— Не думаю, что стоит говорить об алмазах моим ребятам, — хмуро произнес Раффи. — Из этого ничего хорошего не выйдет.
Брюс притормозил на въезде в промышленную зону за железной дорогой. Он нашел нужный дом, свернул с дороги и остановился у ворот. На звук клаксона вышел жандарм, бегло проверил документы. Удовлетворенный, он что-то крикнул и ворота распахнулись. Брюс въехал и заглушил мотор. Во дворе было еще полдюжины грузовиков с эмблемами армии Катанги. Вокруг них сгрудились жандармы в просоленной в подмышках пятнистой форме. Белый лейтенант высунулся из кабины одного из грузовиков.
— Чао, Брюс!
— Как дела, Сержио?
— Полное безумие.
Брюс улыбнулся. Для итальянцев все — полное безумие. Брюс вспомнил, как в июле, после боя на мосту он положил Сержио на капот «лендровера» и штыком выковыривал осколки из его волосатых ягодиц. Это тоже было безумие.
— Еще увидимся, — помахал ему Брюс и прошел через двор на склад. На крупных двойных дверях было написано «Интендантская служба Армии Катанги». За ними в стеклянной будке за столом сидел майор в очках в стальной оправе с лицом жизнерадостной жабы. Он взглянул на Брюса.
— Нет, нет, нет, — категорически заявил он. Брюс положил перед ним официальное требование. Майор презрительно отложил его в сторону.
— Этого ничего нет. Склады пусты. Я не могу ничего сделать. Существует очередность. Нет, извините, не могу, — он взял пачку документов и углубился в них, игнорируя Брюса.
— Требование подписано самим Президентом, — мягко заметил Брюс. Майор отложил бумаги, вышел из будки и подошел к Брюсу. Его фуражка едва доставала Брюсу до подбородка.
— Да хоть самим Господом Богом! Какая разница? Извините, но ничего не могу сделать.
Брюс обвел глазами набитый до отказа склад. Прямо со своего места он заметил примерно двенадцать наименований необходимого ему снаряжения. Майор проследил за его взглядом и так разнервничался, что из последовавшей тирады Брюс понял только многократно повторенное слово «Нет». Он многозначительно взглянул на Раффи. Сержант шагнул вперед и, нежно обняв майора за плечи, повел его через двор к грузовику. Там он открыл дверь кабины и показал майору ящик. Через несколько минут после того, как Раффи штыком распечатал ящик и предъявил майору ненарушенные печати на пробках, они вернулись в помещение склада.
— Капитан, — произнес майор, взяв в руку в требование. — Я ошибся. Это действительно подписано самим Президентом. Мой долг помочь вам в первую очередь.
Брюс пробормотал слова благодарности. Майор просиял.
— Я дам для погрузки своих людей.
— Вы слишком добры. У меня есть кому погрузить.
— Чудесно, — майор сделал широкий жест. — Берите все, что вам нужно.
3
4
Брюс притормозил на въезде в промышленную зону за железной дорогой. Он нашел нужный дом, свернул с дороги и остановился у ворот. На звук клаксона вышел жандарм, бегло проверил документы. Удовлетворенный, он что-то крикнул и ворота распахнулись. Брюс въехал и заглушил мотор. Во дворе было еще полдюжины грузовиков с эмблемами армии Катанги. Вокруг них сгрудились жандармы в просоленной в подмышках пятнистой форме. Белый лейтенант высунулся из кабины одного из грузовиков.
— Чао, Брюс!
— Как дела, Сержио?
— Полное безумие.
Брюс улыбнулся. Для итальянцев все — полное безумие. Брюс вспомнил, как в июле, после боя на мосту он положил Сержио на капот «лендровера» и штыком выковыривал осколки из его волосатых ягодиц. Это тоже было безумие.
— Еще увидимся, — помахал ему Брюс и прошел через двор на склад. На крупных двойных дверях было написано «Интендантская служба Армии Катанги». За ними в стеклянной будке за столом сидел майор в очках в стальной оправе с лицом жизнерадостной жабы. Он взглянул на Брюса.
— Нет, нет, нет, — категорически заявил он. Брюс положил перед ним официальное требование. Майор презрительно отложил его в сторону.
— Этого ничего нет. Склады пусты. Я не могу ничего сделать. Существует очередность. Нет, извините, не могу, — он взял пачку документов и углубился в них, игнорируя Брюса.
— Требование подписано самим Президентом, — мягко заметил Брюс. Майор отложил бумаги, вышел из будки и подошел к Брюсу. Его фуражка едва доставала Брюсу до подбородка.
— Да хоть самим Господом Богом! Какая разница? Извините, но ничего не могу сделать.
Брюс обвел глазами набитый до отказа склад. Прямо со своего места он заметил примерно двенадцать наименований необходимого ему снаряжения. Майор проследил за его взглядом и так разнервничался, что из последовавшей тирады Брюс понял только многократно повторенное слово «Нет». Он многозначительно взглянул на Раффи. Сержант шагнул вперед и, нежно обняв майора за плечи, повел его через двор к грузовику. Там он открыл дверь кабины и показал майору ящик. Через несколько минут после того, как Раффи штыком распечатал ящик и предъявил майору ненарушенные печати на пробках, они вернулись в помещение склада.
— Капитан, — произнес майор, взяв в руку в требование. — Я ошибся. Это действительно подписано самим Президентом. Мой долг помочь вам в первую очередь.
Брюс пробормотал слова благодарности. Майор просиял.
— Я дам для погрузки своих людей.
— Вы слишком добры. У меня есть кому погрузить.
— Чудесно, — майор сделал широкий жест. — Берите все, что вам нужно.
3
Брюс взглянул на часы. До окончания комендантского часа еще двадцать минут. Все это время он вынужден будет находиться в компании Вэлли Хендри, наблюдая за его завтраком, что само по себе не очень приятное занятие.
— Ты можешь жевать с закрытым ртом? — потеря терпение Брюс.
— Я же не лезу в твои дела, — Хендри оторвался от тарелки. Его щеки были покрыты рыжеватой щетиной, глаза после вчерашней пьянки покраснели и опухли. Брюс отвернулся и снова взглянул на часы.
Он с трудом поборол в себе желание наплевать на комендантский час и немедленно отправиться на станцию. В лучшем случае они будут задержаны патрулем и арестованы часов на двенадцать, в худшем — может начаться стрельба.
Он налил себе чашку кофе и стал пить маленькими глотками. «Нетерпеливость — одна из моих слабостей, все ошибки я совершал именно из-за нее. Но я немного исправился. В двадцать я хотел прожить всю жизнь за неделю, сейчас соглашусь на год». Он допил кофе. «Без пяти шесть, можно рискнуть. Как раз минут пять на посадку в грузовик».
