Смит Шервуд. Вера и власть (Империя тысячи солнц - 4)

Смит Шервуд & Троубридж Дэйв
Вера и власть (Империя тысячи солнц - 4)

   Шервуд Смит , Дэйв Троубридж
   Вера и власть
   Пер. с англ. Н.И. Виленской
   В кровавых схватках отвоевал он у узурпатора то, что принадлежало ему по праву рождения, - власть. Власть править Империей Тысячи Солнц. Но тяжким грузом легла эта власть на его плечи, ибо теперь от него одного зависит судьба миллионов планет. Ибо война продолжается и с каждым днём становится все более безжалостной. Ибо враги снова и снова собирают силы, дабы нанести ответный удар. Но самая страшная опасность для молодого правителя - не на далеких мирах, не на могучих боевых звездолетах противника. В самом сердце Империи среди ближайших советников трона, таится предатель, готовый на все, чтоб уничтожить ненавистного императора...
   ПРОЛОГ
   Твердость и строгий порядок, качества, присущие зубам, неотделимы и от власти. Самая ее суть заключается в них.
   Зубы - это вооруженные стражи рта, а рот есть прототип всех тюрем. Все, что попало туда, пропадает, притом многое входит в него еще живым. Готовность, с которой рот открывается в предвкушении добычи, и легкость его последующего закрытия - те же атрибуты, которыми страшит нас тюрьма... В этом страшном месте ничто не могло бы прижиться, будь даже для этого время. Ничто не может укорениться в его голой полости.
   И ужаснее всего - это узкое горло, сквозь которое неминуемо проходит то, что еще не рассталось с жизнью...
   Путь, который пища совершает по всему телу, долог, и в конце концов все полезное извлекается из нее, оставляя лишь зловонные отбросы.
   Этот процесс, которым завершается всякий акт поглощения, дает нам представление о природе власти в целом.
   Элиас Канетти. "Толпа и власть"
   Ок. 300 г. до Исхода
   Вере подорванной верных не знать:
   Власть к душам людским не способна воззвать.
   Третья Полярность Джаспара Аркада
   Атмосфера на мостике "Акеридола" была наэлектризована. Моррийон с усилием сглотнул, удивляясь, как могла его глотка так пересохнуть, в то время как сам он весь взмок. "Если мы потерпим поражение на следующем этапе, я спрошу об этом Эсабианова пеш мас'хадни перед началом пыток", - с мрачным юмором подумал он.
   Двое с лишним суток - время подхода должарианского корвета к Пожирателю Солнц в реальном времени тяжело сказалось на всех - от трех рифтеров-бори, которых Моррийон снял с обреченного на гибель "Самеди", до невозмутимых обычно тарканцев.
   На всех, кроме Анариса. А ведь самая большая опасность грозит ему, хотя он, казалось бы, возвращается к отцу с торжеством, исполнив заключительный акт его палиаха над Панархом Геласааром хай-Аркадом. Ибо теперь между отцом и сыном начнется борьба за трон, о чем знает каждый должарианец, от последнего работника в серой униформе до самого Джеррода Эсабиана. Любое неверное движение и даже слово могут привести к долгой, мучительной смерти. И все же Анарис единственный выглядит если не отдохнувшим или свободным от напряжения, то по крайней мере спокойным и собранным.
   Моррийон снова сглотнул, принуждая себя смотреть на высокий, широкоплечий силуэт, сидящий прямо перед обзорным экраном. Радиус черной дыры, в пределах которого пространственный скачок невозможен, достигал двух световых часов. Подходить так близко к аномалии и без того опасно, но терпеть убийственный свет ее сращенного диска в течение пятидесяти часов совсем уж невыносимо. Однако никто не посмел предложить затемнить экраны: Анарис проводил все свое время, кроме часов, отведенных на сон, глядя, как голубовато-белый водоворот плазмы завивается спиралью в облаках пыли, чтобы исчезнуть из Вселенной. Луч света, исходящий из раскаленной спирали, пронзал насквозь гигантское солнце, звездную пару, чья субстанция питала пылающий котел аннигиляции.
