В казарме проблем банный день, промокла тетрадь.
Я знаю, зачем иду по земле.
Мне будет легко улетать.
Как и те поэты, кто до него уходил рано и добровольно, он был поэт --
этим и интересен. Наверное, настоящая медицина могла бы спасти его от
депрессии -- та медицина, которой у нас нет. Но Саша не считал себя больным
-и кто из нас, изучивших на собственном опыте прелести "психушки", решился
бы "сдать" туда товарища?
Сразу после похорон в не слишком ясном рассудке я написал в некрологе
такие слова: "Он ушел именно тогда, когда,, казалось бы, распахнуты все
двери: пиши, пой, живи". Именно -- казалось бы. Только для меня это был
речевой оборот, гармонизирующий предложение. А Саша уже больше года как не
писал новых песен. И из старого знаменитого "Времени колокольчиков"
выбрасывал слова "рок-н-ролл".
Именно Башлачев прожил это рок-н-ролльное время так честно и
последовательно, как никто другой. Удивительно спокойный в отношении всей
той внешней суеты, которая окружает творчество, он не был против (резкий
протест -- тоже свидетельство повышенного внимания), а скорее вне. Выступал
не там, где больше заплатят (о ТВ, престижных тусовках, заграничных вояжах и
не говорю), а там, где было приятно выступать, где собиралась симпатичная
аудитория.
Я с ужасом осознаю, насколько меньше стало таких мест с Сашиным уходом.
232
ПОСЛЕДНЕЕ ЛЕТО
Неутомимый Пит Колупаев перебрался из Подольска в Москву, и не
куда-нибудь, а в Парк культуры Горького, где решил ознаменовать открытие
теплого летнего сезона грандиозным съездом малоизвестных периферийных команд
в Зеленом театре. Билеты катастрофически не расходились. В счастью для
энтузиастов фестиваль запретили, не дождавшись, пока он позорно рухнет сам
собой. Те группы, которые успели добраться до Москвы, выступали бесплатно
среди достаточно равнодушной толпы, гуляющей в парке Горького, и все
причастные к мероприятию могли по-прежнему чувствовать себя героями.
А будущие герои вышли на арену первой общесоюзной политической кампании
-- по выборам (хотя это было по сути назначением) делегатов XIX
партконференции. В условиях обострения борьбы разных группировок и кланов
номенклатурные связи ослабевали.
И когда НМЦ, арендовавший для концертов рок-лаборатории Малую арену
Лужников, оказался не в состоянии обеспечить реализацию билетов, Москонцерт
перепродал аренду на эти дни Свете Скрипниченко. Братьев по классу продал. А
классовый враг Света моментально выписала в Москву абсолютно "невъездные"
АЛИСУ и ТЕЛЕВИЗОР.
На Пушкинской площади у "Известий" происходил одни из первых, робкий и
жалкий политический митинг. В Лужниках тем временем тысячи крепких парней
мощным ревом приветствовали каждую чеканную формулировку новой прокурорской
речи Михаила Борзыкина - "Надо спешить!", где он расставил по местам всех,
кого боялась назвать своими именами пресса и митинговые ораторы: от
гоп-ников и "Памяти" до "седовласого Кузьмича", пребывавшего той весной не
на пороге пенсии, а на вершине власти.
Спи, Сталин.
Эта машина всех нас раздавит.
Нет никаких гарантий.
Зверь все еще жив.
Нам надо спешить, спешить, спешить!
Если бы Миша показал, куда надо спешить -- тысячи пошли бы, не
раздумывая. Так и случилось в Ленинграде, когда накануне VI фестиваля у
рок-клуба отняли арендованное помещение Зимнего стадиона -- Борзыкин собрал
толпу и повел ее на Смольный. Революционеры прошли
233
пол-дороги, когда появились представители власти: "Все в порядке!
Помещение ваше!" Героями этого фестиваля стали, как ни странно, гости:
ЧАИ-Ф, КАЛИНОВ МОСТ и харьковская группа ГПД, возглавляемая тем самым
Александром Чернецким, которого год назад отловил на вокзале в Риге
Яхимович. Только новые его песни были совсем отчаянные. Так же как последняя
программа ДДТ.
t
Я вчера похоронил корешка, А он, подлец, да помирать не захотел.
Корешок растет живехонек в земле. А я где?
Вечный смутьян Задерни прочел со сцены письмо к партконференции,
подготовленное идеологами из "Урлай-та" и РИО. Его приняли как на казачьем
кругу. "Любо ли, атаманы молодцы?" - "Любо!" На всякий случай заметим, что
документ был и серьезнее, и радикальнее подготовленных к конференции речей:
он начинался с благодарности Горбачеву за все, что тот сделал, и предлагал,
среди прочего, рыночную экономику, отмену сухого закона, полное и
немедленное уничтожение "стратегического ядерного оружия, поскольку оно
представляет собой средство не самообороны, а самоубийства" и роспуск
комсомола, "окончательно исчерпавшего доверие молодежи". Поскольку при
отправке этого письма на конверте поставили мой обратный адрес, через
некоторое время после окончания конференции я получил бумажку из райкома
партии. Меня вежливо поблагодарили за предложения, которые "будут учтены".
Что ж -- гак оно в конечном итоге и получилось.
Только пока Задерни читал манифест, Зимний стадион штурмовали желающие
попасть на АЛИСУ без билета. Обидевшись на тех, кто их не пускал, "новые
рокеры" забрасывали вход в зал камнями, нанося увечья ни в чем не повинным
людям. Это были те самые гопники, от которых мы защищали свой храм. Только
вошли они совсем в другие двери.
А в рок-клубе готовили новый номер журнала "Рокси", включавший, помимо
прочего, гадкую сплетню об обстоятельствах гибели Башлачева. Мы с Бурлакой,
заранее познакомившись с текстом, отловили в сквере у Зимнего стадиона
одного из редакторов: "Как можно это печатать? Ты же знаешь, что это ложь".
"У нас плюрализм" -- отвечал он.
Летом из разных городов поступают новости: на концертах звезд залы
иногда оказываются пустыми. В Москве многие из тех, кто не пропускал ни
одного сэйшена и готов был ехать за город на электричке в любую погоду ради
234
Смутьян Задерий -- НАТЕ. Фота В.Иванова
235
встречи с неизвестной группой, теперь не торопятся покупать билеты на
известные: "скучно", "одно и то же". "Урлайту" впервые предъявляются
претензии по поводу "Рок-хроники" -- концертных репортажей и новостей из
жизни групп: "Не много ли места вы под это отводите?"
