Словин Леонид Семёнович. Жалость унижает ментов и бандитов

   - Нет, нет. Авгуров нормально ориентированный мужик. А голубых там и без него достаточно.
   - Вы их знаете?
   - Отлично. Все часто у нас бывают!
   С "Мирской" удалось переговорить без помех. Очкарик самоустранившийся с самого начала, так и просидел всю явку , удобно устроившись в кресле у телевизора.
   " Это не депутатская комната на перроне... - Козлов ему откровенно завидывал. - Это пятизвездочная гостиница "Савой", хрусталь, красивые девочки... Но ладно. Еще не вечер..."
   - Что они за люди?
   " Мирская" тоже устроилсь комфортно, подложила ногу под себя.
   - Все они коммунисты. Все друзья нашей страны... - Она вела работу по линии Пятого Управления КГБ - на фронте борьбы с идеологическими диверсиями. Сейчас ей не было до конца ясно, какого рода сведений от нее ждут. - На день открытия съезда - 25-го у них заказан банкетный зал...
   "Мирская" достала сигарету. Козлов дотянулся с зажигалкой.
   - Спасибо.. - она глубоко затянулась. - За партию они всегда пьют только стоя. За партию, за политбюро. Никогда никакой антисоветчины!
   Козлов в этом не сомневался.
   - Вы бывали с ними... О чем они говорят на таких встречах?
   - А ни о чем... - "Мирская" почувствовала интерес незнакомого чекиста, оживилась. Очкарик-гебешник, у которого она находилась на связи, вниманием ее не баловал. Опасался интима. - Разговоры между ними, как и везде: демократия, ускорение...
   - А что по женской части?
   - Народ разный. Иногда с девочками, конечно.
   - И с мальчиками?
   - Есть и такие... Но вот, пожалуй, что их объединяет! - Она внезапно вспомнила такое, что ее очкарика никогда не интересовало, а сегодня могло оказаться важным. - Поле!
   - Охота?!
   - Да. По пятницам ездят в спецохотхозяйство. Я тоже несколько раз с ними моталась. Это здесь, в Подмосковье. Крупные звери. Кабаны. Лоси...
   О закрытом спецохотхозяйство Козлову было хорошо известно. В свое время он и сам бывал в нем. В охотничьи домики в конце недели нередко съезжались и первые персоны страны...
   - Кто же оплачивает?
   - Иностранцы. Перечисляют валюту. В результате, все довольны. И партийная казна, и охотхозяйство... И МВД, конечно...
   - Посредники - менты?!
   "Хомуты продажные!"
   Бывший шеф КГБ - генерал Федорчук, пересевший в свое время в кресло министра внутренних дел СССР, покидая МВД,, недаром скорбел. Как не старался, очистить ментовское ведомство от коррупционеров так и не удалось, хотя генерал выгонял хомутов с работы безжалостно, пачками, не взирая ни на стаж, ни на характеристики. Слишком сильным оказалось ментовское противодействие.
   На этом "Эра Федорчука" в МВД закончилась.
   Вести работу в отношении милицейской верхушки в этих условиях становилось все труднее. Сотрудники госбезопасности, пришедшие в МВД вместе с Федорчуком, ждали изгнания вслед за своим шефом.
   - Что-нибудь известно об их связях с МВД?
   - Безусловно. Авгуров и есть их посредник...
   "Мирская" улыбнулась. Она была осведомленной сотрудницей, просто ее куратора- очкарика интересовало совсем другое.
   - За Авгуровым стоит кооператив, который все это устраивает. Лицензии, охоту...
   - Вы знаете о нем?
   - Они называли. "Байкал", если не ошибаюсь.
   Это был кончик нити. Дальше следовало раскручивать самому.
   Беседу в "Савой" закончили за столом.
   Договорились в скором времени снова встретиться.
   Прощаясь, Козлов спохватился:
   - Кто из слушателей с Авгуровым ближе других? Есть такой?