— Если все готовы, господа… — он встал, надел свой ранец и вышел на улицу. Раффи ждал его под навесом, сидя на куче снаряжения. Его люди расположились вокруг нескольких небольших костров.
— Где поезд?
— Хороший вопрос, босс, — заметил Раффи. Брюс застонал.
— Должен быть здесь уже давно.
— Между «должен быть» и «есть» большая разница.
— Черт возьми! Нам еще грузиться. В лучшем случае уедем к полудню. Я пошел к начальнику станции.
— Захватите ему подарок, босс. У нас остался ящик.
— Нет, ни за что! Майк, пойдешь со мной.
Они подошли к основной платформе. На другом ее конце болтались несколько служащих железной дороги. Брюс яростно налетел на них… Через два часа он стоял на подножке паровоза, медленно движущегося к товарной станции. Машинистом был маленький пухлый человечек со слишком темной для обычного загара кожей и вставными зубами.
— Месье, вы собираетесь следовать в Порт-Реприв? — с тревогой в голосе спросил он.
— Собираюсь.
— Состояние основного пути неизвестно. Движения не было уже четыре месяца.
— Я знаю. Будем продвигаться максимально осторожно.
— На путях, рядом со старым аэродромом пост войск ООН.
— У нас пропуск, — улыбнулся Брюс. С получением транспорта его настроение улучшилось. — Остановитесь у первого навеса.
С шипением тормозов поезд остановился у бетонной платформы. Брюс спрыгнул с подножки.
— Раффи! — закричал он. — За работу.
В начале состава Брюс поместил три открытые металлические платформы, так как их было легче оборонять. По бортам платформ он установил пулеметы, прикрывающие фланги. Затем два пассажирских вагона. В хвосте состава — паровоз. В таком положении он будет менее уязвим и не будет задымлять весь состав. Снаряжение разместили в четырех купе с закрытыми окнами. Затем Брюс приступил к обустройству оборонительных сооружений. В низком кольце из мешков с песком на крыше первого вагона он установил пулемет. Это его командный пункт. Отсюда он мог легко наблюдать за платформами впереди, за паровозом в хвосте, а также за всей округой.
Еще один пулемет был установлен на передней платформе под команду Хендри. От майора-интенданта Брюс получил три переносные радиостанции. Одну он отдал машинисту, вторую — Хендри, третью оставил на своем пункте. Связь была удовлетворительной. Было почти двенадцать часов, когда закончились все приготовления. Брюс повернулся к сидящему рядом с ним на мешках Раффи.
— Все в порядке?
— Все в порядке, босс.
— Сколько человек не хватает? — Брюс по опыту знал, что кто-нибудь обязательно отсутствует.
— Восемь, босс.
— На три больше, чем вчера. Значит у нас всего пятьдесят два человека. Думаешь они ушли в джунгли?
Пятеро его людей дезертировали с оружием в день заключения перемирия. Несомненно они примкнули к одной из банд, бесчинствующих вдоль основных дорог: устраивающих засады, избивающих путешественников, которым повезло, убивающих тех, кому повезло меньше, насилующих женщин.
— Нет, босс, я так не думаю. Эти трое хорошие ребята. Сидят в каком-нибудь борделе, веселятся. Думаю, просто потеряли счет времени, — Раффи покачал головой. — Всего полчаса и я их найду. Зайду в центре города в пару заведений. Попробовать?
— Нет времени с ними возиться, если мы хотим попасть на узел Мсапа до темноты. Найдем их, когда вернемся. «В какой еще армии так легко относились к дезертирству со времен Бурской войны», — подумал Брюс.
Он взял в руки передатчик.
— Машинист!
— Да, месье.
— Трогаемся и очень медленно подъезжаем к посту ООН. Останавливаемся, не доезжая.
— Да, месье.
Они выкатились с товарной станции, постукивая на стыках, оставили позади промышленную зону и пост армии Катанги, выехали в пригород. Далеко впереди Брюс увидел позиции ООН и почувствовал первые признаки беспокойства. Пропуск, лежащий у него в нагрудном кармане был подписан генералом Рии Сингхом, но даже в начале войны приказы индийского генерала не исполнялись ни суданским капитаном, ни ирландским сержантом. Прием, видимо, будет оказан исключительный.
— Надеюсь, они о нас знают, — Майк Хейг закурил с равнодушным видом, но затем принялся пристально вглядываться в кучи свежей земли, которыми были отмечены окопы по обе стороны путей.
— У этих ребят есть гранатометы, а сами они ирландские арабы, — пробормотал Раффи. — Самый сумасшедший тип арабов — ирландский. Как вам нравиться граната в горло, босс?
— Спасибо, Раффи, нет — поблагодарил Брюс и нажал кнопку передатчика.
— Хендри!
На передней платформе Хендри поднял свой передатчик и оглянулся на Брюса.
— Карри?
— Прикажи пулеметчикам отойти от пулеметов, остальным — положить оружие.
— Хорошо.
Брюс наблюдал, как Хендри выполняет приказ. Он чувствовал нарастающее напряжение, видел, как неохотно разоружаются жандармы и, стоя у бортов, угрюмо смотрят на приближающийся пост ООН.
— Машинист! Снизить скорость. Остановиться за пятьдесят метров до поста. Но, если начнется стрельба, идем на прорыв.
— Да, месье.
Впереди не было видно никаких признаков торжественной встречи — только барьер из столбов и пустых бочек. Брюс встал и поднял вверх руки, это была ошибка! Спокойное настроение жандармов сменилось на противоположное. Один из них тоже поднял руки вверх, но кулаки его были сжаты.
— ООН — дерьмо! ООН — дерьмо! — сначала в боевом крике слышались нотки смеха, но затем тон изменился.
— Заткнитесь! — взревел Брюс и ударил стоящего рядом жандарма по каске ладонью. Его глаза загорелись огнем истерики, которой так подвержены африканцы. Он поднял винтовку на уровень груди, конвульсивно подергался всем телом в такт крикам. Брюс пальцами сдернул каску на глаза жандарма и ударил его ребром ладони по открытой шее. Жандарм повалился на мешки. Винтовка выскользнула из его рук. Командир в отчаянии огляделся, истерия продолжала нарастать.
— Хендри! Де Сурье! Остановите их! Ради бога остановите! — его крик затерялся в общем шуме. Один из жандармов поднял с пола винтовку и начал пробираться к краю платформы.
— Мвембе! — прокричал его имя Брюс. Через пару секунд ситуация выйдет из-под контроля и начнется ожесточенная перестрелка.