ПУСТИТЕ ДУНЬКУ В ЕВРОПУ
Впрочем, музыкантов и рок-клубовских администраторов эти новости не
настораживают, как и то, что "ласковые май" выходят в хит-парадах на первые
места. Они нашли себя -- за границей. Оказывается, одна поездка, даже если
на концерт придут пять человек, может обернуться выгоднее месяца
утомительного общения с толпами "урлы", которая все равно ничего не понимает
в настоящем искусстве. Лишь бы найти мецената, который оплатит дорогу.
Однако восстановление связей с "метрополией" вовсе не оказало на наш
рок ожидаемого благотворного воздействия. Во-первых, в начальный период
перестройки контакты с Западом были в значительной степени монополизированы.
В столице, например, ими ведали рок-лаборатория (для нее
"внешнеполитическая" деятельность становится основной после того, как
концертная монополия приказала долго жить) и Центр Стаса Намина. Хотя Намину
стоило бы простить его грехи уже за то, что он ввозил в страну настоящую
западную музыку, повышая тем самым культуру аудитории, а не только торговал
суррогатами, как С. Лисовский, А. Разин, А. Литягин и другие нувориши нашего
полукрепостнического недокапитализма.
Ленинградский вариант представляла Джоанна Стинг-рей. Хорошо помню, как
на мемориале А. Башлачева (о котором разговор еще впереди) эта дама собирала
у музыкантов подписи под "телегой" (в данном случае уместно именно жаргонное
наименование) против своих соотечественников, появившихся в зале с
видеокамерой. Мне и раньше казалось, что Джоанна (в отличие от Сидни Лаупер)
-- скорее советская певица, чем американская (надеюсь, читатель поймет, что
я имею в виду) -- но тогда пришлось убедиться, что предприниматель она тоже
"нашенский". Таким образом, "свободные" западные контакты долгое время
236
были вовсе не свободными, а ставили музыкантов в зависимость все от той
же силы, которая заправляла в Мин-культуре, на "Мелодии" и в ЦК ВЛКСМ.
(Кстати, как вы думаете, к кому приезжала делегация "Гринпис" с
участием А. Ленокс, П. Гэбриэла, Д. Бирна в 1989 году? К "зеленым"? К
"Семипалатинску -- Неваде"? К рокерам? Нет. К т. Сухорадо на "Мелодию").
Другая причина глубже и печальнее. В страны, где не знают русского
языка, наши ребята с их музыкальным и сценическим уровнем приезжали отнюдь
не в качестве музыкантов. За немногим исключением они появлялись там в
унизительной роли поющих матрешек с этикетками "Мэйд ин перестройка". То же
относится и к большей части наших авангардистов разных жанров,
профессиональных демократов и прочих завсегдатаев Шереметьево-2, которые по
справедливости должны были бы переводить Горбачеву не менее 50% своей
валютной выручки. Ложное положение скорее развращает их, нежели
образовывает. Можно вспомнить характерную для американской литературы фигуру
индейца-забулды-ги, который уже оторвался от своей традиционной культуры, но
так и не приобщился к европейской, поскольку не нашел в ней для себя места
(разве что в углу грязного бара).
Нет никакого парадокса и в том, что иные города, активно посещаемые
иностранцами, от этого не облагораживаются, а напротив, оскотиниваются до
крайности: например, моя родная Москва. Горе городу, где профессии холуя,
тусовщика и шлюхи становятся массовыми.
Так что волшебные слова "Пустите Дуньку в Европу" принесли счастье
только тем, кто не стеснялся их громко и внятно произносить. И я подымаю
свой бокал самодельного "кьянти" из черноплодной рябины за группу "Gorky
Park" ("Парк Горького").
У СОСЕДЕЙ
Теперь расскажу, как складывались отношения с соседними жанрами, благо
по улицам столицы и даже из города в город можно было перемещаться без
ведома Госконцерта, "Межкниги" и иных контор (в ходе борьбы за суверенитет
эта недоработка постепенно исправляется). Литера-
237
турный мир устами Вознесенского откликнулся на появление Гребенщикова,
поставив его в редакционном врезе "Огонька" к статье Вознесенского через
запятую с Игорем Николаевым*. Согласился он и с существованием поэта
Башлачева -- но только после его смерти, причем те же самые редакции,
которые отвергали Сашины стихи и даже вычеркивали фрагменты из обзорных
статей, легко и непринужденно включились в траурную церемонию. Как заметил
Градский, "здесь охотно венчают героев -- но в 'могилу сперва упекут".
Театр, за исключением Иркутского ТЮЗа, о котором я уже писал, склонялся к
утилитарному использованию рок-музыки в "молодежных спектаклях", начало чему
положил еще в 76-ом году В. Спесивцев, когда включил в "Ромео и Джульету"
музыку Элиса Купера.
Кинематограф казался ближе всего к року и по технологии, и по
обстоятельствам рождения. Кроме того, на Западе они выращивали общее дитя --
видеоклип, неведомое советским рокерам едва ли не по сию пору. Единственное
у нас полноценное произведение искусства в этом жанре -- "Поезд ь огне"
АКВАРИУМА ("Полковник Васин"). Все остальное разделяется по категориям
учебных работ, великих замыслов, не воплощенных из-за технической бедности,
или чисто театральных миниатюр, связанных с музыкой только фактом ее
звучания за кадром (всем известно, что фигурное катание сопровождается
музыкой, но от этого репортаж о чемпионате по фигурному катанию не
становится видеоклипом).
А первый серьезный большой фильм о рок-н-ролле начал снимать еще в
1987-ом киевлянин Петр Солдатенков по заказу ВПТО "Видеофильм" -- новой
всесоюзной монополии, созданием которой советская бюрократия не могла не
ознаменовать рождение нового искусства. То есть искусство было на Западе --
а монополия у нас. Солдатенков назвал фильм "Монологи на фоне старого
кирпича", привлек к сотрудничеству ДДТ и попытался проследить бардовские
традиции в роке. Такая направленность вызвала негодование ген. директора
"Видеофильма" О. Уралова, особенно раздраженного появлением на экране
Александра Галича. Фильм начали уродовать так, как не уродовали в 70-е годы;
он вышел с большим опозданием, под другим (весьма банальным) названием и в
общем не оправдал наших надежд. Зато "Рок" ленинградского режиссера А.
Учителя, основной пафос которого заключался в том, что эти уродцы (рок-му-
зыканты) вовсе не такие уж страшные (у них даже дети могут быть!)
получил мощнейшую рекламу и оказался вдруг чуть ли не в одном ряду с
работами Ромма и Подниекса. Неисповедимыми путями окажутся "шедеврами"
"Маленькая Вера", "Такси-блюз" и другие работы в стиле "неоконъюнктура".