   А на конце луча, вдали от адского зарева, вращался Пожиратель Солнц цель их путешествия.
   Единственным признаком испытываемого Анарисом напряжения служил более сложный против обычного танец шелкового дираж'у в его сильных руках. Немыслимые узлы, которые вязал Анарис, отражали невероятность того, к чему они приближались.
   - Пять минут, мой господин, - объявила маленькая бори за навигационным пультом. Анарис, не отвечая, смотрел на Пожирателя Солнц, ставшего ныне сердцем владений его отца.
   Станция не походила ни на что, созданное человеком. Это было скопище округлостей, трубок и конусов, сделанных из чего-то, более похожего на воспаленную плоть, чем на какой-нибудь строительный материал. Глаз не в силах был охватить всех этих кривых линий. Загадочное сооружение висело в космосе одиноко - кораблей поблизости не наблюдалось. Из сводки, переданной им перед выходом из скачка, Моррийон знал, что энергетический резервуар, питающий станцию, не позволяет подходить к ней кораблям, превосходящими сто метров по любой оси. Но почему даже мелких судов не видно?
   В этот момент из конуса, которыми изобиловала станция, вышел корвет, такой же, как их собственный, и остановился менее чем в километре от Пожирателя, пуская огненные выхлопы из радиантов и отсвечивая в сиянии пылающих газов. Воинственная угловатость корабля контрастировала с действующей на нервы округлостью урианской станции.
   Но тут необычность Пожирателя проявилась воочию, и Моррийон едва сдержал крик: станция шевельнулась.
   На одной из ее секций медленно выросла ложноножка. Она поползла к конусу, из которого вышел корвет, а он нагнулся к ней и принял ее в себя, сузив свое отверстие в гротескном автосексуальном акте.
   - Приготовиться, - объявили по коммуникатору со станции, и Моррийон понял, что конус - это причальный отсек, предназначенный для них. Что же теперь будет?
   Из второго корвета вышел и ударил по ложноножке плазменный луч. Она испустила клуб газа, отпрянула и погрузилась в другой конус, который сомкнул вокруг нее свой сфинктер и начал перистальтически пульсировать. Моррийон с трудом подавил истерический смешок: ни дать ни взять декапусс сосет свое щупальце после схватки со щелкуном. Живая она, что ли, эта хреновина?
   Причальный конус подался к "Акеридолу", вытянулся и раскрылся пошире, словно решив, что корвет, пожалуй, сойдет вместо раненой ложноножки. Вокруг овального входа извивались щупальца, напоминающие Моррийону цветы-животные, существующие в океанах почти каждой планеты Тысячи Солнц. Между щупальцами просматривалось слабое свечение шлюзового поля, а дальше - ряды вооруженных тарканцев в черной форме, выстроенных в ярко освещенном устье станции.
   Не в устье, а в отсеке, нервно поправил себя Моррийон. В причальном отсеке.
   Траловый луч с гулом захватил корабль и втянул сквозь кольца света в шлюз. Корвет остановился с легким толчком, и его двигатели затихли.
   Анарис без единого слова встал и вышел, а Моррийон поспешил за ним.
   Изнутри Пожиратель Солнц действовал на нервы еще сильнее, чем снаружи. Его полы, стены и потолки плавно, органически перетекали друг в друга прямых линий здесь не существовало. Мало того, все это излучало красноватый свет, идущий откуда-то... из-под кожи, так и хотелось сказать. Этот свет, несмотря на свою кажущуюся яркость, не отбрасывал теней.
   Точно в чьем-то желудке. Человеческая техника выглядела здесь хрупкой и неуместной. Моррийон заметил, что там, где в стену входят кабели, света нет и поверхность болезненно-серая и пористая.
