллиарда долларов 4,4 миллиарда Центральный банк продал, минуя торги межбанковской валютной биржи, 3,9 миллиарда долларов вообще даже не заходили в Россию, они так и остались за рубежом, и лишь 471 миллион долларов был брошен на поддержание курса рубля. Этого было, естественно, очень мало.
По закону все деньги стабилизационного кредита должны были пойти на укрепление рубля.
3,9 миллиарда долларов были просто перечислены с корреспондентских счетов Центробанка на корреспондентские счета других банков прямо в США. Всего таких банков, облагодетельствованных ЦБ оказалось восемнадцать!
Почему они получили деньги, минуя Московскую межбанковскую валютную биржу? Вопрос. Почему получили деньги именно эти восемнадцать банков, а не другие восемнадцать, или сорок, пятьдесят, шестьдесят- тоже вопрос. Получить ответы на эти, касающиеся каждого человека, живущего в России, вопросы нам не удалось, как и на другие больные вопросы. Последовало мое освобождение от должности.
Я уже не говорю об ответе на вопрос, который касается престижа нашей страны. Это - вопрос о дефолте. Мы неожиданно взяли и объявили себя нищими, разделись перед всем миром. Вы думаете, этот вопрос обсуждался на заседании правительства? Нет, не обсуждался. Обсуждался на заседании Совета Федерации? Не обсуждался. На заседании Совета безопасности? Не обсуждался. Может быть, о нем говорили в Госдуме? Нет, не говорили.
Тогда кто же принял решение объявить Россию на весь мир нищей?
Имена этих людей Россия должна знать.
Собрались пять человек, поговорили немного, поухмылялись - слишком уж "веселым" показался им этот исторический момент и объявили: "Дефолту быть!"
Вот их имена:
Дубинин Сергей Константинович,
Кириенко Сергей Владиленович,
Задорнов Михаил Михайлович,
Чубайс Анатолий Борисович,
Гайдар Егор Тимурович.
Большего унижения России за многие века, по-моему, не было.
Понадобились значительные усилия Примакова и его правительства, чтобы этот вопрос дезавуировать. Ну какая Россия, к шутам, нищая?
Тем временем последовал запрос Госдумы по поводу аудиторской проверки Центробанка, и я написал письмо, где рассказал о многом, что вскрылось в ЦБ, в частности о деятельности "Фимако". Потом меня обвиняли в том, что я огласил некие тайны Центробанка, но я подписал это письмо совершенно осознанно: я видел, какая борьба идет вокруг и понимал, что в любую минуту могу потерять рычаги управления прокуратурой и тогда уже все - никто ничего не узнает. Тем более что на Совете безопасности этот вопрос рассматривать не собирались. Не проверять офшорную структуру "Фимако" было нельзя.
Надо заметить, что все деньги, которые были перечислены на счета "Фимако", вернулись, но никто не обратил внимания на то, куда же делись проценты с них. А это сотни миллионов долларов. Где они? Ау!
Геращенко выступил по первому каналу телевидения, осудил мой "проступок" - подписание письма в Госдуму, - назвав это "лебединой песней Генерального прокурора Скуратова". И еще одну хорошую пословицу употребил, сказав, что меня послали во всем разобраться, а я вместо этого "Чижика съел". Красивое было выступление!
Прошедшим летом мы случайно увиделись с Геращенко на одном довольно узком семейном празднике. И Геращенко сказал мне:
- Юрий Ильич, моя супруга просила кланяться вам и сказала: "Витя, обязательно извинись перед Скуратовым за "лебединую песню".
На душе после этих слов сделалось немного легче. Все-таки русские люди - это люди, которые всегда переживали, переживают и будут переживать, не проходят мимо несправедливости, обид и боли. Это сидит в нас издревле, глубоко и стало уже, по-моему, неистребимым. Я, естественно, не являюсь исключением из правил.
Конечно же, достойно сожаления то, что в свое время мы не нашли с Виктором Владимировичем общего языка. Мне наплевать, что обо мне думает Борис Николаевич, его окружение, прикормленная им криминальная тусовка, Березовский с Абрамовичем, но совсем не наплевать, что думает Геращенко. Это очень значительная фигура. С большим авторитетом. И, конечно же, жалкими выглядят на фоне этого человека попытки пигмея Лебедева из Национального резервного банка занять место председателя Центробанка. Масштабы этих людей несопоставимы.