Впрочем, парадокса здесь нет: те же механизмы и те же люди при них так же
согласованно поднимали к парнасским высотам образцовые произведения
соцреализма.
Если же говорить о настоящем искусстве, то при жизни рок-культуры успел
выйти только один фильм -- "Асса" С. Соловьева. Его тоже не назовешь
творческой удачей. С. Говорухин играет сильного, гордого и умного человека
-- "крестного отца" мафии Крымова -- который разбивается о ничто, о пару
дешевых кукол. Из этого сюжета Соловьев мог сделать высокую трагедию;
Крымова убивает сам порядок вещей, не терпящий умных и независимых людей. Но
получилась травиальная мелодрамма "Старый муж, грозный муж". Обильное
использование в "Ассе" рок-музыки: КИНО, С. Рыженко, АКВАРИУМА сразу же
позволило отнести картину к несуществующему разряду рок-кинематографа и
предъявить Соловьеву массу претензий по поводу искажения реального облика
рок-культуры. На что М. Ти-машева высказала остроумное предположение: а что,
если Соловьев, назначая главным рок-героем тусовщика Африку и перенося
действие в ресторан, демонстрировал не славное прошлое, а неотвратимое
будущее?*
Впоследствие многие рок-музыканты: Цой, БГ, Шевчук искали убежища в
соседнем кинематографическом доме, но теперь представляли уже не свой родной
жанр, а самих себя в качестве актеров.
МЕМОРИАЛ БАШЛАЧЕВА
Летом 1988 г. я твердо решил, что пора выходить из игры. Простите за
грубость, мне стало скучно убирать за кем-то блевотину или разнимать драку
из-за трех рублей в то время, когда в соседнем ДК проходила встреча с Саха-
Огонек, 1986, No 46.
238
* Тимашева М. Где же выход? Рокада. М., Внешторгиздат, 1989
239
ровым. Оставался последний долг. Рок-движение не могло уйти в архивную
пыль, не почтив память о Башлачеве прощальным парадом, достойным нашего
общего прошлого.
Но быстро выяснилось, что молодежный центр, где работали Света
Скрипниченко и Володя Манаев, не может заключить прямого договора ни с одним
из престижных столичных спортсооружений. Принудительный посредник при
Лужниках -- Москонцерт -- в разгар подготовки вдруг потребовал, чтобы тяжкие
труды по получению денег с мемориала ему компенсировали еще четырьмя
коммерческими концертами АЛИСЫ и КИНО в том же Дворце Спорта. "Антисоветские
мафиози" очередной раз уступили честным советским чиновникам, поскольку дату
мемориала уже с огромным трудом увязали с гастрольными графиками десятка
групп. Почувствовав "слабость партнеров", Л. Степанов из Москонцерта мог
спокойно сообщить им и о том, что тысяча билетов-, согласно предварительной
договоренности оставленная для музыкантов, организаторов и их друзей,
"реализована через кассы". (Трудно сказать, появились ли вообще билеты на
это мероприятие в кассах). А на первом же коммерческом концерте КИНО из-за
полного непрофессионализма охраны порядка и администрации началось побоище.
"Московский комсомолец" услужливо обвинил в случившемся публику и ...
Виктора Цоя*. Вдохновленные поддержкой демократической прессы, первый
секретарь райкома партии, директриса Дворца и Ко запретили концерты АЛИСЫ.
Москонцерт не возражал -- убытки все равно ложились на молодежный центр.
Видимо, только страх перед массовыми беспорядками удержал теплую компанию от
того, чтобы запретить заодно и мемориал малоинтересного для них поэта.
. Эпохи, даже героические, часто завершаются фарсом. К счастью, в
данном случае этого не произошло, и кода "времени колокольчиков" оказалась
величественной -достойной самого времени. Все произошло именно так, как и
должно было произойти, и 20 ноября 1988 года каждый честно сыграл свою роль.
Чиновники делали то, что они делали для нас все прошедшие восемь лет, и
умудрились-таки наложить на мемориал печать своей навязчивой заботы, вырубив
электричество группе КИНО
на последней песне ("Почему я всегда оказываюсь крайним?" -- с горечью
говорил Цой). Охрана так называемого "порядка", представленная в основном
комсомольским оперотрядом, компенсировала недостаток профессионализма
хамством и откровенной провокацией, чтобы обеспечить материал на
тему"разнузданной молодежи" своим партагеноссен для очередной публикации.
Впрочем, и отсутствие материала не помешало все той же молодежной газете
живописать "бутылки, порванное нижнее белье и презервативы", якобы
раскиданные по залу "неформальными группировками"*. Никаких других слов о
шестичасовом концерте с участием ДДТ, КИНО, АЛИСЫ, НАТЕ, ЧАЙ-Фа, ЗООПАРКА,
ТЕЛЕВИЗОРА, Наумова, Рыжен-ко, Градского, АУКЦИОНА, Макаревича у нее не
нашлось. И об этом не стоит жалеть. Мы сохранили свою традицию, они -- свою.
Если бы они нас похвалили, то нарушили бы чистоту жанра.
Между тем, молодежь в зале продемонстрировала редкую выдержку, для чего
не потребовалось увещеваний со сцены, а хватило единственной просьбы:
"Ребята, Сашины друзья очень просят помочь им провести по-человечески его
вечер...", и все шесть часов во Дворце поддерживался идеальный порядок, если
не считать хулиганства "комсомольцев". Разве что резкий парень Шевчук,
выведенный из душевного равновесия тем, что прямо на выходе со сцены
свинтили солиста АУКЦИОНА Гаркушу, произнес в микрофон слово, отлично
рифмующееся со словом "Лужники". И когда схватили самого Шевчука, охраняемую
гопниками дверь, за которой опального певца держали, штурмовали рука об руку
музыканты, монтировщики декораций, корреспонденты "Огонька" и ребята из USA,
быстро въехавшие в наши проблемы.
Концерт памяти Башлачева закончился. И герои рок-н-ролла отправились на
"Интершанс" -- выставлять свое искусство на прилавок рядом с продукцией
Михаила Му-ромова...
* Кириллов В. Дикари. Московский комсомолец, 19.11.1988.
* Кравченко В. Хроника происшествий. Московский комсомолец, 26.11.1988.
240
241
Мамонов на "Ринге". Фото Г. Молитвина
ОДЕРЖАНИЕ*
Московский Телецентр ассоциировался у меня со следственным изолятором.
"Режимное учреждение" -- объяснили нам с Аллой Аловой (ныне заведующей
"Анти-СПИ-Дом в "Огоньке"), когда уже в разгар перестройки режиссер
"Рок-телемоста" Москва--Ленинград сдавал в милицию неугодных журналистов.