   В задней части отсека, за церемониальным строем тарканцев, с отвратительным сосущим звуком открылся проем и вошел Эсабиан в сопровождении Барродаха. Моррийона потрясла перемена в помощнике Эсабиана: худой, изнуренный, глаза горят, как у кота, и шмыгают из стороны в сторону.
   Сам Эсабиан на вид не изменился. Он остановился перед первой шеренгой тарканцев. Анарис вышел вперед и достал из рукава пешах. Эсабиан слегка сузил глаза, и Моррийон взял себе на заметку спросить позже наследника о значении этого жеста.
   Но тут Анарис надрезал маленьким кинжалом большой палец правой руки,
   - Как я проливаю сейчас кровь нашего рода, так я пролил кровь твоего врага,
   Моррийон изумленно отметил, что кровь, пролившаяся на палубу, исчезла без следа. А поворот головы Анариса позволял предположить, что от внимания наследника это тоже не ушло.
   Как и от внимания Барродаха. Он уставился на то место, куда капала кровь, словно в ожидании чего-то ужасного.
   Раскатистые гуттуральные звуки должарской речи продолжали звучать, и Моррийону вспомнилась церемония в причальном отсеке "Кулака Должара", когда Эсабиан поручил сыну сопровождать Панарха в ссылку.
   Тогда все было совершенно по-другому.
   Среди металлических переборок и машин крейсера должарский ритуал мести, палиах, выглядел весьма значительным. Здесь, в чреве Пожирателя Солнц, покинутого десять миллионов лет назад древней, необычайно могущественной расой, о которой никто почти ничего не знал, тот же ритуал порядком утратил свой смысл.
   "Интересно, чувствует ли это Эсабиан", - подумал Моррийон, уверенный, что Анарис чувствует.
   Внезапное движение Барродаха привлекло его внимание. Другой бори в страхе вскинул голову к потолку, где медленно надувалось что-то вроде опухоли или пузыря - слезообразный нарост, переливающийся от собственной тяжести. Моррийон знал, что тарканцы тоже это видят.
   Он подумал об имиджерах, снимающих все это для передачи по гиперсвязи. Умело размещенные маскировочные сетки скрывают от зрителей истинный вид отсека - и, что бы ни случилось дальше, Барродах позаботится, чтобы ритуал в записи прошел гладко, без помех.
   Эсабиан и Анарис продолжали, не обращая внимания на загадочное вздутие. Вот они переплели свои дираж'у, шнуры проклятия, связав их сложным узлом, и натянули между собой.
   - Твоя месть была моей местью, - сказал Анарис тихо, но внятно для всех, - и так будет всегда.
   Шнуры загудели, как натянутая струна.
   В этот миг вздутие на потолке шумно лопнуло, как спелый плод, и добрых пять литров крови обрушилось на переплетенные дираж'у, вырвав их из рук отца и сына. Кровь, или чем бы там ни была эта жидкость, обрызгала одежду Эсабиана и Анариса. Шелковые шнуры на полу между ними казались внутренностями зарезанного животного.
   Настало долгое молчание. Казалось, что Барродах вот-вот упадет в обморок. Моррийон сжал зубы чтобы они не стучали. От страха перед возможной реакцией должарианцев его охватила слабость.
   Тогда Анарис сказал:
   - Как видно, даже Уры считают справедливым наше мщение Панархии. - Он нагнулся и подобрал дираж'у. - Хороший знак для завершения твоего палиаха, - добавил он, поклонившись отцу.
   Эсабиан, обнажив зубы в подобии улыбки, ответил:
   - Хорошо сказано.
   Моррийон почувствовал, что напряжение в рядах тарканцев слегка ослабло, хотя никто из них не сдвинулся даже на миллиметр. Импровизация Анариса превратила катастрофу если не в триумф, то хотя бы в знак, не предвещающий несчастья.
   Но когда отец и сын вместе вышли из отсека, чему предшествовал жуткий всасывающий звук урианского эквивалента двери, Моррийон спросил себя, что же предвещает этот знак в самом деле.
   И чью предвещает кровь.