С края крыши Брюс прикинул расстояние и прыгнул. Он приземлился точно на плечи жандарму и сбил его с ног. Жандарм, падая, ударился лицом о край борта платформы. В момент падения его палец нажал на курок — раздался выстрел. В наступившей тишине Брюс поднялся на ноги и вытащил из кобуры пистолет.
— Ну!
Он выбрал одного из жандармов и посмотрел ему в глаза.
— Ты! Я жду! Хочешь пулю в лоб?!
При виде нацеленного на него пистолета жандарм съежился. Безумие начало покидать его. Он опустил глаза и неловко переступил с ноги на ногу. Брюс посмотрел на Хейга и Раффи.
— Следите за ними! Пристрелите первого, кто начнет эту дурь!
— Есть, босс, — Раффи, грозно возвышавшийся на крыше вагона, поднял винтовку. — Кто будет первым?
Но неповиновение уже сменилось робким смущением.
— Майк! — снова закричал Брюс. — Свяжитесь с машинистом. Он пытается прорваться.
Услышав выстрел, машинист увеличил скорость и они неслись к посту на полном ходу.
Майк схватил рацию, прокричал в нее приказ — раздался шип тормозов и поезд остановился, не доезжая до поста сто ярдов. Брюс медленно забрался на крышу вагона.
— Близко? — спросил Майк Хейг.
— О, господи! — Брюс кивнул головой и вытащил сигарету трясущимися пальцами. — Еще ярдов пятьдесят и!..
Затем он обернулся и угрюмо посмотрел на жандармов.
— Идиоты! В следующий раз, когда решите покончить с собой, делайте это без меня.
Жандарм, которого он сбил с ног, сидел на полу и нежно потирал синяк над глазом.
— Мой друг! — сказал ему Брюс. — Чуть позже я устрою тебе что-нибудь такое же приятное! — затем второму жандарму, потирающему шею. — Тебе также! Сержант, их имена!
— Сэр! — умиротворяюще прогудел Раффи.
— Майк! — голос Брюса смягчился. — Я попытаюсь договориться с нашими друзьями с гранатометами. Когда я подам сигнал, проводи поезд.
— Не хочешь взять меня с собой?
— Нет, оставайся здесь. — Брюс поднял свою винтовку, закинул на плечо, спустился на пути и пошел к посту, хрустя гравием.
«Удачное начало экспедиции, — угрюмо думал он, — трагедия, предотвращенная совершенно случайно, еще на выезде из города». Слава богу, хоть эти ребята не добавили в ссору пару гранат. Брюс вгляделся вперед и различил над бруствером силуэт касок.
— Остановитесь, мистер, — раздался голос с сильным ирландским акцентом из ближайшего окопа. Брюс остановился на шпалах на самом солнцепеке. Теперь он мог различить недружелюбные, хмурые лица под касками.
— Что за стрельба? — спросил голос.
— Случайный выстрел.
— Не делайте больше этого, а то нам тоже захочется пальнуть пару раз.
— Мне этого совсем не хочется, Пэдди, — пошутил Брюс.
— Ваше задание? — в голосе ирландца послышались нотки раздражения.
— У меня есть пропуск. Желаете проверить? — Брюс достал сложенный лист бумаги из нагрудного кармана.
— Ваше задание?
— Следовать в Порт-Реприв и эвакуировать население.
— Мы о вас знаем, — кивнул ирландец. — Предъявите пропуск.
Брюс сошел с путей, забрался на бруствер и предъявил розовую бумажку. У проверяющего были нашивки капитана. Он бегло взглянул на пропуск и сказал стоящему рядом с ним сержанту:
— Все в порядке, можете убирать заграждение.
— Я могу вызывать состав? — спросил Брюс. Капитан кивнул.
— Только без случайностей, мы не любим наемных убийц.
— Клянусь богом, Пэдди. Кстати, ты тоже не родину защищаешь, — одернул его Брюс, сошел на пути и помахал рукой Майку Хейгу.
Ооновский сержант уже снял заграждение. Ожидая приближения поезда, Брюс с трудом сдерживал раздражение — насмешка ирландского капитана задела его. Наемный убийца, конечно, именно так оно и есть. Вторая древнейшая профессия. Брюс схватился за поручень подошедшего вагона, легко вспрыгнул на подножку, иронически отдал честь ирландцу и полез на крышу.
— Без осложнений? — спросил Майк.
— Словесный обмен любезностями, ничего серьезного, — Брюс поднял передатчик. — Машинист.
— Месье?
— Вы не забыли мои инструкции?
— Скорость не выше сорока, постоянная готовность к экстренному торможению.
— Хорошо! — Брюс выключил передатчик и сел на мешки между Раффи и Майком.
«Наконец тронулись, — подумал он, — шесть часов пути до узла Мсапа. Осложнений быть не должно. А потом — знает только Бог, только он один». Поворот пути, Брюс оглянулся и посмотрел на последние исчезающие в деревьях дома Элизабетвилля. Они ехали по открытой саванне. За ними черный дым от паровоза сносило вбок, под ними мерно стучали на стыках колеса, а впереди лежал прямой, как стрела, путь, в перспективе сливающийся с оливково-зеленой массой леса. Брюс посмотрел вверх. Половина неба была ясной и тропически голубой, но на севере голубизна прерывалась тучами, соединенными с землей серым дождем. Там светилась радуга, а тени от туч медленно передвигались по земле, как стада пасущихся буйволов. Он ослабил ремень каски и положил винтовку на крышу.
— Босс, хотите пива?
— У тебя есть?
— Конечно, — Раффи окликнул одного из жандармов, и через несколько мгновений тот поднялся на крышу с полдюжиной бутылок. Раффи открыл зубами пару. Половина содержимого вытекла наружу.
— Пиво ведет себя, как сердитая женщина, — пробурчал Раффи, передавая бутылку Брюсу.
— По крайней мере мокрое, — Брюс отхлебнул из бутылки.
— Это точно!
Брюс взглянул на устраивающихся для поездки жандармов. За исключением пулеметчиков все сидели или лежали в позах полной расслабленности. Почти все разделись до белья. Один желтокожий худой парень уже спал, положив голову на каску и подставив лицо тропическому солнцу. Брюс допил пиво и выкинул бутылку. Раффи без слов открыл и сунул ему в руку следующую.
— Почему так медленно едем, босс?
— Я приказал машинисту. У нас будет шанс заметить разобранные пути.
— Да. Эти балуба могли совершить такую чушь — чокнутые арабы.
Пиво и солнце подействовали на Брюса успокаивающе. Он чувствовал себя отрешенным от внешнего мира.
— Вслушивайтесь в стук колес, — сказал Раффи.
— Да, я знаю, можно заставить их говорить все, что тебе хочется.