Но сегодня у нас были необходимые пропуска на "Музыкальный ринг",
переехавший из Питера в Москву, чтобы лучшие рок-музыканты обеих столиц
могли померяться силами в прямом эфире. В число лучших не вошли Цой, БГ,
Макар, Романов... Говорили, что Шевчук получил приглашение, но ответил, что
на такой ринг готов выйти только против Кобзона.
-- Утром была репетиция, -- сообщил друг, дежурив
ший в режимном учреждении с утра.
-- Репетиция прямого эфира?
* См. "Улитку на склоне" Стругацких.
242
-- Да. Вопросов и ответов. Девочек у телефонов предупредили: во время
съемки не сидите просто так, а делайте вид, что слушаете и записываете.
Я засмеялся: это уж ты клевещешь на советскую действительность, -- и
отправился в зал, напевая себе под нос старую песенку Градского о
"лапинском", доперестроечном телевидении:
...А за этим, сна не зная, редактура наблюдает, Репетирует, когда,
зачем и кто, Кто заплачет, кто завоет, кто утешит, успокоит, Кто споет -- не
дай Бог, ежели не то.
Как только зрителей рассадили по секторам маленького цирка, я увидел
шустрого молодого человека, который давал каждому сектору указания, как
похлопать, когда потопать. После чего на "пятачок" в центре выходили разные
группы и изображали под фонограмму страшное увлечение игрой. Потом, отложив
инструменты, экспромтом, легко и остроумно, как Маяковский на диспуте,
отвечали на отрепетированные с утра вопросы. Доверчивые телезрители должны
были определить победителя в "честном" турнире.
Зрелище не уступало прославленному "Muppet Show". Но никто не позволил
себе ни словом, ни жестом выразить сомнение в происходящем. Я смотрел в
грустные глаза серьезного музыканта Романа Суслова и пытался понять: ему-то
что здесь нужно? Ведь никогда в жизни ни Искандер, ни Астафьев, ни Анатолий
Васильев не согласились бы опуститься до "Литературного" или "Театрального
ринга" такого сорта.
Впрочем, я-то пришел сюда по делу. В нужный момент. мне должны были
передать микрофон и обеспечить произнесение в эфир нескольких слов -- о
коллеге выступающих сегодня музыкантов, который, может быть, смотрит эту
передачу в лагере на Северном Урале. Накануне мы получили очередную порцию
отписок из прокуратуры и Верховного Суда по делу Новикова.
Оставалось пять минут. Модно одетые мальчики и девочки вокруг прилежно,
как в передаче "Веселые старты", хлопали и топали. Ученые дяди задавали
сложные вопросы, придавая "Рингу" известный академический лоск. В секторе
напротив воседал "весь синклит" из НМЦ в окружении свиты длинноволосых,
припанкованных, увешанных модными "фенечками" музыкальных юношей, которые
хотели ездить на гастроли не только в Рязань, но в Лондон или Париж.
243
И тут я понял, что случится, если я обломаю им кайф. Нет, меня не
сдадут в милицию и даже не выключат микрофон. Зачем? Мне не дадут говорить
сами музыканты: "Это не к нам вопрос, а к прокурору. Ха-ха-ха". Зрители
прервут возгласами с мест. Тусовка будет дружно хохотать. Ведь сценарий не
навязан им сверху начальством, это их родное, взаимовыгодное дело, и они не
допустят, чтобы в него вмешивался с посторонними вопросами кто-то не из их
круга:
Я сказал: "извините, микрофон мне не нужен", и направился к выходу, не
дожидаясь окончания турнира.
РАЗМЫШЛЕНИЯ О ПЕРВЫХ И ПОСЛЕДНИХ
С амплитудой всего в два года судьбу героев нашей истории "запятым по
пятам, а не дуриком" повторило демократическое движение в политике. Правда,
академик Сахаров не дожил до того времени, когда слово "демократ" стали
воспринимать как ругательство. Хотелось бы разобраться в той тягостной
закономерности, по которой благородное дело самоуничтожается самим фактом
своего торжества, а у рыцаря, одолевающего дракона, немедленно вырастают
хвост, чешуя и прочее, отнюдь не из рыцарской экипировки.
Здесь нам придется с порога отвергнуть многие расхожие объяснения, как
то: "советский рок погубила коммерция". То, что у нас называют "коммерция"
так же похоже на комерцию, как наш портвейн на славное вино из Порту.
Система, уничтожившая рок, не имела ничего общего с западным шоу-бизнесом:
плоть от плоти сталинской феодально-крепостнической экономики, она должна
рассматриваться в ряду таких явлений как "плодовощторг" или "общепит". Тот,
кого не убедила в этом прочитанная книга, может устроить простой
эксперимент, поставив на видеомагнитофон сначала "All that jazz" Боба Фосса,
а затем -- по выбору -- "Как стать звездою", "Наш человек в Сан-Ре -мо" или
любое подобное произведение. Если, конечно, хватит сил досмотреть второй
фильм до конца. Другой миф --
244
Художник В. Гаврилов.
245
советская эстрада победила демократическим путем, поскольку
соответствовала уровню развития нашего народа. Забавно, но этот тезис с
наибольшим энтузиазмом отстаивают как раз те, кто сделал все возможное,
чтобы помочь народу сделать именно такой "выбор". Это напоминает не к столу
рассказанный анекдот про пьяного, которого тошнило в переполненном метро: "Я
-- свинья?! А на себя-то посмотрите!" Безусловно, есть определенный процент
населения, который предпочитает потреблять суррогаты. В результате массового
алкоголизма и плохой работы медико-генетических консультаций у нас этот
процент выше, чем в некоторых других странах. И тем не менее, в литературе в
те же 87--90-е гг. "Космическая проститутка" не истребила начисто ни
Искандера, ни Солженицына, ни Стругацких, ни Эко.
Рок уступил "ласковому маю" прежде всего потому, что добровольно
отказался от своих природных преимуществ и принял бой на чужой территории,
где занимающая командные высоты бюрократия была безусловно на стороне
"социально близких" мальчиков, открывающих рот под фонограмму, а не Майка
или Шевчука. Художнику, расписывающему стену фреской, трудно работать
наперегонки с маляром, который закрашивает ее из пульверизатора. "Честная
демократическая конкуренция" для рокеров выразилась в том, что их как
художников не только приравняли, но поставили в худшее, по сравнению с
маляром, положение. Впрочем, их никто не заставлял на такие условия
соглашаться.
Важно учитывать и то, что при перестройке рок быстро утратил
уникальность положения "заповедника свободы" -- началась массовая эмиграция
в "чистую" религию, политику, литературу многих деятельных участников
Я знаю, зачем иду по земле.