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
   1
   СИСТЕМА МАЛАХРОНТА. "ШИАВОНА"
   Имиджер висел примерно в километре над одной из оконечностей гибнущего синка. Внизу под крючковатыми облаками повитая дымкой густая зелень леса, загибаясь на обоих концах, переходила в зеленоватое небо и таяла в свете солнечных рассеивателей. На переднем плане метались с протестующими криками красно-черные птицы, а в шестидесяти градусах против вращения за туманом пряталась смертельная рана, нанесенная синку снарядом с рифтерского корвета.
   В кают-компании рифтерского эсминца "Шиавона" стояла полная тишина. Офицеры и компаньоны Лохиэль следили за развитием трагедии на экране. Лохиэль посмотрела на них, и отчаяние, не утихавшее с момента получения известия от Хрима, охватило ее с новой силой. На некоторых лицах читался шок, но их было не так уж много. А келли, имевшие три голоса, и вовсе не поддавались разгадке.
   Голос комментатора прервал ее мысли:
   - Эти рифтеры под командой известного головореза Хрима Беспощадного целили точно. Их снаряд пробил в синке 150-метровую дыру, которую в обычных условиях можно было бы залатать, прежде чем парциальное давление кислорода снизилось до летального уровня. Но снаряд повредил также и критическую группу клапанов в гидростабилизаторах, открыв главный сток из озера и лишив возможности восстановить динамическую стабильность.
   В кадре появился сам комментатор - его лицо застыло от ужаса, и он плохо владел своими эмоциями.
   - Несмотря на то что население синка, в соответствии с ортодоксальными тельхардийскими верованиями семьи Озман, было небольшим, власти не смогли эвакуировать всех жителей до начала хаотического вращения, когда центральная ось устремилась к более стабильной поперечной ориентации.
   Кадр снова сменился, и все зрители затаили дыхание: то, что показывал экран, утратило всякое сходство с интерьером космического поселения. Клочья воды, земли, органической материи хаотически крутились в тусклом свете рассеивателей.
   Синк вышел из-под контроля.
   - Леди Витесса Озман отказалась эвакуироваться, отдав свое место на семейной яхте ребенку из поселка при резиденции. Из жителей онейла остались в живых меньше четырех тысяч человек.
   Конец не заставил себя ждать. Яркая дымка затянула экран: синк, растянувшийся сверх всякой меры, лопнул, и его атмосфера улетела в космос. Имиджер показал святящееся кольцо уцелевших поселений Малахронта и обломки бывшего синка Озманов: они медленно вытягивались в космический риф, не скрывающий драконовских очертаний рифтерского эсминца, нанесшего роковой удар.
   На экране появилась группа комментаторов. Когда они начали обсуждать то, что только что видели, Лохиэль убрала звук и повернулась лицом к собравшимся.
   Все сидели не шевелясь.
   Молчание нарушил первый помощник Лохиэль Байрут.
   Гнев и недоверие приглушили его звучный тенор:
   - И мы повинуемся приказам этого человека. В этих словах почти не было вопроса.
   - Чартерли был жадным ублюдком, - сказал орудийщик Люз-Кремонт, - но он имел стиль и знал, где следует остановиться. Не то что Хрим.
   Лохиэль ощутила проблеск надежды. Люз-Кремонт всегда был смутьяном, но теперь, похоже, готов ее поддержать. При Чартерли все было немного проще. Но он отдал концы две недели назад, во время свирепой стычки в системе Долорозы, где Панархисты, несмотря на потерю своего, крейсера, здорово потрепали его эскадру. Остатки, включая "Шиавону", передали Хриму с указанием ремонтироваться здесь, в системе Малахронта.
   Должарианский диктат и так доставлял им немало хлопот - но теперь, со смертью их синдика и гибелью эскадры, настроения команды стали еще более шаткими.
   - Даже шиидриты не стреляли по Высоким Жилищам, - подала голос Мессина.