   - Есть. - "Мирская" назвала. - Романиди. Такие друзья...Прямо - "не разлей вода"!
   - Романиди...Грек?
   - С Кипра. Георгий Романиди, - она коротко охарактеризовала. Выпускник Лумумбы, коммунист. На Кипре у него брат, женат на бывшей москвичке...
   - Было очень приятно...
   - Мне тоже.
   Из гостиницы Козлов приехал к себе.
   " Кооператив "Байкал"... Романиди, киприот..."
   Покончив с текучкой, он позвонил нескольким своим коллегам. О "Байкале" никто ничего не знал. Никогда не слышал. Но все обещали помочь.
   Через час ему сообщили:
   " Посредническая фирма "Байкал" зарегистрирована..."
   Дальше был полный облом.
   Учредители были сплошь неизвестные обладатели четырехзначных абонентских ящиков. Ни адресов, ни телефонов.
   Впереди была каменная стена.
   И это настораживало. За "Байкалом" могли стоять весьма влиятельные и неожиданные структуры.
   В свое время убранный на пенсию его шеф-генерал КГБ глухо намекал:
   "Деньги КПСС работают на партию в совершенно неожиданных сферах..."
   Операция эта была архисекретной.
   Особо доверенные сотрудники из действующего резерва КГБ умножали партийную казну - организовывая коммерческие фирмы, работавшие с Западом.
   Бесшумные валютные ручейки текли в нескольких направлениях.
   Очень скоро Козлову предоставился еще шанс.
   Очкарик-кагебист, работавший с "Мирской", прислал ему копию сообщения другой своей помощницы - "С", повидимому, более законспирированной, поскольку ему не разрешили расшифровать перед Транспортным КГБ.
   Некто "С" информировала:
   "... Находясь в валютном баре гостиницы " Метрополь" с иностранными слушателями Высших партийных курсов ЦК КПСС, источник обратила внимание на то, что преподаватель курсов профессор Авгуров в отличии от других не стеснен в средствах.
   В дальнейшем, оставшись в номере наедине со слушателем курсов бельгийским коммунистом Роже, источник как бы между прочим коснулась этой темы и спросила:
   - Откуда у Авгурова может быть валюта?
   Роже объяснил источнику, что для иностранных слушателей курсов в Москве организован Интернациональный клуб любителей охоты.
   В дальнейшем источник выяснила, что Члены Клуба через профессора Авгурова периодически заключают договоры с кооперативом "Байкал" на предоставление им лицензионной охоты в угодьях военно-спортивного общества, так называемого Спецохотхозяйства...
   Бельгиец уточнил:
   " По договору Байкал" предоставляет также отдых на закрытых правительственных дачах в живописных местах Кавказа и Крыма...
   Процент, идущий непосредственно посредническому кооперативу, в договоре не указывается, но на соответствующую сумму повышается сумма выплат по сделке."
   Козлов задумался:
   " Не лучше ли оставить все это, как есть и уйти в сторону..."
   Большое начальство и его ближайшее окружение жило на широкую ногу. Охотилось не только в Подмосковье, но и в других уникальных местах. Поступали данные о сафари - охоте на диких зверей в африканском заповеднике - развлечении, стоившем десятки тысяч долларов. В агентурные сообщения это не записывали - там назывались слишком громкие фамилии...
   На супругах, дочерях, невестках Первых лиц бросались в глаза драгоценные камни, бриллианты, номенклатура скупала антиквариат, редкие полотна известных мастеров....
   Что-то перепадало и посредникам...
   " Авгурову и тем, кого он представляет, идут немалые деньги. Однако, не в руку. На налом. На Западе это не принято. Значит, через банк. Проблема Авгурова и тех, с кем он работает, как эту валюту потом вытянуть... "
   Он больше не сомневался.
   " У Авгурова должен быть валютный счет или даже счета в иностранных банках, куда переводятся комиссионные..."