Мне будет легко улетать.
Как и те поэты, кто до него уходил рано и добровольно, он был поэт --
этим и интересен. Наверное, настоящая медицина могла бы спасти его от
депрессии -- та медицина, которой у нас нет. Но Саша не считал себя больным
-и кто из нас, изучивших на собственном опыте прелести "психушки", решился
бы "сдать" туда товарища?
Сразу после похорон в не слишком ясном рассудке я написал в некрологе
такие слова: "Он ушел именно тогда, когда,, казалось бы, распахнуты все
двери: пиши, пой, живи". Именно -- казалось бы. Только для меня это был
речевой оборот, гармонизирующий предложение. А Саша уже больше года как не
писал новых песен. И из старого знаменитого "Времени колокольчиков"
выбрасывал слова "рок-н-ролл".
Именно Башлачев прожил это рок-н-ролльное время так честно и
последовательно, как никто другой. Удивительно спокойный в отношении всей
той внешней суеты, которая окружает творчество, он не был против (резкий
протест -- тоже свидетельство повышенного внимания), а скорее вне. Выступал
не там, где больше заплатят (о ТВ, престижных тусовках, заграничных вояжах и
не говорю), а там, где было приятно выступать, где собиралась симпатичная
аудитория.
Я с ужасом осознаю, насколько меньше стало таких мест с Сашиным уходом.
232
ПОСЛЕДНЕЕ ЛЕТО
Неутомимый Пит Колупаев перебрался из Подольска в Москву, и не
куда-нибудь, а в Парк культуры Горького, где решил ознаменовать открытие
теплого летнего сезона грандиозным съездом малоизвестных периферийных команд
в Зеленом театре. Билеты катастрофически не расходились. В счастью для
энтузиастов фестиваль запретили, не дождавшись, пока он позорно рухнет сам
собой. Те группы, которые успели добраться до Москвы, выступали бесплатно
среди достаточно равнодушной толпы, гуляющей в парке Горького, и все
причастные к мероприятию могли по-прежнему чувствовать себя героями.
А будущие герои вышли на арену первой общесоюзной политической кампании
-- по выборам (хотя это было по сути назначением) делегатов XIX
партконференции. В условиях обострения борьбы разных группировок и кланов
номенклатурные связи ослабевали.
И когда НМЦ, арендовавший для концертов рок-лаборатории Малую арену
Лужников, оказался не в состоянии обеспечить реализацию билетов, Москонцерт
перепродал аренду на эти дни Свете Скрипниченко. Братьев по классу продал. А
классовый враг Света моментально выписала в Москву абсолютно "невъездные"
АЛИСУ и ТЕЛЕВИЗОР.
На Пушкинской площади у "Известий" происходил одни из первых, робкий и
жалкий политический митинг. В Лужниках тем временем тысячи крепких парней
мощным ревом приветствовали каждую чеканную формулировку новой прокурорской
речи Михаила Борзыкина - "Надо спешить!", где он расставил по местам всех,
кого боялась назвать своими именами пресса и митинговые ораторы: от
гоп-ников и "Памяти" до "седовласого Кузьмича", пребывавшего той весной не
на пороге пенсии, а на вершине власти.
Спи, Сталин.
Эта машина всех нас раздавит.
Нет никаких гарантий.
Зверь все еще жив.
Нам надо спешить, спешить, спешить!
Если бы Миша показал, куда надо спешить -- тысячи пошли бы, не
раздумывая. Так и случилось в Ленинграде, когда накануне VI фестиваля у
рок-клуба отняли арендованное помещение Зимнего стадиона -- Борзыкин собрал
толпу и повел ее на Смольный. Революционеры прошли
233
пол-дороги, когда появились представители власти: "Все в порядке!
Помещение ваше!" Героями этого фестиваля стали, как ни странно, гости:
ЧАИ-Ф, КАЛИНОВ МОСТ и харьковская группа ГПД, возглавляемая тем самым
Александром Чернецким, которого год назад отловил на вокзале в Риге
Яхимович. Только новые его песни были совсем отчаянные. Так же как последняя
программа ДДТ.
t
Я вчера похоронил корешка, А он, подлец, да помирать не захотел.
Корешок растет живехонек в земле. А я где?
Вечный смутьян Задерни прочел со сцены письмо к партконференции,
подготовленное идеологами из "Урлай-та" и РИО. Его приняли как на казачьем
кругу. "Любо ли, атаманы молодцы?" - "Любо!" На всякий случай заметим, что
документ был и серьезнее, и радикальнее подготовленных к конференции речей:
он начинался с благодарности Горбачеву за все, что тот сделал, и предлагал,
среди прочего, рыночную экономику, отмену сухого закона, полное и
немедленное уничтожение "стратегического ядерного оружия, поскольку оно
представляет собой средство не самообороны, а самоубийства" и роспуск
комсомола, "окончательно исчерпавшего доверие молодежи". Поскольку при
отправке этого письма на конверте поставили мой обратный адрес, через
некоторое время после окончания конференции я получил бумажку из райкома
партии. Меня вежливо поблагодарили за предложения, которые "будут учтены".
Что ж -- гак оно в конечном итоге и получилось.
Только пока Задерни читал манифест, Зимний стадион штурмовали желающие
попасть на АЛИСУ без билета. Обидевшись на тех, кто их не пускал, "новые
рокеры" забрасывали вход в зал камнями, нанося увечья ни в чем не повинным
людям. Это были те самые гопники, от которых мы защищали свой храм. Только
вошли они совсем в другие двери.
А в рок-клубе готовили новый номер журнала "Рокси", включавший, помимо
прочего, гадкую сплетню об обстоятельствах гибели Башлачева. Мы с Бурлакой,
заранее познакомившись с текстом, отловили в сквере у Зимнего стадиона
одного из редакторов: "Как можно это печатать? Ты же знаешь, что это ложь".
"У нас плюрализм" -- отвечал он.
Летом из разных городов поступают новости: на концертах звезд залы
иногда оказываются пустыми. В Москве многие из тех, кто не пропускал ни
одного сэйшена и готов был ехать за город на электричке в любую погоду ради
234
Смутьян Задерий -- НАТЕ. Фота В.Иванова
235
встречи с неизвестной группой, теперь не торопятся покупать билеты на
известные: "скучно", "одно и то же". "Урлайту" впервые предъявляются
претензии по поводу "Рок-хроники" -- концертных репортажей и новостей из
жизни групп: "Не много ли места вы под это отводите?"