   Лохиэль посмотрела на нее - навигатор боролась с дурнотой. Ничего удивительного - она выросла в космическом поселении, как и Люз-Кремонт.
   - Зато Хрим под местный кодекс не попадает - это ведь не планета, сказала Видок.
   Лохиэль покосилась на связистку, чье высказывание лишь утвердило ее мнение об этой женщине. А ведь в свое время та казалась хорошей кандидатурой. Двое акционеров, Дай Ган и Й'Лассиан, слегка кивнули в ответ на ее слова.
   Мессина, мельком взглянув на Лохиэль, сказала ровным голосом, обращаясь к Видок:
   - Дурища. Если на синке в момент взрыва был хотя бы один малахронтский нижнесторонний, кодекс будет действовать - только вряд ли там еще остались какие-то законы теперь, когда правит Должар.
   - Это ты называешь "правит"? - врезался в разговор баритон Амброза, который на мостике слышали не часто. Молчаливый офицер контроля повреждений мотнул подбородком на экран, все еще показывающий последствия Озмановской Бойни, как стали называть это событие. - Эту штуку передали по гиперсвязи. Братство управляемо не больше, чем этот синк перед взрывом. И никто не знает, что сделают корабли, на которых гиперсвязи нет. Пока они этого не сделают.
   - У нас, например, нет гиперсвязи, - вставила Лохиэль, всматриваясь в лица окружающих. Она показала на устройство ввода изображения. - Барродах получает информацию о нас из третьих рук, да и Хрим немногим быстрее.
   Чувствуя напряжение Байрута и Мессины, ждущих, когда она огласит придуманный ими троими план, Лохиэль продлила паузу. Что-то здесь было не так, но она не знала что.
   - Предлагаешь слинять, капитан? - без всякого выражения осведомилась Видок. Лохиэль заметила движение среди мелких акционеров, стоящих у переборки. Этого следовало ожидать: Видок настойчиво создавала в их среде собственную клику, выступая на их стороне против крупных компаньонов.
   - Нечего сказать, выбрала время, - рявкнул Й'Лассиан. - Нам чуть мозги не вышибли, а добычи - ни солнышка. Сдается мне, эскадра Хрима куда лучше поживилась.
   - Да уж, - поддержала Троно, одна из мелких акционеров. - И я слыхала, эти барканские мудилы охренительно богатые - у них протекторат и все такое.
   Она ухмыльнулась, глядя на своих дружков.
   - Вы же видели, что Хрим сделал с этим панархистским синком, - с отвращением бросила Лохиэль. - Думаете, человек с прозвищем Беспощадный захочет поделиться с нами, когда получит то, что ему надо? Или Должар, если уж на то пошло?
   Видок усмехнулась, чувствуя поддержку, которую успела завоевать на корабле.
   - Хочешь спрятаться где-нибудь на Окраинах? Я слышала, у Властелина-Мстителя долгая память. А может, ты к чистюлям собралась?
   - Не торопись списывать чистюль со счетов, - сказал Амброз. - Ты же видела, что произошло при Долорозе. Они чуть не разнесли нас в клочья даже наши гиперснаряды не помогли. Этого нет в агитках, которыми нас снабжал сперва Чартерли, потом Хрим, но мне сдается, многие корабли Братства столкнулись с тем же, только в худшей степени.
   - Это точно, - сказала Мессина. - Здесь в системе хватает кораблей, которые никогда, насколько я знаю, не входили в банду Хрима. Вероятно, это остатки злополучных флотилий вроде нашей. И если Эсабиан уж так уверен в себе, почему его слизень Барродах стягивает все больше кораблей Братства в худшую часть Рифта для охраны этого Пожирателя Солнц, о котором даже говорить нельзя?
   Снова наступила долгая пауза. Мелкие пайщики беспокойно переминались, поглядывая на Видок. На лишенном звука экране снова прокручивалась гибель синка Озманов.