— Они могут петь, — продолжил Раффи. — В этом стуке есть подлинная музыка. Послушайте.
Он набрал полную грудь воздуха и запел. Звуки его низкого сильного голоса привлекли внимание жандармов на платформах. Они начали выходить из сонного состояния. Сначала робко включился еще один голос, затем подхватили другие. Слова не были важны, важен был ритм. Они пели вместе много раз, и каждый голос находил свое место в этом хоре. Ведущие голоса начали импровизацию, и начальная мелодия переросла в одну из племенных песен. Брюс узнал ее. Это была одна из любимых его песен. Обычно ее поют во время сева. Он сидел, пил теплое пиво, и позволил мелодии охватить его как морю. А поезд, озаренный солнцем, шел на север навстречу грозовым облакам. Андре вышел из вагона и прошел по платформам к Хендри. Остановился рядом с ним и начал что-то говорить с серьезным видом.
«Куколка» — называл его Хендри, и трудно было придумать более подходящее прозвище юноше с таким смазливым лицом с огромными томными глазами. Каска казалась слишком большой для его узких плеч.
— «Интересно, сколько ему лет, — подумал Брюс, наблюдая за Андре. — Не думаю, что много больше двадцати. Никогда не видел кого-либо менее похожего на наемного убийцу».
— Каким образом люди типа де Сурье попадают в наемники, — непроизвольно вырвалось у него.
Майк ответил:
— До начала заварухи он работал в Элизабетвилле и не смог вернуться в Бельгию. Не знаю по какой причине, но думаю что-то личное. Потом его фирма закрылась и он не смог найти другой работы.
— Тот ирландец у заграждения назвал меня наемным убийцей, — мысли об Андре вернули Брюса к сознанию собственного положения. — Я так раньше не думал, а сейчас полагаю, что он был прав. Это именно мы.
Майк помолчал, а затем заговорил раздраженно.
— Посмотри на мои руки! — Брюс невольно взглянул на них и в первый раз увидел их элегантность. Это были руки художника.
— Посмотри на них! — повторил Майк, слегка сжимая пальцы. — Они были созданы для определенного дела, они созданы для того, чтобы держать скальпель, чтобы спасать жизни! — он расслабленно уронил руки на винтовку. Длинные тонкие пальцы совсем не сочетались с вороненой сталью. — Посмотри, что они держат теперь.
Брюсу передалось раздражение. Он не хотел провоцировать очередной сеанс самопокояния Майка. Старый дурак. Почему он всегда начинает это? Ему хорошо известно, что по неписанному кодексу наемной армии Катанги прошлого не существует. На него наложено вето.
— Раффи! — крикнул Брюс. — Ты собираешься людей кормить?
— Сию минуту, босс, — он передал Брюсу еще одно пиво. — Держите, это немного отвлечет вас от еды, а я пока распоряжусь, — он, все еще напевая, пошел по крыше.
— Три года, а кажутся вечностью, — продолжал Майк, не заметив, как Брюс прервал его. — Три года назад я был хирургом, а теперь…
В его глазах Брюс увидел безысходное отчаяние, и в глубине своей души, там, где он держал взаперти все свои чувства, он почувствовал жалость к этому человеку.
— Я был хорошим хирургом, одним из лучших. Королевский колледж. Лучшие клиники, — Майк невесело рассмеялся. — Можешь представить меня, докладывающим в Королевском колледже о новейших методах удаления желчного пузыря?
— Что случилось? — вопрос вырвался невольно, и Брюс понял насколько сильно он позволил овладеть собой жалости. — Нет, не говори мне. Это меня не касается. Я ничего не хочу знать.
— Но я все же расскажу тебе. Я хочу этого. Иногда это помогает.
«Только в начале, — подумал Брюс, — мне тоже хотелось выговориться, попытаться придушить боль словами». Майк замолчал. Песня жандармов то затихала, то усиливалась. Поезд пошел в лес.
— Десять лет я потратил на обучение, но, наконец, добился своего. Чудесная практика, любимая работа, мастерство, вознаграждения, которые я заслужил. Жена, которой гордился бы любой мужчина, хороший дом, много друзей, пожалуй даже слишком много, потому что успех плодит друзей, как грязная кухня — тараканов.
Майк достал платок и вытер шею.
— Такие друзья означают вечеринки, — продолжил он. — Вечеринки, когда ты валишься с ног от усталости, когда тебе необходимо взбодриться. И ты находишь воодушевление в бутылке. Ты понимаешь, что испытываешь слабость к этому, слишком поздно. Пока не начинаешь прятать бутылку в ящике рабочего стола, пока твоя практика не перестает быть хорошей.
Майк нервно обернул пальцы платком.
— Затем внезапно ты понимаешь все. Ты понимаешь, когда пальцы пляшут по утрам, а на завтрак, кроме рюмки, ничего не хочется. Когда не можешь дождаться обеда, потому что предстоит операция, а это единственный способ успокоить руки. Но окончательно ты понимаешь это, когда скальпель поворачивается в пальцах и из артерии брызжет кровь, заливая твой халат и пол операционной….
Майк запнулся, достал сигарету и закурил. Он сидел сгорбившись, взгляд полон вины.
— Ты мог прочитать об этом. Обо мне несколько дней писали в газетах… «Хирург — преступник». Но звали меня тогда по другому. Имя Хейг я взял себе с бутылочной этикетки. Глэдис не ушла от меня. Она была не такая женщина. Мы уехали в Африку. У меня осталось достаточно средств для покупки табачной фермы рядом с Солсбери. Два хороших сезона и я бросил пить. Глэдис ждала нашего первенца. Мы так его хотели. Все приходило в порядок…
Но однажды я поехал на грузовике в поселок и на обратном пути заскочил в клуб. Я часто бывал там, но в этот раз все закончилось плохо. Вместо получаса, я торчал там до закрытия, пока меня не вытолкали на улицу, и я приехал на ферму с ящиком виски на сиденьи.
Брюс хотел остановить его, он знал, что надвигается, и не хотел этого слышать.
— Ночью прошли первые дожди, реки разлились. Телефонные линии оборвались, мы были отрезаны от внешнего мира. Утром… — Майк замолчал и посмотрел на Брюса. — Я думаю, что ее потряс мой вид, но как бы то ни было утром у Глэдис начались схватки. Это был ее первенец, и она не была уже молодой. На следующий день схватки продолжались, но кричать она уже не могла. Из-за слабости. Я помню, какой наступил покой без ее криков и мольбы о помощи. Ты понимаешь, она знала, что у меня есть все необходимое. Она молила меня. Я это помню: ее голос сквозь дурман. Думаю, что тогда я ее ненавидел. Я помню это, хоть все смешалось вместе: дурман, ненависть, крики. Но, наконец, она замолкла. Тогда я понял, что она мертва. Я просто обрадовался, что она замолкла, и наступил покой.