   В этом свете вояж жены Авгурова выглядел объяснимым:
   " Поездка за границу связана с размещением валюты..."
   Оставалось сопоставить самые свежие факты.
   " Георгий Романиди - доверенное лицо Авгурова. "Не-Разлей-Вода". Он с Кипра. Его брат сейчас там, на острове. Жена Авгурова летит назад из Израиля именно через Кипр. Случайности быть не может. Авгурова что-то привезет..."
   Все можно было выяснить в Аэропорту "Шереметьеве", если бы по ее прилету удалось провести досмотр вещей и личный обыск.
   Но практически это было невозможно.
   " Ей наверняка обеспечили проход таможни без досмотра. Сейчас вся номенклатура обзавелась пропусками. А уж бывшей невестке члена Политбюро вообще ничего не стоило..."
   - Думай, Козлов, думай... - Не один километр прошагал он по своему кабинету от окна к двери в поисках решения.
   Обращаться за помощью к непосредственному начальству Козлов не стал.
   Новый его шеф - бывший сотрудник Третьего Главка КГБ - был ни рыба, ни мясо. Напрасно Козлов подсовывал ему доклад на съезде нынешнего генсека с отчеркнутым жирно абзацем - "об отвественности, лежащей на органах безопасности"...
   Руководство ни мычало, ни телилось.
   " Санкцию на досмотр не дадут. Потянут время, а в результате пшик..."
   Надежда оставалась на противников Авгурова и Ильина. Последний телефонный разговор генералов, записанный Транспортным КГБ, был откровенно агрессивен. Менты словно нарочно провоцировали, зная, что их подслушивают.
   Жернаков и Скубилин были готовы на резкие шаги. Времени у них оставалось совсем мало. После закрытия Съезда в МВД должна была произойти смена караула.
   "Проотивоборствующие стороны сцепятся, как пауки в банке. В ход пойдет все: таинственное происхождение кооператива , роль Авгурова, причастность
   бывшего главы Адмотдела ЦК КПСС Ильина, направления потоков валюты..."
   Сомневаться в этом не приходилось.
   Козлов принял решение.
   " Надо проинформировать Скубилина и дать ему номер рейса, с которым прилетает Авгурова..."
   Милиция аэропорта и железнодорожный генерал подчинялись общему Главку - Главному управлению внутренних дел на транспорте - ГУВДТ, который курировал замминистра Жернаков. Его слово тут было непререкаемым.
   " Авгурову ошмонают в два счета! Санкции не потребуется..."
   АВГУРОВА
   Паром "Принцесса Евгения", которым Авгурова под вечер отбывала из Израиля на Кипр, не считался ни комфортабельным, ни престижным. Заштатный паром ей сразу не понравился.
   "Принцесса Евгения" и в подметки не годился белым красавцам, курсировавшим на Каспии между Баку и Красноводском, где она когда-то плыла со своим первым мужем..
   Иностранцы для посещения Кипра пользовались самолетами. Как и израильтяне.
   Поток их сюда не иссякал.
   В Израиле, где существовал лишь религиозный брак, смешанные пары не регистровались. Молодые израильские новобрачные, принадлежащие к другим
   конфессиям, и смешанные пары заключали обычно браки на Кипре. Для тех же целей, существовало, правда, еще государство - Парагвай. Лететь туда не надо было, новобрачные регистрировались заочно.
   Но брак, заключенный в посольстве, как объяснил делегаткам все тот же гид, - ироническм называли "парагвайским", относясь к нему как к чему-то легковесному и несерьезному. В Хайфском порту, откуда отплывал паром, Авгурова насчитала с десяток таких пар.
   "Будем надеяться, что в деле "принцесса Евгения" окажется лучше, чем с виду..."
   Об остальном беспокоиться не приходилось.
   Валюта на ее счет в Иерусалиме пришла немедленно, едва она сообщила мужу в Москву номер счета, название и отделение банка.
   Муж передал эти сведения дальше.