   Внезапно Лохиэль поняла, что ее беспокоит. Троица келли больше не держалась вместе - мало того, они никогда еще не разбредались так далеко. Штоинк, связующая, осталась на том же месте, что и в начале собрания, но Ниук2 и Ву4 отошли от нее на несколько шагов. Лохиэль стало страшно, и она увидела отражение своего страха в глазах Мессины. :
   - Вы все знаете, что наши дела шли хорошо, - сказала Лохиэль, наблюдая за реакцией окружающих. Она должна действовать наверняка - второго шанса у нее не будет. - Мы соблюдали Кодекс Братства, а если и сталкивались с чистюлями, то это была честная игра - не то что здесь. - Она кивнула на экран. - Поэтому Флот, хоть и знал, кто мы такие, не так уж старался разнести нас на атомы. - Она снова показала на экран, где агония синка разыгрывалась уже в другом ракурсе. - Я хочу сказать - хочу спросить вас: действительно ли мы хотим участвовать в этом, невзирая на последствия?
   - Есть, пожалуй, и другая причина думать о переходе к чистюлям, сказал вдруг Люз-Кремонт. Видок впилась в него глазами, но он на нее не смотрел. Лохиэль поймала взгляд Байрута - он тоже это заметил. - При чистюлях мы процветали - и, как ты верно сказала, они не слишком старались прихлопнуть нас, пока мы придерживались рамок. А теперь... когда Братство очистит все планеты и поселения, не взорванные Должаром, откуда солнышки брать будем?
   Лохиэль видела, что многие задумались - даже и те, кого она считала заведомыми союзниками Видок. Рифтхавенский Синдикат соблюдал баланс между синдиками разных флотилий, выделяя им операционные зоны так, чтобы каждый мог себя обеспечить. Но теперь главная забота Рифтхавена - не быть втянутым в войну, а беспардонные головорезы вроде Хрима и Нейвла-хана быстро подминают под себя синдиков помельче.
   - Ты полагаешь, что выбора нет, Люз? - спросил Дай Ган еще более сиплым, чем обычно, голосом.
   Лохиэль встретилась глазами с Байрутом и решила: ПОРА.
   - Люз прав, - сказал Байрут. - Может, у нас еще был бы шанс, если бы Чартерли заодно с половиной эскадры остался цел, но теперь Хрим нас сожрет и не подавится, а Барродах даже пальцем не шевельнет.
   - И вот еще что, - подхватила Лохиэль. - Мы можем впутаться в нечто еще худшее, чем тут на экране, если останемся с Хримом. Вы видели, что Нейвла-хан сделал с Минервой. Поэтому я действительно предлагаю перейти к чистюлям. Соединение моего кузена Камерона оперирует около Икспотля - это не так уж далеко от курса на Барку.
   - Ты знаешь, что скажет по этому поводу Судебная Коллегия, - возразила Видок. - Если мы наведем Флот на Хрима и Нейвла-хана, то можем распроститься с Рифтхавеном навсегда.
   - Рифтхавен больше не руководит Братством, - ответила Лохиэль. - Им руководит Эсабиан.
   Она чувствовала, как меняется настроение собравшихся.
   Видок посмотрела по сторонам, чувствуя, очевидно, то же самое, перевела взгляд на Лохиэль и запустила пальцы в волосы. Это был ее обычный жест, но сейчас он показался каким-то не таким... слишком быстрым, слишком нарочитым.
   - Камерон никогда не отрекался от меня окончательно, - продолжала Лохиэль. - Когда я уходила, он сказал мне, что для него дверь к рифтерам открывается в обе стороны. Среди вас много высокожителей. Чего, по-вашему, заслуживает человек, совершивший то, что мы только что видели?
   - Ты уверена, что твой чистюля-кузен захочет говорить с нами? спросил Люз-Кремонт. - Что он возьмет Хрима и Нейвла-хана в обмен на амнистию?
   - Есть только один способ проверить это. Мне кажется, я знаю Камерона достаточно хорошо, чтобы угадать, что он скажет.