Он опустил глаза, заговорил совсем тихо.
— Я был слишком пьян, чтобы идти на похороны. Потом, в баре я встретил человека. Не помню через какое время, не помню даже года. Он вербовал в армию Чомбе, и я записался. Никакого другого дела я для себя не видел.
Они молча жевали тушенку с маринованным луком и хлебом. Потом Брюс сказал:
— Не обязательно было сообщать мне все это.
— Я знаю.
— Майк…
— Да?
— Если это поможет, я очень сожалею.
— Это поможет. Необходимо, чтобы кто-то был близок. Одиночество хуже всего. Ты нравишься мне, Брюс, — он выпалил последнюю фразу, и Брюс отшатнулся, как от плевка.
«Дурак, — корил он себя, — ты опять раскрылся. Ты почти подпустил к себе еще одного».
Он беспощадно раздавил в себе симпатию, потрясенный требуемым для этого усилием, взял в руки передатчик и твердым голосом произнес: — Хендри, меньше болтовни, я поставил тебя наблюдать за путями. На передней платформе Хендри обернулся и сделал рукой неприличный жест.
— Иди и смени Хендри на посту, — приказал Брюс Майку. — Его пришлешь ко мне.
Майк встал и посмотрел на Брюса.
— Что ты нервничаешь?
— Я отдал тебе приказ, Хейг.
— Да, уже иду.
— Ты можешь жевать с закрытым ртом? — потеря терпение Брюс.
— Я же не лезу в твои дела, — Хендри оторвался от тарелки. Его щеки были покрыты рыжеватой щетиной, глаза после вчерашней пьянки покраснели и опухли. Брюс отвернулся и снова взглянул на часы.
Он с трудом поборол в себе желание наплевать на комендантский час и немедленно отправиться на станцию. В лучшем случае они будут задержаны патрулем и арестованы часов на двенадцать, в худшем — может начаться стрельба.
Он налил себе чашку кофе и стал пить маленькими глотками. «Нетерпеливость — одна из моих слабостей, все ошибки я совершал именно из-за нее. Но я немного исправился. В двадцать я хотел прожить всю жизнь за неделю, сейчас соглашусь на год». Он допил кофе. «Без пяти шесть, можно рискнуть. Как раз минут пять на посадку в грузовик».
— Если все готовы, господа… — он встал, надел свой ранец и вышел на улицу. Раффи ждал его под навесом, сидя на куче снаряжения. Его люди расположились вокруг нескольких небольших костров.
— Где поезд?
— Хороший вопрос, босс, — заметил Раффи. Брюс застонал.
— Должен быть здесь уже давно.
— Между «должен быть» и «есть» большая разница.
— Черт возьми! Нам еще грузиться. В лучшем случае уедем к полудню. Я пошел к начальнику станции.
— Захватите ему подарок, босс. У нас остался ящик.
— Нет, ни за что! Майк, пойдешь со мной.
Они подошли к основной платформе. На другом ее конце болтались несколько служащих железной дороги. Брюс яростно налетел на них… Через два часа он стоял на подножке паровоза, медленно движущегося к товарной станции. Машинистом был маленький пухлый человечек со слишком темной для обычного загара кожей и вставными зубами.
— Месье, вы собираетесь следовать в Порт-Реприв? — с тревогой в голосе спросил он.
— Собираюсь.
— Состояние основного пути неизвестно. Движения не было уже четыре месяца.
— Я знаю. Будем продвигаться максимально осторожно.
— На путях, рядом со старым аэродромом пост войск ООН.
— У нас пропуск, — улыбнулся Брюс. С получением транспорта его настроение улучшилось. — Остановитесь у первого навеса.
С шипением тормозов поезд остановился у бетонной платформы. Брюс спрыгнул с подножки.
— Раффи! — закричал он. — За работу.
В начале состава Брюс поместил три открытые металлические платформы, так как их было легче оборонять. По бортам платформ он установил пулеметы, прикрывающие фланги. Затем два пассажирских вагона. В хвосте состава — паровоз. В таком положении он будет менее уязвим и не будет задымлять весь состав. Снаряжение разместили в четырех купе с закрытыми окнами. Затем Брюс приступил к обустройству оборонительных сооружений. В низком кольце из мешков с песком на крыше первого вагона он установил пулемет. Это его командный пункт. Отсюда он мог легко наблюдать за платформами впереди, за паровозом в хвосте, а также за всей округой.
Еще один пулемет был установлен на передней платформе под команду Хендри. От майора-интенданта Брюс получил три переносные радиостанции. Одну он отдал машинисту, вторую — Хендри, третью оставил на своем пункте. Связь была удовлетворительной. Было почти двенадцать часов, когда закончились все приготовления. Брюс повернулся к сидящему рядом с ним на мешках Раффи.
— Все в порядке?
— Все в порядке, босс.
— Сколько человек не хватает? — Брюс по опыту знал, что кто-нибудь обязательно отсутствует.
— Восемь, босс.
— На три больше, чем вчера. Значит у нас всего пятьдесят два человека. Думаешь они ушли в джунгли?
Пятеро его людей дезертировали с оружием в день заключения перемирия. Несомненно они примкнули к одной из банд, бесчинствующих вдоль основных дорог: устраивающих засады, избивающих путешественников, которым повезло, убивающих тех, кому повезло меньше, насилующих женщин.
— Нет, босс, я так не думаю. Эти трое хорошие ребята. Сидят в каком-нибудь борделе, веселятся. Думаю, просто потеряли счет времени, — Раффи покачал головой. — Всего полчаса и я их найду. Зайду в центре города в пару заведений. Попробовать?
— Нет времени с ними возиться, если мы хотим попасть на узел Мсапа до темноты. Найдем их, когда вернемся. «В какой еще армии так легко относились к дезертирству со времен Бурской войны», — подумал Брюс.
Он взял в руки передатчик.
— Машинист!
— Да, месье.
— Трогаемся и очень медленно подъезжаем к посту ООН. Останавливаемся, не доезжая.
— Да, месье.
Они выкатились с товарной станции, постукивая на стыках, оставили позади промышленную зону и пост армии Катанги, выехали в пригород. Далеко впереди Брюс увидел позиции ООН и почувствовал первые признаки беспокойства. Пропуск, лежащий у него в нагрудном кармане был подписан генералом Рии Сингхом, но даже в начале войны приказы индийского генерала не исполнялись ни суданским капитаном, ни ирландским сержантом. Прием, видимо, будет оказан исключительный.