ПУСТИТЕ ДУНЬКУ В ЕВРОПУ
Впрочем, музыкантов и рок-клубовских администраторов эти новости не
настораживают, как и то, что "ласковые май" выходят в хит-парадах на первые
места. Они нашли себя -- за границей. Оказывается, одна поездка, даже если
на концерт придут пять человек, может обернуться выгоднее месяца
утомительного общения с толпами "урлы", которая все равно ничего не понимает
в настоящем искусстве. Лишь бы найти мецената, который оплатит дорогу.
Однако восстановление связей с "метрополией" вовсе не оказало на наш
рок ожидаемого благотворного воздействия. Во-первых, в начальный период
перестройки контакты с Западом были в значительной степени монополизированы.
В столице, например, ими ведали рок-лаборатория (для нее
"внешнеполитическая" деятельность становится основной после того, как
концертная монополия приказала долго жить) и Центр Стаса Намина. Хотя Намину
стоило бы простить его грехи уже за то, что он ввозил в страну настоящую
западную музыку, повышая тем самым культуру аудитории, а не только торговал
суррогатами, как С. Лисовский, А. Разин, А. Литягин и другие нувориши нашего
полукрепостнического недокапитализма.
Ленинградский вариант представляла Джоанна Стинг-рей. Хорошо помню, как
на мемориале А. Башлачева (о котором разговор еще впереди) эта дама собирала
у музыкантов подписи под "телегой" (в данном случае уместно именно жаргонное
наименование) против своих соотечественников, появившихся в зале с
видеокамерой. Мне и раньше казалось, что Джоанна (в отличие от Сидни Лаупер)
-- скорее советская певица, чем американская (надеюсь, читатель поймет, что
я имею в виду) -- но тогда пришлось убедиться, что предприниматель она тоже
"нашенский". Таким образом, "свободные" западные контакты долгое время
236
были вовсе не свободными, а ставили музыкантов в зависимость все от той
же силы, которая заправляла в Мин-культуре, на "Мелодии" и в ЦК ВЛКСМ.
(Кстати, как вы думаете, к кому приезжала делегация "Гринпис" с
участием А. Ленокс, П. Гэбриэла, Д. Бирна в 1989 году? К "зеленым"? К
"Семипалатинску -- Неваде"? К рокерам? Нет. К т. Сухорадо на "Мелодию").
Другая причина глубже и печальнее. В страны, где не знают русского
языка, наши ребята с их музыкальным и сценическим уровнем приезжали отнюдь
не в качестве музыкантов. За немногим исключением они появлялись там в
унизительной роли поющих матрешек с этикетками "Мэйд ин перестройка". То же
относится и к большей части наших авангардистов разных жанров,
профессиональных демократов и прочих завсегдатаев Шереметьево-2, которые по
справедливости должны были бы переводить Горбачеву не менее 50% своей
валютной выручки. Ложное положение скорее развращает их, нежели
образовывает. Можно вспомнить характерную для американской литературы фигуру
индейца-забулды-ги, который уже оторвался от своей традиционной культуры, но
так и не приобщился к европейской, поскольку не нашел в ней для себя места
(разве что в углу грязного бара).
Нет никакого парадокса и в том, что иные города, активно посещаемые
иностранцами, от этого не облагораживаются, а напротив, оскотиниваются до
крайности: например, моя родная Москва. Горе городу, где профессии холуя,
тусовщика и шлюхи становятся массовыми.
Так что волшебные слова "Пустите Дуньку в Европу" принесли счастье
только тем, кто не стеснялся их громко и внятно произносить. И я подымаю
свой бокал самодельного "кьянти" из черноплодной рябины за группу "Gorky
Park" ("Парк Горького").
У СОСЕДЕЙ
Теперь расскажу, как складывались отношения с соседними жанрами, благо
по улицам столицы и даже из города в город можно было перемещаться без
ведома Госконцерта, "Межкниги" и иных контор (в ходе борьбы за суверенитет
эта недоработка постепенно исправляется). Литера-
237
турный мир устами Вознесенского откликнулся на появление Гребенщикова,
поставив его в редакционном врезе "Огонька" к статье Вознесенского через
запятую с Игорем Николаевым*. Согласился он и с существованием поэта
Башлачева -- но только после его смерти, причем те же самые редакции,
которые отвергали Сашины стихи и даже вычеркивали фрагменты из обзорных
статей, легко и непринужденно включились в траурную церемонию. Как заметил
Градский, "здесь охотно венчают героев -- но в 'могилу сперва упекут".
Театр, за исключением Иркутского ТЮЗа, о котором я уже писал, склонялся к
утилитарному использованию рок-музыки в "молодежных спектаклях", начало чему
положил еще в 76-ом году В. Спесивцев, когда включил в "Ромео и Джульету"
музыку Элиса Купера.
Кинематограф казался ближе всего к року и по технологии, и по
обстоятельствам рождения. Кроме того, на Западе они выращивали общее дитя --
видеоклип, неведомое советским рокерам едва ли не по сию пору. Единственное
у нас полноценное произведение искусства в этом жанре -- "Поезд ь огне"
АКВАРИУМА ("Полковник Васин"). Все остальное разделяется по категориям
учебных работ, великих замыслов, не воплощенных из-за технической бедности,
или чисто театральных миниатюр, связанных с музыкой только фактом ее
звучания за кадром (всем известно, что фигурное катание сопровождается
музыкой, но от этого репортаж о чемпионате по фигурному катанию не
становится видеоклипом).
А первый серьезный большой фильм о рок-н-ролле начал снимать еще в
1987-ом киевлянин Петр Солдатенков по заказу ВПТО "Видеофильм" -- новой
всесоюзной монополии, созданием которой советская бюрократия не могла не
ознаменовать рождение нового искусства. То есть искусство было на Западе --
а монополия у нас. Солдатенков назвал фильм "Монологи на фоне старого
кирпича", привлек к сотрудничеству ДДТ и попытался проследить бардовские
традиции в роке. Такая направленность вызвала негодование ген. директора
"Видеофильма" О. Уралова, особенно раздраженного появлением на экране
Александра Галича. Фильм начали уродовать так, как не уродовали в 70-е годы;
он вышел с большим опозданием, под другим (весьма банальным) названием и в
общем не оправдал наших надежд. Зато "Рок" ленинградского режиссера А.
Учителя, основной пафос которого заключался в том, что эти уродцы (рок-му-
зыканты) вовсе не такие уж страшные (у них даже дети могут быть!)
получил мощнейшую рекламу и оказался вдруг чуть ли не в одном ряду с
работами Ромма и Подниекса. Неисповедимыми путями окажутся "шедеврами"
"Маленькая Вера", "Такси-блюз" и другие работы в стиле "неоконъюнктура".