   - Но поддержит ли его Флот?
   - Они могут расстрелять его, если не одобрят его сделку с нами, сказал Байрут, - но соглашение выполнят. Слово флотского офицера - закон.
   - Значит, мы сдадим и Хрима, и Нейвла-хана? - с сомнением произнесла Троно.
   - Это будет зависеть от моего кузена. Ну как, согласны?
   Настало долгое молчание, во время которого Й'Лассиан встал и прошел к автомату с напитками. Мессина по взгляду Лохиэль отодвинулась от стола, чтобы освободить обе руки; Байрут небрежно присоединился к Й'Лассиану у автомата.
   Лохиэль подавила улыбку. Они трое почти двадцать лет жили вместе и в словах уже не нуждались.
   Коренастый техник контроля повреждений подвинулся, когда подошел первый помощник. Лохиэль заметила, что Й'Лассиан держит стакан в правой руке - он был левша.
   Глаза Видок бегали туда-сюда.
   - Я ставлю этот вопрос на голосование, - сказала Лохиэль, желая ускорить дело.
   То, что случилось потом, оказалось для нее полнейшей неожиданностью. Ей показалось, что под столом тихо прокатился мяч, и что-то кольнуло ее в ногу. При виде торжествующей ухмылки Видок она схватилась за бластер, но мускулы отказались повиноваться. Лохиэль ошиблась, полагая, что к насилию скорее всего прибегнут двое приспешников Видок - сама связистка до сих пор избегала открытых выступлений.
   Лохиэль беспомощно наблюдала, как Й'Лассиан выплеснул свой горячий напиток в лицо Байруту и выхватил бластер. Мессина успела достать оружие, но остановилась, услышав слова Видок:
   - Это квартан. Корабль мой. - Связистка встала и показала всем газовый пистолет. - Тут хватит на всех, кто не захочет ко мне присоединиться.
   Дай Ган позади нее выдернул бластер из вдруг ослабевшей руки Мессины.
   Несколько пайщиков отошли от переборки, наставив оружие на остальных. Офицеры, успевшие тоже достать бластеры, заколебались.
   Все точно приросли к месту. Лохиэль боролась с одолевавшим ее ужасом. Квартан, яд, действующий на протяжении четверти часа, не причиняет боли за исключением последних трех минут, когда паралич сменяется конвульсиями, буквально разрывающими жертву на части.
   - Ты хочешь подчиняться Хриму? - спокойно спросил Амброз, игнорируя наставленные на него стволы.
   - Я хочу быть на стороне победителей, а Хрим занимает самую ближнюю к Должару орбиту.
   Лохиэль беспомощно смотрела на Амброза. Он продолжал держать в руке бластер, но ни в кого конкретно не целил.
   Да убей же меня!
   Но яд сковал ее голосовые связки, и она не могла говорить.
   Видок перегнулась через стол, злорадно усмехаясь в лицо Лохиэль:
   - Вот мой первый приказ: все остаются здесь и смотрят представление. Минут через восемь начнется самое то. Для всех, кроме вашего бывшего капитана.
   Некоторые из ее сторонников заухмылялись, но быстро прекратили это, когда странный зудящий звук наполнил комнату.
   Штоинк направила свой головной отросток на связистку. Глаза связующей ушли в мякоть, а лилия рта широко раскрылась, и ее красновато-желтая внутренняя поверхность заметно пульсировала. Лохиэль могла видеть краем глаза только одного из двух других келли - и он тоже нацелился на Видок.
   - Вы чего, зеленые? Не понимаете, что тут происходит? - Жужжание усилилось до болезненного крещендо, от которого у Лохиэль помутилось в глазах: должно быть, ее черепные полости резонировали от этого шума. - Эй, кончайте зудеть! - Голос Видок звучал тонко и невнятно.
   Связистка выстрелила из своего газового пистолета в Штоинк, но это не возымело действия. Жужжание стало еще громче. Видок дико оглянулась на Лохиэль и снова подняла пистолет.