— Надеюсь, они о нас знают, — Майк Хейг закурил с равнодушным видом, но затем принялся пристально вглядываться в кучи свежей земли, которыми были отмечены окопы по обе стороны путей.
— У этих ребят есть гранатометы, а сами они ирландские арабы, — пробормотал Раффи. — Самый сумасшедший тип арабов — ирландский. Как вам нравиться граната в горло, босс?
— Спасибо, Раффи, нет — поблагодарил Брюс и нажал кнопку передатчика.
— Хендри!
На передней платформе Хендри поднял свой передатчик и оглянулся на Брюса.
— Карри?
— Прикажи пулеметчикам отойти от пулеметов, остальным — положить оружие.
— Хорошо.
Брюс наблюдал, как Хендри выполняет приказ. Он чувствовал нарастающее напряжение, видел, как неохотно разоружаются жандармы и, стоя у бортов, угрюмо смотрят на приближающийся пост ООН.
— Машинист! Снизить скорость. Остановиться за пятьдесят метров до поста. Но, если начнется стрельба, идем на прорыв.
— Да, месье.
Впереди не было видно никаких признаков торжественной встречи — только барьер из столбов и пустых бочек. Брюс встал и поднял вверх руки, это была ошибка! Спокойное настроение жандармов сменилось на противоположное. Один из них тоже поднял руки вверх, но кулаки его были сжаты.
— ООН — дерьмо! ООН — дерьмо! — сначала в боевом крике слышались нотки смеха, но затем тон изменился.
— Заткнитесь! — взревел Брюс и ударил стоящего рядом жандарма по каске ладонью. Его глаза загорелись огнем истерики, которой так подвержены африканцы. Он поднял винтовку на уровень груди, конвульсивно подергался всем телом в такт крикам. Брюс пальцами сдернул каску на глаза жандарма и ударил его ребром ладони по открытой шее. Жандарм повалился на мешки. Винтовка выскользнула из его рук. Командир в отчаянии огляделся, истерия продолжала нарастать.
— Хендри! Де Сурье! Остановите их! Ради бога остановите! — его крик затерялся в общем шуме. Один из жандармов поднял с пола винтовку и начал пробираться к краю платформы.
— Мвембе! — прокричал его имя Брюс. Через пару секунд ситуация выйдет из-под контроля и начнется ожесточенная перестрелка.
С края крыши Брюс прикинул расстояние и прыгнул. Он приземлился точно на плечи жандарму и сбил его с ног. Жандарм, падая, ударился лицом о край борта платформы. В момент падения его палец нажал на курок — раздался выстрел. В наступившей тишине Брюс поднялся на ноги и вытащил из кобуры пистолет.
— Ну!
Он выбрал одного из жандармов и посмотрел ему в глаза.
— Ты! Я жду! Хочешь пулю в лоб?!
При виде нацеленного на него пистолета жандарм съежился. Безумие начало покидать его. Он опустил глаза и неловко переступил с ноги на ногу. Брюс посмотрел на Хейга и Раффи.
— Следите за ними! Пристрелите первого, кто начнет эту дурь!
— Есть, босс, — Раффи, грозно возвышавшийся на крыше вагона, поднял винтовку. — Кто будет первым?
Но неповиновение уже сменилось робким смущением.
— Майк! — снова закричал Брюс. — Свяжитесь с машинистом. Он пытается прорваться.
Услышав выстрел, машинист увеличил скорость и они неслись к посту на полном ходу.
Майк схватил рацию, прокричал в нее приказ — раздался шип тормозов и поезд остановился, не доезжая до поста сто ярдов. Брюс медленно забрался на крышу вагона.
— Близко? — спросил Майк Хейг.
— О, господи! — Брюс кивнул головой и вытащил сигарету трясущимися пальцами. — Еще ярдов пятьдесят и!..
Затем он обернулся и угрюмо посмотрел на жандармов.
— Идиоты! В следующий раз, когда решите покончить с собой, делайте это без меня.
Жандарм, которого он сбил с ног, сидел на полу и нежно потирал синяк над глазом.
— Мой друг! — сказал ему Брюс. — Чуть позже я устрою тебе что-нибудь такое же приятное! — затем второму жандарму, потирающему шею. — Тебе также! Сержант, их имена!
— Сэр! — умиротворяюще прогудел Раффи.
— Майк! — голос Брюса смягчился. — Я попытаюсь договориться с нашими друзьями с гранатометами. Когда я подам сигнал, проводи поезд.
— Не хочешь взять меня с собой?
— Нет, оставайся здесь. — Брюс поднял свою винтовку, закинул на плечо, спустился на пути и пошел к посту, хрустя гравием.
«Удачное начало экспедиции, — угрюмо думал он, — трагедия, предотвращенная совершенно случайно, еще на выезде из города». Слава богу, хоть эти ребята не добавили в ссору пару гранат. Брюс вгляделся вперед и различил над бруствером силуэт касок.
— Остановитесь, мистер, — раздался голос с сильным ирландским акцентом из ближайшего окопа. Брюс остановился на шпалах на самом солнцепеке. Теперь он мог различить недружелюбные, хмурые лица под касками.
— Что за стрельба? — спросил голос.
— Случайный выстрел.
— Не делайте больше этого, а то нам тоже захочется пальнуть пару раз.
— Мне этого совсем не хочется, Пэдди, — пошутил Брюс.
— Ваше задание? — в голосе ирландца послышались нотки раздражения.
— У меня есть пропуск. Желаете проверить? — Брюс достал сложенный лист бумаги из нагрудного кармана.
— Ваше задание?
— Следовать в Порт-Реприв и эвакуировать население.
— Мы о вас знаем, — кивнул ирландец. — Предъявите пропуск.
Брюс сошел с путей, забрался на бруствер и предъявил розовую бумажку. У проверяющего были нашивки капитана. Он бегло взглянул на пропуск и сказал стоящему рядом с ним сержанту:
— Все в порядке, можете убирать заграждение.
— Я могу вызывать состав? — спросил Брюс. Капитан кивнул.
— Только без случайностей, мы не любим наемных убийц.
— Клянусь богом, Пэдди. Кстати, ты тоже не родину защищаешь, — одернул его Брюс, сошел на пути и помахал рукой Майку Хейгу.
Ооновский сержант уже снял заграждение. Ожидая приближения поезда, Брюс с трудом сдерживал раздражение — насмешка ирландского капитана задела его. Наемный убийца, конечно, именно так оно и есть. Вторая древнейшая профессия. Брюс схватился за поручень подошедшего вагона, легко вспрыгнул на подножку, иронически отдал честь ирландцу и полез на крышу.
— Без осложнений? — спросил Майк.
— Словесный обмен любезностями, ничего серьезного, — Брюс поднял передатчик. — Машинист.
— Месье?