Впрочем, парадокса здесь нет: те же механизмы и те же люди при них так же
согласованно поднимали к парнасским высотам образцовые произведения
соцреализма.
Если же говорить о настоящем искусстве, то при жизни рок-культуры успел
выйти только один фильм -- "Асса" С. Соловьева. Его тоже не назовешь
творческой удачей. С. Говорухин играет сильного, гордого и умного человека
-- "крестного отца" мафии Крымова -- который разбивается о ничто, о пару
дешевых кукол. Из этого сюжета Соловьев мог сделать высокую трагедию;
Крымова убивает сам порядок вещей, не терпящий умных и независимых людей. Но
получилась травиальная мелодрамма "Старый муж, грозный муж". Обильное
использование в "Ассе" рок-музыки: КИНО, С. Рыженко, АКВАРИУМА сразу же
позволило отнести картину к несуществующему разряду рок-кинематографа и
предъявить Соловьеву массу претензий по поводу искажения реального облика
рок-культуры. На что М. Ти-машева высказала остроумное предположение: а что,
если Соловьев, назначая главным рок-героем тусовщика Африку и перенося
действие в ресторан, демонстрировал не славное прошлое, а неотвратимое
будущее?*
Впоследствие многие рок-музыканты: Цой, БГ, Шевчук искали убежища в
соседнем кинематографическом доме, но теперь представляли уже не свой родной
жанр, а самих себя в качестве актеров.
МЕМОРИАЛ БАШЛАЧЕВА
Летом 1988 г. я твердо решил, что пора выходить из игры. Простите за
грубость, мне стало скучно убирать за кем-то блевотину или разнимать драку
из-за трех рублей в то время, когда в соседнем ДК проходила встреча с Саха-
Огонек, 1986, No 46.
238
* Тимашева М. Где же выход? Рокада. М., Внешторгиздат, 1989
239
ровым. Оставался последний долг. Рок-движение не могло уйти в архивную
пыль, не почтив память о Башлачеве прощальным парадом, достойным нашего
общего прошлого.
Но быстро выяснилось, что молодежный центр, где работали Света
Скрипниченко и Володя Манаев, не может заключить прямого договора ни с одним
из престижных столичных спортсооружений. Принудительный посредник при
Лужниках -- Москонцерт -- в разгар подготовки вдруг потребовал, чтобы тяжкие
труды по получению денег с мемориала ему компенсировали еще четырьмя
коммерческими концертами АЛИСЫ и КИНО в том же Дворце Спорта. "Антисоветские
мафиози" очередной раз уступили честным советским чиновникам, поскольку дату
мемориала уже с огромным трудом увязали с гастрольными графиками десятка
групп. Почувствовав "слабость партнеров", Л. Степанов из Москонцерта мог
спокойно сообщить им и о том, что тысяча билетов-, согласно предварительной
договоренности оставленная для музыкантов, организаторов и их друзей,
"реализована через кассы". (Трудно сказать, появились ли вообще билеты на
это мероприятие в кассах). А на первом же коммерческом концерте КИНО из-за
полного непрофессионализма охраны порядка и администрации началось побоище.
"Московский комсомолец" услужливо обвинил в случившемся публику и ...
Виктора Цоя*. Вдохновленные поддержкой демократической прессы, первый
секретарь райкома партии, директриса Дворца и Ко запретили концерты АЛИСЫ.
Москонцерт не возражал -- убытки все равно ложились на молодежный центр.
Видимо, только страх перед массовыми беспорядками удержал теплую компанию от
того, чтобы запретить заодно и мемориал малоинтересного для них поэта.
. Эпохи, даже героические, часто завершаются фарсом. К счастью, в
данном случае этого не произошло, и кода "времени колокольчиков" оказалась
величественной -достойной самого времени. Все произошло именно так, как и
должно было произойти, и 20 ноября 1988 года каждый честно сыграл свою роль.
Чиновники делали то, что они делали для нас все прошедшие восемь лет, и
умудрились-таки наложить на мемориал печать своей навязчивой заботы, вырубив
электричество группе КИНО
на последней песне ("Почему я всегда оказываюсь крайним?" -- с горечью
говорил Цой). Охрана так называемого "порядка", представленная в основном
комсомольским оперотрядом, компенсировала недостаток профессионализма
хамством и откровенной провокацией, чтобы обеспечить материал на
тему"разнузданной молодежи" своим партагеноссен для очередной публикации.
Впрочем, и отсутствие материала не помешало все той же молодежной газете
живописать "бутылки, порванное нижнее белье и презервативы", якобы
раскиданные по залу "неформальными группировками"*. Никаких других слов о
шестичасовом концерте с участием ДДТ, КИНО, АЛИСЫ, НАТЕ, ЧАЙ-Фа, ЗООПАРКА,
ТЕЛЕВИЗОРА, Наумова, Рыжен-ко, Градского, АУКЦИОНА, Макаревича у нее не
нашлось. И об этом не стоит жалеть. Мы сохранили свою традицию, они -- свою.
Если бы они нас похвалили, то нарушили бы чистоту жанра.
Между тем, молодежь в зале продемонстрировала редкую выдержку, для чего
не потребовалось увещеваний со сцены, а хватило единственной просьбы:
"Ребята, Сашины друзья очень просят помочь им провести по-человечески его
вечер...", и все шесть часов во Дворце поддерживался идеальный порядок, если
не считать хулиганства "комсомольцев". Разве что резкий парень Шевчук,
выведенный из душевного равновесия тем, что прямо на выходе со сцены
свинтили солиста АУКЦИОНА Гаркушу, произнес в микрофон слово, отлично
рифмующееся со словом "Лужники". И когда схватили самого Шевчука, охраняемую
гопниками дверь, за которой опального певца держали, штурмовали рука об руку
музыканты, монтировщики декораций, корреспонденты "Огонька" и ребята из USA,
быстро въехавшие в наши проблемы.
Концерт памяти Башлачева закончился. И герои рок-н-ролла отправились на
"Интершанс" -- выставлять свое искусство на прилавок рядом с продукцией
Михаила Му-ромова...
* Кириллов В. Дикари. Московский комсомолец, 19.11.1988.
* Кравченко В. Хроника происшествий. Московский комсомолец, 26.11.1988.
240
241
Мамонов на "Ринге". Фото Г. Молитвина
ОДЕРЖАНИЕ*
Московский Телецентр ассоциировался у меня со следственным изолятором.
"Режимное учреждение" -- объяснили нам с Аллой Аловой (ныне заведующей
"Анти-СПИ-Дом в "Огоньке"), когда уже в разгар перестройки режиссер
"Рок-телемоста" Москва--Ленинград сдавал в милицию неугодных журналистов.