   Валюту тут же перечислили.
   Сотрудница банка "Апоалим", занимавшаяся ее валютным счетом, скоро научилась узнавать ее голос по телефону. Как только валюта поступила, Авгурову пригласили приехать в любое удобное ей время, что она и сделала, на время отделавшись от приставленного к ней шпика...
   Получение крупной суммы в израильских шекелях и обмен на кипрские фунты никак не были обставлены.
   Большую же часть пришедшей на ее имя валюты Авгурова тут же поместила на закрытый счет под не особо большой, принятый в солидных банках процент.
   СССР и Израиль по-прежнему не имели дипломатических отношений и это создавало препятствие для тех, кто захотел бы проверить ее личный счет
   в "Апоалим".
   Полученную валюту Авгурова решила везти с собой.
   Никого не интересовал источник валюты, как именно и куда Авгурова собирается транспортировать кипрские фунты. Охранник у двери не обратил на выходящую туристку внимания - ему хватало посетителей, входивших в банк.
   Прощаясь с Израилем, Авгурова ничего не приобрела, кроме нескольких дешевых сувениров - страна по европейским меркам слыла дорогой...
   Посадка на паром шла лениво, медленно..
   Люди вокруг нервничали.
   Большинство пассажиров парома составляли советские люди, возвращавшиеся из Израиля от родственников. Вокруг слышалась русская речь. Металлические тележки, которые они толкали перед собой, прогибались под грузом.
   На Авгурову многие поглядывали удивлено: она путешествовала с небольшой легкой, на колесиках, сумкой. И еще одной - "дамской". С валютой.
   Вокруг то и дело раздавалось:
   - Почему так медленно? Не знаете?
   - А куда им торопиться?! Плавают себе и плавают...
   Предоставленные сами себе, без израильских родственников, соотечественники быстро теряли заграничную ментальность, на глазах превращались в обычных харьковских, одесских, московских обывателей громкоголосых евреев и русских - с истинно советским неумением вести себя и суетливой непроходящей озабоченностью.
   - Может рейс отменили?
   - Бюрократизм тут, пожалуй, еще почище, чем у нас!
   - А что вы хотите? Кто создал Израиль? Советский Союз! У власти рабочая партия...
   Поотвыкнув от за время поздки от "своих", Авгурова чувствовала себя, как Гулливер, когда тот попал на Землю к людям после жизни с гуингномами благородными Лошадьми. Люди стояли ниже их духовно и от людей плохо пахло. По крайней мере, вблизи.
   Очередь тормозили несколько израильских секьюрити, занимавшихся проверкой багажа. Авгурова уже научилась распознавать этих мальчиков.
   Они несли и охрану Высшего суда справедливости во время посещения его московской депутатацией миротворок. В тот день она, отделавшись от соглядатайки, смогла позвонить в Москву мужу и сообщить номер валютного счета.
   Потом ей показали их и дома израильского премьера, когда тот садился в машину.
   Высокие, малоразговорчивые, с дипломами математиков и физиков, докторанты, поднявшиеся до 3-ей ступени...
   Они были постарше и выше ростом израильских солдат, на которых Авгурова вдосталь насмотрелась в Иерусалиме.
   - Мадам... Прошу вас предъявить вещи к осмотру...
   Секьюрити , предложивший ей поставить обе сумки на стол, был все из тех же - молодой, высокий, короткоостриженный и немногословный.
   - Где и у кого вы находились в Израиле?
   Его английский был безукоризненен. Осматривать вещи он не собирался. Его задача была весьма узкой, Авгурова сразу успокоилась, едва прояснила ее для себя.
   - В каких городах вы находились? Как добирались до Хайфы? На чем? С кем?
   Секьюрити хотел быть уверен в том, что симпатичная пассажирка умышленно или случайно не внесет на паром взрывное устройство.
   - Кто помогал вам укладывать вещи? Были ли при этом посторонние? Не оставались ли эти люди с вашей сумкой в ваше отсутствие?