— Вы не забыли мои инструкции?
— Скорость не выше сорока, постоянная готовность к экстренному торможению.
— Хорошо! — Брюс выключил передатчик и сел на мешки между Раффи и Майком.
«Наконец тронулись, — подумал он, — шесть часов пути до узла Мсапа. Осложнений быть не должно. А потом — знает только Бог, только он один». Поворот пути, Брюс оглянулся и посмотрел на последние исчезающие в деревьях дома Элизабетвилля. Они ехали по открытой саванне. За ними черный дым от паровоза сносило вбок, под ними мерно стучали на стыках колеса, а впереди лежал прямой, как стрела, путь, в перспективе сливающийся с оливково-зеленой массой леса. Брюс посмотрел вверх. Половина неба была ясной и тропически голубой, но на севере голубизна прерывалась тучами, соединенными с землей серым дождем. Там светилась радуга, а тени от туч медленно передвигались по земле, как стада пасущихся буйволов. Он ослабил ремень каски и положил винтовку на крышу.
— Босс, хотите пива?
— У тебя есть?
— Конечно, — Раффи окликнул одного из жандармов, и через несколько мгновений тот поднялся на крышу с полдюжиной бутылок. Раффи открыл зубами пару. Половина содержимого вытекла наружу.
— Пиво ведет себя, как сердитая женщина, — пробурчал Раффи, передавая бутылку Брюсу.
— По крайней мере мокрое, — Брюс отхлебнул из бутылки.
— Это точно!
Брюс взглянул на устраивающихся для поездки жандармов. За исключением пулеметчиков все сидели или лежали в позах полной расслабленности. Почти все разделись до белья. Один желтокожий худой парень уже спал, положив голову на каску и подставив лицо тропическому солнцу. Брюс допил пиво и выкинул бутылку. Раффи без слов открыл и сунул ему в руку следующую.
— Почему так медленно едем, босс?
— Я приказал машинисту. У нас будет шанс заметить разобранные пути.
— Да. Эти балуба могли совершить такую чушь — чокнутые арабы.
Пиво и солнце подействовали на Брюса успокаивающе. Он чувствовал себя отрешенным от внешнего мира.
— Вслушивайтесь в стук колес, — сказал Раффи.
— Да, я знаю, можно заставить их говорить все, что тебе хочется.
— Они могут петь, — продолжил Раффи. — В этом стуке есть подлинная музыка. Послушайте.
Он набрал полную грудь воздуха и запел. Звуки его низкого сильного голоса привлекли внимание жандармов на платформах. Они начали выходить из сонного состояния. Сначала робко включился еще один голос, затем подхватили другие. Слова не были важны, важен был ритм. Они пели вместе много раз, и каждый голос находил свое место в этом хоре. Ведущие голоса начали импровизацию, и начальная мелодия переросла в одну из племенных песен. Брюс узнал ее. Это была одна из любимых его песен. Обычно ее поют во время сева. Он сидел, пил теплое пиво, и позволил мелодии охватить его как морю. А поезд, озаренный солнцем, шел на север навстречу грозовым облакам. Андре вышел из вагона и прошел по платформам к Хендри. Остановился рядом с ним и начал что-то говорить с серьезным видом.
«Куколка» — называл его Хендри, и трудно было придумать более подходящее прозвище юноше с таким смазливым лицом с огромными томными глазами. Каска казалась слишком большой для его узких плеч.
— «Интересно, сколько ему лет, — подумал Брюс, наблюдая за Андре. — Не думаю, что много больше двадцати. Никогда не видел кого-либо менее похожего на наемного убийцу».
— Каким образом люди типа де Сурье попадают в наемники, — непроизвольно вырвалось у него.
Майк ответил:
— До начала заварухи он работал в Элизабетвилле и не смог вернуться в Бельгию. Не знаю по какой причине, но думаю что-то личное. Потом его фирма закрылась и он не смог найти другой работы.
— Тот ирландец у заграждения назвал меня наемным убийцей, — мысли об Андре вернули Брюса к сознанию собственного положения. — Я так раньше не думал, а сейчас полагаю, что он был прав. Это именно мы.
Майк помолчал, а затем заговорил раздраженно.
— Посмотри на мои руки! — Брюс невольно взглянул на них и в первый раз увидел их элегантность. Это были руки художника.
— Посмотри на них! — повторил Майк, слегка сжимая пальцы. — Они были созданы для определенного дела, они созданы для того, чтобы держать скальпель, чтобы спасать жизни! — он расслабленно уронил руки на винтовку. Длинные тонкие пальцы совсем не сочетались с вороненой сталью. — Посмотри, что они держат теперь.
Брюсу передалось раздражение. Он не хотел провоцировать очередной сеанс самопокояния Майка. Старый дурак. Почему он всегда начинает это? Ему хорошо известно, что по неписанному кодексу наемной армии Катанги прошлого не существует. На него наложено вето.
— Раффи! — крикнул Брюс. — Ты собираешься людей кормить?
— Сию минуту, босс, — он передал Брюсу еще одно пиво. — Держите, это немного отвлечет вас от еды, а я пока распоряжусь, — он, все еще напевая, пошел по крыше.
— Три года, а кажутся вечностью, — продолжал Майк, не заметив, как Брюс прервал его. — Три года назад я был хирургом, а теперь…
В его глазах Брюс увидел безысходное отчаяние, и в глубине своей души, там, где он держал взаперти все свои чувства, он почувствовал жалость к этому человеку.
— Я был хорошим хирургом, одним из лучших. Королевский колледж. Лучшие клиники, — Майк невесело рассмеялся. — Можешь представить меня, докладывающим в Королевском колледже о новейших методах удаления желчного пузыря?
— Что случилось? — вопрос вырвался невольно, и Брюс понял насколько сильно он позволил овладеть собой жалости. — Нет, не говори мне. Это меня не касается. Я ничего не хочу знать.
— Но я все же расскажу тебе. Я хочу этого. Иногда это помогает.
«Только в начале, — подумал Брюс, — мне тоже хотелось выговориться, попытаться придушить боль словами». Майк замолчал. Песня жандармов то затихала, то усиливалась. Поезд пошел в лес.
— Десять лет я потратил на обучение, но, наконец, добился своего. Чудесная практика, любимая работа, мастерство, вознаграждения, которые я заслужил. Жена, которой гордился бы любой мужчина, хороший дом, много друзей, пожалуй даже слишком много, потому что успех плодит друзей, как грязная кухня — тараканов.
Майк достал платок и вытер шею.
— Такие друзья означают вечеринки, — продолжил он. — Вечеринки, когда ты валишься с ног от усталости, когда тебе необходимо взбодриться. И ты находишь воодушевление в бутылке. Ты понимаешь, что испытываешь слабость к этому, слишком поздно. Пока не начинаешь прятать бутылку в ящике рабочего стола, пока твоя практика не перестает быть хорошей.