Но сегодня у нас были необходимые пропуска на "Музыкальный ринг",
переехавший из Питера в Москву, чтобы лучшие рок-музыканты обеих столиц
могли померяться силами в прямом эфире. В число лучших не вошли Цой, БГ,
Макар, Романов... Говорили, что Шевчук получил приглашение, но ответил, что
на такой ринг готов выйти только против Кобзона.
-- Утром была репетиция, -- сообщил друг, дежурив
ший в режимном учреждении с утра.
-- Репетиция прямого эфира?
* См. "Улитку на склоне" Стругацких.
242
-- Да. Вопросов и ответов. Девочек у телефонов предупредили: во время
съемки не сидите просто так, а делайте вид, что слушаете и записываете.
Я засмеялся: это уж ты клевещешь на советскую действительность, -- и
отправился в зал, напевая себе под нос старую песенку Градского о
"лапинском", доперестроечном телевидении:
...А за этим, сна не зная, редактура наблюдает, Репетирует, когда,
зачем и кто, Кто заплачет, кто завоет, кто утешит, успокоит, Кто споет -- не
дай Бог, ежели не то.
Как только зрителей рассадили по секторам маленького цирка, я увидел
шустрого молодого человека, который давал каждому сектору указания, как
похлопать, когда потопать. После чего на "пятачок" в центре выходили разные
группы и изображали под фонограмму страшное увлечение игрой. Потом, отложив
инструменты, экспромтом, легко и остроумно, как Маяковский на диспуте,
отвечали на отрепетированные с утра вопросы. Доверчивые телезрители должны
были определить победителя в "честном" турнире.
Зрелище не уступало прославленному "Muppet Show". Но никто не позволил
себе ни словом, ни жестом выразить сомнение в происходящем. Я смотрел в
грустные глаза серьезного музыканта Романа Суслова и пытался понять: ему-то
что здесь нужно? Ведь никогда в жизни ни Искандер, ни Астафьев, ни Анатолий
Васильев не согласились бы опуститься до "Литературного" или "Театрального
ринга" такого сорта.
Впрочем, я-то пришел сюда по делу. В нужный момент. мне должны были
передать микрофон и обеспечить произнесение в эфир нескольких слов -- о
коллеге выступающих сегодня музыкантов, который, может быть, смотрит эту
передачу в лагере на Северном Урале. Накануне мы получили очередную порцию
отписок из прокуратуры и Верховного Суда по делу Новикова.
Оставалось пять минут. Модно одетые мальчики и девочки вокруг прилежно,
как в передаче "Веселые старты", хлопали и топали. Ученые дяди задавали
сложные вопросы, придавая "Рингу" известный академический лоск. В секторе
напротив воседал "весь синклит" из НМЦ в окружении свиты длинноволосых,
припанкованных, увешанных модными "фенечками" музыкальных юношей, которые
хотели ездить на гастроли не только в Рязань, но в Лондон или Париж.
243
И тут я понял, что случится, если я обломаю им кайф. Нет, меня не
сдадут в милицию и даже не выключат микрофон. Зачем? Мне не дадут говорить
сами музыканты: "Это не к нам вопрос, а к прокурору. Ха-ха-ха". Зрители
прервут возгласами с мест. Тусовка будет дружно хохотать. Ведь сценарий не
навязан им сверху начальством, это их родное, взаимовыгодное дело, и они не
допустят, чтобы в него вмешивался с посторонними вопросами кто-то не из их
круга:
Я сказал: "извините, микрофон мне не нужен", и направился к выходу, не
дожидаясь окончания турнира.
РАЗМЫШЛЕНИЯ О ПЕРВЫХ И ПОСЛЕДНИХ
С амплитудой всего в два года судьбу героев нашей истории "запятым по
пятам, а не дуриком" повторило демократическое движение в политике. Правда,
академик Сахаров не дожил до того времени, когда слово "демократ" стали
воспринимать как ругательство. Хотелось бы разобраться в той тягостной
закономерности, по которой благородное дело самоуничтожается самим фактом
своего торжества, а у рыцаря, одолевающего дракона, немедленно вырастают
хвост, чешуя и прочее, отнюдь не из рыцарской экипировки.
Здесь нам придется с порога отвергнуть многие расхожие объяснения, как
то: "советский рок погубила коммерция". То, что у нас называют "коммерция"
так же похоже на комерцию, как наш портвейн на славное вино из Порту.
Система, уничтожившая рок, не имела ничего общего с западным шоу-бизнесом:
плоть от плоти сталинской феодально-крепостнической экономики, она должна
рассматриваться в ряду таких явлений как "плодовощторг" или "общепит". Тот,
кого не убедила в этом прочитанная книга, может устроить простой
эксперимент, поставив на видеомагнитофон сначала "All that jazz" Боба Фосса,
а затем -- по выбору -- "Как стать звездою", "Наш человек в Сан-Ре -мо" или
любое подобное произведение. Если, конечно, хватит сил досмотреть второй
фильм до конца. Другой миф --
244
Художник В. Гаврилов.
245
советская эстрада победила демократическим путем, поскольку
соответствовала уровню развития нашего народа. Забавно, но этот тезис с
наибольшим энтузиазмом отстаивают как раз те, кто сделал все возможное,
чтобы помочь народу сделать именно такой "выбор". Это напоминает не к столу
рассказанный анекдот про пьяного, которого тошнило в переполненном метро: "Я
-- свинья?! А на себя-то посмотрите!" Безусловно, есть определенный процент
населения, который предпочитает потреблять суррогаты. В результате массового
алкоголизма и плохой работы медико-генетических консультаций у нас этот
процент выше, чем в некоторых других странах. И тем не менее, в литературе в
те же 87--90-е гг. "Космическая проститутка" не истребила начисто ни
Искандера, ни Солженицына, ни Стругацких, ни Эко.
Рок уступил "ласковому маю" прежде всего потому, что добровольно
отказался от своих природных преимуществ и принял бой на чужой территории,
где занимающая командные высоты бюрократия была безусловно на стороне
"социально близких" мальчиков, открывающих рот под фонограмму, а не Майка
или Шевчука. Художнику, расписывающему стену фреской, трудно работать
наперегонки с маляром, который закрашивает ее из пульверизатора. "Честная
демократическая конкуренция" для рокеров выразилась в том, что их как
художников не только приравняли, но поставили в худшее, по сравнению с
маляром, положение. Впрочем, их никто не заставлял на такие условия
соглашаться.
Важно учитывать и то, что при перестройке рок быстро утратил
уникальность положения "заповедника свободы" -- началась массовая эмиграция
в "чистую" религию, политику, литературу многих деятельных участников