   Валюта, вывозимая Авгуровой из Израиля на Кипр, его не интересовала. И не декларировалась.
   Вопреки предсказаниям маловеров паром "Принцесса Евгения" отплыл во время.
   Море было спокойным. Темнеть начало очень быстро, едва отплыли.
   Средняя палуба была забита людьми, готовившимися провести здесь ночь. Это были, в основном, все те же соотечественники, потратившие на путь от Хайфы до Лимассоли на Кипре по сорок американских долларов.
   Но были и ностранцы.
   Офицер из войск ООН, белокурый, в голубом берете - очевидно, канадец - они несли службу в регионе - на корме под неярким светильником читал книгу. Поодаль, в туристической палатке, стелили спальные мешки готовились ко сну.
   "Принцесса Евгения" шустро разрезала волну.
   Тут же, в кильватере, шли еще два парома - "Свободное море" и " Виргиния".
   Было уже поздно.
   В черноте ночи, в той стороне, где скрылась Хайфа, виднелись непривычные глазу диковинные фиолетовые сполохи в полнеба. Белые буруны убегали назад, прочерчивая путь.
   Авгурова долго не могла уснуть.
   Когда она проходила к трапу, канадец из войск ООН перестал читать, что-то сказал ей по-английски.
   - Что? -переспросила она.
   - Может мадам пригласит к себе?
   Как он догадался, что у нее каюта? Офицер говорил по-английски с акцентом.
   - Откуда вы, сэр?
   Он не был канадцем, как Авгурова вначале подумала. Место, которое он назвал, она раньше никогда не слыхала. Сейчас офицер служил в частях, разъединявших противоборствующие стороны на юге Ливана.
   С секунду она поколебалась. На палубе становилось ветреннее. Офицер был молоденький, похож на русского - беленький, чистый. Авгурова не была ханжой. То, что не могло иметь продолжения и о чем никто никогда не мог узнать, оно как бы и не существовало вовсе.
   Останавливала сумочка с валютой.
   Валюты было много. Невозможно было одновременно отдаваться страсти и думать о деньгах.
   Авгурова помахала ему рукой. Улыбнулась:
   - Ба-ай!
   Она заглянула еще в носовой буфет - он уже не работал.
   Пустые столы большим кагалом захватили соотечественники - тут было теплее. Кто-то пустил слух, что до утра отсюда не выгонят.
   Атфмосфера в буфете была что ни есть неподходящая - спертый воздух, опасливые разговоры о заканчивающемся в Москве Съезде партийной номенклатуры.
   - Зажмут еще больше или немного отпустят?! Вот вопрос!
   Она направилась к себе.
   Вход в каюту шел из небольшого коридорчика. Всюду в неожиданных местах встречались примостившиеся там и тут какие-то люди с палубными билетами.
   В тупике, недалеко от своей каюты, ей бросились в глаза двое парней. Случайно она поймала взгляд одного из них - на нее смотрел типичный московский уголовник, явно интересовавшийся ее сумкой...
   Утром Авгурову разбудил свежий ветер, ворвавшийся в каюту. Женщина сразу проснулась.
   Кипр был уже где-то на горизонте.
   Было совсем светло. Рядом с раздуваемой ветром занавеской виднелось море. Паром быстро скользил по сверкающей голубой глади.
   Авгурова подскочила к столику.
   Она хорошо помнила, что с вечера окно было закрыто.
   Теперь в верхней части зияла грубо пробитая брешь. От нее вниз по стеклу разбегались крупные трещины.
   Сумка - на колесиках- стоявшая с вечера у стены, была с помощью неизвестного приспособления подтянута к столику. Поднять ее к окну не удалось.
   Второй сумки, которую Авгурова оставила на стуле, рядом с кроватью, на месте не было. Ее украли.
   "Счастье, что все важное я убрала..."