Майк нервно обернул пальцы платком.
— Затем внезапно ты понимаешь все. Ты понимаешь, когда пальцы пляшут по утрам, а на завтрак, кроме рюмки, ничего не хочется. Когда не можешь дождаться обеда, потому что предстоит операция, а это единственный способ успокоить руки. Но окончательно ты понимаешь это, когда скальпель поворачивается в пальцах и из артерии брызжет кровь, заливая твой халат и пол операционной….
Майк запнулся, достал сигарету и закурил. Он сидел сгорбившись, взгляд полон вины.
— Ты мог прочитать об этом. Обо мне несколько дней писали в газетах… «Хирург — преступник». Но звали меня тогда по другому. Имя Хейг я взял себе с бутылочной этикетки. Глэдис не ушла от меня. Она была не такая женщина. Мы уехали в Африку. У меня осталось достаточно средств для покупки табачной фермы рядом с Солсбери. Два хороших сезона и я бросил пить. Глэдис ждала нашего первенца. Мы так его хотели. Все приходило в порядок…
Но однажды я поехал на грузовике в поселок и на обратном пути заскочил в клуб. Я часто бывал там, но в этот раз все закончилось плохо. Вместо получаса, я торчал там до закрытия, пока меня не вытолкали на улицу, и я приехал на ферму с ящиком виски на сиденьи.
Брюс хотел остановить его, он знал, что надвигается, и не хотел этого слышать.
— Ночью прошли первые дожди, реки разлились. Телефонные линии оборвались, мы были отрезаны от внешнего мира. Утром… — Майк замолчал и посмотрел на Брюса. — Я думаю, что ее потряс мой вид, но как бы то ни было утром у Глэдис начались схватки. Это был ее первенец, и она не была уже молодой. На следующий день схватки продолжались, но кричать она уже не могла. Из-за слабости. Я помню, какой наступил покой без ее криков и мольбы о помощи. Ты понимаешь, она знала, что у меня есть все необходимое. Она молила меня. Я это помню: ее голос сквозь дурман. Думаю, что тогда я ее ненавидел. Я помню это, хоть все смешалось вместе: дурман, ненависть, крики. Но, наконец, она замолкла. Тогда я понял, что она мертва. Я просто обрадовался, что она замолкла, и наступил покой.
Он опустил глаза, заговорил совсем тихо.
— Я был слишком пьян, чтобы идти на похороны. Потом, в баре я встретил человека. Не помню через какое время, не помню даже года. Он вербовал в армию Чомбе, и я записался. Никакого другого дела я для себя не видел.
Они молча жевали тушенку с маринованным луком и хлебом. Потом Брюс сказал:
— Не обязательно было сообщать мне все это.
— Я знаю.
— Майк…
— Да?
— Если это поможет, я очень сожалею.
— Это поможет. Необходимо, чтобы кто-то был близок. Одиночество хуже всего. Ты нравишься мне, Брюс, — он выпалил последнюю фразу, и Брюс отшатнулся, как от плевка.
«Дурак, — корил он себя, — ты опять раскрылся. Ты почти подпустил к себе еще одного».
Он беспощадно раздавил в себе симпатию, потрясенный требуемым для этого усилием, взял в руки передатчик и твердым голосом произнес: — Хендри, меньше болтовни, я поставил тебя наблюдать за путями. На передней платформе Хендри обернулся и сделал рукой неприличный жест.
— Иди и смени Хендри на посту, — приказал Брюс Майку. — Его пришлешь ко мне.
Майк встал и посмотрел на Брюса.
— Что ты нервничаешь?
— Я отдал тебе приказ, Хейг.
— Да, уже иду.
4
Ближе к вечеру их обнаружил самолет. Это был истребитель «вампир» индийского контингента войск ООН и прилетел он с севера.
Сначала до них донесся грохот двигателей, а потом впереди над грозовыми облаками что-то блеснуло на солнце, как частичка слюды.
— Ставлю тысячу франков против горсти дерьма, что этот парень о нас не знает, — сказал Хендри, наблюдая, как самолет меняет курс и направляется к ним.
— Теперь уже знает, — ответил Брюс. Он быстро прикинул расстояние до туч. Они были близко; еще минут десять пути и они скроют поезд. Тогда можно будет не опасаться атаки с воздуха, так как низкая облачность и частый серо-голубой дождь уменьшали видимость до нескольких сот футов. Он включил передатчик.
— Машинист, максимальная скорость, нам необходимо поскорее войти в дождь.
— Да, месье.
Почти мгновенно питание паровоза участилось, колеса застучали быстрее.
— Посмотрите, он идет на нас, — прорычал Хендри. Самолет быстро снижался на фоне облака, все еще на солнце, все еще точка, но быстро растущая. Брюс попытался настроиться на волну передатчика самолета. Он прочесал четыре диапазона, но ничего, кроме шума и помех не нашел. На пятом он, наконец, услышал певучие звуки хинди. Брюс не понимал этого языка, но уловил в голосе удивленные интонации. На несколько секунд наступила тишина, пока пилот принимал инструкции с базы, слишком далекой для их слабенького приемника, затем пилот коротко сказал что-то утвердительное.
Сначала до них донесся грохот двигателей, а потом впереди над грозовыми облаками что-то блеснуло на солнце, как частичка слюды.
— Ставлю тысячу франков против горсти дерьма, что этот парень о нас не знает, — сказал Хендри, наблюдая, как самолет меняет курс и направляется к ним.
— Теперь уже знает, — ответил Брюс. Он быстро прикинул расстояние до туч. Они были близко; еще минут десять пути и они скроют поезд. Тогда можно будет не опасаться атаки с воздуха, так как низкая облачность и частый серо-голубой дождь уменьшали видимость до нескольких сот футов. Он включил передатчик.
— Машинист, максимальная скорость, нам необходимо поскорее войти в дождь.
— Да, месье.
Почти мгновенно питание паровоза участилось, колеса застучали быстрее.
— Посмотрите, он идет на нас, — прорычал Хендри. Самолет быстро снижался на фоне облака, все еще на солнце, все еще точка, но быстро растущая. Брюс попытался настроиться на волну передатчика самолета. Он прочесал четыре диапазона, но ничего, кроме шума и помех не нашел. На пятом он, наконец, услышал певучие звуки хинди. Брюс не понимал этого языка, но уловил в голосе удивленные интонации. На несколько секунд наступила тишина, пока пилот принимал инструкции с базы, слишком далекой для их слабенького приемника, затем пилот коротко сказал что-то утвердительное.