   Валюта находилась не в сумке - а в аккуратном жилете с многочисленными карманами, который она носила под костюмом, а ночью клала под матрас. Часть документов лежала в косметичке, а та, в свою очередь, находилась в сумке на колесиках - той, что, к счастью, осталась цела; заграничный паспорт был
   сдан администрации.
   "Это они..."
   Авгурова сразу подумала о двух парнях, которых она видела накануне, когда шла в каюту. Пойманный ею взгляд одного из них был весьма характерный.
   " Типичный московский уголовник..."
   Она быстро оделась.
   Заперла каюту. Пошла в кафе.
   Обитатели кают уже завтракали. Авгуровой подали континентальный завтрак - кофе со сливками, сыр, масло и круассон. Все свежее, в мизерных дозах.
   В кафе то и дело заглядывали соотечественники, ночевавшие на палубе. Ждали, когда начнут возвращать паспорта. Их должны были раздавать именно здесь. Соотечественники по привычке не уходили, чтобы первыми получить документы и сойти на берег. Это было всегдашним стилем существования.
   С прибытием парома в Лимассоль жизнь их снова превращалась в нескончаемую гонку - доставание мест, билетов, дешевых средств перемещения...
   Была пятница. Агентство Аэрофлота в Никосии закрывалось рано. Многим предстояло ночевать на жестких диванах в аэропорту Ларнака либо платить шесть долларов за гостиницу "Лиго", известную многим кто добирался из Израиля
   через Кипр.
   - Несут! - раздалось с палубы. - Паспорта несут.
   Двое в морской форме сбоку за столиками, принялись раздавать документы. Процедура вручения паспортов классным пассажирам заняла несколько минут.
   Провожаемая завистливыми взглядами сограждан, мгоновенно угадавших в ней "свою", Авгурова вышла на палубу.
   Порт Ларнака был уже рядом.
   Авгурова с сумкой спустилась в трюм.
   Другой секьюрити, на этот раз уже киприот, приказал положить ее сумку с колесиками на тележку с вещами других пассажиров.
   О взрывных устройствах речи больше не было.
   Провозимая валюта киприотов не интересовала.
   - Плиз!
   - Сенк ю.
   Паром причалил. Началась высадка.
   Израильский этап путешествия Авгуровой заканчивался.
   Оставалась кипрская таможня. Приземистое здание ее находилось примерно в сотне метров.
   Багаж к таможне доставили на тележках электрокаром. Пассажиры парома шли рядом. Соотечественников снова было легко узнать - они спешили занять место впереди.
   "Как всегда..."
   Авгурова увидела и вчерашних уголовников, они обогнали ее. Молча, не поднимая голов. Быстро исчезли.
   Доказать их вину было невозможно. То, что они вытащили из ее сумки, да и сама сумка, скорее всего, покоилось на дне за бортом.
   Авгурова сняла с тележки багаж, вошла в таможню.
   Она не спешила. На ходу осмотрелась.
   Справа был зал с шопами, по бросовым ценам торговавшими электроникой и радиоаппаратурой. На стене висели два телефона-автомата.
   Вначале она подошла к автоматам. Осторожно оглянулась.
   Таможенников было трое. Первым стоял пожилой грек, в вещах он почти не копался. Двое его коллег были молодые, энергичные.
   Авгурова выбрала старика, подошла, поставила перед ним сумку на колесиках, поздоровалась. Он, не глядя, поставил на ее багаже какую-то закорючку мелком, махнул рукой.
   Таможенный досмотр был позади.
   Авгурова вернулась к автоматам. Подождала, пока уйдет мужчина, звонивший в Аэрофлот в Никосию. Двухцентовые кипрские монеты у нее былиона везла еще из Москвы. Набрала нужный номер.
   - Алло! - мужской голос на другом конце дрогнул. Авгурову ждали.
   - Здравствуйте! Я приехала.
   - Очень хорошо, - Бывший выпускник Московского университета Патриса Лумумбы, о котором рассказывал муж, отлично говорил по-русски. - Откуда вы звоните?
   - Я еще в таможне в Лимассоли.
   - Отлично. Там кафе, рядом с таможней. Оно единственное. Ошибиться невозможно. Через час я буду. Номер моей машины заканчивается двумя "пятерками". О кэй?
   - Да, до встречи...
   Кафе оказалось сразу же за дверью - небольшой навес с буфетом и стойкой. Посетителей почти не было. Только несколько таксистов в углу.
   Работы с пассажирами хайфского парома им не предвиделось возвращавшиеся в Союз с коробками, чемоданами тащились мимо такси за угол, к микроавтобусам. Это было дешевле. Покупать на валюту никто из них тоже не собирался.
   Авгурова заказала кофе.
   Время тянулась медленно. От нечего делать она купила русскую газету, она продавалась тут же.
   "Квалифицированный адвокат предлагает свое посредничество при приобретении недвижимой собственности на Кипре". "Полицейская хроника"...
   Наконец, Авгурова решила, что пора идти на стоянку.
   Несколько легковых машин было припарковано тут же за углом. Номерной знак, заканчивавшийся двумя "пятерками", она заметила сразу.
   Сократис Романиди - высокий симпатичный грек - стоя у кабины, приглядывался к прохожим.
   Авгурова не успела к нему подойти.
   - При-вет! - услышала вдруг.
   Она узнала знакомый голос, осточертевший ей за время поездки по Израилю.
   - Фрида, вы?
   - Я...
   Посланица советских сторонниц мира важно курила рядом с довольно громоздким багажом из коробок и чемоданов.
   - Тоже не лечу с группой...
   Она кивнула на коробки, на всякий случай объяснила:
   - Вроде ничего и не купила. А тому подарок, тому сувенир. Все просят... И никому нельзя отказать!
   - Я вас понимаю...
   Было заманчиво снова оставить ее в дураках - запереть в туалете где-нибудь тут, в Лимасоли.
   - Я вижу вы кого-то ждете...
   - Да я уезжаю. Муж приятельницы... Он за мной заехал.
   - Какая удача! Может он довезет меня до Никосии!.
   - Это не очень удобно... - Авгурова даже не подумала смягчить отказ. - Извините, Фрида. До свиданья.
   За границей, с валютой, она словно превратилась опять в первую даму -невестку первого лица в стране. Как при прежнем своем муже.
   Авгурова шагнула к машине:
   - Здравствуйте, Сократис!
   - С приездом... - Они расцеловались. Киприот тут же перехватил ее сумку. - Давайте, давайте... - Одновременно они уже обменивались новостями. - Как там Белокаменная?
   - Хорошеет. Ваш брат Георгий передает вам огромный привет...
   Романиди поставил сумку в багажник.
   - Как он?
   - По-моему, ему нравится.
   - Он вообще влюблен в Москву. У вас там необыкновенные охотничьи угодья...
   - Вы в курсе?
   - Он звонил. Еще Георгий сказал, что мы сможем тут быть вам полезны. Мы здесь в вашем полном распоряжении...
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ
   Глава первая.
   ИГУМНОВ
   Эту ночь Игумнов ночевал дома.
   С прибытием делегатов казарменное положение для вокзальных ментов временно прекратилось. На время заседаний была объявлена короткая передышка.
   С окончанием Съезда, на время разъезда делегатов, всех пообещали снова вернуть в поставленный на прикол состав "Новомосковск- Москва."
   Телефонный звонок на полу у кровати слабо протарахтел, как жесткокрылый жук-носорог из коробка в темноте.
   Игумнов спал чутко. Уже на втором гудке снял трубку.
   - Прошу простить за беспокойство... - Незнакомый голос. Чужая служба. Ни малейшего намека на сон. - Милиция из 33-го беспокоит. С вами будут говорить...
   В трубке послышалось дыхание:
   - Это... Анчиполовский!
   " Никола!.."